13

С постоянного заседания Совета Улья:

«Последние расчеты показывают, что Улей будет испытывать давление перенаселения тогда, когда его численность перейдет рубеж шестидесяти тысяч. Без защиты, которую даст „Проект 40“, мы не можем этого допустить.

Несмотря на все изобретения наших специалистов мы беспомощны перед объединенной мощью Внешнего мира, чьи убивающие машины уничтожат нас. Патриотизм тысяч наших работников приведет их к самоубийственным попыткам обеспечить будущее вида. Но нас мало, а Чужаков – много.

На нынешнем этапе подготовки следует отложить реализацию плана, в основе которого лежит неразумная жестокость природы. Когда-нибудь в будущем, когда у нас появится мощное оружие, какое может дать «Проект 40», мы выйдем наружу, и если наши работники в этот день погибнут, то погибнут от своей самоотверженности, а не из-за алчности».

– Они, как всегда, тверды и вежливы, но уклончивы, – сказал Джанверт, отворачиваясь от телефона.

За окнами квартиры Кловис сейчас сияло солнце, и она одевалась, ожидая особого приглашения, которое, как они оба знали, скоро последует.

– Они велели тебе проявлять терпение, – произнесла Кловис. Она снова приняла свою излюбленную позу на длинной кушетке, поджала поп себя ноги.

– И еще вот что, – заметил Джанверт. – Перуджи определенно собирается лично возглавить команду. Старому Джолливейлу это не нравится.

– Ты считаешь, что он сам этого хочет?

– О, нет, конечно! Но он исполнительный директор. Когда Перуджи в деле, Джолливейл не может отдавать приказы. Он фактически не участвует в планировании операций. А это ему не нравится.

– Это точно, относительно Перуджи?

– Можешь не сомневаться.

– Это объясняет, почему они так мало сообщают.

– Согласен. – Джанверт подошел к кушетке и сел рядом с Кловис, взяв ее за руку и поглаживая мягкую кожу. – Мне страшно, – добавил он. – Мне впервые за все время работы в этом грязном бизнесе по-настоящему страшно. Я всегда знал, что им совершенно на нас наплевать, но Перуджи… – Джанверт конвульсивно проглотил комок в горле. – Я думаю, он гордится тем, сколько людей он может пустить в расход, и его абсолютно не заботит, чьи это люди, наши или их.

– Ради бога, не дай ему догадаться о твоих чувствах, – произнесла Кловис.

– О, разумеется. Я буду счастливым Коротышкой, всегда готовым плюнуть на все и расплыться в улыбке.

– Ты думаешь, мы отправимся сегодня?

– Самое позднее – ночью.

– Я часто думала о Перуджи, – сказала Кловис. – Спрашивала себя, кто он в действительности. Это странное его имя и все такое.

– По крайней мере, у него есть имя, – заметил Джанверт. – Шеф…

– Даже не думай об этом, – предупредила она.

– А спрашивала ли ты когда-нибудь себя, в самом ли деле мы работаем на правительство? – спросил он. – Или… не являются ли наши шефы невидимым правительством?

– Если ты уж хочешь узнать мое мнение, то я вообще не желаю ничего об этом слышать, – отрезала она.

– Хорошо то, что безопасно, – прокомментировал Джанверт. Он отпустил ее руку, встал и вновь беспокойно зашагал по комнате. Кловис, конечно, права. Это место прослушивается. Они точно знали, куда ему звонить. Тут ничего не поделаешь: если твоя работа заключается в том, чтобы сделать из мира аквариум, то сам оказываешься в этом аквариуме. Вся хитрость в том, как стать рыбаком.

Загрузка...