Улыбка Амура

ЧАСТЬ 1. СТУПЕНИ ЮНОСТИ

Глава 1. Рождение проблемы

Возмущенное чириканье и стук крошечных клювиков в оконное стекло выдернули Настю из сладких объятий Морфея. Она высунула нос из-под одеяла, и его кончик тут же закоченел: в комнате стоял собачий холод, батареи еле грели. Выбираться из теплой постели в этот ледник было просто преступлением перед собственной личностью. Но куда деваться − жизнь заставляла.

Настины внутренние часы показывали, что можно пока не торопиться: сегодня первого урока не будет, биологичка заболела. Поваляюсь еще немножко, решила девочка, птахи пусть подождут, не помрут. Нет, как на улице плюс, так батареи жарят − не прикоснешься, а как мороз, так они еле теплые. Совести нет у этих коммунальщиков, − за что им только «зряплату» дают.

Но настойчивый писк и стук в окно не прекращались. Проклиная мысленно все птичье племя, Настя стащила со стула свитер. Натянув его под одеялом, подождала, пока свитер согреется, − и только тогда рискнула выбраться наружу. Градусник за окном показывал минус двадцать. Настя представила тщедушные птичьи тельца на лютом морозе, спасти которые могла только еда, и, устыдившись, заторопилась на кухню. Нащипав от батона полную горсть крошек, ловко высыпала их в форточку, − крошки аккуратно легли на прикрепленную снаружи дощечку. Обрадованные пернатые дружно накинулись на угощение.

Среди мелькающих головок Настя снова заметила яркую шапочку незнакомой птички, − худышка уже несколько дней подряд прилетала к окну в компании зобастых воробьев. Подсыпав еще крошек, Настя целую минуту любовалась ее пестрым нарядом, − осмелевшие птахи не улетали, хотя Настин нос плотно прилип к оконному стеклу. Наверно, синица, думала девочка, − холодрыга загнала и их в город. Недавно сорока сидела на балконе, а сегодня опять эта пичуга. Кажется, они сало любят. Сала у нее не было, поэтому она мелко-мелко порезала кусочек любительской колбасы. Но пернатые от такого угощения обиженно отказались. Дружно вспорхнув, они расселись на ближней ветке и принялись по-птичьи браниться.

− Настасья, прекрати кормить птиц, они мне все окно загадили! − послышалась снизу.

− Алевтина Петровна, закройте окно, простудитесь! − весело крикнула Настя в форточку. − С утра ругаться вредно: весь день не задастся.

− Я те поговорю, поговорю! − обозлилась соседка. − Больно умная стала! Вот заставлю стекла отмывать от помета, тогда узнаешь!

− Да он же вниз падает, а не на ваши окна! − парировала Настя, закрывая форточку. И сейчас же перс Федор принялся остервенело драть дверь, требуя свою порцию внимания.

− Что ж это такое! − возмутилась девочка. − Всех обслужи, − а когда собой заниматься? Сама поесть не успею.

− Пр-равильно! − промурчал Федор, торопливо лакая молоко. − Приручила − кор-рми!

− Лопай и помалкивай, а то больше ничего не получишь.

Настя почистила Федору сосиску, подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на свое отражение. Отражение было так себе: не выспавшаяся физиономия и патлы дыбом.

Ох, и видик! − огорчилась девочка, пытаясь расчесать непослушную шевелюру. Просто, взрыв на макаронной фабрике! А чего это я нынче в миноре?

Она покопалась в себе и тотчас вспомнила: сегодня же министерская контрольная по физике. Памятуя о прошлогоднем провале девятиклассников на выпускных экзаменах, органы образования решили заранее подстраховаться, устроив проверку знаний перед новогодними каникулами. Мол, лучше пусть все лодыри получат пары в первом полугодии, чем краснеть летом. Может, хоть во втором за ум возьмутся.

− А чего, собственно, я нервничаю? − спросила себя Настя. − В задачах, вроде, соображаю − по четвертной отлично. Даже если напишу на четверку, Лизавета все равно пятак в полугодии поставит, − она меня любит. А хуже не напишу в любом случае, − уж если я не решу, то кто из наших решит?

И чтобы окончательно успокоиться, она села в кресло, закрыла глаза и принялась внушать себе, что с контрольной справится, обязательно справится, не может быть, чтоб не справилась. Так она сидела и балдела, забыв о времени, пока прыгнувший на колени Федор не вернул ее к действительности. Бросив взгляд на часы, Настя ужаснулась: до звонка оставалось двадцать минут. Какой уж тут завтрак? Торопливо одевшись, она схватила сумку с книгами и вылетела за порог. Уже спускаясь по лестнице, вспомнила, что забыла калькулятор. Считать в столбик – пиши, пропало, и половины не успеешь решить. Пришлось возвращаться.

Вернулась, пути не будет, обреченно думала девочка, засовывая калькулятор в сумку. Ох, как есть охота, а некогда! И с урчащим животом понеслась на автобус, − ее престижная английская школа находилась за три остановки от дома.

Когда она, запыхавшись, влетела в класс, представители министерства были уже там. Они неодобрительно посмотрели на припозднившуюся ученицу, но ничего не сказали. Настя упала на свое место и сразу почуяла, как из портфеля соседа Митьки вкусно пахнет бутербродом с копченой колбасой.

− Дмитрий, дай кусочек, − попросила она, глотая слюнки. − Пока всех зверей накормила, сама поесть не успела.

− Поможешь решить, дам, − пообещал Митька.

− Нет, я сейчас хочу, у меня кишки марш играют. До перемены не доживу, помру.

И пригнувшись, принялась энергично жевать.

− Снегирева, нельзя без фокусов! − рассердилась учительница. − Сядь, как следует, и уймись! Мало того, что опоздала, так еще продолжаешь выделываться!

− Елизавета Карповна, я не выделываюсь, у меня ручка закатилась.

Едва не подавившись, Настя проглотила кусок бутерброда и выпрямилась. Оказывается, пока она насыщалась, ей на стол положили лист с заданием и бумагу для ответа. Вздохнув, девочка принялась читать условие первой задачи.

Эту решу, довольно подумала она, здесь всего два действия. Зря я так нервничала. Немного успокоившись, она стала читать другие задания. И сразу убедилась, что предчувствия ее почти никогда не обманывают, − в том смысле, что если хорошие иногда и не сбываются, то плохие исполняются всегда. Вчитываясь в условия остальных задач, Настя вдруг осознала, что не только не имеет представления, как к ним подступиться, но даже не понимает, о чем вообще речь.

"Маятник отклонили на некоторый угол и отпустили". Понятно: он станет колебаться. "Какая энергия в какую превращается?" А вот это непонятно. Что значит: какая энергия? А какая она бывает? И вообще, что такое энергия? О чем речь? Она знает, что человек энергичный успевает сделать больше, чем мямля. Но какое это имеет отношение к маятнику? Спросить Лизавету, что ли? Настя подняла руку.

Подошедшая физичка долго вчитывалась условие задачи, потом, вздохнув, развела руками. − Поймите, они не умеют решать задачи на превращения энергии при колебаниях, − обратилась она к комиссии. − Ведь в программе девятого класса этого нет, а в восьмом мы проскочили законы сохранения по верхам, без задач.

− Программа не перечень всех вопросов курса, − возразила представительница министерства. − Как вы могли объяснять этот материал, не рассмотрев превращения механической энергии? Это же основа основ теории колебаний!

− Но ведь даже в учебнике Перышкина об этом ни слова! Колебания идут сразу за законами Ньютона. Ни понятия механической работы, ни энергии там нет.

− Не может быть, − не поверила инспекторша. Но, перелистав протянутый учебник, убедилась в правоте учительницы. − Ну, допустим, здесь нет этого материала, − не сдавалась она. − Тогда сошлитесь на другие учебники, где подобные задания есть.

− Дети не обязаны иметь несколько учебников по одному предмету! − парировала Елизавета. − И вообще, наша школа с английским уклоном! Перышкин рекомендован Министерством образования. Вы тоже должны интересоваться содержанием учебников, прежде чем составлять свои задания.

Класс с интересом следил за их полемикой. Появилась слабая надежда, что контрольную отменят.

− Мы подбирали задачи, руководствуясь Программой, − упорно гнула свое инспекторша. − А там эта тема есть.

− Но мы решаем упражнения из учебника. К более сложным задачам я собиралась обратиться в будущем году.

− Вот поэтому ваши учащиеся и не справляются с простейшими заданиями, − что говорит о низком уровне их знаний. И ваш английский здесь ни при чем! А насчет старших классов: там они к механическим колебаниям уже не вернутся, сразу начнут с электромагнитных. Когда же они научатся решать эти задачи? Вы подумайте: как ваши выпускники будут поступать в технические вузы, если вдруг надумают? Ведь не все пойдут в филологи. Вы обязаны дать им необходимый объем знаний, а не ссылаться на профиль вашей школы. − Продолжайте работать, − обратилась она к классу, − вас это не касается!

− Еще как касается! − сердито подумала Настя. − Вы между собой договориться не можете, а нам пары да трояки получать. Погорела моя пятерка.

Она представила себе дневник с тройкой по физике, огорчение родителей − и от обиды чуть не заплакала. Ведь так старалась, вызубрила этого несчастного Перышкина едва ли не наизусть − и на тебе!

− Настька, реши мне хоть одну, − толкнул ее Митька. − А то я ни фига не врубаюсь.

− Отстань! − огрызнулась Настя. − Без тебя тошно.

− Ага, как сожрать мой бутерброд, так не тошно, а как помочь товарищу, так "отстань". Тогда гони его обратно.

− Подождешь, он еще не переварился.

− Дура! − окончательно обиделся Митька и отодвинулся на край стола. − Можешь больше ничего не просить, фиг получишь!

Но Настя уже не слушала его. Быстро решив первую задачу, она принялась размышлять над остальными. Однако новые термины были так непонятны, что на ум ничего не приходило. Она долго вчитывалась в условия заданий, безуспешно пытаясь вспомнить подходящие формулы, пока у нее окончательно не разболелась голова. Все, погорела, обреченно решила девочка. Поняв, что надеяться больше не на что, она сдала работу и, сославшись на головную боль, попросила разрешения выйти. Ей разрешили.

Настя пошла в буфет, выпила стакан компота. Голова болела нестерпимо, и даже слегка поташнивало. Не хватает еще расклеиться в конце полугодия, тогда и другие предметы поплывут, уныло подумала она. Но сегодня определенно остальные уроки не высижу. И решительно направилась к врачу.

− Настюха, ты куда? − Вопль на весь коридор остановил Настю у лестницы на первый этаж. Ее догоняла Наташка Белоконева − верная подруга и соседка по лестничной клетке.

− К врачу хочу. Башка трещит, нет сил.

− Что это с тобой? Ты такая бледная!

− Не знаю. Наверно, из-за этой дурацкой контрольной расстроилась. Учила-учила, и все насмарку. Теперь поплыли мои пятаки. Еще чего доброго заставят Лизавету вкатать трояк в полугодие, − вот будет номер!

− Да не бери ты в голову! Нашла из-за чего расстраиваться. Весь класс ничего не решил − одна ты, что ли? Ты хоть одну задачу сделала, а я вообще ни одной.

− Что, так и сдала пустой лист?

− Так и сдала. А что мне оставалось? Я в этих колебаниях ни бум-бум. Да ладно, всему классу пары не поставят. Директриса такой хай поднимет! Она ведь бывший депутат − в Законодательном сидела. Побоятся.

− Понимаешь, Натка, мне дико обидно! Они там между собой никак не договорятся чему нас учить, а мы отдуваемся. Конечно, тебе что − у тебя и по алгебре трояк выходит, и по химии. А мне так хотелось закончить это полугодие на все пятерки.

− Не, не понимаю. Какая разница: пятерки, не пятерки? Может, боишься, что предки ругаться будут?

− Да при чем здесь предки? Понимаешь, хочу все пятерки. Хо-чу! Бзик у меня такой.

− Не, у тебя, определенно, не все дома. Так ты, значит, уходишь? Не будешь на алгебре?

− Наверно, не буду. Попробую отпроситься.

− Тогда хоть тетрадку оставь. У меня половина примеров не сошлись с ответом. У тебя все сошлись?

− Все. Бери, только не посей. И Митьке не давай, он на меня злой. Еще намалюет что-нибудь, как в прошлый раз.

Добрая врачиха даже температуру мерить не стала, только пощупала лоб и выписала справку, посоветовав хорошенько выспаться.

Со сложным чувством огорчения и облегчения Настя вышла из школы. На улице ледяной ветер сразу принялся сечь ей лицо снежным крошевом, заставив согнуться в три погибели и прикрыть нос рукавичкой. На Северном полюсе живем, сердито подумала девочка, теперь это называется Юг. В Москве и то теплее.

По дороге домой она старательно обходила неровные ледяные ухабы, подозрительно припорошенные снегом, но все же пару раз едва не растянулась. Дома тупо побродила по комнатам, потом, вспомнив, что утром не завтракала, налила тарелку супа. Но едва поднесла ложку ко рту, как ее снова затошнило. Кажется, заболеваю, испугалась Настя, надо срочно лечиться. Она включила обогреватель, раздавила таблетку седальгина, запила чашкой горячего чая и легла на диван, укрывшись с головой пледом. И сразу провалилась в сон.

Разбудил ее Федор. Прыгнув на подушку, он бесцеремонно улегся ей на голову. − Убери хвост с лица! − сердито потребовала девочка. Федор обиженно мазнул пушистым концом по ее губам, спрыгнул на пол и ушел за диван.

Настя прислушалась к себе. Голова уже не болела, но настроение оставалось паршивым. И главное, непонятно, как жить дальше. Хоть бы папа быстрее пришел, уныло подумала она. И сейчас же услышала звук отворяемой двери.

− Котенок, ты почему не в школе? − Румяный с мороза отец быстро вошел в комнату и склонился над ней. − Что стряслось?

− Голова разболелась, и врачиха отпустила. А сейчас поспала, и вроде полегчало. Вы не голодные?

− Да, перекусить не мешало бы, а то у меня сегодня еще заседание кафедры, а у мамы ученики. Через час надо бежать.

− Тогда я обед разогрею, пока вы руки моете. Когда будет готово, позову.

− Давай дочка, поухаживай за нами, а то я что-то приустал. Подряд две лекции очень утомительно.

Настины родители работали в педагогическом институте: отец заведовал кафедрой физики, а мать преподавала английский. Настя обожала своих родителей, особенно отца. Он у них с мамой был кумиром. Настин отец и вправду был хорош собой: высокий сероглазый блондин, красивый, умный и слегка ироничный. Человеком он был добрым и покладистым, легко прощал студентам все их неуды и прогулы, за что они его дружно любили, − особенно, студентки, которые в этом девичьем вузе составляли большинство.

Настина мама представляла собой полную противоположность отцу − как внешне, так и внутренне. Это была невысокая стройная армяночка, темноглазая и черноволосая, с ершистым и задиристым характером. Она могла поднять шум из-за пустяка, гоняла Настю за невымытую посуду и пыталась воспитывать кота. Но когда мать чересчур уж расходилась, отец сажал ее себе на колени и принимался поглаживать по спинке, приговаривая: − Все, все, Галчонок, успокойся. − И целовал за ушком. Тогда она моментально выпускала пар, переходя к бурным объятиям и поцелуям, во время которых Настя все пыталась подлезть им под руки, чтобы получить свою порцию нежности.

Внешне Настя не походила ни на одного из родителей, хотя отдельные их черты в ней угадывались. От отца она унаследовала славянский тип лица с круглым подбородком и прямым коротким носом, от матери − большие глаза, затененные густыми ресницами. Правда, их цвет был не темно-карим, как у мамы, и не серо-голубым, как у отца, – к голубоватому отцовскому добавилось немного маминого шоколадного, впрочем, недостаточного, чтобы его надежно затемнить, − из-за чего Настины глаза приобрели необычный сиреневый оттенок. Волосы у нее были по-матерински густыми, но если у той они падали на плечи красивыми черными волнами, то у Насти требовали постоянного расчесывания и приглаживания, в противном случае норовили встать дыбом. И цвет их был не черным, как у мамы, и не светлым, как у папы, а темно-русым с отдельными золотистыми прядями. Серо-буро-малиновый, как говоривал отец.

Характер Насти являл собой пример единства и борьбы противоположностей. В ней сложным образом сочетались мягкость и доброта отца с упрямым и взрывным характером матери. Она могла долго и упорно добиваться своего, даже скандалить, если ей противоречили, − а добившись, вдруг резко меняла мнение, легко соглашаясь с противной стороной. Приступы непонятной ей самой хандры внезапно сменялись взрывами веселья, − и тогда она принималась беспричинно смеяться и кружить по комнате, обняв кого-нибудь из родителей или в их отсутствие спинку стула. Особенно это стало заметно к пятнадцати годам. Отец в ответ на подобные вывихи успокаивал мать: мол, чего ты хочешь, возраст у нее такой. Перерастет. Перемелется, − мука будет.

Помимо любви к пятеркам Настя увлекалась приготовлением всяких вкусностей, из-за чего родитель в шутку убеждал дочь, что ей надо идти в пищевой институт или, в крайнем случае, в кулинарный техникум, − такой талант пропадает! С чем мать категорически не соглашалась, принимая его слова всерьез. − Отличнице и в кулинарный − это позор! − с пафосом восклицала она. − Только через мой труп!

Настя слушала эти разговоры, посмеиваясь. С будущей профессией она еще не определилась. То ей хотелось на мехмат в университет, то в Политехнический, а то и о медицинском подумывала. Но в одном она была уверена: пойдет, куда захочет сама, и никто на свете ей не помешает. Захочет в кулинарный, пойдет в кулинарный, захочет в мед, пойдет в мед. Впереди еще два года школы − успеет определиться.

Накануне вечером Настя сварила любимый овощной суп с грибами и нажарила тоненьких-тоненьких блинчиков. Мясной фарш у нее уже был, осталось только завернуть его в блины и обжарить. Все это она проворно проделала, пока родители раздевались, мыли руки и обменивались нежностями.

− Готово! − подала она голос. − Наливать?

− Наливай! − скомандовал отец. − Мы с сокровищем вдвоем кушать Настин суп идем.

Держа супругу на руках, он зашел на кухню и ловко оседлал табуретку, умудрившись посадить мать себе на колени.

− Любовь! − одобрительно заметила Настя. − Не урони сокровище в суп.

− Никогда! − заверил отец, пододвигая к себе тарелку.

− Правда, Олег, пусти меня, − запротестовала мать, заметив, что тот собирается кормить ее с ложечки. − Опять насажаешь пятен себе и мне на брюки. Так почему ты не в школе? − обратилась она к дочери. − Что с твоей головой?

− Я сегодня на министерской контрольной поплыла, − хмуро ответила Настя.

− Как поплыла? У тебя же три дня назад кончилось.

− Да при чем здесь это? − рассердилась дочь. − Я полугодовую завалила! Из пяти задач решила только одну. Пара обеспечена, в лучшем случае трояк.

− Телевизор надо меньше смотреть по вечерам. Вечно он у тебя включен, вот голова и не отдыхает.

− Да при чем здесь телевизор? Дали задачи, которых мы в глаза не видели! Даже Лизавета возмутилась. Какие-то виды энергии − в Перышкине об этом ни слова.

− Тащи учебник, − распорядился отец. − Как можно давать такую контрольную? О чем они там думают − в министерстве?

Быстро перелистав книгу, он набрал номер приемной министерства образования.

− Владислав Савельевич на месте? Соедините меня с ним, пожалуйста.

− Кто спрашивает? − вежливо поинтересовалась секретарша.

− Скажите, Снегирев из педвуза.

− Привет, дружище! − услышал отец голос замминистра. − Какие проблемы?

− Влад, сегодня у моей Настасьи ваши проводили контрольную по физике. Дали задачи по материалу, о котором они и не слыхали. Из пяти задач она только с одной справилась. А ведь ты ее знаешь, − она голову не поднимает от учебников.

− Ну и сколько ей поставить?

− Да при чем здесь оценка? Я вообще не понимаю: как такое может быть? Что, ваши не знают школьной программы? Представляешь самочувствие ребят: никто в классе ничего не решил. Моя чуть не заболела от расстройства.

− Олег, ну что ты меня грузишь по пустякам? Ну, может, мои и напортачили. Но и учителя тоже хороши! Дали им волю, − одни одно преподают, другие другое, а Москва с нас спрашивает. Ладно, не будем мы нигде учитывать эти оценки, успокой дочку. Но сам сделай вывод, какие у нее будут знания, если оставишь ее доучиваться в английской.

− Так что − забирать ее оттуда? А куда?

− Советую в лицей при Политехе. С ее умом и тягой к точным наукам только туда − там эти предметы на высоте.

− А поступит она? Там же конкурс, говорят, запредельный.

− Ну, по физике ты и сам ее можешь подготовить. Программу я тебе достану, − они ее не скрывают. А по математике и русскому найми репетиторов. Могу помочь. На вступительных попытаюсь ее подстраховать, но гарантию не даю. Там с этим делом строго.

− А потянет она, если поступит?

− Потянет, девка у тебя умная. Помнишь, как она меня срезала: «Что будет, дядя Владик, с автомобилем, если сила тяги двигателя станет равна силе сопротивления движению?». − «Остановится», − говорю. − «А вот и нет!» − отвечает, − «Будет двигаться с прежней скоростью. Законов Ньютона не знаете, дядя Владик!». − Во, дала!

− Ладно, ты программы достань, а с преподавателями я сам разберусь. Спасибо за совет − я твой должник.

− Пустяки, чего там! Ну, бывай. Достану, позвоню.

− Значит так, котенок. − Голос отца посерьезнел. − Влад предлагает забрать тебя после девятого из вашей школы. Советует поступать в лицей при Политехническом институте. Очень серьезное учебное заведение − нагрузки там ой-е-ей! Но и знания у тебя будут не в пример нынешним. Как на это смотришь?

− Ой, мне жалко английский бросать! Забуду быстро − там же его, наверно, мало дают. Выходит, учила-учила − и все напрасно?

− Ну, почему напрасно? Английским ты и сама можешь заниматься. Английский не проблема, нужно будет, − выучишь. А вот точные науки − это действительно проблема, в вашей школе ты с ними пролетишь. Самостоятельно тебе их не поднять.

− Ладно, я подумаю.

− Только недолго думай. Влад обещал скоро достать программу к их экзаменам. И сразу надо начинать готовиться, времени у тебя не так много. Там вступительные в июне − остается только пять месяцев, чтобы заткнуть все дыры в твоих знаниях.

− Но ведь с математикой у меня вроде неплохо, одни пятерки в этой четверти.

− Кто теперь знает: плохо или неплохо. Может, ваши пятерки на самом деле трояки по их меркам.

− Ну, ты и скажешь – трояки! Что я, совсем ничего не знаю? Не такая уж я тупая!

− Ты-то не тупая, да база у тебя слабовата. Ладно, не будем гадать. Получим программы, разберемся.

Пообедав, родители заторопились на работу. После их ухода Настя собралась мыть посуду, но у нее почему-то все стало валиться из рук. Тогда она села на табурет и задумалось. Настя представила, что больше не будет ходить в свою ласковую школу, где училась с первого класса, − и школа вдруг показалась ей такой милой и такой брошенной, будто она собралась предать хорошего человека, которому многим обязана. Даже соседа Митьку стало жалко − как он будет без нее? Никто не подскажет, не выручит в трудную минуту. И бутерброд его она слопала задаром. А, может, ну их − эти точные науки? Ну не будет она знать физику с математикой − и без них можно прожить. Можно на филфак пойти или на тот же иностранный.

Так она долго сидела, убеждая себя, что не стоит расстраиваться, что все можно оставить, как есть, и никакого лицея ей не надо, − как вдруг поняла: выбор сделан и нечего себя обманывать. С детством пора расставаться, а впереди у нее трудный и не очень ясный путь. Но она пойдет по этому пути, потому что так надо, − в противном случае будет жалеть всю жизнь, что смалодушничала. А, поняв, сразу успокоилась и стала строить планы на ближайшее будущее.

С драмкружком придется завязать, решила она, и телик убавить. Вечерние гульки и посиделки у Натки свести к минимуму. Что еще? Все детективы побоку, читать только необходимое. И заниматься, заниматься, заниматься.

− Ну, надумала? − спросил вечером отец. − Что решила?

− Буду поступать в лицей.

− Ты в школе особенно не распространяйся, − посоветовала мать, − а то вдруг пролетишь, потом позору не оберешься.

− Я поступлю.

− Ну, ты не будь так уверена, там знаешь какой конкурс! Пролететь можно только так.

− Я поступлю!

− Значит, надо с завтрашнего дня садиться за учебники как следует. Схожу сам в Министерство за программами, − решил отец, − а то Влад будет тянуть резину, пока времени не останется. И надо бы тебе репетиторов нанять.

− Не надо мне никаких репетиторов. Принеси программы, и все. Сама буду заниматься, не маленькая. Лучше, узнай, по каким учебникам там учатся и где их можно достать.

− А не много ты на себя берешь? Репетитор тебе даст знания, которые ты сама можешь не получить, − просто не догадаешься, что надо знать, а что не надо. И проверить себя самой очень сложно − ты же не знаешь, о чем тебя могут спросить. А репетитор, особенно оттуда, знает.

− А вы представляете, во что он вам обойдется? Особенно оттуда. У нас в классе Таня Юдина занимается с репетитором по химии, − в медицинский колледж готовится. Так она говорит: за каждое занятие три сотни вынь да положь.

− Ну, это не твоя проблема.

− Нет моя! Ты себе новый костюм никак не купишь − заведующий кафедрой, называется! Ходишь на свои заседания в старом свитере, как бомж. Нет, пап, давай я сама буду готовиться, а перед экзаменами попроси кого-нибудь меня проверить, − это тебе дешевле обойдется. И потом, разве мой отец не физик? Сам меня будешь проверять − ты же у себя на вступительных председатель комиссии.

− Ладно, убедила. Буду тебя проверять по кускам. Как пройдешь тему, скажешь. А ваши сегодняшние оценки ни на что влиять не будут − Влад обещал. Просто попугали вас, чтоб за ум взялись, и все.

Вечером заявилась Наташка.

− Насть, я сегодня четвертак по алгебре отхватила − спасибо твоей тетрадке. Только успела передрать, как меня вызвали к доске и именно на этот пример. Представляешь, как повезло. Я почти все решила, только в конце немножко запуталась. А так Светлана могла бы и пятак поставить. Но мне и четверки хватит, может, теперь в полугодии на один трояк будет меньше.

− Так еще полугодовая контрольная впереди.

− А ты пересядь ко мне − может, чем поможешь или дашь содрать. Мне теперь так неохота трояк по алгебре иметь − твое влияние!

− Так ты же с Новиковым сидишь. Он сам ни за что от тебя не отсядет − жить без тебя не может! Знаешь, какой скандал закатит.

− Да ну его, надоел! Давай на последнюю парту сядем, она сейчас свободна. Парфенов заболел.

− Ага, заболел, как же! Просто не рискнул идти на министерскую. А завтра явится и погонит нас.

− Не погонит, я с ним договорюсь. Давай?

− Ладно, я все равно с Митькой поругалась. Но ты, если хочешь получше оценки, берись и за домашние задания. Я тебе сто раз предлагала: давай вместе уроки делать. Уже давно училась бы нормально.

− Да не доходило до меня как-то. Лень было. А сегодня… после этой контрольной, знаешь, даже страшно стало. Надо же куда-то после школы поступать, а у меня в голове ноль без палочки.

− Слава богу, дошло! Как Никита терпит твои пары да трояки, не представляю.

Никита был Наташкиным братом − старше ее на два года. Он оканчивал в этом году лицей при Политехническом институте, тот самый, куда собралась Настя. Причем оканчивал весьма успешно: шел на медаль. Никита был умным и собранным юношей, всегда знавшим, чего хочет от жизни. С раннего детства он осознанно ставил перед собой цель и сосредоточенно шел к ней, не размениваясь на мелочи. Сейчас перед ним стояла задача поступить в Политех на самый престижный факультет приборостроения и информатики. Но поскольку конкурс туда превышал все мыслимые пределы, Никита поставил перед собой ближнюю цель: получить медаль, чтобы сдавать только один экзамен, − и можно было не сомневаться, что он ее получит. Наташкины родители очень гордились своим, таким сознательным, сыном, из-за чего их еще больше огорчала Наташкина безалаберность.

Никита пытался воспитывать несознательную младшую сестренку, но это у него получалось плохо. Как только дело доходило до подзатыльника, поскольку остальные воспитательные меры были исчерпаны, а за уроки сестра так и не садилась, Наташка пускала в ход свое главное оружие: умение подлизаться. Им она владела в совершенстве и могла обезоружить любое лицо мужского пола. Наташка строила глазки, вешалась брату на шею и принималась нежно мурлыкать: «Никитусик-лапусик, любименький мой братик! Ну, не надо, не сердись!». И у Никиты просто рука не поднималась на это небесное создание с ясными глазками и золотистыми завитками на висках. Чистый ангел − если не заглядывать в ее тетрадки.

− У Никиты нет оружия против моих чар, − гордо ответила Наташка. − Не будь он моим братцем, я б его соблазнила − только так. Но поскольку родственников не соблазняют, поручаю это тебе.

− Мне теперь не до этого, − вздохнула Настя.

− Это почему?

− Понимаешь, Натка, я приняла решение: поступаю после девятого в лицей при Политехе.

− Вот это номер! − Наташка от возмущения даже побледнела. − А как же я? Что я без тебя буду делать? И потом, стоило столько лет зубрить английский, чтобы разом все бросить?

− С английским мама будет помогать. А насчет тебя − будешь заниматься, сама справишься. А не будешь, так и я не помогу. В общем, я поняла: мое призвание точные науки, без них я отупею. Иду в лицей, решено.

− Не-е-ет! − закричала подруга. − Я не согласна! Я не хочу без тебя оставаться в этом дурацком классе! Так, хоть на тебя глядя, я что-то учила, а тогда вообще перестану. Настюха, не уходи. Подруга ты мне или нет?

− Нет, Наташа, не уговаривай. И родители мои так же считают. В нашей школе хорошо учиться малышне, а в старших классах стоит оставаться только гуманитариям.

− Тогда и я с тобой.

− Но ты же там не потянешь. Там, знаешь, сколько одной только математики! Ты же ее не любишь.

− А мне по барабану что английский, что математика. Я хочу с тобой, и все! Настя, не бросай меня! И Никита там учился − будет помогать. Кстати, все его тетрадки за десятый класс целы, − он же знаешь, какой аккуратист. А как он рад будет, что ты туда же идешь! Может, и я, глядя на тебя, за ум возьмусь.

− Ну, смотри, потом не ной! С завтрашнего дня садимся за математику и физику. И диктант − через день. Кстати, надо Никиту расспросить, как он вступительные сдавал.

− Конечно, спросим. Скажу тебе по секрету: по-моему, он к тебе неравнодушен.

− С чего ты взяла? Никита − ко мне? Бред! Мы же с ним сто лет знаем друг друга. Он вообще во мне ничего не видит, кроме того, что я твоя подруга. Я для него среднего рода.

− Видит-видит! Еще как видит! Последнее время, когда о тебе разговор заходит, так он сразу такой тихий делается. Глазки опустит и примолкнет, − а это верный признак, что дело нечисто, уж мне ли не знать своего братца.

− Натка, не сочиняй! Ладно, ступай к себе, а то я уже спать хочу. И хорошо подумай насчет лицея, чтобы потом не идти на попятную. Спокойной ночи!

Глава 2. Встреча у подъезда

Как Настя и предполагала, прогульщик Парфенов, обнаружив, что его любимая задняя парта занята Снегиревой и Белоконевой, начал было качать права. Но подлиза Наташка таким умильным голоском попросила его: − Костенька, ну будь человеком, дай нам с подругой здесь посидеть, у нас личные проблемы. Ты же мужчина, должен понимать. − И так ласково погладила по крутому плечу, что Парфенов тут же растаял. Неизвестно, что он себе вообразил, но, только пробасив: «Ладно, сидите, чего уж там», − забрал свою сумку и перебрался к Сереже Новикову, чем поверг того в глубокое изумление, быстро перешедшее в бурное негодование. Но поскольку, кроме негодования, хилый Новиков противопоставить накачанному Парфенову ничего не мог, то так же быстро увял и только весь урок крутил головой, обиженно поглядывая на Наташку.

− Снегирева, а чего это ты на «камчатку» перебралась? − поинтересовалась математичка Светлана Михайловна. − Решила с алгеброй завязать? На тех широтах ты многого не достигнешь.

«Ей овладело беспокойство, охота к перемене мест!», − злобно продекламировал очкарик Митька, оставшийся в одиночестве. Нет, такой подлости от человека, которого постоянно подкармливал, он не ожидал. О, женщина, имя тебе − вероломство!

− От перемены мест слагаемых сумма не изменяется, − миролюбиво отозвалась Настя. − Просто, Наташа попросила посидеть с ней: ей хочется подтянуть математику. Чтобы я в трудную минуту помогала. Все будет в порядке, Светлана Михайловна, мы не будем болтать. Только по делу.

− Ну-ну, поживем, увидим, − с сомнением протянула учительница.

− Как там наши контрольные? − поинтересовался класс.

− С математикой более-менее, а вот с физикой позор один.

− Но мы же такие задачи не решали! − возмутилась Настя. − Сама Елизавета Карповна сказала.

− Да, что было, то было, − подтвердила математичка. − Комиссия тоже получила внушение. Но и вы сильно не радуйтесь, − кое-что должны были решить. Но ведь не решили! И у Елизаветы Карповны из-за вас теперь неприятности.

Класс притих. Лизавету они любили. Она была незлобива и всегда могла понять человека: отпустить с урока, когда очень надо, или не поставить пару даже отъявленному лодырю, если у того были проблемы с родителями. И вот теперь из-за их лени хороший человек должен страдать.

− Мы подтянемся, честное слово! − пообещали девочки. − Вот увидите, Светлана Михайловна, мы теперь возьмемся за физику. Просто, нам столько задают по английскому! − больше ни на что времени не остается. Скажите Елизавете Карповне, что мы исправимся. Мы очень за нее переживаем, да ребята?

Мужская часть класса согласно поддакнула.

− Ну, будем надеяться, − вздохнула учительница. − Но вы не забывайте: английский английским, а к выпускному по математике надо готовиться всерьез. Экзамен этот обязательный для всех, а кто не сдаст, может и справочку получить вместо аттестата за девятый класс. Никого не хочу пугать, но такая вероятность существует.

Учительница, конечно, сгущала краски. Сама она прекрасно понимала, что такое в их школе никогда случится, директриса не допустит. Все получат свои аттестаты, иначе и быть не может. Но пусть лентяи поволнуются, может, хоть от страха за ум возьмутся. И для острастки она вызвала к доске Парфенова. Класс погрузился в решение очередного уравнения.

Какое все-таки у Светланы ангельское терпение, думала Настя, наблюдая за страданиями Кости Парфенова, заблудившегося в вычитании дробей. Нет, мне в учителя нельзя, я бы его точно убила! Боже, да он не знает таблицы умножения!

− Парфенов, сколько будет семью восемь? − ласково спросила учительница.

− Сорок восемь, − почесал в затылке Костя. − Ой, нет! Пятьдесят восемь.

Класс грохнул.

− Чего вы ржете? − обиделся Парфенов. − Ну, забыл человек. Нет бы подсказать! Сильно умные, да? Митяй, еще раз хихикнешь, в лоб дам!

− Парфенов, не забывайся! − прикрикнула математичка. − Не знать таблицу умножения в девятом классе − позор! Докатился!

− Да на фиг она нужна, есть же калькулятор. Ну, тупой я, тупой, неужели вы до сих пор этого не поняли, Светлана Михална? Можно я сяду?

− Садись. Что после девятого думаешь делать?

− А, не знаю. Пусть батя думает, это его забота. Да вы не волнуйтесь, я в десятый не пойду. Надоела мне учеба до чертиков!

− Кто же добьет это несчастное уравнение? − обратилась учительница к классу. − Снегирева, не выручишь?

− Не, не хочу, − отказалась Настя. − Я лучше подруге буду объяснять, а то она тоже напутала: списывала с доски.

− Придется самой, − обреченно вздохнула учительница и встала.

− Ты будешь думать? − сердито прошептала Настя, глядя, как Наташка торопливо зачеркивает написанное. − А еще в лицей собралась! Как можно такой бред списывать?

− Что же ты раньше молчала? Сама решаешь, а меня бросила. А если я не знаю как дальше.

− Спросить не могла? Ладно, смотри.

И Настя шепотом принялась объяснять подруге решение. Но Наташку хватило ненадолго. Вскоре Настя заметила, что та ее не слушает, а только делает вид: глаза Наташки мечтательно затуманились, а физиономия приняла отрешенное выражение.

− Наталья! − толкнула Настя подругу. − Ты где витаешь? Спустись на землю!

− Настя, ну почему ты такая правильная? Неужели тебе не надоело? − тихонько заныла лентяйка Наташка. – Ну, не люблю я эти уравнения, хоть убей!

− А тебе их не надо любить, ты же замуж за них не собираешься. Их надо не любить, а решать. Или решай, или о лицее забудь!

− Ладно, не злись. На новогоднюю дискотеку что наденешь?

− Не знаю. Не думала еще. Не морочь голову, решай, говорю!

После уроков Настя задержалась в школьной библиотеке: надо было сдать книги, которые питавшая к ней слабость библиотекарша выдала ей на дом из читального зала, правда, только на один день. Наташка не стала ее дожидаться, куда-то унеслась. Когда Настя вышла во двор, из их класса там уже никого не было, − только мальчишки расстреливала снежками девочек, выходивших из школьного здания.

− Настюха − два уха! − радостно заорал Витька Семенов из седьмого «А», запуская в нее снежком. Он почему-то вечно цеплялся к Насте, стоило ей появиться в его поле зрения. Вот и сейчас удачно пущенный снежок попал ей за воротник, − пришлось расстегивать пальто и вытряхивать снег, пока не растаял.

− А у тебя их что, три? − огрызнулась Настя. − Делать нечего, что ли? Чего пристаешь?

− Да он к тебе неравнодушен, неужели не ясно? − Выскочившая из дверей Наташка насмешливо посмотрела на Витьку.

− Ду-ура! − заорал Витька и покраснел, как морковка. − Две дуры!

− Точно, неравнодушен! − загоготала Наташка. − Ишь, уши загорелись!

− Ладно, Наталья, не смущай ребенка, − миролюбиво отозвалась Настя, отряхиваясь. − Он еще малый для этих дел.

− Сама ты! Да пошли вы! − Витька швырнул снежок в забор и, круто повернувшись, побрел прочь.

− Похоже, я угадала, − подмигнула подруга. − Ну и как он тебе?

− Я не занимаюсь совращением малолетних. И вообще, ты способна о чем-нибудь думать, кроме мальчишек?

− А о чем думать: об уроках, что ли? Вот еще!

− Да хотя бы и об уроках. Ты придешь ко мне сегодня? Я хочу начать с физики, папа нужные учебники достал. Для физмат школ − с углубленным изучением.

− Насть, давай после каникул начнем, а? Куча времени впереди − ну куда спешить? Неужели не жалко новогодние праздники отравить физикой?

− Нет, Наташа, ты как хочешь, а я с сегодняшнего дня начинаю готовиться.

− Ладно, тогда и я с тобой. Только давай у меня? И Никита в случае чего поможет, он же все это учил. Кстати, он должен быть дома: говорил, что у них кто-то из учителей заболел, и их отпустят пораньше.

− У тебя так у тебя, мне без разницы. Только без трепотни, хорошо?

− Хорошо-хорошо! Как пообедаешь, приходи. Я в магазин за молоком. Пока! − И она убежала.

Зайдя во двор, Настя увидела возле своего подъезда пацана с рогаткой, − тот целился в птиц, порхавших у ее кормушки. − Ты что, гад, делаешь? − бросилась к нему девочка. Но было поздно: к ее ногам упал пестрый комочек, еще недавно бывший прелестной птичкой, которой она так любовалась сегодняшним утром.

− Гад, ты же ее убил, убил! − Вырвав у маленького негодника рогатку, девочка разломала ее на мелкие кусочки, затем, наклонившись, бережно подняла птичку. Глазки у той были прикрыты голубоватой пленкой, но птичка еще дышала.

− Отдай, она моя! Я за ней все утро гонялся! − заревел пацан, размазывая сопли по щекам.

− Я тебе отдам! А ну, пошел с нашего двора! Еще раз увижу, уши оборву! − пообещала Настя.

− Сама получишь! − ревел тот, отбежав на всякий случай подальше. − Я братану скажу, он из тебя мартышку сделает! Отдай лучше!

− Кто тут маленьких обижает? − Насмешливый голос, заставил Настю обернуться. Позади стоял незнакомый высокий парень и с интересом разглядывал ее.

− Забери у нее! − заныл пацан. − Это я подстрелил, а она не отдает! Скажи ей!

− Кажется, еще живая. − Почему-то почувствовав доверие к незнакомцу, Настя показала ему птичку. − Может, очухается?

− Живая, − подтвердил парень. − А ты зачем птиц бьешь? − неодобрительно обернулся он к мальчишке. − Они тоже жить хотят. А если тебя камнем по башке?

Поняв, что поддержки не дождаться, тот, тихо матерясь, побрел прочь.

− Вы в этом подъезде живете? − спросил парень.

− В этом, − кивнула Настя, − а вы к кому?

− Да здесь мой одноклассник обитает, − обещал тетрадку дать. Меня в их класс недавно перевели. Никита Белоконев, может, знаете такого?

− Конечно! − почему-то обрадовалась Настя, − это мой сосед. Мы на одной лестничной клетке живем. Пойдемте, покажу. Только вот не знаю, что с птичкой делать. У меня кот персидский, он ее сразу придушит.

Будто услышав ее слова, та вдруг открыла глазки, пискнула и вспорхнула с Настиной перчатки. Задрав голову, девочка увидела, как пичуга взлетела на ветку, затем перепорхнула на соседнее дерево и скрылась из виду.

− Вот и сняла она с вас заботу, − засмеялся юноша. − Вероятно, он ее только оглушил. Ну, показывайте. Заодно, может, познакомимся? Меня Вадимом зовут. А вас?

− Настя, − представилась девочка и почему-то смутилась. Впервые в жизни она почувствовала недовольство своим именем. Рядом с таким высокоинтеллигентным именем «Вадим» ее собственное показалось ей слишком простецким. Вадим − как красиво звучит! И как подходит к его хозяину с умным тонким лицом и яркими карими, такими внимательными глазами. А она просто Настя. Настя − здрасьте! Родители тоже − не могли ничего покрасивее придумать.

− Замечательное имя! − искренне восхитился молодой человек. − Настоящее русское. Анастасия − царская дочь!

− Вам, правда, нравится? − У Насти отлегло от души. Значит, можно жить и с ее именем. Нет, какой он умный! Сразу видно, что лицеист, − не то, что некоторые дундуки-старшеклассники из ее школы. Насте не раз приходилось слышать их разговоры между собой в раздевалке. Сплошные междометия вперемежку с матом, и никаких умных мыслей.

− Никита здесь живет, − показала она дверь Белоконевых. − Звоните, он дома.

− Вадим! − обрадовался Никита. − Заходи! Настенька, познакомься, это мой новый друг. Может, тоже зайдешь, чайку попьем?

− Спасибо, мы уже познакомились. Я попозже приду. Мы с Наташей будем сегодня у вас заниматься: решили в ваш лицей поступать после девятого. Как думаешь, поступим?

− Ты без сомнения, а вот Наталья − под большим вопросом. Если только очень постарается.

− Дашь нам свои тетрадки?

− Конечно, хоть все. Ну, ты меня обрадовала! Жаль, что вместе учиться не придется: вы поступаете, а мы оканчиваем. Приходи, только поскорее.

Друг Никиты, улыбаясь, слушал их разговор. Но даже его молчание показалось Насте умным и многозначительным. Только очень уж внимательный взгляд юноши почему-то окончательно смутил ее. Чувствуя себя не в своей тарелке, Настя быстро попрощалась и скрылась за дверью. Не успела она переодеться, как залился звонок. Он дребезжал непрерывно, пока Настя натягивала свитер и шла к двери. Заглянув в глазок, она обнаружила за дверью Наташку.

− Настюха, там у Никиты та-акой парень! − Глаза Наташки азартно горели. − Полный отпад! Пойдем, познакомлю. Только не вздумай его кадрить, − он мой!

− Да я его уже видела, − успокоила ее Настя. − Я ж его к вам привела, он спрашивал, где Никита живет. Классный парень! Но ты не очень влюбляйся, а то тебе в голову ничего лезть не будет. Давай сначала поступим.

− Ага, мы поступим, а он станет студентом! Там его быстро студентки захапают. Нет, надо сейчас его брать в оборот.

− Наталья, немедленно прекрати! − возмутилась Настя. − В какой оборот?

− Ну… глазки ему строить, говорить намеками. Чтоб свиданку назначил. И все такое.

− Ты вот что. Раз так, то мотай к себе и не пудри мне мозги! Уроков полно, надо поесть и заниматься. Все, катись!

Наташка от возмущения потеряла дар речи. Но ногу в щель успела просунуть, знала, что подруга не решится прищемить ее дверью.

− Да я пошутила! − завопила она. − Пойдем к нам, я тебя покормлю. Мамахен такой плов наварила, − тарелку проглотишь! Ну, Настюха, не упрямься. Я ж без тебя ничего не решу, ты же знаешь.

И Настя сдалась.

На кухне у Наташки хозяйничали два друга, поджидая девчат. Добрый Никита поставил перед Настей полную тарелку янтарного плова, и у нее сразу потекли слюнки. Она и не заметила, как тарелка опустела. Запив плов компотом, Настя поволокла подругу заниматься. Та немного поупиралась, вожделенно поглядывая на дверь, за которой слышались голоса ребят, но против Настиной настойчивости ничего противопоставить не смогла. Вздохнув, она села за стол и раскрыла учебник. Процесс, наконец, пошел.

− Сначала сделаем, что на завтра, а потом начнем повторять физику, − распорядилась Настя. − Папа обещал достать программу лицея, а пока ее нет, начнем с самого начала, с седьмого класса.

− А может, лучше с того, что сейчас проходим? − робко спросила Наташка. − А то вдвое больше учить. Ведь этот материал тоже, наверно, входит в их программу. Давай лучше учить наперед − еще не пройденное? По учебнику. Что мы сами не разберемся, что ли? А будет непонятно, Никиту спросим. Или отца твоего. Зато на уроках Лизавета только рот раскроет, а мы уже все знаем.

− А что, это мысль! − сразу согласилась Настя. − Пройдем все до конца, а потом повторять станем. И программа тогда уже у нас будет, − будем знать, что надо, а что не надо. Молодец, Наталья, почаще бы тебе такие умные мысли в голову приходили.

За решением задач они не заметили, как голоса ребят стихли. Выглянув из комнаты, Наташка обнаружила, что в квартире пусто, − друзья ушли на консультацию.

− Ну вот, смылись! − расстроилась она. − Когда я его теперь увижу? А все из-за тебя: заниматься, заниматься! Такой парень − сон! Я, может, о нем всю жизнь мечтала.

− А о Димке Рокотове кто мечтал? Помнишь, как ты в прошлом году за ним бегала, пока он тебя на эту дуру Иноземцеву не сменил? А о Котьке Крыловом? А кто по Оленину из пятьдесят второй сох − я что ли? Ты вспомни, вспомни! Ах, Нинка Абрамова вчера видела Сашу Оленина на Броде! И неслась посмотреть на Нинку, которая видела красавчика Оленина, когда тот со своей цацей по Броду шатался. Забыла?

− Ну что поделать, если я такая влюбчивая? Понимаешь, мне без ребят жить неинтересно. Как вообще можно не обращать на них внимания, не представляю! Вот скажи: как тебе это удается?

− А чего на них обращать внимание? − они же все идиоты! Или тупые, или вообще − будто недавно с дерева слезли! Ты посмотри в школе на их туалет. Он всегда настежь − оттуда такая вонища! Дома, небось, дверь закрывают, а здесь не считают нужным. И как только не совестно?

− Ну, почему все? Большинство, конечно, дикари, но ведь не все. Неужели Никита идиот? Или Вадим? Скажи, тебе хоть капельку мой братец нравится? Ну, хоть чуточку?

− Натка, да ты что? Это же твой брат! Я ж его с горшкового возраста знаю. Помнишь, как твоя мама его посылала, чтоб нас домой загнал. Как он нас брал под мышки и волок. Влюбиться в Никиту − это почти кровосмешение! Нет, я на такое не способна.

− Похоже, ты вообще не способна ни в кого! Тебе скоро шестнадцать, а ты еще ни разу не влюблялась. Ледышка ты − вот кто! Поэтому тебе меня не понять.

− Не знаю, может, ты и права. Честно: я не представляю, что ты в них находишь? О чем можно два часа болтать с тем же Крыловым? Он же дуб дубом! Типичный двоечник.

− Ну и что, что двоечник? Если парень нравится, можно вообще ни о чем не говорить. Просто так ходить рядом, и то, знаешь, какой кайф! А когда он целует! Это вообще полный улет!

− Смотри, доцелуешься, потом плакать будешь. Эй, Наташка, ты еще… не того? Или уже… того?

− Да ты что! Я девушка честная! Только после свадьбы. Да и тогда… − Наташка понизила голос и покраснела, − я себе не представляю, как можно… при чужом парне… трусы снять? Нет, я ни за что не смогу. Только под пистолетом! А ты сможешь?

− Я никогда! − подумав, твердо сказала Настя. − Тут же сбегу, как только он ко мне полезет. Или по морде дам. Хотя, с другой стороны − ведь что-то же в этом есть? Раз люди это делают. Только я не представляю, как они потом друг другу в глаза смотрят. Я бы сквозь землю провалилась! Ой, Наташка, какие мы идиотки! Послушал бы кто, о чем болтаем. Сразу решил бы: у девок крыша поехала.

− Мы же только разговариваем. А другие − делают. Я как подумаю: иначе бы людей вообще не было. Ужас! Нет, если бы я была Богом, люди размножались бы, как растения: сначала цветы, потом плоды, а в них детки.

− Ладно, хватит чушь пороть. Повторим формулы, что сегодня выписали, а потом будем друг друга проверять. Ты меня по ним будешь гонять, а я тебя. И так − каждый день.

Вечером, ознакомившись программой к вступительным экзаменам, Настя еще более утвердилась в решении учить с опережением. Вопросы в ее начале оказались очень легкими, поэтому их можно было оставить на потом. А вот конец − тут предстояло потрудиться.

Наталья на программу никак не отреагировала. Ей что начало, что конец, представлялись сплошным темным лесом, через который им предстояло брести остаток зимы и всю долгожданную весну − самое любимое Наташкино время года. Но делать нечего: взялась за гуж, теперь вези.

На следующий день, выполнив домашние задания, они открыли учебник по физике и с трепетом заглянули в незнакомый параграф. Настя читала, а Наташка кивала. Кивала, где понятно и где непонятно, лишь бы подруга не останавливалась, чтобы побыстрее покончить с физикой и заняться чем-нибудь более приятным. Но этот номер у нее не прошел. В конце параграфа имелись проверочные вопросы, на которых Наталья моментально поплыла. Пришлось выслушивать все сначала. Но теперь Настя стала ее спрашивать едва ли не после каждого предложения, так что Наталья волей-неволей вынуждена была вникать в читаемое. И в итоге все поняла, − даже сама удивилась, насколько легким оказался этот новый для них параграф.

С математикой было потруднее. Там все последующее цеплялось за предыдущее, где у Наташки были сплошные прорехи. В конце концов, разозлившись, Настя заставила ее вызубрить все суммы и разности квадратов, после чего дела пошли веселее. Обнаружив, что она кое-что может решить и сама, Наталья даже возгордилась. И с увлечением набросилась на очередную систему уравнений, периодически обращаясь за помощью к Насте, когда заходила в тупик.

Они прозанимались до темноты. Вернувшиеся с работы Наташкины родители не поверили своим глазам: их дочь − сама! − умоляла подругу решить еще примерчик. А Никита от изумления просто рот раскрыл.

Будущее показало, насколько они оказались правы в решении учить с опережением. Скоро на уроках математики и физики подругам стало нечего делать. Самые трудные места им разжевывал Олег Владимирович, да так, что даже Наталья все воспринимала с лету.

Да, учиться дома оказалось намного приятнее, чем в школе. Тихо, никто не мешает, не галдит под ухом. Устали − можно на диване поваляться, потрепаться, кофейку попить, а потом снова за книгу. Хорошо!

Математичка вначале не очень поверила Наташкиным успехам: решила, что та все передирает у Снегиревой, а сама не понимает ни бельмеса. Но, вызвав Белоконеву пару раз к доске, убедилась, насколько была неправа. Наталья довольно быстро и без подсказки решила непростую задачу и в доказательство своего усердия предъявила тетрадь, где все задания из задачника были выполнены наперед. У Светланы даже глаза на лоб полезли от удивления.

− Нет, Снегирева, если ты не пойдешь в педагоги, это будет просто государственным преступлением! − заявила она. − Чтоб так научить эту лентяйку, надо иметь талант Песталоцци! Как тебе это удалось?

− Да я сама! − задрала нос Наташка. − Я же собралась в… ой! Ты мне палец отдавила! − завопила она, двинув Настю локтем. − Не чувствуешь, куда копыто ставишь?

− Заткнись! − прошипела Настя. − Я же тебя предупредила: о лицее ни слова! Сначала поступи, потом хвастайся. Пусть думают, что ты просто за ум взялась, − тебе же лучше.

− Ну, прости, я забыла. Все, больше никому! Настя, а как быть с полугодовой? Жалко после двух пятерок пару или трояк получить. Там же прошлый материал, а я в нем ни бум-бум.

− Ладно, помогу. Светлана теперь поверит, что ты сама.

Так и случилось. Правда, часть контрольной Наталья решила самостоятельно, сказались ежедневные занятия алгеброй, − а часть ей подсказала Настя. И когда Наташка принесла домой дневник с четверками по физике и математике за полугодие, даже Никита ее зауважал. А родители расщедрились и дали денег на новые джинсы с заклепками по всей попе и вдоль штанин. Правда, когда Наташка объявила, что пойдет в них на новогоднюю дискотеку, Настя запротестовала.

− На кого ты будешь похожа? − принялась уговаривать она подругу. − Кто на Новый год свитер и джинсы надевает? У тебя что, понарядней ничего нет?

− А я хочу! − не согласилась Натка. − Ты посмотри, какие джинсы клевые! С блестками! Не то, что твое бархатное платье, в таких только бабки сорокалетние ходят. А если еще и бусы нацепишь, я с тебя их просто сдеру, так и знай.

− Но у меня больше ничего нет! − возмутилась Настя. − Если будешь издеваться, я вообще не пойду, иди сама.

− Скажи предкам, пусть раскошелятся. Что у них денег нет дочке новый прикид купить? Как-никак, папик твой кафедрой заведует, вступительные принимает. И мать репетирует. В жизни не поверю, что у них бабок нет.

− Да они на машину сто лет собирают, никак не соберут. Только насобирают, они дорожают, еще соберут, − опять дорожают. Сами черти в чем ходят. Нет, без обновки обойдусь. Знаешь, лучше я туда не пойду.

− Я тебе не пойду! К нам же такие классные ребята придут. Из казачьей гимназии и из лицея. И Никита обещал. Может, и Вадим засветится. Неужели тебе не хочется с ним потанцевать?

− Так ведь ты сама его решила захапать. Уступаешь, что ли?

− Ради того, чтобы ты пошла, − чего не сделаешь для подруги. Ладно, уступаю, бери его на этот вечер себе, только не бросай меня одну. Настя, а ты померь мое сиреневое, − помнишь, с люрексом на плечах? Оно тебе должно подойти.

Надев длинное платье подруги и затянув на спине змейку, Настя преобразилась. Даже какая-то томность во взгляде появилась, как у фотомодели. Да, умеет Наташка выбирать себе наряды.

− Ой, Настюха, как оно тебе идет! − завопила та. − Точно твой размер. Какая ты в нем тоненькая! А я уже не влезаю: раскабанела. Надо срочно худеть.

− А давай я у тебя его куплю? − предложила Настя. − Раз оно тебе мало. У меня немного подарочных денег осталось. Буду отдавать по частям, − согласна?

− Да ты что, − не надо денег! Я его уже носила-носила! Если мамахен не будет возражать, бери насовсем. Ой, ты посмотри в окно, − какой снежок сыплет! И ветер перестал. Пойдем, погуляем, а? В парк. Может, там кто из наших будет. А потом позанимаемся.

− Ладно, пошли.

В парке было тихо и бело. Снег плотно окутал деревья и кусты, превратив их старый парк в царство Снежной королевы. От этой пушистой красоты Настю охватило какое-то елочное настроение. Она подняла голову и в восторге замерла: с туманной высоты мерно и торжественно опускались одна за другой крупные снежинки. Они заполнили собой все пространство, и кружили, кружили, плавно сменяя друг друга, будто под аккорды неслышной музыки исполняли ритуальный танец − вальс Зимы.

− Ка-ак красиво! − протянула Наташка, хрустя сосулькой. − Просто, снежный бал! Представляешь, мы могли бы просидеть дома и не увидеть эту красоту. Давай Снегурку сделаем?

− Давай!

Они слепили небольшие шарики и принялись их катать по нетронутому снегу. Он хорошо лепился, и скоро снежки превратились в большие шары. Водрузив их друг на друга, подруги скатали еще один поменьше − голову снежной бабы. Рот и нос смастерили из сухих веточек, а вместо глаз вдавили два камешка. Баба получилась пышная и улыбчивая. Напялив ей на голову пестрый кулек, вытащенный Наташкой из урны, девочки полюбовались на свое творение, потом помахали бабе на прощание и неспешно прошлись по центральной аллее к выходу. Народу в парке было много, но никого из знакомых они так и не встретили.

Надышавшись кислорода и разрумянившись, подруги повернули домой. У самого двора их обстреляла снежками местная малышня, но без особого ущерба. Дома Настя угостила Федора сметаной, затем, очистив от снега птичью кормушку, снова насыпала крошек. И густо налетевшие воробьи отблагодарили ее радостным чириканьем.

Глава 3. Переживания приятные и не очень

Новогодняя дискотека удалась на славу. Грохот школьного джаза был слышен за несколько кварталов. Глаза ослепляли непрестанное мигание разноцветных лампочек и бешеное метание по стенам зайчиков от покрытых зеркальными осколками вращающихся шаров. В центре зала возвышалась красавица-елка, от ее верхушки тянулись во все стороны нарядные гирлянды. Было жарко и сильно пахло хвоей.

Окунувшись в толпу раскрасневшихся и орущих ребят, Настя почувствовала, как на нее тоже накатывает прилив безудержного веселья. Она любила это состояние, когда все проблемы разом испарялись, и хотелось только хохотать и кружиться, забыв обо всем на свете. Схватив за руку Наташку, Настя потянула ее к елке, где они вместе со всеми стали прыгать, хлопать над головой руками и вопить во все горло. Кто-то сразу наступил ей на ногу, кто-то толкнул в спину. Оглянувшись, она увидела Витьку Семенова в остроконечном колпаке и с длинным Буратиновым носом.

− Витюха, три уха! − радостно заорала Настя и состроила ему рожу.

− Четыре! − подхватила Наташка. − И один хвост!

Витька показал им кулак и исчез среди танцующих. А к ним сквозь толпу пробился Сережа Новиков. С видом заговорщика он оттащил Наташку к стене и стал ей что-то быстро говорить, время от времени загадочно поглядывая на Настю.

− Настюха, с тобой один парень хочет познакомиться, − сообщила Наташка, когда он отчалил. − Серегин приятель. Ты ему жутко понравилась.

− А кто он? − поинтересовалась Настя.

− Серега говорит, из казачьей гимназии. Он там учится, в десятом. Их здесь сегодня много. И Никиту я видела. А Вадим не пришел − так жалко! Ну, говори: согласна познакомиться? Что ему сказать?

− Ой, не знаю. Неудобно как-то.

− Почему? Познакомься, Насть, а? А то так и помрешь, даже на свидание ни сходив ни разу.

− А где он?

− Тут я, − сказала маска носорога, топтавшегося рядом. − Пойдем, попрыгаем.

− Как хоть тебя зовут? − спросила Настя, испытывая незнакомое смущение. − Да сними ты эту дурацкую маску, дай на себя взглянуть.

− Борисом меня звать, − ответил носорог. − А маску сниму, если согласишься со мной встречаться.

− А вдруг у тебя один глаз? Как у Циклопа? И вместо носа пятачок, − засмеялась девочка. − Я соглашусь, не глядя, а потом что? Нет, давай показывайся, а то не соглашусь!

− Ладно, смотри.

Парень снял маску, под которой обнаружилась довольно симпатичная физиономия, правда, очень красная − то ли от жары, то ли от смущения.

− Ну, как, нравлюсь? − Он покраснел еще больше и зачем-то разлохматил волосы.

− Вообще-то ничего. − Настя выжидающе посмотрела на парня, но он только морщил лоб и молчал. Подождав немного и убедившись, что новый знакомый собирается и дальше играть в молчанку, Настя заскучала. Она оглянулась в поисках подруги, но той и след простыл.

Вдруг Настя заметила Никиту, возвышавшегося над толпой низкорослых девятиклассников. Лавируя между танцующими, он направлялся к ней.

− Привет, соседка! Ты чего не танцуешь?

− Так ты же не приглашаешь.

− Именно это я и собираюсь сделать. Разрешите?

Отвернувшись от Бориса, Настя положила руку на плечо Никите, и он внезапно так ее закружил, что у нее перехватило дыхание. Был момент, когда она просто плыла по воздуху. Лицо Никиты оказалось близко-близко. Он неотрывно смотрел ей в глаза, и от его взгляда, такого ласкового и восхищенного, Насте сделалось не по себе. И тут на счастье музыка кончилась. Никита отвел ее на прежнее место и галантно поцеловал руку. От этого Настя смутилась еще больше и почувствовала жгучее желание исчезнуть.

− Извини, Никита, я сейчас, − пробормотала она, ринувшись к двери. Похоже, Наташка права: Никита определенно ведет себя странно. Интересно, как он отреагировал на ее неожиданное бегство. Наверно, решил, что ей куда-то приспичило.

От этой мысли Насте совсем расхотелось возвращаться в зал, и она направилась в раздевалку.

Выйдя из школьного здания, Настя прокатилась по ледяной дорожке, раскатанной малышней до ворот, и направилась домой. На полпути она вдруг услышала позади оклик: − «Эй!». Настя почувствовала, что окликают именно ее, но только ускорила шаг.

− Ты что, глухая? − Догнавший ее Борис взял под руку. − Зову, зову, а ты будто не слышишь. Почему ушла? Из-за того парня? Если хочешь, мы с ним разберемся.

− Я на «Эй» не отзываюсь, у меня имя есть! − Настя сердито высвободила руку. − А этот парень мой сосед, брат подруги.

− Ну, прости, я же не знал. Ты куда сейчас?

− Домой.

− А чего так рано? Давай погуляем. Хочешь, пойдем в кино. Или в кафе − у меня бабки есть.

− Заработал?

− А тебе какая разница?

− Большая! Одно дело, когда сам заработал, а другое − когда у родителей выпросил.

− Интересно, где я заработаю? Я же пока учусь. Что-то ты слишком принципиальная, − я таких не люблю. Мне другие девушки нравятся − навроде твоей подруги.

− Так за чем дело стало? Флаг в руки и дуй назад! − Настя ускорила шаг.

− Нет, погоди. Ну не злись, я же просто так сказал. Ты мне нравишься больше. Давай гулять?

− А мы что делаем?

− Я не в том смысле. Ну, что ты, не понимаешь? Типа, любовь крутить.

Боже, какой идиот! − подумала Настя. Даром, что хорошенький.

− Боря, иди обратно, − устало сказала она. − Мне тоже другие ребята нравятся. Не такие, как ты.

− Чем же это я тебя не устраиваю? − надулся он. − Всех устраиваю, а тебя нет.

− Вот и гуляй с теми, кого устраиваешь.

Они уже дошли до Настиного дома. Настя собралась войти в подъезд, но парень преградил ей дорогу.

− Ну, куда ты спешишь? Давай постоим?

− Пропусти, я замерзла! И вообще, чего тебе от меня надо?

− А ты не знаешь? − Борис вдруг обнял ее. − Иди ко мне, я тебя согрею.

− Пусти, дурак! − У Насти от злости навернулись слезы. Она уперлась руками ему в грудь, но Борис вдруг резко прижал ее к себе, и Настя почувствовала на своих губах его мокрые губы. В нос ударил запах перегара. Боже, да он еще и пьяный! Ее даже передернуло от отвращения. Девочка быстро присела и, выскользнув из кольца его рук, сильно оттолкнула от себя. От неожиданности он поскользнулся и повалился на спину, больно ударившись затылком о порог.

− Ты что творишь? − Держась рукой за голову, парень попытался подняться, но снова поскользнулся и растянулся во весь рост. Мысленно поблагодарив дворничиху, что та опять не посыпала порог песком, Настя понеслась по лестнице к себе на этаж. На ее отчаянный звонок открыл отец.

− Что случилось? За тобой гонятся? − Он с тревогой посмотрел на раскрасневшуюся дочь, вышел на лестничную площадку и глянул вниз.

− Ничего не случилось.

Настя разделась, прошла в свою комнату и выглянула в окно. Борис стоял во дворе, глядя вверх. Быстро задернув штору, она отошла. − С первым поцелуем тебя! − горько усмехнулась Настя, вспомнила ощущение его губ на своих губах, и ее снова передернуло от отвращения. Фу, как противно! Зайдя в ванную, она принялась отплевываться. Затем вымыла губы с мылом и ожесточенно растерла их полотенцем.

− Котенок, с тобой все в порядке? − Тревожный голос отца заставил ее поспешно повесить полотенце на место.

− Все в порядке, пап. Я мою руки.

Она немного постояла, выжидая, когда отец уйдет, затем, вернувшись в комнату, снова подошла к окну. Во дворе уже никого не было.

Зазвонил телефон. Настя подняла трубку.

− Настенька, ты почему так рано ушла? − В голосе Никиты сквозила тревога. − Мы с Натальей тебя искали-искали. Что-нибудь случилось?

− У меня живот заболел, − ляпнула Настя первое, что пришло в голову, и тут же мысленно выругала себя. Вот идиотка, не могла ничего умнее придумать! Теперь он точно будет считать, что ей приспичило в туалет.

− Съела что-нибудь? А сейчас как?

− Нормально, Никита. Спасибо за беспокойство. − И не ожидая ответа, положила трубку. Она вдруг почувствовала себя бесконечно уставшей. Нет, все эти любовные приключения ее совсем не привлекают. Может, Натке они и нравятся, но только не ей, Насте. За сегодняшний вечер она сыта ими по горло − надолго хватит.

Телефон зазвонил снова. Не буду брать, решила Настя. Но он трезвонил, не переставая, пока ей это не надоело. Скрепя сердце, она снова подняла трубку. Оказалось, опять Никита.

− Настенька, может, лекарство какое нужно? Или врача?

И что на него нашло? − раздраженно подумала Настя. А может, Наташка права и Никита действительно спятил: решил в нее влюбиться? Только этого ей не хватало для полноты впечатлений!

− Не нужно никакого лекарства! − раздраженно отрезала она. − И вообще, Никита, чего это ты вдруг обо мне так печешься?

− Ну… просто по-соседски, − фальшивым голосом произнес Никита, − а что, нельзя?

− Ну, если только по-соседски. А то мне твоя сестричка кое-что нашептала. Вроде как ты ко мне неровно дышишь. Это что − серьезно?

− Немного есть. А ты против?

− Никита, да ты что? Мы же с тобой как брат и сестра, − сто лет друг друга знаем. Помнишь, как ты меня под мышкой таскал? Я и то помню.

− Но ведь я не брат. И потом − когда это было. Ты стала такая… совсем другая. Такая красивая! Наверно, ты права − влюбился.

− О нет! Никита, пожалуйста, не надо! Мы же с тобой так хорошо дружили, вспомни. Давай и дальше оставаться друзьями?

− Значит, ты мне даешь от ворот поворот? Другой есть?

− Да никого у меня нет, с чего ты взял? Просто, мне это не нужно, пойми! Может, я еще не доросла. Давай будем, как раньше, а?

−Ладно, забудь. Но подружке твоей! За ее длинный язык! Попомнит она у меня!

− Ой, только не трогай ее! А то она не будет со мной делиться. Никита, может, я потом? Может, я еще в тебя влюблюсь. Не сердись, ладно?

− Хорошо, раз ты просишь. Новый год дома будешь встречать?

− Конечно, как всегда. А ты?

− Честно, я думал, − вместе. Что, может, ты к нам придешь. Я бы Вадима позвал. А теперь − наверно, с ребятами соберемся у кого-нибудь. Заниматься когда начнете?

− Лично я − со второго, ну, может, с третьего января. А когда твоя сестренка соберется с духом, не знаю. Кстати, где она?

− Да я потерял ее потом из виду. Наверно, шляется с каким-нибудь очередным бой-френдом.

− Ладно, когда придет, пусть позвонит мне.

− Хорошо, передам.

Положив трубку, Настя некоторое время посидела на диване, бесцельно созерцая стену, потом пошла на кухню. Чувствуя на себе внимательный взгляд отца, с независимым видом разогрела блинчик, полила его сметаной и попыталась съесть. Но это получилось плохо: блинчик не лез в горло. Поэтому она долго смотрела в тарелку, ковыряя вилкой, и никак не могла приступить к еде.

Ей очень хотелось выговориться, поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, поплакаться в жилетку. Но с кем? С папой? − да ни за что на свете! Рассказать об этом противном поцелуе у нее язык не повернется. Да еще неизвестно как он отреагирует, − не дай бог, пойдет выяснять с Борисом отношения. А маме вообще ни о чем нельзя заикаться: она ее из дому перестанет выпускать. Остается Наташка, больше не с кем.

Подруга позвонила в двенадцатом часу ночи и взволнованным шепотом завила, что Настя ей срочно нужна. Прямо сейчас и немедленно! Пришлось отпрашиваться у родителей. Отец выразительно посмотрел на часы, но промолчал, зато Галчонок расшумелась: мол, приличные люди в это время спать ложатся, а не по хаткам шляются!

− Но, мам, ведь уже каникулы, завтра в школу не идти, − возразила Настя. − Я же не куда-нибудь, а к соседям. Понимаешь, Наташе надо срочно мне что-то рассказать.

− Воображаю! − желчно воскликнула мать. Но Настя не услышала продолжения: она уже звонила в соседскую дверь. Открывшая Наташка схватила подругу за руку и, приложив палец к губам, потащила на кухню.

− Ш-ш-ш! − зашипела она. − Предки уже легли. Ой, Настюха, что со мной было! До сих пор не верю, что уцелела. Вот влипла, так влипла!

− Ну, выкладывай.

− Понимаешь, там, на дискотеке один парень сразу стал ко мне клеиться. Показалось, такой классный! Усики такие и взгляд, − аж до пупа пробирает! Тоже из казачьей гимназии, только он уже в одиннадцатом. В общем, пошла я с ним. Ты же смылась с этим своим … как его? Борисом. И Никита куда-то делся.

− Ну, пошла − и дальше что?

− Ой, что было! Он оказался таким идиотом! Сначала стал уговаривать пойти к нему домой: мол, там хорошая компашка собирается, и диски крутые есть. А когда я отказалась, − сказала, что поздно и родители будут ругаться… Так он, представляешь, говорит, давай будем… это… Ой, я не могу вслух произнести!

− Это самое?

− Да, только еще хуже! Мол, пойдем, тут есть одно место. Я ему говорю: − «Ты что, дурак? За кого ты меня принимаешь?» А он: − «Зря я что ли с тобой время теряю? Кончай ломаться!» Ужас! И давай пальто на мне расстегивать.

− Допрыгалась! Как же ты от него избавилась?

− Просто повезло. Наши мимо шли с дискотеки. Я сразу заорала: мол, подождите, я с вами. И он отстал. Только заругался вслед. Ой, как я домой неслась! На полусогнутых! До сих пор все внутри трясется.

− Так тебе и надо! Будешь знать! − Настя хотела добавить, что не надо черт знает с кем связываться, но, вспомнив о своем приключении, прикусила язык. Однако чуткая подруга сразу заметила ее заминку.

− А ты чего примолкла? Давай выкладывай. Борис с тобой ушел? Как у вас с ним? А Никита куда делся? Я видела, как ты с ним танцевала.

И Настя все рассказала. И про противный поцелуй, и про разговор с Никитой. И про его обещание разобраться с болтливой сестренкой. Но Наташка только отмахнулась.

− Вот напугал! Ничего он мне не сделает. Сам просил поговорить с тобой. Настя, скажи честно, мой братец тебе совсем-совсем не нравится?

− Натка, и ты туда же! Да не об этом сейчас надо думать! Тебе что, мало сегодняшнего приключения? Скажи спасибо, что легко отделались! Давай договоримся: до поступления в лицей больше никаких мальчишек. Иначе я отказываюсь с тобой время терять.

− Хорошо, не буду. Только ты Никите ничего не говори, ладно? А то он меня убьет. И тебе, значит, тоже не повезло с этим Борисом. Вот козел! Они что − все такие, эти казаки? Неужели у них там нет нормальных ребят?

− Откуда мне знать? Но ты хоть поняла, что пора остепениться?

− Все, берусь за ум! − клятвенно заверила Наташка. − И вообще, руководи мной, а то пропаду.

− Тогда так. Завтра и первого отдыхаем, а со второго садимся заниматься. Каждый день по три часа, и так − все каникулы.

Весь следующий день Настя с мамой готовились к встрече Нового года. Елку они нарядили накануне, поэтому главной задачей был праздничный стол. Они испекли любимый фруктовый торт, зажарили гуся с яблоками и сделали три салата: оливье, креветочный и свекольный с орехами. А еще обожаемую отцом селедку под шубой. После чего мать отправилась по магазинам, а Настя принялась за уборку и мытье посуды, которую они измазали во множестве. Папочка, конечно, с утра сбежал на свою кафедру, чтобы потом прийти на все готовенькое. Правда, пообещал, что шампанское и напитки за ним.

К середине дня Настя так умаялась, что с удовольствием приняла предложение матери немного поспать перед новогодней ночью, − и убрюкалась аж до вечера. А в десять часов к ним напросилась Наталья, − ее родители ушли встречать Новый год к какому-то нужному начальству. Никита с Вадимом тоже куда-то сбежали, и она осталась в одиночестве.

Едва уселись за праздничный стол, как в дверь позвонили: это явились Наташкин братец с приятелем. Они почему-то решили, что одинокая Наталья приготовит им праздничный ужин, − как будто она могла догадаться, что их компания развалится за час до Нового года. Пришли домой, а ее нет. Хорошо, что догадались позвонить к соседям. Друзей, конечно, тоже пригласили за стол, положили на тарелки всякой вкуснятины и предложили не стесняться. А они и не думали − сразу стали уписывать все подряд за обе щеки, девочки не успевали им подкладывать. Пробили куранты, все закричали «С Новым годом!» − и стали целоваться. От Никиты Настя сумела увернуться, а от Вадима нет, он успел-таки смачно чмокнуть ее в щеку. И это оказалось совсем не противно, скорее наоборот, − Настя даже удивилась.

В общем, новогодняя ночь удалась. Они просидели до трех часов, после чего Настины родители заявили, что хотят спать, и предложили молодежи перебраться в квартиру Белоконевых, что они с удовольствием и сделали. Плясали под телевизор, потом пили чай, потом снова танцевали, − угомонились, когда стало рассветать. Настя с Наташкой разложили диван и уснули на нем одетыми, а Вадим с Никитой улеглись в его комнате на софе. Утром после завтрака разбежались по домам, условившись вечером пойти в кино.

Добравшись, наконец, до родного дивана, Настя упала на него и стала приводить в порядок свои чувства. Чувства были разнообразными, сложными и не очень понятными. Никита весь вечер вел себя идеально, ничем не выдавая себя, − как будто и не было разговора, оставившего в Настиной душе неприятный осадок. А Вадим был сама галантность. Но, как ни старалась Наташка, как ни распускала перед ним хвост, на все ее ухищрения с его стороны не последовало никакой реакции. К подружкам он относился одинаково любезно, танцевал с обеими по очереди и все время рассказывал анекдоты − вполне приличные, но очень смешные. И при этом придавал своей физиономии несвойственное ей туповатое выражение, от чего становилось еще смешнее. В итоге они так нахохотались, что больше уже не могли, − только вытирали слезы, держась за животы, и умоляли о пощаде.

И все же в душе Насти поселилось беспокойство − не столько неприятное, сколько непонятное. Она стала перебирать в памяти события вчерашнего вечера, и в какой-то момент ее сердце замерло. Ей вспомнилось лицо Вадима, на которое засмотрелась во время его очередной хохмы. Он не глядел в ее сторону, но она каким-то шестым чувством поняла: все, что он говорит и делает, адресовано, в первую очередь, ей. Тогда она отмахнулась от этой мысли, но сейчас почему-то взволновалась. Она снова представила его взгляд из-под темных ресниц – как будто вскользь, как будто мимо. Почему этот мимолетный взгляд так запал ей в душу? Что-то было в этом юношеском лице, смуглом и тонком, − в уголках губ, в прищуре глаз, − что-то тревожащее, что заставляло ее снова и снова мысленно вглядываться в него. И представляя себе его образ, возрождая в памяти милые черты, она вдруг почувствовала, что ее затягивает, как в воронку, в какое-то новое пространство, куда и хочется, и страшновато. Она и не знала, что имя этому процессу − взросление.

Нет! − решила Настя, тряхнув головой, не буду больше думать о нем. Сегодня сходим в кино, − и на этом все. Ребятам надо в институт готовиться, а нам в лицей.

От этой мысли сразу стало легче. Новое незнакомое чувство, так встревожившее ее, свернулось калачиком и примостилось где-то на самом на донышке души. Будущее наполнилось планами предстоящих действий и ожидаемых результатов, отчего к ней вернулось прежнее состояние покоя и уверенности.

Глава 4. Поездка в Питер и кое-что еще

А четвертого января они всем классом укатили на экскурсию в Санкт-Петербург. Укатили экспромтом: директрисе внезапно предложили наградить этой поездкой лучший класс школы, − вероятно, у кого-то она в последний момент сорвалась. И та почему-то выбрала их девятый «А». В общем, им крупно повезло.

Город произвел на Настю неизгладимое впечатление. Сказать, что она была потрясена, значит, ничего не сказать. Питер ее буквально околдовал, заворожил, влюбил в себя с первого взгляда. Она бродила по его площадям, по Невскому и испытывала почти физическую боль от окружающей красоты. Ей не хотелось ни в театры, ни в музеи, ей хотелось только одного: ходить по этому городу до изнеможения, впитывать в себя его воздух, и чтоб никто не мешал, не отвлекал от созерцания. В ней возникло странное чувство: будто она все это уже видела, − словно она жила здесь когда-то давным-давно, и город еще тогда стал ее частью. А теперь приехала и сразу узнала.

И она дала себе слово, что когда-нибудь вернется сюда навсегда. Впервые в жизни ей не хотелось домой к папе и маме.

А по возвращении она стала бредить Петербургом. Она развесила на стенах его репродукции и часами, молча, созерцала их, испытывая тянущую тоску. «Но возвращался я домой, в простор меж небом и Невой…» − слова этой песни так соответствовали ее душевному состоянию, что она снова и снова включала магнитофон, пока мать не начинала кричать: «Ну, все, хватит! Смени пластинку!»

И когда она узнала от Никиты, что Вадим родом из Петербурга, то даже не удивилась. Конечно, этот юноша мог родиться только там. Ведь он был так схож со своим городом интеллигентностью и какой-то возвышенной одухотворенностью. Оказалось, что отца Вадима, офицера внутренних войск, перевели на юг, и семья переехала с ним.

Вот почему Вадим такой задумчивый и немногословный, думала Настя. Наверно, он тоскует по своему городу, наверно, Питер живет в нем, как во мне. Ведь Вадим вырос там, видел его каждый день − как же ему, наверно, здесь тяжко. И ее собственный городок с его узкими улочками и разбитыми тротуарами впервые стал казаться Насте скучным и убогим.

Она согласилась заниматься постоянно у Натальи, − ведь туда часто приходил Вадим. Он относился к подругам с приветливой сдержанностью, охотно помогал в учебе, шутил и смешил забавными историями из лицейской жизни, ничем не выказывая ни к одной особого расположения. Наташка отчаянно ревновала Никитиного приятеля к подруге, а Настя помалкивала, избегая даже его взгляда. И только изредка позволяла себе тихонько любоваться милым профилем, слабо надеясь, что его хозяин этого не замечает.

Вообще-то говоря, в профиле не было ничего особенного: нос с небольшой горбинкой, глаза ничем не выдающиеся − обыкновенные, карие. В ее представлении образ красивого мужчины, вынесенный из детских сказок, выглядел совсем иначе. Но что-то в чертах этого лица, в их соединении было такое, что с первой встречи врезалось ей в сердце, затронув в нем какие-то потаенные струны. И теперь стоило ей услышать его голос или даже узнать, что он вот-вот должен прийти, они натягивались, вызывая в душе непонятно-радостную тревогу. Шестое чувство ей подсказывало, что, несмотря на ее напускное безразличие, он о чем-то догадывается, − и потому чувствовала себя при нем не в своей тарелке, разговор не поддерживала, а, закончив занятия, сразу уходила.

Умом Настя понимала, что ее поведение неестественно, но ничего с собой поделать не могла. Она и раньше была не особо разговорчива, а теперь вообще замкнулась, стремясь почаще уединяться в своей комнате.

Первым ее состояние заметил отец. − Котенок, все хорошо? − спросил он однажды, заглянув к ней. Настя сидела на диване в любимой позе: поджав ноги и откинув голову на спинку. Она была настолько погружена в свои мысли, что не сразу сообразила, о чем ее спрашивают. Но, почувствовав его заботу, вдруг поняла: ей самой хочется поговорить с папой. Поговорить откровенно, как в детстве, − когда она забиралась к нему на колени, прижималась к широкой груди, вдыхая родной запах, и изливала все свои горести и проблемы этому самому близкому и любимому человеку. И вместе с тем она чувствовала, что о Вадиме не сможет сказать даже ему, − настолько это было трудно. Но может поделиться своим чувством к городу, который врезался ей в душу и ассоциировался с этим юношей.

− Папа, я влюблена, − помедлив, ответила она. − И это очень серьезно! Никогда не думала, что могу так сильно влюбиться.

− Что ж! − Отец погладил ее по головке, как маленькую. − Тебе уже шестнадцатый год − это естественно. И кто же он? Я его знаю?

− Его знают все, и он прекрасен! Он стоит на Неве. Он город. Папа, это мой город! Вот, никогда не жила в нем, а все равно он мой. Папа, я решила: через два года окончу лицей и поеду поступать в вуз только туда. Вы меня отпустите?

− Конечно, дочка! Будешь относиться к учебе серьезно, получишь хорошие знания, − почему нет? Любой питерский вуз даст тебе блестящее образование, безусловно, лучшее, чем здесь.

− А мама? Думаешь, она отпустит меня одну.

− Ну, мы ее уговорим. Неужели вдвоем не убедим? Ты, главное, веди себя соответственно. Чтобы она к тому времени видела, что ты уже достаточно взрослая, что тебе можно доверять. Тогда она не будет за тебя беспокоиться. А я думал, у тебя молодой человек появился.

− Нет, не появился, совсем нет. Теперь ты знаешь, чего я хочу больше всего на свете. Поэтому буду учиться изо всех сил! Буду бить на медаль, вот увидишь.

− Только не перетрудись − это тоже ни к чему. Жизни надо радоваться каждый день, особенно в твои годы. Юность лучшее время, ею надо насладиться в полной мере, чтобы потом было чего вспомнить. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, девочка моя!

− Я знаю. Спасибо тебе. Ты лучший папа на свете!

Она прислонилась к его плечу, самому надежному плечу в мире, а он обнял ее и притянул к себе. Так они долго сидели, прижавшись друг к другу, пока в комнату не заглянула Галчонок.

− Чего это вы сидите в темноте? Случилось что?

− Ничего не случилось, − как можно убедительнее ответила Настя, − просто мы с папой соскучились друг по другу.

− А по мне?

− И по тебе тоже. Иди, пообнимаемся.

Они занялись этим полезным делом, − а с кресла одобрительно глядел на них большими янтарными глазами любимый кот Федор.

Глава 5. Борис

Каникулы кончились. За ними потянулась длинная третья четверть, заполненная школьной текучкой и ежедневными дополнительными занятиями, отнимавшими почти все свободное время. Но девочки уже втянулись в этот процесс и потому не особенно им тяготились. А Наталья от переполнявшего ее чувства ответственности даже похудела. Она уже стала стабильной четверочницей, чем страшно гордилась, свысока поглядывая на прежних приятелей, − те погрязли в трояках и давно смирились с этим.

В один прекрасный день, когда после окончания уроков дежурная Настя подметала в классе обычный мусор − в основном выплюнутые жвачки и скатанные бумажные шарики, которыми обстреливали друг друга скучавшие на уроках мальчишки, − в класс влетела взъерошенная Наташка.

− Настюха, там во дворе этот… как его? Борис! − выпалила она. − По-моему он тебя поджидает.

− Какой Борис? − Настя давно забыла о приключении на новогодней дискотеке.

− Ну, этот… из казачьей гимназии. Стоит с Новиковым и о чем-то треплется. Точно по твою душу явился.

− О, нет! − Настя мгновенно вспомнила запах перегара и омерзительный поцелуй. − Нет, Натка, я не хочу его видеть! Чего он приперся?

− Мне откуда знать? Наверно, по тебе соскучился.

− А может, просто к Сережке приходил? По делу. Сбегай, посмотри, может, уже ушел.

− Нет, на месте. Стоит и смотрит на двери. Что делать будешь?

− Не знаю. Буду сидеть, пока не уйдет.

− А если он вздумает сюда подняться? Слушай, давай сбежим через окно на первом этаже? Там в малышовых классах окна на улицу выходят, прыгать невысоко.

− А они не заперты?

− Не, не заперты. Я вчера слышала, как завучиха ругалась, что малышня окна на перемене пораскрывала. Чтобы, значит, заболеть и пропускать уроки. Пойдем, пока он сюда не явился.

Убедившись, что этот тип и впрямь стоит под школьной дверью и явно не собирается уходить, − от его вида Настю даже передернуло, − девочки спустились в раздевалку, оделись, поминутно с опаской поглядывая на двери, затем проскользнули на первый этаж к первоклашкам. Окна у них, действительно, были не заперты. Настя взобралась на подоконник и глянула вниз. Оказалось, прыгать довольно высоко, но делать нечего, − прыгнула. Правда, на ногах не удержалась, − больно ударилась пятой точкой об асфальт. Наташка бросила ей сумку с книгами, а сама прошествовала через двор.

− Ты Снегиря не видела? − преградил ей дорогу Новиков.

− Нет, она давно ушла. − Находчивая Наташка, старалась не смотреть на его приятеля, подозрительно уставившегося на нее.

− Как ушла? Она же дежурная.

− Она меня попросила, − спешила куда-то. А тебе зачем?

− Не твое дело! Смотри, если соврала!

− Ой, как я испугалась! Пойди, убедись сам, если не веришь. − И Наташка, задрав нос, прошествовала мимо.

Домой девочки добрались без приключений. Но было ясно, что приключения впереди, − определенно «этот тип» явится снова.

И точно, − на следующий день он опять нарисовался в школьном дворе за пятнадцать минут до звонка, − отпросившаяся с урока Наташка обнаружила его на прежнем месте. Пришлось удирать тем же путем. Но уходить каждый день через окно − не лучший способ избавиться от нежелательной встречи. Надо было принимать кардинальные меры.

− Новиков, а чего это твой казачок под нашей школой каждый день торчит? − поинтересовалась Настя, когда ей все это надоело. − Что он здесь забыл?

− Тебя поджидает, − невозмутимо ответил тот. − А ты почему от него прячешься? Боишься, что ли?

− Вот еще! Боялась я всяких! Чего ему надо?

− Нравишься ты ему. Все время клянчит, чтоб я ему свидание с тобой устроил.

− Да он же идиот! Пьяный был, да еще и приставать начал!

− Настя, ты не права. Он неплохой парень. Знаешь, какой заводной! А выпил для понту − он же на дискотеку трезвым пришел. Это его наши угостили. А как треснулся затылком, − помнишь, ты толкнула? − сразу протрезвел. Он уже две недели просит, чтоб я его с тобой свел. Поговори с ним сама, он же тебя не съест. Не нравится − так и скажи. Но чтоб он это от тебя услышал.

− Ладно, убедил.

На следующий день, выйдя из школы, Настя сразу направилась к Борису. Он увидел ее и просиял: − Ну, наконец-то! Давай сумку понесу. Ох, ты, какая тяжелая!

− Там словарь толстый, − пояснила Настя. − Англо-русский и русско-английский в одной книге. И задачник Сканави.

− А это кто?

− Ты что, не знаешь? Это же хрестоматия по математике! Лучше нет.

Они уже вышли из школьного двора и направились к Настиному дому. Наташка на всякий случай следовала в отдалении.

− Настя, давай встречаться? − просительно протянул Борис. − Не дуйся за тот вечер, ладно? Выпивший я был − для храбрости. Потому и вел себя, как дурак.

− А мы разве не встретились? − засмеялась Настя. − Будешь торчать каждый день под школой, − встречи обеспечены.

− Нет, я не о том. Ну что ты, не понимаешь? Я гулять с тобой хочу.

− Боря, мне не до гуляний, − серьезно сказала Настя. − Я очень занята. И вообще, если честно, ты мне не нравишься.

− Почему? Чем я так уж плох? Может, у тебя кто другой есть?

− Во-первых, это не твое дело. Во-вторых, мне с тобой не интересно. Просто, не о чем говорить.

− Не понимаю. Как это − не о чем?

− Ну, хорошо, объясню. Вот скажи: что ты любишь делать? Чем занимаешься в свободное время?

− Телик смотрю. Или с пацанами тусуюсь. На дискотеки ходим. Ну, выпиваем иногда. Но это так, от скуки.

− А книги? Про что ты любишь читать?

− Детективы всякие. У ребят иногда беру, − у нас дома книг мало. Да я книги − не очень. Зачем, есть же телик.

− Но, Боря, в телевизоре показывают, что придумали другие. Тебе думать не надо, − смотришь готовенькое. А когда читаешь, представляешь себе героев, какие они, − ты же их не видишь. Это же в сто раз интереснее! Например, каким ты представляешь Пьера Безухова?

− Кого?

− Ты «Войну и мир» читал?

− Не, пытался, но не смог. Такая муть!

− Ну, у меня нет слов! О чем тогда разговаривать? Ты же темный непроходимо! Нет, у нас с тобой ничего не получится.

− Погоди, что ты так сразу: «не получится, не получится!». Давай просто встречаться. Как это? Во, дружить! А то − дай мне чего почитать. Что сама любишь. Только не «Войну и мир».

− Боря, я же сказала: мне некогда! У меня уроков тьма. Да еще дополнительно занимаюсь.

− Дополнительно? А зачем?

− Надо! Какой ты любопытный! Ну, все, прощай! Мне домой пора.

− А можно, я тебя хоть иногда провожать буду? После школы.

− Зачем тебе время терять? Ну, провожай, если тебе хочется. Только это зря.

− Тогда, может, завтра принесешь что-нибудь интересное? Из твоих книг. У тебя, наверно, много книг? Кто твои родители?

− Они в педвузе работают. Преподаватели. Да, у нас большая библиотека.

− Вот почему ты такая умная. Не, мы простые. Мать дома сидит − у меня еще младшая сеструха есть. А отец бизнесом занимается − крутится помаленьку.

− Так что же тебе принести? Детектив?

− Не, не надо, ну их! Ты дай что-нибудь серьезное. Только, чтоб не нудно было.

− Хочешь про путешествия? Ты Конецкого читал?

− Не, не слыхал даже. Но про путешествия я люблю.

− Я дам тебе его «Ледовые брызги». Он капитаном был. Много плавал, а потом повести написал. Очень интересные. Читаешь и как будто с ним плаваешь.

− Тогда я завтра снова приду, хорошо? Сколько у тебя будет уроков?

− Как сегодня. Приходи, я книгу захвачу. Только никому не давай − это папина любимая. Еще порвут.

− Не бойся, не дам. Оберну, чтобы не запачкать.

− Ладно, договорились. Ну, пока. Только, пожалуйста, без поцелуев!

− Да не буду я, − мы же просто дружим. Какая ты недотрога!

Он немного задержал ее ладошку, потом отпустил и, отвернувшись, быстро пошел прочь. Выходя со двора, не выдержал − обернулся, но Настя уже вошла в подъезд.

Наташка, спрятавшись за дерево, дождалась, когда Борис ушел, потом поднялась к Насте.

− Ну, рассказывай! − нетерпеливо потребовала она. − О чем ты с ним так долго трепалась? Я думала, ты его сразу отошьешь.

− Да я пыталась, − призналась Настя. − Но не получилось. Он, знаешь, такой приставучий! Предложил просто дружить.

− А ты что?

− Сказала, что мне не до этого, что очень занята. А он: «Можно тебя хоть иногда провожать из школы, ты же все равно домой идешь». Книгу у меня попросил.

− А ты?

− Пообещала. Завтра дам. Понимаешь, неудобно как-то. Он так просил − по-хорошему. Да пусть читает, мне не жалко.

− Думаешь, ему книга нужна? Просто ищет предлог. А он тебе совсем никак? Он ведь хорошенький, очень даже!

− Да, симпатичный − пока молчит. Но стоит открыть рот… Полная темнота, даже поговорить не о чем. Представляешь, он «Войну и мир» не читал.

− Да кто ее читал? Если честно, я тоже не одолела, − призналась Наташка. − Так, кусками еще кое-где… а чтоб всю, у меня силы воли не хватило. Там местами такая муть!

− Во-во, он тоже сказал «муть». Вы, Натка, с ним два сапога пара. Надо его на тебя натравить.

− Не, он мне не нужен. Я хочу Вадима! − гордо объявила Наташка. − Хочу и получу! Ой, как он мне нравится! Только посмотрит, − у меня просто коленки подгибаются. Все равно я его соблазню, вот увидишь.

От этих наглых слов Настя просто онемела. Вот бесстыжая! И ведь соблазнит, у нее ума хватит. Вон она какая хорошенькая! Глазки голубенькие, волосики на висках кудрявенькие, золотистые − чистый ангелочек! А под локонами рожки! И впервые в жизни она почувствовала к подруге острую неприязнь.

− Ты же мне его уступила! Первое слово дороже второго.

− А я хозяйка своего слова! Хочу – дам, хочу – назад возьму. Зачем он тебе − ты же не способна влюбиться. А я уже. По уши!

− А, по-моему, с твоей стороны это напрасный труд! Ты ему не пара − он слишком для тебя умный.

− А я что, по-твоему − дура? Вот, значит, какого ты обо мне мнения? Ну, спасибо!

Наташка надулась и отвернулась. А Настя, молча, собрала книги, и, не попрощавшись, ушла. Дома она забилась в угол дивана и уставилась в одну точку, пытаясь собраться с мыслями. И чего я, собственно, взбеленилась? − думала она. Ну, нашла себе Наташка новый предмет, ну и что? Раньше ведь она, Настя, на это не реагировала. Сколько у Наташки их было − этих предметов! Но Вадим!

Вадим! Вот в чем дело. Наташка не должна его касаться, это… это нельзя! Он не такой − он необыкновенный. Чище чистого! Лучше лучшего! С ним так не годится. Но как это объяснить другим − той же Наташке? Еще смеяться начнет. Или ляпнет что-нибудь Никите. А тот − Вадиму. Что он подумает про нее, Настю? Сразу решит: влюбилась. Тогда хоть сквозь землю провались.

Так что же делать? Идти к Наташке мириться? Ой, как противно! Хотя, − а почему нет? Надо притвориться, что раскаиваюсь. Конечно, больно наблюдать, как она перед Вадимом вертит хвостом, но надо терпеть. Все равно у нее ничего не выйдет: он не из таких. Зато подруга не наговорит глупостей своему братцу.

И только Настя собралась поднять трубку, как Наташка позвонила сама.

− Настюха, до меня только дошло: мы же из-за парня поссорились! − изумленно заорала она. − Нет, ты представляешь? Выходит, какие-то брюки дороже нашей дружбы? Да никогда! Гори он синим пламенем − этот Вадим! Бери его себе с ручками-ножками и со всем остальным − ты мне дороже! Прости, я же не знала, что ты в него тоже втрескалась.

− Ничего я не втрескалась! − запротестовала Настя. − Просто, нашло на меня, сама не знаю что. Знаешь, ну их, этих ребят, от них одни неприятности. Давай забудем все, и приходи ко мне, будем заниматься.

Глава 6. Подружки и «Княжна Джаваха»

А нудная третья четверть с ее длинными неделями и редкими праздниками все тянулась и тянулась, − и ей не было ей ни конца, ни края. Больше всего Настя налегала на математику. Даже старательная Ирочка Соколова, переведенная к ним два года назад из школы с математическим уклоном, за ней не поспевала. Вначале Ирочка преуспевала в учебе: сказывалась сильная база прежней школы. Но потом, почувствовав, что здесь можно не переутомляться: пятерки сами плывут в руки, − Ирочка расслабилась и быстро скатилась с передовых позиций. Лишь нахватав четверок и даже трояков, она забеспокоилась и стала набиваться к Насте в подруги. Но Настя не забыла, как, обратившись однажды к Ирочке с каким-то пустяковым вопросом, получила полный отлуп. − Ишь чего захотела: чужим умом жить! − отрезала Ирочка, презрительно поджав полные губки. − Свой надо иметь!

С тех пор Настя на все Ирочкины поползновения никак не реагировала.

Наталья Ирочку ненавидела смертельно. Та однажды ее страшно унизила перед самым красивым мальчиком в их городе и его окрестностях. Мальчика звали Сашей Олениным, и по нему умирали все − или почти все − ученицы их английской школы, а также расположенных поблизости немецкой, французской и даже музыкальной.

Ах, какой это был красивый мальчик! Появившись однажды в их школе на одной из дискотек, он произвел настоящий фурор: все школьницы сбежались полюбоваться его льняными локонами, фарфоровым личиком и умопомрачительными глазами цвета голубой эмали. А он с равнодушным видом обозрел их компанию, выискивая себе подходящую пару, − и выискал-таки: остановился на Дианке Бермант, которую Наташка называла не иначе как «крыса заморская» за ее экстравагантные наряды и вечное стремление хоть чем-нибудь да выделиться.

Всю дискотеку Саша клеился к Дианке, а та, закатывая глаза, млела от счастья. И когда он пошел ее провожать, за ними в отдалении плелась целая толпа умиравших от зависти девчат, среди которых была и Настина подруга.

Вообще-то Дианка была довольно хорошенькая с ее восточным типом лица, немного великоватым, но безупречно прямым носом и большими, слегка навыкате глазами. Пока она молчала, вполне могла понравиться. Но стоило Дианке открыть рот, как любому становилось ясно: перед ним набитая дура. Это довольно быстро понял и Саша − уже по дороге к Дианкиному дому. Поэтому, когда она, не дождавшись предложения встретиться снова, попросила о свидании сама, то получила вежливый отказ.

Для Наташки Оленин был хрустальной мечтой. Она смаковала, как шоколадки, все случайные встречи с ним и взахлеб расписывала Насте их мельчайшие подробности: во что Саша был одет, с кем шел, как на нее, Наташку, посмотрел, − и тому подобную чушь. Потом ей приспичило достать Сашину фотографию. И как раз в это время Ирочку Соколову перевели из школы, где она училась вместе с Сашей, в их класс. Наталья откуда-то об этом прознала и принялась настойчиво подлизываться к Ирочке с целью выпросить у нее вожделенное фото. Но Ирочка мгновенно просекла, что тут дело нечисто, и с мнимым сочувствием предложила Наташке не ходить вокруг до около, а прямо сказать, чего ей надо. «Ты скажи, ты скажи, че те надо, че те надо? Может, дам, может, дам, че ты хошь?» − лисьим голоском пропела она строчку из затертого шлягера. Наивная Наталья, недолго думая, и ляпнула чего. Поверила в Ирочкину искренность. А на следующий день девчата, вывалившись из школы, неожиданно обнаружили во дворе Сашу, поджидавшего кого-то. Как вскоре выяснилось, именно эту стерву Ирочку. Задрав нос, она подозвала Наташку и громогласно объявила:

− Саша, вот эта дурочка из нашего класса умоляет подарить ей твое фото. Но я же не могу без твоего разрешения.

Наташка оцепенела. Как она потом признавалась, больше всего ей хотелось тут же вцепиться в Ирочкину рожу. Только присутствие Саши не позволило ей выполнить это жгучее желание.

Но самыми потрясающими были его ответные действия: он с улыбкой полез в нагрудный карман, достал из него снимок размером 3х4 и протянул Наташке. Однако бдительная Ирочка мгновенно перехватила карточку и со словами «перебьется, ишь, чего захотела!» сунула к себе в сумку. А потом, по-хозяйски взяв Сашу под руку, прошествовала мимо Натальи, стоявшей, как оплеванная. А Саша только сочувственно развел руками.

Стало ясно, что красавец Оленин полностью у Ирочки под каблуком. И потому Наталья с той минуты его просто запрезирала. До такой степени, что когда на следующий день он неожиданно окликнул ее: «Эй, Белолоконова, постой!» − она только презрительно сморщила нос и гордо показала ему спину. Но Саша догнал ее и преградил дорогу:

− Да ладно тебе, Белолоконова! Не дуйся. На, возьми.

И достал из кармана большую цветную открытку со своей физиономией − за такую любая из его поклонниц отдала бы полжизни. Однако закусившая удила Наталья только процедила: «Я не Белолоконова, я Белоконева. А это барахло можешь отдать своей крысе − мне и даром не нужно!». И аккуратно обойдя его, прошествовала дальше. Но Ирочке ее подлость запомнила и только ждала подходящего случая, чтобы достойно отомстить.

Надо сказать, Ирочку не любила не только Наташка: из-за своего заносчивого характера Соколова умудрилась испортить отношения с доброй половиной класса. Но казалось, не замечала этого, − наоборот, чем хуже относились к ней одноклассницы, тем выше задирала нос.

Особенно обожала Ирочка созерцать собственную физиономию. Редкую переменку она не вертелась в раздевалке перед большим зеркалом, накручивая на палец каштановые локоны и самодовольно мурлыкая. Даже самый умный и интеллигентный мальчик школы Саша Давыдов однажды выразился в ее адрес так: «Красивая. Но глупая!».

Точнее и не скажешь.

Правда, последнее время физиономия Ирочки сильно потускнела. По слухам ей стало крепко доставаться от родителей за низкие оценки и гульки допоздна. Мать пообещала потребовать у Сашиных родителей, чтобы их сын оставил ее дочь в покое. Эта угроза так подействовала на Ирочку, что она прямо-таки набросилась на учебу. А поскольку для преуспевания в математике своих мозгов у нее не хватало, она судорожно стала искать, у кого бы их позаимствовать. И снова уперлась в Снегиреву: просто в их классе больше не к кому было обратиться, большинство само плавало в этом предмете. Ведь в английскую школу стремятся, как правило, гуманитарии, которых не привлекают точные науки. Почему-то никто до сих пор не додумался сделать английскую школу с математическим уклоном.

Однако Снегирева на Ирочкины поползновения никак не реагировала. На переменках ходила только с Белоконевой, да и на уроках, включая физкультуру, они не расставались ни на минуту, − короче, у Ирочки не было никакой возможности стать к Насте поближе. Тогда терпеливая Ирочка решила подождать подходящего случая. И дождалась таки.

Дело в том, что Настя была жуткой книгочейкой. Без книг она, просто, не могла нормально существовать. И повинна в том была Галчонок − это она привила Насте ненормальную любовь к чтению. С самого рождения Настя видела свою маму только с книгой. Даже когда та кормила дочку грудью, умудрялась читать. И за столом, − сколько муж с ней ни бился, так и не смог отучить от этой вредной привычки. В результате подросшая Настя переняла ее полностью: за обед без книги не садилась. На возмущение отца дочь отвечала, что иначе она не чувствует вкуса еды.

А сидение с книгой в туалете? «Кончай читать, выходи!» − нетерпеливые возгласы родителя ежедневно звучали в их квартире, относясь в равной мере, как к матери, так и к дочери.

Впрочем, папочка в этом деле тоже недалеко ушел, только вместо книг он глотал за едой газеты. И при этом активно комментировал читаемое, правда, без всякого внимания со стороны слушательниц, поскольку каждая была погружена в свое чтиво.

Однажды мать рассказала Насте о своей любимой книге, прочитанной в детстве. Книга называлась «Княжна Джаваха», ее написала дореволюционная писательница Лидия Чарская. В советское время эта книга почему-то была запрещена, хотя, по словам Галчонка, ничего запретного там не было, одна сентиментальная любовь. Правда, в ней описывалась жизнь и нравы дворянства, − но ведь и Пушкин был из той среды, и Лермонтов, и Лев Толстой. Мать с таким восторгом отзывалась об этом романе, что прочитать его стало заветной Настиной мечтой. И когда на уроке литературы зашел разговор о писателях дореволюционной поры, Настя спросила учительницу, слышала ли та о Чарской. Литераторша ответила, что, конечно, слышала и даже пыталась отыскать ее книги в библиотеках, но не нашла.

− Я так мечтаю прочесть «Княжну Джаваху»! − призналось Настя, − думала, вы посоветуете, где ее достать.

− Нет, − вздохнула учительница, − боюсь, твоей мечте не осуществиться. По крайней мере, в библиотеках нашего города ее точно нет, − да и в магазинах тоже. И на книжном рынке она мне ни разу не встречалась.

Ирочка с чувством тайной радости слушала их диалог. «Княжна Джаваха» стояла у нее дома на полке. Ее родители пренебрежительно отзывались об этом романе, доставшемся им еще от прабабушки, − считали, что там одна сплошная сентиментальщина и никаких продуктивных мыслей. Как будто любовь и верность сами по себе ничего не значат. Ирочка не соглашалась с их оценкой категорически, но спорить с родителями было себе дороже: никогда нельзя было предугадать их реакцию. В пылу спора они могли выбросить книгу на помойку.

На переменке Ирочка едва удержалась от желания сказать Насте, что может помочь ее мечте осуществиться. Она решила отнести «Княжну Джаваху» ей домой − так надежнее. Ирочка представила, как Настя открывает дверь и видит исполнение своей мечты. И, конечно, тут же предлагает Ирочке свою дружбу и помощь.

Надо сказать, Ирочкин план осуществился, − но не сразу. Едва не сорвался − и все из-за этой вредины Белоконевой. Когда Снегирева открыла на Ирочкин звонок дверь, то сразу насторожилась и весьма недружелюбно спросила, чего той надо. И тогда Ирочка торжественно протянула ей книгу. Настя прочла название, и ее лицо сразу подобрело. Но тут из-за спины Насти выглянула ехидная физиономия ее подружки, и едва все не испортила.

− Кого я вижу! − завопила Белоконева. − Сама Соколова пожаловала! И за что нам такая честь?

− Я не к тебе, а к Насте, − с достоинством отреагировала Ирочка. − Книгу ей достала, думаешь, это было просто?

− А кто тебя просил? − Наталья с трудом удерживалась от желания наговорить этой стерве кучу гадостей: слишком свежо было воспоминание об Ирочкиной подлости.

− Спасибо, Ира, − сдержанно поблагодарила Настя Ирочку. − Действительно, тебе не стоило утруждаться. Я, может, сама ее где-нибудь достала бы.

− Нигде бы ты ее не достала, − возразила Ирочка, − эта книга редкость. Читай, она тебе понравится. Я сама ее проглотила за вечер.

− Настюха, да она к тебе подлизывается! − не унималась Наташка. − Не бери, и пусть катится! Я тебе десять таких притащу.

− Перестань, Наташа! − оборвала ее Настя. − Ира, еще раз спасибо. Я прочту и завтра же отдам. Да ты заходи − чего мы разговариваем через порог, как дикари.

− Ах, так! Ты еще и приглашаешь эту гадину! Тогда можешь сама с ней целоваться − ты мне больше не подруга! − возмутилась Наташка. − Все, я ухожу!

− Не уходи, Белоконева, − вдруг миролюбиво попросила Ирочка. − Ты права, я действительно бываю гадиной, когда при мне покушаются на Сашу. Я так его люблю − до смерти!

Произнеся эти слова, Ирочка, сама того не ведая, попала в точку: Наталья моментально помягчела. Любовь для нее была главным оправданием любых поступков, влюбленному она могла простить все.

− Ладно, чего там, − сочувственно протянула она. − Конечно, такой парень! Я так тебя понимаю! Ну, расскажи, как у вас с ним?

− Сложно! − вздохнула Ирочка. − За ним же бегают все, кому не лень – кто тут устоит? Но он все равно потом ко мне возвращается. А я без него совершенно не могу. Если пару недель не увижу − все! − хоть на стенку лезь.

− Как же ты будешь жить, если он в другую влюбится? − сочувственно спросила Настя. Они уже прошли в комнату и удобно растянулись на разложенном диване.

− Не влюбится, − не очень уверенно ответила Ирочка. − Он тоже без меня долго не может, сам говорил.

− Так у вас уже давно? Уже целовались? − Глаза Наташки возбужденно загорелись.

− Если б только целовались! − вздохнула Ирочка. Она перевернулась на спину и уставилась в потолок. А Наташка и Настя, раскрыв рты, уставились на нее.

− Что… все было? Не врешь?! − У Наташки даже дух захватило. Еще бы! Такая возможность обсудить столь животрепещущую тему да еще с самим участником процесса.

− Конечно! А то стал бы он со мной так долго ходить. Другие нашлись бы − на все согласные. Только вы никому, ладно?

− Да не бойся, что ты! Разве можно про такое? Никому и никогда! Ну, расскажи, как это было? В первый раз.

− Как было? Ну… он сказал, что хочет. Сказал «давай». Нет, я не могу! − Ирочка перевернулась на живот и уткнулась лицом в диванную подушку. − Вот когда с тобой такое случится, я посмотрю, как ты будешь рассказывать. Язык не повернется!

− Ну, в двух словах! − взмолилась Наташка. − Как это вообще… твое впечатление? Да не тушуйся ты − тут же все свои! Нам ведь тоже это предстоит.

− Впечатление? Нет слов! − призналась Ирочка. − Как будто прыгаешь в пропасть. Ой, девочки… это… это тако-о-ое впечатление!

− А больно… в первый раз?

− Еще как! И кроваво! А как страшно! Все, больше не спрашивайте, не могу! Сами попробуете − тогда узнаете. Только умоляю, не проболтайтесь! Родители и так трупами ложатся, чтобы нас разбить, − и его, и мои.

− Я могила! − поклялась Наташка. − А Настя тем более. Да, подруга?

− Конечно! − подтвердила Настя. − А как вы с ним планируете дальше?

− Ты в смысле учебы? После школы − в институт. Мои настаивают, чтобы я шла в медицинский, а Саша, наверно, в Политех. Мне край нужна медаль, родители все мозги проели! Маман каждую неделю классной звонит. Настя, ты не поможешь? У меня геометрия не идет. Да и с неравенствами проблемы.

− А ты делай с нами уроки, − охотно согласилась Настя. − Хочешь, хоть сейчас. А чего Саша тебе не поможет? Он же в математической учится.

− Да у него самого с математикой нелады − сплошные трояки. Мы как-то пытались вместе уроки делать, − не получается. У него одно на уме. Да и я… когда с ним, уже ничего не соображаю.

− А почему ты из вашей школы ушла? Там же, говорят, знания дают на уровне.

− Знаешь, как там трудно учиться! − насупилась Ирочка. − Гоняют по страшному! Чуть что – сразу пара или трояк. У вас в сто раз легче.

− А я слышала, у тебя там какая-то история приключилась. − Наташка хитро взглянула на Ирочку. − Из-за Саши, да?

− Да есть там одна. − Лицо Ирочки потемнело. − Сука! Всю жизнь мне отравила! Саша из-за нее меня чуть не бросил. Ну, ничего, когда-нибудь ей аукнется. За все! Не надо, Наташа, об этом. Не хочу даже вспоминать.

− Ладно, не будем. Ну что, за уроки? − поднялась Настя. − Давайте стол раздвинем, а то тут места мало.

И они погрузились в математику. Ирочка занималась упорно и с видимым желанием. Она быстрее Натальи схватывала новый материал, стараясь разобраться в нем до тонкостей. Ее пробелы в знаниях были значительно меньше, чем у Настиной подружки, а главное, она сразу подмечала непонятные места и умела четко сформулировать вопрос – в отличие от Натальи, которая зачастую сама не могла объяснить, чего не понимает. Основной бедой Ирочки было полное отсутствие фантазии, из-за чего она, как ни старалась, не могла решать сложные задачи. Ведь для их решения надо уметь представить несколько действий наперед: если сделаешь такое-то действие, то получится то-то, а если решать иным способом, то придешь к такому-то результату. Вот этого Ирочка не умела совершенно.

− Скажи, − допытывалась она у Насти, − почему ты берешь эту формулу? Откуда ты знаешь, что она пригодится, ведь в условии ничего о радиусе не сказано?

− Но ведь для решения нужен объем цилиндра, иначе не найдешь его массу, − терпеливо объясняла Настя. − А без радиуса не найдешь площадь основания.

− А зачем нужен объем? − не понимала Ирочка. − О нем тоже ничего не говорится.

− Но, Ира, надо же знать главные формулы! − начинала раздражаться Настя. − Без этого ничего не решишь. Скажи, как найти массу через объем?

− Не знаю, − честно признавалась Ирочка.

− А как объем связать радиусом?

− Тоже не знаю.

− Вот видишь! Какие задачи, если ты не знаешь элементарных вещей? Наталья давно все это выучила, потому и решает лучше тебя.

− Да я не знаю, какие формулы надо учить, а какие не надо, − вздыхала Ирочка. − Вон их сколько − разве все упомнишь? Ты бы выписала, какие надо, а я бы вызубрила. Я выучу быстро − у меня память хорошая.

− Я-то выпишу, мне нетрудно. Но их мало выучить, − надо решать, решать и решать. Попроси, чтобы тебе купили задачник Сканави с решениями, и сиди над ним каждый день, пока у тебя мозги не заработают. А пока возьми мой. Мы с Натальей все это уже прорешали, − мы ведь вперед ушли.

− Какие вы умницы! − восхищалась Ирочка. − Я бы ни за что так не смогла. Даже не додумалась бы наперед решать. А чего вы так стараетесь?

− Надо.

− Секрет что ли? Ладно, не хотите, не говорите, а то я могу и проболтаться. Настя, можно я завтра приду? Хочешь, еще чего-нибудь принесу. Правда, мать не разрешает раздавать книги, но для тебя стащу.

− Не надо, у нас тоже много книг. Мама все время новые покупает. Это Чарскую она не мог достать. Приходи, когда хочешь.

− Давайте дружить втроем, − предложила Ирочка, прощаясь. − Будем вместе уроки делать и везде ходить. Вы мне так нравитесь! Я не подлизываюсь, правда, нравитесь, давно уже.

− А как же Саша?

− Саша − это другое. Да он не каждый день со мной встречается − раз в неделю всего. А остальное время я все больше одна.

− А где вы с ним… это? − полюбопытствовала Наташка. − У тебя или у него?

− Наталья, прекрати! − оборвала Настя подругу. − Совесть надо иметь!

− Да нет, ничего. Ей же интересно, я понимаю, − вздохнула Ирочка. − У меня. Мои же до вечера на работе.

− А его родители что − не работают?

− Нет, тоже на работе. Но к нему в любой момент могут припереться полезные ископаемые.

− Кто-кто?

− Дед с бабкой, Саша так их называет Они, хоть и старые, но такие въедливые: все им надо знать: куда да с кем. Хотя Сашу они обожают, − всегда притаскивают что-нибудь вкусненькое и денег, сколько ни попросит, дают. Хотя он много не просит, пенсия у них маленькая.