Улыбка сорвиголовы

Глава 7 Суровый инструктор

Дядюшка Джо Лофтус возвращался из утреннего похода с молотком и надеждой только к обеду, очень разгоряченный, очень голодный и с откровенно дрожавшими коленями. Прошли те времена, когда он мог подолгу бродить по горам размеренным шагом, вверх и вниз, весь день без еды и даже без воды, и приходить домой столь же свежим. Лишь его пояс затягивался чуть туже да зубы сжимались чуть сильней. Теперь ему приходилось внимательно следить за своим состоянием, словно генералу, начинавшему новую кампанию с изможденной армией. Дядюшка Джо не имел права понапрасну расходовать свои скудные запасы здоровья.

Несмотря на весь свой оптимизм, старик смотрел на вещи реально и понимал, что отмеренный ему срок подходит к концу. Наверное, он мог бы прожить еще лет десять. Но эти десять лет следовало бы разделить. Предположим, понадобится еще три года для поиска главной жилы. Останется только семь лет, чтобы насладиться славой и богатством, которые придут после такого открытия. Но если заранее не позаботиться о здоровье, и семи лет не протянешь.

Поэтому, работая в горах, Лофтус тщательно рассчитывал силы. Он приступал рано и трудился до полудня или немного больше, так как утром чувствовал себя бодрее, но когда начиналась дневная жара, возможности его быстро истощались и ему приходилось всячески избегать большой нагрузки.

И вот теперь, когда Лофтус возвращался в хижину, горестно вздыхая, поскольку колени подгибались под тяжестью тела во время подъема на холм, он слышал ровный треск револьвера.

Оружие стреляло ежеминутно, что больше всего напоминало тиканье часов. Старик двинулся вниз по склону, чтобы узнать, в чем дело. Когда он пробрался через заросли, то увидел Кадигана, расхаживавшего взад-вперед посередине большой прогалины с револьвером в руке. Денни делал пятьдесят шагов, резко поворачивался и стрелял в тот момент, когда дуло револьвера оказывалось на одной линии с белым камнем на склоне холма. Затем Кадиган не спеша направлялся к дальней стороне прогалины, снова поворачивался и, выстрелив, качал головой. Опять промах!

Наконец, потеряв терпение, он занял позицию в середине прогалины, выровнял оружие и открыл огонь напрямую. И каждая пуля попадала точно в белый камень. Никаких сомнений. Когда Кадиган стрелял по прямой или имел время для прицеливания, то становился просто снайпером.

Но как много времени ему требовалось!

Кадиган снова принялся ходить взад-вперед, неожиданно поворачиваясь и паля по белому камню. Лофтус видел, что пули уносились в небо далеко от цели. Денни промахивался: нет, не промахивался, это слишком слабо сказано, ведь пуля проходила футах в десяти, не меньше, от камня!

Дядюшка Джо сел, обхватив колени костлявыми руками, и долго беззвучно смеялся. Затем встал и сухо произнес:

– Вижу, что ты решил принять мой совет, парень. Собираешься заниматься по два часа в день?

– По десять, – ответил Кадиган.

– И делать это несколько лет?

– Десять лет, если понадобится.

– До каких пор?

– Пока не пристрелю Билла Ланкастера.

– Ты не размениваешься на мелочи, – мягко одобрил дядюшка Джо. Но в душе старик решил, что в парне есть что-то, выделявшее его из толпы сверстников. И прежде всего у него есть терпение, а старатель ценил его больше, чем что-либо другое, поскольку оно было одним из его собственных достоинств. – Ты хочешь остаться здесь на горе, чтобы учиться? – продолжал Лофтус.

– Здесь ему труднее меня найти, – ответил Кадиган. – Кроме того, жизнь в этих местах настолько дешевле, что придется тратиться в основном только на патроны. И самое главное – рядом вы, мистер Лофтус.

– Чему ты у меня научишься? – мрачно спросил старик. – Я не учитель в школе, где люди обретают навыки убивать быстро, легко и безопасно.

– Конечно нет, – признал Кадиган. – Но когда у джентльмена слишком много знаний, он всегда готов поделиться ими с другими. Вы согласны?

Дядюшка Джо не удержался от улыбки.

– Ладно, – ответил он, – позволь мне кое-что тебе сказать. Для начала лучше всего просто поворачивать оружие, а не стрелять. Смотри! – Он встал в центре прогалины – высокий, худой старик, – ветер трепал фланелевую рубашку, скрывавшую, казалось, только ребра. Лофтус вытащил револьвер и прицелился в камень. Затем мягко повернулся на каблуках на триста шестьдесят градусов и снова указал револьвером на камень. – Видишь, Кадиган? Не важно, сколько раз ты выстрелишь. Надо только сделать привычкой желание убить другого человека. Каждый раз, доставая револьвер, говори себе: «Ланкастер!» Ясно?

Кадиган кивнул, слегка улыбнулся. Честная и вполне понятная логика.

– И когда ты будто показываешь на него указательным пальцем, нажимай на спуск. Вот и все. Почти никто не умеет стрелять метко и быстро! Почему? Потому что джентльмен, у которого есть револьвер и который пытается прицелиться из него, слишком много думает о своих действиях. А раздумья мешают стрельбе. Разве кошка думает, когда прыгает и всаживает когти в твою руку? Нет, сэр, кошка не думает об этом. А ты думаешь о том, чтобы поставить как следует руку, и в результате не можешь сдвинуть ее с места. Нет, сэр, твоя рука привязывается точно к цели с той же скоростью, с какой кошка взлетает и всаживает когти. Вот как ты должен научиться стрелять! Прекрати обдумывать свои действия. Ты должен убивать. Все остальное приложится. Вот с чего тебе следует начать!

Так закончился первый и самый важный урок для Кадигана. Самый важный из всех когда-либо им полученных, а их было немало. Старик увлекся и нашел в Денни благодарного слушателя. Лофтус не скрывал от него своих познаний. Для него стрельба не являлась чем-то обыденным. Он считал ее видом искусства, почти чудом. Лофтус размышлял над ней всю жизнь и по-прежнему находил ее трудной и прекрасной. Поэтому, говоря о стрельбе, он постепенно излагал систему своих знаний и представлений.

Это явилось началом регулярных занятий для Кадигана. Никогда учитель пения не работал со своим учеником так много и придирчиво, как Джо Лофтус, старавшийся усовершенствовать технику Кадигана.

– Есть только один способ управляться с оружием, – повторял дядюшка Джо с дюжину раз в день, – а все остальное – лишь способ быстро стать мертвецом. Лично я всегда использовал правильный способ. И поэтому до сих пор жив. Я видел много талантливых джентльменов с револьверами. Видел джентльменов, стрелявших без промаха. Но раньше или позже что случалось с ними со всеми? Они все мертвы! Теперь, когда я говорю тебе, чтобы ты хорошо и твердо держал револьвер, но не слишком крепко, я имею в виду именно это. Попробуй еще раз. Положи револьвер в кобуру и… Черт побери, как я тебе показывал прятать револьвер в кобуру?

– Разве имеет значение, как прячешь револьвер в кобуру, если достаешь его оттуда достаточно быстро? – удивленно спросил Кадиган.

– Все, касающееся револьвера, имеет значение, сынок. Револьвер, гладко входящий в кобуру, так же плавно оттуда выйдет. Револьвер, входящий быстро и гладко, выйдет так же быстро и гладко. А револьвер, входящий быстро или медленно, но рывком, выскочит тоже рывком и наверняка точно не выстрелит. Могу побиться об заклад.

Вот как выглядели уроки, преподанные Кадигану. Овладеть ими в совершенстве, казалось, физически невозможно. Единственное исключение, допущенное суровым старателем, касалось смазки. Совершенство здесь казалось абсолютно недостижимым. Это не вызывало вопросов.

Но успехи Кадигана, даже по оценке Джо Лофтуса, оказались поразительными. Потому что, как и обещал, Денни работал по десять часов в день, и даже когда револьверы не использовались для упражнений, они оставались постоянными его спутниками. Он частенько разбирал оружие. Каждый день тщательно чистил кольт – слишком много грязи скапливалось за время тренировки. И все эти ежедневные сборки и разборки дали Кадигану ощущение полного понимания оружия, никогда ранее не испытываемое. Он наконец научился разбирать и собирать револьвер даже с завязанными глазами.

Но это был только первый этап. Основная работа сосредоточилась на том, чтобы вытащить револьвер из кобуры и выстрелить в цель. И насколько же обескураживающими оказались многие дни! В послеобеденную жару, когда Джо Лофтус заканчивал работу, Кадигану приходилось тренироваться под бдительным присмотром сурового инструктора. В такие моменты он чувствовал, что любое его движение неправильно. Прогресса не наблюдалось вовсе. Денни не заслужил даже полслова похвалы. Всегда резкий, ворчливый голос Лофтуса только указывал на ошибки:

– Сколько раз я должен тебе это говорить? У тебя что, память отшибло? Или совсем не осталось мозгов? – Но иногда дядюшка Джо снисходил до сочувствия: – Будь я проклят, если это не омерзительно. Всем молодым джентльменам нужно образование, но пусть небеса помогут тем, кто должен учить их. Вот и все, что я вынужден сказать.

И все же изнурительный труд продолжался. Не неделю и не две. Кадиган работал четыре тяжких месяца по десять часов в день, как и обещал. И если запястье немело от кольта, он брал в руки винтовку. Наступил уже поздний октябрь, когда дядюшка Лофтус сказал, сидя у входа в хижину:

– Видишь консервную банку, мистер Кадиган?

– Вижу.

– Хорошо, тогда спрячь револьвер в кобуру.

Револьвер послушно скользнул на привычное место.

– Ну, Кадиган, эта консервная банка – Билл Ланкастер. Сейчас я ее подброшу. Если она упадет на землю целая, то ты труп, приятель.

– Хорошо, – вздохнул Денни.

Жестянка отлетела из руки дядюшки Джо Лофтуса за спину Кадигана. Денни обернулся как молния, выхватывая револьвер из кобуры. Кольт выстрелил, и прежде чем банка упала на землю, пуля отбросила жестянку в сторону.

Первое слово одобрения сорвалось с тонких губ дядюшки Джо.

– Вот почти то, что я иногда называю стрельбой. Эта жестянка, Кадиган, – Билл Ланкастер. – Лофтус поднял вторую банку. – Убей его, парень. – И швырнул банку так высоко, как только мог.

Банка взлетела и повисла сверкающим, вспыхивающим в солнечных лучах диском.

– Стреляй! – закричал Лофтус.

Кадиган нажал на спуск. Высоко вверху раздался лязг. Жестянка взлетела еще выше, затем понеслась прямо вниз.

– Стреляй!

Снова рявкнул револьвер. Летящую банку пробило насквозь.

– Будь я проклят, если это не стрельба! – выдохнул старый дядюшка Джо. – Здесь, сейчас. А ну-ка отправь банку вверх по холму.

Он бросил еще одну банку на землю, и Кадиган, выхватив револьвер, начал стрелять от бедра. Шесть пуль из кольта в левой руке вонзились в землю точно позади банки и, брызнув в нее маленькими фонтанчиками грязи, заставили жестянку медленно покатиться вверх по склону. Затем четыре пули из револьвера в правой руке продвинули банку еще выше. Каждая пуля оставляла след в дюйме позади банки. Денни повернулся и снова взглянул на старика.

– Что теперь? – спросил он, заряжая револьвер для следующего выстрела.

– Теперь садись сюда, – пригласил дядюшка Джо.

Приготовившись к уроку, Денни снова вздохнул и опустился на порог рядом с инструктором.

– Кадиган, – торжественно заявил старик, – ты умеешь обращаться с револьвером. Ты стрелял так, словно в каждой жестянке сидел Ланкастер. И если бы это было действительно так, то он умер бы сотню раз. Сегодня ты управляешься с револьвером лучше всех, кого я когда-либо видел. – Денни мог только смотреть на дядюшку Джо. – Потому что, – продолжал Лофтус, – в тебе нет страха. Пугливый джентльмен никогда не научится хорошо стрелять. Когда я увидел тебя в первый раз, то понял, что у тебя есть задатки первоклассного стрелка. Я убедился в этом, наблюдая, как ты здесь стоял и смотрел на мою винтовку. Ты не менялся в лице. Тогда я решил, что из тебя может что-то получиться.

– Тогда вы держались слишком спокойно, – заметил Кадиган, улыбаясь от удовольствия. – Могу я теперь отправиться за Ланкастером?

– В мире нет человека, за которым ты сейчас не мог бы отправиться, – серьезно ответил дядюшка Джо.