Умирающая Земля [ Умирающая земля. Глаза другого мира. Сага о Кугеле. Риалто Великолепный]

1. Верхний мир

На высоком холмистом берегу реки Кзан, в том месте, где еще оставались следы древних развалин, Юкоуну, Смеющийся Маг, построил себе большой дом по собственному вкусу. Получилось хаотичное сооружение из крутых фронтонов, балконов, галерей и куполов, а над всем возвышались три спиральные башни из зеленого стекла. Алые лучи солнца пробивались сквозь стены этих спиральных строений, преломлялись и вспыхивали невероятными красками.

За домом, по всей долине вплоть до горизонта, тянулись похожие на дюны холмы. На солнце они отбрасывали движущиеся тени в форме черных полумесяцев; в остальном же ничуть не отличались от других таких же холмов, пустынных и одиноких. Кзан, выходящий из Старого Леса к востоку от Альмери, протекал внизу и через три лиги к западу соединялся с рекой Скаум. Здесь располагался Азеномай, город настолько древний, что никто не помнит, когда он возник. В настоящее время старый город известен только благодаря своей ярмарке, привлекающей население всего района. На Азеномайской ярмарке Кугель открыл киоск для продажи талисманов.

Кугель — человек, обладающий множеством способностей, с характером одновременно податливым и упрямым. У него были длинные ноги, ловкие руки, проворные пальцы и вкрадчивая речь. Его волосы, чернее самой черной шерсти, низко опускались на лоб, и только над бровями резко отступали назад. Острый взгляд, длинный любопытный нос, бойкий язык и смешливый рот придавали его худому, костлявому лицу живое, искреннее и приветливое выражение откровенности и дружелюбия. Он пережил немало злоключений и с годами приобрел хитрость и проворство, стал осторожен, научился действовать одновременно с показной смелостью и исподтишка. Однажды, заполучив в свое владение древний свинцовый гроб, Кугель выбросил то, что в нем находилось, и изготовил множество маленьких свинцовых ромбиков. Снабдив их соответствующими рунами и печатями, он теперь продавал их на Азеномайской ярмарке.

К несчастью для Кугеля, не далее чем в двадцати шагах от его киоска некто по имени Файностер открыл свою лавку, гораздо большего размера, где выставил на продажу множество более эффективных талисманов. Так что, когда Кугель останавливал прохожего и начинал расхваливать свой товар, тот быстро замечал больший выбор товаров у Файностера и уходил туда.

На третий день ярмарки Кугель продал всего четыре амулета по цене свинца, из которого они были сделаны, в то время как Файностер только успевал обслуживать своих покупателей. Охрипший от бесплодных попыток завлечь покупателей, Кугель закрыл киоск и направился к лавке Файностера, собираясь внимательнее рассмотреть ее конструкцию и запоры на двери.

Увидев это, Файностер поманил его к себе.

— Заходи, друг мой, заходи. Как идет твоя торговля? — доброжелательно спросил он.

— Откровенно говоря, не очень, — ответил Кугель, — Я озадачен и разочарован: ведь мои талисманы небесполезны, а их не желают даже смотреть.

— Я могу развеять твое недоумение, — сказал Файностер. — Дело в том, что твой киоск расположен на месте древней виселицы, а такие места всегда привлекают несчастливые сущности. Но я заметил: ты рассматривал места соединения балок, из которых сложена моя лавка. Заходи, изнутри ты сможешь лучше рассмотреть, только я должен укоротить цепь эрба, который охраняет лавку по ночам.

— Не нужно, — сказал Кугель. — Мой интерес был чисто поверхностным.

— А что касается твоих разочарований, — продолжал Файностер, — то они скоро кончатся. Взгляни на мои полки. Видишь: запасы почти истощились.

— А какое это имеет отношение ко мне? — спросил Кугель.

Файностер указал на человека в черной одежде, стоявшего на противоположной стороне улицы. Человек этот был маленького роста, с желтоватой кожей и лысый, как камень-голыш. Глаза его напоминали сучки в доске, а широкий рот кривился в постоянной улыбке.

— Там стоит Юкоуну, Смеющийся Маг, — сказал Файностер. — Вскоре он зайдет ко мне в лавку, чтобы купить некий красный фолиант — журнал для записей Дибаркаса, ученика Великого Фандаала. Моя цена гораздо выше той, которую он готов заплатить, но он терпеливый человек и будет торговаться не менее трех часов. На это время его дом остается без присмотра. А в нем огромное собрание чудесных предметов, редкостей, талисманов, амулетов и книг. Я был бы не прочь купить кое-что из этого собрания. Нужно ли мне продолжать?

— Прекрасно, — сказал быстро соображающий Кугель, — но разве Юкоуну оставляет свой дом без охраны или прислуги?

Файностер широко развел руки.

— Почему бы и нет? Кто же решится красть у Юкоуну, Смеющегося Мага?

— Именно эта мысль меня и удерживает, — мрачно ответил Кугель, — Я человек находчивый, но осторожный.

— Там огромное богатство, — продолжал соблазнять Файностер. — Бесценные чудеса, выставленные на показ предметы власти, амулеты, талисманы, волшебные эликсиры. Ко помни, я ничего тебе не советовал, никуда не направлял. Если тебя там поймают — ты слышал только, как я восхвалял богатство Юкоуну, Смеющегося Мага! Но вот он идет, — хозяин лавки понизил голос. — Быстрее: повернись спиной, чтоб он не увидел твоего лица. Три часа он здесь пробудет, это я гарантирую.

Юкоуну вошел в лавку, и Кугель наклонился, делая вид, что внимательно рассматривает бутылку с заспиртованным гомункулусом.

— Приветствую тебя, Юкоуну! — радушно воскликнул Файностер. — Почему ты задержался? Я отклонил множество заманчивых предложений относительно некоего красного фолианта — и все ради тебя. А кроме того, взгляни сюда, на эту шкатулку! Она была найдена в склепе на развалинах старого Каркода. Она запечатана, и кто знает, какие чудеса в ней сокрыты. Цена скромная — двенадцать тысяч терций.

— Интересно, — пробормотал Юкоуну. — Надпись… позволь-ка взглянуть… Гм-м… Да, действительно древняя. В шкатулке кальцинированная рыбья кость, которую по всему Великому Мотоламу использовали как слабительное. Этот раритет стоит от десяти до двенадцати терций. У меня-то есть шкатулки на много веков древнее, восходящие к Эпохе Сияния.

Кугель неторопливо направился к двери, вышел на улицу и начал прогуливаться, обдумывая предложение Файностера. На первый взгляд, предложение кажется разумным и легко осуществимым: вот Юкоуну, а вон там его дом, который ломится от собранного богатства. Кугель решил, что простая разведка вреда не принесет, и двинулся на восток вдоль берега Кзана.

Витые башни зеленого стекла возвышались на фоне темно-синего неба, алый солнечный свет, переливаясь, играл в их изгибах. Немного не доходя до дома Мага, Кугель остановился и внимательно оглядел местность. Мимо беззвучно протекал Кзан. Неподалеку, за рощей черных тополей, светло-зеленых лиственниц и свесивших ветви ив, стояла деревня — десяток каменных домов, где жили моряки, работающие на баржах, и крестьяне, возделывающие береговые террасы. Все эти люди заняты своими делами и совсем не любопытны.

Кугель изучил подход к дому — извивающуюся дорожку, выложенную темно-коричневыми плитами. Наконец он решил, что чем более открыто подойдет, тем меньше придется изворачиваться, если в доме все-таки кто-то окажется. Он начал подниматься по склону холма к нависающему над головой дому Юкоуну. Подойдя вплотную к жилищу волшебника, Кугель снова остановился и оглядел окрестности. За рекой, насколько хватал глаз, простирались холмы, теряясь в дымке у горизонта, и нигде ни одного человека.

Кугель быстро подошел к двери и постучал. Никакого ответа не последовало. Он задумался. Весь жизненный опыт Кугеля говорил, что дом мага не может оставаться без охраны, и если, подобно Файностеру, Юкоуну держит сторожевого зверя, то нужно постараться заставить его подать голос. Кугель постарался: он начал кричать разными голосами, выл, мяукал, рычал. Но все было безрезультатно — изнутри не доносилось ни звука.

Кугель осторожно продвинулся к окну и заглянул внутрь. В пустой прихожей, задрапированной светло-серой тканью, стоял одинокий табурет, на котором под стеклянным колпаком лежал дохлый грызун. Кугель обошел дом, внимательно исследуя по пути каждое окно, и, наконец, дошел до окон большого зала, вероятно, сохранившегося еще от древнего замка. Он легко взобрался по выветренным камням-ступеням, перепрыгнул на причудливый парапет и мгновенно оказался в доме.

Он находился в спальне. Шесть горгулий, поддерживающих полог кровати на помосте, повернули головы и свирепо глянули на пришельца, но с места не двинулись. Двумя осторожными шагами Кугель добрался до арки, ведущей в соседнее помещение. Здесь на фоне зеленых стен нелепо выделялась черная и розовая мебель. Кугель прошел через комнату на балкон, по периметру огибающий весь центральный зал. Через эркеры высоко в стенах пробивался дневной свет. Освещение было достаточным, чтобы рассмотреть стоящие под эркерами витрины, сундуки, полки, стеллажи со множеством различных предметов — знаменитая коллекция Юкоуну.

Кугель замер неподвижно, напряженный, как птица, и боялся дышать, но ничем не нарушаемая тишина пустого дома постепенно успокоила его. Как бы то ни было, он влез в дом Мага, и следовало соблюдать осторожность.

Вскоре внимание переключилось на богатства Юкоуну. Кугель спустился по изгибу винтовой лестницы в огромный зал и остолбенел, очарованный многообразием, представшим перед глазами, воздавая Юкоуну дань безмерного восхищения. Но времени на бесцельное любование у Кугеля было мало: нужно быстро брать то, что удастся утащить, и уносить ноги. Он достал мешок, пошел по залу, привередливо отбирая предметы малого объема, но большой ценности: маленький горшок с оленьими рогами, которые выпускали ароматные газы, когда дергаешь за отростки; рог слоновой кости, из которого звучали голоса прошлого; небольшая сцена, на которой костюмированные марионетки готовы были начать смешное представление; предмет, похожий на гроздь хрустальных ягод, а в каждой ягоде открывался вид на один из демонических миров; жезл, производивший сладости разнообразного вкуса; древнее кольцо, украшенное рунами; черный камень, окруженный девятью зонами неразличимых цветов; и многое, многое другое… Кугель проходил мимо сотни кувшинов с разнообразными порошками и жидкостями, не притронулся и к сосудам с заспиртованными головами. Наконец он добрался до полок, уставленных томами фолиантов, манускриптами, трактатами. Вот тут он задержался. Выбирая быстро, но тщательно, он отдавал преимущество книгам, переплетенным в пурпурный бархат — характерный цвет работ Фандаала. Он также отобрал папки с рисунками и древними картами, не обращая внимания на запах плесени, испускаемый потревоженной старинной кожей.

Мимо шкафа с десятками маленьких металлических шкатулок, закрытых проржавевшими древними лентами, он вернулся к месту, откуда начал. Наудачу выбрав три очень тяжелые шкатулки, Кугель, не останавливаясь, прошел мимо нескольких больших механизмов, назначение которых он бы с удовольствием попытался установить, но время поджимало, и пора было уходить обратно в Азеномай, в лавку Файностера…

Кугель нахмурился. Теперь эта перспектива не казалась ему удачной. Файностер вряд ли заплатит настоящую цену за его богатства, точнее, за богатства Юкоуну. Лучше закопать часть добычи в укромном месте и подождать лучших предложений… Неожиданно он увидел альков, который раньше не замечал. Мягкий свет струился в прозрачной перегородке, отделявшей альков от зала. В глубине алькова в нише стоял какой-то хитроумный и очень привлекательный предмет. Насколько Кугель мог рассмотреть, предмет представлял собой миниатюрную модель карусели, на которой помещалось с десяток искусно сделанных кукол, совсем как живых. Предмет, несомненно, был ценный, и Кугель обрадовался, увидев в перегородке входное отверстие.

Без раздумий Кугель шагнул туда, но в двух футах путь ему преградила вторая прозрачная перегородка; образовывая коридор, очевидно, ведущий к прекрасной карусели. Кугель уверенно двинулся по нему, но тут же был вынужден остановиться перед новым препятствием, которое заметил, только сильно ударившись о прозрачную стену. Он двинулся обратно и, к своей радости, нашел другой, несомненно, правильный ход всего в нескольких шагах от первого. Однако новый коридор после нескольких поворотов окончился перед еще одной перегородкой. Времени на блуждания не было, Кугель решил отказаться от карусели и покинуть дом. Он повернулся, но обнаружил, что не знает, в какую сторону двигаться. Пришел сюда он слева… или все-таки справа?

Он все еще искал выход, когда в дом вернулся Юкоуну.

Остановившись у алькова, Юкоуну бросил на Кугеля веселый взгляд.

— Так… И кто же у нас тут? Гость? Ай-ай-ай! Я был так неучтив, что заставил тебя ждать! Ну, я вижу, ты тут не скучал, поэтому мне нечего стыдиться. — Юкоуну хихикнул. Потом сделал вид, что впервые заметил мешок Кугеля. — Что это? Ты принес показать мне что-то новенькое? Великолепно! Я всегда готов пополнить свое собрание, чтобы восполнить разъедающее действие ускользающего времени. Ты был бы поражен, узнав, сколько мошенников пытались ограбить меня! Например, этот трескучий торговец в своей безвкусной маленькой лавчонке, — ты представить себе не можешь, какие он предпринимал усилия! Я терплю его только потому, что до сих пор он не набрался храбрости пробраться в мой дом. Но что же ты, давай, выходи в зал, и мы рассмотрим содержимое твоего мешка.

Несмотря на смущение, Кугель ловко поклонился.

— С радостью. Как ты и предположил, я действительно ждал твоего возвращения. Если я правильно помню, выход вот здесь… — Он сделал шаг вперед, но остановился и печально развел руками. — Похоже, я повернул не туда.

— Очевидно, — согласился Юкоуну. — Посмотри вверх. Видишь декоративный мотив на потолке? Двигайся по ряду лунок и выйдешь в зал.

— Премного благодарен! — И Кугель устремился вперед со всей возможной скоростью.

— Минутку! — остановил его Юкоуну. — Ты забыл свой мешок!

Кугель неохотно вернулся за мешком, потом снова пошел вперед и вскоре появился в зале.

Юкоуну сделал учтивый жест рукой.

— Если ты пройдешь вот сюда, я с радостью рассмотрю предложенный тобой товар.

Кугель невольно взглянул в сторону выхода.

— Было бы наглостью дольше отнимать у тебя время. Мои мелкие товары недостойны твоего внимания. С твоего позволения, я лучше пойду.

— Ни в коем случае! — пылко возразил Юкоуну. — У меня мало посетителей, да и те больше воры и мошенники. Уверяю тебя, я с ними расправляюсь решительно! Настоятельно прошу тебя отдохнуть и подкрепиться. Поставь мешок на пол.

Кугель осторожно опустил мешок и заявил.

— Недавно я кое-чему научился у морской ведьмы из Белого Олстера. Тебе это, наверное, будет интересно. Для демонстрации мне потребуется несколько эллов крепкой веревки.

— Ты возбуждаешь мое любопытство! — Юкоуну протянул руку; деревянная панель беззвучно отошла в сторону, и оттуда в руку Мага прыгнул моток веревки. Прикрывая лицо, чтобы скрыть улыбку, Юкоуну протянул веревку Кугелю, который с большой тщательностью развернул ее.

— Потребуется твоя помощь, — извиняющимся тоном сказал Кугель. — Вытяни одну руку и одну ногу.

— Да, конечно. — Юкоуну вытянул руку и выбросил указательный палец. Веревка мгновенно обернулась вокруг рук и ног Кугеля, так что он потерял способность шевелиться.

Широкая улыбка Юкоуну чуть не расколола его большую мягкую голову.

— Какое удивительное происшествие. Я по ошибке призвал Захватчика Воров. Для твоего же собственного удобства я бы посоветовал не шевелиться, поскольку Захватчик Воров соткан из осиных жал. А теперь я осмотрю содержимое твоего мешка. — Он всмотрелся в мешок и испустил отчаянный вопль. — Ты ограбил мое собрание! Я вижу свои наиболее ценные экспонаты!

Кугель скорчил гримасу.

— Конечно! Но я не вор; меня послал Файностер взять некоторые определенные предметы, поэтому…

Юкоуну поднял руку.

— Преступление слишком серьезно для легкомысленных отрицаний. Я уже высказал свое отвращение к грабителям и ворам и теперь должен вынести тебе наиболее суровый приговор — разумеется, если ты не сумеешь представить должную компенсацию.

— Конечно, какое-нибудь возмещение вполне возможно, — быстро заявил Кугель. — Но веревка рвет мне кожу, а в таком состоянии я не могу сообразить, что бы могло тебя заинтересовать.

— Неважно. Я решил применить к тебе Чары Одиночного Заключения: ты будешь помещен в полость в семидесяти пяти милях под поверхностью земли.

Кугель в отчаянии замигал.

— Но в таком случае ты никогда не получишь компенсации.

— Верно, — задумался Юкоуну. — По-моему, ты можешь оказать мне небольшую услугу.

— Считай, что негодяй уже мертв! — быстро воскликнул Кугель. — А теперь сними эти отвратительные путы.

— Вообще-то я имел в виду не убийство, — ответил Юкоуну. — Идем.

Веревка ослабла ровно настолько, чтобы Кугель мог ковылять вслед за хозяином дома. Они прошли в боковую комнату, увешанную вышитыми сложным узором шпалерами. Юкоуну достал из бюро небольшую шкатулку и положил ее на плавающий в воздухе хрустальный диск. Он открыл крышку и показал содержимое Кугелю. Внутри было два углубления, выложенные алым мехом, в одном из них находилась небольшая полусфера из дымчатого фиолетового стекла.

— Ты человек опытный, знающий, много путешествовал, — предположил Юкоуну, — и, несомненно, узнаешь этот предмет. Нет? Ты, конечно, знаком с историей войны Кутца в Восемнадцатой эпохе? Нет? — Юкоуну удивленно пожал плечами и продолжал: — Во время этих жестоких событий демон Унда-Храда — он значится под номером 16–04 в Зеленом Альманахе Трампа — хотел помочь своим хозяевам, с этой целью просунул некоторые из своих органов из нижнего демонического мира Лa-Эр. Для того, чтобы они могли воспринимать наш мир, демон снабдил их линзами; одну ты и видишь перед собой. Но дела пошли плохо, и демон вернулся в Ла-Эр. При этом линзы оказались разбросанными по всему Кутцу. Одной из них, как видишь, я владею. Ты должен раздобыть к ней пару и принести мне. Вот тогда твое проникновение в мой дом будет забыто.

Кугель задумался.

— Выбор между посещением демонического мира Ла-Эр и Чарами Одиночного Заключения не так уж прост. Откровенно говоря, я не знаю, что предпочесть.

Смех чуть не расколол большой желтый пузырь головы Мага.

— Ну, посещать мир Ла-Эр тебе, может, и не придется, если ты отыщешь линзу в земле, некогда известной как Кутц.

— Раз надо, значит надо, — проворчал Кугель, очень недовольный тем, как заканчивается день. — А кто охраняет фиолетовые полусферы? Как они действуют? Как я доберусь туда и как вернусь? Каким необходимым оружием, талисманами и прочими необходимыми принадлежностями ты собираешься меня снабдить?

— Все в свое время, — ответил Юкоуну. — Вначале нужно убедиться, что, оказавшись на свободе, ты проявишь неизменную верность, рвение и целеустремленность.

— Не бойся! — провозгласил Кугель. — Мое слово крепко.

— Чудесно! — воскликнул Юкоуну. — Это дает мне основную гарантию и уверенность. Поэтому-то действие, которое я сейчас совершу, будет, несомненно, излишне.

Он вышел из помещения и тут же вернулся с закрытым стеклянным сосудом, в котором находилось небольшое белое существо, состоящее сплошь из когтей, зубов, колючек и крючьев. Существо гневно извивалось.

— Это мой друг Фиркс, — заявил Юкоуну, — со звезды Ахернар, и он гораздо умнее, чем кажется. Сейчас Фиркс рассержен, потому что его разлучили с товарищем, с которым он делит чан в моей мастерской. Фиркс поможет тебе быстро исполнить свой долг.

Юкоуну быстро подошел и ловко прижал существо к животу Кугеля. Зверь мгновенно проник во внутренности и занял свой пост, бдительно обвившись вокруг печени.

Юкоуну отступил назад, заливаясь своим безудержным смехом, из-за которого и получил прозвище. Глаза Кугеля выпучились. Он открыл было рот, собираясь разразиться бранью, но вместо этого стиснул зубы и закатил глаза.

Веревка развернулась сама по себе. Кугель дрожал, каждая его мышца скрутилась в тугой узел.

Веселье Юкоуну сменилось задумчивой улыбкой.

— Ты говорил о волшебных приспособлениях. А как насчет тех талисманов, которые ты расхваливал в своей лавочке в Азеномае? Разве они не сковывают врагов, не растворяют железо, не возбуждают девственниц, не даруют бессмертие?

— На них нельзя полностью положиться, — признал Кугель. — Мне понадобятся более надежные гарантии.

— Они заключены в твоем мече, в твоей лукавой убедительности и проворстве твоих ног, — ответил Юкоуну. — Впрочем, ты заставил меня задуматься, и я помогу тебе до некоторого предела. — Он повесил на шею Кугелю маленькую квадратную дощечку. — Теперь можешь не опасаться умереть с голоду. Прикосновение этого мощного талисмана сделает съедобным дерево, кору, траву, даже старое платье. К тому же в присутствии яда дощечка начинает звенеть. А теперь — теперь нечего откладывать! Идем. Веревка! Где ты, веревка?

Веревка послушно обернулась вокруг шеи Кугеля и заставила его идти вслед за Юкоуну.

Они вышли на крышу старинного замка. Уже давно на землю спустилась тьма. Вдоль долины Кзана тут и там мелькали огни, а сама река казалась еще более темной полосой, чем сама темнота.

Юкоуну указал на клетку.

— Вот твоя повозка. Полезай внутрь!

Кугель колебался.

— Может, лучше как следует поесть, поспать, отдохнуть и выступить завтра утром со свежими силами.

— Что? — спросил Юкоуну голосом, подобным звуку рога. — Ты смеешь стоять тут передо мной и высказывать какие-то требования? Человек, который тайком пробрался ко мне в дом, украл самые ценные предметы моей коллекции, оставил все в беспорядке? Да понимаешь ли ты, как тебе повезло? Может, предпочитаешь Одиночное Заключение?

— Ни в коем случае! — нервно возразил Кугель. — Меня беспокоит только успех предприятия.

— В таком случае — в клетку!

Кугель тоскливо посмотрел на крышу замка, потом медленно подошел к клетке и вошел в нее.

— Я надеюсь, ты не страдаешь отсутствием памяти, — сказал Юкоуну. — Но даже если так, если забудешь о своей главной задаче — поисках второй линзы, — Фиркс всегда будет под рукой, чтобы напомнить.

Кугель сказал:

— Поскольку я вынужден отправиться в далекий путь, из которого, скорее всего, не вернусь, может, тебе интересно знать, как я оцениваю тебя и твой характер. Во-первых…

Но Юкоуну поднял руку.

— Не желаю слушать: оскорбления ранят мое чувство собственного достоинства, а к лести я отношусь скептически. Так что — в путь!

Он отступил назад, посмотрел во тьму и выкрикнул заклинание, известное как Перемещение Тасдрубала. Откуда-то сверху послышались глухие удары и приглушенный вопль ярости.

Юкоуну отступил еще на несколько шагов и выкрикнул слова на древнем языке; клетка со скорчившимся в ней Кугелем дернулась и рванулась в воздух.

Холодный ветер ударил Кугелю в лицо. Сверху слышалось хлопанье больших крыльев и жалобные стенания; клетка раскачивалась взад-вперед. Внизу было темно, как под черным покрывалом.

По расположению звезд Кугель заключил, что его путь лежит на север, и вскоре почувствовал присутствие внизу Мауренронских гор; потом они полетели над дикой местностью, известной как Земля Падающей Стены. Один или два раза Кугель замечал огни одиноких замков, а однажды увидел большой костер. Какое-то время рядом летел крылатый дух, вглядываясь в клетку. Казалось, положение Кугеля его забавляет, а когда Кугель попытался что-нибудь узнать о землях внизу, дух разразился хриплым хохотом. Вскоре дух устал и попытался ухватиться за клетку, но Кугель пинками отпихнул его, и он канул во тьму с криками зависти.

На востоке появилась полоска цвета старой крови, а следом за ней взошло солнце, дрожа, как простуженный старик. Из-за тумана, закрывшего землю, Кугель с трудом разглядел, что они пролетают над черными горами и мрачными ущельями. Вскоре туман рассеялся, и под ним открылось свинцовое море. Один или два раза Кугель смотрел вверх, но крыша клетки скрывала демона, видны были только концы кожистых крыльев.

Наконец демон достиг северного берега океана. Пикируя на берег, он испустил мстительный хриплый крик и уронил клетку на землю с высоты в пятнадцать футов.

Кугель выбрался из-под обломков, потирая ушибы и выкрикивая вслед улетающему демону проклятия, а потом побрел прочь по песку, влажному плавнику и буйным зарослям колючих сорняков, поднимаясь по пологому склону морского берега. К северу расстилались болотистые пустоши и далекие низкие холмы, на востоке — обширный океан и безрадостная песчаная полоса. Кугель посмотрел в сторону юга и погрозил кулаком. Когда-нибудь, как-нибудь, но он отомстит Смеющемуся Магу! Он поклялся себе в этом.

В нескольких сотнях ярдов к западу виднелись развалины древнего мола. Кугель захотел их осмотреть, но не сделал и трех шагов, как Фиркс вцепился когтями в печень. Кугель, закатывая глаза от боли, изменил направление и двинулся по берегу на восток.

Вскоре он проголодался и вспомнил о талисмане Юкоуну. Подобрав кусок плавника, он потер его дощечкой, надеясь, что тот превратится в жареную дичь или поднос со сладостями. Но дерево просто смягчилось до степени сыра, сохранив вкус дерева. Кугель с трудом, не жуя, проглотил немного неаппетитного обеда. Еще один зуб против Юкоуну. О, как заплатит Смеющийся Маг!

Алый шар солнца скользил по южной части неба. Приближалась ночь, когда Кугель увидел человеческое жилье — бедную деревушку у маленькой реки. Хижины были похожи на неопрятные птичьи гнезда из прутьев и грязи, ужасно пахло экскрементами и отбросами. Между лачугами бродили люди, такие же грязные и неуклюжие, как их дома. Низкорослые, полные, обрюзгшие и со спутанными волосами грязного светло-желтого цвета, с лицами, покрытыми шишками и буграми, они производили отталкивающее зрелище. Единственная примечательная особенность их внешности — и Кугель тут же проявил к ней острейший интерес — их глаза: слепые фиолетовые полушария, во всех отношениях подобные тому предмету, который ему необходим.

Кугель осторожно приблизился к деревне, но ее жители не обратили на него никакого внимания. Если полушарие, так необходимое Юкоуну, идентично фиолетовым глазам этих людей, тогда главное затруднение преодолено: теперь раздобыть линзу — вопрос тактики.

Кугель принялся рассматривать жителей деревни и нашел много удивительного. Прежде всего, они вели себя не как дурно пахнущие деревенщины, кем они на самом деле являлись, а с величием и достоинством, граничившими с надменностью. Кугель смотрел в полном недоумении: не могли же они все выжить из ума? Во всяком случае, они не казались опасными, и Кугель пошел прямо по главной улице поселка, осторожно обходя самые большие и вонючие кучи отбросов. Тут один из жителей, наконец, соизволил его заметить и обратился к нему глубоким гортанным голосом:

— Ну, сэр, что тебе нужно? Зачем бродишь по окраинам нашего прекрасного города Смолода?

— Я путник, — ответил Кугель. — Покажи мне только дорогу к постоялому двору, где бы я нашел еду и ночлег.

— У нас нет постоялого двора; путешественники и странники нам неизвестны. Но все же ты можешь разделить наше изобилие. Вот в том дворце ты найдешь все, что тебе необходимо. — Он указал на полуразвалившуюся хибару. — Есть можешь сколько угодно, загляни вон в тот ресторан и выбери, что пожелаешь. Мы в Смолоде ни в чем не скупимся.

— Покорнейше тебя благодарю, — ответил Кугель и хотел продолжить расспросы, но его собеседник уже удалился.

Кугель неохотно заглянул в предоставленную ему развалюху и после некоторых усилий расчистил место на лавке, где мог бы провести ночь. Солнце уже стояло на горизонте, когда он направился к мрачному складу, который ему показали как ресторан. Как и подозревал Кугель, доступные блага славного города Смолода были несколько преувеличены. На поверку изобилие оказалось грудой копченой рыбы, лежащей с одной стороны склада, и ларем, полным чечевицы, смешанной с различными хлебными злаками, — с другой. Кугель отнес немного к себе в хижину и мрачно поужинал.

Солнце село. Кугель отправился посмотреть, что предложит эта деревня в качестве развлечения, но улицы были совершенно пусты. В некоторых хижинах горели лампы; и Кугель, заглядывая в окна, видел местных жителей, ужинающих копченой рыбой или ведущих беседы. Он вернулся в свою развалюху, разжег небольшой костер, чтобы не замерзнуть ночью, и уснул.

На следующий день Кугель возобновил наблюдения за деревней Смолод и ее фиолетовоглазыми жителями. Он заметил, что никто не пошел работать, да и полей поблизости не было. Это наблюдение вызвало неудовольствие Кугеля. Чтобы получить фиолетовый глаз, он вынужден будет убить его обладателя, а для этого необходима свобода от навязчивого наблюдения.

Несколько раз он осторожно пытался заговаривать с жителями деревни, но на него смотрели так, будто они благородные лорды, а он дурно пахнущая деревенщина! В конце концов это начало действовать Кугелю на нервы.

После полудня он двинулся на юг и примерно через милю увидел на берегу другую деревню, жители которой очень напоминали обитателей Смолода, только глаза у них были обыкновенными. Здесь крестьяне оказались очень трудолюбивы: Кугель видел, как они ловят рыбу в океане и обрабатывают поля.

Он приблизился к двум рыбакам, возвращавшимся в деревню с уловом в корзинах, висевших у них на плечах. Мужчины остановились и недружелюбно разглядывали Кугеля. Он представился как путник и стал расспрашивать о землях к востоку, но рыбаки проявили полную неосведомленность, за исключением того, что земля дальше пустая, сухая и опасная.

— Я сейчас остановился в деревне Смолод, — сказал Кугель. — Ее жители приятный народ, но несколько странный. Например, почему у них такие необычные глаза? В чем причина этого бедствия? И почему они ведут себя с таким высокомерием?

— Глаза их — волшебные линзы, — ответил старший из рыбаков ворчливым голосом. — Благодаря им они видят Верхний мир, так почему бы их владельцам не вести себя, как лордам? И я буду таким, когда умрет Радкут Вомин, а я унаследую его глаза.

— Неужели? — удивленно воскликнул Кугель. — Значит, эти волшебные линзы можно снимать по желанию и передавать другим, как сочтет нужным владелец?

— Да, но кто же добровольно променяет Чужой мир на это? — рыбак рукой указал на унылую местность. — Я долго трудился, и настала моя очередь вкусить прелести Верхнего мира. После этого нечего опасаться, кроме смерти от излишка блаженства.

— Очень интересно! — заметил Кугель. — А как мне получить пару таких волшебных линз?

— Работай, как все остальные в Гродце; внеси свое имя в список и трудись, чтобы обеспечить лордов Смолода продовольствием. Тридцать один год я выращивал чечевицу и эммер, ловил рыбу и коптил ее на медленном огне, и вот теперь имя Бубача Анга стоит первым в списке, и ты можешь добиться того же самого.

— Тридцать один год, — размышлял Кугель. — Немалое время. — Фиркс пошевелился, причинив печени Кугеля большое неудобство.

Рыбаки направились в свою деревню Гродц, а Кугель вернулся в Смолод. Он нашел человека, с которым разговаривал накануне.

— Милорд, — сказал он ему, — как вы знаете, я путник из далекой земли, привлеченный сюда великолепием города Смолод.

— Это вполне понятно, — согласился тот. — Наши пышность и богатство повсюду вызывают зависть.

— Откуда же взялись эти волшебные линзы?

Старик обратил свои фиолетовые полусферы к Кугелю, словно увидел его впервые, и ворчливо заговорил неприветливым голосом:

— Мы не любим говорить на эту тему, но поскольку ты уже затронул ее, особого вреда не будет. В далекие времена демон Андерхерд раскинул свои щупальца, чтобы осмотреть Землю. Каждое щупальце оканчивалось такой линзой. Симбилис Шестнадцатый ранил чудовище, и оно рывком убрало щупальца восвояси, при этом линзы слетели. Четыреста двенадцать линз было собрано и принесено в Смолод, который и тогда был таким же великолепным, каким кажется сейчас. Да, я сознаю, что наблюдаемое мной — иллюзия, но и ты тоже видишь в какой-то мере иллюзию, и кто может сказать, какая из них реальней?

— Но я не смотрю через волшебные линзы, — заметил Кугель.

— Верно, — пожал плечами старик. — Предпочитаю не думать об этом. Я смутно припоминаю, что живу в свинарнике и ем черствый хлеб, но субъективная реальность такова, что я обитаю в роскошном дворце, питаюсь великолепными яствами вместе с равными мне принцами и принцессами. Объясняется это так: демон Андерхерд смотрел через линзы из своего Нижнего мира на наш; а мы из нашего смотрим на Верхний мир — средоточие человеческих надежд, фантастических желаний и прекрасных снов. Мы, населяющие этот мир, кем мы должны считать себя, если не величественными лордами? Мы такие и есть.

— Это весьма вдохновляет! — воскликнул Кугель. — А как мне приобрести пару таких линз?

— Есть два пути. Андерхерд потерял четыреста четырнадцать линз; в нашем распоряжении четыреста двенадцать. Две так и не были найдены; очевидно, они на дне океана. Можешь попытаться отыскать их. Второй путь — нужно стать жителем Гродца и снабжать лордов Смолода продовольствием, пока один из нас не умрет, что происходит нечасто.

— Я слышал, что некий лорд Радкут Вомин захворал.

— Да, вот он. — Собеседник указал на старика с большим животом и расслабленным слюнявым ртом, который сидел в грязи перед своей хижиной. — Ты видишь, он отдыхает перед своим роскошным дворцом. Лорд Радкут истощил себя в излишествах сладострастия, потому что наши принцессы — самые очаровательные создания человеческого воображения, точно так же, как я — благороднейший из принцев. Но лорд Радкут слишком безудержно предавался удовольствиям и заболел. Это урок для нас всех.

— Может, я смогу чем-то особенным заслужить его линзы? — отважился спросить Кугель.

— Боюсь, что нет. Тебе нужно идти в Гродц и трудиться, как остальные. Как делал и я в своем прежнем существовании, которое кажется мне теперь таким смутным и примитивным… И подумать только, как долго я страдал! Но ты молод; тридцать, сорок, пятьдесят лет — не слишком много, если ждешь такого величия.

Кугель прижал руку к животу, чтобы успокоить зашевелившегося Фиркса.

— Но за это время солнце может погаснуть. Смотри! — Он указал на черную дрожь, пробежавшую по поверхности солнца, и казалось, на мгновение покрывшего его коркой. — Оно гаснет даже сейчас!

— Не нужно тревожиться, — возразил старик. — Для нас, лордов Смолода, солнце по-прежнему посылает самые яркие лучи.

— В данный момент, может, и так, но когда солнце погаснет на самом деле, что тогда? Вы так же будете наслаждаться темнотой и холодом?

Но старик уже не слушал его. Радкут Вомин упал в грязь и казался мертвым.

Нерешительно поигрывая ножом, Кугель отправился взглянуть на труп. Один-два ловких надреза — работа одного мгновения, — и он достигнет своей цели. Он уже шагнул вперед, но момент был упущен. Приблизившиеся лорды деревни оттеснили Кугеля в сторону. Радкута Вомина подняли на руки и торжественно перенесли в его дурно пахнущую хижину.

Кугель задумчиво смотрел в открытый дверной проем, рассчитывая шансы той или иной уловки.

— Внесите лампы! — нараспев заговорил старец. — Пусть прощальное сияние окружит лорда Радкута в его усыпанном драгоценностями гробу! Пусть с башен звучит золотая труба; пусть принцессы наденут наряды из венецианской парчи; пусть пряди волос закроют их обольстительные лица, которые так любил лорд Радкут при жизни! А мы будем стоять в карауле у его тела! Кто вызовется охранять гроб?

Кугель выступил вперед.

— Я счел бы это великой честью.

Старик покачал головой.

— Это привилегия только для равных ему. Лорд Маулфаг, лорд Глас, займите почетный пост, — Двое жителей деревни приблизились к скамье, на которой лежал Радкут Вомин.

— Далее, — провозглашал старик, — должны состояться похороны, а волшебные линзы переданы Бубачу Ангу, самому достойному сквайру Гродца. Кто известит сквайра?

— Я снова предлагаю свои услуги, — сказал Кугель, — чтобы хоть в малой степени отплатить за гостеприимство, которым наслаждался в Смолоде.

— Хорошо сказано! — ответил старик. — Тогда торопись в Гродц; возвращайся со сквайром, который своим трудом и верой заслужил возвышение.

Кугель поклонился и пустился бегом через пустоши к Гродцу. Он осторожно приблизился к крайним полям, перебегая от рощицы к рощице, и вскоре нашел то, что искал: крестьянина, копавшегося мотыгой во влажной почве.

Кугель неслышно подкрался сзади и ударил деревенщину по голове суковатым корнем. Потом стащил с него одежду из мочала, кожаную шапку, обувь. Ножом отрезал бороду цвета соломы. Взяв это все и оставив крестьянина, голого и без чувств, в грязи, Кугель своими длинными шагами направился обратно в Смолод. В укромном месте он переоделся в украденную одежду. Некоторое затруднение вызвала отрезанная борода, но, привязав пучок к пучку, Кугель умудрился приготовить довольно сносную фальшивую бороду. Оставшиеся волосы он затолкал под края кожаной шапки.

Солнце село, землю затянул сумрак цвета сливы. Кугель вернулся в Смолод. Перед хижиной Радкута Вомина дрожали огоньки масляных ламп, плакали и стонали тучные и бесформенные женщины деревни.

Кугель осторожно подошел, гадая, что его может ожидать. Что касается маскировки, то она либо окажется эффективной, либо нет. Неизвестно, до какой степени фиолетовые полушария искажают восприятие; можно лишь рисковать и надеяться.

Кугель смело вошел в хижину. Как можно более низким голосом он провозгласил;

— Я здесь, почтеннейшие принцы Смолода: Бубач Анг из Гродца, который тридцать один год доставлял лучшие деликатесы в закрома Смолода. И вот я здесь с мольбой о возведении в благородное сословие.

— Это твое право, — ответил Старейшина. — Но ты не похож на Бубача Анга, который так долго служил принцам Смолода.

— Я преобразился — от горя из-за смерти принца Радкута Вомина и от радости от предстоящего возвышения.

— Ясно и понятно. Иди, подготовься к обряду.

— Я готов, — ответил Кугель. — Если вы передадите мне волшебные линзы, я спокойно отойду с ними и наслажусь.

Старейшина снисходительно покачал головой.

— Это не соответствует обычаям. Прежде всего, ты должен обнаженным встать в павильоне этого могучего замка, и прекраснейшие из красавиц умастят тебя благовониями. Затем будет произнесено заклинание Эддита Бран Маура. Затем…

— Почтеннейший, — прервал его Кугель, — окажи мне благодеяние. Прежде чем начнется церемония, приставь мне одну из линз, чтобы я мог созерцать церемонию в полном блеске.

Старейшина задумался.

— Просьба необычна, но разумна. Принесите линзы!

Последовало ожидание, во время которого Кугель стоял сначала на одной ноге, потом на другой. Тянулись минуты; тело под грубой одеждой и фальшивой бородой отчаянно чесалось. К тому же на окраине деревни появилась со стороны Гродца пара мужчин. Один из них, несомненно, был Бубач Анг, а другой, казалось, недавно лишился бороды.

Появился Старейшина, держа в каждой руке по фиолетовому полушарию.

— Подойди!

Кугель громко откликнулся:

— Я здесь, сэр!

— Налагаю на тебя мазь, которая освятит соединение волшебной линзы с твоим правым глазом.

В толпе послышался голос Бубача Анга.

— Подождите! Что происходит?

Кугель обернулся.

— Какой негодяй прерывает торжественный обряд? Убрать его немедленно!

— Правильно! — категорично подхватил Старейшина. — Ты унижаешь себя и величие нашей церемонии.

Бубач Анг вжал голову в плечи и отступил.

— Поскольку церемония прервана, — предложил Кугель, — я охотно возьму волшебные линзы на хранение, пока этих мошенников не удалят.

— Нет, — ответил Старейшина, — это невозможно. — Он помазал правый глаз Кугеля прогорклым жиром. Но теперь поднял крик крестьянин с отрезанной бородой:

— Моя шапка! Мой костюм! Моя борода! Есть ли здесь справедливость?

— Тише! — шептали в толпе. — Это торжественная церемония!

— Но я Бу…

Кугель сказал:

— Вставляй линзу, милорд; не будем обращать внимания на этих наглецов.

— Ты называешь меня наглецом? — взревел Бубач Анг. — Я узнал тебя, мошенник. Остановите церемонию!

Старейшина невозмутимо продолжал:

— Вставляю тебе правую линзу. Этот глаз временно держи закрытым, чтобы не перенапрячь мозг из-за разлада. Теперь левый глаз. — Он сделал шаг вперед с мазью, но Бубач Анг и безбородый крестьянин больше не желали сдерживаться.

— Остановите церемонию! Вы возводите в благородство самозванца! Я Бубач Анг, достойный сквайр. Тот, кто стоит перед вами, бродяга!

Старейшина удивленно разглядывал Бубача Анга.

— Ты на самом деле похож на крестьянина, который тридцать один год доставлял продовольствие в Смолод. Но если ты Бубач Анг, то кто это?

Вперед неуклюже вырвался безбородый крестьянин.

— Это бездушный негодяй. Он снял одежду с моего тела и бороду с моего лица. Он преступник, бандит, бродяга!..

— Подождите! — воскликнул Старейшина. — Это неподобающие слова. Вспомните, он только что провозглашен принцем Смолода.

— Еще не вполне! — кричал Бубач Анг. — У него только один мой глаз. Я требую себе другой!

— Неловкая ситуация, — пробормотал Старейшина. Он обратился с Кугелю: — Хоть ты и был бродягой и разбойником, теперь ты принц и ответственный человек. Каково твое мнение?

— Я предлагаю заточить этих шумливых негодяев. А потом…

Бубач Анг и безбородый крестьянин с гневными криками ринулись вперед. Кугель отскочил, но не смог удержать правый глаз закрытым. Глаз открылся, ему предстало такое поразительное зрелище, что у него захватило дыхание и чуть не остановилось сердце. Но одновременно левый глаз показывал реальный Смолод. Такое дикое несоответствие невозможно было вынести: Кугель пошатнулся и упал. Бубач Анг склонился к нему с высоко поднятой мотыгой, но его заслонил Старейшина.

— Ты в своем уме? Это человек — принц Смолода!

— Я его убью, у него мой глаз! Неужели я тридцать один год трудился ради этого негодяя?

— Успокойся, Бубач Анг, если таково твое имя, и помни, что вопрос еще не решен. Возможно, была допущена ошибка, несомненно, ошибка не преднамеренная, потому что теперь этот человек — принц Смолода, то есть воплощенная справедливость и благоразумие.

— Он не был таким, когда получал линзу, — возразил Бубач Анг, — и когда совершил преступление.

— Я не могу заниматься казуистическими спорами, — ответил Старейшина. — Во всяком случае, твое имя вверху списка и при следующем прискорбном событии…

— Еще десять или двенадцать лет? — закричал Бубач Анг. — Я должен еще трудиться и получить награду, когда солнце совсем потемнеет? Нет, нет, этого не может быть!

Безбородый крестьянин внес предложение:

— Возьми вторую линзу. Так ты получишь хотя бы половину своих прав и помешаешь этому самозванцу полностью обмануть тебя.

Бубач Анг подумал и согласился.

— Я возьму свою линзу, потом убью этого разбойника, отберу вторую, и все будет хорошо.

— Это еще что такое! — надменно сказал Старейшина. — Таким тоном нельзя говорить в присутствии принцев Смолода!

— Ба! — фыркнул Бубач Анг. — Вспомни, откуда ваша еда! Мы в Гродце не будем трудиться бесплатно!

— Ну, хорошо, — сказал Старейшина. — Я считаю твои грубые угрозы неподобающими, но не могу отрицать, что в них есть толика истины. Вот левая линза Радкута Вомина. Я преподнесу тебе мазь, а заклинание и поздравительный гимн мы опустим. Будь так добр, сделай шаг вперед и открой левый глаз… вот так.

Как перед этим Кугель, Бубач Анг посмотрел через оба глаза одновременно и пошатнулся. Но, закрыв рукой левый глаз, пришел в себя и приблизился к Кугелю.

— Ты видишь теперь, твоя хитрость бесполезна. Отдай мне линзу и иди своим путем, потому что обеих линз у тебя никогда не будет.

— Это неважно, — ответил Кугель. — Благодаря моему другу Фирксу, с меня вполне хватит одной.

Бубач Анг заскрежетал зубами.

— Ты думаешь снова обмануть меня? Твоя жизнь подошла к концу. Не только я, но весь Гродц об этом позаботится!

— Не в пределах Смолода! — предупредил Старейшина. — Среди принцев не может быть ссор: я провозглашаю согласие! Вы, разделившие линзы Радкута Вомина, разделите и его дворец, его наряды, все необходимые принадлежности, драгоценности и свиту, до того, надеюсь, отдаленного времени, когда один из вас умрет, а переживший получит все. Таково мое решение; больше говорить об этом нечего.

— К счастью, смерть этого самозванца близка, — проворчал Бубач Анг. — Мгновение, когда он ступит за пределы Смолода, окажется его последним! Если понадобится, жители Гродца будут караулить хоть сто лет!

От этой новости Фиркс зашевелился, и Кугель скривился от боли. Примирительным тоном он обратился к Бубачу Ангу:

— Можно договориться: тебе перейдут все владения Радкута Вомина, его дворец, свита, гардероб. А мне только линзы.

Но Бубач Анг не хотел ничего слушать.

— Если хоть немного ценишь свою жизнь, немедленно отдай мне линзу.

— Не могу, — ответил Кугель.

Бубач Анг повернулся и заговорил с безбородым крестьянином, который кивнул и удалился. Бубач Анг свирепо посмотрел на Кугеля, потом подошел к хижине Радкута Вомина и уселся перед входом на груду мусора. Он начал экспериментировать со своей линзой, осторожно закрывая правый глаз, открывая левый и с удивлением глядя на Верхний мир. Кугель решил воспользоваться его поглощенностью и осторожно направился на край поселка. Бубач Анг как будто этого не заметил. Ха! — подумал Кугель. Слишком легко получается! Еще два шага, и он затеряется в темноте!

Он бойко вытянул свои длинные ноги, делая эти два шага. Легкий шорох, шум, скрежет заставили его отскочить. В том месте, где только что находилась его голова, воздух прорезала тяжелая мотыга. В слабом свете фонарей Смолода Кугель разглядел мстительное лицо безбородого крестьянина. А сзади приближался Бубач Анг, выставив вперед, как бык, тяжелую голову. Кугель увернулся и быстро побежал назад, к центру Смолода.

Медленно и разочарованно вернулся Бубач Анг и сел на прежнее место.

— Ты не сбежишь, — сказал он Кугелю. — Отдай линзу, и сохранишь себе жизнь!

— Ни в коем случае, — решительно ответил Кугель. — Лучше бойся за свою жалкую жизнь, она тоже в большой опасности!

Из хижины Старейшины донесся укоризненный голос:

— Прекратите ссору! Я исполняю экзотические желания прекраснейшей принцессы и не хочу отвлекаться по пустякам.

Кугель, вспомнив жирные свисающие складки плоти, кривые фигуры с плоскими бедрами, спутанные волосы, кишащие паразитами, заплывшие лица с двойными подбородками, жировые шишки и дурной запах женщин Смолода, снова поразился мощи линз. Бубач Анг опять начал испытывать возможности своего левого глаза. Кугель присел на скамью и решил сам испытать свой правый глаз, вначале осторожно закрыв левый рукой…

На нем была рубашка Из тонких серебристых чешуек, облегающие алые брюки, а плечи обнимал темно-синий шелковый плащ. Он сидит на мраморной скамье перед спиральными мраморными колоннами, обвитыми темной зеленью плюща с белыми цветами. По обе стороны в ночи высились дворцы Смолода. Их арки и окна неярко светились в ночи. Небо мягкого темно-синего цвета было усеяно огромными яркими звездами; дворцы окружены садами с кипарисами, миртовыми деревьями, жасмином и тисом. В воздухе веял цветочный аромат, и где-то звенели серебряные переливы журчащей воды, звуки которой переплетались с доносящимся сверху негромким перебором струн, создавая прекрасную мелодию. Кугель глубоко вздохнул и встал. Он прошел по террасе, и перспектива дворцов и садов сместилась. На слабо освещенной лужайке перед дворцом три молодые девушки в платьях из белого газа разглядывали его через плечо.

Кугель невольно шагнул вперед, но вспомнил угрозу Бубача Анга и остановился, чтобы проверить свое местонахождение. По другую сторону площади возвышался семиярусный дворец. На каждой террасе был разбит свой висячий сад с цветами и лианами, свисающими вдоль стен здания. Сквозь окна Кугель увидел богатую мебель, яркие светильники и спокойные движения ливрейных лакеев. Перед дворцом стоял человек с орлиным профилем и коротко подстриженной золотой бородкой, облаченный в красно-черную одежду с золотыми эполетами и черные высокие сапоги. Он стоял, опершись одной ногой на каменного грифона, сложив руки на согнутой ноге, и смотрел на Кугеля с выражением ненависти. Кугель поразился: неужели это похожий лицом на свинью Бубач Анг? А этот семиэтажный дворец — лачуга Радкута Вомина?

Кугель медленно перешел площадь и оказался поблизости от освещенного канделябрами павильона. Внутри на столах были разложено мясо, фрукты, сладости всех сортов. Желудок Кугеля, заскучавший от плавника и копченой рыбы, заставил его шагнуть вперед. Он переходил от стола к столу, брал по кусочку с каждого блюда и нашел, что яства превосходного качества.

— Может, я по-прежнему ем чечевицу и копченую рыбу, — сказал себе Кугель, — но многое можно сказать о чарах, благодаря которым они превращаются в такие исключительные деликатесы. Да, можно представить себе гораздо худшую судьбу, чем жизнь в Смолоде.

Как будто уловив эту мысль, Фиркс вцепился когтями в печень Кугеля, и тот проклял Юкоуну, Смеющегося Мага, и повторил свою клятву мести.

Немного придя в себя, он прошел туда, где дворцовые сады сменялись парком. Оглянувшись через плечо, Кугель увидел, что к нему с явно враждебными намерениями приближается принц с орлиным профилем. В полутьме парка Кугель заметил какое-то движение, ему показалось, что он видит вооруженных воинов.

Он вернулся на площадь, Бубач Анг, шедший за ним, снова остановился перед дворцом Радкута Вомина, продолжая свирепо смотреть на Кугеля.

— Ясно, — сказал Кугель для Фиркса, — что сегодня выбраться из Смолода не удастся. Разумеется, я хочу как можно быстрее доставить линзу Юкоуну, но если меня убьют, ни линза, ни достойный восхищения Фиркс не вернутся в Альмери.

Фиркс никак на это не прореагировал. «А теперь, где же провести ночь?» — подумал Кугель. Семиэтажный дворец Радкута Вомина предлагал достаточно места и для него самого, и для Бубача Анга. На самом же деле им пришлось бы находиться в тесной однокомнатной хибарке с единственной грудой травы в качестве постели. Кугель с сожалением закрыл правый глаз, открыл левый.

Смолод был таким же, как раньше. Низкорослый Бубач Анг сидел перед хижиной Радкута Вомина. Кугель подошел к нему и ловко пнул. От удивления Бубач Анг открыл оба глаза, и столкнувшиеся в его мозгу противоположные импульсы вызвали паралич. Сзади, в темноте, взревел безбородый крестьянин и выскочил, высоко подняв мотыгу. Кугелю пришлось отказаться от плана тут же перерезать Бубачу Ангу горло. Он проскользнул в хижину и закрылся на все засовы.

Теперь он закрыл левый глаз и открыл правый. И оказался в великолепном холле замка Радкута Вомина, портик которого был перекрыт опускной решеткой из кованого железа. Снаружи золотоволосый принц в красно-черном, прижимая руку к глазу, с холодным достоинством поднимался с каменных плит, которыми была вымощена площадь. Взмахнув рукой в жесте благородного вызова, Бубач Анг перебросил плащ через плечо и отошел к своим воинам.

Кугель неторопливо побрел по дворцу, с интересом рассматривая обстановку. Если бы не назойливость Фиркса, можно бы и не торопиться в опасное путешествие назад к долине Кзана.

Кугель выбрал роскошную комнату, выходящую на юг, сменил свою богатую одежду на сатиновую пижаму, лег на диван, покрытый простыней из светло-синего шелка, и немедленно уснул.

Утром он с некоторым трудом припомнил, какой именно глаз нужно открыть, и решил, что хорошо бы смастерить повязку и носить ее на том глазу, который в данный момент не нужен.

При свете дня дворцы Смолода казались еще величественнее, а площадь заполняли принцы и принцессы необыкновенной красоты. Кугель оделся в прекрасный черный костюм, надел элегантную зеленую шляпу и зеленые сандалии. Он спустился в фойе, поднял решетку и вышел на площадь.

Бубача Анга не было видно. Остальные жители Смолода вежливо приветствовали Кугеля, а принцессы проявили необычную теплоту, как будто оценив его хорошие манеры. Кугель отвечал вежливо, но без жара: даже волшебная линза не могла изгнать из его памяти жир и грязь, из которых, казалось, целиком состояли женщины Смолода.

Он позавтракал в павильоне восхитительными яствами, потом вернулся на площадь, чтобы обдумать дальнейшие действия. Осмотр парка показал, что воины Гродца на страже. Значит, удрать немедленно не удастся.

Тем временем благородное сословие Смолода занялось развлечениями. Одни отправились на луга, другие поплыли на лодках к северу. Старейшина, принц с проницательным взглядом и благородной внешностью, в одиночестве сидел на ониксовой скамье, погрузившись в глубокие раздумья.

Кугель подошел к нему; Старейшина встал и с умеренной сердечностью приветствовал его.

— Я обеспокоен, — объявил он. — Несмотря на все здравомыслие, несмотря на твое неизбежное незнание наших обычаев, я чувствую, что совершилась несправедливость, и не знаю, как ее исправить.

— Мне кажется, — ответил Кугель, — что сквайр Бубач Анг, хоть, несомненно, и достойный человек, все же не обладает дисциплиной, соответствующей совершенству Смолода. По моему мнению, ему бы полезно еще несколько лет провести в Гродце.

— Что-то в твоих словах есть, — ответил старик. — Небольшие личные жертвы иногда необходимы для блага общества. Я уверен, что если бы возникла необходимость, ты бы с радостью вернул линзу и записался бы в Гродц. Что такое несколько лет? Пролетят, как бабочка.

Кугель сделал вежливый жест.

— Есть еще одно решение: можно всем жителям Смолода бросить жребий, и проигравший отдаст свою линзу Бубачу Ангу. Я, со своей стороны, доволен и одной.

Старик нахмурился.

— Ну, это маловероятный исход. А пока ты должен принять участие в нашем веселье. Если можно так сказать, ты недурно выглядишь, и некоторые принцессы уже нежно посматривают в твоем направлении. Вот, например, прекрасная Удела Наршаг… или Зококса, Лепесток Розы… а вон там резвая Ильву Ласмал. Не мешкай: мы в Смолоде не обращаем внимания на условности.

— Прелесть этих дам не ускользнула от моего внимания, — ответил Кугель. — К несчастью, я связан обетом воздержания.

— Несчастный! — воскликнул Старейшина. — Принцессы Смолода — верх совершенства! Кстати, обрати внимание — еще одна добивается твоего внимания!

— Но, по-моему, ее интересуете вы, — сказал Кугель, и старик отправился разговаривать с молодой женщиной, которая въехала на площадь в величественной повозке в форме лодки, двигавшейся на шести лебединых лапах. Принцесса возлежала, опираясь на подушку розового бархата, и была так хороша, что Кугель пожалел о навязчивости своих воспоминаний, которые заставляли видеть спутанные волосы, бородавки, свисающую нижнюю губу, потные морщины и складки тела. Принцесса и в самом деле была похожа на воплощение сна: стройная, изящная, с кожей цвета крема, изысканным носиком, большими задумчивыми глазами и очаровательным подвижным ртом. Кугеля заинтриговало выражение ее лица: оно казалось более многозначительным, чем у других принцесс, — задумчивым и печальным, пылким и неудовлетворенным.

На площади появился Бубач Анг, одетый по-военному: в латах, шлеме и с мечом. Старейшина пошел поговорить с ним; но тут, к досаде Кугеля, повозка принцессы направилась к нему.

Он пошел навстречу и учтиво поклонился.

— Да, принцесса. Мне показалось, ты ко мне?

Принцесса кивнула.

— Я раздумываю над тем, как ты оказался здесь, в северных землях, путник. — Она говорила негромким музыкальным голосом.

Кугель ответил:

— Я выполняю обет. Лишь ненадолго я останусь в Смолоде, а потом долг призовет меня отправляться дальше — на восток и юг.

— Неужели? — отозвалась принцесса. — И какое же у тебя дело?

— Откровенно говоря, меня перенесла сюда злоба одного Мага. Я тут совсем не по своему желанию.

Принцесса негромко рассмеялась.

— Я редко вижу незнакомых людей, но люблю новые лица и новые разговоры. Может, ты придешь в мой дворец, и мы поговорим о волшебстве и странных делах, творящихся на умирающей земле.

Кугель сдержанно поклонился.

— Ты очень добра. Но обрати внимание на кого-нибудь другого, ибо я связан обетом воздержания. И не проявляй неудовольствия, потому что так же я ответил и Уделе Наршаг, и Зококсе, и Ильву Ласмал.

Принцесса подняла брови, поглубже откинулась на сидение. Она слегка улыбнулась.

— Да, да. Ты суровый человек, строгий и безжалостный, если отказываешь стольким умоляющим женщинам.

— Так оно есть и так должно быть, — Кугель отвернулся и оказался лицом к лицу со Старейшиной, за которым виднелся Бубач Анг.

— Печальные обстоятельства, — беспокойным голосом сказал Старейшина. — Бубач Анг говорит от имени деревни Гродц. Он объявляет, что до восстановления справедливости больше не будут доставляться продукты. Жители Гродца требуют, чтобы ты отдал свою линзу Бубачу Ангу, а сам отправился в распоряжение карательного комитета, который ждет вон там.

Кугель с тяжелым сердцем рассмеялся.

— Что за нелепое требование! Ты, конечно, заверил их, что мы в Смолоде будем есть траву и разобьем свои линзы, прежде чем согласимся на такое мерзкое требование.

— Боюсь, что мы тянем время, — ответил Старейшина. — Мне кажется, что жители Смолода предпочтут более гибкий образ действий.

Что он имел в виду, было ясно, и Фиркс в раздражении ожил. Чтобы правильно оценить обстоятельства, Кугель закрыл правый глаз и открыл левый.

Несколько жителей Гродца, вооруженных серпами, мотыгами и дубинами, ждали в пятидесяти ярдах; очевидно, это и есть карательный комитет. По одну сторону видны хижины Смолода, по другую — шагающая лодка и принцесса… Кугель смотрел ошеломленно. Лодка такая же, как прежде, на шести птичьих лапах, а в ней на розовом бархатном сиденье устроилась принцесса — если это возможно, то еще более прекрасная. Но теперь она не улыбалась, на лице у нее было напряженное холодное выражение.

Кугель набрал полные легкие воздуха и побежал. Бубач Анг приказывал ему остановиться, но Кугель не обращал на это внимания. Он бежал по пустоши, а за ним — карательный комитет.

Кугель весело рассмеялся. Он легок на ноги, у него здоровые легкие, а крестьяне коренастые, неуклюжие, флегматичные. Он пробегает две мили, а они одну. Он остановился и обернулся, чтобы помахать им на прощание. К его отчаянию, две лапы отъединились от лодки и устремились к нему. Кугель побежал изо всех сил. Напрасно. Лапы догнали его, побежали по обе стороны и пинками заставили остановиться. Кугель мрачно пошел назад, лапы ковыляли за ним. Подходя к окраинам Смолода, он высвободил линзу и зажал ее в руке. Когда карательный комитет набросился на него, он высоко поднял руку.

— Не подходите, или я разобью линзу на кусочки!

— Подождите! Подождите! — кричал Бубач Анг. — Этого нельзя допустить! Послушай, отдай линзу и получи то, что заслужил.

— Еще ничего не решено, — напомнил ему Кугель. — Старейшина еще не сказал своего слова.

Девушка поднялась со своего сидения.

— Решать буду я. Я — Дерва Корема из дома Домбера. Отдай мне это фиолетовое стекло, чем бы оно ни было.

— Ни в коем случае, — ответил Кугель. — Возьми линзу у Бубача Анга.

— Ни за что! — воскликнул сквайр из Гродца.

— Что? У вас обоих по линзе и вы оба хотите две? Что же это за драгоценность? Вы носите их как глаза? Дайте их мне.

Кугель обнажил свой меч.

— Я предпочитаю убегать, но когда необходимо, я сражаюсь.

— Я не могу бегать, — сказал Бубач Анг. — И предпочитаю сражаться. — Он достал из глаза линзу. — А теперь, подлец, приготовься к смерти.

— Минутку, — сказала Дерва Корема. Две тонкие лапки отделились от кареты и схватили Кугеля и Бубача Анга за руки. Линзы упали на землю. При этом линза Бубача Анга ударилась о камень и разлетелась на кусочки. Он завопил и прыгнул на Кугеля, который отступил перед его неожиданным натиском.

Бубач Анг понятия не имел о фехтовании, он рубил и резал, как будто чистил рыбу. Ярость его атак, однако, вызывала тревогу, и Кугелю пришлось трудно в защите. Вдобавок к ударам и выпадам Бубача Анга свое недовольство утратой линзы активно проявил и Фиркс.

Дерва Корема утратила интерес к происходящему. Ее лодка заскользила по пустоши, двигаясь все быстрее и быстрее. Кугель отбил удары, отпрыгнул назад и вторично побежал через пустоши, а жители Смолода и Гродца выкрикивали проклятия ему вслед.

Лодка неторопливой рысью трусила впереди. Кугель, легкие которого разрывались от боли, из последних сил догнал ее, сделал большой прыжок, и, ухватившись за стенку, подтянулся и сел верхом на покрытый мехом борт.

Все произошло, как он и предполагал. Дерва Корема посмотрела через линзу и потеряла сознание. Фиолетовое полушарие лежало у нее на коленях.

Кугель схватил его, посмотрел на прекрасное лицо, думая: может, решиться на большее? Фиркс показал ему, что не стоит. Дерва Корема уже начинала вздыхать и шевелить головой.

Кугель как раз вовремя соскочил с лодки. Успела ли она его увидеть? Со всех ног он бросился к зарослям тростника вокруг пруда и бросился в воду. Отсюда он увидел, как ходячая лодка остановилась, и Дерва Корема поднялась на ноги. Она поискала линзу в лодке, ощупывая розовый пух, затем осмотрелась вокруг. Однако, когда она смотрела в сторону Кугеля, ее глаза слепило кроваво-красное закатное солнце, и она увидела только тростники и отражение солнца в воде.

Разгневанная и мрачная, как никогда раньше, она снова пустила лодку в ход. Та сначала пошла шагом, потом побежала рысью, а затем понеслась длинными прыжками и вскоре скрылась на юге.

Кугель вылез из воды, осмотрел волшебную линзу, спрятал ее в сумку и посмотрел в сторону Смолода. Потом он направился на юг, но остановился и вновь оглянулся. Он достал линзу, прижал ее к правому глазу и закрыл левый. Перед ним предстал Смолод во всем великолепии. Вот, ярус за ярусом, поднимаются дворцы, башни, сады, нависшие над террасами… Кугель мог смотреть еще очень долго, но Фиркс начал выражать беспокойство.

Кугель вернул линзу в сумку и снова повернулся лицом к югу, начиная долгий путь назад, в Альмери.

2. Сил

Заход солнца над северными пустошами — печальное зрелище, медлительное, как кровь, вытекающая из холодеющего тела мертвого животного. Сумерки застали Кугеля на соленом болоте. Темно-красный свет полуденного солнца обманул его: начав движение по низким пустошам, Кугель вначале обнаружил под ногами сырость, потом влажную мягкость, и теперь во все стороны расстилалась грязь, покрытая ряской. Жесткая трава покрывала редкие кочки, по пути попались несколько лиственниц и ив, а, в основном, под ногами были лужи и топи, в которых отражался свинцовый пурпур неба.

На востоке горбились низкие холмы. Именно туда направлялся Кугель, перепрыгивая с кочки на кочку, осторожно проходя по засохшей грязи. Временами он оступался, падал в грязь и гниющие тростники, и тогда угрозы и проклятия Юкоуну, Смеющемуся Магу, слетавшие с его губ, были особенно злобными.

В сумерках, спотыкаясь от усталости, Кугель достиг склонов восточных холмов. Но тут его положение не улучшилось, а, скорее, ухудшилось. Его приближение заметили разбойники-полулюди. Кугель сперва уловил зловоние, а уже потом звук их шагов. Забыв об усталости, он отскочил и побежал вверх по склону, преследуемый по пятам зловонной шайкой.

На фоне неба поднималась полуразрушенная башня. Кугель вскарабкался по покрытым влажным мхом и плесенью камням и встал в дыре, некогда служившей входной дверью. Он отступил в проем, повернулся лицом к преследователям и извлек свой меч. Внутри стояла тишина, запах пыли и мокрого камня. Кугель без сил опустился на одно колено и на фоне неба увидел три гротескные фигуры, остановившиеся на краю руин.

«Странно, — подумал он. — Очень кстати, хотя в то же время и зловеще. Эти существа, очевидно, боятся башни».

Последние остатки света исчезли, и сумерки сменились ночью. По некоторым признакам Кугель догадался, что башня может быть населена духами. И не ошибся. Около полуночи появился призрак в бледных одеждах и тонкой серебряной короне, с которой свисали двенадцать лунных камней на длинных серебряных стебельках. Кружащимися движениями он подплыл к Кугелю, глядя на него пустыми глазницами. Кугель похолодел от страха и, неспособный пошевелить и пальцем, прижался к стене с такой силой, что затрещали кости.

Призрак заговорил:

— Разрушь крепость. Пока камень соединен с камнем, я должен оставаться, хотя земля холодеет и погружается во тьму.

— Охотно, — прохрипел Кугель, — если бы не те, снаружи, которые хотят меня убить.

— В задней стене башни есть выход. Используй ум и силу, а потом исполни мое повеление.

— Считай, что крепости уже нет, — горячо ответил Кугель. — Но какие обстоятельства обрекли тебя на столь тягостное бдение?

— Они давно забыты, а я остался. Исполни мое повеление, или я прокляну тебя вечной тоской, подобной моей.

Кугель проснулся в темноте. Тело свело судорогой от холода и твердых камней. Призрак исчез. Сколько же времени он спал? Посмотрев в проем двери, он увидел, что восточный край неба посветлел от приближающегося восхода.

Через некоторое время появилось солнце, и его пылающие лучи осветили заднюю стенку помещения. В ней Кугель обнаружил каменную лестницу, спускающуюся в пыльный проход, который через пять минут вывел его на поверхность. Он осмотрелся из укрытия и увидел трех разбойников, каждый прятался за грудой камней.

Кугель обнажил меч и с величайшей осторожностью пополз вперед. Он незаметно подобрался к первому спрятавшемуся разбойнику и резко вонзил меч в его шею. Существо широко раскинуло руки, поскребло пальцами по земле и умерло.

Кугель вытер меч об одежду трупа. Неслышными шагами он ловко подкрался сзади ко второму разбойнику. Умирая, тот издал полный муки стон. Третий явился полюбопытствовать, что происходит.

Выпрыгнув из укрытия, Кугель пронзил его насквозь. Разбойник закричал, выхватил свой кинжал и сделал отчаянный выпад, но Кугель отскочил назад и бросил в противника тяжелый камень. Разбойник рухнул и остался лежать с лицом, перекошенным ненавистью.

Кугель осторожно подошел к нему.

— Поскольку ты смотришь в лицо смерти, скажи правду, что тебе известно о скрытых сокровищах.

— Ни о каких сокровищах я не знаю, — ответил разбойник. — А если бы и знал, то тебе сказал бы последнему, потому что ты убил меня.

— Это не моя вина, — покачал головой Кугель. — Вы преследовали меня, а не я вас. Зачем вы это делали?

— Чтобы есть, чтобы жить, хотя жизнь и смерть одинаково бессмысленны, я их одинаково презираю.

Кугель подумал.

— В таком случае ты не можешь сердиться на меня за то, что я приблизил твой переход от жизни к смерти. И снова встает вопрос о сокровищах. Может, скажешь последнее слово по этому поводу?

— Да, скажу. Сейчас покажу мое единственное сокровище. — Он порылся в сумке и вытащил круглый белый камешек. — Это черепной камень демона, и в настоящий момент он трепещет от наполняющей его силы. Я воспользуюсь этой силой, чтобы проклясть тебя, чтобы призвать к тебе немедленную мучительную смерть от язв.

Кугель торопливо убил разбойника, потом тяжело вздохнул. Ночь принесла одни неприятности.

— Юкоуну, если я выживу, ты расплатишься сполна за все!

Кугель повернулся, чтобы осмотреть крепость. Некоторые камни упадут от одного прикосновения, другие потребуют значительных усилий. Если начать разрушать форт сейчас, то он вполне может не дожить до конца этой работы. А каково проклятие бандита? Скорая мучительная смерть. Какая злоба! Проклятие короля-призрака не менее угнетающее. Как он сказал: вечная скука?

Кугель задумался, потер подбородок и серьезно кивнул. Громко крикнул:

— Господин призрак, я не могу остаться, чтобы исполнить твою просьбу. Разбойников я убил и теперь ухожу. Прощай, и пусть быстрее проходят века.

Из глубины крепости донесся стон, и Кугель почувствовал прикосновение неизвестной силы.

— Я привожу в действие свое проклятие! — глухо прозвучало у него в сознании.

Кугель быстро шел на юго-восток.

— Великолепно! Все идет просто прекрасно! «Вечная скука» точно уравновешивает «скорую мучительную смерть». Остается язва, но она в виде Фиркса у меня уже есть. Надо пользоваться головой, когда имеешь дело с проклятиями.

Он шел через пустоши, пока крепость не скрылась из вида, и вскоре вновь оказался на берегу моря. Поднявшись на пригорок, он повертел головой, осматривая берег, и на востоке увидел темный мыс, другой такой же мыс был на западе. Кугель спустился к морю и двинулся на восток. Море, ленивое и серое, посылало вялые волны на гладкий, без единого следа песок.

Впереди Кугель заметил черное пятно, чуть позже превратившееся в престарелого человека, стоявшего на коленях и занятого просеиванием песка через решето. Кугель остановился посмотреть. Старик с достоинством кивнул ему и продолжал свою работу.

Любопытство, наконец, заставило Кугеля заговорить.

— Что это ты ищешь так усердно?

Старик отложил сито и потер руки.

— Где-то на этом берегу отец моего прадеда потерял амулет. Всю жизнь он просеивал песок, надеясь найти утраченное. Его сын, а после него мой дед, потом мой отец и, наконец, я, последний в нашем роду, поступали так же. Мы просеяли весь песок от Сила и до Бенбадж Сталла, остается всего шесть лиг.

— Эти названия мне незнакомы, — сказал Кугель. — Что такое Бенбадж Сталл?

Старик указал на мыс на западе.

— Древний порт, в котором теперь можно увидеть только разрушенный волнолом, старый причал и один-два дома. Но некогда барки из Бенбадж Сталла бороздили море до Фалгунто и Meлла.

— Эти места мне тоже неизвестны. А что находится за Бенбадж Сталлом?

— Земля к северу сужается, а солнце низко висит над болотами. Там давно никто Не живет, кроме нескольких отверженных.

Кугель обратил свое внимание на восток.

— А что такое Сил?

— Вся эта земля называется Сил; мои предки лишились права владеть ею, и она перешла дому Домбера. Все величие иссякло; остаются только древний дворец и поселок. За ними темный и опасный лес. До такой степени сократилось наше королевство. — Старик покачал головой и возобновил свое занятие.

Кугель некоторое время смотрел на него, потом, лениво отбрасывая ногой песок, заметил блеск. Наклонившись, он поднял браслет из черного металла, отливающий пурпуром. По окружности браслета располагались тринадцать выступов, похожих на карбункулы; вокруг каждого выступа были выгравированы руны.

— Ха! — воскликнул Кугель, показывая браслет. — Какая красота! Настоящее сокровище!

Старик отложил решето и совок, медленно встал на колени, потом на ноги. Глаза его округлились, он качнулся вперед и протянул руку.

— Ты нашел амулет моих предков, дома Слейя. Дай его мне!

Кугель отступил.

— Ну, ну, твоя просьба неразумна и возмутительна!

— Нет! Нет! Амулет мой; ты не можешь взять его. Ты хочешь уничтожить работу всей моей жизни и жизни четверых, моих предков?

— Почему бы тебе просто не порадоваться, что амулет найден? — раздраженно спросил Кугель. — Тебе больше не нужно рыться в песке. Объясни мне, как действует амулет. От него прямо веет волшебством. Чем он может быть полезен владельцу?

— Владелец — это я, — простонал старик. — Прошу тебя, будь великодушен.

— Ты ставишь меня в неудобное положение, — ответил Кугель. — Я слишком бедный человек, чтобы проявлять щедрость, но не считаю себя жадным. Если бы ты нашел амулет, разве ты бы отдал его мне?

— Нет, он и так мой.

— Тут мы с тобой не согласимся. Представь себе, что твое убеждение неверно. Зрение подтвердит тебе, что амулет у меня в руках, в моей власти, короче, это моя собственность. Поэтому я высоко бы оценил информацию о свойствах этого амулета и способах его применения.

Старик взмахнул руками, пнул в сердцах решето с такой силой, что порвал его, и оно покатилось по берегу к самой воде. Волна подхватила его, и старик сделал невольное движение, чтобы вернуть решето на землю, потом снова отчаянно взмахнул руками и пошел по берегу. Кугель неодобрительно покачал головой и тоже пошел по берегу на восток.

Но тут началась неприятная ссора с Фирксом, который считал, что самый быстрый способ вернуться в Альмери — идти в порт Бенбадж Сталл. Кугель в отчаянии прижал руки к животу.

— Есть только один осуществимый маршрут! По землям, которые лежат к югу и востоку. Что с того, что по океану короче? Кораблей там нет; а просто так мне не переплыть океан.

Фиркс еще несколько раз в сомнении вонзился когтями в печень, но в конце концов позволил Кугелю идти по берегу на восток. Позади, на гребне дюны, неподвижно сидел старик, держа в руке совок, и смотрел в морскую даль невидящими глазами.

Довольный развитием событий, Кугель шел по берегу. Он долго рассматривал амулет, от которого сильно веяло волшебством. К тому же вещь была необычайно красива. К сожалению, руны, нанесенные с большим искусством и точностью, оставались непонятными Кугелю. Он осторожно надел браслет на руку и при этом случайно нажал один из карбункулов. Откуда-то послышался ужасный стон, в нем звучала страшная боль. Кугель остановился и осмотрел берег. Серое море, бледный песок, выше по берегу какие-то кусты. К западу Бенбадж Сталл, к востоку — Сил, серое небо над головой. Он один. Откуда же донесся стон?

Кугель осторожно коснулся карбункула и снова вызвал тот же отчаянный стон.

Заинтересованный, Кугель нажал другой карбункул, на этот раз послышался отчаянный вопль. Голос другой. Кугель очень удивился. Кто на этом мрачном берегу так легкомысленно его разыгрывает? Он нажимал каждый карбункул по очереди и произвел целый концерт криков во всех диапазонах боли и гнева. Кугель критически осмотрел амулет. Помимо этих стонов и воплей, браслет не проявлял заметной магической силы, и вскоре Кугелю это занятие наскучило.

Солнце достигло зенита. Кугель утолил голод водорослями, которые стали съедобными после того, как он потер их дощечкой Юкоуну. Во время еды ему послышались чьи-то голоса и беззаботный смех, но звук был такой неясный, что вполне мог сойти за шум волн. Неподалеку в океан выдавалась скалистая коса. Прислушавшись внимательнее, Кугель определил, что голоса доносятся с той стороны. Голоса ясные, какие-то детские, наполненные искренним весельем.

Кугель осторожно прошел по косе и заглянул за скалу. На дальнем ее конце, там, где океан с шумом накатывал темную воду, к камню прикрепились четыре большие раковины. Сейчас они были раскрыты и из них высовывались маленькие руки и головки на обнаженных плечах. Лица были круглые, миловидные, с мягкими щеками, серо-голубыми глазами и пучками светлых волос. Существа опускали пальцы в воду и ткали из нее красивую мягкую ткань. Когда тень Кугеля упала на воду, раковины немедленно захлопнулись.

— Что это? — весело воскликнул Кугель. — Вы всегда закрываетесь при виде незнакомого лица? Значит, вы так боязливы? Или просто нелюдимы?

Раковины оставались закрытыми. Темная вода струилась по их рифленой поверхности. Кугель подошел поближе, присел на корточки и наклонил голову.

— А может, вы слишком горды? И закрываетесь в пренебрежении? Или вам неизвестны приличия?

Ответа не последовало. Кугель начал насвистывать мелодию, которую слышал на Азеномайской ярмарке.

Вскоре в самой дальней раковине приоткрылась щелка, и на него уставились светлые глаза. Кугель просвистел еще один-два куплета и снова заговорил:

— Откройте свои раковины! Вас ожидает чужестранец, который хочет расспросить о дороге на Сил и других важных для него вещах.

Еще в одной раковине появилась щель: еще пара глаз рассматривала из своего убежища.

— Может, вы ничего не знаете, — насмехался Кугель. — Ничего, кроме цвета рыбы и мягкости воды.

Дальняя раковина открылась настолько, что стало видно негодующее лицо.

— Мы вовсе не невежи!

— И не ленивы, не презрительны, мы знаем приличия, — подхватило второе существо.

— И не робки! — добавило третье.

Кугель глубокомысленно кивнул.

— Вполне возможно. Но почему вы так быстро спрятались при моем появлении?

— Такова наша природа, — сказало существо из первой раковины. — Многие жители моря рады были бы застать нас врасплох, и с нашей стороны мудро сначала спрятаться, а потом выяснять обстановку.

Теперь раскрылись все четыре раковины, хотя ни одна так же широко, как до появления Кугеля.

— Ну, хорошо, — сказал он, — что вы можете рассказать мне о Силе? Как там принимают чужестранцев? Сердечно приветствуют или изгоняют прочь? Есть ли там гостиницы, или пришельцу придется спать в канаве?

— Такие проблемы за пределами наших знаний, — сказало первое существо. Оно полностью раскрыло раковину и выставило бледные руки и плечи. — Жители Сила, если в море говорят правду, замкнуты и подозрительны даже по отношению к своему правителю. Кстати, правит ими девушка из древнего дома Домбера.

— А вон идет старик Слейя, — сказало другое. — Что-то он сегодня рано возвращается в свою лачугу.

Третье захихикало.

— Слейя стар. Никогда ему не отыскать свой амулет, и поэтому дом Домбера будет править Силом, пока не погаснет солнце.

— О чем вы это? — невинно спросил Кугель. — О каком амулете вы говорите?

— Сколько мы помним, — объяснило одно существо, — старик Слейя всегда просеивал песок, и отец его тоже, и еще раньше другие Слейя копошились на берегу. Они ищут металлический обруч, с его помощью надеются вернуть свою власть.

— Замечательная легенда! — с энтузиазмом воскликнул Кугель. — А какова власть этого амулета, как его приводят в действие?

— Наверно, это знает Слейя, попробуй спросить у него, — с сомнением сказало одно существо.

— Ничего он не расскажет, потому что он мрачен и угрюм, — добавило другое. — Вспомни, как он раздражается каждый раз, когда ничего не находит в решете!

— Но разве никто другой не знает? — с беспокойством спросил Кугель. — Никаких слухов в море? Никакой древней таблички с надписью?

Существа в раковинах весело рассмеялись.

— Ты спрашиваешь так заинтересованно, будто ты сам Слейя! Мы ничего такого не знаем.

Скрывая разочарование, Кугель задал еще несколько вопросов, но существа оказались слишком простодушными и неспособными долго задерживать свое внимание на одном предмете. Пока Кугель слушал, они успели обсудить океанские течения, оттенки и вкус жемчуга, увертливый характер некоего морского создания, которое они накануне заметили поблизости. Через несколько минут Кугель вновь упомянул Слейя и амулет, но морские существа опять говорили неопределенно. Их разговор был по-детски непоследователен и перескакивал с предмета на предмет. Казалось, они забыли о существовании Кугеля, и окуная пальцы в воду, начали ткать из капель воды бледные нити. Некоторые раковины и моллюски вызвали их осуждение своим бесстыдством. Еще они упомянули большую урну, лежащую на дне океана недалеко от берега.

Наконец Кугелю надоели их разговоры, он встал, и тут же морские существа снова обратили на него внимание.

— Неужели тебе уже пора уходить? Мы как раз хотели узнать причину твоего появления. Прохожие так редки на Большом Песчаном Берегу, а ты выглядишь как человек, пришедший издалека.

— Верно, — согласился Кугель, — и предстоит идти еще дальше. Посмотрите на солнце: оно склоняется к западу, а я хочу переночевать сегодня в Силе.

Одно из существ подняло руки и показало прекрасную одежду, сотканную из водяных нитей.

— Мы дарим тебе эту одежду. Ты человек чувствительный и нуждаешься в защите от ветра и холода. — Оно бросило накидку Кугелю. Тот осмотрел наряд, удивляясь красоте ткани и ее блеску.

— Благодарю вас, — сказал он. — Ваша щедрость превзошла мои ожидания. — Он завернулся в подаренную накидку, но она тут же вновь превратилась в воду и промочила его насквозь. Четверо существ залились громким озорным смехом, а когда Кугель в гневе шагнул к ним, захлопнули свои раковины.

Кугель со злостью пнул раковину существа, которое дало ему одежду, ушиб ногу, и это еще усилило его ярость. Он схватил большой камень и с силой обрушил на раковину. Когда она треснула, Кугель выхватил из обломков кричащее существо и забросил его на песок. Оно лежало там, укоризненно глядя на человека; под головой и руками оказались бледные внутренности.

Слабым голосом существо спросило:

— Почему ты так поступил со мной? Из-за шутки ты отобрал у меня жизнь, а другой у меня нет.

— Зато ты больше не будешь шутить, — заявил Кугель. — Смотри, ты насквозь промочил меня.

— Это всего лишь озорство; совсем незначительная шалость, — голос маленького существа слабел с каждой секундой. — Мы, живущие в скалах, плохо владеем волшебством, однако мне дана сила проклятия, и вот что я провозглашаю: да не исполнится твое заветное желание, каким бы оно ни было. Ты лишишься надежды еще до конца дня.

— Еще одно проклятие? — Кугель недовольно покачал головой. — Два проклятия я сегодня уже уничтожил. И теперь еще одно?

— Это проклятие ты не уничтожишь, — прошептало существо. — Это последнее действие в моей жизни.

— Злоба — свойство, достойное всяческого осуждения, — беспокойно заметил Кугель. — Я сомневаюсь в эффективности твоего проклятия. Но все же, если ты откажешься от ненависти, я буду лучше о тебе думать.

Но морское существо молчало. Вскоре оно превратилось в слизь, которую быстро поглотил песок.

Кугель пустился в путь вдоль берега моря, размышляя, как предотвратить последствия проклятия странного существа.

— В борьбе с проклятиями нужно пользоваться головой, — вторично за короткое время напомнил себе Кугель. — Разве зря меня прозвали Кугель Хитрец? — Но никакая уловка в голову не приходила, и он продолжал идти дальше, всесторонне обдумывая возможные последствия.

Мыс на востоке приближался, и теперь можно было различить детали. Кугель увидел, что мыс покрыт темными высокими деревьями, сквозь которые там и тут просвечивают белые стены зданий. Снова показался Слейя, бегающий взад и вперед по берегу, как будто окончательно лишился разума. Подбежав к Кугелю, он упал на колени.

— Амулет, прошу тебя! Он принадлежит дому Слейя; он предоставляет нам правление Силом! Отдай его мне, и я выполню твое заветное желание!

Кугель застыл на месте. Какой парадокс! Если он отдаст амулет, Слейя, несомненно, обманет его или во всяком случае не сможет выполнить обещанное — учитывая силу проклятия. С другой стороны, если Кугель не отдаст амулет, он лишится своего заветного желания — опять-таки учитывая силу проклятия, — но зато амулет останется у него.

Слейя истолковал его колебания как знак слабости.

— Я сделаю тебя грандом королевства! — пылко воскликнул он. — Я подарю тебе корабль из слоновой кости, и двести прекраснейших девушек будут исполнять твои желания; твоих врагов я помещу во вращающийся котел — только отдай мне амулет!

— Амулет обладает такой властью? — удивился Кугель. — Он может все это сделать?

— Да! Да! — вскричал Слейя. — Если умеешь читать его руны!

— Хорошо, — сказал Кугель, — как же их прочесть?

Слейя со скорбной обидой смотрел на него.

— Этого я не могу сказать; мне нужен амулет.

Кугель презрительно махнул рукой.

— Раз ты отказываешься удовлетворить мое любопытство, я, в свою очередь, отвергаю твои высокомерные домогательства!

Слейя повернулся в сторону мыса, где сквозь деревья виднелись белые дома.

— Я все понял. Ты сам хочешь править Силом!

«Существуют и менее желательные перспективы», — подумал Кугель, и Фиркс, разделяя его мнение, сделал несколько предупредительных движений. Кугель с сожалением отказался от своих планов; тем не менее у него появилась возможность уничтожить проклятие морского существа.

— Если я должен быть лишен заветного желания, — подумал Кугель, — было бы мудро с моей стороны направить свои надежды, хотя бы на день, на новую цель. Поэтому я буду стремиться править Силом. Отныне это мое заветное желание. — И, чтобы не вызывать недовольства Фиркса, вслух добавил: — Я намерен использовать амулет для осуществления очень важных целей. Но среди них вполне может быть и власть над Силом, которую мне дает мой амулет.

Слейя хрипло сардонически рассмеялся.

— Вначале убеди Дерву Корему в твоей власти. Она из мрачного и жестокого рода Домбер. По виду она почти девочка, а по характеру, скорее, лесной демон. Берегись нынешней правительницы Сила: она прикажет выбросить тебя вместе с моим амулетом в морские глубины!

— Если ты опасаешься такого исхода, — грубо сказал Кугель, — расскажи, как действует амулет, и я предотвращу это несчастье.

Но Слейя упрямо покачал головой.

— Недостатки Дервы Коремы хорошо известны; к чему менять их на какого-то неизвестного разбойника?

За свою откровенность Слейя получил оплеуху, от которой, шатаясь, отлетел назад и упал. Кугель продолжил путь по берегу. Низко висящее над морем солнце заставляло поторапливаться, и он пошел быстрее, стремясь до темноты найти убежище.

Наконец он добрался до конца песчаной полосы. Мыс возвышался над ним, а темные высокие деревья устремлялись еще дальше в небо. Сквозь густую листву проглядывала балюстрада, окружающая сады; чуть ниже на юг, прямо над океаном, вырастала ротонда с колоннами. «В самом деле, величественно!» — подумал Кугель и с новым интересом осмотрел амулет. Его временное заветное желание — власть над Силом — теряло условность. Кугель подумал, не избрать ли ему новое: прекрасное знание скотоводства, например, или способность превзойти любого акробата… Но он неохотно отказался от этого плана. К тому же сила проклятия морского существа пока еще никак себя не проявляла, хотя день уже заканчивался.

Тропа покинула песчаный берег и начала извиваться среди душистых кустов и пахучих декоративных цветов: дафнии, гелиотропа, черной айвы, олеандра. На клумбах поднимались длинные стебли звездных капель, тенистой вербены и ярких, как экзотические цветы, мухоморов. Оставшаяся позади песчаная полоса берега превратилась в ленту, растворяющуюся в темно-бордовом закате. На противоположной стороне косы мыс Бенбадж Сталл исчез в дымке заката. Тропа перестала подниматься, пересекла густую рощу лавровых деревьев и привела Кугеля к овальной площадке, заросшей травой. Похоже, тут некогда был плац для парадов или учений.

Слева площадку ограничивала высокая каменная стена с большими церемониальными воротами, над которыми виднелся древний герб. От ворот отходила длинная, не меньше чем в милю, дорожка для прогулок, ведущая к дворцу — богато украшенному многоярусному зданию с бронзовой крышей. Весь фасад окружала терраса. Прогулочная аллея и терраса соединялись между собой пролетом широких каменных ступеней. Солнце к этому времени уже зашло, и на землю опускались сумерки. Не зная, где искать убежище, Кугель двинулся к дворцу.

Аллея некогда отличалась монументальной элегантностью, но теперь она находилась в запущенном состоянии, и сумерки наделяли ее меланхолической красотой. Справа и слева расстилался когда-то тщательно разбитый роскошный сад, теперь неухоженный и заросший. С двух сторон аллеи стояли каменные урны, украшенные сердоликом и гагатом, а по центру шел ряд пьедесталов выше человеческого роста. На каждом пьедестале возвышался бюст, а под ним руны, похожие на те, что Кугель видел на амулете. Пьедесталы располагались на расстоянии пяти шагов друг от друга и тянулись на целую милю, до самого дворца. Первые, вероятно, наиболее ранние бюсты долго подвергались воздействию ветра и воды, лица их были почти неразличимы; но чем ближе Кугель подходил к дворцу, тем отчетливее становились детали лиц. Постамент за постаментом, бюст за бюстом, каждое лицо несколько мгновений смотрело на пришельца. Последний в ряду бюст, почти не различимый в угаснувшем свете, изображал молодую женщину. Кугель замер: это лицо принадлежало девушке из ходячей лодки, которую он встретил на северных землях. Дерва Корема, из рода Домбера, нынешняя правительница Сила.

Одолеваемый дурными предчувствиями, Кугель остановился, рассматривая массивный портал. Он расстался с Дервой Коремой вовсе не дружелюбно; напротив, она могла затаить злобу. С другой стороны, во время их встречи она сама пригласила его к себе во дворец и говорила с большой теплотой; может, злоба рассеялась, а теплота осталась. И Кугель, вспомнив ее исключительную красоту, нашел перспективу второй встречи очень привлекательной.

Но что, если она все еще обижена на него? На нее должен произвести большое впечатление амулет, если она, конечно, не станет расспрашивать Кугеля о его свойствах. Если бы он только мог прочесть руны, все было бы просто. Но так как Слейя не пожелал поделиться этим знанием, придется поискать ответ на загадку в другом месте, в частности, в этом дворце.

Кугель остановился перед пролетом широкой лестницы, ведущей к террасе, Мраморные ступени потрескались, балюстрада заросла мхом и лишайником — упадок и запустение, которому полумрак придавал печальное величие. Стоящий поодаль дворец отсюда не казался разбитым, хотя с такого расстояния и в полумраке ничего нельзя было утверждать наверняка. С террасы поднималась очень высокая аркада с тонкими ребристыми колоннами и искусно вырезанным антаблементом, рисунок которого в темноте Кугель не смог разобрать. За аркадой виднелись тускло освещенные стрельчатые окна и большая дверь.

Обуреваемый вновь нахлынувшими сомнениями, Кугель медленно поднимался по ступеням. Дерва Корема может просто посмеяться над его претензиями и потребует показать могущество талисмана. Что тогда? Стонов и жалобных криков может оказаться недостаточно. Кугель задумчиво поднялся на террасу. По мере подъема его оптимизм все убывал, и к тому времени, когда он остановился под аркадой, в голову пришла мысль: «Может, все же разумнее поискать убежище где-нибудь в другом месте?» Но, оглянувшись через плечо, он увидел высокую темную фигуру среди пьедесталов. Кугель отказался от мысли искать другое убежище и быстро подошел к высокой двери: если он представится достаточно скромно, может вообще не увидеться с Дервой Коремой. За спиной на ступенях послышались вкрадчивые шаги. Кугель заколотил в дверь. Звук гулко отдавался внутри дворца.

Проходили минуты; Кугелю казалось, что шаги сзади приближаются. Он снова постучал, и снова звуки отдались внутри. Открылось окошечко, и чей-то глаз стал внимательно, не торопясь его разглядывать. Наконец глаз исчез, появился рот.

— Кто ты? — заговорил он. — Что тебе нужно? — Рот снова исчез, появилось ухо.

— Я путник, ищу убежища на ночь; и как можно быстрее, потому что сюда приближается какое-то страшное создание.

Снова появился глаз, тщательно осмотрел террасу и вернулся к Кугелю.

— Есть ли у тебя какое-нибудь удостоверение?

— Нет. — Кугель оглянулся через плечо. — Я предпочел бы обсудить этот вопрос внутри, потому что существо поднимается по лестнице.

Окошко захлопнулось. Кугель смотрел на немую дверь. Он снова заколотил, оглядываясь на темноту. Со скрипом дверь отворилась. Маленький коренастый человек в пурпурной ливрее поманил его.

— Входи, и побыстрее.

Кугель торопливо проскользнул в дверь, которую слуга тут же захлопнул и закрыл на три железных засова. Не успел он этого сделать, как дверь затрещала от тяжелого удара.

Слуга ударил по двери кулаком.

— Я опять утер нос этому существу, — с удовлетворением сказал он. — Промедли я чуть-чуть, и оно бы тебя схватило, к моему и к твоему тоже неудовольствию. В последнее время мое главное развлечение — лишать это чудовище удовольствия.

— Да. — Кугель перевел дыхание. — А что это такое?

Слуга развел руками.

— Ничего определенного неизвестно. Оно появилось недавно и прячется в темноте между статуями. Ведет себя как вампир, отличается необыкновенной похотью. Несколько моих товарищей могли сами в этом убедиться, и теперь все они мертвы из-за его гнусных действий. Ну а я дразню его, чтобы развлечься. — Слуга отступил, внимательно осмотрел Кугеля. — Ну, а ты? Твои манеры, наклон головы, то, что ты все время смотришь из стороны в стороны, — все это обозначает безрассудность и непредсказуемость. Надеюсь, ты будешь сдерживать эти свойства, если они у тебя действительно есть.

— В данный момент, — ответил Кугель, — мои желания просты: комната, кровать, и что-нибудь на ужин. Если я это получу, то ты убедишься — я сама воплощенная благовоспитанность. Более того, я готов помочь тебе в твоих удовольствиях; мы придумаем немало уловок, чтобы испортить жизнь этому вурдалаку.

Слуга поклонился.

— Твои потребности будут удовлетворены. Поскольку ты идешь издалека, наша правительница захочет поговорить с тобой, и, может, то, что ты получишь, намного превзойдет твои скромные запросы.

Кугель поспешил торопливо отказаться от подобной чести.

— Я простой человек; одежда моя грязна, я давно не мылся, и от меня дурно пахнет; говорить могу только о пустых вещах. Лучше не беспокоить правительницу Сила.

— Ну, эти недостатки мы исправим, — возразил слуга. — Следуй за мной.

Он провел его по коридорам, освещенным факелами, в какие-то покои.

— Здесь ты можешь умыться; я почищу твою верхнюю одежду и найду тебе свежее платье.

Кугель неохотно расстался со своей одеждой. Однако вымылся он с удовольствием. Затем позаботился о своем внешнем виде: подрезал мягкие черные волосы, подстриг бороду, смазал тело ароматным маслом. Слуга принес чистую одежду, и освеженный Кугель переоделся. Натягивая одежду, он случайно нажал один из карбункулов на амулете. Из-под пола донесся болезненный стон.

Слуга в ужасе отскочил и тут увидел амулет. Рот его раскрылся в изумлении, поведение стало подобострастным.

— Мой дорогой сэр, если бы я знал вашу истинную сущность, то сразу отвел бы в подобающие вам апартаменты и принес лучшую одежду.

— Я не жалуюсь, — ответил Кугель, — хотя, конечно, одежда старовата. — Он жизнерадостно коснулся карбункула. В ответ на послышавшийся вопль коленки слуги задрожали.

— Молю о прощении, — запинаясь, произнес он.

— Больше ничего не говори, — сказал Кугель. — Вообще-то я хотел посетить дворец инкогнито, так сказать, чтобы без помех познакомиться с состоянием дел.

— Это благоразумно, — согласился слуга. — Вы, несомненно, уволите с должности дворецкого Сармана и повара Бильбаба, когда вам станут известны их прегрешения. Что же касается меня, то если ваша светлость вернет Силу его древнее великолепие, может, найдется место и для Йодо, самого верного и добросовестного вашего слуги.

Кугель сделал великодушный жест.

— Если это произойдет — а таково мое заветное желание, — ты не будешь забыт. А пока я хотел бы незаметно оставаться в этих помещениях. Принеси мне соответствующий ужин и достаточное количество вина.

Йодо низко поклонился.

— Как пожелает ваша светлость. — И ушел.

Кугель развалился на самом удобном диване из тех, что стояли в комнате, и принялся изучать амулет, вызвавший такую преданность Йодо. Руны, как и раньше, оставались совершенно непонятны, карбункулы производили только стоны — это могло развлечь, но не имело никакой практической ценности. Кугель использовал все призывы, побуждения, приказания, какие смог извлечь из своего поверхностного знания магии. Но все напрасно.

Вернулся Йодо, однако без обещанного ужина.

— Ваша светлость, — начал он, — имею честь передать вам приглашение Дервы Коремы, прежней правительницы Сила, посетить ее вечерний банкет.

— Но как это стало возможно? — надменно спросил Кугель. — Она не должна была знать о моем появлении. Помнится, я на этом особо настаивал.

Йодо поклонился еще ниже.

— Естественно, я повиновался, ваша светлость. Хитрости Дервы Коремы превосходят мое понимание. Она каким-то образом узнала о вашем присутствии и передала приглашение, которое вы слышали.

— Ну, ладно, — мрачно вымолвил Кугель. — Будь добр, проводи меня. Ты рассказал ей о моем амулете?

— Дерва Корема все знает, — двусмысленно ответил Йодо. — Пожалуйте сюда, ваша светлость.

Он провел Кугеля по старинным коридорам и сквозь высокую узкую арку ввел в большой зал. По обе стороны помещения стояли ряды тяжеловооруженных воинов в латах и костяных шлемах. Кугель прикинул, что всего их было около сорока, но только шесть доспехов были заняты живыми людьми, а остальные пустые латы держались в вертикальном положении благодаря подпоркам. Прокопченные балки потолка поддерживались атлантами с неестественно вытянутыми телами и карикатурно искаженными лицами. Весь пол покрывал богатый ковер в зеленых концентрических кругах на черном фоне.

В конце зала за круглым столом сидела Дерва Корема. Стол был так велик, что за ним она казалась маленькой девочкой — девочкой удивительной меланхоличной красоты. Кугель уверенно подошел, остановился и коротко поклонился. Дерва Корема с мрачной покорностью осмотрела его, глаза ее задержались на амулете. Она глубоко вздохнула.

— К кому я имею честь обращаться?

— Мое имя не имеет значения, — ответил Кугель. — Можете называть меня Благородным.

Дерва Корема равнодушно пожала плечами.

— Как хотите. Мне знакомо ваше лицо. Вы напоминаете бродягу, которого я недавно приказала выпороть.

— Я и есть этот бродяга, — сказал Кугель. — Должен сказать, что ваше обращение вызвало у меня негодование, и теперь я намерен требовать объяснений. — И он коснулся карбункула, вызвав такой отчаянный и искренний стон, что вся посуда на столе задрожала.

Дерва Корема мигнула, рот ее провис.

— Похоже, я поступила необдуманно. Я не смогла разглядеть ваше истинное достоинство и сочла вас всего лишь дурно воспитанным повесой, каковым вы выглядите.

Кугель шагнул вперед, взял ее за изящный маленький подбородок и повернул к себе прекрасное лицо.

— Но вы пригласили меня навестить ваш дворец. Это вы помните?

Дерва Корема неохотно кивнула.

— Ну вот, — сказал Кугель, — я и пришел.

Дерва Корема улыбнулась и на короткий миг снова стала обаятельной.

— И вот вы, мошенник, плут, бродяга и кто там еще, владеете амулетом, благодаря которому род Слейя двести поколений правил Силом. Вы принадлежите к этому роду?

— В должное время вы меня хорошо узнаете, — сказал Кугель. — Я великодушный человек, хотя и обладаю некоторыми странностями, и если бы не некий Фиркс… Но как бы то ни было, я голоден и приглашаю вас разделить со мной ужин, который приказал подать верному Подо. Будьте добры, передвиньтесь на одно-два места, чтобы я мог сесть.

Дерва Корема заколебалась. При виде этого Кугель многозначительно поднес руку к амулету. Девушка живо подвинулась. Кугель сел во главе стола на оставленное ею место и постучал по столу.

— Йодо! Где Йодо?

— Я здесь, Благородный!

— Начинаем ужин: пусть будет все самое лучшее, что есть во дворце!

Йодо, поклонившись, заторопился прочь, и вскоре появилась целая вереница слуг с подносами и кувшинами, стол ломился от изобилия, какого Кугель никак не ожидал увидеть.

Он достал дощечку, которую дал ему Юкоуну, Смеющийся Маг: она не только всякое органическое вещество делала питательным, но и, начинала звенеть в присутствии яда. Первые несколько блюд оказались безвредными, и Кугель принялся есть с большим аппетитом. Старые вина Сила также не были отравлены, и Кугель пил вволю из кубка черного стекла, раскрашенного киноварью и слоновой костью, выложенного бирюзой и перламутром.

Дерва Корема почти не ела; время от времени она пригубляла вино, задумчиво поглядывая на Кугеля. Были принесены новые деликатесы. Дерва Корема наклонилась вперед.

— Вы хотите править Силом?

— Таково мое заветное желание! — с жаром заявил Кугель.

Дерва Корема придвинулась к нему.

— Возьмете меня в супруги? Соглашайтесь: будете более чем довольны.

— Посмотрим, посмотрим, — ответил Кугель. — Сегодня это сегодня, а завтра будет завтра. Можно не сомневаться, что многое переменится за ночь.

Дерва Корема слегка улыбнулась и кивнула Йодо.

— Принеси самое выдержанное наше вино — мы выпьем за здоровье нового правителя Сила.

Йодо с поклоном принес запыленную бутылку, всю в паутине, и осторожно разлил вино по хрустальным кубкам. Кугель поднял кубок: предупреждающе зазвенела дощечка. Кугель резко поставил кубок и смотрел, как Дерва Корема подносит к губам свой. Он взял у нее кубок, дощечка снова зазвенела. Яд в обоих? Странно. Может, она не собиралась пить. А может, уже приняла противоядие.

Кугель сделал знак Йодо.

— Еще один кубок, пожалуйста… и бутылку. — Кугель налил треть кубка, дощечка снова зазвенела. — Хоть я и недолго знаю этого верного слугу, назначаю его мажордомом дворца!

— Благородный, — запинаясь, начал Йодо, — какая великая честь!

— Выпей старого вина, чтобы отпраздновать это назначение!

Йодо низко поклонился.

— С величайшей благодарностью, Благородный. — Он поднял кубок и выпил. Дерва Корема смотрела равнодушно. Йодо поставил кубок, нахмурился, конвульсивно дернулся, посмотрел на Кугеля, упал на ковер, подергался и затих.

Кугель внимательно смотрел на Дерву Корему. Она казалась такой же удивленной, как и Йодо. Посмотрела на него.

— Зачем вы отравили Йодо?

— Это дело ваших рук, — возразил Кугель. — Разве не вы приказали отравить вино?

— Нет.

— Надо говорить «Нет, Благородный».

— Нет, Благородный.

— Если не вы, то кто?

— Я в затруднении. Вероятно, яд предназначался мне.

— Или нам обоим. — Кугель сделал знак одному из лакеев. — Уберите труп Йодо.

Лакей подозвал двух младших слуг, закутанных в плащи с капюшонами, они унесли несчастного мажордома.

Кугель взял хрустальный кубок и уставился на янтарную жидкость, но не стал сообщать своих мыслей. Дерва Корема откинулась в кресле и долго рассматривала его. Потом она заговорила:

— Я в недоумении, — сказала она, наконец. — Вы не вписываетесь в мой опыт и понимание. Не могу определить цвет вашей души.

Кугель был очарован причудливым построением этой фразы.

— Значит, вы видите цвет души?

— Да. Одна Магья при рождении наделила меня этим даром, она же подарила шагающую лодку. Она умерла, и я одинока, у меня нет больше друга, который думал бы обо мне с любовью. Признаться, правление Силом доставляло мне мало радости. И вот передо мной вы, и душа ваша светится многими цветами. Ни у одного человека я не видела такого!

Кугель воздержался от упоминания о Фирксе, чьи духовные выделения, смешиваясь с выделениями самого Кугеля, несомненно, и вызвали пестроту, которую заметила Дерва Корема.

— У этого есть причина, — заметил Кугель, — она откроется в должное время, во всяком случае, я надеюсь на это. А до того времени считайте мою душу сияющей самыми чистыми лучами.

— Я постараюсь не забыть об этом, Благородный.

Кугель нахмурился. В ответе Дервы Коремы, в наклоне ее головы он увидел еле скрываемое высокомерие и недопустимую дерзость. Однако у него будет достаточно времени заняться этим после того, как он узнает способности амулета — вот самое срочное дело. Кугель откинулся на подушки и заговорил, как праздно рассуждающий человек:

— Повсюду на умирающей земле встречаются необыкновенные происшествия. Недавно в доме Юкоуну, Смеющегося Мага, я видел большую книгу, в ней содержится перечень всех заклинаний и все стили волшебных рун. Может, в вашей библиотеке есть такая книга?

— Весьма вероятно, — ответила Дерва Корема. Гарт Хакет Слейя Шестнадцатый был усердным исследователем и оставил многотомный трактат на эту тему.

Кугель хлопнул в ладоши.

— Я хочу видеть это собрание немедленно!

Дерва Корема удивленно посмотрела на него.

— Неужели вы такой библиофил? Жаль, потому что Рубель Зафф Восьмой приказал эти книги потопить в заливе Хоризон.

Кугель скривил лицо.

— Ничего не сохранилось?

— Наверно, сохранилось. — ответила Дерва Корема. — Библиотека занимает все северное крыло дворца. Но не лучше ли заняться поисками завтра? — И, потянувшись, стала принимать одну соблазнительную позу за другой.

Кугель отпил из своего черного кубка.

— Да, особой спешки нет. А теперь… — Его прервала женщина средних лет в просторном коричневом платье, должно быть, одна из служанок, в этот момент она ворвалась в зал. Она истерически кричала, и несколько слуг бросились поддержать ее. Между истерическими всхлипами она рассказала о причине своего горя: призрак только что совершил ужасное надругательство над ее дочерью.

Дерва Корема грациозно указала на Кугеля.

— Вот новый правитель Сила. Он владеет волшебством и прикажет уничтожить злого духа. Не правда ли, Благородный?

Кугель — задумчиво потер подбородок. Действительно, это Дилемма. Служанка и все остальные слуги опустились на колени.

— Благородный, если вы обладаете волшебством, используйте его, чтобы уничтожить призрак!

Кугель мигнул, повернул голову и встретился с задумчивым взглядом Дервы Коремы. Он вскочил на ноги.

— Зачем нужно волшебство, если у меня есть меч? Я разрублю это создание на куски! — Он сделал знак шести воинам, стоявшим рядом в своих медных латах. — Идемте! Принесите факелы! Мы идем уничтожать вурдалака!

Воины повиновались без особого энтузиазма. Кугель собрал их вместе и погнал к выходу.

— Когда я распахну дверь, выбегайте вперед и ослепите это существо сиянием факелов. Держите мечи наготове, чтобы вы смогли добить чудовище, когда я швырну его вам.

Воины, каждый с факелом и обнаженным мечом, встали у выхода. Кугель отодвинул запоры и распахнул дверь.

— Наружу! Осветите чудовище в последний день его существования!

Воины отчаянно бросились вперед, Кугель осторожно двинулся за ними, размахивая своим мечом. Воины остановились в начале лестницы и неуверенно смотрели туда, откуда доносились ужасные звуки.

Кугель через плечо бросил взгляд на Дерву Корему, которая внимательно следила за ним.

— Вперед! — закричал он. — Окружите это жалкое создание, его ожидает смерть!

Воины неохотно начали спускаться, Кугель шел в тылу.

— Рубите его! — кричал он. — Вас всех ждет слава! Того, кто побоится нанести удар, я сожгу своим волшебством!

Дрожащий свет факелов падал на пьедесталы, смешивался с темнотой.

— Вперед! — кричал Кугель. — Где этот зверь? Почему он не приходит получить заслуженное? — И он напряженно всматривался в дрожащие тени, надеясь, что призрак испугался и убежал.

Сбоку послышался негромкий звук. Повернувшись, Кугель увидел неподвижную высокую бледную фигуру. Воины немедленно устремились вверх по широкой лестнице.

— Убей чудовище волшебством, Благородный! — закричал сержант. — Лучше всего самый быстрый способ!

Призрак двинулся вперед, Кугель — назад. Призрак быстрее, Кугель спрятался за пьедестал. Призрак вытянул руки, Кугель ударил мечом, отскочил за другой пьедестал и понесся к террасе. Дверь уже закрывалась, Кугель протиснулся в щель. Потом сам захлопнул дверь и закрыл засовы. Чудовище навалилось на дверь, болты заскрипели.

Кугель повернулся и встретился с оценивающим взглядом Дервы Коремы.

— Что случилось? — спросила она. — Почему вы не убили чудовище?

— Солдаты с факелами удрали, — ответил Кугель. — Мне не было видно, куда ударить.

— Странно, — сказала Дерва Корема. — А мне показалось, что для такого незначительного случая освещение вполне достаточное. А почему вы не воспользовались властью амулета, чтобы разорвать злого духа на части?

— Такая простая и быстрая смерть не годится, — с достоинством ответил Кугель. — Я должен подумать и решить, какое наказание выбрать чудовищу за его преступления.

— Да, — сказала Дерва Корема, — да.

Кугель вернулся в большой зал.

— Вернемся к ужину. Давайте еще вина! Все должны выпить за вступление на трон нового правителя Сила!

Шелковым голосом Дерва Корема сказала:

— Пожалуйста, Благородный, удовлетворите-мое любопытство, покажите силу амулета.

— Конечно! — И Кугель коснулся нескольких карбункулов, вызвав серию воплей и ужасных стонов.

— А еще что-нибудь можете сделать? — спросила Дерва Корема, улыбаясь улыбкой шаловливой девочки.

— Несомненно, если захочу. Но довольно! Пусть все выпьют!

Дерва Корема подозвала сержанта.

— Возьми меч и отруби этому дураку руку; амулет принеси мне.

— С удовольствием, благородная леди. — Сержант приблизился с обнаженным лезвием.

Кугель закричал:

— Остановись! Еще один шаг, и волшебство повернет все твои кости под прямым углом!

Сержант посмотрел на Дерву Корему, та рассмеялась.

— Делай, что я говорю, или опасайся моего гнева!

Сержант мигнул и снова двинулся вперед. Но тут к Кугелю бросился младший слуга, и под его капюшоном Кугель узнал морщинистое лицо старого Слейя.

— Я тебя спасу. Покажи мне амулет!

Кугель позволил старику коснуться амулета. Тот нажал один из карбункулов и что-то произнес резким возбужденным голосом. Что-то замигало, и в конце зала появилась огромная черная фигура.

— Кто мучит меня? — простонала она. — Кто прекратит мои муки?

— Я! — воскликнул Слейя. — Убей всех, кроме меня.

— Нет! — закричал Кугель. — Я хозяин амулета. Ты должен мне повиноваться! Убей всех, кроме меня!

Дерва Корема схватила Кугеля за руку, пытаясь рассмотреть амулет.

— Он не будет повиноваться, если не назовешь его по имени! Мы все погибли!

— Как его имя? — кричал Кугель. — Скажи мне!

— Отступите! — провозгласил Слейя. — Я решил…

Кугель ударил его и спрятался за стол. Демон приближался, останавливаясь, чтобы схватить воинов и швырнуть их о стены. Дерва Корема подбежала к Кугелю.

— Дай мне взглянуть на амулет, ты о нем вообще ничего не знаешь? Я прикажу демону!

— Сделай милость! — сказал Кугель. — Разве я зря прозываюсь Кугель Умник? Покажи мне, какой карбункул, назови имя!

Дерва Корема склонила голову, читая руны, протянула руку, чтобы нажать на карбункул, но Кугель отбросил ее руку.

— Имя! Или мы все умрем!

— Ванил! Нажми и позови Ванила!

Кугель нажал карбункул.

— Ванил! Прекрати этот спор!

Черный демон не обратил внимания. Но снова раздался громкий шум и появился второй демон. Дерва Корема в ужасе закричала.

— Это не Ванил; покажи мне снова амулет!

Но времени на это уже не было; черный демон стоял совсем близко.

— Ванил! — кричал Кугель. — Уничтожь черное чудовище!

Ванил оказался низким, широкоплечим, с зеленого цвета кожей, с глазами, сверкающими алым. Он бросился на первого демона, и от ужасных ударов заложило уши, глаза не в силах были уследить за страшной схваткой. Стены дрожали от могучих ударов. Стол раскололся от пинка мощной ноги. Кугель пополз за Дервой Коремой, которая отлетела в угол и почти без сознания прислонилась к стене. Кугель показал ей амулет.

— Читай руны! Называй имена; я все буду пробовать по очереди! Быстрей, если хочешь спасти наши жизни!

Но Дерва Корема лишь неслышно шевелила губами. За ее спиной черный демон оседлал Ванила и методично вырывал когтями куски его плоти и отбрасывал в сторону, а Ванил ревел, рычал, поворачивал туда и сюда голову, щелкая зубами, ударяя большими зелеными лапами. Черный демон просунул руки еще глубже, ухватился за что-то важное, и Ванил превратился в сверкающую зеленую слизь из множества частичек, все они впитались в камень.

Над Кугелем, улыбаясь, стоял Слейя.

— Хочешь спасти жизнь? Отдавай амулет, и я тебя пощажу. Задержишься на мгновение, и ты мертв.

Кугель снял амулет, но был не в состоянии отдать его. С неожиданной хитростью он сказал:

— Я могу отдать амулет демону.

— Тогда мы все умрем. Для меня это не имеет значения. Давай. Я тебе бросаю вызов. Если хочешь жить — отдай амулет.

Кугель взглянул на Дерву Корему.

— А она?

— Вы оба будете изгнаны. Амулет: демон уже рядом.

Черный демон возвышался над ними; Кугель торопливо протянул амулет Слейя, который резко крикнул и коснулся карбункула. Демон застонал, уменьшился и исчез.

Слейя отступил, торжествующе улыбаясь.

— А теперь убирайся вместе с девушкой. Я держу свое слово, но не больше. Свои жалкие жизни вы сохранили. Прочь!

— Позволь одно желание! — просил Кугель. — Перенеси нас в Альмери, в долину Кзана, чтобы я мог избавиться от рака по имени Фиркс!

— Нет! — резко ответил Слейя. — Я отказываю тебе в твоем заветном желании. Уходи немедленно.

Кугель поднял Дерву Корему. Все еще ошеломленная девушка не отрывала взгляда от полуразрушенного зала. Кугель повернулся к Слейю.

— На аллее нас поджидает призрак.

Слейя кивнул.

— Очень возможно. Завтра я накажу его. А сегодня я должен призвать из нижнего мира ремесленников, чтобы отремонтировать зал и восстановить славу Сила. Вон! Ты думаешь, мне интересно, что с вами сделает призрак? — Лицо его покраснело, рука легла на карбункулы амулета. — Вон немедленно!

Кугель знал, когда нужно прекратить спор. Он взял Дерву Корему за руку и повел ее к выходу. Слейя стоял в центре зала, широко расставив ноги, опустив плечи и наклонив голову, как бык перед атакой. Он подозрительно следил за каждым движением Кугеля. Тот открыл засовы, распахнул дверь и вышел на террасу.

На аллее стояла тишина. Кугель помог Дерве Кореме спуститься по лестнице и отвел в сторону к буйно разросшимся кустам старого сада. Здесь он остановился и прислушался. Из дворца доносились звуки бурной деятельности; что-то скрипело, падало, слышались крики, мелькали разноцветные огни. По центру аллеи приближалась высокая белая фигура, передвигаясь от тени одного пьедестала к тени другого. Вот она остановилась, чтобы в изумлении прислушиваться к звукам и посмотреть на мелькающие огоньки. Пока вурдалак занимался созерцанием дворца, Кугель незаметно провел Дерву Корему между темными кустами в ночь.

3. Горы Магнатца

Вскоре после восхода солнца Кугель и Дерва Корема выбрались из старого коровника, в котором, съежившись и дрожа от ночной прохлады, пытались уснуть. Утро было холодное, воздух — пронизывающим, а солнце, прятавшееся за густым туманом, цвета вина, не давало тепла. Кугель размахивал руками, расхаживал, приплясывая на месте, а Дерва Корема с осунувшимся за ночь лицом неподвижно стояла возле коровника.

Вскоре Кугеля начало раздражать ее отрешенное поведение, в котором он чувствовал едва скрываемое пренебрежение к себе.

— Принеси дров, — коротко приказал он ей. — Я разожгу огонь, и мы позавтракаем с удобствами.

Не говоря ни слова, бывшая принцесса Сила отправилась собирать хворост. Кугель повернулся, осматривая едва различимое пространство на востоке и автоматически проклиная Юкоуну, Смеющегося Мага, чья злоба и мстительность забросили его так далеко на север.

Дерва Корема вернулась с охапкой веток. Кугель одобрительно кивнул. Некоторое время после изгнания она вела себя с неуместным высокомерием, которое Кугель спокойно терпел, усмехаясь про себя. Их первая ночь оказалась полной событий и испытаний. После нее поведение Дервы Коремы несколько изменилось. Ее изящное с тонкими чертами лицо утратило меланхолию и задумчивое выражение, теперь высокомерие приняло другой характер, молоко превратилось в сыр, и она по-новому, более обостренно воспринимала реальность.

Огонь весело трещал. Они плотно позавтракали корнями колокольчика-рапунцеля и черными мясистыми сочными орехами. За завтраком Кугель задавал вопросы о землях, расположенных к востоку и югу. Дерва Корема смогла предоставить очень немного информации, и ее сведения не внушали оптимизма.

— Говорят, этот лес бесконечен. Я слышала разные его названия: Большой Эрм, Великий Эрм, Восточный лес, Лиг Тиг. На юге ты видишь горы Магнатца, о которых рассказывают страшные вещи.

— Какие именно? — спросил Кугель. — Это очень важно: нам придется пересечь эти горы на пути в Альмери.

Дерва Корема покачала головой.

— Я слышала лишь намеки, да и на них не обращала внимания, потому что не думала когда-нибудь оказаться там.

— Я тоже не собирался в это путешествие, — проворчал Кугель. — Если бы не Юкоуну, я был бы сейчас совсем в другом месте.

Искра интереса осветила безжизненное лицо бывшей принцессы.

— А кто такой Юкоуну?

— Мерзкий Маг из Альмери. Вместо головы у него вареная тыква, и он постоянно щеголяет безмозглой улыбкой во весь рот. Он отвратителен во всех отношениях, а злобен, как стареющий евнух.

Губы Дервы Коремы слегка тронула холодная улыбка.

— Чем же ты вызвал гнев этого Мага?

— Ба! Сущий пустяк! За небольшое неуважение к себе он забросил меня на север с немыслимым поручением. Но меня не зря зовут Кугель Хитроумный! Поручение выполнено, и теперь я возвращаюсь в Альмери.

— А что, Альмери — приятное место?

— Довольно приятное, особенно если сравнить с этими дикими пустыми лесами и бесконечным туманом. Но, как и везде, там есть свои недостатки. Слишком уж много волшебников там поселилось, и справедливость часто нарушается по их прихоти, как я уже рассказал.

— Расскажи мне побольше об Альмери. Есть там города? Есть ли жители, кроме мошенников и Магов?

Кугель нахмурился.

— Города есть, но, в основном, они — печальная тень былой славы. Азеномай на месте слияния Кзана и Скаума, Кайн в Асколэсе и другие на противоположном берегу Каучика, где живет народ, славящийся своим хитроумием.

Дерва Корема задумчиво кивнула.

— Я пойду в Альмери. В твоем обществе, от которого, надеюсь, скоро сумею прийти в себя.

Кугель искоса посмотрел на нее, ее двусмысленное замечание ему не понравилось, было непонятно: то ли она считает, что его компания поможет ей пережить потерю трона, то ли — совместное путешествие унижает ее достоинство. Но он не стал выяснять подробности. Она живо поинтересовалась:

— А что за земли лежат между нами и Альмери?

— Они обширны и опасны. Нам предстоит перейти через огромные пустоши, населенные эрбами, и деодандами, а также лейкоморфами, вурдалаками и демонами. Больше я ничего не знаю. Если мы сумеем выжить, это будет настоящее чудо.

Дерва Корема задумчиво посмотрела в сторону Сила, потом пожала плечами и замолкла.

Невкусный, но обильный завтрак кончился. Кугель прислонился спиной к стене коровника, наслаждаясь теплом костра, но Фиркс не собирался позволять ему бездельничать, и Кугель с болезненной гримасой вскочил на ноги.

— Идем; пора в путь. Злоба Юкоуну не дает мне отдыхать.

Они спустились вниз по склону холма, следуя по изгибам того, что было остатками древней дороги. Характер местности изменился. Вереск, росший на пустошах, уступил место болотистой низине поймы. Вскоре путники вышли к лесу. Кугель недоверчиво рассматривал сумрачные тени, притаившиеся между стволов.

— Надо идти тихо. Надеюсь, нам удастся не потревожить зловещие силы. Я буду осматривать дорогу впереди, а ты поглядывай назад, чтобы никто внезапно не прыгнул нам на спину.

— Мы заблудимся.

— Солнце стоит на юге. Оно наш проводник.

Дерва Корема снова пожала плечами. Они вошли в лесную тень. Кроны высоких деревьев сомкнулись над головами путешественников, и солнечные лучи, изредка пробивавшиеся сквозь листву, лишь подчеркивали тревожный полумрак. Выйдя к какому-то ручью, они пошли по его течению и оказались на поляне, где текла полноводная река.

На берегу рядом с причаленным плотом сидели четыре человека в оборванной одежде. Кугель критически осмотрел Дерву Корему и сорвал с ее одежды пуговицы из драгоценных камней.

— Это, несомненно, разбойники, и не стоит пробуждать их алчность, хоть и выглядят они весьма жалко.

— Лучше бы нам с ними не связываться, — ответила Дерва Корема. — Это животные, а не люди.

Кугель возразил:

— Нам нужен их плот, а кроме того, мы должны потребовать, чтобы они рассказали о дороге. Если мы станем просить, они решат, что у них есть шанс поживиться за наш счет. — И он пошел вперед, а Дерве Кореме поневоле пришлось двинуться следом.

И при ближайшем рассмотрении внешность бродяг не улучшилась. Волосы у них были длинные и спутанные, лица в морщинах, глаза как жуки, а во рту виднелись желтые гнилые зубы. Выражение лиц у них было довольно мирным, и они смотрели на подходивших Кугеля и Дерву Корему, скорее, осторожно, чем воинственно. Один из четверых оказался женщиной, хотя по одежде, лицу или поведению заметить это было трудно. Кугель снисходительно их приветствовал, и они удивленно замигали.

— Кто вы такие? — спросил Кугель.

— Мы называем себя Бусиако, — ответил самый старший среди них. — Это и племя наше, и семья; у нас в этом нет разницы, потому что у нас многомужие.

— Вы живете в лесу, значит, знаете все лесные дороги?

— Это верно, — согласился мужчина, — хотя наши знания ограничены. Не забывайте, это Великий Эрм, он тянется бесконечно, лига за лигой без всяких перерывов.

— Неважно, — сказал Кугель, — нам нужно только переправиться через реку и узнать безопасную дорогу на юг.

Мужчина посовещался с остальными; все покачали головой.

— Такой дороги нет. Путь на юг преграждают горы Магнатца.

— Верно, — согласился Кугель.

— Если я перевезу вас через реку, — продолжал старший Бусиако, — вы погибнете, потому что местность там населена эрбами и демонами. Меч там бесполезен, а волшебство, которым ты владеешь, очень слабое: мы, Бусиако, ощущаем волшебство, как другие чувствуют запах мяса.

— Как же нам добраться до цели? — спросил Кугель.

Бусиако этот вопрос не интересовал. Но другой мужчина, помоложе, взглянув на Дерву Корему, перевел взгляд на реку и как будто о чем-то задумался. Очевидно, напряжение оказалось ему не под силу, и он в знак поражения потряс головой.

Кугель, заметив это, спросил:

— Что тебя привело в замешательство?

— Проблема не очень сложная, — ответил Бусиако. — Но у нас мало практики в логическом мышлении, и любая трудность ставит нас в тупик. Я только подумал, чем вы могли бы заплатить, если бы я провел вас через лес.

Кугель от всего сердца рассмеялся.

— Хороший вопрос. Но у меня есть только то, что на мне, а именно: одежда, обувь, шапка и меч, и все это мне необходимо. Впрочем, я знаю заклинание, при помощи которого могу произвести одну-две драгоценные пуговицы.

— Не очень интересно. Поблизости в склепе драгоценностей навалено мне по голову.

Кугель задумчиво потер подбородок.

— Щедрость Бусиако всем известна. Может, ты проведешь нас мимо этого склепа.

Бусиако сделал равнодушный жест.

— Как хочешь, хотя по соседству там логово большой самки гида, и у нее как раз период течки.

— Мы не будем отвлекаться и пойдем прямо на юг, — быстро сменил решение Кугель. — Пошли сейчас же.

Бусиако не тронулся с места.

— Тебе нечего предложить?

— Только мою благодарность, а это немало.

— А как насчет этой женщины? Она, конечно, тощая, но чем-то привлекательна. Тебе все равно придется умереть в горах Магнатца, так зачем напрасно терять женщину?

— Правильно, — согласился Кугель. Он повернулся к Дерве Кореме. — Возможно, мы сможем договориться?

— Что? — Принцесса чуть не задохнулась от возмущения. — Ты осмеливаешься делать мне такое предложение? Да я лучше утоплюсь в реке!

Кугель отвел ее в сторону.

— Меня не зря называют Кугелем Хитроумным, — прошипел он ей на ухо. — Неужели я не перехитрю этого слабоумного?

Дерва Корема с сомнением посмотрела на него и отвернулась, слезы горечи и гнева покатились по ее щекам. Кугель обратился к Бусиако.

— Твое предложение звучит мудро; идем.

— Женщина останется здесь, — сказал Бусиако, вставая. — Мы пойдем заколдованными тропами, и потребуется строгая дисциплина.

Дерва Корема сделала решительный шаг в сторону реки.

— Нет!. — торопливо воскликнул Кугель. — Она очень чувствительна и хочет сама убедиться, что я благополучно вышел на тропу, ведущую в горы Магнатца, хоть это и означает мою несомненную смерть.

Бусиако пожал плечами.

— Пожалуйста. — Он провел их к плоту, отвязал веревку и шестом начал передвигать плот через реку. Вода казалась мелкой, шест нигде не погружался больше чем на фут или два. Кугелю показалось, что перейти реку вброд было бы очень просто.

Бусиако, заметив это, сказал:

— Река кишит стеклянными рептилиями; они сразу набрасываются на неосторожного человека.

— Да ну! — воскликнул Кугель, с сомнением поглядывая на реку.

— Да. А теперь я должен вас предупредить насчет тропы. Вас могут соблазнять всяческими способами, но если вы цените свою жизнь, не делайте ни шага с тропы, по которой я вас поведу.

Плот уткнулся в противоположный берег, Бусиако ловко спрыгнул на твердую землю и привязал плот к дереву, несколько раз проверив надежность узлов.

— Идите за мной. — Он уверенно двинулся между деревьев. Дерва Корема пошла следом, а Кугель замыкал процессию. Тропа была настолько нехоженая, что Кугель не отличал ее от глухого леса, но Бусиако, тем не менее, ни разу не заколебался. Солнце, низко светившее из-за ветвей, виднелось только изредка, и Кугель не мог понять, в каком направлении они движутся. Так они шли вперед сквозь пустынный лес, где даже голоса птиц не нарушали тишины.

Солнце, пройдя зенит, начало спускаться, а тропа не стала заметней. Кугель, наконец, крикнул:

— Ты уверен, что идешь правильно? Мне кажется, мы наобум сворачиваем направо и налево.

Бусиако остановился и начал объяснять:

— Мы, жители леса, изобретательный народ, и есть у нас еще одно свойство. — Он многозначительно похлопал себя по носу. — Мы чувствуем волшебство. Тропа проложена в незапамятные времена, и она видна только таким, как мы.

— Может, и так, — упрямо сказал Кугель. — Но тропа кажется слишком извилистой, и где все те ужасные существа, о которых ты предупреждал? Я заметил только полевку, а острого запаха эрба нет и следа.

Бусиако в замешательстве покачал головой.

— Понятия не имею, куда они все ушли. Но ты ведь не жалеешь об этом? Пошли скорее, пока они не вернулись. — И он снова двинулся по тропе, не более различимой, чем прежде.

Солнце опустилось совсем низко. Лес слегка поредел, в проходах струились алые лучи, выхватывая из мрака изогнутые корни деревьев и золотя упавшую листву. Бусиако вышел на поляну и с торжествующим видом повернулся.

— Я успешно привел вас к цели!

— Как это? — удивился Кугель. — Вокруг все еще дремучий лес.

Бусиако указал на противоположную сторону поляны.

— Видишь там четыре тропы?

— Похоже, там действительно есть нечто похожее на тропы, — нехотя согласился Кугель.

— Одна из них ведет на юг. Остальные уходят в лесные глубины, извиваясь в пути.

Дерва Корема, всмотревшись сквозь ветви, громко воскликнула:

— Вон там, в пятидесяти шагах отсюда, река и плот, от которых мы ушли!

Кугель бросил на Бусиако зловещий взгляд.

— Что это значит?

Бусиако серьезно кивнул.

— Эти пятьдесят шагов не имеют защиты. Я бы недобросовестно отнесся к своим обязательствам, если бы повел вас сюда прямой дорогой. А теперь… — Он подошел к Дерве Кореме, взял ее за руку и повернулся к Кугелю. — Ты должен пересечь поляну, и тогда я сообщу тебе, какая тропа ведет на юг. — И он принялся обвязывать талию Дервы Коремы веревкой. Она яростно сопротивлялась и покорилась только после оплеухи. — Это чтобы помешать ей убежать, — с хитрой усмешкой объяснил Бусиако Кугелю. — Я не скор на ногу, и когда мне понадобится женщина, не хочу долго бегать за ней туда-сюда. Но почему ты не торопишься? Солнце заходит, а после наступления темноты появляются лейкоморфы.

— Ну, так какая же тропа ведет на юг? — спросил Кугель.

— Перейди поляну, и я тебе скажу. Конечно, если не веришь мне, можешь сам выбирать. Но помни, я очень старался ради этой тощей, плоской и анемичной женщины. Мы теперь в расчете.

Кугель с сомнением посмотрел на противоположную сторону поляны, потом на Дерву Корему, которая в отчаянии смотрела на него. Он оживленно сказал:

— Ну, все, кажется, к лучшему. Горы Магнатца, как известно, очень опасны. Ты в большей безопасности с этим неотесанным разбойником.

— Нет! — закричала она. — Отвяжи эту веревку! Он обманщик: тебя одурачили! Кугель Хитрец? Кугель Идиот!

— Какой вульгарный язык, — заявил Кугель. — Мы с Бусиако заключили сделку, которая, кстати, является священным договором, и надо его выполнять.

— Убей этого грубияна! — кричала Дерва Корема. — Доставай меч! Край леса рядом!

— Неправильная тропа может увести в самое сердце Великого Эрма, — возразил Кугель. Он в прощальном приветствии поднял руку. — По крайней мере, с этим лохматым грубияном тебе лучше, чем погибнуть в горах Магнатца!

Бусиако улыбнулся в знак согласия и по-хозяйски дернул за веревку, обвязанную вокруг пояса девушки. Кугель заторопился через поляну под проклятия Дервы Коремы, звеневшие у него в ушах, пока она не замолкла. Какое средство применил Бусиако, Кугель не видел. Бусиако крикнул:

— Ты случайно оказался на правильной тропе. Иди по ней и вскоре придешь в населенную местность.

Кугель с прощальным приветствием повернулся. Дерва Корема истерически захохотала:

— Он называет себя Кугель Хитроумный! Какая невероятная шутка!

Кугель, несколько встревоженный, быстро зашагал по тропе.

— Эта женщина просто истеричка, — успокаивал он себя. — Она ничего не понимает. Разве я мог поступить иначе? Я рациональный человек: поступать по-другому было бы неразумно.

Не прошел он и ста шагов, как тропа вынырнула из леса. Кугель застыл на месте. Всего сто шагов? Он поджал губы. По какому-то любопытному совпадению остальные три тропы тоже выходили из леса поблизости и сливались в одну дорогу, на которой он стоял.

— Интересно, — сказал Кугель. — Меня так и подмывает вернуться, отыскать Бусиако и потребовать у него некоторых объяснений…

Он задумчиво коснулся меча и даже сделал один-два шага в сторону леса. Но солнце стояло низко, тени уже плотно заполнили промежутки между искривленными стволами. Пока Кугель колебался, Фиркс нетерпеливо погладил его печень своими крючьями и когтями, и тот сразу отказался от мысли вернуться в лес.

Дорога вела через открытый участок местности, и на фоне закатного неба отчетливо выделялись горы. Кугель шел так быстро, как мог, чувствуя за собой темную тень леса. Он напряженно думал. Иногда при какой-нибудь особенно беспокойной мысли он шлепал себя по бедру. Но ведь это глупо! Совершенно ясно, что он вышел из положения наилучшим образом! Бусиако глуп и примитивен, он и надеяться не мог обмануть Кугеля! Сама эта мысль неприемлема. А что касается Дервы Коремы, то она, без сомнения, скоро приспособится к своей новой жизни… По зрелому размышлению она поймет, что для нее лучше иметь хоть какой-нибудь дом, чем подвергаться опасностям, скитаясь с Кугелем…

Когда солнце уже опустилось за горы Магнатца, он увидел небольшое селение, а на перекрестке дорог стояла таверна. Это было прочное сооружение из камня и бревен, с круглыми окнами, каждое из которых состояло из множества маленьких окошечек. Кугель приостановился у входа и провел инспекцию своих ресурсов. Ресурсы оказались весьма скудными. Тут, очень кстати, он вспомнил о драгоценных пуговицах, которые взял у Дервы Коремы, и поздравил себя с такой предусмотрительностью.

Войдя в дверь, он оказался в длинной комнате, увешанной старинными бронзовыми лампами. Хозяин стоял за возвышавшейся стойкой и наливал грог и пунш трем мужчинам, очевидно, постоянным посетителям. Когда Кугель вошел в таверну, все разом повернулись.

Хозяин заговорил достаточно вежливо:

— Добро пожаловать, путник; чего пожелаешь?

— Вначале чашу вина, затем ужин и ночлег, и, наконец, все сведения о дороге на юг, которые ты можешь сообщить.

Хозяин налил вина.

— Ужин и ночлег в должное время. А что касается дороги на юг, то она ведет в царство Магнатца, а большего знать не нужно.

— Значит Магнатц — страшное существо?

Хозяин мрачно кивнул.

— Люди, уходившие на юг, никогда не возвращались. На нашей памяти никто не приходил оттуда на север. Я могу поручиться только за это.

Трое за стойкой молча кивнули в знак согласия. Двое оказались местными крестьянами, на третьем же были высокие черные сапоги профессионального заклинателя духов. Первый крестьянин сделал знак хозяину:

— Налей этому несчастному вина за мой счет.

Кугель со смешанным чувством принял вино.

— Пью с благодарностью, но отвергаю слово «несчастный», чтобы это слово не сказалось на моей судьбе.

— Как хочешь, — равнодушно отозвался крестьянин, — хотя в наше печальное время кто счастлив? — И крестьяне погрузились в разговор о совместной починке каменной изгороди, разделявшей их земли.

— Работа тяжелая, но большие преимущества, — произнес один.

— Согласен, — заметил другой, — но я такой неудачник, что раньше чем мы закончим эту работу, солнце почернеет, и окажется, что весь наш труд напрасен.

Первый взмахнул руками в насмешливом отрицании аргумента.

— Существует риск, который все мы должны принимать. Смотри: я пью вино, хотя могу не дожить до того, чтобы напиться. Но разве это меня останавливает? Нет! Я отрицаю будущее; я пью сейчас и стану пьян, если обстоятельства позволят.

Хозяин рассмеялся и ударил кулаком по стойке.

— Ты хитер, как Бусиако. Я слышал, они тут недалеко разбили лагерь. Может, путник встречался с ними? — И он вопросительно взглянул на Кугеля, который неохотно кивнул.

— Я встретил такую группу; по моему мнению, они скорее глупые, чем хитрые. А что касается дороги на юг, может кто-нибудь дать более точные указания?

Заклинатель духов резко ответил:

— Я могу: избегай ее. Вначале за твоей плотью будут охотиться деоданды. А дальше начнутся владения Магнатца, рядом с которым деоданд все равно, что ангел милосердия, если истинна хотя бы десятая часть слухов.

— Обескураживающие новости, — заметил Кугель. — А другой дороги на юг нет?

— Есть, — сказал заклинатель духов, — и я советую тебе ею воспользоваться. Возвращайся по дороге в Великий Эрм и иди на, восток вдоль края леса, который становится все гуще и страшнее. Нет надобности говорить, что тебе понадобятся крепкая рука и быстрые ноги, а еще лучше крылья, чтобы спастись от вампиров, гру, эрбов и лейкоморфов. Пройдя до самого конца леса, ты должен свернуть на юг, в долину Дарада, где, по слухам, армия василисков осаждает древний город Мар. Если сумеешь миновать бушующее сражение, попадешь в Большую Центральную степь, где нет ни пищи, ни воды, и которая населена пельгранами. Пройдя степь, поворачивай на запад и переберись через серию отравленных болот. За ними местность, о которой я знаю только, что она называется Земля Злых Воспоминаний. Миновав эту местность, ты окажешься к югу от гор Магнатца.

Кугель на несколько мгновений задумался.

— Путь, который ты предлагаешь, может, и менее рискован и более безопасен, но он очень длинный. Я предпочитаю рискнуть и попытать счастья на пути через горы Магнатца.

Первый крестьянин посмотрел на него с благоговейным страхом.

— Ты, должно быть, знаменитый волшебник, полный заклинаний.

Кугель, улыбаясь, покачал головой.

— Я Кугель Хитроумный: не больше и не меньше. А теперь — вина!

Вскоре хозяин принес ужин: тушеных земляных крабов с чечевицей, приправленных диким рисом и черникой.

После ужина двое крестьян выпили по последней чашке вина и ушли, а Кугель, хозяин и заклинатель засиделись, обсуждая различные интересные проблемы. Через некоторое время заклинатель духов поднялся и удалился в свою комнату. Перед уходом он подошел к Кугелю и сказал добродушным тоном:

— Я заметил твой плащ; такое качество редко встретишь в нашем захолустье. Так как ты все равно погибнешь, почему бы не подарить этот плащ мне? Мне бы он очень пригодился.

Кугель насколько можно изысканней отклонил предложение и направился в свою комнату.

Ночью его разбудили какие-то скребущиеся звуки, доносящиеся от подножия кровати. Мгновенно проснувшись, Кугель вскочил и схватил человечка небольшого роста. Он подтащил его к свету. Незваный гость оказался мальчишкой, прислуживавшим в трактире. Он все еще сжимал в руках сапоги Кугеля, которые, очевидно, хотел украсть.

— Что это означает? — Спросил Кугель, отвешивая парню оплеуху. — Говори! Как ты только осмелился на это!

Слуга попросил Кугеля перестать драться и наивно объяснил:

— Какая тебе разница? Обреченному человеку не нужна такая элегантная обувь!

— Я сам буду судить об этом, — сказал Кугель. — Или ты думал, что я босиком пойду навстречу смерти в горах Магнатца? Убирайся! — И он швырнул воришку через весь коридор.

За завтраком он рассказал об этом происшествии хозяину, но тот не проявил особого интереса. Когда пришло время рассчитываться, Кугель бросил на стойку одну из драгоценных пуговиц Дервы Коремы.

— Пожалуйста, оцени эту драгоценность, вычти мой долг и дай сдачу золотыми монетами.

Хозяин осмотрел украшение, поджал губы и склонил голову набок.

— Полная стоимость твоего пребывания точно равна стоимости этой безделушки. Никакой сдачи.

— Что? — Разбушевался Кугель, — Чистый аквамарин, окруженный четырьмя изумрудами? За одну-две чашки плохого вина, похлебку и сон, прерванный злодейством твоего слуги? Это таверна или бандитское логово?

Хозяин пожал плечами.

— Конечно, цены несколько выше обычных, но деньги, которые сгниют в карманах трупа, никому не принесут пользы.

В конце концов Кугель все же получил несколько золотых монет и вдобавок кусок хлеба, сыра и немного вина. Хозяин подошел к двери и указал:

— Тут только одна дорога, ведущая на юг. Прямо перед тобой горы Магнатца. Прощай!

Не без дурных предчувствий двинулся Кугель на юг. Некоторое время дорога шла мимо полей местных крестьян. Затем, когда по обе стороны стали подниматься массивные предгорья, она превратилась сначала в тропу, потом в еле заметный след, вьющийся по дну сухого русла ручья среди колючих кустарников, тысячелистника и асфодели. На вершинах холмов параллельно тропе росли согнутые дубы, и Кугель, решив подольше оставаться незамеченным, взобрался наверх и продолжал путь под покровом листвы.

Воздух был чистым, небо — яркого темно-синего цвета. Когда солнце поднялось к зениту, Кугель вспомнил о провизии, которую нес в мешке. Он начал устраиваться на привал, но тут краем глаза уловил какую-то мелькнувшую тень. Кровь застыла у него в жилах. Неизвестное существо, без всякого сомнения, собиралось прыгнуть ему на спину.

Он сделал вид, что ничего не заметил, и вскоре тень снова двинулась вперед и Кугель смог ее рассмотреть. Это был деоданд, более высокий и тяжелый, чем Кугель, черный, как полночь, за исключением сверкающих белых глаз, белых зубов и когтей, одетый в короткую бархатную рубашку, которую поддерживали полоски кожи.

Кугель стал прикидывать наилучший способ действий. Лицом к лицу, грудь к груди, деоданд разорвет его на клочки. Кугель может мечом удерживать деоданда до тех пор, пока у того жажда крови не победит страх боли, а тогда он бросится вперед, не обращая внимания на сталь. Возможно, Кугель быстрее, поэтому сможет убежать от этого существа, но только после долгого и упорного преследования… Деоданд снова шагнул вперед и остановился за скальным выступом в двадцати шагах ниже по склону от того места, где сидел Кугель. Как только он исчез за скалой, Кугель вскочил, подбежал к скале и забрался на ее вершину. Тут он поднял тяжелый камень и, когда деоданд осторожно высунулся, бросил его на спину чудовищу. Камень удачно поразил цель: деоданд упал и лежал, дергая ногами, а Кугель спрыгнул вниз, чтобы нанести смертельный удар.

Деоданд прижался к скале и в ужасе зашипел при виде обнаженного лезвия Кугеля.

— Не бей, — сказал он. — Ты ничего не выиграешь от моей смерти.

— Только удовлетворения от того, что убью чудовище, которое собиралось меня сожрать.

— Пустое удовольствие!

— Почти все удовольствия таковы, — философски заметил Кугель. — Но пока ты жив, расскажи мне о горах Магнатца.

— Они такие, какими ты их видишь: безжизненные горы из древнего черного камня.

— А кто такой Магнатц?

— Не знаю я такого.

— Что? Люди к северу содрогаются от одного этого имени.

Деоданд слегка выпрямился.

— Может быть. Я слышал это имя, но считал его всего лишь древней легендой.

— А почему люди идут на юг, и никто не идет на север?

— А кому он нужен, этот север? Те, что шли на юг, давали пищу мне и моему племени. — Деоданд опять приподнялся. Кугель подобрал большой камень и, хорошо размахнувшись, обрушил его на деоданда. Тот снова упал и слабо задергался. Кугель подобрал другой камень.

— Подожди! — слабо сказал деоданд. — Пощади меня, и я помогу тебе выжить.

— Как это? — спросил Кугель.

— Ты хочешь идти на юг. Дальше в пещерах вдоль дороги обитают подобные мне. Как тебе спастись, если я не проведу тебя путем, который они не используют?

— Ты можешь это сделать?

— Если ты пообещаешь сохранить мне жизнь.

— Прекрасно. Но я должен принять меры предосторожности: в своей жажде крови ты можешь забыть о нашем соглашении.

— Ты меня искалечил; какие еще меры тебе нужны? — воскликнул деоданд. Тем не менее Кугель связал ему руки и привязал к толстой черной шее веревку.

Таким образом они и двинулись; деоданд, хромая и подпрыгивая, повел Кугеля кружным путем, минуя пещеры.

Горы поднялись выше, в глубоких каменных ущельях порывы ветра отзывались гудящим эхом. Кугель продолжал расспрашивать деоданда о Магнатце, но добился только слов, что Магнатц вымышленное создание.

Наконец они оказались на песчаном плато, возвышавшимся над низменностью. Деоданд объявил, что тут кончается территория его племени.

— А что находится дальше? — спросил Кугель.

— Не знаю: дальше я не заходил. А теперь освободи меня и иди своей дорогой, а я вернусь к своему племени.

Кугель покачал головой.

— Ночь уже близко. Что помешает тебе пойти за мной следом и снова напасть, пока я сплю? Лучше я тебя убью.

Деоданд печально рассмеялся.

— За нами идут трое моих сородичей. Они держатся на расстоянии только потому, что я подал им условный знак. Убей меня, и никогда не увидишь утреннего солнца.

— Мы пойдем дальше вместе, — сказал Кугель.

— Как хочешь.

Кугель направился в сторону юга. Деоданд тащился за ним, продолжая хромать и постоянно оглядываясь назад. Оборачиваясь, Кугель видел три черные фигуры, бесшумно передвигавшиеся в тени. Деоданд многозначительно улыбнулся.

— Тебе лучше остановиться здесь: зачем ждать темноты? Смерть менее ужасна при свете.

Кугель не ответил, но пошел так быстро, как мог. Тропа миновала долину и поднялась на высокогорный луг, овеваемый холодными потоками воздуха. По обе стороны росли лиственницы, баобабы, бальзаминовые кедры; в траве среди невысоких кустов журчал ручей. Деоданд начал проявлять беспокойство, дергать за веревку, к которой был привязан, хромал с преувеличенной слабостью. Кугель не видел причин для беспокойства: окружающая обстановка не таила в себе угрозы, кроме самих деодандов, конечно. Он начал терять терпение.

— Почему ты так тащишься? Я надеялся до наступления темноты найти убежище в горах. А ты меня задерживаешь.

— Тебе следовало подумать об этом до того, как ты искалечил меня камнем, — ответил деоданд. — В конце концов, я ведь иду с тобой не по собственной воле.

Кугель оглянулся. Три деоданда, раньше таившиеся среди скал, теперь открыто шли сзади.

— Ты не можешь укротить ужасный аппетит твоих соплеменников? — нервно спросил Кугель.

— Я и со своим не могу справиться, — ответил деоданд. — Только ранения мешают мне броситься на тебя и вцепиться в горло.

— Жить хочешь? — Кугель многозначительно положил руку на меч.

— Конечно, хотя и не так страстно, как люди.

— Если ты хоть на йоту ценишь свою жизнь, прикажи своим соплеменникам повернуть, отказаться от преследования.

— Напрасный труд. И в конце концов, для чего тебе жизнь? Посмотри, перед тобой горы Магнатца!

— Ха! — ответил Кугель. — Разве не ты утверждал, что все страшные рассказы об этой местности — выдумки?

— Конечно, но я не вдавался в подробности вымысла.

И тут послышался свист. Оглянувшись, Кугель увидел, что три деоданда упали, пронзенные стрелами. Из ближайшей рощи появились четверо молодых людей в коричневых охотничьих костюмах. Все они были прекрасно сложены, у всех каштановые волосы, все, казалось, находились в хорошем настроении.

Тот, что шел впереди, крикнул.

— Как это получилось, что ты идешь с ненаселенного севера? И почему путешествуешь ночью, да еще с этим ужасным существом?

— Я могу ответить на все твои вопросы, — ответил Кугель. — Во-первых, север населен: там еще живет несколько сотен людей. А этого гибрида демона и людоеда я нанял, чтобы он провел меня безопасно через горы, населенные его соплеменниками. Но я недоволен его службой.

— Я сделал все необходимое, — возразил деоданд. — Освободи меня в соответствии с нашим договором.

— Как хочешь, — сказал Кугель. Он развязал веревку, стягивающую шею чудовища, и деоданд захромал прочь, свирепо оглядываясь через плечо. Кугель сделал знак предводителю охотников; тот что-то сказал своим товарищам; они подняли луки и застрелили деоданда.

Кугель коротко кивнул в знак одобрения.

— А вы сами кто такие будете? И как насчет Магнатца, который, говорят, делает горы непригодными для жизни?

Охотники рассмеялись.

— Это всего лишь легенда. Некогда действительно существовало чудовище по имени Магнатц, и в уважение к традиции мы, жители деревни Валл, как в старые времена, назначаем одного человека Стражником. Но все это только дань древней легенде.

— Странно, — сказал Кугель, — что легенда так широко распространена и внушает такой страх.

Охотники равнодушно пожали плечами.

— Приближается ночь, пора возвращаться домой. Если хочешь, пойдем с нами, в Валле есть таверна, где ты сможешь переночевать.

— С радостью воспользуюсь вашим приглашением, — ответил Кугель.

Они пошли дальше. По дороге Кугель расспрашивал своих спутников о дороге на юг, но охотники мало чем могли помочь.

— Деревня Валл расположена на берегу озера Валл, плавание по которому невозможно из-за многочисленных водоворотов. Поэтому мало кто из нас бывал в горах к югу от него. Говорят, они безжизненны и спускаются в еще более бесплодную пустыню.

— Может, в горах за озером и бродит Магнатц? — осторожно спросил Кугель.

— Легенда об этом ничего не говорит, — ответил охотник.

Примерно через час они добрались до Валла, деревни, богатство которой поразило Кугеля. Прочные дома были выстроены из камня и бревен, улицы тщательно вымощены и подметены. В деревне была большая площадь, рынок, зернохранилище, ратуша, склад, несколько таверн, довольно много роскошных особняков. Когда охотники проходили по главной улице, кто-то окликнул их:

— Важная новость! Погиб Стражник!

— Неужели? — с живым интересом воскликнул предводитель охотников. — Кто же сейчас исполняет его обязанности?

— Лейфель, сын гетмана, кто же еще?

— Действительно, кто же еще? — ответил охотник, и они пошли дальше.

— Значит, должность Стражника окружена большим почетом? — спросил Кугель.

Охотник пожал плечами.

— Ее лучше описать как церемониальную синекуру. Постоянный исполнитель, несомненно, будет избран завтра. Но посмотри в сторону ратуши. — И он указал на коренастого широкоплечего человека в коричневой одежде, отороченной мехом, и в черной сдвоенной шляпе. — Это Хайлам Вискод, сам гетман. Эй, Вискод! Мы встретили странника с севера!

Хайлам Вискод приблизился и вежливо приветствовал Кугеля.

— Добро пожаловать! Странники редки в наше время; все наше гостеприимство в твоем распоряжении.

— Благодарю тебя, — ответил Кугель. — Не ожидал встретить в горах Магнатца такую любезность. Весь мир страшно боится ваших мест.

Гетман засмеялся.

— Повсюду встречаются неправильные суждения о соседях. Тебе, возможно, покажется, что многие наши обычаи архаичны и причудливы. Например, сохранение должности Стража Магнатца. Но идем! Вот наша лучшая таверна. После того, как ты устроишься, мы поужинаем вместе.

Кугелю отвели хорошую комнату со всеми удобствами, и вскоре, умытый и отдохнувший, он присоединился к Хайламу Вискоду в общем зале. Перед ним поставили аппетитный ужин и кувшин вина.

После еды гетман провел Кугеля по поселку, с улиц которого открывался прекрасный вид на озеро.

Казалось, сегодня вечером отмечается какое-то особое событие: повсюду с треском горели факелы, жители Валла высыпали на улицы и бродили от одной группы к другой, останавливаясь и разговаривая. Кугель поинтересовался причиной всеобщего волнения.

— Это из-за смерти вашего Стражника?

— Вот именно, — ответил гетман. — Мы серьезно относимся к своим традициям, и выборы нового Стражника вызывают споры в обществе. Но посмотри: это общественный склад, где хранятся наши богатства. Хочешь взглянуть?

— С удовольствием, — отозвался Кугель. — Если ты собираешься осмотреть общественное золото, я с радостью присоединюсь к тебе.

Гетман радушно распахнул двери.

— Тут хранится не только золото. Вот в этих ларях лежат драгоценности; в этом ящике древние монеты; в грудах — шелка и вышитая камка; вон в тех ящиках драгоценные пряности, а там еще более ценные напитки и различные дорогие мази. Но я не стану перед тобой хвастаться: ты бывалый человек, опытный путешественник и, конечно, видел настоящее богатство, не чета нашему.

Кугель ответил, что богатства Валла не следует преуменьшать. Гетман признательно поклонился, и они прошлись по дороге над озером — большим темным водным пространством, освещенным слабым звездным светом.

Гетман указал на купол, поддерживаемый на высоте в пятьсот футов стройным столбом.

— Можешь догадаться, что это такое?

— Вероятно, пост вашего Стражника.

— Верно! Ты проницательный человек. Жаль, что ты торопишься и не можешь задержаться в Валле.

Кугель, вспомнив свой пустой кошелек и богатства общественного склада, сделал вежливый жест.

— Я рад был бы немного задержаться, но, откровенно говоря, я путешествую без денег, и мне пришлось бы тогда искать какой-то временной службы. Кстати, о посте Стражника: я понял, что это значительная должность.

— Несомненно, — ответил гетман. — Сегодня стражу несет мой сын. Но нет никаких причин, почему бы тебе не быть кандидатом на этот пост. Обязанности нисколько не обременительны; вообще говоря, этот пост — просто синекура.

Кугель почувствовал беспокойство Фиркса.

— А каково жалованье?

— Очень хорошее. Стражник пользуется здесь, в Валле, огромным уважением, так как он, пусть чисто формально, защищает нас всех от опасностей.

— И все-таки, что он получает?

Гетман помолчал, подумал и начал загибать пальцы.

— Во-первых, он получает комфортабельную сторожевую башню, выложенную мягкими подушками, оптическое устройство, которое делает отдаленные предметы близкими, жаровню для тепла и совершенную систему связи. Далее, его еда и питье самого высокого качества и предоставляются бесплатно для его удовольствия и по его приказам. Далее, он получает дополнительно титул «Охранника общественных сокровищ» и становится распорядителем всех общественных богатств Валла. В-четвертых, он может выбрать себе в супруги девушку, которая покажется ему наиболее привлекательной. В-пятых, он получает титул «барона» и должен всеми приветствоваться с глубочайшим уважением.

— Вот это да! — сказал Кугель. — Стоит подумать. А каковы его обязанности?

— Они следуют из его должности. Стражник должен сторожить — это один из древних обычаев, которые мы соблюдаем. Обязанности вряд ли можно назвать обременительными, но пренебрегать ими нельзя, потому что это означало бы фарс, а мы народ серьезный даже в соблюдении наших причудливых обычаев.

Кугель рассудительно кивнул.

— Условия вполне справедливы. Стражник сторожит; трудно выразиться яснее. Но кто такой Магнатц, с какого направления следует его ожидать и как его можно узнать?

— Эти вопросы особого значения не имеют, — ответил гетман, — так как такого существа — теоретически — не существует.

Кугель взглянул на башню, на озеро, потом на хранилище.

— Я предлагаю свои услуги для выполнения этих обязанностей — если все тобой сказанное соответствует истине.

Фиркс немедленно вцепился когтями во внутренности Кугеля. Тот согнулся вдвое, приложил руки к животу и, извинившись перед удивленным гетманом, отошел в сторону.

— Терпение! — умолял он Фиркса. — Терпение! Ты что, не понимаешь, в каком мы положении? Кошелек мой пуст, а впереди долгие лиги! Чтобы продвигаться дальше, я должен передохнуть и пополнить свой кошелек. Я собираюсь исполнять эту должность, пока не выполню оба условия, и потом мы быстро направимся в Альмери!

Фиркс неохотно прекратил свои демонстрации, и Кугель вернулся к ожидавшему гетману.

— Ничего не изменилось, — сказал Кугель. — Я посовещался с самим собой и считаю, что смогу выполнять эти обязанности.

Гетман кивнул.

— Я рад слышать это. Ты увидишь, что мои обещания полностью соответствуют действительности. Я тоже пока размышлял и могу утверждать, что ни один человек в поселке лучше тебя не подходит к этому величественному положению, и потому провозглашаю тебя Стражником поселка! — Гетман извлек золотой воротник и надел на шею Кугелю.

Они вернулись в таверну; по дороге жители Валла, видя золотой воротник, одолевали гетмана вопросами.

— Да, — отвечал тот. — Этот джентльмен продемонстрировал свои возможности, и я провозгласил его Стражником поселка!

При этой новости все пришли в крайнее возбуждение и поздравляли Кугеля, как будто он всегда здесь жил.

Все направились в таверну; принесли вино и тушеное мясо с пряностями; появились музыканты, начались танцы и веселье.

Кугель приметил одну исключительно красивую девушку, танцевавшую с молодым охотником из группы, встретившей его в горах. Кугель подтолкнул гетмана и обратил его внимание на девушку.

— Ах, да; прекрасная Марлинка! Она танцует с парнем, с которым недавно обручилась.

— Вероятно, ей придется изменить свои планы? — со значением спросил Кугель.

Гетман хитро подмигнул.

— Она тебе понравилась?

— Да, и так как это привилегия моей должности, провозгласи эту девушку моей невестой. И пусть брачную церемонию совершат немедленно!

— Так быстро? А, понимаю, горячая кровь юности не терпит отлагательства. — Он подозвал девушку, и она весело подбежала к их столику. Кугель встал и низко поклонился. Гетман заговорил: — Марлинка, Стражник поселка находит тебя привлекательной и хочет, чтобы ты стала его супругой.

Марлинка вначале удивилась, потом что-то показалось ей забавным. Она проказливо взглянула на Кугеля и церемонно присела.

— Стражник оказывает мне большую честь.

— Далее, — продолжал гетман, — он требует, чтобы брачная церемония была совершена немедленно.

Марлинка с сомнением взглянула на Кугеля, потом через плечо — на молодого человека, с которым танцевала.

— Хорошо, — сказала она. — Как пожелает Стражник.

Тут же без затяжек совершили брачную церемонию, и Кугель оказался женат на Марлинке, которая при ближайшем рассмотрении оказалась еще прекрасней. Он обнял ее за талию.

— Идем, — прошептал он. — Ускользнем на некоторое время и отпразднуем это событие.

— Не так быстро, — прошептала в ответ Марлинка. — Я должна привести себя в порядок; я слишком возбуждена! — Она высвободилась и ускользнула.

Пир и веселье продолжались, и, к своему разочарованию, Кугель заметил, что Марлинка опять танцует с юношей, с которым была обручена. На его глазах она обняла юношу со всеми признаками страсти. Кугель прошел вперед, остановил танец и отвел свою жену в сторону.

— Такое поведение неприлично: ты ведь всего час как замужем!

Марлинка в замешательстве посмотрела на него и рассмеялась, потом нахмурилась, снова рассмеялась и пообещала вести себя с должным достоинством. Кугель попытался увести ее в комнату, однако она опять объявила, что момент неподходящий.

Кугель раздраженно вздохнул, но утешил себя воспоминаниями о других своих привилегиях: свободном доступе в сокровищницу, например. Он склонился к гетману.

— Поскольку я теперь официальный хранитель общественной сокровищницы, будет разумно в подробностях ознакомиться с ее содержимым. Если ты будешь так добр и отдашь мне ключи, я быстро все осмотрю.

— Я сделаю лучше, — ответил гетман, — я сам проведу тебя в сокровищницу и помогу, чем смогу.

Они направились в сокровищницу. Гетман открыл дверь и подержал свет. Кугель вошел и осмотрел ценности.

— Я вижу, все в порядке; вероятно, есть смысл подождать, пока в голове у меня прояснится, и тогда сделать подробный перечень. Но пока… — Кугель направился к ящику с драгоценностями, выбрал несколько дорогих камней и начал укладывать их себе в сумку.

— Минутку, — сказал гетман. — Боюсь, что ты доставляешь себе неудобство. Вскоре тебе принесут богатую одежду, достойную твоего нового титула. А сокровища удобнее держать тут; к чему отягощать себя и подвергать риску потерять их?

— В твоих словах есть смысл, — ответил Кугель, — но я хотел приказать начать строительство поместья с видом на озеро, и ценности мне понадобятся для оплаты.

— Все в свое время. Работу вряд ли начнут, пока ты не осмотришь местность и не выберешь самое подходящее место.

— Верно, — согласился Кугель. — Вижу, впереди у меня много работы. А теперь — назад в таверну! Моя супруга слишком скромна, и больше я не потерплю никаких отговорок!

Но когда они вернулись, Марлинки не было.

— Несомненно, отправилась переодеваться в соблазнительные наряды, — предположил гетман. — Потерпи немного!

Кугель недовольно поджал губы; отсутствие жены его рассердило, а исчезновение и молодого охотника породило подозрения.

Веселье вскоре закончилось. После множества тостов Кугель опьянел до беспамятства и был перенесен в свою комнату.

Рано утром в дверь постучал гетман и в ответ на приглашение Кугеля вошел.

— Теперь нужно осмотреть сторожевую башню, — сказал гетман. — Всю ночь Валл сторожил мой сын, так как традиция требует неослабной бдительности.

Кугель с трудом оделся и вслед за гетманом вышел на холодный утренний воздух. При приближении к сторожевой башне Кугеля поразили ее высота и элегантная простота конструкции: стройный столб поднимался на пятьсот футов, поддерживая купол.

Единственным способом подъема служила веревочная лестница. Гетман поднимался первым, Кугель за ним, лестница раскачивалась, так что у Кугеля закружилась голова.

Они благополучно добрались до купола, а уставший сын гетмана спустился. Помещение в куполе было обставлено совсем не так роскошно, как ожидал Кугель, и вообще казалось весьма аскетичным. Он обратил на это внимание гетмана, который объявил, что усовершенствование начнется немедленно.

— Только выскажи свои пожелания, они будут исполнены!

— Тогда вот что: на полу постелить толстый ковер, наиболее подходящие тона — зеленый и золотой. Мне необходим также более удобный диван большего размера, чем этот несчастный матрац у стены, потому что моя супруга Марлинка будет проводить тут много времени. Сюда поставить шкаф для драгоценностей, сюда буфет для сладостей, сюда столик с парфюмерией. А вот тут поставьте столик с приспособлениями для охлаждения вина.

Гетман с готовностью согласился на все.

— Все будет так, как ты сказал. А сейчас мы должны обсудить твои обязанности, которые так просты, что почти не нуждаются в объяснениях. Ты должен сторожить Магнатца.

— Это я понял, но мне пришла в голову одна мысль: чтобы работать с максимальной эффективностью, я должен знать, от кого сторожу. Магнатц может прокрасться по дороге между стеной и озером, а я его не узнаю. На что он похож?

Гетман покачал головой.

— Не могу сказать наверняка; эти сведения затерялись в веках. Легенда говорит только, что некий волшебник сумел обмануть и заколдовать Магнатца. — Гетман подошел к наблюдательному пункту. — Посмотри: вот оптическое устройство. Основанное на остроумном принципе, оно увеличивает все предметы, на которые ты его направляешь. Время от времени ты должен осматривать местность. Вон там гора Темус; внизу озеро Валл, в котором нельзя плавать из-за водоворотов. В том направлении тропа Падагар, она ведет на восток в местность Мерс. Вот там еле видна памятная пирамида, ее воздвиг Гузпа Великий, который во главе восьми армий напал на Магнатца. Сам Магнатц воздвиг другую пирамиду — видишь ту большую груду на севере? — чтобы покрыть искалеченные трупы нападавших. А вот эту вырубку Магнатц сделал, чтобы холодный ветер проникал в долину. У озера титанические руины на месте дворца Магнатца.

Кугель внимательно осмотрел все это с помощью оптического устройства.

— Да, Магнатц был могучим существом.

— Так утверждает легенда. А теперь последнее. Если Магнатц появится — смехотворное предположение, конечно, — ты должен потянуть этот жезл, он ударит в большой гонг. Наш закон строжайше запрещает ударять в гонг, если не появился Магнатц. Наказание за этот проступок чрезвычайно суровое; в сущности последний Стражник лишился своего поста из-за того, что позвонил в гонг. Нет необходимости говорить, что он был осужден, и после того как цепями его разорвали на клочья, эти останки были брошены в водовороты озера.

— Что за идиот! — заметил Кугель. — К чему отказываться от такого богатства, веселья и хорошей жизни из-за какой-то бессмысленной забавы?

— Мы тоже не понимаем его поступка, — согласился гетман.

Кугель нахмурился.

— Меня этот факт удивляет. Он был молод и поддался глупому случайному порыву?

— Нет, даже этим не объяснишь его поступок. Он был мудрец восьмидесяти лет, шестьдесят из которых служил Стражником на башне.

— Тогда его поведение вообще необъяснимо, — удивленно заметил Кугель.

— Весь Валл чувствует то же самое. — Гетман нервно потер руки. — Я думаю, все необходимое мы обсудили; теперь я тебя покину и оставлю наслаждаться твоими обязанностями.

— Минутку, — сказал Кугель. — Я настаиваю на немедленных усовершенствованиях: ковер, шкаф, подушки, поднос, диван.

— Конечно, — ответил гетман. Он перегнулся через перила, выкрикивая вниз распоряжения. Немедленного ответа не последовало, и гетман возмутился. — Что за задержки! — воскликнул он. — Похоже, мне самому придется этим заняться. — И он начал спускаться по веревочной лестнице.

Кугель крикнул ему вслед:

— Будь добр, пришли сюда мою супругу Марлинку; я кое-чем хочу тут с ней заняться.

— Я ее немедленно отыщу, — через плечо ответил гетман.

Несколько минут спустя заскрипел большой ворот, и крепкая веревка, поддерживавшая конец веревочной лестницы, начала опускаться. Глядя вниз, Кугель увидел приготовленные к подъему подушки. Прочная веревка проскрипела по вороту, и вместо нее появилась всего лишь бечевка, на которой и были подняты подушки. Кугель неодобрительно осмотрел щедрые дары жителей деревни: подушки оказались старые и пыльные, вовсе не того качества, что он ожидал. «Придется приказать заменить их лучшими», — подумал он. Возможно, гетман прислал это старье временно, пока не раздобудут достойные его предметы. Кугель кивнул: очевидно, так оно и есть.

Он осмотрел горизонт. Естественно, Магнатца нигде не видно. Кугель несколько раз развел руки, прошелся взад-вперед и снова посмотрел на площадь, где ожидал увидеть ремесленников, готовящих заказанные им усовершенствования. Но ничего подобного не наблюдалось: жители поселка занимались своими обычными делами, не обращая внимания на сторожевую вышку, словно забыли о ней. Кугель пожал плечами и перевел взгляд на горизонт. Как и раньше, Магнатца он не заметил.

Бросив взгляд на площадь, он нахмурился. Приглядевшись, Кугель понял, что не ошибся: его жена мило щебетала в обществе молодого человека. Для пущей уверенности он направил туда оптическое устройство: женщина действительно была Марлинкой, а молодой человек, нахально сжимающий ей локоть, тот самый охотник, с которым она была помолвлена. Кугель в гневе сжал зубы. Такое недопустимое поведение должно прекратиться! Когда Марлинка появится, он серьезно поговорит об этом.

Когда солнце достигло зенита, веревка дрогнула. Выглянув, Кугель увидел, что ему поднимают обед в корзине, и в предвкушении захлопал в ладоши. Но когда он снял ткань с корзины, его постигло острое разочарование: в ней оказались только полбуханки хлеба, кусок жесткого мяса и бутылка кислого вина. Он откашлялся и крикнул вниз. Никто не обратил на него внимания. Он крикнул громче. Один или два человека с легким любопытством подняли головы, не прерывая своих занятий. Кугель гневно подтянул тонкую веревку и завертел ворот, но лестница так и не появилась. Легкая веревка была устроена в виде петли и могла выдержать вес корзины с пищей, но не более того.

Кугель медленно сел и принялся обдумывать положение. Потом, снова направив оптическое устройство на площадь, стал искать гетмана, который мог бы ему все объяснить.

В тот же день, позднее, когда Кугель случайно перевел объектив на дверь таверны, оттуда, как раз в это время, пошатываясь, вышел гетман, очевидно, изрядно подкрепившийся вином. Кугель громко и повелительно крикнул. Гетман остановился, пошатываясь, повернулся из стороны в сторону, разыскивая источник голоса. Ничего не обнаружив, он в замешательстве покачал головой и двинулся через площадь.

Солнце опускалось к озеру Валл; водовороты превратились в багрово-черные спирали. Прибыл ужин Кугеля: тарелка вареного лука и похлебка. Он равнодушно посмотрел на это, потом подошел к перилам и крикнул вниз:

— Пришлите лестницу! Приближается темнота! В отсутствие света бесполезно караулить Магнатца или кого-нибудь другого!

Как и раньше, на его слова не обратили внимания. Фиркс, по-видимому, осознал ситуацию и несколько раз дернул Кугеля за внутренности.

Ночь прошла беспокойно. Когда последние посетители всей компанией покидали таверну, Кугель крикнул им, протестуя по поводу своего плачевного положения, но мог бы и поберечь дыхание.

Солнце взошло над горами. Завтрак был неплохого качества, но даже близко не соответствовал тому изысканному столу, что обещал Хайлам Вискод, лживый гетман Валла. В гневе Кугель выкрикивал вниз приказы, но на них обращали внимания не больше, чем вчера. Он перевел дыхание: похоже, рассчитывать следует только на себя. Ну и ладно! Зря что ли его прозывают Кугелем Хитроумным? И он начал обдумывать разнообразные способы спуска с башни.

Бечева, на которой поднимают пищу, слишком тонка и непрочна. Если сложить ее вчетверо, она, возможно, и выдержит его вес, но ее длина в сложенном виде позволит спуститься только на четверть расстояния до земли. Одежда и пояс, если их разорвать и связать, дадут еще двадцать футов, но после этого он повиснет в воздухе. На стержне башни не было никакой опоры для ног. Имея соответствующий инструмент, за достаточное время он смог бы вырубить лестницу в стержне башни или даже вообще срубить ее по кусочку, превратить в короткий обрубок, с которого можно спрыгнуть на землю… Этот проект был совершенно невыполним. Кугель в отчаянии опустился на подушки. Все стало ясно. Его одурачили. Он пленник. Как долго предыдущий Стражник находился на своем посту? Шестьдесят лет? Такая перспектива не вызывала радости.

Фиркс, придерживавшийся того же мнения, яростно вонзил свои колючки и когти, прибавив горя Кугелю.

Так проходили дни и ночи. Кугель мрачно и долго размышлял. С огромным отвращением он рассматривал жителей Валла. Иногда он подумывал о том, чтобы зазвонить в большой гонг, как сделал его предшественник, но, вспомнив наказание, сдерживался.

Кугель в подробностях изучил все особенности городка, озера и окружающей местности. По утрам озеро обычно затягивал густой туман, а через два часа его разгонял ветер. Водовороты крутились и стонали, возникая тут и там, а рыбаки Валла отваживались удаляться от берега едва ли на длину лодки. Вскоре Кугель узнал имена всех жителей поселка и выяснил их привычки. Марлинка, его вероломная жена, часто пересекала площадь, но редко взглядывала в его сторону. Кугель запомнил дом, в котором она живет, и постоянно рассматривал его в оптическое устройство. Если она и развлекалась с молодым охотником, то делала это украдкой, и мрачные подозрения Кугеля так и не нашли подтверждения.

Пища становилась все хуже, часто ее забывали поднять. Фиркс все чаще раздражался, и Кугель в ярости расхаживал по куполу. Однажды после захода солнца и особенно мучительного предупреждения со стороны Фиркса Кугель вдруг остановился. Да ведь спуститься с башни совсем просто! Почему же он так долго ждал? Вот так Кугель Хитроумный!

Он разорвал на полосы все, что мог найти в куполе, и сплел веревку в двадцать футов длиной. Теперь надо подождать, пока в поселке все стихнет — еще час или два.

Фиркс снова набросился на него, и Кугель воскликнул:

— Тихо, скорпион, сегодня мы покинем башню! Твои напоминания излишни!

Фиркс прекратил свои демонстрации, и Кугель принялся изучать площадь. Холодная и туманная ночь идеально подходила для его целей. Сегодня жители Валла рано улеглись в постели.

Кугель осторожно поднял веревку, на которой доставляли пищу, сложил ее вдвое, вчетверо, еще раз вдвое и таким образом приготовил канат, выдерживавший его вес. На одном его конце он сделал петлю, а другой прочно прикрепил к вороту. Последний раз взглянув на горизонт, он перебрался через перила и начал спуск. Он спустился до конца каната и сел в петлю, раскачиваясь на высоте четырехсот футов над землей. К одному концу двадцатифутовой веревки он для тяжести привязал свой сапог и после нескольких попыток перебросил его вокруг столба. Кугель притянул себя к опорному столбу башни и с величайшей осторожностью выскользнул из петли. Держась за охватывавшую столб веревку и все время тормозя ногами, он начал медленный спуск на землю. Коснувшись твердой поверхности, он быстро скользнул в тень и надел сапоги. В этот момент распахнулась дверь таверны, и оттуда вывалился пьяный в стельку Хайлам Вискод. Кугель неприятно улыбнулся и последовал за шатающимся гетманом.

Хватило одного удара по голове, чтобы гетман без звука свалился в канаву. Кугель набросился на него и искусными пальцами вытащил ключи. С ловкостью профессионального вора он бесшумно открыл дверь общественного хранилища и тихо, как тень, проскользнул внутрь. Там он до отказа набил свой мешок драгоценностями, монетами, фляжками с бесценными жидкостями, раритетами и тому подобным.

Вернувшись на улицу, Кугель отнес мешок к причалу на берегу озера и спрятал его под сетью. Затем двинулся к дому своей жены Марлинки. Скользя вдоль стены, он нашел открытое окно и, перебравшись через него, оказался в спальне.

Она проснулась оттого, что он сдавил ее горло. Марлинка попыталась крикнуть, но он сжал горло еще сильнее.

— Это я, — прошипел он, — Кугель, твой муж! Вставай и иди за мной! Твой первый же звук будет последним!

Перепуганная девушка повиновалась. По приказу Кугеля она набросила на себя плащ и надела сандалии.

— Куда мы идем? — прошептала она дрожащим голосом.

— Неважно. Выбирайся через окно. И ни звука!

Стоя снаружи, Марлинка бросила испуганный взгляд в сторону башни.

— А кто на страже? Кто охраняет Валл от Магнатца?

— Никто. Башня пуста!

Колени ее задрожали, и девушка без сил опустилась на землю.

— Вставай! — приказал Кугель. — Нам нужно идти!

— Но никто не сторожит, — лепетала она. — Это делает недействительным заклинание, наложенное волшебником, а Магнатц поклялся отомстить, когда вахта кончится!

Кугель грубым рывком поднял девушку на ноги.

— Меня это не касается. Я снимаю с себя ответственность. Разве вы меня не одурачили, чтобы принести в жертву? Где обещанная роскошь? Изысканная пища? А моя супруга — как насчет нее?

Девушка плакала, закрыв лицо руками, а Кугель тащил ее к причалу. Он подтянул рыбацкую лодку, бросил туда мешок с добычей и приказал девушке войти в нее.

Отвязав лодку, он сел за весла и поплыл по озеру. Марлинка впала в еще больший ужас.

— Водовороты затянут нас на дно! Ты окончательно сошел с ума?

— Вовсе нет. Я внимательно изучал водовороты и точно знаю расположение каждого.

Кугель двигался по озеру, считая каждый гребок и глядя на звезды.

— Двести шагов на восток… сто шагов на север… двести шагов снова на восток… пятьдесят шагов на юг…

Кугель греб, а справа и слева от них бушевала вода. Но вот спустился туман, закрыл звезды, и Кугель вынужден был бросить якорь.

— Пока достаточно, — сказал он. — Мы теперь в безопасности, и нам многое нужно решить.

Девушка отпрянула в конец лодки. Кугель пробрался к ней.

— Я твой муж. Разве ты не рада, что мы, наконец, одни? Конечно, комната в гостинице была бы гораздо удобнее, но эта лодка тоже подойдет.

— Нет, — плакал она. — Не трогай меня. Церемония делалась не всерьез, это только уловка, чтобы заманить тебя в башню.

— На шестьдесят лет, пока я в отчаянии не зазвоню в гонг?

— Это не моя вина! Я виновата только в шутке! Но что станет с Баллом? Никто не сторожит, и заклинание разрушено!

— Тем хуже для бесчестных жителей Валла! Они потеряли свои сокровища, свою самую красивую девушку, а когда рассветет, на них набросится Магнатц.

Марлинка отчаянно крикнула, но ее крик заглох в тумане.

— Никогда не произноси этого проклятого имени!

— А почему бы и нет? Я буду громко выкрикивать его. Я сообщу Магнатцу, что действие заклинания кончилось, что он может идти на Валл и отомстить!

— Нет, не нужно!

— Тогда веди себя так, как нужно мне.

Плача, девушка повиновалась, и вскоре тусклый красный свет, пробившись сквозь туман, свидетельствовал о наступлении дня. Кугель встал, но туман по-прежнему не позволял видеть берега.

Прошел еще час; поднялось солнце. Скоро жители Валла обнаружат исчезновение Стражника и поднимут тревогу. Кугель рассмеялся. Ветерок разредил туман, открыв ориентиры, которые он запомнил. Он прошел на корму и стал поднимать якорь, но, к его раздражению, якорь застрял.

Он начал дергать, и цепь слегка подалась. Кугель потянул изо всех сил. Снизу поднялся огромный пузырь.

— Водоворот! — в ужасе закричала Марлинка.

— Здесь нет никакого водоворота, — тяжело дыша, ответил Кугель и снова дернул. Цепь ослабла, и Кугель потянул за нее. Глядя вниз, он вдруг увидел огромное бледное лицо, в ноздре которого застрял якорь. И в этот миг глаза открылись.

Кугель бросил цепь, схватился за весла и лихорадочно начал грести к южному берегу.

Из воды поднялась рука размером в дом, ощупывая воздух. Марлинка истошно завопила. Вода поднялась гребнем, лодку подбросило и как щепку понесло к берегу. Магнатц поднялся со дна и сел в центре озера.

Из поселка послышались отчаянные звуки гонга.

Магнатц привстал на колени. Вода и грязь мутными потоками стекали с его огромного тела. Якорь, пронзивший ноздрю, все еще торчал из нее, из раны лилась густая темная жидкость. Он поднял огромную руку и хлопнул по воде. Волна поглотила лодку. Кугель, девушка и мешок с сокровищами оказались в глубинах озера.

Кугель с трудом вынырнул на поверхность. Магнатц встал на ноги и смотрел в сторону Валла.

Кугель поплыл к берегу и, пошатываясь, полуживой выбрался на твердую почву. Марлинка утонула, так же как и сокровища деревни. А Магнатц медленно побрел по озеру к Валлу.

Кугель не стал ждать, что случится дальше. Он повернулся и изо всех сил побежал в горы.

4. Волшебник Фарезм

Горы остались позади; темные ущелья, провалы, каменные вершины — все это превратилось в темную полосу на севере. Некоторое время Кугель брел по краю местности, состоящей из невысоких круглых холмов, напоминавших по цвету и текстуре старое дерево. По периметру эти холмики обрамляли рощицы сине-черных деревьев. Потом он наткнулся на еле заметную тропу, которая долгими изгибами и пологими спусками уходила на юг и вывела его, наконец, на обширную мрачную равнину. В полумиле справа вздымалась линия высоких утесов, которые сразу привлекли его внимание, вызвав болезненное deja vu. — Кугель уставился на них в недоумении. Когда-то в прошлом он определенно видел эти утесы. Но как? Когда? Память не давала ответа.

Он уселся передохнуть на поросший лишайниками камень, но Фрике испытывал нетерпение и стимулировал человека очередным болезненным спазмом. Кугель вскочил на ноги, стеная от усталости, и потряс кулаком в южную сторону — предполагаемое направление, в котором находился Альмери.

— Юкоуну, Юкоуну! Если я смогу отплатить тебе хотя бы за десятую часть моих страданий, мир сочтет меня слишком жестоким!

Он пошел по тропе вдоль утесов, вызвавших у него такое острое и в то же время смутное воспоминание. Заполняя три четверти горизонта, внизу расстилалась равнина, расцвеченная такими же красками, как и поросший лишайником камень, только что покинутый Кугелем. Черные полосы лесистой местности сменялись серой крошкой — ущельями, заполненными обломками скал; неразличимые пятна серо-зеленого, серо-коричневого цветов дополнял свинцовый блеск двух больших рек, исчезающий в дымке у горизонта.

После короткого отдыха суставы Кугеля почему-то еще больше онемели. Он сильно хромал, а сумка нещадно натирала бок. Голод, рвущий желудок, становился угнетающим. Еще одна зарубка против Юкоуну! Правда, Смеющийся Волшебник снабдил его амулетом, превращающим обычно несъедобнее вещества — стекло, дерево, рог, волосы, перегной и подобную дрянь в съедобную пасту. К несчастью — или в этом тоже проявлялся саркастический юмор Юкоуну, — паста сохраняла вкус исходного вещества, и за время перехода через горы лучшее, что попробовал Кугель, были некоторые съедобные растения и орехи. Был случай, когда за неимением лучшего ему даже пришлось довольствоваться отбросами, обнаруженными в пещере бородатого фавна. Кугель ел как можно меньше; его длинное стройное тело стало совсем худым и изможденным; скулы торчали, как жабры; черные брови, некогда изгибавшиеся так весело, теперь лежали уныло и безжизненно. Да, Юкоуну придется ответить за многое! И Кугель по дороге занимал свою голову тем, что обдумывал, какой именно должна быть его месть, если он когда-нибудь найдет обратный путь в Альмери.

Тропа свернула вниз на плоскую каменистую равнину, где ветер вырезал тысячи гротескных фигур. Осматривая их, Кугель подумал, что они уж слишком правильно расположены. Он остановился и задумчиво потер свой длинный подбородок. Неуловимый рисунок воспринимался с большим трудом, — Кугель даже подумал, не порождение ли это его собственного уставшего мозга. Подойдя поближе, он рассмотрел более мелкие детали: изгибы, шпили, завитки, диски, седловины, неправильные, скрученные и согнутые сферы, веретена, копьевидные выступы — сложнейшая, трудоемкая и замысловатая система изображений, которую вряд ли можно отнести к случайной игре стихий. Кугель озадаченно нахмурился — трудно понять, зачем кто-то затеял такое грандиозное предприятие.

Он пошел дальше и вскоре услышал голоса и перезвон инструментов. Он застыл на месте и осторожно прислушался. Потом снова пошел вперед и увидел группу примерно в пятьдесят человек, которые сильно разнились ростом: от трехдюймовых крошек до более чем двенадцатифутовых верзил. Кугель осторожно приблизился, но рабочие, бросив на него один взгляд, больше не обращали внимания, продолжая рубить, тесать, скрести, царапать, шлифовать, зондировать и полировать скалы с величайшей тщательностью.

Кугель несколько минут наблюдал за ними, потом подошел к стоявшему на помосте мастеру-надсмотрщику, человеку ростом в три фута, который, сверяясь с расстеленным перед ним чертежом, оценивал проделанную работу при помощи какого-то сложного приспособления. Казалось, он одновременно видит все, что происходит вокруг, и во все успевает вмешаться: выкрикнуть инструкции, выбранить лентяев, вовремя предостеречь от ошибки, проинструктировать новичков, как использовать инструменты. Чтобы подчеркивать свои замечания, он пользовался невероятным указательным пальцем, который вытягивался на тридцать футов, чтобы постучать по поверхности скалы или быстро начертить диаграмму, и так же быстро укорачивался до первоначальных размеров.

Мастер сделал один-два шага назад, на время удовлетворенный ходом работ. Кугель воспользовался удобным моментом и обратился к нему:

— Что за замысловатую работу вы выполняете?

— Нашу работу ты видишь, — пронзительным голосом ответил мастер. — Из скалы мы высекаем фигуры в соответствии с требованиями Мага Фарезма… Эй! Эй! — крик был адресован человеку фута на три выше Кугеля, который бил по скале заостренной кувалдой. — Ты слишком самоуверен! — Палец выбросился вперед. — Осторожней с этой щелью; смотри: тут скала легко раскалывается. Сюда наносишь удар шестой интенсивности по вертикали с полусжатием; а в этот пункт удар четвертой интенсивности на уровне паха; потом воспользуйся лентой четвертного размера и устрани поворот.

Работа снова пошла правильно, и десятник принялся изучать свой чертеж, с неудовольствием качая головой.

— Слишком медленно! Ремесленники работают, будто под действием наркотиков, и проявляют упрямую глупость. Только вчера Дадио Фессадил, вон тот, ростом в три фута и с зеленым платком на шее, использовал девятнадцатиразмерный замораживатель, чтобы сделать маленькую ямку в обращенном квартофойле.

Кугель удивленно покачал головой: он не мог себе представить такую вопиющую небрежность. И спросил:

— Но зачем нужны эти необыкновенные работы в скалах?

— Не могу сказать, — ответил мастер. — Работа ведется уже триста восемнадцать лет, но за все это время Фарезм ни разу не объяснял ее причины. Но причины должны быть очень важные, потому что он производит ежедневный осмотр и тут же замечает все ошибки. — Тут он повернулся, чтобы подсказать что-то человеку ростом по колено Кугелю, который проявил неуверенность при высечении завитка в спирали. Десятник, сверившись с чертежом, решил вопрос, потом снова повернулся к Кугелю, глядя на него откровенно оценивающе.

— Похоже, ты проницателен и искусен, хочешь поработать? Нам не хватает нескольких работников в категории пол-локтя, или, если ты предпочитаешь более тонкую работу, мы могли бы тебя использовать как подмастерье каменщика семнадцати локтей. Твой рост годится и для того, и для другого, и перед тобой большие возможности для продвижения. Я сам, как видишь, четырех локтей. За год я достиг положения отбойщика, через три года — формовщика, помощника главного каменщика за десять, и служу главным каменщиком уже девятнадцать лет. Мой предшественник был двух локтей, а главный каменщик перед ним — десяти. — И он начал перечислять преимущества работы, которые включают пропитание, жилище, выбор наркотиков, услуги нимфариума с нимфами, плату, начиная с десяти терций в день, различные другие привилегии, включая исполнение самим Фарезмом предсказаний и изгнания злых духов. — Вдобавок Фарезм содержит консерваторию, где каждый может обогатить свой интеллект. Я сам прохожу курс идентификации насекомых, изучаю геральдику королей Старого Гомаза, хоровое пение, практическую каталепсию и ортодоксальную доктрину. Нигде тебе не найти более щедрого хозяина, чем волшебник Фарезм!

Кугель сдержал улыбку при виде энтузиазма главного каменщика; но в его животе продолжалось голодное урчание, и он не стал сразу отвергать предложение.

— Я никогда не думал о такой карьере, — сказал он. — Ты перечислил привилегии, о которых я и не слыхал.

— Верно; о них вообще мало известно.

— Я не могу сразу сказать да или нет. Это такое решение, которое нужно предварительно всесторонне обдумать.

Главный каменщик глубокомысленно и одобрительно кивнул.

— Мы одобряем взвешенность в решениях наших рабочих: ведь любой неосторожный удар может вызвать самые губительные последствия. Чтобы исправить неточность размером в ширину пальца, приходится убирать целый блок, на его место ставить новый и все начинать заново. И до того времени, пока не будет достигнуто прежнее состояние, все наказываются лишением услуг нимфариума. Поэтому мы не хотим набирать неблагоразумных или несдержанных новичков.

Фиркс, внезапно осознавший задуманную Кугелем задержку, возразил самым болезненным образом. Схватившись за живот, Кугель отошел в сторону и, пока главный каменщик недоуменно смотрел на него, жарко заспорил с Фирксом.

— Я не могу дальше идти без пропитания. — В ответ Фиркс еще раз вцепился когтями. — Невозможно! — воскликнул Кугель. — Амулет Юкоуну должен теоретически накормить, но я больше такое питание выносить не могу, меня просто выворачивает! Помни, если я упаду мертвым, ты никогда не вернешься в чан Юкоуну к своему другу!

Фиркс признал справедливость этих доводов и неохотно успокоился. Кугель вернулся к помосту; тем временем главный каменщик отвлекся из-за открытия большого турмалина, мешавшего проведению сложной спирали. В конце концов Кугель сумел привлечь его внимание.

— Пока я буду взвешивать предложение работы и противоречащие друг другу преимущества увеличения или уменьшения, мне понадобится постель, на которой можно отдохнуть. И я хотел бы испробовать вашу пищу и описанные тобой привилегии в течение одного-двух дней.

— Твое благоразумие похвально, — объявил главный каменщик, одобрительно поглядывая на Кугеля. — Нынешнее поколение торопится и совершает действия, о которых потом жалеет. Не так было в дни моей юности, когда преобладали воздержанность и осторожность. Я распоряжусь, чтобы тебя поселили, и ты сам сможешь убедиться в истинности всех моих слов. Фарезм строг, но справедлив, и только тот, кто неосторожно рубит скалу, может на него пожаловаться. Но смотри: вот и сам волшебник Фарезм идет на свой ежедневный осмотр!

На тропе показалась величественная фигура человека в необъятных белых одеждах. Его ласковое лицо было обрамлено белыми волосами, напоминавшими пух, а обращенные вверх глаза, говорили, что он поглощен невыразимо сложными рассуждениями. Его руки были спокойно сложены на груди, а двигался он, не переставляя ноги. Рабочие почтительно его приветствовали, сняв головные уборы и кланяясь, а Фарезм отвечал им степенным наклоном головы. Увидев Кугеля, он остановился, быстро осмотрел законченную к этому времени работу, потом неторопливо заскользил к помосту.

— Сегодня все точно, — сказал он главному каменщику. — Мне кажется, полировка на нижней стороне эпи-проекции 56–16 не очень ровная, и я заметил маленький скол во вторичном поясе девятнадцатого шпиля. Но ни одно из этих нарушений не кажется серьезным, и никаких дисциплинарных акций не последует.

— Неисправности будут устранены, неосторожные рабочие наказаны! — в гневе и страсти воскликнул главный каменщик. — А теперь я хочу представить возможного новобранца. Он утверждает, что не обладает опытом такой работы и хотел бы подумать, прежде чем присоединиться к нам. Если он даст согласие, я думаю, начнет с обычного периода сбора осколков, прежде чем ему поручат заточку инструмента и предварительные раскопки.

— Да, это соответствовало бы нашей обычной практике. Однако… — Фарезм без всяких усилий скользнул вперед, взял левую руку Кугеля и произвел быстрое гадание по кончикам пальцев. Его ласковое выражение стало серьезным. — Я вижу противоречия четырех видов. И мне ясно, что твои способности лучше проявлять не в работе с камнем. Советую тебе поискать другое, более соответствующее твоему характеру занятие.

— Прекрасно сказано! — воскликнул главный каменщик. — Волшебник Фарезм демонстрирует свой непогрешимый альтруизм! И я соответственно беру назад свое предложение работы! Поэтому тебе незачем обдумывать мое предложение, больше нет смысла проверять постель и пищу, и ты можешь не тратить своего драгоценного времени.

У Кугеля вытянулось лицо.

— Такое беглое предсказание может оказаться неточным.

Главный каменщик вытянул вверх на тридцать футов указательный палец, чтобы выразить свой гневный протест, но Фарезм спокойно кивнул.

— Совершенно верно. И я с радостью выполню более Полное предсказание, хотя для этого потребуется от шести до восьми часов.

— Так долго? — удивленно спросил Кугель.

— Это только минимум. Прежде всего, тебе нужно будет с головы до ног обмазаться внутренностями только что убитых сов, потом принять ванну с добавлением некоторых органических веществ. Разумеется, я должен буду прижечь мизинец на твоей левой ноге и значительно расширить твой нос, чтобы туда смог пролезть жук-исследователь, который должен будет изучить входы и выходы в твои чувствительные органы. Пойдем в мою предсказательную и там совершим все необходимое.

Кугель потянул себя за подбородок, вправо, влево. Наконец он сказал:

— Я осторожный человек и должен подумать над необходимостью такого предсказания; поэтому мне потребуется несколько дней спокойной рассудительной сонливости. Ваш поселок и находящийся в нем нимфариум, как мне кажется, дают для этого все возможности; поэтому…

Фарезм снисходительно покачал головой.

— Осторожность, как и другие добродетели, может быть доведена до абсурда. Предсказание должно начаться немедленно.

Кугель пытался спорить и дальше, но Фарезм не уступал и вскоре уплыл по тропе.

Кугель мрачно отошел к скале, обдумывая возможные уловки. Солнце подходило к зениту, и рабочие начали обсуждать предстоящий обед. Наконец главный каменщик дал сигнал; все положили инструменты и собрались вокруг повозки, в которой привезли еду.

Кугель весело сказал, что с удовольствием присоединится к еде, но главный каменщик не желал об этом и слышать.

— Как и во всех прочих делах Фарезма, должна соблюдаться абсолютная точность. Немыслимое несоответствие, чтобы сорок четыре человека ели пищу, предназначенную для сорока трех.

Кугель не нашелся, что ответить, и молча сидел, пока рабочие поедали мясной пирог, сыр и соленую рыбу. Никто не обращал на него внимания, кроме одного, ростом в четверть элла, чье великодушие намного превосходило рост, и который хотел отдать Кугелю часть своей пищи. Кугель ответил, что он совсем не голоден, и, встав, отправился бродить среди работ, надеясь найти где-нибудь забытый запас пищи.

Он бродил там и тут, но сборщики осколков убрали все до последней крошки. С неутоленным голодом Кугель добрался до центра работ и тут на резном диске увидел очень необычное существо: желатиновый шар, в котором сверкали разноцветные частицы. От шара отходило множество прозрачных щупальцев, которые к концу сужались и как бы исчезали. Кугель нагнулся, осматривая существо, которое пульсировало в медленном внутреннем ритме. Он потрогал его пальцем, и от места прикосновения побежали яркие искорки. Интересно: существо с уникальными свойствами!

Достав из одежды булавку, он кольнул в щупальце, вызвав вспышку раздраженного свечения, а в шаре еще быстрее забегали золотые искорки. Сильно заинтересованный, Кугель придвинулся и занялся экспериментами, тыкая иголкой там и тут, и с удовольствием следя за гневными вспышками.

Ему в голову пришла новая мысль. Существо было похоже одновременно на кишечнополостное и иглокожее. Какая-нибудь мутация? Моллюск, лишившийся раковины? Самое главное: съедобно ли оно?

Кугель достал свой амулет и приложил к центральному шару и по очереди ко всем щупальцам. Звонка не было: существо не ядовито. Он раскрыл нож и попытался отрезать одно из щупальцев, но оно оказалось слишком упругим и ножу не поддавалось. Поблизости находилась жаровня, на которой рабочие калили и заостряли свои инструменты. Кугель поднял существо за два щупальца, отнес к жаровне и, подвесив над огнем, тщательно поджарил. Когда он решил, что обед готов, Кугель попытался его съесть. После нескольких неудачных попыток он затолкал существо в горло, обнаружив при этом, что оно безвкусно и совсем не питательно.

Резчики возвращались к работе. После многозначительного взгляда главного каменщика Кугель двинулся дальше по тропе.

Жилище волшебника Фарезма находилось поблизости — низкое длинное здание из расплавленного камня, покрытое восемью странной формы куполами из меди, слюды и яркого синего стекла. Сам Фарезм сидел перед своим домом, со спокойным великодушием глядя на долину. Увидев Кугеля, он поднял руку в приветствии.

— Желаю тебе приятного пути и успеха во всех делах.

— Естественно, я ценю пожелание, — с горечью ответил Кугель. — Но ты мог бы оказать мне большую услугу, предложив хотя бы пообедать.

Фарезм сохранял спокойное благодушие.

— Это было бы неправильное альтруистическое действие. Преувеличенное великодушие развращает реципиента и сводит на нет его собственные усилия.

Кугель горько рассмеялся.

— Я человек железных принципов и не жалуюсь, хотя вынужден был из-за отсутствия продовольствия пообедать жестким прозрачным насекомым, которое нашел в центре работ.

Фарезм развернулся и с неожиданным напряжением посмотрел на него.

— Ты говоришь, большое прозрачное насекомое?

— Насекомое, эпифит, моллюск — кто знает? Никогда такого не видел, и вкус у него, даже после того, как я его поджарил на жаровне, был незнакомый.

— Опиши существо в подробностях.

Удивленный строгостью Фарезма, Кугель повиновался.

Фарезм взлетел в воздух на семь футов и с яростью взглянул на Кугеля. Он заговорил низким хриплым голосом:

— Оно вот таких и таких размеров. — Он указал руками. — Прозрачное, похожее на желатин, но со множеством золотых искорок. Искорки движутся и пульсируют, когда существо встревожено. Щупальца к концу становятся полупрозрачными и, кажется, не заканчиваются, а просто исчезают. Переварить это существо нелегко.

Фарезм схватился за голову, впился пальцами в желтоватый пушок волос. Закатил глаза и испустил трагический вопль.

— Ах! Пятьсот лет я трудился, чтобы приманить это существо, отчаивался, сомневался, размышлял ночи напролет, но никогда не отказывался от надежды, что мои вычисления правильны и расчеты убедительны. И вот когда оно, наконец, появилось, ты используешь его, чтобы насытить свой аппетит!

Кугель, испуганный гневом Фарезма, заявил об отсутствии злых умыслов. Смягчить Фарезма не удалось. Он провозгласил, что Кугель вторгся в чужие владения, и потому не может утверждать, что злых намерений не было.

— Само твое существование приносит вред, и я сразу это заметил. Но моя доброта привела к попустительству, теперь я считаю это серьезной ошибкой.

— В таком случае, — с достоинством заявил Кугель, — я немедленно удаляюсь. Желаю тебе удачи в оставшуюся часть дня, а засим — прощай.

— Не так быстро, — холодным голосом возразил Фарезм. — Нарушено равновесие; причиненное зло требует противопоставить ему соответствующее действие и восстановить Закон Равновесия. Серьезность твоего проступка я могу объяснить так: если бы я раздробил тебя на мельчайшие частицы, искуплена была бы только одна десятимиллионная часть вреда. Необходимо более строгое наказание.

Кугель с большой тревогой заговорил:

— Я понимаю, что совершил проступок с серьезными последствиями, но вспомни: мое участие в этом чисто случайное. Я категорически заявляю, во-первых, о своем полном незнании, во-вторых, об отсутствии преступных целей и, в-третьих, приношу свои глубочайшие извинения. А сейчас, поскольку мне предстоит пройти многие лиги, я…

Фарезм сделал категорический жест. Кугель замолчал. Фарезм глубоко вздохнул.

— Ты не можешь даже представить, какое бедствие принес мне. Я объясню, чтобы тебя не удивили ожидающие строгости. Как я уже упоминал, появление этого существа — кульминация моих огромных усилий. Я определил его природу, изучив сорок две тысячи книг, написанных шифрованным языком, — на это потребовалось сто лет. Вторую сотню лет я готовил точный чертеж рисунка, который привлечет его, и описывал все необходимые приготовления. Потом я нанял каменщиков и в течение трехсот лет готовил свой рисунок. Поскольку подобное включает подобное, все вариации и интерсекции создают супраполяцию всех пространств, включая все промежутки и интервалы в криптохорроидный виток, совместно существующий в потенциации субубитального спуска. Сегодня произошла концентрация; «существо», как ты его называешь, проявилось; и ты в своей идиотской злобе пожрал его.

Кугель с ноткой высокомерия заметил, что «идиотская злоба», упомянутая рассерженным Магом, была обыкновенным голодом.

— Но что такого необыкновенного в этом существе? В сети любого рыбака можно найти множество еще более уродливых.

Фарезм выпрямился во весь свой рост, посмотрел на Кугеля сверху вниз.

— «Существо», — сказал он резким голосом, — есть ВСЕОБЩНОСТЬ. Центральный шар — это все пространство, видимое снаружи. Щупальца — это вихри, ведущие во все эпохи, и невозможно представить себе, какое ужасное действие ты совершил, когда трогал и пробовал, жарил и пожирал его.

— Но ведь я его переварю, — сказал Кугель. — И все эти разнообразные элементы пространства, времени и действительности сохранят свою сущность, пройдя через мой пищеварительный тракт.

— Ба! Это глупая мысль! Достаточно сказать, что ты причинил вред и создал серьезное напряжение в онтологической ткани. Тебе придется восстанавливать равновесие.

Кугель поднял руки.

— Но, может, произошла ошибка? Может, это «существо» всего лишь псевдоВСЕОБЩНОСТЬ? И нельзя ли еще раз привлечь это «существо»?

— Первые две теории непригодны. Что касается последней, должен признать, что в моем мозгу формируется мысль о некоем отчаянном средстве. — Фарезм сделал жест, и ноги Кугеля приросли к земле. — Я отправляюсь в предсказательскую, чтобы подумать обо всех последствиях этого ужасного происшествия. В свое время я вернусь.

— К этому времени я совсем ослабну от голода, — раздраженно сказал Кугель. — В сущности, корка хлеба и кусок сыра, которые я просил, предотвратили бы все эти неприятности, за которые меня теперь упрекают.

— Молчать! — прогремел Фарезм. — Не забудь, я еще должен решить вопрос о твоем наказании. Верх бесстыдства и безрассудности — укорять человека, который изо всех сил старается сохранить здравомыслие и спокойствие!

— Позволь мне сказать пару слов! — ответил Кугель. — Если, вернувшись после гадания, ты найдешь меня мертвым, стоит ли зря тратить время на обдумывание наказания?

— Оживление — это нетрудная задача, — сказал Фарезм. — Множество смертей в различных обстоятельствах от разнообразных причин, возможно, в какой-то степени соответствуют степени твоей вины и могут послужить наказанием. — Он двинулся было к предсказательской, но потом повернулся и сделал нетерпеливый жест. — Идем: проще накормить тебя, чем возвращаться за тобой на дорогу.

Ноги Кугеля снова стали свободны, и он прошел вслед за Фарезмом через широкую арку в предсказательскую. В большой комнате со скошенными стенами, освещенной трехцветными многогранниками, Кугель проглотил пищу, появившуюся перед ним по приказу Фарезма. Тем временем сам Фарезм уединился в своем кабинете и занялся процессом предсказания. Время шло, Кугель становился все беспокойнее, трижды он подходил к кабинету. И каждый раз его останавливало появление привидения: вначале в форме кровожадного зверя, затем в виде зигзагообразной молнии энергии и, наконец, в виде двух десятков блестящих пурпурных ос.

Обескураженный Кугель вернулся к скамье, оперся локтями на длинные ноги, положил голову на руки и стал ждать.

Наконец появился Фарезм в мятой одежде, желтый пушок на его голове встал дыбом и превратился в мешанину маленьких иголочек. Кугель медленно поднялся на ноги.

— Я установил местонахождение ВСЕОБЩНОСТИ, — сказал Фарезм, и голос его звучал, как удары большого гонга. — Освободившись из твоего живота, она, в негодовании, отпрыгнула на миллион лет в прошлое.

Кугель печально покачал головой.

— Позволь выразить свое сочувствие и дать совет: никогда не отчаивайся! Возможно, «существо» еще появится здесь.

— Перестань болтать! ВСЕОБЩНОСТЬ необходимо вернуть. Идем!

Кугель неохотно последовал за Фарезмом в маленькую комнатку, облицованную синей плиткой и накрытую куполом из голубого и оранжевого стекла. Фарезм указал на черный диск в центре комнаты.

— Становись туда!

Кугель мрачно повиновался.

— В некотором смысле я чувствую, что…

— Молчать! — Фарезм вышел вперед. — Видишь этот предмет? — Он указал на белый шар размером в два кулака, на котором было вырезано огромное количество мелких деталей непонятного назначения. — Это исходный рисунок, повторенный в моей гигантской работе. Он выражает символическое значение НИЧТО, к которому по необходимости стремится ВСЕОБЩНОСТЬ, в соответствии со Вторым законом криптохорроидного родства Кратинжа, с которым ты, вероятно, знаком.

— Даже не слыхал, — ответил Кугель. — Но могу ли я узнать твои намерения?

Губы Фарезма сложились в холодную улыбку.

— Я собираюсь произнести одно из самых мощных заклинаний. Это заклинание настолько нестабильно, мощно и связано с непредсказуемыми последствиями, что Фандаал, верховный волшебник Великого Мотолама, запретил его использование. Если я с ним справлюсь, ты будешь перенесен на миллион лет в прошлое. И там будешь жить, пока не выполнишь свою миссию. Потом сможешь вернуться.

Кугель быстро сошел с черного диска.

— Я для такого дела не подхожу. Горячо советую использовать для этой миссии кого-нибудь другого!

Фарезм не обратил внимания на его слова.

— Миссия, естественно, заключается в том, чтобы привести этот шар в контакт со ВСЕОБЩНОСТЬЮ. — Он достал клубок спутанного серого вещества. — Чтобы облегчить поиск, даю тебе этот инструмент. Он соотносит все существующие в мире слова с известной тебе системой значений. — Фарезм сунул комок в ухо Кугелю, и тот сейчас же присоединился к слуховым нервным окончаниям. — Теперь, — сказал Фарезм, — послушав незнакомый язык в течение трех минут, ты сможешь свободно им пользоваться. И еще один предмет, повышающий шансы на успех, — вот это кольцо. Видишь его камень: когда ты окажешься на расстоянии лиги от ВСЕОБЩНОСТИ, огонек в камне будет указателем пути. Ясно?

Кугель неохотно, кивнул.

— Нужно подумать еще об одном. Предположим, твои вычисления неверны и ВСЕОБЩНОСТЬ вернулась в прошлое только на девятьсот тысяч лет. Что тогда? Я должен окончить жизнь в этом предположительно варварском времени?

Фарезм недовольно нахмурился.

— Это предполагает ошибку в десять процентов. Моя система редко допускает ошибку больше одного процента.

Кугель начал подсчитывать, но Фарезм указал на черный диск.

— Назад! И не двигайся во избежание худшего!

Кугель, вспотевший, на дрожащих ногах, вернулся в указанное место.

Фарезм отошел в конец комнаты, где вступил внутрь кольца, свернутого из золотой трубки, кольцо тут же поднялось и спиралью охватило все его тело. Со стола он взял четыре черных диска и начал ловко жонглировать ими с такой фантастической скоростью, что они расплывались в глазах Кугеля и сливались в одно неясное пятно. Наконец Фарезм отбросил диски в сторону. Они повисли в воздухе, и, вращаясь, постепенно приближались к Кугелю.

Потом Фарезм достал белую трубку, прижал ее к губам и произнес заклинание. Трубка раздулась и превратилась в огромный шар. Фарезм закрыл ее конец и, произнося громогласное заклинание, бросил ее на вращающиеся диски. Все взорвалось. Кугеля подхватило, понесло одновременно в разных направлениях, в то же время его продолжало сжимать со всех сторон — толчок в противоположном направлении, эквивалентный давлению в миллион лет. И среди ослепительных вспышек и искаженных изображений Кугель потерял сознание.

Кугель проснулся в оранжево-золотом сиянии солнечного света — такого яркого солнца он раньше никогда не знал. Он лежал на спине, глядя в теплое голубое небо, более светлое и мягкое, чем небо цвета индиго, которое он знал в собственном времени.

Он пошевелил руками и ногами и, не обнаружив никаких повреждений, сначала сел, а потом медленно встал на ноги, мигая от непривычно яркого света.

Топография изменилась совсем немного. Горы на севере казались выше и круче, и Кугель не смог увидеть путь, по которому пришел (точнее, по которому придет). На месте приманки Фарезма росли деревья с легкой пушистой светло-зеленой листвой, на их ветвях висели гроздья красных ягод. Долина была такой же, но реки текли по другим руслам и в удалении видны были три больших города. От долины поднимался незнакомый терпкий запах, смешанный с запахами плесени и затхлости, и Кугелю показалось, что в воздухе висит какая-то печаль; в сущности, он решил, что слышит музыку — медлительную грустную мелодию, такую печальную, что на глаза наворачивались слезы. Он поискал источник этих звуков, но мелодия уже затихла, растворилась в воздухе, и только когда он перестал прислушиваться, вернулась снова.

Впервые Кугель взглянул на утесы, вздымавшиеся на западе, и на этот раз ощущение deja-vu стало еще сильнее. Кугель удивленно подергал себя за подбородок. Через миллион лет он вторично увидит эти утесы, значит, сейчас он их видит в первый раз. Но это также и второй раз, потому что он хорошо помнит предыдущую встречу с холмами. С другой стороны, нельзя нарушать логику времени, и в соответствии с этой логикой все-таки нынешний взгляд на утесы — первый. Парадокс, подумал Кугель, трудная задача! Но что за событие вызывало это странное пронизывающее чувство, которое он ощутил в обоих случаях?

…Кугель перестал обдумывать эту тему как не сулящую никакой выгоды и уже начал поворачиваться, когда его взгляд уловил какое-то движение. Он снова взглянул на утесы, и воздух вдруг заполнился уже слышанной им музыкой — музыкой боли и экзальтированного отчаяния. Кугель смотрел в удивлении. Большое крылатое существо в белом пролетело в воздухе над краем утесов. Его огромные крылья были длинными, с ребрами из черного хитина, соединенными серой перепонкой. Кугель в благоговейном страхе следил, как оно влетело в пещеру, расположенную у вершины одного из самых больших утесов.

Прозвенел гонг; Кугель не смог определить направления, откуда шел звук. Резонанс заставил воздух содрогнуться, а когда последние обертоны стихли, неслышная музыка снова стала почти ощутимой. Из долины появилось еще одно крылатое существо, оно несло человека, возраст и пол которого Кугель не смог определить на расстоянии. Существо повисло над утесами и выпустило свою ношу. Кугелю показалось, что он слышит слабый крик, музыка звучала печально, величественно, благородно. Тело, казалось, очень долго падало с большой высоты и, наконец, ударилось о землю у основания холмов. Крылатое существо, выронив человека, скользнуло на утес, сложило крылья и вытянулось, как часовой, глядя на долину.

Кугель быстро спрятался за скалой. Заметили ли его? Он не знал. Глубоко вздохнул. Этот печальный золотой мир прошлого ему не нравится. Чем скорее он отсюда уберется, тем лучше. Он осмотрел кольцо, которым снабдил его Фарезм, но камень был тусклым, как стекло, никакие искорки не указывали направление к ВСЕОБЩНОСТИ. Этого Кугель и боялся. Фарезм ошибся в своих расчетах, и Кугель никогда не сможет вернуться в свое время.

Звук хлопающих крыльев заставил его опять взглянуть в небо. Он отскочил назад и прижался в укрытии за скалой. Печальная музыка удалилась, крылатое существо пролетело на фоне солнца и бросило новую жертву к подножию утесов. Затем с хлопаньем крыльев приземлилось на выступе и вошло в пещеру. Кугель встал и, пригнувшись, побежал по тропе в янтарных сумерках.

Тропа вскоре привела в небольшую рощу, и здесь Кугель остановился, чтобы перевести дыхание. Дальше он продолжил путь осторожнее. Он пересек полосу обработанной земли, на которой стояла пустая хижина. Кугель хотел использовать ее в качестве убежища на ночь, но ему показалось, что изнутри на него смотрит какая-то черная фигура, и он прошел мимо.

Тропа уводила от утесов, через холмистую равнину, и как раз перед наступлением темноты Кугель подошел к деревне на берегу пруда.

Приближался он с большой опаской, но опрятность улиц и признаки хорошего ведения хозяйства подбодрили его. В парке у пруда стоял павильон, вероятно, предназначенный для представлений, даваемых музыкантами, мимами и декламаторами. Парк окружали аккуратные маленькие дома с высокими фронтонами, увенчанными декоративными гребнями. На противоположной стороне пруда находилось большое здание с красивым фасадом, выложенным эмалированными красными, желтыми и синими пластинками. Крыша здания представляла собой три высоких гребня. Центральный, самый высокий, конек поддерживал панель со сложным резным изображением, а на боковых были установлены многочисленные сферические фонари голубого цвета. Широкий навес перед зданием укрывал столики и скамьи на открытом воздухе. Все это освещалось красными и желтыми фонарями в форме шаров. За столиками отдыхали жители поселка. Старшие курили, пили вино, а юноши и девушки исполняли эксцентрический танец с высоким подбрасыванием ног под музыку труб и концертино.

Приободрившись мирным спокойствием этой сцены, Кугель подошел к навесу. Жители деревни относились к типу людей, никогда раньше не виденному Кугелем: сравнительно невысокие, с большими головами и длинными беспокойными руками. Кожа их была сочного оранжевого цвета, глаза и зубы черные, волосы, тоже черные, свисали у мужчин вокруг лиц, оканчиваясь голубыми нитями бусин, а у женщин были закручены вокруг колец и крючков, в результате чего получались немыслимо сложные прически. Тяжелые челюсти поддерживали широкие плоские скулы, а длинные раскосые глаза, внешние края которых были опущены, смешно выкачены. Длинные носы и уши легко шевелились, отчего лица этих людей становились очень живыми и подвижными. Мужчины были одеты в черные камзолы и коричневые плащи, а замысловатый головной убор представлял собой широкий диск, черный цилиндр и еще один диск меньшего размера, окруженный позолоченным шаром. Одежда женщин тоже не отличалась богатством красок. Они носили черные брюки, коричневые блузки с эмалированным диском на животе, а к каждой ягодице был подвешен искусственный хвост из зеленых или красных перьев, возможно, показатель их брачного статуса.

Когда Кугель вышел на свет фонарей, все разговоры смолкли. Носы застыли, взгляды устремились к нему, уши изогнулись в любопытстве. Кугель улыбался направо и налево, в вежливом приветствии взмахивал руками. Он присел у пустого столика.

Под навесом начались возбужденные разговоры, но слишком тихие, чтобы Кугель их услышал. Вскоре один из стариков подошел к столику Кугеля и произнес фразу, которую Кугель не понял, потому что устройство Фарезма еще не набрало достаточного материала для преобразования значений. Кугель вежливо улыбнулся, беспомощно развел руками. Старик сказал еще что-то, более резко, и снова Кугель показал, что не понимает. Старик неодобрительно резко кивнул и отвернулся. Кугель жестом подозвал хозяина, указал на хлеб и вино на соседнем столике и выразил желание, чтобы ему принесли то же самое.

Хозяин задал вопрос, который, несмотря на его непонятность, Кугель истолковал. Он показал золотую монету, и хозяин удалился.

Разговоры за столиками возобновились, и вскоре Кугель начал понимать их. Поев и напившись, он встал и направился к столику старика, который заговорил с ним первым. Тут он почтительно поклонился.

— Разрешите присесть за ваш столик?

— Конечно, если хочешь. Садись. — Старик указал на стул. — По твоему поведению я решил, что ты не только глух и нем, но еще и ограничен в умственном развитии. Теперь ясно, что ты, по крайней мере, можешь говорить и слышать.

— Я обладаю и разумом, — сказал Кугель. — Как путешественник издалека, незнакомый с вашими обычаями, я решил спокойно понаблюдать некоторое время, чтобы из-за своего незнания не нарушить приличий.

— Разумно, хотя и странно, — заметил старик. — Но твое поведение пока не противоречит правилам и нормам. Можно ли узнать, что привело тебя в Ферван?

Кугель взглянул на кольцо: камень тускл и безжизнен; ВСЕОБЩНОСТЬ находится где-то в другом месте.

— Я живу в отсталой местности; путешествую, чтобы узнать обычаи и стиль жизни более цивилизованных народов.

— Вот как! — Старик некоторое время обдумывал его слова, потом одобрительно кивнул. — Твоя одежда и тип лица мне незнакомы; где же твоя родина?

— Она так далеко, что до настоящего времени я никогда не слышал о Ферване.

Старик удивленно взмахнул ушами.

— Что, разве неизвестен знаменитый Ферван? Ты не слышал о больших городах — Импрегосе, Таруве, Равержанде? А как насчет великолепного Семберса? Неужели до тебя не дошла слава Семберса? Его жители изгнали звездных пиратов; они привели море в землю Платформ; а роскошный дворец Падагара ни с чем не сравним!

Кугель печально покачал головой.

— Даже слух об этом великолепии не дошел до меня.

Старик мрачно дернул носом. Ясно, что Кугель придурок. Он коротко заявил:

— Дела обстоят именно так, как я сказал.

— Нисколько не сомневаюсь, — ответил Кугель. — Наоборот, я признаю свое невежество. Но расскажи мне еще, потому что, возможно, мне придется надолго задержаться в этом месте. Например, что за крылатые существа живут в скалах? Кто они такие?

Старик указал на небо.

— Если у тебя зрение ночного титвита, то ты сможешь увидеть темную луну, вращающуюся вокруг Земли, иначе ты ее не заметишь, кроме, разве что, тех моментов, когда она отбрасывает свою тень на солнце. Крылатые существа — жители этого темного мира, и их подлинная природа неизвестна. Они служат великому богу Элессию следующим образом: когда мужчине или женщине приходит время умирать, крылатые существа узнают об этом по отчаянному сигналу Норны умирающего. Тогда они спускаются к несчастному и уносят его к пещерам, которые на самом деле представляют собой волшебный проход в благословенную землю Биссом.

Кугель откинулся на спинку стула и вопросительно поднял брови.

— Вот как! — произнес он голосом, который показался старцу недостаточно серьезным.

— Нет никакого сомнения в истинности изложенных мной фактов. Ортодоксальная религия основана на фундаменте аксиом, и две эти системы взаимно укрепляют друг друга; поэтому они вдвойне подтверждены.

Кугель нахмурился.

— Все, несомненно, обстоит именно так, как ты утверждаешь. Но соблюдают ли крылатые существа точность в выборе своих жертв?

Старик раздраженно постучал по столу.

— Доктрина неопровержима, потому что те, кого уносят крылатые существа, никогда не остаются в живых, даже если с виду у них отличное здоровье. Конечно, падение с большой высоты на камни вызывает смерть, но милость Элессия в том, что он предлагает быструю смерть вместо возможной медленной ужасной гибели от тяжелого заболевания. Система обладает высшим милосердием. Крылатые существа призывают к себе только умирающих, которые затем через волшебное отверстие проходят в благословенную землю Биссом. Бывает, что еретики возражают против ортодоксальной точки зрения, но я надеюсь, ты разделяешь ортодоксальный взгляд?

— От всего сердца, — подтвердил Кугель. — Догматы твоей веры поразительно доказательны. — И он отпил своего вина. Не успел он поставить свой кубок, как в воздухе зазвучала музыка: аккорд бесконечно сладкий, бесконечно печальный. Все сидящие под навесом смолкли, хотя Кугель не был уверен, что на самом деле слышал музыку.

Старик слегка съежился, отпил из своего кубка. Только потом он взглянул вверх.

— Как раз сейчас над нами пролетело крылатое существо.

Кугель задумчиво потянул себя за подбородок.

— А как защититься от крылатого существа?

Вопрос оказался неуместным; старик посмотрел на него сердито и при этом загнул вперед уши.

— Если человеку предназначено умереть, появляется крылатое существо. Если же нет, ему нечего бояться.

Кугель несколько раз кивнул.

— Ты разрешил мое затруднение. Завтра — поскольку у меня отличное здоровье — давай пойдем к холмам и прогуляемся взад-вперед.

— Нет, — ответил старик, — и вот по какой причине: воздух на такой высоте вреден для здоровья, и там можно надышаться ядовитых испарений, что может плохо сказаться на самочувствии.

— Я все понял, — сказал Кугель. — Давай оставим эту печальную тему. Пока что мы здоровы, и вино здесь отличное. Давай есть, пить и наблюдать за весельем. Молодые люди танцуют очень живо.

Старик осушил свой кубок и встал.

— Поступай, как знаешь, а у меня время ритуального унижения, поскольку этот акт представляет собой неотъемлемую часть нашей веры.

— Время от времени я тоже совершаю нечто подобное, — сказал Кугель. — Желаю тебе насладиться вашим обычаем.

Старик отошел от стола, и Кугель остался в одиночестве. Вскоре вокруг него собралась любопытная молодежь, и Кугель снова объяснил причину своего появления, хотя на этот раз не подчеркивал варварской сущности своей родины: среди подошедших было несколько девушек, которые привлекали Кугеля экзотическим цветом кожи и живостью поведения. Принесли еще вина, и Кугеля уговорили присоединиться к прыгающим жителям, подскакивающим в местном танце, вскоре он исполнял танцевальные па без всяких колебаний.

Танец сблизил его с особенно привлекательной, на его взгляд, девушкой, которая сказала, что ее зовут Зиамла Враз. После окончания танца она, обняв его за талию, отвела к столику и уселась ему на колени. Никто из окружающих не проявил неодобрения этим поступком, и Кугель приободрился еще больше.

— Я так и не договорился о комнате для ночлега. Может, стоит заняться этим, пока еще не поздно?

Девушка подозвала хозяина.

— Нет ли у тебя комнаты для этого незнакомца с вырубленным лицом?

— Есть. Сейчас покажу.

Он отвел Кугеля в приятную комнату на первом этаже, где находились кровать, комод, ковер и лампа. На одной стене висела шпалера с пурпурно-черной вышивкой, а на другой — изображение исключительно некрасивого ребенка, заключенного в прозрачный шар. Комната Кугелю понравилась, он поблагодарил хозяина и вернулся под навес. Веселящаяся молодежь начала расходиться. Девушка Зиамла Враз, однако, все еще была там и приветствовала Кугеля с теплотой, которая рассеяла его последние сомнения. Выпив еще вина, он склонился к ее уху.

— Может, я слишком поспешен; может, слишком тщеславен; возможно, нарушаю правила приличия — но почему бы нам не пойти в мою комнату и не позабавиться?

— Действительно, почему бы и нет? — ответила девушка. — Я не замужем, а до того времени по нашим обычаям я могу вести себя, как хочу.

— Прекрасно! — воскликнул Кугель. — Хочешь, чтобы я пошел вперед, а ты тайком за мной?

— Мы пойдем вместе. Нет никаких причин скрываться.

Они вместе прошли в комнату и предались эротическим упражнениям, после которых Кугель уснул в полном истощении сил. День выдался чересчур напряженный.

Среди ночи он проснулся и увидел, что девушки в комнате нет, но в сонном состоянии он не придал этому значения и снова уснул.

Его разбудил стук гневно распахнутой двери. Кугель сел на кровати и увидел, что солнце еще не встало, а на него с ужасом и отвращением смотрит группа людей, возглавляемая стариком, с которым он разговаривал накануне.

Старик дрожащим пальцем указал на него.

— Мне показалось, что я узнал еретика; теперь это несомненно. Он спит, не укрывая головы, и на его подбородке нет священной мази. И девушка Зиамла Враз сообщила мне, что во все время их свидания он ни разу не попросил благословения Элессия!

— Несомненно, ересь! — провозгласили остальные.

— А чего еще ждать от чужеземца? — презрительно спросил старик. — Смотрите: даже сейчас он не делает священного жеста.

— Я не знаю никакого священного жеста! — убеждал Кугель. — Не знаю ваших обрядов. Это не ересь, а простое невежество!

— Не могу в это поверить, — сказал старик. — Только вчера вечером я посвятил тебя в основы ортодоксии.

— Серьезная ситуация, — послышался чей-то зловещий голос. — Ересь существует только из-за гниения Мочки Праведности.

— Это непоправимое и непростительное преступление, — подхватил другой, не менее зловещий голос.

— Верно! Увы, верно! — вздохнул один из стоящих у двери. — Несчастный!

— Пошли! — сказал старик. — Придется заняться этим делом немедленно.

— Не беспокойтесь, — ответил Кугель. — Позвольте мне одеться, я покину ваш поселок и никогда не вернусь в него.

— Позволить тебе распространить повсюду твою еретическую доктрину? Ни в коем случае!

Кугеля схватили и, голого, потащили из комнаты. Его провели по парку к центральному павильону. В центре павильона соорудили загородку из деревянных стволов, куда и бросили Кугеля.

— Что вы делаете? — закричал он, — Я не желаю участвовать в ваших обрядах!

Больше на него никто не обращал внимания. Кугель стоял и смотрел, как жители деревни надувают горячим воздухом большой шар из зеленой бумаги, а потом запустили его в воздух с тремя прицепленными снизу маленькими зелеными фонарями.

На востоке показались бледные отблески зари. Жители деревни, устроив все к собственному удовлетворению, отошли к краю парка. Кугель попытался перебраться через загородку, но врытые в землю столбы были так гладко отесаны, что руки соскальзывали.

Небо посветлело. Высоко вверху горели зеленые фонари. Кугель, покрывшийся мурашками от утренней прохлады, ходил взад и вперед по своей клетке. Вдруг он застыл, сверху послышалась музыка. Она становилась все громче, доходя до самого порога слышимости. Высоко в небе появилось крылатое существо в белой, колышущейся на ветру одежде. Оно устремилось вниз, и конечности Кугеля обмякли.

Крылатое существо повисло над клеткой, ринулось вниз, завернуло Кугеля в свою белую одежду и попыталось подняться. Но Кугель ухватился за столб, и существо напрасно хлопало крыльями. Столб трещал, стонал, скрипел. Кугель пытался выпутаться из душивших его белых одежд и изо всех сил цеплялся за столб. Столб треснул и раскололся, Кугель схватил обломок и ударил крылатое существо. Острый осколок порвал белый плащ, и существо ударило Кугеля крылом. Кугель ухватился за одно хитиновое ребро и могучим усилием прогнул его назад, так что оно лопнуло, и крыло оказалось порвано. Крылатое существо в ужасе подпрыгнуло, вынеся Кугеля за пределы клетки, и поскакало через деревню, таща за собой сломанное крыло.

Кугель бежал сзади, колотя его подобранной по дороге дубиной. Он краем глаза видел, как на него в ужасе смотрят жители деревни. Рты у них были широко раскрыты, должно быть, они кричали, но он ничего не слышал. Крылатое существо запрыгало быстрее по тропе, ведущей к утесам, а Кугель продолжал дубасить его изо всех сил. Золотое солнце поднялось над далекими горами. Неожиданно крылатое существо повернулось лицом к Кугелю, и он увидел свирепый взгляд больших глаз, хотя все остальное лицо скрывалось под капюшоном плаща. Смущенный, тяжело дыша, Кугель отступил, — но тут ему пришло в голову, что он совершенно беззащитен от нападения сверху. Поэтому он выкрикнул проклятие, повернулся и бегом бросился обратно к деревне.

Все скрылись. Деревня опустела. Кугель громко рассмеялся. Он вошел в гостиницу, взял свою одежду, прицепил меч. Потом отправился в закусочную и, заглянув в денежный ящик, нашел там груду монет. Он спокойно пересыпал их в свою сумку, в которой уже лежал белый шар, представляющий НИЧТО. Потом вышел на улицу: лучше уйти, пока его никто не задерживает.

Его внимание привлек отблеск: в кольце на его пальце появилось множество искорок, и все они указывали на тропу, ведущую к утесам.

Кугель устало покачал головой, потом снова посмотрел на огоньки. Без всякого сомнения, они направляли его туда, откуда он только что пришел. Значит, расчеты Фарезма оказались, в конце концов, правильными. Надо действовать решительно, пока ВСЕОБЩНОСТЬ снова не удалилась куда-нибудь.

Он задержался, чтобы отыскать топор, и торопливо пошел по тропе, следуя за указателем кольца.

Недалеко от места, где его оставили, искалеченное крылатое существо сидело на камне, натянув на голову капюшон. Кугель подобрал камень и кинул его в тварь, которая от удара тут же рассыпалась пылью, о ее существовании теперь свидетельствовала только пустая белая одежда.

Кугель пошел дальше, стараясь держаться в укрытиях, которые предоставляла тропа, но это не помогло. Над ним парили крылатые существа. Кугель поиграл топором, пытаясь ударить их, но они только поднялись выше, продолжая кружить над ним.

Кугель сверился с кольцом и повернул, а крылатые существа продолжали виться над ним. Кольцо засверкало ярче: на скале сидела ВСЕОБЩНОСТЬ!

Кугель сдержал возбужденный крик. Он протянул вперед символ НИЧТО и прижал его к желатиновому шару. Как и утверждал Фарезм, результат последовал немедленно. Кугель почувствовал, что действие заклинания, привязывавшего его к этому времени, кончилось.

Удары больших крыльев! Кугеля сбили на землю. Белая одежда накрыла его; одной рукой удерживая НИЧТО, он не мог действовать топором. Крылатое существо схватило НИЧТО, к которому прикрепилась ВСЕОБЩНОСТЬ, и понесло их к пещере в утесах.

Огромные силы подхватили Кугеля, швырнули его в пространство. В ушах послышался рев, блеснули фиолетовые огни, и Кугель полетел на миллион лет в будущее.

Он пришел в себя в крытой синей плиткой комнате; на губах чувствовался вкус ароматной горячей жидкости. Фарезм, склонившись над ним, похлопал его по лицу и влил еще жидкости в рот.

— Просыпайся! Где ВСЕОБЩНОСТЬ? Как ты вернулся?

Кугель оттолкнул его и сел.

— ВСЕОБЩНОСТЬ! — взревел Фарезм. — Где она? Где мой талисман?

— Сейчас объясню, — хриплым голосом ответил Кугель. — Я уже схватил ее, но тут ее вырвало крылатое существо на службе у бога Эрессии.

— Расскажи, расскажи!

Кугель пересказал события, которые вначале привели его к обладанию, а потом к потере ВСЕОБЩНОСТИ. Лицо Фарезма стало влажным от горя, плечи его обвисли. Наконец он вывел Кугеля наружу, в тускло-красный свет второй половины дня. Вместе они осмотрели утесы, безжизненно и пусто возвышавшиеся перед ними.

— В какую пещеру улетело существо? — спросил Фарезм. — Покажи, если можешь!

Кугель показал.

— Кажется, в эту.

— Оставайся здесь. — Фарезм ушел в свой кабинет и скоро вернулся. — Вот тебе свет. — Он дал Кугелю холодный белый огонь на серебряной цепи. — Приготовься.

Он бросил к ногам Кугеля шарик, который превратился в вихрь, и Кугеля перенесло на раскрошившийся выступ, который он указал Фарезму. Поблизости находился темный вход в пещеру. Кугель просунул туда пламя. Он увидел пыльный проход шириной в три шага, а потолок располагался выше, чем он мог достать рукой. — Проход уводил в глубину утеса, слегка изгибаясь. Ничего живого не было видно.

Держа перед собой свет, Кугель медленно двинулся в глубь горы, сердце его билось от ужаса перед чем-то, что он сам не мог определить. Он остановился: музыка? Воспоминание о музыке? Прислушался, но ничего не услышал, но когда попытался сделать шаг, ужас сковал ему ноги. Он высоко поднял пламя и стал всматриваться в проход. Куда он ведет? Что там дальше? Пыльная пещера? Мир демонов? Благословенная земля Биссом? Кугель медленно двинулся дальше, напрягая все чувства. На выступе скалы он увидел сморщенный коричневый шар: талисман, который он унес в прошлое. ВСЕОБЩНОСТЬ давно отсоединилась от него и исчезла.

Кугель осторожно поднял хрупкий от прошедшего миллиона лет шар, и вернулся наружу. Вихрь по приказу Фарезма перенес его назад.

С ужасом ожидая гнева Фарезма, Кугель осторожно протянул высохший талисман.

Фарезм взял его.

— Это все?

— Больше ничего нет.

Фарезм выпустил шар. Он ударился о землю и превратился в пыль. Фарезм посмотрел на Кугеля, глубоко вздохнул, сделал жест крайнего раздражения и пошел в свою предсказательскую.

Кугель с облегчением двинулся вниз по тропе, прошел мимо рабочих, в беспокойстве ожидавших приказаний. Они мрачно смотрели на Кугеля, а человек в два локтя высотой бросил в него камнем. Кугель пожал плечами и продолжал идти по тропе на юг. Вскоре он прошел мимо того места, где миллион лет назад располагалась деревня; теперь это была пустошь, заросшая большими изогнутыми деревьями. Пруд исчез, земля была сухой и жесткой. В долине виднелись развалины, но совсем не в тех местах, где некогда находились древние города Импрегос, Тарув и Равержанд, о которых теперь никто не помнил.

Кугель шел на юг. За ним утесы растаяли в дымке и вскоре стали совсем не видны.

5. Пилигримы в гостинице

6. Пещера в лесу

Кугель шел через Старый Лес. Он двигался крайне осторожно, часто останавливался и прислушивался, ожидая услышать треск ветки, звуки шагов или даже шум дыхания. Его настороженность хотя и замедляла продвижение, вызывалась не теоретическими соображениями, а была насущной необходимостью: другие существа бродили по лесу, и их стремления противоречили желанию Кугеля остаться целым и невредимым. Весь вечер он бежал и, наконец, едва ускользнул от пары деодандов; в другой раз ему повезло, и он, оставшись незамеченным, остановился на самом краю поляны, на которой стоял размышляющий лейкоморф. С тех пор Кугель стал еще осторожнее, шел от дерева к дереву, всматривался и вслушивался в лесные шорохи, легкой походкой перебегал открытые пространства, как будто прикосновение к земле жгло ему ноги.

В середине дня он оказался на небольшой влажной поляне, окруженной высокими и мрачными, как монахи в капюшонах, черными деревьями. Несколько косых красных лучей, пробившись на поляну, освещали изогнутое айвовое дерево, на котором висел кусок пергамента. Оставаясь в тени, Кугель тщательно осмотрел поляну, потом осторожно подошел к дереву. На листке витиеватыми буквами было написано:

«Мудрец Зараидес делает щедрое предложение! Тот, кто найдет и прочтет это послание, может бесплатно получить час консультаций. В ближайшем холме — вход в пещеру; мудрец находится внутри».

Кугель удивленно рассматривал пергамент. Большой вопрос повис в воздухе: зачем Зараидесу отдавать свои знания с такой необычной щедростью? Вряд ли можно рассчитывать на истинное бескорыстие: в той или иной форме обязательно проявится закон равновесия. Если Зараидес предлагает совет — мысль об абсолютном альтруизме нужно отбросить, — значит, он ожидает чего-то в обмен: благодарность и словесную оценку своего благородства или рассказ о каких-нибудь событиях в отдаленных местностях, или вежливое прослушивание каких-нибудь прозаических текстов и од, или какая-нибудь другая служба. Когда Кугель перечел послание, его скептицизм еще усилился. Он бы отбросил пергамент, если бы не срочная и настоятельная потребность в информации, особенно ему требовалось знание наиболее безопасного и быстрого пути к дому Юкоуну, а также способа сделать Смеющегося Мага беспомощным.

Кугель осмотрелся, отыскивая холм, упоминаемый Зараидесом. Напротив, по другую сторону поляны, местность поднималась, и, подняв голову, Кугель заметил искривленные ветви и спутанную листву нескольких даобадов.

С величайшей осторожностью Кугель двинулся по лесу и вскоре остановился у скалы, поросшей деревьями и вьющимися растениями. Несомненно, это тот холм, который упоминается в послании.

Кугель стоял, держась за подбородок, оскалив зубы в выражении сомнения. Он прислушался: тишина была абсолютная и полная. Держась в тени, он двинулся вокруг холма и вскоре подошел к входу в пещеру — круглому отверстию в скале высотой с человека и шириной с расставленные руки. Над ним висела надпись тем же почерком:

ВХОДИТЕ: ВСЕМ ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Кугель покрутил головой направо и налево. Ни звука, ни движения в лесу. Он сделал вперед несколько осторожных шагов, вгляделся в проем пещеры и увидел только темноту.

Кугель отступил. Несмотря на искренность надписи, он не чувствовал желания идти туда и, присев на корточки, принялся внимательно разглядывать пещеру.

Прошло пятнадцать минут. Кугель переменил положение, и тут справа он увидел человека, приближавшегося не менее осторожно, чем он сам. Вновь прибывший был среднего роста, в грубой крестьянской одежде: серых брюках, рубашке цвета ржавчины, шапке с козырьком. У него оказалось грубое круглое лицо с коротким носом, маленькими широко расставленными глазами и тяжелым подбородком, заросшим темной щетиной. В его руке был зажат пергамент, подобный тому, что прочитал Кугель.

Кугель встал. Вновь прибывший остановился, потом подошел.

— Ты Зараидес? Если так, то я Фабельн, травник. Ищу заросли дикого лука. Там дальше моя дочь; она вянет, бродит как во сне и не носит больше корзин, поэтому…

Кугель поднял руку.

— Ты ошибаешься. Зараидес находится в пещере.

Фабельн хитро сузил глаза.

— А кто же ты?

— Я Кугель; подобно тебе, я ищу знаний.

Фабельн кивнул.

— Ты посоветовался с Зараидесом? Он достоин доверия? И действительно не берет платы, как говорится в надписи?

— Верно во всех подробностях, — ответил Кугель. — Зараидес, по-видимому, всеведущ и испытывает радость, передавая знания. Все мои затруднения разрешены.

Фабельн искоса посмотрел на него.

— А чего же ты тогда ждешь у пещеры?

— Я тоже травник и формулирую новые вопросы, особенно относительно находящихся поблизости богатых зарослей дикого лука.

— Вот как? — воскликнул Фабельн, возбужденно щелкая пальцами. — Формулируй тщательно, а пока ты составляешь фразы, я пройду внутрь и спрошу о причине апатии моей дочери.

— Как хочешь, — ответил Кугель. — Но если подождешь немного, я скоро кончу формулировать свой вопрос.

Фабельн сделал жизнерадостный жест.

— Скоро я выйду из пещеры, потому что я человек быстрый и решительный, вплоть до бесцеремонности.

Кугель поклонился.

— В таком случае, проходи.

— Я скоро. — И Фабельн скрылся в пещере. — Зараидес? — позвал он. — Где мудрец Зараидес? Я Фабельн; хочу задать несколько вопросов. Зараидес? Будь добр, выходи. — Голос Фабельна звучал глухо. Кугель, внимательно прислушиваясь, услышал, как открылась и закрылась дверь, потом наступила тишина. Он приготовился терпеливо ждать.

Проходили минуты… прошел час. Красное солнце передвинулось по небу и скрылось за холмом. Кугель начал беспокоиться. Где Фабельн? Он наклонил голову: снова открылась и закрылась дверь? Да, это Фабельн: все в порядке!

Фабельн выглянул из пещеры.

— Где травник Кугель? — Он говорил резким хриплым голосом. — Зараидес сидит за накрытым столом и не желает обсуждать местоположение дикого лука, пока ты не присоединишься к нему.

— Банкет? — с интересом спросил Кугель. — Неужели так далеко простирается щедрость Зараидеса?

— Да. Ты разве не видел украшенный шпалерами зал, резные кубки, серебряную супницу? — Фабельн говорил мрачно, и это удивило Кугеля. — Но идем: я тороплюсь и не хочу ждать. Если ты уже пообедал, я так и скажу Зараидесу.

— Ни в коем случае, — с достоинством ответил Кугель. — Я сгорел бы от стыда, если бы пренебрег приглашением Зараидеса. Иди вперед: я за тобой!

— Тогда пошли. — Фабельн повернулся; Кугель прошел за ним и ощутил отвратительный запах. Он остановился. — Мне кажется, я чувствую вонь; она очень неприятно на меня действует.

— Я тоже заметил, — отозвался Фабельн. — Но за дверью никакого запаха нет.

— Поверю на слово, — раздраженно сказал Кугель. — Такой запах испортил бы мне аппетит. Где же…

И в этот момент на него обрушился поток маленьких быстрых тел, холодных и скользких, тощих и испускающих именно такое зловоние. Послышалось множество высоких голосов, кто-то выхватил у него меч и дорожный мешок. Дверь открылась и Кугеля втолкнули в низкую нору. В колеблющемся желтом свете он рассмотрел своих похитителей: ростом они были ему по пояс, с бледной кожей, заостренными мордочками и ушами, расположенными наверху головы. При ходьбе они слегка сутулились и наклонялись вперед, как будто коленные суставы у них сгибались в противоположном направлении, не как у настоящих людей. Их ножки в сандалиях казались очень мягкими и тонкими.

Кугель удивленно смотрел на них. Поблизости присел Фабельн, глядя на него со смесью злорадства и удовлетворения. Теперь Кугель рассмотрел, что на шее Фабельна надето металлическое кольцо, а от него отходит тонкая цепочка. У дальней стены норы сидел старик с длинными седыми волосами, тоже с кольцом и цепочкой. В это время крысиные люди надели такое же кольцо на шею Кугелю.

— Подождите! — в ужасе воскликнул Кугель. — Что это значит? Я отвергаю такое обращение!

Крысолюди подтолкнули его и убежали. Кугель увидел, что с их острых задов свисали длинные чешуйчатые хвосты, нелепо высовывающиеся из черных комбинезонов.

Дверь закрылась, три человека остались одни.

Кугель гневно повернулся к Фабельну.

— Ты меня обманул; ты заманил меня в ловушку! Это серьезное преступление!

Фабельн горько рассмеялся.

— Не более серьезное, чем то, что ты совершил, обманывая меня! Меня захватили из-за твоего мошеннического трюка, поэтому я позаботился, чтобы и ты не ушел.

— Это бесчеловечная злоба! — взревел Кугель — Я позабочусь, чтобы ты получил то, что заслуживаешь!

— Ба! — отозвался Фабельн. — Не раздражай меня своими жалобами; во всяком случае, я заманил тебя в пещеру не из-за одной злобы.

— Нет? У тебя были еще какие-то причины?

— Очень просто: крысолюди умны! Тот, кто завлечет в пещеру двух других, обретает свободу. Ты номер один на моем счету. Мне осталось заманить еще одного, и я свободен. Разве я не прав, Зараидес?

— Только в широком смысле, — ответил старик. — Ты не можешь засчитывать этого человека на свой счет; если бы существовала абсолютная справедливость, вы оба были бы на моем счету. Разве не мой пергамент привлек вас к пещере?

— Но не в нее! — заявил Фабельн. — Вот тут-то и разница! Так считают крысолюди, и значит, ты не свободен.

— В таком случае, — сказал Кугель, — я считаю тебя номером один на своем счету, потому что именно я послал тебя в пещеру для проверки того, что там находится.

Фабельн пожал плечами.

— Этот вопрос ты должен решить с крысолюдьми. — Он нахмурился и замигал маленькими глазками. — А почему я не должен засчитывать тебя на свой счет? Это нужно обсудить.

— Не так, не так! — послышался резкий голос из-за решетки. — Мы засчитываем только тех, кто привлечен после заключения сделки. Фабельна нельзя относить ни на чей счет. У него самого на счету есть один — а именно Кугель. У Зараидеса на счету нуль.

Кугель потрогал кольцо на шее.

— А что, если я не смогу раздобыть двоих?

— Тебе дается месяц. Если не справишься, тебя сожрут.

Фабельн заговорил трезвым расчетливым голосом.

— Считайте, что я уже свободен. Поблизости ждет моя дочь. У нее страсть к дикому луку, она больше не приносит пользы в моем хозяйстве. С ее помощью я освобожусь. — И Фабельн удовлетворенно кивнул.

— Интересно было бы рассмотреть твои методы, — заметил Кугель. — А именно: где она находится и как ее позвать.

Выражение лица Фабельна стало хитрым и злым.

— Я тебе ничего не скажу! Если хочешь привлекать людей, сам изобретай способ!

Зараидес указал на стол, где лежали обрывки пергамента.

— Я привязываю привлекательные послания к крылатым семенам, и потом их выпускают в лесу. Таким образом, я могу привлечь прохожих к входу в пещеру, но не дальше. Боюсь, что мне осталось прожить только пять дней. Если бы у меня были мои книги, мои фолианты, мои руководства! Какие заклинания, какие заклинания! Я разрыл бы этот муравейник из конца в конец; я превратил бы каждую крысу в язык зеленого пламени. Я наказал бы Фабельна за то, что он меня обманул… Гм… Вращатель? Отчаянная Чесотка Люгвилера?

— Чары Одиночного Заключения имеют свои преимущества, — предложил Кугель.

Зараидес кивнул.

— Да, в этом что-то есть… Но это все пустые мечты: у меня отобрали заклинания и унесли в какое-то тайное место.

Фабельн фыркнул и отвернулся. Из-за решетки послышалось резкое предостережение:

— Сожаления и извинения не заменят вашего счета. Соревнуйтесь с Фабельном! У него уже есть один на счету, и он собирается завтра получить второй. А ведь мы захватили его случайно!

— Я его привлек! — возразил Кугель. — Разве вы не знаете честности? Я послал его в пещеру, он должен быть занесен на мой счет!

— Все остается, как прежде! — последовал строгий ответ.

Зараидес развел руками и принялся лихорадочно писать на пергаменте. Фабельн скорчился в углу на стуле и сидел неподвижно. Проползая мимо, Кугель пнул ножку стула, и Фабельн упал на пол. Он поднялся и бросился на Кугеля, который швырнул в него стул.

— Порядок! — послышался резкий голос. — Порядок, или будете наказаны!

— Кугель выбил стул, я из-за него упал, — жаловался Фабельн. — Почему его не наказывают?

— Чистая случайность, — заявил Кугель. — По моему мнению, вспыльчивый Фабельн должен содержаться в одиночке в течение двух, а еще лучше трех недель.

Фабельн начал плеваться, но резкий голос из-за решетки потребовал тишины.

Вскоре принесли пищу — грубую похлебку с неприятным запахом. После еды всем приказали проползти в нору на нижнем уровне, там их приковали к стене. Кугель спал беспокойным сном и проснулся от голоса из-за двери, обращенного к Фабельну:

— Послание доставлено, оно прочитано с большим вниманием.

— Хорошая новость! — послышался голос Фабельна. — Завтра я выйду в лес свободным человеком!

— Молчание! — прохрипел в темноте Зараидес. — Неужели целыми днями я должен писать пергаменты, а по ночам слушать ваше подлое злорадство?

— Ха-ха! — насмехался Фабельн. — Слушайте, что говорит бессильный волшебник!

— Увы мне! Где мои книги? — простонал Зараидес. — Ты пел бы тогда по-другому!

— А где можно найти эти книги? — осторожно спросил Кугель.

— Спроси этих грязных мюридов: они захватили меня врасплох.

Теперь Фабельн поднял голову и начал жаловаться:

— Вы собираетесь всю ночь обмениваться воспоминаниями? Я хочу спать.

Разъяренный Зараидес начал так яростно бранить Фабельна, что вбежали крысолюди и утащили его куда-то, оставив Фабельна и Кугеля одних.

Утром Фабельн быстро съел свою похлебку.

— Эй, — крикнул он за решетку, — скорее одевайте мне воротник, чтобы я мог выйти и завершить свой счет. Первый на моем счету Кугель.

— Ба! — сказал Кугель. — Какой позор!

Крысолюди, не обращая внимания на протесты Фабельна, еще более плотно закрепили на нем ошейник, прикрепили цепь и вытащили его на четвереньках, и Кугель остался один.

Он попытался сесть прямо, но прижался шеей к влажной грязи и соскользнул на локтях.

— Проклятые крысы! Все равно я обману их! В отличие от Фабельна, у меня нет семьи, чтобы кого-нибудь привлечь… Эффективность пергаментов Зараидеса под вопросом… Но, возможно, кто-нибудь случайно окажется поблизости, как я и Фабельн. — Он повернулся к решетке, за которой сидел остроглазый надсмотрщик. — Чтобы привлечь двух необходимых людей на свой счет, я должен ждать снаружи пещеры.

— Это позволено, — провозгласил надзиратель. — Конечно, должен быть тщательный присмотр.

— Это понятно, — согласился Кугель. — Но я прошу, чтобы ошейник и цепь с меня сняли. При столь очевидном принуждении даже самые доверчивые уйдут.

— В том, что ты говоришь, что-то есть, — согласился надзиратель. — Но что в таком случае помешает тебе убежать?

Кугель принужденно рассмеялся.

— Разве я похож на обманщика? И к чему мне это делать, если я легко пополню свой счет?

— Мы примем меры предосторожности. — Через мгновение в норе появилось множество крысолюдей. Ошейник с Кугеля сняли, но икру правой ноги проткнули серебряной булавкой; Кугель закричал от боли, тем временем к булавке прикрепили цепь.

— Теперь цепь незаметна, — заявил один из его похитителей. — Можешь стоять перед пещерой и привлекать проходящих.

Продолжая стонать от боли, Кугель выполз из норы и пещеры; у входа в пещеру сидел Фабельн, с цепью у шеи, ожидая появления дочери.

— Куда ты идешь? — подозрительно спросил он.

— Буду ходить перед пещерой и привлекать к ней прохожих.

Фабельн скорчил кислую гримасу и стал всматриваться в деревья.

Кугель остановился у входа в пещеру. Он посмотрел во все стороны, потом крикнул:

— Есть ли кто поблизости?

Ответа он не получил и стал расхаживать взад и вперед, цепь позванивала при его шагах.

Движение среди деревьев, всплеск желтой и зеленой ткани, и появилась дочь Фабельна, неся корзину и топор. Увидев Кугеля, она остановилась, потом неуверенно подошла.

— Я ищу Фабельна, который попросил принести кое-какие вещи.

— Я возьму их, — сказал Кугель и протянул руку к топору, но крысолюди были начеку и утащили его за цепь к пещере. — Она должна положить топор на ту скалу, — просвистели ему в ухо. — Иди и скажи ей об этом.

Кугель снова захромал вперед. Девушка удивленно смотрела на него.

— Почему ты так поскакал назад?

— Я тебе расскажу, и это действительно странная история, — ответил Кугель, — но сначала ты должна положить топор и корзину вон на ту скалу; туда вскоре подойдет Фабельн.

Из пещеры послышался приглушенный гневный протест, быстро стихший.

— Что это за звук? — спросила девушка.

— Сделай, как я прошу, и все будешь знать.

Удивленная девушка отнесла топор и корзину в указанное место, потом вернулась.

— Ну, где же Фабельн?

— Фабельн умер, — сказал Кугель. — Его телом овладел злой дух; остерегайся его: это мое предупреждение.

При этих словах Фабельн испустил громкий вопль и крикнул из пещеры:

— Он лжет, он лжет! Иди сюда, в пещеру!

Кугель поднял руку.

— Ни в коем случае. Будь осторожна!

Девушка в удивлении и страхе посмотрела в сторону пещеры, там теперь появился Фабельн, он яростно жестикулировал. Девушка отступила назад.

— Иди, иди! — кричал Фабельн. — Войди в пещеру!

Девушка покачала головой, и Фабельн яростно дернул цепь.

Крысолюди утащили его назад в тень, но он так отчаянно сопротивлялся, что они вынуждены были убить его и утащить тело в нору.

Кугель внимательно слушал, потом кивнул головой и сказал девушке:

— Теперь все в порядке. Фабельн оставил мне некоторые ценности; в пещере я их тебе передам.

Девушка удивленно покачала головой.

— У Фабельна не было никаких ценностей.

— Будь добра, осмотри сама. — Кугель вежливо подталкивал ее к пещере. Она пошла вперед, всмотрелась внутрь, и тут же крысолюди схватили ее и утащили в нору.

— Один на моем счете, — сказал Кугель. — Не забудьте записать!

— Счет зарегистрирован, — послышался изнутри голос, — Еще один, и ты свободен.

Остаток дня Кугель ходил взад и вперед перед пещерой, посматривал во все стороны, но никого не увидел. Вечером его втащили в пещеру и приковали в той же норе, в которой он провел предыдущую ночь. Теперь там находилась дочь Фабельна. Обнаженная, в синяках, с пустыми глазами, она в упор смотрела на него. Кугель попытался поговорить с ней, но она, казалось, утратила дар речи.

Принесли вечернюю похлебку. За едой Кугель тайком поглядывал на девушку. Грязная и избитая, она, тем не менее, оставалась хорошенькой. Кугель придвинулся ближе, но вонь от крысолюдей стояла такая сильная, что подавила его похоть, и он отполз назад.

Ночью в норе слышались приглушенные звуки: кто-то царапался, скребся, урчал. Кугель, проснувшись, приподнялся на локте и увидел, как часть пола скользнула в сторону, блеснул тусклый желтый свет и упал на девушку. Кугель крикнул; в нору ворвались крысолюди с трезубцами, но было поздно: девушку украли.

Крысолюди страшно рассердились. Они подняли камень, кричали в дыру проклятия и оскорбления. Появились другие с корзинами грязи; эту грязь с руганью стали лить в дыру. Один обиженно объяснил ситуацию Кугелю:

— Там живут другие существа; они все время нас обманывают. Но мы отомстим: наше терпение не безгранично! Сегодня ночью будешь спать в другом месте, чтобы больше не было вылазок. — Он ослабил цепь на Кугеле, но тут его отозвали цементировавшие отверстие в полу.

Кугель осторожно подошел к выходу и, когда внимание всех было отвлечено, незаметно выскользнул в коридор. Прихватив цепь, он пополз в том направлении, где, как ему казалось, находится выход, но встретил множество боковых туннелей и вскоре заблудился. Туннель повел вниз и сузился, так что плечами Кугель задевал за стены; потом уменьшилась и высота туннеля, и Кугель вынужден был протискиваться вперед ползком, подтягиваясь на локтях.

Вскоре его отсутствие обнаружили. Сзади послышались гневные крики и топот маленьких ног: крысолюди забегали туда и сюда.

Проход резко повернул под таким углом, что Кугель не смог протиснуться. Дергаясь и извиваясь, он перевернулся на бок, но обнаружил, что теперь вообще не может двигаться. Он выдохнул, закрыл глаза и начал извиваться, пока, наконец, не умудрился протиснуться в более широкий туннель. Неожиданно он обнаружил фонарь в нише нового туннеля и прихватил его с собой.

Сзади все громче звучали выкрики и приказы. Крысолюди приближались. Кугель быстро прополз в боковой туннель, который кончился кладовой. Первое, что он увидел, были его меч и сумка.

В ту же минуту в кладовую ворвались крысолюди с трезубцами на перевес; Кугель рубил и колол мечом, пока не вытеснил их в коридор. Одни сгрудились у входа, не решаясь на новое нападение, другие бегали взад и вперед, выкрикивая угрозы. Иногда кто-нибудь из них показывался в проеме, оскалив зубы и размахивая трезубцем, но после того как Кугель убил двоих смельчаков, остальные отошли подальше и стали негромко совещаться.

Кугель воспользовался временной передышкой и нагромоздил у входа тяжелые ящики, найденные в кладовой. Потом уселся у баррикады, ожидая развития событий.

Крысолюди приблизились и нажали так, что ящики зашатались. Кугель резко просунул в щель меч. В ответ послышался крик боли.

Один из крысолюдей заговорил:

— Кугель, выходи! Мы добрый народ и не таим зла. У тебя на счету один человек, вскоре ты, несомненно, получишь второго и освободишься. К чему причинять неудобства нам всем? Нет причины, по которой мы не могли бы со временем не подружиться. Выходи, и мы дадим тебе мясо вместо утренней похлебки.

Кугель вежливо ответил:

— В данный момент я слишком смущен, чтобы думать основательно. Я правильно услышал, что вы хотите меня выпустить без всяких условий?

В коридоре послышался шепот, потом ответ:

— Действительно, мы так сказали. Ты объявляешься свободным и можешь уйти, когда захочешь. Открой вход, выброси меч и выходи!

— А какие гарантии я получу? — спросил Кугель, внимательно прислушиваясь.

Снова послышался шепот, потом ответ:

— Никакие гарантии не нужны, мы сейчас уходим. Выходи и иди по коридору на свободу.

Кугель не ответил. Высоко подняв фонарь, он начал осматривать кладовую, в которой находилось множество одежды, оружия и инструментов. В одном из ящиков, которые он придвинул ко входу, Кугель увидел переплетенный в кожу том. На переплете было напечатано:

ВОЛШЕБНИК ЗАРАИДЕС ЕГО РАБОЧАЯ КНИГА: БЕРЕГИСЬ!

Снова послышались вежливые голоса крысолюдей:

— Кугель, дорогой Кугель, почему ты не выходишь?

— Отдыхаю, собираюсь с силами, — сказал Кугель. Он взял книгу и, быстро перелистав страницы, нашел содержание.

— Выходи, Кугель! — послышался более строгий приказ. — Мы сейчас введем в кладовую, где ты так упрямо закрылся, ядовитый газ. Выходи, или тебе будет хуже!

— Терпение! — отозвался Кугель. — Позвольте мне собраться с мыслями!

— Пока ты собираешься с мыслями, мы готовим котел с кислотой. Туда мы поместим твою голову.

— Сейчас, сейчас! — воскликнул Кугель, погруженный в чтение. Послышался скрип, и в помещение просунули трубу. Кугель ухватился за нее и согнул трубу так, что она снова высунулась в коридор.

— Говори, Кугель! — послышался зловещий приказ. — Выйдешь, или мы посылаем к тебе ядовитый газ?

— Вы не сможете это сделать, — ответил Кугель. — Я отказываюсь выходить.

— Посмотришь! Пускайте газ!

В трубе засвистело; из коридора послышались отчаянные крики. Свист прекратился.

Кугель, не найдя в рабочей книге нужного, взял другой большой том. На нем было написано:

ВОЛШЕБНИК ЗАРАИДЕС ЕГО СОБРАНИЕ ЗАКЛИНАНИЙ: БЕРЕГИСЬ!

Кугель открыл том и стал лихорадочно читать. Он нашел подходящее заклинание и поднес книгу к фонарю, чтобы лучше видеть начертанные знаки. Четыре строчки, всего тридцать один слог. Кугель впихивал их в мозг, где они ложились, как камни.

Звук сзади? Через только что прорытый вход в помещение кладовой входили крысолюди. Оскалив зубы, опустив уши, они ползли вперед, размахивая трезубцами.

Кугель погрозил им мечом и начал произносить заклинание, известное как Шиворот-Навыворот. Крысиный народ в ужасе смотрел на него. Послышался громкий резкий звук: коридоры выворачивались наизнанку, выбрасывая свое содержимое в лес. Под деревьями с писком носились крысолюди, и среди них оказались какие-то другие белые существа, которых Кугель при свете звезд не смог узнать. Завидев друг друга, крысолюди и белые существа яростно схватились и начали драться, забыв про все на свете. Лес заполнился писком и воем, резкими криками и болезненными воплями.

Кугель незаметно отошел и затаился в зарослях черники.

Когда рассвело, он вернулся на холм, надеясь отыскать Собрание заклинаний и рабочую книгу Зараидеса. Все было засыпано мусором, повсюду валялись маленькие тела, но того, что искал, Кугель не нашел. С сожалением он отвернулся и пошел прочь и вскоре набрел на дочь Фабельна, сидящую среди папоротников. Когда он приблизился к ней, она дико завизжала. Кугель поджал губы и неодобрительно покачал головой. Он повел ее к протекающему неподалеку ручью и попытался вымыть, но при первой же возможности она вырвалась и спряталась под скалой.

7. Дом Юкоуну

Происхождение заклинания, известного как Шиворот-Навыворот, уходило своими корнями в такое глубокое прошлое, что о его происхождении никто ничего не помнил. Некий Гонитель Облаков из двадцать первой эпохи истолковал древнейшую версию, полулегендарный Базиль Черная Сеть усовершенствовал его содержание, и этот процесс был продолжен Веронифером Ласковым, который добавил усиливающий резонанс. Архимаг Глер перечислил четырнадцать его вариантов, Фандаал поместил его в списке А — «Совершенные» — своего монументального каталога. В таком виде оно и оказалось в книге мудреца Зараидеса. Кугель, заключенный под землей, нашел его и произнес.

Теперь, еще раз роясь в обломках, появившихся в поле применения заклинания, Кугель обнаруживал множество самых разнообразных предметов: одежду новую и старую — камзолы, плащи и куртки, древние одеяния, брюки в стиле Каучика или снабженные кисточками по экстравагантной моде Андромахи. Встречались туфли, сапоги, шляпы самых различных форм и размеров; плюмажи, султаны, эмблемы, значки; старые инструменты и разбитое оружие; браслеты и цепочки; потемневшая филигрань оправ без камней, треснувшие камеи; украшения, которые Кугель не смог выкопать и которые, вероятно, и задержали его, не дав найти то, из-за чего он начал свои поиски, а именно: рабочие книги Зараидеса, которые оказались разбросаны по лесу вместе с остальным содержимым подземных галерей.

Кугель искал долго. Он нашел серебряные чаши, ложки слоновой кости, фарфоровые вазы, отшлифованные кости и сверкающие зубы множества разновидностей животных: они блестели, как жемчуга, среди листьев, но нигде он не смог найти тома и фолианты, которые помогли бы ему одолеть Смеющегося Мага Юкоуну. Он продолжал поиски до тех пор, пока Фиркс, навязанное Юкоуну средство принуждения, вонзил свои колючие конечности в печень Кугеля. Кугель в раздражении воскликнул:

— Я ищу самый короткий путь в Азеномай: скоро ты воссоединишься со своим товарищем в чане Юкоуну! Успокойся, неужели ты так торопишься? — И Фиркс угрюмо ослабил свое давление.

Кугель безутешно бродил взад и вперед, заглядывая между ветвей и под корни, вглядываясь в проходы между деревьями, в сердцах пиная ногами папоротник и мох. И вдруг у пня увидел то, что искал: груду книг, собранных в аккуратную стопку. На пне сидел Зараидес.

Кугель шагнул вперед, разочарованно поджав губы. Зараидес безмятежно разглядывал его.

— Похоже, ты что-то ищешь. Надеюсь, потеря не очень серьезна?

Кугель коротко кивнул.

— Потерялось несколько безделушек. Пусть гниют среди листвы.

— Ни в коем случае! — заявил Зараидес. — Опиши потерю, я пошлю разыскивающую вибрацию. Через несколько мгновений пропажа отыщется!

— Не стану утруждать тебя таким мелким делом. Обдумаем другие вопросы. — Он указал на стопку, на которую Зараидес теперь поставил ногу. — К счастью, твоя собственность в безопасности.

Зараидес довольно кивнул.

— Теперь все хорошо. Я обеспокоен только нарушением равновесия в наших отношениях. — Кугель отступил, но Зараидес поднял руку. — Тебе не о чем беспокоиться — наоборот. Твои действия предотвратили мою смерть, Закон Равновесия нарушен, и я должен проявить взаимность, — Он расчесал пальцами бороду. — Вознаграждение, к несчастью, будет чисто символическим. Я мог бы исполнить все твои желания, и все равно не сдвинуть чашу весов против того, что ты, пусть несознательно, сделал для меня.

Кугель подбодрился, но Фиркс снова проявил нетерпение и произвел новую демонстрацию. Схватившись за живот, Кугель воскликнул:

— Прежде всего, будь добр, извлеки существо, которое раздирает мне внутренности, некоего Фиркса.

Зараидес поднял брови.

— Что это за существо?

— Отвратительное создание с далекой звезды. Напоминает спутанный клубок, чащобу, сеть из булавок, колючек, крючьев и когтей.

— Ну, это дело нетрудное, — ответил Зараидес. — Эти существа поддаются примитивным методам искоренения. Пойдем: мое жилище близко.

Зараидес встал с пня, собрал свои книги и бросил их в воздух: они легко поднялись над вершинами деревьев и быстро исчезли вдали. Кугель печально смотрел им вслед.

— Удивляешься? — спросил Зараидес. — Это пустяк: простейшая процедура и предосторожность против воров и мошенников. Пойдем: надо изгнать существо, которое причиняет тебе беспокойство.

Он быстро пошел между деревьями. Кугель направился за ним, но теперь Фиркс, с опозданием ощутивший угрозу, начал активно протестовать. Кугель, согнувшись вдвое и прыгая приставными шагами, вынужден был сначала потрусить, а потом побежать за Зараидесом, чтобы не отстать от Мага, который шел, не оглядываясь.

Свой дом Зараидес устроил под толстыми ветвями огромного баобаба. К простым воротам вела лестница, перекинутая через разросшийся куст. Кугель поднялся по ступенькам, продрался сквозь ветви куста и оказался в большой квадратной комнате. Мебель была в одно и то же время простая и роскошная. Окна во всех направлениях выходили в лес; толстый ковер желтого, черного и зеленого цвета устилал пол.

Зараидес знаком поманил Кугеля в свою рабочую мастерскую.

— Мы сейчас же избавимся от этого неудобства.

Кугель, сгибаясь и спотыкаясь, побрел за ним и, повинуясь жесту волшебника, сел на стеклянный пьедестал.

Зараидес извлек экран из цинковых полосок и прижал его к спине Кугеля.

— Это сообщит Фирксу, что им занялся опытный волшебник: существа такого рода совершенно не выносят цинк. Теперь очень простой состав: сера, аквастель, раствор зайха; некоторые травы: бурнада, хилп, кассея… впрочем, последняя не обязательна. Пей… Фиркс, выходи! Пошел вон, ты, внеземной паразит! Изыди! Или я осыплю все внутренности Кугеля серой и проткну его цинковыми стержнями! Выходи! Что? Я должен прижечь тебя аквастелем? Выходи; возвращайся на Ахернар как можно быстрее!

Фиркс с гневом разжал свои когти и выбрался из груди Кугеля — клубок белых нервов и щупальцев, каждое с крючком или когтем. Зараидес поймал существо в цинковый сосуд, который накрыл цинковой сетью.

Кугель, потерявший сознание, пришел в себя и увидел, что Зараидес вежливо ждет, пока он оправится.

— Тебе повезло, — сказал ему Зараидес. — Средство было применено в самый последний момент. Преступные инкубы стараются просунуть свои щупальца по всему телу, пока не захватывают мозг. Еще немного, и ты с Фирксом превратились бы в одно целое. Как к тебе попало это существо?

Кугель скорчил гримасу отвращения.

— Это дело рук Юкоуну, Смеющегося Мага. Ты его знаешь? — Брови Зараидеса взлетели высоко.

— Главным образом, по его репутации смешливого и причудливого волшебника, — ответил мудрец.

— Он шут гороховый! — воскликнул Кугель. — За воображаемую обиду он забросил меня на север мира, где солнце висит низко и светит не ярче ночного фонаря у сельского постоялого двора. Юкоуну повеселился вволю, но теперь шутить буду я! Ты объявил, что благодарен мне. Для восстановления равновесия я хочу, чтобы прежде чем приступить к моим главным желаниям, мы выработали подходящую месть Юкоуну.

Зараидес задумчиво кивнул и пробежал пальцами по бороде.

— Я дам тебе совет. Юкоуну тщеславный и чувствительный человек. Наиболее уязвимое его место — самомнение. Повернись к нему спиной, не старайся с ним встретиться! Такое презрение причинит ему гораздо большую боль, чем все, что ты сможешь придумать.

Кугель нахмурился.

— Такая месть кажется мне слишком абстрактной. Если ты призовешь демона, я дам ему указания относительно Юкоуну. Дело тогда будет кончено, и мы сможем обсудить другие дела.

Зараидес покачал головой.

— Все не так просто, Юкоуну очень изобретателен, его нелегко застать врасплох. Он сразу узнает, кто осуществил нападение, и наши поверхностно сердечные взаимоотношения тут же кончатся.

— Ба! — фыркнул Кугель. — Мудрец Зараидес боится показать себя справедливым мстителем? Неужели он робко потупится и отойдет подальше от такого слабого и нерешительного Мага, как Юкоуну?

— В общем… да, — сказал Зараидес. — В любое мгновение солнце может погаснуть, и мне бы не хотелось последние часы провести, обмениваясь шутками с Юкоуну: его юмор гораздо изобретательнее моего. Так что внимание! Через минуту я должен буду заняться очень важными делами. Как последний знак благодарности, я перемещу тебя туда, куда ты захочешь. Куда тебе нужно?

— Если это все, что ты можешь, доставь меня в Азеномай, на слиянии Кзана и Скаума!

— Как хочешь. Будь добр встань на этот помост. Сложи руки вот так… Глубоко вдохни и во время перелета не выдыхай и не вдыхай… Ты готов?

Кугель подчинился. Зараидес отошел и произнес заклинание. Кугеля подхватило и понесло вверх. Через мгновение его ноги коснулись земли, и он обнаружил, что стоит на главном перекрестке Азеномая.

Он перевел дыхание.

— После всех испытаний, после всех злоключений я снова вернулся в Азеномай! — И, качая в удивлении головой, осмотрелся. Древние здания, террасы, выходящие на реку, рынок: все как прежде. Неподалеку лавка Файностера. Повернувшись спиной, чтобы его не узнали, Кугель пошел прочь.

— Ну, и что теперь? — спросил он себя. — Во-первых, мне необходима новая одежда, потом удобная гостиница, где можно всесторонне обдумать свое положение. Если хочешь посмеяться над Юкоуну, за это дело нужно браться с большой осторожностью.

Два часа спустя, умывшись, постригшись, отдохнув, в новой черно-зелено-красной одежде Кугель сидел в общем зале гостиницы «Речная» перед тарелкой острых сосисок и бутылкой зеленого вина.

— Дело представляется крайне деликатным, — рассуждал он. — Действовать нужно с величайшей осторожностью.

Он налил себе вина и съел несколько сосисок, показавшихся невероятно вкусными. Потом раскрыл сумку и достал небольшой предмет, тщательно завернутый в мягкую ткань, — фиолетовую линзу, которую Юкоуну хотел получить в пару к той, что была у него в собрании. Он поднес было линзу к глазам, но остановился. Он уже испытывал на себе действие этой линзы и знал, что вместо окружающего увидит такую великолепную иллюзию, что не захочет отнимать линзу от глаз. И тут, когда он глядел на полушарие, в его мозгу возник план, такой изобретательный, такой теоретически эффективный и в то же время связанный с такой малой опасностью, что он немедленно отказался от поисков лучшего.

В сущности, план был очень прост. Он явится к Юкоуну и даст ему волшебную линзу, точнее, линзу такой же внешности. Юкоуну будет сравнивать ее с той, что у него уже есть, чтобы проверить ее эффективность, и неизбежно посмотрит одновременно через обе. Несоответствие между реальным и иллюзорным поразит его мозг и вызовет ступор, что сделает его беспомощным на какое-то время, и Кугель успеет принять те меры, какие сочтет безопасными.

Есть ли недостатки в его плане? Кугель их не видел. Если Юкоуну обнаружит подмену, Кугелю придется извиниться, отдать подлинную линзу и тем усыпить подозрения Юкоуну. В целом же вероятность успеха казалась очень большой.

Кугель неторопливо прикончил сосиски, заказал вторую бутылку вина и с удовольствием принялся смотреть на Кзан. Торопиться некуда: когда имеешь дело с Юкоуну, импульсивность — серьезнейшая ошибка, как он уже сумел узнать на собственной шкуре.

На следующий день, все еще не обнаружив недостатков в своем плане, он навестил стеклодува, чья мастерская располагалась на берегу Скаума в миле к востоку от Азеномая, в роще пушистых желтых билибобов.

Стеклодув осмотрел линзу.

— Точный дубликат, той же формы и цвета? Нелегкая задача, тут очень редкий и богатый оттенок фиолетового цвета. Такой цвет трудно придать стеклу; нет специальной краски; все придется делать путем проб и догадок. Но… я все же приготовлю расплав. Посмотрим, посмотрим.

После нескольких попыток он получил стекло нужного оттенка, из которого изготовил линзу, внешне неотличимую от подлинной.

— Великолепно! — заявил Кугель. — Теперь — какова цена?

— Такую линзу из фиолетового стекла я оцениваю в сто терций, — спокойно ответил стеклодув.

— Что? — в гневе воскликнул Кугель. — Я похож на легковерного? Цена чрезмерна.

Стеклодув убирал свои инструменты, трубки и сосуды, не обращая внимания на негодование Кугеля.

— Во вселенной не существует подлинного постоянства. Все меняется, течет, пульсирует, увеличивается и уменьшается; все подвержено изменчивости. Моя цена имманентна космосу, она подчиняется тем же законам и определяется необходимостью клиента.

Кугель в неудовольствии отошел, а стекольщик протянул руку и взял обе линзы. Кугель воскликнул:

— Что ты собираешься делать?

— Стекло верну в тигель, что еще?

— А что с линзой, которая принадлежит мне?

— Я сохраню ее на память о нашей беседе.

— Подожди! — Кугель перевел дыхание. — Я заплачу тебе эту невероятную цену, если новая линза так же прозрачна и совершенна, как старая.

Стеклодув осмотрел сначала одну, потом другую.

— На мой взгляд, они одинаковы.

— А как же фокус? — спросил Кугель. — Поднеси обе к глазам, посмотри через обе и сравни!

Стеклодув поднес обе линзы к глазам. Одна позволила ему взглянуть на Верхний мир, вторая показала реальность. Пораженный контрастом, стеклодув покачнулся и упал бы, если бы Кугель, опасаясь за линзы, не поддержал его и не посадил на скамью.

Взяв линзы, Кугель бросил на рабочий стол три терции.

— Все подвержено изменениям, и вот твои сто терций превратились в три.

Стеклодув, слишком потрясенный, чтобы ответить, что-то пробормотал и попытался поднять руку, но Кугель уже вышел из мастерской.

Он вернулся в гостиницу. Здесь надел свою старую одежду, выпачканную и порванную в долгом пути, и пошел по берегу Кзана.

По дороге он репетировал предстоящий разговор, стараясь заранее предусмотреть все возможности. Впереди солнце играло яркими отсветами сквозь стеклянные спиральные башни — дом Юкоуну!

Кугель остановился, рассматривая это эксцентрическое сооружение. Сколько раз за время своего путешествия представлял он себе, как будет стоять здесь, где до Юкоуну, Смеющегося Мага, рукой подать!

Он поднимался по извилистой дорожке, выложенной темно-коричневой плиткой, и каждый шаг усиливал напряжение нервов. Подойдя к передней двери, он увидел то, чего не заметил в свой первый визит: вырезанное в древнем дереве изображение аскетического лица с худыми щеками. А в глазах барельефа застыло выражение ужаса, рот широко раскрыт в крике отчаяния.

Уже подняв руку, чтобы постучать, Кугель почувствовал, как душу его охватывает холод. Он отступил от резного лица и посмотрел в ту сторону, куда были устремлен его взгляд, — через Кзан, на туманные голые холмы, которые вздымались бесконечно далеко, насколько хватал глаз. Он снова вспомнил план операции. Есть ли недостатки? Опасность для него самого? Нет. Если Юкоуну обнаружит подмену, Кугель извинится, скажет, что ошибся, и отдаст подлинную линзу. Достичь можно очень многого, а риск так мал! Кугель снова повернулся к двери и постучал в тяжелую панель.

Прошли минуты. Дверь медленно раскрылась. Навстречу ударил поток холодного воздуха, несущий в себе острый запах, незнакомый Кугелю. Солнечный свет через его плечо ворвался в дверь и упал на каменный пол. Кугель неуверенно всмотрелся в вестибюль, не желая входить без ясно выраженного приглашения.

— Юкоуну! — позвал он. — Покажись, чтобы я мог войти в твой дом! Я не хочу больше несправедливых обвинений!

Что-то шевельнулось, послышался звук медленных шагов. Из боковой комнаты вышел Юкоуну, и Кугелю показалось, что он заметил перемены в его наружности. Большая мягкая желтая голова казалась расслабленней, чем раньше: щеки ввалились, нос повис, как сталактит, подбородок выглядел всего лишь прыщом под большим дергающимся ртом.

На Юкоуну была надета квадратная коричневая шляпа, каждый угол которой приподнят, блуза из темно-коричневой узорчатой ткани, свободные брюки, тоже коричневые и с черной вышивкой — прекрасный костюм, который на Юкоуну сидел очень неловко. Казалось, это костюм чужой, и ему в нем неудобно. Юкоуну приветствовал Кугеля очень странно:

— Ну, приятель, что тебе нужно? Ты никогда не научишься ходить по потолку, стоя на руках. — И Юкоуну прикрыл рот рукой, чтобы спрятать смех.

Кугель в удивлении и сомнении поднял брови.

— Моя цель не в этом. Я пришел с очень важным делом — сообщить, что поручение, по которому я был послан, успешно выполнено.

— Прекрасно! — воскликнул Юкоуну. — Значит, ты можешь передать мне ключи от хлебного ящика.

— От хлебного ящика? — Кугель смотрел удивленно. Юкоуну сошел с ума? — Я Кугель, которого ты отправил с поручением на север. Я вернулся с волшебной линзой, позволяющей смотреть на Верхний мир.

— Конечно, конечно! — воскликнул Юкоуну. — Брзм-сззст. Боюсь, что от множества дел я слегка запутался: все меняется. Но теперь я тебя приветствую, конечно, Кугель! Все ясно. Ты ушел, ты вернулся! Как поживает друг Фиркс? Хорошо, я надеюсь? Мне не хватало его общества. Прекрасный парень этот Фиркс!

Кугель согласился без особого жара.

— Да, Фиркс оказался хорошим спутником и непрестанным источником развлечений.

— Прекрасно! Входи! Сейчас принесу выпить. Ты что предпочитаешь: сз-мзсм или сзк-зсм?

Кугель искоса посмотрел на Юкоуну.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, и потому вынужден с благодарностью отказаться. Но посмотри! Волшебная фиолетовая линза! — И Кугель продемонстрировал подделку, изготовленную несколько часов назад.

— Прекрасно! — заявил Юкоуну. — Ты хорошо потрудился. Теперь я все вспомнил, твой случай затерялся среди множества происшествий, но теперь могу с уверенностью сказать, что твой проступок отныне объявляется прощенным. Но дай мне линзу. Я должен испытать ее!

— Конечно, — сказал Кугель. — Я почтительно советую: чтобы полностью воспринять великолепие Верхнего мира, принеси твою линзу и посмотри через обе одновременно. Это единственный подходящий метод.

— Верно, совершенно верно! Моя линза; где же этот упрямый мошенник ее спрятал?

— Упрямый мошенник? — переспросил Кугель. — Кто-то рылся в твоих ценностях?

— В некотором смысле. — Юкоуну дико рассмеялся, подпрыгнул, расставив ноги в стороны, и тяжело упал на пол, откуда обратился к изумленному Кугелю:

— Теперь это все равно, и не имеет никакого значения, так как должно перейти в схему мнз. Да. Я лучше проконсультируюсь с Фирксом.

— В прошлый раз, — терпеливо сказал Кугель, — линза находилась в шкафу вон в той комнате.

— Молчать! — неожиданно раздраженно заявил Юкоуну. Он встал. — Сзсз! Я прекрасно знаю, где хранится линза. Все под контролем. Следуй за мной! Мы немедленно познакомимся с сущностью Верхнего мира! — Он опять дико рассмеялся; Кугель изумленно смотрел на него.

Юкоуну протопал в соседнее помещение и вернулся со шкатулкой, в которой находилась волшебная линза. Он сделал повелительный жест.

— Стой на месте. Не шевелись, если тебе дорог Фиркс!

Кугель покорно поклонился. Юкоуну достал свою линзу.

— Теперь — новую!

Кугель протянул стеклянное полушарие.

— К глазам, обе одновременно, чтобы ты мог насладиться Верхним миром полностью!

— Да! Так оно и будет! — Юкоуну поднял обе линзы и поднес к глазам. Кугель, ожидая, что он упадет, парализованный несоответствием, потянулся к веревке, которую принес, чтобы связать неосторожного волшебника; но Юкоуну не проявлял ни следа беспомощности. Он всматривался так и этак, приговаривая при этом:

— Великолепно! Превосходно! Необыкновенно прекрасный вид! — Он отнял линзы от глаз и осторожно поместил их в шкатулку. Кугель мрачно смотрел на него.

— Я очень доволен, — сказал Юкоуну, сделав при этом волнообразный жест руками, что еще больше удивило Кугеля. — Да, — продолжал Юкоуну, — ты хорошо поработал, и потому твой злой поступок забыт. Осталось только вернуть несравненного Фиркса; для этого я должен тебя самого поместить в чан. Ты погрузишься в соответствующую жидкость примерно на двадцать шесть часов, этого хватит, чтобы привлечь Фиркса наружу.

Лицо Кугеля вытянулось. Как спорить с волшебником, не только странным и смешным, но и ограбленным?

— Такое погружение может вредно на мне отразиться, — осторожно заметил он. — Не лучше ли предоставить Фирксу возможность дальнейших прогулок?

Казалось, что Юкоуну это предложение понравилось. Но свое удовольствие он выразил довольно оригинально: при помощи чрезвычайно сложной джиги, которую старец исполнил весьма живо, несмотря на короткие руки, ноги и тучное тело. Демонстрацию он заключил высоким прыжком с переворотом, после которого приземлился на шею и плечи. При этом его руки и ноги дергались, как у перевернутого жука. Кугель пораженно смотрел, гадая, не умер ли Юкоуну.

Но Юкоуну, помигав, снова встал.

— Надо больше упражняться, — сказал он. — Иначе можно удариться. Здесь все по-другому, чем в ссз-пнтз. — Он снова захохотал, откинув назад голову, и, заглянув ему в рот, Кугель увидел не язык, а белый коготь. И тут же понял причину странного поведения Юкоуну. Каким-то образом существо, подобное Фирксу, проникло в тело Юкоуну и овладело его мозгом.

Кугель заинтересованно потер подбородок. Удивительная ситуация! Он напряженно думал. Важно знать, владеет ли это существо волшебством Юкоуну. Кугель сказал:

— Твоя мудрость поражает меня! Я полон восхищения! Есть ли у тебя пополнение коллекции волшебных вещей?

— Нет. У меня уже есть все необходимое, — ответило существо через Юкоуну. — Но теперь мне нужно отдохнуть. После того, что я только что проделал, необходимо спокойствие.

— Дело простое, — сказал Кугель. — Для этого наиболее эффективный способ — применение Закона Прямой Воли.

— Правда? — спросило существо. — Попробуем. Посмотрим. Закон Антитезиса здесь… Свертывание Сублиминальной Конфигурации… Сззм. Здесь меня многое удивляет. На Ахернаре все по-другому. — Существо бросило на Кугеля быстрый пристальный взгляд: заметил ли он оговорку? Но Кугель сохранял вид скучающего и апатичного человека, которому все безразлично. Существо продолжало рыться в уголках мозга Юкоуну. Ага, вот Закон Прямой Воли. Ну, что ж, неожиданное сильное давление.

Лицо Юкоуну напряглось, потом мышцы расслабились, и тучное тело упало на пол. Кугель прыгнул вперед, молниеносно связал руки и ноги тому, что раньше было Юкоуну, веревкой, а рот закрыл липкой лентой.

После этого настала очередь Кугеля несколько раз весело подпрыгнуть. Все прекрасно! Юкоуну, его дом, его огромная коллекция волшебных предметов — все в его распоряжении! Кугель посмотрел на неподвижное тело, собираясь вытащить его за ноги наружу и там отрубить большую желтую голову, но воспоминание о многочисленных унижениях, неудобствах и тяготах, которые он испытал из-за Юкоуну, заставило его остановиться. Неужели Юкоуну так быстро получит забвение, ничего не испытав, не зная угрызений совести? Ни в коем случае!

Кугель втащил неподвижное тело в зал и присел поблизости на скамье, чтобы подумать.

Вскоре неподвижное тело зашевелилось, раскрыло глаза и сделало попытку встать. Обнаружив, что это невозможно, оно стало рассматривать Кугеля вначале удивленно, потом гневно. Изо рта доносились неразборчивые звуки, на которые Кугель ответил уклончивым жестом.

Вскоре он встал, осмотрел веревки на руках и ногах, ленту на рту, сделал все вдвое прочнее и начал осторожно обследовать дом, все время ожидая ловушек, препятствий и потайных люков, которые изобретательный Юкоуну мог установить, чтобы перехитрить и обмануть воров. Особенно он был бдителен при осмотре мастерской Юкоуну, тыкая всюду длинным шестом, но если Юкоуну и установил где-то свои ловушки, Кугель их не обнаружил.

Рассматривая полки в мастерской, Кугель нашел серу, аквастель, раствор зайха и травы, из которых приготовил вязкий желтый эликсир. Втащил вялое тело в мастерскую, влил средство, начал выкрикивать приказания, и, наконец, Юкоуну еще более пожелтел от серы, из его ушей показались пары аквастеля. Кугель тяжело дышал и вспотел от усилий — наконец-то существо с Ахернара выползло из тела. Кугель поймал его в большую каменную ступу, истолок железным пестом, растворил в спирте и купоросе, добавил ароматических веществ и вылил получившуюся слизь в канализацию.

Юкоуну, пришедший в себя, смотрел на Кугеля беспокойно напряженным взглядом. Кугель применил пары раптогена, и Смеющийся Волшебник, закатив глаза, погрузился в состояние апатии.

Кугель сел передохнуть. Возникла проблема: как удержать под контролем Юкоуну, пока он не завершит все приготовления. В конце концов, просмотрев несколько книг, Кугель залепил рот Юкоуну цементирующей мазью, обеспечив ее надежность при помощи несложного заклинания, потом поместил Мага в высокую стеклянную трубу, которую подвесил на цепи в вестибюле.

Завершив это дело, Кугель отошел с довольной улыбкой.

Через некоторое время Юкоуну пришел в себя.

— Ну, Юкоуну, наконец-то все приходит в порядок. Помнишь ли ты, что ты меня заставил делать? Сколько мне пришлось пережить! Я поклялся, что ты об этом пожалеешь! Теперь я начинаю выполнять свою клятву. Я высказался ясно?

Выражение искаженного лица Юкоуну подтвердило это.

Кугель сел с кубком лучшего желтого вина Юкоуну.

— Дальше я поступлю таким образом: я определю сумму трудностей, которые пережил, включая холод, ветры, оскорбления, боль, тяжелые предчувствия, неуверенность, черное отчаяние, ужасы, отвращение и другие нежелательные испытания, не последним из которых была помощь со стороны незабываемого Фиркса. Из полученной суммы я вычту свой первоначальный обман и, может, одно-два достоинства путешествия, и полученный результат и будет необходимым возмездием. К счастью, Юкоуну, ты Смеющийся Маг: в такой ситуации ты найдешь немало забавного, если сможешь отвлечься от личных неудобств. — Кугель бросил на Юкоуну вопросительный взгляд, но полученный ответ нельзя было назвать веселым.

— Последний вопрос, — сказал Кугель. — Подготовил ли ты ловушки, в которых я мог бы быть уничтожен или обезврежен? Мигни один раз — да, два раза — нет.

Юкоуну продолжал презрительно смотреть из трубы.

Кугель вздохнул.

— Вижу, что должен вести себя осторожно.

Захватив с собой вино в большой зал, Кугель принялся знакомиться с коллекцией магических инструментов, предметов, талисманов и редкостей: теперь знакомство было практическим — это все его собственность. Взгляд Юкоуну всюду следовал за ним: в нем было беспокойство, которое немало успокаивало Кугеля.

День проходил за днем, а ловушки Юкоуну, если таковые и существовали, никак себя не обнаруживали, и Кугель, наконец, поверил, что их не существует. За это время он успел ознакомиться с томами и фолиантами Юкоуну, но с обескураживающим результатом. Некоторые книги были написаны на архаических языках, которых он не знал, некоторые — зашифрованным шрифтом или тайной терминологией; в других описывались феномены, выходившие за пределы его понимания; от третьих исходило такое сильное ощущение опасности, что Кугель немедленно захлопнул переплет.

Одну-две книги он сумел понять. Он изучал их с большим усердием, вбивая один за другим слоги в свой мозг, где они сталкивались, сжимались и раздували его виски. Вскоре он смог произносить несколько простейших, самых примитивных заклинаний, которые испробовал на Юкоуну. В частности, Отчаянную Чесотку Люгвилера. Но по большей части он испытывал разочарование от своей врожденной неспособности понять колдовство. Опытные волшебники могут запомнить одновременно три или даже четыре заклинания; для Кугеля запоминание даже простейшего заговора представляло собой труднейшую задачу. Однажды, добиваясь пространственного перемещения подушки, он добился обратного и был переброшен в вестибюль. Раздраженный усмешкой Юкоуну, он вытащил трубу с ним наружу и подвесил на скобки над дверью, на которых висели фонари, освещавшие ночью вход.

Прошел месяц, и Кугель почувствовал себя в доме увереннее. Крестьяне из ближайшей деревни приносили ему продукты, в обмен Кугель оказывал им мелкие услуги, какие мог. Однажды отец Джинсы, девушки, которая услуживала ему в спальне, потерял в глубокой цистерне ценную брошь и нанял Кугеля, чтобы вернуть потерянное. Кугель с готовностью согласился и опустил трубу с Юкоуну в цистерну. Юкоуну указал местонахождение броши, которую потом достали крюком.

Этот эпизод заставил Кугеля задуматься о том, как еще использовать Юкоуну. На Азеномайской ярмарке проводился конкурс уродов. Кугель записал Юкоуну в состав участников конкурса, и хоть ему не удалось получить первой премии, гримасы Юкоуну оказались незабываемы и вызвали множество восторгов и комментариев.

На ярмарке Кугель встретился с Файностером, продавцом талисманов и магических предметов, который и послал Кугеля в дом Юкоуну. Файностер с комическим удивлением переводил взгляд с Кугеля на трубу с Юкоуну, которую Кугель вез назад домой в тележке.

— Кугель! Кугель Хитрец! — воскликнул Файностер. — Слухи оказались верными! Ты теперь хозяин дома Юкоуну и его большой коллекции инструментов и редкостей!

Кугель вначале сделал вид, что не узнает Файностера, потом холодным голосом сказал:

— Совершенно верно. Как видишь, Юкоуну принял решение менее активно участвовать в делах мира. Тем не менее, дом его полон ловушек; по ночам вокруг прогуливаются голодные звери, и к тому же я устроил особенно сильное заклинание, охраняющее вход.

Файностер, казалось, не заметил холодности Кугеля. Потирая пухлые руки, он спросил:

— Поскольку ты теперь владеешь большой коллекцией редкостей, не хочешь ли продать некоторые?

— Никогда не имел такого намерения, — ответил Кугель. — В сундуках Юкоуну столько золота, что хватит до тех пор, пока не погаснет солнце. — И по привычке того времени оба посмотрели вверх, чтобы оценить цвет угасающего светила.

Файностер сделал грациозный жест.

— В таком случае желаю тебе доброго дня, и тебе также, — последнее было адресовано Юкоуну, который ответил только угрюмым взглядом.

Вернувшись в дом, Кугель внес Юкоуну в вестибюль, а затем, поднявшись на крышу, облокотился на парапет и принялся смотреть на окружающие холмы, которые, как морские волны, катились до самого горизонта. В сотый раз думал он о странной неспособности Юкоуну предвидеть будущее. Сам он, Кугель, не должен впадать в подобную ошибку. И он осмотрелся в поисках защиты.

Над ним вздымались зеленые стеклянные спиральные башни, ниже опускались фронтоны и уступы, которые Юкоуну считал эстетически совершенными. Только спереди легко было подняться к дому. Вдоль наклонных внешних контрфорсов Кугель устроил прослойки мыльного камня, так что любой поднявшийся на парапет должен был ступить на них и покатиться вниз. Если бы Юкоуну додумался до такой предосторожности, вместо того чтобы устраивать свой хитрый хрустальный лабиринт, то теперь не смотрел бы из стеклянной трубы.

Но Кугель решил, что нужно еще усилить защиту, а для этого следует внимательно порыться на полках Юкоуну.

Вернувшись в большой зал, он пообедал — обед подавали две хорошенькие служанки Джинса и Скивва — и вернулся к своим занятиям. Сегодня вечером он попытался овладеть Чарами Одиночного Заключения, это заклинание чаще использовали в прошлые эпохи, и Заговором Далекой Доставки — именно, этим заклинанием воспользовался Юкоуну, когда переправил его на север. И то, и другое — заклинания большой силы, оба требовали полной сосредоточенности и точности, и Кугель вначале боялся, что не сумеет ими овладеть. Тем не менее, он продолжал прилагать усилия и, наконец, запомнил и то, и другое.

Два дня спустя произошло то, чего ожидал Кугель: постучали в дверь. Кугель распахнул ее и увидел Файностера.

— Добрый день, — неприветливо сказал он. — Я не расположен к разговору и вынужден попросить тебя немедленно удалиться.

Файностер сделал вежливый жест.

— До меня дошли сообщения о твоей тяжелой болезни, и я так забеспокоился, что поторопился доставить лекарство. Позволь мне пройти… — он попытался протиснуться мимо Кугеля… — и я подготовлю нужную дозу.

— Я страдаю духовным недомоганием, — многозначительно сказал Кугель, — которое проявляется во вспышках необузданного гнева. Предлагаю тебе удалиться, иначе в неконтролируемом припадке я разрублю тебя на части своим мечом или, что еще хуже, использую волшебство.

Файностер беспокойно замигал, но продолжал голосом, полным оптимизма:

— У меня есть лекарство и от этой болезни. — Он достал плоскую фляжку. — Сделай один глоток, и все твои беды пройдут.

Кугель схватился за рукоять меча.

— Похоже, придется говорить без двусмысленностей. Приказываю тебе: уходи и никогда не возвращайся! Я понимаю цель твоего прихода и предупреждаю, что я менее снисходителен, чем Юкоуну! Поэтому убирайся! Иначе я применю Заклинание Макропальца, в результате которого твой мизинец станет размером с дом.

— Вот как! — в ярости воскликнул Файностер. — Маски сброшены! Кугель Хитрец показывает свою неблагодарность! Спроси себя: кто посоветовал тебе ограбить дом Юкоуну? Я, и по всем законам честности мне принадлежит часть богатства Юкоуну!

Кугель выхватил меч.

— Я слышал достаточно: начинаю действовать.

— Подожди! — крикнул Файностер, высоко поднимая фляжку. — Мне достаточно бросить это на пол, и ты весь покроешься гноем, а я останусь невредим. Держись от меня подальше!

Но разъяренный Кугель сделал выпад и проткнул протянутую руку. Файностер закричал от боли и бросил фляжку. Кугель ловко подпрыгнул, чтобы поймать ее в воздухе, но Файностер в это время прыгнул вперед и ударил его, Кугель пошатнулся и столкнулся с трубой, в которой томился Юкоуну. Она упала на камень и со звоном разбилась, Юкоуну осторожно выполз из осколков.

— Ха-ха! — рассмеялся Файностер. — Дела пошли по-другому.

— Ни в коем случае! — отозвался Кугель, поднимая трубку с синим концентратом, которую отыскал среди вещей Юкоуну.

Юкоуну при помощи осколка стекла пытался сорвать ленту со рта. Кугель выпустил струю концентрата, и Юкоуну испустил разочарованный стон.

— Брось стекло! — приказал Кугель. — Повернись к стене. — Он угрожающе обратился к Файностеру. — И ты тоже!

Он тщательно связал руки своим врагам, потом прошел в большой зал и взял книгу, которую изучал сегодня.

— А теперь — оба наружу! — приказал он. — И побыстрее! Сейчас события будут развиваться быстро!

Он заставил обоих пройти на ровную площадку за домом и поставил их на расстоянии друг от друга.

— Файностер, твоя судьба решена. За обман, алчность и гнусные манеры я предаю тебя Чарам Одиночного Заключения!

Файностер жалобно завыл и упал на колени. Кугель не обратил на это внимания. Сверяясь с книгой, он восстановил в памяти заклинание, потом, указывая на Файностера и называя его имя, произнес ужасные слоги.

Но Файностер не провалился сквозь землю, он продолжал стоять, как раньше. Кугель быстро просмотрел текст и обнаружил ошибку: он произнес слоги не в том порядке, и тем самым заклинание подействовало наоборот. И действительно, в тот момент как он понял свою ошибку, отовсюду начали доноситься звуки, жертвы предыдущих эпох начали подниматься с глубины сорока пяти миль и выскакивать на поверхность. Так они лежали, изумленно мигая; некоторые не могли пошевелиться. Одежда на них превратилась в пыль, хотя на тех, кто попал в заключение недавно, еще сохранились одна-две тряпки. Вскоре все, кроме самых ошеломленных, начали шевелиться, принюхиваться, посматривать на небо, удивляясь солнцу.

Кугель хрипло рассмеялся.

— Похоже, я допустил ошибку. Неважно. Вторично этого не будет. Юкоуну, твое наказание соразмерно злодеяниям, не больше и не меньше! Ты перебросил меня на север, в пустыню, где солнце стоит на небе низко. Я поступлю с тобой так же. Ты заразил меня Фирксом, я заражу тебя Файностером. Вместе вам придется брести по тундре, пересечь Великий Эрм, пробраться через горы Магнатца. Не умоляй, не пытайся объясниться; я ожесточен. Стой спокойно, или я снова напущу на тебя синее разрушение!

И Кугель занялся Заговором Далекой Доставки; он тщательно поместил необходимые слоги в мозг.

— Приготовьтесь, — сказал он, — и прощайте!

И произнес заклинание; но в одном месте он усомнился. Однако все прошло хорошо. Сверху послышался гортанный крик, демон остановился над ними в воздухе.

— Появись! — воскликнул Кугель. — Цель прежняя: берег северного моря, груз должен быть доставлен туда живым и невредимым. Появись! Хватай этих людей и неси их в соответствии с приказом!

Огромные крылья забили в воздухе, гоня потоки пыли, вниз глянула черная тень с отвратительной мордой. Тень опустила когтистую лапу. Кугеля подхватили и понесли на север. Его вторично подвела ошибка в произнесении заклинания — он опять перепутал какую-то мелочь.

День и ночь летел демон. Со стонами и рычанием он мерно размахивал огромными крыльями. Где-то после рассвета второго дня он бросил Кугеля на берег и с грохотом улетел прочь.

Наступила тишина. Справа и слева расстилался серый пляж. Сзади поднимался берег, поросший чахлым кустарником. В нескольких ярдах лежала разбитая клетка, в которой Кугеля принесли на это самое место в прошлый раз. Склонив голову, охватив руками колени, Кугель сидел и смотрел в морскую даль.