Умная дача

Желаемое и действительное о сортах

Желаемое — в каталогах институтов и в литературе. Действительное — на наших рынках и дачах. Разница такая же, как между рецептом приготовления и самим осетром в винно–манговом соусе. За последние 80 лет у нас создано по нескольку сот сортов каждой плодовой культуры, сотни районированы, наша селекция и помология достигли невиданных высот. Но на дачах у нас — полный хаос, избытка прекрасных плодов мы не имеем, а едим в основном старые сорта, коих совсем немного.

Почему так? Ответы находятся в прошлом веке. Их давно нашли мастера. Я буду часто ссылаться на двоих, чье мастерство так и осталось непревзойденным до сих пор. Один из них — Николай Гоше, плодовод–практик, гений формового плодоводства, умевший придавать растениям любые формы и получать великолепные плоды. Он жил в Германии в середине и конце прошлого века. Другой — Иван Владимирович Мичурин. О нем давно упоминают, как о практике, неверно толковавшем свои наблюдения. Я не поленился изучить Мичурина по его собственным работам и испытал настоящий шок: ни одной ошибки я у него не нашел! Это был непревзойденный селекционер, нашедший способы во многом предсказуемо изменять свойства растений. Но самое потрясающее — он нашел и описал правильный способ сохранять свойства сортов. Этого никто не делает до сих пор. И мы до сих пор далеки от понимания того, что такое — сорт.

Вот в природе есть виды. Их генотип сохраняется благодаря неизменной среде. В потомстве постоянно появляются существа, отличающиеся то тем, то этим, но они оказываются неприспособленными к месту обитания, потомства не дают или просто гибнут. И гены остаются постоянными — для этого места. Но вот условия изменились, и тут гибнут почти все: старый генотип теперь не годится. Остаются в живых несколько "нарушителей" генотипа: у них как раз подошло! Через полвека они тут обживутся. Но это уже не прежний вид, это новый подвид.

Чем мельче тварь, тем быстрее возникают подвиды. Бабочке достаточно пары десятков лет, а тлям и клещикам — 3–5 лет хватает. Большинство живых существ, обитающих по всему миру или на большой территории, не имеют четкого вида, а живут разновидностями, в каждом месте — чуть своя, без четких границ. Вообще, проводить границы — это человек выдумал. Это я к тому, что даже устойчивые виды на деле не устойчивы, а постоянно плывут, мерцают, меняются.

Теперь представьте: берем и скрещиваем два совершенно разных растения. Да еще перевозим куда–то. Получили гибрид. Понравился! Несколько лет опыляем своими же цветками. Наконец в потомстве — почти одно и то же. Вот и сорт! Но это просто "вид", которому несколько лет от роду. Генотип его еще не обтесала среда. Не было отбора на месте. А его развозят по областям: сортоиспытание.

Пять, пусть даже десять лет — недостаточно, чтобы оценить приспособленность к условиям. Наблюдают при хорошем уходе, а тут бац! — перестройка, или тракторист заболел. Или год морозный, сухой или мокрый необычайно. И остаются самые древние, устойчивые сорта. А новые под влиянием неподходящих условий теряют качества — выжить бы! И мы морщимся: это разве "Джонатан"!

Изменчивость сортов просто фантастична. Часто дерево меняет качества плодов просто оттого, что в его крону привиты черенки другого сорта, — это подтверждали сотни опытов Мичурина, это же регулярно встречается в журнальных заметках опытников. Подвой также может менять качества сорта. Часто в юном возрасте дерево выглядит полудиким, но со временем, очевидно, под влиянием внешних факторов, начинает давать отличные сортовые плоды. Способность к укоренению за три–четыре года может дойти до 100%, если укоренять черенки с укорененных ранее черенков. То же — способность приживлять прививки. Выходит, даже при вегетативном размножении нет гарантии полного сходства! Причем чем моложе дерево, тем неустойчивее его наследственность, тем меньше вероятность появления его признаков в гибриде или при прививке, если другой "партнер" старше.

Еще сорт тем "разболтаннее", чем он эволюционно моложе (недавно получен), чем больше различаются родители, чем в более непривычной среде он находится, чем большему стрессовому воздействию подвергся и чем более устойчив и древен подвой. Не поручусь, что наши селекционеры учитывали все это, и в Академии нам об этом говорили только вскользь. А вот Мичурин постоянно наблюдал за своими растениями 55 лет. И научился сохранять сорта.

Сохранить сорт можно, только выполняя роль среды: постоянно пересевая нужное и постоянно отбирая самое лучшее и характерное. Этим и занимается население сотни лет. Этим могли бы заниматься сортоотборочные станции в каждом районе. Это и предложил Мичурин. Но советская генетика и селекция обязаны были развиваться и выдавать на–гора. Она и выдавала. Но сохранить — такая задача, по–видимому, не ставилась.

Итак, мы с вами дошли до добросовестного питомника. Тут прививают десятки сортов. Что из этого получится реально? Увы, и тут наши шансы невелики. И не потому, что кто–то ленив или нечист на руку. Тут пытаются справиться с тем, что уже дала селекция. А справиться непросто.

Еще в конце прошлого века Гоше был весьма озабочен увеличением количества сортов и возведением помологии в ранг основы плодоводства. Он видел, что число сортов растет до бесконечности, они изменчивы в зависимости от местности и агротехники, и составлять классификации всего этого — пустая трата времени. Достаточно указать назначение сорта (десертный, столовый, на переработку) и сроки созревания. Он понимал, что внимания для плодоводства заслуживает буквально десяток сортов каждой культуры. На них и нужно сосредоточить внимание. Он сам держал питомники и предупреждал: если вы видите каталог с десятками и сотнями сортов, то каким бы он красивым ни был, смело отказывайтесь. В питомнике делаются десятки операций для получения саженца. Если в работе пять–шесть сортов, они запоминаются и путаницы не бывает. Если же их много, да еще появляются новые, рабочие не в состоянии запомнить их все, и ошибки неизбежны — достаточно перепутать местами пачки с этикетками, утерять бирки и т. д. И это — старательная Германия прошлого века! И вот через год–два выясняется: кто–то привил сюда не те глазки. Но привил мастерски — плохих не держим! Что же делать? Впадать в убыток? Конечно, нет. Вывезти на ярмарку и продать в розницу. Плоды будут только через пять лет, все деревья в разных садах, и всегда можно сослаться на "нетипичную реакцию сорта на условия". Поэтому серьезные хозяева, желая заложить сад, покупали саженцы примерно так.

Выбрав сорта, хозяин приезжает в конце лета и выбирает маточные деревья, с которых будут взяты глазки для прививки (окулировки). Затем приезжает и контролирует прививку: на хорошие ли сеянцы прививают. Отмечает свои ряды. Потом интересуется агротехникой и состоянием саженцев. Затем делает выбраковку, убеждается в том, что сформирована хорошая мочковатая корневая система, и после этого платит деньги. Ну, а мы как купили, так и имеем!

Отнесем все вышесказанное к нашей действительности — и получим то, что и наблюдаю я на дачах каждый день: половина — вообще не то, что покупал, еще четверть — вроде и то, но что–то плоды какие–то не такие, вот у бабушки был сад — совсем другое дело!..

Что тут сказать? Сами виноваты. Не имеем своих верных каналов посадочного материала. Не понимаем, что частник, продающий что бы то ни было, прежде всего выживает и семью кормит. Частники, кстати, чаще называют сорта своими именами, чем совхозы и питомники. Для тех разделить одну охапку и разные бирки повесить — дело иногда просто необходимое, а частник, если давно занимается, имя свое все же бережет. Но мы и тут ему умудряемся имидж испортить: подходим, видим пучки без этикеток, и спрашиваем: "А у вас есть "Краса Кубани"?.. Против наивности такого вопроса может устоять только ненормальный. Надо быть врагом себе и семье, чтобы ответить отрицательно, когда ваши глаза прямо говорят о том, что вы с трудом отличаете черешню от груши, а пришли с деньгами. Не я, так другой что–нибудь "продаст". "Вот "Краса Кубани" — три штуки осталось!" Это не обман. Просто он — хороший продавец, а вы — ну очень хороший покупатель. И вы расстаетесь, довольные друг другом. А через пять лет вам будет не важно: подумаешь, розовая вместо черной!..

Но есть у нас один выход. Разбросаны по дачам интересные деревья и кустарники. Как драгоценные камни, редко встречаются удивительно обильные или необычно вкусные, интересные разновидности, которых не купить на рынке. Совершенно не важно, как называется сорт, и сорт ли это вообще. На практике есть два значимых названия: "нравится" и "не нравится". Важно, чтобы сорт рос у вас. И это — вполне решаемая проблема. Практически в любое время года можно укоренять черенки, а можно создать корни прямо на ветке. Кстати, среди условий, способствующих сохранению признаков, Мичурин называет корнесобственность.