Унесённые ведром

Нестрашный чёрт

Дверь в комнату отворилась, и в образовавшуюся щель просунулась ужасная голова Кислого.

— Трофим зовёт, — просипела голова и тут же скрылась из виду.

Фёдор поднялся с кровати, подтянул повыше штаны от спортивного костюма и зачем-то погляделся в зеркало. Вроде бы всё было в порядке, но страх почему-то усиливался.

«Эх, была не была!» — подумал Сивцов, набрал полную грудь воздуха и, открыв дверь, храбро шагнул в коридор.

К его удивлению, там никого не было.

«А где же Трофим? — выпустив из груди воздух, удивился Фёдор. — И Кислого нет. Странно всё это».

Он спустился на первый этаж и разыскал там Гиббона, который до сих пор играл на приставке.

— Привет, — как можно небрежнее произнёс Сивцов.

— Привет, — осторожно сказал Гиббон и на всякий случай поставил игру на «паузу».

— Слушай, как мне пройти к Трофиму? — взял быка за рога Фёдор.

— Ты что? — удивился Гиббон. — К нему просто так нельзя, когда тебе захочется. Если понадобишься, он сам позовёт.

— Да он позвал уже, — признался Сивцов. — Кислый заглянул, сказал, что зовут, а сам пропал куда-то.

— Кислый тебя как огня боится! — хохотнул Гиббон. — А Захар Игнатьевич живут в той половине, которая у нас всё время на ключ была заперта, помнишь? Вот там, на втором этаже, четыре «люксовских» комнаты. В одной из них, самой дальней, он всегда и останавливается. А в соседней — Регина. Смотри не перепутай.

На поиски комнат «люкс» Фёдор потратил почти двадцать минут. Он ходил по новой для себя половине дома, яростно дёргал запертые двери и невнятно ругался себе под нос. Злость на глупую планировку дома полностью вытеснила из Сивцова страх перед Трофимом. Когда очередная дверь под его натиском неожиданно легко распахнулась, Фёдору, чтобы не упасть, пришлось ухватиться за косяк.

В роскошно обставленной гостиной находились два человека, сидящие в креслах с бокалами в руках. Оба с умеренным удивлением смотрели на эффектно появившегося гостя. Третье кресло пока пустовало.

Первый человек, седовласый импозантный мужчина с грубыми чертами лица, поставил бокал на стол и неспешно взглянул на часы, поддёрнув манжет с золотой запонкой.

— А вы не очень пунктуальны, господин Быня, — произнёс он приятным голосом. — Извините, что называю вас этой собачьей кличкой, но, к сожалению, не знаю, как вас нарекли батюшка с матушкой. Моим остолопам вы тоже не соизволили представиться…

— Меня зовут Фёдор Юрьевич, — грубо перебил собеседника обозлённый путешествием по пустым коридорам Фёдор Юрьевич.

— Даже Юрьевич? — иронично изогнув красивую бровь, спросила из второго кресла женщина — именно она была вторым человеком, находившимся в комнате.

Сивцов посмотрел в сторону женщины и замер — настолько совершенной и одновременно вызывающей была её красота. Прелестница слегка улыбалась и рассматривала Фёдора поверх бокала, который держала в руках перед собой.

«Турист говорил, что на неё нельзя смотреть, — лихорадочно соображал Сивцов. — А не то будет худо. Ещё он что-то говорил про какого-то Лазаря, который будет петь. Чёрт, я же мышей хотел наловить! Или хотя бы леммингов».

Вспомнив душераздирающую историю про леммингов, Фёдор немного успокоился и перевёл взгляд со страшной красавицы обратно на Трофима. Глава преступной группировки вид имел несколько обалделый. С ним ещё никто не разговаривал в таком тоне, с порога навязывая обращение по имени-отчеству. Не растерялась, похоже, только Регина.

— Что ж, присаживайтесь, Фёдор Юрьевич, — ласковым голосом предложила она гостю. — В ногах, как говорится, правды нет. Налейте себе вина, если хотите. Это коллекционное «Каберне», настоятельно рекомендую.

— Премного вам благодарен, — в помутившемся от страха разуме Сивцова откуда-то всплыло множество великосветских оборотов позапрошлого столетия. — Но я не смею опустить своё бренное тело на сей достославный предмет мебели, не облобызав предварительно вашу прекрасную ручку!

Изумлённая таким обращением Регина протянула гусару свою руку, а Сивцов, отчаянно щёлкнув каблуками, смачно приложился к дамской конечности. Железная телохранительница Трофима неожиданно по-женски вздохнула и повлажнела глазами. Фёдор же, усевшись в кресло, лихо набуровил себе целый бокал «Каберне» и со словами «За милых дам!» залпом опрокинул его содержимое себе в рот.

— Как это у вас ловко получается! — кокетливо восхитилась Регина. — Может, и даме нальёте?

— С превеликим удовольствием, — галантно произнёс джентльмен, снова беря бутылку. — Как вам будет благоугодно!

Сивцов лёгким движением налил вино даме, затем себе и, полностью проигнорировав третьего присутствующего, поставил бутылку на место. От такой явной наглости Трофим, кажется, окончательно пришёл в себя.

— А ты, дружочек, кажется совсем меня не боишься? — спросил он голосом, от которого у знающих людей побежали бы мурашки по спине. — Или я ошибаюсь?

— Боюсь до чёртиков-с! — честно ответствовал Фёдор, поднимая повыше бокал. — Ваше здоровьице!

— Слушай, родной, ты не смеяться ли над стариком вздумал? — с надеждой спросил Захар Игнатьевич, глядя, как в горле необычного гостя исчезает второй бокал бесценного вина. — Смотри, я этого не люблю!

— И я не люблю, — дерзко ответил Сивцов, до мозга которого стали доходить первые винные пары, делавшие его непобедимым в любом диспуте. — Чего вы за мной своего придурка послали, а проводить меня не наказали? А потом в претензии, что я якобы опаздываю. Тут хрен знает сколько дверей понаделано, ходи тут, дёргай каждую!

— Тебя разве Кислый не проводил? — удивился Трофим. — Ну тогда беру свои слова обратно, а Кислый будет наказан. Я ведь тебя, Фёдор, не ругаться сюда звал, а знакомиться. Любопытно мне, что ты за человек такой? Чем, интересно, ты моим охламонам приглянулся?

— А я откуда знаю? — буркнул Сивцов. — У них и спросите.

— Так спрашивал уже, — сокрушённо вздохнул Захар Игнатьевич. — Не говорят толком ничего. «Быня классный», да «Быня стреляет здорово» — вот и весь разговор. А я разобраться хочу, что за человек у меня в доме уже целую неделю живёт, понимаешь?

— Чего ж тут не понять? — степенно молвил Фёдор. — Кошку-то в дом с улицы принесёшь, и то смотришь, чтоб не спёрла чего-нибудь. А тут целый человек приехал.

— Ну вот видишь, ты и сам всё понимаешь! — обрадовался Трофим. — Ну так что, поговорим начистоту?

— Это можно, — благодушно разрешил Сивцов, беря из вазы на столе яблоко. — Давайте поговорим.

— Для начала хочу познакомить тебя с Региной Романовной, — светским тоном предложил Захар Игнатьевич. — Это моя соратница и главная помощница в делах. Поэтому, если ты не будешь возражать, Регина посидит с нами, а может, и в беседе поучаствует. Ты как, не против?

— Чего ж я буду против? — обиделся Фёдор. — Что она, коряга какая страшная, чтоб её из комнаты гнать? По-моему, очень даже ничего дамочка. Приличная, — и он не спеша осмотрел свою собеседницу именно тем взглядом, от которого его настоятельно предостерегал Турист.

В наступившей тишине было слышно, как скрипят от еле сдерживаемой ярости зубы Трофима. У Риги от красноречивого сивцовского взгляда покраснели мочки ушей, и она сделала вид, что поправляет причёску. Каждый думал о своём.

«Что это с тобой, дорогая? — недоумённо спрашивала себя Регина. — С каких это пор тебя стало бросать в жар от мужских взглядов, пусть даже таких откровенных? Не спорю, в этом парне есть какая-то внутренняя изюминка, наверное от того, что он нисколько не пресмыкается перед Трофимом, как это делают все остальные. Если же с ним нахожусь я, так они даже глаз поднять не смеют. А этот, похоже, совсем его не боится, хоть и признался в обратном. Да он и внешне очень даже ничего. Но всё равно надо собраться, что-то я сегодня расклеилась. Устала, видимо, с дороги».

«Пристрелить бы сейчас подлеца! — клокотало в душе у Захара Игнатьевича. — И закопать в лесу, как собаку! Но вдруг у него „пушка“ с собой? Он-то наверняка тренирован так, что даже дёрнуться за оружием не успеешь. Что-то я лопухнулся, надо было его без обыска до себя не допускать. Но как он на неё смотрит, гад! Ладно, надо успокоиться. В конце концов, ничего страшного не произошло. Убить я его всегда успею, сейчас мне важней информация, которой он, возможно, владеет».

«Интересно, кроме фруктов у них ничего нет? — думал Фёдор, глядя на Регину. — Пригласили в гости, а жрать нечего. Вот скопидомы!»

— Гм! — прервал затянувшуюся паузу Трофим. — Вы кушайте, Фёдор, кушайте!

— Так нечего, Захар Игнатьевич, нечего! — ловко спародировал вора Сивцов и величественно обвёл рукой сервировочный столик. — Яблочки одни-с!

Трофим выпучил на нахала глаза, хотел что-то сказать, но, поперхнувшись, зашёлся долгим мучительным кашлем. Регина, хлопая одной рукой хозяина дома по спине, второй нажала какую-то скрытую кнопку. Через минуту в комнате появился Чибис и вопросительно уставился на Ригу.

— Лекарство принеси из машины, — велела Регина. — И пни там кого-нибудь по пути, пусть закуску по-быстрому соорудят.

Чибис бесшумно исчез и через пару минут появился с бутылочкой какого-то сиропа. Сироп был немедленно накапан в чайную ложку и влит в рот пытающемуся отдышаться Трофиму. Кашлять он уже, правда, перестал, но глаза у него были, как у выброшенной на берег рыбы — выпученные и бессмысленные.

— Извините, — сдавленно произнёс он через некоторое время. — Что-то, видимо, в горло попало.

— Бывает, — беззаботно махнул рукой Фёдор. — Вы не поверите, но я однажды вот такенной рыбьей костью подавился, — он показал в воздухе размер кости, больше подходящей не рыбе, а средних размеров ихтиозавру. — Чуть не умер, честное слово!

По глазам Захара Игнатьевича было видно, как ему неприятно, что Сивцов тогда выжил. В этот момент в комнате появился Кислый, который, отдуваясь, тащил поднос с «закуской». Содержимое подноса являлось точной копией содержимого вазы, стоявшей на столике — те же яблоки, бананы, виноград. Когда Кислый столкнулся с яростным взглядом Трофима, он слегка запнулся, затем попытался поставить поднос на пол и незамедлительно скрыться. Но тихий хозяйский рык «Стоять!» мгновенно сковал все его члены.

— Ты что нам притащил? — угрожающе спросил Захар Игнатьевич. — Тебя что просили принести?

— За… Закуску, — ответил несчастный «официант».

— Правильно, — подтвердил Трофим. — А ты принёс какую-то траву. Ты хочешь, чтоб я этим гостей угощал?!

Кислый затравленно покосился на вальяжно развалившегося в кресле Сивцова и обречённо помотал головой.

— А почему ты не проводил человека, когда я просил тебя позвать его? — продолжал наседать Захар Игнатьевич. — Чего-то, я смотрю, разбаловались вы тут у меня. Над вами что, с палкой постоянно стоять надо? Ну, чего вылупился? Мигом организуй приличную закуску!

Кислого как ветром сдуло.

— Что за народ, — пробормотал Трофим, вытирая лоб платком. — Ничего без крика не понимают.

— Воспитываете вы их плохо, — посочувствовал хозяину Фёдор. — Вот они и не слушаются вас совсем.

— Может, присоветуешь чего? — с плохо скрытым сарказмом попросил Захар Игнатьевич. — А то что-то я не очень в воспитании силён.

— Почитайте труды Макаренко, — с видом знатока посоветовал Сивцов. — Или расстреляйте кого-нибудь для острастки. Сразу как шёлковые станут.

От столь радикально противоположных педагогических методов Трофима едва не скрутил новый приступ кашля.

— А ты, Федя, я гляжу, шутить любишь? — вымученно улыбнулся он. — И как? Помогает чувство юмора в работе?

— Не без этого, — признался Сивцов. — Намаешься за день с какой-нибудь аксонометрией, а потом вспомнишь вдруг историю весёлую, и сразу легче становится. Мне особенно анекдоты с чёрным юмором нравятся.

— Ну, это естественно, — протянул Захар Игнатьевич, украдкой поглядывая на Регину, так как абсолютно не понял смысла слова «аксонометрия». — Работа, как говорится, накладывает отпечаток. Может, расскажешь какой-нибудь анекдотец, порадуешь старика?

— Да они у меня как-то сразу все из головы выскакивают, — беззаботно пояснил Фёдор. — Вот Ефим, например, несколько сотен наизусть помнит. Вам бы у него спросить.

«Так, — моментально закрутились шестерёнки в голове Захара Игнатьевича. — Знает Ефима. Ефим сейчас на зоне, значит он поддерживает с ним связь. Зачем он предложил мне спросить у него самого? Пугает, что ли? Надо бы быть с ним поаккуратнее».

— Как Ефим поживает? — осторожно поинтересовался хозяин. — Давно его последний раз видел?

— А вы тоже Ефима знаете? — поразился Сивцов. — Откуда?

— Земля круглая, — развёл руками Трофим.

— Когда же мы с ним виделись? — стал вспоминать Фёдор. — Ну да, так и есть: дней десять назад мы к нему на дачу всей семьёй ездили.

«Всё верно, — подумал Трофим. — На зоне его навещали, вместе с братвой».

В этот момент появился Кислый с более существенными закусками. Пока он сервировал стол, Захар Игнатьевич внимательно рассматривал физиономию своего подчинённого.

— Да, — наконец протянул он, налюбовавшись. — Рожа у тебя просто замечательная. Федя вот предлагает расстрелять некоторых из вас для острастки, чтобы серьёзнее к своим обязанностям относились. Как тебе эта инициатива, а? Нравится?

Кислый истово замотал головой, с нескрываемым ужасом косясь на спокойного Сивцова.

— То-то! — наставительно поднял указательный палец Захар Игнатьевич. — Будете себя плохо вести, так и знай — возьму этот способ на вооружение! Иди.

Обладатель синяка во всё лицо снова исчез. Сивцов в это время уже с удовольствием поглощал только что принесённые деликатесы.

— А у вас хороший аппетит, Фёдор, — сказала Регина, с удовольствием наблюдая, как быстро уменьшается количество салата из креветок и зелени. — Наверное, вы тратите очень много энергии на работе?

— М-м! — согласно промычал Сивцов, отпивая апельсиновый сок из стакана.

В пять минут с салатом было покончено. Выпив ещё два стакана сока подряд, Фёдор вытер салфеткой губы и тяжело поднялся из-за стола.

— Ну спасибо, — сыто отдуваясь, произнёс он, обращаясь к Регине. — Уважили вы меня, ничего не скажешь. Хорошо тут у вас, конечно, но я, пожалуй, пойду к себе. Не смею, так сказать, злоупотреблять вашим гостеприимством!

Он ещё раз поцеловал ручку даме, расшаркался перед изумлённым хозяином дома и вальяжной походкой покинул помещение.

— Слушай, разве я его отпускал? — в крайнем изумлении спросил Трофим у Регины через полминуты после того, как за их гостем закрылась дверь. — Мне это кажется, или он в самом деле пожрал, попил и ушёл?

— Да, — отстранённо сказала его подруга. — Но не просто ушёл, а предварительно попрощался, как и полагается хорошо воспитанным людям. Разве ты не заметил?

— Но я его не отпускал! — в голосе Захара Игнатьевича слышалась даже не злость, а только бесконечное, какое-то космическое удивление. — Не от-пус-кал!

— А почему ты должен был его отпускать? — устало поинтересовалась Рига. — Он свободный человек, в отличие от твоих шавок, вот и показал это тебе самым доступным способом.

— Кто свободный? Он?! — Трофим даже задохнулся от такой несправедливости. — Да мне одного слова достаточно, чтоб от него мокрого места не осталось! Здесь я хозяин!

— А кто твоё слово выполнять-то побежит? — остудила Захара Игнатьевича Регина. — Ты что, не видишь, как его все твои хвалёные «быки» боятся? Ты Кислого видел? Так остальные ничуть не лучше, уж можешь мне поверить.

— А сама-то ты что о нём думаешь? — вернулся в деловое русло Трофим. — Не зря же тут целый час просидела?

— Чёрт его знает, — откровенно призналась Рига. — Для такого человека час — очень мало. Но мне кажется, что он не из нашей среды. Больно уж образован. И работает нестандартно. Опять же — сам по себе личность незаурядная: вся охрана ему в рот смотрит. Кто боится, кто уважает — короче, всех твоих людей за неделю под себя подмял.

— Думаешь, мент? — похолодел Захар Игнатьевич.

— Не знаю. Щупать надо. Причём очень аккуратно, чтобы дров не наломать, — Регина закурила. — Но даже если он окажется ментом, мне не хотелось бы, чтоб его убивали.

— Мало ли, что тебе не хочется, — проворчал Трофим. — Такая сделка на носу, а тут… Уверена, что мент?

— Да ты не слушаешь меня, что ли? — разозлилась Рига. — Говорю же — не знаю! Но не бойся, до сделки успеем проверить. Может он ещё и своим окажется.

— В гробу я видал таких «своих», — пробормотал Захар Игнатьевич, поднимаясь. — Его тут ещё на неделю оставь, так он, глядишь, совсем меня заменит!

— Ты, никак, испугался, Троша? — поддела его Регина. — Боишься власть потерять, а?

— Ты! — пошёл красными пятнами Трофим. — Не смей со мной так разговаривать!!

— Ой, боюсь, боюсь, — Рига меланхолично выпустила в потолок клуб дыма. — Кто же тебе, бедному, кроме меня всю правду скажет?

— Вот ты его в ближайшие дни и проверишь! — отрезал Захар Игнатьевич. — И расскажешь мне всю правду, раз ты у меня такая честная. Через два дня я должен знать о нём всё! Если он с нами — то он с нами. А если это мент — то сама понимаешь, не маленькая.

— И как мне проверять его прикажешь? — Регина затушила окурок в пепельнице. — Везде таскаться за ним и задавать наводящие вопросы? Так он не дурак, если ты заметил. Быстро пошлёт меня куда подальше.

— Видела, как он на тебя пялился? — подсказал нужное направление Трофим. — Вот и сделай вид, что тоже положила на него глаз. Разрешаю тебе даже в постель его затащить, если это поможет делу.

— А потом ты нас обоих убьёшь, — продолжила нить его рассуждений Рига.

— Не убью, — пообещал Захар Игнатьевич.

— Ну значит сам от ревности сдохнешь, — подкинула ещё один вариант подруга.

— Не сдохну, — упёрся Трофим.

— Вот, значит, как ты меня любишь, — подвела итог Регина. — Первому встречному готов в койку засунуть ради своей безопасности. Так учти: если Быня начнёт меня соблазнять, я назло тебе отдамся ему и постараюсь получить при этом дикое удовольствие!

— Какая же ты всё-таки стерва! — заорал, выходя из себя, Захар Игнатьевич. — Ты ведь прекрасно знаешь, что от этой сделки зависит вся наша будущая спокойная жизнь! Мы сможем потом вообще отойти от дел. И я не могу позволить, чтоб на последнем этапе всё сорвалось из-за одного непонятного человека! Я хочу его понять. И ты мне в этом поможешь! Ясно?

— Ясно, Троша, ясно, — вздохнула Рига. — Хватит мне двух дней. Только ты уж тогда и мне, и ему предоставь полную свободу. Пусть ходит где хочет и делает что хочет. И сам, будь добр, за мной не таскайся. Что я, в твоём присутствии с ним буду заигрывать? Этому, уж извини, ни одна собака не поверит.

— Ладно, убедила, — проворчал Трофим. — Только ты меня без дела тоже такими намёками не зли. А то не удержусь, да и убью в самом деле.

— Договорились, — Регина грациозно поднялась из кресла и поцеловала Захара Игнатьевича в макушку. — Я у себя.

Фёдор лежал на своей кровати и кидал дротики в висевшую на двери мишень для игры в дартс. Ему было хорошо.

«А ведь правильно в народе говорят, — думал он расслабленно. — Не так страшен чёрт, как его малюют. Не такой уж оказался ужасный этот Захар Игнатьевич. Да ещё и больной какой-то. Кашляет всё время».

Сивцов метнул последний дротик, вонзившийся в косяк двери примерно в метре от мишени, и поднялся. В окно светило яркое зимнее солнце.

«А на улице-то красота! — восхитился Фёдор. — Пойти прогуляться, что ли?»

Открыв шкаф с одеждой, он стал неторопливо собираться на улицу. По дому в это время со скоростью света разносился слух, что Быня признан Трофимом своим личным гостем, который ни в чём не должен знать отказа.

Турист праздновал победу.

Фёдор одевался.