Глава 6

– Ужас какой! Бедненький! Он, наверное, очень страдает! Девочки, а что, если он навсегда таким останется? Совсем без памяти?

– Так я и знала. Снова ты за свое, Лизка? Значит, Гоблина тебе жалко, а Дашку нет? И почему это он бедненький, вот скажи мне? Очень даже при средствах мужик, да еще и здоров, как конь. Слышала, что врач по телефону сказал? Температуры нет, ест за двоих, ругается за четверых и прекрасно себя чувствует!

– Ну, почему, жалко, конечно. Но только и ты представь, Томочка: человек проснулся и все забыл. Мир вокруг кажется таким незнакомым и чужим! Ты понимаешь, как это страшно? Не помнить даже, как тебя зовут.

– Но имя-то свое он не забыл! А я не забыла, как он нашу Дашку третировал. Как рабовладелец! Да она, как он в директорах появился, домой перестала возвращаться вовремя! Чуть ли не ночует в своей конторе! Это хорошо, что у нее есть мы на подхвате и Риточка, а так что было бы? Думаешь, этого Воронова интересует Дашкина личная жизнь и дети? Да стоило ей хоть раз не остаться после работы, вмиг бы ее уволил и забыл! Тьфу на него! Гоблин он и есть!

– Ты как хочешь, так и считай! А мне все равно его жалко!

– Ну и дура!

Я сидела на кухне в своей новой квартире, пила чай с лучшими подругами – Тамаркой и Лизой, и думала о том, как мне быть с навалившимся на плечи грузом проблем. А точнее, с одной проблемой, но очень серьезной и нерешаемой, по имени Андрей Воронов.

Прошло уже три дня с того вечера, когда я сработала едва ли не лучше киллера и оглушила своего босса портфелем на парковке, а после отвезла в больницу и там оставила, и вот сегодня он вновь грозил вернуться в мою жизнь. Вот только на этот раз совершенно неожиданным образом!

Уже второй час я сидела за столом, обхватив виски руками, и не могла решиться даже на то, чтобы выйти из квартиры, не говоря уже о том, чтобы его увидеть. Ну почему, почему Лешенко думает, что у меня обязательно все получится? Это же, как украсть человека! Да, ради его спасения, но все равно незаконно!

Все эти дни я жутко переживала о случившемся. На работе пришлось сделать вид, что шеф срочно уехал, а вот куда – понятия не имею, не сообщил! Хорошо, что подписи фамильные и почерк подделывать научилась – написала записку от имени Воронова (мол, так и так, важная встреча, обязан быть, не беспокойте), оставила в кабинете на столе, и засела в приемной мышью.

Тряслась, как осиновый лист, когда первый заместитель ее читал! А когда и Куприянов мой фальсификат сощуренным взглядом сканировал – и вовсе покрылась холодным потом. Даже и не знаю, как удалось лицо удержать перед подлым заговорщиком. Только неприязнь к нему и спасла!

Но генеральный на то и главный босс в «Сезаме», чтобы при желании ни перед кем не отчитываться. И хотя этот номер с внезапной и «важной» встречей наверняка скоро вызовет в офисе кучу вопросов, мне едва удалось пережить эти три дня.

Лешенко появился на пороге моей квартиры следующим вечером после случившегося. Минуя кодовые замки и домофоны в жилом доме, просто позвонил в дверь, вызвал в коридор и сообщил, что Андрей Игоревич пришел в сознание и отлично себя чувствует.

Верите, я так обрадовалась, будто звезды в небе ярче засияли, что с облегчением выдохнула и прижала руки к груди: ну, слава богу. Счастье-то какое!

А сержант тут же огорошил следующей новостью: да, у шефа со здоровьем все в порядке, вот только он не помнит ничего. Совсем! Ни вас, ни меня, ни себя. И, конечно же, о киллере и подлом заговоре в «Сезаме» даже и не догадывается!

А вот это плохо!

«… И что же нам теперь делать, товарищ Лешенко?

– Как что? Спасать его, Дарья! Укрыть, пока к нему не вернется память. Доктор обнадежил, что это временно. Так что не переживайте, скоро все вспомнит голубчик!

– А как спасать?

– Очень просто. В больнице его оставлять нельзя – он с характером, сбежит. Уже сейчас заметно нервничает. А без памяти – пропадет! Он теперь по всем учетным записям ваш муж. Справка к выписке приложится, не беспокойтесь. Вот и забирайте его себе! Что здесь непонятного? В хозяйстве пригодится! Главное постарайтесь, чтобы он поверил в то, что теперь ваша вторая половина – это очень важно!

– К-как это приложится? Что значит «забирайте»? В каком хозяйстве, вы шутите?!

Но Лешенко отнюдь не шутил, и мне пришлось выкинуть из рукава «крапленые карты»:

– Во-первых, он меня терпеть не может! Во-вторых, я его тоже! А в-третьих… что я детям скажу?!

Стёпка и Сонечка уже наверняка топтались под дверью, прислушиваясь, что за гость к нам пришел, поэтому я захлопнула дверь плотнее.

– Вот насчет детей, гражданка Петушок, я бы на вашем месте переживать не стал, – с пониманием понизил голос Лешенко. – Дети, они, как правило, намного разумнее взрослых поступают. И справедливее! Да они вообще родителям первые помощники и лучшие агенты, поверьте моему опыту! Хотите я сам с вашими детьми поговорю? Объясню про цель конспирации?

– Нет! Лучше уж я сама!

– Ну и хорошо. Расскажите им все, как есть. Что помочь человеку надо, спрятать в семье. В вашем окружении Андрея точно никто искать не станет – не того он полета птица. Не пересекаются ваши миры…

– Ну, спасибо, сержант.

– Так я же наоборот говорю, Дарья! Не чтобы обидеть! Не мешало бы Воронову перышки-то и пообщипать! Так что забирайте и перевоспитывайте! А мы с напарником дальше расследование продолжим. Постараемся обезвредить преступников! А телефончик мой все-таки запишите, на всякий случай. Но только на самый крайний! А то у меня служба, сами понимаете…

– Да. Понимаю… Стойте! – остановила я Лешенко, когда он уже повернул к лестнице. – Мы не подумали! У меня же нет никаких мужских вещей – совсем! Андрей Игоревич нас сразу раскусит! Знали бы вы, какой он внимательный… Педант до зубовного скрежета!

Сержант задумался и всерьез покусал губы. Почесал лоб под фуражкой.

– Хм… а вот это проблема, – согласился.

– Так я и говорю – еще какая!

– Ладно, мы сейчас с напарником попробуем к Андрею в гостиничный номер попасть… Инкогнито! – предупредил он мой вопрос. – Никто не узнает, не беспокойтесь! А вы идите и говорите с детьми! Я завтра буду!

Ну, я и пошла. И поговорила. Даже Сонечку в заговор вовлекла. Думала, дети удивятся и не поймут, а они, как только про злодеев и шпионов услышали, так и закивали головками все, как один: сделаем, мам, не переживай! Ни за что не признаемся! Никому! Честное-пречестное!

А на следующий день поздно ночью Лешенко вернулся и принес сумку вещей – весьма приличную. Поставил баул передо мной на пол и развел руками.

– Вот, все, что есть! Только самое необходимое. Уж извините, Дарья, костюмы брать не стал – не унести. Хватит с него и того, что был на нем. А машину я пока спрячу подальше от людских глаз. Ну, бывайте! Ни пуха вам, ни пера! – пожелал и ушел. Только сверкнул желтый глаз из-за угла, да черный хвост мелькнул следом за сержантом на лестнице.

Или вновь показалось?»

На самом деле не так уж и важно, потому что сейчас я сидела на кухне с лучшими подругами и обдумывала, как быть дальше. И если и мог кто-то меня понять, то это они.

Своих девчонок я знала давно. С Тамаркой мы учились в одном классе и дружили сколько себя помню. И с мужем ее, когда-то старшеклассником Костей Мелешко, игравшим в школьной рок-группе на гитаре, была знакома с незапамятных времен. После того, как умерла Оля, и мы со Стёпкой вернулась к матери в поселок, именно Тамарка снова вытащила нас всех в город. А потом и в новый дом вместе с друзьями въехали – в один подъезд, но на разные этажи.

А вот с Лизой Синичкиной мы познакомились и подружились уже позже, в университете, где ее папа, грозный и бородатый профессор Андрон Георгиевич, преподавал философию. И я до сих пор удивляюсь тому, как легко нас притянуло друг к другу, потому что с людьми Лиза сходилась сложно. Не потому, что вредная, а скорее наоборот – потому что оказалась такой пугливой Ромашкой, что всякий раз, когда к ней обращались – смущалась и заикалась. А когда к красивой девчонке подкатывали парни, чуть ли не в обморок падала от страха.

Были мои подруги такие же разные, как соль и сахар. И если темноволосая, бойкая Тамарка всегда была невысокой и полненькой, а сейчас, в положении, и вовсе стала кругленькой пышкой с острым языком и пухлыми щечками (как и ее Костик, хоть и без положения), то Лиза оставалась хрупкой, как тростинка, высокой голубоглазой блондинкой. Натуральной и, что немаловажно, очень красивой.

Сначала ревнивая и уже успевшая выскочить замуж за Костика Тамарка косо смотрела на Лизку (когда та оказалась у меня свидетельницей на свадьбе), а потом поняла, что Синичкина сама ее боится, и оттаяла. А после и вовсе полюбила, потому что была Лиза девушкой очень доброй, чувствительной и щедрой. И в свои неполные двадцать семь все еще оставалась девственницей, что нас с подругой очень огорчало, а Синичкина только плечами пожимала.

«Ей бы хорошего парня найти, смелого и наглого, чтобы взял в охапку, в юрту утащил и сделал своей! – вздыхала Томка. – Только где сейчас нормального мужика-то найти, да еще и с приличной юртой? Эх, завянет наша Ромашка без любви, а сама на отношения так никогда и не решится!»

Так что при всей своей модельной внешности и обеспеченных родителях работала Лиза Синичкина в детском саду бухгалтером, иногда вела уроки рисования, и само собой обожала детей.

А я в свою очередь обожала своих подруг. Вот и сейчас, когда они по первому зову пришли меня морально поддержать, посмотрела на них и вздохнула:

– Девочки, не ссорьтесь! Лучше помогите не умереть от страха! Ну, как я за Вороновым в больницу пойду? Что скажу? Он знаете, какой вредный, когда злой? Вышвырнет вон и не постесняется!.. Эх, и почему я не уволилась сразу? – посетовала. – Скольких проблем удалось бы избежать!

– Ну, не знаю, – не согласилась со мной Лиза. – Может, и удалось бы. Но, Даш, неужели было бы лучше, если бы его… убили? – распахнула глаза Синичкина, и я даже вздрогнула от такого предположения.

– Типун тебе на язык! Конечно, нет!

– А если нет, Петушок, то одевайся и пошли! – решительно встала из-за стола Тамарка. – Подумаешь, заносчивый сноб. Ничего, справимся!

Загрузка...