Упрямое время

Все описанные в повести события и персонажи являются вымышленными. За случайную созвучность имён, названий и терминов автор ответственности не несёт.

1. Встреча

Артём Бабанкин задумчиво смотрел на прозрачную жидкость в стакане. «Квинтэссенция смысла жизни. Простая и доступная каждому». Формулировка понравилась. Привычно выдохнув, он опрокинул «квинтэссенцию» в рот. Жидкость прокатилась по пищеводу огненной лавой, и Артём поспешно ткнул вилкой в банку с грибами. С грибом, в единственном числе. Да и тот покочевряжился, прежде чем смириться и разделить участь собратьев. Зажевав дополнительно корочкой ржаного, Бабанкин отодвинул в сторону опорожнённую тару.

Водка приятным теплом расходилась по телу. Артём прищурился, измерил остаток в бутылке. Чуть больше половины. Может, ещё стопочку, чтобы подровнять? Нет, достаточно на сегодня. Квинтэссенция свою работу выполнила, жизнь более не выглядела такой паскудной, как два часа назад. Хотя бы на время позволяла забыть, что тебе тридцать три, а ни фига нет – ни машины, ни поездок на Канары, ни красивых девочек. Ничего, кроме убогой квартирки в хрущебах, доставшейся в наследство от бабушки. Нет, и не предвидится. А предвидится – что через три дня закончится отпуск и нужно будет опять тащиться в опостылевшую контору, где Артём четвёртый год работает «компьютерщиком», то бишь, сисадмином, программистом, вебдизайнером и чёрт знает кем ещё в одной персоне и за одну зарплату. Лицезреть лоснящуюся от переизбытка калорий рожу босса, отвечать на тупые вопросы тёток-бухгалтерш, особенно толстозадой Макухиной. Доброжелатели сообщали, как она возмущается каждый раз, заполняя платёжную ведомость: «Почему это компьютерщику платят столько же, сколько мне? Чем он так особо загружен?» Дура набитая, не понимает, что работа «компьютерщика» потому и не заметна, что правильно организована. Ни разу ведь ничего не посыпалось за всё время существования их дрянной конторы. Но кто это оценит? Кому он вообще нужен? Сидит один в четырёх стенах, словно лузер последний.

Ну и пошли все в задницу, где хочет, там и сидит! Да и куда, собственно, идти поздним октябрьским вечером? Пожалуй, уже ночью, – двенадцать скоро. На улице холодно и сыро, а тут – всё, что требуется для счастья: комп, «Хортица»… Ещё бы бабёнку, чтобы с фигуркой подходящей, на физиономию смазливая и не капризная. Но где её найдёшь, такую?

Две недели назад была бы и бабёнка, пусть не модельной внешности, зато покладистая, – в прямом, так сказать, смысле. Стоило набрать номер, Алка мигом прибежала бы, довольная по уши. Но нынче с ней завязано. Потому как хотелось Алке не просто мужика в постель, но и хозяина в дом, и папашу для своего прыщавого недоросля. А на кой ляд сдалось такое «счастье» Артёму? Нет, принципиальным противником семейной жизни он не был. Но если жениться, то лишь на той, ради кого и частью свободы пожертвовать не обидно. Алка же, как и её предшественницы, годилась исключительно для физиологической потребности. А едва попустит – Артём дождаться не мог, когда пассия свалит восвояси. Что плохого в таких отношениях? Взаимное удовлетворение и никаких последующих обязательств. Но долго выдерживать подобный статус не удавалось. Рано или поздно каждая из подруг начинала что-нибудь себе фантазировать. И тогда оставалось или врать, или «раззнакомливаться». Врать женщинам Артём не любил.

Пальцы сами собой схватили бутылку, поднесли к стакану, хлюпнули.

– Блин…

Артём с сомнением посмотрел на водку. Думал же, что на сегодня достаточно? А, ладно! Проглотил, отщипнул корочку хлеба, бросил в рот. Хорошо! И без баб обойдёмся. Тоже мне, проблема.

Он подвинул ближе клавиатуру, щёлкнул мышкой в «Закладки», разворачивая длинный список сайтов. Ага, это подходящее: «Сумасшедший девичник». Следующий щелчок открыл подборку фотографий, на которых шесть четырнадцати-пятнадцатилетних телок отмечали день рождения. На первых картинках они чинно сидели за столиком, поднимали стаканы с «Кока-колой». Но дальше шорты и топы куда-то испарились, и началось такое… Артём нетерпеливо уставился на мигающие глазки «зукселя», усердно закачивающего килобайты.

За спиной тихо зашуршало. Упало что-то? Или мыши завелись? Оглядываться времени не было, так как «зуксель» наконец справился с работой и с экрана маняще забелела голыми телесами замысловатая конструкция, отдалённо напоминающая число «69».

Хрустнуло громче, заставив Бабанкина вынырнуть из виртуальной оргии и покоситься через плечо. По стене слева пробежала судорога. Обои отклеились? Только ремонта и не доставало для всеобщего счастья…

Он успел уцепиться за стол, потому и усидел, но мышка, жалобно звякнув, полетела на пол. С громким треском две обоины разошлись по стыку до самого плинтуса. Пальцы с синими ногтями потянули края, загибая их внутрь – в стену?! – и в образовавшееся отверстие высунулась курносая рожа с синими губами и чёрными, лишёнными белков глазами.

«Приехали… „белочку“ поймал», – Бабанкин что было силы зажмурился. Не жалея, ущипнул себя за предплечье. Не помогло. В комнате отчётливо шуршало, словно некто достаточно большой продирался сквозь рулоны бумаги. Ущипнув себя ещё раз, теперь за ногу, Артём осторожно приоткрыл правый глаз.

Перед ним стоял чёрт. Самый настоящий бесёнок, метра полтора или чуть выше ростом, покрытый колечками рыжей шерсти, с рожками и хвостиком до лодыжек. Заметив открытый глаз, бесёнок застенчиво улыбнулся.

– Здравствуй, сеньор.

Голос у гостя был тонкий, почти писклявый. Но вполне человеческий. Бабанкин сглотнул сухой колючий комок, глупо улыбнулся в ответ.

– Привет.

Это не могло быть от водки – сколько он там выпил, пустяк! Значит, аут, господин Бабанкин. Будете до конца дней в дурке чёртиков ловить.

Артём открыл второй глаз. Одна вещь в бесёнке была неправильной – маленькие девичьи грудки с острыми тёмно-синими пуговками сосков. Нет, это как раз понятно. Это вписывается в общий диагноз, учитывая, чем голова забита. Первый приступ страха и отчаяния прошёл. Артём мотнул головой, прогоняя его остатки. Шизанулся, стало быть, шизанулся. Зато можно наплевать на всех и делать, что хочешь. Если жизнь всё равно закончилась.

– Ты меня не узнал, сеньор? – гость – или гостья? – пытливо всматривался в его лицо. – Конечно нет, тебе же блокировали информационный канал. Глупая я, зачем спрашиваю!

– А ты кто? – неуверенно поинтересовался Бабанкин. – Чёрт, да?

– Лучше говорить – бес, чёрт слишком грубо, по-аватарски. Но я не совсем бес, я лишь наг. Полубес, д`Иш-наг-Уйбли.

– Чёрт, бес – одна хрень, – Бабанкин критично оглядел собеседницу с головы до ног. Странно всё же, копыт нет, а сиськи есть. Уточнил: – Ты ж… жесского пола, да?

– Что? – гостья удивлённо нахмурилась, но, заметив картинку на экране, понимающе кивнула. – Все наги так выглядят. Этих по нашему подобию вылепили, Жёлтый развлекался.

– Какой-такой «жёлтый»?

Бесёнок явно смутился.

– Прости меня, сеньор. Я не должна позволять себе подобное кощунство в адрес Высшего.

– Ладно, прощаю, – снисходительно махнул рукой Артём, не силясь понять, что именно прощал. Собственный бред начинал ему нравиться. – Так как, говоришь, твоё имя? Диш-наху… Длинно! Я буду называть тебя Диша. А почему ты зовёшь меня сеньором?

– Ты и есть мой сеньор. г`Орк-фаг-Абатон-Сагун.

– Чего-чего? – вытаращился Артём. – Я что, тоже чёрт… бес?

– Разумеется. Самый настоящий.

Бабанкин сдавленно хрюкнул и, не сумев сдержаться, захохотал.

– Класс!.. Фак… Орк…

Он смеялся так заливисто и долго, что Диша начала неуверенно подхихикивать.

– Здорово. Выходит, я бес? – Артём наконец смог остановиться, стряхнул рукой выступившие слезы. – Это дело нужно обмыть. Присаживайся… ээ… Счас, притащу с кухни табуретку и стакан.

– Я принесу, сеньор!

Гостья предвосхитила его попытку подняться и рыжей молнией метнулась из комнаты. В темноте кухни что-то загрохотало, со звоном посыпалось на пол. Видно, бесовка была неуклюжей. Впрочем, табуретку она приволокла. И чайную кружку вместо стакана. Артём подвинулся, освобождая доступ к угощенью, щедро наполнил чашку. И себе в стакан плеснул, не обидел.

– За встречу! До дна пей.

Диша выцедила водку маленькими глоточками. Что с девки взять, даже если она бес? Бабанкин с интересом проследил за процессом. Проберёт или нет?

– И как? Славно пошла?

Гостья поставила опустевшую кружку. Несколько секунд посидела неподвижно, прислушиваясь к ощущениям.

– По-моему, эта жидкость не очень полезна для биологической оболочки.

– Глупости. Ты закусывай, закусывай.

– А чем надо закусывать?

Выбор и впрямь был невелик – крошки от плавленого сырка, общипанный мякиш и три кусочка варёнки не первой свежести. Последний ломтик солёного огурчика «сеньор» сам хрупал в данную минуту.

– Ну… выбирай.

Диша выбрала колбасу, сунула в рот. И тут же нахмурилась.

– Сеньор, это есть нельзя. Здесь яд.

– Спирт всё обезвреживает, – успокоил Артём. – Лучше расскажи, откуда ты в стене появилась?

Гостья оглянулась на разодранную обоину.

– Не в стене, а между ней и этой бумагой. Не рассчитала, когда прыгнула из Беспространства.

– Угу, – глубокомысленно кивнул Бабанкин. – Значит, ты из Беспространства. И как там дела, в Беспространстве? Как там этот… Люцифер поживает?

– Ты говоришь о с`Атан-дуг-Фер-Иблисе, Смотрящем за пространством Земли? Хорошо, наверное, поживает. Что с ним станется?

– В самом-то деле! – согласился Артём, разливая остатки водки. – Давай за него!

Диша послушно осушила чашку. Быстрее, чем в первый раз, хоть управиться одним глотком у неё опять не получилось. И выхватила из-под пальцев хозяина остатки колбасной отравы. Пришлось тому зажевать ржаным мякишем. Сходить с ума под рюмочку «Хортицы» в компании с собственным симпатичным бесёнком было приятно. Бабанкин убрал пустую бутылку и блаженно откинулся на спинку стула.

– Расскажи ещё что-нибудь забавное. Что ты там о бабах говорила? Что «жёлтый» их по твоему образу и подобию делал?

– По образу нагов…

– Да какая разница! Я так и думал, что бабы все – порождение Сатаны.

Диша захихикала, закрыв лицо ладошками.

– Чего заливаешься?

– Ты так смешно говоришь, сеньор. Жёлтый – это не с`Атан-дуг, это а`Мон-бог-Вишнал-Ахве, Высший бес, Светлая Сущность, творец здешнего пространства. Ты сам его прозвал «жёлтым» за то, что он любит в этот цвет побрякушки раскрашивать: солнце, там, золото…

– Нет, постой, – перебил Бабанкин. – Не путай меня. Бесы есть бесы, у них Сатана самый старший. А Бог – это Бог, святая троица. Бог-отец, бог-сын, бог-дуг… Тьфу, дух святой.

Бесовка веселилась почём зря:

– Нет, сеньор. Отец-создатель этого мира – а`Мон-бог, с`Атан-дуг – смотрящий за миром. Кстати, сказку о троице он и придумал. Аватаром же палестинского паренька пользовался и’Сус-маг-Омед-Зёд.

Бабанкин почесал затылок. Бесовская интерпретация Библии не хотела укладываться в голове, требовалась смазка. Он протянул руку и застыл в недоумении. Бутылка исчезла, мать твою!

Понадобилась по крайней мере минута, чтобы вспомнить – водка никуда не исчезала, они её выпили. Не беда! Заговорщицки подмигнув бесовке, Артём нагнулся, открыл дверцу стола. Там, в нижнем ящике, лежала заветная бутылочка «Георгиевского». Коньяк был презентован ещё весной директором по фигзнаеткакимвопросам в благодарность за установленную на домашнем компьютере «винду». Артём её на день рождения берёг. Теперь смысла нет откладывать.

Он быстро разлил ароматную жидкость в посуду, поднял стакан.

– Ну давай за… – и запнулся. Тост куда-то исчез. Но не спроста же он бутылку откупорил, была очень веская причина!

– За наш грок, – пискнула Диша.

– За грок! – радостно согласился Артём и опрокинул в себя стакан.

Коньяк пошёл восхитительно и закуси не потребовал. Бабанкин откинулся на спинку, наслаждаясь умиротворением, охватывающим тело.

– Послушай, а за что мы пили?

– За грок. Всё получилось, как ты задумывал, сеньор. Они не смогли всех вычислить. Во мне достаточно грока, чтобы Чебешабак провёл тебя в Нирвану.

– Нирвана… Здорово. Отправляемся в Нирвану. В тебе, точно, грока хватит, чтобы меня туда до конца дней упекли.

Шутка была до того остроумной, что за неё обязательно требовалось пропустить ещё по одной. Артём поставил стакан и хитро подмигнул медноволосой тинэйджерке на экране. Попка у той была молоденькая и аппетитная. Почувствовав непреодолимое желание увидеть развитие сюжета, он выудил из-под стола мышь и после нескольких неудачных попыток ткнул кнопочку «далее». Передохнувший «зуксель» припустил на всех парах. Артём хрюкнул от удовольствия – на следующей фотке начиналась групповуха. Малолетки покатом лежали на диване, тиская друг дружку. Вот это «нирвана»! К ним бы сейчас! Потом можно и в дурку.

– Слушай, бес, а ты чудеса делать умеешь? – Бабанкин повернулся к гостье. – О! Да тебе баиньки пора.

Диша тихонько раскачивалась на табурете, уставившись на обёртку от плавленого сырка, и глупо улыбалась. Развезло. Девка, хоть и чёрт. Что с неё взять? Поднатужившись, Артём встал, осторожно взял гостью на руки. Бесовка была худенькая и лёгкая. А шёрстка мягкая, приятная, как у котёнка. И личико симпатичное, курносое, совсем девчоночье. И грудки…

Диша заснула сразу же, будто только и ждала тепла его объятий. Пристроила рогатую головку на плече и тихо размеренно засопела. Артём уложил бесовку на диван, выпрямился, не в силах отвести взгляд от мохнатого тела. Почему бы и нет? Если руки, ноги, груди похожи, то, может, и остальное – тоже?

Смешно причмокнув, Диша перевернулась на бок, выпростав розовый хвост с кисточкой на конце. Бабанкин перевёл дух. Нет, не покатит. Это всё равно, что с обезьяной. Зверофилия получается, или как там её? Зооложество.

А с другой стороны, он же сумасшедший, что с него взять? Что хочет, то и делает.

Идея была достойна стопочки коньяка. Артём проковылял к столу, налил, погрозил девкам, бессовестно подглядывавшим с экрана, выключил их, выпил.

Доза оказалась критической. Пол тихо колыхнулся под ногами, стены тронулись с мест. Балансируя, словно канатоходец, Артём двинулся к уплывающему дивану.

– Стой, блин, ты куда?

Шторм в квартире разыгрывался нешуточный. Чтобы не упасть, пришлось опуститься на четвереньки и передвигаться так. Он дотянулся, уцепился за диван. На это ушли остатки сил, требовалось передохнуть. Артём положил голову на край, рядом с розовыми пятками бесовки…

И тут же отключился.

2. Расхитители грока

Во рту было сухо и противно, в висках ломило. Артём разлепил веки, щурясь от светившего в окно солнца, посмотрел на ополовиненную бутылку коньяка на столе и тихонько застонал. Ночной бред возвращался в сознание болезненными толчками. Ещё бы, полторы бутылки сам высосал!

Он огляделся по сторонам. Это же надо, не помнит, как убирал посуду, стелил простынь. Зато «чертяку» хорошо запомнил. Покосился на плотно прилегающие к стене обои и хмыкнул. Завязывать пора с водкой и порнухой. Или хотя бы не совмещать. А то, и правда, в дурку загремишь, не ровён час.

Стоящий на тумбочке будильник показывал без пяти минут одиннадцать. Ладно, сегодня день пропал, будем лечиться. Артём приподнялся на локте, поправил скомканную подушку, готовясь возобновить целебный сон. Отметил краем сознания тихий монотонный шум, доносящийся откуда-то из-за двери. Вода течёт. Должно быть ночью, по-пьяни, кран не закрутил, остаётся надеяться, что соседей внизу не затопило. Вставать и идти проверять было лень.

Плеск неожиданно прекратился. Что-то звякнуло, знакомо скрипнула дверца кухонного шкафчика. По телу побежали мурашки, быстро перебирая холодными колючими лапками. Артём напрягся. Что за дрянь? Домушник в квартиру забрался? На кухне ничего ценного нет, сейчас сюда явится. А тут хозяин с бодуна, как дитя беспомощное.

Осторожно, стараясь не скрипнуть пружинами, Бабанкин поднялся с дивана. Оглядел комнату в поисках оружия. Да какое тут, блин, оружие найдёшь! Эх, нужно было хоть гантели купить! Взял бутылку со стола, завинтил пробку. Недопитый коньяк было жалко, но пустую водочную тоже, наверное, на кухню ночью спровадил. Уборщик, мать твою…

Он на цыпочках подошёл к двери, прислушался. На кухне явно кто-то был. Артём резко распахнул дверь, шагнул, набирая в лёгкие побольше воздуха и смелости для грозного рыка… и остолбенел. Рыжее, мохнатое, хвостатое, рогатое, и, тем не менее, двуногое существо деловито возилось у плиты, пытаясь соскоблить многомесячную грязь. Это был не сон. Он действительно сошёл с ума.

Бутылка с тихим стуком ударилась об линолеум. Бесовка быстро оглянулась, курносое личико расплылось в радостной улыбке:

– Доброе утро, сеньор! – Бабанкин медленно съехал вниз по косяку, пытаясь поймать ртом ускользающий кислород. – Тебе плохо? Требуется какое-то лекарство?

В конце концов нечленораздельное бульканье удалось сложить в подобие фразы:

– Кофе… крепкого.

Бесовка метнулась к шкафчику, проворно, по-хозяйски выдернула жестянку, сорвала крышечку. И замешкалась, рассматривая содержимое.

– Растворимое, – сиплым шёпотом подсказал Артём.

– Ага, – понимающе кивнула незваная гостья. И быстро наполнив стакан водой из-под крана, вывернула в него добрых полбанки «Нескафе».

Это подействовало сильнее, чем принять напиток внутрь. Бабанкин моргнул, потряс головой.

– Ты что делаешь?

– Растворяю… – бесовка оглянулась. Сообразив, что в чём-то ошиблась, вопросительно уставилась на стакан. – Или это не в воде растворять нужно? В алкоголе? Прости, сеньор, я непозволительно мало узнала о правилах этого пространства, прежде чем явиться за тобой.

Она подскочила к Бабанкину, наклонилась, намереваясь поднять бутылку. Артём слабо улыбнулся: «Если это и бред, то не мой. Растворять кофе в коньяке, надо же!»

– Стой. Можно до тебя дотронуться?

– Разумеется.

Бесовка послушно шагнула ближе. Рука её мало отличалась от руки девчонки-подростка, кроме того, что была покрыта густой, вьющейся мелкими колечками шерстью, и на ладони отсутствовали папиллярные линии.

– Если ты – не бред, выходит, ты на самом деле существуешь?

– Конечно. И я, и ты, сеньор. Мы – сущности.

– Угу, – Бабанкин поднялся с пола, сел на табурет. Кивнул на второй, приглашая: – Тогда рассказывай заново. Кто ты, откуда взялась, зачем пришла ко мне. Послушаем на трезвую голову.

Если отбросить бредовые имена и термины, рассказ Диши был вполне банален. Таинственный грок являлся стержнем, вокруг которого вертелась вся жизнь не менее таинственного Беспространства. Младшие бесы в поте лица добывали его, утилизируя отслужившие свой срок аватары, а распоряжались, как водится, старшие, прикрываясь «просветлённостью», дарованной Высшими, Светлыми Сущностями. Последние отдыхали в Нирване, восстанавливали силы между актами творения и в дела Беспространства нос не совали. Жёсткая иерархическая структура без возможности карьерного роста. Никаких намёков на демократию.

Одного из младших бесов, г`Орк-фаг-Абатон-Сагуна, такое положение не устраивало. Потому начал он наработанный грок потихоньку тибрить, утаивать от оприходования. Благо, подручная д`Иш-наг-Уйбли, в обязанности которой это оприходование и входило, была его верной сторонницей. Грок парочке требовался, чтобы забить на всех большой болт и слинять в ту самую Нирвану. Официально пройти в неё могли лишь Просветлённые, но хитрый Чебешабак, заведовавший Мембраной, тоже был большой любитель грока. На Светлых, тем более Просветлённых, этот бес-расстрига чихал с высокой колокольни, потому мог втихаря проделать неучтённую дырочку.

Сколько верёвочке не виться, а конец будет. Расхитителя вычислили и взяли за жабры. То бишь, за хвост. И в качестве наказания закинули в мирок подряннее, копить грок как простой аватар. Но украденное и хитро спрятанное дуги найти не смогли. И сообщницу не поймали. Собственно говоря, план г`Орка в этом и состоял – украсть побольше и попасться. В Беспространстве все фаги под неусыпным оком, а жалкий аватар никому не интересен. Теперь путь в Нирвану был открыт.

Артём почесал макушку. Бред, если это бред, становился всё забавнее. Получалось, он никакой не Бабанкин, а бес-фаг Орк-Абатон. Дуги заставили его забыть об этом, чтобы удержать здесь, в пространстве. И это всё объясняло! Понятно, почему он ощущал себя чужим в этом мире, не таким, как окружающие. Он ведь был настоящим, сущностью, как подсказала Диша. А не жалким быдлом!

– Я отправилась за тобой, сеньор, сразу, как только тебя выбросили сюда, – закончила рассказ бесовка.

– Сразу?! Тридцать три года ты называешь «сразу»? Я чуть не загнулся на этой помойке!

– Не сердись, сеньор! Это время пространства, оно ничего не значит для тебя – ты ведь бессмертный.

Бессмертный?! Бабанкин фыркнул недоверчиво. Но торжество внутри уже расправляло крылья. Может быть, он и всемогущ вдобавок? Запросто, только откроет этот чёртов канал!

Однако решение задачи с каналом оказывалось нетривиальным. Требовалось пробраться назад в Беспространство, где их поджидал г`Орк-фаг-Марух-Занит, парень из одного гнезда с Абатоном. Нарушить законы того подталкивали вовсе не родственные чувства, а желание поживиться краденым гроком. Нравы в Беспространстве ничем не отличались от человеческих. То бишь, аватарских. Свободно путешествовать по Беспространству изгнаннику никто бы не позволил. Следовало найти кратчайшую тропу, ведущую на кухню Марух-Занита.

– Откроем канал и – фьють! Будешь в Нирване раньше, чем дуги успеют тебя почуять, – пообещала бесовка.

– Понятно. А перед Нирваной сюда наведаемся, поквитаемся кой с какими аватарами, – губы Артёма сами собой растянулись в предвкушении мести. Но увидев, как Диша раскрыла рот от изумления, он спохватился. Наверное, когда ощутит себя бесом по-настоящему, о здешних и пачкаться не захочет? Ладно, не к спеху. Он махнул рукой: – А в Нирване не сцапают? Сама говоришь, что там боги и дуги тусуются.

– Это же Нирвана, сеньор! Пространство, самосоздавшееся из первичного грока. Там все одинаково могущественны.

– Даже аватары?

Бесовка залилась смехом. Но заметив, что Бабанкин обиженно насупился, тут же поспешно объяснила:

– Там нет ни аватаров, ни лимбы, ни косной материи. Только то, что ты сам пожелаешь создать.

– Всё, что пожелаю?

– Да.

Артём улыбнулся. Кажется, Нирвана эта – стоящее местечко. Вот где можно даль волю фантазии! И ограничивать себя он не собирается.

– Значит, повеселимся вволю. Мы этого заслужили, верно, Диша?

Глазки бесовки широко распахнулись.

– Сеньор… ты возьмёшь меня с собой?

– Конечно. Разве тебе не хочется туда?

– Меня, ничтожного нага-полубеса, – в Нирвану?!

– Сама говоришь – там все равны.

– О, сеньор… о, сеньор…

Диша неожиданно наклонилась, припала губами к его ладони. Руки Артёму целовали первый раз в жизни. Было немного неловко, но приятно.

– Ну, будет, будет! – снисходительно улыбаясь, он освободил кисть. – Разве я тебе не обещал взять с собой? Ради чего же ты тогда рисковала, грок прятала?

– Помогать сеньору – это награда.

На такое объяснение разве что хмыкнуть оставалось. Вот это преданность! Да, Жёлтый явно оставил женщин недоделанными. Будь они в самом деле похожи на нагов – не внешностью, разумеется, – глядишь, и жизнь была бы не такой паршивой.

– Сеньор, эту идею нужно обмыть, правильно? – будто прочитав мысли Артёма, спросила бесовка. Быстро же она училась правильному пониманию жизни. Но с выпивкой стоило повременить, пока не все вопросы разрешены. Требовалось выяснить, где начиналась тропа, ведущая к «братцу».

Информация, выданная Дишей, оказалась малополезной. Тропа открывалась в полнолуние в лесу близ Клей-Балы. Вполне достойно какого-нибудь ужастика, но сейчас Артём предпочёл бы что-то менее экзотичное. Слово «клей-бала» ему ничего не говорило.

– А проще нельзя в Беспространство попасть? Прямо из квартиры?

– Можно. Но я не знаю, куда мы выскочим. Вдруг прямо под нос дугам?

– А как ты сюда дорогу нашла? Ориентиры что, не запомнила?

– Запомнила. Пятнадцать раз кувыркнуться через голову, подпрыгнуть на левой пятке и три раза укусить себя за кончик хвоста.

– Издеваешься?! – вспылил Артём. И тут же успокоился, увидев, как испуганно сжалась бесовка. Кажется, она говорила вполне серьёзно. – Понятно. Хвоста у меня нет, кусать не за что, придётся искать Клей-Балу. Вся надежда на аватарскую технологию.

«Зуксель» сегодня работал на удивление прилежно. Но и Яндекс, и Гугль знали единственную «клей-балу»:

– «Кассиус Клей бала чагында Майк Тайсон, Рой Джонс сыяктуу турмуш азабын тартпады», – с трудом прочитал Бабанкин. – Нда… Насколько я знаю тарабарский, речь здесь идёт о боксёрах. Возможно, Кассиус Клей и «бала», но сильно сомневаюсь, что наша. – Он повернулся к пристроившейся у его ног бесовке: – Эти врата, или как сказать… Что они из себя представляют? Это человек? Аватар?

– Нет, это место. Поселение.

– Значит, не то, – Артём с сомнением поглядел на списки страниц, где «клей» и «бала» встречались по отдельности. – А ты ничего не перепутала? Это на каком языке?

– На аватарском.

– «На аватарском»! У них языков – уйма. Русский, английский, китайский… и так далее.

– Нет, язык один, аватарский. Просто они не понимают друг друга. Так Смотрящие придумали, чтобы грока больше получалось.

– Да? Ну, хрен редьки не слаще.

Он пробежал взглядом по строкам, найденным Гуглом: «Думаю нет, я им вместо вазелина клей подсунул! …цветы, Звезду с небес, круженье бала И переходим с ней на ты…» Тьфу, чушь!

– А может, местами нужно поменять? – неуверенно предположила Диша. – Я ведь глупая, могла перепутать.

– Кого поменять? – покосился на неё Артём, и тут же сам сообразил: – А, понял, попробуем наоборот. Бала-Клей… Стоп!

Пальцы замерли над клавиатурой. Балаклея! Точно!

– Ты знаешь это поселение? – подалась к нему бесовка.

– Угу. И правда, недалеко. Говоришь, в полнолуние… – Он быстро нашёл лунный календарь. – Тогда у нас четыре дня в запасе, считая сегодняшний. И чем мы займёмся в первую очередь?

– Чем?

– Превратим тебя в человека. – Бесовка испуганно шарахнулась в сторону. – Эй, погоди! Я хотел сказать – оденем тебя по-человечески. А то в таком виде тебя на улицу выпускать стрёмно. Или ты умеешь становиться невидимой?

– Невидимой не умею, я же не маг.

– Значит, придётся маскировать.

3. Диша

Покупать наряд для девчонки Бабанкину довелось впервые. Минут сорок он бродил по секциям «Белого Лебедя», мучительно стараясь вспомнить, что обычно носит Алка. Но равнять Дишу на широкобёдрую, с грудью четвёртого размера женщину было не вполне корректно. Наконец он сдался, решил купить джинсовый костюм и не париться. Уже и выбрал подходящего размера, неброский – как у всех. Но тут взгляд невольно задержался на попке молоденькой продавщицы.

Попка была кругленькая, аппетитная. И туго обтягивающие джинсы это эффектно подчёркивали. То, что хвоста у девушки нет, было понятно сразу. А у Диши – есть. Следовательно, для бесовки джинсы не годились. Нужны были широкие брюки, длинный пиджак, чтобы прикрыть задницу от нескромных взглядов, рубаха или блузка с воротником под горло и длинными рукавами. Плюс перчатки. Кроссовки и носки. Платок. И тёмные очки обязательно.

Домой Артём возвращался, нагруженный пакетами и сумками, словно ишак. Кроме одежды прихватил и хавчик, благо, тащиться из «Лебедя» никуда не пришлось, спустился в «Бум» и отоварился. А затем – на такси. Теперь он мог себе эту роскошь позволить. Остаток отпускных требовалось потратить за четыре дня вчистую, в Нирване деньги ни к чему.

…Какая «нирвана»? Парень, это же бред.

Он уже выгрузился возле родного подъезда, расплатился, и белая «Волга» первого таксопарка уже сдавала назад, чтобы вырулить со двора, когда свежий октябрьский воздух выветрил остатки вчерашнего хмеля из головы, и Артём отчётливо понял, что квартира на втором этаже пуста и его никто не ждёт. Рыжая чертоподобная девочка с нецензурным именем существует лишь в его воспалённом воображении, а сегодняшняя беготня по «Лебедю» – последний рецидив временного помешательства. Предупредительный визит белой горячки закончился. Пора делать выводы.

Артём тяжело опустился на скамейку, рядом со стопкой пакетов. Неожиданно захотелось выкурить сигарету, хоть не баловался этим лет десять с хвостиком.

– Тёмка? Привет, ты чего не на работе?

Тамила, соседка с четвёртого этажа, замедлила шаг у скамейки.

– Привет. В отпуске я.

– Отпуск – это хорошо. – Женщина кивнула на пакеты: – По магазинам бегал? Шопинг? Нужное дело.

Она отвернулась, готовясь уйти. Артём решился:

– Мила, у тебя закурить есть?

– Ты же вроде некурящий? – удивлённо оглянулась соседка.

– Захотелось чего-то.

– Бывает, – усмехнулась женщина. Протянула пачку «LM», зажигалку. Подождала, пока Бабанкин закурит, потом и сама вытащила сигарету, присела рядом. – Настроение хреновое, да? Это от одиночества. Жениться пора, Тёма. Тебе сколько лет? Тридцатник?

– Тридцать три.

– О-ё! Мой Толик в тридцать три дважды папашей стать успел.

Артём небрежно махнул рукой – типично женские рассуждения. У всех у них одна цель в жизни – потомство оставить. Размножиться. Отпочковаться. Амёбы, блин. Инфузории туфельки.

– Дурное дело не хитрое. Успею.

– Ну-ну, – Тамила перекинула ногу за ногу. Нечаянно задетый пакет соскользнул на землю. – Ох, извини.

Она наклонилась, подняла вывалившийся кроссовок, удивлённо взглянула на мужчину.

– А это кому? Явно не для той мадам, что к тебе раньше ходила.

– Нужно значит, – непонятно почему смутившись, Бабанкин отобрал пакет и кроссовок.

– А… ладно, я не любопытная. – Женщина поднялась с лавки: – Удачи.

«Удачи». Бабанкин болезненно скривился, провожая взглядом скрывшуюся в подъезде соседку. Никотиновый дым оказался горьким и едким, не доставлял никакого удовольствия. Артём выбросил недокуренную сигарету, встал. Пора было возвращаться домой, к реальности. На секунду возникло желание оставить пакеты с одеждой на лавочке – хозяева быстро найдутся. Но жаба задавила – деньги же плачены, и немалые.

Квартира встретила тишиной, чего и следовало ожидать. Осторожно, чувствуя, как замирает сердце, Артём заглянул на кухню. Пусто. На столе – ополовиненная бутылка коньяка и стакан. ОДИН стакан. Естественно! Невесело усмехнувшись, он стащил с ног кроссовки, закинул в холодильник купленный хавчик, подхватил пакеты с одеждой и поплёлся в комнату.

Диша сидела за компьютером, небрежно откинувшись на спинку кресла, – любимая поза Артёма. Одной рукой щёлкала мышку, в другой – стакан с коньяком.

У Бабанкина дыхание на миг перехватило от неожиданной радости. Кто бы мог подумать, что снова увидеть рыжую бесовку, убедиться, что она не плод фантазии, будет так приятно? Стараясь согнать с лица счастливую улыбку, он тихонько прокашлялся.

Бесовка тут же обернулась, курносое личико воссияло от удовольствия. Но навстречу не бросилась. Вместо этого кивнула на выуженную «зукселем» из сети картинку, спросила:

– Сеньор, а совокупляться приятнее с аватарами женского пола или мужского? Или разницы нет?

Артём даже крякнул от неожиданного вопроса. Стараясь скрыть внезапное смущение, сердито отмахнулся:

– Хватит на гадость всякую пялиться. Я одежду принёс, иди мерить будем.

Вдвоём они быстренько вытрясли содержимое пакетов на диван. Диша переворошила кучу, растеряно оглянулась:

– Сеньор, здесь трусов и бюстгальтера не хватает.

– Тебе они зачем?

– Как же, все аватары-женщины их носят.

– Тебе не нужно, у тебя шерсть вместо этого, – безапелляционно отрезал Артём. И взял из кучи рубашку: – Надевай.

Рубашка оказалась длинновата, рукава пришлось закатать. Не беда, главное, не коротко. Немного повозились с пуговицами – Дишины пальцы не справлялись с застёгиванием без тренировки, – но, в общем, примерка этой части гардероба прошла успешно. А вот брюки преподнесли сюрприз. Бесовка проворно скользнула в штанины, потянула их вверх… и остановилась.

– Натягивай до бёдер. А рубашку внутрь заправляй, – скомандовал Бабанкин.

– Не получается.

– Почему не получается? Тяни, они не узкие.

Артём шагнул ближе, ухватился за пояс, помогая.

– Ой, – пискнула бесовка. – Больно. Хвост не пускает.

Бабанкин удивлённо развернул Дишу спиной к себе. В самом деле, между брюками и подолом рубашки торчал розовый хвост.

– Блин. Так засунь его в штанину.

– Как? Я смотрела, как аватары штаны надевают, – бесовка кивнула в сторону компьютера, – но о хвосте там ничего нет.

– Ещё бы, – Артём почесал макушку. – Ладно, разберёмся. Спускай штаны. А теперь суй туда хвост.

Диша послушно прижала кончик к лодыжке. Но стоило наклониться за брюками – ап! – хвостик непокорно выскользнул и совсем по-собачьи вильнул.

– Ну?! – Бабанкин досадливо уставился на подругу.

– Я не могу его так держать, – виновато пожала плечами та.

– Стой прямо, я сам надену.

Он опустился на колени и ловко поймал хвостик штанами будто сачком. Хвосту это явно не понравилось. Он обиженно дёрнулся, изогнулся… Диша ухватила свою непослушную часть тела недалеко от основания, но это не помогло. Хвост взлетел верх, задев пушистым кончиком Бабанкина по носу.

– Прости сеньор!

– Блин… Попробуем иначе. Натягивай брюки, только медленно.

Он бесцеремонно поймал виляющую перед лицом кисточку. Бесовка дёрнулась, нервно хихикнула.

– Ты чего? – подозрительно взглянул на неё Артём.

– Если аватар поймает беса за хвост… Ничего сеньор, ты же не аватар. Просто щекотно.

– Терпи.

Вдвоём у них получилось. Хвост пытался сопротивляться, но Артём держал его крепко, не выпускал из штанины. Заправил рубашку, помог застегнуть молнию на ширинке. Критически оглядел дело рук своих. Брюки были великоваты. Тоже не беда – главное, не узки. А чтобы не падали, он презентовал один из собственных ремней.

Следующими предметами туалета были носки и кроссовки. Здесь подвоха не ожидалось. Ножка у Диши была вполне девчоночья и с размером Бабанкин угадал. Натянул, завязал шнурки.

– Пройдись!

Бесовка встала, сделала шаг.

– Жмут сильно.

– Жмут? – Артём пощупал кроссовок. В самый раз, по ноге. – Не выдумывай.

– Жмут. Больно.

– Разносишь. Это ты не привыкла в обуви ходить.

– Бедные аватары, сколько для них правил придумали!

– И не говори.

К вечеру Диша полностью освоилась в квартире Бабанкина. Досконально изучила все обнаруженные аватарские изобретения, от консервного ножа до унитаза. Но больше всего ей понравился компьютер. Кажется, она твёрдо решила просидеть в интернете оставшееся до возвращения в Беспространство время. Всё бы ничего, но каждые три минуты у неё возникал вопрос касательно вновь выявленного аспекта аватарского житья-бытья. Сидеть рядом и объяснять поначалу было забавно, но к часу ночи Артём не выдержал. Скомандовал не терпящим возражений голосом:

– На сегодня достаточно. Пора спать.

И лишь разложив диван и глядя, как Диша заботливо стелет простыни, внезапно подумал: а где и как, собственно, они спать собираются? За день он успел так привыкнуть к гостье, что начал воспринимать её обычной девчонкой. Но девчонкой-то Диша не была! Ложиться в постель с лохматым, хвостатым, рогатым существом – бррр!

Но не на пол же её укладывать! Тем более что ковриками он так и не обзавёлся. Хорошо, хоть вторые подушку и одеяло Алка купить заставила.

– Ты где ляжешь, с краю или у стенки? – спросил он неуверенно.

– С краю, сеньор.

– Тогда ты свет гасишь!

Он быстро сбросил майку и брюки, нырнул под одеяло, затаился. В комнате щёлкнул выключатель. Скрипнул диван рядом. Диша повозилась с полминуты, устраиваясь, и затихла. Артём высунул голову из-под одеяла, приготовился спать.

– Сеньор, ты так и не ответил на вопрос, – донеслось из-за спины.

– Какой вопрос?

– С кем приятнее совокупляться? С мужскими аватарами или женскими?

Бабанкин мысленно чертыхнулся – не хватало ликбез по гендерной ориентации проводить. Нет, будь на месте Диши обыкновенная девчонка, он бы не отказался потрепаться на подобную тему. Но перед бесовкой боялся выставить себя идиотом.

– Кому как нравится, – буркнул.

– А тебе?

– Издеваешься?! – взвился. Но тут же одёрнул себя. Откуда ей знать? Просто вопрос, ничего обидного. – Я предпочитаю женщин.

Диша помолчала, вздохнула едва слышно:

– Жаль, сеньор, что у тебя информационный канал закрыт. Не можешь сравнить аватаров и нагов.

– Да, жаль, – согласился Артём. И тут до него дошёл смысл последней Дишиной фразы: – Что значит «сравнить»? Хочешь сказать, что мы с тобой… – Он запнулся, стараясь подобрать слово, более обтекаемое, чем то, которое употребляла гостья: – занимались любовью?

– Чем?

Вопроса бесовка явно не поняла. И правда, какая любовь между чертями? Это, должно быть, люди придумали – смешивать божий дар с яичницей. Не хотят называть вещи своими именами. Надо же – «заниматься любовью»! А потом утверждают, что это чувство, а не процесс.

– Ну это… совокуплялись?

– Конечно, как иначе фаг может передать грок нагу?

– В самом деле! – фыркнул Артём. – Ещё бы объяснила вдобавок, что такое этот грок. Как он выглядит?

– Грок есть грок, он никак не выглядит.

– Отличное объяснение.

– Я всего лишь глупый наг…

– Ладно, ладно, это я знаю. Слушай, «глупый наг», ты же вчера из обоины выскочила. Расскажи, как ты её на место вернула?

– Приклеила. У тебя в тумбочке клей нашла и приклеила.

– А я думал – чудо. Шва совсем не заметно.

– Я аккуратная. Потому и грок сумела сберечь.

4. Бегство

Сон, как обычно, не запомнился, только ощущение чего-то приятного осталось. Артём открыл глаза, потянулся. Покосился на вторую подушку. Пусто. Уже у компа?

Диша сидела на подоконнике, поджав коленки к подбородку, таращилась на происходящее за стеклом.

– Доброе утро!

– Доброе утро, сеньор!

– Что ты там делаешь?

– Смотрю на аватаров. Интернет сегодня не работает.

Артём хмыкнул понимающе. Вон оно в чём дело! Вчера, небось, весь лимит выгребли, подчистую. Дело поправимое – новую карточку купить. Заодно и прогуляется.

Он вскочил с дивана, пару раз взмахнул руками – к чему теперь зарядка? – и направился в ванную. Уже в дверях пришла в голову дельная мысль:

– Диша, ты тоже собирайся. Будешь учиться вести себя среди аватаров.

За ночь погода изменилась радикально. Золотая листва на деревьях будто посерела, небо заволокли тучи, предвещая холодный октябрьский дождь. Бабье лето закончилось.

Артём покосился на лёгкий Дишин пиджачок. Подумал, что кожаную куртку покупать нужно было. Оставалось надеяться, что холодать будет не слишком уж резко.

Интернет-карточки продавали в киоске на соседней улице. Будничным утром жилые кварталы малолюдны – кто на работе, кто в школе, кто в детсаду. И это хорошо. Можно спокойно, не торопясь, прогуляться, дать возможность бесовке освоиться в личине аватара. Диша вертела головой по сторонам, провожала взглядами каждый пролетающий мимо автомобиль, каждого встречного пешехода. А заметив в скверике на противоположной стороне молодую мамашу, выгуливающую младенца в колясочке, и вообще ринулась туда, прямо под колеса «опеля». Так что пришлось взять её за руку, от греха подальше.

Киоск работал. Это было удачно – переться за карточкой в центр вдвоём с Дишей Бабанкин не решился бы. Оставив бесовку разглядывать выставленный в киоске товар, он подошёл к окошку. И не успел вынуть кошелёк из кармана, как услышал голоса за спиной:

– Девушка, вот у меня сигареты. Какие вам нужны? – три бабульки-одуванчика устроили миниатюрную торговую точку возле киоска. Одна из них, увидев в бесовке потенциальную покупательницу, мгновенно взяла ту в оборот: – «Элем», «Винстон», «Некст»? Какие вы курите?

Диша затравленно попятилась под защиту Бабанкина.

– Никакие мы не курим, – отмахнулся Артём от бабульки.

– Тогда семечки или орешки? – вступил в переговоры одуванчик номер два.

– Орешки будешь? – Артём оглянулся на подругу. И опомнился – откуда той знать об орешках?

– Вкусные орешки, свеженькие! – предприимчивая бабуля протягивала стаканчик. – Девушка, подходите, я вам насыплю. Пока ваш кавалер там расплачивается.

Растеряно поглядывая на Бабанкина, Диша шагнула к торговке…

– А!!! – Артём чуть кошелёк не выронил от дикого вопля третьей бабули. – Змея!

– Где?! Где змея? – испуганно взвились товарки.

– В штанах! В штанах у неё змея!

Упрятанный в брючину хвост гарцевал, изгибался, стремясь вырваться на свободу. Ясное дело, со стороны это очень походило на змею. Диша испуганно завертелась на месте, стараясь спрятать спину от бабулек, но те как-то разом окружили её. И продавщица в киоске, привлечённая переполохом, высунулась из окошка. Быстро сунув купленную карточку в карман, Бабанкин ринулся на подмогу:

– Что вы ерунду городите?! Сослепу мерещится!

– Не слепая я! Вон, вон штаны шевелятся!

– Не сослепу, значит спьяну! Пить надо меньше! – Артём подхватил бесовку под руку, и, прикрывая ей тыл, потащил за киоск, во дворы.

– Ох, грамотный! Сами понапиваются, наколятся, а потом змей тягают с собой. Чтоб она вас покусала! Чтоб она ей в … – бабули метнули им в спины несколько весьма красочных пожеланий, но преследовать, ясное дело, не решились.

Миновав, один за другим, два двора, Бабанкин остановился, огляделся подозрительно. Нежелательных свидетелей поблизости не было, и он сердито тряхнул спутницу за плечо.

– Ты зачем хвостом виляла?

– Я не специально, он сам, – бесовка виновато потупилась. – Я растерялась.

– «Растерялась!» – передразнил Артём. Впрочем, злиться по-настоящему не хотелось. История получилась скорее комичная, чем опасная. Пригрозил для порядка: – Если не можешь с хвостом обращаться, то придётся его купировать.

– Нет! – Диша внезапно повалилась на колени. – Сеньор, пощади…

Такой реакции Артём не ожидал. Опешил на миг, затем схватил бесовку за плечи, дёрнул вверх.

– Ты что, шуток не понимаешь?

– Разве этим шутят?

Диша всхлипнула, несмело ткнулась мордочкой ему в плечо. Растерявшись ещё больше, Артём крякнул, поскрёб затылок.

– Ладно, пошли домой. Нагулялись. Впредь будем хвост к ноге прибинтовывать.

День пролетел незаметно.

Они заканчивали ужинать, когда скрипнул, проворачиваясь, ключ в замке. Диша не поняла, что происходит, да и Бабанкин не сразу сообразил. Лишь когда входная дверь хлопнула, закрываясь, дошло. Вскочил, опрокинув табурет, ринулся в коридор…

Алла уже стягивала туфли. Увидев Артёма, расплылась в улыбке.

– Сюр-при-из! Тёмушка, я тебя хочу.

Артём застыл, не в силах вымолвить что-либо членораздельное. В голове прыгала единственная мысль: «Идиот! Зачем ключ было давать?!» А женщина мигом обвила руками его шею, прижала к большой мягкой груди, впилась поцелуем в губы.

– Тёмушка, ты хоть чуть-чуть рад меня видеть? Я так соскучилась…

– Эээ… – он попытался отстраниться. – Алл, я тоже рад тебя видеть. Но сейчас не время…

– Ты занят? Я ненадолго, честное слово. Один разочек и всё. Я очень тебя хочу, Тёмушка. Не пожалеешь, правда-правда! – отстраняться она не собиралась, настойчиво прижимала к своим выпуклостям.

– Не сегодня, Алла! Говорю – не сегодня! – Артём едва успел перехватить настырную руку, лезущую под одежду.

– Тебе что же, совсем не хочется? Ни капельки? – Вторая рука неожиданно легла ему на ширинку: – Не правда! Он меня ждёт…

На кухне отчётливо звякнула ложка. Алла мгновенно отодвинулась. Несколько секунд они стояли, как два истукана.

– Ты не один? У тебя женщина, да? Новую бабу завёл? Так бы и сказал! – голос из воркующего превратился в визгливый и злой. Гостья попятилась, схватила туфли, принялась поспешно обувать. – Хорошо, я уйду! Алла больше не нужна, да? Попользовался и хватит? А я, дура набитая, поверила! Мало меня обманывали в жизни! Правильно говорят – все мужики козлы!

Она распалила себя не на шутку. Стараясь успокоить и скорее выпроводить незваную гостью, Артём начал исподволь оттеснять её к двери.

– Зачем ты так драматизируешь? Мы оба приятно провели время. Никто никому ничего не обещал.

Но успокоить Аллу было не так-то легко. Добавив голосу децибел в явном расчёте, что будет услышана не только прячущейся в квартире соперницей, но и соседями за стеной, та продолжала изливать душу:

– Да, ты приятно провёл время! Ещё бы! Я же тебе ни в чём не отказывала! Всегда пожалуйста, по первому желанию! Эй, подруга, ты меня слышишь?! Думаешь, с тобой по-другому будет? Думаешь, он в самом деле ангелочек, каким прикидывается? Не надейся! Поимеет и за дверь выставит!

Женщина замолчала, должно быть, выдохлась. Стояла, испепеляя Артёма взглядом, полным праведного презрения. Тот криво усмехнулся, протянул руку:

– Высказалась? Отлично, закончим на этом. Ключ!

– Ключ? – Алла злобно фыркнула. Расстегнула сумочку, порылась в её недрах. Выудила: – На, забери свой поганый ключ от своей поганой квартиры!

Размахнулась, намереваясь швырнуть в ненавистную рожу. И передумала.

– Отдам твоей новой…

Она ринулась вперёд так быстро, что Бабанкин не успел сориентироваться.

– Стой! Туда нельзя! – уцепился в пытающуюся прошмыгнуть мимо женщину. Но импульс силы был явно недостаточным, чтобы погасить движение семидесяти восьми килограммовой торпеды. Роста Алла была почти такого же, как и он, а массой превосходила однозначно.

– Что, стриптизом занимаетесь? – зло хмыкнула гостья, неумолимо продвигаясь к кухне. – Вот и посмотрю, насколько она лучше, чем я!

– Стой, хуже будет!

Артём повис на плечах бывшей любовницы. Но продавщицу мебельного салона силёнкой не обидели. Стиснув зубы, она рванулась вперёд… и застыла в проёме кухонной двери.

За столом сидела Диша, одетая в одни кроссовки, потягивала чай из кружки и с интересом рассматривала незваную гостью. Кисточка хвоста, лежащая на полу, подпрыгивала в ритме мелодии, льющейся из радиоприёмника.

– Ой…

Алла пошатнулась, попятилась. Испугавшись, что она грохнется в обморок, головой прямо на притаившийся в углу холодильник, Бабанкин подхватил женщину за плечи. Но та на ногах устояла. Только лицо перекосила судорога. Пытаясь выдавить что-то из непослушного рта, Алла ткнула пальцем в направлении бесовки:

– Ээээ… Ааа?..

– Алла, я всё объясню!

А что тут объяснять? Чёрт, он и есть чёрт.

Внезапно женщина развернулась и рванула вон из квартиры.

– Ключ отдай! – только и успел крикнуть ей вслед Бабанкин.

Но Алла уже кубарем неслась по лестнице. Артём и предположить не мог, что тридцатисемилетняя далеко не худенькая женщина способна так скакать. Плюнув с досады, он защёлкнул замок и вернулся на кухню.

– Это называется – влипли, – плюхнулся на стул. – Даже предположить не могу, кому и что она станет рассказывать. Блин, угораздило! Что теперь делать?

– Не нужно было её отпускать, – сокрушённо кивнула Диша.

– Ага, «не отпускать»! Ты же её видела – настоящий носорог в ярости. Как такую остановишь?

– Аватара остановить легко, он же не может передвигаться без оболочки. Без тела. Можно оглушить или лучше умертвить. Девять дней никто бы за ней не приходил – так положено, – а нам двух хватит. – Диша взяла лежащий на столе нож. – Если бы ты дал знак, сеньор, я бы сделала.

– Умертвить? – ошарашено уточнил Бабанкин. – Ты могла бы её зарезать?

– Конечно, это же аватар.

– Н… нет, так нельзя. Я ведь спал с ней. И вообще, аватар, не аватар – она же живая!

Бесовка удивлённо хихикнула.

– Сеньор, аватаров мы делаем, чтобы собирать грок. А живое – их тело, оболочка. Так же, как тело этой свиньи, которую мы ели, – она ткнула пальцем в ломтики колбасы на тарелке. – Раз это тело можно было умертвить, почему то – нельзя? В чём между ними разница?

Артём нахмурился, ожесточённо почесал макушку. Вот тебе и философия!

– Ну… аватары делают людей разумными. Мыслящими существами.

Диша рот открыла от изумления, услышав такую ересь. Звонко икнула.

– Сеньор, прости, я не сдержалась. Но ты такое сказал! Даже мы, наги, не наделены собственным разумом, получаем крупицы его от фагов вместе с гроком. А в аватарах и подавно разума не больше, чем в твоём компьютере.

– Люди – не разумны?! – выпучился на неё Артём.

– Разумна созданная богом лимба. Аватары же способны к Познанию, только пока подключены к ней.

Новые откровения о структуре мироздания требовали немедленной подпитки «квинтэссенцией». Но сейчас было не до этого. Мало ли кто решит проверить, что за чертей завёл в своей квартире компьютерщик Бабанкин? Надо было сваливать. Немедленно.

Артём поднялся.

– Может ты и права, спорить поздно. Собираемся и уматываем. Пошли хвост тебе бинтовать.

5. Бесы в городе!

Самым простым решением была гостиница. Но для этого требовался паспорт, а его, ясное дело, у бесовки не было. Зато были рожки и хвост. Поэтому вариант с гостиницей Бабанкин отмёл сразу же. Безопаснее снять на пару дней квартиру. Взять газету с объявлениями и звонить по всем адресам, пока найдётся подходящий. А если газеты под рукой нет – воспользоваться объявлениями, расклеенными на заборах.

Ближайшее скопление белых квадратиков обнаружилось неподалёку от дома, на троллейбусной остановке. С седьмой попытки им повезло, квартирка сдавалась посуточно, цена была вполне приемлема, и въезжать можно хоть сию минуту. Единственное неудобство – «счастье» это располагалось далеко от центра города. Однако выбирать было не из чего, и Артём решил ехать.

Час пик давно закончился, городской транспорт поредел. Пока ждали троллейбус, пока тарахтели до конечной, а оттуда – ещё двенадцать остановок автобусом, часовая стрелка доползла до начала одиннадцатого. Здесь, на окраине, народ в такое время предпочитал сидеть по домам, таращиться в экраны телевизоров, а не совершать вечерние моционы. Артём обвёл взглядом безлюдные окрестности, вспоминая продиктованный хозяйкой квартиры маршрут: «От остановки – налево, через сквер, прямо к девятиэтажкам». Пресловутые девятиэтажки светились вдали квадратиками окон, а сквер на пути выглядел чёрной дырой. Ладно, прорвёмся.

Наверное, когда-то это и правда было сквером. Но за годы перестройки и первичного накопления капитала оно успело превратиться во что-то совершенно дикое. Корни деревьев, упивающихся предоставленной свободой, растерзали остатки асфальта в клочья, так что аллеи превратились в звериные тропы. Некогда декоративные кустики поднялись неприступными стенами лабиринта. А хуже всего – ни один фонарь не пережил смутное время. Дише темнота не мешала, даже в очках она видела не хуже кошки. Но Бабанкин споткнулся на первой же колдобине и поспешил схватить бесовку под руку. Так и шёл всю дорогу, чертыхаясь на городские власти, правительство и человечество в целом. Площадка с давно высохшим и обвалившимся бассейном посередине показалась долгожданным оазисом. Девятиэтажки теперь были гораздо ближе, и оставшаяся треть пути не выглядела такой мрачной и жуткой, как джунгли за спиной…

– О, ляля, ты чего в очках? Ночь на дворе!

Из кустов справа вывалились двое парней. Не парни даже, так, подростки-сопляки. Один, изрядно поддатый, остановился, покачиваясь, вперив взгляд в бесовку.

– Да она слепая. Пошли отсюда, – потянул его за руку приятель.

– Слепая? Ты слепая, а?

– Не отвечай, я сам с ними разберусь, – тихо шепнул бесовке Бабанкин. И попробовал, было, обойти парней, но поддатый шагнул наперерез.

– Ты шо не отвечаешь? Или ты ещё и глухая?

– Ребята, шли бы вы своей дорогой, – как можно более дружелюбным тоном посоветовал Артём.

– Дядя, а ты шо грубишь? – покосился на него пацан. – Девочка, может, со мной гулять захочет? А, ляля? Пошли…

Он сделал недвусмысленный жест руками и бёдрами. Бабанкин нахмурился – не хватало с пьяными молокососами разбираться. Стоящий рядом с ним парень был довольно плечист, но на ногах держался неуверенно. Его приятель выглядел более трезвым, но и более хлипким. К тому же он не спешил втягиваться в конфликт, стоял, ковырял в носу и наблюдал за происходящим. Нужно было действовать решительно.

– Пошёл отсюда, недоносок! – Артём шагнул к парню, высвобождая правую руку, на случай, если придётся всё же врезать.

Кусты за спиной затрещали, выпуская ещё троих, достаточно трезвых и накачанных. Расстановка сил резко изменилась. Бабанкин почувствовал, как внутри екнуло и ноги начали наливаться свинцом.

– Хорь, кто тут тебя обижает?

– Ляля со мной идти хочет, а папик не пускает. Наезжает, – осклабился поддатый.

Троица не спеша направилась к Бабанкину, окружила. Самый рослый из парней, кажется, главарь, смерил его взглядом, презрительно плюнул под ноги.

– Не хорошо, дядя, малолеток снимать. Давай бабло, мобилу и вали отсюда. Нам с девочкой поговорить надо.

– Что? – Артём оглянулся. Путь к отступлению был отрезан, – напарник Хоря стоял за спиной Диши.

– Ты не расслышал, бля?

Парень не торопясь вынул из кармана руку. Тихий щелчок, и блеснуло лезвие зажатого в кулаке ножа. Артём облизнул вмиг пересохшие губы. Дело принимало оборот нешуточный. Отдавать кошелёк – все его сбережения! – было никак нельзя. А мобильник… пусть подавятся! Он кивнул, вынул из кармана телефон, протянул главарю. Один из подручных выхватил, осмотрел скептически.

– Трубка – фуфло.

– Денег у меня нет.

К этому заявлению главарь отнёсся скептически. Но настаивать не стал, повернулся к Дише:

– А у девки? Есть мобила? Цацки какие?

– Она глухонемая. И слепая, – поспешил с объяснениями мелкий.

– Тогда сами проверьте.

Хорь, или как там его, с готовностью подскочил к Дише. Сунул руки под пиджак, облапил грудь. Хохотнул довольно:

– Она без лифчика. Сиськи клеевые, хоть и маленькие. Пуговки торчком.

– Убери от неё руки! – Бабанкин дёрнулся в их сторону…

Голова треснула под рухнувшей небесной твердью. Ослепнув на миг от брызнувших из глаз искр, Артём присел. Вылетевшая из роя брызг нога врезалась в пах, затопив тело немыслимой болью. Асфальт ударил по коленям, ринулся в лицо. Он успел уцепиться в него руками и тут удары обрушились на ребра.

– Видит она всё, глянь, как трепыхается! – донеслось сквозь звон в ушах. – Не боись, мы твоего папика до смерти убивать не будем.

Удары прекратились. Чья-то рука обшарила карманы.

– А вот и бабло. Набрехал, пидар!

Ещё один удар, довершающий, заставил таки ткнуться носом в асфальт. Больше Бабанкин гопников не интересовал. Внимание их переключилось на Дишу.

– Не боись, ляля, тебя не тронем – если возьмёшь у всех по-хорошему. Хорь, тащи её.

Затрещали кусты рядом. Артём, оторвав лицо от асфальта, просипел:

– Не трогайте её! Диша…

– Заткнись, падаль! – пригрозили, было, ему… И тут Хорь завизжал: – А, сука, пусти! А! Отцепите её! Она мне харю порвёт!

Возня в кустах была короткой, и судя по пацанячьим воплям, отчаянной. А затем кто-то заорал:

– Пацаны, это не девка! У неё рога на башке и хвост! Тикаем!

Кусты затрещали, сметённые стадом испуганных горилл. Затопотало по асфальту несколько пар ног, убегающих в сторону девятиэтажек.

Артём наконец смог перевернуться на бок, сел, кривясь от боли в паху и рёбрах. Опять хрустнули кусты, Диша подошла, присела рядом на корточки. Кажется, особого ущерба она не понесла, только очки отсутствовали, и сорванный с головы платок болтался на шее. Да ещё перчатки на пальцах были прорваны острыми твёрдыми коготками.

– Они убежали, – бесовка положила перед Бабанкиным выкидной нож, отобранный у главаря. – Сеньор, тебе больно?

– Есть немного.

– Зачем ты разрешил себя бить?

– Они как-то не спрашивали, знаешь ли. Если ты такая крутая, что ж сразу не вмешалась?

– Ты велел не отвечать. Сказал, что сам разберёшься.

Артём облизнул прикушенную губу. Диша была права, крыть нечем. Недооценил бесовские возможности. Он раздражённо кивнул на лежащий перед ними нож:

– Это на кой? Лучше бы кошелёк вернула. Что теперь делать будем без денег?

Диша виновато поникла.

В довесок ко всем неприятностям начал накрапывать собиравшийся с утра дождь. Сперва редкими капельками, а затем пуще и пуще принялся поливать кусты, деревья, грязный асфальт. Артём смачно выругался, попытался встать. Постанывая, выпрямился, прислушался к болевым ощущениям. Кости вроде бы уцелели, остальное – мелочи.

– Ладно, нечего мокнуть. Пошли искать, где можно от дождя укрыться, – скомандовал.

В стороне от центральной аллеи парка они обнаружили полуразрушенное сооружение. Кто-то начинал строить то ли магазинчик, то ли кафе, но дальше кирпичной коробки дело не пошло. Возможно, владелец не пережил «бурные девяностые», возможно, «сел» слишком рано, или не очень удачливым бизнесменом оказался. Нового хозяина долгострой не приобрёл и постепенно рассыпался под ударами воды, ветра и загребущих рук аборигенов. Но крыша пока уцелела. Пахло в развалинах соответствующе – мочой, блевотиной и протухшими фекалиями. Однако выбирать было не из чего. Стараясь не наступить в темноте на продукты чужой жизнедеятельности, Артём выбрал угол почище, осторожно сел на пол, прислонился спиной к стене, вытянул ноги. Бесовка опустилась рядом на корточки, вопросительно заглянула в лицо. Бабанкин болезненно дёрнул головой.

– Переночуем здесь, хватит с нас приключений. А завтра решим, что делать. – Видя, что спутница остаётся в прежней позе, предложил: – Ложись, спи.

– А ты, сеньор?

– И я попытаюсь. Сидя, – сама мысль о том, чтобы опустить ноющие бока на твёрдый холодный бетон вызывала болезненные спазмы. Он похлопал себя по бедру: – Клади сюда голову и спи.

Повторять приглашение не потребовалось, Диша мигом легла, свернулась клубочком. Артём осторожно коснулся рукой курчавой шерсти на затылке, провёл пальцами по ушку, по поросшей мягким пухом щеке.

– Спи, утро вечера мудренее.

Спала ли Диша или притворялась, Бабанкин не понял. Во всяком случае, не ворочалась, и дыхание было ровным. Сам же он долго не мог уснуть. Мешало всё – и боль, и неудобная поза, и твёрдый камень под задницей, и шуршащий над головой дождь. Потом и нога, на которой лежала голова бесовки, затекла. Несколько раз Артём проваливался в тяжёлую чёрную дрёму, и тут же просыпался. Драка была слишком свежа в памяти, собственная беспомощность злила до изнеможения. Не смог справиться с горсткой молокососов, позволил себя избить! Стыд, горечь и уязвлённое самолюбие клокотали внутри, не желая успокаиваться. Единственное утешало – недолго осталось терпеть. Скоро всё изменится, вот тогда он со многими поквитается!

По-настоящему заснуть удалось лишь под утром. Да и понял он, что спал, только когда глаза открыл. Снаружи было светло, дождь прекратился, оставив сырую осеннюю серость. Голова Диши ночью сползла с его ноги. Артём несколько минут разглядывал спящую бесовку, потом осторожно встал. Затихшая было боль ударила по рёбрам, выстрелила в затылок, заставив тихонько охнуть. Давненько его так не били. С армии, пожалуй.

Он выбрался наружу, расстегнул рубашку, оглядел себя. Громадные кровоподтёки синели на боках, как и следовало ожидать. Осторожно потрогал пальцами рёбра, целые? Стопроцентной уверенности не было, но не в больницу же идти, в самом деле? С головой дела обстояли лучше – череп удар явно выдержал, отделавшись здоровенной гулей. Тронешь – болит, резко шевельнёшься – болит. Но ни тошноты, ни головокружения нет. Значит, и сотрясения мозга нет. Артём невесело усмехнулся – сотрясать нечего. Ну-ну, это мы ещё посмотрим.

Мочевой пузырь подал стандартный утренний сигнал. Однако привычный процесс после вчерашнего удара в пах тоже оказался болезненным. Морщась, чуть не плача, Артём бережно придерживал распухшее «хозяйство», ожидая, когда исчерпается струйка. В ближайшие дни думать об использовании «инструмента» для каких-либо иных целей не приходилось.

Струйка оборвалась последними капельками, брызнувшими, как водится, на брючину. Бабанкин поднял глаза и обмер – прямо перед ним стояла Диша, внимательно наблюдающая за процессом. Смутившись, он затолкал «хозяйство» в трусы, застегнул молнию. Спросил, насупившись:

– Ты чего?

– Я вышла за тобой, сеньор. Доброе утро.

– А… Доброе утро.

– Оно мудренее?

– Кто?

– Утро.

Артём фыркнул.

– Мудренее, мудренее. Ничего страшного вчера не случилось. Просто теперь придётся искать деньги, чтобы добраться до Балаклеи.

Он сосредоточенно пошарил в карманах, надеясь обнаружить завалившуюся купюру. Не повезло, лишь горстка мелочи, брошенная когда-то в карман куртки. Этого было мало.

Поняв по выражению лица «сеньора», что сумма того не устраивает, бесовка с готовностью предложила:

– Я больше принесу!

– И где ты их возьмёшь?

– Отберу у аватаров.

– Так они тебе и отдали! Крик начнётся, милицию вызовут. Мало нам неприятностей?

– Я тихонько. Подстерегу одного, пока другие не видят, быстренько задушу, а деньги заберу. Никто не узнает, что это я была, они ведь всё время друг друга убивают.

Бабанкин остолбенел на несколько секунд от такого заявления. Потом отрицательно покачал головой.

– Нет уж, деньгами займусь я. Убивать из-за них – это последним отморозком нужно быть. Да нам и требуется всего-ничего! Займу у Свинтицкого. Сегодня какой день недели? – Он постарался сосредоточиться, мысленно перебирая числа на календаре: – Среда, отлично! У него вторая смена, значит, сейчас дома, отсыпается. Поехали, на автобус мелочи как раз хватит.

Они уже двинулись сквозь мокрые кусты к аллее, когда Артём внезапно сообразил, как вчерашняя потасовка сказалась на облике спутницы. Он-то привык к угольно-чёрным глазам бесовки, но другие… Остановился резко.

– Вот чёрт! Нельзя тебе в таком виде на люди показываться. Очки где твои?

– Не знаю, – Диша пожала плечами. – Аватар их забрал, а потом, кажется, бросил. Может быть, там и лежат?

– Пошли искать. Надеюсь, их не растоптали.

Они поспешили к месту происшествия, благо, аллея парка была пока что пуста. Только в самом конце, у девятиэтажек, маячили первые прохожие, идущие к остановке.

Искать долго не пришлось. Кусты «волчьей ягоды» справа от дорожки были изрядно помяты – ночные «бетмены» уносили ноги, не разбирая пути. Артём сунулся туда и досадливо скрипнул зубами. С одной стороны им повезло – Дишины очки видимых повреждений не получили. С другой – не очень. Собиратель опустевшей тары уже нашёл их, и теперь вертел в руке, с интересом разглядывая. Запухшая, давно не бритая рожа, неопределённого цвета пиджак и штаны не оставляли сомнений о социальном статусе бутылочного сталкера. Связываться с таким дерьмом не хотелось, но выбора опять-таки не было.

Бабанкин протиснулся сквозь кусты, хрустя ветками. Кивнул повернувшемуся на шум мужику:

– Привет. – Ответа не последовало, да не очень-то и хотелось. Артём перешёл к делу: – Моя подруга очки обронила. Вот эти.

В мутных глазах отпечатался дамп работы полуперегоревшего процессора в голове бомжа. На оценку введённой информации ушло секунд тридцать, не меньше. Наконец последовал результат:

– Пятёрка.

Очки Артём купил в «Белом Лебеде» за двадцать «гэрээн», цену бомж не накручивал. Но сейчас и пятёрки в кармане не было.

– Ага, как же, разбежался. Давай сюда!

– Я нашёл, – насупившись, мужик сунул очки в карман и попятился.

– Ты что, не понял? Отдай, я говорю!

Бомж явно не намерен был расставаться с добычей. Ответ его был коротким, нелитературным и вполне однозначным.

– Что ты сказал?! – Артём двинулся на противника, но тот быстро выдернул из сумки устрашающего вида «розочку», выставил руку навстречу:

– Не подходи, сука!

Артём нерешительно переступил с ноги на ногу. Что делать, он не знал. Навыки рукопашного боя, которые ротный пытался привить подчинённым, вылетели из головы много лет назад. И бомжара скумекал, что противник у него вовсе не опасный и безоружный. Довольно оскалился, демонстрируя гнилые пеньки.

Он начал было высказываться по поводу Артёма и всех его родственниц, когда кусты вновь затрещали, пропуская Дишу. Бесовка встала по правую руку от «сеньора», смерила неприятеля взглядом. Предложила:

– Сеньор, я заберу очки?

– У него «розочка», – предупредил об очевидном Бабанкин.

– Ну и что?

Бомж быстро переводил взгляд с одного противника на другого. То, что их теперь двое, ему не нравилось. К тому же в облике девушки было что-то странное. «Процессор» не успевал обработать поток информации, и его обладатель счёл за лучшее ретироваться. Он едва успел дёрнуться в сторону…

Это было неразумное решение. Только что Диша стояла рядом с Артёмом, а уже повисла, обхватив ногами противника, уцепившись когтями в руку и шею. Люди так прыгать не умеют, лишь кошки и бесы. Бомж сдавленно вскрикнул и опрокинулся на спину, в грязь и пожухлую траву. Жалобно звякнули бьющиеся бутылки в выроненной сумке. Артём подоспел вовремя, ещё чуть, и «розочка» в вывернутой руке проткнула бы глаз незадачливого сталкера. Бабанкин выдернул оружие из грязных пальцев, зашвырнул подальше, выудил из кармана пиджака очки. Брезгливо поморщился, глядя, как начинают лезть из орбит глаза на опухшей багровой роже.

– Отпусти его. Нефиг о всякую мразь пачкаться.

В автобус заходили не на конечной, потому сидячих мест им не досталось. Сперва Бабанкин не придал значение подобной мелочи. А потом пожалеть, что не прогулялся две остановки в обратном направлении. Было утро рабочего дня, маршрут пролегал по спальным районам города. Через пять минут автобус был набит битком, но продолжал останавливаться, пополняясь желающими ехать. Хоть над кабиной водителя и красовалась табличка, пытавшаяся убедить, что «общее число пассажиров в салоне равно тридцати шести», Бабанкин ей не верил. Разбалованный заводской «газелькой», исправно доставляющей на работу и домой, он знал о «часе пик» скорее теоретически. Теперь же пришлось намертво вцепиться в поручень и стиснуть зубы, чтобы не орать всякий раз, когда задевали локтем по рёбрам. Растерявшуюся от такого наплыва аватаров Дишу и вовсе унесло куда-то вглубь салона.

На счастье, ехать через весь город им не требовалось, Свинтицкий жил в этом же районе. За одну остановку до цели Артём начал обеспокоено озираться по сторонам. Его оттеснить далеко от двери не сумели, но бесовке предстояло как следует потолкаться. Он приподнялся на цыпочки, ища взглядом спутницу. И забеспокоился ещё сильней. Диша висела, цепляясь руками за поручень вверху, и на синих губах её играла томная улыбка. Глаза скрывали очки, но Бабанкин готов был поклясться, что они сейчас зажмурены от блаженства. Такое выражение он сотни раз видел на фотках порносайтов и иногда – у своих бывших подружек. И объяснение было тут же – за спиной бесовки пристроился мужичек в кепке, с отрешённым видом глядящий в сторону.

– Диша! – Артём позвал, стараясь перекричать натужный рёв двигателя. – К двери пробирайся! На следующей выходим.

Бесовка встрепенулась. Повернула голову к Бабанкину, поспешно закивала. Мужик в кепке тоже невольно оглянулся. И тут с его лицом начали твориться метаморфозы. Отрешённое выражение сменилось недоумением, затем – удивлением, подозрением, пониманием. И в завершение взорвалось ужасом. Он отпрянул, выпучив глаза:

– Хвост! У неё хвост!

Гомонящий автобус мгновенно замолк, все лица, как по команде, повернулись к орущему. А тот рванулся к двери.

Диша ошеломлённо завертела головой, натыкаясь на такие же ошеломлённые взгляды. Артёму казалось, что вокруг неё должно возникнуть пустое пространство. Но это было физически невозможно. Толпа лишь колыхнулась раз, другой, будто волны пошли от брошенного в воду камня. Пытаясь воспользоваться заминкой, Диша устремилась к выходу, в живой коридор, проложенный мужиком в кепке. Неправильно истолковав её намерения, тот заорал громче:

– Да держите же её! Не подпускайте ко мне!

Несколько рук метнулось к Дише. То ли случайно, то ли преднамеренно, косынка и очки оказались сдёрнутыми. И тут рокот автобусного двигателя перекрыл оглушительный женский визг:

– Ой, мамочки, да шо ж это?! Это ж сатана рогатый!

– Она в шерсти вся! – подхватила дуэтом вторая. – И рога на голове!

Случившееся дальше Артём мог описать только приблизительно. Вопль послужил детонатором. Полсотни человек, набившиеся в салон, завизжали одновременно. Автобус резко вильнул к обочине, затормозил, заставляя стоячих валиться на сидячих. Люди посыпались из распахнувшихся дверей, давя друг друга, падая на четвереньки, теряя сумки и пуговицы.

Артёма вынесло одним из первых. Корчась от боли в рёбрах, он отскочил в сторону, дожидаясь, когда Дише удастся выбраться наружу. А люди сыпали и сыпали как горох, не переставая орать, разбегались в разные стороны. Пассажиры проезжающих мимо автомобилей изумлённо таращились из окон.

Процесс эвакуации занял меньше минуты. Автобус опустел, а Диша всё не показывалась. Бабанкин обеспокоено посмотрел на дорогу – в любой миг могли нагрянуть менты, выяснять, что случилось, – заскочил в салон. Бесовка ползала под сидениями, у ног грохнувшейся то ли в обморок, то ли в инфаркт дамочки.

– Ты что там ищешь?!

Бесовка оглянулась, обескуражено показала треснувшие, потерявшие одну из дужек очки. Артём нетерпеливо махнул рукой – растоптали, так растоптали, деньги будут, новые купят. А пока что нужно сматываться не мешкая.

6. Гон

Они улизнули вовремя – сзади притормаживал следующий автобус этого рейса. Бабанкин схватил Дишу за руку, побежал, не разбирая дороги, мимо закрытого магазина, через какую-то свалку, вдоль тыльной стены гаражей. Лишь когда они свернули на ведущую к ставку тропинку, перевёл дух. Кажется, пока что никто их преследовать не собирался. Да и весь инцидент теперь выглядел забавным.

Артём насмешливо посмотрел на спутницу:

– Так что там было, в автобусе? Тот мужик, он что, лапал тебя? За задницу?

Диша смущённо закусила губу.

– Он прислонился ко мне сзади.

– Угу. И потёрся. Извращенец!

– Почему извращенец? Мне он ничего плохого не сделал.

Артём вспомнил лицо бесовки в автобусе и неожиданно для самого себя разозлился:

– Тебе даже приятно было! Скажешь, нет?

Ответить Диша не успела. Из-за поворота выскочил здоровенный ротвейлер, а следом за ним и хозяйка шла, посасывая сигаретку и беззаботно махая поводком, – молоденькая девчонка в голубом спортивном костюме и канареечно-жёлтой косынке на шее. Она и Бабанкин остановились в пяти шагах друг напротив друга. Артём уставился на пса, отнюдь не выглядевшего дружелюбным, а «спортсменка» – на Дишу. На чёрные, лишённые белков глаза, на рыжую шерсть, закрывающую виски. На острые рожки. Губы девчонки задрожали, выронили сигарету.

– Эй, мы тебя не трогаем! – поспешил заверить Бабанкин.

Непонятно, услышала ли его «спортсменка». Действовать в сомнительной ситуации она умела единственным способом. Хватив пару раз ртом воздуха, чтобы наполнить лёгкие, девчонка резко скомандовала:

– Фас! Дорк, фас! Взять их!

Ноги Артёма стали ватными. Зубы у псины о-го-го какие, и убежать не успеешь. Вчерашняя трёпка лёгким развлечением покажется. Окаменев, как кролик перед удавом, он смотрел на животное.

Зато Диша не испугалась ни капли. Стояла, удивлённо разглядывала девочку, склонив на бок голову. На собаку она и внимания не обратила.

Пёс на команду отреагировал странно: поджал хвост, попятился к ногам хозяйки.

– Фас! Я сказала, фас! – не унималась та.

Громадный чёрно-жёлтый ротвейлер задрожал всем телом, заскулил и, внезапно шарахнувшись в сторону, исчез в кустах.

Бабанкин перевёл дух, мстительно усмехнулся.

– Я же предупреждал! Что теперь делать будешь? Убежал твой защитник. – И оглядевшись по сторонам, велел: – Давай косынку и топай своей дорогой.

Глаза у девчонки были круглыми от ужаса. Дрожащие губы выдавили едва слышное:

– У меня нет с собой денег…

– Я у тебя не деньги спрашиваю! Косынку давай, поняла?

Поняла, послушно ухватилась за узел. Но пальцы тряслись так сильно, что процесс развязывания обещал затянуться надолго. Диша тоже рассудила, что требуется помочь, шагнула к малолетке, протянула руку. Девчонка странно икнула и замерла, даже дышать не осмеливалась, пока бесовка не сдёрнула косынку и не отступила назад. Уже умерла мысленно? Во всяком случае, на спортивных штанишках явственно расплывалось мокрое пятно.

Бабанкин брезгливо поморщился: неэстетичное зрелище.

– Теперь – быстро домой, и никому о встрече с нами ни слова. Поняла? Топай, топай быстрее. Бегом!

Девочка помедлила, затем осторожно, бочком, обошла адскую парочку и, развернувшись, припустила вдоль гаражей, только пятки засверкали. Проводив её взглядом, Артём потянул спутницу в противоположную сторону.

Вдоль заброшенного ставка места были глухие, безлюдные. Густая, давно не чищеная посадка подступала вплотную к бетонным плитам берега. Ясеневая поросль, поднимающаяся местами сплошной стеной, пока не сбросила грязно-жёлтую листву, спрятаться есть где. И до дома Свинтицкого – минут двадцать ходьбы.

Бабанкин выбрал приметное местечко, усадил Дишу на упавший ствол. Помог завязать косынку и кое-как приладил на нос очки-инвалиды. Со стороны – ничего подозрительного. Захотелось девушке посидеть в одиночестве – кому какое дело? Разумеется, он понимал, что к одинокой девушке в безлюдном месте очень даже может возникнуть «дело». Оставлять бесовку одну было рискованно. Но и тащить за собой, пока маскировка не восстановлена, – опасно вдвойне. Оставалось успокаивать себя, что лазить по мокрым кустам дураков не найдётся.

– Жди меня, я быстро.

Как и предполагалось, запрошенная в долг сумма проблемой не стала. Куда сложнее оказалось найти магазин, торгующий неходовым в октябре товаром – солнцезащитными очками. Артём хотел купить заодно и косынку, но передумал. Вряд ли девчонка-собачница станет разыскивать какую-то тряпку, а деньги следовало экономить. К ставку он вернулся спустя два часа.

Диши на бревне не было. Зато метрах в двадцати на едва заметной в зарослях колее стоял чёрный джип с тонированными стёклами, весьма смахивающий на небольшой танк. Оглядев издали нежданных соседей, Бабанкин начал прочёсывать посадку. Раз, другой. Когда он высунулся из кустов в третье, переднее боковое стекло «танка» приспустилось, и в амбразуру выглянула весёлая, розовощёкая харя, смахивающая на поросячью задницу.

– Мужик, тебе чё надо? Ты чё тут бродишь?

– Здрасьте… – Артём растерянно улыбнулся. Улыбка получилась униженной, просящей. – Извините, вы здесь девушку не видели? Невысокая, в чёрных брюках и сером пиджаке. В полосочку.

Из салона джипа долетели обрывки слов, смех, явно девичий. Или детский. Затем жопомордый ласково посоветовал:

– Биксу твою мы не видели. И ты топай отсюда ножками. Быстро-быстро!

Бабанкин послушно развернулся и поспешил сквозь заросли подальше от опасного места. С людьми, разъезжающими в подобных машинах, он предпочитал не связываться. Вредно для здоровья.

Он добрёл до угла гаражей и повернул назад. Дальше идти было бессмысленно. Диша могла прятаться только где-то поблизости, в посадке, окружающей став. Звать, орать на всю округу, привлекая всеобщее внимание, не хотелось. Оставалось ждать. Крадучись, Артём вернулся к бревну, сел, напряжённо вглядываясь в кусты бузины слева. Джипа за ними видно не было, значит, и пассажиры автомобиля не заметят, что он ослушался их приказа.

Минут десять было тихо, лишь чирикали воробьи на ветвях да издали долетали обрывки городского шума. А потом хлопнула дверца, захрустели ветки и опавшая листва. Мужчина в чёрном элегантном костюме с желто-синим значком на лацкане, с небольшим брюшком и умным, благообразным, отчего-то знакомым лицом, не спеша подошёл к бетонным плитам, спускающимся к воде. Сунул в рот сигарету, закурил. Выпустив сизое колечко, задумчиво посмотрел сквозь него на серую пелену облаков. Так же неторопливо выудил «хозяйство» из расстёгнутой ширинки, пустил струю.

Артём замер, стараясь не выдать присутствие шумом или движением. У него почти получилось. Если бы не эта треклятая ворона, каркнувшая прямо над его макушкой!

Мужчина медленно повернул голову… и встретился взглядом с Бабанкиным. Какое-то время он продолжал облегчаться, а затем брови его укоризненно приподнялись. Не проронив ни слова, он взглянул на джип, и через секунду дверь хлопнула вновь. От души так хлопнула, и тут же жалобно хрустнули, расступаясь, ветви бузины.

Телосложением жопомордый походил то ли на раскормленного борова, то ли на спортсмена-тяжелоатлета. Скорее второе, так как каждый его кулак был размером с голову Бабанкина.

– Мужик, я же тебя просил свалить отсюда. По-хорошему просил.

У Артёма засосало под ложечкой от мерзкого предчувствия. Сейчас его опять начнут бить. Сильно, гораздо сильнее, чем вчера. Нужно было хоть что-то предпринять.

Он вскочил, готовясь дать деру. И почувствовал, как от резкого движенья трепыхнулась тяжесть в кармане куртки. Нож-выкидон, отобранный Дишей у вожака орангутангов. Пользоваться холодным оружием Артём не умел, но злость, клокотавшая внутри, заставила выхватить нож, надавить кнопку.

Лезвие раскрылось с сухим, приятным щелчком. Жопомордый остановился.

– Ты чё, мужик, совсем взбеленился? Драться хочешь?

Он мельком взглянул на оружие и уставился в глаза Артёму. Медленно, крадучись, начал обходить, постепенно приближаясь.

Артём сглотнул твёрдый комок, перегородивший горло. Он представил своё тело, опускающееся на дно ставка. Тут тебе и вся Нирвана…

Жопомордого окликнули. Он с сожалением смерил Бабанкина взглядом.

– Ладно, живи. Некогда нам сегодня. Но в следующий раз лучше не попадайся.

Артём так и стоял с ножом в вытянутой руке, когда зашумел двигатель джипа, и прошуршала листва под двадцатидюймовыми колёсами. А минуту спустя ветви бузины раздвинулись, и показалась озабоченная мордочка бесовки. Без очков, разумеется.

– Ты где была? – Бабанкин перевёл дыхание, сложил нож, сунул в карман.

– Пряталась.

– Пряталась! – передразнил сердито. Злость на собственный страх и беспомощность не успела выветриться. – Я по всей посадке тебя искал!

– Я видела.

– Видела?! Почему же не показалась?

– Боялась. Думала, – вдруг в чёрной машине туги приехали. Выследили меня и хотят узнать, за кем я сюда пришла.

– Какие-такие «туги»?

Тугами звалась ещё одна разновидность младших бесов. Они обитали в пространствах, и внешний вид имели неотличимый от аватарского. В чёрном джипе тугов не оказалось, но они могли встать на пути беглецов в любой миг.

Новая вводная Бабанкину не понравилась. План путешествия в Балаклею, такой простой и ясный два дня назад, обрастал непонятными сложностями. Неприятности сыпались одна за другой, будто Диша обладала даром притягивать их к себе. А теперь вдобавок – туги! С отъездом следовало поторопиться.

До железнодорожного вокзала они добрались без происшествий – час пик закончился. Зато сам вокзал встретил привычной суетой. Крепко держа бесовку за руку – чтобы не потерялась, – Артём направился к пригородным кассам. Они прошли уже полпути, когда Диша внезапно остановилась, заставив спутника споткнуться от неожиданности.

– В чём дело?

Ничего подозрительного вокруг не наблюдалось, так, повседневная жизнь привокзальной площади. Бесовка же смотрела и вовсе непонятно куда – на ряд цветочников за автобусной остановкой.

– Ты что, цветы никогда не видела? – удивился Артём. – А, в самом деле, откуда!

Он ослабил хватку, и Диша тотчас потянула его к ведру с белыми мохнатыми хризантемами.

– Молодые люди, купите цветочки, – завела рекламную компанию тщедушная тётенька в плащике и клетчатом платочке. – Недорого прошу.

– Как похожи… – чуть слышно пробормотала Диша. И присела у ведра, склонилась к белым шарам, осторожно провела по ним кончиками пальцев.

– Свеженькие, только что срезанные, долго стоять будут. Молодой человек, покупайте девушке хризантемки.

Диша принялась стаскивать с ладошки перчатку.

– Э, э, э! – Артём едва успел перехватить её. Рывком поднял, оттащил в сторону. – Ты что удумала? Разве можно?

Бесовка стояла, виновато потупившись, не оправдывалась, не пыталась объяснить свой неожиданный порыв. Лишь поглядывала украдкой на цветы. Словно ребёнок, у которого отобрали любимую игрушку. И Артём почувствовал, как что-то кольнуло внутри. Девушка-бесёнок, запрыгнувшая в его жизнь, была… Он пока не мог подобрать название для своего отношения к ней. Во всяком случае, ни одна из женщин, побывавших в его жизни, не вызывала таких чувств. Хотя, чему удивляться? В той, другой жизни они ведь с Дишей были очень близки, судя по рассказу бесовки. Чем чёрт не шутит, может, это информационный канал начинает восстанавливаться?

Денег у Свинтицкого Артём занял в обрез – отдать ведь вряд ли получится. А впереди дорога, и два дня как-то перебиваться нужно. Тратиться на бесполезные цветы в его планы никак не входило…

Ни слова не говоря, он развернулся и шагнул к цветочнице.

– Сколько будет стоить одна? Вот эта, – ткнул наугад.

Диша даже спасибо не сказала, полубес, что с неё взять! Уткнулась лицом в цветок и молча посеменила следом.

7. Дорога

К месту назначения Артём решил добираться кружным путём – через Дебальцево. Времени пока что было достаточно, а после вчерашних и сегодняшних приключений рисковать, выбирая незнакомый маршрут, ему не хотелось. Как говорится, самая короткая дорога не всегда самая быстрая.

Электричка отправилась точно по расписанию. Артём выбрал самый малолюдный вагон, усадил Дишу на лавку, сам устроился рядом. За окном проплывали унылые пейзажи пригорода: серое небо, деревья, теряющие грязно-жёлтую и багряную листву, кружащие над полем стаи чёрных птиц… Лето миновало безвозвратно. Неожиданно подумалось, что и жизнь его человеческая осталась в прошлом. И никогда больше не увидит он эти деревья, и этих птиц, и это небо, наверное, тоже не увидит. И город свой, и людей, знакомых и родных. Потому как впереди ждёт его неизвестное. Но, чёрт возьми, что он получил от этой жизни? Ровным счётом ничего. Потому и сожалеть о ней не стоило.

Боль в боках отступила, постепенно начало клонить в сон. Двойной хот-дог и пиво, которыми отобедали на вокзале, этому способствовали. Не заметил, как и задремал. А когда вынырнул из дрёмы, обнаружил, что у них появилась соседка. Бабушка с двумя увесистыми котомками расположилась напротив и сейчас оживлённо беседовала с Дишей:

– Что, глаза болят, да, детка? У внучка соседки моей то же самое. От компютера это. Цельными ночами сидит за ним, электрику жгет, вот и болят. А ты чаем глаза лечи, пакетики разовые прикладывай. Заварила чай, вынула, чуть остудила – и прикладывай. Или такой рецепт…

Бабанкин изучал рассказчицу из-под полуопущенных век. Кажется, бабуля была неопасной, лишь бы Дишу не занесло куда не надо. Нет, вроде, не собирается спорить, кивает с умным видом. Артём снова задремал, убаюкиваемый мерным перестуком колёс…

Второй раз он проснулся от резкого возгласа над ухом:

– Рыбка, рыбка! Какую вам? Выбирайте любую, все хорошие, с Цимлы. Чухоньку берите. А вот воблочка, икряная.

Возле их скамейки стояла тугогрудая, разбитная молодка с вязанкой вяленой рыбы и тяжёлой, позвякивающей стеклом, сумкой. Бабуля задумчиво перебирала товар, не решаясь сделать выбор.

– Не нужно брать рыбу, – вдруг подала голос Диша. – Плохая она.

– Как это «плохая»? – опешила торговка. – Что ты такое говоришь, милочка? Хорошая у меня рыба.

– Плохая. Заболеть можно.

Женщина, сверкнула глазами так, словно удавить готова была девчонку. Сдержалась. Поджала ярко-алые губы и повернулась к бабуле.

– Хорошая рыба, не сомневайтесь. Сами же видите. И разрезать могу, чтобы без обмана. Какую берёте?

– Да нет, наверно, не возьму. Что, как и в самом деле, плохая? Столько заразы всякой развелось, – бабушка опасливо отстранилась, вынула мятый носовой платочек из котомки, принялась тщательно тереть пальцы.

– Кого вы слушаете?! – зашипела торговка. – Я рыбой больше занимаюсь, чем этому ребёнку лет. Откуда она знать может?

– Откуда-то знает, – пожала плечами несостоявшаяся покупательница. – Не буду рыбу брать.

Молодка ещё раз одарила Дишу огненным взглядом и шагнула дальше по вагону. Но конфликт, оказывается, только разгорался. В дальнем конце, у самой двери, поднялся долговязый мужик в синей спецовке, с заметной издалека щетиной.

– Эй, постой! Так ты что, гнилую рыбу нам продала?!

Восстановить предысторию событий Артёму труда не составило. Компания из пяти мужиков-работяг, возвращающихся с вахты, сделала выручку молодке, затарившись пивом и закусью. Но начавшееся празднество неожиданно омрачилось долетевшим до мужиков спором между торговкой и Дишей. И теперь потребители жаждали защитить свои попранные права.

– Что вы такое говорите?! Хорошая у меня рыба! – женщина опасливо закрутила головой. Дверь из вагона – вот она, рядом. Но дальше что? В электричке не спрячешься, на ходу не выпрыгнешь.

– А ну иди сюда, разбираться будем! – и второй мужик поднялся, готовый догнать, вернуть силой.

Торговка зло обернулась к Дише:

– Врёт эта девка! Скажи, что соврала! Рыба у меня хорошая, качественная!

– Плохая! Мёртвая она. Я запах слышу, меня не обманешь, – непреклонно покачала головой та.

– Ясно, тухлятину подсунула! – утвердительно подытожил долговязый. – Давай деньги назад.

Торговка возмущённо фыркнула. Но спорить не решилась, медленно поплыла назад по вагону.

– Если всяким мокрохвосткам верите, то как хотите. Нате ваши деньги, давайте назад мою рыбу, и разойдёмся.

– То есть как это «разойдёмся»? – подал голос хмурый толстяк, сидящий у окна. – Мы полчухони сожрали. Если нас завтра в реанимацию повезут, кто отвечать будет? Тебя же, сука, днём с огнём потом не найдёшь.

Четверо приятелей задумчиво посмотрели на него, затем повернули головы к подошедшей неосмотрительно близко торговке. Назревало что-то совсем скверное. Сообразив это, Артём следить за дальнейшим развитием конфликта не стал. Быстро вскочил, подхватил Дишу под руку и поспешно выдернул в тамбур. Прижал к стене, сердито сопя в лицо.

– Ты зачем с этой рыботорговкой связалась? Кто тебя за язык тянул?

Бесовка растеряно шмыгнула носом.

– Рыба правда плохая была. Я унюхала.

– И что из того?

– Старуха могла заболеть, если бы съела. А туги не позволят ей тратить грок на выздоровление.

– И что из того, я повторяю?!

– Ничего, – бесовка покорно опустила глаза. – Прости меня сеньор. Я виновата.

Бабанкин облизнул пересохшие от волнения губы.

– Ты можешь молчать? Просто молчать? Сопеть в две дырочки и помалкивать?! Разговаривать, только когда я скажу? Отвечать только на мои вопросы?!

– Да, сеньор.

– Вот и отлично. Так и поступай, пока не доберёмся до Беспространства.

В Дебальцево они приехали ближе к вечеру. Серый пасмурный день казался ещё короче, чем был на самом деле, а резкий ветер мигом загнал в помещение вокзала. Бабанкин не бывал здесь лет «-надцать», чуть ли не со времён студенческой молодости. За прошедшие годы изменилось многое и кардинально. Главный корпус взялись реконструировать, потому зал ожидания переместили в соседнее здание. И сократили на две трети, так что все лавочки были заняты. Единственное свободное сиденье Артём обнаружил в предпоследнем ряду, между стадом вечно кочующих пенсионерок и спящим дедком бомжеватого вида. Опередив конкурентов, быстро усадил спутницу, в зародыше подавив начавшиеся было возражения.

– Жди меня здесь, никуда не уходи. Я билеты куплю и вернусь.

– Я с тобой, сень…

– Сиди! А то место займут. Нам здесь до полуночи ошиваться.

Очередь к кассе двигалась медленно, словно обожравшийся питон. Постоять пришлось минут двадцать. Потом у Артёма возникла неотложная потребность навестить местный сортир, и лишь после этого он вернулся в зал ожидания.

Почему-то не удивился, обнаружив, что Диши на месте нет. Вместо неё восседала дородная дама, с аппетитом хрупающая жареный куриный окорочёк. Артём обвёл взглядом ряды лавок. Затем обошёл зал по периметру, вглядываясь в лица и спины. Бесовка исчезла. Мысленно выматерился, вышел на улицу. Понятное дело, на перроне её тоже не наблюдалась. Кляня на чём свет стоит непоседливую спутницу, Артём принялся прочёсывать территорию. Обошёл каждый киоск, заглянул в привокзальный ресторанчик, поднялся к комнатам отдыха, прогулялся подземным переходом, ведущим в город, – всё напрасно. Он уже подумывал, не прикинуться ли пьяным и не ввалиться ли в женскую уборную. И тут засёк жмущуюся в тени забора фигуру. Нахмурившись, подошёл, поманил пальцем.

– Как это понимать? Я же сказал – сидеть, ждать меня. Ты что, русского языка не понимаешь?

Бесовка виновато шмыгнула носом.

– Сеньор, прости меня. Я испугалась. Аватар на сиденье справа от меня, – он мёртвый. Его недавно отключили, значит, туг где-то близко. Поэтому я и спряталась.

– Аватар умер? Тот дедок, что ли? – недоверчиво улыбнулся Артём. – Он спит.

– Он мёртвый, – упрямо качнула головой Диша.

Бабанкин вспомнил толстуху, жующую окорочёк, оживлённую трескотню пенсионерок, целующуюся парочку по другую сторону от «покойника».

– Да ну, ерунда. Чтобы человек умер посреди толпы и никто этого не заметил? Невозможно! Спит он. Пошли, убедишься.

Бесовка попыталась артачиться, но Артём подхватил её за локоть и выволок из укрытия.

Они уже подходили к зданию, когда из-за угла вырулил микроавтобус с красными крестами. Задние двери распахнулись, выпрыгнули двое парней-санитаров, подхватили носилки, побежали в зал ожидания. Бабанкин попятился, толкнул бесовку за угол, прикрыл спиной от любопытных глаз.

– Я же говорила…

– Может, кому-то плохо стало?

На самом деле Артём сразу поверил, что приехали именно за бомжем-дедком, и что он действительно окочурился. Спорил же из принципа: сеньор он, в конце концов, или не сеньор?

Скорая и подоспевшая следом за ней милиция уехали быстро, а они ещё часа полтора прятались за углом, не решаясь вернуться в помещение. Зашли внутрь, только продрогнув окончательно. Тут очень кстати подали электричку до Ясиноватой, и та мигом всосала котомочно-бабулечный ком. Зал ожидания опустел наполовину. Бабанкин выбрал место в дальнем углу, расположился, морально готовясь к следующим четырём часам ожидания.

Постепенно вечер сменила ночь, за окнами тускло засветились фонари на перроне. Артём мусолил брошенную кем-то на стуле газету, время от времени невольно поглядывал на лавку, с которой не так давно унесли жмурика. Там успела присесть беременная мамаша с сынишкой лет четырёх-пяти, что наводило на философские размышления о круговороте жизни и смерти. Затем мамаша начала пичкать отпрыска то ли йогуртом, то ли творогом. Пацан проглотил три ложки и свалил мельтешить под ногами ожидающих. Мамаша не возражала, и остаток пищи достался будущему братишке или сестрёнке.

А Бабанкин почувствовал, как рот наполняется слюной. Хот-дог давно нашёл выход из желудка, и самое время было бы подкрепиться. Однако цены и ассортимент вокзального буфета выглядели так неаппетитно, что Артём решил потерпеть и ужин совместить с завтраком. Диша тоже есть не просила. Но кое-что другое…

– Сеньор… Мне нужно срочно освободить мочевой пузырь.

Артём фыркнул от эдакой формулировки.

– Так сходи, «освободи». Туалет напротив того места, где ты пряталась. Тебе в дырку с буквой «Ж», правую. Зайдёшь, сядешь… ну и всё прочее.

Диша кивнула, поднялась… и тут Бабанкин опомнился. В брюках, пиджаке, косынке бесовка выглядела самой заурядной девчонкой. Но стоило что-то снять… А отхожее место сохранилось без реконструкции с советских времён. То бишь двери на кабинках отсутствовали – строителям коммунизма не полагалось утаивать друг от друга такой ответственный процесс.

– Постой! – Артём схватил бесовку за руку. – Тебе срочно? До поезда не потерпишь?

– Не смогу, мускулы предельно напряжены.

– Приспичило… Зачем же терпела так долго?

Диша опустила голову.

– Прости, сеньор, я не знала. Я ведь не пользовалась раньше физической оболочкой.

Артём понимал, что она права. Если и винить кого-то в валящихся на голову неприятностях, то именно себя. Не предусмотрел, не учёл, не подумал. Ведь это он прожил тридцать три года на Земле, а не бесовка. Он должен уметь справляться с меняющимися обстоятельствами, он должен отвечать за последствия каждого поступка. Не только своего, но и той, что оказалась рядом. Вот это и было непривычно. Артём всегда старался отвечать лишь за себя, а другие пусть сами решают свои проблемы. Оказывается, иногда эта стратегия не срабатывает.

Он вздохнул, отложил газету, поднялся с сиденья.

– Пошли, найдём тебе укромное местечко.

Территория станции распласталась под мертвенным светом башенных прожекторов. Здание вокзала, перрон, платформы, подъездные пути, служебные постройки, депо. Чем дальше, тем освещение слабело, а за семафорами и вовсе начинались владения ночи. Насколько Артём помнил, там шла полоса отчуждения, заросшая едва угадывающимися в темноте деревьями.

Они дошли до конца платформы, спустились по насыпи на тропинку. Та бежала вдоль рельсов, мимо стрелки, мимо семафора, огибала выступившие из темноты кусты и терялась в направлении светящегося огоньками городишка. Уходить далеко от станции Бабанкин не хотел. Заметив прогалину в кустах, свернул туда, подтолкнул вперёд Дишу:

– Сюда. Да под ноги смотри, здесь и до нас могли навалять.

Судя по запаху, в кустиках точно кто-то успел отметиться, и не так давно. Брезгливо морщась и поглядывая на поблёскивающее сквозь поредевшую листву пятно станции, Артём слушал, как бесовка борется с застёжками на брюках, шелестит в траве. Не удержавшись, поинтересовался ехидно: «Хвост не мешает?» И тут заметил три фигуры, появившиеся из темноты.

В первый миг он подумал, что незнакомцы пройдут мимо зарослей к станции. Но те неожиданно остановились. Приглушённый женский голос предложил: «Можно тут». Бабанкин встревожено оглянулся на выпрямившуюся Дишу, приложил палец к губам. На счастье, троица не заметила просвета, ломанула напрямик, сквозь кусты. Лица не разглядеть, тёмные силуэты между деревьями. Зато каждый звук долетал отчётливо.

Одна из фигур опустилась на колени. Артём невольно ухмыльнулся – понятно, зачем этим понадобилось уединение. Фантазия дорисовало картинку происходящего, окружающие ароматы добавили колорит. Сделалось противно до тошноты. Но пытаться сейчас выбраться из кустов, улизнуть, значило выдать своё присутствие. Со всеми вытекающими – разборки, выяснение отношений, новые непредвиденные проблемы.

– Так плямкает смачно, что аж невмоготу терпеть, – донёсся хрипловатый мужской голос.

– Шо такое? – отозвался второй. Этот простужено гундосил. – Договаривались же, шо у меня первого…

– А я её сзади…

– Ты что удумал, казел?! – пьяно взвизгнула женщина. – Договор был только орально, по одному разу. С аналом я вообще не работаю.

– А я хочу! Знаешь, что клиент всегда прав? Поднимай задницу!

– Пошёл ты … – ответ женщины оборвался звонкой, увесистой затрещиной.

– Сильнее врезать? Сделаешь, что сказал, шалашовка вонючая.

Женщина испуганно захныкала, но возражать не посмела. Троица закопошилась в темноте, примеряясь друг к другу. Минуты три с их стороны доносилось ритмичное шуршание и громкое хоровое сопение. Потом сопение перешло в фырчание и рычание. И разом шум стих.

– Ниш-штяк, – довольно протянул гундосый.

– Ничё так, облегчились, – согласился его приятель. – Ладна, пошли на станцию.

– А доплатить? – робко спросила женщина.

– А очко порвать? – ответил вопросом на вопрос хриплый.

Женщина замолчала, обиженно хлюпнула носом. Все трое выбрались из кустов и разошлись в разные стороны: мужчины неторопливо направились к свету вокзала, а их спутница, болезненно ковыляя, скрылась во тьме на убегающей к городу тропке.

Дождавшись, пока фигуры удалятся на достаточное расстояние, Бабанкин вывел бесовку из зарослей. Какое-то время та шла молча. А затем поинтересовалась:

– Сеньор, та женщина не хотела совокупляться. Зачем же она это делала?

– Деньги зарабатывала. Может, водка нужна или наркота.

– Мужчины платили ей за совокупление? Но ведь она не хотела, и они это знали.

– Ха! Потому и платили.

– Непонятно. Количество женщин и мужчин, желающих совокупится, везде и всегда примерно одинаково. Почему они не совокупляются между собой? Это доставит удовольствие и тем, и другим… – Диша замолчала, размышляя. И выпалила, радостная, что сама нашла объяснение: – Но получится меньше грока! Поэтому надо искать тех, кто не хочет, и заставлять. Очень хитрое правило.

Больше она не проронила ни слова до самой станции. И Артём молчал. Стыдно было за людей. Всех, вместе взятых. Раньше феномен «продажной любви» его интересовал постольку поскольку. Привык к штампу «спрос рождает предложение». А теперь слова бесовки заставили задуматься – откуда же берётся этот спрос? Ведь правда, уйма женщин не спит по ночам, плачет от раздирающего тело желания. Вот оно, настоящее предложение, бесплатное и ненаказуемое. Почему мужчины идут «другим путём», насилуют, покупают проституток? Ответ очевиден – чтобы получить женщину, готовую ублажать тебя бесплатно, нужно видеть в ней человека, такого же, как ты. Считаться с её желаниями и ограничивать свои. Ещё чего не хватало – ограничивать себя, любимого! То ли дело – заплатил, напугал, ударил, и твори, что пожелаешь.

Аватары есть аватары, мать их!

8. Гон продолжается

Места их в зале ожидания никто не занял. Сейчас по крайней мере треть сидений пустовала, и от этого помещение казалось просторнее, чем было на самом деле. Повинуясь внезапному порыву, Артём обнял бесовскую девушку за плечи. Та сразу же прижалась к нему, расслабилась. И через несколько минут заснула. И сам Артём, согретый её теплом, начал дремать…

– Тётя, подайте, сколько можете, ребёночку на молоко.

Бабанкин чуть-чуть приподнял веко. Возле сидевшей напротив дамы остановилась невысокая женщина грязновато-цыганской наружности с замусоленным младенчиком в руках. Терпеливо дождалась, пока выроют из пузатой сумочки мелочь, взяла, поблагодарила, не забыв упомянуть бога и его помощь, обернулась.

Артём поспешно зажмурился, притворяясь спящим. Попрошайкам он не подавал принципиально, а цыганам – тем более. С их нагловато-вороватым племенем он предпочитал не связываться со студенческих времён, когда шутливое уличное гадание непонятным образом обошлось ему в полновесный советский червонец.

Голоса нищенки слышно не было. Убралась восвояси? Выждав минуту, Бабанкин осторожно приоткрыл глаз.

Цыганка стояла прямо перед ними. Совсем молодая девчонка, ей бы в школе учиться, в классе восьмом-девятом, а не на вокзале побираться. Артём досадливо поморщился от допущенной оплошности – не стоило глаза открывать так быстро! – приготовился мужественно отмалчиваться на слезливые причитания. И тут увидел, что женщина смотрит не на него, а на спящую рядом Дишу. Не просто смотрит – изумлённо таращится, даже рот приоткрыла. И младенчик, которому и головку то держать не положено, выпростался из одеяльца и уставился на бесовку своими угольно-чёрными глазками.

Бабанкину сделалось не по себе. Но вокруг никто, кажется, не заметил странное поведение попрошайки. А та, опомнившись, развернулась, покрепче перехватила малыша и заспешила прочь, к ведущей на перрон двери…

– Предъявите документы, пожалуйста!

Артём вздрогнул от неожиданности. Откуда они и взялись, эти два дюжих молодца в милицейской форме? Стоят и смотрят требовательно, подозрительно. Подозрительно – в особенности.

– Что? Сейчас, минутку.

Артём поспешно выудил из кармана паспорт. Потревоженная Диша вздрогнула, выпрямилась. Старший сержант придирчиво полистал документ. Закрыл, но возвращать не торопился.

– А документы девушки?

Артём, виновато улыбаясь, принялся шарить в одежде. Как будто не знал, что нет у бесовки никаких документов! Нужно было что-то придумать, сию секунду. Лишь бы девчонка не ляпнула невпопад.

– Диша, мы что, твои документы забыли? – повернулся к спутнице. Стараясь при этом глядеть особенно выразительно: «Молчи!» – Вот беда… Как же теперь? Придётся домой возвращаться. А автобусы уже не ходят…

– Так что, у девушки нет документов? – сочувственно кивнул сержант.

– Понимаете, спешили, когда собирались. Дома забыли, придётся возвращаться. Мы здесь недалеко живём. В… Чернухино.

– Понятно. Пройдёмте.

– Куда? – почувствовав, как внутри начинает холодеть, промямлил Бабанкин.

– В линейное отделение, там разберутся. Вещей у вас с собой нет?

Идти в отделение нельзя было ни в коем случае. Там неминуемо ждали допрос, личный досмотр при понятых… Со всеми вытекающими последствиями.

– Сержант, понимаете, сестра очень тяжело больна. Я сопровождаю её в лепрозорий.

– Куда? – с недоумением переспросил милиционер.

– В лепрозорий. У неё проказа.

Название болезни Артём произнёс шёпотом. Но при том достаточно громко, чтобы окружающие могли расслышать. Сидевшая рядом с Дишей девушка вздрогнула, опасливо отодвинулась. Потом и вовсе вскочила, схватила рюкзачок и поспешила вон из зала ожидания. Увидев это, второй милиционер невольно отступил назад, прячась за спину товарища. Щека у сержанта нервно дёрнулась.

– Что-что у неё?

– Проказа, лепра. Диша, покажи руки. Ладони.

Бесовка непонимающе взглянула на Бабанкина, затем послушно стянула перчатки, выставив напоказ маленькие девчоночьи ладошки. Абсолютно гладкие и блестящие.

Лицо милиционера заметно побледнело. Судорожно сглотнув, он спросил осипшим голосом:

– Как же она… люди же вокруг?

– Начальная стадия. И это же не грипп, по воздуху не передаётся. Только при прямом контакте.

– Ага… Ну да. Ну ладно.

Сержант кивнул неуверенно, поспешно отодвинулся. Бабанкин просительно протянул руку:

– Документы можно?

– А? Да, возьмите.

Милиционер протянул было паспорт, но глянув снова на Дишу, не выдержал. Бросил документы и, развернувшись, устремился к выходу.

Артём огляделся. Большинство народа пока не поняли, что происходит, спокойно дремали на своих лавках, но вокруг уже образовывалось пустое пространство. Не дожидаясь продолжения, он поднялся и потащил Дишу на улицу. Не вся милиция такая пугливая, как пацаны из патруля. Сказка о лепре проблему не решала, а лишь откладывала на время. Следовало этим временем воспользоваться.

На третьем пути стоял поезд «Адлер – Санкт-Петербург». Готовился к отправлению – проводницы загоняли выходивших покурить на свежем воздухе пассажиров и сами поднимались в вагоны, закрывали двери. Артём ухватил Дишу под локоть и побежал, перепрыгивая рельсы к ближайшему плацкарту.

– Не закрывайте! – закричал на бегу.

Кругленькая белокурая проводница удивлённо оглянулась, смерила взглядом спешащую парочку.

– Вы через Харьков ехать будете? Возьмите нас, пожалуйста!

– Билеты – в кассе.

– Мы не успеем! Поезд сейчас отправляется, а нам срочно! У моей сводной сестры отец умер, а телеграмму только сегодня принесли, – Бабанкин ощущал накатывающее вдохновение. – Пока сюда добрались, и там ещё полдня до села ехать. Возьмите!

Женщина с сомнением посмотрела на тихонько стоящую у ступенек вагона Дишу.

– А почему она ночью в очках чёрных? Она что, слепая?

– Хуже, – неожиданно всплыл в памяти недавно читаный роман Кунца. – Пигментозный экзодермит, очень редкое заболевание. Непереносимость ультрафиолета.

– Это как у вампиров?

– Нам не смешно, знаете ли! Сестре всё время глаза и кожу от солнца прятать приходится, – тут же насупился Бабанкин. Весьма натурально.

– Да я не хотела обидеть, – смутилась проводница. Вздохнула сочувственно, вновь подняла площадку. – Ладно, заходите. – И поспешила уточнить: – А деньги у вас есть? Бесплатно не повезу.

– Есть, есть, – заверил Артём. – Гривны подойдут?

Против местной валюты проводница не возражала. Наверняка курс слегка «округлила», но точной стоимости билетов Артём всё равно не знал. Да и выбирать было не из чего.

Плацкартный вагон готовился ко сну. Кто-то стелился, кто-то ворочался, выбирая позу поудобнее, кто-то перешёптывался, кто-то уже и сопел сладенько. Попутные пассажиры ни у кого интереса не вызвали. Бабанкин отыскал две свободные верхние полки в соседних «купешках», помог Дише забраться. Пока укладывался сам, дебальцевский вокзал медленно поплыл назад. Удовлетворённо проследив, как ватага милиционеров, человек пять, спешила к дверям зала ожидания, Артём закрыл глаза…

– Эй, парень! – проводница легонько потрясла за ногу. – А этот экзодермит не заразный?

– Нет, это генетическое заболевание. Наследственное…

– Эй парень, вставай! Харьков, к вокзалу подъезжаем.

Бабанкин поднял голову, растеряно огляделся. За окнами вагона по-прежнему была ночь. Нет, так лишь казалось из-за плотной шторы. Надо же, заснул и не заметил.

– Вставай, вставай. И сестру буди, – настойчиво трясла проводница. – Стоянка пять минут всего.

Артём спрыгнул вниз, приподнял шторку. За окном проплывали коробки многоэтажек.

– Так это что, Харьков?!

– Харьков, Харьков.

– Так нам в Балаклее сойти нужно было!

– Ты ж сказал – до Харькова? – насупилась женщина. – У нас скорый поезд, ни в какой Балаклее мы не останавливаемся. Ждали бы электричку!

– Да… – Артём почесал макушку, стараясь прогнать остатки сна. – Всё равно спасибо. Здесь уж как-нибудь доберёмся.

Харьков встретил их неприветливо. Промозглый северо-западный ветер ударил в лицо, едва выбрались из тёплого, настоянного запахами человеческих тел вагона. Зябко ёжась, они поспешили нырнуть в ведущий к зданию вокзалу тоннель. Последний раз Артёму доводилось бывать в этом городе лет десять назад. С тех пор многое стёрлось в памяти, многое изменилось на самом деле. Сравнить не получалось – очень уж привычными стали бигборды, торгующие всякой мелочью ларьки и лоточки. Кажется, что всегда были. К тому же в голове другие мысли крутились, к ностальгии не располагающие.

Побродив внутри здания, они вышли к пригородным кассам и висящему рядом расписанию. В восемь-тридцать отправлялся электропоезд на Савинцы, через Балаклею. Артём расслабился. Они в двух шагах от цели и территориально, и во времени. Нужно просто не высовываться, не лезть на рожон, не привлекать внимания. Смотаться быстрее за город, подальше с людских глаз, затаиться где-нибудь в лесу и ждать полуночи. А для начала – плотно позавтракать.

Ещё было слишком рано, многочисленные буфеты и кафешки на привокзальной площади только готовились кормить ранних пташек, отъезжающих и приезжающих. Сидеть в зале ожидания, учитывая вчерашний инцидент с милицией, Артём не решился. Вместо этого с деловым видом прогуливался по вокзалу, читал объявления на информационных стендах, рассматривал витрины ларьков. Остановился даже у банкомата, но спохватившись, быстренько отошёл от греха подальше. Диша бродила следом, боязливо втягивая голову в плечи – в просторных помещениях вокзала каждый был словно на ладони.

Обнаружив местный «М/Ж», предусмотрительно, чтобы избежать казусов впоследствии, посетили его по очереди. Сортир был вполне современный, с кабинками, позволяющими удовлетворить физиологические потребности без риска вызвать панику демонстрацией хвоста и покрытой шерстью задницы. Ожидая спутницу, Бабанкин краем уха слушал работающее где-то радио. В конце утреннего выпуска новостей дикторша весело рассказала о курьёзном случае в Донецке. Пассажиры автобуса в панике разбежались, обнаружив, что вместе с ними едет двуногое существо с хвостом и рогами. Кто это был, чёрт или инопланетянин, выяснить не удалось.

Артём весело подмигнул бесовке:

– Слышала? Это о нас.

Диша веселья не разделила.

– Плохо, сеньор. Значит, туги знают, что я в пространстве, ищут.

– Пусть ищут, мы теперь далеко.

– Они быстро выследят.

Артём раздражённо нахмурился. Думать о бесовских способностях не хотелось. С земными проблемами удавалось кое-как справляться, но что делать с потусторонними неприятностями, он понятия не имел. Понимал, что принимать позу страуса глупо. Но иначе – сорвёшься от непомерного напряжения. Поэтому он натянуто улыбнулся, постарался придать голосу уверенности:

– Не преувеличивай!

9. В осаде

В семь тридцать открылся первый «фастфуд». Против ожидания, здесь можно было перекусить не только пиццей или хот-догом. Бабанкин взял пельмени со сметаной. Себе – двойную порцию. То ли фарш и правда был качественный, из натурального мяса, а не субпродуктов, то ли истосковавшиеся по работе вкусовые рецепторы не привередничали, но пельмени Артёму показались восхитительными. Давно таких не ел, прямо домашние. Он неторопливо наслаждался горячей, калорийной пищей, рассматривал девчонку-барменшу – или как там она называется. Это стало привычкой – взгляд сам собой цеплялся за женские фигуры. Грудь, задница, затем – лицо. Именно в таком порядке, по степени значимости. Попка барменши пряталась за стойкой, лицом – ничем не примечательная девуля лет двадцати-двадцати двух. Потому он вернул взгляд на груди, аппетитно оттопыривающие белый фартушек… и тут краем глаза заметил, как рядом с ним кое-что изменилось. Диша, сосредоточенно пережёвывающая пельмени, внезапно замерла. Вымазанная сметаной нижняя губка бесовки дрожала.

– Туг…

Спина мгновенно покрылась холодной испариной, пельмень застрял в горле. Артём осторожно повернул голову. В дверях забегаловки стоял смуглый темноволосый мужчина в кожаной куртке на молнии и с интересом их разглядывал.

– Это цыган.

– Это туг.

Половинка сознания хотела орать, спорить до пены на губах, истерически доказывать, что слова Диши – полная чушь, ересь, галиматья на постном масле. И вообще она ничего не знает и не понимает! Но другая вспомнила странный взгляд попрошайки с младенцем и сразу поверила.

– Уходим, – скомандовал.

– Я не смогу. Если он меня схватит, я должна буду подчиниться. Я всего лишь полубес.

– Понятно. Ладно, я его отвлеку. А ты – выйдешь и бегом дуй к метро. Помнишь, я показывал? Купи жетонов и жди меня у турникета.

– Я…

Артём не слушал. Чувствуя, как начинает гулко стучать кровь в висках, отодвинул недоеденный завтрак, сунул Дише купюру, поднялся. Неторопливо, вразвалочку, подошёл к цыгану.

– Сигареты не найдётся?

Сказал первое, что в голову пришло. Она была какая-то пустая и странно гулкая. Цыган оторвал взгляд от Диши, равнодушно смерил им Бабанкина. Переспросил, странно растягивая слоги:

– Си-ига-аре-ету?

– Да, закурить.

– Ты не куришь.

– Почему это? Когда хочу – курю.

Вдвоём они полностью перегораживали вход – цыган с нагловатой ухмылкой на губах и агрессивно настроенный небритый мужик. Не очень-то привлекательная реклама для заведения! Девушка-барменша это заметила. Но, так как Бабанкин свой завтрак оплатил, замечание сделала вновь прибывшему:

– Эй, вы! Вы что-то хотели? Не стойте в дверях, проход загораживаете.

Цыган обернулся на голос, подошёл к стойке. Краем глаза наблюдая за поднявшейся Дишей, Бабанкин шагнул следом.

– Так что там с сигаретой? Угостишь? – он даже на цыпочки приподнялся, стараясь загородить спешащую к выходу подругу.

Цыган стоял, едва слышно барабанил пальцами по стойке, о чём-то размышлял. Потом насмешливо улыбнулся.

– Угощаю. – И вперив взгляд в барменшу, потребовал: – Пачку «Винстона».

Секунду помешкав, девушка обернулась. Как-то деревянно, будто кукла, наклонилась к полкам, взяла сигареты, выпрямилась, положила их перед цыганом. Её лицо превратилось в омертвевшую маску. И глаза сделались пустыми.

Цыган толкнул пачку к Бабанкину.

– Бери. – И тут же строго нахмурился: – Э, красивая, а сдачу?

Барменша покорно отсчитала сдачу с сотни, хоть Артём готов был поклясться, что цыган ничего ей не давал. Это было жутко. А незнакомец, сунув деньги в карман, небрежно кивнул на столик, где стояли тарелки с недоеденными пельменями и чашечки из-под кофе.

– Сейчас с тобой девушка сидела. Знаешь её?

С деланным удивлением Артём уставился на опустевший стул.

– Она что, ушла? Чёрт, а я собирался с ней познакомиться. Интересная девка.

– Не надо чёрта вспоминать, если не хочешь его встретить. А девка – глупая. Увидишь, передай, пусть домой возвращается. И ты с ней лучше не связывайся.

– Угу, – Бабанкин покосился на стоящую, как манекен, барменшу. – Ну, я пошёл?

– Сигареты свои возьми.

Первые пять шагов Артём смог сделать неторопливо, вразвалочку. А затем воровато оглянулся и припустил бегом к спуску в метрополитен. Только бы Диша не заблудилась!

Бесовка не заблудилась. Стояла у турникетов, сжимая горсть зелёных жетонов, и испуганно смотрела на несущегося во весь опор Бабанкина. Артём сходу выпалил, не для неё, для окружающих: «Фух, чуть не опоздал!», но Диша продолжала напряжённо вглядываться куда-то за его спину. Догадываясь и не желая смириться с догадкой, он быстро оглянулся.

Цыган не бежал, шёл уверенным шагом делового человека. Но каким-то образом ухитрился оказаться всего в двадцати шагах. Перехватил взгляд Бабанкина, укоризненно покачал головой.

Артём мысленно выругался, выхватил у Диши жетоны, сунул два в прорези соседних турникетов, подтолкнул спутницу, поторапливая. Он готов был бежать дальше, к эскалатору, когда дежурная внезапно вскрикнула, протестуя.

– Стой! Ты что в турникет бросил?!

Артём удивлённо показал оставшиеся кругляши.

– В чём проблема? Всё сработало.

– Турникет сломали! Девушка прошла, а он не закрылся.

Бабанкин снова глянул на приближающегося цыгана. Разбираться с недоразумением времени не оставалось. Кто знает, может фотоэлементы и правда не замечали бесовку? Он сунул контролёрше жетоны.

– Так возьмите и эти.

– Зачем мне жетоны? Ты турникет сломал!

– Да ни хрена не сломал! – не давая опомниться, проскользнул назад мимо «сломанного» турникета. Зелёный огонёк покорно сменился красным. – Работает.

Зло взглянув на подошедшего цыгана, Артём скользнул через служебный проход и, схватив Дишу, ринулся вниз, где грохотал приближающийся электропоезд.

Они успели в последнюю секунду. Фигура цыгана, остановившегося на краю платформы, проплыла мимо и исчезла за краем тёмного жерла туннеля. Бабанкин перевёл дух, посмотрел на схему метрополитена. И вновь досадливо поморщился. Поезд уносил их от центра города, следующая станция была конечной. Они сами загоняли себя в мышеловку, а до отправления электрички оставалось меньше получаса.

Мозги зажужжали, защёлкали, работая со скоростью многопроцессорной системы. Артём один за другим отбрасывал варианты возможных действий, своих и противника. Известно ли тугам, куда направляются беглецы? Вряд ли, иначе не стали бы преследовать, устроили бы засаду. Зато они теперь знают, где искать – в метро. Следовало выбираться, пока дверца мышеловки не захлопнулась. Если не захлопнулась. Возможно, у выхода следующей станции их поджидают? И у всех прочих. Значит, нужно понять, где ждут меньше всего. Там, где они зашли!

Электропоезд остановился. Не выпуская руку бесовки, Артём кинулся через перрон к готовящимся захлопнуться дверям встречного состава. Им опять повезло, опять успели.

Выходить на вокзале было боязно. Но топтаться на месте, озираться – значило привлекать внимание. Артём уверенно направился к эскалатору. И никто их не останавливал. Лишь у выхода из метро под ногами вдруг возник курчавый пацанёнок, проблеял, знакомо растягивая слоги:

– Дя-я, дай ко-опеечку.

Бабанкин едва не споткнулся. Криво улыбнулся, вынул из кармана так и не распечатанную пачку «Винстона», уронил в подставленную грязную ладошку. И быстро увлёк Дишу на привокзальную площадь, в противоположную от платформы с поданной на посадку электричкой сторону.

Диша молчала, послушно шагала рядом. И правильно, это лучшее, чем она могла помочь. Туги не аватары, здесь её умишка полубесовского недостаточно. И логика не годилась, даже самая изощрённая. Логика – это всего лишь один из законов пространства, потому для существ, следящих за их соблюдением, она была так, тьфу, вроде семечек. Требовалось действовать непредсказуемо, нелогично. Но как, если логика пропитала мозги насквозь?! Скажем, если люди ошиваются на вокзале, то вполне вероятно, что они собираются куда-то ехать. Но выбраться из города можно не только по железной дороге. Логично? Разумеется.

Они вышли к ряду стоящих такси. Артём постучал костяшками пальцев по стеклу одной из них, будя дремавшего шофёра.

– На автовокзал. Желательно – побыстрее.

Следил ли кто-то за ними? Если да, то каким образом? Погоню Артёму обнаружить не удалось, однако от своего плана он отказываться не собирался.

– Остановите здесь! – скомандовал, заметив вывеску «Открыто» на двери магазинчика с мёрзнущими, полуголыми манекенами в витринах и выцветшими буквами «Скидки. Полная распродажа летней коллекции» на стекле. – Нам нужно заскочить на минутку.

– Простой: рупь – минута, – равнодушно проинформировал водитель, тормозя и выворачивая к обочине. – Предоплата.

– Договорились, – Бабанкин сунул в протянутую пятерню ещё двадцатку.

Покупателей в третьеразрядном «бутике» пока не было. Молоденькая остроносая продавщица оторвала взгляд от толстенного каталога, заученно улыбнулась.

– Доброе утро. Что бы вы хотели…

– Служебный выход есть? – не дал закончить дежурную фразу Артём.

Продавщица замерла с открытым ртом, пытаясь переварить услышанное. Любезная улыбка начала сменяться гримасой удивления, растерянности, испуга. Бабанкин поспешил направить мыслительный процесс в верное русло. Вынул из кармана купюру, лукаво подмигнул.

– Понимаешь, у моей подруги папаша – жлоб. Подозреваю, нанял частного детектива выслеживать, с кем дочка встречается. А зачем оно мне надо?

Испуг на лице девушки растаял – ситуация возвращалась в привычную сферу купли-продажи. Продавщица мельком взглянула на Дишу, оценивая теперь не как клиента – как товар.

– Вообще-то не положено…

– У них там нравы жёсткие, а я всего лишь бедный художник. Даже без миллиона алых роз, – Бабанкин добавил ещё одну купюру.

Продавщица позволила себе снисходительно улыбнуться. Тряхнула медно-красной чёлкой.

– Ладно уж, Ромео и Джульетта, пойдёмте.

Тыльной стороной магазинчик выходил во двор, окружённый старыми двухэтажными домами. Опрятный двор с лавочками, детской площадкой, верёвками для сушки белья. Но в утренний час здесь было пусто, на парочку беглецов внимания никто не обратил. За первым двором следовал второй. А дальше – улица, не из центральных, но достаточно оживлённая. Не прошло и пяти минут, как Бабанкин тормознул такси.

До Основы они добрались одновременно с электричкой. Взбежали на платформу, когда двери вагонов открылись. Вернее, это Артём взбежал, а Диша умудрилась зацепиться о ступеньки и с размаху грохнулась на колени. Хорошо, что в перчатках была – ладони не свезла о шероховатые бетонные плиты. Пришлось подхватить её, чуть ли не на руках занести внутрь.

Народа в вагоне было не много, человек двадцать. И ни один не походил на туга. Артём немного успокоился. Харьков медленно уплывал, оставаясь позади. Они сделали ещё шаг к цели.

10. Закон Мироздания

После следующей остановки в вагон зашла проводница.

– Кто подсаживался? Приобретаем билетики, контроль на линии.

Вопрос был чисто риторическим, так как смотрела она исключительно на Артёма и Дишу. И уверенно к ним приближалась. Бабанкин вынул из кармана деньги, которых осталось удивительно мало.

– Дайте два.

– Куда?

– До Балаклеи.

Проводница внимательно пересчитала мелочь, недовольно нахмурилась.

– До Балаклеи не хватит. Здесь только до Змиева ты дал.

– Тогда до Змиева, – покорно согласился Артём. Сумма, субсидированная Свинтицким, исчерпалась как-то слишком быстро.

Вздохнув, проводница пробила билетики, отдала. Предупредила на всякий случай:

– До Змиева. Там и выйдете, контроль на линии.

– Разумеется выйдем.

Разумеется, в Змиеве они не вышли. Карту Харьковской области Бабанкин помнил смутно, но по времени получалось, что до Балаклеи ещё долго. Солнце так и не пробилось сквозь пелену облаков. Наоборот, они сгустились, потемнели, начал накрапывать дождь. Диша, притихшая и незаметная, словно мышь, уткнулась носом в стекло, следила, как сбегает вода по окну медленными грязными струйками. О чём думала, готовясь вернуться в своё Беспространство? Непонятно. А Артём думал, что последний его день на Земле выдался таким же серым и унылым как, в общем-то, и вся жизнь. Было чуть грустно расставаться с прошлым, и мандраж бил в ожидании неизвестного. И хотелось, чтобы быстрее уж свершилось, скорее уж вернуть отнятое могущество. Не только знать, что ты сверхсущество, а быть им.

До Балаклеи они не доехали всего-ничего. Проводница не обманула – на линии и впрямь работал контроль. Две строгие дамочки в форменных тужурках зашли в вагон и принялись проверять билеты. Они работали не спеша, методично, а Артём смотрел на них и думал, что доплатить ему нечем, потому на следующей станции высадят. Так лучше упредить, не привлекать внимания. И когда за окнами сбавляющей скорость электрички поплыла вывеска «о. п. Янковский», он встал и повёл Дишу к выходу.

«О. п.» представляла собой полоску из бетонных плит и навес с лавочкой. Вниз, к земле, вели ступеньки, и от них начиналась петляющая по полю тропинка, порядком раскисшая под осенними дождями. Дальше, километрах в пяти, в серой мгле угадывались какие-то строения, оттуда тянулась мокрая асфальтовая полоса, пересекающая рельсы в нескольких десятках метров правее и тянущаяся далее вдоль железнодорожного полотна. А по другую сторону, за насыпью и шоссе, поднимался тёмный сосновый лес.

Минут пять они стояли под навесом, смотрели, как удаляется хвост электрички. В какой-то миг Артём подумал, что нужно было попытаться незаметно сесть в проверенный вагон. Кто знает, может следующая станция – Балаклея? Отмахнулся от этой мысли. Пошли они, все эти аватары! Сколько лет приходилось юлить, выкручиваться, унижаться. И перед кем, оказывается? Тьфу! Наконец-то он от них избавится. А дойти и пешком теперь можно – целый день впереди. Разве что дождь всё портил.

Дождь был затяжной, без конца и края. Хорошо хоть мелкий. Артём выставил руку из-под навеса, наблюдая, как расплываются на манжете рубахи капельки.

– Диша, а это место, где переход в Беспространство, как мы найдём?

– Я его чую.

– Да ну? Отлично! И далеко до туда? Пешком доберёмся?

– Наверное… Доберёмся.

– Тогда пошли.

Дишин «компас» указывал в лес. И это было кстати. С одной стороны, идти по асфальту было бы приятней, да и какой-нибудь сердобольный водила мог подвезти промокших путников. С другой – на дороге они были заметны издалека, и за рулём попутки мог оказаться кто угодно. К тому же и от дождя лес хоть немного, но укрывал.

Идти оказалось легко и по лесу. Внизу – упругий ковёр из старой хвои, вокруг – прямые, словно столбы, тёмно-рыжие стволы не теснятся, не мешают, а только высоко над головой переплетаются тихо шуршащими под дождём ветвями. Лишь изредка попадались прогалины, заросшие молодняком и берёзами. Артём более не сомневался в успехе – такими темпами они будут на месте задолго до полуночи. И лес не город, здесь никто не станет путаться под ногами, всё от тебя самого зависит. А в собственных силах он становился увереннее с каждым шагом.

Диша неожиданно споткнулась, тяжело привалилась к стволу сосны. Бабанкин удивлённо оглянулся.

– Что случилось? Опять мочевой пузырь переполнился?

Бесовка отрицательно покачала головой. И грузно съехала по стволу.

– Прости сеньор…

– Что случилось, я спрашиваю?

– Нога болит. Здесь, – она осторожно показала пальцем на колено.

– Нога?

Артём подошёл, присел рядом. Попробовал прикоснуться к коленке – бесовка взвизгнула. Вспомнилось, как она растянулась на платформе. Получалось совсем скверно.

Он осторожно помог стащить брюки. Колено у Диши распухло, налилось отвратительным сине-багровым цветом. Познания в медицине у Артёма были небогатые, но здесь и пьяный фельдшер со «скорой» правильный диагноз поставил бы.

– Та-ак… Кость хоть цела?

– Нет, не цела.

– Как же ты вообще шла?! И молчала от самого Харькова? Ерунда какая-то… Я думал, что бесы неуязвимы.

– Не здесь. Оболочка создаётся для взаимодействия с пространством и потому подчиняется его законам. Дома, в Беспространстве, всё пройдёт. Только как же…

Бесовка шмыгнула носом и вдруг громко всхлипнула. Артём растерялся.

– Эй, подожди, не плачь.

Он снял с неё очки. По щекам Диши катились слёзки-бусинки. Она вытащила откуда-то из-за пазухи пригоршню непонятных лохмотьев, прижала к лицу, зарыдала в полный голос. Артём не сразу и понял, что в руках у неё остатки подаренной вчера хризантемы.

– Сеньор, зачем он так сделал? Я понимаю, это всего лишь пространство, всего лишь аватары, но зачем здесь всё так похоже на настоящее? Разве это правильно? Вишнал-Ахве ничего не придумывал, как другие боги. Он скопировал сюда Беспространство, но вывернул его наизнанку. Здесь цветы превращаются в вонючий гной, вкусная пища приносит болезни, совокупляются из-за страха. И в любой миг здесь могут причинить боль – просто так, без всякой надобности. Я понимаю – такие правила нужны, чтобы получить больше грока. Аватары не знают, что вся их жизнь – извращение. Но мы-то знаем!

Она опять хлюпнула носом. Продолжила:

– Теперь я понимаю, почему ты не желаешь подчиняться Иерархии, сеньор. Почему хотел обмануть Светлых и убежать в Нирвану. А я тебя подвела. Радовалась, что именно мне удалось уцелеть. Думала, что самая умная и аккуратная из твоих нагов, сумела сберечь для тебя грок. А сама… даже оболочкой пользоваться не научилась. Посчитала, что это мелочи.

Бабанкин осторожно взял её за руку.

– Ладно, не переживай ты так. Доберёмся мы до Беспространства. А что ты сказала об остальных? Были и другие, такие как ты?

– В том же и заключалась хитрость, сеньор! У каждого фага есть двенадцать нагов, больше для круговорота грока не требуется. А у тебя нас было тринадцать, и грок ты распределил поровну. Когда обман открылся, лишнего нага Старшие не искали, потому я и уцелела.

Артём нахмурился. Кажется, открывались новые подробности связанных с ним событий.

– А что с другими нашими? Их тоже выбросили аватарами в пространство? Они где-то здесь?

– Нет, что ты! Они ведь не виноваты в воровстве грока, за что их наказывать? Мы полуразумны, мы не можем судить о поступках настоящих бесов, таких как ты, сеньор. Мы делали то, что ты велел.

– Это верно, невиновные страдать не должны. Будут служить другому фагу, «правильному».

Диша удивлённо взглянула на него, покачала головой.

– Сеньор, наги не служат фагам, они его неотъемлемая часть. Без нагов нет фага и наоборот.

– Что же тогда случилось с моими нагами?

– Их опустили в Иерархии, превратили в зигов.

– И как они выглядит, зиги эти? В этом мире есть что-то похожее?

– Есть. – Диша тронула увядший цветок: – Она.

Артём вытер мокрое от дождя лицо. И подумал – почему он прежде даже не пытался размышлять, что из себя представляет это пресловутое Беспространство? Поверив, что Диша не бред, не галлюцинация, ухватился за её предложение, как утопающий за соломинку. За признание собственной исключительности он ухватился, вот за что! Как там у Достоевского о «тварях» и «право имеющих»? А если доказательства налицо? Если к тебе явился посланец Ада и Рая вместе взятых, и назвал «право имеющим», станешь размышлять, что это означает?

– Послушай, может это глупо, и через несколько часов я всё вспомню самостоятельно. Но я хочу знать – сейчас! – то, что знаешь ты. О Беспространстве, богах, фагах, тугах и всех прочих. О себе.

Среди нагов ходит поверье, что вечен лишь грок. Он всегда был и всегда будет, он предвечная сущность, непознаваемая и благословенная, мерило всего. Грок не терпит постоянства, он – движение и видоизменение. Там, где его плотность увеличивается, зарождаются другие сущности – сначала зиги, затем наги, фаги и далее, по лестнице Иерархии. Возникает Беспространство.

Настоящие бесы смеются над глупыми нагами. Грок не поднимается по лестнице, а нисходит. Беспространство и есть эта лестница, вечная, как он сам. Беспространство существует всегда и везде, нигде и никогда. А бесы – его ступени.

Высшая ступень – Светлые сущности, боги. Они управляют нисходящим движением грока. Из их грёз возникают миры, заполненные пространством и временем, материей и лимбой – эманацией разума. Материя принимает различные формы, костные, мёртвые, или гибкие, живые, способные к самовоспроизведению. В лимбе содержатся правила, позволяющие видеть неделимую Целесообразность как две противоположности, Добро и Зло. Пространство и время каждого мира ограниченно, но число миров бесконечно.

А ещё боги придумывают аватара для каждого мира, механизм познания Добра и Зла. Сам по себе аватар не имеет ни разума, ни воли, ни чувств, но соединённый с лимбой, становится осознающей себя личностью. Осознающей искажённо и превратно, так, как предписывают законы его мира. Аватар не знает о единой Целесообразности, он видит несовместимые противоположности и вынужден постоянно делать выбор. Не важно, какую сторону он предпочтёт, важен сам процесс. Чем труднее выбрать, тем больше грока в себе конденсирует аватар. В этом истинное его предназначение.

Личности аватаров ограничены крошечным промежутком времени и пространства, и тем не менее, им удаётся постепенно стирать границу Добра и Зла. Выбор оказывается проще, грока – меньше. Потому нельзя, придумав мир, оставить его без присмотра. Вторая ступень Иерархии – дуги, Просветлённые. Они в ответе за поступающий в Беспространство грок. Их задача – следить за мирами, менять и усложнять законы познания. Но ресурсы лимбы не безграничны. Когда предел усложнения достигнут, мир приходится разрушать.

Продлить существование мира можно изнутри – контролируя аватаров. Это занятие для магов – также Просветлённой ступени Иерархии. Чтобы взаимодействовать с вещественным миром, маги соединяются с личностями, проводят их к необходимому уровню власти, могущества, силы и знания. Они обнажают для своих подопечных одни законы познания и скрывают другие, меняют местами Добро и Зло, создают купола-эгрегоры, накрывающих миллионы и миллиарды аватаров и лишающих тех личной воли, заставляющих делать один общий выбор. Они заполняют мир идеями и религиями, войнами и революциями. Чем больше приверженцев и противников – тем лучше. Чем больше экстаза и отвращения – тем лучше. Чем больше радости и горя – тем лучше. Чем больше любви и ненависти – тем лучше. Аватар всегда поступит либо хорошо, либо плохо, иного пути в законах лимбы нет. А если какая-то личность случайно обнаружит подвох – не важно, она ведь смертна. В следующем воплощении аватар ничего не будет знать об открытии.

Внизу лестницы стоят малые бесы – туги и фаги. В отличие от высших и старших они не вездесущи. Обиталище фагов – Беспространство, обиталище тугов – пространства. Они всегда рядом с аватаром, обеспечивают цикл его воплощений, пока существует мир. Фаги и туги обладают собственным разумом, но им не сравниться даже с лимбой. Ведь их задачи просты. Фаги очищают аватара от умершей личности и забирают усвоенный им грок. Туги воплощают его в новозачатую оболочку и соединяют с лимбой. А когда придёт время – переправляют обратно в Беспространство.

Рядом с фагами всегда есть наги, полуразумные автономные частицы. Единственное их назначение – заботиться обо всём, что есть в Беспространстве. Они приводят заполненных гроком аватаров к своим фагам-сеньорам, и уносят очищенных обратно. Получают от фагов грок и распространяют его, отдавая, в конце концов, зигам. Разумны они ровно на столько, на сколько позволит их сеньор.

Основание Иерархии – зиги, неосознающие себя сущности. Грок – их сок, нектар. Им питаются Светлые, опускающиеся из Нирваны. Круговорот замыкается.

– Значит, механизм, – Артём криво усмехнулся. – Типа, электроскоп. Трутся друг об дружку и подзаряжаются потихоньку. Или конденсатор: Добро-Зло, плюс-минус, разность потенциалов. А всё вокруг – кожух, коробка. Хитро придумано! А сколько из-за этой дряни кровушки пролили! Умереть со смеху. Самые идейные из идейных, самые фанатики – лучшие сборщики грока и есть. Самые святые и праведные – тоже. Маньяки из маньяков, человеконенавистники – в ту же кучу! Реинкарнация, выходит, не сказки. В одной жизни – Калигула, в другой – мать Тереза. Разницы никакой. Теперь я понимаю, отчего решил натырить «благодати» и сбежать подальше. Это же какая уйма дерьма через мои руки прошла! Или как там процесс «очистки» выглядит? – Он посмотрел на Дишу и отмахнулся: – Не рассказывай, сам вспомню. И так впечатлений достаточно. И знаешь, мне моё решение нравится сильнее и сильнее.

Он помолчал, а потом улыбнулся уже по-настоящему, весело, и подмигнул:

– Нечего рассиживаться. Ногу я тебе здесь всё равно не вылечу, я не «маг». Так что пошли, будем воплощать нашу задумку.

– Но как? – жалобно промямлила Диша. – Я не могу ходить.

– Очень просто. Мои-то ноги здоровы, и этого достаточно.

Он стащил куртку, одел на спутницу вместо успевшего промокнуть пиджака. Подумав, снял и рубашку, отбросил в сторону. Холодные капли, тут же упавшие на спину, заставили поёжиться и передёрнуть плечами.

– Сеньор… – попробовала запротестовать Диша, но Артём отмахнулся.

– Мне сейчас и так жарко станет.

Он повернулся к ней спиной, опустился на корточки. Похлопал себя по загривку и скомандовал:

– Забирайся сюда.

– Сеньор, ты не должен!..

– Быстро!

Бесовка покорно замолчала, зашуршала сзади, придвигаясь, упёрлась ладошками в плечи. Встала, повизгивая, перекинула сломанную ногу, следом вторую, здоровую. Артём осторожно взял её за бедра и, крякнув, рывком выпрямился.

Идти с живой ношей на плечах было не так и тяжело. Если бы под ногами лежал ровный асфальт. Или сухая накатанная грунтовка. Да, что там, Артём согласен был и на утрамбованную хвойную подстилку оставшегося позади старого леса. Но теперь они продирались сквозь густой частокол посаженных рядами молодых сосенок. Сквозь обломанные сухие сучья, острые, словно шипы, сквозь мокрые космы паутины и колючую поросль. А ноги то и дело путались в упавших на землю ветках, проваливались в песок, спотыкались о едва заметные пни. Он не ошибся, о холодном моросящем дожде, поливающем лес, думать было некогда.

Первое время Бабанкин пытался выбирать дорогу. Потом сдался – думать и идти одновременно не получалось. Уж лучше ломиться напрямик, стиснув зубы и повинуясь указкам «наездницы». И не обращать внимания на новые и новые царапины и порезы на боках и плечах. Сколько времени так брели – два часа, три, или все четыре, – Артём не знал. Дважды устраивали короткий привал, и он начал подумывать о третьем, когда чаща впереди посветлела.

Ещё два десятка шагов, и они вывалились на узкую лесную дорогу. Не дорогу даже, колею, пробитую в рыхлом песчаном грунте. Зарулить сюда на легковушке – погибель, не всяким трактором вытащишь. Артём остановился, переводя дыхание. И услышал натужный вой двигателя.

Кто бы там ни сидел за рулём, встреча была совсем некстати. Бабанкин покрутил головой, стараясь определить, откуда доносился шум, быстро перебежал дорогу. Почти сразу за колеёй поднимались заросли малинника. Кое-как продравшись вглубь его, он ссадил Дишу и опустился на землю.

Вскоре на дороге появился уазик, усердно месивший колёсами песок. Самый обычный, видавший виды уазик. Возможно, лесник или егерь объезжал свои угодья, или кто-то из жителей близлежащих сел решил воспользоваться короткой дорогой. Артём вздохнул облегчённо, уже готовый подняться… Но машина, проехав мимо их укрытия, остановилась.

С минуту ничего не происходило. Затем пассажирская дверца распахнулась, оттуда выпрыгнул плечистый, стриженный под ноль парень. Кожаная куртка на нём была покруче той, в которую куталась Диша. А глаза скрывали неуместные в пасмурный осенний день солнцезащитные очки.

Притаившаяся рядом бесовка ощутимо вздрогнула, напряглась. И Артёму сделалось очень неуютно лежать полуголым под дождём. Холодный озноб прошёлся по телу неудержимой судорогой, заставил клацнуть зубами.

Несколько секунд незнакомец смотрел в их сторону. Затем медленно повёл головой, будто просвечивал придорожные кусты скрытыми за тёмными стёклами глазами. Повернулся к машине, что-то тихо сказал невидимому спутнику. Ответа тоже было неслышно. Парень забрался в салон, хлопнула дверь, и уазик, натужно взвыв, продолжил свой путь.

Машина скрылась, а беглецы ещё долго жались к земле, страшась приподнять головы. Наконец Диша еле слышно прошептала:

– Это туги.

– Не похож, – неуверенно возразил Бабанкин. Бесовка промолчала, а он и сам не настаивал на возражениях. Спросил, облизнув пересохшие губы на мокром лице: – Далеко нам идти?

– Мы пришли. Дверь где-то здесь, рядом.

– Угу, здорово. Будем ждать полночь.

– Зачем?

– Как зачем? – недоуменно приподнял голову Артём. – Ты же сама сказала – откроется в полнолуние.

– Уже полнолуние. Дверь открыта.

– Но…

Он хотел было возмутиться. И опомнился. И правда, какая связь между полночью и фазами луны? Разве что мистическая. Насмотрелся фильмов о вампирах и оборотнях.

– Я чувствую, что дверь открыта, – продолжала Диша. – И туги чувствуют. Они теперь знают, куда мы идём, сеньор. Только не знают, зачем.

– Значит, постараются перехватить. Или выследить. Нет, выследить не смогут, им же нет доступа в Беспространство, я правильно понял?

– Да. Но если не смогут перехватить здесь, то сообщат магу.

– Угу. И тогда нас будет ждать засада.

Он осторожно поднялся, оглядел пустую дорогу. Вой уазика всё ещё был отчётливо слышен – может, опять остановились или разворачиваются. Медлить не стоило. Артём присел, подставляя загривок.

– Залезай «в седло». Идём искать твою «дверь».

То, что Диша назвала дверью, выглядело как болото. Чёрное мёртвое болото, открывшееся посреди леса. Ни ряски, ни прибрежной осоки, ни вездесущей лягушни. Большая лужа чёрной непрозрачной воды и торчащие из неё гнилыми зубами остовы погибших деревьев.

Бабанкин опасливо подошёл к берегу. Ни топи, ни чавканья под ногами, такая же хвойная подстилка, как везде. А в полуметре – граница чёрной воды. Он невольно поёжился. Задрав подбородок, посмотрел на «всадницу».

– И дальше куда?

– Туда, – махнула рукой бесовка на самую середину лужи.

Ступать в эту мёртвую воду Артёму не хотелось, уж очень жутко всё выглядело. Диша нетерпеливо заёрзала на плечах, требуя опустить на землю. И едва оказалась на ногах, ухватила его за руку, потянула за собой в жуткий омут.

– Сеньор, не забывай, там – Беспространство. Пока информационный канал закрыт, ты будешь видеть лишь образы, понятные аватару этого мира. Не пугайся и держи меня за руку. Всё время держи!

– Угу.

Бабанкин, оцепенев, смотрел, как спутница ступила больной ногой в воду. Дно уходило вниз полого – нога погрузилась до середины голени. Не останавливаясь, Диша двинуться дальше, вынуждая и его шагнуть в болото. Ничего сверхъестественного. Обычная вода, холодная, как и положено в октябре. А дно – не раскисшая вязкая тина, как он ожидал, что-то мягкое и упругое. Следующий шаг Артём сделал смелее.

Уклон увеличился так резко, что он и понять этого не успел. Только что вода приближалась Дише к поясу, и бац – сомкнулась над рыжей макушкой с забавно торчащими рожками. Даже кругов нет. Бабанкин испуганно отшатнулся было, но ушедшая под воду рука бесовки дёрнула неожиданно сильно. Судорожно хватив ртом воздух, он провалился в бездну.

11. Беспространство

Ощущение холодной воды исчезло, не успев достигнуть лица. За руку осторожно, но настойчиво потрясли. Артём приоткрыл один глаз, второй. Выдохнул.

Они стояли на склоне у самого его подножья. Склон это был холма или оврага – не понять, в обе стороны он убегал до самого горизонта. Нет, не до горизонта – в бесконечность! Внизу раскинулась поляна, сплошь поросшая большими белыми цветами. Противоположный край её разглядеть не удавалось, а сверху над всем этим сиял яркий лазоревый свет.

За руку опять настойчиво потрясли. Бабанкин с трудом оторвал взгляд от открывшейся перед ним картины, повернул голову… И замер, разинув рот.

Диша исчезла. И следа не осталось от хвостатого рогатого бесёнка. Его пальцы сжимала среднего роста, почти вровень с ним, рыжеволосая девушка. Чуть-чуть курносая, зеленоглазая, с маленькими острыми ушками. А вместо шерсти – белая, полупрозрачная туника, перекинутая через плечо и оставляющая обнажённой левую грудь.

Пару секунд девушка с недоумением смотрела на остолбеневшего спутника. Затем поняла причину замешательства, улыбнулась.

– Сеньор, не пугайся. Это я, Диша.

– Что… что с тобой?

– Ничего. Мы в Беспространстве. И это – образ, доступный твоему аватару.

Одеревенение прошло. Артём улыбнулся, опять взглянул на долину внизу. Там всё неуловимо изменилось. Безграничность исчезла, полянка выглядела маленькой и уютной. Противоположный край её упирался в невысокую скалу, обвитую плющом. Со скалы несколькими струями сбегал ручей, заканчиваясь внизу водопадом и озером. А на берегу, среди белых цветов играла стайка молоденьких девушек, чем-то похожих на Дишу. Девчонки были разномастными – тёмненькие, светленькие, одна, вроде, даже зелёноволосая. И все, как на подбор, красавицы. Куда там порнушечным «дивам»!

Сверху, со скалы, медленно спланировала белая птица, похожая на голубя, но куда больше, опустилась на подставленные руки сбежавшихся девушек. До Артёма донёсся их звонкий счастливый смех. И он улыбнулся, вдохнул слегка пьянящий аромат цветов. Занёс было ногу, чтобы ступить туда, в этот Рай. Но Диша резко одёрнула:

– Сеньор, нам туда нельзя!

Она потянула его в сторону, на еле заметную тропинку. Бабанкин вздохнул огорчённо, повернулся… и поляна исчезла, точно выключили. Справа от них поднималась стена из дикого камня. И слева такая же. Они шли узким и высоким бесконечным тоннелем. В самом деле бесконечным – каждый новый метр его появлялся, стоило идущей впереди девушке сделать шаг. И исчезал за их спинами, как убедился Артём, воровато оглянувшись.

Сколько они шли, непонятно – ни время, ни расстояние отследить не получалось. Закончился тоннель так же внезапно, как начался. Вновь перед ними раскинулась поросшая цветами поляна, кажется, та самая. Но теперь они смотрели на неё с противоположного края, от водопада. Впрочем, водопада не было, как и озера, и белой птицы. А стайка разномастных девушек встречала людей, спускающихся по склону. Молодые мужчины и женщины, многие – весьма упитанные, хоть и не безобразно толстые. Людей было много, все примерно одного возраста: лет двадцати – двадцати пяти. Голые. Бабанкин украдкой оглядел себя. От его башмаков, брюк и трусов ничего не уцелело, стоит, в чём мама родила. Смущённо покосился на спутницу, прикрытую хоть полупрозрачной, но одёжкой. Диша, однако, на него не смотрела, внимательно наблюдала за происходящим на поляне. Когда люди разделились на группы и потянулись в разные стороны, дёрнула его за руку, заставив выйти из укрытия.

Против ожидания, на Артёма никто не взглянул. Никто! Некоторые наги приветливо улыбнулись Дише, его же равнодушно проигнорировали. А «гости» Беспространства так и вообще не смотрели по сторонам. Послушно топали, как стадо баранов, ведомое на бойню.

Сравнение Бабанкину не понравилось. Очень оно не вязалось с «райскими кущами», окружающими их. Но и мрачный коридор без конца и начала не вязался. А он здесь был, и Артём с нетерпением ждал, что ещё шаг, и его стены вновь заслонят поляну.

Диша повела его вслед за одной из групп. Напрямик, сквозь огромную благоухающую клумбу. Цветы были странными, слишком живыми и подвижными для растений. Они поспешно отклонялись в стороны, пропуская Артёма, а к девушке, наоборот, льнули, ластились, тёрлись белыми лепестками о голые бедра. Непонятно от чего порозовев, Диша шёпотом объяснила:

– Это они чувствуют переизбыток грока во мне. Просят поделиться.

Долина казалась не такой и большой, но скалы, обступающие её, не приближались. Артём усомнился, возможно ли в принципе достигнуть противоположного края? Но этого и не требовалось, оказывается. Как ни готовился он к появлению подземелья, возникло оно всё равно неожиданно. В этот раз коридор не утопал в туманной мгле, а чётко и ясно заканчивался каменной аркой в двух сотнях метров впереди. Дальше виднелась уходящая вниз широкая лестница, освещённая огненно-багровыми сполохами. Сполохи выглядели зловеще, и ещё более мрачной была надпись, высеченная над аркой. Каждую букву в отдельности Бабанкин узнать не мог, зато смысл фразы разобрал: «Оставь надежду, сюда входящий». И едва прочёл, обнаружил, что вместо ангелоподобных девушек рядом с процессией прыгает и кривляется парочка бесов. Догадываясь, что увидит, он оглянулся на спутницу. Так и есть, Диша вернула первоначальный облик.

Идущий впереди бесёнок исчез за аркой, и вереница аватаров покорно потянулась следом. Но в планы Диши сопровождать их туда не входило. Она остановила Бабанкина, подтолкнула к стене. Только что та была совершенно ровной, а вот и ниша объявилась, достаточно просторная, чтобы вместить двоих. Стоило ступить в неё, и стена вернулась на место, отгораживая коридор. Артём невольно поёжился, оказавшись в каменном мешке, но девушка продолжала тянуть его вперёд, и в темноте блеснула искорка. Ровно на высоте глаз Бабанкина в стене прорезалась щель, позволяющая разглядеть, что происходит по ту сторону.

Там был зал, просторный и высокий, и они смотрели на него будто с балкона. Почти прямо под ними зиял проем двери, смахивающий на нору. Оттуда сейчас выползали аватары. Поднимались на ноги, сбивались в кучу, жались к стене. Рассмотреть помещение целиком у Артёма не получалось то ли из-за неровно мерцающего багрового света, то ли из-за стелющегося клубами сизого дыма, то ли почему-то ещё. Но главное он увидел – огромную фигуру, стоящую перед аватарами. Чем-то это существо походило на нагов, снующих вокруг, но было гораздо крупнее. Трёхметрового роста, коренастый, заросший тёмной шерстью, с огромным животом, свешивающимся до колен. Бабанкин догадался, кто это. И Диша подтвердила, шепнув на ухо:

– Марух-Занит.

Артём рассматривал своего «родственника», может быть, братца-близнеца, со смесью восхищения и отвращения. А тот рассматривал аватаров и, кажется, считал.

Внезапно с сухим треском вспыхнула часть противоположной стены зала. Едкий запах серы ударил в ноздри, и тут же из яркого пламени выступил человек. Благообразный старец в белых одеждах, с белой бородой до пояса и белым посохом в руке – точная копия Сарумана из «Властелина Колец». Бесы почтительно замерли, не сводя глаз с пришельца, а «саруман» неторопливо подошёл к горстке аватаров, придирчиво оглядел и ткнул посохом в длинноногую блондинку. В ту же секунду одна из бесовок выволокла девушку вперёд и, размахнувшись, вонзила когти в живот, под ребра. Блондинка дёрнулась, и Артём дёрнулся, увидев, как брызнула кровь на белую кожу. А бесовка деловито засунула руку по локоть, принялась шарить во внутренностях, словно была это не живая плоть, а прореха в перине. Найдя необходимое, потянула, оторвала, заставив жертву жалобно вскрикнуть… и вынула живое, трепещущее сердце. «Саруман» одобрительно кивнул, развернулся, и так и не проронив ни слова, направился к огненному выходу. Бесовка, несущая невесть откуда взявшийся поднос с жутковатой «добычей», поспешила следом.

Бабанкин быстро перевёл взгляд на жертву, ожидая, что та грохнулась замертво. Ничуть не бывало, блондинка стояла в толпе других аватаров, только кривилась болезненно и растирала ладонью сочащуюся из дыры в животе кровь. Выходит, сердце не такой уж жизненно важный орган? Не зря, значит, некоторых называют «бессердечными».

Старец удалился тем же путём, что и пришёл, а едва белый огонь на стене погас, оживился хозяин пещеры. Зычно рявкнул, так, что в ушах заложило, и наги засуетились, забегали, поволокли аватаров в разные стороны. Бабанкин теперь не сомневался – внизу была громадная кухня, где собирались начать стряпню. Фаг – шеф-повар, наги – поварята. А аватары – сырье для будущих блюд. Охватить взглядом всё происходящее он по-прежнему не мог. Но стоило сосредоточиться на какой-то детали, и она приближалась, становилась чёткой. Вон – огромный котёл с кипящей, булькающей жижей. Мгновение – и трое аватаров друг за другом булькнули в него. Горбоносый скуластый парень вынырнул, уцепился за край, подтянулся, пытаясь выбраться. Но сидящая над котлом наг стукнула его огромным черпаком по макушке. Парень подался назад, опускаясь в варево. Артём увидел, как полезли из орбит переполненные изумлением и болью карие глаза, быстро отвёл взгляд. И уткнулся им в другую сцену. Длинная цепь с крюком на конце опускалась вниз. Бесёнок подпрыгнул, поймал, потянул к безропотно истекающей кровью блондинке. Ухватил девушку за затылок и, примерившись, ловко насадил подбородком на крюк. Цепь пошла обратно вверх, унося дёргающую ногами и руками жертву в медленно поднимающиеся клубы дыма. Наверное, где-то там была коптильня, Артём не стал проверять, вновь отвёл взгляд. И наткнулся на громадную мясорубку. Белобрысая наг усердно крутила ручку, а её темношерстая товарка, уцепившись за плечи, заталкивала внутрь низенького толстячка. Возможно, тот был не такой уж и низенький – до того, как ноги его исчезли в недрах машинки. На фарш Бабанкину смотреть не хотелось. Он опять отвёл взгляд. Фаг, плотоядно улыбаясь, выбирал из связки длинный металлический стержень, очень напоминающий шампур. Вот тебе и «бабушкины сказки» о чертях и пекле! Эта жуть действительно происходит или это только игра образов, заполняющих мозги?

Артём беспомощно оглянулся на спутницу. Ту картинки внизу не смущали, наоборот, бесовка чуть ли не облизывалась. Лишь заметив взгляд Бабанкина, постаралась прогнать улыбку с лица.

– Всё, сеньор, опасность миновала. Маг свою долю получил, больше не заглянет до следующей порции аватаров. Жди меня здесь, я сообщу Марух-Заниту, что ты пришёл.

Артём глазом моргнуть не успел, как бесовка шагнула в стену и растворилась в ней. И расщелина закрылась. Он стоял в кромешной темноте, голый и беспомощный, как те аватары внизу.

Сколько времени он провёл в одиночестве, неизвестно. Да и какое время в Беспространстве? Устав стоять без дела, Бабанкин пошарил рукой в темноте, ощупал шероховатые каменные стены. Стены и стены, что в них особенного? Обступают со всех сторон, сдавливают. Удивительно, как они здесь вдвоём помещались, если одному развернуться негде.

Стена спереди будто услышала его опасения, тут же упёрлась в грудь. Артём попытался отстраниться – не получилось, лопатки вжимались в камень. Ещё секунду, и… Он сердито остановил игру воображения. Это Беспространство, а не Земля! На Земле ты видишь то, что есть в реальности. А здесь, наоборот, есть то, что ты видишь. И стена не давит на грудь, до неё метр, по меньшей мере.

Камень послушно отступил в темноту. Улыбнувшись, Артём попытался представить свою спальню, обоину, оторванную Дишей. Протянул руку, пощупал, ногтем ковырнул. Так и есть, обои. Теперь он подумал, что в стене перед ним должно быть окошко, совсем маленькое. И осторожно выглянул в него.

В первый миг ему показалось, что внизу логово Марух-Занита. Помещение и правда ничем не отличалось. Но хозяин был иной, огненно-рыжий и значительно более толстый. Здесь стряпня завершилась, фаг трапезничал. Развалившись, сидел на огромных пёстрых подушках, по-турецки поджав ноги, довольно поглаживал пузо. А парочка нагов волокла вертел с насаженным поросёночком. Поросёнок был сочный, с подрумяненной, блестящей от вытопленного жирка корочкой.

…Это был не поросёнок. Полненькая русоволосая девушка висела, поджав руки и ноги. Один конец вертела торчал из аппетитно подрумяненного зада, другой высовывался между приоткрытых губ. Артём поспешил успокоить себя, что видит опять-таки игру образов. Если бы девушку жарили на самом деле, от причёски ничего бы не уцелело. И словно подтверждая его правоту, веко «шашлыка» дрогнуло, слегка приподнялось.

Лучше бы он думал об этой аватарке, как о жареном поросёнке! Потому как фаг уцепился в её ляжку своей ручищей, потянул, выворачивая из сустава. Мягкая подрумяненная кожица лопнула, обнажая сочащееся жиром мясо. Когти разорвали белые податливые волокна.

Бабанкин поспешил представить поросёнка. Не тут-то было! Русая чёлка мешала, и быстро замигавший, а затем уставившийся прямо на него голубой глаз.

Нога с хрустом оторвалась «по шву», обнажая дымящиеся внутренности. Артём зажмурился, чувствуя, как наваливается дурнота. Не видеть дальнейшее у него получилось, но хруст костей на зубах и смачное чавканье слышны были так отчётливо, точно он сидел на подушках рядом с фагом. «Поросёнок! Это всего лишь жареный поросёнок!»

Чавканье стихло. Бабанкин осторожно открыл глаза. Девушка исчезла, пустой вертел валялся в стороне, и наги возились на полу, что-то деловито собирая и отправляя в рот. Что – Артём не присматривался. А фаг зычно рыгнул, поднялся, переступил через подручных, направился к середине зала. Живот его чуть ли не волочился по полу. Вот он выбрал место, помедлил, оглаживая свисающие складки. И опустился на корточки.

Артём догадался, что сейчас произойдёт, и попробовал отогнать от себя догадку: «Что видишь, то и происходит». Но образы, сидящие в голове, были слишком привычны. Фаг оглушительно пукнул, закряхтел и начал испражняться. Это было уж слишком! Бабанкин поспешно зажмурился. И подумал, что не жмуриться нужно, а убрать окошко, сделать стену сплошной.

Он открыл глаза, желая убедиться, что получилось. Окошко исчезло не сразу, почему – то затягивалось медленно-медленно. Так что Артём вполне успел разглядеть навалянную фагом кучу.

Это было не дерьмо. Вернее дерьмо, но необычное. «Колбаски» походили на личинок. Или зародышей, со сморщенными розовыми личиками. И они шевелились! Две бесовки, хихикая, собирали их и запихивали в большой белый мешок.

Окошко закрылось, и Бабанкин перевёл дух. Только что он увидел все этапы освобождения аватаров от грока. И от личности заодно. Личности, личинки… Реинкарнация, мать твою… Человек – это звучит гордо!

Артём развернулся. Кажется, именно в этой стене была расщелина, открывающаяся в жилище Марух-Занита. Завершение круговорота аватара в природе он видел. Хотелось узнать, что дальше?

Расщелина послушно открылась. Но за ней была не пещера фага. Или она неузнаваемо преобразилась? Глазам Артёма предстала круглая пустая комната. Вместо стен – уходящие ввысь мраморные колонны и алые бархатные занавеси между ними. Вместо потолка – густой, почти осязаемый свет, льющийся мягким дождём. А пол – одно сплошное ложе из тёмно-синего атласа.

Одна из занавесей приподнялась на миг, пропуская в комнату человека. Высокий плечистый мужчина, тёмные кудри ложатся на спину, аккуратная бородка подчёркивает красивое, как у античного бога, лицо. Пружинящей походкой незнакомец прошёл в середину комнаты, опустился на ложе. И тут же занавесь вновь колыхнулась. Теперь вошла женщина. Светло-золотистые локоны струились вокруг высокой груди, прикрывали бедра, укутывали до колен. Улыбнувшись, незнакомка устремилась к мужчине, прильнула к могучему торсу. Их губы соединились. Затем мужчина откинулся на спину, предоставляя подруге возможность устроиться сверху. Золотые локоны накрыли их обоих. Артём ощутил, как тело непроизвольно наливается желанием. Нет, это место не было Адом, как не было оно и Раем…

Стена рядом дрогнула, будто тоже превратившись в занавесь. Диша вошла, встала рядом с Артёмом, заглянула в щёлку, пояснила:

– Передаёт ей грок.

– Передаёт грок? – покосился на неё Бабанкин. – Раньше этот процесс выглядел иначе.

– На каждой ступени грок движется по-своему. Но везде – естественно, целесообразно.

– Ах да! Добра и Зла не существует, одна извечная Целесообразность.

– Разумеется, – девушка оторвала взгляд от сладко стонущей, извивающейся в конвульсиях пары. – Нам пора идти, сеньор. Марух-Занит готов поработать с тобой.

– Поработать? – переспросил внезапно осипшим голосом Бабанкин. Воображение уже начало создавать непрошенную ассоциацию.

– Да. Открыть тебе канал.

Как этот чёртов канал открывают, Артём понятия не имел. И не мог заставить себя не думать об этом. Мысли толклись в голове, мешая управлять окружающей реальностью. Потому и Марух-Занит, и его жилище предстали в том виде, как он их наблюдал во время подготовки к трапезе. Аватары исчезли, лишь стоял густой пряный аромат копчённого и жареного мяса. Наги копошились по углам, занятые жутковато-обыденной работой, – соскабливали пятна крови и жира с пола, выгребали угли и обгоревшие кости из очагов, натирали до блеска посуду. А сам хозяин встречал гостя у входа.

Вблизи фаг выглядел ещё более громадным. Обрюзгшая волосатая туша с маленькими поросячьими глазками и носом-пятаком на роже.

– Приветствую тебя, Абатон, – великан оглядел гостя с головы до ног.

– Добрый день, – сипло прошептал Бабанкин.

– Рад, что ты благополучно вернулся. Что ж, пошли, поможем с твоей неприятностью. Во мне грок так и кипит. Терплю, ни одну девочку к себе не подпускаю. Так что твой канал прочищу одним махом.

Бабанкин нервно сглотнул. Он больше не контролировал ассоциации. Только обречённо смотрел, как Марух-Занит теребит свой подпирающий пузо «жезл». Размеры у агрегата были внушительные – длиной с предплечье дюжего мужика. И толщиной не меньше.

Фаг отступил в сторону, пропуская гостя, но ноги Артёма сделались ватными от навалившегося ужаса. Диша нетерпеливо потянула за руку:

– Что же ты, сеньор? Идём быстрее, скоро новых аватаров приведут. А мне ещё Марух-Заниту его долю грока отдать надо.

Бабанкин шагнул вперёд точно во сне. Его подвели к большому столу, смахивающему на разделочный. Нет, на Земле разделочных столов Артёму видеть не доводилось, но представлял он их именно такими. Значит, такими они и были здесь. Столешница, сбитая из двух толстых широких досок, недавно помытая, влажная. С тёмными пятнами въевшейся в древесину крови.

– Наклонись, сеньор, – подсказала Диша.

Артём сглотнул очередной комок, подкатившийся к горлу. Осторожно положил руки на стол.

– Эй, Абатон, расслабься, – прогудел над головой рык фага. – Неприятная процедура, согласен. Но как по-другому?

Легко говорить, расслабься! Сколько раз видел на картинках, но и в мыслях не было, что самому предстоит пройти через это. Бабанкин зажмурился, стиснул зубы, наклонился. Кожей груди ощутил влажную шероховатость стола.

– Нда, неважно ты выглядишь, брателла, – угрюмо протянул фаг. – Ладно, сделаем так…

Что собрался сделать Занит, Бабанкин понять не успел. В следующее мгновение на голову обрушился потолок, раскрошив череп на миллион осколков.

12. Право имеющие

Он плавал в рое солнечных искр, лёгкий, почти невесомый. Он ощущал себя пустой скорлупой, ждущей, когда её наполнят благословенным гроком. Он был на пороге Нирваны.

Артём потянулся, расправляя плечи. И тут же солнечный рой смешался, метнулся в разные стороны, расступился. Из него вынырнули скалы, водопад. И девушка в белой тунике. Он плавал в озере, том самом, на заросшей цветами-зигами поляне. А на прибрежном камне сидела Диша, вновь в своём ангельском обличье. Сейчас она показалась Бабанкину ещё красивее, чем в первый раз. Рыжая прядка, упавшая на щеку, зелёные глаза за огромными пушистыми ресницами, маленький рот и носик, тоже маленький и чуть курносый. Его наг, частичка его плоти, самое близкое и родное существо во Вселенной. Чем бы там эта Вселенная ни была.

Артём засмеялся, перевернулся на грудь и в два гребка оказался у берега. Девушка наклонилась навстречу, протянула руку, помогая выбраться. Маленькая тугая грудка с розовым упрямым соском затрепетала. Что может быть прекраснее на свете, чем грудь любимой? Одним рывком он выдернул своё тело из воды, сел, обнял Дишу, притянул, намереваясь немедленно поцеловать. Но девушка неожиданно отстранилась, вскочила.

– Пошли, нам нужно спешить.

Не дожидаясь ответа, вскочила, побежала, отталкивая головки льнущих к телу зигов. Всё ещё улыбаясь, Бабанкин поспешил следом.

– Диша, постой! Не знаю, как там Занит открывал канал, но в голове больше пустоты, чем прежде. Куда мы идём, в Нирвану? К Беша… как там его, а?

В этот раз цветочную поляну они пересекли удивительно быстро. Не успел Артём опомниться, как под ногами пошёл вверх знакомый склон. Диша не останавливалась, бежала вперёд. Бабанкин попытался ухватить её за руку.

– Да постой же! О гроке забыла? Помнится, ты мне задолжала его немало. Самое время поделиться. И вообще, куда ты меня ведёшь?! Это же…

Чёрная вода с глухим чмоканьем расступилась, выпуская их наружу. Диша продолжала идти, как будто не заметила внезапного перехода. И Бабанкину ничего не оставалось, как последовать за ней.

Вода в болоте была густой, маслянистой. Абсолютно лишённой способности смачивать погруженные в неё предметы. Они выбрались на берег, к наклонившимся стволам деревьев. Несомненно это было то самое место, где они вошли в Беспространство. То же болото с гнилыми пнями-зубами, тот же лес. Отличие лишь в том, что сейчас здесь стояла глубокая ночь, и тучи расступились, позволяя луне заливать картину тусклым мертвенным светом. На Артёме снова были перемазанные в песок и хвою башмаки, влажные после вчерашнего дождя брюки. И на спутнице та самая одёжка, в какой накануне бежали по лесу. Но ангельский облик не сменился бесовским. Рядом с Бабанкиным стояла девушка с сияющей в лунном свете копной рыжих волос. Красивая девушка. Очень красивая.

Бабанкин зябко поёжился – октябрьский холод сразу же напомнил о себе, – обхватил руками голый торс.

– Диша, что случилось? Зачем мы вернулись?

Девушка процедила сквозь зубы, старательно отводя взгляд:

– Иди вперёд.

– Куда идти-то?

– Вперёд, я сказала!

Артём недоуменно пожал плечами, двинулся в темнеющую гущу леса. Что-то пошло не так? Занит не сумел разблокировать информационный канал? Он успел прошагать метров двадцать… Удар в ночной тишине прозвучал оглушительным выстрелом. Толстенная дровеняка врезалась в ствол старой берёзы прямо над его макушкой и с треском переломилась. Бабанкин присел от неожиданности, испуганно оглянулся. Диша сжимала в руках сучковатый обломок.

С минуту понадобилось Артёму, чтобы вернулся дар речи.

– Эт… ты чего?

Девушка не ответила. Стояла, покачиваясь на пятках, растерянно хлопала ресницами. А затем уронила обломок, шагнула к берёзе, и уткнувшись лицом в ствол, зарыдала.

Ватная слабость в ногах отпустила. Бабанкин боязливо подошёл к спутнице, протянул было руку, чтобы обнять, но не решился.

– Диша, что происходит? Зачем ты это сделала? И почему я ничего не вспомнил?

– Ты не мог ничего вспомнить! – прорвался сквозь всхлипывания ответ. – Я глупый, глупый наг! Я промахнулась! Попала не в ту точку пространства. И даже не смогла отличить аватара от своего сеньора!

Несколько мгновений Артём переваривал услышанное.

– Постой, ты хочешь сказать, что я – не Абатон-Сагун? Что я…

– Ты обычный аватар. Такой, как все.

Ноги подкосились. Не в силах устоять, Бабанкин опустился на влажную траву. Голова гудела, как огромный пустой котёл. Всё, сказка закончилась.

– И что дальше? – прошептал он с трудом.

– Я подвела своего сеньора, сорвала его план. Марух-Занит сказал, что остаётся одно. Туги знают, что в пространство пробрался наг, но не знают кто и зачем. И узнать могут только от тебя.

– Я не скажу.

– Конечно скажешь, куда ты денешься. Нужно уничтожить твою личность, тогда и память исчезнет.

Происходящее воспринималось как сон. Лишь одна мысль была ясной и отчётливой: никакой он не право имеющий. Тварь дрожащая. Нет, хуже! Его даже иллюзий лишили.

– Что же не уничтожили прямо там, у Занита? Поджарили бы, сожрали, и всех делов!

Всхлипывания стали реже и тише. Но девушка по-прежнему не желала повернуть голову.

– Так нельзя, ты соединён с лимбой. Отключить можно, если сильно повредить твою оболочку. А она существует только в этом пространстве.

– Угу. Так ты притащила меня назад, чтобы убить?

Вопрос был риторическим, обломки дубины говорили сами за себя. Если бы удар пришёлся по голове, а не по берёзе, череп точно бы треснул.

Диша молчала, уткнувшись в кору дерева. Криво усмехнувшись, Бабанкин продолжил:

– И что, промахнулась? Так повтори. Силёнки тебе не занимать. Куда уж мне, аватару, с тобой тягаться.

Девушка шмыгнула носом, робко оглянулась. Постояв неподвижно, присела рядом с Артёмом. Спрятала лицо в поджатые колени, прошептала:

– Я не смогла. Потому что мы… ты… ты был добр ко мне, и я…

Злость, начинавшая шевелиться где-то внутри Артёма, ударила через край. Злость на эту дрянь, явившуюся незвано, на никчемный мир вокруг, на его обитателей и создателей. Злость на себя, поверившего во что-то впервые в жизни.

– Ах, какие мы жалостливые! А мне что делать прикажешь? Как жить, зная, что я – всего лишь чьё-то дерьмо?! Что всё вокруг – кукольный домик, и ничего не имеет смысла? Как после того, что я видел, продолжать ходить на работу, трахать баб, жрать водку? Пожалуй, только водку жрать и останется… До одури, чтобы забыться. Чтобы не ждать каждую минуту, когда придут твои эти…

В памяти неожиданно ярко всплыло видение девчонки на вертеле, рвущаяся плоть и часто мигающий голубой глаз. Сдавленно застонав, Артём вскочил, начал судорожно вытаскивать ремень. Диша смотрела на него, не понимая. Лишь когда увидела петлю, догадалась, что он задумал.

– Артём, не надо. Это ничего не решит для тебя.

Кажется, она впервые назвала его по имени. Но Бабанкин уже не обращал ни на что внимание. Злость и отчаянная бесшабашность затягивали в водоворот.

– Зато для тебя всё будет ништяк! Меня – на завтрак Заниту или кому-то из его «брателл», а сама пойдёшь дальше искать своего сеньора. Милое дело!

Берёза с подходящими ветвями подвернулась быстро, но приладить удавку оказалось сложнее. Мечущаяся в груди злость торопила, и оттого узел не получался, развязывался, раздирая ладони металлической пряжкой, ноги норовили соскользнуть с мокрой ветви.

– Артём, я не стану искать Абатон-Сагуна. Теперь ты мой сеньор…

– Отвяжись! Ни хочу ничего знать! Тебя не существует, поняла?! Ни тебя, ни твоего Беспространства! Поняла?! Бред это, белая горячка! А в психушку я не поеду!

Внезапно злость прошла, уступив место отстранённости. Ремень будто почувствовал это, послушно затянулся в узел. Артём дёрнул, пробуя прочность, сунул голову в петлю и, выдохнув воздух, шагнул.

Шею обдало огнём и болью. В голове громко звякнуло, завертелось… И остановилось. Странно яркий свет залил всё вокруг, как будто чёрно-белую фотографию резко заменили негативом. Лес, берёза, несуразная, похожая на тряпичную куклу фигура, болтающаяся на ремне, девчонка, упавшая на колени. А в какой-то сотне метров, на лесной дороге за густым малинником – притаившийся уазик с погашенными фарами. И две хищно вслушивающиеся в тишину тени…

Нет, не так всё должно закончиться!

…Девушка шмыгнула носом, робко оглянулась. Постояв неподвижно, присела рядом с Артёмом. Спрятала лицо в поджатые колени, прошептала:

– Я не смогла. Потому что мы… ты… ты был добр ко мне, и я…

В мужской куртке, висевшей на плечах, словно на вешалке, она выглядела маленькой и жалкой, как девочка, заблудившаяся в дремучем лесу. Злость, начинавшая шевелиться где-то внутри Артёма, не желала с этим мириться, требовала выхода.

– Ах, какие мы жалостливые! А мне что делать прикажешь? Как жить, зная, что я – всего лишь чьё-то дерьмо?! Что всё вокруг – кукольный домик, и ничего не имеет смысла? Как после того, что я видел, продолжать ходить на работу, трахать баб, жрать водку? Пожалуй, только водку жрать и останется… До одури, чтобы забыться. Чтобы не ждать каждую минуту, когда придут твои эти…

Он замолчал. Понимал, что злится не на девчонку – на себя. За то, что поверил, погнался за очередной иллюзией. И лишился их всех.

Криво усмехнувшись, Артём поднялся.

– Жаль, что не смогла. Придётся самому.

Диша удивлённо следила, как он вытаскивает ремень. Лишь когда увидела петлю, догадалась, что задумал.

– Артём, не надо. Это ничего не решит для тебя, – кажется, она впервые назвала его по имени.

– А по-другому – как?! Нет выбора, понимаешь? И никогда не было, ни у кого. Так хоть тебе помогу. Отправишься дальше искать своего Абатон-Сагуна.

Девушка вскочила.

– Артём, я не стану искать Абатон-Сагуна. Теперь ты… мой сеньор.

Он отрицательно покачал головой.

– Не выйдет. Я не хочу, чтобы тебя превратили в цветок, даже самый красивый. А защитить не смогу.

Диша осторожно взяла его за руки.

– Ты опять пытаешься выбирать, хочешь спасти меня, сделать добро. Но ведь никакого Добра не существует, ты же видел! Значение имеет один грок. – Она помолчала и тихо добавила: – Во мне очень много грока. Я хочу поделиться с тобой.

Артём позволил отобрать ремень с завязанной петлёй.

– И что мне с ним делать?

– Я не знаю. Ни одному аватару не позволяют накопить грока так много. Даже я начала меняться, оттого что удерживала его долго. Может быть, я уже и не наг?

От злости внутри остались лишь удивление и недоумение. Из-за чего это он распалился? Из-за того, что реальность не такова, как хотелось бы?

Артём неуверенно дёрнул плечом.

– Ну… давай попробуем. Как ты делиться собираешься?

– Мне доступен единственный способ.

Даже при свете луны было заметно, как порозовели щёки Диши. Она уронила ремень, приподнялась на цыпочки, чтобы их губы оказались на одном уровне. Артём не отстранился. Тепло её тела было так близко, что заставляло отступить зябкий холод ночи.

Вкус поцелуя был необычным. Пряным, пьянящим, слегка горьковатым…

…Тучи растаяли окончательно, полная яркая луна сияла в окружении мерцающих звёзд. Казалось, она не только светила, но и грела. Октябрьский холод исчез, растопленный её жаром.

Артём беззвучно засмеялся. Никогда ему не было так хорошо. Ощущение свободы и силы. Впервые за всю его жизнь – настоящей свободы и настоящей силы, заполнившей до краёв, готовой выплеснуться наружу.

Он встал, взглянул на лежащую на куртке девушку. В лунном свете обнажённое тело выглядело серебряно-белым. И ещё более прекрасным. Диша томно жмурилась, добирая последние капельки пережитого блаженства. Как долго продолжался их волшебный экстаз? Артём не знал и не хотел знать. Время отсчитывало свои последние секунды.

Он повернулся к зарослям малинника, разрешая времени сдвинуться. Тотчас колючие ветви зашевелились, расступились, пропуская угрюмую фигуру. Туг увидел его сразу же. Насмешливо оскалился… и вдруг дёрнулся, скривился, будто уловил в облике человека неожиданную и пугающую перемену. Артём любовался отточенными движениями его руки, выхватившей из-под полы антрацитово-блестящий пистолет с длинным набалдашником глушителя, любовался пальцем, плавно шевельнувшимся на спусковом крючке, ярко-огненным цветком, распустившимся из чёрного зрачка ствола, пулей, пронзающей звуковой барьер…

Хлипкое тело не могло больше удерживать вскипающую гроком личность. Наткнувшись на каплю свинца в стальной оболочке, оно оглушительно лопнуло. Треснуло, словно зрелый арбуз, неосторожно выроненный из рук. И вслед за ним треснула Вселенная, частью которой это тело являлось. Раскололась по каждой своей молекуле, по каждому атому и мезону, каждому кварку. В одной половинке её по-прежнему мириады аватаров копили грок под присмотром магов и тугов, новые и новые личности рождались, страдали, радовались, пытались сделать правильный выбор, искали смысл своего существования, спешили насладиться каждым мигом бытия или сбежать от него, отгородиться иллюзией. А затем исчезали в бездонных утробах обитателей Беспространства.

Что было в другой, пока не знал никто.