Уральские сказы

ИВАНКОВ КАМЕНЬ

Было это так давно, что люди не помнят: быль это иль сказка. Рассказывают, в далекие времена около древнего города Новгорода, на берегу озера Ильмень, жил рыбак с женой и ребятами.

Бывало солнце еще не взойдет, не осветит матушку землю, пойдет он рыбачить с сыновьями, а сыновья у него такие росли, что залюбуешься, не опишешь пером, не обскажешь и сказом. Уж до чего богатыри в новгородской земле все были, а они ростом выше всех, плечи широченные, словом — орлы-ребята. Одному из парней, кажись, семнадцать годов было, а другому девятнадцать весной миновало. А сестра у них еще маленькой девчонкой была.

Наловит рыбак Еремей рыбы, пойдет в Новгород — город великий, продаст рыбу, накупит все, что надо ему было в хозяйстве, и опять у озера своего живет.

Добрая слава за Еремеем шла. Самый смелый мужик он был на селе. Такими и парни росли. Случались нередко на озере бури: налетит гроза с ураганом да ветром ужасным. Заходит волна черней ночи. Не раз настигала она рыбаков. Начнут они людей звать на помощь. Первыми бросятся их спасать сыновья Еремея. Часто спасали людей и сами не раз смерть побеждали.

Часто соседи своим сыновьям Еремеевых парней в пример ставили. Старшего звали Василием, а младшего Иванкой. В непролазных болотах и чащах лесных много раз Еремей с сыновьями здоровенных медведей и сохатых просто вилами брали.

Пока были малы сыновья у Еремея, один он в город ходил, а как подросли парни, — стал отец брать их с собой. Поначалу парнишки от шума людского, говора разного смущались, а потом привыкли и пригляделись.

Пригляделись и к разным ремеслам потянулись, как верба к солнцу весной. Василий с гончарных изделий глаз не мог оторвать, а Иванко больше у шорников обитал. Научился он такие уздечки шить, да шлеи, — как наденут их на коней, будто конь затанцует. Пойдет легко и красиво, а разойдется — птицей взлетит и понесется над землей.

Далеко побежала добрая слава про Иванковы сбруи.

Не отстал от брата в мастерстве и Василий-гончар. Как огонь сверкали его чаши и кувшины. Бывало бросит он чашу на землю — только звон пойдет, а чаша не разобьется.

Так и жили бы братья с отцом и матерью старой около озера Ильмень. Отец бы рыбу ловил, сыновья ремеслом бы занимались. Но не то у них на роду видно было написано, не та судьба была, как говорили тогда в старину.

Никто не заметил в семье у Еремея, как дочь подросла — красавицей стала. Женихи сватов посылать начали. Старая вещунья-колдунья предсказала: быть ей замужем за новгородским гостем важным. Наврала старуха-вещунья — другое ждало дочь Еремея.

Как-то раз, осенью поздней, сидели братья в избе. Каждый своим делом занимался. Отец в это время на дворе невода сушил, мать больная на печке лежала, а дочь молодая — Светлана у окна растворенного тонкие нитки пряла.

На озере синем ни волн, ни прибоя. Тихо было. Вдруг, откуда ни возьмись, нависли над землей и над озером черные, лохматые тучи. Ветер поднялся, завывать стал. Все сильней и сильней свистеть начал, а потом такое началось — сущий ад.

Не успел отец до избы добежать, в березу у дома вцепился, смотрит и понять ничего не может. Легла черная туча на избу, всю ее собой прикрыла, все окна застелила, а потом поднялась высоко-высоко и улетела.

Оба враз братья вскочили. Подбежали к окну растворенному, — а сестры уже нет, как не бывало. Только ветер свистит, с ног валит. Заплакала мать на печи, а братья от горя плечи опустили. А сестры нет. Неведомо куда девалась она.

Со страха не помнит она, сколько лететь ей довелось на туче, а в себя пришла, на полянке лесной, среди темного леса очутилась. Кругом тишина. Солнышко светит вдали. Последний луч его вершины сосен озаряет. Запах полыни, разных цветов голову кружит. Стала Светлана повсюду озираться.

Видит лес, горы везде и заходящее солнце в горах. Пока смотрела кругом, солнце село совсем. Стало темно ненадолго, а потом враз цветы загорелись ярким огнем — вдали огоньки замелькали, будто к себе манят. Пошла Светлана на огоньки: «Может жилье какое найду, ночевать попрошусь».

Подумала она так про себя и пошла дальше.

Еще немного прошла и увидала: на поляне лесной хоромы большие стоят, будто дворец, а людей ни души. Со страхом зашла она на крылечко. Отворила тихо дверь и замерла на месте: все сверкало кругом, от самого потолка и до пола.

— Чудно как. Аль это сон? — сказала про себя девица и только было хотела дальше пойти, навстречу ей из горниц высоких вышел сам воевода лесной.

Высокий такой, в зеленом наряде. К девице он подошел. От страха она бежать хотела. Но не успела шагу шагнуть. Схватил он ее за белые руки, поглядел ей в лицо и промолвил просьбу сердечную:

— Прости меня, девица красная. Это мой друг — ветер буйный похитил тебя для меня. Будь моей женой — хозяйкой лесной.

Говорит воевода ей, а сам так жалобно смотрит в ее голубые глаза. Хоть и страшно было Светлане, но с малых лет ей слыхать доводилось, что добрый он, воевода лесной. Крепко он лес стережет, верно его охраняет.

Жалко ей стало его. Подала она ему свою белую руку. Повел он Светлану в хоромы свои: что ни дверь — то чудо перед ней раскрывалось. Все кругом было из драгоценных камней и цветов разных.

Так и осталась дочь рыбака в дремучих лесах, на высоких горах. Стала она женой воеводы.

Всем хорошо было ей, только мысль из ума одна не шла: как о себе весточку дать, как повидаться с отцом, с матерью и братьями любимыми.

А братья в те поры в путь-дорогу собрались, искать свою сестру ненаглядную.

Сделал Иванко уздечки для своего коня и для братнина. Украсил их серебром, позолотой.

По древним обычаям с отцом, с матерью оба сына простились, на все четыре стороны поклонились и отправились в дальний путь.

Резвых коней они себе выбрали: не рысцой бежали они, а как ветер неслись по степям и лесам непролазным.

Много ночей и дней ехали братья. Не мало им рек и озер на пути повстречалось. В каждом селе спрашивали братья людей:

— Не видал ли кто их сестру?

— Никто не видал, — люди им отвечали.

Доскакали они до широкой реки и на крутом берегу порешили расстаться: старший Василий вздумал ехать в холодные земли сестрицу искать, а младший Иванко в края, где солнце встает, попытать счастье.

— Где судьба нам, там и встретимся, — говорили они друг другу, прощаясь.

Долго-долго каждому ехать пришлось. Много каждый из них чудес навидался, но сестры ни тот, ни другой не нашел.

Василий прискакал к Студеному морю, а Иванко в горы высокие уперся.

Остановился Иванко у гор-Камня и подумал: «Не здесь ли, в этих горах, сестра?»

Не раз ему слыхать приходилось в Новгороде от бывалых людей, что есть далеко, где солнце восходит, горы. Звались они Камнем. Так в старину Урал величали. Только путь до него непроходимый. Опять поехал Иван. Как сокол, летел его конь, а дума неслась еще быстрее.

Сколько он рек переплыл, сколько гор перемахнул — не запомнил, а конца им не видал. Весь Камень объездил и очутился там, где горы в степь уходили. Подивился Иван над степью, покрытой, будто белой шалью, ковылем, а больше того над вершинами гор и синью озер — словно чаши в зеленом поле.

Встретил он в степи неизвестный народ, но приветливый, добрый. Знаком им объяснил, зачем он приехал, кто он такой.

Люди ему отвечали — нет у них сестры его и не бывало. Хорошо приняли его люди. По обычаю предков своих, лучшие блюда ему принесли, ароматным напитком поили, а на дорогу добрый совет дали:

— Хоть ты и батырь, — говорили они, — и конь у тебя хорош и уздечка легка, а одному тебе сестру не найти. Лес, что небо ночью. Страшно в горах одному. Много зверя всякого. Тропы в лесу не найдешь. Бери охотников наших. Гость ты у нас. Помогать в беде будем.

Поклон им Иван за это отбил, сердечно отблагодарил и, не мешкая, в новый путь с друзьями отправился.

Василий в те времена по берегу Студеного моря ходил. Встретил он рыбаков новгородских и народ — потомки Саами… Как брата родного встретили рыбаки парня и тоже ему помогли. Дали людей, теплой одежды и пищи, ладьи снарядили.

Поплыл Василий с товарищами по сердитым волнам Студеного моря. Плыл день, плыл другой, а потом и со счету сбился.

Вдруг очутились они у Угры-земли, покрытой снегом.

Молодой рыбак, не раз тут бывалый, рассказывал Василию: — Дальше ехать нельзя. Камень начался.

Вышли они на берег крутой, у одинокой скалы. В пещере глухой ночевали, а потом снова в путь пошли, по глухим тропам незнакомым.

Шли братья: один с берегов Студеного моря вдоль гор спускался, другой из ковыльных степей по горам поднимался.

Дремучие леса на пути, будто высокие стены, путь им преграждали.

Как-то раз Иванко, средь зимы, большое тепло учуял. Товарищи тоже подтвердили. В догадках терялись люди.

Потом увидели они елань, всю в цветах. Пение птиц услыхали. Диво взяло людей: горы — одна круче другой. Голубые озера в долинах синеют, а кругом леса стеной-великаном стоят.

Шум и гул леса кругом. На высокой скале хоромы богатые путники увидали. Огнем окна в хоромах сияли.

Из дальнего леса, навстречу Иванке и людям его Василий бежал. Узнали братья друг друга, а ватажники их тоже друг друга к груди прижимали. На разных языках приветствия выражали.

Из хором вышел воевода лесной с женой, услышав шум и крики людские.

Кинулась Светлана к братьям родным, к сердцу своему их прижала и от радости плакать начала.

Ласково, будто желанных гостей, встретил воевода людей. Всем место нашлось. Отдых, покой он гостям предоставил. Дивились люди всем чудесам, а больше всего над самим воеводой.

Богатства гор он гостям показал. Несметные там богатства лежали.

Замерли люди от удивления, когда увидели, как одна гора расступилась перед ними. Там, глубоко в земле, пластом золото лежало.

Показал воевода камень на вид простой. Такой у него свет был яркий, что люди глядеть на него не могли — глаза свет от камня резал… Говорил воевода, что это и есть ключ от всех богатств земных.

Много подарков — самоцветных камней роздал гостям воевода. С честью их домой отпустил. Стали собираться домой и Василий с Иванкой.

Но у воеводы был враг давний — хитрый, лютый огонь. Много раз он пожирал богатства лесные, не щадил он ни сел, ни людей, ни скотины.

А ветер буйный двуличным соседом для воеводы был: угождал он воеводе и его врагу — огню лютому.

Не успели Светлана с братьями и воеводой от радости в себя придти, как ветер в миг нашептал соседу огню о радости у воеводы.

Взяла зависть огня и помчался он, как ураган, по горам, лесам, сжигая все на пути.

Увидели братья с товарищами, как заметались люди по селам далеким. Бросились они на врага и одолели его. Шипел он, метался, а потом куда-то скрылся.

Хотели Иванко с Василием домой собраться, вдруг страшным чудовищем огонь с дальних гор вылетел. Ринулся он на людей. Опять одолели братья его, но в последней схватке подхватил огонь Иванку и сколько было сил поднял его высоко-высоко над землей.

Измотал Иванку огонь, но не поддался парень огню и на высокой горе вместе с огнем оказался.

Бил, бил Иванко огонь и кончил его. Спас людей от врага — огня лютого…

С той поры доброй славой поминает народ ильменских гостей, братьев Иванко с Василием. Не забыли люди о них: озеро, возле которого с братьями расставались, стали называть Ильмень-озером, а вершина горы, где Иванко огонь добил, долгие годы называлась Иванковым камнем…