Уравнение Шекспира, или «Гамлет», которго мы не читали

Игорь ФРОЛОВ ©

Всем кладоискателям посвящается

УРАВНЕНИЕ ШЕКСПИРА,

ИЛИ «ГАМЛЕТ»,

КОТОРОГО МЫ НЕ ЧИТАЛИ

Ros. I vnderstand you not my Lord.

Ham. I am glad of it, a knauish speech

sleepes in a foolish eare.

W. Shakespeare.

Переводите его снова и снова!

Чем правдивей и полней будет передан Шекспир

на русском языке, тем ближе будет он,

великий гуманист и народный писатель,

гениальный художник Ренессанса,

советскому читателю и зрителю.

М. М. Морозов.

К ЧИТАТЕЛЮ

Эта книга создавалась, если не с моим непосредственным участием, то на моих глазах. Я видел рождение замысла, наблюдал за его первыми шагами, я отслеживал его рост – и теперь, когда труд неутомимого пера вышел на уровень, выше которого уже кончаются возможности автора – кому как не мне стать посредником, агентом, если хотите, имеющим право представить сие творение заинтересованному читателю.

Книги вообще бедные родственники в нынешнем мире прямых линий и резких звуков. Несмотря на кажущийся прирост многообразия, все вдруг упростилось, свелось к движениям бильярдных шаров, взаимодействие которых оценивается величиной треска. Понятие материальной точки, не имеющей внутренних размеров, восторжествовало. Стоит ли оказывать сопротивление историческому процессу? Уверяю вас, нет. Все само собой образуется: увеличение энтропии, столь любезное сердцу художника, с железной необходимостью (как бы художник ни возмущался) приведет к установлению полного порядка. Именно поэтому (улови парадокс перехода, проницательный читатель!) я и рекомендую данный труд в качестве примера того, как живое, полное тайн, с трепещущей на горле жилкой создание, будучи помещено в фокус естественнонаучного внимания, превращается в набор деталей, каждая из которых по отдельности проста и понятна. Вопрос: куда же подевалось то неощутимое, что связывало эти детали единым дыханием? Но такой вопрос уже не ко времени, его нужно было задавать до того как…

Один мой умный и добрый знакомый заметил, что для него книги о Шекспире делятся не на правильные и неправильные, а на интересные и неинтересные, и «Уравнение…», бесспорно, относится к категории интересных книг. Другой – не менее умный и добрый – написал, что это всего лишь блестящая пародия на множество псевдоисследований, наводнивших сухое русло классического шекспироведения в последние сто лет; третий сказал, что это – game of mind – игра разума, не имеющая отношения к замыслу Шекспира, четвертый тактично заметил, что книга хорошо написана, а это главное в таком зыбком (и зябком, добавил бы я) предмете. Соглашусь сразу со всеми. Цель книги (даже если автор этого не осознает) – показать в который уже раз, что неизменность прошлого – иллюзия, и оно является для нас такой же тайной, как и будущее. Вид прошлого зависит от выбранной наблюдателем точки зрения. Есть ли этот релятивизм следствие нашего субъективизма? Бесспорно. Однако, история и литература – не математика или физика, и личность исследователя, его пристрастия всегда вносят необходимую и весомую долю иррациональности, оживляющей предмет исследования.

Проницательный читатель сразу увидит, что автор плохо знает английский язык, и еще хуже – латинский и греческий. Но отмеченные недостатки искупаются кропотливостью, я бы сказал, изощренностью в работе с текстом. Дело в том, что автор, насколько я знаю, имеет весьма отдаленное отношение к художественной литературе, но по роду занятий обладает математическим складом ума. Несколько лет назад я был одним из рецензентов его монографии «Начала элементарной механики» (до сих пор не вышла в свет из-за неумеренной педантичности автора) – и я могу отметить, что в своем литературоведческом труде автор остался верен методам исследования, им развитым в труде физико-математическом. Это отражено уже в самом названии.

На самом деле Шекспир, конечно же, не думал об уравнениях, когда писал своего «Гамлета». Как и Бог, создавая мир, не сочинял формул. Но, тем не менее, математика оказалась и там, куда ее заведомо не приглашали. Любой школьник, прочитав «Уравнение…», тут же определит, что автор применил здесь комплексное исчисление. В самом общем виде весь труд выглядит как Z = X + iY, где вещественное X означает то, как все происходило на самом деле, – тогда как мнимое Y есть непосредственно пьеса Шекспира, литературная обработка этой реальности. Нам вслед за автором остается лишь проследить, где пересекаются ординаты X и Y, чтобы найти точку Z, в которой и содержится возможный ответ на вечный вопрос: зачем Шекспир написал «Гамлета». Таким образом, «Уравнение…» – всего лишь расширенный комментарий к тексту Шекспира, и не претендует на самостоятельность.

Если кого-то отпугнуло подобное введение, то так тому и быть. Возвращайтесь к Собранию сочинений Шекспира и перечитывайте привычные примечания. Остальных же, более любопытных, прошу, вооружившись доброжелательной критичностью, войти в открытую автором дверь. Как говорят в таких случаях, вас ждет увлекательное путешествие, и вы не пожалеете о потраченном времени. Тем более что, в сравнении с четырьмя веками существования «Гамлета», эти потери выглядят исчезающе малыми, не так ли?

Как математик, я, конечно, не могу оставить книгу в том виде, в каком она была предложена автором. В процессе чтения мною были выявлены различные авторские упущения (следствие его удаленности от истории благородных семей Европы), и я не смог отказать себе в удовольствии привести некоторые замечания и уточнения в своих комментариях, которые вы найдете в конце предлагаемой книги (если, конечно, доберетесь до этого конца). Думаю, автор не станет возражать против этих небольших добавлений. До встречи, дорогие друзья…

Dr. A. RakoSHy.

ОТ АВТОРА

Вероятно – а, скорее всего, наверняка, – заглавие вызовет у читателя скептическую усмешку. И действительно, как можно говорить о том, что мы не читали самое известное произведение в мировой литературе? Разве не о нем написаны тысячи книг и статей, разве не по нему чуть ли не с лупой ювелира прошлись все литературоведы мира, и разве можно назвать обделенным русскоязычного читателя, если в его распоряжении два десятка полных переводов этой пьесы (М. Лозинский, Б. Пастернак, А. Кронеберг, великий князь Константин Романов, А. Радлова и др.)?

Но среднему читателю, прошедшему Шекспира (или мимо него) в школе, не известно многое. Скорее всего, он, этот средний читатель, не знает, что целый ряд больших писателей (в этом ряду Лев Толстой и Томас Элиот) не считали «Гамлета» полноценным художественным произведением, отмечая композиционную невыстроенность, странную (по меньшей мере) прорисовку образов, временные противоречия и многие другие недостатки, не позволяющие видеть в пьесе образец литературного творчества даже для того времени. Впрочем, чтобы заметить странности «Гамлета» не нужно быть Толстым – достаточно элементарной внимательности.

Несколько лет назад, перечитав «Гамлета» не по принуждению, а из интереса, я обнаружил, что эта пьеса не просто произведение искусства. Даже по тем немногим отрывкам, которые я мог соотнести с известными мне историческими событиями, можно было сделать вывод, что передо мной – не совсем обычное литературное произведение. Перевод Лозинского считается самым точным, и, что особенно важно, он эквилинеарен (в нем соблюдено количество строк). Лозинского упрекают как раз за его копирование оригинала, что в среде переводчиков художественной литературы считается дурным тоном. Но как раз этот «недостаток» помог мне при прочтении. Множество темных мест, намеки, аллюзии, оставшиеся в тексте даже при таком добросовестном, «техническом» переводе, давали понять, что сама пьеса – лишь приоткрытая дверца, ведущая в главное хранилище Тайны. Потом уже, прочитав несколько книг о Шекспире, и проверяя гипотезы их авторов по тексту Лозинского, я вынужден был обратиться к английскому оригиналу. Только тогда, копаясь в словарях, и обнаруживая, что даже перевод Лозинского более чем поверхностен, я понял, – нужен новый перевод «Гамлета» (и всего шекспировского наследия) – и перевод этот должен быть в первую очередь научным, а потом уже художественным. Требуется составление огромного глоссария, вскрывающего весь объем информации, заложенный автором в свои произведения.

Нужно помнить, что во времена Шекспира процветало искусство стеганографии – умение скрывать в обычном тексте или рисунке сообщения, не предназначенные для глаз рядового читателя. Говоря современным языком, творцы прятали под файлом-крышей файл-сообщение, ради которого и создавалось произведение. Так вот, даже поверхностный взгляд на страницы первых английских изданий «Гамлета» (которые сегодня любой желающий может найти в Интернете) говорит о том, что послание Шекспира не прочитано в полном объеме до сих пор.

Конечно, я не ставил перед собой целью расшифровать все то, что Великий Бард пожелал скрыть. Это неподъемная задача для дилетанта, очень средне владеющего английским языком, ниже среднего знающего английскую литературу, почти не ориентирующегося в истории елизаветинской Англии. Но она вполне по силам профессионалам, в арсенале которых есть все необходимое – остается прибавить к этому интерес и готовность искать неожиданное там, где, как принято думать, все давно открыто. Я же хочу предложить любознательному и азартному читателю игру – испытать всего одну пьесу г-на Шекспира на емкость, и убедиться, что смысловой объем этого творения стремится к бесконечности. Это заявление – не банальность в духе «психологического» подхода, а слово «бесконечность» – не комплимент Шекспиру. Мы всего лишь констатируем наше бессилие перед бездной времени и нашего незнания, разделяющих нас и истинные цели автора.