Уроки черного бусидо Димы Сабурова

Глава 10

Бэнкэй Микуби скинул деревянные гэта у приставной лестнице, легко взобрался на крышу. Сел рядом с Есио, державшим в руках голубя, бросил взгляд на уходящие в туманную ночную дымку крыши квартала, туда, где за каналом неясной тенью громоздились крыши главной резиденции даймё города Фунай. Протянул татуированную руку, сказал:

— Дай.

Горбун забрал голубя, взял умело, надежно, погладил пальцем перья на хрупкой шейке:

— Хорошая птица. Люблю я их. С детства. Особенно, если на вертеле пожарить. Ел голубей-то?

— Ел.

— О. Человек с опытом, а? — горбун засмеялся. — Про побег чернокожего написал тюнину?

— Ага

— Ловко он прирезал этих двух гайдзинов.

— Совсем и не ловко. Первый поднял тревогу

— Все-равно же сдох. Ладно, поведай ка мне, где ты пропадал, когда мы схлестнулось с Соловьем? Не думай, что я поверил твоему рассказу про «заблудился».

Ёсио поставил на пол корзинку с плетеной крышкой.

— Что это такое? — горбун отдал голубя мальчишке и, поднял крышку. Внутри корзинки лежали бронзовые колокольчики, три штуки. Те самые что украшали когда-то посохи бродячих монахов — комосо. — Ага — пробормотал Бэнкей — вот значит кто на нас Соловья — разбойника навёл. Эх-хе-хех, плакала моя награда.

— Я Угуису до самого лагеря вёл — виновато сказал Ёсио — хотел прямо там исполнить. Но в лагере его ждал Каёши-сан. Они что-то зарыли в схороне, место я запомнил. А потом дошли до моря, сели в джонку рыболовную и уплыли в сторону Нагасаки. Отец сказал — Каёши — рыботорговца не трогать, потому вот так.

— Ты смотри — удивился Бэнкэй, — Теперь понятно, как Угуису свою шайку прокормить может.

— Мог

— Да, мог. Каёши — жирная скотина. А я ведь говорил — не того мы на ножи поставили, не того.

Ёсио смотрел в пол и думал, что Бэнкэй-доно как-то неправильно любит голубей.

— Но все эти разговоры теперь ни к чему — продолжал Бэнкэй, — Вот что Ёсио, готовь голубя, отправь с утра. Пусть настоятель решает — как быть. Ты говоришь, они в Нагасаки отплыли? Хитро. Пока облава, Соловей в городе сидит, как облава закончилась, он опять в лесу. Место схорона, значит помнишь?

— Там их два. — ответил Ёсио и позвонил в колокольчик. — про второй монахи — комосо рассказали перед смертью. В овраге неподалеку от лагеря Угуису, пещерка есть. Так вот там всё и лежит, оружие в основном. Копья, доспехи, тати даже есть. Человек триста можно снарядить.

— Отлично! — одобрительно хмыкнул Бэнкэй — Нам на бедность пригодится. Хорошо бы Угуису прямо в Нагасаки взять. И награду получим и Каёши-доно прижмём, не отвертится. Так что не вешай нос Ёсио, не зря ты за ними по всему лесу бегал. Не будь я Бэнкэй Микуби!

И тяжело поднявшись, безбоязненно пошел по крутому скату крыши к лестнице. Ёсио задумчиво смотрел ему в след.

К небольшой полянке я вышел по запаху дыма. Потянуло чем-то горелым, джунгли начали редеть. Я сбросил с себя короб, пригнулся. После чего лег на землю и пополз. Только бы на какую-нибудь змею не натолкнуться!

Перед самой поляной были кусты, в которых я и притаился. Осторожно развел ветки. Совсем чуть-чуть. Три хижины, семеро человек. Мужчины. Сидят возле каменного очага на котором булькает здоровенный котёл. Двое чистили и нарезали рыбу, ещё один сидевший ко мне спиной, чинил сети. Остальные просто сидели, ожидая момента когда сварится… хм… по запаху что-то с рисом. Кто-то при этом штопал своё старое кимоно, кто-то время от времени прихлёбывал из бамбуковой фляжки, которую передавали из рук в руки.

Я пригляделся к лесной публике. Явно ронины. Оборванные, но с мечами. Правда без доспехов. На головах — чонмаге — прическа с хвостами, свернутыми в пучки. Но макушки не выбритые. Оно и понятно — жизнь в лесу она такая… Парикмахеров тут нет.

Один из ронинов ухаживал за мечом. Он тщательно протирал лезвие тати куском шёлковой ткани, затем наносил пудру специальной кисточкой на обе стороны клинка и на обух. Потом одним движением стирал пудру. Внимательно осматривал меч и вновь повторял процедуру.

— Так что дальше было? — внезапно спросил он — чего замолк?

Чинивший сети как-то растерянно помотал головой, посмотрел на небо, вздохнул и сказал:

— Дальше-то, так это — когда, значит, отец всех ками Идзанаги сбежал из Ёми(14) он пошел к ближайшему горячему источнику, чтобы, значит, очиститься от нечистот. И во время этого очищающего ритуала Идзанаги случайно родил трех новых и могущественных ками. Из капли, что омыла его левый глаз родилась ками Аматэрасу, богиня солнца. Из капли, что омыла его правый глаз родился Цукуёми, бог Луны.

Один из ронинов помешал варево в котле, закрыл крышку.

— А из капель, что омыли нос Идзанаги родился Сусанноо, бог ветра, шторма и моря.

— Давайте уже есть! Сколько еще можно терпеть? — воскликнул один из полуголых самураев, штопавших кимоно.

— Помолчи! — рыкнул чистивший меч и кивнул рассказчику — Ну, не томи. Продолжай!

— Идзанаги поставил этих трех богов во главе всей небесной канцелярии. — продолжал рассказчик — После чего избрал Сусанноо своим хранителем. Но Сусанноо был слишком буйным и постоянно досаждал отцу проделками. Как-то он зашёл в гости к сестре Аматэрасу, с которой регулярно ссорился. И они поспорили, кто может создать лучшего ками. Аматэрасу взяла его меч и создала трех женщин; Сусанноо из ее ожерелья создал пятерых мужчин. Она же сказала, что, поскольку ожерелье принадлежит ей, то и мужчины принадлежат ей. Между тем женщины, которых она произвела из его меча, принадлежат ему. И все судьи ками согласились, что это было хорошо сказано и присудили победу Аматерасу. Разъяренный таким результатом, Сусанноо впал в неистовство. Он растоптал рисовое поле своей сестры, потом ворвался в её покои и овладел ею, после чего испражнился в её покоях.

— Даже так⁈ — ахнули ронины

— Я врать не буду! — обиделся чинивший сети — Я при буддистском монастыре учился.

— Давай дальше!

— Потом Сусанноо содрал кожу с пегого жеребца и бросил в ткацкий зал своей сестры. Небесные ткачихи с перепугу укололи себя челноками в тайные места и умерли.

— Чтооо⁈ — вскинулся ронин, до этого что-то хлебавший из бамбуковой фляжки — куда они себя укололи?

— Ну это, в тайные места — рассказчик показал в районе паха в какие тайные места укололи себя небесные ткачихи.

— Брехня! — авторитетно заявил выпивоха.

— Да помолчите вы! — взьярился чистивший меч — Продолжай давай.

— Аматэрасу страшно перепугалась и скрылась в пещере известную как Ама-но-Ивато, Пещера Небесного Камня, а весь мир погрузился во тьму, бедствия и чуму. Год ками уговаривали богиню солнца покинуть пещеру. Но не преуспели. Аматерасу выходить из пещеры отказалась напрочь. Тогда боги решили её выманить. Они устроили пир горой у входа в пещеру. Музыка, танцы и радостные крики богов действительно привлекли ее внимание, а когда богиня рассвета Аме-но-Узумэ принялась танцевать голышом на перевёрнутом ведре…

— Чё, вот так прямо голышом? — восхитился один из поваров. К тому моменту рыбу чистить они закончили и аккуратно заложили её в кипящий котёл.

— Заканчивай уже перебивать! — ронин последний раз оттёр меч от пудры и аккуратно вложил его в ножны и положил рядом с собой.

— Так вот, танцевала, значит, она голышом — рассказчик тоже отложил в сторону рыболовную сеть и потянулся до хруста в костях — и радости богов не было предела. Чтобы узнать, чему они там все радуются, ками Аматерасу выглянула из пещеры и уткнулась в Восьмеричное Зеркало. Очарованная светом собственного отражения, Аматэрасу вышла из пещеры. И зима наконец закончилась, весна и лето вернули жизнь Ниппон. После того, как богам удалось выманить Аматэрасу из пещеры, они схватили Сусанноо, обрезали ему бороду, вырвали ногти и изгнали с неба. На земле он с горя женился, зарезал восмиглавого змея Ямато-Но-Ороти, который по пьяни приставал к его жене. В среднем хвосте змея Сусанноо нашел меч Цумугари-но-тати, который подарил Аматэрасу. В качестве искупительного дара. И вскоре отец всех ками Идзанаги простил его и назначил стражем у ворот в Ёми. Такая вот история.

— Брехня. — снова заявил выпивоха.

— Почему же брехня? Пещера эта в ущелье Такотихо находится. Кстати это недалеко отсюда — рассказчик махнул рукой в сторону высоких деревьев — Всего день пути. Говорят в грозу и бурю можно увидеть как Сусанноо бродит по ущелью, ища пещеру, где его сестра провела столько времени прячась от него.

— Не надо нам туда идти! — ронины загалдели, качая головами — Наткнемся еще на этого Сусанноо…

Самураи еще о чем-то переругались, а я задумался над услышанным. Где-то в направлении на север есть какая-то священная пещера. Которую побаиваются местные. Вот куда мне надо! Отсидется, прийти в себя. И никто из местных не станет там искать. Я осторожно пополз назад, пока полянка не скрылась из виду. Потом встал, подобрал короб и сильно забирая вправо, пошел искать пещеру.

Шёл я недолго, и вскоре набрёл на крупный ручей, что прогрыз себе дорогу среди базальтовых скал, заросших мхом и папоротником. Вода журчала и пенилась возле миниатюрных водопадов, выдалбливая глубокие, тихие заводи, в которых плескалась рыба, ползали розовые крабы, маленькие пестрые лягушки. Вечерело и солнце склонилось к закату, стало гораздо прохладней, а трава покрылась крупными каплями росы. Идти дальше, тем более в быстром темпе, стало просто опасно, можно было грохнуться, поскользнувшись, и долбануться головой о камень. И тут мне повезло, я наткнулся на крутой склон, усеянный большими скалами, часть которых наполовину ушла в землю, а другая часть почти исчезла под завесой папоротников, других неизвестных мне растений и густого мха. Под одной из скал виднелась щель шириной около полутора метров и высотой в два человеческих роста. Пещера. Чтобы добраться до неё, надо было спустится на десяток метров в ущелье. Пришлось нарезать длинные куски тонких упругих лиан, которые в огромном количестве росли на деревьях. Связав их между собой и зацепив за дерево, я спустился по этой эрзац веревке в ущелье. Слегка расчистил вход в пещеру от растительности, после чего заглянул внутрь. Мало ли кто там живет? А тут Дима Сабуров без спроса и без стука…

Внутри пещера имела размеры большой комнаты. В дальнем углу пол, усеянный белым песком, круто опускался к низу, вглубь скалы. Воздух в пещере был чистый и прохладный. Никакой затхлости. Я выбрался наружу, поискал из чего можно сделать несколько факелов. Карликовая сосна? Отлично, пойдет. Смола на ветках должна хорошо гореть.

Поднялся обратно к пещере. Сперва я просунул внутрь свой ящик на лямках, потом сам последовал за ним.

Когда моя голова и плечи были уже в пещере, я услышал странные звуки. Это были неясные то свистящие, то мурлыкающие звуки, доносившиеся из темноты. В полной тишине они казались зловещими и страшными. Мне показалось, что стало очень холодно.

Я начал судорожно вытаскивать из-за пояса танто. Вооружившись, осторожно сделал шаг в том направлении, где пол пещеры начинал опускаться, потом второй. Видно было плохо — солнце снаружи уже почти зашло.

. Внезапно потолок нижней части пещеры сорвался с места и завывая, двинулся в мою сторону. И я понял, что ками всё таки существует. С диким криком я начал отмахиваться кинжалом. Что он там Сусанноо со своей сестрой сделал? А что со мной сотворит? Но в следующий момент я увидел, что вся эта черная масса состоит из сотен маленьких летучих мышей. Облегчение испытанное мной словами не передать. Мыши держались кучно, как пчелиный рой; масса этих существ, подобно мохнатому движущемуся ковру, плотно закрыли каменистый потолок. Со писком кружили они вокруг меня и воздух непрерывно колебался от взмахов множества крыльев. Когда унялась дрожь в ногах, я поднялся, перевел дух.

К счастью ветерок, который я принял за прохладу, намекал, что пещера сквозная, а стало быть, если выйти к другому выходу, там можно будет спокойно провести ночь. Из нижнего зала тянулось сразу несколько коридоров — длинных, высоких и вполне удобных для движения.

Надо идти дальше — ночевать рядом со скоплением мышей было невозможно, да и запашок от них был такой, что хоть топор вешай.

Я открыл короб, покапался в нем. Кажется, внутри было что-то вроде кресала. Ага, вот деревянная коробочка на защелке. Я открыл ее, достал металлическую полоску, кремень и лоскуточек трута. Разложив все на земле и подвинув поближе один из факелов, я начал выбивать искры. Получилось это откровенно плохо, но потом все-таки приноровился. Сначала занялся трут, потом от него вспыхнули ветки факела. От дыма мышки тревожно заверещали, начали вылетать наружу, касаясь меня кончиками крыльев. Я даже подумал, что таким нехитрым способом я освобожу себе пещеру. Но запах дыма плюс экскрементов… Нет, благодарю покорно, ночевать тут все-равно невозможно.

Подобрав короб двинулся вглубь пещеры. Разумеется, выбрал тот коридор из которого ощутимо дуло. Воображение, встревоженное мышами, рисовало в голове разные фантастические картины. Что там, в конце коридора? А если в пещере все-таки кто-то обитает⁉

Местами пол коридора резко уходил вниз, превращался в скопление острых булыжников, мокрых от конденсата. Тут приходилось идти очень осторожно. Поскользнешься, упадешь и здравствуй открытый перелом лодыжки или голени. А это считай, приговор.

Я упорно продолжал продвигаться вглубь извилистой пещеры, освещая путь факелом. Пламя дрожало, отбрасывая причудливые тени на сухие стены. Влага куда-то пропала, поток воздуха в коридоре усилился. Каждый шаг отдавался гулким эхом, словно пещера была живым существом, вздыхающим при моем приближении.

Узкий проход петлял, то расширяясь, то сужаясь настолько, что приходилось, сняв короб с плеча, протискиваться боком. Я старался дышать ровно, борясь с нарастающим чувством клаустрофобии.

Внезапно тоннель резко расширился, и я оказался на пороге просторного зала. Факел выхватил из темноты нечто, заставившее меня застыть на месте. В центре помещения сидели несколько человеческих фигур.

Сердце бешено заколотилось, во рту пересохло. Я сделал осторожный шаг вперед, вглядываясь в жуткую картину. Семь обнаженных тел застыли в позе лотоса возле стены. Мужчины, причем пожилые. Можно даже сказать старики — на головах седые копны волос. Глаза были плотно закрыты, а на изможденных, морщинистых лицах застыло выражение глубокой сосредоточенности.

Подойдя ближе, я понял, что эти люди мертвы. Грудь не двигается, признаков дыхания не слышно и не видно. Кожа «стариков» приобрела неестественный серый оттенок, словно высечена из камня. Но самым странным было отсутствие каких-либо признаков разложения. Казалось, эти отшельники умерли совсем недавно, хотя интуиция подсказывала мне, что они находятся здесь уже очень давно.

Дрожащей рукой я поднес факел к ближайшему телу. На серой коже проступали замысловатые татуировки, покрывающие все тело от шеи до пят. Жуткие узоры складывались в непонятные символы. Я невольно отшатнулся, когда мне показалось, что один из знаков, похожего на дракона с длинным хвостом, шевельнулся в неверном свете факела.

Дрожащей рукой я осветил остальные тела. Та же поза, те же татуировки, даже черты лица казались неотличимыми. Единственным предметом одежды были тонкие набедренные повязки.

Внезапно порыв холодного ветра пронесся по залу, заставив пламя факела затрепетать. На мгновение мне показалось, что веки одного из йогов дрогнули. Я замер, вглядываясь в безжизненное лицо, но оно оставалось неподвижным.

— Эй! Кто вы такие⁈ — по-японски спросил я. Громко. Под конец голос дал такого петуха, что в пору в оперу брать главным солистом.

Молчание мне было ответом.

Отступив на шаг, я споткнулся о какой-то предмет. Это оказалась древняя книга, обтянутая кожей неизвестного животного. Я осторожно поднял ее и раскрыл. Страницы были исписаны непонятными символами, похожими на татуировки на телах отшельников.

Внезапно я ощутил, как по спине пробежал холодок. Казалось, чьи-то глаза буравят меня взглядом. Я резко обернулся, но мертвые йоги по-прежнему сидели неподвижно с закрытыми глазами.

Неясный шепот донесся из глубины пещеры, заставив меня вздрогнуть. Сердце бешено колотилось, а руки дрожали так сильно, что я едва не выронил факел. Что-то подсказывало мне, что нужно немедленно уходить отсюда. Валить как можно быстрее.

Я попятился к выходу из зала, не сводя глаз с жуткой группы. Уже у самого входа в тоннель я заметил едва уловимое движение. Или мне показалось? Нет, я готов поклясться, что пальцы одного из йогов слегка шевельнулись.

Не помня себя от ужаса, я бросился бежать по извилистому проходу. Факел чадил и грозил погаснуть, а за спиной, казалось, нарастал неясный гул. Или это просто шум крови в ушах?

(14) Ёми — в японской мифологии подземное царство, страна мёртвых. В целом, прикосновение к Ёми, вступление в её пределы оскверняет и требует специального очищения. Один из главных богов пантеона синтоизма Идзанаги, спускавшийся в царство мёртвых, чтобы вернуть супругу, смог уйти оттуда живым, но даже за ним, верховным богом, гнались демоны и боги грома, так что ему пришлось применить всю свою магию, меч, магические предметы и три персика, чтобы спастись. Жену (Идзанами) он так и не вернул — она успела попробовать «пищу с очага мёртвых», а это означает остаться в Ёми навечно для кого угодно. В результате Идзанаги пришлось её покинуть.