Ментальный факультатив. Уровень темных

Глава 4

Вот уже почти неделю Лана отчаянно боялась засыпать. Каждый раз, когда ее голова касалась подушки, она тревожилась, что утром проснется и окажется, что спасение Братта, его пробуждение ей только приснились. Это будет не в первый раз: все эти месяцы она регулярно видела во сне то как забирает его из субреальности вместе с королем, то как находит его там позже. Каждое такое пробуждение и осознание горькой истины немножко убивали ее, заставляя слезы наворачиваться на глаза.

Но время шло, день сменял день, а все оставалось по-прежнему. И теперь каждое утро на ее губах расцветала улыбка.

Братт пока оставался в доме Аранта. Потребовалось три дня и много восстанавливающих снадобий, чтобы поставить его на ноги. За время своего долгого сна он заметно потерял в весе, и теперь большая часть одежды была ему свободна. Но это поправимо: много хорошей еды и физической активности – и он восстановится полностью.

Лану смущало другое: Братт по-прежнему оставался очень далеким. Когда очнулся, совершенно дезориентированный, он спросил, как долго спал. Она не стала ему врать, в этом не было смысла, все равно он быстро узнает, что из его жизни выпало несколько месяцев. Но Братт, услышав дату, облегченно выдохнул и признался:

– Мне казалось, что прошло гораздо больше времени… Целая вечность.

И Лана его понимала: на уровне темных она пробыла совсем недолго, но даже это короткое время показалось ей бесконечно долгим.

Арант сказал, что Братт со временем отойдет. Ощущение реальности вернется к нему, а все, что произошло на нижнем уровне, забудется как страшный сон, и Лане очень хотелось в это верить. Умом она понимала, что слишком торопится: недели недостаточно, чтобы подобное забылось, но сердце ее было не на месте. Оно было не на месте каждый раз, когда Лане удавалось подсмотреть за Браттом, когда тот считал, что его никто не видит.

Она наблюдала, как он застывает перед зеркалом, глядя на свое отражение, всматривается в заострившиеся черты лица, как будто не узнает их. Видела, как стекленеет его взгляд каждый раз, когда Братт остается наедине с собой, как будто мысленно он снова проваливается туда, откуда с таким трудом выбрался. И каждый раз, когда она становилась свидетельницей таких моментов, сердце ее болезненно ныло в дурном предчувствии.

Спрашивать его, как он и что с ним происходит, не имело смысла. Братт только улыбался и беспечно отмахивался, мол, все в порядке. Лана подозревала, что в субреальности сна он будет более откровенен, но не торопилась прибегать к этому способу, даже старалась не провалиться в его сон случайно, как уже бывало. То ли боялась услышать правду, то ли просто не хотела принуждать, ждала, когда он сам созреет для откровенного разговора.

А пока просто навещала его каждый день, нарочито бодро рассказывая все подряд новости, выводила на прогулки по улицам Аларии и в пустынные парки: конец затянувшейся зимы мало кого вдохновлял на бесцельное топтание узких дорожек. Братт никогда не отказывался от ее компании, всегда внимательно слушал и даже задавал вопросы об общих знакомых, но постоянно держал дистанцию. Даже предлагая ей локоть во время прогулки, оставался болезненно далеко. Не считая поцелуя в вечер пробуждения, он ни разу не прикоснулся к ней как мужчина, а не просто знакомый.

Лана, чувствуя вину за то, что оставила его в субреальности, не давила и ничего не требовала.

Неделю спустя в дом Аранта пришло приглашение из королевской резиденции. Его и хотелось бы назвать неожиданным, но все так или иначе понимали, что этот день настанет: оставались формальные вопросы, которые требовали решения, ведь Братт находился в мире магов незаконно и под чужим именем. Лана полагала, что король просто даст Легиону распоряжения на этот счет: помилует когда-то напортачившего Марека Кролла и разрешит ему остаться. Но Сорроу, дав Братту время прийти в себя, пригласил на личную встречу.

Лана предложила сопровождать его, и он не стал отказываться.

В означенный день и час в дом Аранта явились легионеры в особой форме – личная охрана его величества. Возражать против присутствия Ланы никто не стал. Они открыли ручной портал, который привел небольшую группу все к той же неприметной калитке в заборе, через которую Лану в свое время вели на «королевский суд». Видимо, это была стандартная практика для полуофициальных визитов.

Как и в прошлый раз, по коридорам дворца их провожали четверо. Братт, оказавшись здесь, заметно занервничал, и Лана ободряюще сжала его ладонь, не совсем понимая причин волнения. Король умел быть благодарным, это она уже усвоила. А Братту он теперь был обязан жизнью, что наверняка стирало все его прежние проступки.

Ей просто не пришло в голову, что Братт может нервничать, потому что когда-то и сам жил в этой резиденции с родителями. Когда его отец был канцлером. Когда канцлером был ее отец, они жили в другом месте.

– Лана?

Оклик заставил ее притормозить и оглянуться. Братт, руку которого она рассеянно выпустила, тоже остановился, и их сопровождающие были вынуждены сделать то же самое.

– Варт? – Лана удивленно улыбнулась приближающемуся к ней наставнику. – Какими судьбами?

Он дернул плечом и пробормотал что-то о государственной необходимости, но она ничего не поняла: не знала, что следователей могут вызывать во дворец. Варт с интересом посмотрел на Братта, а потом перевел вопросительный взгляд на Лану, и та спохватилась:

– Варт, это Рейн Братт, мой… ну, теперь уже друг, а раньше был моим куратором и преподавателем в СКА. Рейн, это Эрик Варт, следователь Легиона и мой наставник.

– Рейн Братт? – хмыкнул Варт, вежливо протягивая руку. – Полагаю, ваше настоящее имя – Марек Кролл. Наслышан о вас.

– Правда? – холодно отозвался Рейн, сжимая протянутую ладонь нарочито сильно, насколько сейчас мог. – А я о вас совсем ничего не знаю.

– Я рассказывала тебе, – заметила Лана нервно.

Она действительно в разговорах с Браттом никак не акцентировала внимание на наставнике, лишь раз упомянула, что он у нее есть. И теперь Лана сама не понимала, почему так.

– Полагаю, на вас сейчас свалилось много новой информации, – вежливо улыбнулся Варт. – Трудно сразу все охватить.

– Да, пожалуй, – согласился Братт, едва заметно хмурясь.

– Нас… То есть Рейна ждет король, – поторопилась вклиниться Лана, чтобы поскорее закончить эту неловкую сцену.

– Не будем заставлять его величество ждать долго, – кивнул Варт, уловив намек. – Увидимся на работе, Лана.

Он махнул ей рукой, еще раз кивнул Братту и, стремительно развернувшись, удалился по коридору, по которому они только что пришли.

– Идем, – позвала Лана и потянула Братта в противоположную сторону. – А то опоздаем.

Однако тот еще пару секунд смотрел вслед удаляющемуся легионеру и только потом позволил повести себя дальше.

Его величество Норд Сорроу ждал Рейна Братта, которого в свое время знал под именем Марека Кролла, в рабочем кабинете. Лану внутрь не пустили, поэтому Братт вошел к нему один.

Сорроу встретил его, сидя за рабочим столом, перед которым стояло кресло для посетителя. В прежние времена на аудиенциях у короля садиться было не принято, но теперь монарх придерживался более демократичных взглядов.

Однако Братт остановился в двух шагах от приготовленного кресла и остался стоять даже тогда, когда Сорроу предложил ему сесть. Король только удивленно вскинул бровь.

– Столько лет прошло, а ты все еще предпочитаешь играть по своим правилам? – улыбнулся он.

Братт равнодушно пожал плечами и промолчал, но Сорроу и так все понял.

– Злишься на меня за казнь твоего отца, я полагаю. Понимаю. И тоже до сих пор злюсь на некоторые твои поступки. Чтобы между нами не оставалось недомолвок: переступи ты тогда с Таней черту, никогда не получил бы моего прощения, даже если бы спас мне жизнь несколько раз.

Получив напоминание о нападении на Таню во время их совместной учебы в Орте, Братт не выдержал взгляда короля и опустил глаза.

Сорроу вздохнул и неожиданно поднялся с места сам, все-таки оказавшись с Браттом на равных.

– Но ты не переступил, – добавил он уже более мягким тоном. – А потому я считаю себя в долгу перед тобой. И перед Ланой. Но с ней я уже рассчитался как мог. А ты… Я не могу вернуть тебе отца. И не мог тогда оставить его в живых. Моя семья всегда была бы под угрозой. Древние боги свидетели, не хотел я доводить до такого, но он не оставил мне выбора. Все, что я могу предложить тебе, – это официальное помилование и разрешение остаться с нашей стороны Занавеси. Ты также волен выбрать то имя и то лицо, которые тебе больше нравятся.

– Я хотел бы остаться Рейном Браттом, но вернуть свою внешность. Постоянно поддерживать иллюзию весьма утомительно.

– Ты мне-то не рассказывай, – хмыкнул Сорроу, который провел под куда более серьезной иллюзией тринадцать лет. – Я прекрасно понимаю твой выбор. Если есть что-то еще, что я могу для тебя сделать, говори.

Братт задумался ненадолго и качнул головой.

– Мне ничего от вас не нужно. Я просто хочу вернуть свою жизнь… Ту, что у меня была до всей этой истории.

Сорроу снова понимающе кивнул и заверил:

– Этому я точно не собираюсь препятствовать. Если это все…

– Вообще-то есть кое-что еще, – признался Братт, сверля короля тем стекленеющим взглядом, который так пугал Лану. – Я кое-кого встретил там… на уровне темных, как это назвали Лана и Арант. И этот человек просил передать вам кое-что. Позволите процитировать дословно?

– Очень меня обяжешь, если скажешь без купюр, – кивнул Сорроу, настороженно хмурясь. Признание Братта явно застало его врасплох.

– Ты будешь низвергнут и сгоришь в проклятом пламени, а вместе с тобой вся твоя семья, когда наследник Гордона Геллерта все же взойдет на престол, – без запинки выпалил Братт.

В кабинете повисла колючая тишина. Король молчал, глядя на гостя непроницаемым взглядом. Слова то ли напугали его, то ли разозлили: понять было невозможно. Братт смотрел на него также спокойно, как будто совсем не боялся возможных последствий.

– Гордон Геллерт был светлым, а значит, не может находиться на уровне темных, – наконец произнес Сорроу. – Кто просил это передать?

– Геллерт Ротт. Настоящий отец вашего старшего сына, которого вы убили, как и моего.

Норд Сорроу никогда не хотел править страной. Он не хотел этого пять столетий назад, когда был принцем, вторым в очереди на престол. Он не хотел этого тогда, когда создал Первую Республику с выборной властью. Не хотел, когда судьба забросила его в будущее, где он долгое время жил под чужим именем и прятал истинное лицо под иллюзией. И даже десять лет назад, когда под влиянием момента, удрученный политической ситуацией в мире за Занавесью, объявил о возрождении монархии, он тоже не хотел править.

Не хотел, но стал. То, за что другие дрались до крови, за чем шли по головам и трупам, выгрызали зубами, он воспринимал как бремя. Утомительное и калечащее.

Пять столетий назад он был вынужден взойти на престол еще мальчишкой, свергнуть регента и править самостоятельно. Это был вопрос торжества справедливости и его собственного выживания. Взрослеть пришлось стремительно, но еще долгие годы он оставался испуганным мальчишкой, в одно мгновение потерявшим всю семью. Страх стал причиной довольно жесткого, порой до откровенной жестокости, поведения, которого, по-настоящему повзрослев, Сорроу втайне стыдился. Снова став королем, он твердил себе, что больше не позволит страху управлять собой.

Он казнил последнего канцлера не из страха. Этого просто требовала ситуация, требовала справедливость. По крайней мере так Сорроу считал. Ему было свойственно сомневаться и копаться в себе, но в некоторых поступках он оставался уверен даже годы спустя. Он не жалел о том, что убил на честной дуэли Геллерта Ротта. Не жалел, что казнил Дангеста Кролла. Но Сорроу всегда знал, что однажды эти решения могут ему аукнуться.

И вот время пришло.

После весьма тревожного разговора с Браттом Сорроу долго не находил себе места, не мог сосредоточиться на документах и разговорах, поэтому в конце концов отменил все другие встречи и велел секретарю перекроить его расписание с учетом того, что сегодня он больше не намерен заниматься делами. Секретарь вздохнул, но, конечно, ни задавать вопросов, ни спорить не стал.

Отложив все дела, Сорроу отправился разыскивать Тима. У него было стойкое ощущение, что недавняя агрессия приемного сына в адрес родного как-то связана с мрачным предсказанием, которое передал ему Братт.

Тим нашелся в классной комнате, где с ним занимались наставники: оба принца были на индивидуальном обучении.

Наставник к прерванному занятию отнесся спокойно. Кажется, был даже рад сделать паузу и позволить королю поговорить с сыном. А вот Тим восторга не выказал. Когда Сорроу сел напротив него, занимая место оставившего их наедине наставника, он старательно смотрел в раскрытую тетрадь, избегая отцовского взгляда.

После странной «игры», свидетелем которой Сорроу стал, он так и не нашел времени поговорить с Тимом. Не нашел или не захотел найти – наверное, последнее было более справедливо. Тим не жаждал разговоров по душам и избегал оставаться с отцом наедине, а сам Сорроу делал вид, что слишком занят, потому что не знал, как правильно начать этот разговор.

Но теперь откладывать было уже некуда, и он не стал ходить вокруг да около.

– Я хотел поговорить с тобой о том случае, когда ты ударил Дарена во время игры. Не собираюсь тебя ругать или наказывать, но хочу понять, почему ты вдруг так разозлился на брата. Вы ведь всегда ладили. Он тебя обидел перед этим? Или чем-то задел?

Тим, насупившись, молчал, продолжая смотреть в тетрадь перед собой. Его руки были под столом, вероятно, сцеплены на коленях, поэтому оценить степень напряжения Сорроу не мог. Он запоздало подумал, что для подобного разговора садиться напротив, через стол, было не лучшей идеей, но менять положение не стал.

– Кто-то другой тебя обидел? Или случилось что-то, что тебя расстроило?

Тим молчал и сидел, не шевелясь. Только тяжело сглотнул, как будто проталкивая вставший в горле ком.

– Тим? – позвал Сорроу мягко, но даже это не заставило сына шелохнуться. – Ты злишься на меня? За что?

Последние вопросы попали в цель – мальчик поднял на него слегка туманящийся от слез взгляд. Тот действительно полыхнул яростью.

– А разве не за что? – хрипло уточнил он. – Ты ведь убил моего отца. Моего настоящего отца. И мою мать тоже. Поэтому я остался сиротой.

Он не спрашивал – утверждал, но нотки неуверенности в тоне все равно проскальзывали. Может быть, следствие затаенной надежды, что все не так.

Сорроу знал, что однажды услышит эти слова. Даже готовился к этому, но полностью подготовиться так и не успел. Он надеялся, что подробности тех событий Тим узнает много позже, когда станет старше. Уж точно не в подростковом возрасте, когда гормональный бунт способен создать трагедию на пустом месте. А не на пустом тем более. Но когда шел сюда после разговора с Браттом, Сорроу уже чувствовал, что день настал.

– Кто тебе это сказал? – как можно спокойнее, хотя внутри все перевернулось, поинтересовался он.

– Какая разница, если это правда? – уже более агрессивно выплюнул Тим. – Ты оставил меня сиротой, а потом взял в свой дом, типа ты такой добренький! Называл меня сыном: зачем? Чтобы контролировать? Или иметь возможность убить и меня тоже, когда придет время, чтобы я, не приведи древние боги, не стал королем?!

– Если бы я хотел убить тебя, то сделал бы это десять лет назад, – очень спокойно заявил Сорроу, отчего гнев Тима задохнулся: парень явно не ожидал такого жесткого и хладнокровного ответа. – Будь я таким, как тебе рассказали, зачем бы я стал тратить время? Я не убивал твою мать, лишь пытался остановить ее, когда она собиралась уничтожить меня. Ее обманули, натравили на меня, и именно тот человек отдал приказ убить ее. Он казнен за свои преступления. Что касается твоего отца… Он тоже пытался меня убить. И не только меня, а сразу несколько дорогих мне людей. У нас был честный поединок, я просто оказался сильней.

Тим сжал зубы и слегка поморщился, сбитый с толку. По всей видимости, кто-то долго и старательно капал ему на мозги, это происходило уже какое-то время. Как он мог это проглядеть? Кто это мог быть?

– Ты лжешь и выгораживаешь себя! – наконец крикнул Тим, вскакивая с места. – Ты лицемер! Ненавижу тебя!

– Тим, давай не будем… Тим!

Парень не стал слушать, смел со стола тетрадь и книги, едва не опрокинул на Сорроу сам стол, но от этого удержался и просто выбежал из класса.

Сорроу не стал его догонять и продолжать разговор. Сын был на грани слез и точно так же не любил их показывать другим. Пусть спокойно выплачется. Его версию он услышал, пусть обдумает.

А у короля была более срочная задача. Вернувшись в кабинет, он вызвал к себе главу службы королевской безопасности.

– Кто-то из тех, кто имеет свободный доступ в резиденцию, рассказал моему старшему сыну о его родителях, настроил его против меня. Тим не говорит, кто это сделал, но я должен знать. Это надо выяснить как можно скорее.

Глава службы безопасности – господин Чоу, имевший весьма необычную для мира за Занавесью внешность, – только посмотрел на короля раскосыми глазами, на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Большинство из тех, кто имеет доступ во дворец или проживает здесь, обладает неприкосновенностью, – спокойно заметил он. – Это может затормозить расследование.

Сорроу покачал головой, сверля Чоу взглядом.

– Вы меня не поняли. У нас тут зреет заговор. Неприкосновенных больше нет.