Глава 23

Сэм послушно дожидался внизу и даже умудрился удержать рядом с собой Байрда.

— Ну что там было, Дин? — нетерпеливо поинтересовался он.

— Еще один солдат, — отозвался брат. — Совсем мальчишка. У него горло перерезано, и он пытался сотворить то же с хозяйкой дома. Но старик прав: если в них выстрелить, они исчезают. Этот мигнул пару раз — и пуф! Будто телепортом зацепило.

— Если стрелять не абы чем, — поправил Сэм. — А сейчас надо увезти мистера Байрда, пока никто не прибежал на выстрел.

— Я думаю о том же, — Дин вернулся к женщине, которая все еще не осмеливалась покинуть спальню. — Мэм, мы сваливаем. Возле дома Риггинсов вы можете найти полицейского и попросить, чтобы он побыл рядом, пока вам не починят дверь.

Женщина не ответила: едва ли она была способна сейчас вести осмысленную беседу. Но Дин думал, что она оправится, раз не окочурилась на месте при виде мертвяка (причем не в лучшей форме), жаждущего ее прикончить. Пожав плечами, старший Винчестер поспешил к машине, Сэм и Байрд — следом. Полицейская машина все еще стояла около коттеджа Риггинсов. Вторая улица в очередной раз оказалась позади, а из дома так никто и не вышел.

В то лето, когда Дину было четырнадцать, а Сэму десять, отец повез их в Скалистые горы. Они сняли домик в Колорадо на неделю, и это место показалось Дину почти что раем. Голубое небо, быстрая речушка с форелью, а на той стороне, за грубоватым деревянным мостиком — огромный луг, заросший дикими цветами. Тем самым «почти» было то, что в свои четырнадцать Дин предпочел бы бегать на свидания, играть в подвижные игры и дрыхнуть до полудня, а не выматываться на бесконечных тренировках в духе лагеря для новобранцев.

Однажды они с папой, нагрузившись тяжеленными рюкзаками с пайком и всем тем, что может пригодится для трехдневной остановки вдали от цивилизации, отправились в путь. Джон сам собрал рюкзаки и сообщил, что у Дина он весит восемьдесят фунтов, а Сэма — шестьдесят. С этим весьма приличным грузом они уходили все выше и выше в горы. За все утро они остановились только раз, чтобы перекусить изюмом и бутербродами с арахисовым маслом. Вскоре луг кончился, лиственные деревья остались позади. Теперь на каменистых склонах там-сям попадались только хвойные. Воздух здесь был разреженный и холодный. Большую часть пути отец не замолкал, пытаясь передать сыновья те знания, которые он получил во время военной службы или уже после смерти Мэри, на охотничьих вылазках. Он рассказывал про лугару[70] и маниту[71], ассирийских экимму[72], греческих кер[73], про мумии, големов, зомби и многих-многих других. Он расписывал способы проверки, ловушки, традиции, на которые в один прекрасный день можно будет положиться. Джон, конечно, уже несколько раз брал своих мальчиков на охоту, но пообещал, что когда-нибудь они отправятся туда без него. Наконец, день подошел к концу, и склон горы укрыла густая тень. По команде отца братья сняли рюкзаки и сели, но сам он остался стоять и рюкзака не снял.

— Я хочу, чтобы вы вынесли из этого дня главное, — проговорил Джон. — Никогда никому не доверяйте. Даже мне. Всегда проверяйте, что вам говорят. Лучше потерять несколько минут на проверку в начале, чем несколько часов потом. Это может спасти вам жизнь.

— Зачем ты это нам говоришь, папа? — спросил Дин.

Какое-то неприятное понимание уже начало оформляться у него в сознании, и Дин сообразил, что не очень-то обращал внимание на дорогу, надеясь, что отец уж точно вспомнит обратный путь.

— Затем, что вы не проверили свои рюкзаки перед выходом. Вы просто поверили, что я положил туда все нужное.

— Нужное? — переспросил Сэм.

— Вы просидите здесь час, — продолжил отец. — К тому времени уже станет почти темно, и вам придется устроиться на ночлег. А завтра пойдете обратно… если найдете дорогу, конечно. Не думаю, что мы увидимся раньше, чем послезавтра. А может, и через пару дней.

— Но… — Дин настроился протестовать, однако догадался и придержал язык.

Испытание, вот что это было; папа учил их и решил устроить экзамен, причем первую его часть они благополучно завалили. А начать ныть — только ухудшить положение.

— Пап, не на… — начал Сэм.

— Заткнись, Сэмми, — оборвал его Дин. — Справимся.

Сэмми заткнулся, и Джон зашагал вниз. Дин подумал, что путь можно будет поискать по следам, если папа, конечно, не постарается их уничтожить. А он мог.

Когда Джон исчез из виду, мальчики открыли рюкзаки. Сверху все выглядело прилично: свернутый брезент, который на беглый взгляд мог сойти за палатку, но под ним в рюкзаке Дина нашлись: коробка бейсбольных карточек[74], несколько банок свинины с бобами (без открывалки), пару кирпичей, пакет скомканных бумажек и еще куча всякой всячины, которая никоим образом не могла сгодиться в этой патовой ситуации. Сэм был «экипирован» примерно так же. Мальчики остались без спичек, без спальных мешков или палатки, без компаса и доступной еды. Хорошо хоть фляжки с водой крепились отдельно на поясе, так что смерть от жажды не грозила. Между тем, быстро темнело, а это значит, скоро захочется есть и спать.

— И что нам делать? — поинтересовался Сэм.

Братишке всего десять, и поэтому ему многое можно простить. Но если мелюзга начнет хныкать, Дин отправит его полетать с ближайшего же утеса.

— Лично я спущусь, — ответил Дин. — Постараюсь пройти как можно дальше до темноты, а там под деревьями будет теплее и можно будет поискать ягод или кролика.

— Но мы должны ждать час! — возразил младший.

— Это папа сказал. А еще он сказал, что у нас в рюкзаках еда и все, что надо, на три дня. Предпочтешь и дальше ему слепо верить или лучше поужинаешь сегодня?

— Наверное, поужинаю.

— Пошли тогда.

В конце концов они вернулись к своему домику уже вечером следующего дня — голодные, усталые и злые. Но надо признать, папа преподал им ценный урок.

Вот и сейчас, слушая Хармона Байрда, Дин вспоминал, чему тогда учил отец. Старик точно был прав в двух вещах: он знал, на кого нападет монстр, и что этого монстра можно застрелить. Дин сам убедился в его правоте, войдя в деревянный дом и столкнувшись с юным солдатом. А теперь, сидя на кровати Сэма, он слушал совсем уж невероятный рассказ. Если бы он не сталкивался с подобным сам — и вообще, и в Сидар-Уэллсе в частности — он бы не поверил ни единому слову.

— Мне девяносто один, — начал Байрд после того, как братья включили в номере обогреватель и принесли рассказчику банку «Доктора Пеппера»[75] из автомата.

Байрд снял шапку, и оказалось, что он почти лыс: только пару клочков волос торчали на глянцевой розовой коже.

— Я уже пережил два, как вы их называете, цикла убийств. Я зову это «сорок лет».

— Сорок лет чего? — удивился Сэм.

— А ничего. Просто Сорок Лет. Я же никому про это не говорю, а когда думаю, то понимаю, что я имею в виду, правильно?

— Не поспоришь.

— Черт с ним. Так вот, я о том, что это мой третий раз. В первый я еще был совсем зеленый, но уже видел, как все происходило. Папу убили томагавком. Тетку застрелили в спину. Но хуже всего вышло с соседом… его привязали к лошади и волочили лицом вниз, пока с него вся шкура не сошла.

— Жееесть, — протянул Дин.

— Да, жестоко, юноша, — согласился Байрд. — Но впечатляюще, я тебе скажу.

— Охотно верю.

— Через сорок лет все началось заново. Но тогда я уже понимал, что происходит, потому что видел это раньше. Индейцы и солдаты в старой одежде. Люди, которые то появляются, то исчезают, не успеешь и глазом моргнуть. Звери, которые превращаются в других зверей. Люди становятся зверями, а звери — людьми. Все так знакомо, и так ужасно, что все началось опять.

— И что вы делали? — поторопил Сэм.

— Что я делал? Бился с ними, вот что я делал. В первый раз по мою душу никто не явился, иначе я бы тут с вами не сидел сейчас. А во второй… Они приходили девять раз. Я стрелял из ружья и пистолета, отбивался топором и даже горящим суком один раз. Я же видел, что они могут сделать, и не хотел, чтобы они сделали это со мной. Некоторых я убил, если можно так выразиться, других просто прогнал. Должно быть, связавшись со мной, они отправились искать добычу послабее, — старик почесал глаз так ожесточенно, будто хотел выцарапать его из глазницы, потом поскреб кончик носа, оставив на нем красные следы. — Я к тому времени женился, а они прикончили мою милашку Бетти. Я ее на чуть-чуть одну оставил, только прокатиться в город за оружием и припасами. И ружье ей отдал. Но они все равно распластали ее от ключицы до груди. Я зарыл мою Бетти на заднем дворе и отправился искать тварь, которая с ней расправилась. Но, конечно, их нельзя выследить.

— Почему? — полюбопытствовал Дин. — Не остается следов?

— Порой есть, порой нету. Иногда следы никуда не ведут. Иногда меняются. Они приходят из ниоткуда, понимаете? Они… как это теперь говорят… — Байрд с сухим звуком прищелкнул пальцами, вспоминая. — Они материализуются, вот. Да, материализуются из ниоткуда, творят свои грязные делишки и исчезают.

— Вы видели?

— После гибели Бетти я не вернулся домой. Я похоронил ее и ушел в лес, потому что видел, как они выходят оттуда. Я жил там, как дикий зверь, пытаясь понять, откуда они берутся, есть ли у них главный и все такое, понимаете? И все, что я выяснил, это то, что они есть, а потом их нет, и нет никакого знака, по которому можно было бы рассчитать, когда и где они материализуются. Однажды один появился аккурат передо мной, чуть ли не на мне. И мне стало интересно, а если бы он возник точно там, где стоял я, а не дюймом дальше? Я, конечно, не спрашивал, а просто снес ему башку топором. Похоже, это работает так же хорошо, как пули. Они не такие уж неубиваемые, вот в чем дело. Они сильные, но мертвые, так пусть на тот свет и катятся.

— Значит, мы на верном пути, — обрадовался Сэм. — Они и вправду ожившие покойники.

— Осталось только выяснить, кто их оживляет, — добавил Дин. — И зачем. А потом свернуть эту лавочку.

— Это не то, с чего мы начали, но где-то рядом, — и Сэм обратился к старику: — Мистер Байрд, вы не знаете, кто бы мог затаить злобу на этот город и натравить на него чудовищ?

Байрд постучал указательным пальцем по мелким желтым зубам:

— После вторых сорока лет я уехал. В шестьдесят шестом, точнее. Не мог оставаться здесь без Бетти. Но я недалеко забрался — миль на пятнадцать по прямой, по дорогам чуть дальше. И продолжал следить за временем на случай, если все случится снова. Я был уже готов и знал, что надо делать. Теперь вот пришлось вернуться и стараться остановить их.

— Чем вы и занимаетесь сейчас, — поддакнул Сэм. — Поэтому вас видят на местах нападений. Но нам интересно, не знаете ли вы, кто может быть виновен во всем? Должен быть кто-то, кто начинает эти сорокалетки. И если мы найдем его, то сможем остановить убийства навсегда.

— А, я вам еще не сказал, — вспомнил Байрд. — В первый раз… в двадцать шестом, что ли… мы жили и работали на большом ранчо. Вот там и погибли папаша, тетка и сосед. Мать потом утверждала, что тут ранчо замешано. Что-то там такое случилось, что притянуло зло. Она настояла на переезде в город, хоть я и твердил ей, что там тоже убивают, так что ранчо в этом смысле не одиноко.

— А сейчас вы ей верите? Думаете, в ранчо дело?

Байрд ухмыльнулся, навеяв Дину мысли о мультяшном стервятнике, нацелившемся на особо лакомый кусочек:

— Черт возьми, парни, без понятия. Мне как-то мало дела до ранчо и до города и вообще до всего. Единственная причина, почему я вернулся, в том, что я этих призраков ненавижу больше всего на свете. Но я все думал, думал, и может быть, именно на том ранчо все и началось.

— Можете проводить нас туда? — попросил Сэм.

— О, его давным-давно продали. Разобрали на участки, настроили домов, еще что-нибудь. Все, что здесь было, скорее всего распахали, снесли или заасфальтировали.

Загрузка...