Успеть до полуночи

Глава 3

– Это длинная история, – начал Хансен, обращаясь к Вулфу, – но ее придется изложить как можно короче. Эти джентльмены приглашены к окружному прокурору для беседы. С этого момента я говорю как ваш консультант по вопросу о вашем найме. Знаете ли вы об убийстве Луиса Далманна?

– Нет.

– О нем сообщали по радио.

– По утрам я не слушаю радио. Как и мистер Гудвин.

– К черту радио! – рявкнул Асса. – По делу, Рудольф!

– Я по делу. Один из самых крупных партнеров ЛБА – так мы называем между собой агентство «Липперт, Бафф и Асса» – это парфюмерная компания «Хири продактс инкорпорейтед». Одно из основных ее направлений – косметика марки «Pour Amour». Линию запустили в производство несколько лет назад, и все это время она давала хорошую прибыль. Прошлой весной один из сотрудников ЛБА по имени Луис Далманн выдвинул новую идею для продвижения «Pour Amour» на рынке. Он добился одобрения, затем представил ее в «Хири», где идея также показалась перспективной, и ей был дан старт двадцать седьмого сентября прошлого года. ЛБА вместе с «Хири продактс» объявили конкурс с призовым фондом, какого еще не было в нашей истории: пятьсот тысяч долларов наличными за первое место, двести пятьдесят тысяч за второе, за третье – сто, а также еще пятьдесят семь мелких призов. Теперь я должен объяснить, в чем суть. По условиям конкурса в течение двадцати недель во всех крупных газетах и журналах печатали четверостишие, в котором…

– Сэкономлю вам время, – сказал Вулф. – Знаю.

– Вы тоже принимали участие? – немедленно спросил О’Гарро.

– В конкурсе? Бог мой – нет!

– По делу! – поторопил Асса.

Хансен продолжил:

– Участники должны были прислать ответы до четырнадцатого февраля. До полуночи четырнадцатого февраля, что подтверждал бы почтовый штемпель. В конкурсе приняли участие больше двух миллионов человек, потому Далманну пришлось набрать команду помощников. В нее вошли триста мужчин и женщин, которых он обучил обрабатывать письма. После окончания этой работы было выявлено семьдесят два конкурсанта, правильно отгадавших все двадцать загадок. На такой случай Далманн заготовил дополнительное задание из пяти загадок, которые двадцать восьмого марта были отправлены авиапочтой семидесяти двум конкурсантам. Ответы они должны были отправить до полуночи четвертого апреля. На этот раз одинаковые результаты показали пятеро. Они разгадали все пять загадок, уложившись в срок, и Далманн пригласил их в Нью-Йорк, сам лично всех обзвонив. Предполагалось, что здесь будут вручены первые три приза, а также два приза по десять тысяч долларов. Все приехали, и вечером накануне награждения Далманн пригласил их на обед в малом зале в «Черчилле». Там же присутствовали Тэлботт Хири от «Хири продактс», Вернон Асса и Патрик О’Гарро. Далманн собирался выдать этим финалистам еще одно дополнительное задание и дать срок неделю. Однако одна конкурсантка запротестовала: она приехала из Лос-Анджелеса, так что ей осталось бы намного меньше времени, потому условились для каждого установить свою дату, отсчитывая начало срока со дня возвращения домой, а конец – по почтовому штемпелю в день отправки. Встреча закончилась около одиннадцати часов, после чего все разошлись. Четверо из пяти финалистов приехали в Нью-Йорк из других мест, и компания поселила всех в том же «Черчилле». Пятая, молодая женщина по имени Сьюзен Тешер, ушла из отеля, вероятно, домой.

– Да переходи же к делу, черт побери! – рявкнул Асса.

– Верн, я излагаю короче некуда… Далманн, скорее всего, тоже отправился домой. Он был холост и жил один в квартире на Перри-стрит. Каждый день в семь утра приходила женщина, которая готовила ему завтрак. Когда она явилась сегодня, то увидела Далманна на полу в гостиной… Он был мертв. Его убили выстрелом в спину, использовав вместо глушителя диванную подушку. Пуля попала в сердце. Женщина побежала за управляющим домом, тот известил полицию, полицейские приехали, занялись своим делом. Возможно, позже вы захотите узнать подробности убийства, на данный момент они неизвестны. Далманна обнаружили всего четыре часа назад… Возможно, и не захотите, потому что вы нам нужны не для расследования убийства. Вы нужны для дела, куда более важного.

Я положил ногу на ногу. Если у людей есть дело более важное, чем раскрытие убийства, мои мышцы реагируют на это сами.

Хансен, уперев руки в колени, подался вперед:

– Тут мы подошли к главному. Ответов на конкурсные вопросы не знал никто, кроме Луиса Далманна. Каждую загадку он сочинил сам – и первые двадцать, и дополнительные пять для семидесяти двух победителей, и вторые дополнительные пять для последних пяти победителей. Ответы на первые двадцать, конечно, знала команда помощников, но ответы для второго этапа знал только он, и победителей называл он. Задания же для финалистов он хранил в строжайшем секрете до последнего момента, как и ответы на них. Эти задания Далманн распечатал на машинке, сделав всего семь копий. Одну положил в депозитный сейф, одну – не уверен где, остальные пять вчера вечером раздал пятерым финалистам.

– Ту он положил в бумажник, – сказал О’Гарро.

Хансен это проигнорировал.

– Как бы то ни было, нас сейчас интересуют не загадки, а разгадки. Я говорю об ответах для последнего задания, остальное не важно. Пять имен плюс краткие комментарии: какие слова в четверостишии указывают на загаданных женщин. Считается, что существует единственный экземпляр ответов. Далманн напечатал их на бумаге с логотипом ЛБА, поставил свою подпись и дал подписать Баффу, Ассе и О’Гарро, прикрыв ответы другим листом, так чтобы их никто не видел, затем положил в конверт, заклеил и в присутствии пятерых свидетелей собственноручно убрал в депозитный сейф. Так что ответы, как я и сказал, знал только Далманн.

– Насколько это известно нам, – вставил Бафф.

– Разумеется, – согласился адвокат.

– Бог ты мой, сколько можно! – разъярился Асса.

– Перехожу к главному. Вчера на встрече в «Черчилле» Далманн совершил один в высшей степени необдуманный поступок. Когда…

– Мягко сказано, – перебил его Бафф. – Безответственный поступок! Преступление!

– Пожалуй, это чересчур. Но поступок был и в самом деле неразумный. Собираясь вручить конверты с новым заданием, Далманн вынул из внутреннего кармана пиджака не только конверты, но и бумажник и несколько листков бумаги. Он стал раздавать по кругу конверты, и тут… Пэт, дальше – ты, ты там присутствовал.

О’Гарро кивнул:

– Он раздал конверты, потом стал собирать то, что достал случайно, потом на мгновение вдруг задумался, улыбнулся всем, раскрыл бумажник, вынул сложенный листок и сказал, что будто бы…

– Нет. Дословно.

– Он сказал: «Просто хочу убедиться, что этот листок не попал ни к кому в руки. Тут все пять ответов на последнее задание, которое вы получили». После чего убрал листок в бумажник, а бумажник в карман.

– Преступная глупость! – прорычал Бафф.

– Когда закончилась встреча?

– Почти сразу. Финалистам не терпелось поскорее заглянуть в конверты, так что нам вряд ли удалось бы их долго удерживать за столом, даже если бы мы и пытались, но мы не пытались.

Хансен подался к Вулфу.

– Тут мы подошли к главному, – сказал он. – Утром, когда обнаружили тело Далманна, он был в той же одежде, что накануне. В карманах лежали чековая книжка, несколько сот долларов… Не было лишь одной вещи. Бумажника. Мы просим… Вернее, «Липперт, Бафф и Асса» просят вас выяснить – желательно сегодня, – кто из пяти финалистов взял бумажник. Все пятеро в Нью-Йорке. Мы убедили остаться тех, кто собирался улететь утром, объяснив, что они в любом случае понадобятся полиции. – Хансен взглянул на свои наручные часы. – Мы опаздываем к прокурору… Впрочем, там подождут. Что вам потребуется, чтобы как можно быстрее начать расследование?

– Сущая мелочь, – сказал Вулф со вздохом. – Меня нанимает компания «Липперт, Бафф и Асса»? Верно?

Хансен повернулся к Баффу:

– Оливер?

– Да, – сказал Бафф, – верно.

– У меня высокие ставки. Размер гонорара определяю я?

– Да.

– Какая разница, черт побери! – высокомерно воскликнул Асса.

– Где сейчас мистер Липперт? – спросил Вулф.

– Мистера Липперта нет. Он умер десять лет назад.

– Следовательно, мистер Липперт не имеет отношения к вашему конкурсу… Вы сказали, мистер Хансен, что просите меня выяснить, кто из пяти финалистов взял бумажник Далманна. Не возьмусь. Это слишком сложная задача. Что, если никто из них?

– Ради бога! – Хансен вытаращил глаза. – Кто же еще?

– Не знаю. Судя по вашему рассказу, на первый взгляд и в самом деле кажется в высшей степени вероятным, что это сделал кто-нибудь из них, но я не могу заранее ограничивать себя таким тесным кругом. О том, что за листок бумаги лежит в бумажнике Далманна, знали еще по меньшей мере трое: мистер Хири, мистер О’Гарро и мистер Асса.

Асса лишь крякнул от нетерпения.

О’Гарро сказал:

– Вы совершенно правы. К тому же в «Черчилле» я позвонил из телефона-автомата Баффу и Хансену и рассказал об этом. Хансен ответил, что тут ничего не поделать. Бафф хотел, чтобы я встретился с Далманном и убедил его уничтожить этот листок, но в конце концов мы пришли к выводу, что не стоит этого делать.

– Хорошо, – заключил Хансен, – в любом случае это мелочи. Сформулируем задачу так: вы беретесь узнать, кто взял бумажник и листок с ответами. Так устроит?

– Устроит, – согласился Вулф. – Насколько я понимаю, поиск убийцы в мою задачу не входит.

– Не входит. Это само собой. Поиск убийцы – дело полиции, и тут двух мнений быть не может. Полиции ничего не известно о бумажнике и о листке с ответами в бумажнике, как и о том, что накануне Далманн достал их в присутствии всех. Никто из нас, включая мистера Хири, не намерен об этом сообщать. Разумеется, когда полиция начнет допрашивать финалистов… возможно, уже начала… Нельзя исключить, что кто-нибудь об этом скажет, хотя, на мой взгляд, сомнительно… Что ты сказал, Пэт?

– Сказал, что, судя по вчерашней встрече, все пятеро не дураки. Нет, не дураки, а тут на кону полмиллиона долларов, не считая других призов. Не думаю, чтобы кто-нибудь сболтнул про листок. Как по-твоему, Верн?

– Я тоже так думаю, – согласился Асса, – разве что эта чертова курица Фрейзи. Бог знает, что она может ляпнуть.

– Но, – вставил Хансен, – даже если кто-нибудь и скажет, а полиция спросит, по какой причине мы об этом не рассказали, наш ответ будет таким: не придали значения, поскольку все знали, что Далманн пошутил. По меньшей мере мы знали, и нам казалось, что все это поняли. Если даже нам не поверят, мы будем категорически отрицать предположение, будто Далманн действительно принес в бумажнике листок с ответами и – как естественный результат – был убит кем-то, кто решил им завладеть. Полицейские, конечно, должны быть дотошными, и они часто бывают дотошными, но вряд ли обратят внимание на подобную мелочь. – Он еще больше наклонился вперед в красном кожаном кресле, и я подумал, что он вот-вот свалится на пол. – Вы, вероятно, не можете оценить в полной мере, в каком отчаянном положении мы оказались. Этот конкурс – самая крупная рекламная кампания века. Призовой фонд в миллион долларов, два миллиона участников, вся страна в ожидании имен победителей. Мы, разумеется, подумали о том, чтобы отозвать последнее задание и предложить новое, однако это рискованно. Это означало бы, что мы подозреваем, будто один из них знает ответы и, следовательно, является убийцей Далманна, а также что Далманн действительно принес в отель листок с ответами. Кроме того, кто-нибудь из них или даже все они могут отказаться менять задание, над которым успели честно поработать, и выйдет ужасный скандал. Если ЛБА изменит задание без их согласия, они могут выдвинуть против нас иск и выиграют дело. – Он вынул из кармана лист бумаги и развернул его. – Здесь список крайних сроков. Копия есть у каждого:

Хансен снова сунул листок в карман и с облегчением откинулся на спинку кресла.

– Срок, как я уже говорил, будет отмечен на почтовом штемпеле. У мисс Фрейзи, которой добираться до дома дольше, чем всем, срок на день больше. Поскольку их всех задержали в Нью-Йорке, мы, возможно, продлим его и для остальных, если не будет возражений со стороны мисс Тешер, которая живет здесь. Что, если она сейчас продолжает работать и отправит ответы раньше других, не дожидаясь крайнего срока? Что тогда?

– Тогда плохо ваше дело, – фыркнул Вулф.

– Именно. Выход остается один: выяснить, кто взял листок с ответами, сегодня или завтра – как удастся, но в любом случае до истечения крайнего срока, до полуночи двадцатого апреля. Другого способа нет. С этой бумагой в руках мы будем вправе им сказать: «Один из вас, – тут мы назовем имя, – украл ответы. Потому придется сменить задание. Согласны вы или нет, дело ваше, но мы выдадим вам новые пять загадок, назначим новый срок и определим победителя в соответствии с новыми результатами». В таком случае у них не будет выбора. Верно?

– Не будет, – согласился Вулф. – Но тогда тот, кто взял ответы, выйдет из числа финалистов. Его арестуют по подозрению в убийстве.

– Это нас не касается.

– Верно. Однако и ваша хитрость выйдет наружу. Полиция будет знать, что вы солгали, когда сказали им, будто Далманн в тот вечер пошутил, показав сложенный листок.

– Ничего не поделаешь. Так или иначе, полиция получит убийцу.

– Тоже верно. Однако, – не унимался Вулф, – вы серьезно рискуете, рассчитывая, что за неделю я успею найти вора и доказательства. Могу не успеть. Если же не успею, тогда дела у вас будут не просто плохи, тогда будет катастрофа. До полуночи двадцатого апреля? У меня есть только вот это, – он постучал себе по лбу, – мистер Гудвин и несколько человек, которым я доверяю. Тогда как в распоряжении полиции тысячи сотрудников, связь и широчайшие возможности. Я обязан предложить вам еще раз обдумать создавшееся положение и рассказать все полиции так же, как рассказали мне.

– Мы все обдумали. Если мы там расскажем, катастрофа случится уже завтра. К вечеру станет известно, что ответы украдены, разразится скандал национального масштаба, репутация ЛБА будет уничтожена раз и навсегда.

Вулф стоял на своем:

– Я должен быть уверен в том, что вы все учли. Даже если я найду виновника раньше назначенного срока, правда все равно выйдет наружу.

– Да, но тогда мы будем знать имя вора и завершим конкурс на условиях, которые устроят всех заинтересованных лиц. Это в корне иная ситуация. Все лишь восхитятся тем, как ЛБА быстро, ловко, блестяще справилась с кризисом.

– Только не полиция.

– Пусть. Но мир рекламы и бизнеса, пресса и простые американцы будут восхищаться.

– Возможно, вы правы. – Вулф повернул голову к Баффу. – Мне хотелось бы еще раз убедиться, что вы все согласны с решением обмануть полицию. Согласны ли вы, мистер Бафф?

Тот сидел багровый, на лбу выступил пот.

– Согласен, – сказал он. – Вынужден.

– Мистер О’Гарро?

– Да. Мы все обсудили, прежде чем ехать к вам.

– Мистер Асса?

– Да. Вы зря теряете время!

– Нет. Если бы вы поручили мне просто поймать убийцу, но ведь нет. Тут слишком много неясного, а мне необходимы детали. – Вулф приподнял ладонь. – Например, важно точно знать, нашел ли тот, кто забрал бумажник, там листок с ответами. Что, если нет? Что, если Далманн просто их дразнил и вор остался ни с чем? В таком случае это усложнило бы мою работу и потребовались бы совершенно другие действия.

– Не беспокойтесь, – ответил О’Гарро. – Листок с ответами. Я был там и видел их. Верн?

– Я сказал бы: двадцать против одного, – произнес Асса. – Если бы это были ответы, его вышибли бы из компании, но за шутку – нет. Как ты думаешь, Оливер?

– Ты прекрасно знаешь, что я думаю, – мрачно сказал Бафф. – Тут дело в характере. Луиса Далманна называли гением новых идей, когда ему было всего тридцать два года, а следующие десять лет он считался главным авторитетом в нашем бизнесе, это был второй Ласкер. Мы все так думали. Но была в нем идиотская черта. Конечно, листок был с ответами. Нет ни малейшего сомнения. Когда ты, Пэт, позвонил мне, я сам был готов к нему ехать, но какой смысл? Даже если бы он при мне уничтожил эту бумажку, чтобы меня потешить, он мог после моего ухода сесть и написать ответы еще раз, и наверняка так и сделал бы. Хотя теперь я жалею, что не поехал. Сейчас судьба ЛБА в такой опасности, в какой не оказывалась за все тридцать восемь лет, что я с ней. Из-за Далманна! Если бы он сейчас пришел сюда – живой, – не знаю, что я… – Он стиснул зубы и замолчал.

Вулф перевел взгляд на Хансена:

– Мистер Хансен, вы так же уверены, что это была не шутка?

– Уверен.

– В таком случае будем держаться этого предположения, пока оно не опровергнуто. Мне нужно увидеть всех финалистов – желательно порознь, – хотя время и поджимает. – Он взглянул на настенные часы. – Сейчас они, скорее всего, в полиции, но попытаемся. Пусть кто-нибудь из вас позвонит всем по очереди и назначит каждому встречу здесь у меня: в двенадцать тридцать одному, в три следующему, в шесть следующему…

– Как в шесть? – вскинулся Асса. – Бог ты мой! Три часа на одного свидетеля!

– Трех, надеюсь, не понадобится. Достаточно часа. Но с четырех до шести я занят другим делом и…

– Какое другое дело! Это возмутительно!

Вулф посмотрел на него:

– У меня не почасовой договор с вашей компанией, мистер Асса. Мое расписание обсуждению не подлежит. Я работаю как работаю. Один в три, один в шесть, один в семь, и последний в восемь. Можете им сказать, что, поскольку их задержали в Нью-Йорке и это создает определенные сложности в организации финала конкурса, вы просите их побеседовать со мной как с представителем вашей компании. Разумеется, им не следует говорить о той бумаге, которую им вчера показал мистер Далманн. Обедаю я в девять, так что поинтересоваться отчетом можно по телефону в любое время начиная с половины одиннадцатого.

– Я хотел бы присутствовать при ваших беседах, – сказал Хансен. – Но в двенадцать тридцать я занят.

– Сэр, вы не сможете присутствовать при наших беседах ни в какое время. Вы ведь понимаете, что при вас они замкнутся, придется выпроводить даже мистера Гудвина. Кстати, о нем, у него будет другое задание. Где находится депозитный сейф, в котором хранятся ответы?

– Сорок седьмая улица, банк «Континентал траст».

– Пожалуйста, пусть один из вас в два тридцать встретит там мистера Гудвина. Отведите его в депозитарий, вскройте конверт с заданиями и конверт с ответами. Мистер Гудвин сделает копии и принесет сюда, а оригиналы вы вернете в сейф.

– Это невозможно, – твердо сказал О’Гарро. – Эти конверты не могут быть вскрыты.

– Вздор! – Вулф всегда становился раздражительным, когда его вынуждали работать. – Почему не могут? Эти пять стишков с разгадками никому не понадобятся. Вам в любом случае придется их менять. Возможно, дело обстояло бы иначе, будь у нас неопровержимое доказательство того, что в бумажнике у Далманна не было листка с ответами, но такого доказательства нет. Не могли бы вы назвать мне обстоятельства, при которых эти ответы можно будет использовать? Будьте любезны.

Они переглянулись. Вулф ждал.

– Вы правы, – сказал Бафф за всех.

– Следовательно, если они попадут ко мне в руки, то, учитывая, что знать о них будем только мы с мистером Гудвином, вреда это не принесет, а вот пользу – вполне возможно. У меня появилась идея, как ими воспользоваться, и думаю, ее стоит проверить. Так не мог бы кто-нибудь из вас встретить мистера Гудвина в банке в два тридцать?

– Хорошо, – согласился Бафф. – Скорее всего, мы придем вдвоем. Конверты никто еще не вскрывал. Нужно известить мистера Хири. Вероятно, он тоже захочет присутствовать.

– Как пожелаете. К слову, о нем. Его компания увязла в этой истории не меньше вашей. Так что насчет него? Знает ли он о вашем решении нанять меня? Одобряет ли ваши действия?

– Полностью.

– Тогда на этом закончим. Прошу, воспользуйтесь телефоном на столе мистера Гудвина. Не желаете ли, чтобы он набрал для вас номер?

Нет, они не желали, что было лучшим показателем того, в каком отчаянии они пребывали. Эти птички летали высоко, входили в тройку самых крупных в стране агентств, и кабинеты у них были угловые, размером по меньшей мере двадцать на двадцать футов, и доходы исчислялись шестизначными цифрами, так что, уж конечно, они и забыли, когда в последний раз собственноручно набирали телефонный номер. От них и ждать такого было бы странно. Но тем не менее, когда я встал из-за стола, О’Гарро уселся в мое кресло, спросил номер телефона в «Черчилле» и набрал его с таким видом, будто это было для него самым обычным делом. Я тогда еще подумал: глаза у тебя, парень, умные, сам справишься.

Пришлось немного подождать. Мы сидели и слушали его разговоры. Наконец он положил трубку.

– Двоих нет на месте, – сказал он. – Роллинз только что уехал в полицию. Мисс Фрейзи будет здесь в двенадцать тридцать.

– Нам пора, опаздываем уже на полчаса, – сказал Хансен, вставая. – До остальных дозвонимся позже.

Но Вулф задержал их еще ненадолго: записать, что известно о пяти финалистах. Информации набралось – не разбежишься, на страничку в моем блокноте. Я вышел в прихожую вместе с ними, чтобы проверить, не наденет ли кто-нибудь по ошибке мой плащ, запер дверь и вернулся в кабинет. Вулф сидел, прикрыв глаза, и его пальцы на столе подрагивали. Я прошел к своему креслу, придвинул к себе машинку и вставил в нее лист бумаги, чтобы начать печатать список подозреваемых. Услышал звук шагов, поднял голову и увидел Фрица, который принес поднос с пивом.

– Нет, – сказал я твердо. – Унеси, Фриц.

– Скоро придет женщина! – простонал Вулф.

– Это лишь предлог. На самом деле вы просто терпеть не можете работать, когда ставят такие сроки, особенно если шансы один против четырех тысяч. Признаю, успеть до полуночи двадцатого апреля – это черт знает что за задачка, но девятнадцатого января в три двадцать семь пополудни вы сказали, что, если когда-нибудь до ланча вы попросите пива, я должен вашу просьбу аннулировать, невзирая ни на какие протесты с вашей стороны. Понимаю, в такой ситуации легко утратить контроль над собой, поскольку того и гляди нам дадут по носу, но – до ланча никакого пива. К тому же мы ведь не намерены ставить мистера Бреннера в неловкое положение.

Я встал из-за стола, взял у Фрица поднос и отнес его в кухню.