Утро

Женка, сонюшка, умудрилась проснуться в несусветную рань и куда-то смотаться по неотложным делам. Я даже не вник, в чем дело. Речь шла о ее сестре — что-то о ней бормотала супруга накануне; я же, как водится, не придал очередным пустым словам значения. Воспользовавшись ситуацией, надумал поработать. Пробудившись рано-ранехонько и чувствуя себя на удивление бодро, не смотря на бурную половину ночи с женой, я, едва продрав зенки, ринулся к компьютеру. Часа полтора, а то и два у меня есть. Очень хорошо привести в порядок дела с утра, хоть меня и нельзя назвать жаворонком. Скорее я сова. В последнее время, правда, заметил за собой, что просыпаюсь все раньше, и вот — что удивительно — чувствую себя бодро, а раньше просыпался разбитым — не ранее десяти-одиннадцати.

Виндюшка приветливо пискнула. Открыв, одну за другой, несколько замаскированных папок, я таки добрался до материала.

У меня неплохая работа. Иногда, конечно, утомляет, но в целом я доволен. И эти маргиналы платят неплохие деньги. Во всяком случае, заниматься подобным куда веселее, чем работать продавцом в салоне связи, стоя на задних лапках перед клиентом.

Я сортировщик. Сортер. Кому-то мое занятие может показаться довольно простым. Я просто-напросто отбираю картинки, бракуя явную чепуху. Ерунда, скажете? А вы попробуйте. От тысяч рисунков в день попросту рябит в глазах. Мы занимаемся графикой. Контент — черно-белые, в основном, рисунки. Графика в узком понятии. Наша фирма специализируется на детях. Никакой, разумеется, порнографии. В основном легкая эротика, переходящая, впрочем, иной раз в эротику весьма откровенную.

Тихонько врубивши некоторой южно-американский музончик, я углубился в подбор. Музыка играла очень тихо, на грани слышимости, но включить ее было ошибкой. Марьяшка, пятилетняя дочь, проснулась и, прошлепав босыми ногами, водрузилась на мои колени.

«Какие тут картинки?»

Я никогда не рассматривал свою малышку как предмет вожделений. Но вот ведь ситуация!.. Пенисок мой как-то неожиданно напрягся (что ж делать, типичный утренний стояк), и напрягся довольно-таки ощутимо, так, что Марьяна почувствовалла неблагонадежное действо.

Встав, член уперся в ее крошечную попку (такие мне нравятся); в паху сладко заныло. Что-то я делаю не то. Однако присутствие полуголой малолетки — коротенькая рубашонка не в счет — настроило меня несколько на поэтический лад.

«Что это за девочки?»

Сворачивать окно было поздно, я спалился. Дочь ерзала на моих коленях и в конце концов начала заводить. Жалкая тощенькая попка!..

«Эти девочки, хм… Они, конечно, ненатуральные. Это рисунки. — Я вздохнул и решился, наконец, объяснить суть своих занятий дочери. — Некоторым дядям нравятся не взрослые женщины, как мне — мама, а малышки вроде тебя».

Тут Марьяшка (я оценил это) уселась поудобнее. «Дальше… Дальше, папа! Ой! А это что такое?»

Картинка была весьма завораживающей. Если б не откровенные недостатки стиля, я забраковал бы ее еще вчера. На рисунке две голоногие девчушки в одних только коротеньких, деревенского вида юбчонках, высунув язычки, как бы невзначай касались их кончиками. Нет, рисовальщик был таки неплох, хотя ему и недоставало техники. Теперь меня обольстило. Я даже не знал, что мне понравилось больше — их стройненькие голые ножки с крохотными пальчиками или нежные сосочки, обозначенные художником в ненавязчивой манере. Рисунок мне нравился все больше.

Это была фотография на самом деле. С дурацкими полутонами. До состояния лаконичного черно-белого рисунка ее еще следовало довести.

«Целуются, папа?»

«Ну да. Иным женщинам нравится целовать не мужчин, а… женщин. Девочкам — девочек. У некоторых юниц очень рано проявляются подобные желания. Но ты, конечно, мала для подобного».

«Поцелуй меня, — попросила дочь, — как эти девочки целуются».

Невинное дитя! Нет, это невозможно! Называется такое — инцест, а я был к этому не готов. С другой стороны, что такое невинный поцелуй?

— Маренька (я сразу просек, чего хочет это так называемое сhild in time, — этого делать категорически нельзя (сам я, признаться честно, млел, от ощущения теплой дочкиной попы на пенисе). — Ну нельзя, понимаешь? Нельзя. Маме не понравится.

— А мы никому не скажем.

Ох и развратница!

Марьяна закрыла глаза, выпятив губки. Это было забавно! Как же я люблю дочь. Мы, конечно, целовались и прежде, по-родительски; чмокались просто-напросто — мне даже не приходило в голову рассматривать дочь как объект похотливых желаний.

Какой же это был поцелуй! Кто бы мог поверить, что малолетняя девчонка, ерзая на моих коленях, способна на такое! Она по-детски всосала.

«Дальше!» — потребовала дочь.

Я несколько раз нажал на пробел, зная что тут ничего интересного нет. Вот разве что это…

Блин. Я показываю малолетней девочке, дочери, весьма похабные картинки. А ей нравится. Во всяком случае, смотрит с неподдельным интересом, задавая время от времени вопросы. Она ощущает мой член. Эх, вогнать бы его в скользкую вагинку жены или другой подходящей по случаю дамочки. Но — дочь!

Держаться, однако, не было уже никаких сил. Я спустил до колен штаны с трусами (Марьяна сделала вид, что не заметила этого) и теперь чувствовал голую попку ребенка сквозь тонкую, весьма эротическую ткань девичьей ночной рубашки. Трусики Марьяшка, конечно, не надевала — я знал об этом давно. Нравилось такое ей почему-то. «Пися дышит», — говорила она. Я относился к этому легкомыссленно, как типичный любящий отец. Ну подумаешь, совсем маленькая девчонка с голой писькой.

Крошечная дырочка анусика потиралась о мой пенис, и это стало почти невыносимым. Дочь забавно суетилась, не понимая, судя по всему, насколько развратно ее поведение. Я почувствовал себя подростком, готовым кончить от малейшего прикосновения нежной руки девочки. Нахлынули воспоминания. Леночка, дочь хозяев, у которых мы давным-давно снимали дачу — не так уж далеко, в области, дрочила мне, одиннадцатилетнему пацану — раз-два! Что-то было общее между ней и Марьяшкой.

Мне в конце концов надоела эта история. Пришлось раздвинуть ноженьки дочери, сомкнутые до сих пор девственно. Пенис вошел на удивление легко и глубоко. Писька была влажной и легко приняла член.

Я ебал дочурку, а она, нисколько не стыдясь, получала от папеньки наслаждение. Ощущения были довольно-таки другими, совсем не теми, что от совокупления с взрослой женщиной. Эта маленькая детская вагинка! Я уже испытывал подобные чувства, как-то довелось; нет, не с Ленкой, однажды я имел историю с одной малышкой; это было в детском саду. Даже не понял, в которую дырочку проник. Было приятно. Да мы и сами не поняли, что произошло.

Марьяшка, болтая голыми ножками, продолжала рассматривать картинки, иной раз вопрошая: это что? У мальчиков такие смешные пенисы? Вот эти крохотулечки-стручочки? Забавно, папа. А эти девочки чем занимаются? Говоришь, разврат, я еще маленькая и нельзя мне этим промышлять?

Она просто ебала меня.

Утро… Солнце еще не встало, жены пока не было. А что я? Это же дочь.

До чего же люблю эти утренние часы…