Из соображений терминологического удобства название ”черняховская культура” мы применяем в широком значении, предложенном нами в монографии ”У истоков славянской государственности” [ 84, с. 4—5].
”Повесть временных лет” здесь и далее цитируем по Ипатьевскому списку — наиболее исправному, сохранившему в ряде случаев древнейшее чтение, — за исключениями, специально оговоренными нами в тексте.
”…Андрей, проповедовавший скифам и фракийцам” [PG, X, р. 951; см.: 328, 1948, № 2, с. 306].
”Из святых же апостолов и учеников Спасителя нашего, которые рассеялись по всему Космосу, Фома, как утверждает предание, получил как удел Парфию, Андрей — Скифию” [Euseb. Hist. eccles., III, 1; см.: 328, 1948, № 3, с.219].
”Андрей умягчил проповедью скифов” [Euch.Instructionum,lib,I,IIIсм.: 328, 1949, № 4, с. 284]. Отметим, что принадлежность цитированного ”Реестра апостолов” Ипполиту считается проблематичной.
”Готского” в национальном значении этого слова (то есть епископа народа готов). До того ”готскими” называли епископов греческого г. Томы, чья юрисдикция распространялась на все Юго-Западное Причерноморье (Готию).
Ю. С. Асеев отождествляет с церковью св. Петра так называемую базилику Крузе [38, с. 95], но археологическая дата ее — V в. (скорее, вторая половина). Следовательно, сооружение, остатки которого известны археологически, почти на полтора столетия моложе.
К сожалению, многие исследователи не учитывают социальных моментов, в частности — эвентуального применения к определенным лицам членовредительства. Отсутствие черепов в некоторых захоронениях при сохранении анатомической неповрежденности скелета можно объяснить захоронением казненного (обезглавленного). Не следует также исключать возможность захоронения четвертованных или подвергнутых членовредительству людей.
Во время раскопок могильника в Переяславе-Хмельницком будто бы обнаружено пять поврежденных скелетов с западной ориентацией [181, с. 140—141], однако Э. А. Сымонович не без основания берет эти данные под сомнение [ 600, с. 54].
Догмат о так называемых ”сверхобязательных деяниях”, получивший признание в Западной церкви, превратил христианского бога в своего рода банкира. Как известно, торговля индульгенциями на протяжении многих столетий обеспечивала папскому престолу огромные прибыли.
Небольшие отряды антов и склавинов при Юстиниане I эпизодически нанимались на военную службу к грекам. Так, Агатий Миринейский свидетельствует об участии славянских отрядов в военных действиях византийцев против персов в Закавказье (в Колхиде) [ Agath., III, 6—7; см. 9, с. 75]. По данным Прокопия [Proc. BG., I, 27, 2; II, 26, 18—25; III, 22, 3; см.: 512, с. 156, 243—244, 319], анты и склавины действовали в составе греческой армии против готских войск в Италии и т. п. Однако этого недостаточно для того, чтобы принимать славянского правителя высокого ранга (которым был Кий) ”с великой честью” самим императором.
”Гуннами” византийские писатели нередко называли славян.
Яхья первую часть жизни провел в Александрии, а в 1014—1015 гг. перебрался в Антиохию, где и завершил свой исторический труд.
По свидетельству самого Яхьи, он дважды перерабатывал свою хронику, дополняя и исправляя текст.
Необходимо, однако, подчеркнуть своеобразный рецидив скептицизма [211; 481].
Более ранняя дата исключается, т. к. в тексте упоминается крещение Болгарии (863).
Ранее А. С. Львов занимал крайнюю позицию в утверждении древних (задолго до Кирилла и Мефодия) истоков древнерусской письменности [377].
В летописи применена не константинопольская, а александрийская эра, которая относила рождение Христа к 5 500 г. (а не 5 508).
Вряд ли это Почайна, которая является лишь протокой Днепра. В исторических документах она называется ”рекой”.
Походам Святослава посвящена большая литература, отражающая различные взгляды и оценки [163, 275—280; 578; 705; 871; 879; 880 и др.].
Правление Бориса во Владимире-Волынском засвидетельствовано Нестором Летописцем в ”Чтении о Борисе и Глебе”.
”Варягами” их сделала третья, Мстиславова редакция ”Повести временных лет”.
Соответствует 912 г. новой эры.
Слово не читается.
Издавалась неоднократно (последнее издание — в работе А. Г. Кузьмина [311]. Мы цитируем по изданию Е. Е. Голубинского [180], чья транскрипция ближе к оригиналу. Точно так же — ”Обычное житие Владимира”.
Ф. И. Успенский и Ю. А. Кулаковский, правда, допускали мысль, что в роли ”северного правителя” выступал Симеон Болгарский. Но он управлял страной к югу от Дуная.
Хронология балканских войн Святослава является сложной проблемой, учитывая противоречия в свидетельствах источников [279]. В частности, некоторые исследователи относили заключение договора Святослава с Цимисхием к 972 и даже к 974 гг. [16; 134, с. 3—7; 207, с. 12—15; 332, с. 164—165, 797]. Однако ни один историк не предполагал даты более ранней, чем 971 г. Сейчас можно считать доказанной дату — лето 971 г.
”Повесть временных лет” фиксирует угрозу Владимира, обращенную к царям Василию и Константину: ”…аще ея (сестру Анну. — М.Б.) не вдасте за мя, то сотворю граду вашему (Константинополю. — М.Б.), яко и сему (Корсуню. — М.Б.) створихъ” [250, с. 95].
В Новгородской летописи — ”Василиски” [441, с. 152]. Это дает основание комментаторам считать, что имя св. Василия (поддержанное именем патрона только что обращенного князя) появилось вследствие неверного понимания греческого слова βασιλικα (базилика), употребленного автором ”Корсунской легенды” [357, с. 338].
В Ипатьевской летописи церковь Иоанна Предтечи (250, с. 101].
Археологи отмечают в Херсонесе выразительные следы погрома, произошедшего в конце Х в. [56; 58; 59; 302; 784; 787, с. 65; 789, с. 141].
Курсив мой. — М.Б.
Оба титула, как равноценные, встречаются нередко даже в одних и тех же текстах [707, с. 60]. Это подтверждает бесплодность и надуманность споров относительно времени превращения киевской архиепископии в митрополию.
Ср. летописное утверждение: ”И бысть радость всюду” [441, с. 159].
Ср. фрагменты, где изложение идет от первого лица: ”Мы же стояхом на Торговом стране, ходихом по торжисчам и улицам, учахом люди, елико можахом…” [653, с. 112]. На основании этих отрывков В.Н.Татищев определил Иоакима Корсунянина автором произведения, где они были помещены.
Известия о Феодоре содержатся в ”Житии Леонтия Ростовского” [180, с. 200—201].
В Новгородской первой летописи есть запись: ”И давъ имъ (новгородцам. — М.Б.) правду и уставъ списавъ, тако рекши имъ: ”по сеи грамотђ ходите якоже списах вамъ, такоже держите” [441, с.175—176]. Далее в тексте помещена ”Русская правда” (короткая редакция); поэтому некоторые исследователи считают, что первый вариант этого сборника и был грамотой, которую Ярослав даровал Новгороду [532, с. 203—204; 671, с. 204; 672, с. 48—61]. Другие, однако, склоняются к мысли, что Новгород получил специальную уставную грамоту, которая должна была обеспечить права и вольности города [43, с. 269; 190, с. 387; 247, с. 144—146; 381, с. 350, 358; 755, с. 500—509; 793, с. 65]. Н.Н.Ильин называет эту грамоту ”Magna Charta libertatum” Великого Новгорода [247, с. 145].
”Повесть временных лет” в параллельном тексте называет фантастическую цифру: 30 тыс. новгородцев и 1000 варягов [250, с. 128]. При таком соотношении обращаться за помощью к наемникам не имело бы смысла.
Реальное развитие событий исследователи представляют по-разному: Г.Г.Литаврин, в частности, считает, что до вступления на престол императора Михаила Мономаха русско-византийские отношения развивались нормально.
Последователями А.А.Шахматова считаем всех исследователей, которые приняли и применяли его метод — независимо от конкретных выводов и концепций.
Эти слова, пропущенные в Ипатьевском списке, вставлены нами из Лаврентьевского [320, с. 23].
Курсив мой. — М. Б.
Список Погодинский № 1559 [748, с. 40, 108, 116].
В Никоновской летописи читаем: ”И бысть от сихъ (взятых на ”ученiе книжное”. — М.Б.) множество любомудрыхъ философовъ…”. Понятно, что речь идет не о начальном просвещении.
А.А.Шахматов различал в летописном сказании о крещении Руси эпические, бытовые, исторические и агиографические мотивы [748, с.75—81].
”…Христианство укрепляется не среди народа, народ долго оставался даже уже крещенным по сути дела язычником, что отнюдь не умаляет достоинств русского народа, а среди господствующей верхушки, все теснее и теснее сплачивавшейся вокруг князя” [381, с. 340].
Наиболее рельефно эта тенденция проявляется относительно письменности [241; 242; 243; 401; 402; 699; 700; 715].