Глава 4

По пустой дороге мы с Тук-туком двигались два дня. Не по самой дороге конечно, а немного в стороне и, в основном, ночью. Днём прятались от солнца в тени какого-нибудь дерева. Воды у нас не было: флягу для неё я так и не купил. Наши тела заметно уменьшились в объёме, и новый плащ на мне висел как на столбе. Тук-тук тоже обзавёлся одеждой. Я смастерил ему подобие попоны из своего старого украденного в городе плаща. Пёс первоначально не очень желал носить такую вещь но, почувствовав защиту от солнца, быстро успокоился и больше не пытался от него избавиться. На третий день поднялся сильный ветер, забивающий нам глаза пылью и прочим мусором, поднятым с земли. Температура воздуха заметно снизилась, и жить, точнее, существовать, стало немного легче. Из-за поднятой пыли видимость сильно уменьшилась, но зато мы могли двигаться дальше не только ночью, но и днём. Солнце уже не так сильно припекало, да и нас плохо было видно сквозь пыль и мусор. В какой-то момент ветер резко стих, и я понял, почему, посмотрев, где мы оказались. В километре от нас, прямо на нашем пути встали скалы. Скалы совсем невысокие, высотой не больше ста метров, но с отвесными склонами и стоящие плотно как хороший забор. Перелезть через этот природный забор было нереально, и нам пришлось двинуться вдоль него и попробовать найти проход на другую сторону.

Проход нашёлся только на следующий день, но он был занят двумя десятками вооружённых всадников и парой крестьянских телег. На одной из телег вверх дном лежала лодка, на другой стояла металлическая клетка, в которой сидел человек. Выстроившись в цепочку, вся эта толпа медленно продвигалась вглубь скал по узкому проходу. Мой внутренний компас упорно вёл меня в том же направлении, и мы двинулись следом за этой процессией. Проход завершился через несколько часов, после чего мы оказались на берегу моря. Странное море надо сказать. Мелкое, с большим количеством острых камней, выступающих над его гладью и отмелей, некоторые размером не больше пары метров в диаметре. В это время вся впереди идущая компания остановилась, и с телеги сняли лодку. По моему мнению, эта лодка не продержалась бы на воде и пары часов, до такой степени она была старая и убогая. Вёсла отсутствовали, вместо них имелся шест, приблизительно в два с половиной метра длиной. После того как лодку опустили на воду из клетки вытащили человека, который упирался и клетку покидать не хотел. Этот человек явно боялся оказаться внутри этой лодки, но его мнения никто не спрашивал, и он там всё-таки оказался. Пока он не успел выпрыгнуть обратно на берег, лодку быстро оттолкнули от берега, а люди, оставшиеся на берегу достали мощные арбалеты.

– Тук-тук, я чего-то не понял, это что, такая казнь? Расстрел с последующим утоплением в море, которое глубиной до пояса?

Человек, находящийся в лодке сначала ругался, но после того, как в его сторону направили заряженные арбалеты, притих и, взяв в руки шест, тихо оттолкнулся им от дна. Лодка плавно стала отдаляться от берега, огибая торчащие из воды острые камни. Вскоре лодка превратилась в точку посреди водно-каменной пустоши. Это было какое-то неправильное море, очень похожее на обычную пустошь, где мы с Тук-туком недавно были и где не встретили ни одного живого существа. Здесь, как и в той пустоши, даже птиц не было видно, и это мне показалось очень подозрительным. Люди, оставшиеся на берегу, расходиться не собирались, лишь разбрелись в разные стороны с арбалетами в руках. Вероятно, ждали, что лодка с человеком в ней может вернуться обратно, а этого нельзя было допустить.

Притаившись среди камней, мы с псом ждали, когда эти люди уйдут. Ждать пришлось почти сутки, но мы всё-таки дождались. Такой же цепочкой люди не спеша покинули берег моря, и мы с Тук-туком наконец-то добрались до воды, чтобы восстановить её потерю в наших телах. Через несколько минут сидения в воде почувствовал, что что-то не так. Вышел на берег и увидел, что мои ноги обзавелись отростками в виде присосавшихся пиявок длиной сантиметров двадцать. Пиявки присосались намертво, оторвал лишь с кусками собственной плоти. Поднял с песка одну из пиявок и посмотрел внимательно на это чудо природы. Пиявка была очень странная. Большой рот полон острых зубов, длинный язык как у змеи закручен как шуруп, на голове два маленьких острых шипа, причем один на лбу, другой на затылке.

– Теперь понятно, почему тот мужик не хотел на лодке вглубь этого странного моря уходить. Сожрут же за считанные минуты, а может и за секунды, если такие пиявки будут большого размера и их будет много. Чтобы нас с Тук-туком не съели, я выкопал на берегу яму, которая быстро наполнилась водой, продавленной сквозь песок. В этом наспех сделанном бассейне точно пиявок не было, и мы смогли безопасно восстановиться.

– Тук-тук, что делать будем? Нам, точнее мне, туда надо – я посмотрел на горизонт, где небо соприкасалось с водой этого странного моря. – Лодка нам нужна, и не такая убогая, что выдали тому несчастному мужику, которого, скорее всего уже съели. Если эти люди притащили лодку с собой, значит, где-то недалеко расположен либо посёлок, либо какой-нибудь городок, и нам нужно его посетить.

Найти этот населённый пункт оказалось несложно, мы пошли по следу тех людей, которые были у моря. Это был почти точно такой же обнесённый стеной городок, только чуть большего размера по сравнению с тем, где я был. Местность отличалась, здесь было больше леса и маленьких поселений в непосредственной близости от города. Людей, естественно, тоже больше было, что для нас с Тук-туком стало проблемой. Приходилось постоянно прятаться и передвигаться только по ночам. Город находился в двух днях пути от моря и располагался на высоком холме, у подножия которого протекала река. Судя по тому, что лодку к морю люди привезли на телеге, река в это море не впадала или впадала где-то далеко от этого места. На берегу этой реки я увидел лодки, но ни одна из них мне не подходила. Они были либо большие, которые мне ни за что до моря не дотащить, либо маленькие, в которых даже мне одному будет тесно а ведь со мной ещё и Тук-тук. Был, конечно, вариант, взять две маленькие лодки для каждого из нас. Связать их вместе и таким способом отправиться в сторону горизонта. Правда, с учётом опасных представителей морских глубин, точнее не глубин, такой вариант нам не очень подходил. Поэтому лодка нам была нужна с расчётом на двоих, а таких лодок здесь просто не было.

– Тук-тук, а может нам плот смастерить? – пёс естественно мне ничего не ответил но, судя по его взгляду, был не против плота. – Для этого нам нужен инструмент, как минимум острый топор. Лес тут есть, пропажу нескольких сухих деревьев никто не заметит.

Лезть в город без разведки и подготовки я не решился. Стражники на стенах не спали, да и сами стены были выше, так что шанс перелезть через стену незаметно равнялся нулю. Попасть в город было возможно только через ворота, и я стал думать, как это сделать. Стражники у ворот были нечета тем, которых я видел в первом городе. Местные несли службу добросовестно, проверяли содержимое телег, а иногда даже обыскивали людей входящих и выходящих из города. Нежить в моём лице они быстро обнаружат, и я даже не мог предположить, что будет после этого. С другой стороны, этот город не единственное место, где можно обзавестись топором, есть ещё и деревни. Деревни точно каменных стен вокруг не имеют, в лучшем случае из дерева и не высокие.

Ближайшая к городу нормальная деревня нашлась в нескольких километрах от него, и для покупки или кражи топора подходила просто идеально. Стены вокруг нет, дома стоят далеко друг от друга, и, что было нам на руку, в деревне есть кузня. По звону молота кузнеца я и нашёл эту деревню, потому что она скрывалась за холмом, и с дороги её не было видно.

Как я ни старался но, ни один сарай я осмотреть не смог, причиной тому были собаки. В каждом дворе сидела мелкая шавка, которая своим лаем поднимала на ноги всех обитателей крестьянского дома. У меня остался последний вариант, кузня, но там всё время кто-то находился и точно не спал. На моё счастье возле кузни не было собаки, и я смог подойти максимально близко к открытой настежь двери. Внутри на широкой скамье сидел тот самый мужик, которого я видел в другом городе. Он тогда выехал из ворот первым и очень расстроенным. Перед ним на наковальне лежал молот, на который он смотрел как на врага. Я хотел войти, но остановился, подумав, что мужик не в настроении и может меня не правильно понять. Пришлось спрятаться в ближайших кустах и подождать, когда он хотя бы на несколько минут покинет кузню. Мужик просидел там всю ночь и вышел на рассвете с мотыгой в руках, после чего двинулся в сторону поля, расположенного сразу за деревней. Он ещё не успел далеко отойти от кузни, когда я оказался в ней. Ни одного куска железа кроме кузнечного инструмента я не обнаружил, топора тоже не было, а молот, клещи и прочий мелкий инструмент мне был не нужен. Осмотрев кузню, я понял, почему кузнец был таким хмурым и злым. У него не было работы, а значит, что и средств, для нормальной жизни тоже не было. Огород ясное дело был, но ведь на нём не растёт одежда и прочие необходимые для жизни вещи. Вернулся кузнец через несколько часов, с развалившейся мотыгой. Вскоре к нему прибежала девочка лет семи и принесла скромный обед, состоящий из куска хлеба и кувшина с водой. Кузнец погладил девочку по голове и отправил домой. Отложив обед в сторону, взялся за починку мотыги.

– Похоже, дела у него совсем плохи – подумал я, посмотрев на убегающую домой девчушку, которую нужно было срочно откармливать, чтоб ветром не унесло. Мне нужен топор, мужику железо и заказ, стало быть, чтобы получить топор мне нужно достать железо. Украсть его у соседей этого же кузнеца даже пытаться не стоит, он же потом из меня самого топор сделает. Значит, искать железо буду в городе, так как до другой деревни надо добираться ещё почти целый день, и ещё не факт, что там что-то найду. В городе железо тоже денег стоит, так что вариант только один, украсть. Задача вообще трудновыполнимая, если вспомнить стражников у ворот города.

Потянулось мучительное для нас обоих с псом время ничегонеделанья, если не считать наблюдение за воротами города и скучающими стражниками, когда им не с кого было брать деньги. В первую же ночь я выкопал яму для себя возле ворот, замаскировал её и, притаившись в ней, приготовился не только смотреть на ворота, но и слушать, кто и что говорит. За вход в город стражники почему-то всё время просили разную сумму, начиная от одной медной монеты до пяти. Вероятно, брали исходя из предполагаемого кошелька входящего в город человека и его поведению. Я так понимаю, что цена устанавливалась лично стражниками, так как они оценивали платёжеспособность по одежде, в которую был одет человек. Если человек сразу начинал скандалить, они быстро шли на попятную, оправдываясь тем, что пошутили и после брали стандарт, одну медную монету. Самое интересное, что с богатых и имеющих в городе или королевстве некоторую власть господ, они вообще ни за вход, ни за выход из города денег не брали. Посмотрев и послушав, что говорят стражники, я стал опасаться того, что в город меня могут не пустить совсем или запросить такую сумму, которой у меня просто быть не должно. Отношение к служителям бога тут было двояким, их и уважали, и ненавидели одновременно. Ещё я опасался обыска, потому что некоторых путников стражники нагло обыскивали, если это были женщины, мне было понятно, зачем, а вот мужчин обыскивали, скорее всего, чтобы оправдать этим обыск женщин.

Дважды за день меня чуть было не выдал Тук-тук, пытаясь подойти к яме, в которой я спрятался. Дождавшись наступления темноты, я наконец-то покинул свой наблюдательный пост и, отыскав пса, сделал ему первое и надеюсь последнее предупреждение.

– А что если бы стражники решили в тебя не камнями бросать, а отогнать палками? Представь, если бы один из них провалился в яму, в которой я сидел. Что мне потом делать? Убивать их обоих или бежать подальше от города? – гневно простучал я зубами, ругая Тук-тука. Как не удивительно, но он всё понял и больше к яме не подходил.

Четыре дня я наблюдал за жителями города, просчитывая разные варианты входа и выхода из него. На пятый день вариант пришёл сам, в лице двух монахов одетых практически в такие же плащи что на мне сейчас был. Монахи спокойно вошли в город, правда за вход заплатили, но их никто не пытался обыскать или задержать. После всего увиденного я решил на некоторое время стать третьим монахом и пробраться в город. За то время, что я находился в этом мире, я запомнил два десятка простых слов, которые чаще всего произносили местные жители. Мог уже приблизительно понимать, что у меня могут спросить и кивнуть головой в ответ или помотать не соглашаясь. Тук-тук опять остался на некоторое время в одиночестве, потому что с собой я его не взял.

К воротам подходил спокойным шагом, но боялся жутко, вдруг спросят что-нибудь такое чего не смогу понять.

– Два медяка – сказал стражник, подставляя свою ладонь. Я заранее приготовил несколько монет и держал их в руке, чтобы не искать в мешочке на поясе. После оплаты входа меня больше ни о чём не спрашивали, и я спокойно вошёл в город.

Судя по домам и одежде жителей, мне показалось, что я попал в тот же город, из которого не так давно сбежал. Жизнь в этом городе тоже ни чем не отличалась, такие же крестьянские телеги, перегородившие проход и без того узких улиц, и такие же торговцы на местном рынке. Рынок, правда, был чуть больше, из-за домашнего скота, которым тут торговали. Я прошёлся по рядам с разложенным на лотках товаром, заглянул в пару маленьких магазинчиков, после чего стал искать железо, которого на рынке почему-то не оказалось. Кузню, где железо по любому должно было быть, нашёл приблизительно через час блуждания по узким улочкам города. Железо в этой кузне естественно было, в виде готовых изделий, среди которых были и топоры. Вопрос с покупкой сырья отпал сам собой, зачем покупать железо, если можно сразу купить топор. Самого кузнеца сейчас не было, вместо него пришлось общаться с подмастерьем. Крепкий и очень грязный парень конкретно тупил, не понимая моей пантомимы. К прилавку с готовым товаром он меня не подпускал, и просто ткнуть пальцем в топор у меня не было возможности. Если бы не появившийся кузнец, я бы этого парня стукнул по голове чем-нибудь тяжёлым, чтоб до него дошло, что мне от него надо. Местный кузнец сразу въехал в суть дела и предложил на выбор три топора разных размеров. Топор для рубки мяса мне был не нужен как, впрочем, и боевой с длинным топорищем окованным листом железа. Третий топор, плотницкий, подходил идеально для моей задачи, и я попытался узнать цену. Умел бы я говорить, я бы всё сказал этому барыге кузнецу по поводу цен на его товар. Он просил серебро, причём три монеты. Имея в наличии только медь, да и то в размере пятнадцати кругляшей неизвестного номинала, я в расстроенных чувствах покинул кузню. Вариант с покупкой отпал, на его место встал вариант с кражей. Кража тоже имела в своей задаче несколько вариантов. Украсть топор в кузне, украсть у плотника, которого ещё надо найти, и последний вариант, залезть в какой-нибудь дом и поискать топор там.

Половину ночи я просидел на крыше одного из домов расположенного рядом с кузней, но в итоге понял, что украсть у кузнеца не получится. В кузне всё время кто-то был, либо сам кузнец, либо его подмастерье, а потом ещё и угольщик появился. Плюнув в переносном смысле на кузню, я перешёл ко второму варианту, искать плотника. Спустившись с крыши, побрёл по переулку в поисках дома плотника, но за первым же поворотом столкнулся нос к носу с монахом. Из всего короткого монолога этого, как оказалось, совсем не монаха, а представителя какого-то культа я смог понять только два слова.

– Ты кто?

Я в ответ изобразил жестом непонятную даже мне самому фигуру. Реакция монаха на мой жест была молниеносной, из верхнего конца его деревянного посоха выпрыгнуло длинное и узкое лезвие, которым он меня и ударил в грудь. Надо было видеть его глаза, когда он понял, что я ни падать, ни умирать не собираюсь. Монах выдернул из моей груди лезвие своего копья, с недоумением посмотрел на него и ударил ещё раз. Результат остался тем же, я стоял и смотрел на него из темноты своего глубокого капюшона. В третий раз ударить себя я уже не позволил, повернувшись боком, ушёл от удара и ударил в ответ. Кривое лезвие моего ножа не попало по его горлу, а прошлось по лицу, срезав начисто нос и губы. Монах закричал, и мне пришлось ударить ещё раз, чтобы его крик никто не успел услышать. На этот раз я попал точно по шее, чуть не отрезав ему голову этим ударом. Его палка с выпрыгивающим лезвием мне понравилась, и я забрал её себе. Быстрый обыск тела монаха меня ещё раз порадовал, туго набитым монетами мешочком и флягой где-то объемом с литр и крепким вином в ней. Теперь у меня появились деньги на покупку топора и о варианте с кражей, можно было забыть.

Убежать с места преступления я не успел, появились стражники. Не придумал ничего лучше, чем упасть рядом с убитым мною монахом и изобразить труп, которым в принципе и являлся. Стражники не спеша подошли, убедились, что живых среди нас нет, после чего один остался, а второй ушёл докладывать начальству о найденных трупах. Оставшийся стражник обыскал труп моего противника и, ничего, не обнаружив, подошёл ко мне для этой же цели. Наклонившись, он не мог предположить, что мёртвое тело монаха притянет его к себе и ударит стальным когтем в спину. Сбросив с себя тело стражника, я встал и осмотрелся. Улица была пуста, я опять занялся мародёрством, уже во второй раз за последние несколько минут. От стражника мне достался короткий меч, несколько монет, к сожалению медных и о, чудо, маленький топорик, который он носил на поясе сзади. Топорик был скорее метательный, но меня и он устраивал. Дерево конечно быстро не повалишь, но мне торопиться некуда.

– Убийство прибыльное дело – подумал я, покидая тёмную улицу – правда, до тех пор, пока тебя не поймают.

Что самое удивительное, моя совесть молчала, и какого-либо отвращения к убийству двух людей не возникло. Я списал это на своё тело, которое, вероятно, к этому было привычным и сейчас как-то повлияло на мою душу, ну или на сознание. Осторожно двигаясь тёмными улицами спящего города, я думал, как мне из этого города свалить и желательно быстрее. Покинуть город у меня ни ночью, ни утром не получилось. Ночью ворота были закрыты, а утром город гудел, узнав о том, что произошло. Немыслимое дело, стражник убил служителя какого-то там бога, имя которого я не расслышал. Второй монах, друг убитого, грозил божественной карой, которую бог обязательно устроит всем жителям города и в особенности стражникам. Кричал он правда не очень долго, ровно до того момента, как его выкинули из города пинком под пятую точку. Город шумел до самого вечера, а я сидел на чердаке одного из домов и продолжал думать, как покинуть город. Стражники не поверили тому монаху и искали убийцу своего товарища. К вечеру у меня созрел план, как выбраться из города. Стражника и монаха или в их варианте священника, должны похоронить за городом. Стало быть, мне нужно заменить одно тело другим, то есть своим. Стражника отправились хоронить сами стражники числом не менее десяти человек, а вот монаха везли отдельно.

Старая скрипучая телега местного золотаря, с телом монаха медленно ползла по узкой улице, и мне эту телегу нужно было как-то остановить на несколько минут, чтобы поменять один труп на другой. Пришлось пожертвовать горстью медных монет и рассыпать их на дороге, по которой двигалась телега. Медлительный дед, вёз тело монаха, а когда увидел на дороге деньги, чуть ли не через лошадь перепрыгнул, чтобы собрать деньги, пока их ещё кто-нибудь не увидел. Пока он собирал, я вытащил из телеги труп монаха и спрятал его на виду у всех, просто посадил его на крыльцо соседнего дома. Дед собрал деньги моментально, но потом долго ползал по дороге, проверяя каждый камень, под которым могла оказаться ещё хотя бы одна монетка. Я устал ждать, когда он прекратит это пустое занятие, хотелось встать и сказать, что нам пора ехать. Через несколько минут дед всё-таки успокоился, и телега золотаря двинулась в сторону ворот.

Стражники у ворот пытались проверить телегу золотаря, но дед им этого не позволил, потому что найденные на дороге деньги он спрятал под моим телом.

– Тело мёртвое служителя одна штука, еду хоронить, чё пристал? – не выдержал дед, заявив настырному стражнику. После этого, стражник махнул рукой на деда, и телега медленно выкатилась за ворота. Лошадь не спеша плелась по дороге и тянула за собой телегу. Дед, неожиданно получивший премию, стал что-то напевать. Он в отличие от меня никуда не спешил, его всё равно до утра в город не пустят, несмотря на то, что он свой. Я подождал, пока мы отъедем от города на достаточно большое расстояние, чтобы нас стало не видно, после чего осторожно, стараясь не привлечь к себе внимание деда, спрыгнул с телеги. Дальше дед поехал один, продолжая что-то напевать. Посмотрев в спину ни о чём не подозревающего деда, отправился искать Тук-тука.

Загрузка...