В царствах Мрака, Теней и Света

Глава III. ЦАРСТВО ТЕНЕЙ

Стены низкого мрачного грота делались светлее. То и дело среди пластов угля выделялись желтовато-красные полоски песка, коричневато-серые прослойки сухой плотной глины. Неясные блики бродили по стенам, утопая в мутной воде речки Водяницы.

— Надо спешить, — сказала Клубчиха Знанйядающая, — царство Теней горячее, суровое, острое. Этой страной правят три царя, три решительных брата: Феррум Третий, Алюм Силициум и Карбоникум Четвертый. У них есть сестра: мягкая и добрая царевна Каолина.

— Странные имена. Особенно Као-ли-на, — протянул слово Женька.

— На китайском языке, — пояснила Клубчиха Знаниядающая, — каолин — значит белая глина. Имена же царей в переводе с латинского языка означают: железо, алюмосиликаты, углерод. А почему третий, четвертый, — так это из курса химии показатель валентности или степени окисления.

— Неуступиха, слышишь? Царство Теней! Чего молчишь? — и Задира, не думая, дернул Неуступиху за одну из косичек. Неуступиха исчезла.

— Вот дела. Куда она подевалась? — удивился Задира, покручивая на голове свой рыжий хохолок. — Я только что дергал ее за косичку.

— Дергал? — испуганно, явно волнуясь, спросила Клубчиха Спицына. — Если за черную, надо искать ее в царстве Мрака. Если за рыжую, с полосатым бантом, — то в царстве Теней.

— А если за белую? В царстве Света? — обрадовался Задира Первый. — Но я не помню, за какую косицу дергал. Вот бант. — В руке у Задиры был полосатый.

— Нам повезло! — воскликнула Спицына.

— Она в царстве Теней, значит? Бедная, бедная девочка. Совсем одна в чужом царстве, — сокрушалась Лазка-Семизубка.

— Главное, — добавила Клубчиха, — с ее-то характером. Здесь и сгореть можно и...

Лодка ткнулась в просмоленные доски. На берегу возле причала торчал коротенький ржавый столбик с позеленевшими медными обручами.

— Ваши визы? — неожиданно проскрипел ржавый. — Я — Наблюдатель.

— Что визы? Какие еще визы? — начал было задираться, как всегда, Задира Первый. Но его остановила Лазка-Семизубка.

— Уважаемый! У нас есть желание на въезд, — и Лазка случайно коснулась столбика хвостом и спицей. Столбик покачнулся. Падая, задел позеленевшими обручами за нос лодки. Лодка развалилась на тридцать раковин.

— Вот это дела! — крякнул Задира Первый. — Ну и ржавчина с медными обручами! Лодочка-самоходочка-то тю-тю? Что делать?

— Лодку собирать пока не будем, — поежилась Клубчиха Спицына, — раковины возьмем с собой. Так понадежнее.

— Вот, вот, вот! — затараторил Задира Первый. — Взять возьмем, а куда положим? Сейчас бы бездонную Неуступихину корзинку! Где она с ней носится?

Женька насчитал у себя четыре кармана: два на рубашке, два в спортивных брюках. Хорошо, что раковины опять стали маленькими. В каждый карман Женька положил по семь раковин. Остальные отдал Задире. Задира их взял и незаметно от всех спрятал под досками.

Подземное царство вдруг содрогнулось от взрыва. Затем откуда-то издалека послышались приглушенные тупые звуки: тук-тук-тук! В воздухе запахло плавленым металлом и горящим углем.

По стенам запрыгали яркие блики. Мимо притихших в глубокой нише друзей прошли цари великого царства Теней. Впереди, раскаленный докрасна, царь железа — Феррум Третий. Он был высок и широк в плечах. Железные латы прикрывали могучую грудь, плечи, бедра, колени. Стальной шлем с высоким забралом почти скрывал царственное лицо. Царь угля, Карбоникум Четвертый, был таким же красным и раскаленным, крепким и коренастым. Черная тонкая лакированная мантия висела на одном плече, слегка прикрывая блестящие мускулы сильного тела. Третьим шагал царь цветных металлов, песка, глины и известняка — Алюм Силициум, стройный и высокий.

— Ну и жара! — вымолвил Задира Первый, когда фигуры царей исчезли за поворотом. — Могли бы и не пылать! — ворчал Задира, проверяя, не сгорел ли его рыжий хохолок на голове. — Ладно уж железный раскалился! А черному угольному зачем?

— Так они же на работе! — мягко вымолвила Лазка-Семизубка.

— Третий, стеклянный, видно, попроще, — продолжал Задира. — Не так пыхал.

— Младший, — добавила Клубчиха, — гореть не может. Он только может светиться.

— Где теперь Неуступиха? — вздохнул Задира. — Не сгорела бы. Везде ведь лезет!

— Пошли за царями, — предложил Женька, разглядывая красные пятнышки, появившиеся на коже, наверно, от жары.

Лазка-Семизубка, держа в лапках клубок со спицей, шмыгнула в узкий проход. Коридор расширился, превратился в небольшой зал.

— Песок да глина, — зевнул Задира, — ничего интересного. Чего бы новенького найти.

— Новенького... Всем новенького подавай! — проворчал кто-то под ногами. — Одна тут шустрая бегала. Теперь эти. Откуда только берутся... на мою голову...

— Кто бегал? — затараторил Задира Первый. — Где бегал?

— А кто знает, где? — пропыхтело внизу.

Лазка-Семизубка посветила спицей. На полу копошился маленький, узкий, в меховой шубке зверек, с большими роющими лапами, словно пришитыми к шее. Зверек не обращал внимания на отблески спицы. Это был крот.

— Не видишь? — спросила Лазка.

— А чего в темноте рассматривать? Главное уметь слышать! — хмыкнул крот. А зачем вы сюда залезли? Предыдущая посетительница, например, заявила, что это — ее дело. Я лично сюда попал случайно, провалился, — продолжал крот - Но я не виноват. Виновата Ехидна. Вообще-то, я в земле живу, только у самой ее поверхности, где почва... Там тебе и жучки, червячки, и травка старенькая. А здесь? Тьфу! Поесть нечего. И все из-за этой глупой Ехидны, куси меня мышь в бок. Я крот Коловорот.

— Не расстраивайся, Криворот. Пошли с нами царей выслеживать! — ничему больше не удивляясь, предложил Задира Первый.

— Во-первых, я — крот Коловорот, куси тебя мышь в бок. Во-вторых, чего их выслеживать? Топай по горячим следам да слушай, — проворчал крот. — Эй, задиристый? Слышишь, кипит!

— Что кипит? — не понял Задира.

— Что надо, то и кипит, — пропыхтел крот. — Пошли, покажу и вам тоже.

Теплая дорога привела приятелей к огромному гроту. Грот был такой высокий, что, казалось, упирался в вершину горы. По углам тлели раскаленные каменные угли, отбрасывая на стены колеблющиеся от жары тени. В центре помещения стояла большая и, видимо, глубокая чаша, из которой вырывались языки пламени. Возле чаши величественно прохаживались цари. Яркие отблески хорошо высвечивали их мужественные фигуры. Глаза Карбоникума Четвертого, как два огромных раскаленных угля, внимательно следили за алой чашей.

Отблески пламени окрашивали стройного и высокого Алюма Силициума в разные цвета, скользили и переливались в складках тончайшей стеклянной накидки. В некоторых местах накидка была расплавлена и висела длинными прозрачными сосульками.

Цари были так заняты делом, что, казалось, не обратили никакого внимания на пришельцев. Помощники, юркие железные человечки, узкими совками подхватывали куски железной руды и опускали в чашу. Туда же из раскаленных круглых куч высыпали кокс — обожженный каменный уголь, а еще крупный песок и желтоватые комочки известняка.

— Что они делают? — спросил Женька у Спицыной.

— Варят железо! — поспешно пропыхтел крот.

— А песок зачем и эти комки? — хмыкнул Задира.

— Для того, — пояснила Клубчиха Знаниядающая, — чтобы железо отделить от всяких примесей. Песок с известняком даст шлак и всю пустую породу унесет с собой. Шлак в чаше, как сливки на молоке, сверху. Железо — снизу!

— Внимание, — пропыхтел крот. Огромная раскаленная чаша вдруг заклокотала. Над ней заклубился бурый газ, запахло горелым металлом. Чаша наклонилась и выплеснула сначала одну, потом вторую огненную змею. Шипя и извиваясь, змеи поползли в разные стороны.

От неожиданности Лазка-Семизубка охнула. Из клубка выпала стальная спица. Еще мгновение — и спицу слизнула самая быстрая железная змея. Огненная змея ползла прямо на Лазку. Вторая змея, поменьше, раскаленная шлаковая, подбиралась к Задире Первому. Женька подскочил к Семизубке, выхватил ее вместе с клубком прямо из-под брюха железной огненной змеи. Задиру Первого он успел оттолкнуть в сторону.

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш, — прошипела змея, слизывая

— Лазкины следы. — Ш-ш-ш, — шипела змея, проползая мимо..

— Чего толкаешься? — возмутился Задира. — А без спицы чего будем делать?

— Надо уходить, и как можно быстрее. Цари разгоряченные. Попадем под горячую руку, беды бы не было, — тихо вымолвила Клубчиха. — Только теперь какая я Спицына без спицы?

— Пропали! — заплакала Лазка-Семизубка, как только все оказались в широком проеме.

— Ерунда! — махнул лапой крот, — Главное — я не пропал. Куда желаете?

— Надо Неуступиху найти! — сказал Задира.

— Эту взбалмошную девчонку? — уточнил крот.

— Да, с тремя разноцветными косичками.

— Три у ней или четыре косицы, я не считал, не знаю. Но думаю, она пошла поболтать к Каолине.

— Поспорить! Жива, значит, Неуступиха! — захихикал Задира. — Давненько мы с ней не виделись. Пошли, Криворотик, а потом к речке Водянице.

— Во-первых, я — крот Коловорот, куси тебя мышь в бок. Во-вторых, я не знаю, где течет ваша Водяница.

— А говоришь, не пропали! — свредничал Задира Первый.

— Если там, где живет Ехидна, не пойду! — решительно заявил Коловорот.

— Может, и живет, только мы ее не видели, — вмешался в разговор Женька. — А ты, Коловорот, не упрямься, лучше послушай землю. Услышишь, речка все время течет и шепчет.

— Сейчас по земным пластам пошарю, пробурчал крот, — определю направление просачивания водицы.

— А если старой дорогой идти? — предложила Лазка-Семизубка.

— Старой дорогой пусть сама Ехидна путается!

— Все Ехидна да Ехидна! Не знаем мы такую!

— И знать не хотим! — выкрикнул Задира Первый, — Мы встретили только Наблюдателя.

— Кто меня зовет? — послышался из отдаленной шахты знакомый ржавый голос.

— Никак голос ржавчина с обручами подает? — удивился Задира.

— Какая ржавчина? С какими обручами? — спросил крот.

— С медными-премедными, зелеными-презелеными.

— Я не знаю никакого ржавого, медно-зеленого! Это кричит глупая Ехидна. Я ее так для себя прозвал, куги меня мышь. Из-за нее я и провалился глубоко под землю. Слышать не хочу вреда ходячего! Наблюдатель-прихлебатель! — И крот повернул совсем в другую сторону.