В чужом клане

Глава 16

Книги о Безлицых я проглатывал, будто умирающий от голода — блюда роскошного пира. Еще, еще, еще. Что еще они могли рассказать мне — обо мне?

Вот только блюда этого пира, даря сытость, отравляли, потому что чем больше я узнавал, тем больше не хотел быть одним из Безлицых.

Вздохнув, я отложил том под говорящим названием «Общепринятые и редкие версии происхождения Безлицых» и потянулся за следующим: «Костяная магия и ситуация на границах Империи».

Из того, что я узнал, самое главное правило, касавшееся Безлицых, гласило, что они не были верны никому, кроме себя, и не гнушались никаких дел.

Взять заказ от демонов и стереть с лица земли человеческое поселение со всеми обитателями?

Конечно, если цена устроит.

Взять заказ от одного клана, устроить пожар в имении другого клана, позаботиться, чтобы из горящих зданий никто не спасся, и при этом безупречно свалить вину на третий клан?

Конечно, если цена устроит.

Но Безлицые не только брали заказы, они приводили в исполнение и собственные планы.

Внедрить шпионов в имперские войска на Границе?

Легко.

Отравить там всех войсковых магов и уничтожить защитные контуры, превратив солдат и офицеров в перекус для обитателей Разрыва?

С удовольствием.

И, наконец, когда пограничные форты останутся без защитников, забрать оттуда весь немалый запас амулетов, алхимических ингредиентов, магического и обычного оружия и, самое главное, белых и черных нихарнов, которые должны были послужить защитникам фортов оружием последнего шанса, но которые, в отсутствие магов, стали не более чем белыми и черными гальками.

В описании беспринципности и безжалостности Безлицых сходились авторы всех книг, но вот в остальном начинались различия.

Одни авторы утверждали, что каждая банда Безлицых действовала самостоятельно и что порой они даже сражались между собой за территорию, трофеи, рекрутов и в целом были воплощением анархии.

Другие возражали, что Безлицые были еретическим религиозным орденом со строгой иерархией, и что во главе этого ордена стоял магистр, управлявший своими подчиненными железной рукой.

Третьи заявляли, что никаких Безлицых и вовсе не существовало, а те, кто бесчинствовал под этим именем, были лишь военизированными крыльями черных сект, добывавшими таким образом средства к существованию для своих более мирных собратьев.

Причем, самое интересное, каждый из авторов опирался на свидетельства реальных Безлицых, взятых в плен и допрошенных по всем правилам, то есть с применением ментального давления. Как такое противоречие в показаниях было возможно, ни я, ни, похоже, сами авторы не понимали.

Происхождение Безлицых тоже было покрыто туманом.

Двое авторов утверждали — опираясь на кучу архивных документов, одно перечисление которых занимало с десяток страниц — что орден Безлицых восходил к запрещенному и уничтоженному еще две тысячи лет назад ордену Черной Нуш. Кто такая была эта Нуш и чем прославилась, не уточнялось. Орден же Черной Нуш, в свою очередь, восходил к Ереси Ишты времен Исхода.

Другие спорили, что появление Безлицых было достаточно новым феноменом и никакого отношения к древним сектам не имело. Якобы члены одной банды, состоявшей из выживших магов уничтоженного Младшего клана, во время всех нападений носили простые белые маски, полностью скрывавшие лица, в честь чего и получили такое прозвание. Потом обычай носить маски отпал, однако название перешло на другие банды и прижилось.

С тем, как Безлицые получали новых рекрутов, тоже было не совсем ясно.

Большинство авторов соглашалось, что в Безлицые уходили люди, изгнанные из кланов, и я помнил, что Амана говорила то же самое. Однако детали процесса оставались неясны. Безлицые выходили на тех магов, которых уже за какое-то преступление изгнали? Или же они сманивали тех, кто все еще находился на хорошем счету, каким-то образом умудряясь найти их слабые места?

Этот вопрос волновал меня куда сильнее, чем мифические истоки Безлицых и даже их связь с демонопоклонниками, потому что ответ на него мог стать ответом на то, как там оказался я.

Если я действительно был Кентоном Энхардом, то что могло побудить наследника Старшего клана присоединиться к бандитам? Ну или к военизированной части черной секты.

Что послужило причиной? Обман? Угрозы? Шантаж?

При всем желании я не мог представить, чтобы подобный выбор был добровольным.

Обман?

Могли Безлицые пообещать мне нечто, недоступное обычному человеку, пусть даже наследнику одного из десяти влиятельнейших кланов Империи? Пообещать что-то невозможное?

Что?

Я задумался. На что не были способны даже сильнейшие маги? Ну… Например, они не умели воскрешать мертвых…

А ведь Безлицые, особенно если имели отношение к демонопоклонникам, вполне могли пообещать что-то в этом духе.

Мог я, подросток, мечтать о возвращении родителей? Помнить о них, любить их даже мертвых и поверить обещаниям, будто их можно воскресить? Может быть. Амана ведь упоминала, что характером Кентон отличался от Вересии.

Или же я мог желать вернуть к жизни не родителей, а кого-то другого? Трагически погибшую первую любовь, например? Я, конечно, понятия не имел, существовала ли такая, но допустим…

С другой стороны, мог ли парень, из которого готовили главу клана, оказаться настолько наивным и повестись на пустые обещания?

На пустые — нет, вряд ли. А вот на те, которые очень походили на правду — возможно.

Я потянулся за книгой, которую до того только поверхностно пролистал. Кажется, что-то такое я видел в десятой главе.

«Возможные связи между черными сектами и шибинами…»

«Логистика контрабандных поставок демонического оружия в Империю…»

…Нет, не то…

Ага, вот.

'Умения костяных демонов поднимать мертвецов известны каждому, хотя обычно речь идет о так называемых гхверах или феринос, то есть ходячих трупах, полностью подчиненных чужой воле, лишенных души и даже базовых инстинктов.

Однако автору сего труда в его странствиях довелось побывать в поселении шибинов, обитатели которого клятвенно уверяли, будто возможно и истинное воскрешение, то есть возвращение мертвым телам, независимо от степени разложения, прижизненного облика, и, самое главное, одушевление этих тел отнюдь не первыми отозвавшимися бродячими духами, а душами, обитавшими в них изначально'.

Дальше шли длинные рассуждения автора о том, что «истинное воскрешение» являлось суеверной чушью и не имело под собой никаких оснований. Впрочем, наличие таких рассуждений было неудивительно — даже я, понятия не имевший о религиозных постулатах империи, чувствовал в этом описании «истинного воскрешения» открытую ересь. Автор книги, не желавший оказаться в допросном зале жрецов Пресветлой Хеймы и получить «вывернутые наизнанку» мозги, не мог даже теоретически признать возможность «истинного воскрешения».

Кстати, не этим ли «воскрешением» заманивали новых прихожан черные секты?…

Что ж, это был всего лишь первый вариант.

Второй вариант касался угрозы.

В реалистичность того, что кто-то мог угрожать наследнику Энхард, я не верил. Вернее, не мог придумать такую ситуацию, в которой это бы сработало. А вот шантаж выглядел куда правдоподобнее. Кто-то узнал обо мне что-то такое, что я был готов скрыть любой ценой, даже ценой отказа от своего законного титула.

И тут я даже мог предположить, что это было. Мое демоническое происхождение.

Допустим, демоническая наследственность была свойственна не только мне, но и Вересии, и досталась нам от матери (принимая на веру тот факт, что энхардцы о своей чистокровности не лгали). Кто-то узнал об этом и сделал целью шантажа именно меня, заставив уйти из дома и присоединиться к Безлицым. Возможно, этот неведомый человек шантажировал еще и Вересию, но от нее требовал чего-то иного.

Правда, тут возникал вопрос, было ли демоническое наследие так уж ужасно, чтобы поддаться на угрозы? В конце концов, Старшая Семья — это Старшая Семья, и добавление демонической крови не делало ее представителей менее Энхард.

Но если демоническая наследственность досталась мне от отца, то это значило, что клану Энхард я принадлежал лишь номинально, поскольку был бастардом…

Эта мысль заставила меня неприязненно поморщиться — оказаться кукушонком в чужом гнезде не хотелось.

Отсюда также вытекало, что шантажировала меня, возможно, именно Вересия — если, конечно, отцы у нас были разные и сама она была законнорожденной — а присоединился к Безлицым я от безысходности.

Если так, то почему я позволил угрожать себе? Почему не убил Вересию? Рука не поднялась на сестру? Или же она заранее приняла меры, позаботившись, чтобы в случае ее смерти или исчезновения правда о моем происхождении вышла наружу?

Вздохнув, я потер виски. Какой бы из вариантов ни оказался верен (или никакой — так тоже было возможно), точно было одно — свою принадлежность к Безлицым мне требовалось тщательно скрывать.

Двенадцать Светлейших Ур-Маа убиты! Святилище Текент сожжено! Преступник до сих пор на свободе!

Хм, такую эмоциональность «Ведомости Имперского Двора» себе обычно не позволяли.

Я перевел взгляд с кричащего заголовка ниже, на черно-белую картину обгоревших руин, в которых было сложно угадать прежнюю форму здания.

Дальше, все тем же тоном, который даже на бумаге звучал истерично и испуганно, причем куда более истерично и испуганно, чем когда десятки кланов подверглись нападению демонов, газетчик сообщал, что девять из двенадцати погибших жрецов были носителями восьми камней, а у одного их было аж девять. Кто их убил и, самое главное, как, оставалось неизвестным.

Святилище было расположено глубоко в северных лесах, окружено множеством защитных контуров и покрыто благословениями. Явный демонический след на убитых обнаружить не удалось, только очень слабое эхо, которое, скорее всего, было оставлено некими оскверненными предметами, слишком ценными, чтобы их уничтожить, и потому отданными Светлейшим для очищения.

В последней трети статьи ее автор очень осторожно, очень аккуратно задавался вопросом, как же так получилось, что благословение, наложенное на Святилище Текент лично Пресветлой Хеймой, не защитило ни храмовые постройки, ни их обитателей. И упоминал, что и император, и Совет Старших кланов уже отправили на место происшествия своих представителей.

Дочитав статью, я еще некоторое время изучал изображение развалин, вызывавшее у меня странное беспокойство, потом перелистнул страницу, проглядывая остальные новости.

Последние дни чтение «Вестника» стало частью моей рутины. Не только потому, что было интересно — хотя и это тоже — но больше из желания понимать, что волнует страну, в которой мне предстояло жить.

Императорский торговый флот, несмотря на недавние нападения демонов, отправляется в ежегодный путь до Архипелага Горбо…

Старейшины Ата просят отменить налог с продаж частей монстров. Количество погибших гильдейцев Ата в этом году в два раза превысило количество всех учеников, и Гильдии требуются значительные средства для постройки трех новых школ, чтобы постепенно восполнить потери…

Стая варгов в количестве двадцати голов замечена на южном форпосте столичного купола. Последний раз их присутствие в такой близости к благословенным землям отмечалось больше тысячи лет назад…

Северная Гильдия Алхимиков утверждает, что у них получилось вывести формулу огненной смеси в эквиваленте стандартных восьми камней, и просит увеличить финансирование на продолжение экспериментов…

Я перелистнул страницу, теперь разглядывая колонку светской хроники. Среди всех новостей она обычно была самой скучной частью, но я заставлял себя прочитывать и ее. Мне нужно было знать тех, кто достаточно важен, хотя бы по именам.

Свадьбы, рождения, похороны, юбилеи, объявления о начале или завершении кровной вражды, о потере или приобретении новых земель — я впихивал в свою память все подряд, потому что понятия не имел, что именно могло пригодиться.

«… а также мы поздравляем со свадьбой прекрасную Вересию Энхард, буквально вчера взявшую в мужья Виньяна Кадаши. 'Понимаю, что эта новость многим покажется неожиданной», — накануне церемонии, проведенной в тихом семейном храме, сказала нашему респонденту юная невеста, — «однако сейчас, с болезнью бабушки и брата мне, как никогда прежде, нужна опора и поддержка».

Эти слова, безусловно, правдивы, но ваш покорный слуга не может не задаваться вопросом о том, не была ли свадьба проведена столь внезапно, дабы успеть до возможной кончины благородной Инджи Энхард, состояние которой ухудшается с каждым днем? Ведь за смертью главы клана всегда следует двадцатимесячный траур с запретом помолвок и свадеб'.

Вот как…

«Хроники» упоминали много раз, что представители кланов не заключали браки до инициации и даже помолвки считались предварительными. Причина там не объяснялась, но я понял, в чем дело, когда Кастиан рассказал об уровне магии, измеряемой при инициации. Одно дело выдать дочь-наследницу за юношу с восемью или девятью камнями, и совсем другое — за того, кто едва смог зажечь их пять или шесть.

Я опустил газету, пытаясь понять, что именно стояло за решением об этой преждевременной свадьбе. Будучи женихом, Виньян мог «поддерживать» Вересию не хуже. Разница заключалась только в том, что в качестве ее мужа он получал в клане Энхард официальные власть и влияние вместо прежних неофициальных.

Или же я упускал что-то очевидное?..

Шелест травы выдал чье-то приближение и я повернулся на звук. Увидев, что его заметили, Зайн разочарованно вздохнул, прекратил подкрадываться и подошел нормальным шагом.

— Я сбежал! — сообщил он мне.

— От кого сбежал? — последние дни я мальчика почти не видел — что было, впрочем, неудивительно, поскольку я проводил их или в архиве, или в своих покоях. Только вот сегодня решил посидеть в беседке рядом с искусственным прудом.

— От моих мучителей, — Зайн скривился.

Мучителей⁈

Я быстро оглядел ребенка на наличие повреждений, но не заметил ни синяков, ни ссадин. Судя по легкости движений, травм, скрытых под одеждой, тоже не имелось. Более того, Зайн выглядел куда лучше, чем когда мы только приехали во владения аль-Ифрит: кожа приобрела здоровый румянец, болезненная худоба ушла, и он умудрился за эти две недели даже чуть подрасти.

Хм-м…

— Что за мучители такие? Что они с тобой делали?

— О! Это настоящий кошмар, — мальчик плюхнулся на сиденье рядом со мной и принялся перечислять, загибая пальцы: — Заставляли ходить правильно, сидеть правильно, говорить правильно, столовые приборы держать правильно. Все делать правильно! Это му-чи-тель-но. А еще они забрали у меня рогатку! — по тону чувствовалось, что последняя несправедливость была просто вопиющей и разбила Зайну сердце.

— Бедняга, — посочувствовал я.

— Да, — печально произнес Зайн. — Я жертва произвола взрослых.

И где он только эту фразу подхватил…

— Рейн, слушай! — воскликнул он между тем, перебив мои мысли. — Я ведь что сказать хотел? Там тетя-принцесса приезжает! Пойдем встречать!

— Тетя-принцесса?

— Ага. Жена дяди Хеймеса. Я был совсем маленький, когда ее видел, почти и не помню.

Я помнил — та самая девушка с двойного портрета из семейной картинной галереи аль-Ифрит. Принцесса, ради Хеймеса разорвавшая прежнюю помолвку и три года добивавшаяся разрешения на новый брак.

Пока мы шли к главным воротам, где уже собралась толпа встречающих, Зайн весело болтал, перескакивая с одной темы на другую. Я слушал вполуха — мешало нарастающее странное беспокойство. Будто бы я забыл о чем-то — не то о близком событии, не то о данном обещание — и теперь эта забывчивость грозила выйти мне боком.

— О-о, — восхищенно выдохнул Зайн, когда в воротах появились первые люди. — Вот бы на таких лошадках покататься, да?

Я неопределенно хмыкнул, поскольку был вовсе не уверен, что разделяю желание мальчишки. «Лошадки» выглядели эдакой страшноватой помесью нормальной лошади с гадюкой… или даже не с гадюкой, а, судя по размерам, с ветси. Клыки в пасти, когтистые лапы вместо копыт, чешуя вместо шерсти и слишком умные и злые для простого животного глаза. Однако желающие «покататься» нашлись — на всех «лошадках» были всадники, в одинаковой форме и одинаково вооруженные.

— Знаешь, кто они? — спросил я вполголоса.

— Ну да, — Зайн взглянул на меня чуть удивленно. — Это же огненные драгуны. Только они ездят на сарпинах.

Огненные драгуны…

Ох, иштаво семя, ну зачем я поперся сюда вместе с Зайном? Все книги о Безлицых с упоением рассказывали о том, что ловля этих бандитов лучше всего получалась именно у огненных драгун. Якобы они их практически чуяли.

Следом за первыми всадниками появился и их командир — его положение выдавала иного кроя форма, манера держать себя и почтительное поведение других драгун. Примерно так представители Младших семей вели себя рядом с Хеймесом.

Главный драгун осмотрел двор, замок, всех собравшихся — я почти физически ощутил, как его взгляд скользнул и по мне. Ушел дальше — а потом резко вернулся, словно бы зацепившись крючком. Я поднял голову, наши глаза встретились — он смотрел так, будто хотел прожечь во мне дыру взглядом.

Иштаво семя! Он что, меня знал?