В день, когда магия замрет

Глава 7. Вера

Он знал кто это. Лишь по стуку он понял, что это она. Да. Он должен с ней поговорить.

Гарри аккуратно подошел к двери, хватаясь за мебель, чтобы не упасть, и, повернув ключ, приоткрыл. На пороге и правда стояла Джес. Бледная и грустная, стоило ей увидеть выражение лица Гарри, так она тут же толкнула дверь, и Гарри, держащийся за нее, не найдя другой опоры, схватился Джессике за плечи и притянул девушку к себе. Та не на шутку перепугалась.

— Гарри! Гарри, пройдем, ты еле не ногах стоишь! — воскликнула она, но Гарри не двигался с места, прижимая ее к себе.

— Он умер, да?… — прошептал он ей в макушку.

— Он… мы не знаем где он, — дрогнувшим голосом ответила Джес, — он пропал, как и Люпин. У тебя болел шрам, да?…

— Он ведь не умер? — как-то странно жалко спросил Гарри, — Он не может умереть. Он…

— Не надо Гарри, — зашептала Джес, поглаживая его голову, — не мучай себя.

Гарри не слышал, что она шептала дальше, ему было достаточно, что она рядом, что от нее исходит этот чудный запах сирени, что ее пальцы скользят сквозь его непослушные пряди. Только это было важно и больше ничего. Но страх, скользкий и леденящий, все еще ворошился в мозгу. Гарри пытался отогнать его, еще сильнее прижав к себе Джессику, спрятав лицо в ее пушистых волосах, но страх не отпускал. Он опустошал, затягивая в какую-то трясину, в которой можно исчезнуть навсегда. Страх ломал его, Гарри чувствовал ужас подкатывающий к горлу, попытался сдавить его, оттолкнуть, но не смог.

— Мне страшно, — прошептал он, стало легче, но тут же страх усилился еще и чувством, что Джес разочаруется в нем и уйдет. И тогда он не справится со страхом и болью. Нет, нет, пусть только она не уходит…

Его сердце перестало биться, когда она отстранилась. О нет, она сейчас уйдет. Исчезнет из его жизни. Ее удивительные глаза посмотрели в его, они были полны любви и нежности. И Гарри облегченно вздохнул — она не собирается уходить. Она протянула руку и погладила его щеку, а он поймал ее ладонь и прижал к губам. Как же он любил ее…

— Ты человек, — сказала Джессика подрагивающим, но успокаивающим голосом, — ты не машина, созданная для уничтожения Темного Лорда. У тебя есть чувства, и каким бы ты не был необычным, у тебя есть страхи, как у всех людей, — она улыбнулась, — и я люблю тебя.

И он поцеловал ее. Такую нежную, мягкую. Ее руки привычно взметнулись к его волосам, пальцы запутались в черных прядях. Нет, нет, он не отпустит ее. Гарри судорожно прижимал ее к себе, его руки беспорядочно скользили по ее спине, его рот хватал ее губы, будто бы он задыхался, а она была чистым кислородом. Ему было жарко, словно он стоял в волшебном пламени, мысли исчезли из головы, были только эти удивительные ощущения.

Они бы долго еще целовались так, если бы не крякнули настенные часы. Джессика подпрыгнула, Гарри тут же отскочил от нее, но, поняв, кто их прервал, оба облегченно вздохнули.

— О, Гарри, я должна идти, — проговорила Джессика, бросив взгляд на дверь, — пока никто не догадался прийти…

— Да, да, — забормотал Гарри, опустил взгляд, но потом вспомнил кое-что и, схватив Джессику за руку, потащил к своей тумбе, — подожди, я кое-что вспомнил!

Пару минут он рылся в ящичках, вскоре выудил маленькую коробочку и открыл ее. Джессика удивленно следила за ним через плечо, Гарри же вытащил из коробочки тоненькую золотую цепочку. Браслет его матери. Приподняв кисть левой руки Джес, он застегнул цепочку на ней, и девушка восторженно вздохнула.

— О, Гарри, это же… это же… — Джессика не могла найти слов, — это же браслет твоей матери!

— Откуда ты знаешь? — удивился Гарри, но потом улыбнулся, — а… ты же шпионила за мной!

— Ну… — девушка замялась, все еще рассматривая браслет на своей руке, — спасибо, Гарри.

— Не благодари, — прошептал Гарри, притянув ее для еще одного поцелуя. Но девушка ловко увернулась, чмокнув его в уголок рта, и двинулась к двери. Гарри бросился за ней и, схватив за руку, прижал к себе, прижавшись лбом к ее виску.

— Скажи им, что я уснул, — взмолился он, — Или еще что! Не хочу говорить с ними сейчас. Я хочу побыть один… с тобой.

Повинуясь странному порыву, он потянулся к ней, всю сграбастав, изогнул по себе, губами нашел ее губы.

— Я должна идти… — шептала Джес в перерывах между поцелуями, — они что-то заподозрят… МакГонагал…

— Я не хочу что бы ты уходила, — как-то отчаянно выдохнул Гарри уткнувшись носом в ее нежный изгиб между шеей и плечом, — я устал от этого ужаса… я не хочу больше смертей… я не хочу…

— Гарри… — Джессика нежно перебрила волосы на его затылке, — нужно смириться с этим и идти вперед. Поспи лучше, ты и так почти никогда не высыпаешься, — заботливо прошептала она, — Я пойду, скажу всем, что ты спишь. Завтра, может, погуляем. Я придумаю что-нибудь. А сейчас ляг, поспи, — она нежно подтолкнула его к кровати, но он не собирался ее отпускать.

— Хорошо, — в конце концов вздохнул он, — только уходи быстрее, пока я не остановил тебя.

Гарри все еще обнимал ее и она совершенно не торопилась уходить. Поэтому он, тяжело вздохнув, быстро коснулся уголка ее губ губами, вытолкнул в коридор, и уткнулся лбом в дверь, не подозревая, что Джессика с той стороны делает тоже самое. Но уже спустя пару минут послышались ее удаляющиеся шаги и Гарри почувствовал себя совершенно пустым. В голове все еще была сумятица, ноги немного подгибались, спина болела, шрам тихонько-тихонько покалывал, но в груди не было ничего. Не боли, ни тяжести. Они уснули. Пока. Всего на не большой срок. И скоро вернутся. Но не сейчас. Гарри вздохнул и уже направился к постели, что бы попытаться уснуть, но стук в дверь заставил его замереть на месте. Нет, это не был маленький кулачек Джессики, это было явно что-то помощнее. И нетерпеливее.

— Гарри! — воскликнул Рон, не переставая дубасить в дверь, — Мы знаем, что ты не спишь, что бы там не плела Джессика! Открой!

— Гарри, открой! — поддакнула Гермиона, — Мы должны поговорить!

— Поговорим завтра, — выдохнул Гарри, — идите спать.

— Ну, уж нет! — крикнул Рон за дверью, — мы войдем, хочешь ты этого или нет.

— Рон, оставь это, — поморщился Гарри.

Ответом ему последовало заклятье «Алохомора-ступерфай», выбившее дверь и заставившее Гарри отскочить в сторону, мысленно благодаря навыки ловца. В проеме двери стояли чуть встрепанные и бледные Рон с Гермионой.

— А вот теперь поговорим! — рыкнул Рон и, схватив Гарри за плечи, усадил на кровать, — Мы твои друзья, Гарри, почему ты избегаешь нас?

— Не хочу мешать, — тихо ответил Гарри, отводя взгляд. У него были красные глаза, а он не хотел, что бы Рон знал, что он плакал.

— Мешать? — воскликнула обескураженная Гермиона, — Гарри…

— Да, мешать, — вскочил он, — вы кроме друг друга уже никого не замечаете. Я рад за вас, но… — Гарри бессильно отвернулся к окну, — но я не знаю. Ничего не знаю.

— Гарри… — голос Гермионы дрожал, — мы… прости нас… мы…

— Да, друг, — в голосе Рона сквозила неловкость, — мы… понимаешь…

— Я все понимаю, — прервал его Гарри, — Вы любите друг друга. Сейчас вы все время хотите быть вместе, не расставаться, не прекращать держать друг друга за руки… — спиной он почувствовал, как друзья дернулись — он готов был поклясться, что Рон с Гермионой поспешно расцепили руки, — Я ни в чем вас не виню, и вы не должны за мной бегать, как собачки. Мы выросли и теперь расходимся в разные стороны. Так или иначе, когда-нибудь это должно было случится, — в горле пересохло, каждое слово отдавалось болью, в уголках глаз предательски защипало, но голос оставался усталым и ровным, — мы отдаляемся еще с начала этого года. Мы отвыкли друг от друга.

— Ты делаешь шаг в пропасть, Гарри, — в отчаянии воскликнула Гермиона, — если ты останешься один…

— Я уже один, — прервал ее Гарри, — …почти, — добавил он, когда совесть напомнила о Джессике, — И я не собираюсь этого менять. Я — ходячая опасность. Бомба, готовая взорваться в людном месте, вечная мишень и трофейный зверь, которого можно заманить приманкой. Один раз оступившись, я убиваю тысячи, как сегодня, в ратуше. Я, я, я — вот кто медлил, вот из-за кого погибли все заложники и мракоборцы. Я ничего не знаю. Что делать? Как изменить положение? Как убить Волан-де-Морта?… Я не знаю, не знаю!..

— Я тоже не знаю этого, — серьезно сказал Рон, — но мы разберемся. Мы справимся с этим. Вместе.

— Потому что по одиночке мы все погибнем, — продолжила Гермиона, — Единство — самая большая сила.

— Единство строится на понимании, — сам не понимая что говорит, прошептал Гарри, — А мы уже давно не понимаем друг друга.

— Зато мы верим друг в друга, — сказала Гермиона.

Гарри обернулся на ее слова.

— Мы верим, что устоим, — взмахнул рукой Рон, — Верим в победу над Ты-Знаешь-Кем. В то, что ты справишься…

Гарри вздрогнул от удивления. Из груди Рона вылетела звездочка. Та же самая, что у Джес тогда… Гермиона воскликнула — из ее груди тоже выплыл этот сияющий шарик света. И, как и в прошлый раз обе звездочки скрылись внутри Гарри.

— Что это?… — обескуражено пролепетала Гермиона, — Ты уже видел такое, Гарри?…

— Лишь один раз, — ответил Гарри, неотрывно смотря на друзей, — Это… что же это такое?

— Вера, — вдруг сказала Гермиона, — Давно профессор Дамблдор сказал мне: «Этот мальчик очень силен. Он сможет все, только нужно в него верить. Без веры Гарри не сможет победить Темного Лорда», — Гермиона тревожно взглянула на Гарри, — ты сказал, что это не в первый раз. Как это было тогда?…

— Джессика, — нахмурился Гарри. — она сказала… э… Я сделаю все, что бы ты выжил… Я верю в тебя…

— Вот! — Гермиона взмахнула руками, — Это и правда вера! Но… но вера это не магическая материя, это просто… э…

— Великий префект Гермиона Грейнджер не знает, как сформулировать мысль? — хитро прищурился Рон.

— В книгах нет точного определения, — улыбнулся Гарри, сам не зная почему. Просто на душе стало легче и спокойней.

Ребята удивленно посмотрели на него.

— Выпил жизнерадостного зелья? — поднял бровь Рон.

— Это вера так действует, — пожала плечами Гермиона, — наверное…

— А может это побочный эффект… — предположил Рон, загадочно улыбаясь…

Матч по квиддичу стал переломным моментом. Ужас и смятение в голове сменились картами и чертежами квиддичного поля. Казалось, школа, накрытая страхом и оцепенением, словно тяжелым покрывалом, очнулась, на перебой обсуждая, кто же победит на этот раз. Матч Равенкло — Гриффиндор никогда так буйно не обсуждался, никто не верил, что Гарри продует Равенкловцам. Но в связи с недавними событиями Ловец Гриффиндора ходил, словно живой мертвец в окружении охраны — Рона и Гермионы, вечно готовых послать любых любопытных к Филчу на куличики. Гарри осунулся, под глазами залегли круги. Не смотря на все старания друзей, мысли о Сириусе и о своей промашке не давали ему покоя. К тому же все чаще ему стали снится кошмары, из-за которых он с криком просыпался посреди ночи. Ему снился умирающий Сириус, и Рон с Гермионой, говорящие ему, что он во всем виноват, и ученики Хогвартса, отворачивающиеся от него и переходящие за черную линию на сторону Волан-де-морта, и Джессика, идущая по склону и, рыдая, падающая в бездну. От этих снов ему становилось еще хуже и каждый раз, просыпаясь, он молил небо о том, что бы это были просто кошмары, а не то, что должно случится. Но квиддич отвлек его от повседневных страхов, целеустремленность победить дошла до того, что начало казаться, что проиграй их команда, Волан-де-морт завладеет миром. К счастью, Гриффндорская команда с пониманием относилась к Гарри и трудилась не покладая рук. А Дурсли, казалось, совсем ничего не замечали. Дадли с демонстративно серьезным видом ходил по коридорам, Вернон сердито шипел за завтраками, обедами и ужинами, Петунья спрашивала у сидящих рядом Грейнджеров нет ли в пище чего-то вредного, от чего ее милый Дадлик может стать таким же страшным, как этот Поттер. Малфой молчал, как ни странно, видимо он готовил свой запас оскорблений на время матча, но Гарри убедил себя, что ни за что не будет обращать на него внимание. Ведь победа в квиддич, как неосознанно понимал он, победа его команды, поможет ему самому поверить, что он хороший лидер и те кто пойдут за ним, обязательно выиграют.