В День святого Валентина

Глава ДЕВЯТАЯ

Как бы отреагировала на подобное заявление графиня? — мелькнула у Сандры мысль. Может быть, это шутка? Нет, Николь сказала правду. Сандра обнаружила, что стоит в туалете, держась за раковину, почти повиснув на ней, и старается унять дрожь в коленях.

— И какой срок? — спросила она.

Глупый вопрос. Какое это имеет значение? Разве у нее есть право вмешиваться?

— Месяц, может, больше.

— Небольшой. Вы… — она запнулась.

— Конечно. Я сама проводила тест. Думала, все в порядке, и только недавно поняла всю серьезность произошедшего.

— Да, это очень серьезно, — согласилась Сандра.

Как много между ними сходства, просто ирония судьбы! Наверное, при других обстоятельствах было бы забавно. Может быть, когда-нибудь они станут вспоминать об этом со смехом, но сейчас… Сандра вспомнили, что случилось месяц назад. Ровно месяц. Он и Николь ездили в Фарго!

Коннор был таким радостным, когда звонил ей оттуда. Коннор!

Она могла бы утешиться мыслью, что тогда он еще не знал о том, что Сандра беременна, как не знал и о Николь, когда объявил, что они с Сандрой останутся верными своим супружеским клятвам. Она попыталась поставить себя на место Коннора: бедняга, какая ловушка ему уготована! Связать себя обязательствами из-за общего ребенка с нелюбимой женщиной, чтобы потом узнать, что возлюбленная тоже носит под сердцем его ребенка…

Она прониклась к нему сочувствием.

— Ты уже сказала Коннору? — спросила Сандра, со страхом ожидая ответа.

— Еще нет, я не могу. Он уже и так… — Николь покачала головой. Она запнулась, предоставив Сандре возможность гадать, что же она хотела сказать. — У него и без того сейчас трудности, — продолжала Николь, — эта командировка…

— И все остальное, — вяло добавила Сандра, — я знаю. Обо мне не беспокойся, так или иначе он должен об этом знать.

Николь согласно кивнула головой.

— Конечно. Но мне сначала надо все обдумать. Я ведь только сегодня утром в этом убедилась. — В ее взгляде промелькнул панический страх. — Ты ведь не расскажешь ему, правда? Пожалуйста, обещай, что не расскажешь! Я сама со всем справлюсь.

Сандре хотелось кричать, визжать, биться в истерике. Ну что она могла обещать этой несчастной? Что она вообще могла? Молчать? Рассказать обо всем Коннору и спровоцировать развязку? Сделать вид, что вообще никогда не встречалась с Николь и ничего не знает?

В одном она была уверена: если Коннор и услышит об этом, то не от нее. Она не имеет права вмешиваться в столь интимное дело.

— Но потом обязательно надо будет ему сказать, — только и произнесла она.

Николь облегченно вздохнула.

— Обещаю — я скажу. Мне просто нужно немного подумать.

Сандра понимала ее, как никто другой. Ей самой надо было многое обдумать, прежде чем она решилась сказать Коннору о своей беременности.

Как в страшном сне добралась Сандра до своего кабинета. Никогда прежде она так не нуждалась в покое и тишине, ей хотелось остаться одной, подальше от коридорной суеты. Закрыв за собой дверь, она без сил опустилась в кресло.

— Как он мог так поступить со мной? — прошептала она. Слова эхом отозвались в полупустой комнате и в ее мозгу. Разве ее не должна обрадовать эта новость? Разве положение Николь не на руку Сандре?

Теперь она не сомневалась, что Коннор попросит ее отпустить его. Если выбираешь между любимой женщиной и той, с которой связан лишь узами брака… выбор очевиден. Он уйдет и оставит Сандру с тем, чего она всегда хотела: с ребенком, со своей свободой и полной независимостью.

Но на самом деле она хотела не этого!

Сандра уставилась невидящим взглядом в дальний угол, а калейдоскоп в ее голове крутился и крутился, разбивая привычную картину и складываясь в новый, незнакомый ей образ. Ей не нужна эта свобода! Она хотела того, что увидела впервые в Финиксе, хотела повторить тот вечер в баре «Эмилио». Брак, пусть не по страстной любви, но спокойный и дружеский. Отношения — пусть не любовные, но партнерские. Семья. Отец, мать и ребенок.

Почему она не перестает лгать себе? Ведь ей нужен Коннор, может быть, даже больше, чем ребенок. Правда в том, что она всегда его любила и старалась скрыть это от себя самой. Ее беременность была чистой случайностью. Она не собирается рожать ребенка, чтобы он стал разменной монетой в ее споре с Коннором. Но сцена соблазнения тогда в Финиксе была не случайной. Она теперь это ясно понимала. Сандра пыталась доказать, что между ними еще что-то есть, осталась искра чувства, что Коннор все еще хочет ее, что ничего не кончено…

Она хотела вернуть Коннора, потому что в глубине души знала, что все еще любит его.

Сандра уронила голову на руки.

Она совершила главную ошибку всей своей жизни. Нет, не только своей, нескольких жизней. Коннора, Николь и двух невинных детей.

Самолет Коннора должен был приземлиться часа в четыре, и Сандра полагала, что Коннор сразу же помчится в офис. После недельного отсутствия собралось много почты. Она была уверена, что Коннор решит заняться этим в первую очередь.

Но он приехал домой.

Она почувствовала, что это Коннор, в тот же момент, когда он вставил ключ в замок.

Он дома. Ее сердце забилось сильнее. Он уже дома!

Впрочем, теперь это не его дом, хотя он, может быть, и проживет здесь несколько дней. Коннор снял пиджак и ослабил галстук. В таком виде он и вошел.

Она сидела около телефона с билетами на благотворительный бал в честь Дня Святого Валентина.

Держаться спокойно и дружелюбно — тяжкое испытание. Один только его вид заставлял ее тело трепетать. Никогда раньше не смотрела она на него так нежно.

Он выглядел уставшим. Морщинки стали глубже, и под глазами залегли темные круги. От ее внимательных глаз теперь ничего не могло укрыться. Ей хотелось обнять его, разгладить эти морщины, уложить его, чтобы он отдохнул.

— Привет, — поздоровался Коннор, — я думал, ты сегодня в «Шервуде».

— Нет. Но я там часто бывала. — Она заставила себя отвернуться и пожать плечами.

— Знаю, Кэрол мне уже сказала, что ты ей очень помогла.

Она напряглась.

— Кэрол просила помочь, и я делала, что могла. Вот и все.

— Ты сегодня какая-то нервная. Я ведь не упрекаю тебя в том, что ты вмешиваешься в мою работу. Я тебе на самом деле благодарен, ты ведь нам здорово помогла.

Сандра заставила себя расслабиться и улыбнулась:

— Ты уже был в офисе?

— Нет, просто позвонил Кэрол из аэропорта.

Он потер шею и зевнул.

— Значит, — Сандра знала, что не должна этого говорить, но слова сами вырвались наружу, — значит, ты не виделся с Николь?

— Еще нет. А почему ты спрашиваешь?

Она немного подумала и спокойно произнесла:

— В моем вопросе нет ничего, что касалось бы меня лично.

— Но у тебя должна быть причина — мне действительно любопытно, с чего это ты вдруг вспомнила о Ник. Кстати, она оставила мне очень странное сообщение.

Сердце Сандры ушло в пятки.

— Какая-то чушь насчет кризиса на ее другой работе, что она никак не сможет появиться в «Шервуде» на этой неделе. Я уж думаю, не собирается ли она уйти.

— Не делай поспешных выводов. — Сандра вертела в руках пачку пригласительных билетов.

Коннор не настаивал. Он протянул руку и взял один из кусочков красного картона.

— Это что такое?

— Пригласительные билеты на бал в День Святого Валентина.

— Тебе нужна вся дюжина?

— Конечно, нет, — язвительно ответила Сандра, — я вообще не собиралась их распространять, мы ведь едва ли можем считаться идеальной парой. Я делаю это для Мореа.

— Да-да, — ответил Коннор, — я должен был догадаться.

Ей хотелось услышать хоть намек на иронию в его голосе, но он был исключительно серьезен.

Молчание становилось все невыносимее. Она аккуратно уложила билеты в пачку и произнесла, не глядя на него:

— Как поездка?

— Просто командировка. Решил несколько проблем. Заключил контракт, а с двумя другими не получилось.

Его рука снова поднялась к шее. Сандру так и подмывало вскочить и растереть ему шею, успокоить, обнять. Но у нее больше не было на это права…

На самом деле у нее никогда не было на это права. Даже в начале их брака. Их отношения не отличались нежностью, и ей не следовало бы этого забывать. Но копаться в воспоминаниях тоже не способ. Поэтому она произнесла резким тоном:

— Тебе лучше поспать!

Коннор пожал плечами.

— Если не найдем ничего подходящего, будем просто продолжать искать. Хартфорды скоро к нам переедут, нам понадобится больше места.

Но Сандра уже не могла остановиться:

— Не нравится мне эта затея. Я имею в виду переезд Хартфордов сюда.

Коннор серьезно посмотрел на нее.

— Да что с тобой, в самом деле? Они сами хотят переехать, и это нам только на руку.

Сандра опустила ладони на колени, стараясь унять дрожь.

— Ты что, опять взялась за старое? — Его голос был скорее грустным, нежели раздраженным. — Теперь самое время напомнить, чтобы я убирался из твоей жизни, да?

Сандра горделиво подняла голову. А почему бы и нет? Лучше попросить его уйти сейчас же, чем ждать, пока он сам ее бросит. Ей казалось, что сердце ее подвешено на тоненькой ниточке, которая вот-вот оборвется. Если она попросит его уйти, их разрыв произойдет по ее инициативе, и тогда достоинство ее не пострадает.

А что, если потом он поймет, что она знала про ребенка Николь?.. Но Сандры уже не будет рядом, ей не придется видеть, как он светится от счастья, не придется слышать его извинения…

Она переплела руки так крепко, что побелели пальцы, словно в них сосредоточилась вся боль ее бедного сердца.

— На самом деле, Коннор, — начала она холодно и бесстрастно, — почему бы нам не прекратить этот маскарад прямо сейчас?

— По мне, хоть сию же минуту, — ответил он в том же тоне. — У меня тоже на этой неделе была возможность поразмыслить. Но мы ведь решаем сейчас не эту проблему. Правда такова, что у нас с тобой общий ребенок, я являюсь частью твоей жизни, и, поверь, пути назад нет. Если бы не ребенок…

Терпение Сандры лопнуло. С нее довольно того, что он относится к ней как к инкубатору для своего ребенка, но терпеть это заявление в собственном доме! Это просто хамство, и она не может его спокойно воспринимать.

— Ребенок — не разменная монета, — отрезала она. — Я сказала тебе о нем только потому, что сочла, что это будет справедливо по отношению к тебе, но не для того, чтобы терпеть…

— От такой холодной женщины, как ты, Сандра, я даже ожидать не мог столь пламенной речи. — Его ответ был спокоен и циничен.

Самолюбие ее было задето, но она не могла раскрыть истинную причину своего гнева.

— Возможно, с тобой я действительно холодна, но это не значит, что у меня вообще нет чувств!

— Сандра, — грустно ответил Коннор, — ты не знаешь, что значит быть теплым человеком.

Если бы она услышала боль и обвинение в его голосе, это только обидело бы ее. Но печаль в его словах поразила Сандру.

— Теперь я знаю, что сделала неправильный выбор, — заявила она.

— А что ты, собственно говоря, выбрала? Ты никому не облегчаешь жизнь тем, что относишься к этому ребенку как к своему смертному приговору.

— А разве ты — не мой приговор? Из этой клетки нет выхода! Ни под залог, ни за примерное поведение!

Коннор резко поднялся со стула.

— Ну, что касается выхода — об этом забудь! Теперь это для нас слишком большая роскошь.

Она понятия не имела, сколько времени миссис Огден простояла у дверей гостиной. Наконец экономка кашлянула, и пришлось обратить на нее внимание.

— В чем дело, миссис Огден?

— Просто хотела спросить, не закажете ли вы что-нибудь на обед…

— Как насчет супа из мышьяка и салата из репейника? — Сандра покачала головой. — Простите, миссис Огден, я не хотела вас обидеть, решайте сами.

Миссис Огден поцокала языком:

— Ну же, будет вам! Прекратится утренняя тошнота, и станет легче. Помню, когда носила первенького, так мужа просто ненавидела — ведь как-никак это его вина, что мне так плохо. Но когда появился ребенок…

Сандра отвернулась. Она сильно сомневалась, что Огдены когда-нибудь переживали такое. Как долго, спрашивала она себя, у Николь в руках будет дамоклов меч?! И как долго сможет выдержать она, Сандра, подобную пытку?

— Все! Больше не могу, — твердо сказала она себе.

— Что вы сказали? — спросила миссис Огден, опешив.

— Простите, просто вспомнила, что у меня есть кое-какие дела.

Она позвонила Энни в «Шервуд».

— Энни, сделай мне одолжение, пожалуйста.

— Все, что хотите, миссис Вэллес, вы же знаете, как я к вам отношусь.

— Тогда два одолжения, — решительно произнесла Сандра. — Первое. Я больше не твой начальник, так что называй меня по имени. Во-вторых, мне нужно позвонить Николь Фокс на работу, и мне не хочется узнавать номер у Кэрол.

Энни все еще была превосходным секретарем и потому даже не спросила, зачем Сандре этот телефон.

— Не вешайте трубку, — только и сказала она. Минуту спустя Сандра уже записывала нужный ей номер. Какое-то время она как зачарованная смотрела на цифры, но потом решительно потянулась к трубке.

Ей ответил нудный голос секретарши:

— Мисс Фокс вышла. Но она будет еще звонить. Вы оставите сообщение?

— Да, — Сандра глубоко вздохнула, — запишите: «Сандра Вэллес просила узнать, не будете ли вы так добры и не решите ли свою проблему окончательно?»

Озадаченный голос секретарши повторил сообщение, и Сандра повесила трубку. Теперь, когда она сделала то немногое, что могла сделать, ей стало легче. Она уже не чувствовала себя такой беспомощной.

Подошло время обеда, и появился Коннор. Он до тошноты пунктуален, отметила про себя Сандра. Она старалась проглотить кусочек мяса, заботливо приготовленного миссис Огден, и, только когда за почтенной дамой захлопнулась дверь, смогла произнести первые за весь вечер слова:

— Трудный сегодня день, не так ли?

Коннор долго молчал, и она решила, что он ей не ответит.

— Можно и так сказать. — Он взял чашку с кофе. — Сегодня звонила Ник, у нее ужасная новость.

Новость! Итак, ее послание дошло по назначению. Теперь, когда долгожданный момент объяснения настал, Сандре хотелось встать и убежать.

— Не удивительно.

Ее голос был едва слышен. Она запнулась и потянулась за бокалом с водой.

— Не удивительно — что? — Взгляд Коннора пронзил ее насквозь.

Она пожала плечами.

— Просто заметила, что ты сегодня не в настроении.

Он неторопливо потягивал кофе, наблюдая за ней.

— А я решил, что ты уже все знаешь.

Сандра постаралась выказать любопытство:

— Ну и что же она сказала?

— Она уходит с работы, вот что!

Прошло не менее минуты, прежде чем она осознала сказанное.

Коннор поставил чашку.

— Тебя это удивляет?

— Как и тебя. — Она едва себя слышала, едва понимала, что говорит. — Но ты же сам сказал, что Николь подумывает об этом.

— Я так говорил, но не думал, что это серьезно. Даже сейчас не верится. — Коннор нахмурился.

Не такой реакции ожидала Сандра. Она могла себе представить удивление, раздражение, нерешительность… но злость?.. И злился он не на нее, а на Николь. И не из-за ребенка, а из-за работы?

— Ты поэтому так рассержен? — мягко спросила она.

— А ты бы как реагировала на моем месте? Она не подписывала контракта, но у нас была устная договоренность. Я держал это место, никому не давал, а она меня так подвела!

Сандра замерла. Одно очевидно: Николь не сказала ему ни слова о ребенке.

Но почему? Что могло заставить женщину промолчать?

Что? Она пожалела Коннора! Поняла, что не хочет, чтобы он страдал!

Да, это можно понять. Сандра и сама хотела так поступить. Почему же поступила иначе? Почему не пожалела его? Нельзя скрывать от мужчины, что он будет отцом. Но ее эгоистичное желание вернуть Коннора оказалось не менее сильным.

А что, если поменяться местами? Если бы Сандра узнала о ребенке Николь до того, как выяснила, что сама беременна? Она сказала бы тогда всю правду? Нет, ответила она себе, это бы причинило Коннору только боль и лишние страдания.

Ей стало совсем плохо. Как великодушно и благородно поступила Николь! Конечно, неправильно, но как благородно!

Если бы не эти обстоятельства, они с Николь могли бы стать друзьями…

Как я рада, что Коннор проживет у меня недолго, подумала Сандра. Надеюсь, Николь не станет понапрасну тратить время.

Но тупая боль грызла ее и не желала униматься.

Спустя два часа, когда индейка у миссис Огден уже подрумянилась, Коннор вышел к ужину. Выглядел он отдохнувшим.

— Это была хорошая идея — вздремнуть, — сказал он и отодвинул стул для Сандры. — Я всегда плохо сплю в самолете. Даже в бизнес-классе нельзя расположиться удобно.

Она положила ему кусок на тарелку.

— Издержки высокого роста и длинных ног. Сейчас ты выглядишь лучше.

«Ты выглядишь прекрасно», — вторило ее сердце. Теперь, когда она знала, что любит его, ей было все равно, уставший он или отдохнувший, спит или бодрствует.

— Мне, конечно, понадобится некоторое время, чтобы разобрать завалы на работе, но все же уже пора подыскивать новый дом.

— Не думаю. — Ее пальцы нервно сжимали вилку.

— Почему?

Она уже жалела о сказанном. Было бы разумнее согласиться, чем начинать спорить.