В диких условиях

Глава вторая. SOS!

НАДПИСЬ, ВЫРЕЗАННАЯ НА ДОСКЕ, ОБНАРУЖЕННОЙ НА МЕСТЕ СМЕРТИ КРИСА МАККЭНДЛЕССА

На северной границе Аляскинского хребта, там, где тучные громады Мак-Кинли и ее сателлитов уступают место равнине, по которой бежит река Кантишна, подобно скомканному одеялу на неприбранной кровати раскинулись несколько хребтов помельче, известных под названием Внешней Гряды. Взяв начало между каменистыми пиками двух крайних бастионов Внешней Гряды, с востока на запад тянется впадина, сплошь покрытая топкими торфяниками и чащобами из ольховника и тщедушных елок. По этим-то заросшим, холмистым низинам и змеится Стэмпид-Трейл, тропа, по которой Крис Маккэндлесс уходил в дикую глушь.

Проложил эту тропу в 1930-х легендарный аляскинский рудокоп по имени Эрл Пилгрим. Она вела к залежам сурьмы, которые он застолбил на Стэмпид-Крик, ручье, вливавшемся в реку Токлат чуть выше развилки Клируотер-Форк. В 1961 году фэрбенксская компания Yutan Construction выиграла у правительства новоявленного штата Аляска (статус штата был пожалован ей за два года до этого) контракт на обустройство тропы, в результате которого она должна была превратиться в дорогу, по которой круглый год могли бы ходить самосвалы с добытой рудой. Для размещения рабочих, занятых на строительстве трассы, компания купила три списанных пассажирских автобуса. Снабдив автобусы нарами и печками-буржуйками, их прицепили к «девятке», мощному бульдозеру фирмы «Катерпиллер», и волоком дотащили до мест стоянки.

Проект закрыли в 1963 году. Около восьмидесяти километров дороги все-таки построили, но мостов над многочисленными пересекающими ее реками не возвели, и трасса в скором времени стала снова непроходимой из-за таяния вечной мерзлоты и сезонных паводков. Два автобуса дорожники вывезли к шоссе, а третий бросили на полпути, и в нем стали останавливаться проходящие мимо охотники и звероловы. За тридцать лет, прошедших с момента прекращения строительных работ, размываемая вешними водами, подтапливаемая бобровыми плотинами и зарастающая кустарниками дорога практически исчезла с лица земли, но автобус так и остался стоять там, где его оставили.

Ржавеющий антикварный «Интернэшнл Харвестер» 1940-х годов выпуска стоит, бросаясь в глаза своей инородностью, километрах, если считать по прямой, в сорока от Хили, в зарослях кипрея на обочине Стэмпид-Трейл, как раз за чертой Национального парка Денали. Двигателя под капотом нет, окна покрыты паутиной трещин или выбиты напрочь, пол салона усеян осколками бутылок из-под виски. Выцветшие надписи на сильно окислившихся зелено-белых боках автобуса говорят о том, что когда-то эта машина принадлежала Департаменту общественного транспорта Фэрбенкса и ходила по своим маршрутам под номером 142. В нынешние времена не редкость, что старый автобус не видит людей по шесть-семь месяцев кряду, но в начале сентября 1992 года обстоятельства сложились так, что в один и тот же день рядом с ним почти одновременно оказались шесть человек из трех разных групп.

В 1980 году территорию Национального парка Денали увеличили, чтобы включить в него холмы Кантишна и самую северную горную цепь Внешнего Хребта, но при этом забыли ввести в состав заповедника продолговатую низину, в народе прозванную Волчьим Селом, внутри которой и находится первая половина Стэмпид-Трейл. В силу того, что этот кусок земли размером десять на тридцать километров со всех сторон окружен охранной зоной, в нем всегда предостаточно волков, медведей, оленей-карибу, лосей и всякого прочего зверья. Местные охотники ревностно хранят этот секрет и никому не рассказывают о допущенном некогда административном ляпе. Каждую осень, как только открывается сезон лосиной охоты, группа охотников нет-нет да заглянет в гости к старому автобусу, стоящему недалеко от реки Сашаны на западном конце не вошедшей в состав заповедника половины Стэмпид-Трейл, всего в трех километрах от границы охранной зоны.

Шестого сентября 1992 года Кен Томпсон, владелец автокузовной мастерской в Анкоридже, его помощник Гордон Самел и их приятель, строитель Ферди Суонсон отправились к автобусу, чтобы уже оттуда выйти охотиться на лося. Добраться туда очень нелегко. Километрах в пятнадцати после того, как заканчивается более или менее сносная дорога, Стэмпид-Трейл пересекает стремительный поток реки Текланика, чьи ледяные воды постоянно мутны от ледниковых наносов. Проселок спускается к берегу реки совсем рядом с узкой расщелиной, в которую, бурля и пенясь, Текланика низвергает свои воды. Большинство людей, оказавшись перед перспективой лезть в этот поток цвета кофе с молоком, предпочитает просто повернуть обратно.

Но наши Томпсон, Самел и Суонсон были самыми настоящими упертыми аляскинцами, для которых характерно страстное желание проехать на своей машине там, где, по идее, на машине ездить вообще нельзя. Добравшись до Текланики, они бродили по ее берегу до тех пор, пока не нашли участок, где она разбивалась на множество относительно неглубоких потоков, а потом бесстрашно зарулили в ее быстрые воды.

«Я поехал первым, – говорит Томпсон. – Шириной там речка была метров в двадцать, а течение сумасшедшее. У меня лифтованный полноприводной «Додж» восемьдесят второго года на тридцативосьмидюймовой резине, но вода все равно доходила прямо до капота. В какой-то момент я даже подумал, что не проеду. А у Гордона на морде – лебедка на три с половиной тонны, мы подцепились, и я сказал ему, чтобы он шел прямо за мной и дернул, если я вдруг под воду уйду».

Томпсон выбрался на другой берег без приключений, а вскоре туда же вырулили и внедорожники Самела и Суонсона. В кузовах двух пикапов они везли легкие вездеходы: один трицикл и один квадроцикл. Запарковав свои тяжелые джипы на галечном берегу и выгрузив эти компактные и более маневренные машины, они продолжили путь к автобусу уже на них.

В сотне метров за рекой дорога ныряла в каскад бобровых запруд, вода в которых доходила до груди. Но трех аляскинцев этим было не остановить, они взорвали динамитными шашками построенные из ветвей и коряг плотины и осушили пруды. После этого они поехали дальше вверх по каменистому руслу ручья, продираясь через густые осиновые рощицы. До автобуса они добрались ближе к вечеру. Оказавшись там, они, по словам Томпсона, обнаружили «малость перепуганных парня и девушку из Анкориджа, которые стояли метрах в пятнадцати от него».

В автобус молодые люди еще не залезали, но когда подходили к нему поближе, почувствовали, что «изнутри жутко воняет». К ветке осины, растущей у задней двери машины, в качестве импровизированного сигнального флажка была прикреплена красная вязаная гетра, типа тех, что носят на репетициях танцоры. Дверь была приоткрыта, а скотчем к ней была прилеплена записка очень тревожного содержания. На странице, вырванной из книги Николая Гоголя, аккуратными печатными буквами было написано следующее:

SOS. МНЕ НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ. Я РАНЕН, ПРИ СМЕРТИ И СЛИШКОМ СЛАБ, ЧТОБЫ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА САМОСТОЯТЕЛЬНО. Я ЗДЕСЬ СОВЕРШЕННО ОДИН, И ЭТО НЕ ШУТКА. РАДИ БОГА, НЕ УХОДИТЕ И СПАСИТЕ МЕНЯ. Я СОБИРАЮ ЯГОДЫ ГДЕ-НИБУДЬ НЕПОДАЛЕКУ И ВЕРНУСЬ ВЕЧЕРОМ. СПАСИБО, КРИС МАККЭНДЛЕСС.

АВГУСТ?

Парень с девушкой из Анкориджа были слишком напуганы содержанием записки и невыносимым запахом разложения, чтобы исследовать салон автобуса. В результате набраться храбрости и заглянуть в окно пришлось Самелу. Внутри он увидел ремингтоновский карабин, пластиковую коробку патронов, восемь-девять книг в мягкой обложке, рваные джинсы, кухонную утварь и дорогой на вид рюкзак. В самой задней части автобуса на грубых нарах лежал синий спальный мешок, внутри которого, казалось, было что-то или кто-то, хотя, как сказал Самел, «уверенности в этом не было никакой».

«Я встал на пенек, – продолжает свой рассказ Самел, – просунул руку через окно и пару раз тряханул этот мешок. Внутри точно было что-то, причем не очень-то тяжелое. И только когда я зашел с другой стороны автобуса и увидел, что из мешка торчит человеческая голова, мне стало ясно, что это там такое». К этому моменту Крис Маккэндлесс был мертв уже две с половиной недели.

Будучи человеком строгих правил, Самел решил, что тело нужно немедленно вывезти на Большую землю. Тем не менее, ни на их с Томпсоном маленьких машинах, ни на таком же небольшом вездеходе анкориджской парочки для транспортировки человеческого трупа просто не было места. Через некоторое время к месту событий подоспел и шестой персонаж, охотник из Хили по имени Батч Киллиан. Поскольку Киллиан приехал на большом восьмиколесном плавающем вездеходе «Арго», Самел предложил эвакуировать останки ему, но Киллиан отказался и стал убеждать всех присутствующих, что правильнее будет оставить все это тем, кто должен этим заниматься, то есть полиции штата.

В свободное от основной работы время шахтер Батч Киллиан исполнял обязанности медбрата на «Скорой помощи» Департамента добровольной пожарной охраны Хили, и поэтому у него на «Арго» стояла рация. Около автобуса поймать сигнал не получилось, и тогда он начал двигаться в направлении шоссе, периодически проверяя связь. Уже на закате, проехав около восьми километров, ему все-таки удалось связаться c радиооператором обслуживающей Хили электростанции. «Диспетчерская, это Батч, – сказал он. – Вызывайте-ка местных копов. Тут, в автобусе около Сушаны, человека нашли. Умер он вроде бы уже достаточно давно».

На следующее утро, в половине девятого, около автобуса в шумном вихре из пыли и осиновых листьев приземлился полицейский вертолет. Представители полиции штата наскоро проверили автобус и ближайшие окрестности на предмет чего-нибудь подозрительного и улетели, забрав с собой останки Маккэндлесса, его камеру с пятью отснятыми пленками, записку с мольбой о помощи и дневник, описывающий последние недели его жизни – 113 загадочных, лаконичных записей, сделанных на двух последних страницах справочника по съедобным растениям.

Тело доставили в Криминалистическую лабораторию Анкориджа, где было произведено вскрытие. Тело так сильно разложилось, что даже точную дату смерти Маккэндлесса установить не было никакой возможности. Тем не менее, коронер не нашел никаких переломов или признаков серьезных повреждений внутренних органов. В теле практически отсутствовал подкожный жировой слой, а мышцы серьезно усохли еще в последние дни или недели жизни. В момент вскрытия в останках Маккэндлесса было всего килограммов тридцать весу. Патологоанатомы постановили, что, вероятнее всего, молодой человек погиб от голода.

Под запиской стояла подпись Маккэндлесса, а на пленках, проявленных в полицейской фотолаборатории, обнаружились его многочисленные автопортреты. Однако при нем не было никаких документов, и по этой причине полицейские не могли установить, кто он такой, откуда взялся и что делал там, где его нашли.