В дни войны

Засада на зимней дороге

В партизанском отряде Шлапакова все уважали Тимофея Ивановича Куриленко. В мирное время был Тимофей Иванович учителем Пореченской неполной средней школы. А когда немецкие войска оккупировали Смоленщину, учитель ушёл с двумя своими сыновьями, Володей и Геннадием, в лес к партизанам. Вскоре все трое стали настоящими бойцами. Но больше всех прославился самый младший Куриленко — Володя. Он был храбрым и отчаянным бойцом, но в то же время очень дисциплинированным. Поэтому командир на самые трудные задания посылал именно Володю.

Не легко было скрываться народным мстителям зимой в глухом лесу. Голодно и холодно партизанам, но они не думали о трудностях и продолжали бить жестокого врага.

Партизаны смело нападали на обозы оккупантов. В боях добывали они себе самое необходимое.

Жители окрестных деревень помогали народным мстителям чем могли, но у них самих мало было продуктов. Оккупанты изо дня в день грабили крестьян. И при всём желании местные жители не могли помогать партизанам так, как это требовалось.

Однажды в партизанском отряде кончились продукты.

— Обедать не придётся, если у немцев продукты не добудем, — сказал Павел Митрофанов.

— Эх, кашки бы сейчас гречневой! — вздохнул другой партизан. — Целый котелок съел бы.

— Гречка у фрица, — засмеялся дежурный. — Пойди отними.

— Дай срок, отниму. Ещё как отниму! — обиделся партизан.

Было раннее утро. Погода стояла вьюжная. Верхушки деревьев качались и скрипели под сильным ветром. А в чаще, где расположились партизаны, было тихо, морозно.

В это студёное февральское утро из деревни Хохлово прибежала учительница Анна Матвеевна. В штабной землянке разведчица докладывала обстановку в деревне партизанскому командиру Ивану Романовичу Шлапакову.

— Обоз с продовольствием. Большой, — говорила учительница. — Остановился в деревне на сутки. Завтра отправится дальше, в город Демидов.

— И говорите, богатый обоз? — переспросил командир, хитро прищурившись.

— Пропасть всякого добра! — подтвердила Анна Матвеевна.

— А какая охрана?

— Человек тридцать…

Партизанский командир нахмурился. Охрану обоза трудно будет одолеть. В другое время три десятка солдат, охраняющих обоз, показались бы ему пустяковым препятствием. Но сейчас в лагере оставалось только четырнадцать бойцов. Все остальные ушли на боевое задание. Они должны будут взорвать железнодорожный мост и уничтожить эшелон с гитлеровцами, которые направляются на фронт.

— Спасибо за сведения, дорогая Анна Матвеевна, — сказал Шлапаков. — Только вот партизан у нас маловато для нападения… Ну ничего. Вы нам сообщили ценные сведения. В отряде кончаются продукты, и обоз мы должны захватить. Иначе придётся голодать…

Иван Романович проводил разведчицу до ближайшей лесной дороги и вернулся в землянку.

Володя Куриленко сидел у стола и при неровном свете чадящей коптилки рассматривал карты, взятые партизанами во время недавнего налёта на комендатуру в деревне Шайтары. Он тогда возглавлял группу, в которую входил и его отец, Тимофей Иванович.

Сейчас Володя сравнивал новенькие хрустящие немецкие карты с потёртой на сгибах картой командира отряда. Странным казались Володе русские названия, обозначенные чужими буквами на листах, напечатанных в Берлине. Сразу даже не прочтёшь знакомые с детства слова.

Смотрел Володя на карту и видел дороги и леса, которые исходил ещё мальчишкой. Вот они — серовато-жёлтые квадраты степных районов Смоленщины. Зелёные с синими прожилками рек и речушек лесные массивы. Деревни, большаки, рощицы, просёлки, полустанки… Он вспомнил, как ходил с пионерским отрядом в туристический поход. Здесь вот они жгли костры, варили кашу, а потом долго пели пионерские песни. А вот тут, на крутом пригорке, он однажды упал с велосипеда и вывихнул ногу.

Зажмурил Володя глаза — и предстали перед ним все изгибы дороги, ведущей в родную деревню, все подъёмы и спуски, все придорожные кустики и ракиты. Вспоминает он небольшие смоленские деревушки с почерневшими от времени срубами. Колодцы на широких улицах. Холмы. Лощины. И — поля. Поля без конца и без края. И нет дороже этих мест, где родился и вырос…

— Ну что, заснул, орёл? — громко спросил Иван Романович. — А я тебе задание даю.

Володя вскочил из-за стола, вытянулся по стойке «смирно».

— Ладно, сиди, сиди, — благодушно сказал командир отряда, а когда Володя снова уселся за стол, продолжил: — Возьми-ка, Володя, троих партизан и быстренько иди с ними в разведку. Нам нужно точно знать, когда немецкий обоз выйдет из деревни Хохлово и окажется на зимней дороге. Будешь посылать ко мне бойцов с донесениями.

— Есть, — снова встал Володя и, чётко, по-военному повернувшись, вышел из землянки.

Партизанский командир посмотрел с улыбкой вслед своему разведчику. Он очень любил этого бесстрашного и решительного паренька. Перед партизанами стояла нелёгкая задача. Немцев вдвое больше. К тому же в трёх километрах от деревни Хохлово, в соседней деревне Язвище, стоит отряд карателей. Когда начнётся стрельба, гитлеровцы обязательно услышат выстрелы и, конечно, поспешат на помощь своим. Тогда вся операция по захвату обоза провалится. Командир долго думал, что же делать. И вот наконец принял решение: на деревню, где остановился обоз, не нападать. Пусть немцы выйдут на дорогу. Западню для противника партизаны устроят возле придорожного хутора. Нападут внезапно. Стремительно окружат немцев и сразу заставят их сдаться в плен. Тогда каратели не успеют прийти на помощь, а партизаны уведут обоз в лес. Так думал Шлапаков. Он вышел из землянки и приказал построиться всем партизанам. Через минуту оставшиеся в лагере десять человек стояли одной неровной шеренгой перед командиром.

Странное впечатление произвели бы эти люди на стороннего наблюдателя. Вот седой человек в очках с дужкой, перевязанной бечёвкой, одетый в старенькое, потёртое пальтишко. Это Тимофей Иванович Куриленко, бывший учитель. Рядом с ним Миша Гильфанов — татарин, сержант Красной Армии. Миша попал в окружение ещё под Брестом и упорно пробирался к линии фронта, пока не наткнулся однажды на отряд Шлапакова. Вот с красной повязкой на рукаве дежурный по лагерю Геннадий Куриленко. А возле него — весельчак Павел Митрофанов, бывший колхозный тракторист. Какие разные люди стоят в одном строю! Разные по профессии и возрасту. Что объединило их? Что заставляет терпеть всяческие трудности и лишения? Что ведёт их в бой и заставляет подвергать жизнь смертельной опасности? Ответ на эти вопросы может быть только один: всех этих столь разных людей объединила и свела в боевую группу безграничная любовь к Родине, к своему Отечеству. Их сердца наполнены желанием побыстрее прогнать с советской земли ненавистных фашистских захватчиков.

Командир отряда внимательно оглядел каждого из бойцов и коротко рассказал о предстоящей операции.

— На каждого из вас, товарищи, придётся по три фашиста, — такими словами закончил свою речь командир. — Только смелость и мужество могут помочь нам выиграть этот бой.

И вот уже десять человек идут через лес. Из трёх Куриленко в операции участвует только старший — Тимофей Иванович. Геннадий остался дежурить по лагерю. Володя — в разведке.

Февраль выдался снежный. Намело снегу видимо-невидимо. Даже на открытых местах партизаны проваливались в снег по пояс. Идти было тяжело. Гуськом, ступая след в след, партизаны продвигались к хутору, около которого командир решил устроить засаду. Несмотря на крепкий морозец, всем вскоре стало жарко.

Когда добрались наконец до хутора, то наткнулись на спешащего с донесением партизана, который ушёл вместе с Володей Куриленко. Связной сообщил, что обоз уже вышел из Хохлова и скоро нужно ожидать незваных «гостей».

Дорога вела к деревне Жарь. Партизаны быстро и бесшумно устроили засаду. Одна маленькая группа залегла возле дома, другая — через дорогу, за амбаром. Шлапаков с ручным пулемётом и тремя бойцами расположились в сенном сарае.

Медленно тянулись минуты…

Партизаны с нетерпением ждали появления обоза. Лежать без движения в холодном снегу не слишком приятно. Вскоре мороз пробрал бойцов до костей. Им казалось, что они лежат здесь уже очень долго, а немцы никогда не покажутся на дороге. Каждый жил ожиданием предстоящего боя. Что принесёт эта схватка? Победу или поражение…

Люди совсем окоченели и проклинали фашистов на чём свет стоит. Но вот наконец послышался далёкий скрип полозьев, лошадиное ржанье и чужая, отрывистая, похожая на лай, речь обозников. Партизаны затаились, боясь хоть чем-нибудь выдать своё присутствие. Шлапаков шёпотом передал приказ:

— Готовьсь!..

Морозный воздух словно застыл. Вот уже голова колонны поравнялась с сараем. И вдруг раздался сухой протяжный треск, будто рвётся большое полотно. Это командир нажал на спусковой крючок пулемёта, и короткая меткая очередь прошила лошадь, запряжённую в первые сани. Лошадь упала, забилась в судорогах. Обоз остановился. Свернуть с дороги следующим нельзя — чересчур глубокий снег.

Внезапно раздалась длинная ответная очередь пулемёта. С хвоста колонны затараторил вражеский пулемёт, о котором не знали партизаны.

Пули свистели над головами партизан, впивались злыми осами в стены сарая и амбара, отщипывали острые сосновые щепки от брёвен. Вот уже один из партизан вскрикнул и уронил винтовку. Его ранило в руку. Другому две пули попали в ногу. Сопротивление гитлеровцев оказалось организованным и стойким.

Время было упущено. Молниеносного нападения на обоз не получилось. Принимать затяжной бой партизанам было нельзя: могли подойти каратели и окружить маленькую горстку народных мстителей. Тогда дело обернётся для партизан совсем плохо.

Шлапаков всё это понимал и уже хотел дать приказ об отступлении, как неожиданно позади гитлеровцев раздались крики «ура» и отрывистые очереди автоматов.

Пулемёт врага продолжал строчить, но командир отряда всё же встал во весь рост, чтобы лучше разглядеть, откуда пришла неожиданная помощь. Он увидел, как раздался взрыв, и вражеский пулемёт умолк. По снегу к обозу бежали, на бегу стреляя, разведчики с Володей Куриленко во главе.

— Володя! Володя! — радостно вскрикнул Шлапаков и вновь припал к пулемёту. — Вовремя ты подоспел, орлёнок мой смелый.

Обстановка боя сразу изменилась. Немцы были в растерянности. Все, кто был в засаде, поднялись и пошли в атаку.

— Хенде хох! Руки вверх! — услышал Шлапаков голос партизанского орлёнка Володи Куриленко.

Пять уцелевших фашистских солдат, стоя возле своих саней, подняли вверх руки. Трое побежали вперёд, к видневшейся вдали деревне Жарь. Но далеко они не убежали: партизанский снайпер Ваня Борисов прицелился из винтовки и на расстоянии почти в пятьсот метров срезал одного из бегущих.

Судьбу двух гитлеровцев, спрятавшихся в подполье деревянного дома, решила брошенная Володей граната. Двадцать вражеских солдат остались лежать у дороги. И ещё четыре лошади…

Партизаны, не теряя времени, стали перекладывать трофеи в оставшиеся целыми сани.

— Молодец! — похвалил Володю командир. — Спасибо тебе, не подоспей ты с ребятами, туго бы нам пришлось. Правильно оценил обстановку, ударил где надо!

— Ну что вы, — смутился Володя, — мы ничего особенного не сделали, Иван Романович. Торопились к месту боя, да немного пришлось задержаться в деревне. Принесли сведения с железной дороги о движении вражеских поездов. Теперь можно начинать битву на рельсах…

— Да ты настоящий орёл, а не орлёнок, — сказал командир и обнял Володю.

Через двадцать минут перегрузка добытого в бою снаряжения и продовольствия была закончена. Обоз свернул с большака на еле приметную, малоезжую дорогу в лес. Начал порошить пушистый снежок, засыпая следы недавнего боя.

— Ну, теперь нас сам чёрт не найдёт, — обрадованно сказал один из партизан. — Снежок все следы скроет!..

Володя ехал на санях вместе с Мишей Гильфановым.

— Можешь считать, что это твои трофеи, — сказал Миша. — Без твоих разведчиков пришлось бы нам отступать.

— Ерунда, справились бы и без нас, — сказал Володя, но ему пришлась по душе похвала товарища…