В его нежных руках

33

Динара.

После того, что случилось в кабинете, она ушла с работы, решая, что ей нужно подумать. Просто невозможно поверить в то, что отец вот так запросто поверил слухам. И кто этот ненормальный, что преподнес это так?

Никто не знал, где она была, ну кроме Мерта. Ей пришлось утром ему позвонить, после того, как он оборвал ей телефон, названивая всю ночь.

Но он не мог сказать. Не мог же?

Нехорошее предчувствие заставило ее закрыть глаза и мысленно пожалеть о том, что все сложилось таким образом.

Неужели ей и вправду придется выйти за Кемаля и смотреть, как он ненавидит ее? Неужели ей мало душевных страданий из-за него, теперь еще и это?

Ирония судьбы. Она выйдет за человека, которого любит всем сердцем, но об этом никто не знает, а ему на нее плевать. Ему нужен бизнес.

Словно она лошадь или верблюд, которую предложили в обмен на деньги.

Противно.

Телефон завибрировал, и она бросила недовольный взгляд на экран.

Кемаль.

— Чего тебе надо ненормальный? Тебе мало того, что моя жизнь закончилась, тебе хочется еще позлорадствовать? — кричала она, разозлившись на него.

— Где ты, Дина?

— В аду! Но ты и так это знаешь, ведь ты здесь самый главный дьявол!

— Скажи мне, где ты, и я приеду за тобой? Твои родители волнуются, — рычит он нетерпеливо и ее затапливает волна злости.

Снова о ней беспокоятся все, кроме него.

— Иди к черту!

Она сбрасывает разговор и, уткнувшись в ладони, дает, наконец, волю слезам. Держаться столько времени, чтобы разреветься от его слов.

Гениально Дина, просто гениально! — мысленно сетовала на себя она, размазывая тушь по щекам.

Через двадцать минут на улице совсем темно и холодно, а она в тоненьком плаще, под которым шелковая блузка.

Да, ранняя весна дает знать о себе. Греет только днем, а к вечеру все также холодно. Но разве она помнила об этом, когда уходила из офиса. Она всегда на машине, ей и в голову не приходило одеваться теплее.

Зато теперь после того как она проплакалась и эмоции откатили, ее начала сотрясать дрожь, заставляя губы дрожать, а руки обхватить себя за плечи и подняться со скамейки.

Оглянувшись, она не поняла, где находится, видимо от шока, ушла куда-то. Решив пойти вперед, чтобы выйти к остановке, и поймать такси, она пытается привести себя в порядок, протерев лицо влажными салфетками.

Высморкавшись, она выбросила салфетку и повернулась, замечая, что из припаркованной машины выходит Кемаль.

Нет, не выходит. Бежит. К ней.

Злой. Взволнованный.

Подлетев к ней, он хватает ее за плечи и с непониманием рассматривает припухшее лицо, красный нос и осторожно касается, ощупывая все тело.

— Кто тебя обидел? — спрашивает он, а она от происходящего, настолько теряется, что не может ответить, чувствуя, как слезы вновь бегут по лицу. — Ну-ну, тише девочка, я здесь. Рядом. Больше никто не обидит тебя, — шепчет он ей в макушку, нежно целуя и крепко прижимая к себе.

Динара от такого заботливого Кемаля поначалу теряется и приходит в себя, только когда он, пристегнув ее ремнем, усаживается за руль и трогается с места. Она молчит, не зная, что ему сказать, потому что любая мысль сводит на нет ее чувства. Ей хочется врезать ему за все и сказать какой он мерзавец, что воспользовался этой ситуацией для себя.

— Я знаю, ты злишься на меня, — начал он после того, как не мог больше молчать. — И ты имеешь на это полное право. Но я решил, что лучше я, чем какой-нибудь тупица, который даже не знает, какой чай ты предпочитаешь.

— Как будто ты знаешь, — недовольно буркнула она, и он, усмехнувшись, затормозил у чайханы, тут же исчезая, позволив Динаре привести себя в порядок.

Вернувшись назад, он протянул ей чай, и бутерброд и она недоверчиво уставилась на него.

— Извини, стаканов на вынос нет. Но это очень хорошая чайная, поэтому смело пробуй.

— А это что?

— Хлеб, мясо, немного острого перца и соус. Все как ты любишь, моя горячая девочка.

Она застыла, смотря на него, а он, усмехнувшись, завел двигатель и вырулил на дорогу. Раскрыв бумагу, в которую был, завернут сэндвич, она едва не заплакала вновь, поняв, что очень сильно проголодалась.

Откусив кусочек, она так громко застонала, что Кемаль повернувшись к ней, невольно засмеялся, смотря на то, как она гордо и в тоже время по-детски жевала, намеренно игнорируя его присутствие. После того, как она все съела и выпила чай, ее щечки вновь стали розовыми, а глаза заблестели.

Он невольно дотронулся до ее рук, чувствуя, что они согрелись. А когда кладет руку на бедро, слышит ее возмущение.

— Кемаль⁉

— Просто проверяю, согрелась или нет, — говорит он, бросая быстрый взгляд на грудь, и замечая, как соски слегка обрисовались в чашечке кружевного белья. — Не волнуйся, не трону! — бросил он, отвернувшись, и она обиженно фыркнула, думая, что ему не понравилось то, что он увидел.

Еще бы, ведь она не в боевой форме. Опухшее лицо, потекшая тушь, нос красный, да и весь вид, оставляет желать лучшего.

Поняв, что Кемаль действительно угадал с выбором ее предпочтений, она долго мялась, прежде чем поблагодарить его, но заметив, что они почти приехали к дому, так и не решилась.

— Завтра состоится ужин. Придешь?

— А у меня есть выбор? — вспыхивает она и он пожимает плечами.

— Если не хочешь, всегда все можно отменить, но тогда…

— Мой отец тебя убьет, — закончила Динара, откидываясь на спинку и закрывая глаза. — Думаю, что как претендент ты неплох, в любом случае через год мы можем развестись и сказать всем, что не подошли друг другу.

— Черта с два я тебя отпущу! — рычит Кемаль.

— Я не стану спать с тобой!

— А что так? Некрасив?

— Нет. Я лягу в постель только с любимым человеком, который будет любить меня в ответ.

— Ну, извини. Или я, или…

— Я выйду за тебя, но спать мы будем в разных комнатах.

— Нет. Только вместе. Но я обещаю не трогать тебя, — цедит он, сжимая обмотку руля и едва не проламывая его от этих слов.

— Даешь слово? — Динара протягивает руку и он, скривив улыбку, сжимает ее. — Отлично.

— А сама не запросишь? — улыбается он, и она брезгливо осмотрев его, качает головой. — Спасибо за чай, ты почти угадал. Только я пью несладкий!

Хлопнув дверцей его внедорожника, она, гордо расправив плечи, пошла к дому, будто и не жертва вовсе в этой ситуации. Кемаль судорожно выдохнул, а когда она скрылась с глаз, громко заорал.

— Чтоб тебя! Чтоб тебя!! Ненормальная⁉ Ну, я покажу тебе любимого! Еще просить будешь, умолять меня, чтобы отлюбил, как следует!

Пока он метался в машине от злости, Динара закрыв дверь, устало привалилась к ней, и неожиданно сгорбилась, понимая, что не выстоит в этой войне против его ненависти.

— Ну что тебе стоило, просто поблагодарить его и промолчать? — говорила она сама себе, пока неторопливо шла к дому. — Неужели каждый раз тебе необходимо показать ему, что ты его не любишь, чтобы он вновь обидел тебя? Нет, ты ненормальная, ненормальная.

Схватив ручку двери, она задержалась, а после толкнула ее, чувствуя родной запах дома.

— Дочка? — голос отца неприятно кольнул ее, но она собралась, понимая, что теперь это больше не тот отец, которым он был с ней раньше. — Малышка, где ты была? Я всех обзвонил, Кемаль сказал, что не видел тебя после нашего разговора, — отец торопливо подходит к Динаре, но она обнимает себя за плечи, не позволяя ему обнять ее.

— Со мной все в порядке, папа.

— Ты злишься, малышка? Ну, прости меня старика. Я взбесился, когда Мерт, стал говорить такое о тебе и просто хотел услышать, что он не прав. Но почему-то вместо того, чтобы увидеть тебя на рабочем месте, застукал в объятиях этого засранца! — его голос то повышается, то понижается и Динара несмело поднимает глаза, замечая, маму и брата в дверях.

— Детка? Это правда? Ты любишь Кемаля?

Динара молчит, понимая, что не хочет выдавать такой секрет и мнется в дверях, не зная впустят ли ее в дом после случившегося.

— Могу я подняться к себе, хочу принять ванну?

— Аллах, да ты заледенела вся! — кричит отец, зовя Резеду и давая ей указания наполнить горячую ванну.

— Я сама сделаю. Хочу остаться одна. И не хочу разговаривать.

— Но, дочка…

— Не сегодня папа!

Плечи отца опускаются, и сам он весь тут же сникает, но старается сделать вид, что все хорошо. Все мгновенно испаряются, а он уходит, и Динара смотря ему в спину, жалеет о своих словах.

Она поднимается к себе, настраиваясь на следующее утро, но чувствует вину перед родителями и после ванны, все же спускается вниз, чтобы поговорить.

Мать и отец сидят в тишине, поэтому увидев ее, тут же поднимаются, но она движением руки усаживает их назад.

— Я кое о чем не говорила вам. Но одно вы должны знать. Завтра состоится наша помолвка с Кемалем. И пусть это выглядит как вынужденное решение, это не так. Вам не о чем беспокоится, потому что я выхожу по любви.

— О, Аллах, я знала это! Знала, что ты любишь Кемаля! — улыбнулась мама, и отец кивнул, будто догадывался об этом.