В Карэре все любят кошек

Глава 1

Эмили лежит на жестких нарах в подвале крепости, где на верхних этажах располагается Шпионская Служба Их Величеств. Золотистые волосы Эмили заплетены в тугую косу. Будь под рукой что-то острое, молодая женщина отрезала бы волосы под корень, чтоб на следующем допросе офицер Патрик не наматывал косу на свой чугунный кулак. На Эмили униформа Шпионской Службы — серый вышитый чёрной нитью сюртук, чёрные брюки и алая рубашка, на груди — нашивка Старшего Шпиона. Эмили предстоят бессчетные допросы, прежде чем Верховный Шпион Эскроу выбьет из неё несколько признаний, чтобы составить обвинение, приволочь в суд и под видом полной законности происходящего отправить свою ученицу на плаху. Эмили хищно улыбается от этой мысли — она и правда совершила преступление, но ее грех не страшнее многих других, что случаются каждый день по всему миру. Она переворачивается на ноющий после допросов бок и закрывает глаза, чтобы успеть перехватить хотя бы обрывок сна. За высоким решетчатым окном она слышит крадущийся кошачий шаг.

Путешествие Эмили с высокой должности в Шпионской Службе к темнице в той же организации началось, когда Верховный Шпион Эскроу дал ей задание съездить в Карэру — маленький город-остров к западу от их роскошной Галстерры, обнимавшей Изумрудную Бухту. Эмили решила, что Верховный Шпион сбрендил. Её называли «Кошачьи Лапки», «Чем хуже — тем лучше», потому что Эмили всегда получала назначения повышенной сложности, не боялась замараться, шантажировать, поджечь склад с боеприпасами, взять или спасти заложников в зависимости от ситуации. Она предотвращала войны, приставленным к горлу посла ножом обеспечивала подписание мирных договоров, а легкие задачи, связанные с наблюдением оставляла новичкам. Но в этот раз Эскроу решил послать её в разведку. Эмили изучила все материалы дела — их было всего пять телеграмм, туристическая брошюра и выписка из энциклопедии — и отправилась к лорду Калласу Эскроу, чтоб узнать, собственно, какого черта. Верховный Шпион был ей не рад и всем своим видом показывал, каких усилий ему стоит терпеть ее присутствие. Эмили настигла его за полуденным кофе в ресторанчике на первой линии, с террасы открывался вид на искрящийся морской горизонт, игравших в песке детей и изнывшихся от жары демуазелей, стоявших в очереди к купальным кабинам, в которых они могли сбросить с себя всю броню корсетов и сорочек и окунуться в прохладную воду. Стоявшие возле калин помощники, все просоленные от пота и морской воды, получали дополнительный медяк, если им удавалось сфотографировать достопочтенных дам в такой пикантный момент. С появлением лёгких камер для быстрой печати каждый зарабатывал на них, как мог. Эмили ослабила ворот рубашки, чувствуя, как форма липнет к взмокшей спине.

— Вы явно собираетесь обсудить Ваше задание, — без особого любопытства сказал лорд Эскроу, кивком освобождая ученицу от формальных приветствий и расшаркиваний.

— Я бы не назвала это обсуждением. Я хочу в первую очередь напомнить, что согласно инструкции Шпионской Службы, пункт восемнадцать-двадцать пять, младший по званию имеет право оспорить приказ вышестоящего руководства, если считает его рациональным, — отчеканила Эмили, глядя прямо в холодные глаза Калласа Эскроу. Это был пожилой мужчина с пронзительными карими глазами, орлиным носом и густыми белоснежными от седины волосами, начавшими редеть возле лба. Он напоминал профессора университета, когда скрещивал руки, анализируя речь собеседника.

— Позволю напомнить в свою очередь, что согласно этому пункту оспариваться может приказ, исполнение которого может привести к гибели младшего по званию, мисс Эмилия. Позвольте мне зачитать Ваше задание, — он терпеливо протянул руку, Эмили вложила в его смуглые пальцы листок с телеграммой.

«Задача: Исполнитель должен отправиться в Карэру и изучить подозрительную деятельность городских властей.

Что нам известно на данный момент: прошлый мэр сделал своим преемником кота, приказ был приведён в исполнение. Через месяц жители острова стали делать котов владельцами или наследниками бизнеса, а также движимого и недвижимого имущества», — зачитал Эскроу. Эмили уже знала эти строки наизусть и злобно сощурилась, когда Верховный Шпион посмотрел на неё, как на нерадивую студентку, словно спрашивая, что в этом задании она собралась оспаривать.

— Хотите сказать, что исследование нескольких контор, владельцами которых значатся кошки и их наследники, представляет угрозу вашей жизни?

— Угрозу времени моей жизни, — буркнула Эмили, чувствуя, что в этом бое одержит верх Эскроу. И все же она оставляла за собой право нанести последний удар. — Пошлите разведку, налоговую инспекцию в конце концов. Почему это должна быть я? Это просто несерьезно!

— Считайте это оплачиваемым отпуском с небольшим… индивидуальным заданием. В память о моем сыне, сегодня как раз третий год, как его не стало, — сказал он и благоговейно провёл кончиками пальцев по траурной ленте на правом плече. Эмили почувствовала едкий укол за то, что ничего в её облике не выдавало траура по покойному жениху. Она сцепила зубы и одним движением встала со своего места.

— Благодарю за такую услугу, но непрошеная добродетель — хуже предательства.

— Ваш корабль в пять, не забудьте взять шляпку. На Карэре солнечно, — только и сказал Каллас Эскроу.

***

Эмили просыпается спустя час-полтора беспокойного сна и радуется про себя, что в её камере есть окно. Так легче отслеживать течение времени и не отчаиваться раньше, чем нужно. Хотя вряд ли Эскроу хотел бы довести её до отчаяния — она нужна ему в здравом уме и трезвой памяти, полностью понимающая, что с ней происходит и что она натворила. Эмили знает, что её допрашивают уже третий день подряд — пошёл четвёртый — и усмехается. Последним её рекордом было три недели. Эмили поднимается с нар, подходит к окну, подтягивается на решетках, и смотрит, как утро размалевывает горизонт переливами голубого, розового и синего, посыпая блещущее вдалеке море красно-оранжевыми сияющими хлопьями. Примерно как в утро прибытия на Карэру.

Тогда Эмили тоже спала очень тревожно. Служба не удостоила её отдельной каютой, только спальным местом ниже ватерлинии. Сильная качка, спертый воздух, изнывающие от жары попутчики и плачущие дети вызвали у Эмили воспоминания о корабле с беженцами, который привёз ее в Галстерру тринадцать лет тому назад. Правда, на палубе того корабля не играла музыка, не горели гирлянды фонарей и не пахло сахарной ватой — все было гораздо менее радужно. Но нижние палубы были точь-в-точь как в воспоминаниях Эмили: тесные, темные, чуть лучше грузовых отделений. Поэтому молодая женщина предпочла провести ночь на палубе, среди музыкантов и праздно прогуливающихся по ярусам романтиков, которым не хватило денег даже на койко-место. Внизу пыхтели котлы, романтики и музыканты решили пить на каждый сигнал, который в течение ночного рейса подавал их паром. К утру из трезвых осталась только Эмили.

Карэра на первый взгляд напоминала Галстерру лет десять назад — ещё не увитую проводами и не стянутую рельсами трамваев, как корсетом. Конечно, городок сильно уступал по территории. Он занимал всю площадь маленького неплодородного острова, настолько крошечного, что ему даже не пытались придумать собственное название. Казалось, стоит подняться на верхнюю палубу паромчика — и увидишь другой конец. На узких улицах теснились обмазанные крашеным известняком коробочки-дома, на некоторых висели плакаты или именные таблички — светящиеся вывески до Карэры ещё не добрались. Гремящих трамваев тоже не было, самый громкий звук производил только пыхтящий паром.

— Ну и дыра, — сказал городской паренёк в блестящей атласной тройке, уже изрядно попорченной пролившимся вином. — И сюда ломанулся весь белый свет и понёс свои инвестиции.

Он в праведном гневе посмотрел на Эмили, которой всю ночь удавалось кокетливо удерживать оборону от его двусмысленных взглядов и шуток.

— Где-угодно, лишь бы подальше от городской трескотни и великосветских замашек, — только и отрезала она и, подхватив чемодан, первой спустилась по трапу.

Вместо трамвая или паровой повозки, можно было арендовать велосипед или двуколку на человечьей тяге. Эмили выбрала второй вариант и следующие пятнадцать минут утренней поездки с ветерком слушала немолодого мужчину с сильным альмирским акцентом.

— Вы хорошо, что приехали, мисс, одна. Здесь столько богатых мужчин бывает! И женщин тоже! Одним нужна компания, другим — с кем посплетничать, без связей никто не уезжает. Город маленький — все знакомятся.

— Надо же, я думала весь бомонд выбирает для отпуска анонимность. А сюда приезжают, чтоб на котов поглядеть, — усмехнулась Эмили, глядя на жилистую натруженную спину рикши. Мужчина без особых усилий повернулся к Эмили и совершенно беззлобно улыбнулся в неполные двадцать два зуба.

— Ну, это по-своему правда, хотя тут не только в этом дело. Черт их разбери, богатых, мисси, только не припоминайте мне этих слов, когда найдёте своего богатого жениха и станете знатной дамой.

Эмили благосклонно улыбнулась, принимая эти слова за комплимент. В её возрасте ее уже перестали принимать за охотницу на богатых женихов.

— Вы местный?

— Да, мисси. Самый, что ни на есть коренной житель, ещё с тех пор, как это место было тюрьмой для военнопленных! Я тут, считай, весь свой путь исправления прошёл.

Над городом развернул алое полотно рассвет, и когда черепичные крыши покрылись первыми мазками солнечного света, рикша высадил Эмили возле аккуратного гостевого дома, окружённого цветочными кадками, как баррикадами. От чаевых рикша отказался, пожелал Эмили всех благ и быстро найти своего суженого. Та благодарно кивнула и быстро отвернулась, чтоб он не заметил непроизвольного движения челюсти, словно Эмили пыталась вцепиться в его шею зубами.

В гостинице было тихо и темно. Несмотря на табличку «круглосуточный заезд» вместо консьержа на стойке регистрации спал огромный пушистый кот. Когда Эмили вошла и опустила на пол чемодан, кот приоткрыл один раскосый глаз, смерил взглядом гостью и поистине хозяйским движением хвоста позволил ей остаться. Эмили фыркнула и аккуратно ударила по кнопке звонка на стойке. Кот резко вскочил и недовольно уставился на Эмили.

— Что? — пожала плечами девушка. — Мне тоже нужно где-то поспать. Я же не могу развалиться где-угодно, как ты.

Кот демонстративно перелег на другой край стойки, отвернулся и задремал.

— А я уж думала, ты мне сейчас все выскажешь.

— О, нет, Граф у нас молчун тот ещё, — откуда-то из-за стойки появилась сухопарая женщина с ярко-рыжими волосами и янтарными глазами. На ней был шёлковый халат кобальтового цвета с широкими рукавами, которыми она размахивала, как танцовщица варьете. — Добро пожаловать к мадам Соррель, у нас самая высокая плотность населения кошек на квадратный метр. Чувствуйте себя самым обожаемым гостем, — продекламировала она. — Назовите ваше имя.

— Эмилия Сейл, — сказала девушка, изображая чуть скромную улыбку уставшей с дороги путешественницы. В глубине души у неё все кипело и клокотало от одной только мысли о том, как же будет пахнуть в отеле с самой большой популяцией кошек. Девушка осторожно принюхалась, но ничего не почувствовала.

— Номер с одноместной кроватью?! — консьерж почти не поверила своим глазам. — Но Вы… так молодо выглядите.

— Как это связано с размером кровати? — поинтересовалась Эмили, придавая своему лицу жесткое, непроницаемое выражение.

— В сущности, никак, — замялась женщина, покрываясь пунцовыми пятнами. — Я дам вам номер с балконом. Так хоть как-то романтичнее, а то все остальные одноместные номера похожи на кельи. В них раньше жила прислуга.

— Спасибо, — кивнула Эмили, немного склоняя белокурую головку и всем своим видом давая понять насколько ей была нужна эта романтичная атмосфера с балконом.

«Считайте это оплачиваемым отпуском», — слова Эскроу резанули по памяти. Да черта с два!

Женщина привела Эмили в комнату — уютный уголок с полутораместной кроватью и балконом. Когда просыпаешься, стоит открыть глаза, открывается вид на море. Эмили одобрительно хмыкнула.

— Какая у Вас цель визита? — поинтересовалась дама.

— Отпуск.

— О, мы могли бы предоставить Вам гидов, экскурсии и развлечения на разный вкус. А ещё у меня есть капитан, он отвезёт Вас на самый лучший пляж за бутылочку чего-нибудь крепкого.

— Я подумаю об этом, — Эмили начала осторожно оттеснять женщину к выходу. Та быстро уловила намёк.

— Вы только двери не запирайте, а то кошки зайти не смогут.

— И что?

— Ну, это их отель. Рыжий Ган и его потомки — владельцы. Завтрак подаём с семи, отдыхайте, — сказала она и исчезла в дверном проходе.

Не запирать двери было странным правилом, но Эмили решила для начала поиграть по правилам.

***

Допрос начинается спокойно и чинно, как великосветская беседа. Офицер Патрик раскрывает уже успевшую истрепаться папку с отчетом Эмили. Медленно переворачивает страницы, пока не доходит до той, на которой они остановились в прошлый раз.

— Итак, мисс Сейл, расскажите, чем Вы занимались на острове.

— Общалась с местным населением. Изучала историю города и пыталась выяснить, как она связана с переводом собственности на кошек.

— И что Вам удалось выяснить?

— Это написано в моем отчете.

— Вы можете рассказать, что там не написано — это весьма вероятно повлияет на Вашу дальнейшую судьбу.

— Я не имею привычки фальсифицировать документы, — отрезала Эмили. — Карэра — бывшая колония для военнопленных. Все население города было захвачено и вывезено на остров после Войны. Когда их содержание стало обходиться казне в кругленькую сумму, остров превратили в научно-исследовательскую базу, людей разрешалось использовать как подопытных для разработки медикаментов. Потом была Амнистия. Базу расформировали, ученые уехали, вместо них поставили мэра, тот безуспешно пытался превратить остров в торговый узел — мешала дурная слава.

— А при чем тут кошки? Почему после всей своей работы мэр оставил свой город кошкам?

— Просто все любят кошек, а власть Их Величеств вызывает споры. Кошки ещё не развязали ни одной войны, не казнили человека из-за его убеждений. Видимо, в этом все дело, — пожала плечами Эмили.

— И что… на Карэре живут обычные кошки?

— В большинстве своём, да, — кивнула Эмили. Офицер Патрик со скрипом сжал стянутые кожаными перчатками кулаки. Два дня до этого он пытался выбить из неё прямое признание, что она планировала совершить переворот, теперь он собирал косвенные улики, чтобы помочь Эскроу всеми правдами и неправдами возвести ее на эшафот.

На Карэре и в самом деле жили в большинстве своём безобидные, обыкновенные кошки и коты. Рыжие, чёрные, белые, полосатые. Передача им во владение города резко решила проблему бездомных животных — все звери были сыты и обласканы. Им открывались все двери в городе, для них всегда находилась тарелка еды и ласковая рука, готовая почесать пузо. Если кошка приносила в дом своих котят, хозяева считали это величайшей удачей. Вокруг животных за какие-то полгода появилось множество мифов и поверий, которым жители следовали с искренней набожностью. Эмили сначала это казалось странным, но уже через пару дней она привыкла и, на местный манер, кланялась каждой встреченной кошке и желала ей хорошего дня. Коты приветственно поднимали хвосты и шли дальше по своим делам, а Эмили тем временем общалась с местными, юристами, адвокатами и владельцами магазинов, чтобы узнать, почему они передают свою собственность четвероногим. Кто-то видел в этом успешный уход от налогов, потому что таким образом налог на прибыль сменялся ничтожным налогом на питомца. Для кого-то это было данью уважения мэру. А некоторые видели в таком шаге возможность противостоять Заговору больших городов. Правда, никто не знал, что это за заговор и в чем он заключается, поэтому эту теорию Эмили в своём отчете не расписывала.

Каждый вечер к ней в комнату забредали кошки. Валялись на кровати, топтались по столу, с любопытством наблюдали за тем, как она делала записи, а потом уходили, как по команде. Ей даже казалось, что они наблюдали за ней. Хотя, наверное, это было просто в природе любой обыкновенной кошки.

К концу первой недели Эмили даже поблагодарила консьержа за номер с балконом. После долгих прогулок по городу Эмили располагалась на крошечном балкончике и курила, глядя на море. В сумерках на воде плясали далекие огни Галстерры. Женщина на ресепшн все пыталась спровадить Эмили на танцы или любое другое мероприятие, где та могла бы повстречать достойных мужчин, но девушка лишь скромно благодарила ее и отмахивалась, говоря, что ей гораздо приятнее проводить вечера в компании кошек.

— Я рада, что Королевская Шпионская Служба отправила сюда кого-то вроде Вас, мисс Сейл, — Эмили подскочила со своего места и вытащила из сумочки револьвер. На пороге ее комнаты стояла высокая женщина с жесткими чертами лица, у неё были каштановые волосы, стянутые в тугой узел на затылке, строгое прогулочное платье сидело плотно и выглядело, как доспех. На плече у женщины сидел Граф.

— Кто Вы? — спросила Эмилия. Женщина в успокаивающем жесте подняла руку.

— Меня зовут Соррель. Я владелица этой гостиницы. Будьте любезны, опустите Ваше оружие, — она вошла в комнату и закрыла за собой дверь.

Эмили прекрасно знала протокол — убить, спрятать тело и покинуть город. Женщина явно также была осведомлена о протоколе.

— Если решите меня убить, то лишите себя возможности изменить будущее к лучшему.

— Каким образом?

— Хотите, я расскажу, почему этим городом правят кошки? Вернётесь в Галстерру, предоставите лорду Эскроу отчёт, и они перестанут посылать к нам разведчиков, — Соррель села на край кровати и опустила кота на матрас. Тот внимательно уставился на револьвер в руке Эмили.

— Зачем Вам мне что-то рассказывать?

— Я вижу заинтересованную молодую девушку, которая преданно служит своей стране и старается спасать ее от войн. Почему бы не предложить ей предотвратить ещё одну? — на тонких губах появилась улыбка. — Я была советницей прошлого мэра, а сейчас — личный помощник действующего.

— Того полосатого кота?

— Сэра Лапкинса, да. У него прекрасные управленческие навыки, вы только посмотрите, какое развитие получили под его руководством пляжи. Он утвердил создание первых нудистских пляжей на юге острова.

— Очень интересно. И как он это сделал? Намурчал Вам на ушко?

— Ну, коты же умеют обмениваться информацией. Слова и письменность им недоступны, но это не лишает их речи.

— Не понимаю, — нахмурилась Эмили.

— Опустите оружие, Эмили Сейл, и я расскажу вам то, что знаю. Не хотите говорить со мной, как шпионка с городской служащей, поговорите со мной, как беженка с беженкой. Мы обе пострадали от войны и дурацких приказов людей, и мне есть, что рассказать.

Эмили редко проявляла сентиментальность. Особенно когда речь заходила о ее прошлом. По ней всегда было видно, что она не из Галстерры, и если ее пытались этим поддеть, то получали лишь ощутимый удар поддых.

— Вы всегда успеете меня убить.

Эмили закусила губу и опустилась на стул возле журнального столика, положила заряженный револьвер себе на колени. Спинка надежно защищала ее грудь и живот, выстрел в спину из окна исключался — угол был неудобный, а поблизости не было достаточно высоких зданий.

— Вы пришли без охраны?

— Без. Она здесь не нужна, у нас нулевая преступность.

— Дайте угадаю, из-за кошек?

— Именно так, — улыбнулась Соррель. Эмили закатила глаза.

— За дуру меня держите?

— Абсолютно нет, — сказала Соррель. — Наоборот, я считаю Вас исключительно умной леди, которая сможет меня понять. Давайте, я попробую объяснить. Я на этом острове давно, можно сказать, я его коренная жительница.

— Вы военнопленная?

— Не совсем. Я лишилась дома в прошлых территориальных войнах, а на Карэру попала, когда здесь основали лабораторию. Я руководила департаментом зоологов.

— Я думала, тут создавали оружие и лекарства, — сказала Эмили.

— А мы занимались дрессировкой животных, чтобы они искали взрывчатку, лекарства и выживших. В основном работали с дельфинами, их тогда много было. Но на Галстерре построили электростанцию, и животные покинули эти воды, работать стало не с чем. Нас списали. Я осталась здесь продолжать научную работу по войнам между животными. Больше всего здесь было кошек, и я начала наблюдать за ними. Это, наверное, единственное существо, которое пользуется безграничным доверием и прощением со стороны людей.

— Это не всегда так.

— Если собака зарычит на ребёнка, ее с большей вероятностью пристрелят, чем кошку. А если кошка оцарапает ребёнку руку, ну… все обойдётся малой кровью.

— Вы ставили эксперименты над кошками? — Эмили метнула быстрый взгляд на входную дверь. В коридоре раздавались тяжелые шаги. Трое человек прошли мимо, постояли в коридоре, а затем зашли в соседнюю комнату. Хлопнула вылетевшая из бутылки пробка, зашелестел проигрыватель, а следом раздался нежный женский голос. Два мужских стали подпевать. Соррель, наблюдавшая за тем, как Эмили прислушивалась, улыбнулась.

— Я не тяну время, не беспокойтесь. Просто стараюсь все объяснить достаточно понятно.

Эмили кивнула, мысленно считая шаги. Два — к балкону, долю секунды на прыжок, она удержится за шпалеры и спустится практически бесшумно на главную дорожку, а к рассвету она уже будет в Галстерре, рапортовать Эскроу.

Соррель тем временем продолжила.

— Так вышло, что семейство кошек обосновалось в медицинском блоке. Видимо, их привлекли рабочие отходы, оставшиеся после разработки успокоительного, потому что то, что там творилось… это была просто вакханалия. Я забрала их к себе, и стала наблюдать. Мы никогда не делали ставку на кошек в нашей работе, они совершенно не поддаются дрессировке. Но в ходе наблюдения я заметила, что они прекрасно умеют взаимодействовать с другими видами и занимать лидерскую позицию даже с более сильными животными. Они умные, умеют манипулировать и добиваться своего. Особенно они преуспели в этом с людьми.

— Это все и так знают. В чем вообще открытие?

— Если достаточно долго наблюдать за животными, обучить их определенному этикету и изучить их повадки, можно убедиться, что они обладают природными управленческими качествами. Они — представители той мягкой силы, которой не смогут противостоять даже генералы с их бомбами.

— Коты имеют представление о налогообложении? Экономике? Судостроении? Электростанциях?

— Нет, — произнесла Соррель с мягкой улыбкой, глядя на Эмили, как на талантливую ученицу, приближающуюся к разрешению не самой сложной, но запутанной, задачи. — Для этого, конечно, нужны люди. Но посмотрите на наш город — благодаря этому кошачьему приему у нас нет ни налогов, ни электростанции, ни военной обязанности. И все жители города счастливы.

— Вот для чего вам нужна была кошачья диктатура, — усмехнулась Эмили.

— Ни один кот ни разу не казнил человека из-за его политических убеждений. Ни один кот не пытался уничтожить землю, которая его питает. Ни один…

— Благодарю за Ваши показания, я не буду раскрывать, что эта информация получена именно от Вас, — Эмили шумно выдохнула, поставила отметку в раскрытом гроссбухе и снова повернулась к Соррель. — Меньшие налоги и никакой военной обязанности выглядят как достаточная мотивация для того, чтобы спекулировать правом.

— Вы меня не поняли, Эмилия, — снова ласково заговорила ученая. — Мы могли бы распространить эту мягкую силу на Галстерру. Не было бы ни войны, ни бедности. Мы бы распространили такую модель на весь Стеклянный Архипелаг!

— Стеклянному Архипелагу нужны здоровые торговые отношения и взаимное признание государствами границ. Кошки тут не помогут.

— У этих животных прекрасно развито чувство территории, — выпалила Соррель. Ее строгое лицо раскраснелось, покрылось пунцовыми пятнами. Эмили подумала, что также, задыхаясь, эта женщина объясняла важность своих исследований, когда ее лабораторию закрывали.

— Пожалуйста, покиньте мою комнату, — только и сказала Эмили, положив руку на револьвер. Соррель посмотрела на неё с высокомерным пониманием, кивнула и поднялась со своего места. Граф уселся на ее сухое жилистое плечо и одарил Эмили насмешливым взглядом, как будто он имел собственное мнение о предмете их с Соррель беседы.

— Я просто хочу сказать, мисс Сейл, что я в первую очередь учёный, и моя цель — с помощью науки сделать жизнь лучше. Моя комната на мансарде, заходите в любое время.

Эмили кивнула и, как только женщина покинула комнату, заперла дверь и подперла ее стулом. Дописала недельный отчет, запечатала его в конверт, вышла на балкон и с томным видом закурила. Её мозг работал, как эти новые вычислительные машины — напряжённо перебирая все возможные решения, он едва ли не искрил и нагнетал температуру. На Карэру плотным одеялом легли жаркие сумерки, и Эмили старалась рассмотреть в них кого-нибудь. Кого-то подозрительного, кто мог прийти вслед за Соррель. Но на улице не было никого, только коты тенями сновали туда-сюда, подзывая друг друга противными надрывными воплями.

«Обладают прекрасными управленческими и лидерскими навыками», — усмехнулась Эмили. Как она и обещала, она не стала упоминать Соррель в своём отчете. Ей даже стало немного жаль эту женщину, наверное, потеря лаборатории стала для неё слишком жестоким ударом. А теперь эта дама, когда-то помогавшая спасать людей, стала одинокой кошатницей в комнате на мансарде. Эмили решила, что на следующий день зайдёт к ней и извинится за свое поведение, может, предложит какой-нибудь успокаивающий чай или бренди. По себе она знала, что люди очень по-разному относятся к потере чего-то важного, будь то дом, дело всей жизни или человек.

Убедившись, что на улице тихо, Эмили вышла из гостиницы и направилась в порт. Рыжеволосая консьерж Лали пожелала ей как следует повеселиться и быстро? Автоматной очередью, наговорила несколько заведений, где можно потанцевать с достойными мужчинами. Эмили благодарно кивнула и вышла на улицу. Она действительно выглядела так, словно собралась на танцы: без корсета, волосы стянуты в простую, но удобную прическу, комфортные туфли. Если б не оружие в каждом кармане, она бы сошла за развлекающуюся девицу.

Капитан ночного корабля после пяти минут уговоров все-таки согласился доставить письмо и передать его лично в руки человеку на пристани. Эмили красноречиво вложила в руку мужчине соблазнительно шуршащую купюру и посмотрела ему в глаза.

— Это вопрос жизни и смерти.

Капитан смерил её пристальным взглядом, выплюнул зажёванную сигарету и сказал.

— Надеюсь, Ваш муж также щедр, мэм. Иначе мне придётся рассказать ему о Ваших развлечениях, — сказал он, кивнув куда-то поверх плеча Эмили. Девушка обернулась и краем глаза увидела троицу галстеррских щеголей, смотревших прямо на неё. Эмили вложила в руку капитану еще одну купюру и пару монет «на марки» и резко развернулась на каблуках. Капитан убрал письмо во внутренний карман куртки и вернулся к командованию погрузкой. Это был в принципе честный человек, который вертелся как мог, чтобы заработать на жизнь, а стрясать деньги с богатеньких жёнушек, которые уезжали на острова с любовниками и так входили во вкус, что писали мужьям слезные письма с просьбами не приезжать — эта подработка доставляла ему особенное удовольствие. Так или иначе, письмо он передал. Это был последний отчёт Эмили, который сэр Эскроу получил от неё. А потом в течение месяца она не прислала ни слова.

— Эмилия Сейл, что происходило с Вами во время пребывания на Карэре после отправки последнего отчета? — спрашивает офицер Патрик. Это значит, что миролюбивая часть допроса окончена. Эмили неторопливо приводит себя в состояние готовности — напрягает и расслабляет по очереди все мышцы и медленно, размеренно дышит.

— Я помню, что на меня напали трое на набережной, как только я передала отчёт курьеру.

— А после этого? — офицер Патрик слышал этот фрагмент уже несколько раз.

— Я нейтрализовала атакующих, все трое были в невменяемом состоянии, как будто под гипнозом. Я привела их в чувство, они совершенно не понимали, где находятся и что с ними происходит. Сидели, пили в баре, гладили котов, а потом словно кто-то свет выключил.

— И Вы их не допросили?

— Они не представляли опасности и действительно не понимали, что с ними произошло, — отвечала Эмили.

— Почему Вы так решили?

— Чутьё.

— Это же чутьё привело вас вооруженную в королевский дворец, Эмилия Сейл? — с нажимом произнес офицер Патрик. Сидевшая с ним рядом стенографистка побледнела и жалобно посмотрела на Эмили.

— Я не знаю, как я там оказалась. Мое последнее воспоминание — разговор с хозяйкой гостиницы. Но я правда больше ничего не могу вспомнить, — повторяла девушка. Она говорила об этом уже несколько дней подряд, ровно с того дня, как королевские гвардейцы окружили ее в нравном зале королевского дворца.

При себе у Эмилии был заряженный пистолет — она сопротивлялась при задержании и ранила одного гвардейца. Ещё у неё была с собой большая корзина с крышкой. Гвардейцы эвакуировали здание и вызвали саперов на случай, если в корзине окажется бомба. Но вместо взрывного устройства на дне оказалась лишь крупная кошка шоколадного цвета. Она вышла из своего убежища, потерлась о колени обескураженных солдат, и развалилась на полу. Ее назвали Селитра и забрали из здания дворца то ли как улику, то ли как соучастницу. Селитра оказала ещё более ожесточенное сопротивление, чем Эмили, и скрылась в королевском саду.

— Давай, вспомни что-нибудь кроме кошачьего гипноза, — произнес офицер Патрик и надел на прикованную к столу руку Эмили браслет с электродами. Несколько тонких проводов тянулись от запястья девушки к маленькой кнопке на его ладони. — Раз-раз, проверка связи, — сказал он и пустил ток.

***

Эмили не стала слишком калечить тех троих щеголей. Она осторожно, без лишнего шума, положила всех троих на лопатки, связала их же галстуками и оттащила в пустое складское помещение. Там закрыла нижнюю часть лица темным платком, нежно надавала нападавшим пощёчин и принялась было расспрашивать, но все трое тупо смотрели перед собой, даже не пытаясь понять, что происходит. Эмили щёлкала пальцами у них перед носом, подносила зажженную спичку к глазам, колола булавкой. Первый парень очнулся, только когда Эмили наступила каблуком ему на ногу. Он проморгался и, заметив связанных товарищей, начал причитать, качаясь между просьбами и жиденькими угрозами.

— Мэм, отпустите нас… меня… мэм, мой отец занимается судоходством! Он с вами такое сделает! Мэм, ну, пожалуйста! Вам нужны деньги? У моей семьи много денег! И у их семей тоже, мэм. Мы не хотим проблем, но если они нужны непосредственно Вам, я клянусь…! У меня есть связи в Шпионской Службе Их Величеств!

— У кого же их нет, — вздохнула Эмили, наступая ему на ногу ещё раз. Легкая, незначительная боль буквально парализовала паренька, так что у него задрожали губы. — Мне же не надо предупреждать тебя, чтобы ты не вопил?

Парень шумно сглотнул и кивнул.

— Я не знаю, что Вам нужно, мэм. Если мы выпили лишнего, то просим прощения, конечно…

— Кто вас послал? — спросила она, для убедительности разворачивая складной нож.

— Кто… что? — не понял парень.

— Не надо мне врать, — лезвие плоско легло на гладко выбритую кожу, дразня прохладой. — Ты с дружками поджидал меня возле пирса. Крутились там добрые пятнадцать минут, потом преследовали, напали. Чей это был приказ?

— Я не знаю!

— Я проверю каждое имя, которое ты мне назовёшь, так что советую выбирать с умом.

— Я не знаю!

— У нас есть время до утра, грузчики придут только на рассвете, — спокойно произнесла Эмили. — Знаешь, что я успею сделать к тому часу?

— Пожалуйста, мэм, мы с парнями просто пили пиво. Мы не хотели никого бить, тем более Вас. Мы просто… развлекались. Мы не наемники, мэм. Мы ходим в казино, танцуем с девочками, смеёмся над охотницами за приданным и их мамашами. У меня полный бумажник банкнот, мэм, проверьте, там все мои документы. И у ребят также. Мы не бандиты.

Эмили обыскала их карманы. При каждом, действительно, оказалось по увесистому бумажнику с лотерейными билетами, деньгами, документами и проездными на фуникулёр Галстерры. До утра Эмили разбудила оставшихся двоих, допросила обоих — никто не помнил, какого черта им троим приспичило посреди ночи покинуть уютный бар и преследовать женщину на пристани. Когда за окном начал брезжить рассвет, Эмили отвязала парней, вернула им их бумажники и с самым строгим видом приказала молчать об инциденте.

— Я сообщу о случившемся в Шпионскую Службу Галстерры, — крикнул ей вслед ее самый первый собеседник. Эмили только улыбнулась.

— Удачи с этим.

Через пару шагов она обернулась, но парней и след простыл. Они выясняли у самых первых грузчиков, какой паром в ближайшее время отчаливает на Галстерру.

***

— Как занятно, — говорит офицер Патрик. — Тройная амнезия, а следом за ней ещё и твоя пропажа на месяц и такая же неудобная потеря памяти. Странно это, не находишь?

— Я могу назвать имена тех ребят, но это ничего не даст, — Эмили уже кажется, что она наэлектризована каждой клеточкой своего тела.

— Мы допросим их, чтобы подтвердить, что у тебя не было сообщников, — ухмыльнулся Патрик. — Вернее, чтоб доказать, что твои сообщники — не они.

Дверь приоткрылась, и на пороге, сопровождаемый возмущёнными воплями секретаря, возник другой служащий — младший прокурор в темно-зелёном сюртуке. На крючковатом мясистом носу плотно, впиваясь в крылья, сидело пенсне, в стеклышки которого прокурор изо всех сил щурился. Он стремительно влетел в комнату и, запрокинув голову, посмотрел на офицера Патрика — прямого, уверенного, почувствовавшего вкус крови.

— Что с установкой виновности?

— Отрицает, — улыбнулся Патрик, глядя на судебного служащего с ехидным снисхождением.

— Я не могу поставить это в отчёт. Сколько ещё вам нужно времени?

— Пока я не умру, — сказала Эмили. Патрик не обратил на ее слова ни капли внимания, а младший прокурор только раздраженно цокнул языком.

— В королевском дворце произошло нападение, совершили его Вы, — произнес он, почти не глядя на Эмили. — Их Величества требуют суда, значит, суд будет. Все, что может сделать Шпионская Служба из уважения к Вашим заслугам перед государством — это подготовить мощный фронт защиты и спасти Вас от эшафота. Но для этого Вам нужно пойти навстречу следствию и облегчить нам этот манёвр.

Эмили рассмеялась ему в лицо. Знал бы этот маленький писарь, что в Шпионской Службе никто не спасал ближнего своего, а что до самой Эмили — у Эскроу уже много лет руки чесались, чтоб отправить её на эшафот.

Младший прокурор внимательно изучил лицо Эмилии и, хмыкнув собственным мыслям обратился к Патрику :

— Ускорьтесь, суд должен свершиться.

***

Эмили никогда не была суеверной, но после этого дня начала постепенно верить в магию. Кошки начали буквально преследовать ее. Они запрыгивали на ее стол, когда она завтракала где-нибудь в маленьком кафе, скреблись в ее запертую дверь посреди ночи, наводняли балкон, даже шуршали в вентиляции над ее комнатой! Эмили шипела на них, пугала и прогоняла. А после этого, с каждым днём, все меньше людей соглашались оказывать ей услуги.

Эмили могла зайти в кафе и, если встретившая ее кошка принималась шипеть, девушке с виноватым видом отказывали и просили прийти в другой день. Она не могла купить воды в жаркий день, ей не продавали билет куда-нибудь, в том числе обратно на Галстерру, и даже сердобольная консьерж в отеле смотрела на Эмили с вымученной приветливостью. Все из-за кошек. Это звучало бредово, но другого объяснения Эмили не находила. Оставалось только украсть катер или дождаться какой-нибудь лодки с соседнего острова, команда которой не разделяла бы местных суеверий, и усвистать как можно дальше, но, вопреки здравому смыслу, шпионка не спешила покинуть остров. Это было плёвое задание, с которым справится и новичок, и отказаться от него спустя полторы недели было просто смешно. Эмили за свою карьеру предотвратила добрый десяток войн — и не могла справиться с кошками?!

Если принять за истину абсурдную связь между людьми и кошками, то единственным доступным Эмили собеседником становилась Соррель. Эмили, как и планировала, наведалась к ней, когда положение стало совсем сводящим с ума.

Во вспышках резкой боли от электрического тока, Эмили, сидя в выбеленном кабинете для допроса, вспоминает ощущение отполированных перил под ладонью, скрип ступеней, пропахшую пылью и кошачьей шерстью комнату Соррель. Женщина сидит за аккуратным туалетным столиком, по белой столешнице разбросаны помады, дамские блокнотики, а посередине башней возвышается покрытый белой эмалью телефон. Соррель в деловом костюме ходит из стороны в сторону, насколько вызволяет длина телефонного провода. Эмили осталась в дверях и ждала добрых десять минут, пока женщина договорит. На тот конец провода она бросало резкое: «Да, сэр! Нет, сэр! Решительно невозможно! Хорошо, я понимаю. Я сделаю то, что от меня зависит. Не забывайте, чем Вы мне обязаны». Она, конечно, похожа на личного помощника или советника, но еще больше — на городскую сумасшедшую.

Жестом Соррель приказала Эмили сесть на диван. Та послушалась и осторожно опустилась среди мягких расшитых подушек и продолжила наблюдать за женщиной. В ее комнате хранилось множество книг, папок и гроссбухов. В течение разговора Соррель открывала то одну книгу, то другую, что-то листала, задумчиво хмыкала и кивала в трубку. Наконец, она попрощалась с собеседником и опустила трубку на рычаг. Устало запрокинула голову, потянулась всем телом и обернулась на Эмили.

— Так понимаю, у Вас какие-то трудности?

— Вроде того, — кивнула Эмили, едва веря, что ей хватит здравомыслия сказать, что ее невзлюбили местные кошки. Соррель села на соседнее кресло и сцепила руки в замок.

— Вам кажется, что Вы сходите с ума? Что происходит что-то безумное, чему Вы вроде можете найти объяснение, но оно не кажется разумным?

Эмилия удержалась от кивка головы, руками и зубами буквально цепляясь за себя прошлую, за лучшую шпионку Галстерры с холодной головой и расчетливым умом.

— Как Вы это сделали? Как поняли, что я из Шпионской Службы?

— О Вас рассказал Ваш предшественник, — улыбнулась Соррель.

— Предшественник?

— Да, в этот город присылали молодых разведчиков. То рыбачков, то городских мальчиков на каникулах. Они все вернулись домой, но никак не могли вспомнить, что же с ними тут случилось. Наверное, сейчас их пытают, — с жалостью в голосе протянула женщина. — Я спросила одного из них, кого наиболее вероятно пришлют к нам, если уже третий человек вернётся без каких-либо воспоминаний. И он мне рассказал о Вас — честно, я ждала нашей встречи.

На колени Эмили запрыгнула большая шоколадная кошка и принялась настойчиво тереться о руку девушки. Та запустила длинные пальцы в густую шелковистую шерсть и почувствовала, как успокаивается.

— Вы использовали гипноз?

— Практически. Это все наши особенные карэрские кошки. Они тонко чувствуют эмоции человека, особенно если это боль, одиночество или страх. Они даже могут манипулировать ими. А мозг человека уже принимает решение в соответствии с этими эмоциями.

— Гипнокошки. Серьезно? — вскинула бровь Эмили.

— Занятно же, правда? — усмехнулась Соррель и кивнула в сторону свернувшейся на коленях Эмилии бурмы. Девушка опустила взгляд и встретилась с огненными сияющими глазами кошки. А в следующую секунду все потемнело.

Эмили выныривает из полуобморочного состояния под смешок Патрика. Ему явно нравится играться с шокером.

— Ещё разок? — спрашивает он. — Или тебе есть, что сказать?

Эмили закусывает губу.

— Там была женщина, Соррель. Она учёный, помощник мэра. Она что-то сделала со мной и ребятами, которых отправляли на Карэру до меня.

— До тебя? — вскинул бровь Патрик. — Как интересно.

Его палец ещё разок ласково прошёлся по кнопке, синие глаза с насмешкой наблюдали за тем, как Эмили напрягалась всем телом в ожидании ещё одного удара током. Но его не последовало. Вместо этого прозвучали несколько быстрых штрихов ручкой и резкое: «Не для протокола» в адрес скучающей кудрявой секретарши, сидевшей в углу кабинета. Патрик передал ей сложённую вчетверо записку и кивнул в сторону двери. Секретарша с раздражённым видом поднялась со своего места и покинула кабинет.

— Спасибо, мисс Рулд. Попросите прислать кого-то за Эмилией.

— Значит, опрос окончен на сегодня? — подала голос Эмили.

— В зависимости от того, как быстро к нам присоединится лорд Эскроу, — сказал Патрик, размазывая кожаной перчаткой выступившую на лбу испарину. — Ты серьезно собираешься рассказывать ему про гипнокошек?

— Хотелось бы мне, чтобы правда была более логичной, — закатила глаза Эмилия.

— Звучит, как бред.

— Я знаю.

Эмили смерила его внимательным взглядом. Улыбчивый детина, чьим главным талантом было исполнение приказов любой ценой, а к этому прилагалась удивительная способность к лицедейству. Хотя, этот навык осваивали все в Шпионской Службе Их Величеств. Если одному шпиону прикажут пытать другого — он будет это делать, но как только приказ прекратит своё действие, оба человека поднимутся, пожмут друг другу руки и пойдут в ближайший паб обсуждать последние новости. В глубине души Эмили радовалась, что это правило неизменно работало даже сейчас, когда ее хотели отдать под суд. Хотя бы равные по званию офицеры были на ее стороне, но Эскроу… Эмили нутром чуяла, что с ним будет не так легко.

— Я думаю, он что-нибудь придумает, чтоб тебя вытащить, — словно читая ее мысли, сказал Патрик, постепенно ослабляя крепежи на кресле, к которому приковали Эмили. — Он же готовил тебя на своё место. Бессмысленно терять ценную инвестицию.

— Я не знаю, — покачала головой Эмили. — Короли-братья будут требовать моей казни. Планы и инвестиции — это хорошо, но как ты поспоришь с королевской волей?

— Также, как всегда, мисс Сейл. Они ее изъявят, а мы покажем, чего они хотят на самом деле.

— Но эти кошки…

Через минуту вошли младшие офицеры, которые должны были доставить Эмили в ее камеру. Ещё одни участники их общего костюмированного шоу. Некоторых из них Эмили лично тренировала, у кого-то принимала экзамен при поступлении на Службу. По их лицам было видно, как у них в мозгах сходятся контакты, и ребята прямо на ходу осваивают правила этой игры.

Эмили возвращают в камеру. Он ложится на койку и проваливается в спокойный сон, впервые за несколько последних дней. Она все пыталась вспомнить, не было ли какого-то воздействия кроме кошек. Радио-волн, ядов? Возможно, стоило послать за Странствующим Изобретателем, чтобы тот дал своё мнение, но Рикберт разбирался в механике, а не в животных материях.

На следующий день в комнате допроса ее ожидал Патрик и лорд Каллас Эскроу. В углу за своей печаткой машинкой сидела мисс Рулд. Эскроу встретил Эмили тем же взглядом, с каким она столкнулась перед отплытием на Карэру — вымученным, утомленным. Словно говорившим, что от неё одни только проблемы.

— Мисс Эмилия, — произнес он, когда Эмили пристегнули к креслу напротив. Патрик встал рядом с ней, почти вплотную, вытянулся по стойке смирно и сложил руки за спиной. Эмили знала, одно движение бровей Эскроу — и он ударит наотмашь, потому что так нужно. Для протокола. Их Величества, наверняка, читают эти протоколы по вечерам вместо сводки новостей.

Эмилия сдержанно кивнула. Эскроу пробежался глазами по отчету, лежавшему перед ним, прошерстить пальцами кипу бумаг и, наконец, ещё раз взглянул на Эмили. К этому допросу Шпионская служба собрала все: личное дело Эмили, всю информацию по Карэре, протоколы прошлых допросов и отчеты по операциям. Папки с документами громоздились на ездящей этажерке и были помечены яркими этикетками.

— Вы дали довольно… полную информацию о Карэре незадолго до своего исчезновения. И обстоятельства Вашего последующего появления, пусть и говорят в пользу обвинения, но оставляют пространство для манёвра, который мы собираемся предпринять. Если только Вы расскажете правду.

— Теория про кошек-гипнотизеров Вас не убедила? — усмехнулась Эмили. На губах Эскроу на секунду появилась едкая улыбка.

— Нет, к сожалению. Это невозможно. Давайте попробуем ещё раз. Ваши наблюдения в области снижения налоговой нагрузки и военной обязанности имеют ценность, но нам сейчас важно доказать, Эмилия, что Вы не помогаете повстанцам.

— А что о Соррель? Вы не проверяли ее? — спросила Эмили.

— Соррель, — Каллас Эскроу нахмурился. — Я читал о ее упоминании во время последнего допроса. Вы утверждаете, что общались с Соррель Вут, руководителем научно-исследовательской лаборатории Карэры.

— Именно так. Я была у неё дома, видела, как она ведёт дела…

— Дрессирует кошек, — фыркнул Патрик, приправив голос издевкой.

— Это невозможно, — сказал Каллас Эскроу. — Мадам Вут была верной подданной Их Величеств, когда лабораторию расформировали и многие жители Карэры остались без работы, она, к сожалению, не пережила уличных беспорядков.

В подтверждение лорд Эскроу достал из пухлой папки фотографию тела. Женщина средних лет с мягкими — даже нежными — чертами лица, полностью седыми волосами и застывшим в глазах испугом. Она была совершенно непохожа на ту, что представлялась ее именем. В настоящей Соррель Вут не было ни предприимчивости, ни жесткости.

— Значит, на ее месте самозванка, — сказала Эмили.

— Да, мы уже отправили за нею людей.

— Так помилование у меня в кармане? — она знала ответ.

— Скорее всего, будет обвинение в подельничестве.

Эмили откинулась на спинку кресла и запрокинула голову. Это означало конец карьеры, без пенсии, права на работу на территории Галстерры, права заключать брак с жителями города и окрестностей. Практически статус беженца и — к тому же — отрубленная по локоть рука.

— Можно что-то сделать? Вы знаете, что это может быть за женщина?

— Ещё нет. Но мы постараемся вытащить ее на слушание. Если аргументов и доказательств хватит для Их Величеств, то Вы проскочите, мисс Эмили. И даже сохраните все части тела в полном порядке.

Эмили не стала спрашивать, что будет, если ей не удастся убедить королей. В лучшем случае ей придётся исчезнуть. Когда твоей жизни угрожает опасность в лице королевской воли, надеяться на лучшее не приходится и даже паниковать бессмысленно. Единственное, что можно сделать — это привести свои дела в порядок и надеяться, что хотя бы в колумбарии, когда все закончится, тебя лишний раз не будут трогать. Поэтому Эмили подняла голову и посмотрела на Эскроу.

— Мне жаль, если наша совместная работа закончится на этой ноте, лорд Эскроу.

«И я каждый день сожалею о Вашей потере. Она была и моей. Я не смогла занять его место на Службе, просто потому, что никто не мог сравниться с Домиником Эскроу», — это она не смогла произнести. Не при секретарше, которая и так излишне активно клацала по клавишам машинки. Оставалось надеяться, что Короли не станут дочитывать протокол до конца.

Дальше Эскроу задавал вопросы про кошек, о воспоминаниях Эмили за те несколько недель, что ее не было. Они вместе составили версию о том, откуда мадам не-Соррель могла узнать об Эмили и причастности ее к Шпионской Службе. Через несколько часов младшие офицеры проводили Эмили в камеру и оставили там до дня суда.

***

Офицер Патрик хоть и казался непробиваемым костоломом, обладал всеми навыками, чтобы в будущем пойти вверх по карьерной лестнице. Чего бы стоило только то, что он мог с помощью одной мимической мышцы передать тайное сообщение. Когда он только зашёл в камеру Эмили в день слушания, шпионка сразу поняла, что дело дрянь. Даже спрашивать ничего не нужно было, Патрик словно перевёл на лицо огромный многостраничной отчёт о том, как за последние три дня Шпионская Служба сбилась с ног искать не-Соррель по всей Карэре, но так и не смогли найти одну-единственную женщину преклонного возраста, хотя им даже удалось установить личность самозванки. Короли топали ногами, требуя правосудием доказать непоколебимость и неприкосновенность власти, и оттягивать слушание больше не получалось. Эмили кивнула, поднялась со своей койки и повернулась к Патрику спиной, давая заковать себя в наручники. В складке рукава она почувствовала упругую капсулу. Это сильное снотворное использовали для инсценирования смерти.

— Вот и Ваша награда за заслуги перед страной, мисс Эмили.

— Благодарю, сэр.

Суд находился в стеклянном дворце на самом краю бухты. Под широким балконом раскрывалась ощетинившаяся камнями морская пасть. До изобретения адвокатов, осуждённых просто сбрасывали с балкона на камни. Если человеку везло и он попадал в приливную волну, его помиловали. Когда власть начала соотносить слушания с календарём приливов и отливов, везунчиков стало в разы меньше. Потом морскую казнь отменили.

Дорога к Стеклянному дворцу тянулась вдоль берега, и ехавшая в механической карете Эмили через зарешеченное окно смотрела на город, в котором прошла ее настоящая жизнь. На узкие улочки, кафе, магазины, прогулочные аллеи, которые на ее глазах обрастали электрическими проводами, музыкальными проигрывателями и прочими атрибутами современности. Она прощалась. Эмили знала, что после оглашения приговора ее снова отправят в одиночную камеру без окон, с одним только стулом и исписанной именами дверью. У неё будет один шанс, пока ее будут пристёгивать к стулу, засунуть под язык капсулу, вручённую Патриком. Потом королевский офицер принесёт ей бумажный стаканчик с похожей капсулой, но препарат будет смертельным, и заставит проглотить. Эмили нужно будет раскусить первую капсулу и правдоподобно изобразить конвульсии, привалиться к стене и быстро выплюнуть второй препарат вместе с пеной изо рта, прежде чем ее вырубит. Потом из судебного морга ее выведет кто-нибудь из младших по званию, а к утру она уже будет стоять на границе с новыми документами. На ее памяти так вывозили только одного человека, предшественника Эскроу, уже пожилого Верховного Шпиона, который имел неосторожность раскопать какие-то королевские секреты, пока разбирал дело об измене.

Казалось бы, проще простого. На фоне этих нескольких секунд борьбы с королевским правосудием, трёхчасовой судебное заседание казалось скучной мыльной оперой, которую нужно было просто пережить в ожидании основного действия.

Зал заседаний действительно напоминал театр. В королевской ложе присутствовали лично Их Величества. Два брата, постоянно проверявшие боевую мощь Галстерры, но так и не выигравшие ни одной войны. На двух высоких трибунах сидели военные генералы и высокопоставленные члены Шпионской Службы. На одной из трибун Эмили увидела секретаря, который заходил во время допроса. В первом ряду сидела мисс Рулд и ещё несколько машинисток, которые активно разминали пальцы, готовясь вести запись. Эмили посадили в зарешеченный куб. Осужденным вроде неё не полагалось говорить в свою защиту, эту функцию доверяли только адвокату или старшему по званию. Защитником Эмили был офицер Линдт. Амбициозный мужчина средних лет, обладавший прямо настоящим даром залезать под чужие юбки, за что пользовался особым почетом в области похищения грязных секретов. Эмили ему не очень доверяла и по возможности старалась не здороваться с ним за руку, просто из опасений за своё здоровье. Но не нагловатое лицо Линдта заставило ее занервничать, а огромная шоколадного окраса кошка, растянувшаяся на коленях у младшего брата-короля. Мужчина словно не замечал ее присутствия, но при этом постоянно проходился длинными изящными пальцами по хребту кошки. Та мурчала, периодически заглушая стук клавиш машинисток.

Началось зачитывание обвинений. Выступали королевские гвардейцы, столкнувшиеся с Эмили возле дворца, военные генералы. Затем Каллас Эскроу взял слово и рассказал о миссии Эмили, о ее находках на острове и подозрительной деятельности, которая там велась. Но ни слова о кошачьем заговоре, только о не-Соррель, которая могла быть руководителем повстанцев.

— Вы можете подтвердить это фотографиями? — спросил прокурор.

— Мы работаем над этим. Если этого предложения достаточно, Служба требует переноса слушания до тех пор, пока не будет найдено доказательство.

— Мы не можем позволить себе держать на территории Галстерры предателей.

— Старшая Шпионка Эмилия — ценное вложение Шпионской Службы Их Величеств. И, как и любой человек, жертвовавший не раз своей жизнью и здоровьем во благо нашего города, она заслуживает если не помилования, то шанса на полноценную защиту.

— Это недопустимо, — сказал старший брат-король со своего места. Как только он заговорил, присутствующие резка встали. Эскроу поклонился. — Мы таким образом покажем уязвимость власти. Нерешительность. Мягкость. Эта женщина принесла во дворец оружие и напала на гвардейцев. Мы так и не услышали объяснений этому поступку.

Эскроу насупился, как пойманный на невинной лжи человек, которому теперь предстояло сообщив неудобную правду.

— Мы предполагаем, что мисс Эмилия попала под влияние повстанческой группировки, которая использует гипноз и иные… инструменты воздействия. Это важное и серьезное подозрение, которое способно на корню подорвать власть Ваших Величеств. Но случай мисс Эмилии — симптом, а не причина. Это демонстрация силы, способностей врага, лица которого мы не знаем. Вернее, его знает только мисс Эмилия. Казнить ее — значит начинать все поиски заново, если будет не слишком поздно.

Старший брат-король смотрел на Калласа Эскроу с неприкрытым пренебрежением. Словно спрашивая, не возомнил ли Верховный Шпион себя самым умным.

— И как вы могли это допустить? Этот «симптом» и «саму болезнь»?

— Возможно, это результат недальновидной островной политики, — произнес Эскроу. — Сейчас важным вопросом становится не «как мы это допустили?», хотя он безусловно важен. Но на первый план выходит вопрос «что делать?». В лице мисс Эмили нам сделали предупреждение, и если Вы не видите проблему на сегодняшнем этапе, то дальше мы увидим только катастрофу.

— И какой прогноз? — спросил Король, всем видом показывая, что слова Эскроу его не убедили.

Лорд Каллас Эскроу открыл было рот, чтоб с уверенным видом произнести цифры, которые никто на сможет подтвердить, как вдруг с конца трибун раздалось:

— Примерно двадцать минут до установки нового режима вас устроит?

В зале повисло молчание. Все уставились на женщину, поднявшуюся со своего места в самом дальнем углу зала. Не-Соррель в неизменно-строгом синем платье, с тугим узлом волос на затылке, тростью и котом, раскинувшимся на плечах, как воротник.

— Арестовать эту женщину, — Эскроу сориентировался прежде, чем она успела сделать пару шагов по выложенной мрамором галерее между трибун.

— Отставить, — раздалось из королевской ложи. Младший брат-король с полной решимостью встречал полыхающий взгляд старшего брата. У его ног ласково вилась шоколадная кошка.

Женщина, не-Соррель, хихикнула, как девочка, глядя в лица замершим офицерам, и продолжила путь вперёд, к судье, к королевской ложе. Она стукнула тростью о мраморную плиту и из-под всех трибун, как змеи, выскочили кошки. Они живым ковром хлынули на присутствующих, запрыгивали на колени, вызывая вздохи умиления, а в следующую секунду люди поднимались и набрасывались друг на друга с напряженной яростью.

Эскроу вынул из-под полы плаща револьвер и наставил его на кошатницу.

— Невежливо наставлять орудие на даму, даже не познакомившись, — хищно улыбнулась та. Трость описала дугу и деревянная стойка рядом с Эскроу разлетелась в щепки.

— Если уж надумали положить тут всех, ни к чему тратить патроны.

— О, нет, — покачала головой женщина. — У меня одна цель — освободить всех от войны. Сегодня никто не пострадает, а Вы — сэр Каллас Эскроу — ещё мне понадобитесь.

Они стояли, словно две скалы посреди бушующего моря тел. Эмили смотрела на них из своей зарешеченной ложи и изо всех сил раскачивала дверь, пока Линдт с той стороны спиливал замок своим блистательным набором отмычек.

— Похоже, Шпионская Служба теперь сама по себе, Эм, — сказал он. — Тебе придётся убраться первой.

Эмили кивнула. Возражать было бессмысленно, героизмом среди них сегодня занимался Эскроу, он закрывал собой младших по званию и давал кошатнице вкусить победу в этом блитцкриге. Пока он ее отвлекал, у них было время на отступление.

— Не знаешь, как они воздействуют, Эми? Почти готово, попробуй ещё раз.

— Нет, но что-то мне подсказывает, что главное — не смотреть в глаза.

— Прямо как с красивыми женщинами, — подмигнул Линдт. Наконец, ему удалось вырезать запирающий механизм. Дверь открылась, и Эмили выскользнула в беснующийся зал. Быстро осмотрелась, оценила обстановку, прикидывая, скольких она сумеет вывести, но Линдт не дал ей довести размышления до конца. Он резко схватил ее за руку и, прикрывая ладонью глаза, потащил ее через ход для прислуги под трибунами.

— А Патрик?

— Готовит заключение о твоей смерти в морге, — быстро ответил Линдт. — Он не пропадёт.

Эмили хотела сказать ещё что-то, но Линдт вместо слов сунул ей в руку конверт с револьвером и новыми документами.

— Надо вывести Эскроу, — возразила Эмили.

— Старик справится. Мы шпионы, а не спасатели. Мы спасаем жизнь ради цели, а не ради спасения.

Эскроу краем глаза видел, как они скрылись под трибунами и промелькнули возле служебного хода. По правую руку от него братья-короли дрались, как необразованные мальчишки. А загадочная женщина все ещё наставляла на него свою трость.

— Мне приятно быть объектом вашего внимания, лорд Эскроу, но позвольте мне объяснить, почему нам невыгодно уничтожать друг друга здесь. Я — эксперт по работе с животными. Если меня не станет — вы совершенно утоните в этой кошачьей чуме.

— Что, некому будет дать им валерьянки?

— Не смейтесь, все гораздо сложнее. Я не ставлю себе целью унести как можно больше жизней, я просто хочу, чтобы люди жили в мире — с собой и с природой. А Вы поможете мне осуществить это с максимальной выгодой для каждого жителя нашего города. Вам больше не надо будет служить войне — Вы сможете обрести мир. Так что давайте опустим этот фарс и…

Каллас поднял руку, жестом останавливая ее, поднёс пистолет к виску и выстрелил. С грозной решимостью человека, идущего ва-банк, он на секунду схлестнулся взглядами с женщиной и рухнул на пол. Та гневно вскрикнула, отвернулась и бросилась к балкону, на ходу срывая тугой воротник. Она облокотилась о перила, подставляя голову соленому ветру, и несколько секунд смотрела вниз, на бьющиеся о камни волны, пока ее взгляд не наткнулся на уезжавшую от Стеклянного Дворца механическую карету.

— Надо известить город о чрезвычайном положении, — говорил Линдт, неистово руля.

— И вызвать Странствующего Изобретателя, — кивнула Эмилия, фиксируя все новые задачи в памяти.

— Он вроде по механизмам, а не по животным.

— Есть варианты лучше? — стрельнула глазами Эмили.

— Нет, — Линдт поежился. — Нам же не придется… устраивать облаву?

— Надеюсь, нет, — тяжело произнесла Эмили. — Но если по дороге будет зоомагазин, я бы купила себе овчарку.

— Поддерживаю,— усмехнулся Линдт. — Одна отправишься на поиски Изобретателя?

— Видимо, не одна, а с собакой.

Женщина наблюдала на удаляющуюся машину с балкона, в голове прокручивая, как сбежавшие шпионы могут ей помешать. Ночью в городе на берег сошли три десятка ее кошек и они уже начинали занимать улицы города. Люди касались их, смотрели им в глаза и становились свободнее. Она вздохнула с чувством полностью выполненного долга, как вдруг почувствовала, как металл наручников стягивает ей запястья. Она обернулась и краем глаза увидела лорда Эскроу с перепачканным краской виском.

— Впервые вижу революционерку, падающую в обморок при виде крови, — сказал он, заковывая не-Соррель. Та гордо вскинула голову, улыбнулась и зашипела.

В следующую секунду волна кошек сбила лорда Эскроу с ног.

В это же время на улицах Галстерры бездомный, продававший двух беспородных собак, получил плотную стопку купюр от молодых людей в механической карете. Молодая женщина с растрепанной косой сказала: «Если хочешь ещё больше, тащи всех собак в Королевскую Администрацию. В ближайшее время будет выпущен закон об обязательной покупке собаки в каждую семью. Понял?»

Бездомный кивнул. Это все звучало довольно безумно, но он привык к тому, что вся жизнь может перевернуться вверх-ногами за один день, поэтому направился на ближайшую свалку, где недавно видел только ощенившуюся суку.