В мастерской бобренка

На птичьем дворе

Настороженно, хмуро

Ходят колхозные

Белые куры.

Вытянув шеи,

Подростки-цыплята

Сгрудились в кучу,

Пищат виновато.

Воду не пьют,

Не глядят на овес —

Коршун-разбойник

Цыпленка унес.

Анна Петровна

Стоит под навесом,

Смотрит взволнованно

В сторону леса

И шепчет:

— Я этого век не прощу!

Я за цыпленка

Ему отомщу!

Анне обидно,

Обидно и жалко.

Бежала она за разбойником

С палкой,

Грозила

Жестокой расправой

Вдогонку.

А он, хоть бы что,

Полетел потихоньку.

Вечером Анна,

Закончив дела,

В правленье колхоза

Печально вошла.

И, рассказав там

Про горе свое,

Она попросила

Купить ей ружье.

— Норшун, конечно,

Для нас не угроза, —

Подумав, сказал

Председатель колхоза.

Но лучше в курятник

Ему не летать.

Ружье, если надо,

Мы сможем достать.

Вот только не знаю,

Кому поручить

С ружьем обращаться

Тебя научить.

— Спасибо, не надо

Учителя мне.

Я научилась

Стрелять на войне.

Назавтра с берданкою,

Как на охоту,

Анна Петровна

Пришла на работу.

Поставила

Около стенки ружье

И принялась

За дело свое.

Возле курятника

Двор подмела,

Из бочки

В поилки

Воды налила,

Насыпала корма

В корытца-кормушки.

— Ну, выходите

На завтрак,

Несушки!

Открыла курятник,

И вереницей

Пошли говорливые

Белые птицы,

А рядом из двери,

Друг друга толкая,

Мчится цыплят

Голосистая стая.

Точно цветы

На зеленом ковре,

Белеют они

На широком дворе.

Клюют из кормушек

Проворно…

И вдруг

Громко и зло

Закудахтал петух.

Анна Петровна

В окно посмотрела:

Снова разбойник

Нахально и смело

Вьется, спускаясь

Все ниже и ниже,

Она погрозила:

— Ну, погоди же!

Вышла,

Берданку прижала

К плечу.

— Сейчас за цыпленка

Тебе отплачу! —

Прицелилась!

Выстрел раздался… И вор,

Нрылья ломая, Свалился во двор.

«Недаром хвалили

Меня партизаны! —

Вспомнив былое,

Подумала Анна, —

Стрелять и сейчас Я неплохо могу.

Пощады не дам Никакому врагу!»