В мире фантастики и приключений. Выпуск 2. 1963 г.

Евгений Брандис, Владимир Дмитревский Мечта и наука _{Послесловие}

Всякий раз, проходя по Невскому, мы останавливаемся возле лотков, которые выставлены перед Домом книги. Здесь продаются новинки. Прислушиваемся к репликам покупателей:

— А есть ли у вас что-нибудь еще из «Жизни замечательных людей»?

— Получите за двухтомник Войнич!

— Дайте мне эту книжку Пановой.

— А какие у вас есть новинки по научной фантастике и приключениям?

Такой вопрос слышишь особенно часто. Задают его и подростки, и студенты, и пожилые солидные люди.

То же самое наблюдаешь и в библиотеках. Номера «Звезды» с повестью Лема «Солярис», сборник «Фантастика. 1962 год», приключенческий роман Василия Ардаматского «Сатурн почти не виден» выдаются читателям по записи.

Научная фантастика. Приключения… Чем же объяснять такой повышенный спрос на произведения этих жанров?

Проще всего было бы сказать, что люди ищут в часы отдыха легкого занимательного чтения. Но это не вполне точно. Хорошие научно-фантастические и приключенческие книги отвечают на многие волнующие вопросы, поставленные самой жизнью. Вспомните хотя бы произведения Ивана Ефремова, Геннадия Гора, Аркадия и Бориса Стругацких. Проблемы современной научной фантастики подсказаны смелыми гипотезами ученых. В наше время, когда наука доказала свое безграничное могущество, закономерно повышается интерес многомиллионной читательской аудитории к тому виду художественной литературы, который сделал своим предметом изображение научных исканий и вдохновенного труда ученых, науку и эмоции, связанные с перспективами научного творчества.

Мы живем не только сегодняшним днем. Всё наше существо находится в непрерывном движении и развитии. Будущее создается нашими руками, и мысль о нем лежит в основе не только государственных планов, но и бытия каждой отдельной личности…

Жизненные законы исторического развития ведут человечество к добровольному объединению под эгидой самого совершенного и самого справедливого общественного устройства. Мы не сомневаемся в том, что рано или поздно коммунистический строй восторжествует в планетарном масштабе. Это так же неизбежно, как восход завтрашнего солнца, как смена времен года. И так же неизбежно возникает перед человечеством необходимость обживания космоса, выхода на бесконечные просторы вселенной.

Когда в ноябре 1783 года аэростат братьев Монгольфье впервые поднялся в воздух, великий немецкий поэт и мыслитель Гете произнес следующие слова: «Мы ждали этого часа, и он наступил. Отныне человек становится властелином воздуха!»

Когда в октябре 1957 года в Советском Союзе был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, люди сказали: «Мы ждали этого часа, и он наступил. Отныне человек становится властелином космоса!»

Исторические полеты первых в мире космонавтов, запуск ракет на Луну и к ближайшим планетам подтвердили справедливость этих слов.

Но как интересно и важно представить себе, что же будет через сто, двести или тысячу лет! Как будет выглядеть тогда наша Земля? Каким станет сам человек, гармонически сочетающий в себе духовное и физическое совершенство? Какие новые, непредставимые для нас возможности откроет человечеству наука? Какими путями пойдет освоение космоса? Что это даст грядущим поколениям? Какие новые проблемы — научные, экономические, мировоззренческие, этические — возникнут перед ними?

На все эти вопросы и пытается ответить научная фантастика. Писатели-фантасты, опираясь на марксистско-ленинское учение и реальные перспективы развития общества и науки, облекают свою мечту о будущем в художественные образы.

«Развитие науки, — писал Н. С. Хрущев, — происходит сейчас настолько быстрыми, прямо фантастическим темпами, что даже само понятие «будущее» приобретает весьма относительный смысл. Каждый день приносит волнующие вести о новых и новых достижениях в самых различных областях науки, техники и культуры. Эти успехи могут опередить самые смелые прогнозы и планы».

Яркой иллюстрацией к этому высказыванию Н. С. Хрущева могут служить новейшие гипотезы и реальные достижения физики элементарных частиц, радиоастрономии, биохимии, бионики, кибернетики и других отраслей знания, которые могут показаться неискушенному человеку предельно фантастическими. И с другой стороны, некоторые прогнозы писателей-фантастов становятся предметом раздумий крупных ученых и в какой-то форме находят свое подтверждение.

В научно-популярной книге видного советского астрофизика И. С. Шкловского «Вселенная. Жизнь. Разум» мы встречаем прямые ссылки на известные фантастические романы. Говоря о лазерах — генераторах пучков видимою инфракрасного излучения, автор замечает: «Осуществление лазеров большой мощности будет означать появление нового тина оружия совершенно исключительной разрушающей способности. По существу, это будет знаменитый «тепловой луч» уэллсовских марсиан или, еще точнее, «гиперболоид инженера Гарина», созданный лет тридцать назад фантазией Алексея Толстого… Развитие этой новой техники может оказать решающее влияние на ряд областей деятельности человечества, в частности, на космическую связь». А дальше, рассматривая в той же книге проблему установления контактов с инопланетными цивилизациями, И. С. Шкловский пишет: «В конечном итоге можно постулировать существование Великого Кольца разумных цивилизации в масштабах Галактики, так красочно описанного в научно-фантастическом романе И. А. Ефремова «Туманность Андромеды».

Разумеется, предвидение в научной фантастике — лишь частный случай. Точно предусмотреть какое-то конкретное научное достижение будущего еще труднее, чем сделать расчет траектории космической ракеты, направляемой к определенной точке звездного неба! И правильность предвидения не может служить критерием оценки научно-фантастической книги. Прежде всего она должна быть хорошо написана, будить живую мысль и воздействовать на чувства, то есть быть подлинно художественным произведением.

Еще несколько лет назад советская фантастика была едва ли не самым отсталым участком нашей литературы. Книг выходило мало и можно было перечесть по пальцам писателей, систематически работающих в этом жанре. Ныне положение резко изменилось. Ежегодно появляются десятки новых книг, издаются специальные сборники и альманахи; многие журналы охотно предоставляют свои страницы и маститым и совсем молодым литераторам-фантастам. Это, конечно, знамение времени.

Научная фантастика в своем развитии всегда была связана с приключенческим романом. Поэтому трудно бывает определить узкую жанровую принадлежность того или иного произведения — причислить ли его только к научно-фантастической или к приключенческой литературе. За последние годы среди лучших приключенческих романов преобладают вещи с фантастической направленностью, хотя, с другой стороны, научная фантастика может великолепно обходиться без всяких авантюр, заменяя приключения героев во внешнем мире «приключениями мысли». Однако отсюда вовсе не следует, что расцвет научной фантастики должен идти в ущерб собственно приключенческой литературе. (Мы не имеем, конечно, в виду низкопробное чтиво, выдававшееся за «советский детектив».) Ведь на лучших образцах этого жанра воспитывалось не одно поколение советской молодежи! Книги с острым динамическим сюжетом, проникнутые романтикой подвигов, открытий и творческих дерзаний, всегда пользовались большим успехом.

Вспоминаются имена таких писателей, как Алексей Толстой, Николай Тихонов, Леонид Соболев, Вениамин Каверин, Мариэтта Шагинян, Леонид Рахманов, Леонид Борисов. Они создавали настоящую литературу и тогда, когда работали над приключенческими повестями. Закладывали новые традиции советского приключенческого романа и такие признанные мастера этого жанра, как Александр Грин, Михаил Зуев-Ордынец, Николай Трублаини, Роман Ким, Лев Шейнин и другие писатели.

Сейчас, как никогда, нам нужны увлекательные книги с мужественными, волевыми, целеустремленными героями, которые могли бы стать эталоном для нашего молодого современника. Совершенно очевидно, что такой герой приключенческой и научно-фантастической книги должен вырасти на почве нашей действительности, которая сама по себе содержит неисчерпаемый запас героических тем, сюжетов и образов.

Фантастические произведения встречаются в художественной литературе с древнейших времен, но именно фантастические, идущие еще от мифов и волшебных сказок. Что же касается научной фантастики, то она складывается в тот период, когда наука берет верх над религией, всё глубже проникая в тайны природы, и становится фактором не только общественного бытия, но и общественного сознания.

Расчеты космических скоростей опираются на классическую механику. Ньютон произвел вычисления, точно определяющие условия, при которых может быть преодолено земное тяготение. Если телу придать скорость чуть больше восьми километров в секунду- оно не упадет на Землю, а будет вращаться вокруг нее как искусственный спутник. При скорости одиннадцать с лишним километров в секунду тело освободится от плена земного притяжения и умчится в околосолнечное пространство. И, наконец, при третьей космической скорости — свыше шестнадцати километров в секунду — будет разорвано кольцо солнечного притяжения, и снаряд уйдет в глубины вселенной. Во времена Ньютона всё это казалось чистой абстракцией.

Писатели-фантасты, отправляя своих героев в межпланетные путешествия, меньше всего заботились о научном обосновании способов передвижения в мировом пространстве. В качестве двигательной силы их вполне устраивали орлы или лебеди, впряженные в воздушную упряжку, корабли под парусами, несомые ветром, позже — аэростаты с таинственным газом и т. и. Объясняется это не научным невежеством литераторов, а самой целью, которую они преследовали, — изобразить где-нибудь на Луне, а то и на Солнце идеальное государство, какого не существовало, да и не могло быть на Земле. Путешествия на другие планеты были только поводом, а задачей — развитие новых социальных концепций. Но даже и в таких утопических романах иногда встречаются поистине гениальные научные догадки.

Еще в середине XVII века французский философ и сатирик Сирано де Бержерак в романе «Иной свет, или Государства и империи Луны» предложил в качестве одного из способов полета на Луну воспользоваться несколькими рядами последовательно поджигаемых «летучих ракет». Сам того не подозревая, Сирано де Бержерак проявил изумительную прозорливость. Его «летучие ракеты» можно рассматривать как отдаленный фантастический прообраз современного реактивного двигателя.

Пожалуй, только один Жюль Верн, но уже во второй половине XIX века, впервые применил в романах «С Земли на Луну» и «Вокруг Луны» расчеты космических скоростей, основанных на механике Ньютона. В другом его романе золотой метеор, попавший из мирового пространства на земную орбиту, становится нашим сателлитом и движется вокруг Земли примерно с такой же скоростью, как свободно летящие космические корабли-спутники (роман «В погоне за метеором»). Становятся спутниками Земли и снаряды, выпущенные из гигантских пушек со скоростью восемь километров в секунду (романы «Пятьсот миллионов бегумы» и «Вверх дном»). Но и великий французский фантаст не в состоянии был предусмотреть реактивного передвижения, как единственно реального способа достижения других планет, и потому он отправил своих героев из пушки на Луну.

После появления работ Циолковского, теории относительности Эйнштейна и квантовой механики научная фантастика обрела новые качества. Межпланетные и межзвездные сообщения получили теоретическое обоснование. Фотонные двигатели, развивающие субсветовые скорости, эйнштейновский парадокс времени, представления о кривизне пространства и гравитационных полях безгранично расширили арену действия фантастических романов.

Отправляясь от социальных и научных идей нашего времени, писатели-фантасты смело приподнимают завесу, отделяющую нас от близкого и далекого будущего. Внимание привлекают открытия и гипотезы на «стыке наук», перспективы биологии и кибернетики, происхождение жизни во вселенной и установление контактов с разумными обитателями других миров, и, конечно, в первую очередь, исследование космоса и загадки мироздания. Но за какую бы тему ни брался писатель, изображение общества будущего, которое мы строим, служит неисчерпаемым источником героических образов, нравственных и психологических коллизий.

Еще до недавнего сравнительно времени социальная фантастика была достоянием авторов утопических романов, а научная фантастика имела дело преимущественно с воображаемыми машинами и техническими проектами. В советской литературе — и в этом заключается ее новаторство — соединяется и то, и другое. «Комплексные» произведения о будущем создавались уже в первые годы советской власти, но в дальнейшем, до появления «Туманности Андромеды» И. Ефремова, эта новаторская традиция в значительной мере была утеряна.

В этой связи мы хотим напомнить о незаслуженно забытом произведении сибирского писателя Вивиана Итина, опубликовавшего еще в 1922 году талантливую научно-фантастическую повесть «Страна Гонгури».

Молодой писатель-большевик, только что сменивший винтовку на перо журналиста, поставил перед собой чрезвычайно сложную и благородную задачу — нарисовать картину коммунистического общества, каким оно представлялось романтическому воображению комиссара Красной Армии, незадолго до этого разгромившей Колчака. Первый набросок повести В. Итин сделал еще в 1916 году. Он был принят М. Горьким для его «Летописей», но в связи с закрытием журнала остался ненапечатанным. После победы Октябрьской революции автор, естественно, переосмыслил свое произведение, — идеи коммунизма восторжествовали в нашей стране, и в действии повести мечта сомкнулась с реальностью. Прошло еще несколько лет, и писатель выпустил сборник своих повестей «Высокий путь», куда включил и «Страну Гонгури» — под новым названием «Открытие Риэля».

…В колчаковском застенке, в ожидании расстрела, проводит свою последнюю ночь молодой большевик Гелий. Он просят друга, старого врача, тоже пленника колчаковцев, погрузить его в гипнотический сон, чтобы еще раз увидеть прекрасную страну Гонгури, где он прежде так часто бывал в своих странных сновидениях. В эту рамку входит рассказ Гелия о своей «второй жизни» на другой планете в образе гениального ученого Риэля.

С калейдоскопической быстротой сменяются, вытесняя друг друга, тревожные и пленительные видения, переданные с проникновенным мастерством зрелого художественного таланта. На каждой странице можно найти подтверждение удивительной прозорливости В. Итина, который в суровые годы гражданской войны и разрухи увидел в неясных контурах будущего такие свершения человеческого гения, которые только сейчас, да и то еще в виде гипотез, становятся достоянием научной мысли. Это — не только «постижение» природы времени и тяготения, но и такие планируемые в нашу эпоху задачи, как телевидение в масштабах космоса, как исследование всех соседних планет, как полная автоматизация производства и т. д.

Написанная в свойственном тому времени экспрессивном стиле, с неясными композиционными контурами, «Страна Гонгури» привлекала страстной верой автора в коммунистическое будущее.

Эта вера, подкрепленная реальными завоеваниями социалистического строя, вызвала к жизни в последние годы целую серию научно-фантастических книг, посвященных той же теме. Читая «Туманность Андромеды» И. Ефремова, «Магелланово облако» польского писателя Станислава Лема, «В стране наших внуков» чешского литератора Яна Вайсса, «Каллистяне» и «Гостя из бездны» Георгия Мартынова, «Возвращение» Аркадия и Бориса Стругацких, «Пояс жизни» Игоря Забелина — книги разные по уровню художественного выполнения и глубине мысли, — мы невольно вспоминаем замечательные слова А. И. Герцена, словно обращенные к писателям-фантастам: «Вера в будущее — наше благороднейшее право, наше неотъемлемое благо. Веруя в него, мы полны любви к настоящему».

Сборник «В мире фантастики и приключений» составлен с учетом тематического многообразия советской научной фантастики, откликающейся на всё новое, что происходит в науке, и стремящейся опередить ее реальные возможности.

Проблема высокоорганизованной жизни на других мирах и вытекающая из нее идея межпланетного общения цивилизаций — одна из самых распространенных и волнующих тем современной научно-фантастической литературы. Решается эта проблема в разных аспектах и с разных точек зрения.

И. Росоховатский в коротком рассказе «Встреча в пустыне» рисует пришельцев с неизвестной планеты, для которых время протекает по иным законам, нежели у нас на Земле. Годы для людей — это всего лишь несколько мгновений в жизни этих загадочных существ. Мысль фантастическая, тревожащая воображение!

В повести Аркадия и Бориса Стругацких «Извне» речь идет об исследовании нашей планеты автоматическими приборами, посланными на Землю разумными обитателями какого-то далекого, чужого мира. В отличие от многих «кибернетических» рассказов, где главным персонажем становятся машина, а люди исполняют лишь служебные функции, излагая технические идеи авторов, здесь ведущая роль принадлежит самому человеку. Пытливый ученый Лозовский с риском для жизни проникает в чрево космического корабля, чтобы установить непосредственный контакт с таинственными пришельцами. Но какая досада — это были только роботы! «Героическая попытка Лозовского договориться в отсутствие их хозяев была, конечно, заранее обречена на провал. Но он сделал громадное дело: он узнал и рассказал. Несомненно, это был большой подвиг, достойный советского ученого, представителя Человечества с большой буквы…»

Рано или поздно люди Земли отправятся на поиски братьев по разуму в глубины вселенной. Если буржуазные писатели в большинстве своем изображают инопланетных жителей в виде химерических чудищ, сгустков энергии или даже мыслящих вирусов, с которыми невозможны никакие контакты, то советские писатели решают эту фантастическую тему с гуманистических позиций, предполагая, что высшие формы разума, при всем отличии или сходстве физического облика, неизбежно отыщут путь к взаимопониманию.

В этом отношении характерна короткая повесть И. Ефремова «Cor Serpentis (Сердце Змеи)», изображающая встречу в глубинах космоса двух звездолетов-с Земли и с планеты другой Солнечной системы. Писатель исходит из предположения, что законы эволюции в космосе едины и в результате многих миллионов лет борьбы за жизнь и естественного отбора разумное существо в приблизительно сходных условиях неминуемо должно стать человеком. Естественно, что при такой предпосылке встреча жителей двух планет, находящихся на одинаковых ступенях биологической эволюции и — возможно даже — социального развития, ознаменует собой торжество гуманного начала, присущего, по мысли автора, высокому разуму на любой планете. Повесть И. Ефремова воспринимается, как поэтическое подтверждение афоризма одного из ее героев: «Человек ничтожно мал и мгновенен в своей физической сущности и велик, как вселенная, которою он объемлет рассудком и чувствами во всей бесконечности времени и пространства».

Но существуют и другие (одинаково правомерные, покуда это недоказуемо) взгляды на эволюцию жизни во вселенной.

В нашем сборнике представлено единственное переводное произведение — повесть «Солярис» известного польского писателя Станислава Лема, поставившего целью показать, какие непредвиденные трудности могут возникнуть при непосредственных встречах землян с разумной жизнью на других мирах. Лем считает, что белковая жизнь может проявиться в самых неожиданных и многообразных формах. На планете Солярис «разумным обитателем» оказался океан — гигантский сгусток высокоорганизованной плазмы, обладающей возможностью дублировать и облекать в материальные образы наиболее сильные впечатления, сохранившиеся в памяти людей. Группа ученых-исследователей, прибывших с Земли, тщетно пытается установить контакт с этой разумной материей, которая с точки зрения землян представляет собой нечто среднее между существом и веществом.

Эта фантастическая гипотеза Лема перекликается с идеями некоторых крупных ученых, в том числе и академика А. Н. Колмогорова, считающего, что разум может предстать в самых невероятных и неожиданных формах воплощения. По его мнению, высказанному в виде парадокса, на какой-нибудь планете может оказаться даже мыслящая плесень. Да, разумеется, это парадокс, ибо трудно представить себе биологическую целесообразность такой формы разумной жизни!

Откликаясь на научные споры нашего времени, С. Лем ставит перед собой вместе с тем особые художественные задачи. Герои повести — не только отважные исследователи странной планеты, но и люди с тонкой духовной организацией, остро переживающие те необыкновенные явления, которые происходят на Солярисе. Одна из сильных сторон яркого таланта С. Лема — умение создавать необычные психологические коллизия и обнажать внутренний мир своих героев.

Г. Альтов и В. Журавлева, авторы повести «Баллады о звездах», занимают как бы промежуточную позицию между Ефремовым и Лемом в спорах о развитии высших форм жизни во вселенной.

Русский космонавт Шевцов попадает на планету в системе Сириуса, населенную «прозрачными» людьми, которые называет себя «Видящими Суть Вещей». Их прозрачность явилась результатом биологической приспособляемости. необходимой для жителей этой планеты, обогреваемой двумя солнцами с очень интенсивным излучением. Главная тема этого произведения, бесспорно, социальная. «Видящие Суть Вещей» — представители древней угасающей цивилизации — обречены на исчезновение в силу сложных законов движения планеты, подчиненной гравитационным силам двух солнц. Предстоящее изменение орбиты должно надолго увести эту планету от источников тепла и света. Обитатели же ее, получая от природы все необходимые для жизни блага, отвыкли трудиться и утратили производственные навыки: «Труд, суровый, проникновенный, величественный труд, создавший их предков, был ими забыт».

Узнав об открытии Шевцова, люди Земли принимают решение — превратить с помощью кремниевой цепной реакции естественный спутник этой планеты в маленькое непотухающее солнце и спасти таким образом гибнущую цивилизацию.

Вторым аспектом «Баллады о звездах», выдержанной в эмоциональном романтическом ключе, становится проблема взаимопонимания с «Видящими Суть Вещей». И хотя сами авторы утверждают, что «существа эти не выше и не ниже человека по развитию. Они просто иные. Совершенно иные. Их нельзя сравнивать с человеком, как нельзя сравнивать… ну, скажем… дельфина и орла», космонавт Шевцов все же договаривается с одним из «Видящих» и даже обучает его играть в шахматы.

Очевидно, «Видящие Суть Вещей», при всех своих биологических особенностях, несравненно ближе людям Земли, нежели мыслящий океан Лема!

Космос будет осваиваться не только ради постижения загадок и тайн мироздания и не только во имя установления связей с разумными обитателями далеких миров, но и в целях расширения жизненных плацдармов для человечества.

Полностью отвечает идеям Циолковского об освоении всего околосолнечного пространства повесть А. и Б. Стругацких «Стажеры». Ближайшие планеты уже обжиты, на дальних, вернее на их спутниках, работают научно-исследовательские станции. Инспекционный звездолет, на борту которого находится знаменитый исследователь космоса Юрковский, знакомый читателям по повестям «Планета багровых туч» и «Путь на Амальтею», поочередно посещает уже завоеванные человечеством планеты и астероиды. В романе Г. Мартынова «Гость из бездны» ведутся грандиозные работы по уничтожению пояса астероидов между Марсом и Юпитером. В небольшой повести Г. Гуревнча «Первый день творения», включенной в наш сборник, мы как бы переносимся еще на несколько столетий вперед, когда люди будут в состоянии осуществить поистине фантастический проект — расчленить Уран на части и приблизить к Солнцу, сделав пригодным для заселения.

Трудно, конечно, сказать, понадобится ли когда-нибудь уничтожать пояс астероидов и сдвигать планеты со своих орбит. Но то, что людям придется обживать околосолнечное пространство, — это несомненно.

«Земля, — писал Циолковский, — колыбель людского рода, но нельзя вечно оставаться в колыбели».

Основоположник кибернетики Норберт Винер заметил как-то, что в отдаленной перспективе развитие и усовершенствование кибернетических машин может привести к нежелательным последствиям: «Чем большие творческие способности даются машине, тем больше у нее возможностей принимать самостоятельные решения. А это значит, что тем сложнее становится управление этой машиной».

В связи с этим Винер напоминает известную балладу Гете: «Жил на свете ученик чародея. Однажды учитель ушел и велел ему наносить воды. Ученик решил воспользоваться волшебной метлой и наказал ей выполнить за него работу. И вот уже все чаны и ведра полны, а вода всё прибывает. Ученик чародея хотел остановить метлу, но, увы, не знал заветного слова. Когда вода стала заливать дом, он сломал метлу. И что же? Вместо одной две метлы стали таскать воду! И только приход волшебника, знавшего заветное слово, предотвратил наводнение. Вопрос в том, будет ли человек всегда знать заветное слово».

Если Винер говорит об угрозе кибернетической машины в виде проблематической возможности, то многие его соотечественники, американские писатели-фантасты, доводят эту мысль до абсурда. Они изображают войны роботов с людьми, порабощение машинами всего человечества, безграничную власть гигантского электронного мозга, управляющего всей Америкой, и т. д.

В советской литературе кибернетическая фантастика тоже заняла заметное место, но проблема человек-машина решается по-иному.

Говоря о совершенных кибернетических устройствах, наши писатели видят в них не «братьев», склонных к соперничеству и мятежу, а верных и трудолюбивых помощников человека. И недаром Геннадий Гор в своих научно-фантастических повестях «Докучливый собеседник», «Странник и время», «Гости с Уазы» («Кумби»), в которых подробно рассматривается вопрос о будущем кибернетики. осуждает идею создания «эмоционального» робота.

Мы знаем немало интересных произведений советских писателей, раскрывающих чудесные возможности кибернетических устройств, начиная с рассказа братьев Стругацких «Испытание «Скибр» и кончая парадоксальными рассказами писателя-физика А. Днепрова и И. Варшавского, ленинградского инженера, лишь недавно пришедшего в литературу.

В нашем сборнике представлены два коротких рассказа И. Варшавского- «Роби» и «Индекс Е-81». Если в первом автор показывает в юмористической форме, до какого абсурда могут довести поспешные выводы, что машина якобы способна во всем и полностью заменить человека, то во втором проблемные вопросы кибернетики используются как повод для политического памфлета: попытка одряхлевшего миллионера, этакого новоявленного Фауста, купить недоступные ему ощущения, кончается для него катастрофой.

Что касается кибернетических рассказов А. Днепрова («Суэма», «Крабы идут по острову» и др.), то они, перекликаясь с приведенными выше высказываниями Винера, звучат как предупреждение.

А. Днепров заметно расширяет диапазон своего творчества. Герои его новых рассказов («Фактор времени», «Пятое состояние», «Красная мумия» и др.) делают неожиданные открытия на «стыках» кибернетики, биологии и медицины. От этого даровитого эрудированного писателя, уже сказавшего свое слово в научной фантастике, можно ожидать новых интересных вещей.

Наша планета хранит еще много неразгаданных тайн. На географической карте земного шара и по сей день остаются незаштрихованные белые пятна. В дебрях Центральной Африки и Южной Америки, в горных цепях Гималаи я Каракорума, не говоря уже об океанских глубинах, ученые находят неизвестные доныне образцы реликтовой флоры и фауну. Отважные вулканологи и исследователи пещер, проникая в «царство Плутона», открывают неведомый доселе подводный мир.

Природоведческая и географическая тема всегда привлекала воображение фантастов. Достаточно вспомнить «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна, «Затерянный мир» Конан-Дойля, романы академика Обручева «Плутония» и «Земля Санникова». В какой-то степени к этой традиции примыкают и превосходные рассказы профессора-палеонтолога И. А. Ефремова, построенные на хорошо знакомом ему материале. В них на первый план выдвигается романтика исследовательского труда ученого, направляющего все свои способности на выяснение того или иного загадочного явления. К этому циклу рассказов относится и «Озеро горных духов», в котором геолог по косвенным признакам и совершенно необычным путем делает важное открытие.

Под несомненным влиянием романов Обручева и ранних произведений Ефремова находится творчество только начавшего свой путь в литературе геолога А. Шалимова, автора научно-приключенческих повестей и рассказов, объединенных в сборниках «Горный компас» и «Тайна гремящей расщелины». Интересно задумана повесть А. Шалимова «Охотники за динозаврами». Острый приключенческий сюжет сочетается с фантастическим допуском существования в дебрях тропической Африки хищных динозавров. Предположение, на первый взгляд, совершенно невероятное! Но если учесть многочисленные зоологические находки последних лет (например, кистеперая рыба, выловленная в Индийском океане), то и поныне живущая среди африканских охотников легенда о чудовищных ящерах, якобы обитающих в дебрях тропических лесов, может со временем подтвердиться.

В идеологической борьбе сатира — одно из самых эффективных оружий. В арсенале писателя-сатирика множество художественных приемов, в частности, допущение заведомо невозможного. Некоторые наши фантасты прибегают к гротескным преувеличениям, к парадоксальным столкновениям идей, чтобы довести сатирический замысел до памфлетной остроты. Мы уже упоминали об этом в связи с рассказами А. Днепрова и И. Варшавского. Но политический памфлет не занимает в их творчестве основного места.

Иное дело Л. Лагин — признанный мастер этого трудного и, к сожалению, мало распространенного сейчас жанра, имеющего отличные традиции.

Л. Лагин известен читателям по фантастическим романам-памфлетам «Патент АВ», «Остров разочарования», «Атавия Проксима». Все его произведения, в которых действие обычно происходит в вымышленных странах и на несуществующих островах, остро злободневны по своему политическому звучанию, ибо направлены они против империализма и его агрессивной идеологии.

Сатирико-фантастическая повесть Л. Лагина «Майор Велл Эндъю» построена в виде дополнительных глав к роману Г. Уэллса «Война миров». Рассказ ведется от имени среднего буржуа майора Велла Эндъю, который из ненависти к демократии и простому народу становится пособником межпланетных захватчиков-марсиан и предателем человеческого рода. Так, используя сюжетную канву старого романа, писатель направляет сатиру против современных поджигателей войны, маскирующих свои черные замыслы лицемерными разговорами о защите «свободного мира» против «коммунистической угрозы.»

Мы уверены, что жанр фантастического романа-памфлета, представленный пока лишь произведениями Л. Лагина, С. Розвала и Н. Томана, должен занять заметное место в советской литературе.

Настоящий сборник только частично отражает многообразие тем и сюжетов нашей научной фантастики. Но каждый, кто его прочтет, бесспорно откроет для себя много нового и интересного в этой области художественного творчества, которая развивается под знаком мечты и науки.