В начале летних каникул

Глава пятая

– Значит, сначала едем на автобусе, потом на трамвае, а потом опять пересаживаемся на автобус, да?

Михаил кивнул и переложил сумку с Мяфой в правую руку.

– А Шерли мы куда денем? – подала голос Анюта.

– Верно, про Шерли я не. подумал.

– А я вот беспокоюсь, найдет ли Жужляк дорогу без нас, – сказала Анюта, поглаживая, Скачибоба. – Мы ему, кажется подробно объяснили, и все же…

– Раз обещал, значит, найдет. Он такой, – нехотя сказал Свинкль из Витькиной сумки. После того как милиционер вчера чуть не арестовал его, он был явно не в духе.

Ребята подошли к автобусной остановке, на которой по случаю воскресного утра никого не было, и поставили сумки на асфальт. Скачибоб спрыгнул с Анютиных рук и принялся скакать вокруг.

– Не вылезай на проезжую часть! – строго предупредила его Анюта.

Шерли неодобрительно покосился на Скачибоба, но промолчал. Он успел привыкнуть к этому непоседе и уже не ревновал его к своей хозяйке.

– А чем митинг, посвященный львам, кончился? – спросил Михаил.

– Выбрали какую-то комиссию, ответственную за розыск, и поручили ей связаться с милицией, – ответил Витька и с беспокойством сказал: – Смотрите-ка, кто к нам идет.

Вразвалочку, но довольно быстро, к автобусной остановке приближался Егор Брюшко. Руки его были засунуты в карманы фирменных джинсов, на футболке синел знаменитый трилистник, пересеченный горизонтальными белыми полосами. Брюшко имел вид приличного, ничем не примечательного человека, однако сердце у Михаила тревожно сжалось.

– Не было печали!

– Салют, полупочтенные! – приветствовал собравшихся на остановке Брюхо и длинно сплюнул под ноги Витьке. – Далеко собрались?

– Далеко, – сказал Витька и насупился.

– А точнее?

– По делам, – коротко ответила Анюта.

Михаил молча сжал кулаки и приготовился к драке.

– В ЦПКО, – сказал Витька и пнул свою сумку.

– В ЦПКО? Зачем это вас туда несет, когда под боком такой замечательный Парк? – удивился Брюхо. – Или на пикник собрались? Похвально. Небось, что-нибудь вкусненькое с собой тащите? – Он плотоядно уставился на сумки.

– Тащим. Но делиться ни с кем не собираемся! – вызывающе сказал Михаил. Брюхо был сильнее и его и Витьки. Сильнее их обоих, но делать было нечего. Можно уступить и отдать пирожок, но когда дело идет о львах… Жаль, что Жужляка нет с ними.

Скачибоб упал с ладони Анюты и, казалось, внимательно прислушивался к разговору.

– Ах, не собираетесь делиться? – зловеще протянул Брюхо. – Так вы еще и жадины, к тому же? А знаете, как поступают с жадинами?

Анюта нагнулась и отпустила Шерли с поводка:

– Возьми его!

Шерли заворчал и обнажил клыки Кажется, настал и на его улице праздник.

Брюхо зло сощурился:

– Ты своего зверя лучше придержи, а то его потом ни одна больница не примет, – он постучал по асфальту остроносым ботинком.

– Шерли, возьми его! Ребята!

– Стойте! – взмахнул рукой Витька. От неожиданности Шерли присел на задние лапы. – Пусть посмотрит, что у нас в сумках, и возьмет, что понравится.

– Как? – не поняла Анюта.

– А так, – снисходительно ухмыльнулся Брюхо. – Ну-ка, показывай, что там у тебя? – кивнул он Михаилу.

– Пожалуйста, – улыбнулся Михаил, прекрасно понявший Витьку. Наклонился и расстегнул молнию на сумке.

Шерли, казалось, тоже сообразил, что к чему, напружинившиеся мышцы его расслабились, а оскал начал напоминать саркастическую усмешку.

Брюхо присел на корточки и сунул руку в сумку. Но тут же выдернул ее, и на лице у него появилось выражение гадливости и недоумения.

Стенки сумки раздвинулись, и из нее выглянула отвратительная лягушачья морда – грязно-зеленая, в больших бородавках. Затем появилась перепончатая лапка, еще больше раскрыла сумку и погрозила Брюху тонким пальчиком с длинным когтем на конце. Громадный рот распахнулся, и противно скрипящий голос спросил:

– Ну, что, молодец? Молодец на овец, а на молодца сам овца?

Тут же открылась Витькина сумка, и из нее выглянул Свинкль, Он ничего не сказал, но розовые глазки его, обрамленные рыжеватыми ресницами, начали светиться неестественным фосфоресцирующим светом.

Отступая от Мяфы, Брюхо оглянулся, уперся взглядом в светящиеся глазки Свинкля и замер. Потом, ни слова не говоря, упал на четвереньки, повернулся и побежал вдоль проспекта к ближайшему дому, украшенному вывеской «Парфюмерия». Шерли громко и радостно залаял и бросился вдогонку. Редкие прохожие останавливались и провожали Брюхо удивленными взглядами.

– Шерли, назад! – позвала Анюта.

Свинкль издевательски захрюкал. Зрелище было потешное, но ребята не смеялись. Им было страшно.

– Как это ты его, без подготовки? – поразился Витька. Вызывая Свинкля из сумки, он не ожидал такого эффекта.

– Пустяки, ничего особенного. У всех трусов психика слабая, – хихикнул Свинкль.

– Внимание, – сказал Михаил. – Все по местам. Автобус.

Путь был кончен. Дорога, шедшая через густой березовый лес, уперлась в массивные металлические ворота, окрашенные серой краской.

Позади осталась тряска на городском транспорте, ухабы сельской дороги и раскаленная, пышущая жаром бетонка. Затаившись в кустах, ребята во все глаза смотрели на серый неприступный забор, составленный из глухих бетонных блоков, на металлические плиты ворот и стоящую на разворотной площадке бежевую «Волгу».

– Крепость! – тихо и уважительно сказал Витька.

– Здесь незаметно не проберешься, ишь, глазков понатыкали. Надо в обход идти. Как ты думаешь? – обратился Михаил к Мяфе.

– Что тут думать? Для нас внезапность – залог успеха. Створки ворот раздвинулись, пропустив мужчину, направившегося к машине, и снова сомкнулись.

– Видал? Как в метро. А толщина сантиметров десять – броня!

– Да, надо уходить, пока не заметили. Налево пойдем или направо?

– Направо нельзя, я чувствую, там люди, – подал голос Свинкль. – Может, лучше отойдем подальше и подождем Жужляка на бетонке?

Загудел мотор, машина развернулась и проехала мимо ребят.

– Зачем нам здесь прохлаждаться? Надо до прилета Жужляка хотя бы через ограду перелезть, – выглянула из сумки Мяфа. – Пошли в обход, только тихо-тихо.

– Куда уж тише! И так крадемся, будто в чужой дом забрались, – огрызнулся Витька.

Сделав небольшой крюк по лесу, ребята снова вышли к забору и двинулись вдоль него. Минут двадцать пробирались они по бездорожью, обходя старые деревья, продираясь сквозь осиновую и березовую поросль, а забор, тянущийся справа, был все также высок, монолитен, неприступен.,

Свинкль еще на подходе к бетонке пожелавший покинуть сумку, теперь уныло ковылял в конце маленького отряда, время от времени бурча себе под нос что-то невнятное. Наконец он совсем замаялся, остановился и сказал:

– Нет, так дело не пойдет. Надо Жужляка ждать, пусть он нам дыру в заборе прогрызет.

– Т-с-с-ш! Тише!

– Чего скрываться? Чую, что вокруг ни одной живой души, кроме на? нет. А идти дальше просто глупо. Уверен, что проломов в таком капитальном заборе быть не может.

Анюта с Михаилом остановились около Свинкля, а Витька, сделав вид, что разговор его не касается, устремился вперед. Шерли последовал за ним.

– Наверное, ты прав, – сказала Мяфа, высовываясь из сумки, – и все же лучше заняться поисками, чем просто сидеть и ждать Жужляка. С забором он тоже сразу не справится, а шум поднимет такой, что нас обязательно обнаружат. Надо уж как-нибудь самим…

– Но он хоть может слетать, посмотреть, есть тут где-нибудь лаз или нету.

При этих словах Скачибоб, до этого мирно лежавший на руках у Анюты, взвился вверх и исчез за забором.

– Куда ты? – вскрикнула Анюта встревоженно, но того уже и след простыл.

– Да, такому три с половиной метра нипочем!

– Вот-вот, все люди как люди, а этот – черт на блюде, – сказала Мяфа, и, как обычно, когда она говорила о Скачибобе, непонятно было, осуждает она его или завидует.

– Прыгает, а пользы никакой, – продолжал ворчать Свинкль. – Все равно об увиденном сказать не может.

Неожиданно далеко впереди залаял Шерли.

– Неужели нашли? – Михаил подхватил сумку с Мяфой и быстро пошел вперед. За ним двинулись Анюта и Свинкль.

– Есть! Есть перелаз! – громко зашептал Витька, появляясь из кустов и возбужденно размахивая руками.

Вскоре все увидели перелаз – это была тоненькая осинка, полого наклонившаяся над забором.

– Полезем? – ни к кому не обращаясь, спросил Михаил.

– Многие уходят стричь овец, а приходят остриженные сами, – отозвалась Мяфа.

– Ты имеешь в виду нас или того, кто похитил львов?

– А почему ты все время сыплешь всякими изречениями? – поинтересовалась Анюта.

– Это я когда волнуюсь, – смущенно призналась Мяфа. – Какие-то школьники забыли в Парке на одной из скамеек несколько книг: «Крылатые слова», «Народные пословицы и поговорки» и «Афоризмы». А поскольку с книгами у нас туго, приходится по нескольку раз перечитывать одно и то же.

– Так Злыгость?… – догадался Михаил.

– Да, ее погубил сборник какого-то дрянного поэта, – подтвердила Мяфа. – Сами знаете – с кем поведешься, от того и наберешься. И набралась. Имя-то ей по ее стихам дадено.

– Ну так что, полезли? – нетерпеливо спросил Витька и, не дожидаясь ответа, начал карабкаться на осинку. Она раскачивалась и прогибалась под ним, но видно было, что такой вес выдержит.

Руками и ногами цепляясь за тонкие веточки, Витька быстро миновал первую половину пути, сделал еще усилие и высунул голову над забором. Несколько минут внимательно осматривался, потом удовлетворенно улыбнулся и сел на ограду.

– Ну, что там?

– Заросший парк. Дикий какой-то уголок, никого не видать.

– Надо посмотреть, – решил Михаил и шагнул к осине.

– Надо, но позволь сначала мне, – попросила Мяфа. – Все же вы дети, а я…

Михаил пожал плечами – пять минут раньше, пять минут позже значения не имеет. Он аккуратно вынул Мяфу из сумки и перенес к осине.

Мяфа помедлила, осматриваясь, и, к удивлению ребят, довольно быстро начала взбираться по наклонному стволу, обтекая торчащие в разные стороны сучья. Глаза и рот на ее теле исчезли, но каким-то образом она продолжала все видеть, слышать и даже говорить:

– Да, никого и ничего особенного отсюда не видно. Можете подниматься.

– А Скачибоба ты не видишь?

– А как спускаться на ту сторону?

– Проще простого. Мы используем вершину осинки как парашют. Она согнется под моей тяжестью, и я опущусь на землю. Демонстрирую, – сказав это, Витька исчез Ствол осины выгнулся дугой, вздрогнул и принял исходное положение.

– Приземлился благополучно, – сообщила Мяфа сверху и тоже исчезла.

– А я бы подождал Жужляка, – упрямо сказал Свинкль. – И вообще, мне на ограду не взобраться. Я не Мяфа, и по осине мне не пройти.

– Я помогу тебе, – сказал Михаил.

Переправа через забор заняла гораздо больше времени, чем предполагал Михаил, и потребовала от него значительных усилий. Анюта белкой взлетела на осину и помогла поднять Шерли. А со Свинклем пришлось повозиться. Он, как и обыкновенный поросенок, оказался совершенно не приспособленным к лазанию по деревьям и, к тому же, отчаянно трусил. Но в конце концов все завершилось благополучно. Напоследок Михаил поднял на забор пустые сумки, скинул их Витьке в руки и огляделся.

С ограды местность казалась благоустроенной: дорожки радиально расходились от небольшого круглого озера, просвечивающего сквозь кроны деревьев; сами деревья были посажены по определенной системе, молодняк под ними тщательно вырезан, кусты, там и тут раскиданные темно-зелеными островками, сформированы заботливой рукой Словом, создавалось впечатление, что это парк, искусно замаскированный под лес, и над созданием его потрудился талантливый планировщик.

– Ничего себе – дачный участок! – Михаил присвистнул от удивления и начал спускаться.

С земли, однако, местность эта нисколько не напоминала парк. Напротив, впечатление было такое, будто они попали в очень красивый, но совершенно не тронутый человеком уголок леса: зеленые лужайки окружали группы берез и дубов, дорожек не было вовсе, а тропинки едва угадывались в шелковистой траве.

– Сюда-то мы забрались, а как назад попадем? – оторвал Михаила от созерцания природы Свинкль.

– Как? – Михаил машинально поднял глаза на осину. Вершина ее упиралась в синее яркое небо, по которому плыли густые белые облака, похожие на взбитые сливки. – Да, пожалуй, этим путем не получится.

– А каким получится?

– А зачем нам искать путь назад? – удивился Витька. – Наш девиз должен быть – вперед и только вперед, к львам!

– К львам, – повторил Михаил и подумал, что в суете последних дней они как-то совсем не задавались вопросом, каким образом Верзилин, даже загипнотизированный, сумеет вернуть львов на прежнее место в Парке. Но и сейчас сосредоточиться на этом ему не удалось, потому что Мяфа сказала:

– Думаю, что львов надо искать около озера. Судя по всему, создатель этого парка обладает известным вкусом, а лучше всего наши львы смотрятся у воды. Особенно когда отражаются в ней, – мечтательно добавила она.

– Тогда пойдем к озеру! Я видел его с ограды, оно должно быть во-он в той стороне.

– Пойдем, – согласилась Мяфа, – но только тихо. Надо постараться, чтобы прежде времени нас никто не заметил.

– Отлично. Пойдем как индейцы – след в след, это мы умеем. Шерли и я впереди, потом Анюта, за ней Михаил с Мяфой, а замыкающим будет Свинкль.

Витька взял пустую сумку. Михаил, вздохнув, поднял сумку с Мяфой.

Ах, как хорошо было жарким, солнечным днем в тенистом парке, где так весело, самозабвенно щебетали птицы! Даже если при этом необходимо соблюдать правила конспирации и, только внимательно оглядевшись по сторонам, перебегать от дерева к дереву. Просто прекрасно!

Пожалуй, только Михаил, обремененный тяжелой сумкой, заметил, что шли они по парку довольно долго. Но когда все же вышли на берег озера, он забыл и про оттянутые сумкой руки, и про обиду на Витьку, который мог бы хоть немного понести Мяфу.

Черные и белые лебеди плавали по ровной и блестящей, как витринное стекло, поверхности озера. Бело-голубые шапки цветущей сирени на берегах казались нарисованными, настолько они были яркими и плотными. Широкая и величественная лестница, спускавшаяся от желтого с белыми колоннами, похожего на дворец дома, по размерам своим уступала разве что Потемкинской лестнице в Одессе А в том месте, где ступени ее сбегали к воде, на постаментах из серого гранита стояли бронзовые львы. Те самые, что ночью были украдены и на мусороуборочной машине вывезены из Парка.

– Вот они, – тихо сказала Анюта, оказавшаяся за спиной у Михаила.

– Львы… – сказала Мяфа, и голос ее дрогнул. – В Парке они были веселее.

Михаил присмотрелся, и то ли это действительно было так, то ли померещилось после слов Мяфы, но выражение львиных морд показалось ему печальным.

– Ничего, мы вас выручим, – прошептал он.

В это время луч солнца скользнул по ближайшему льву, и словно улыбка озарила его бронзовую морду.

– А кроме львов вы никого не видите? – ехидно спросил Свинкль. – А зря. Обратите внимание, по лестнице спускаются два человека, и я даю хвост на отсечение, что один из них тот, кто нам нужен.

– Я за тебя замолвлю где надо словечко, а ты не зевай, обещаний и посулов не жалей. Не стесняйся, если что, передержки на энтузиазм спишут. Время такое, – поучал сутулого человека толстый коротышка, нос которого утопал в щеках. Голос поучающего, по определению Злыгости, был «жирный, как свиное сало».

– Вот этот – Верзилин, – Витька указал пальцем на толстого коротышку.

Михаил кивнул.

Разговор между стоящими на величественной лестнице мужчинами подходил к концу, когда ребята вместе с Мяфой, Свинк-лем и Шерли добрались до одного из львиных постаментов и затаились за ним. Пробраться незамеченными оказалось нетрудно, потому что берега озера заросли кустарником, за которым было удобно прятаться, а мужчины, поглощенные разговором, почти не смотрели по сторонам.

– Под вашим покровительством… – раболепно мямлил сутулый.

– Время, время чувствовать надо! – нетерпеливо перебил его толстяк. – Тебе до меня далеко, должен поэтому особенно нос по ветру держать, движение времени улавливать…

– Анюта, о чем задумалась? – громким шепотом спросил Витька. – Что рот раскрыла? Ты слушай, может пригодиться.

– Да противно мне их слушать! – отмахнулась Анюта. Значительно приятнее было думать о розах.

Пробираясь к львиному постаменту, они увидели несколько удивительных кустов роз. Мало того, что они цвели – это в начале июня-то, и цветы у них были громадные, размером с тарелку, – они, к тому же, были синими. Потрясающей красоты зрелище.

– Помни, если что, на меня не ссылайся. Я скоро вообще от дел уйду. Ну, и сам знаешь, чье дело – спасение утопающих…

– Знаю.

– Тогда дерзай. И помни – умные люди и по облигациям выигрывают. Иди.

Сутулый протянул руку, но толстяк, брезгливо сморщившись, повторил:

– Иди-иди. Провожать не буду,

Сутулый несколько раз суетливо поклонился и побежал вверх по лестнице, а толстяк, скривив губы, пробормотал:

– Руку еще тянет, тоже мне, приятель.

Он расстегнул черный с золотой искрой пиджак, ослабил ворот белоснежной рубашки и начал спускаться к воде. Минут пять молча смотрел на озеро, потом опустился на нагретые солнцем ступени, сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда надкушенный бублик. Сложил губы трубочкой и пронзительно крикнул:

– Уа-уа! Уа-уа!

Два белых лебедя, услышав призыв, заскользили к лестнице.

Верзилин отломил от бублика несколько кусочков, один сунул себе в рот, остальные бросил лебедям.

– Ну, что, начнем? – спросила Мяфа, выбираясь из сумки. – Ситуация подходящая – противник расслаблен. Мы застанем его врасплох. Свинкль, ты готов?

– Готов, – неохотно отозвался Свинкль. – А хорошо здесь, правда? Это вам не наш Парк, где везде люди, собаки, везде окурки, фантики, стаканчики от мороженого разбросаны. Чистота, порядок. А какие лебеди… – Голос Свинкля стал нежным. Михаил посмотрел на него с удивлением. Он уже успел привыкнуть к тому, что псевдо-поросенок вечно всем недоволен.

– Значит, первой появляется Мяфа. Если ей не удастся обработать толстяка, выскакиваем мы и сталкиваем его в воду. А Свинкль в это время давит ему на психику, – повторил Витька план, разработанный еще на том берегу озера.

– Хорошо, я пошла, – сказала Мяфа и начала вытекать из-за постамента на лестницу.

Верзилин, казалось, нисколько не удивился и не испугался, увидев сидящего рядом с собой кузнечика величиной с собаку. Отломив от оставшегося куска бублика половину, он протянул ее странному соседу и спросил:

– Будешь?

Кузнечик отрицательно помотал головой. Проведя передней лапой по задней, как смычком по скрипке, он извлек из своих конечностей скрежещущий звук, от которого лебеди шарахнулись к центру озера, и пропел неприятным голосом:

– Ясно, – задумчиво сказал Верзилин и потрогал чисто выбритый подбородок. – Механическая игрушка? А где автор?

Кузнечик взмахнул лапками и превратился в большущего мохнатого паука.

– Так. Значит, не игрушка. И не механическая, – продолжал размышлять вслух Верзилин.

– «Все живое особой метой…» – низким утробным голосом продекламировал паук.

– Знаю:

Есенин. Ну, и что это значит? – вопросил Верзилин.

– Что ты – мошенник и вор! – скрипнул челюстями паук.

– Допустим, – безмятежно согласился толстяк.

– По-моему, у Мяфы не получается, – тревожно зашептал Витька. – Свинкль, попытайся ты.

Свинкль молча вышел на лестницу.

– О! Ко мне целое паломничество. Изумительно оригинальный цвет! – восхитился Верзилин, заметив серо-голубого поросенка.

Розовые глазки Свинкля зажглись неестественным светом.

– Чем обязан? – любезно продолжал толстяк.

– Верни львов в Парк, дрянь! – рявкнул Свинкль. Глаза его из розовых стали малиновыми.

– Зачем? – удивился Верзилин. – Разве им здесь не место?

– Не место! – сказала Мяфа-паук и, превратившись в полутораметровую змею, заскользила к Верзилину. Желтые ромбы на ее спине зловеще вспыхивали на солнце.

– Вот чего не могу терпеть, так это змей! – Верзилин проворно вскочил на ноги. – Свистнуть? – В правой руке у него блеснул маленький серебряный свисточек.

– А что случ-чится? – с любопытством прошипела змея.

– Прибегут мрачные дяди, пустят этого молчаливого джентльмена на котлеты, а вас на силос…

– С-с-с, – задумалась змея и свернулась кольцами. Из-за ступеней это вышло у нее не очень ловко и даже как-то неестественно.

– Уберите свисток. Мяфа, прекрати. Поговорим как разумные существа, – торопливо предложил Свинкль. Хвостик его слегка вздрагивал. Перспектива пойти на котлеты не показалась ему заманчивой.

– Поговорим. – Верзилин убрал свисток. – Вас беспокоили львы, не так ли?

– Так, – подтвердила Мяфа-змея, слегка покачивая в воздухе приплюснутой головой и время от времени высовывая раздвоенный язык.

– Да перестаньте вы меня гипнотизировать! – повернулся Верзилин к Свинклю. – Я, чтобы бороться с внушением, специально частные уроки брал, так что ничего у вас не выйдет.

– Что же вы тогда волнуетесь? – полюбопытствовала змея обычным голосом Мяфы.

– Щекотно. За ушами чешется, – признался Верзилин – Да, так мы говорили про львов. Посмотрите, разве не чудесно они здесь встали? – он простер руку к озеру.

– В нашем Парке они стояли лучше, – сказала змея и превратилась в прямоугольный брусок с очень четкими гранями.

– По-моему, вы ошибаетесь. Посмотрите, какой здесь простор, какая тишина и благолепие. Львы стоят здесь не просто удачно, а высокохудожественно. А вы как находите? – обратился он к Свинклю.

– Неплохо, – промямлил тот, и глазки его начали меркнуть. – Но мы к ним привыкли, они для нас как близкие родственники. Да и вообще я не представляю себе Парка без львов!

– Ну и прекрасно, в чем же дело? Львы уже покинули тот парк, теперь очередь ваша. Неужели вы думаете, что в моем парке для вас не найдется уголка? Поверьте, я буду рад и счастлив, если вы изберете его постоянным местом своего жительства, – Верзилин улыбнулся и сделал приглашающий жест.

– Кажется, влипли! – с тоской в голосе прошептал Витька.

– Мяфа не выдаст.

– Мяфа-то да…

В ответ на предложение Верзилина плоскости Мяфы, теперь уже бруска, сверкнули непримиримым металлическим блеском.

– Будете рады? – недоверчиво спросил Свинкль.

– Конечно. Я умею ценить не только прекрасное, но и уникальное. Ведь вы уникальны, это видно с первого взгляда.

Маленький хвостик Свинкля закрутился в спиральку, а ушки встали торчком. Он не мог скрыть своего удовольствия.

Мяфа-брусок потеряла прямоугольные очертания. Поверхность ее покрылась рябью, и на ней лишаями проступили изумрудно-зеленые пятна.

– Если вы согласитесь, вам будет предоставлен кров – размеры и форма по вашему усмотрению, и полный рацион – по вашему вкусу, – продолжал искушать гостей Верзилин.

– Свинкль, одумайся, в чужих руках ломоть велик! Помни: худшее из преступлений – предательство! – сказала Мяфа и перелилась на полметра в сторону от Свинкля. Рябь на ее теле превратилась в глубокие морщины, а зеленая окраска стала повсеместной. Любому, кто хоть немного знал ее, было ясно, что разговор, происходящий на лестнице, ей в высшей степени омерзителен.

– А что вы потребуете взамен? – деловито спросил Свинкль, подходя поближе к Верзилину. На слова Мяфы он не обратил ни малейшего внимания. – Насколько я понимаю, даром такие вещи не делаются.

– Да, – кивнул толстяк. – Но обязанности будут не затруднительные. Примерно раз в неделю у меня бывают гости. Если изредка, когда у вас появится настроение, разумеется, вы будете появляться перед ними и беседовать с кем-нибудь, с кем сочтете, не зазорным для себя, мы будем полностью квиты.

– Идет! – сказал Свинкль солидно, но не удержался и восторженно хрюкнул.

И тут Шерли не выдержал. С коротким рыком он бросился на изменника.

– Шерли, назад! – крикнула Анюта.

Пронзительно засвистел серебряный свисток Верзилина.

Из прибрежных кустов, из-за ограждающих верхнюю часть лестницы парапетов, кажется, прямо из земли и из озера, выскочила толпа мужчин в серых костюмах, с серыми бесцветными лицами.

Ребята и ахнуть не успели, как их схватило множество сильных рук, повертело, покрутило и мгновенно обшарило. Множество холодных глаз осмотрело их с ног до головы, словно сфотографировало. Сильные руки снова схватили ребят, и через считанные секунды они оказались стоящими на ступеньках лестницы перед Верзилиным.

– И больше никого? – выразительно поднял он левую бровь.

– Никого! Выбросить за ограду? – дружно спросил хор невыразительных голосов из-за ребячьих спин.

Верзилин сунул в рот оставшийся кусок бублика и невнятно произнес:

– Соваку прыжите во льву ы ысшезнытэ. Но нэвавэко.

Тут же ребята почувствовали, что больше их никто не держит. Шерли, привязанный к лапе бронзового льва, тихонько повизгивал и рвался с короткого поводка. Люди с серыми лицами исчезли, словно в воздухе растворились.

– И ходят… И ездят…, И всем чего-то надо… Теперь еще и через ограду лазать начали… Ну куда это годится? И разве это жизнь? – задумчиво бормотал Верзилин, прохаживаясь по лестнице на две ступеньки ниже ребят и изредка бросая на них косые взгляды. За ним, еще на ступеньку ниже, важно цокая копытцами, вышагивал Свинкль. Мяфы видно не было.

– Ну и зачем же вы пожаловали ко мне? – наконец остановился Верзилин. – За львами?

Витька, опустив голову, молча кусал губы. Папа хотел, чтобы он записался в кружок легкой атлетики, и он, дурак, согласился. А надо записаться в секцию каратэ. Тогда такие вот верзилины львов из Парка не поворуют, за бетонными стенами не спрячутся. И он этим займется. Обязательно.

Михаил молчал и думал о том, что хорошо бы стать изобретателем и изобрести что-нибудь вроде гиперболоида инженера Гарина. Навел на верзилинскую «дачу» – бжик – и нет ее. Навел на этих серых людишек – один пепел от них остался. А самого Верзилина в обезьянник – пусть все видят, кто за бетонным забором живет, кто львов ворует.

Михаил улыбнулся.

– Ну, что же, так и будем молчать? А ты чего улыбаешься?

Михаил уже собрался рассказать Верзилину, какое место обитания он уготовил ему в ближайшем будущем, но в этот момент Анюта спросила:

– Скажите, а как вам удается выращивать синие розы? Чтобы они были такие большие и так рано цвели?

Верзилин улыбнулся, и лицо его стало почти приятным.

– Тебе они понравились?

– Очень.

– Видишь ли, я не сам их развожу. Их для меня выводит один знакомый биолог в питомнике. Он поливает обычные кусты роз каким-то специальным раствором. Уж не знаю, каким, но, кажется, в него и обычные чернила входят.

– И получается такая прелесть?

– Получается. У них и еще одно замечательное свойство есть – они цветут все лето. Правда, потом розовый куст гибнет, так что удовольствие недолговечное, но…

– Значит, каждый год вам привозят новые кусты? – опросила Анюта со страхом и удивлением.

– Да. Хлопотное удовольствие А душа к старости хочет чего-то постоянного. Наверно, поэтому я и перевез сюда этих львов.

– Как же вы решились их из Парка украсть, стольких людей ограбить?

– Что значит – «украсть»? Вот если бы я кошелек у кого-то из кармана вытащил, тогда другое дело. Там деньги, они нужны людям – это воровство. А львы им зачем?

– Но это же произведение искусства!

– А зачем людям произведения искусства? Что они, лучше от них становятся?

– Да… – неуверенно сказала Анюта.

– Вряд ли. Меня вот окружают произведения искусства, а разве я стал хорошим человеком в твоем понимании? А цари всю жизнь себя шедеврами окружали – они что, хорошие?

– Нет, – пробормотала Анюта.

– Так для чего нужны львы?

– Ну-у… Они украшают нашу жизнь.

– Нет. Они мою жизнь могут украсить, потому что у меня есть время и желание ими любоваться. А в вашем Парке кто на них смотрит? Одним некогда, у других дети непослушные, у третьих глаза к старости плохо видеть стали. Не нужны они там никому. Вот я их увез, разве хватился кто-нибудь пропажи?

– Ага. Вчера даже митинг на эту тему был.

– Правильно, это я его организовал.

– Зачем? – поразилась Анюта, и даже ребята подняли головы.

– Ну, во-первых, чтобы зарекомендовать себя с хорошей стороны. А во-вторых, чтобы, если такие, как вы, пронюхают что-нибудь и придут в соответствующие инстанции, их подняли насмех.

– Все равно, митинг бы и без вас устроили! – чуть не плача сказала Анюта.

– Очень может быть. Ты только не реви, не выношу вида слез, самому плакать хочется, – лицо Верзилина сморщилось, будто он действительно вот-вот заплачет.

– Я не плачу, – всхлипнула Анюта.

– А выбранная комиссия все равно работать будет. Хоть вы и устроили этот митинг, а она все равно вас разоблачит, – хмуро сказал Витька.

– Мы к ее председателю пойдем, а потом в соответствующие инстанции, – сказал Михаил спокойно. – Гиперболоид – это, конечно, фантастика, а вот лазер уже существует. Надо только ручной вариант сделать, чтобы с ним в автобус можно было влезть.

– Идите. Начинайте с председателя.

– И начнем.

– Так начинайте, к чему откладывать? Говорите. Я и есть председатель общественной комиссии по розыску львов.

– Гад ты! – взвизгнул Витька, забывший, что он еще не владеет приемами каратэ, и бросился на Верзилина. Михаил едва успел поймать его за руку.

– Тебя папа в угол ставит или ремнем порет? – поинтересовался Верзилин. – Придется вас в детскую комнату милиции отправить, раз вы по-хорошему договориться не хотите. Там с вами проведут воспитательную беседу, а потом родителям на работу сообщат, что вы по чужим дачам лазаете. Мебель портите, мелочь всякую воруете. Да еще и надписи на стенах неприличные пишете. Этих разборок вам до конца школы хватит. Любить львов, конечно, похвально – красоту надо любить, но дураками-то быть при этом вас никто не заставляет! – Верзилин с сокрушенным видом оглядел ребят, и в ладони его блеснул серебряный свисток.

Что-то мелькнуло в воздухе, свисток, будто живой, выскочил из руки Верзилина, попрыгал по ступеням и упал в воду.

– Скачибоб! – радостно крикнула Анюта.

– Он! – ахнул от неожиданности Витька.

– В ж-жижни таких сущ-ществ не видывал! – прожужжало над головами ребят, и на лестницу опустился ослепительно сияющий на солнце гигантский черный жук. – Сражу уничтож-жить или помучаем? – спросил он и двинулся на Верзилина, угрожающе лязгая пилами-рогами.

– Если попытается позвать на помощь – уничтожай, – серьезно сказал Михаил.

Скачибоб, легко прыгая вверх по лестнице, подскочил к Анюте – попросился на руки.

– Погоди, надо сначала Шерли отвязать, – Анюта вытерла ладонью глаза и пошла к сидящему на привязи фокстерьеру Поняв, что ситуация изменилась, Шерли перестал рваться с поводка. Весело крутя хвостом, он посматривал на Верзилина с нескрываемым презрением.

А тот уже дважды открывал рот, чтобы позвать на помощь, и оба раза беззвучно закрывал его. Грозные пилы-рога, щелкающие у самого носа, были веским доводом в пользу молчания.

Жужляк теснил его ближе и ближе к воде, и с каждой оставленной ступенькой все бледнее и бледнее становилось толстое лицо председателя комиссии по розыску львов.

– Кто бы мог ожидать? – пробормотал он, оценив взглядом расстояние, оставшееся до воды – Ай-ай-ай.

– Все течет, все изменяется, – донесся откуда-то сверху голос Мяфы.

Все подняли головы.

Мяфа, как ни в чем не бывало, сидела на загривке бронзового льва и посматривала оттуда вниз круглыми, без ресниц, глазами, такими же голубыми, как у Анюты.

Верзилин со вздохом шагнул на последнюю ступеньку лестницы. Свинкль, путавшийся у него под ногами, отчаянно взвизгнул.

– Сейчас он будет кричать, – предупредила Мяфа.

– Буду, – спокойным голосом, хотя губы у него слегка дрожали, сказал Верзилин. – А что мне еще остается? Плавать я не умею.

– Выполнить наши условия. Кто, как говорится, платит, тот и музыку заказывает, – подсказала Мяфа и, обращаясь к Жуж-ляку, добавила: – Покажи ему, на что ты способен, чтобы он стал покладистее.

– Ж-жрать начну, тогда ужнает! – бросил немногословный Жужляк, но теснить Верзилина к воде перестал.

– Ты на львином постаменте продемонстрируй, – посоветовал Витька.

– Жачем портить вещь? – заупрямился Жужляк.

– Все равно постаменты в наш Парк не свезти.

– Свежет, – угрюмо пообещал Жужляк. – А впрочем…

Он неторопливо приблизился к львиному пьедесталу, приложил к его углу пилы-рога. Раздался скрежет, и кусок гранита стукнулся о ступени лестницы. С шорохом посыпалась каменная крошка.

Верзилин побледнел еще сильнее:

– Говорите ваши условия.

Ребята переглянулись. Все произошло так стремительно, что об условиях они как-то не успели подумать.

– Пусть Мяфа говорит, – предложил Михаил.

– Скажу. Тем более, у меня было время подумать. Семь раз отмерить, прежде чем резать.

– Ну! – поторопил ее Верзилин, отпихивая Свинкля, жавшегося к его ногам.

– Условие одно, нет, теперь уже два Первое – вернуть львов в Парк и второе – сменить парковые пьедесталы из известняка на эти – гранитные.

– Хорошо, – Верзилин улыбнулся.

– Жря улыбаешься. Ж-ждать буду три дня. Потом пеняй на себя.

– Именно так. А потом Жужляк приведет сюда стаю своих приятелей и останутся от вас рожки да ножки. Если останутся, – усомнилась Мяфа. – Но если даже и останутся, если даже вы решите остаток своей жизни провести в секретном сейфе, замурованном в тайном погребе, то представьте, во что превратится ваша замечательная усадьба и ваш очаровательный парк. Ведь они вам обошлись дороже львов, не так ли?

– Еще бы, – сказал Верзилин и в задумчивости потрогал чисто выбритый подбородок.

– Кстати, Хрюка, если ты будешь распускать язык, то уж тебя-то Жужляк из-под земли достанет Ты его знаешь. И меня тоже.

– Знаю, – тихо и печально всхрюкнул Свинкль.

– Значит, договорились?

– Да, – улыбнулся Верзилин.

– А чему вы, собственно, улыбаетесь? – спросил Михаил, припомнивший, что совсем недавно этот же вопрос был задан ему.

– Проигрывать надо с улыбкой, – пожал плечами Верзилин – Да и что, в конце концов, львы? Это была недостойная авантюра, и пусть поражение послужит мне уроком. А львов в городе много, не всех же охраняют такие монстры. Только не обижайтесь, это я шутя.

– А постаменты?

– Не жалко! – махнул рукой начавший оживать Верзилин. – Все равно вы мне один испортили.

– Во! – звонко хлопнул себя по лбу Витька. – Вспомнил! Третье условие.

– Какое? – нахмурился Верзилин.

– Да мелочь, пустяки. У такого монстра, как вы, только не обижайтесь, это я шутя, наверно, есть личный транспорт?

– Казенный есть, – буркнул Верзилин.

– И шофер?

– Да.

– Так пусть он отвезет нас домой. В Парк, я имею в виду. А то от вас добираться – все ноги собьешь.

– Нахал! Ну, нахал! – Верзилин даже руками от восхищения всплеснул. – И машину ему дай, и шофера!

– Снявши голову по волосам не плачут, – мудро заметила Мяфа и начала стекать со льва.

– Ладно, берите.

– Гляди, без подлостей, я прослеж-жу!

– О чем речь! Пусть Ванька разомнется, все равно бензин казенный.