В Нью-Йорк за приключением

Вторая глава

Естественно, Гиб должен был найти ей жилье. По словам Джины, он это обещал.

– Что я сделал? – пискнул Гиб.

Вечером она позвонила, чтобы узнать, «как идут дела», как поживает «милая Хлоя», и выяснить, куда он ее поселил.

– Ты сказал, что снимешь для нее квартиру, – напомнила ему Джина.

Он был уверен, что ничего такого не говорил.

– Я сказал, что сниму ей квартиру? Я это сказал? Какими словами?

– Ну, раз уж ты решил устроить мне допрос, – обиделась Джина, – наверное, я не точно передала твою фразу. Когда мы это обсуждали, я спросила, не сможешь ли ты подыскать ей жилье, съемную квартиру или что-нибудь в этом роде, и ты ответил: «Да, конечно».

– Я же не думал… – Но Гиб не мог признаться, что на самом деле не верил, будто за этим разговором что-то последует. Он был очень многим ей обязан. А она так редко что-то просила.

Но только… только… Хлоя…

– Нет еще.

– Нет? – ужаснулась Джина.

– Я же сказал, пока еще нет, – пробурчал Гиб, чувствуя себя загнанным в угол. – Я что-нибудь найду.

– Ты не пожалеешь, – заверила его Джина, тут же забыв о своей обиде. – Я уверена, что это пойдет на пользу вам обоим. Хлоя такая умница. И очень трудолюбивая, Гиб. Что бы ты ни попросил у нее, она все сделает.

– Можешь не говорить, – сухо ответил Гиб, покусывая губы, чтобы не проболтаться о том, что Хлоя уже сделала.

Вот бы Джина удивилась. Да и сам он, чем больше думал об этом, тем сильнее удивлялся. Но рассказывать не хотел. Он ни с кем не собирался делиться воспоминаниями о голой Хлое Мэдсен.

– Она и сама неплохой фотограф, – продолжила Джина. – Конечно, до твоего уровня ей далеко, но она делала отличные снимки для «Вестей».

«Коллервильские вести» были местной еженедельной газетой, в редакции которой работала Джина. По-видимому, там она и познакомилась с Хлоей. На страницах «Вестей» печатались фотографии местных свиней-рекордсменок, супругов, отметивших пятидесятилетие свадьбы, футбольных игроков из школьной команды, забивших наибольшее число голов, и для разнообразия «высокохудожественные» пейзажи, запечатлевшие бескрайние поля, засеянные кукурузой и соей.

– И это вдохновило ее на поездку в Нью-Йорк?

– Не совсем. – Джина помолчала. – Думаю, к этому решению ее подтолкнула монахиня.

– Монахиня!

– По-моему, все началось со статьи о ней, которую писала Хлоя. С тех пор в ней что-то изменилось. Она стала какой-то беспокойной, начала задумываться о том, что делать дальше…

Танцевать голой? – улыбнулся Гиб.

– Она три года проработала воспитательницей в детском саду, прежде чем перейти в газету.

– Воспитательницей? – Ну и ну, он видел голую воспитательницу!

При этой мысли его снова охватило возбуждение. Зато стало ясно, почему она носит такие строгие платья.

– Хлоя отлично ладила с детьми. Она любит их, но и эта работа ее не вполне устраивала. Она не была уверена, что готова посвятить этому свою жизнь, и в прошлом году устроилась в газету.

– И у вас ей тоже не понравилось? – поинтересовался Гиб.

– Ну, не знаю, понравилось ей или нет. Но она прожила в Айове всю жизнь. Ей хочется увидеть новые горизонты.

Вот дуреха, – подумал Гиб.

– Здесь ей делать нечего, – возразил он. – Она слишком наивная, слишком доверчивая.

– Но у нее же есть ты…

– Ни фига у нее нет! Я ей не нянька!

– Конечно, нет, – торопливо сказала Джина. – Я и не ожидала. Просто… надеялась, что ты… присмотришь за ней.

Еще чего не хватало.

– Она научится всему, что может тебе потребоваться…

О, Боже!

– И тебе ведь все время нужна новая помощница…

Они что, с Эдит сговорились?

– И она именно та девушка… – Неожиданно Джина умолкла.

Наступила долгая тишина. Угрожающая тишина. Тишина, которую Гиб не решался нарушить. Он надеялся, что Джина тоже не решится. И так ясно, что она хотела сказать.

Девушка, на которой ты мог бы жениться.

Джина давно хотела, чтобы он женился и вернулся в Айову. Она не преставала надеяться с тех самых пор, когда он решил пройти летнюю практику у известного фотографа Камило Воланте двенадцать лет назад.

В то время Джина не понимала, что им движет.

– Тебя же не интересуют знаменитости, – сказала она.

– Зато интересуют люди, – ответил Гиб. Он всегда хотел снимать людей. Работа с Камило Воланте предоставляла ему уникальную возможность поучиться у выдающегося фотографа, специализирующегося на портретах знаменитостей. Гиб надеялся, что приобретенные им навыки пригодятся ему в дальнейшей работе, когда он будет снимать то, что захочет сам.

Таким был его план.

В то время он рассчитывал вернуться в Айову.

Но жизнь меняет любые планы. И летняя работа переросла в осеннюю. А после все изменилось безвозвратно. И Гиб решил не возвращаться.

Джина радовалась его успехам, но и не стеснялась спрашивать, почему он забросил свою мечту фотографировать людей самых разнообразных профессий и слоев общества. Точно так же она не стеснялась говорить о том, как было бы здорово, если бы он нашел наконец хорошую женщину, женился бы, вернулся в Айову и делал фотографии фермеров и свиней-рекордсменок.

– Она не в моем вкусе, – решительно заявил Гиб, давая понять, что понял ее намек.

– Что? А, ты имеешь в виду Хлою? – Джина весело рассмеялась. – Естественно. И Хлое ты не нужен. Она помолвлена, Гиб. А в сентябре выходит замуж.

Замуж? Хлоя?

Как ни странно, у Гиба перехватило дыхание. Такой реакции он и сам от себя не ожидал. Почему его это волнует?

Просто внезапно перед его мысленным взором возникла обнаженная, зардевшаяся и дрожащая Хлоя Мэдсен, совершенно не похожая на чью-либо невесту!

– И каким надо быть идиотом, чтобы ее отпустить? – воскликнул он.

– Если ты спрашиваешь, кто ее жених, то это Дэйв Шелтон. Очень симпатичный молодой человек. Помнишь Эрни и Лавонну Шелтонов? У них ферма к северу от города. Дэйв их сын.

Гибу была смутно знакома эта фамилия.

– В моем классе училась Кэти Шелтон.

– Это старшая сестра Дэйва. Она вышла замуж и переехала в Дубук. Потом, года три назад развелась и вернулась домой с детьми. До недавнего времени она жила в трейлере на ферме, где собирались поселиться Дэйв и Хлоя. Из-за нее они отложили свадьбу три года назад.

– Они помолвлены уже три года?

– Не три, – ответила Джина. – Лет восемь, по-моему.

– Восемь!

– Это не мое дело, – торопливо добавила Джина. – Подробностей я не знаю и сплетничать не хочу.

Гиб был уверен, что Джине известно все до мельчайших деталей. В таком крохотном городке, как Коллервиль, ничего не скроешь.

Но Джина сказала только:

– Ну, хватит на сегодня, дорогой. Не забывай звонить. А если хочешь больше узнать о Хлое и Дэйве, думаю, Хлоя с радостью тебе расскажет. Просто спроси у нее.

Черта с два.

Хлоя знала, что должна чувствовать себя виноватой.

Гибсон Уокер не хочет, чтобы она работала у него. Он имел полное право вытолкнуть ее на улицу и захлопнуть дверь перед ее носом.

Учитывая его чувства, она должна была ответить: «Прекрасно, я ухожу». Но не ответила.

Эта поездка стоила ей стольких трудов и нервов (ведь Хлое пришлось доказывать себе и всем остальным, что ей необходимо провести эти два месяца вдали от дома), что она не могла так просто вернуться и сказать Дэйву, что передумала.

Он захотел бы узнать, почему.

А Хлоя, при всем своем неумении врать, рассказала бы ему о недоразумении, о фотосъемке и о собственной глупости.

Этого нельзя было допустить. Поэтому она осталась. И не испытывала ни малейших угрызений совести. Ее душа была настолько переполнена смущением, что места для вины в ней просто не было.

Теперь, несколько часов спустя, в гостиничном номере, куда бесцеремонно запихнул ее Гибсон, Хлоя прижалась лицом к стеклу, но видела в окне вовсе не Эмпайр Стэйт Билдинг, а себя голую… и ей все еще хотелось умереть.

Но не сразу. А после двух месяцев жизни в Нью-Йорке.

Зазвонил телефон.

Хлоя схватила трубку.

– Привет, – сказала она, зная, что это Дэйв. Она позвонила ему сразу же, как только вошла в номер, совершенно забыв о разнице во времени и не сообразив, что он еще час, как минимум, будет занят на дойке. Она оставила ему сообщение и попросила перезвонить.

– Привет. Тебе еще там не надоело?

Хлоя улыбнулась.

– Пока нет. А как ты?

У него все было в порядке. Этого и следовало ожидать, ведь они расстались каких-то шестнадцать часов назад. Но Дэйв все равно принялся рассказывать о том, как провел день, о погоде, о коровах, о том, как обедал с родителями.

– Мама пригласила меня на ужин. Наверное, они хотят посмотреть, приду ли я с тобой или без тебя. Они до сих пор не верят, что ты уехала.

Никто не верил.

Никто, пожалуй, из тысячи двухсот сорока двух жителей Коллервиля не понимал желания Хлои провести лето в Нью-Йорке. Ее считали сумасшедшей.

Единственным человеком, которому она до сих пор пыталась что-то объяснить, был Дэйв.

Она нуждалась в его понимании. И рассчитывала на это. Они с Дэйвом вместе росли, играли в одной песочнице, дружили в школе. Они убедились в серьезности своих отношений в те времена, когда у их ровесников на уме были одни только игрушки.

Хлоя верила, что они с Дэйвом предназначены друг другу. У Дэйва не было от нее секретов.

И она, в свою очередь, ничего не скрывала от Дэйва… за исключением сегодняшней фотосъемки!

– Ты довольна? – спросил он ее.

– Пока да, – ответила Хлоя. Помимо смущения в ее душе нашлось местечко и для счастья. Так что это не было ложью.

– Ты получила все, чего ждала?

– И даже больше. – И это тоже правда!

К счастью, он не стал выспрашивать подробностей.

– Так где же ты остановилась?

Хлоя рассказала ему о гостинице. Это было не слишком роскошное заведение.

– Сойдет. Здесь безопасно, – заверил ее Гиб. Она вспомнила, как у него заходили желваки на скулах, когда он ввел ее в номер. – Жаль, что эти двери не запираются снаружи, – буркнул он.

Хлоя не поняла, что он имел в виду, и решила не уточнять.

– Я думал, ты снимешь квартиру, – удивился Дэйв.

– Это временно. Он просто не нашел подходящей. – Она не стала рассказывать, что Гиб до самого последнего момента надеялся, что она не приедет.

– Но ты же не у него остановишься!

– Конечно, нет!

Гибсон Уокер вовсе не горел желанием пригласить Хлою к себе в дом. Это даже не обсуждалось. Поняв, что отделаться от нее ему не удастся, он сразу же отвез ее в гостиницу.

– У меня нет денег на гостиницу, – заявила Хлоя.

– А у меня есть, – ответил он тоном, не допускающим возражений. Он отвел ее к стойке и оплатил одну ночь.

Хлоя полезла в кошелек за кредитной карточкой.

– За одну ночь и я могу заплатить!

Но Гибсон как будто не слышал. Он зарегистрировал ее, вручил ее сумки коридорному, дал ему «на чай», выразил надежду, что к завтрашнему дню она одумается и решит вернуться домой. А затем развернулся и направился к двери.

– Подожди! – окликнула его Хлоя. – Во сколько завтра приходить?

Гибсон окинул ее долгим взглядом. Затем уголок его рта дернулся, и он ответил:

– Первая съемка начинается в девять. – Он сразу же отвернулся и вышел.

– Завтра я поищу себе жилье, – заверила Хлоя Дэйва. – После работы.

– Но чтобы там было безопасно, – посоветовал ей Дэйв.

– Конечно, – согласилась Хлоя.

– Я скучаю по тебе.

– Я тоже по тебе скучаю. Но скоро вернусь, ты и оглянуться не успеешь.

– Знаю, – буркнул Дэйв. – Еще шестьдесят один день.

Он сосчитал, – виновато подумала Хлоя. Но ей приятно было это знать.

– Шестьдесят один день это мелочи в сравнении с вечностью, – мягко сказала она. – А когда я вернусь, у нас впереди будет вечность.

И это было правдой. Хлоя знала Дэйва так давно, что уже не могла представить себе жизни без него. Иногда ей казалось, что она не сможет вынести разлуку. Наверное, именно это утверждение ей и захотелось проверить.

– Сестра Кармела за это ответит, – проворчал Дэйв.

– Дело не только в ней.

Но Дэйва не так-то просто было убедить.

И он был прав насчет сестры Кармелы, новой настоятельницы монастыря на окраине Коллервиля, подкинувшей Хлое эту идею.

Месяц назад Хлоя брала у нее интервью для газеты. Женщины сразу же прониклись расположением друг к другу, и их разговор продлился гораздо дольше, чем это требовалось для интервью. В ходе беседы сестра Кармела рассказала Хлое о том, какой путь ей пришлось пройти, прежде чем она стала настоятельницей.

Она собиралась уйти в монастырь сразу после окончания колледжа, полная радужных надежд и идеализма юности.

– Мне нравилось здесь, – говорила сестра Кармела, сияя карими глазами. – Здесь я чувствовала себя так, словно вернулась домой. Как будто это и есть мое место в жизни. И все шло прекрасно до тех пор, пока мне не пришлось принять окончательное решение. И тогда я занервничала. Что, если я ошибаюсь? Что, если поторопилась с выбором? Или просто плыву по течению? Я стала беспокойной, суетливой, неуверенной.

Хлоя, испытывавшая подобные чувства на протяжении последних нескольких месяцев, вся обратилась в слух.

– И как же вы справились с этим?

– Я ушла, – с улыбкой призналась настоятельница.

– Ушли? – Хлоя от неожиданности выронила ручку. Наклонившись за ней, она взглянула на монахиню, чтобы убедиться, что та говорит серьезно.

Но хотя на лице сестры Кармелы сияла улыбка, она не шутила.

– Я не могла оставаться, не будучи до конца убежденной. Я решила проверить, действительно ли в этом заключается мое призвание, уехать и некоторое время пожить во «внешнем мире». Так я и поступила.

Хлоя улыбнулась.

– И вам не понравилось?

Сестра Кармела покачала головой.

– Понравилось. Очень. Все складывалось чудесно, и по меркам «реального мира» я даже добилась определенных успехов. Но в конце концов поняла, что это не для меня. Я поняла, что, несмотря на все свои достижения, принадлежу обители. И поэтому вернулась.

Это было разумно. И даже очень разумно. Хлое казалось, будто сестра Кармела говорила о ней.

Чем меньше дней оставалось до назначенной свадьбы, тем более неуверенной и сомневающейся чувствовала себя Хлоя. Хорошо еще, что впереди у нее было целых четыре месяца. Но иногда Хлоя не могла уснуть по ночам. Она размышляла о своей жизни… и о том, как все могло бы обернуться.

Это не значит, будто ее что-то не устраивало. Просто она не знала ничего другого!

Они с Дэйвом так долго были вместе, так идеально подходили друг другу, что это начинало действовать ей на нервы.

– Ты нарываешься на неприятности, – заметил Дэйв.

Но Хлоя знала, что это не так. Ей нужна была проверка. Ей нужно было увидеть, что скрывается за пологими холмами и речными утесами маленького городка на северо-востоке Айовы. Коллервиль был прекрасен. Дэйв был очарователен. Хлоя любила их обоих. Но возможно она, по словам сестры Кармелы, просто плыла по течению.

Возможно, ей тоже стоило бы уехать.

– Но не на пятнадцать же лет! – воскликнул Дэйв, когда она рассказала ему об исканиях сестры Кармелы.

– Конечно, нет! На пару месяцев. И все. Как ты думаешь?

– Я думаю, это чушь собачья, – заявил Дэйв со своей обычной бесцеремонностью. – Что там есть такого, чего не было бы у нас? Кроме мафии, нищеты, грязи и плохой экологии.

Дэйв знал, что все это в некоторой степени имеется и в Айове. Он просто исчерпал все те аргументы, с помощью которых обитатели Среднего Запада доказывают свое моральное превосходство над жителями больших городов.

Но, в конце концов, он ее поддержал. Он убедил своих родителей, что раз уж Хлоя решила уехать, не стоит ее отговаривать. Он объяснил ее родителям, что готов подождать. Им не привыкать откладывать свадьбу.

– Я вернусь в августе, – напомнила Хлоя им всем.

– И свалишь всю работу на меня, – посетовала ее мать.

Но Хлоя была уверена, что мама втайне радуется этому обстоятельству. Предсвадебные хлопоты доставляли ей огромное удовольствие.

– Я возьму с собой телефонную книгу и договорюсь насчет цветов и праздничного стола, – пообещала Хлоя. – И сама разошлю приглашения.

Она действительно захватила телефонную книгу. Но сегодня ей не хотелось обзванивать цветочниц и кондитеров. Она любовалась Нью-Йорком и периодически пощипывала себя, до сих пор не веря, что ей это не приснилось.

Все будет замечательно. Новый опыт. Работа. Хлоя будет очень стараться – она это твердо решила. Несмотря на ужасное, унизительное начало, она сохранит за собой это место. И спокойно вернется домой, повидав яркие огни большого города; и будет готова выйти замуж за Дэйва.

Подобно сестре Кармеле, она попробует на вкус огромный, бескрайний мир и снова обретет свой дом.

– Хорошо там, где нас нет, – вслух произнесла Хлоя и хихикнула.

Она закрыла глаза, вспоминая Айову. Она думала о зеленой траве и синем небе. Думала о Дэйве. Сильном. Верном. Надежном.

Он обладал всеми качествами, которые она ценила в мужчинах.

Но когда Хлоя уже засыпала, ей неожиданно захотелось, чтобы в первую брачную ночь он смотрел на нее, обнаженную, так же страстно, как Гибсон Уокер.

Можно подумать, Джина на короткой ноге с Всевышним!

Хотя, по мнению Гиба, это вполне вероятно. Она все время кому-то помогает и совершает добрые дела. Может, поэтому все ее пожелания исполняются сами собой.

Именно в тот момент, когда Гиб стоял у стола Эдит и говорил, что она должна подыскать квартиру для Хлои, дверь открылась и вошла Сьерра.

– Она остается? – обрадовалась Сьерра. – Подружка твоей сестры? Ты шутишь.

– Хотелось бы, – проворчал Гиб. – Ее не так-то просто сбагрить.

Сьерра широко распахнула глаза.

– Любовь с первого взгляда? Она решила, что не сможет жить без тебя? – Сьерра часто принимала участие в съемках, делая прически моделям. Она прекрасно знала, сколько женщин вешались Гибу на шею, и как сильно это его раздражало.

– Она помолвлена, – сообщил Гиб.

Сьерра удивленно моргнула, а затем пожала плечами.

– Ты можешь его отшить.

– Мне это на фиг не надо!

Ярость, прозвучавшая в его голосе, заставила Сьерру отшатнуться. Она снова повела плечом.

– Разве тебе когда-нибудь было надо? – Все знали, что, несмотря на огромное количество увивающихся за Гибом женщин, бабником он никогда не был.

– Нет, – решительно заявил он.

– Итак, – Сьерра решила сменить тему, – когда же она появится?

– Я сказал ей, что мы начинаем в девять. Вот и посмотрим, придет она или нет. Возможно, она уже успела образумиться. Возможно, – с надеждой добавил Гиб, – она передумала и сегодня утром вылетела домой.

Дверь открылась.

– Кто? Я? – спросила Хлоя.

Гиб застонал. Частично из-за ее появления, частично из-за того, что она выглядела такой же милой, невинной и очаровательной, как вчера. К тому же, в отличие от него, она казалась свежей и хорошо отдохнувшей. И хотя ее щеки покрывал легкий румянец – словно отголосок вчерашнего унижения, она вовсе не была подавленной, как он втайне надеялся.

В действительности ее розовые щеки скорее свидетельствовали о хорошем здоровье, чем о смущении. Казалось, она горит желанием поскорее приступить к работе.

– Я еще не нашел тебе квартиру, – решительно заявил он.

– Моей сестре нужен человек, который присмотрел бы за домом, – сообщила Сьерра.

Гиб и Хлоя обернулись и уставились на нее.

Сьерра пожала плечами.

– Если тебе нужно жилье, – сказала она Хлое, – можешь поселиться у моей сестры. Она собралась делать ремонт этим летом. Ей понадобилось уехать на время, и она призналась мне недавно, что хотела бы найти человека, который присмотрит за тем, как будет вестись работа.

У Хлои загорелись глаза.

– Потрясающе.

– Минуточку, – вмешался Гиб.

Все взглянули на него. Он открыл рот и снова его закрыл. Что он хочет сказать? Что квартира сестры пурпурноволосой парикмахерши не подходит для бывшей детсадовской воспитательницы из Айовы?

– Она не такая, как я, – с усмешкой заметила Сьерра, словно прочитав его мысли. – Мария… нормальная.

– Я не это имел в виду, – начал было Гиб, но вовремя заткнулся. Какое ему дело? Как он уже говорил и Хлое, и Сьерре, он не собирается ни с кем нянчиться. – Прекрасно. Поговори с сестрой. – Он засунул руки в карманы джинсов и отвернулся. – Мне меньше хлопот. А я должен работать, – заявил он и направился в студию.

Сзади раздались шаги.

– Подожди меня, – задыхаясь, окликнула его Хлоя.

Но Гибу не хотелось, чтобы она путалась у него под ногами. Она слишком отвлекала внимание.

– Иди и помоги Эдит, – сказал он. – Когда приедет Мисти, она мне поможет.

Гиб успел заметить промелькнувшую на ее лице гримасу разочарования. Он стиснул зубы и собрался с духом.

Дверь приемной открылась, и вошли две девушки.

– Привет, Гиб!

– Привет, красавчик!

Гиб одарил моделей ответной улыбкой и, нахмурившись, повернулся к Хлое.

– Иди, – приказал он. – Разве ты не согласилась выполнять все мои распоряжения?

Хлоя слегка покраснела, вздохнула и ушла.

Гиб начал заряжать пленку. Сьерра занялась прической светловолосой модели. За дверью Эдит объясняла Хлое, как составляется график работы.

– Можно, я запишу? – спросила Хлоя.

Гиб удовлетворенно кивнул. Раз уж она осталась здесь, пускай помогает Эдит. И в городе поживет, и под ногами путаться не будет.

Осталось только Мисти дождаться.

Она должна расставить лампы и отражатели, и, как только Сьерра покончит с прическами, они сразу же начнут. Позже Мисти должна будет переставлять лампы, меняя освещение, пока Гиб будет снимать.

Он прочитал сообщения из агентств. Сделал несколько звонков. И, в раздражении, начал сам расставлять лампы.

Эдит заглянула в студию.

– Мисти позвонила. Сегодня она не придет. У нее гороскоп неудачный.

Гиб уставился на нее.

Эдит пожала плечами, едва заметно улыбнувшись.

– К несчастью, она верит в эту чушь.

Гиб едва не испепелил ее взглядом.

– Мне очень жаль, – заметила Эдит, продолжая улыбаться. – Наверное, тебе понадобится помощь?

Гиб видел, что Хлоя сидит за столом, разговаривает с кем-то по телефону и старательно что-то записывает, прикусив нижнюю губу. Он посмотрел на нее, затем на Эдит.

Эдит взглянула на Гиба, на Хлою и опять на Гиба.

Черт, неужели она ждет, пока он попросит?

– Я могу отпустить Хлою тебе на помощь, как только она закончит разговор, – предложила Эдит через секунду.

– Валяй, – рявкнул Гиб.

Хлоя вошла через пять минут.

– Что мне делать? – энергично спросила она.

– Расставь их. – Гиб ткнул пальцем в сторону отражателей и показал, куда их надо передвинуть. Хлоя приступила к делу.

Гиб привык к Мисти и ее предшественницам – девушкам, которым приходилось растолковывать любую мелочь. Хлоя оказалась не такой. Стоило ему однажды объяснить, что надо делать, и она повторяла это в нужный момент без всяких напоминаний. Казалось, ей даже нравится выполнять его указания. И она не молола языком, а работала.

Гибсон был поражен.

И только после окончания съемки, когда модели ушли, она повернулась к нему, сияя.

– Было так интересно!

Мисти никогда не было интересно.

– Ага, – буркнул Гиб. – Вот. – Он вручил ей камеру. – Можешь зарядить?

В почти благоговейном молчании Хлоя зарядила пленку.

– Это еще одна твоя обязанность, – сказал Гибсон.

И тут в студию вошла Сьерра.

– Я позвонила сестре. Она будет ждать Хлою сегодня вечером в семь.

– Мы приедем, – ответил Гиб.

Хлоя и Сьерра удивленно взглянули на него.

Он сдвинул брови.

– Джина все равно попросит меня убедиться, что это подходящее место для нее, – пояснил он. – И нечего так на меня пялиться. Она моя сестра. Не так уж много она и просит!

– Вот именно. – Сьерра понимающе кивнула.

Хлоя одарила его лучезарной улыбкой.

– Спасибо.

– Не надо благодарить, – сказал Гиб. – Давай работать.

Естественно, от Марииной квартиры Хлоя пришла в восторг.

Проведя один день в обществе Хлои, Гиб понял, что происходит именно то, чего он опасался: город ее очаровал. Но это ненадолго.

– Это так… так… здорово, – восклицала она, когда они ехали в такси. – Смотри! – Она указала на мужчину в цилиндре и фраке, играющего на рояле на углу улицы. – Тут куда ни глянь, одни сплошные неожиданности!

– И не всегда приятные, – сердито заметил Гиб.

Но Хлою это не остудило. Она восхищалась районом, где жила Мария. Это был верхний Вест-Сайд, ненамного севернее западной части Центрального парка, где у Гиба была квартира. Район не из самых плохих. Но не Айова.

Но Гиб не торопился с выводами.

– Я сам решу, подойдет тебе эта квартира или нет. Если нет, ты здесь не останешься, – заявил он, вылезая из машины.

– Что? – поразилась Хлоя.

Он отобрал у нее сумку и указал на коричневый каменный дом, адрес которого дала ему Сьерра.

– Что слышала.

Сестра Сьерры, Мария, оказалась нормальной. И даже хорошенькой. Ее волосы были каштановыми, а не пурпурными. Ее ногти были покрыты красным лаком, а не черным. И, если не считать маленьких «гвоздиков» в ушах, в других частях тела серьги она не носила.

Мария встретила их внизу и провела вверх по лестнице.

– Я живу на третьем этаже. Здесь все сильно изменилось с весны, когда я купила эту квартиру. Дом был совершенно разрушен. Штукатурка отваливалась. Обои отклеивались. Потолки протекали. Теперь тут все расчистили, и в конце недели придут работать маляры.

Квартира выходила окнами на юг. Мария сразу призналась, что она похожа на пещеру. В гостиной не было никакой мебели кроме телевизора, видеомагнитофона и матраца с пестрым индейским пледом и кучей подушек. В кухне обстановка была такой же скудной. Плита с раковиной, табурет и кухонный стол с небольшим набором кастрюлек, мисок и тарелок.

– Плита газовая, – объясняла Мария. – Она работает. Вода есть. Холодная и горячая. Холодильник подключен. Есть верхний свет. – Она указала на лампочку, свисающую с потолка. – Как только маляры закончат, придут мебельщики. Они повесят шкафы. Может, им придется что-то отключить ненадолго, но в остальное время у тебя не будет проблем.

Хлоя молчала. У Гиба накопилась куча вопросов.

Имеется ли у этих рабочих лицензия? Насколько они надежны? Не было ли у кого-нибудь из них криминального прошлого?

– Еще спроси, какие оценки они получали в школе, – съязвила Хлоя.

– Осторожность не помешает, – ответил Гиб.

– Я в них уверена, – сказала Мария. Она провела их в спальню. Там тоже были голые стены. Зато имелась огромная кровать с целой горой разноцветных подушек. Гибу она показалась слишком просторной для одного человека. Не хватало еще, чтобы сюда заглянул какой-нибудь Мариин ухажер.

Хотя какое ему дело?

– Эти же маляры и мебельщики отделывали квартиру на первом этаже, – продолжила Мария. – Там очень красиво. Я попрошу Райса, чтобы он тебе показал, – обратилась она к Хлое.

– Райс? Кто это? – вмешался Гиб.

– Мой сосед, – ответила Мария и ткнула пальцем в пол. – Мы въехали почти одновременно. У него двухэтажная квартира. Он сделал потрясающий ремонт и угрохал кучу денег, хотя живет один и очень редко появляется дома. – Она покачала головой. – Он пожарник. Разъезжает по всему миру и тушит самые сложные пожары. На нефтяных месторождениях, в лесах и всякое такое.

Гиб видел, что глаза Хлои становятся квадратными. Он предпочел бы, чтобы Мария не отвлекалась на посторонние темы.

– В какие дни вывозят мусор? – спросил он. – Должен ли кто-нибудь проверить работу маляров? Не хватало еще взвалить это на Хлою.

– Я все написала. – Мария показала им листок бумаги, лежащий на кухонном столе. – Там инструкция на все случаи жизни. Так что не беспокойтесь.

Гиб фыркнул. Легко сказать. Ее-то здесь не будет. Это Хлое придется общаться с рабочими. А вдруг они все убийцы и маньяки?

Но спрашивать об этом как-то неудобно.

Хлоя, похоже, не испытывала никаких сомнений. Она схватила листок и очаровательно улыбнулась Марии.

– Нет проблем. Так даже интереснее. К тому же, – она взглянула на Гиба сияющими глазами, – я увижу настоящий Нью-Йорк.

Мария хихикнула.

– Это уж точно.

– У нее есть работа, – напомнил им Гиб. – Она не сможет находиться здесь постоянно.

– И незачем. Райс впустит рабочих, если потребуется.

– Я думал, он странствует по миру. Разве ты не говорила, что он никогда не бывает дома? – И как он собирается впускать людей в квартиру? У него есть ключ?

Мария всплеснула руками.

– Ой, как будто не ясно. Когда он уезжает, то может быть где угодно. А когда возвращается, сидит дома почти безвылазно. Он взял отпуск на ближайшие шесть недель. Наверняка вы скоро познакомитесь, – сказала она Хлое и заговорщицки подмигнула. – Он такой лапочка.

Гиб стиснул зубы.

– Она помолвлена, – процедил он.

Веселая улыбка Марии увяла на мгновение и вспыхнула вновь.

– Ну и что, – радостно заявила она, – что ж ей теперь и взглянуть на мужчину нельзя?

Девушки рассмеялись. Гиб нервно постучал пальцами по столешнице. Когда Хлоя взглянула на него, он угрожающе сдвинул брови. Она нахмурилась в ответ.

За что? – удивился Гиб. Ведь он всего лишь защищает интересы ее жениха.

– Я не уверен, что ему стоит давать ключ, – начал он.

Но Хлоя его перебила.

– По-моему, это замечательное предложение, – обратилась она к Марии, не обращая на Гиба ни малейшего внимания. – Конечно, я впущу всех этих маляров и мебельщиков. Квартира мне очень понравилась.

– Вот и отлично, – ответила Мария. – А мне будет спокойнее, если я буду знать, что здесь кто-то живет.

Они с улыбкой пожали друг другу руки. Гиб нахмурился еще сильнее.

Хлоя повернулась к нему.

– Что ж, спасибо, что привез меня сюда. Я очень тебе благодарна. Но не хочу тебя больше задерживать. Я знаю, что ты очень занят.

Она глядела на Гиба с таким видом, словно горела желанием поскорее его выпроводить!

Гиб на несколько секунд застыл, отказываясь верить. Она его выгоняет?!

– Между прочим, я действительно занят, – заявил он, взглянул на часы. – У меня свидание. Не хочу заставлять ее ждать.

Гиб окинул Хлою хищным взглядом и направился к двери. На пороге он обернулся.

– Завтра в девять я тебя жду.

Она моргнула.

– Конечно.

Гиб взялся за дверную ручку. И остановился.

– Доедешь на метро по девятой ветке. Сядешь на Семьдесят девятой улице, выйдешь на Восемнадцатой.

– Хорошо.

Он открыл дверь. И снова остановился.

– Ты знаешь, как пользоваться метро?

– Конечно. – Но она нервно сглотнула, прежде чем улыбнуться.

– Я тебя встречу, – сказал Гиб. – В первый и последний раз. Приходи на станцию в половине девятого.

– Я ей все покажу, – охотно пообещала Мария. – Не беспокойся. Она и сама доедет.

– Вот именно, – добавила Хлоя. – Мария мне все покажет.

Теперь они обе стояли и смотрели на него.

Но Гибсон не двигался с места.

– Как же твое свидание? – с надеждой спросила Хлоя после затянувшейся паузы.

Гибсон раздраженно вздохнул.

– Что? Ах, да. – Он вышел в коридор, замер на секунду, затем покачал головой и начал спускаться по лестнице. Дверь захлопнулась за его спиной.

Наверное, так чувствует себя мать, впервые отправляющая в школу своего ребенка.