В объятиях врага

Глава 2

Каменные горгульи сидели на пьедесталах и охраняли лестницу, ведущую в магазин. Пока Занна вставляла старинный железный ключ в замок и проворачивала его, Ник прохаживался по заросшей мхом тропинке между громадных деревьев.

Поскольку он уже сознался в своей заинтересованности домом, ему не нужно было сдерживать желание оглянуться, чтобы увидеть его с еще одного ракурса. Хорошо, что Занна отвлеклась, и у него появилась пара минут на подавление новой волны бурных эмоций, вызванных воспоминаниями.

Вот самое первое: он бежит по кирпичной дорожке, точно такой, как здесь, его позвал скрип металлических ворот, объявивший о том, что папа вернулся домой. Его хватают большие, натруженные руки, и он подлетает к небу, а потом его опять хватают. И страшно, и весело, ведь он знает: ничего плохого не случится, когда папа рядом.

Он слышал отдаленное эхо счастливого детского визга, к которому присоединился довольный хохоток взрослого.

Пронзительное счастье.

Ничего плохого и не случалось, когда папа был рядом. Жизнь была наполнена смехом, музыкой, звуками счастья, которые пропали, когда папа ушел.

Воспоминание рассеялось, заслоненное своеобразным щитом, выработанным за годы. Доминик сосредоточился на доме, включился его профессиональный фильтр: обширные знания архитектуры и значительный опыт сноса старых зданий.

Дом и вправду был удивительный. Его необычные углы, ниши и веранды производили впечатление выпуклого пятиугольника. Он был покрыт изысканной ковкой, причудливыми прибоинами и модильонами, а наверху стояла башенка, пристроенная, как шпиль церкви, к стене у главного входа, добавляя третий ярус к двум большим комнатам с круглыми эркерными окнами.

Ее так и тянуло изучить эту потайную круглую комнатку.

Как маленькому мальчику, глазеющему на нее из-за забора.

Страстное желание изучить ее вспыхнуло в нем как тогда, в тот момент счастья. Защитные фильтры стали похожи на облака, которые разошлись ровно настолько, чтобы пропустить яркий луч. Настолько яркий, что мог и ослепить.

Чувство, которое охватит его, если он осуществит свою затею, ошеломит Ника, если он позволит ему выйти наружу. Пусть мама не увидит, как все произойдет, его проект станет памятником единственной женщине, которую Ник любил по-настоящему. Памятником мужчине, которого она любила всем сердцем. Семье, которая у него была невыносимо короткий отрезок времени.

Ник сглотнул ком в горле.

– Он удивительный, правда? – Занна подошла к нему. – Самый удивительный дом на свете.

С дерева сорвался лист и приземлился Нику на плечо. Занна еле удержалась, чтобы его не смахнуть.

– Ему больше ста лет. Стиль эпохи королевы Анны.

Значит, она правильно угадала, он специалист по старым домам?

– Откуда вы знаете? – спросила Занна. – Вы архитектор?

– Было дело. Этот стиль возник в восьмидесятых годах девятнадцатого века и долго оставался популярным. Марсельская черепица на крыше появилась чуть позднее, поскольку ее ввели в обиход примерно в тысяча девятьсот первом году.

Они смотрели друг на друга недолго, но этого оказалось достаточно, чтобы у Занны на мгновение перехватило дыхание. Странная связь между ними обнадеживала ее. Он разбирался в старых домах. Вдруг он полюбит ее дом и поможет его отвоевать?

– Я только недавно узнала о стиле королевы Анны, – призналась она. – Нужно было изучить вопрос, чтобы подать заявление на ордер охраны исторических зданий. Для него характерны всякие затейливые штучки? Башенки, черепица и все такое?

Ничего страшного не случится, если он не признается в том, что рассмотрение этого ордера и является причиной, по которой он здесь находится. Его голос завораживал ее. И легкий акцент был, бесспорно, сексуален.

– Стиль также известен как свободная классика, – проговорил Ник. – Башенки – одна из его особенностей. Как и конек, сделанный в форме хребта дракона. Такое ощущение, что дом создавал архитектор, который очень любил сказки.

– Или магию? – тихо предположила Занна.

Он отрицательно покачал головой и фыркнул, но уже не с таким раздражением.

– Для Новой Зеландии обычное дело присваивать стиль и вводить его в моду только после того, как его признает весь остальной мир.

– Так вы не новозеландец?

– Я здесь родился. Моя мать француженка. Музыкантша. Она случайно наткнулась на одного новозеландского туриста, который собирался во Францию, чтобы найти свою французскую родню. Мама встретила его в парке, он играл на гитаре, и, по ее словам, она влюбилась сразу же, как только услышала его музыку.

Зачем он ей все это рассказывает? Нахлынула волна воспоминаний, которым нужно было выплеснуться? Воспоминания бесконечно крутились и нарастали в его голове и душе. Они и вдохновили его на этот проект.

– Она вернулась, чтобы выйти за него замуж, и в том же году родился я. Он… умер, когда мне было пять лет, и через год или около того мне пришлось переехать во Францию.

Переломный момент. Когда жизнь стала какой-то неправильной. Ник, конечно, не мог ее исправить, но он мог ценить хорошие моменты. Хотя все равно нельзя было поделиться ими с Занной. Он и так уже, наверное, слишком многое ей рассказал.

– У меня до сих пор здесь дом, – закончил Ник. – Но еще я живу в Лондоне.

У Занны округлились глаза.

– А я здесь живу с шести лет. Мои родители погибли в автокатастрофе, и меня взяла к себе тетя Мэгги. Я вообще только недавно вернулась. Последние годы я провела в том же самом Лондоне.

Точка соприкосновения немного сблизила их, и Ник ощутил прилив тепла, но вдруг, как ни странно, это ощущение сменилось разочарованием. Значит, они жили в одном городе, не зная о существовании друг друга? Как жаль…

Еще один лист упал с дерева. А потом еще один. Занна, нахмурившись, посмотрела вверх.

– Пойду-ка полью деревья. Вот удивительно. Не ожидала, что летняя засуха окажется такой сильной.

– Наверное, осень наступит раньше.

– Они не сбрасывают листья. Это южные метросидеросы[4]. Они цветут не чаще раза в несколько лет, но, когда начинается цветение, более красивых деревьев в округе не найти. У них ярко-красные пушистые цветки. В их честь назвали нашу улицу. И дом. Но они появились здесь раньше дома и теперь оберегают его, и это здорово.

– Оберегают? Как?

– Деревья довольно большие, это усложняет застройку земли. Если она когда-нибудь будет продана.

– Вы не думали ее продавать?

Может, его миссия завершится гораздо раньше, чем он ожидал. И все будет готово через несколько дней. Странно, что такая перспектива внезапно причинила ему боль, как от… от чего? От осознания, что он жил в одном городе с Занной и не знал о ней. Это даже не разочарование, а… огорчение?

В мире полным-полно красивых женщин, которых ему несложно заинтересовать. Что особенного в Занне Зеленской? Поразительный цвет волос? Глаза? Сильный характер?

Занна, конечно, ни о чем не подозревала. Ее лицо было спокойным, но Ник увидел, как в ее потемневших глазах сверкнула непреклонность.

– Никогда. Это мой дом. Мое убежище.

Убежище? Но от чего ей нужно убегать и прятаться? Кажется, в ее непреклонности мелькнула нотка ранимости. Да… Может, она и привлекла его. Но Занна не ответила на его вопросительный взгляд и пошла по тропинке.

– К тому же он часть культурного наследия, – бросила она через плечо. – Только тупые чинуши из совета этого не признают. Они бы лучше посмотрели, как дом сносят, а на его месте построят какой-нибудь отвратительный небоскреб.

Не небоскреб, а прекрасное невысокое здание, повторяющее своей формой изгиб реки.

Академия Брабантов. Школа музыки и концертный зал, финансируемые доверительным фондом. Там соберутся блестящие музыканты, которые станут воспитывать юные таланты. Это будет безмятежное пространство, где мечты воплощаются в жизнь. Оплот чудесной музыки. И надежды на будущее.

Ник последовал за ней по тропинке. На его взгляд, культурное наследие часто переоценивали. Это все выпендреж, за которым скрывалась горькая правда: прошлое иногда лучше уничтожить, заменив его чем-то новым и прекрасным. И это как раз такой случай.

Дойдя до ступеней, ведущих к главному входу в дом, Ник последний раз оглядел его и заметил трещины в вагонке и выцветшие вывески, облупленную краску и ржавчину на ковке. В тело некогда величественного здания въелись бедность и заброшенность, разворошившие старые раны в душе Ника.

Всплыло еще одно воспоминание об отце.

«На кой черт нам здоровенный старый дом, который отберет кучу денег и времени? У нас и здесь есть все, что нужно, разве нет?»

Их крохотный коттедж действительно вмещал все необходимое. Это был их дом.

Потрясение от переезда в парижские трущобы и вовсе сокрушило Ника. Запах грязи, болезней и… смерти.

Отвращение к бедности и заброшенности было беспредельным. Воспоминания о нищете были такими сильными, что сглаживали счастливые моменты его жизни. Поэтому неудивительно, что сейчас они наконец выглянули из-за облаков. Может, спустя время Ник им и обрадовался бы, но сейчас они ему только мешали. Они касались вещей, которые – он был уверен – уже давно мертвы и зарыты в землю. Они могли возродить его мечту, почти разрушившуюся со смертью матери: что однажды он снова это почувствует – безопасность родного дома. Семьи.

Занна с удивлением обнаружила, что задержала дыхание, когда поворачивала медную ручку и толкала мощную входную дверь, сделанную из дерева каури.

Самое важное – первые впечатления. Поразит ли его изящный изгиб широкой лестницы, красиво повернутая балюстрада и резная стойка перил? Заметит он, что цветочный узор на стойках повторяется на выключателях света и медных пластинках вокруг дверных ручек?

Наверное, его смутило нагромождение эксцентричных коллекций тетушки Мэгги, где старинные струнные инструменты, висевшие на стенных деревянных панелях, смешивались со множеством необычных шляп, зонтов и тростей, занимавших не одну стойку на полированном деревянном полу.

Ник, конечно, выглядел несколько озадаченным, когда шагнул в коридор, но, может, виной тому стало какое-то черное пятно, кинувшееся к ним из тьмы чулана под лестницей.

Три угольно-черных кота с горящими желтыми глазами. Они стояли так близко друг к другу, что казались одним мифическим существом. Занна почувствовала, что Ник явно расслабился, когда пятно приблизилась достаточно, чтобы можно было опознать его составляющие.

– Встречайте Эм энд Эмс!

– Что-что?

Занна подхватила одного из котов с шелковистой шерсткой.

– Это Мармайт. А это Мерлин и Мистик. Мы их называем Эм энд Эмс.

– Вот как…

Ник посмотрел себе под ноги. Мерлин, обычно остерегавшийся незнакомцев, встал на задние лапки, пытаясь дотянуться до его руки.

Ник разжал пальцы, и кот, казалось, вытянулся еще больше, пытаясь подставить под его ладонь свою голову.

«Пальцы художника, – отметила Занна. – Удлиненной формы, сужаются к круглым кончикам». Будь здесь тетя Мэгги, она бы сказала, что этот мужчина, по-видимому, обладает богатым воображением, он импульсивен и незауряден. Что он предпочел бы работу в удовольствие, пусть даже за нее очень мало платят.

Ник сказал, что когда-то работал архитектором. Чем же он занимается сейчас? Консультирует организации вроде общества охраны исторических зданий? Очень похоже на правду.

Эти пальцы художника были сейчас сложены в чашу по форме тела кота, двигаясь от головы до кончика длинного хвоста. Мерлин урчал от удовольствия, а Занна зарылась в шерсть Мармайта, чтобы самой не заурчать. Она чувствовала эту ласку на своем теле.

Мистик начал громко мяукать.

– Они проголодались, – сказала Занна. – Если не покормить, они замучают нас. Не будете против, если мы пойдем на кухню?

– Нисколько.

Она повела его по коридору, почти черному из-за приглушенного света и темных деревянных панелей на стенах. Совсем потрепанные панели заслоняла большая картина. На ней был ряд подсолнухов, таких ярких, что они освещали коридор солнечным светом.

Занна знала, что Ник остановится, когда увидит картину. Занна тоже остановилась. Что-то внутри ее замерло. Она не могла дышать.

Не важно, что он думает. Не важно, что думают все остальные…

Раздался непроизвольный возглас удивления. Уважения. Даже… восхищения?

Так, а вот это – важно. Занна почувствовала, как ласковый луч света пробивается сквозь темную часть ее души. Хотя она все равно не могла поблагодарить его за такой подарок. Это уже слишком личное. Слишком приятное.

Открыть дверь светлой кухни в фермерском стиле, ее любимого уголка в доме, означало почувствовать новую волну наслаждения. А от того, что Ник стоял у нее за спиной, оно еще больше усилилось, стало более настоящим. Каким-то естественным. Даже если из этой встречи ничего не выйдет, незнакомца стоило пригласить в ее мирок.

Удивление от поразительной картины было только началом. Когда Ник вошел в огромную кухню, он волей-неволей опять остановился и, прищурившись, медленно обвел ее взглядом. Любителям прилизанных современных линий и отсутствия беспорядка это место показалось бы кошмарным.

Ни литые железные чайники наверху древней угольной печи, ни коллекция старинной кухонной утвари, подвешенная на необычную сушилку, не выбивались из общей картины этого уникального дома-музея. Деревянный обеденный стол и стулья, буфет и сервант тоже казались музейными экспонатами, но атмосфера в целом не напоминала ни одно место, где Ник когда-либо бывал. Миски с фруктами и овощами, необычные узоры и кувшины с цветами пестрили насыщенными красками, от этого кухня становилась живой.

Неожиданно для самого себя Ник расслабился. Как бы то ни было, дом производил впечатление удивительно теплого и гостеприимного места. Оно напомнило ему… семью?

Оставив мотошлем на полу, он опустился в кресло на одном конце длинного стола, пока Занна открывала консервы и раскладывала кошачью еду по трем мискам. Когда она наклонилась, джинсы обтянули ее аппетитную округлую попку, и полоса между ремнем и краем ее оранжевого топика увеличилась, открывая ему прекрасный вид на ее гладкую спину с мягкой волной позвонков. Он представил, как его пальцы аккуратно скользят по этим бугоркам, а потом пробираются к изгибу бедра…

Ох… Мощная волна удовольствия, ставшая результатом противоречивых и тревожных чувств, лишала его рассудка. Нужно отвлечься. Срочно.

И тут он заметил один любопытный предмет, завернутый в черный бархат, лежавший на столе у кованого канделябра.

Приподняв аккуратно сложенную ткань, Ник понял, что глядит на огромную колоду карт. Гадальных карт.

Вспышка желания, которую он пытался подавить, превратилась в смутное беспокойство. Он очень редко оказывался неподготовленным к ситуации, и сейчас был как раз тот самый случай. Здесь царила атмосфера таинства. Чудачества и безмятежности, которые наверняка принадлежали тому, кто точно знал, что это за карты. Но Ник не был уверен: от Занны или от самого дома исходили флюиды.

Как необычно…

– Мы храним их завернутыми в черное, – сказала Занна мягко.

Ник обернулся и увидел, что одной рукой она держала за ножки два винных бокала, а в другой – бутылку. Она вопросительно ее приподняла, и он кивнул.

– Конечно. Почему нет?

Вино было красное. Кроваво-красное. Его беспокойство как рукой сняло.

– А с чего вдруг? – спросил он.

– Просто показалось неплохой идеей, – ответила Занна, не глядя на него. – Бокал вина отлично расслабляет. Можем пойти в сад, если хотите.

Он проследил за ее взглядом. Из французских дверей, почти полностью состоящих из стекла, виднелся выложенный кирпичом внутренний дворик между кухней и разросшимся садом. Интимное пространство.

– Мне и здесь хорошо. – Ник прочистил горло. – А зачем заворачивать карты в черное?

– Черный – нейтральный цвет, который отгоняет внешнюю энергию. – Занна наполнила свой бокал и села напротив Ника.

– Это черная магия, да? Колдовство?

Одного ее взгляда оказалось достаточно, чтобы Ник почему-то почувствовал себя виноватым.

– Я не верю в колдовство, – процедила Занна. – И назвать все это черной магией значит оскорбить мою тетушку. История ее семьи восходит к шестнадцатому веку. Они колесили по миру и зарабатывали себе на жизнь предсказаниями судеб и всем таким. У тети Мэгги очень сильная связь с предками. Я на этом выросла, и я люблю Мэгги, поэтому уважаю ее корни. У меня свое мнение. Во-первых, это добавляет в жизнь колорит и творческую нотку, а во-вторых, помогает людям справиться с проблема ми. – Она закрыла глаза и вздохнула. – Извините… Это просто защитная реакция. К нам приходили люди, которые исказили все наши слова, а потом использовали их против нас.

Ник промолчал. Похоже, он знает, что это могли быть за люди. Но сейчас ему не до них. Отныне он единственный, кто может решить, как будут обстоять дела. Хотя у него нет никаких идей. Пока нет. Ник уставился на карты.

– Я всегда считал это полной чепухой, – признался он. – Ну, всякие гадания.

– Все зависит от вас. – Занна протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до колоды карт. – Это же символы. Они требуют живого отклика. Вы должны подумать о своих истинных чувствах и попытаться соотнести их с выпавшим символом. А изображение на карте, в свою очередь, поможет вам учесть совершенно иную сторону проблемы.

– Увидеть будущее? – Ник не удержался от насмешки, но она, кажется, не обиделась.

– Не думаю, что будущее можно увидеть… Но и не думаю, что все предопределено. Можно сделать выбор, который повернет жизнь совсем в другую сторону. Выбор глобальный. Выбор незначительный. Их так много, что вы даже не замечаете большинства из них, но стоит быть начеку. Некоторые считают, что они лишены права выбора, и поэтому обвиняют других, когда все идет кувырком. Если вы сделали активный выбор и все идет кувырком, вы научитесь на собственном опыте, и тогда вряд ли это произойдет снова. – Например, вы влюбитесь не в того человека… Или пригласите домой незнакомца…

– Если вы не верите, что будущее можно увидеть, как же вы предсказываете судьбу и говорите, что может случиться? Будь то новая работа, или кругосветное путешествие, или… – едва заметно ухмыльнулся он, – встреча с высоким, темноволосым, прекрасным незнакомцем?

Это он про себя? Он что, с ней флиртует? Занна поняла, что сейчас у нее запылают щеки. Интересно, он знает, насколько привлекателен? Наверное. В мире, где полным-полно женщин, с такой внешностью можно добиться всего, чего захочется. Занна вспомнила о том, как он ее разглядывал, когда играл с хрустальным шаром в магазине. Как он заставил ее чувствовать, как в ней вновь пробудилось желание.

Интересно, как далеко это зайдет?

– Что ж… – Занна избегала его взгляда. – Скажу так: вероятность появления новой работы, или путешествия, или чего-то еще существует изначально. Вы можете и не подозревать об этом, но идея засядет в вашей голове, и благодаря такому внушению вы станете более восприимчивы. Вы можете распознать эту вероятность, и тогда у вас появится выбор. Что-то поменяется. И вы либо используете эту возможность, либо предпочтете остаться там, где и были.

– А вы гадаете самой себе?

Занна улыбнулась.

– Иногда. Если у меня есть какая-то проблема, я ее обдумываю. И все же я предпочитаю, чтобы мои карты читала тетя Мэгги. Это огромное удовольствие и лучший способ получить важную информацию. Вот так и началось наше дело – давным-давно, еще до моего появления. Но мне многие о нем рассказывали. Те, у кого были проблемы, приходили сюда, чтобы им погадали. А Мэгги предлагала всем чай с пирожными, и с течением времени это превратилось в средство существования.

Занна пригубила вина. Ник не смог отвести от нее глаз. Он смотрел, как ее нижняя губа прикасалась к стеклу, и как пульсировало ее горло, когда она глотала. Ник взял свой бокал и обнаружил в нем на удивление отменное красное вино.

– Задолго до того, – продолжила Занна, – как разросся центр города и офисные здания и гостиницы потеснили дома, здесь стояли одни коттеджи. Дома с большими садами, где росли фруктовые деревья. Люди держали кур. У мистера Бриггса, ниже по улице, даже была коза. Так жили многие. У нас был большой дом, в котором каждому были рады. Все обожали Мэгги, и дом больше напоминал культурно-досуговый центр. Я помню это время, я тогда была маленькой.

– Но дома исчезли.

Да, это печально, но все меняется. Прогресс не стоит на месте.

– Многие до сих пор приходят и делятся воспоминаниями. Тетушка всем обещает, что в следующий раз, как они придут, она будет дома.

Сейчас ее дома не было. Иначе Ник наверняка уговорил бы эту Мэгги прочитать ему карты и посмотрел, вправду ли она настолько удивительная, как ее описала Занна. Неужели Мэгги действительно помогла решить проблемы стольким людям?

– А вы не могли бы прочесть карты?

Занна вытаращила глаза. От удивления или замешательства?

– Ну… Вообще… Я разбираюсь в них не так хорошо, как Мэгги, но прочесть могу.

– Вы сделаете это для меня?

Она запнулась:

– Вы уверены, что хотите этого?

Ник смотрел на Занну не отрываясь. По его взгляду было понятно: он желал большего, чем просто прочитать карты, и это желание усиливалось с каждой минутой.

– Да, – сказал он хрипло. – Я уверен.