В огне

Пролог

Огонь для его льда, холод для ее пламени.

Темный Король смотрит вниз на лежащую без сознания в его крыльях женщину. Она его половинка. Он понял это сразу, как только встретил. Поэтому, потеряв её, он жил в постоянных мучениях.

За то короткое время, что они провели вместе, он познал истинную радость бытия. Ведь до этого в нем бушевала тьма, как бесконечные приливы и отливы в штормовом море. Он думал, всё дело в его молодости, и через какую-нибудь четверть миллиона лет это беспокойство поутихнет.

Он коротал те бурные века, созидая, собирая воедино обрывки материи, перевоплощая их в горы и деревья, океаны и пустыни, планеты и звезды, галактики и черные дыры. Лишь одно ему было неподвластно - Песнь Творения, с которой по легенде всё началось и которая является основой самого бытия. Этой магией обладала лишь Королева их расы.

Королева Светлого Двора редко использовала сокрушительную мелодию. Ведь за невероятную силу приходится платить непомерную цену. Легенда так же гласит, что его раса украла священную песню, так же как человечество украло у богов огонь, во времена настолько древние, что никто о них уже и не помнит. А это подразумевает существование других божеств. Но он такой один. Уж он то знает, потому что достаточно долго искал.

Проходили эпохи. Рождались и погибали цивилизации. От скуки и неудовлетворения Король создавал миры, разрушал их и снова создавал. Он даже нехотя провел некоторое время при дворе Светлой Королевы, различая столетия по её жалким интрижкам. Судя по древним гобеленам, она была создана специально для него. Но её воззрения были холодными и ограниченными; глазам, за тысячелетия привыкшим к черному бархату и звездам, её Двор казался слишком пёстрым и ярким, а его мелодии диссонансными, лишенными огня.

И он снова блуждал. Раздраженный. Одинокий. Сам не знал, чего искал.

В крошечном углу крошечного мира, крохотной и совершенно невыразительной вселенной, в которую он совершенно случайно забрел, он нашел её. Непредсказуемую, темпераментную, самодостаточную и неукротимую. Она стала вызовом, он обязан был её соблазнить. Но ему мешали его замкнутость, высокомерие, самолюбие и божественность.

Она сказала, что ей не нужна родственная душа. Да ещё с крыльями и проблемным поведением.

Но тем не менее она не сбежала. Она стояла на своем и наблюдала, как он ищет путь к ее сердцу. Они боролись, испытывали друг друга, бросали и принимали вызовы.

Она знала, чего хочет: лучшего.

Он знал, кем является: лучшим.

Они пробуждали друг в друге самое хорошее, как и должно быть в истинной любви. Он открыл ее неискушенный ум мириадам возможностей. Она напомнила ему, каково это удивляться, и принесла свежесть в его тусклые и застоявшиеся творения. Вместе они созидали вселенные более прекрасные и восхитительные, чем те, что он создавал прежде.

Но его счастье омрачалось неведомым ему доселе чувством. Он полюбил. И боялся потерять. Ведь она человек, и в лучшем случае у них в запасе лет пятьдесят. Со временем она начнет увядать и в конце концов умрет.

Не в силах смириться с её смертностью, Король соорудил роскошную клетку, в которой время было бессильно, и где смерть не могла прикоснуться к возлюбленной.

Её свободолюбивому сердцу была ненавистна эта клетка, но её любовь к нему была сильней, и она согласилась обитать в ней столько, сколько сможет выдержать. Они встречались в их будуаре теней и света, и их любовь не ведала границ.

Но Король не находил покоя. Он знал, насколько темпераментна его женщина и как ей необходима свобода, и не хотел её ни в чём ограничивать. Он просил помощи у Светлой Королевы, но из ревности она отказалась воспользоваться своей магией и сделать его любовницу бессмертной.

В тот день он поклялся воссоздать Песнь Творения, даже если это займёт у него пол вечности и будет стоить ему всего, чем он дорожит.

Клятвы, как и желания, очень опасны.

В них важна точность формулировки.

Шло время, и Король начал понимать сущность Песни, смог определить её основные компоненты. Фрагменты, состоящие из определенных колебаний, органично переплетаясь вместе, создавали мелодию, превосходящую по красоте отдельно взятый звук или аккорд. Из этой неполной мелодии и произошли его несовершенные темные создания.

За работой протекали века, и вот настал день, когда он будучи уверенным в собственном успехе, сам принес ей флакон с новым эликсиром, но, ворвавшись в комнату возлюбленной с результатами своего последнего эксперимента, обнаружил, что она покончила с собой.

Коварный враг смог его в этом убедить.

- Незаменимых нет, они все одинаковые, - настаивал Фир Дорча, темный спутник Короля в его последующем безумии. - Ты забудешь ее.

Но он не забыл.

- Горе пройдет, - лепетала Кровавая Ведьма, одна из самых восхитительно ужасных его созданий.

Но оно не уходило.

Даже нелепый Чистильщик - коллекционер сломанных вещей, наделенных силой, которые он любит чинить, возомнив себя богом, какое-то время околачивался рядом с Королем, предлагая утешение или, возможно, решая, не нужно ли его тоже подобрать и починить.

Познав полноту, он был лишен её, без надежды снова обрести целостность. Обретя и потеряв такую любовь, ты уже не живешь, а существуешь в бесконечной череде дней.

Он создавал бесчисленные иллюзии их воссоединения, погружаясь все глубже в безумие. Он разговаривал с ней, будто она была рядом и могла ему ответить.

В этих фантазиях он пытался забыться, потому что правда была невыносимой: она оставила его по собственной воле, наложила на себя руки, лишь бы сбежать от него.

Она оставила ему записку, которая и по сей день отравляет его существование, словно ядовитый шип: «Ты стал монстром. В тебе не осталось ничего от того мужчины, которого я полюбила.»

Он хранит этот маленький свиток, перевязав его локоном её волос. Несмотря на признание Крууса, он будет беречь его до тех пор, пока она сама не опровергнет свое авторство.

Король очнулся от раздумий и посмотрел на лежащую без сознания в его крыльях женщину. Прошло пол миллиона лет с тех пор, как он нашел её бездыханную в их спальне. С тех пор, как он перенес в заколдованный том всю запретную, тайную магию, которую использовал в своих экспериментах, в надежде избавиться от того, что она так презирала.

С тех пор, как он в последний раз прикасался к ней.

И это не иллюзия. Она здесь. По-настоящему. Какое же счастье, что эта ускользающая, бесценная находка снова принадлежит ему.

Он делает глубокий вдох. Она пахнет так же, как и в день их встречи: солнцем на обнаженной коже, лунным светом в серебряных волнах океана, огромными, бескрайними, как небо, мечтами. Он жмурится и вновь открывает глаза.

Она все еще здесь.

После вечности горя и сожалений, он держит в руках то единственное, чего желал так же сильно, как быть Богом.

Второй шанс.

Вновь посмотрев на неё, он внезапно осознает, что с легкостью прощает Крууса за то, что тот похитил ее, заставил выпить из котла и стер все воспоминания о том времени, что они провели вместе. Ведь его единственная стала наконец-то такой, какой он изо всех сил старался её сделать: бессмертной фейри, убить которую можно лишь немногими способами. В ближайшее время он уничтожит и их.

Он снова стал целым.

Темный Король склоняет голову и прикасается к её губам своими. Легко. С благоговением. Все его нутро истекало кровью, пронзенное воспоминаниями о женщине, которую не мог поцеловать.

Если и есть что-то божественное во Вселенной, помимо него самого, то только этот миг - миг их воссоединения, миг, когда частоты их естества снова слились воедино. Глубоко в его груди раздаются раскаты грома.

Ее ресницы трепещут, и она открывает глаза.

Он отстраняется и смотрит на нее сверху вниз, потеряв дар речи. Создатель миров, Бог, Дьявол, тот, для кого материя вселенной - игрушка, не может вымолвить и слова. Его черные крылья колышутся от силы эмоции. Он отводит их и складывает за спиной.

В её глазах читается изумление. Это драгоценный миг пробуждения сознания, свежего начала, когда расцветают надежды и возможности.

Начало - хрупкая материя.

Осуществятся ли его надежды? Сможет ли истинная любовь преодолеть силу Котла Забвения? Вспомнит ли её тело? Ведь, несмотря на ущерб, причиненный её разуму, память хранится в сером веществе и полностью стереть её нельзя. Что она скажет? Какими будут её первые слова?

Время замирает, и как человек затаивает дыхание, так и Темный Король затаил свое существование, созерцая маленькие чудеса в это застывшее мгновение: водопад ее светлых серебристых волос, алые губы, изящную фигуру.

Неужели это проблеск замешательства? Смятения, предшествующего узнаванию? Он до малейших деталей знает её лицо, но это выражение ему незнакомо.

После всего, через что ей пришлось пройти - целая вечность, о которой ему ничего не известно, проведенная с Круусом при Светлом Дворе, которая могла состоять из сплошных злоключений; недавнее похищение; плен в ледяной могиле; практически смерть от рук властолюбивого Принца - он хотел облегчить ей задачу, упрощая себя, умаляя свою сущность снова и снова, чтобы быть способным произносить слово за словом, формируя предложения. Это чуждо для материи, из которой сделан он, но зато приемлемо для смертных.

- Любовь моя, ты в безопасности. Теперь ты со мной, - он делает паузу, акцентируя свои следующие слова, клятву, которую он будет хранить до конца времен, которым он сам и является в некотором смысле. - Я больше никогда тебя не отпущу.

Представляя их счастливое совместное и бессмертное будущее, он ждет первого, спустя полмиллиона лет, звука ее голоса.

Она кричит.

Глава 1

Дэни

Я мчусь по улицам Дублина, пытаясь составить планы на ближайшее будущее. Я оставила Хаммер Риодана, чтобы не давать ему лишний повод разыскивать меня, хотя ему, похоже, для этого вполне достаточно желания испоганить каждый мой день,

Список моих неотложных дел возглавляют: спасти Кристиана от Кровавой Ведьмы; распечатать новый выпуск Дэни Дэйли, чтобы народ был в курсе последних событий; помочь людям, пострадавшим от замороженного убийственного урагана, и, наконец, придумать новые гениальные способы подраконить владельца Честера.

А затем еще с десяток целей, среди которых я с трудом расставила приоритеты: узнать, кто стал членами нового Хэйвена в аббатстве; испытать оружие Танцора против Папы Таракана; выяснить, кто крадет запасы и где прячет их, чтобы совершить набег туда; отыскать новые укрытия, которые никто не сможет найти; разорвать отношения Джо и Риодана.

Проблема в том, что мне хочется сделать разрыв Джо и Риодана первоочередной задачей, а это глупо, потому что кроме самоудовлетворения это мне ничего не даст. К слову о личной выгоде, я заметила, что стоит мне запрыгнуть на поезд, несущийся на всех парах к удовлетворению моих личных желаний, как он тут же сходит с рельсов. Но, черт подери, он недостоин ее! Они не подходят друг другу, а от их сегодняшних обнимашек возле костра у меня чуть крышу не снесло!

Еще одна проблема: я продолжаю врезаться в сугробы, вылетая из стоп-кадра и теряя концентрацию, поэтому решаю не использовать стоп-кадр и медленно пробираюсь сквозь заледенелые снежные заносы, ведь до второстепенного списка очередь не дойдет быстрее, только потому что я буду быстрее перемещаться.

Вот блин, я и забыла, как здесь холодно!

На гиперскорости я вибрирую слишком быстро, чтобы чувствовать что-либо. В режиме обычного движения мое дыхание замерзает в воздухе, а глаза застывают как маленькие креветочные коктейли на льду.[3]

Я хмурюсь, когда понимаю, что очутилась на Темпл Бар, недалеко от «Книг и Сувениров Бэрронса».

Я редко здесь бываю. И несмотря на то, что сегодня в аббатстве я уничтожила одного из самых страшных Темных всех времен, тишина и заброшенность этой части города, которая раньше была сердцем шумного и наполненного весельем района Темпл Бар, снова сводит мой восторг на нет, как и всякий раз, когда я оказываюсь здесь.

Не могу забыть, каким раньше был этот район города: толпы смеющихся и веселящихся людей, уличные музыканты, ожидающие своих чаевых, повсюду яркий свет фонарей и неоновых вывесок, аромат цветов и травы и, блин, восхитительный аромат сосисок и пюре, жирного ирландского рагу и других вкусняшек, которых я не пробовала уже, наверное, тысячу лет! Я двигалась так быстро, что могла утащить все, что мне понравится, с любой тарелки. Это было самое захватывающее и чудесное место на земле, где за каждым углом меня ждало очередное приключение.

Моя жизнь была почти идеальной, ведь я знала, что Мак на расстоянии всего нескольких домов от меня, и, если я влечу в ее дверь, мы пойдем вместе убивать или просто зависнем где-нибудь. «Книги и Сувениры Бэрронса» был моей Меккой, Мак с Бэрронсом - легендарной парой крестоносцев, а город - захватывающим полем битвы.

Верните мой Дублин обратно.

И пусть этот долбанный лед наконец исчезнет.

Пусть пабы снова откроются, а на улицах будет светло, благодаря газовому освещению, оставляющему грязные следы на брусчатке. Пусть везде, куда бы я ни посмотрела, будут смеющиеся и просто наслаждающиеся жизнью люди. Я хочу снова кататься на велике, исследуя всякую всячину, хочу снова почувствовать себя четырнадцатилетней и смеяться до упаду с Танцором. А еще хочу боготворить девушку, которая относилась ко мне, как к сестре.

Ага. А люди в аду хотят воды со льдом.

Стоило мне на секунду остановиться, задумавшись, и я тут же почувствовала, что мне в спину упирается что-то острое.

- Брось свой меч, Дэни, - раздается голос Мак у меня за спиной.

У меня сводит живот от боли. Что за фигня! Она что, материализовалась из моих мыслей? Во мне пробудилась очередная суперспособность, о которой я и не догадывалась? Святые угодники, надеюсь, что нет! Иначе я никогда не избавлюсь от Риодана! Он вечно меня бесит, и поэтому не выходит у меня из головы. Как только до меня это доходит, я понимаю, что нет у меня никакой новой суперсилы. Ха, потому что, если бы она у меня была, то он бы уже торчал здесь рядом со мной. Видимо, у меня просто галлюцинации от недосыпа и передозировки музыкой Джимми Хендрикса и Black Sabbath. Ещё бы, сегодня мне пришлось выслушать половину их репертуара.

Быть не может, что Мак подошла ко мне со спины. Я бы услышала. У меня же суперслух. Да и яркий свет ее МакНимба я бы заметила.

- Ну да, так я и повелась, - бормочу я. Просто иногда мое богатое воображение играет со мной злые шутки.

Острие впивается мне в спину. Я стою неподвижно и делаю глубокий вдох. Я знаю запах Мак, и это именно он. С крыш раздается сухое стрекотание, перерастающее в треск тысячи гремучих змей, и меня начинает тошнить еще сильнее. Мне не надо смотреть туда, чтобы понять, что это, я и так знаю. О, да, Мак реально за моей спиной вместе со своей странной свитой. Последние несколько раз я видела её в сопровождении стаи Темных ДВЗ - Духов, Выглядящих как Зомби, как я их обозвала. Эти существа в черных балахонах, скользящие по воздуху, облюбовали крышу книжного магазина и всюду следуют за ней. Они напоминают огромного черного ворона в поисках вкусного трупа, на который можно наброситься.

Я этим трупом быть не собираюсь.

Достаю протеиновый батончик, срываю с него упаковку и засовываю его в рот, чтобы подзарядиться. Никогда не избегаю сражений. Сбегать, поджав хвост, не мой стиль. Проблема в том, что в моих сражениях лишь два возможных исхода: я убиваю красиво или убиваю жестко, но я в любом случае убиваю, без вариантов. Единственное исключение - чертов Риодан, который умудряется выбить меня из режима стоп-кадра, даже глазом не моргнув.

Ни за какие коврижки я не стану убивать Мак, поэтому выбираю план Б и бегу. Никогда не думала, что когда-нибудь прибегну к плану Б. Но я делаю это только ради нее.

Мысленно быстренько набрасываю карту улицы, и у меня получается настолько идеальная система координат, насколько это возможно, учитывая весь этот снег и лёд. Я прикрываю глаза, чтобы лучше сконцентрироваться, и перехожу в стоп-кадр.

И ничего не происходит. Я по-прежнему торчу в том же месте и по-прежнему ощущаю, как острие копья Мак впивается мне в спину.

Мои суперсилы исчезли в самый ответственный момент уже в третий раз. Да, блин, быть того не может! Что общего между всеми этими случаями? Почему это повторяется снова и снова?

- Я сказала, брось свой гребанный меч.

Я шумно выдыхаю. И не потому, что мне стало жаль себя. Жалость к себе - штука совершенно бесполезная. Она лишь продлевает страдания, заставляя вспоминать о неприятных событиях твоей жизни. Чувак, ты выдержал. Оставь это в прошлом и двигайся дальше.

Но есть события, которые я бы изменила. Например, я бы хотела, чтобы Ровена не забирала меня в аббатство после маминой смерти, чтобы сделать из меня своего «личного ассассина» и не учила убивать, до тех пор, пока я сама не разобралась бы, что правильно, а что нет. Потому что когдаты всё-таки догоняешь, что же такое «правильно», и при этом выясняешь, что поступаешь совсем по-другому, ты тут же ступаешь на коварное минное поле своего разума, на котором нужно уметь лавировать. Вина и сожаление настолько чуждые мне понятия, что я даже не знаю правописания этих слов, но несмотря на это, погружаюсь в них каждый раз, как вижу Мак.

К счастью, сейчас она за моей спиной, так что можно не задумываться о том, насколько она похожа на свою сестру, можно обойтись без болезненных воспоминаний о том, как в последний день своей жизни Алина стояла на четвереньках и умоляла меня не дать ей умереть.

- Серьезно, ребенок, брось его. Повторять не стану.

- Я не ребенок, чувиха.

- Дэниэль.

Фу! Она знает, как я ненавижу это девчоночье имя! Снова пробую перейти в стоп-кадр. И снова провал. Понятия не имею, как долго суперспособности будут отсутствовать. Пять секунд, пять минут или пять часов. Не знаю, почему это происходит со мной, и уже начинаю нервничать. Откинув плащ так, чтобы она могла видеть мою руку на мече, я поворачиваюсь и встречаюсь с ней лицом к лицу. И, хоть я и пыталась сдержаться, меня всё равно передергивает.

Она не похожа на ту Мак, с которой я познакомилась год назад. Гламурная штучка превратилась в элегантную воительницу. Она и так была хорошенькой, когда приехала в Дублин, теперь же стала стройной, сильной и прекрасной. Когда-то она назвала меня милашкой и сказала, что однажды, повзрослев, я стану настоящей красавицей. Да мне до лампочки.

Интересно, о чем она думает, тыкая в меня своим копьем и отдавая приказы направо и налево? Она же не знает, что я застряла в режиме обычного движения. Об этом никто не знает. И упаси боже, если об этом расползутся слухи!

Она пристально смотрит на меня, прищурив от ярости зеленые глаза. У нее есть полное право попытаться меня убить. Будь я хорошим человеком, может быть из-за чувства вины и раскаяния, даже не стала бы ей мешать. Но я не хороший человек. Каждое утро я просыпаюсь с единственной установкой: жить. Во всех смыслах этого слова. Смерть сможет протянуть свои тощие ручонки только к моему бездыханному телу.

Может, у нее появились новые способности ши-видящей, о которых я еще не слышала, которые позволяют ей вот так хладнокровно и самонадеянно стоять передо мной. Моя гиперскорость гарантирует мне победу над любой ши-видящей, если я не ошибусь. А я не ошибаюсь. Я в замешательстве, потому что на ней нет МакНимба. Никто не ходит по улицам Дублина в темноте. Даже я. А может эти ДВЗ, оккупировавшие крышу, являются ее маленькой личной армией, защищающей ее от Теней и прочей нечисти.

Я хмурюсь, когда на ум приходит следующая мысль. Неужели она подстроила все так же, как той ночью, вплоть до мельчайших деталей? Как говорится, око за око...

Темная аллея.

Я.

Голодные Темные.

В голове всплывает картинка, что я умираю так же, как и Алина. По глазам Мак видно, что она тоже думает об этом.

Хотелось бы сказать ей, что месть - это дьявол, которому не стоит поклоняться. Что, уничтожая своего врага, ты сам себе становишься врагом.

- Ты отведешь девчонку в аллею к югу от реки Лиффи. Там вас будут поджидать Темные, - иногда в голове все ещё звучит голос Ро, хоть мы и сожгли ее тело, а пепел развеяли над морем. Не то что бы она меня преследовала, это просто призрак воспоминаний, которые хранятся глубоко в моем подсознании, там, где я прячу все, что когда-либо делала для нее, пока жила в аббатстве.

- Зачем? - хочется спросить ее, но она касается моего лба чем-то вонючим и влажным, бормочет незнакомые слова, и после этого я не могу сказать ни слова.

- Я знаю, что ты там, - слышу я голос Ро, как будто издалека. - Вспомни, через какой ад тебе пришлось пройти. Ты именно то, что мне нужно.

О чем она вообще? Вообще-то я стою тут, прямо у нее перед носом, и смотрю на нее. Хотя ощущение такое, будто я на расстоянии тысячи километров от нее.

- О, дитя, - говорит она. - Сама я не смогла бы вырастить тебя настолько раздвоенной и удобной для использования. Когда я нашла тебя, пятилетнюю, то сразу поняла, что сам Бог выковал это необыкновенное оружие. Специально для меня.

Старая ведьма даже возраст мой запомнить правильно не могла. Мне было восемь, когда она нашла меня едва живую в клетке. Это был единственный случай в моей жизни, когда я ждала смерти и считала каждый свой вдох, гадая, какой из них станет последним. У меня пропали воспоминания о целой неделе из того периода, они просто исчезли. С приходом Ро из памяти начали исчезать часы, и я оказывалась в непонятных местах непонятно как. Как правило, то, что я там видела, мне совсем не нравилось. Иногда я оказывалась сторонним наблюдателем, без возможности контролировать или влиять на происходящее. Словно я сидела в коляске мотоцикла и не могла дотянуться ни до руля, ни до педали газа, и уж тем более до тормоза, когда начинали происходить эти странные события. Мне ничего не оставалось, кроме как ехать дальше, будто я была приклеена к сиденью. Так было и в ту ночь, когда я убила сестру Мак. И это был второй наихудший поступок в моей жизни, он преследует меня в ночных кошмарах, во всех ужасающих подробностях. Иногда я задумывалась над тем, был ли у чокнутой старой ведьмы выбор: позволить мне наблюдать за событиями, участником которых я становилась по ее приказу, или же скрыть их от меня.

Если я буду постоянно думать об этом, то просто свихнусь. Ненависть разрушительна. Ро достаточно напакостила мне, пока была жива. Она мертва, и если я, блин, позволю ей портить мне жизнь и дальше, то это будет уже мой выбор, а значит она победила. Даже со своей водной могилы она умудряется красть часы, дни и недели у меня. Иногда, мысли об ужасах, которые с нами приключились, стоит засунуть в дальний угол своего сознания, в который мы никогда не заглядываем, потому что они могут отобрать у нас самое ценное - жизнь. Некоторые раны невозможно излечить. Нужно просто вырезать участок истерзанной плоти и жить дальше.

- Брось меч, и я уберу копье, - говорит Мак.

- Ага, щас. А дальше что? Прикажешь своей жуткой маленькой армии Темных затащить меня в темную аллею и слопать? Или нет, погоди, дай угадаю: мы вернемся в КиСБ, приготовим горячий шоколад и поболтаем?

- В общих чертах, за исключением книжного магазина и горячего шоколада. И для справки: они не моя жуткая маленькая армия.

- И о чем же мы будем болтать? О том, что я убила твою сестру? И как по мне, так они очень похожи на твою жуткую маленькую армию. Они же следуют за тобой по пятам.

Офигеть, как я рада ее видеть. Я скучала. И все это время тщательно осматривала каждую комнату, каждую улицу, где бы я ни была, надеясь увидеть ее и одновременно боясь этого.

- Тебе стоит тщательнее подбирать слова, говоря об этом, - отвечает она, вздрагивая. - И я сказала, что они не мои.

- А зачем? Это ведь правда, - вызывающе говорю я. Это нафиг бесполезно. Она никогда не изменит своего мнения. Крепче сжимаю рукой меч. - Я убила твою сестру. Это факт, чувиха. И этого не изменить. Я. Убила. Алину. А ты приехала в Дублин в поисках ее убийцы. Так вот она я, - машу рукой, на случай если она не заметила меня.

- Дэни, я знаю, что ты...

- Ты ничего не знаешь обо мне! - перебиваю ее резко. Ненавижу фразочки, которые начинаются с моего имени, за которым следует заведомо ложное утверждение, будто говорящий меня знает. Их и еще вопросы типа: «Знаешь, в чем твоя проблема?». Это вообще нечто. Вопросы с подвохом, знаете ли. После такого вступления не следует ничего стоящего внимания. - Поняла? Ничегошеньки не знаешь! Поэтому свали нафиг с дороги и прихвати с собой своих жутких фанатов! - сердито кричу я.

- Нет. Я положу этому конец. Здесь. И сейчас. И я сказала уже. Они. Не. Мои, - она бросает беглый взгляд вверх и бормочет: - Они преследуют меня. Я не могу понять, как от них избавиться. Пока.

И мне вдруг хочется стать членом команды исследователей дублинского канала сверхъестественных новостей, задавать наводящие вопросы, погрузиться в разгадку захватывающей тайны Мак. Но те времена давно в прошлом, и шансы на возвращение у них такие же, как и у динозавров. Я смотрю на нее. Она посылает мне в ответ наигранный я-не-собираюсь-тебя-убивать взгляд, который должен заманить меня подойти ближе и стать легкой мишенью. Но ее пальцы крепко сжимают копье, а ноги удобно расставлены, как и мои. Я знаю, о чем говорит ее тело. О готовности атаковать. На лице написано одно, тело говорит о другом. Я доверяю только языку тела. Это гарантирует мое выживание.

На ней стильные полусапожки на невысоком каблуке, дурацкая обувь для гололеда. Неважно насколько усовершенствованной и обновленной станет Мак, отчасти она навсегда останется розовой и женственной, как маникюр на её руках, сжимающих копье.

Я предпочитаю кеды.

В них даже в режиме обычного движения я буду быстрее нее в этих полусапожках. Мак ни за что не метнет копье в меня. Так же, как не опустит его в качестве жеста дружеского доверия. Она относится к копью так же, как и я к своему мечу: не выпускает его из рук. Не смотря ни на что. Хотя сегодня я и сделала исключение ради Горца, который почти превратился в Темного принца. Понятия не имею, почему. Единственной неизвестной переменной во всей этой задаче остаются намерения этих мерзких Темных на крышах. Они здесь для того чтобы убить меня или как?

Есть только один способ это выяснить.

Я пытаюсь перейти в режим стоп-кадра, но мой двигатель даже не чихнул. Аккумулятор приказал долго жить. Такое впечатление, что его в машине теперь и вовсе нет, а провода ведут в никуда.

Я бросаюсь к ней и сбиваю с ног.

Она пытается схватить меня, но я ныряю ей под руку и ускользаю. Тогда она сзади хватает меня за плащ, а я поворачиваю голову и кусаю ее. Я не замахиваюсь мечом и ничего не подрываю. Просто кусаю. Как ребенок, которому нечем больше защититься.

- Ой! Ты укусила меня!

- Вау, зацените как Мак наблюдательна, - раздраженно огрызаюсь я. А дальше что? Я дерну ее за волосы, она отвесит мне оплеуху, сломает ноготь, и мы начнем обзываться? Чтобы не позориться в этих бабских склоках, я таки готова выхватить меч и прикончить ее. И как нормальные люди такое терпят? Призрачные ДВЗ над нами начинают чирикать громче, но остаются на своих местах. - Отвали от меня, идиотка, - шиплю я, пытаясь вырваться. Но она сильнее, чем я предполагала.

И пока я пытаюсь освободить плащ из ее пальцев, она хватает меня за волосы и тянет.

- Ай! Да ты дернула меня за волосы! - больно все-таки. Тащите сюда мечи, копья или пистолеты, не важно что, просто тащите.

- Вау, зацените как Дэни...

- Хорош плагиатить! Придумай свои собственные оскорбления, если ты, конечно, на это способна...

- ...наблюдательна. И я не дергаю тебя за волосы. Просто пытаюсь удержать. А раз ты пытаешься удрать, получается ты сама выдираешь себе волосы.

- ...имея такой жалкий и крошечный мозг! Понятное дело, я пытаюсь удрать, тупица! Я не кусаюсь больше, так что отпусти мои волосы! - я тянусь, тоже хватаюсь за свои волосы, и мы начинаем идиотское перетягивание каната, но вот она так резко выпускает их, что я падаю на четвереньки.

Мгновенно вскакиваю, но, услышав за спиной свист её копья, снова падаю и уворачиваюсь дважды, даже трижды. ДВЗ взмывают в воздух, пронзительно визжа, словно стая растревоженных коршунов. Видно звук копья, рассекающего воздух, их тоже нервирует.

На мгновенье, которое делает меня уязвимой, я замираю, припав к земле, в идиотском ступоре, пытаясь осознать, что Мак замахнулась на меня копьем, явно покушаясь на меня, в смысле, пытаясь стереть меня с лица земли, в смысле желая прикончить меня. Видимо, втайне даже от самой себя, я всё-таки надеялась, что она простит меня. Воздух позади меня стал словно холоднее, будто оттуда повеяло убийственной яростью. Если вы думаете, что эмоции не вызывают выброс энергии, то ошибаетесь.

Я вскакиваю на ноги и вытираю кулаками щеки. Наверно, пока я кувыркалась, ледяные осколки попали в глаза, вызывая жжение и слёзы.

Начинаю бежать.

Рюкзак камнем падает с плеч. Твою ж мать, она не смогла задеть меня, но умудрилась срезать с меня рюкзак со всей моей едой, пока я уворачивалась от нее! А в радиусе пятнадцати километров нет ни единого магазина, где бы на полках остались запасы. Моя суперскорость вернется, и когда это случится, мне срочно понадобится еда. Я торможу на льду с пробуксовками и разворачиваюсь, чтобы схватить рюкзак.

Мак стоит, поставив ногу на рюкзак и подняв сияющее белизной копье. Его края остры, как лезвие бритвы. И мне кажется, что на них выгравировано мое имя.

Послание понятно и без слов.

- Без еды ты далеко не уйдешь, Дэни. Остановись. Я хочу просто поговорить с тобой.

- Ты не проведешь меня! - бесит, что она продолжает притворяться. С открытым нападением я бы смирилась. Но это подлое двуличие - полный отстой.

- А я и не пытаюсь.

Ещё как пытается. Она только что хотела отрубить мне голову.

ДВЗ опускаются, усаживаются на крышах и снова начинают свое раздражающе стрекотание.

- И что? Я должна поверить, что ты разыскивала меня, чтобы сказать, что типа простила? Думаешь, я настолько глупая?

Ее взгляд становится мрачным, она кажется такой грустной.

- Жизнь сложная штука, Дэни.

- И что это на хрен значит? - от раздражения я готова выскочить из кожи, как виноградина, на которую сильно надавили. Ненавижу, когда люди бросаются сомнительными обобщениями, которые невозможно истолковать. Жизнь - сложная штука, так что я прикончу тебя по-быстрому? Жизнь - сложная штука, так что я заболтаю тебя до смерти? Жизнь - сложная штука, так что я прощу тебя, если ты искупишь вину? Вариантов немерено. Кто не знает, что жизнь - сложная штука? Расскажите лучше, как это знание применить на практике. Но об этом все вечно умалчивают.

- Иногда то, что должно принести нам свободу... лишь сильнее сковывает нас. И эти цепи либо нужно разорвать, либо жить в их плену... А я не хочу жить в плену.

- Чувиха, здесь нет никаких цепей. Здесь только ты, я и оружие. Но будет ещё и смерть, если ты не отдашь мой рюкзак и не уйдешь. Даже если ты скажешь, что прощаешь меня, я не поверю! Я всегда буду ждать того момента, когда ты решишь на меня напасть. Ты ведь хочешь этого. Признайся. Просто скажи это. Будь на хрен честной! Ты и сама знаешь, что хочешь моей смерти! Я вижу это в твоих глазах!

Она не отвечает сразу, словно усиленно раздумывает над тем, что сказать дальше, а я жду, затаив дыхание, и даже не осознаю этого, пока у меня не начинают гореть легкие.

- Я не хочу твоей смерти, Дэни. Не поэтому я тебя искала.

- А почему, блин, нет? - кричу я. - Я ее заслужила!

Моя рука тянется к губам, словно может вернуть эти слова назад. Я в ужасе. Не знаю, откуда они взялись. В моей библии грехов немного. Самый тяжкий из них - сдаться. Я только что нарушила собственное главное правило. Жизнь - это дар, за который нужно сражаться. Не сдаваясь ни при каких обстоятельствах.

«Ты никому не нужна. Твоя собственная мать заперла тебя в клетке, бросила и забыла. Просто умри. И избавь от мучений окружающих и саму себя. Может тогда жизнь обретет она. Должна же хоть одна из вас пожить.»

Поверить не могу, что ляпнула, будто заслуживаю смерти. Может я одержима? Одной из этих стрёмных прозрачных Темных Захватчиц, но она не может контролировать меня постоянно, потому что я крутая! И это она заставляет меня болтать чепуху и влияет на мои суперспособности. И ещё это, наверное, она сдвинута на Риодане. В Дублине и не такое бывало.

Мак качает головой с фальшивым сочувственным взглядом.

- О, Дэни...

- Заткнись, я всё равно на это не поведусь! Отвали от меня, не то я убью тебя, как и твою сестру. Убью тебя и всех, кто тебе дорог. В этом вся я. Я убийца. Я убиваю, убиваю и убиваю. Такой она меня сделала, - иногда я представляю, а что было бы, если бы в тот день в клетке меня нашел Бэрронс, а не Ро. Представляю, какой бы я могла стать тогда. Но нашел не он. Она. И этого не изменить.

Я бегу.

Она следует за мной неожиданно быстро. Может Бэрронс сделал с ней то, что Риодан обещал сделать со мной? Теперь она такая же бессмертная, как они? Поэтому она такая крутая и бесстрашная? Если так, то мне обидно и завидно до чертиков.

Перепрыгивая сугробы, мчусь по аллеям, бегаю кругами, пытаясь оторваться от неё в Темпл Бар, но она держится у меня на хвосте. Через каждые пару секунд я пытаюсь перейти в стоп-кадр, но мои суперспособности отправились в отпуск вслед за покинувшей меня давным-давно совестью.

Она что-то кричит. Но я напеваю свои любимые песни, чтобы заглушить шум, который издает она и её стремная армия.

Я и не заметила, как ноги принесли меня к единственному святому для меня месту - Книгам и Сувенирам Бэрронса, пока он не замаячил передо мной своим янтарным светом, полированным деревом, витражными окнами и бесконечными возможностями. В глубине арочного входа, между резными каменными колоннами, подсвеченная наружным освещением латунных бра, в обрамлении фрамуги из цветного стекла стоит дверь, сквозь которую я прежде проносилась со скоростью света, а над ней на блестящем шесте - яркая самодельная вывеска, которая словно говорит: «Добро пожаловать домой.» Вот только мне здесь больше не рады.

Я люблю это место больше других. Его газовые камины и большие удобные диваны, на которых можно растянуться, листая журналы с книгами, и мечтать обо всех тех местах, которые хочу однажды посетить. Его зловещее антикварное и устрашающее современное оружие. Эти мощные крутые тачки, торты и подарки, и тех, кого я считала друзьями. То время, что я тут провела, хранится в особой кладовой моей памяти, а воспоминания об этом месте ярче и красочней всех остальных. Иногда я позволяю себе углубиться в одно из них и наслаждаюсь каждой малейшей деталью. Я люблю Мак. Мне так её не хватает. Как бы я хотела...

Далеко на крыльях мечты не улетишь. Ну и ладно, обычно я могу далеко убежать на суперскорости.

Раздается звон колокольчика над дверью.

И выходит мужчина.

Сильный. Великолепный. Хладнокровный.

Хищник.

Неуязвимый. Хочу, блин, быть такой же!

Я восхищаюсь им. Даже не могу передать как.

Я влюблена в Иерихона Берронса. Безумно.

Мой мозг почти отключается каждый раз, как я вижу его, а это не так-то просто.

Иногда, когда не спалось, я представляла, как убивая монстров или просто сказав что-нибудь умное, или спасая мир, я смогу впечатлить Бэрронса, и он увидит во мне женщину. И я засияю, как в тот раз, когда убила Темного принца в камере Мак, а он посмотрел на меня, словно смог разглядеть меня настоящую. Большинство этого сделать не в состоянии, они относятся ко мне, как к обычному подростку, которым я никогда не была, учитывая условия в которых я росла. Мне можно убивать, но нельзя ругаться. Можно нарушать ради спасения мира законы, но нельзя смотреть порнуху и даже думать о сексе. Как они до такого додумались? Провели родительский мозговой штурм, чтобы хоть как-то увязать между собой диаметрально противоположные этические принципы? А потом в мои фантазии о Бэрронсе начал влезать Риодан, словно имел на это какие-то права. Такой весь из себя... прямо как... Риодан. С этим своим смехом и хриплым стоном с четвертого уровня. Так что мне пришлось распрощаться со своими маленькими счастливыми мечтами.

Теперь я считаю овец.

Но в последнее время даже эти паршивки стали напоминать Риодана с его холодным ясным взглядом, имеющим надо мной необъяснимую гипнотическую власть.

Тьфу!

Наверное, чтоб выбросить его из головы, мне придется найти способ, и убить его раз и навсегда.

- Дэни.

Я вздрагиваю. Есть у него способность влиять так на людей, излучая энергию и заполняя собой пространство. Его чуваки такие же, но Бэрронс превосходит их. Я делаю вид, что мне по барабану. Засовываю руку в карман, оставляя большой палец снаружи. И, притворяясь беспечной, выставляю вперед бедро.

- Бэрронс.

Было время, когда я собиралась подарить ему свою девственность, когда вырасту. Или В'Лейну. Первый раз для меня очень важен. Это одна из тех редких вещей, которыми я могу распорядиться сама: с кем, как и когда. Все должно быть Эпично с большой буквы «Э»!

Но Светлый принц В'Лейн оказался Темным принцем Круусом. Бэрронс принадлежит Мак, если такой, как он, вообще может кому-то принадлежать. Этого не изменить, да я и не хочу.

Листок бумаги колышется на столбе за его головой. У меня появляется плохое предчувствие. Чтобы рассмотреть его уходит всего мгновение.

- Ох! Они на хрен издеваются надо мной?

Как они умудрились уже что-то напечатать? Даже на суперскорости я не смогла бы выпустить газетенку так быстро! Но вот она, развевается на ветру словно жирная пощечина.

Не могу читать дальше. Уверена они поливают меня грязью. Но предательский взгляд скользит ниже, и я конечно оказываюсь права.

- Блин! Кто пишет этот бред!?

Это я была сегодня героем! Это я спасла ситуацию выигрышной комбинацией своей сообразительности и способностей. Они даже выделили крупным шрифтом свою клевету обо мне! Мне знаком этот трюк. Сразу видно, что они необъективны! Чувствую, как мое лицо краснеет. Ещё чуть-чуть, и я просто лопну от злости. Эти Попечители просто охренели!

- Останови ее, - кричит Мак.

Против них двоих у меня нет шансов. Да у меня, блин, нет шансов и против одного Бэрронса. Он как Риодан. Я не могу с ним конкурировать, даже когда я в прекрасной форме.

Пока что.

Сжимая руки в кулаки, я делаю быстрые глубокие вдохи, пытаясь выбросить из головы этих мы-может-и-заботимся-но-точно-ни-хрена-не-говорим-правду. Мне хватает секунды, чтобы проанализировать возможности и понять, как мне отсюда выбраться. Ответ так прост, что перехватывает дыхание. Выживание заложено у меня на клеточном уровне. Мое подсознание уже привело меня туда, где мне нужно быть.

Я подныриваю по него, застав врасплох, или, что вероятнее, он почему-то позволяет мне ускользнуть, потому что я даже в стоп-кадре не смогла бы опередить Бэрронса. Не в силах справиться с собой, я бросаюсь назад, срываю этот гнусный кусок мусора с колонны и комкаю его, потому что просто не могу его тут оставить. И вот я снова несусь за книжный магазин к первому зданию слева в Темной Зоне.

В последний раз я была здесь тем вечером, когда мы с Кристианом исследовали библиотеку Темного Короля. Тем вечером, когда слова из книг Бора-Бора сползли со страниц и жалили меня как огненные муравьи. Тем вечером, когда я случайно отпустила на волю Кровавую Ведьму.

Кристиан. Ведьма. Блин, за мной должок.

Когда он показал мне скрытый в стене портал, ведущий к древним Зеркалам, которые фейри раньше использовали для путешествий по мирам, я запечатлела в памяти тот конкретный участок непримечательной кирпичной кладки. Любое оружие и путь для отступления хороши. И даже Риодан с его долбанным контрактом не сможет отследить меня в Фэйри. Ещё тогда я решила, что если в городе станет жарко, то я смогу свалить ненадолго.

А сейчас в нём стало слишком жарко.

- Дэни, не делай этого! - кричит Мак.

Я прыгаю на стену. Она странная, впитывает меня словно губка. И вот я в большой комнате без окон и дверей с голыми белыми стенами и белым полом, и в воздухе висят десять огромных зеркал разных форм и размеров. Некоторые неподвижно, а некоторые лениво вращаясь. Не удивительно. Фейрийским штучкам, как живым, так и нет, наплевать на человеческие законы физики. Поэтому Танцор так на них сдвинут. Некоторые зеркала в изящных резных рамах, другие в тонких кованых окантовках. Поверхность одних черна как ночь, других - молочно-белая, а в третьих мелькают тени, к которым не хочется приглядываться.

Я знаю точно, какое Зеркало выбрать - второе справа. То, которое пропихивает тебя в изу-хрено-мительный Белый Дворец. У меня всё равно чесались руки его исследовать. Если они последуют туда за мной, я оторвусь от них в лабиринте коридоров или отвлеку их внимание чем-нибудь. Потому что Правило Номер Один в Справочнике Мега О'Мэлли: главное выжить, о последствиях позаботишься потом. Ты не сможешь заняться последствиями, если мертв.

Если они не станут преследовать меня, можно дождаться, когда заработают мои суперспособности, и вернуться в Дублин, пропустив правда пару дней, а то и пару недель. В прошлый раз мы с Кристианом потеряли в Фэйри целый месяц, ведь в этом измерении время течет совсем иначе! Не будут же они караулить меня в Белом Зале круглосуточно. Ненавижу терять дублинское время, которое могла бы потратить на помощь моему городу, но если умру, то уже ничем и никогда не смогу ему помочь.

Мак прорывается сквозь стену, словно пушечный снаряд, врезается в меня, и я едва не влетаю в неправильное Зеркало. Понятия не имею, куда ведут остальные, и меня ужасает сама мысль о том, что могло бы случиться, попади я в мир, где нечем дышать, или в саму Тюрьму Темных, или во вселенную Охотников или Теней, или Серых Женщин! К Серым людям у меня особая неприязнь. Одна из них почти убила меня и вынудила Мак дать обещание, которое не следовало давать.

Я отталкиваю ее от себя, и она, оступившись, едва не врезается в Бэрронса, который только что вошел и сразу заполнил своей величавой звериной грацией всё помещение.

Иерихон Бэрронс - непоколебимая, неизменная константа. Он краеугольный камень моей вселенной. Или они оба. Я не уверена. Единственное, в чём я уверена, пока эти двое и КиСБ существуют, всё не так уж и плохо в моей жизни.

Ничего не могу поделать с собой и разглядываю их пару секунд. Мне нравится смотреть на них. Я замираю, впитывая каждую деталь.

Мак резко тормозит, чтобы не столкнуться с Бэрронсом, и ее светлые волосы откидываются назад за спину, касаясь его лица. Мой слух настолько хорош, что я слышу их шорох по его щетине. Он поднимает руку, чтобы придержать, и касается её груди, а когда понимает, до чего дотронулся, в его взгляде появляется голод. Хочу, чтобы именно так однажды на меня смотрел мужчина. Пытаясь восстановить равновесие, их тела движутся в грациозном танце с безупречной синхронностью, демонстрируя союз, симбиоз и партнерство, о каком я могу только мечтать. Они словно волки, объединившиеся в стаю, чтобы поохотиться вместе. Словно солдаты, готовые прикрыть друг друга, несмотря ни на что: ни на грехи, ни на проступки, ведь мы все ошибаемся. И, глядя на них, мое сердце на хрен разрывается, потому что однажды мне удалось пережить это незабываемое ощущение принадлежности, к которому я стремлюсь всем существом. Вдвоем они прекрасны, лучшие из лучших, сильнейшие из сильнейших.

Вдвоем они планируют убить меня и счастливо жить дальше. Они будут есть, заниматься сексом, попадать в приключения, а я буду лежать под слоем земли, если кто-то потрудится меня похоронить. Меня не будет. Всё закончится. Исчезнет. Прекратиться. А я ведь ещё даже не жила.

Не уверена, что когда-то была счаст...

Я останавливаю этот идиотский поток мыслей. Как только мои ши-способности вернутся, закончится и этот гребанный эмоциональный срыв. Потеря супер-способностей и наша первая встреча с Мак с тех пор, как она узнала, что я сделала, временно выбили меня из колеи. Ключевое слово здесь - временно.

Задолбало это четырнадцатилетие.

Гормоны - отстой.

Как бы мне хотелось побыстрее нафиг вырасти, чтобы всё устаканилось и стало понятным, чтобы меня начали воспринимать всерьёз, чтобы я наконец-то могла...

Нафиг это все! Чего я жду?

Сжимаю рукоять меча и со смехом бросаюсь в зеркало. Я всегда безудержно хохочу, сталкиваясь с неизвестным. Хороший смех подзаряжает не хуже конфетного топлива, он словно большой шатер, наполненный магическими фокусами.

Меня ждёт ещё одно захватывающее приключение!

- О, боже, Дэни, только не в это! Мы их переместили! Это ведет в... - были последние слова Мак, которые я услышала.

Глава 2

Мак

- ...Зал Всех Времен!

Этот древний фейрийский «аэропорт», связывающий между собой Серебристые Зеркала, если не безграничен, то настолько громаден, что словами не описать.

Сплошь золотой от пола до потолка бесконечный коридор увешан миллионами зеркал-порталов в параллельные измерения, а источаемое им пространственно-временное искажение настолько леденит душу, что чувствуешь себя ничтожным, словно песчинка в необъятном космосе.

В Зале время не линейно, оно изменчиво и неустойчиво. Здесь можно навсегда затеряться в воспоминаниях, которых никогда не было, и в мечтах о будущем, которое никогда не настанет.

В одно мгновение ты чувствуешь себя ужасающе одиноким, в следующее - словно раскрывается бесконечная бумажная кукла-гирлянда, и тысячи версий тебя, держась за вырезанные из плотной бумаги руки, стоят в тысячах разных миров одновременно.

К опасностям, подстерегающим в этом Зале, добавился вред, нанесенный проклятием Крууса (хотя он, как обычно, пытался спихнуть всю вину на своих Темных братьев). Зеркала теперь искажают. И изображения, которые они передают, совсем не соответствует тому, что находится по другую сторону. Густой дождливый лес может скрывать за собой выжженную пустыню, тропический оазис - ледяной мир, но и рассчитывать, что изображение прямо противоположно тому, что за ним находится, тоже нельзя. Вы не найдете карманного пособия «Автостопом по Галактике» на удобном столике в фойе, рядом с прохладительными напитками и вкусной закуской, за этими искажающими реальность стенами.

Бэрронс встает между мной и Зеркалом, сложив руки на груди и широко расставив ноги. Он темный и высокий, словно гора, которую мне не пройти, не обойти. Я встречаю его безжалостный взгляд, и между нами начинается очередной безмолвный диалог.

«Но мы должны...»

«Нет, не должны.»

«Но мы не можем...»

«Можем.»

«Но она не...»

«Она разберется.»

«Но это...»

«Не ваша вина и не ваша проблема.»

«Но это я...»

«Чтоб вас, мисс Лейн. Сколько "но" вы готовы ещё предложить? Предложите мне что-нибудь попикантнее.»

Голодным взглядом он скользит по моему заду, и меня кидает в дрожь.

После всего, через что мы вместе прошли, он все равно зовет меня «мисс Лейн, кроме тех случаев, когда я нахожусь в его постели. Или на полу, или ещё где-нибудь, где я могу временно забыться и дышать свободно, ощущая наконец его внутри.

- Иногда мне кажется, что с тобой разговаривать вообще бесполезно.

Он слегка приподнимает бровь, давая понять, что сам того же мнения.

Бэрронс думает, что слова опасны и бессмысленны. Будь его воля, мы бы редко разговаривали, даже мысленно. Самое забавное во все этом, что чем больше времени я провожу с ним, тем больше я понимаю, почему он так думает.

- Но она в Зале. Это ужасное место. Я в этом лично убедилась. Людям оттуда не выбраться, - когда я была там, блестящие чарующие полы древних коридоров были завалены скелетами. Я и сама чуть не стала одним из них. В этих завораживающих залах можно придумать собственную реальность и умереть, веря, что прожил насыщенную счастливую жизнь. Это место просто сносит крышу.

- У вас получилось, - говорит он вслух.

- Это не одно и то же. Я исключение. Из многих правил.

Уголок его губ приподнимается.

- И к тому же очень скромная. Она тоже исключительна.

- У меня были камни.

Являясь частью мира Темного Короля, они реагировали на каждый портал, через который я проходила, изменяя окружающую среду так, что в конечном счете она выталкивала меня.

- Последовав за ней, вы только вынудите ее искать ближайший путь отступления. В первом попавшемся Зеркале. Она не перестанет убегать от вас. А что, если ей попадется мир без воздуха или слишком близкий к солнцу? Ей нужно время, чтобы задействовать свой могущественный мозг. Вы справились. И она сможет. Оставьте её. Вам нужно сосредоточиться на другом. Кроме того… - он смотрит мне в глаза так пристально, что я чувствую, как он проникает в мой мозг, анализирует, копается в нем, выискивает. – Ах, да. Как я и думал. Вы еще не готовы. Так что оставьте пока ее в покое.

В словаре напротив слова «диктатор» расположена фотография Бэрронса. К сожалению, как и напротив словосочетания «вызывающий привыкание». Локтями расталкивая в стороны Темных, я меняю тему разговора:

- Ты еще не выяснил, как избавиться от них? Прошло уже несколько месяцев.

Один за другим чирикающие призраки в черных плащах проскакивают за мной сквозь портал. Понятия не имею, почему они преследуют именно меня. Я между этими Темными словно шпротина в консервной банке. И воняю соответственно. Мало того, что они ходят за мной по пятам, так они ещё и оставляют на моей одежде след из скользкой едкой желтой пыли, задевая меня. И это ещё не главные причины от них избавиться.

За редким исключением, как сегодня, когда они почему-то решили сесть повыше, они не дают мне возможности драться. Я не могу добраться до своего врага, не убив сначала пару десятков этих приставал. К тому времени, как я расчищаю себе путь к тому, кого я действительно хотела убить, он исчезает. Мой дар ши-видящей, обнуление или заморозка, на них не работает.

Как будто этого не достаточно, при каждой встрече Риодан достает меня из-за этих Темных. Когда этому мужчине достается кость, он вонзается в нее зубами и грызет, пока не выест весь мозг, поэтому я перестала появляться в Честере или на публике, где можно натолкнуться на него или его людей. А учитывая, что они просто повсюду, так как следят за Дублином и округой, я дни и ночи напролет сижу в книжном магазине. Скука и изоляция сводят меня с ума, и с каждым часом становится всё опаснее, потому что, как известно, безделье - мать всех пороков, а дьявол не дремлет.

«Не дьявол, красавица. Ангел. Твой ангел, - ещё один голос, который я упорно игнорирую. - Желаешь от них избавиться? Все, что захочешь! Только попроси!»

Ну да, даже слушать не хочу.

Когда Темные только начали меня преследовать, я убила около пятидесяти из них. Но каждый раз на место убитых прибывало ещё больше. Усугубляя мое отвращение, умирая, они оставляли после себя большое облако этой едкой желтой пыли, от которой я бесконечно чихала. Не видела, чтобы они кормились людьми, и, учитывая, что их единственное преступление в том, что они преследуют меня и пачкают мою одежду, я перестала убивать их. Ведь это бессмысленно, и тревожит меня.

Многозначительно смотрю на Бэрронса. Вокруг него пять метров личного пространства, а я облеплена Темными, как собака блохами.

- Так ты можешь от них избавиться?

- Я над этим работаю.

- Ты можешь сделать мне татуировку или что-нибудь в этом роде?

- Теперь она хочет, чтобы я сделал ей татуировку. Чудеса, да и только!

- Лучше татуировка, чем эти... эти... эти проклятые зловонные кровососы!

- Пока я не нашел способ, который был бы эффективным.

- То, что помогает держать их за пределами магазина, должно сработать и на мне.

Единственное место, где я могу найти хоть чуточку уединения, это книжный магазин и помещения под гаражом.

- Я пока не выделил конкретный элемент, который срабатывает. И нет, я не могу испробовать их все на вас. Если я это сделаю, вы можете утратить способность двигаться. А я предпочитаю, чтобы вы двигались. Большую часть времени.

Большую часть? Я ощетиниваюсь, но не желаю отвлекаться.

- Как много элементов задействовано в защите магазина? Пять? Десять? Тысяча? - он не выдает тайны своего секретного заклинания. Я особо и не рассчитывала, это-нахрен-не-твое-дело - его второе имя, но продолжаю давить: - А ты не думал попросить помощи у Келтаров? Они же были друидами фейри на протяжении тысяч лет и возможно...

На этот раз он полоснул взглядом с алыми искрами, и я замолкаю. Я уже видела такую вспышку, когда он был сверху с потемневшими от страсти глазами, сжимая руками мою голову. Ее же я видела, когда он убивал. Я знаю, что она несет в себе: первобытную страсть или первобытную жажду разрушения. С трудом верится, но прямо сейчас я не настроена ни на то, ни на другое. Мои проблемы влекут за собой кучу новых проблем, а те, несомненно, порождают еще больше проблем, пока я волнуюсь о первых. Напоминать Бэрронсу о клане сексуальных горцев было плохой идеей, и я бы так не оплошала, если бы не отвлеклась на мысли о чистой одежде и предстоящей стирке. Очередной.

Мне надоело прятаться. Я устала от стирки. Сыта по горло отсиживанием. Я ничего не делаю для моего города, моих людей, самой себя. Я, возможно, самое могущественное существо в Дублине, а то и на всей земле, не считая одного замороженного принца. Но вынуждена сидеть, сложа руки, чтобы никто не узнал, что во мне скрыт зародыш психопата-убийцы - полной копии Синсар Дабх - наиболее опасной, извращенной, злой книги черной магии из всех когда-либо существовавших.

Я знаю, где найти заклинание, чтобы избавиться от надоедливых Темных. Знаю даже, где могла найти магию, необходимую для уничтожение того, что замораживало людей и покрывало льдом наш город. На страницах книги, которую я не рискую открыть, даже чтобы просто заглянуть внутрь. Темная книга овладевает каждым, кто читает ее, полностью поглощает его и разрушает. Я ношу в себе оружие массового поражения, и не превращаюсь в величайшее зло лишь потому, что не смею прикасаться к нему.

Неделю, после моего отказа использовать заклинание, способное умертвить сына Бэрронса, Синсар Дабх молчала. Целых восемь с половиной замечательных дней я думала, что наступило мое «и жили они долго и счастливо», что я могу расслабиться и спокойно убивать Темных, отстраивать Дублин, заниматься садоводством вместе с мамой, кататься с папой на классных тачках, укреплять аббатство, налаживать отношения с моими сестрами ши-видящими, устраивать грандиозные разборки Бэрронсу и заниматься с ним ещё более грандиозным сексом. Что мне всего-то нужно игнорировать Синсар Дабх. Просто не открывать её. Никогда не использовать безграничную власть, которая есть в моем распоряжении. Ничего сложного, правда?

Не правда.

Искушение не тот порок, от которого освобождаешься навсегда, однажды преодолев его. Искушение каждый вечер ложится в постель вместе с тобой, помогая произносить молитвы. А на утро оно будит тебя чашечкой твоего любимого кофе, обильно приправленного грехом.

Каждый день мне приходится снова и снова переживать тот вечер у книжного магазина, только на этот раз я отказываюсь от заклятия, которое может спасти не только его сына, а целый город.

Мне хватило пяти минут издевательств Синсар Дабх, чтобы выработать план действий.

Я должна избавиться от нее.

Прежде чем кто-то узнает, или я потеряю контроль, неся смерть и разрушение всем, кто мне дорог. Я не собираюсь бороться с ней каждый день своей бесконечной, благодаря фейрийскому эликсиру, жизни. Надеюсь, избавившись от неё, я заодно избавлюсь и от этих сталкеров, не дающих мне свободно перемещаться.

Пока наш город сражался с ледяным монстром, мы с Бэрронсом, преследуемые этими упырями, впустую потратили недели в переменчивом Белом Дворце, перерывая бесконечные библиотеки, листая древние свитки и рукописи, в попытках найти хотя бы намёк на упоминание легендарного заклинания, которое смогло бы призвать Темного Короля назад в Дублин. Он может вытащить из меня свою проклятую книгу.

Бэрронс считает это бесполезной тратой времени и начинает терять терпение. Он провел тысячелетия, исследуя древние книги в поисках заклятия, а я снова вынудила его исследовать древние книги в поисках заклятия. Он говорит, что если нам и удастся привлечь его внимание, безумный Король рассмеется нам в лицо и исчезнет так же быстро, как и появится.

Я отказываюсь этому верить. Король - моя последняя надежда. Кроме того, он ко мне благоволит. Вроде как. Настолько, насколько вообще может благоволить тот, кто называет себя Темным Королем.

- Вы не ослушаетесь меня, мисс Лейн. Вы не пойдете за ней. И точка.

Под сшитым на заказ Армани скользят мышцы, словно перетекают под тканью, и Иерихон Бэрронс, развернувшись, уходит через портал, оставляя меня одну со множеством вопросов, сотней странных Темных и практически без выбора.

«И точка», черт побери. Я принадлежу самой себе. Я ходячая Смерть. Я возможность Полного и Окончательного Уничтожения Мира. Я сама могу принимать решения.

Прищурившись, я взвешиваю варианты.

Я знаю Бэрронса.

Если я пойду за Дэни, он последует за мной, как и моя Темная свита. Представляю этот парад: красивая блондинка с жуткими глазами, за ней - здоровый, темный, татуированный мужчина с действительно жуткими глазами, а за ними следом парят вонючие призраки в покрытых паутиной черных плащах. Черт, мне бы одного взгляда хватило, чтобы убежать, даже не зная, что у этого шествия есть серьезная причина злиться на меня.

Бэрронс прав. Дэни снова сбежит, не важно куда, хоть куда-нибудь.

И не наша дикая кавалькада тому виной.

А я одна.

«Вы пока не готовы,» - сказал он.

Это из-за меня она ринулась в Зеркало. Я начинаю лучше различать поворотные моменты. Там, в аллее, я могла достучаться до неё, остановить её. По крайней мере, не дать ей убежать в Фэйри.

Не ускользнуло от моего внимания и то, что Дэни не использовала ни крупицы своей суперсилы в нашей до нелепости обычной девчачьей потасовке. Она и стоп-кадром не воспользовалась. Это демонстрирует её отчаянную надежду на моё прощение.

Я тоже сдерживалась, отчаянно желая простить. Повернуть время вспять до полуневиновности. Но часики, с бешеной скоростью отсчитывая время, лежат в грязном дублинском переулке, рядом с золотой косметичкой, прикрытой мусором, и адресом, нацарапанным на тротуаре умирающей женщиной.

Они сломаны.

Нельзя рассчитывать, что Дэни пробудет в обычном скоростном режиме долго. Неизвестно, что может ее встревожить. Поэтому, когда она споткнулась, я воспользовалась возможностью и занесла копье, чтобы срезать с неё рюкзак, отобрать еду и лишить ее возможности подпитаться.

Клянусь, это все, что мне было нужно. Ее еда. Ничего больше.

Но когда я подняла копье, в памяти всплыло всё то зло, с которым мне пришлось бороться. Её заполнили образы моей сестры, лежащей в том переулке, Мэллиса, избившего меня до полусмерти, Темных Принцев, насилующих меня, Ровены, перерезающей мне горло в камере под аббатством, и бесконечных выходок Синсар Дабх. И на мгновенье мир мне опротивел, ведь прежде я была хорошим человеком, во мне не было ничего плохого, по крайней мере, я так думала. Все-таки неведение - благо. Но сражаясь со злом ежедневно, глядя ему в лицо, соприкасаясь с ним, пытаясь думать, как оно, ты сталкиваешься с выбором: признать поражение перед своей ограниченной нравственностью или пробудить в себе зверя, неподвластного никому.

Мой зверь именно такой, и вместе с моим психопатом-попутчиком они держат меня в таком же скованном состоянии, в котором находится и мой собрат по несчастью - принц. Но если Крууса заточили против его воли, то я осознанно выбрала свое бесполезное бездействие.

В любом случае, мы оба скованы.

Я ничего не делаю. И мое презрение к себе растет.

Грань тонка. Её так легко пересечь.

Невозможно не пересечь.

Мне понадобилось всё мое самообладание, чтобы разрезать только нейлон, а не плоть и кость, и если бы мне пришлось сделать это снова, не уверена, что сдержалась бы.

Я люблю сестру. Я любила Дэни.

Некоторые вещи настолько укореняются в нас, что избавиться от них практически невозможно несмотря на всё сострадание, милосердие, и понимание.

Одна из них убила другую.

И в моем сердце поселилась ярость.

И в этом не виноват искушающий шепот Синсар Дабх. Вина лежит на мне. Я не смогла убедить Дэни, что не жажду мести.

Я себя в этом не могу убедить.

Глава 3

Мак

Я комкаю бумагу, даже не пытаясь добраться до искаженной информации, скрытой за всей этой пропагандой. Меня бесит, что приходится узнавать новости о происходящем в городе из этих листовок. Раньше я сама создавала эти новости, потому что была непосредственным участником событий, влияла на иx xод, принимала важные решения... Или, по крайней мере, была в курсе об иx принятии.

Хочу увидеть, как на столбах от легкого дуновения ветра колышутся «Дэни Дейли». Хочу прочитать, как она хвастается своим последним убийством. Хочу быть в курсе того, какая именно угроза со стороны Темных сейчас самая актуальная, причем со всеми забавными и колоритными деталями, которыми она захочет поделиться. И хоть я до сих пор не горю желанием увидеть ее воочию, тем не менее, было бы здорово знать, что у нее все хорошо.

Меня невероятно расстроило, что пришлось узнать о событиях той ночи, когда Ледяной Король был уничтожен в аббатстве, из навязывающей свои идеи газетенки Попечителей. Я выбрасываю скомканную листовку в помятый мусорный бак.

Я тоже должна была быть в аббатстве, но мы в очередной раз отправились в Зеркалье и вернулись только поздно ночью, примерно через час после завершения масштабного решающего сражения. Мы даже не знали, что оно готовится. Если бы я была там, может, никто бы и не умер. Может, я спасла бы Кристиана от Кровавой Ведьмы. Я скучаю по сексуальному молодому шотландцу с убийственной улыбкой, которого встретила едва приехав в Дублин. Отказываюсь верить, что он потерян для нас. Говорят, он полностью превратился в Темного Принца. Слышала, дяди ищут его, но удача пока не улыбнулась им.

Они говорят.

Я слушаю.

Голос моих новостей так же пассивен, как и я.

Мне стоило бы заняться поисками Кристиана. Он винит меня в произошедших с ним изменениях, после того как, ради его же спасения, я накормила его плотью Темныx. Это и ритуал, который Келтары проводили вместе с Бэрронсом в Высокогорье на Самайн, и который прошел не так, как надо, определили его судьбу. Он в равной степени винит нас с Бэрронсом за своё превращение. И это полный бред. Из Зала Всех Времен, рискуя собственной жизнью, я отправилась в знойный мир с четырьмя радиоактивными солнцами, чтобы спасти его. И вот какую благодарность получила.

Обеими руками отбрасываю волосы с лица. Ещё немного и от досады начну вырывать их с корнем.

Прошел двадцать один день с тех пор, как Дэни нырнула в Зеркало и попала в Зал Всех Времен. И я понятия не имею, жива она или мертва. Постоянно рискуя, преследуемая своей свитой, я перерыла весь город в надежде обнаружить хоть какой-нибудь признак её возвращения. И всё чаще стою в аллее, глядя на то проклятое место в кирпичной стене, сомневаясь в самой себе.

Я заметила, что между часом и пятью дня, Риодан со своими парнями, равно как и фейри, особой активности на улице не проявляют. А значит у меня есть ещё целый час на поиски свежей витиеватой буквы «Д», нацарапанной на булыжнике на месте ее наиболее впечатляющего убийства, или записки в Почтовом Отделении, на которую она ответила. А быть может я наткнусь на ее приятеля Танцора. Ведь она вряд ли сообщит мне лично о своем возвращении.

Я иду быстрее. Моя стрекочущая армия, окружив меня, не отстает ни на шаг. Я расталкиваю их, активно работая локтями, но это помогает лишь на пару секунд. И вот я снова облеплена грязными зловонными Темными и стряхиваю с рукавов паутину. Дэни была права, они отвратительны.

«Они могут стать твоими жрецами, МакКайла. Повелевай ими.»

Даже знать не хочу.

Я поступаю так, как меня учил Бэрронс: рисую в своем воображении обсидиановую книгу, сверкающую золотом, захлопываю ее и запираю. И для правдоподобности картины добавляю мультяшные штрихи: пыль, вырывающуюся из-под обложки, и закрывающийся глаз на позолоченной книге, как будто лишенный жизни. В качестве завершающего штриха я забрасываю книгу в гигантский туалет.

Это правда. Мои поиски были бы гораздо продуктивнее, если бы я отправила искать ее сотню Темных. Я могла бы послать их в Зал Всех Времен.

Но нет.

Несмотря на тщетность моих усилий, было здорово выбраться из книжного магазина. Дублин возвращается к жизни, благодаря стараниям моей мамы и ее группы по озеленению города. После уничтожения Ледяного Короля, лед растаял опасно быстро, и город затопило. Большинство людей безвылазно сидели по домам, пережидая.

Но не Рейни Лейн. Она наступала по всем фронтам, организовав команду по постройке баррикад из мешков с песком, другую для транспортировки удобрений, агрокультур и редкого домашнего скота из отдаленных районов, нетронутых кровожадными Тенями. Когда достаточно просохло, она собрала новые группы людей, чтобы убрать брошенные автомобили, блокировавшие улицы еще с прошлого Хэллуина, когда пали стены и по всему Дублину прокатилась волна беспорядков.

Когда улицы были очищены от самых больших завалов, мама с усердием принялась за подкормку удобрениями и посев травы, кустов и деревьев. Появление новых насаждений возродило надежду, побуждая остальных присоединиться к восстановлению Дублина. На Оливер Сент-Джон Гогарти снова повесили знаменитые флаги, подвесные клумбы на Набережной вновь заполнены цветами. И, похоже, кто-то собирается заново открыть Темпл Бар.

Мой отец, Джек Лейн, регулирует те гражданские споры, которые не были разрешены с применением силы (так что на его рассмотрение попадает не так уж и много дел), и руководит одной из бригад по восстановлению энергоснабжения и уборки улиц. Уличные фонари снова включаются на закате и отключаются на рассвете, а приюты для бездомных снова заработали. Те немногие врачи, которым удалось уцелеть, открыли полевой госпиталь в Дублинском Замке, по соседству с инспектором Джэйни и бывшими сотрудниками Гарды, которые теперь стали СНД: Стражами Нового Дублина. Папа говорит, что скоро мы сможем совсем отказаться от генераторов. Похоже в Ирландии было не мало инженеров и хакеров, и они, в отличие от большинства, сумели пережить разрушение нашего города.

Еда и лекарства - самые востребованые товары. Дублинские продуктовые магазины пусты, госпитали и аптеки разграблены, и мы потеряли огромное количество плодородных земель из-за Теней, так что восстановление займет время. Один из немногих положительных моментов того, что половина человечества стерта с лица земли - это то, что где-то образовались излишки продовольствия. И если вы сможете продержаться достаточно долго и пережить длинный и опасный путь, переполненный xищными фейри и не менее xищными людьми, то вы найдете их. Попечители пытались выбить себе уголок на рынке продовольствия, но были вытеснены безжалостными конкурентами.

Достать еду в Дублине можно в трех местах, и цены там устанавливают так, как заблагорассудится: в Честере, у фейри и на черном рынке. И если хотите знать мое мнение, то они все черные. Но, конечно, никого не интересует моё мнение, потому что я ни с кем не вижусь, скрываясь, а мой бойфренд не очень разговорчив.

Фыркаю. Я только что подумала об Иерихоне Бэрронсе как о своем «бойфренде». Сомневаюсь, что эта катастрофа когда-либо была мальчиком, и уж точно его нельзя назвать дружелюбным[6].

Ну все! Теперь я официально свихнулась.

Одиночество и бездействие разрушают меня напрочь.

Спустя сорок пять минут, я возвращаюсь в книжный магазин. Позади очередной бездарно прожитый день, а впереди ещё один унылый вечер за чтением пыльныx, ветxиx манускриптов. Когда-то я любила читать. Но раньше я читала любовные романы, детективные истории и автобиографии, а теперь же исключительно скучные, древние легенды фейри и их историю.

Я решила срезать через примыкающую к КиСБ Темную Зону. Посмотрю, что там происходит, смогу убедиться, что она всё ещё пуста. Это определенно улучшит мое самочувствие. Раз уж я не в состоянии активно сражаться, то могу хотя бы следить за излюбленным местом обитания моих врагов, чтобы быть уверенной в том, что они не вернулись.

Моя толпа Темных поворачивает за мной, когда я направляюсь к узкому мощеному переулку.

Почти год назад, на второй день после приезда, я заблудилась в этих забытых, заваленных мусором кварталах, переполненных ветхими промышленными складами и доками, полуразваленными дымоходами и заброшенными машинами. Буквально весь район был завален плотными, пористыми обрывками пергамента. Тогда я и не подозревала об угрозе, таящейся во тьме.

Но, избежав в тот день опасности, я тут же влипла в неприятности совсем иного рода, натолкнувшись на «Книги и Сувениры Бэрронса». Это была любовь с первого взгляда. Я имею в виду магазин. Не владельца. С которым у меня война с первого взгляда. С тех пор мало что изменилось. Но мы оба наслаждаемся этой войной.

Позднее той ночью Бэрронс пришел в мой номер в Кларин Хаус и пытался запугать меня, чтобы я вернулась домой. Не сработало. Может я и была розовой, привлекательной и испуганной, но все же смогла настоять на своем.

Я хмурюсь и тру лоб, затем сжимаю переносицу. Как будто что-то зудит в моей голове. Пока я думала о той ночи, произошло что-то очень странное. Такое впечатление, что у меня в голове спрятан аккуратно завернутый сверток, и его что-то побеспокоило, подняв в воздух клубы пыли, привлекая мое внимание туда, куда раньше я ни за что бы не взглянула. Благодаря Синсар Дабх, постоянно пытающейся проникнуть и завладеть моими мыслями, я стала профи в том, что касается путешествий по плохо освещенным коридорам моего сознания. Одни вещи я откладываю в сторону, другие прячу глубоко в укромные уголки, а третьи поднимаю и вытаскиваю на свет божий.

Но это не похоже ни на Книгу, ни на меня. Такое ощущение, что кто-то другой спрятал сверток поглубже, завернув его в плотную оберточную бумагу и оставив в крохотной пещерке, куда я могла бы ни разу...

- Ты поклялась. Предложила перемирие, - шипит кто-то. - Теперь это моя территория.

Мой взгляд фокусируется на местности, и я с удивлением обнаруживаю себя в семи-восьми кварталах вглубь Темной Зоны. Тело в мгновение ока готово к бою, рука сжимает копье. Моя стрекочущая армия стаей направляется на крыши, очевидно находясь в таком же восторге от покрытой язвами, крадущей красоту Серой Женщины, как и я. Как бы мне хотелось понять, что движет ими в те непредсказуемые моменты, когда они решают покинуть мое личное пространство.

Наслаждаюсь отсутствием ограничений и расправляю плечи, ведь, когда они находятся слишком близко ко мне, я вечно сутулюсь. Несколько месяцев я не стояла на улице одна, ну, кроме той ночи, когда встретилась с Дэни.

А сейчас стою лицом к лицу со своим врагом - Темной, один на один, и ничто мне не мешает. Обалденное чувство, прямо как в старые добрые времена.

Трехметровая Серая Женщина, покрытая открытыми и сочащимися язвами, просто омерзительна. Я едва задерживаю взгляд на длинных тощих руках с присосками, почти убившими Дэни той ночью, припоминая, как я заставила мерзкую Темную вернуть жизнь девочке в обмен на грязную сделку, которую мне не следовало заключать. И тем не менее, я бы сделала это снова, только чтобы Дэни могла жить.

Я пристально смотрю в ее гниющее лицо и думаю о шипящих фейри, убивших мою сестру, о том, сколько раз эта сучка наедалась досыта, о бесчисленном количестве разрушенных и утраченных по ее вине жизней.

Я не видела никого из парней Риодана на улицах.

Моя толпа не окружает меня.

Просто идеальный момент. Я ши-видящая и мощный Ноль. И ко всему прочему, у меня есть оружие, уничтожающее фейри. Я не нуждаюсь в услугах своего внутреннего психа. Копья вполне достаточно. В этом всем нет ни намека на Синсар Дабх и ее участие. Порой я задумываюсь над тем, нет ли вины Книги в том, что меня преследует призрачная стая. Что если она приказала им мучить меня в надежде, что я не смогу сражаться на стороне добра слишком долго, что сойду с ума и поддамся ее бесконечным уговорам.

Черта с два.

Сегодня я вернусь домой с легким сердцем и высоко поднятой головой от осознания того, что уничтожила одного из наших многочисленных врагов. Хочу почувствовать себя прежней: той, что сражается за общую цель, спасает бог знает сколько тысяч жизней, забрав всего одну - отвратительную и злую.

- Ты покинешь это место. Оно принадлежит мне. Ты обещала свободу перемещения и задолжала мне услугу, - шипит Серая Женщина.

Чего мне не хватало все эти месяцы, так это возможности врезать своей неуверенности прямо в зубы, напомнить себе, что даже если Книга и может уколоть меня, я держу все под контролем. Я принимаю решения, а не Синсар Дабх. Она может говорить все, что хочет, вторгаться в мои мысли, бесконечно искушать меня, но в конце концов это я управляю своим телом и командую.

Темные - паразиты. Они истребили миллионы людей, дай им волю, они будут обжираться, пока ничего не останется. Я презираю их. Презираю себя за то, что не убила больше этих тварей.

Мое копье отливает серебром во время битвы. Я сражаюсь на стороне добра.

- Представь себе, сука, - бросаю я, нанося удар. - Я солгала.

«Наконец-то,» - шепчет Синсар Дабх.

И меня поглощает тьма.

Задыхаясь, я пытаюсь прийти в себя. Стою на коленях в сточной канаве, ничего удивительного, ведь у меня состоялось очень близкое знакомство со многими дублинскими канавами - во многих из них меня стошнило.

У меня все болит: ломит поясницу, горят руки, колени все в синяках. И я вся промокла.

Всматриваюсь в небо. Неужели снова пошел дождь? Он здесь частенько.

Нет, все еще солнечно, пока. Отблеск заката догорает над... Я хмурюсь. Что случилось? Где я? Точно не в Темной Зоне, я практически в противоположном конце города.

Мягкий смех раздается у меня в голове.

«На Свободной Земле, МакКайла. Это Дом Отважных, Прекрасных и Смертоносных. Только не говори, что тебе не понравилось,» - мурлычет Синсар Дабх.

Что-то капает мне на голову и стекает по лицу.

Дотрагиваюсь до лица и смотрю на руку. Она покрыта зеленой слизью.

И кровью.

Ногти в чем-то испачканы. Даже рассматривать не хочу, что застряло под ними.

«Не смотри наверх, не смотри наверх.»

«Продолжишь в том же духе, принцесса, и я сама тебя убью. Не думай, что я не смогу.»

Я зажмуриваюсь.

«Не спрятаться, не скрыться,» - напевает Книга и посылает мне видение: я стою на коленях в «Книгах и Сувенирах Бэрронса», приставив пистолет к своей голове. – «Шучу-шучу. Никогда не дам тебе сделать это. Ты моя, малышка,» - гнусавит она слащавым голоском, этакой гротескной пародией на Сонни и Шер[7].

Скривившись, я открываю глаза и осторожно смотрю вверх.

Черт, черт, черт.

На фонарь, под которым я сижу на корточках, насажена Серая Женщина. Её пытали, освежевали и расчленили.

И оставили в живых.

Части её тела бьются в агонии. Присоски судорожно открываются и закрываются, и, невероятно, но она всё ещё издает звуки. Она стонет и воет от невыносимой боли.

Я склоняю голову, и меня чуть не выворачивает в канаву.

На кисть человеческой руки. Оторванной от запястья.

«Он попался под руку.»

- Нет, - шепчу я, узнав обрывки униформы на запястье. Он один из Стражей инспектора Джейна. Я бы никогда не убила человека, не причинила бы вреда невинному. Мне могут не нравится методы Джейна. Вроде тех, когда он отобрал меч у Дэни. Он с удовольствием проделал бы то же самое и с моим копьем, если бы был уверен, что сможет это сделать. Но как бы то ни было, он со своими ребятами выполняет опасную и столь необходимую работу для этого города.

«Да, это твоих рук дело. И ты наслаждалась каждой минутой. Ты называешь меня монстром, но ты такая же, как я.»

Я яростно трясу головой, словно это поможет мне избавится от Книги в голове.

«Я у руля, - тонким голоском издевается Синсар Дабх. - Я принимаю решения. Милая МакКайла, когда же ты поймешь, что ты - машина, а я - водитель. И я могу управлять тобой, лишь потому что в глубине души ты просто жаждешь быть ведомой.»

Я вся дрожу, чувствуя, как холод подбирается и к моей душе.

«Нет, я не хочу быть ведомой.»

Я уже видела, как Книга «управляет» другими машинами. Да я просто счастливчик, ведь рядом со мной на улице лежит только две оторванные человеческие руки. Стоя на четвереньках, я опускаю голову и закрываю глаза. И вся дрожу от напряжения и ненависти к самой себе, осознавая все те ужасные вещи, что совершила. Какая-то часть меня хочет лечь прямо здесь и умереть. Я была так уверена в себе, так верила в то, что контролирую себя.

Непростительная ошибка.

«Только в двух случаях ваш враг может одолеть вас, мисс Лейн, - сказал мне Бэрронс недавно вечером, обучая как в старые времена. - Вы умираете. Или перестаете сражаться. И потом все равно умираете. Вы этого хотите? Умереть?»

Я хочу жить. Есть столько всего, ради чего стоит жить.

Уверена, у убитого мной человека тоже был смысл жизни. В груди сдавило, бросило в жар, и мышцы свело. Я даже вдохнуть не могу. Корчусь в канаве, пытаясь втянуть воздух, моя грудь беззвучно вздымается.

«Вставай, Мак, - практически слышу, как он рычит. - Поднимай свою чертову задницу.»

Этот мужчина приказывает мне даже на расстоянии. Я опускаю голову и пытаюсь расслабить сжатые мышцы. Ничего не выходит. От недостатка кислорода начинает кружится голова. «Я не могу дышать, не могу дышать, не могу дышать!» - у меня начинается паника.

«Иногда, мисс Лейн, если слишком концентрироваться на желаемом, ещё сложнее его достигнуть.»

«Не понимаю, о чем ты,» - говорю я.

«Страx того, что кто-то или что-то имеет над вами власть, не что иное как тюремная камера, в которую вы себя добровольно заключаете. Навязчивое желание избавиться от Книги лишь усугубляет её контроль над вами.»

Я заставляю себя сделать кардинально противоположное тому, чего мне реально хочется, совершенно противоречащее здравому смыслу: выдыхаю вместо того, чтобы вдохнуть.

Воздух проникает в мои легкие со свистом и настолько быстро, что я начинаю задыхаться. Корчусь в канаве, кашляя и стараясь отдышаться.

Спустя мгновение, пошатываясь, я встаю.

Как это произошло? Как Книга получила контроль надо мной, что я этого даже не заметила?

Медленно осматриваюсь, стараясь запечатлеть в памяти доказательства моих преступлений.

Повсюду разбросаны части человеческой плоти и плоти Темной.

Ни одного фрагмента больше блюдца.

Я их перебираю, и через некоторое время мне удается собрать все части руки убитого мной человека. Бережно прижимая их к груди, начинаю рыдать.

Глава 4

Кристиан

В Высокогорье сейчас лето, белый и лиловый вереск ковром стелится по лугам и горным вершинам. Сиреневые цветы чертополоха пробиваются сквозь густые колючие кусты, бледно-розовые бутоны диких роз, разбросанных по скалистой поверхности.

Дьявол кроется в мелочах.

Как порой и спасение.

Фокусируюсь на мягкости травы под моими босыми ногами, на ветре, играющем в волосах, когда я бегу.

Вместе с Колин, моей сестрой, мы несемся по склону, чтобы окунуться в ледяную, поскольку на дворе сейчас лишь ранее лето, синевато-серую воду озера. Это один из тех идеальных деньков: между величественными горными вершинами нашего дома простирается на многие километры долина, вся поросшая травой, а над ней безоблачное лазурное небо.

Ничто и никогда не сможет затмить мое Высокогорье. Эта земля приносит мне покой и радость.

И пусть я знаю, когда меня пытаются обмануть, и пусть ко мне относятся с опаской, а деревенские жители почтительно сторонятся, здесь мне комфортно. Келтаров здесь все знают и уважают. Мы неотъемлемая часть нашей деревни, нашего народа. В трудные времена, мы поддерживаем экономику региона, давая работу людям на наших землях и в наших замках. Ведь мы понимаем, что становимся сильнее, когда процветают люди, которые от нас зависят. В этом суть клана, он нечто большее, чем просто семья.

Шотландия - страсть всей моей жизни. Здесь я родился и здесь же умру, а кости мои будут лежать на кладбище за разрушенной башней, увитой плющом, где-то между плитой, покрытой пиктскими рунами, и могилой Зеленой Леди, у изголовья которой корни дерева переплелись в форме прелестного обнаженного, покрытого мхом, тела с прекрасным лицом.

Семья - это все. Я женюсь и буду растить свое дитя за прочными стенами замка Келтар, неподалеку от круга камней, известного как Бэн Дрохад или Белый Мост, где магия словно пульс бьется в почве, и предназначение которого известно только нам. Я научу своих сыновей быть друидами, подобно отцу и дедушке, а дочерей – валькириями, как в давние времена. Я ощущаю острое чувство принадлежности. Я точно знаю, кто я: Кристиан МакКелтар из древнего уважаемого рода.

Родоначальники моего клана ходили по холму Тары ещё до того, как он получил свое название. Ещё до возникновения всех этих названий, мы возделывали земли Скара-Брей и собирали камни, чтобы построить поселения для своих женщин и детей. А ещё прежде этого стояли в пенном прибое Ирландского берега и наблюдали, как небеса разрезают всполохи молний, и Древние совершают свое огненное схождение со звезд. По приказу этих новых божеств, мы переселились в Высокогорье, чтобы поддерживать Договор между нашими расами.

Призраки моих предков, гуляют по коридорам замка в благословенные вечера накануне празднования Бэлтейна и Самайна, когда время истончается, а грани реальности размываются. Они олицетворяют собой долг, преданность и честь.

Мы Келтары.

Мы боремся за правое дело.

Мы защищаем и чтим.

Мы не проигрываем.

Когда Кровавая Ведьма снова вырывает мои внутренности, а пронзающая боль обращает меня в сплошное страдание; когда моя плоть горит в агонии и кричит каждый нерв, пока она снова вырывает кишки из моего распоротого живота; я борюсь. Мое тело пытается умереть, но я отчаянно сопротивляюсь, потому что каждый раз, как я умираю, сознание ускользает от меня, и я теряю свое Высокогорье.

Прикованный к скалистому утесу в тысячах метрах над ужасающим гротом, я глубоко вдыхаю аромат вереска родины и бегу быстрее, чтобы почувствовать упругость весенней травы и мха под ногами. Срываю розы, несясь мимо кустов, и, черт возьми, в этот букет попал чертополох!

Я врываюсь в ледяную воду озера, всплываю на поверхность и стряхиваю воду с волос. Откидываю голову назад и смеюсь, когда Коллин ныряет следом, проплывает совсем рядом и вновь окатывает меня водой.

Где-то глубоко внутри меня есть пропасть. Она заполнена темнотой, покоем и практически граничит с безумием. Если погружусь в неё, то смогу освободиться от мучений.

Но я Келтар.

Я не проиграю.

Глава 5

Мак

- Что ты им сказал?

Ушам своим не верю. Я вышагиваю по ковру у камина в задней части «Книг и Сувениров Бэрронса», где располагается зона отдыха. Ну вообще-то, официально это уже «Манускрипты и Безделушки Мак», но новое название, красующееся на разрисованной вручную вывеске, не так внушительно. Я разворачиваюсь и шагаю в другом направлении. После того, что произошло сегодня вечером, мои нервы на пределе. Не могу смириться с этим. Только не сейчас.

Он смотрит на меня. Между лопатками начинает покалывать. Даже стоя к нему спиной, я ощущаю силу его пристального взгляда.

- Ваши каблуки портят мой ковер. Ковер за восемьдесят тысяч долларов.

- Тебе нравится, когда я на каблуках. И деньги больше не имеют значения. Я же не прожигаю в нем дыры.

Почуял ли он кровь на моих руках? Обоняние Бэрронса развито как у животного. Вернувшись, я провела в душе целый час, вычищая щеткой под ногтями, пока они не начали кровоточить. Но я все еще чувствую себя запятнанной и грязной.

Перед глазами стоит рука стража. На безымянном пальце серебряное обручальное кольцо с выгравированным знаком бесконечности - кельтский символ вечной верности.

Я нашла его бумажник и выяснила его имя.

Я буду выкрикивать его в своих ночных кошмарах и шептать в молитвах. У Мика О'Лири была жена, маленькая дочка и новорожденный сын.

- Разумная женщина не стала бы мне об этом напоминать. Я всё еще зол.

Кажется, прошла вечность с той ночи, как Фиона пыталась убить меня, впустив Теней в магазин и выключив весь свет. У меня не было выбора, поэтому в отчаянной попытке выжить я зажигала и бросала горящие спички на один из его персидских ковров XVI века. Учитывая то, как я себя чувствую, он должен быть просто счастлив, что я не прожигаю дыры в самом магазине. Только что он сообщил мне неприемлимые новости, и у меня остается всего пятнадцать минут, чтобы освободить помещение, потому что потом начнется встреча. Другими словами, он сообщил мне: «Я тут решил сунуть вас под микроскоп перед всеми этими людьми, чтобы они выяснили, что с вами не так. И, кстати, два Темных принца, сделавших из вас при-йю тоже будут присутствовать. Так что не падайте духом, маленький ковбой.»

- Я не останусь здесь, - говорю я. - Так что разбирайся со всем этим сам, приятель.

«Приятель.» Он смотрит на меня, и я вспоминаю другую ночь, когда вот так же назвала его приятелем. Тогда он появился в Кларин Хаус, полностью заполнив собой пространство моего маленького номера с крошечной кроватью, общественной ванной комнатой, куда просто невозможно пробиться из-за вечной очереди, и четырьмя кривыми вешалками в шкафу. Моим бережно упакованным в чемодан красивым нарядам и украшениям, не нашлось места ни шкафу, ни вообще в этом городе. Интересно, куда подевалась вся та одежда? Давненько я ее не видела.

Его реакция на мое пренебрежительное прозвище оказалась почти такой же, как и тогда. Не многие из обращавшихся к нему иначе, чем «господин», остались в живых.

В его глазах блестит насмешка.

«Аккуратнее, мисс Лейн. Пол, по которому вы ходите, будет крепким лишь до тех пор, пока вы заботитесь о нём.»

Пол. У меня возникает странное видение, к которому «Синсар Дабх» не имеет никакого отношения: той ночью, падая вперед на деревянные половицы моей комнаты, я упираюсь на руки и перекатываюсь, сильно ударившись головой. Но меня это почему-то совсем не заботит. Я занята чем-то всепоглощающим... Но чем? Может рассматриваю фотографии Алины? Или читаю книгу по истории Ирландии? Или складываю одежду? В той тесной комнатке было не так уж и много захватывающего.

Как я упала? Почему? И почему все еще вспоминаю тот день?

Почему не могу понять, какое событие вызвало во мне всю эту бурю эмоций? Возбуждение. Свободу. Волнение. Стыд. Сожаление.

Прежде я бы не успокоилась, пока не вспомнила, но сейчас моего внимания требуют более насущные проблемы.

Я стряхиваю с себя видение и плюхаюсь на диван, бросая на Бэрронса негодующий взгляд.

- Ты, вероятно, упустил из вида одну маленькую проблемку, Бэрронс. Я прячусь от всех тех, кого ты пригласил сюда. Уже несколько месяцев, - о Принцах я даже упомянуть не смогла. Передать невозможно, насколько меня оскорбило то, что он позвал их в мой книжный магазин. - Зачем тебе эта проклятая встреча? К тому же здесь.

Он впивается в меня пристальным взглядом:

«Смотрите, как Мак трусит. Смотрите, как Мак умирает.»

- Ты пытаешься вывести меня из себя? - рычу я.

Всем своим видом он демонстрирует скуку. Только Бэрронс может при этом умудрится выглядеть ещё и устрашающе.

"Ну и что же вы мне сделаете? Вы же не сможете убить скорпиона, даже если он ужалит вас в зад."

Я рассматриваю свои ногти. Под одним из них я заметила пятнышко крови. Не знаю чья она: Мика О'Лири или моя, после супертщательного мытья рук жесткой щеткой. Он ошибается. Я поднимаю на него взгляд.

- Ты даже не представляешь, с чем мне приходится иметь дело.

«С чем-то вроде внутреннего зверя?» - дразнит он.

- Твой зверь другой, - продолжаю отвечать вслух, сознательно избегая интимности наших немых диалогов. Мы не впервые об этом спорим. И будем спорить вплоть до дня, когда король освободит меня. Никто из нас не готов к отступлению. Я даже не уверена, что мы в состоянии произнести это слово вслух.

«Может не такие они и разные.»

- Может, но мой зверь намного сильнее, - раздраженно отвечаю я. Он достаточно силен, чтобы одурачить даже меня, а уж я-то хорошо знакома с его изощренными, лукавыми методами.

В его темных глазах загорается вызов.

«Может проверим это, женщина?»

От его взгляда спина покрывается мурашками, и я чувствую, что готова выгнуться, согласно и податливо, встав на четвереньки. Ни одна битва не сравнится с теми, что происходят между нами в постели этого мужчины. Мы сражаемся. Вот что мы делаем. С ним я чувствую себя такой живой, как ни с кем больше.

Я безумно влюблена в Иерихона Бэрронса, помешана на нём и просто жить без него не могу.

Конечно, ему об этом знать не обязательно. Бэрронс не из тех, кто любит пооткровенничать. Когда мы, признав взаимное влечение, стали вместе спать, изменилось все.

И в то же время ничего.

В постели мы одно целое.

Вне ее все иначе.

В постели я украдкой наслаждаюсь мгновениями нежности, когда, обессилев от секса, я слишком утомлена, чтобы переживать о невероятно могущественном зле, затаившимся внутри меня. Я прикасаюсь к красно-черным татуировкам, покрывающим его кожу, к точеным чертам лица, запускаю пальцы в темные волосы, вкладывая в эти прикосновения все свои невысказанные чувства. А он молча наблюдает за мной непроницаемым взглядом своих темных глаз.

Иногда я просыпаюсь в его объятиях, он прижимается к моей спине, уткнувшись лицом в мои волосы. И хотя прикосновения его рук совсем не похожи на мои, они говорят, что обо мне заботятся, уважают и принимают такой, какая я есть.

Вне постели мы словно острова.

Мисс Лейн и Бэрронс.

Было очень больно, когда он впервые отдалился от меня. Я почувствовала себя отвергнутой.

А потом я поняла, что и сама поступаю так же, как он. Словно барьеры просто пришиты к нашей одежде: одеваясь, мы автоматически воздвигаем их, но стоит нам раздеться - и они исчезают.

Иногда мне кажется, что наша страсть настолько всепоглощающая, что нам просто необходимы эти периоды отдаления. Иначе я могу, словно мотылек, сгореть в его пламени. Меня пугает, что я готова ради него на всё. Уничтожить мир. Последовать за ним в ад. Страшно, когда не можешь дышать без мужчины. Когда так сильно любишь его, что он становиться важнее собственной жизни.

Поэтому я отлетаю ненадолго, просто чтобы убедиться, что все еще могу. А он исчезает, чтобы сделать что-то, что обычно делает Бэрронс по только ему известным причинам.

Я всегда возвращаюсь. Он тоже. Поступки говорят сами за себя.

Беспокойно поерзав, я меняю тему:

- Ты пригласил сюда моих врагов. Это была плохая идея.

«Вы днями напролет ищите манускрипты ради заклинания, которого, вероятно, вообще не существует. Вы красите ногти. Вы обрезаете ногти. Ах да, вы ещё рассматриваете ногти.»

- Я делаю не только это, - хмурюсь я. - И оставь мои ногти в покое.

«Вы не навещаете родителей. Не посещаете аббатство. Плохо питаетесь, а ваша одежда...»

Я прерываю его, делая вид, что снова рассматриваю свои ногти. На этой неделе цвета чередуются: черный алмаз, белый лед, черный алмаз, белый лед. Цветовая гамма успокаивает меня, так как моя жизнь напрочь лишена таких четких разграничений. Я прекрасно осведомлена о плачевном состоянии своих нарядов и не имею ни малейшего желания слушать, что он об этом думает. Трудно заботиться об этом, когда ты постоянно покрыт желтой пылью. Его молчание затянулось, и я, с опаской взглянув на него, обнаружила, что он смотрит на меня тем самым взглядом, которым одаривали женщину с незапамятных времен, словно не может определить, что же я за существо.

«Думаете, я не смогу вас защитить, раз так настаиваете на своем идиотском бездействии?»

Идиотское бездействие, ну-ну. Как сегодня выяснилось, действия могут быть куда более идиотскими и смертельно опасными. Вот почему он устроил мне эту встречу? Чтобы я начала действовать?

- Конечно, я так не думаю, - отвечаю я.

«Время пришло.»

Свои следующие слова он произносит вслух с той нежностью, что выбивает меня из колеи:

- Ты больше не живешь, девочка-радуга.

Я таю, когда он называет меня так. Есть что-то особенное в том, как он произносит эти два слова, будто этих слов тысячи и все они заставляют меня сиять. Это говорит мне о том, что он видит во мне счастливую и розовую Мак, которая приехала сюда, надирающую всем задницы черную Мак, которой я стала (когда не покрыта прахом Темных), и все мои другие воплощения, происходившие со мной - и он хочет их всех.

Я знаю, что больше не живу. И этот факт мучительно осознавать. Это просто сводит меня с ума. Бездействие не в моей природе, я тону и задыхаюсь в нем. Книга крепко держит меня за горло.

Я пристально смотрю на него и мысленно посылаю ему слова, которые не могу заставить себя произнести вслух: «Сегодня я убила Серую Женщину.»

Уголки его чувственных губ приподнимаются.

- Да сегодня долбанный праздник. Наконец-то.

«А еще я убила одного из Стражей.»

- Должно быть, он просто стоял на пути.

«Не помню, что произошло. Все будто в тумане.»

Человек бы был шокирован, пришел бы в ужас, требовал бы объяснения случившемуся. А Бэрронс даже не моргнул, не задал ни единого вопроса. Просто подводит итог:

- Вы забрали две жизни и спасли тысячи.

«Ты слишком упрощаешь, не все средства хороши,» - мысленно отвечаю я, злясь на него за то, что он всё-таки перевел этот разговор на вербальный уровень.

- Спорно.

«Я потеряла контроль над собой. Книга поглотила меня и заставила убивать. Мной управляли, будто водитель машиной,» - непроизнесенные слова повисли в воздухе острыми лезвиями.

- Мы будем тренироваться упорнее.

«Я ненавижу се...»

- Никогда не говорите этого.

- Я и не говорила, - тихо отвечаю я. Фактически.

- Вы такая, какая есть. Смиритесь с этим.

- Легче сказать, чем сделать.

- Вам кто-то сказал, что жить легко? И вы ему поверили? - забавляясь, спрашивает он.

- Я просто не понимаю, почему все должны собираться именно здесь. Почему бы не устроить эту милую дружескую встречу в Честере? - быстро меняю я тему.

Он позволяет мне вести в этом словесное танце, и я знаю почему: ему больше нечего мне сказать. На его руках кровь бесчисленного количества жертв, а я из-за одной потеряла покой. Для него этот день ничем не отличается от других: очередной грех, вызванный одержимостью кровожадным демоном. А завтра будет новое начало. И, возможно, новый грех. А, возможно, и нет. Но новый день наступит. И для меня, и для демона. Несмотря на мой провал, мои действия спасли бесчисленное количество жизней. Бэрронс проницателен как бессмертный, и так же бессовестен. А я пока нет. И не знаю, буду ли когда-нибудь. Сегодня я прервала жизнь. Хорошему человеку. У которого есть семья. И должна за это расплатиться.

- В моем книжном магазине стоит защита, нейтрализующая силу принцев в этих стенах, - напоминает он.

- Ты пригласил моих насильников в мой дом, - напоминаю ему сразу о двух вещах. Первое: его не было рядом, чтобы спасти меня в ту ночь, когда Темные поймали меня в церкви. И второе: теперь это мой магазин. Комната будто взрывается.

Воздух вдруг наполняется такой свирепостью, что я вжимаюсь в угол честерфилда. Бэрронс и в хорошем расположении духа заполняет собой все пространство, хотя вряд ли хоть одно из его настроений можно назвать хорошим расположением духа, а когда он в ярости, вообще невозможно вздохнуть. Он сбивает с ног своей энергетикой, надвигается своей мощью и массой, вынуждая все остальное отступить.

- Или ты позабыл об этом? – я хочу их смерти. По идее, он должен хотеть того же. Я с любовью поглаживаю копье в набедренных ножнах. - Мы можем убить их вместе, - я отдергиваю руку и убираю мнимую пылинку со своей черной концертной футболки группы Disturbed[10], которую я ношу вовсе не из любви к их музыке, а потому что именно так я себя сейчас и чувствую. Образы, что мне послала Синсар Дабх в тот момент, когда я коснулась копья, были детальными и красочными. И эти образы были как раз из предстоящего вечера.

- Вы не убьете их, когда они придут сюда. Так же, как и я, - пять гортанных слов сопровождает треск в его груди. Это его зверь пытается вырваться наружу. Я с трудом разбираю его следующие слова: - Пока что.

- Почему?

Его грудь так вздымается, что пуговицы на рубашке вот-вот отлетят. Он ничего не отвечает, его лицо бесстрастно, тело замирает на вдохе. И наконец его ребра опускаются, и он осторожно выдыхает. Восхищаюсь его самоконтролем. Я бы тоже хотела так владеть собой. Возможно, когда-нибудь я смогу относиться к упоминанию о своем групповом изнасиловании сдержаннее. Мне нравится дразнить этого медведя, но не для того чтобы причинить ему боль, а чтобы насладится его огнем.

Заговорив, он тщательно подбирает слова:

- Они влиятельны и способны контролировать массы. Наблюдая за тем, как возвышались и падали бесчисленные цивилизации, я определил семь составляющих, необходимых для того, чтоб будущее было таким, каким я хочу его видеть. Уничтожив принцев сейчас, я не смогу этого достичь. В настоящее время они опора всего. Но так будет не всегда.

Каким же он видит будущее? У Иерихона Бэрронса есть планы, и я хочу быть причастна к ним. Я не расспрашиваю. Он поделится со мной сам, когда будет готов, его ответ был и без того достаточно содержательным.

И интересным. Я знаю, что такое опора.

В детстве папа разрешал мне кататься у него на коленях, когда подстригал газон. Я любила эти дни в Джорджии, наполненные запахами свежескошенной травы и цветов магнолии, тяжело раскачивающихся во влажном, липком воздухе. На крыльце заваривался сладкий чай в стеклянной банке, а рядом стояли два стакана со льдом, украшенные мятой из нашего сада.

Однажды я «помогала» папе менять колесо у газонокосилки, и он рассказал мне об опорах. Думаю, на мою любовь ко всему, у чего есть колеса, и повлиял тот летний солнечный день, проведенный с человеком, с которым я всегда чувствовала себя как воином, так и принцессой.

Опора - это задвижка, которая удерживает колесо от выпадания из оси. Она устанавливается крест-накрест непосредственно в конце оси, где и остается, пока ее не снимут вручную. А чтобы это было проще сделать, на конце штыря есть металлическое кольцо.

В широком смысле слова, опора - это ключевой компонент, который держит все элементы сложной конструкции вместе. Некоторые предполагают, что если вытащить опору из социальной, экономической или политической группы, то можно уничтожить это все одним махом, минутным толчком или корректировкой. И наоборот, если определить опоры и беречь их, пока не достигнешь желаемого результата, можно изменить ход событий. Меня не удивляет, что Бэрронс живет и дышит Искусством Войны.

- Я смогу убить их, когда они перестанут быть опорой? - мне хочется все предельно прояснить.

- В тот момент, когда они перестанут быть таковыми, я сделаю это сам.

Мы позже выясним, кто из нас удостоится этой чести. Я просто должна буду убедиться, что поблизости не будет людей, когда это случится.

- Можно было позволить Риодану провести эту встречу. В Честере.

- И позволить твоей призрачной свите поприсутствовать?

- Можно установить защиту от них и для клуба.

- Теперь я ваш личный заклинатель, - фыркает он. - Вы понятия не имеете, как сложна эта магия.

Вообще-то имею. Он уже давно не умирал, и вся его грудь, обе руки и половина спины покрыты черными и красными защитными татуировками. Магия, которой он занимается, опасна. Кстати, о магии.

- Бэрронс, уже три недели прошло с тех пор, как пропала Дэни. Может, есть какое-нибудь заклинание, которое ты бы мог сотворить?

- Защити здесь, поколдуй там... Как вы жили до встречи со мной?

Я пожимаю плечами.

- Прямо как в «Моя жена меня приворожила». И я вовсе не намекаю на брак, - поспешно добавляю я. - Ты же меня понял. Зачем гнуть спину над пылесосом, когда можно, забавно пошевелив носиком, убрать весь дом?

- Я не шевелю носом. Ни забавно, ни как-либо еще. Нелепое сравнение. Усугубление человеческой глупости далеко не единственная расплата за использование магии. Люди, и без нарушения алхимических законов, постоянно порождают хаос.

- О боже, ты смотрел...

- Не смотрел.

- Да, ты...

- Нет.

- Ты только что сказал...

- Неизбежное влияние поп-культуры.

- О, так ты всё-таки смотрел.

Я представила, как этот большой, необузданный мужчина, растянувшись на смятых шелковых простынях, подложив руку под голову, смотрит эту древнюю комедию о Даррине и Саманте Стивенс на большом плоском экране. Эта мысль позабавила меня и в то же время возбудила. Она настолько анахронична, что захотелось раздобыть эти старые DVD и растянуться рядом с ним, растворившись в этом незатейливом зрелище из более незатейливых времён, когда единственной расплатой за колдовство было усугубление человеческой глупости. Мы вместе посмеялись бы, подурачились. Ну а потом, конечно, занялись бы тем, от чего крышу сносит. Хотела бы я провести с ним в постели парочку длинных, дождливых, беззаботных деньков.

- Оттого что вы будете упорствовать в своих заблуждениях, реальность не изменится. Кроме того, вы знаете, что мы не можем отследить её в Фэйри. Поэтому она туда и сбежала.

Прекрасно, теперь саундтрек из «Моя жена меня приворожила» не выходит из головы. От него не так-то просто будет избавиться.

- Когда она вернется, пусть кто-нибудь поставит на неё метку. Как только она вернётся.

- Черт возьми, и вы это заявляете после всего того, через что мне пришлось пройти из-за меток. Вы забыли, что после падения стен они перестали работать. Потерпите. Мы найдём её. На данный момент важнее всего для нас эта встреча.

Эта встреча. Я беспокойно ерзаю, и всё веселье мигом куда-то улетучивается.

- Ты уверен, что мы не можем провести её в другом месте?

- Она состоится здесь. И вы будете на ней присутствовать.

Он не требует многого от меня, а сам многое отдает. Не могу представить жизни без него, да и не хочу. Ведь однажды я почти уничтожила мир, думая, что он покинул его навсегда.

- Да, господин, - язвительно бормочу я.

Он едва заметно улыбается.

- А вы учитесь, мисс Лейн, учитесь.

Первой прибыла Катарина Маклохлин, занявшая пост грандмистрис в аббатстве, после смерти Ровены.

Едва я открыла дверь и почувствовала на себе проницательный взгляд серых глаз этой стройной брюнетки, как тут же вспомнила, почему старалась держаться от нее подальше. Ее дар - эмоциональная телепатия, и я понятия не имею насколько глубоко она способна проникнуть. В моих ночных кошмарах она продирается внутрь меня, словно сдирает шелуху с луковицы, обнажая гниющую сердцевину.

Затаив дыхание, жду, пока она завершит свой осмотр. Ощущает ли она зло, исходящее от Синсар Дабх, или чувство вины за убийство, совершенное мной сегодня?

- Как ты, Мак? Мы давно тебя не видели.

А в ее взгляде читается: «Тебя не было в аббатстве, чтобы защитить нас». И мне становится стыдно. Но в последнее время меня все чаще одолевает паранойя, так что, возможно, я ошибаюсь.

Я облегченно выдыхаю.

- Хорошо, Кэт. А ты как?

- Почему тебя не было в аббатстве той ночью, когда мы сражались с Ледяным Королем? Нам не помешала бы твоя поддержка, - говорит она своим ласковым, певучим голосом с ирландским акцентом.

Вот он, нож прямо в мое израненное сердце. После всего случившегося, приятно осознавать, что я всё же не параноик. Это же надо быть такой прямолинейной.

- Мы с Бэрронсом были в Зеркалье. Я узнала об этом слишком поздно. Мне очень жаль, Кэт.

Она пронзительно смотрит мне прямо в глаза и медленно кивает.

- И мне жаль. В ту ночь мы потеряли многих сестер. Мы не можем позволить себе потерять и тебя. Кстати, о потерях. Ты не видела Дэни? Ее не было в аббатстве с тех пор, как мы уничтожили Ледяного Короля. Я посылала девочек на ее поиски, но они не нашли никаких ее следов, и я не видела ни одной из ее листовок. Такое ощущение, что она просто исчезла.

- Я думала, она у вас, - отвечаю я, даже глазом не моргнув.

- В ту ночь мы поспорили о том, где она должна жить. Я думала, она держится подальше, чтобы настоять на своем, но чем дольше ее нет, тем сильнее я волнуюсь. Жизнь стала слишком опасной, даже для нее. Не могла бы ты быть начеку? Посматривай вокруг. И, если увидишь ее, передай, что мы скучаем. Я хочу, чтобы она вернулась домой.

- Конечно, - я хочу того же.

- Надеюсь, ты как-нибудь заскочишь в аббатство, Мак. Останешься с нами на ночь или на недельку, если, конечно, захочешь. Я давно хотела услышать рассказ о том, как тебе удалось вернуть нам Синсар Дабх, - она замолкает на минуту и добавляет: - Есть ещё кое что, что я хотела бы обсудить с тобой, если у тебя найдется время. Это касается Крууса. Ты ведь знаешь о Принцах Фэйри гораздо больше нас.

- Его клетка в целостности и сохранности, ведь так? - еще один мой ночной кошмар. Круус освобождается, снова обращает меня в при-йа, и мы убегаем с ним в другой мир, где начинаем размножаться, заполняя все маленькими младенцами-книгами. Серьезно. Книгами с ручками и ножками, вечно хныкающими и требующими молока, которого у меня нет. В последнее время мои сны чересчур извращенные.

- Конечно, - она снова замолкает. - Но есть и другие проблемы, которые я бы хотела обсудить наедине. Придя в аббатство, ты поймешь, о чем я. Это таяние... Я думала, когда огненный мир, угрожающий нашему дому, исчезнет... Ох, но оказалось дело было вовсе не в нём... - ее самообладание на мгновение ускользает.

Я вдруг замечаю в ней неуверенность и думаю: «О, нет, только не она тоже». С теми, кому окружающий мир небезразличен, а мы с ней именно такие, свалившаяся на голову власть может сыграть злую шутку. Это всё равно что внезапно заполучить Ламборгимни Мурсьемлаго LP 640 V-12 со взрывным сцеплением после шести-цилиндрового Мерседеса. С непривычки ты водишь плохо, рывками жмешь то на газ, то на тормоз, не доверяешь собственным ногам, иногда даже «догоняешь» тех, кто едет впереди, просто пытаясь тронуться с места. И так, пока не привыкнешь. Или, как я сегодня, врезаешься в стену, снося все на своем пути.

- Кэт, что творится в аббатстве? В чем дело?

- Тебе нужно... - ее взгляд скользит мимо меня. - Бэрронс.

- Катарина.

Я чувствую его энергию позади себя: сексуальную, электрическую. Каждая клеточка моего тела пробуждается, когда он рядом. Он проходит мимо нас в арочный вход книжного магазина, и я покрываюсь мурашками от желания. Видимо, моя потребность в сексе прямо пропорциональна подавленным эмоциям, а сегодня я подавляла их яростно. Когда я только приехала в Дублин, была болтливой, любопытной и во всё вмешивалась, выставляя напоказ свои чувства, как и свой радужный гардероб. Сейчас я ношу черное и тщательно скрываю то, что чувствую.

Пока меня не разденет Бэрронс. И вот тогда я взрываюсь. Я источаю огонь и ярость тех чувств, что испытываю к нему, и он вдувает их обратно горячим, опасным сирокко[11], уносящим нас в священное место, где небу не нужно ни солнце, ни луна, ни звезды. Никого, кроме нас.

Со звоном колокольчика, он открывает дверь. Люблю этот звук, словно слышу каждый раз как он звонит: «Добро пожаловать домой, Мак.»

- Он вернется с Темными Принцами, - предупреждаю я Кэт, глядя, как он уходит.

- И одним Светлым, который глуп настолько, что объявил себя королем, - рычит Бэрронс, и дверь закрывается за ним.

- А он в состоянии держать их под контролем? - спрашивает Кэт.

Она заметно нервничает. Я не виню ее. Темные принцы смертоносны. Те двое, что присоединятся к нам сегодня, вместе с двумя другими из их вида в древние времена участвовали в Дикой Охоте, их знают повсеместно как легендарных Всадников Апокалипсиса. Круус - Война. Подозреваю, что Кристиан становится Смертью. Значит, Мор и Голод в скором времени станут моими «почетными гостями». Чудненько.

- Он говорит, что сможет нейтрализовать их силу внутри магазина.

- Ты ведь осознаешь, что его на самом деле не существует? - сдержанно спрашивает Кэт.

- Прости? – как по мне, этот мужчина несомненно существует. Почти два метра и сто десять килограмм крепких, упругих и эффектных мышц.

- Бэрронс. Он как Риодан. Я ничего не чувствую, когда пытаюсь найти их с помощью своего дара. Это больше, чем отсутствие эмоций. Они просто не существуют. Место, которое они занимают - пусто

- Возможно, они могут блокировать тебя. Окружать себя щитом. Бэрронс знает защитные заклятия, как никто другой.

Так, он просто обязан научить меня этому трюку. Я блокирую, как умею, но если Кэт решит изучить меня внимательнее, то у меня начнутся проблемы

- А ещё я чувствую присутствие заклятий, Мак. Никто не выходил сквозь эту дверь. Никто, кого можно было бы назвать «живым существом».

- Возможно, мы не восприимчивы к их заклятиям, - хочу сменить тему. Не хочу обсуждать её дар. Не хочу, чтобы она применяла его на мне. - Кэт, я бы с удовольствием приехала в аббатство. Как насчет следующих выходных? – потом найду какой-нибудь предлог и не приду. Я беру ее за руку и, аккуратно подталкивая, веду вверх по лестнице к столам, приготовленным Бэрронсом для встречи. - Может, выпьешь чего-нибудь? У меня есть содовая, сладкий чай и вода. В прошлый раз я принесла из Зеркалья даже немного молока, - это ложь. Бэрронс принес его из Честера, и мне немного неудобно за такие привилегии. Но не настолько, чтобы его не пить.

- Молоко? А на вкус оно как наше?

- Вполне. Немного сливочнее.

- Я бы выпила стаканчик! - отвечает она, и мы обе начинаем смеяться. То, что раньше воспринималось как само собой разумеющееся, стало роскошью. Вот как бывает, когда разрушается мир.

Что имеем, не храним, потерявши - плачем.

У «Книг и Сувениров Бэрронса» пространственные проблемы. Подозреваю, что за это отвечают Зеркала, ведущие в спрятанные этажи под гаражом, в логово Бэрронса, но сомневаюсь, что они единственное, что влияет на его длину и ширину. Иногда я представляю, что в основании калачиком свернулось и дремлет какое-то божество или демон.

КиСБ, в большинстве случаев, четырехэтажное здание, но бывает и пятиэтажным, а в самых редких случаях - семи этажей. Во вторник, росписи на потолке были примерно в двадцати метрах над головой, сегодня кажется будто они в полукилометре, еле видны на таком расстоянии. Чем сильнее я пытаюсь разглядеть их, тем хуже получается. Не понимаю, почему кто-то нарисовал такую размытую картину на потолке. Я спрашивала об этом Бэрронса, но он мне так и не ответил. Однажды я поставлю строительные мостки так, чтобы лечь на них и разглядеть, что там намалевано.

Во время первых месяцев, проведенных мной в Дублине, я обитала в жилой половине книжного магазина и успела привыкнуть к постоянно меняющемуся этажу моей спальни. Иногда даже было весело искать ее.

Я не ожидала, что в этих стенах будет легко. Но здесь прошли и лучшие часы моей жизни.

Мы с Кэт останавливаемся у перилл напротив центрального входа, отсюда весь книжный магазин как на ладони. Главный зал около тридцати метров в длину и двадцати в ширину. Верхние этажи по глубине в два раза меньше первого, на них ведет сложная, изогнутая, покрытая красным ковром двойная лестница, такая же как в Лелло[12] в Португалии. А наверху удивительная коллекция антиквариата и сокровищ в стеклянных витринах и на стенах. За всем наблюдает барельеф Зеленого Человека[13]

От пола до потолка по всему периметру зала стоят блестящие книжные полки. За изящными перилами - узкие проходы с полированными лестницами на смазанных роликах, скользящих от одной секции к другой.

Взглянув вниз, справа от книжных шкафов можно заметить журнальные столики, заваленные прошлогодними октябрьскими изданиями, а слева - старомодный кассовый аппарат, готовый огласить продажу звоном серебряного колокольчика, и мой розовый Ipod на док-станции с «Bad Moon Rising», «Tubthumping» и «It’s a Wonderful World» в списке воспроизведения.

Вполне возможно, в этом списке есть и «Good Girl Gone Bad».[14]

Я резко вдыхаю и замираю, увидев, как в сопровождении Бэрронса и Риодана входят Темные принцы.

«СОКРУШИ ИХ, УНИЧТОЖЬ, ПРОНЗИ КОПЬЕМ,» - ревет во мне Синсар Дабх.

Закрываю глаза и использую уже известный прием: думаю о чем-то отстраненном, чтобы книга не могла пробиться к моему сознанию.

Когда я была маленькой, папа читал мне стихи. Чем лиричней и музыкальней они были, тем больше мне нравились. Мне кажется, у меня всегда была какая-то болезненная тяга к ним, видимо, у отца тоже, раз он потворствовал мне. Теплыми летними вечерами мама готовила ужин, слушая нас, и качала головой, изумляясь нашему выбору. Я не понимала их смысла тогда, мне просто нравилось, как льются слова. Меня очаровала «Кремация МакГи». «Сон во сне» казался мне гипнотическим, а «Колокола» завораживающим. Но больше всего без ума я была от «Пепельной среды» Т. С. Эллиота. В седьмом классе для школьного проекта я декламировала «Ворона», заработав себе ярлык «ботаника», чтобы от него избавиться мне пришлось пойти на крайне модные меры. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что это был мрачный выбор, но в детстве горе и жестокость принимали карикатурные формы. Мне потребовались недели, чтобы заучить эти сложные строфы.

«Вспомни, что Принцы сделали с тобой, сладенькая. Как они терзали тебя, как превратили в бестолковое животное.»

Словно я могла об этом забыть... Но Синсар Дабх всё равно «забрасывает» меня видениями, настолько яркими, что от них просто раскалываться голова.

Я блокирую их, сосредоточиваясь, как папа учил меня, разбивая на части стихотворение, чтобы выучить его наизусть: восемнадцать строф по шесть строк каждая, большинство состоит из восьми слогов, с гипнотическим размещением ударных слогов, со следующими за ними безударными. Он называл его восьмистопным хореем. А я знала только то, что это звучит смешно, и что он гордится мной. А я на многое готова была, лишь бы Джек Лейн мной гордился.

«Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,

Над старинными томами я склонялся в полусне...»[15]

«Сломи их,» - требует Книга. – «Заставь их пасть пред тобой на колени и признать тебя Королевой.»

«Грезам странным отдавался, - вдруг неясный звук раздался,

Будто кто-то постучался - постучался в дверь ко мне.»

Ритм поэмы пленяет меня, как делал это всегда, и я снова чувствую себя девочкой, невредимой, хорошей и любимой.

«Это, верно, - прошептал я, - гость в полночной тишине,

Гость стучится в дверь ко мне.»

И в отличие от По, я не обязана открывать дверь. Я могу задвинуть засов.

Я продолжаю мысленно декламировать, пока не воцаряетя блаженная тишина. Только тогда я открываю глаза.

- Какого черта? – тихо шепчет позади меня Кэт, уставившись вниз.

Жуткие, обнаженные, примитивные Принцы с калейдоскопом татуировок, струящихся под кожей, и безумными радужными глазами остались в прошлом.

Они стали более цивилизованными.

Теперь это два брюнета с темными глазами, излучающие власть, похоть и сверхъестественную магию. Торки королевского Темного Двора на их шее сверкают как обсидиан, покрытый алмазами. Я знаю, какие холодные они на ощупь, какую гипнотическую гортанную какофонию они издают, в то время, как торки Светлого Двора напевают еле слышную соблазнительную замысловатую симфонию.

Они больше не поворачивают головы со своей жуткой, нечеловеческой повадкой. Они переняли человеческие манеры и движения вплоть до мельчайших деталей. Черные крылья, которые я чувствовала на своем обнаженном теле, умирая под ними тысячами смертей, скрыты чарами.

- Я думала, они воюют между собой, - говорю я.

- А я думала, они безумны, внушают ужас и отвращение, - отвечает Кэт. - Мы обе ошибались. Они недавно объединились. Слышала, их беспокоит Кровава Ведьма.

- Кристиан, - шепчу я, стараясь не думать о том, через что ему приходится проходить.

- Ты же знаешь, что он спас нас. А может и весь мир. Дэни колебалась, пытаясь выбрать между своими сестрами ши-видящими и Ледяным Королем. Она бы не перенесла, если бы на ее совести была гибель нашего аббатства. Его жертва спасла ее от этого ужаса. Мы в неоплатном долгу перед ним.

- Что-нибудь известно о том, где он?

- Его дяди занимаются поисками. Все в аббатстве готовы помочь в спасении, если его найдут.

Меня ужасает то, что он сдался Ведьме, но вместе с тем и утешает. Ведь это значит, что человек, которого я знала, все еще жив и, несмотря на безумие, в глубине души все еще заботится об окружающем мире. Я делаю мысленную заметку обратиться за помощью к Бэрронсу. Он может попросить у Риодана отправить кого-нибудь из Девятки на разведку. Мы не можем бросить Кристиана и допустить, чтобы он подвергался пыткам и умирал снова и снова. За принесенную им жертву, мы просто обязаны спасти его. То, что он страдает в руках садистки-Ведьмы, может лишь усугубить безумие Темных. И мы должны спасти его до того, как он потеряет остатки своей человечности.

Принцы поднимаются по лестнице. Не считая небольшой разницы в росте, они идентичны. Я не плачу кровавыми слезами, хоть и смотрю на них в упор. И как я погляжу, Кэт тоже может безо всяких затруднений разглядывать их. И взгляд её полон восхищения.

- Они уже насытились и могут контролировать себя, - мягко говорю я. Словно бешеные животные после длительного заточения и голодания, они вселяли ужас, когда только прибыли в Дублин. - Они изучают нас. Учатся у нас.

Я, конечно, понимаю, что надо успокоить овечку, которую ведут на убой, а то будет жестковато мясо, но эти двое и так наихудшие из всех Темных, а теперь они ещё и прикидываются плохими парнями. Девчонки будут слепо идти за ними, как те лемминги в своем суицидальном шествии в пропасть[16].

Они меня изнасиловали, вывернули наизнанку, отделили ум от тела и измельчили его. И они, увы, чертовски горячи.

Я хочу их смерти.

«Да, да, да! УБЕЙ!» - книга снова пробуждается к жизни.

«Ясно помню... Ожиданье... Поздней осени рыданья...

И в камине очертанья тускло тлеющих углей...»

Мной завладевает ритм. Я тихо перебираю на языке кучу душевных рифм и ослепительных аллитераций[17], пока разглядываю Принцев, выстраиваю слоги, кирпич за кирпичиком, в мысленную стену.

Мои насильники одеты как Бэрронс. Элегантно. Мужественно. Сексуально. Это меня бесит.

- Подонки, - тихо говорит Кэт. Она никогда не матерится. – Только представь, как мои девочки среагируют на них? Один Круус чего стоит.

- Подонки, - соглашаюсь я

За перилами четыре длинных стола из вишневого дерева образуют квадрат.

Темные Принцы занимают одну сторону.

Бэрронс, Кэт и я располагаемся напротив.

Так хочется, преодолев разделяющее нас пространство, наброситься на них, но меня сдерживают две вещи: они нужны Бэрронсу живыми, и я боюсь снова отключиться. Ну и то, что Кэт по-человечески уязвима.

Через мгновенье, Риодан устраивается в кресло рядом. Теперь мы с Кэт зажаты между Бэрронсом и им, их властность почти осязаема. Он запускает руку в густые, темные, коротко стриженные по бокам волосы и смотрит на меня своим ясным, оценивающим взглядом. Но на меня этот взгляд не действует. Точеные черты его лица не тронуты временем. Он прекратил стареть, когда ему было лет тридцать. Последующие прожитые им тысячелетия не прибавили ему морщин.

Как и все остальные из людей Бэрронса, он мускулист и покрыт шрамами, но сильнее остальных бросается в глаза тот, что тянется по его шее от челюсти до груди. Являясь ценителем прекрасного, он неразборчив в методах. Хотелось бы мне узнать их историю, но они вряд ли захотят ею поделиться. В каждом из них таится зверь, но Риодан скрывает своего лучше других. Он бизнесмен, ведет финансовые дела этой Девятки неизвестного вида, именно он управляет их обширной империей.

Бэрронс - молчаливый лидер и основатель этой маленькой бессмертной армии. Он тот, кому все подчиняются. Обычно разговоры он оставляет на Риодана. Возможно, потому что осознает, что стоит кому-то его ослушаться, и он тут же, потеряв терпение, разорвет на части каждого, кто попадется под руку. Риодан любого обыграет в шахматы за пять ходов. Бэрронс съест доску. Кровь для него как кетчуп.

- Снаружи магазина полно Темных, Мак, - сообщает Риодан.

- Их полно и в Честере. Внутри, - холодно отвечаю я.

- Он осознает наши потребности, - говорит один из Темных Принцев.

- Но они не таскаются за мной повсюду, - бросает Риодан.

- С другой стороны, ты тоже знаешь наши потребности. Из личного опыта, - вкрадчиво напоминает мне Принц.

Я игнорирую его.

- Наверное, ты не так сладко пахнешь, - говорю я Риодану.

- Наверное, не так сильно прогнил, - отвечает он.

- Я пробовал на них защитные заклинания, - прерывает наш разговор Бэрронс.

Риодан смеется, но позволяет сменить тему.

Мы вшестером молча разглядываем друг друга. В помещении нечем дышать из-за напряжения и враждебности. В поисках утешения рука на автомате тянется к рукояти копья. Но я тут же отдёргиваю её, ужасаясь вновь атакующим меня образам.

- Ты уберешь защиту, которая не позволяет нам перемещаться, или отберешь у нее копье, - обращается высокий Принц к Бэрронсу, скользя жадным, страстным взглядом по моему телу.

Бэрронс замирает, и на мгновение мне даже кажется, что он исчез. Мое дыхание становиться прерывистым. Неужели эта встреча закончится, так и не начавшись?

- Мисс Лейн, - мягко и осторожно произносит Бэрронс. Я чувствую напряжение в его теле, которое полностью отражает полыхающую во мне ярость.

- Я не отдам тебе мое копье, - так же мягко отвечаю я. - А этому придется смирится.

Когда-то Принцы могли создать иллюзию, словно отобрали его у меня, но на меня больше не действуют их чары.

- Я не «этот». Я Принц Раф из второго созданного Королевского Дома Двора Темных, - прохладно произносит высокий Принц. - Это мой брат Киалл из третьего. Когда-то ты стонала, шепча наши имена. И молила нас о большем. Без копья ты ничто. Человечишка. Беспомощная.

На долю секунды ни Бэрронс, ни я не произносим ни слова. Затем он холодно говорит:

- Я не уберу защиту.

- Отлично. Пусть уходят, - также холодно говорю я. Значит я «ничто». Это они пока не знают о моем внутреннем психе.

Бэрронс многозначительно смотрит на меня. Покалывание мочки уха от его взгляда вынуждает повернуться к нему.

- Посмотрите на меня, - приказывает он.

Я хмурюсь, но все-таки поворачиваюсь.

«Вы сказали, что полагаетесь на мою защиту. Если я уберу защиту, другие смогут просеяться в магазин. Это недопустимый риск. Не давите на меня. Мой зверь жаждет их смерти.»

«Ну хоть звери наши находятся в согласии,» - обманчиво ласково отвечаю я. Кипя от гнева, я достаю копьё из ножен и швыряю ему в руку, пытаясь избежать очередных напоминаний о произошедшем сегодня.

Раф и Киалл издают неестественные свистяще-звенящие звуки. Когда они только прибыли в Дублин, сходя с ума от голода, это был их единственный способ коммуникации. Однажды от этих звуков у меня вибрировали кости и мутился рассудок. Бэрронс передает копье Риодану, который с невозмутимым видом убирает его во внутренний карман пиджака.

- Ну, конечно. Ему можно иметь копье, а мне нельзя, - ворчу я.

- Он в состоянии осознать, что выгода которую мы можем принести ему с лихвой окупит причиненный нами в прошлом вред. Женщины в этом плане слабее. Они переоценивают несущественное. И страдают из-за того, что на самом деле приносит им удовольствие, - с самодовольной ухмылкой отвечает Киалл. - Что ты потеряла той ночью? Ничего. Ты только получила. Ни с чем не сравнимое удовольствие. Забавно, но ради подобной привилегии, человеческие женщины готовы убивать друг друга.

Трудно сказать, кто стал более неподвижным, Кэт или Бэрронс. Такое ощущение, что в комнате вот-вот разразится извержение вулкана.

Я вдыхаю, считаю до десяти, выдыхаю. Настанет день, когда я обуздаю своего демона и навещу жуткий готический дворец на окраине Дублина, где обитают Принцы в окружении своих почитателей. Возьму с собой копье. И тогда эти увидимся-в-Фэйри-дурочки прекратят убивать друг друга за шанс потерять остатки разума в постели этих монстров.

Когда входит Р'Джан, Светлый принц, провозгласивший себя новым королем, Темные начинают рычать, как дикие звери.

Р'Джан напоминает мне В'лейна, каким он был до тех пор, пока не сбросил чары, явив свою истинную темную сущность принца Крууса. Отливающая золотом бархатная кожа, великолепное тело, безупречное лицо. Он словно могущественный архангел. Длинные светлые волосы распущены и ниспадают до талии. Он тоже принял новый облик, по-человечески элегантный: черные кожаные штаны, темные ботинки и кремовый кашемировый свитер, а вокруг шеи неизменное ожерелье. В ответ Р'Джан лишь смеется и снисходительно отмахивается от своих Темных собратьев, как от назойливых мух, посмевших потревожить его во время званого ужина в его честь.

Темные вскакивают со своих мест, Бэрронс поднимается, к нему присоединился и Риодан. На мгновение все мужчины в помещении застывают, словно решая, стоит ли эта встреча того, чтобы лишить себя удовольствия превратить эту комнату в бойню. И вот, когда я уже практически уверена в том, что всё закончится резней, и нам с Кэт предстоит искупаться в крови, а мне, в конце концов, придется отобрать копьё и воспользоваться им, Бэрронс рычит:

- А ну сели все. Быстро.

Никто и не думает садится. Я тихо смеюсь. Допуская ошибку.

Риодан вдруг исчезает.

И появляется вновь уже за спиной Р'Джана, сжимая рукой горло фейри. Он склоняется к уху принца и мягко произносит:

- Уже забыл, что я сделал с Вельветом? - Р'Джан в ответ шипит. - Он сказал сесть. Он не повторяет дважды. Как и я.

Риодан толкает Р'джана к третьей стороне стола. Глаза фейри горят вызовом и ненавистью. Киалл и Раф с показной медлительностью занимают свои места, всем своим видом демонстрируя, что делают это исключительно потому, что сами того хотят.

Я сморю на четвертую сторону стола, задумавшись, кого ещё мы ожидаем. А когда наш последний гость поднимается по ступеням и усаживается за отведенное для него место, наступает моя очередь свирепеть.

Когда я вижу кого-то из мафиози клана О'Банионов, сразу узнаю его. Я участвовала в убийстве двоих из них. Наш последний гость из темных ирландцев: светлокожий, с темными густыми волосами и глазами, в которых угадывается кровь далеких арабских предков. Широкоплечий, его красота грубая, естественная, а движения грациозные.

Кэт бледнеет и приподнимается.

- Шон? - зовет его она. - Что ты здесь делаешь?

Глядя на них, становится понятно, насколько глубоки их чувства, и для этого не нужен дар ши-видящей.

- Вот и я хочу узнать, что здесь делает О'Банион? - спрашиваю я.

- Меня зовут Шон Фергюс Джеймсон, - сообщает мужчина с глубоким ирландским акцентом.

- Двоюродный брат Роки О, - поясняет Риодан. - Он предпочитает не упоминать об их родстве в определенных кругах

- Почему он здесь? - снова спрашивает Кэт, медленно усаживаясь.

- Ты видишь здесь трех основных поставщиков продовольствия в городе: меня, принцев и представителя черного рынка, так же известного как Шон О'Банион, продолжившего дело своего отца. Похоже твой мальчишка выучил несколько трюков, работая в моем клубе, котёнок. Отобрал моих поставщиков. Смог затесаться в игру.

- Потому что, для того чтобы купить у тебя еды, надо продать почку и пол печени, - гневно отвечает Шон. - Улицы заполнены женщинами и детьми, которые не могут осилить такую непомерную цену. Они умирают без куска хлеба.

- Вот ты и открыл свое истинное лицо, О'Банион, - отмечает Риодан.

- Доброе и чистое сердце? - резко спрашивает Кэт

Его взгляд красноречивее всяких слов: сразу ясно, что они с Кэт любовники, и отношения эти длятся уже давно. И как он планирует бороться с такой конкуренцией? Он всего лишь человек, окруженный хищниками.

Риодан одаривает Кэт циничной улыбкой.

- Так это обычно и начинается. И дальше будет только хуже. Если бы вы ничего не скрывали друг от друга, до этого бы не дошло.

- Не лезь в мои дела, - мягко предупреждает Кэт.

Риодан откидывается на спинку кресла и складывает руки на груди.

- Так займись сама своими делами. Иначе они так и останутся ничейными, а значит, ими может заняться любой.

- Ты не имел права принуждать его работать в Честере, - говорит Кэт. - Это был мой долг, а не его.

Шон насмешливо смотрит в ответ.

- Принуждение? Долг? Я работал там не из-за тебя.

Кэт, прищурившись, бросает резкий взгляд на Риодана.

- Ты говорил, что плата была востребована с него.

Тот только вскидывает бровь и ухмыляется.

- О какой плате идет речь? - спрашивает Шон.

- Если быть точным, Катарина, я говорил, что мне не хватает персонала из-за высокой смертности, и что твой Шон мне вполне подходит. А ещё я говорил, что он волен уйти. И так оно и было до тех пор, пока он не решил обокрасть меня. Тогда я его уволил.

По его тону становится понятно, что ей ещё повезло, что он не убил Шона. Интересно, почему он этого не сделал? Никто не может обокрасть Риодана и выжить... Разве что у этого манипулятора с холодным взглядом есть какая-то долгосрочная цель, ради достижения которой, он готов мириться с существованием этого бедного глупца. Так же, как Бэрронс мириться с существованием Принцев.

- Вы, свиньи, все говорите и говорите, но ваши слова не представляют для нас интереса. Вас здесь слишком много. И недостаточно нас. И рабов, - произносит Раф. - Мы требуем, чтобы за этим столом было больше Темных.

- Найди ещё одного Принца, и мы это учтем. Возможно, - сухо отвечает Риодан. Круус заперт, а Кристиан у Кровавой Ведьмы. Иными словами, этому не суждено случиться.

Р'Джан молчит. Если и есть еще хоть один Светлый Принц, то он не потерпит конкурентов в борьбе за трон Светлых.

- Что Катарина здесь делает? - спрашивает Шон.

- Как грандмистрисс ши-видящих, она возглавляет защиту и оборону человечества, - отвечаю я. И умышленно умалчиваю о том, что она к тому же следит за тем, чтобы Круус не смог освободиться. Надеюсь, она не рассказала ему об этом. Говорят, что каждый, с кем ты поделился секретом, поделиться им ещё минимум с кем-то одним, и так до тех пор, пока о твоем секрете не узнают все.

Шон окидывает меня оценивающим взглядом:

- А что ты здесь делаешь?

- Она может пригодиться, - отвечает Риодан. - И если у тебя есть ещё хоть один хренов вопрос, задай его Бэрронсу. Не нравятся те, кто сидит за этим столом, придумай, как от них избавиться. Но учти, что совсем не сложно придумать, как избавиться от тебя. Человек.

- Оставь его в покое, - резко отвечает Кэт.

Я смотрю на неё, но она слишком занята тем, что пытается отправить Шону безмолвное послание. Он, к сожалению, этого не замечает, потому что свирепо таращится на Риодана.

Она тяжело вздыхает, и я эхом вторю ей.

Мужчины, сидящие за этим столом, безжалостны. И для того, чтобы составить им конкуренцию в этом бизнесе, Шону придется стать таким же безжалостным. Как Принцам пришлось принять более цивилизованный вид и адаптироваться, ради выживания, так и Шон будет вынужден стать более диким.

И это заставляет меня задуматься, уверена, так же, как и Кэт, что же останется в нём от того мужчины, которого она однажды полюбила?

Глава 6

Джада

По непроглядно темным из-за плотного тумана, наползающего с моря, улицам идет женщина. Сумерки окутывают и скрывают ее в дымке и тени, словно тайну, которую ночь поклялась оберегать. Лунный свет освещает влажную брусчатку и окна, по которым стекают капли дождя, но будто отражается от женщины, благодаря какому-то невидимому покрову.

Как и Тени, она выглядит размытым пятном в темноте.

Наученная горьким опытом, она по привычке избегает блекло-желтого света уличных фонарей.

Лучше видеть, чем быть увиденным.

Другое дело - быть услышанным. Звук вибрирует и отражается, и только очень опытный охотник может преследовать свою цель, основываясь лишь на свой слух.

Она на это способна. Ведь эта женщина известна не меньше легендарного Оxотника Королевы. Она никогда не упускает свою цель.

Её враг не настолько умелый. И хоть цель её беспечна и ослеплена ненасытным аппетитом, чтобы заманить её наверняка, понадобится ещё и привлекательный, по-настоящему сексуальный мужчина.

Её каблуки-шпильки, мерцая серебром, рассекают туман, превращая его в тонкое кружево с бритвенно-острыми краями. Минуя Темпл Бар, она направляется в ночной клуб Честер. Там она и выберет свою приманку. Она готова убивать, одежда тщательно маскирует оружие: к бедру прикреплен пистолет, ножи плотно прилегают к коже, на бедраx покачивается сексуальный пояс-цепь, привлекающий мужские взгляды - это смертоносная гаррота[18]. Звук её шагов намеренно громкий. Так она заявляет о своем присутствии, зная, что увидеть её практически невозможно.

Стремительность - её методика.

Отсутствие страха смерти - её кредо.

Она ничего не чувствует.

Чувства - это слабость.

Когда она поворачивает на аллею, мгла на мгновенье рассеивается, открывая взгляду длинные обнаженные, слегка покрытые маслом ноги, смелый контур и вырез черного платья из спандекса. У нее гибкое тело танцора, длинные волосы собраны в высокий хвост, лицо с невозмутимым выражением хладнокровного убийцы.

Она красива.

Красота - это оружие.

Она перенесла всё самое xудшее, что только есть в мире.

И расцвела.

Она составила список имен.

И будет охотиться на них, один за другим.

И когда, наконец, густой туман рассеется, и она увидит лицо своего врага, она будет безжалостной.

Потому что этот мир был безжалостен к ней.

Глава 7

Лор

- Кто я? – требовательно спрашивает блондинка, стоящая на коленях между моих ног.

Мне чертовски сильно хочется кончить, аж до боли в зубах.

Я знаю, какой ответ ей нужен. Она хочет, чтобы я назвал ее «госпожой». Словно она Доминант. Она уже дважды пыталась заставить меня назвать ее так, думала, я не замечу ее попыток из-за того, что она вытворяет нечто невообразимое своими губами и язычком, едва ощутимо безупречно скользя зубами, а на это способны далеко не многие женщины во время минета.

Зря время тратит. Она этого не дождется. Во мне нет ни единой покорной клетки. Я мать твою альфа до мозга костей.

Отстранив ее голову от своего паха, смотрю на нее, ухмыляясь. В Честере полно горячих сексуальных блондинок. Беспорядки на прошлый Хэллоуин разорили город, из-за убийственного холода на какое-то время снизилась активность, но Дублин быстро восстанавливается. Люди вновь наводнили улицы, заселяя оба берега реки Лиффи, привлеченные потеплением, восстановлением энергообеспечения и поставками продовольствия. Но большинство из них манят бесчисленные сексуально-ненасытные фейри, каждую ночь заполняющие до отказа бары и танцполы на Ревемал Стрит, 939 в поисках человеческих любовников. Самый горячий и смертельно опасный ночной клуб Дублина стал еще больше, лучше и круче прежнего. Честер превратился в Средоточие Греха. Здесь можно заполучить всё что душе угодно.

- Ты не настолько хороша, милая, - ухмыляюсь я. После такого ответа возможно два варианта развития событий: либо она встанет и в бешенстве уйдет, либо мне обеспечен еще лучший минет.

Судя по её самоуверенности и голодному взгляду, который был прикован ко мне всю ночь, уверен она не уйдет,

Она смеется и облизывается, увлажняя блестящие от капель смазки губы. Отклонившись назад, опираюсь руками о стол Ри, он пропадает на какой-то многочасовой встрече. Предвкушая ее активные действия, наблюдаю за ней и за клубом, который вижу сквозь стеклянный пол под моими ботинками. Я наслаждаюсь жизнью. Пока на земле есть женщины, я счастливчик. Как только они исчезнут, мне конец. Просто отправлюсь на поиски К'Врака.

Она щелкает языком по головке моего члена, а затем обхватывает ее губами и медленно скользит вниз до самого основания... делает какое-то вращательное движение, возвращается к головке, а затем вновь жадно вбирает.

Я в ауте.

Твою мать, до чего же она хороша.

Она сжимает руками мою задницу и прижимается лицом к паху, мой член глубоко в ее глотке, и я вот-вот взорвусь, словно вулкан. Проблема в том, что я уже двадцать минут как готов кончить, но каждый раз она выкидывает что-то новенькое, и я снова оказываюсь на старте. Поначалу меня это заводило и все такое, а теперь стало занозой в заднице, не говоря уже о яйцах. Они так и лопнуть могут. Пот катится градом, а я ведь даже еще не начинал трудиться, хотя в предвкушении жду своей очереди. У этой женщины просто потрясное тело.

Обхватив руками ее голову, пытаюсь заставить ее двигаться так, как хочу я.

С приглушенным смехом она сопротивляется.

Я отстраняю ее от себя, и она поднимает взгляд, улыбаясь. На мгновение у меня перехватывает дыхание. Волосы сексуально растрепаны именно так, как мне нравится, такая прическа «только проснулась» всегда заводит меня. С другой стороны, на меня почти все так действует.

- Дай мне кончить, сладкая, - говорю я. - Впереди еще много интересного, так что не беспокойся.

- Я выгляжу обеспокоенной? Я знаю, чего ожидать от мужчины вроде тебя. Так кто я? - она касается языком набухшей головки моего члена.

Я начинаю быстро толкаться в ее рот, приближаясь к финишу, но тут она вновь скользит вокруг одновременно рукой и ртом, и в мой член будто впиваются иглы.

Боль убивает все удовольствие.

Мягкость ее рта.

И иглы.

Это начинает больше бесить, чем нравиться. А я знаю, как вести грубую игру с подходящей женщиной. Или тремя.

- Госпожа, - мурлычет она. - Разве я многого прошу за те ощущения, что дарю тебя?

Я обдумываю ее просьбу. Она блондинка, вдобавок еще и с большими, красивыми буферами. Да все в курсе, что у меня слабость к такому сочетанию. Вот так я и оказался в офисе босса, прислонившись к его столу, со спущенными до лодыжек кожаными штанами и стояком. И это все под «Pussy Liquor» Роба Зомби. И когда она, черт возьми, уже угомонится? Она же попросту не дает мне шанса продемонстрировать, на что я способен, поразить ее. Стол под моей задницей ходит ходуном из-за басов из одного из подклубов под нами.

Обожаю это место. Одно из наших лучших вложений.

- Я делаю тебе лучший отсос, который у тебя когда-либо был, - говорит она. - Согласись.

Да без вопросов. Я говорю это всем, кто у меня отсасывает. Женщины любят делать то, в чем они хороши. Похвала гарантирует повторение. Каждое повторение – опыт для них, а значит следующий их мужик получит еще более потрясный минет. Учитывая то, как долго я этим занимаюсь, причем на разных континентах, могу с полной уверенностью заявить, что самостоятельно улучшил качество минета во всем мире.

- Конечно, детка. Лучший. Отсос. В истории, - по крайней мере, он очень близок к этому.

- Так кто я? - мурлычет она.

Я стону.

- Сучка, отсасывающая у меня.

Мы договорились обходиться без имен. Она просила называть ее сучкой, когда мы выпивали внизу в баре. Сказала, что это ее заводит. Позже, смеясь, она пожелала быть принцессой. Теперь пришла очередь госпожи. Высокие ожидания. Впрочем, некоторые женщины стоят того.

Она сжимает мои яйца, а затем тщательно посасывает. Мышцы на животе инстинктивно сжимаются, и я судорожно выдыхаю. Похоже, меня ждет лучший оргазм. Если я вообще его нахрен дождусь.

- Ты действительно не понимаешь, да? - спрашивает она. От ее звонкого смеха волосы у меня на затылке встают дыбом. Я бы, может, и обеспокоился тем, как мрачно он звучит, если бы она не была так чертовски горяча.

Кстати о горячем, я вижу, как пот градом стекает по кубикам моего пресса к ногам. Я практически стою в луже собственного пота. Какого хрена сделал Ри? Прикрутил отопление в Честере до ста? Я весь горю. Голова кружится, как при лихорадке. А это исключено.

- Забей. Ты здесь. Я здесь. Повтори-ка еще раз ту штуку своим язычком. Оближи вокруг.

- Я дам тебе подсказку, - говорит она.

Ей каким-то чудом удается улыбнуться, не выпуская мой член изо рта, и на мгновенье мне кажется, что я вижу ряды крошечных, заостренных, как иглы, акульих зубов. Не самая желанная для мужчины галлюцинация во время минета. Я моргаю и вытираю пот, стекающий на глаза. Игра света. У нее идеальные, белоснежные зубы, как у кинозвезды, в идеальном обрамлении алой помады, следы которой остались на моем члене и животе. О, да, теперь семь дней в неделю у меня будет блондинка с вишнево-красной помадой на губах. Жизнь прекрасна. Я смеюсь.

Она не сводит с меня взгляда и толкает на стол. Я ощущаю холод там, где обжигают ее губы. Теперь она сверху, насаживается на меня, и я толкаюсь навстречу. Я как ручная граната, готовая вот-вот взорваться. Ощущения такие, будто мое тело при последнем ударе разлетится на мелкие кусочки от головы до кончиков пальцев ног. Твою мать, у меня еще никогда не было такого секса. Я на взводе, я горю, словно стол подо мной пылает.

Погодите-ка секунду, так и есть.

Вокруг нас взвиваются языки оранжевого пламени, словно мой пот стал чем-то вроде горючего на лакированном черном дереве. Скорее всего мы просто разлили текилу, а на столе стояла свеча. Я лег прямо в огонь и даже не почувствовал. Она наклоняется, присоединяясь ко мне в огне, запускает руки в мои волосы и целует.

Это нереально оxренительно.

Не удивлюсь, если зазвучит небесный оркестр. Моя кожа плавится, и мы растворяемся друг в друге. Странная фигня. Но моему члену нравится.

- Так кто я? Неужели так сложно дать мне такую малость? Немного уважения. Это все, о чем я прошу, сладкий. Взамен ты можешь получить намного больше.

Боже, она говорит прямо как я, даже интонацию повторила на обращении «сладкий». Они всегда называют меня так, как нравится мне. Все всегда контролирую я. Мало что сравнится с красивой женщиной, привязанной к кровати, затраxанной до бесчувствия. Так в чем проблема? Она права, это такая малость. Чем может навредить одно слово? Черт возьми, ну не настанет же конец света, если я для разнообразия позволю женщине контролировать ситуацию.

Я открываю рот и глубоко всасываю ее язык, скользя и вторгаясь. Я чувствую свой член внутри нее, чувствую то же, что чувствует она: как я заполняю ее, давая ей все, что она желает, кроме самой малости, которая почему-то так важна для нее. Может, какой-то мужчина относился к ней, как к дерьму, и сейчас, назвав ее госпожой, я помогу ей вернуть частичку себя. Я могу быть частью ее исцеления. Может, это доставит ей то же удовольствие, что ждет и меня. Обожаю женщин. Хочу, чтобы им всем было хорошо. Фактически, это цель всей моей жизни.

- Так кто я?

Я дважды попытался выговорить это слово, но безрезультатно. Честно, я бы рад дать ей то, что она хочет, но подчинение не в моей натуре.

Она насаживается на меня и... вот черт, сжимает меня внутри! Этими мышцами она могла бы надоить стадо голштинских коров. Откидываюсь назад и почти кончаю, но она расслабляет мышцы, и мне начинает казаться, что она может делать так всю ночь напролет, если захочет. А эта чокнутая может этого захотеть.

- Госпожа, - удается прорычать мне. - А теперь дай мне кончить. Или проваливай, и я сделаю все сам.

- Скажи, что я дороже тебе самой жизни, - мурлычет она, вся такая нежная и чувственная.

- Конечно, сладкая, - я и так зашел слишком далеко. Если Риодан узнает, что я назвал какую-то малышку госпожой, то не даст забыть мне об этом до конца дней.

- И ты умрешь за меня? - спрашивает она, затаив дыхание.

Я начинаю понимать, что у этой горячей штуки с многочисленными талантами, все-таки есть серьезные проблемы. Она ищет большого и сильного мужчину, который стал бы ее героем. Твою мать, а кто его не ищет? Да каждая женщина внизу мечтает об этом. Я преуспел в этой роли. И мне надо кончить. Вполне справедливый обмен.

Я сжимаю ее задницу и глубоко вхожу.

- Я буду защищать тебя. Спасать тебя. Оберегать твою долбанную честь, если хоть что-нибудь от нее останется, когда я закончу, женщина. А теперь сожми.

- Но умрешь ли ты за меня?

Я не говорю ей, что, если вскоре не кончу, могу убить ее. Я могу обратиться в зверя. Она слишком долго держит меня на грани. Еще чуть-чуть и это будет опасно для женщины.

- Конечно, сладкая. Все, что захочешь.

Она ведь не знает, что я не могу умереть. Она даже имени моего не знает.

Она отстраняется и улыбается мне, обнажая ряды заостренных, как иглы, акульих зубов.

Светлые волосы темнеют до черных с кроваво-красным отливом.

Алые губы становятся белыми. Затем льдисто-голубыми.

Языки пламени взвиваются вокруг нас. У меня уходит секунда, чтобы осознать, что они тоже голубые.

Вот черт.

Я смотрю, но не сразу понимаю, в чем дело.

Я слишком близок к финишу, чтобы быстро соображать. А ее буфера, которые так близко к моему лицу, не способствуют скорости мышления.

Темная. Эта сучка оказалась Темной. Поверить не могу, что я этого не учуял. Меня не так-то легко одурачить. Но повелся же на эти светлые волосы и формы.

Она Темная фейри. Они извращенные твари, все без исключения, кто-то больше, кто-то меньше.

И она хотела, чтобы я называл ее Принцессой...

Темная. Принцесса.

Я щурюсь, уставившись на нее.

Да нет!

Тёмный Король так и не добрался до их сотворения. Они - миф. Не существуют. И это здорово. Нам хватает и Темныx Принцев.

«О, сладкий,» - мысленно отвечает она: - «ещё как существуем. Целую вечность мы были заперты в библиотеке. Но кое-кто из ваших нас освободил. И это здорово. В этом мире у мужчин чересчур много власти. Мы это исправим.»

- Отвали нахрен от меня.

«Ты назвал меня Госпожой. Сказал, что умрешь за меня. Ты принадлежишь мне.»

Я смеюсь.

- Ага, конечно. Попробуй и дальше развить эту мысль.

Я хочу сбросить ее с себя, но руки мне не подчиняются, они взлетают над головой. И вот я распластан на столе, а мои запястья прикованы к краю.

Цепь обвивается вокруг моей шеи.

Моего живота. Моих лодыжек.

Твою ж мать.

Я скован.

Рыча, я рывком пытаюсь подняться, испытывая цепи на прочность. На меня не действует магия. Так же, как и чары. По крайней мере, так было раньше. Что за фигня происходит сейчас?

«Мы - уникальный рецепт. Его последнее творение, усовершенствованное Чистильщиком.»

Она улыбается, и я снова вижу эти чертовы акульи зубы.

Я обездвижен, штаны спущены до лодыжек, член в полной боевой готовности, а у этой сучки акульи зубы. Что-то мне подсказывает, что это не самая лучшая ночь в моей жизни.

- Скажи это снова, - приказывает она ледяным тоном надменной принцессы. - Кто я?

Да ни за что. Я больше не скажу этого.

Никогда.

Мой рот открывается, и из него вылетает:

- Госпожа,- противореча каждой чертовой клеточке моего тела. У меня даже яйца съеживаются.

Она бьет меня. Прямо по лицу.

- Я убью тебя, чокнутая ты сучка,- ласково обещаю я. Такие, как я, никогда не повышают голос, когда собираются кого-то уничтожить. Мы становимся мягкими и нежными. Увидишь нас такими - начинай волноваться. Она не знает, что я один из тех немногих, кто действительно может сдержать обещание. Она понятия не имеет, кто я и что я.

Перед своей смертью она назовет меня своим Господином.

- Так кто я? - спрашивает она.

Я сжимаю губы и сопротивляюсь принуждению фейри, но стиснутые голосовые связки выдают:

- Госпожа.

Вот теперь я точно убью ее. Изощренно и медленно.

- Хороший мальчик, Лор.

Что за херня? Откуда она знает мое имя?

- Ну а сейчас мы поиграем по-настоящему, - мурлычет она.

Глава 8

Мак

Спустя час, после начала нашей встречи, выяснилось, что проблем гораздо больше, чем я думала. И хотя сам Дублин оживает, выжить в нём самому стало сложнее, чем когда-либо.

Мне потребовалось всё мое самообладание, чтобы вести переговоры с двумя Темными Принцами, изнасиловавшими меня; одним Светлым, который смотрел на меня так, словно хочет это сделать; Риоданом, с которым мне сложно разговаривать в принципе; и двоюродным братом мафиози, назначившего награду за мою голову. Ещё и Синсар Дабх постоянно пыталась вставить свои пять копеек, но я заглушала её, мысленно декламируя стих, заученный в седьмом классе.

Часть меня хочет, чтобы они встали и устроили кровавую бойню, уничтожив друг друга. Это всё упростило бы. Не сомневаюсь, что в этой схватке победил бы Бэрронс.

Но в процессе погибнут люди, и, согласно законам Фэйри, появятся новые принцы, подобно тому, как трансформировался Кристиан. Кровавой бойне не будет видно ни конца, ни края, а мы лишь будем продолжать терять людей.

Я начинаю понимать, зачем Бэрронс затеял эту встречу. До падения стен между мирами, существовала налаженная система управления городом, страной, миром. И то, что кто-то или что-то захочет, прибрав всё к рукам, наладить новую систему - лишь вопрос времени. Бэрронс и его люди предпочитают оставаться в тени, но они готовы действовать открыто, чтобы восстановить общественный порядок, который лучше всего удовлетворял бы их запросы.

Когда Риодан сообщил, сколько примерно фейри и людей сейчас в Дублине, я была поражена. Даже не представляла, как сильно увеличилось население города. По данным его источников, тысячи Светлых и Темных ежедневно прибывают в Дублин, привлеченные новостью об осевших здесь Принцах и избытком людей, желающих стать рабами.

Чем больше будет фейри в Дублине, тем больше будет и людей, привлекаемых их силой, сексуальностью и способностью в эти времена нужды и лишений обеспечить комфорт и роскошь или, по крайней мере, иллюзией этого. Наш город растет слишком стремительно, чтобы кто-то один из сидящих за этим столом мог контролировать его.

Тому, кто надеется стать королем или правителем в этом разрушенном и быстрорастущем мире, придется дождаться, пока не объединятся множество разрозненных территорий.

В такое переходное время мудрые враги готовы объединиться, иначе в последствии попросту нечем будет управлять. Каждый мужчина в этой комнате верит, что именно он будет в итоге стоять во главе, поэтому готов играть по правилам до тех пор, пока не наступит подходящий момент для стремительного и кровавого захвата власти.

Тогда-то ад и разверзнется снова.

Так что все усилия могут оказаться абсолютно бесполезными. Хотя у этого перемирия, каким бы коротким ему не суждено быть, есть одно безусловное преимущество – возможно за его время обстоятельства изменятся в пользу человечества, и мы раз и навсегда сможем избавиться от всех фейри.

Возможно, даже от того, что скрывается внутри меня.

Ну а пока мы все признали, что не в состоянии сдержать рост населения, поэтому поделили Дублин на зоны контроля и смирились с тем, что ради толики общественного порядка допустима некоторая жестокость. Кажется, Кэт это расстроило не меньше меня, но другого выхода у нас нет. Пока. Эти крайние меры мы оправдываем тем, что однажды сможем одолеть наших врагов, чтобы остаток своих дней люди провели в мире и благополучии.

Мы становимся дипломатами.

Кэт потребовала, чтобы аббатство было закрыто для всех фейри, и чтобы Бэрронс и Риодан без промедления укрепили его периметр сильными охранными заклинаниями. Большинство - пять против трех - с этим согласилось. Затем Темные, желая заполучить больше голосов, пытались убедить нас, что за этим столом должно быть больше Темных. Конечно, большинство проголосовало против, шесть против двух. В этом Р'Джан поддержал нас. Кажется, Темные не знают, что скрывается за стенами аббатства. Значит, Светлые, что были с нами в ту ночь, помалкивают об этом. Молюсь, чтобы так это и оставалось.

Раф и Киалл настаивали на том, что в их логовах действуют только их законы, и чтобы мы туда не лезли. И что всякий, кто туда входит, становится их собственностью. А войти туда может любой, кто захочет.

Р'Джан потребовал, чтобы мы признали его Королем всех фейри. На это Темные Принцы тут же объявили ему войну, и Р'Джан отрекся от своих притязаний. Пока. Война между тремя Принцами неизбежна. Она всего лишь вопрос времени. С этого момента каждый из них будет пытаться привлечь на свою сторону как можно больше фейри.

Песнь Творения может восстановить стены между нашими мирами, закрыть их и устранить угрозу войны, разрушающую нашу планету. У меня появилась одна идея, где Песнь может быть. Но существует две причины, по которым я ни за что не кинусь ее искать: первая – использовать Песнь может только конкубина, она же Светлая Королева, пропавшая вместе с Королем; вторая - я не смею даже приблизиться к Песне, пока Синсар Дабх внутри меня. Я не допущу, чтобы решающая, нереальная сила оказалась в ее власти.

Я чувствую, как глубоко внутри меня засуетилась книга, как она вынюхивает, пытаясь проскользнуть в мой разум.

Я быстренько задвигаю все мысли о Песне в дальний ящик своего разума, запираю его на ключ и снова декламирую про себя стихи, зарекаясь вспоминать о ней до тех пор, пока Король не вытащит из меня своего паразита.

«И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,

Трепет, лепет, наполнявший темным чувством сердце мне...»

Риодан успешно лоббировал идею о введении евро, как единой валюты. Поначалу меня это сбило с толку, ведь это бессмысленно... Если только на него не перейдут все без исключения поставщики. Тогда деньги, конечно, снова обретут свою ценность.

Идея денежного обращения чужда для социума фейри, но Риодан смог убедить принцев, что для поддержания порядка введение единой валюты чрезвычайно важно. Соглашусь, что это вернёт такое необходимое жителям нашего города ощущение нормальности. Меня лишь удивляет, что ради возможности править они готовы отказаться от выгодной для них бартерной системы. Но мужчины, собранные за этим столом, будут процветать в любое время, даже в такое буйное, как это.

Бэрронс по большей части молчит. Одно его присутствие говорит само за себя.

Последние двадцать минут мы детально обсуждали, как ввести деньги в оборот и вернуть им статус платежной единицы. Почему-то я не удивилась, узнав, что Риодан подчистил все банковские хранилища в городе практически сразу после падения стен. В деловых вопросах он всегда опережает всех остальных на несколько ходов.

- Что насчет новой группы ши-видящих? - спрашивает вдруг Киалл.

Новой?

- Даже не упоминай ши-видящих, - тут же отвечаю я. - Они мои.

Рядом со мной Кэт деликатно прочищает горло.

- Наши, - исправляюсь я. - Мы это уже обсудили. Вы держитесь подальше от их земель.

- Нас беспокоит не её группа, - ухмыляется он. - А та, что представляет реальную угрозу. Удивлен, что её представителя нет за этим столом.

Я бросаю взгляд на Кэт, но она так же потрясена, как и я. Ночной клуб «Честер» - пульсирующее сердце Дублина, и если в городе появились новые ши-видящие, его владелец точно знает об этом.

- Риодан?

Риодан подтверждает это безмолвным кивком.

- В городе появилась другая группа ши-видящих? - восклицает Кэт. - Почему они не пришли в аббатство? Мы были бы им рады.

- А вот они вам не рады, - забавляется Раф. - Вы совершенно разные. Вы слабые и сговорчивые. Они жесткие.

- Все ши-видящие под запретом для вас, - говорит Бэрронс.

- Пошел ты, - отвечает Киалл. - Одна из них проникла на нашу территорию и, прежде чем мы успели её остановить, лишила меня тридцати лучших. Сейчас она в клетке. В счастливом безумии, - он бросает на меня многозначительный взгляд. - Она сосет мой член с не меньшим рвением, чем одна моя знакомая.

Грудь Бэрронса вздымается, и мне не нужно смотреть на него, чтобы знать: его глаза сияют алым. Я вижу, как меняются в лице Принцы. От ярости моя кровь стремительно закипает, ударяя прямо в сердце, словно кувалда. Бывают дни, когда я сплошной взрывной механизм. Изнасилование оставляет глубокие шрамы.

«Уничтожь их. Знаешь ведь, что можешь,» - мурлычет мой темный компаньон. - «Они унизили и использовали тебя, заставили чувствовать слабой. Тебя. Ту, что обладает такой силой, о которой им и мечтать не приходиться. Напомни этим свиньям, что фейри всегда правили женщины.»

«Ну ладно, подкинь парочку красных рун,» - шепчу я. Я убью, чтобы заполучить снова эти странные связывающие руны, которыми книга делилась со мной в критические моменты, полагая, что я никогда не догадаюсь использовать их, чтобы запечатать обложку самой Синсар Дабх. Те самые, которые Крус обманом заставил меня удалить. Мне так не хотелось убирать их с книги в ту ночь, когда мы поместили её на каменную плиту. Надо было хотя бы парочку оставить себе на всякий случай, и не позволять Вельвету перемещать их.

Хотелось бы мне испытать их на копии книги, засевшей во мне. Но Синсар Дабх, несмотря на все её подстрекательства, и на то, что сегодня ей удалось оседлать меня, больше не дает мне безвозмездно ни рун, ни заклинаний. Тот, кто однажды обжегся молоком, и на воду дуть будет.

«Хорошая попытка, сладкая. НЕТ.»

Я продолжаю свое мысленное декламирование с той строчки, где остановилась в прошлый раз, бормоча про себя четвертую, пятую и шестую строфу «Ворона». Под столом Бэрронс кладет ладонь мне на ногу. В прикосновении его пальцев - немое обещание уничтожить их вместе со мной, и просьба быть терпеливой. Это охлаждает мою кровь и сохраняет невозмутимый взгляд.

Темные Принцы удерживают при-йей ши-видящую. Интересно, каким даром она обладает, используют ли они его. Я беспокоюсь за ее душу. У нее нет Бэрронса, который мог бы спасти ее. Голос Синсар Дабх внутри меня умолкает.

- Расскажи мне об этих ши-видящих, - прошу я Риодана.

- Они дисциплинированы и тренированы как спецназ. Ими руководит женщина, за которую они готовы отдать жизнь. Говорят, они собрались вместе уже после падения стен. Некоторые из них служили в Ираке, другие родом из Азии и владеют боевыми искусствами.

- Мы хотим их смерти, - рычит Раф.

- Ты видел их лидера? – спрашивает Кэт, опередив меня.

- Мы пытались отследить ее, но пока безрезультатно. Они произносят ее имя, будто она, черт побери, мистический воин, повелевающий самими стихиями. Их дом разрушен, и они намерены обустроиться здесь, - отвечает Риодан.

- Аббатством управляешь ты. Она не сможет его отнять. Если придется, мы применим силу, - успокаиваю я Кэт, чувствуя ее напряжение.

- Я не сильно расстроюсь, если она и отберет его, - шепчет она.

Пораженно смотрю на нее, гадая, правильно ли я расслышала. Она не сводит мрачного взгляда с Шона. Какая ирония. Раньше она осуждала своих родителей-мафиози и хотела убежать от судьбы, а теперь сидит тут с нами, устанавливая жестокими методами жестокие законы для жестоких времен.

Тренированы как спецназ. Мистический воин. Очаровательно. А эго у них, видать, размером с К'Врака. Кто знает, какими дарами они обладают? Возможно, одна из них, как и я, может отслеживать Синсар Дабх. Вдруг сладкая песня книги приведет её прямо к моей двери?

Слышу, как на заднем фоне, Риодан и Бэрронс соглашаются на то, что принцы могут делать всё, что им угодно, с теми ши-видящими, которые пересекут их порог, но они должны держаться подальше от всех остальных.

Мне кажется, этот город недостаточно велик для всех нас.

Глава 9

Джада

Когда она заходит в Честер, все разговоры умолкают. Её провожают мужские и женские взгляды. Кого-то манит фигура. Кого-то - походка.

И абсолютно всех привлекает её манера держаться.

Этот подземный клуб - гремучая смесь из людей и фейри, разящая сексом, специями и сигаретным дымом. В бесчисленных подклубах огромного дворца из хрома и стекла за подходящую цену можно заполучить всё, что душе угодно.

Пока она минует один клуб за другим, музыка волнами накатывает на неё.

Она могла бы найти своего персонального Иисуса на черном шлифованном цементном полу, который затаптывают копытами сотни мясистых клыкастых Темных, смахивающих на носорогов, питающих слабость к женщинам с пышными формами и Мэрлину Мэнсону[21]. Или быть самой собой там, где приглушенное пение Синатры доносится из колонок, установленных на впечатляющей старомодной барной стойке из полированного дерева, оккупированной тремя безобразно толстыми Темными самками с несколькими парами грудей[22]. Или признать, как Сиа, что она титановая, под вспышки неоновых огней над зеркальным танцполом, переполненным молодыми, по большей части обнаженными мужчинами и женщинами, которым не дают прохода золотистые, сияющие Светлые[23]

– Titanium.

Изучающим взглядом она скользит по их телам и лицам в поисках нужного. Чем красивей он будет, тем лучше.

Она бы выбрала одного из таинственной девятки, управляющей клубом из-за кулис, но монстр, на которого она охотится, может счесть их слишком дикими и опасными и не заглотить наживку. Их слава идет впереди них.

Она обнаружила упоминание о Девятке в древних хрониках и смогла по рисункам и фотографиям отследить их путь до наших дней. Идентифицировала имена шестерых, седьмого узнаёт по длинным серебристым волосам и горящим глазам - нашла один из его портретов в Румынии, очень древний, поражающий воображение. Знает, что двое из них - единоутробные братья с разными отцами. Хотя по их внешности, этого и не скажешь. Ей знакома скорбь, которую, возможно, испытывает тот, кому она позволит жить. Но ей следует оставаться беспристрастной. Ей не удалось сопоставить с информацией, хранящейся в её памяти, лица и имена оставшихся двух. Одновременно всех девятерых она видела лишь однажды, но лицо одного было скрыто капюшоном, а другого - очень сильно раскрашено.

Знание - сила.

Кастео, Бэрронс, Фейд, Риодан, Лор, Даку.

Последнее имя вызывает у неё легкую улыбку. Было время, когда из любви к сражениям он даже стал гладиатором, а в другие времена, в других краях - легендарным самураем. Вторая из самых ожидаемых ею битв - с ним.

Их методы такие же отвратительные, как и у фейри, но двух имен из известных ей шести нет в ее списке. Двоим из них она позволит жить.

Идя дальше, она игнорирует обрывки услышанных разговоров.

- Кто она?

- Никогда не видел ее раньше.

- Черт, а сучка горяча!

- У тебя ни единого шанса, Брюгер. Она тебя порвет.

- И я умру счастливым.

- Думаешь, она фейри?

- Не знаю, но двигается она как одна из них.

Она переняла то, что посчитала полезным, от фейри, которых тщательно изучила. В её списке их много.

Но она не фейри. Она человек.

Минуя подклубы, она, молча, ломает руку глупца, решившего схватить её за задницу. Вслед ей несутся истошные вопли и болезненные крики мужчины, прижимающего к себе окровавленную руку.

На этот раз она улыбается.

Никто не смеет прикасаться к ней. Кроме тех, с кем она вступает в битву по собственному усмотрению.

На самом верху, за стеклянной балюстрадой, отделяющей внутренний периметр приватных уровней, она обнаруживает идеальную наживку и замечает аномалию. Человек там, где его быть не должно. На верхние уровни имеет доступ только Девятка и несколько избранных. Но мужчина - человек, и он наверху. Без сопровождения. Он раздевается под музыку, перебрасывая через хромированные перила одежду в восхищенную толпу женщин.

Она оценивает его физические данные, когда он полностью обнажается. Да, он идеален.

Подойдя к стеклянной лестнице, ведущей на те уровни, где по слухам, помимо кабинета владельца и электронного сердца громадного клуба, находятся апартаменты Девятки, она замечает вторую аномалию. У подножия лестницы нет привычных двух охранников из Девятки, к столкновению с которыми она была готова. Невероятно, но факт.

Она бы перешла в режим повышенной боевой готовности, но она из него и не выходит.

Тихо, не испытывая свою удачу - удача всегда благоволит тому, кто знает свою цель - она поднимается по лестнице.

Глава 10

Мак

Сейчас полночь. Наша встреча закончилась несколько часов назад, и я осталась одна в магазине. После ухода Кэт и Шона, Риодан сказал Бэрронсу о том, что надо бы прибрать за Ледяным Королем. Бессмыслица какая-то. Последний оставшийся лед растаял еще несколько недель назад.

Бэрронс ушел по своим делам, чтобы вернуться с колотящимся сердцем, сверкающими глазами и утихшей яростью. Он не занимается со мной сексом, когда голоден. И у меня есть свои предположения на этот счет.

Однажды, я спросила у него, что он ест, а в ответ получила нежное:

- Не твое нахрен дело.

В общем-то, это и не важно. Он такой, какой есть. Надо либо принять это, либо уйти. А уходить я не собираюсь. Да, этот мужчина не вегетарианец. Но у него есть зубная щётка, так что жизнь продолжается.

Несколько часов я потратила впустую над принесенным из Зеркал потрепанным, полуразвалившимся фолиантом, название которого переводится приблизительно как «Мерзкие фейри». Затем занялась уборкой, протерла пыль с полок и прилавков, а после проверила все оружие, что припрятала в магазине. И всё это лишь бы не думать об ужасном поступке, который сегодня совершила. Пока я не заставлю Книгу заткнуться навсегда, есть риск, что весь этот ужас повторится. Хотела увидеться с инспектором Джейном, узнать, где живет семья О'Лири и, выяснив, в чем они нуждаются, обеспечить их этим. Но при мысли об этом вина и горе накатывают на меня, и от боли в желудке я сгибаюсь пополам.

Давно я не ухаживала за своим арсеналом. Я скучаю по своему оружию, но не готова носить его. После случившегося сегодня, я могла бы и от копья оказаться, но не хочу оставлять его там, где его могут найти, даже в книжном магазине. Бэрронс терпеть не может эту древнюю реликвию фейри, потому что она может убить меня. А мне копьё нравится по той же самой причине. Убить и пистолет может. Оружие нужно уважать.

Разбираю свои Глоки, Вальтеры, Сиг и Кимбер, чищу, перезаряжаю и снова кладу на полку, оставляя Фалькон Коммандр сорок пятого калибра напоследок, потому что на данный момент он мой фаворит, а потом перехожу к винтовкам. Любуясь, раскладываю их на прилавке. Я наслаждаюсь, держа в руках металл и пластик, прохладное железо пуль, сделанных вместе с Дэни. Тренируюсь в метании ножей на манекене, который установила в задней комнате. Я даже начищаю свое копье, держа его осторожно, стараясь блокировать ужасные картинки, навязываемые мне Книгой.

Ну а когда занять себя больше нечем, начинаю ходить туда-сюда, пытаясь понять, почему Риодан даже не упомянул о Дэни сегодня.

Он наверняка знает, что она пропала. И точно её ищет. Если бы она была поблизости, то попыталась бы заполучить себе место за нашим столом. Она всегда защищала Дублин и ставила его превыше всего, даже тогда, когда Ро угрожала ей, контролировала и направляла её меч.

Вонзив в Ровену Копье, я применила к ней Глас и выяснила, что она своим даром внушения заставила Дэни убить мою сестру. Но мне не известны подробности.

Я думала, что уже простила её за участие в убийстве моей сестры. Но одно дело размышлять об этом, сидя в книжном магазине, и совсем другое, глядя ей в глаза, почувствовать это прощение и суметь выразить его своими действиями. Мне так и не удалось это сделать тем вечером, когда мы встретились впервые после того, как я узнала всю правду.

Я набросилась на неё. Едва смогла отступить. Спасибо ещё, что не отключилась полностью. Интересно, кстати, почему? Чем отличался вечер, в который я направила свое копьё на Дэни, от того момента сегодня, когда я занесла его над Серой Женщиной?

- Алина, Алина, Алина, - шепчу я.

Иногда я повторяю её имя словно молитву, будто одного этого достаточно, чтобы воскресить её из мертвых. А ведь никто не предупреждает нас о том, что, когда умирает близкий человек, приходиться терять его дважды: первый раз - когда смерть разлучает нас, и второй - когда мы с этим смиряемся. И в этом длинном мрачном путешествии от одной потери к другой мы не одиноки. Рука об руку с нами неторопливо идет горе, соблазняя буйным цветом воспоминаний, способных свести с ума. Как же хочется зарыться носом в этот букет. Но застряв в прошлом, мы перестаем жить по-настоящему. Общаясь с призраками, сами становимся призраками.

Но я всё равно тоскую по тому летнему дню в Фэйри. Вокруг песок. Волейбольная сетка неподалеку. В руках бутылка «Короны», по стенкам которой стекает сок лайма. И неважно что рядом лишь иллюзия Алины.

«Так давай воспроизведем этот день,» - мягко мурлычит мой внутренний пассажир. – «Мы ведь можем.»

- Уже проходили, прекрати искушать, - бормочу я. - Придумай что-нибудь новенькое. Ответ все еще «нет».

От входной двери вдруг отлетает колокольчик с треском и скрежетом металла, пролетает по воздуху и обрушивается на пол с последним, непокорным звоном.

С удивлением и негодованием я перевожу взгляд на распахнутую дверь, которая была заперта. Мне был дорог этот колокольчик.

- Мог бы и постучать, - раздраженно говорю я Риодану, стоящему на пороге. - Я бы тебе открыла.

- Полагаю, копье у тебя.

- Конечно, у меня, - я не могла вздохнуть спокойно, пока Бэрронс не вернул мне его по окончании собрания.

Риодан указывает на дверь.

- У нас проблемы. Идем. В Честер. Немедленно.

Я не собираюсь никуда идти с владельцем Честера, он и так всё время достает меня. Следом обязательно пристроится моя темная свита, и он снова начнёт изучать меня под микроскопом. Мне хватило и сегодняшней встречи.

- Ты говорил, что мне нельзя входить в клуб вооруженной, и я не отвечаю за твои...

- Хватит этого словесного поноса. Правила изменились. Меня не волнует, сколько Темных таскается за тобой. Меня даже не волнует, почему они это делают. На сегодня ты получаешь свободный пропуск. Шевелись. Быстрее.

Как же он меня раздражает. Я и Бэрронса не очень-то слушаюсь, а тут Риодан надумал приказывать. Я прислоняюсь к прилавку, сложив на груди руки.

- Не пойду, пока не объяснишь в чём дело.

- У нас нет на это времени.

- Я уже послушалась тебя однажды. Тогда мы убили Бэрронса, - простить это мне тоже очень тяжело.

- Это было нужно, чтобы спасти твою задницу. А вот без моей смерти, мы могли бы и обойтись. Если бы ты не тянула и послушалась меня сразу. Потом ты ещё и с врагом якшалась...

Ну, началось.

- Якшалась? Серьёзно? В каком столетии вы с Бэрронсом застряли? Я не спала с Дэрроком. И вообще не твоё дело, с кем я сплю.

- Пока ты трахаешься с Бэрронсом, это мое дело.

- Я думала, вы убивали женщин друг друга, не интересуясь их верностью или ее отсутствием. И раз уж речь зашла о верности или ее отсутствии, что за дела у тебя с Джо, Риодан? – с сарказмом спрашиваю я. - Когда это волки «якшались» с овечками?

- Она хочет - я даю, - нетерпеливо отвечает он.

- Сомневаюсь, что для нее все так же просто. Последний раз, когда я была в Честере...

- Это было больше месяца назад. Если думаешь, что я не в курсе того, что ты стала верховной жрицей единственной касты Темных, которая прислуживала Королю в его личных покоях, то ты ошибаешься.

Так вот кто они? Откуда он знает? Лучший способ не попасть под окуляр микроскопа - это направить его на того, кто пытается тебя разглядеть сквозь него.

- Я наблюдала за вами, очевидно же, что она влюблена в тебя...

- Она взрослая женщина и прекрасно осознает, что возможно, а что нет. Я никогда...

- Ты просто идешь по жизни, разрушая все на своем пути, ради собственного удовлетворения, да?

-...не давал повода для заблуждений. На себя посмотри. И если я что-то и делаю, то на это есть причина. Господи, женщина, ты когда-нибудь заткнешься?

- Может быть, если ты начнешь говорить о том, что я хочу услышать.

- Ты меня выводишь из себя.

- Ты будешь удивлен, насколько легко мне живется с этим.

В его оценивающем взгляде я вижу, как он подумывает закинуть меня на плечо и побежать.

- На твоем месте, я бы не стала этого делать. Если ты не забыл, я темная лошадка.

Он фыркает. Плевал он на мои угрозы. Но, судя по глазам, он понял, что я готова препираться бесконечно, и что если он уступит, то сэкономит время и силы.

- В моем офисе Темная. С Лором.

- Ну и?

- Она Принцесса.

- Мне казалось, Король их не создавал, - хмурюсь я.

- Ты ошибалась.

- Так в чем проблема? Вышвырни её.

- Они занимаются сексом. На моем столе.

- Погоди-ка. От меня-то ты чего хочешь? Чтобы я вскрыла новую пачку влажных салфеток и протерла стол, когда они закончат?

- Он прикован цепями. Лора невозможно приковать. Он сам сажает на цепь, - Риодан помолчал, и по его следующим словам заметно, насколько он оскорблен. - Были времена, когда нам в этом мире ничто не угрожало. Но фейри изменили это. Похоже, она может превратить Лора в при-йю.

У меня от удивления челюсть отвисла. Лор - при-йя? Уму непостижимо.

- Но магия фейри не действует на... кем бы вы там ни были.

- Он зовет ее «госпожой». Подчиняется ее приказам.

- Лор называет женщину «госпожой»?

Этот дикарь приручён? Не может быть. Здесь точно что-то не так.

Облокотившись на прилавок, я со скучающим видом рассматриваю свой маникюр. Интересно, что он от меня хочет, и что мне за это будет?

Я хочу, чтобы кто-нибудь из Девятки задолжал мне услугу, и уже какое-то время пытаюсь этого добиться. В конце концов, не все во мне изменилось: на войне все средства хороши.

Мало ли что мне может понадобиться в будущем такого, что один из них сможет с легкостью осуществить. Так почему бы мне не взять расписочку с большой и жирной надписью: «Я должен Мак»? Может, Риодан и жестокий, и бесит меня настолько, что я целую книгу могла бы об этом написать, но он платит по своим счетам.

- Тебе не выгодно, чтобы Темные удерживали кого-либо из нас при-йей. Кроме того, сучка оккупировала мой офис. Шевелись. Живо.

Я до сих пор не могу понять, чего он от меня хочет.

- Почему бы тебе просто не убить ее?

Ведь может же. Я точно знаю, что Бэрронс однажды убил Светлую Принцессу. Я была в его сознании и видела, как это произошло. Он выкинул меня, прежде чем я поняла, как он это сделал и какое оружие использовал.

С минуту он смотрит вдаль, а потом вновь переводит на меня свой тяжелый взгляд.

- Пока есть подозрение, что она может превратить нас в при-йя, мы к ней и близко не подойдем. Никто из моих людей не смог распознать её сквозь чары. Лор понял, кто она, когда было уже слишком поздно. Возможно, сейчас в моем клубе есть ещё такие, как она. Мне нужен кто-то, кто сможет их распознать, и у кого есть оружие, способное их убить.

- Попроси Дэни. Разве она не работает на тебя? - закидываю я наживку. Хочу знать, рассказал ли ему Бэрронс, что я сделала, ищет ли он ее и как усердно. А может она вернулась и прячется от меня.

У меня перехватывает дыхание от того, как меняются его глаза. Они сияют красным. И не из-за того, что в его клубе Темная Принцесса, а от одного лишь упоминания о Дэни.

- Я не видел её уже двадцать один хренов день. С того самого вечера, как мы разобрались с ледяным монстром. Я перевернул город, пытаясь отыскать её. Искал и допрашивали и... Черт, - на его скулах ходят желваки. - Если она спряталась от меня, то слишком хорошо. Она считает себя неуязвимой, но она всего лишь ребенок. А ты.

Я тут же отрицательно качаю головой. Не хочу, чтобы он узнал о моей причастности к возникновению этих красных отблесков.

- Мы должны найти её.

- Я чертовски стараюсь. Но на данный момент у нас есть более серьезная проблема.

Пора поторговаться.

- Что мне за это будет?

Он насмешливо улыбается, и я не знаю, использует ли он свою силу убеждения, чтобы его слова имели экстра-визуальный эффект на мое воображение, или я и так достаточно мотивирована в отношении того, что меня беспокоит.

- Ах, Мак, представь, чего у тебя не будет, если Бэрронса прикует к столу. Или к кровати. И затрахает до бесчувствия, - он делает паузу, чтобы придать своим следующим словам больше драматизма, но я и без этого понимаю, к чему он клонит. - Кто-то другой.

Я была за дверью, прежде чем он договорил.

Глава 11

Мак

Мы выходим из книжного магазина под черное бархатное небо с мириадами звезд и почти полной луной в светло-лиловом ореоле. Серебристо-лавандовый лунный свет из царства фейри отражается от влажной мостовой.

Небо Нового Дублина такое чистое и ясное, что может соперничать с небом в моем родном провинциальном городке. С тех пор, как пали стены, и магия Фэйри просочилась в наш мир, некоторые вещи изменили свой цвет. Отныне новая луна, возрастая, окружена ореолом, который сменяется с бледно-золотого к бирюзовому оттенку, затем светло-розовому, и в конце, достигая своего пика, обретает малиновый цвет.

Издалека доносится непривычный шум: разговоры, смех, ритмичная музыка. Видимо, этой ночью Темпл Бар вновь открыт. Я глубоко вдыхаю запах жасмина, цветущего в клумбах на крыше книжного магазина, и с облегчением понимаю, что Дублин тоже цветет, разрастается, наполняется весельем и вновь обретенной силой.

- Последний раз, когда ты видела Дэни, - говорит Риодан, когда я забираюсь на пассажирское сиденье черного военного Хаммера. Чтобы закрыть дверь, мне приходится отпихнуть двух Темных, и я слышу, как они устраиваются на крыше.

Риодан с отвращением смотрит наверх, а затем на меня.

- Это не моя вина, и я ничего не могу поделать.

- Ты воняешь, Мак.

- Ты же говорил, что мы не будем больше поднимать эту тему. Ни под каким предлогом, - отвечаю я, стиснув зубы. Когда-то я была красивой, приятно пахнущей девочкой в розовом. Иногда мне ее не хватает. Особенно приятного запаха.

- Дэни. Когда.

- Я думала ты не повторяешь дважды, - раздражаюсь я.

Он многозначительно смотрит на меня.

- Не уверена.

- Пора тебе уже пережить то, что произошло с твоей сестрой, - от его ледяного и резкого тона у меня перехватывает дыхание.

- Что ты имеешь в виду? – осторожно спрашиваю я. Как много он знает?

- Причастность Дэни.

- Как ты узнал об этом? Бэрронс рассказал? Он не должен был. Не имел права. И если ты когда-нибудь кому-нибудь расскажешь, я буду все отрицать, - взволнованно говорю я.

Я не допущу, чтобы её винили в этом. Даже папе с мамой не рассказала и не собираюсь. Когда я рассуждаю здраво - например, когда её не вижу - я понимаю, что Дэни была лишь оружием. А в чём виноват пистолет? Но найдутся те, кто станет обвинять, поэтому я унесу этот секрет с собой в могилу. Это Ровена зарядила тот пистолет, прицелилась и выстрелила. Когда я рассуждаю здраво, то вижу перед собой побледневшее лицо Дэни с огромными глазами и слышу ее крик: «А почему, блин, нет? Я заслужила смерти!» Мне так хочется схватить её, как следует встряхнуть и сказать, чтобы она больше не смела говорить такое.

- Я знаю с тех пор, как это произошло. Мы следили за ней. И если ты скажешь кому-нибудь, я буду это отрицать. А если расскажешь Дэни, я убью тебя собственноручно.

Во мне начинает пробуждаться темная сила, а тяжелая позолоченная обложка книги может вот-вот открыться. Я усаживаюсь на нее сверху, поджав под себя ноги, и про себя проговариваю:

«Я толкнул окно с решеткой, - тотчас важною походкой

Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней...»

Пять строф спустя, я достаточно успокоилась, чтобы говорить.

- Ты видел, как Дэни убивала Алину, и не остановил ее?

Ладно, возможно, не очень-то я и успокоилась. Ринувшись через весь салон, я практически залезла к Риодану на колени, вцепившись рукой в его глотку, сжимая.

Его пальцы сжимают мое запястье так сильно, что скорее всего останутся синяки. Другой рукой он тоже сдавливает мою шею, и между нашими носами остается не больше пары сантиметров.

Его серые, отливающие серебром глаза холодно смотрят на меня. Быть к нему настолько близко так же волнительно, как и быть рядом с Бэрронсом. Он так же сексуален, но более сдержан. Когда Риодан входит в комнату, ты не чувствуешь будто на тебя давят. Больше похоже, что все твои атомы ласкает чувственный электрический заряд.

- Прекрати делать поспешные выводы, Мак. Они приводят к заблуждениям. И я позволю тебе пребывать в них. Той ночью за Дэни следил я. Но упустил. А когда нашел её, было уже слишком поздно.

- Это невозможно. Дэни не может обогнать тебя, - она всегда кичилась, что однажды у нее получится.

- Если она захочет, то всегда может дать мне фору.

- Нет, не может. Она постоянно жаловалась мне.

- Убери руку нахрен с моего горла.

- Ты первый.

Мы одновременно опускаем руки, и я возвращаюсь на свое сиденье. С запозданием до меня, наконец, доходит:

- Погоди-ка, ты знал, кто убил мою сестру, когда я только приехала сюда, и не сказал мне? - недоверчиво спрашиваю я. - Ты позволил мне впустую тратить время и охотится на других?

- Дэни не убивала Алину.

- Она сама мне сказала, что убила, - тут же опровергаю я.

- Всё было не так.

- А как же всё было? Темные, сожравшие Алину, в этом не сомневаются. Они спросили у Дэни, привела ли она им ещё одну «блондиночку», - вспоминая об этом, я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони. Теперь кроме крови Мика О'Лири на моих руках ещё и моя собственная кровь.

Я рассматриваю его профиль. Его левый глаз дергается в нервном тике, руки сжимают руль так, что белеют костяшки пальцев. На какое-то мгновение я вижу в нем Бэрронса - невероятно страстного мужчину, который контролирует свои эмоции настолько, что весь остальной мир считает его бесчувственным.

- Ответь мне, - требую я. - Она убила мою сестру или нет?

Его единственным ответом становится треск в груди, как у Бэрронса, когда тот сильно взволнован.

- Я что, упала в кроличью нору и попала в альтернативную реальность, где у тебя есть какие-то чувства?

Риодан одаривает меня диким взглядом, и я замечаю клыки. Он быстро закрывает рот, оставаясь неподвижным какое-то время, а затем осторожно произносит:

- Я защищаю самых лучших и самых ярких.

ЕНМСМ - так Бэрронс сокращенно назвал «Если Не Можете Связаться со Мной». На мои звонки по этому номеру всегда отвечал Риодан. Но пользы от него пока не было никакой. И, сузив глаза, я ему об этом сообщаю.

- Совершенно верно.

- Ты подбираешь такие слова нарочно, чтобы вывести меня из себя?

- Могу сказать тоже самое и о тебе, детка. Когда ты видела ее в последний раз.

Почему он не хочет, чтобы она знала о том, что он следил за ней в ту ночь? Почему говорит, что Дэни не делала этого? Что имеет в виду под «всё было не так»?

Поскольку он уже отказался отвечать на все эти вопросы, я пробую задать другой:

- Почему ты станешь отрицать, если я расскажу ей? - не дождавшись ответа, я продолжаю: - Услуга за услугу, Риодан. Или так, или никак.

- Кое-чего Дэни не знает о самой себе, - наконец, выдает он. - И это очень щекотливый вопрос.

Я хмурюсь. Мне не нравится, как это звучит.

- И что это? О чем ты говоришь?

- Я ответил на твой вопрос. Ответь на мой.

Я хочу найти Дэни. Теперь еще больше. Неужели я не знаю чего-то о той ночи, когда убили Алину? Того, что может изменить все. Мне стоило привлечь его с самого начала. У него есть свои методы. Я вздыхаю.

- В ту ночь, когда я загнала ее в портал, ведущий в Фэйри.

Он стискивает зубы.

- Говори. Сейчас же.

Подъезжая к Честеру, мы уже не разговариваем друг с другом. Между нами выросла стена враждебности. Он обвиняет меня в ее исчезновении. Говорит, что если она умрет, то по моей вине. Будто я этого не знаю. Он настаивает, что я должна пойти за ней. Я отвечаю, что Бэрронс счел это не лучшей идеей.

Он хватает свой сотовый, который по идее не должен работать, и рычит в трубку приказы своим людям. Говорит, что для них же лучше оказаться сейчас в Фэйри, а не в клубе. И приказывает им начать поиски Дэни.

Затем договаривается о встрече в Честере с Бэрронсом. Мне это совсем не нравится. Не сомневаюсь, он нарочно тянет Бэрронса туда, где есть минимум одна темная принцесса, чтобы я поскорее разобралась с этим делом. И, конечно же, я не стану ему в этом противиться. Я сама так изголодалась по нему, что вряд ли смирюсь с мыслью, что к нему может прикоснуться другая.

Я направляюсь в Честер, сжимая рукой копье, а за мной по пятам следуют, словно отвратительный свадебный кортеж, мрачные, неуклюжие, жуткие, костлявые и зловещие Темные.

Джада

На вершине лестницы из хрома и стекла женщина останавливается и смотрит вниз. Атмосфера в Честере изменилась, будто зарядилась от могущественного присутствия вновь прибывших.

Она очень тонко чувствует едва уловимые нюансы, благодаря годам тренировок и медитаций. Она сражалась, будучи слепой и глухой. И побеждала.

Эти ауры далеки от «едва уловимых».

Трое вошли с двух разных сторон. Она внимательно осматривает танцпол в поисках их: вот тот, кого зовут Риодан - холеный, развращенный владелец этого клуба; второй из девятки, известен как Бэрронс, обычно он держится в тени, он коллекционер древностей, из них всех он наиболее сведущ в темной магии; и молодая женщина, блондинка, за которой следует небольшая армия Темных, таких же мрачных, как призрачный нимб, окружающий её.

От каждого из них веет огромной силой.

Она смотрит на свою обнаженную, идеальную, превосходно подходящую для ловушки приманку, а затем переводит взгляд вниз.

Она видит возможности. Перед ней стоит выбор.

На который никогда не влияют эмоции.

Двое из троих вошедших в её списке, но убить любого из них будет непросто, даже с её многочисленными способностями, а пытаться напасть на двоих сразу равносильно самоубийству.

А она намерена победить их, поэтому сама выберет подходящее время, место и метод.

Они идут по клубу, приближаясь к ней, один с востока и двое с запада. Она отменяет свою миссию, спускается вниз по ступеням и покидает Честер.

Она созовет остальных, обозначит задачи на сегодняшнюю ночь и перейдет к следующему имени в списке.

Мак

Когда-то на 939 Ревемал-стрит располагался элегантный наземный ночной клуб, часто посещаемый скучающей, красивой дублинской молодежью. Сейчас это мечта фетишиста, подземный бал-оргия с картин Сальвадора Дали.

Впервые я пришла сюда с Дэни. С тех пор всё стало только хуже. Или лучше, в зависимости от точки зрения.

Для увидимся-в-Фэйри девушек, считающих фейри новыми вампирами и готовых на всё ради плоти Темных, тут рай. Каждую ночь все больше фейри используют это странное место для секс-торговли.

Проталкиваясь через толпу смеющихся, выпивающих и поедающих то, на что я старюсь не смотреть, людей, я холодно бросаю через плечо:

- Как ты оправдываешь то, что ради роста твоей проклятой империи, каждую ночь здесь убивают и порабощают людей?

- Как в любой тюрьме, темная сторона Честера могла возникнуть только в полном вакууме морали. Не я не создал это вакуум, - шепчет он мне на ухо и, придерживая за талию, направляет меня в обход шумной и тесной группы, в большинстве своем обнаженных людей.

- Но ты используешь его. Это тоже плохо.

- Все мы животные. Волки или овцы. Акулы или морские котики. А некоторые бесполезные напыщенные павлины.

Я не удостаиваю ответом его колкость. Пусть считает меня напыщенным павлином. Лучше так, чем ходячей Синсар Дабх.

- Я всего лишь даю им право выбирать, какими животными они хотят быть. Если бы меня спросили: «Извините, мистер Риодан, можно мне стать овцой на убой?» Я бы ответил: «Скатертью-мать-твою-дорога. Хватит тратить кислород, который другие заслуживают больше.»

- Ты презираешь их.

- Не их, а то, что презирает каждый воин.

- Слабость? Не все такие сильные, как мы.

Он мягко смеется мне на ухо, потому что я отнесла себя в одну категорию с ним.

- Я презираю их готовность умереть. Люди приходят в Честер по собственной воле. Я даю им то, чего они хотят. И не несу ответственности за то, какие оxрененно бездушные у них желания, - он сжимает рукой мое плечо. - Не торопись. Определи сначала, есть ли другие принцессы в моем клубе. И если нет, тогда можешь подняться по лестнице.

Меня это бесит, но он прав, я слишком тороплюсь, не изучив как следует обстановку. Спеша уничтожить любого, кто мог бы приковать Бэрронса к кровати, я совершенно забыла о поиске других принцесс.

Я останавливаюсь и замираю. Ну, насколько могу замереть, учитывая вереницу Темныx, которые никогда не могут предугадать мои действия и постоянно врезаются в меня, обдавая клубами желтой пыли.

Я отталкиваю их и позволяю разврату и безумию вокруг нахлынуть на меня, принимая их. Открываю себя и ищу прекрасный и прохладный центр ши-видящей в моем сознании.

«Используй меня. Я лучше,» - мурлычет Синсар Дабх.

Я позволяю Эдгару По говорить за себя, отказываясь вступать с ней в полемику. Ведь она цепляется за любой мой ответ, даже самый безобидный, словно бывший парень-псих, который никак не может разорвать эмоциональную связь. Читая эти сложные строки, я не слышу Книгу, а значит нет риска машинально ответить ей, пока я сконцентрирована на происходящем вокруг.

Когда я только приехала в Дублин, меня тошнило от фейри. От присутствия некоторых сильнее, чем от других. Я чувствовала их своим нутром. В тот вечер, когда я зашла в прилегающую к «Книгам и Сувенирам Бэрронса» Темную Зону, последние несколько кварталов я практически ползла на коленях, так меня рвало.

Но повторяющееся воздействие уменьшает чувствительность. Правда с Бэрронсом этот закон не действует, он даже имеет противоположный эффект. Теперь иногда я убираю свою тщательно выстроенную блокаду против непрекращающегося шума и пытаюсь почувствовать фейри. Не отвлекаясь на тошноту, я обнаружила, что каждой касте присуща своя особая частота.

В этой громаде из хрома и стекла, известной как Честер, звучит тайная симфония, которую человеческий слух уловить не в силах. Это музыка фейри: гортанный, воинственный гул Носорогов; режущий слух звон крошечных, летающих, шаловливых, убивающих смехом фейри, обманчиво похожих на жизнерадостную Динь-Динь; зловещий звон охранника в красно-черной униформе, который когда-то служил Дэрроку; сладкозвучная песня Дрии-льи и ее нового супруга, который так похож на погибшего Вельвета, что мог быть его братом.

Я отстраняюсь от разнообразия мелодий каждого подклуба и настраиваюсь только на одну песню: совместное звучание Светлых и Темных.

Это неприятная, неблагозвучная мелодия. Действующая на нервы. Интересно, слышат ли они её сами, и если да, то становится ясно, почему Темные и Светлые Дворы пытаются уничтожить друг друга на протяжении целой вечности: они просто не могут вынести музыку друг друга. Люди и за меньшее убивали.

Если бы я могла слышать только Светлых, было бы прекрасно. Темные в одиночку тоже были бы хороши, правда это зловещая музыка. Но вместе они раздражают, противодействуют, вселяя и усиливая напряжение. Интересно, как долго протянут Темные и Светлые, прежде чем снова развяжут войну, во время которой уничтожат наш мир. Пока они одурманены бесконечной чередой удовольствий. Но я не на столько глупа, чтобы верить, что это продлится вечно.

Я определяю различные касты и быстро отбрасываю их. Здесь, по крайней мере, одна Темная Принцесса, и если я изолирую ее частоту, то могу отыскать и других.

Вероятно, вы думаете, что она такая могущественная и уникальная, что ее легко обнаружить.

Это не так.

Я стою там, цепляясь за звуки целых пять минут, и в итоге остаюсь ни с чем. Я начинаю беспокоиться, что она может спрятаться и от меня.

За моей спиной Риодан и моя армия Темных начинают волноваться.

- Мак, мы теряем время. Что ты делаешь.

- Я работаю. Тише.

Только что я обнаружила вспышку аномальной частоты наверху. Аномалия исчезает. А затем словно приближается.

- Чувствуешь что-нибудь, - вдруг говорит Риодан.

И она вновь исчезает.

- Мак, я чувствую... Черт, упустил.

Неужели у Риодана есть ещё и способности ши-видящиx? Невозможно. Я погружаюсь в себя, отстраняюсь от всего и всех, изолируюсь от происходящего вокруг, от собственных чувств, ухожу глубже, туда, где под слоями кожи и мышц скрывается первобытная суть ши-видящей, безликая, ничем не сдерживаемая, ничем не ограниченная.

И вот снова там, наверху этой лестницы, нечто темное, хаотичное и грохочущее, невероятно притягательное, бодрящее, возбуждающее - вариация «Марша Валькирий» Вагнера. Словно из ада. И на стероидах.

После того, как я запечатлела в памяти эту мелодию и настроила свой слух только на неё, я вновь стала плотью и кровью, открылась для окружающего мира.

Не удивительно, что мне было так сложно настроиться на принцессу.

Я не заглушала себя.

А ведь от меня исходит такой же тёмный марш.

Открыв глаза, я вижу, как Риодан сосредоточенно наблюдает за мной.

- Здесь только одна, - говорю я и начинаю пробираться сквозь толпу.

Пока мы поднимались по лестнице и шли по длинному стеклянному коридору, я нашла этому простое объяснение. Внутри меня полная копия Синсар Дабx. Я обладаю всей магией Темного Короля и всеми заклинаниями, которыми он создал свои бесчисленные касты. Скорее всего, я могу звучать, как любая из них. И просто никогда не обращала на это внимание, потому что мне не было нужды прислушиваться к себе.

И все же, когда я прикладываю ладонь справа от двери, ведущей в офис Риодана, меня посещает внезапное видение. Словно та, что находится внутри, поворачивает голову и говорит:

- Привет, сестренка, как дела?

С тех пор, как я попала в Дублин, я никогда не была уверена в том, кто я и что я. Понимаю, почему Бэрронс ненавидит ярлыки. Ведь познать себя мы можем лишь в противостоянии, когда решаем, за что сражаться и против кого. Остальное неважно.

- Погоди минутку.

Я оборачиваюсь и не без иронии обнаруживаю, что даже мои темные жрецы покинули меня. Они толпятся, шумят, будто нервно споря, в нескольких метрах позади Риодана, который остановился посреди коридора, не давая Принцессе ни малейшего шанса превратить себя в бездумного секс-раба. Мысль об этом так увлекла меня, что я позабыла, что собиралась сказать. Я моногамная женщина. И не люблю делиться. Но образ этого мужчины в качестве бездумного секс-раба... Я трясу головой. «Это же Риодан,» - напоминаю я себе.

Тут к нему присоединяется Бэрронс и затмевает собой. Глаза сверкают, от него исходит тепло и энергия. Если я прильну ухом его груди, то услышу, как сильно и ровно бьется его сердце.

- Откуда ты знаешь, что там происходит, если не видишь, что внутри? - спрашиваю я Риодана. Двустороннее стекло снаружи затемнено, прозрачное оно только изнутри.

Риодан опускает свой сотовый на пол и подталкивает его, телефон скользит по стеклянному полу, останавливаясь у моих ног.

- Нажми на иконку с черепом и скрещенными костями.

Ну, конечно, у него есть приложения на любой случай. Он в состоянии наблюдать за центром своей вселенной с телефона, который не должен работать, через потустороннюю сеть Wi-Fi, которой даже не существует.

Я открываю приложение и таращусь в телефон, не мигая.

- О, Господи, он... Не может этого быть... Боже правый.

Мое лицо начинает пылать.

- Ну всё, хватит, - раздраженно говорит Риодан. - Верни мне телефон.

Пожалуй, придержу его. Посмотрю, что еще там есть такого. Слышала, что в клубе существует уровень только для Девятки.

Бэрронс фыркает. У него есть на это полное право. Я заполучила лучшего из них. Поднимаю глаза и посылаю ему полный желания взгляд.

«Да, вы заполучили лучшего.»

- Хватит медлить, - говорит Риодан. - Избавься от этой сучки. Мой телефон, - он протягивает руку.

Размечтался. Мало ли как на меня отреагирует Принцесса.

Я касаюсь ладонью стены, и дверь открывается в сторону с легким шипением гидравлики. На меня обрушивается запах секса, жгучий, дурманящий, живой.

- Телефон, я сказал.

Останавливаюсь на пороге и заглядываю внутрь. Принцесса спиной ко мне, а Лор не замечает ничего вокруг. Риодан и Бэрронс - другое дело. Они слишком наблюдательны. А когда дело касается Бэрронса, я становлюсь жуткой собственницей.

Захожу внутрь и касаюсь панели управления.

Двое мужчин рычат в унисон:

- Мисс Лейн, вы не закроете...

- Мак, отдай мне мой чертов...

Позади меня закрывается дверь.

Глава 12

Мак

Раньше я бы подумала, что происходящие в офисе Риодана является лишь тем, чем кажется: Темная королевских кровей подчинила человека и упивается удовольствием, выкачанным из его души. Ведь бессмертные, пресыщенные, бесстрастные фейри королевских домов могут испытать эмоции, лишь черпая их из людей. Во время секса. Или пыток. Предпочтительно, если и то, и другое происходит одновременно. Так они либо доводят человека до полного истощения и убивают, либо оставляют от него лишь сексуально ненасытную оболочку. Но смерть всё же лучший вариант.

Темные Принцы до чертиков шокировали меня, продемонстрировав амбиции и целеустремленность, готовность, ради достижения цели, принять цивилизованный облик, и способность, обуздав свою ненасытность, действовать обдуманно.

Учитывая, что фейри всегда придерживались матриархата, есть все основания полагать, что Принцессы способны к развитию не меньше, чем их Темные братья. Интересно, где они были до сих пор? Тайно питались? Учились самодисциплине и контролю? Планировали захват нашего мира?

От неё не веет безумием и ненасытностью, с которой Принцы набросились на наш мир, вырвавшись из своей тюрьмы, нет в ней и тяги к жестокости, как у Кровавой Ведьмы, которая одержима желанием завершить свое платье из потрохов. Она кажется сдержанной, хладнокровной даже. Возможно она, как и человеческие женщины, менее подвержена влиянию гормонов или их фейрийского аналога, чем мужчины. Не исключено, что у однополых представителей различных видов есть сходные черты. Насколько я знаю, именно фейрийские женщины выносили их немногочисленное потомство, и, возможно, они более прагматичны, потому что им пришлось заботится о выживании своих отпрысков. Надеюсь, я права, потому что не хочу её убивать. Сейчас, когда вокруг так много людей. Как бы я ни желала её смерти, придется найти для этого другую возможность.

И более безопасное место.

Я делаю глубокий, медленный вдох и выдыхаю.

- Перейдем сразу к делу, - говорю я ей в прекрасную спину. Радужные, сверкающие татуировки мерцают по обе стороны от ее позвоночника, сворачиваясь и разворачиваясь, словно ласкаемые знойным бризом Фэйри, который только она может чувствовать. Отдаленно они напоминают крылья.

Вдоль позвоночника сверкают серебряные украшения, словно у нее металлический пирсинг в спине и вокруг шеи. И хоть я больше не восприимчива к порабощающему влиянию фейри, глядя на то, что вытворяет с ней Лор, я завожусь, исключительно по-человечески. Не удивительно, что блондинки занимают очередь, чтобы попасть к нему в постель. Он - громадный, мощный, смертельно опасный, властный, сексуальный лев. И, вонзаясь в неё, он рычит. Этот звук настолько первобытно-сексуальный, что мое сердце начинает бешено биться где-то в горле, а во рту пересыхает. Я с трудом сглатываю и увлажняю губы, перед тем как продолжить.

- Что тебе нужно?

Она оглядывается через плечо, выдающим её нечеловеческим поворотом головы, оценивает меня и не удостаивает ответа.

Ей следует присмотреться внимательнее.

- Мак, сними ее с меня на хрен, - рычит Лор, а затем, противореча себе, стонет.

- Ты будешь молчать, - отдала приказ Лору Принцесса, и он тут же потерял контроль над своим голосом. Милый дар. Сама бы от такого не отказалась.

- Я спрашиваю, что тебе нужно? - ледяным тоном повторяю я.

- И ты тоже будешь молчать, - шипит она через плечо.

Не чувствую никаких изменений в своих связках. И проверяю все ли в порядке, прочистив горло. Все работает.

Она вновь поворачивает голову и окидывает меня властным ледяным взглядом с головы до ног. Ее бедра не перестают двигаться.

- Кто ты такая?

- Та, кто не убьет тебя, - ответила я, стараясь игнорировать секс, происходящий прямо передо мной. - Пока что. Чего. Ты. Хочешь, - я откидываю волосы назад, не удивляясь, что они влажные. Я реально вспотела, наблюдая, как они занимаются сексом. У меня самой его давно не было.

- Ты не человек.

- Ошибаешься, - категорично отвечаю я. Уж в чем, а в этом я уверена. Я была рождена. Меня выносили в матке. И там же заразили.

- Моя сила действует на всех, кроме фейри королевской крови.

- Ты здесь не ради секса, - увиливаю я. - Ты могла заняться этим и в другом месте. Но пришла именно в этот клуб и выбрала именно его. Почему?

Это смелый шаг, вломиться в Честер в одиночку и, выбрав одного из Девятки, превратить его в при-йя в кабинете владельца. Почему мы раньше не встречали Принцесс? Круус утверждал, что все Светлые мертвы. Так же он утверждал, что Темных Принцесс не создавали. Было ли правдой хоть что-нибудь из того, что он мне говорил? Где она была? Недавно прибыла и пытается пристроиться получше, прибрав к рукам одного из самых могущественных мужчин в городе?

Она облизывает синие губы и наклоняет голову. Ее глаза темнеют, становясь чернильными омутами, внезапно вспыхивают неоновым цветом кобальта. Под длинными и густыми ресницами вертикальные зрачки расширяются, сжимаются и снова расширяются, словно она пытается разглядеть во мне то, чего не видят люди. На мгновенье мне кажется, я замечаю в этих зрачках звезды. Она отличается от Принцев. В ней есть... необъятность, которая возвышает ее над ними.

«Он создал нас последними. Мы лучшие из его творений. Усовершенствованные.»

Неосознанно, я ищу подтверждение этому в единственном месте, где его возможно получить.

«Да, открой меня, прочти,» - соглашается она мгновенно.

Я вздыхаю, возобновляя свое декламирование, представляя, как обрадовался бы По, узнав, что хоть его рассказчик и не смог заставить птицу замолчать, его поэма всё же заглушает мою книгу.

«Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,

Кресло я свое придвинул против Ворона тогда...»

Глаза Принцессы сужаются, словно она слышит мой внутренний диалог, но не может придать ему смысла.

- Круус сказал, что был последним творением короля, - говорю я. - И лучшим.

- Есть то, чего Круус не знает. Где наш брат?

- Мертв, - лгу я.

- Ты убила его?

- Да, - отвечаю я.

И снова зрачки сужаются и расширяются.

- Похоже ты хочешь что-то предложить. Не уверена, что ты можешь меня чем-то заинтересовать.

- Возможно, наши интересы совпадают, - почему я такая жесткая? Может, потому что мне пришлось сегодня заключить союз со своими насильниками? Или потому что мне есть, что терять? – Поверь, мне есть, что предложить. За подходящую цену. А вот тебе как раз, возможно, нечего предложить мне взамен.

Она убирает с лица кроваво-черные волосы, скручивает их в длинный хвост и завязывает узлом на затылке, прежде чем изящно соскользнуть со стола.

Не могу перестать глазеть на то, что она там оставила. А какая темпераментная женщина смогла бы? Лор голый, прикован к столу, ноги разведены, все интимные подробности выставлены на показ. Он великолепен. Высокий, накаченный викинг с густыми светлыми волосами, но на теле ни единого волоска. Хоть его живот и бедра испещрены шрамами, остальная его кожа гладкая и бархатистая, как и головка его... Хватит глазеть!

С трудом отвожу от него взгляд и перевожу его на Принцессу.

- Я не торгуюсь с людьми. Я приказываю. Но в тебе есть... Хм-м-м, в тебе есть что-то... Что в тебе есть?

Я ничего не говорю. Ничем не выдаю себя. Училась этому у лучших. Я спокойно встречаю и удерживаю её взгляд.

Время тянется.

- Темные Принцы - дураки, считающие, что смогут управлять этим миром, - говорит в итоге она и сплёвывает на пол. - Мы пришли поработить этого мужчину, чтобы использовать его в качестве оружия, потому что на Темных Принцев наши методы не действуют. До нас дошли слухи, что этот может убить тех, кого убить тяжело, даже наших братьев. Магия фейри матриархальна. Светлые Принцессы мертвы. Этот мир принадлежит нам.

Раз она, чтобы уничтожить конкурентов, пришла к Лору, а не ко мне или Дэни, то скорее всего не знает о копье и мече.

- Этот мир принадлежит нам, - отвечаю я. - Попробуете его отобрать - будет война.

- Война, которую ты проиграешь.

- А ты проверь.

Обнаженная она медленно, словно хищник, обходит меня по кругу. Я поворачиваюсь вслед за ней, и она смеется.

- О да, тебе бы однозначно не понравилось, окажись одна из нас у тебя за спиной.

- Тебе бы тоже не понравилось, окажись я за твоей, - сладко отвечаю я.

Она снова смеется, и это услада для моих ушей. Она усиливает свою фейрийскую убийственную сексуальность. Я ощущаю, как она исходит от неё, но на меня это не действует.

Когда я не реагирую, ее глаза расширяются, а рот принимает идеальную форму буквы «О» от удивления. Сексуальная энергия, излучаемая ей, становится жарче. Лор на столе сопротивляется и натягивает цепи.

Интересно, смогу ли я поглотить энергию, которой она так великодушно (и глупо?) разбрасывается, минуя её сексуальный компонент? Пока я об этом рассуждаю, она останавливается передо мной. Мы одного роста. Она склоняется, словно для поцелуя.

- Какая ты… аппетитная, - говорит она, облизывая губы. - Не похожа на них, не такая как мы, и все же такая же. Ты пахнешь... - она замолкает и останавливается прямо передо мной, глубоко вдыхая, прильнув к моей шее. Я не шевелюсь, чувствуя ее дыхание на своем горле. - О да, мне очень нравится этот запах, но есть... что-то... более...

Она определенно не знает, что у меня есть копье. Интересно, знает ли она вообще о существовании такого оружия? Она явно отстала от жизни.

Отшатнувшись, словно кобра, она выпрямляется, выгибает спину, прищуривается и шипит:

- О! Ты пахнешь ими. Мы не вернемся. С нами покончено. Так было сказано. Мы никогда не вернемся.

Она исчезает.

- Наконец-то, черт возьми, ты избавилась от нее, - рычит Лор, вновь обретя способность говорить. Он охрип, словно от многочасового крика.

Я стою, хлопая глазами. Её внезапное исчезновение удивило меня.

Как она смогла переместиться из клуба? Как она вообще смогла в него попасть? Либо охранные заклинания Риодана не работают, либо они на нее не действуют.

И чем же, по её мнению, я пахну, что это так её спугнуло? Вариантов немало. Может, её братья-насильники оставили след в моей душе? Или дело в зеленой слизи Серой Женщины, которую я расчленила? А, может, она учуяла, что во мне течет кровь ши-видящей - заклятого врага всех фейри. А, может, виноваты жирные следы, оставленные Темными, преследующими меня, которые, стоило мне лишь подумать о них, начали один за другим появляться в комнате. Они снова облепили меня, но от Лора держатся подальше. Скорее всего, они не появились раньше, потому что избегали Принцессу. Интересно почему? Если бы была уверена, что это поможет, я бы из неё все соки выжала и сделала себе духи «Темная Принцесса».

Она сказала «ими». Так что, очевидно, она почувствовала внутри меня не Книгу. А также сказала, что не вернется. Вернется куда? И кто изначально ее туда отправил?

На столе Лор издает стон, настолько полный желания, что я мурашками покрываюсь.

- Мак, - рычит он. - Я хочу. Тащи свой зад сюда.

При-йя - ужасное состояние. Оно превращает вас в жалкого, сломленного секс-наркомана попрошайку, который вечно клянчит новую дозу и готов ради неё на что угодно, с кем угодно и когда угодно. У меня остались воспоминания, которые я глубоко закопала. Поместила в те уголки своего разума, куда никогда не загляну.

«Сломленный попрошайка» - ключевые слова.

- Чего ты хочешь, Лор? - сухо спрашиваю я.

- А что, чёрт возьми, ты думаешь мне нужно? Секс. Постоянно. Я умру, если не буду заниматься им все время. Я при-йя.

- Хм. При-йя.

- Так и есть, эта сучка превратила меня в при-йя. Ты видела ее. Темная Принцесса оседлала меня. Мой член так болит, что просто готов взорваться. Мне нужен секс. Я не могу жить без него. Это пытка. Так что забирайся на него или найди мне блондиночку, которая сделает это. Любую горячую блондиночку в этом клубе, - добавляет он жизнерадостно.

Мне нравится Лор. Он агрессивный, доминирующий, слегка пещерный человек, но в нем нет жестокости, и он всем сердцем обожает женщин и детей. Иногда мне кажется, что, если бы рядом с ним не было остальных восьмерых, Лор бы был совершенно другим человеком.

И, конечно же, он пытается извлечь выгоду из визита Принцессы и использовать его как предлог для того, чтобы провести следующие несколько месяцев в постели с нескончаемой вереницей женщин, единственная цель которых - заниматься сексом с ним 24 часа в сутки, 7 дней в неделю.

Я знаю, как выглядят при-йя, и он не один из них. И хоть частично магия Принцессы подействовала на него, но, очевидно, Девятку невозможно превратить в при-йя. Интересно, может они изначально слишком сексуальны. Возможно, энергия, излучаемая ими, нейтрализует ее сексуальность или частично гасит её эффект. Мне не следует выпускать Бэрронса из вида, пока я не пойму, как избавиться от Принцессы и ей подобных, если они есть. Может, она и не превратила Лора в постоянного раба, но и временное порабощение - это плохо. Глубоко, в своем центре ши-видящей, я настраиваю своего рода антенну, которая в любое время сможет уловить готический, темный марш.

Я иду к двери. Пусть Риодан сам освободит Лора. Я и близко не подойду к этому мужчине, пока он голый. Однажды он сказал мне, что предпочитает «ударить женщину дубиной по голове», потому что лучше потратить силы на трах, чем на ухаживания. И я ему верю. Хотя не вижу тут дубин, в офисе полно других тяжелых объектов.

- Ну, Мак, - говорит он огорченно: - неужели тебе так сложно позволить им думать, что я при-йя? Чем я тебе не угодил? Это был тяжелый вечер. Сучка вынудила меня назвать её «госпожой». Мне нужен старый добрый трах, чтобы унять мою боль. Сексуальное «Да, господин» может помочь, если его повторить раз двести. Что в этом плохого?

Я поднимаю ладонь, готовясь прижать её к стене.

- Серьезно, детка, я обещаю через пару недель мне станет лучше. Я не стану затягивать. Я могу сорвать джек-пот. Только скажи, чего ты хочешь. Что угодно. Ну, не все, что угодно, конечно. Но думаю, мы сможем договориться.

Я улыбаюсь и отвожу руку от панели.

Через пять минут я, качая головой, открываю дверь. На глаза наворачиваются слезы.

- Мы не успели вовремя, - сообщаю я Риодану. - Она ушла, но я опоздала. Она успела превратить его в при-йя. Пришлите всех блондинок, которых сможете найти, и дайте им уединиться. Побыстрее. И если бы я была на вашем месте, то близко бы к нему не подходила. Это не красиво. Вы не захотите запомнить его таким.

- Она может превратить нас в при-йя.

- Боюсь, что так.

Я решительно направляюсь к Бэрронсу. В конце концов, я получила сегодня то, чего хотела. Услуга от одного из Девятки ценится на вес волшебной пыли. А сейчас я собираюсь пойти и заняться сексом с Бэрронсом, и, судя по его взгляду, эта ночь будет горячей и очень длинной.

- Вы не туда идете, - говорит Риодан нам в спину.

Я оглядываюсь через плечо.

- Что ты имеешь в виду? Мы собираемся вернуться в книжный магазин. Я сделала, что ты просил. Избавилась от нее.

- Ты только что сказала, что она может сделать из нас при-йя, и наши заклятия не мешают ей просеиваться внутри клуба. Ты останешься в этом здании, охраняя нас от всех Принцесс, пока мы не разрешим ситуацию. Вот там ты найдешь достаточно подходящих комнат, - он указывает в противоположную сторону. - Возможно, в следующий раз, ты сделаешь то, что должна, и убьешь ее.

Моя решимость исчезает.

- Ты не просил убивать ее.

- Это было очевидно.

- Нет, не было, - раздраженно отвечаю я. - Я сверялась с твоей книгой «Переговоры с Принцами». Ты же отправил всех остальных в Фэйри. Здесь некого защищать.

- Я все еще здесь.

Я смотрю на Бэрронса. Он остановился и пристально смотрит на меня, прищурившись и скрестив на груди руки. Он выглядит так, словно хотел что-то сказать, но передумал.

- Мог бы и заступиться за меня, - ворчу я. - Скажи ему, что мы возвращаемся в магазин, и точка.

На его губах - легкая улыбка.

- Вряд ли будет справедливо, если вы будете «защищать» только меня.

То, как он выделил слово «защищать», выдает его. Не знаю как, но он понял, что я солгала. И это его забавляет. Он собирается молча наблюдать за тем, как я увязну в паутине, в которую сама же влипла.

Кажется, он действительно сыт по горло моей «идиотской пассивностью».

Как и я.

Но как выяснилось сегодня, она гораздо лучше идиотской активности.

Взаперти в Честере без возможности избавиться от своих отвратительных сталкеров, мне не избежать конфронтаций с Риоданом, и, боюсь, в окружении монстров, будучи одержима монстром, я ещё и не такого натворю.

Глава 13

Джада

Она должна убить.

Она видит цель и не остановится перед препятствиями.

Когда закрывается одна возможность, открывается иная.

В том направлении, в котором она движется, есть двое из её списка. С ними она разберется по-другому, проявив милосердие, которого они не заслуживают. И хотя их преступления многочисленны, в отличие от Темной, которая была изначально её целью сегодня, они люди. Людей она уничтожает быстро.

Убийство не приносит ей удовольствия. Её удовлетворяют оплаченные долги и восторжествовавшая справедливость. Поэтому есть те, кого она будет защищать любой ценой.

Повернув за угол, она попадает на слабо освещенную улицу, поднимает взгляд на разбитый фонарь, потом опускает его на мостовую, по которой стелется легкий туман, и поднимает его снова.

Она останавливается, чтобы изучить открывшуюся сцену: кровь Темной капает с зазубренных краев стеклянного плафона; обездвиженные части плоти фейри собраны в кучу; на небольшой груде человеческих останков лежат увядшие цветы; посреди всего этого беспорядка следы из крови и липкой зеленой жидкости, по которым можно вычислить движения.

Она подходит ближе. Кто-то положил удостоверение личности мужчины поверх цветов, чтобы нашедший смог его идентифицировать, давая близким возможность попрощаться и не мучиться в неведении о том, вернется ли домой их муж и отец.

Если бы не цветы, она бы подумала, что это сделали ради мести, а не сострадания.

Милосердный прохожий, пришедший после убийцы?

Она закрывает глаза, анализируя, оценивая, сопоставляя увиденное с теми фактами о людях и монстрах, которые стали ей известны за годы сражений. Методично, используя логику, она воспроизводит события, произошедшие на этой улице.

Она исключает вероятность причастности двух действующих лиц. Это дело рук одного.

Кто-то убил фейри и по неосторожности ещё и человека.

Кто-то убил ее фейри.

Если бы она могла чувствовать, её эмоции бы сменялись бы от ошеломления до ярости.

Но она остается безмятежной.

Кто-то другой восстановил справедливость.

И она хочет знать, кто.

Она подходит ближе к груде плоти Темной, замечая пальцы присоски и серую кожу.

Единичные раны от копья на каждом кусочке гарантировали стопроцентную смерть расчлененной-но-все-еще-живой Темной.

По форме ран она вычисляет убийцу.

Ее имя тоже есть в списке.

Она жаждет заполучить это оружие. Когда она его получит, ее уже никто не сможет остановить.

Она поднимает голову. К ней стремительно направляется фейри. Могущественная. Темная. Она охотилась на неё, но не для того, чтобы убить.

- Ты желаешь смерти Темным Принцам, - говорит она в ночь. Она знает, что ночь всегда слушает. - Я сделаю это для тебя. Но взамен ты сделаешь кое-что для меня.

Ей трижды пришлось повторить, прежде чем Принцесса с белоснежной кожей и синими волосами предстала перед ней на туманной улице.

- Что заставляет тебя думать, что я не убью тебя прямо здесь? - от слов Принцессы веет надменностью.

- Возможно, убьешь. Возможно, и нет. Не лучше ли заручиться помощью союзника в этом городе, где нельзя проявлять слабость? Нам обеим не помешают союзники. Не то, чтобы у нас было много слабостей. Но все же они есть. Вы с братьями не можете ни уничтожить, ни околдовать друг друга. И, по-моему, это слабость.

Принцесса, прищурив свои сияющие глаза, присматривается к ней.

А Джада, тем временем, продолжает:

- Заключая сделку с дьяволом, стоит убедится, что он не только в состоянии помочь тебе, но и не поглотит тебя в процессе. Мы с тобой именно такие. И я обещаю не поглощать тебя.

По глазам Принцессы становится понятно, что она изменила свое изначальное суждение.

- Возможно, мы можем быть полезными друг другу. На выгодных условиях.

- Найди для меня одну Темную, - она поясняет, кого ищет.

- Я к ней и близко не подойду, - шипит Принцесса.

- Тогда я не стану убивать твоих братьев.

- Её нереально убить!

- Я сказала «найди», а не «убей». Таковы мои условия. И это не обсуждается.

- Как ты планируешь уничтожить Принцев? Ты всего лишь человек.

- Я знаю, где достать оружие, убивающее фейри.

- Такого оружия не существует.

- Существует.

- Оно убивает всех фейри?

- Да.

- И ты можешь его достать?

- Да.

На какое-то время Принцесса замолкает и, в конце концов, произносит:

- Возможно, у тебя есть полезные знания. Сегодня я не убью тебя. Ты покажешь мне это оружие и продемонстрируешь, как оно работает.

- Сначала ты найдешь для меня ту, что я ищу. И отведешь меня туда.

- Найду и на этом всё.

- Или всё. Или ничего.

- Это две услуги. Оружие достанется мне.

- Двое принцев за две услуги, - решительно отвечает она.

Древние, холодные глаза внимательно смотрят на неё. Она отдает себе отчет, что находится в опасности. Но кто не рискует, тот не побеждает.

Наконец, Принцесса отвечает:

- На войне союзники не помешают.

- Мои услуги будут доступны и в будущем. Оружие будет частью этих услуг.

- Я учту, - говорит она и исчезает.

Глава 14

Кэт

Мой дар - если его, конечно можно, так назвать - чуткое сердце. Я начала плакать, едва родившись, и рыдала, пока мне не исполнилось пять лет, три месяца и семнадцать дней - до того самого дня, когда Ровена пришла в дом моих родителей и начала обучать меня, как ограждать себя от нескончаемого натиска чужих эмоций.

Часто я думаю, что так ничему и не научилась, кроме как сдерживать слезы и прятаться за маской, притворяясь, что этот мир не слишком тяжелое для меня бремя.

Я знаю, насколько мы хрупкие, и насколько не равны силы в войне, разрывающей эту планету, где ангелы - из стекла, а демоны - из камня. Урони нас ненароком, и от нас останутся только осколки.

Вчера, глядя на Шона, сидящего в опасном удалении от меня за тем столом переговоров, я поняла, что наша любовь тоже стеклянная. И чтобы укрепить её, я должна стать алмазной пылью.

Еще до уничтожения Ледяного Короля, Марджери заручилась поддержкой Риодана, чтобы привязать опасный дрейфующий фрагмент мира Фэйри, который мог разрушить наше аббатство. В ту ночь, когда я пришла к Риодану, чтобы выплатить наш долг, он назвал свою цену: Шон должен был поработать официантом в Честере какое-то время.

Так кости домино начали падать.

Шон, как и я, не может спокойно наблюдать, как страдают люди, поэтому стал помогать нуждающимся. За это я восхищаюсь им.

Но наши с ним семьи изначально тоже руководствовались благими намерениями. Наши отцы чувствовали огромную ответственность за своих людей. И те приходили к ним с проблемами, которые становилось все сложнее решать.

Со временем это испортило их. Едкость убийств и вязкость мести ожесточили их сердца, превратили их в каменные.

Я иду по Честеру с четкой целью, пытаясь оградить себя по максимуму, но чувство одиночества, отчаяние и жажда в этом забитом до отказа месте настолько непомерны, что у меня не получается игнорировать их. Сколько ангелов, и сколько трещин. Их и ронять не надо, любого неосторожного движения будет достаточно.

На моем попечении двести семьдесят одна женщина. Старшая из них, Танти Анна, мой мудрый и деликатный советник, чей взгляд, казалось, был устремлен в небеса, месяц назад была убита Кровавой Ведьмой. Тем вечером Кристиану пришлось заплатить невероятную цену за нашу свободу, а я бессильна помочь ему. Одна из самых младших подопечных, Дэни, невероятно одаренная и невероятно импульсивная, исчезла несколько недель назад, и я подозреваю худшее. Марджери мутит воду каждый день, пытаясь прибрать власть к рукам, которую я бы с удовольствием отдала, но только не ей.

Шон, моя вторая половинка, возглавил черный рынок, вступив в соревнование с двумя Темными Принцами и безжалостным мужчиной, который не привык делиться.

А теперь появились еще и новые ши-видящие в Дублине. Их предводительницу не может выследить даже Риодан. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой бесполезной. Я хочу восстановить мое аббатство. Хочу, чтобы за его стенами снова стало безопасно, как прежде. Хочу стать каменной, но чтобы за это не пришлось заплатить непомерную цену.

Несколько месяцев назад, когда я пришла сюда, чтобы вернуть свой долг Риодану, он сказал одну вещь, о которой я не перестаю думать:

- Сними свои розовые очки и посмотри правде в глаза, признай, что ты по уши в дерьме. Пока ты не поймешь, что застряла в канализации, а в твоем направлении полным ходом несется дерьмо, ты не сможешь увернуться от него.

Я пришла для того, чтобы узнать, как выбраться из коллектора и превратиться в сливной бачок.

Под окном моей спальни растет невероятно высокая и зеленая трава, прямо над ледяной темницей Крууса. Я молила бога, чтобы причиной этому был фрагмент огненного мира Фэйри. Но тот исчез, а луг по-прежнему остается неестественно зеленым, и на нем яркими пятнами алеют маки. Их цветы, пропитанные опиумом, теплыми вечерами опьяняют меня, когда величественный принц с черными крыльями окутывает мою постель иллюзией.

Я оградила свою постель от него, благодаря магии крови, искусству, которое я поклялась никогда не практиковать. Я не хотела переступать эту черту.

Но теперь мне нужно защищать не только себя.

Замысловатые золотые решетки выросли из-под земли по периметру аббатства, они увиты черными розами, источающими запах экзотических специй и далеких берегов.

В саду появилось множество каменных обелисков, покрытых знаками, которые я не могу расшифровать. Пара мегалитов станет дольменом, если их дополнит каменная плита сверху. Меня дрожь берет каждый раз, когда я прохожу мимо.

Жемчужные скамейки окружают огромный, сверкающий, многоуровневый фонтан, в котором вода переливается всеми оттенками Карибского моря.

Невиданные животные, выглядывают из-за стволов деревьев, увитых лозой, странным образом разросшейся за нашими стенами. На коричневой коре она словно серебристые прожилки под низко свисающей кроной из темно-синих листьев.

Пол в моей части аббатства сменился с каменного на полированное золото.

По ночам по коридорам и залам разносится мужской смех. И днём, и ночью аббатство освещено мягким золотистым светом, несмотря на то, что подачу электричества ещё не восстановили. Наши костры горят без дров. Далеко не все горящие лампочки подключены к генераторам. Мы пытались их выкручивать, но они продолжали светить. Что-то нечистое питает их.

Круус меняет наш дом, подчиняет его себе. Безо всяких сомнений, наш заключенный берет нас в плен. Наш рай потерян.

Мы обсуждаем это между собой, но пока ничего не рассказываем посторонним. Это наш дом, и для многих из нас единственный. Но если мы не найдём способ остановить эти изменения, нам придется уйти из него.

Скоро.

Но мы пока не готовы признать поражение.

Кто будет присматривать за аббатством, если мы будем вынуждены его покинуть? Стоит ли нам остаться, просто молиться и надеяться, что заключенный не сможет вырваться на свободу?

Одной рукой, в защитном жесте, я прикрываю свой живот. Его совсем ещё не видно. Большую часть своей энергии я направляю, чтобы укрыть ребенка. Я обязана обезопасить наше будущее.

Когда я подхожу к подножию стеклянной лестницы стеклянного здания, которое каменный демон Риодан называет домом, он уже ждет меня.

А как же иначе.

- Почему ты солгал мне о Шоне? - спрашиваю я.

- Я не обманывал тебя. Ты перекрутила мои слова, вырвав их из контекста. И вспомни, я советовал тебе поговорить с ним. И если бы ты последовала моему совету, то выяснила бы всё сама, вы же вроде родственные души, значит и секретов быть не должно.

- Не дразни меня.

- Не провоцируй меня.

- Ты сказал, что взыскал мой долг с него.

- Я сказал, что готов принять его на вакантную должность и списать долг, и этим снял тебя с крючка.

- Тут же поймав на другой.

- Ты сама на него попалась. Переходи ближе к делу, Катарина. Ты ведь до сих пор не сказала Шону, что во снах траxаешься с Круусом.

На это я ничего ему не отвечаю, чем вызываю его смех.

- И все же ты здесь. Снова пришла ко мне. За советами, к которым не прислушиваешься. Я не собираюсь снова впустую тратить на тебя время. Уходи.

Я продолжаю стоять на месте.

Он меряет меня своим холодным серебристым взглядом, вскинув бровь.

- Надеюсь ты знаешь, что делаешь, Катарина, - мягко предупреждает он. - Когда меня о чём-то просят, я не останавливаюсь, пока не почувствую, что удовлетворил просьбу. Тем способом, который посчитал нужным.

Я цепляюсь к его словам.

- Ты ничего не чувствуешь.

- Это ты, моя милая кошечка, отказываешься от своих чувств и подвергаешь себя опасности, отвергая желания своего сердца.

- Тебе не понять ни моего сердца, ни чьего-либо еще.

- Выкладывай зачем пришла. Моего внимания требуют срочные дела.

Глядя в лицо мужчины, которого не существует, которого, согласно моим эмпатическим ощущениям, тут просто нет, я тщательно подбираю слова. Я должна четко следовать выбранному курсу и вполне осознаю, что этот путь либо разрушит, либо спасет меня. Хотела бы я знать, к чему он приведет, но этого невозможно предугадать.

Я сдерживаюсь от того, чтобы положить руку на живот. Я не должна выдать себя ничем перед этим мужчиной. Мне нужно измениться. А у него твердая рука. Я готова стать глиной в руках этого скульптора. Ведь этот мужчина, кем бы он ни был, обладает силой, превосходящей мои способности. Он и его люди знают то, чего не знаю я: как защитить то, что принадлежит им. Они безжалостные и жестокие. И успешные.

И если я хочу, как следует позаботиться о своих подопечных и о своем ребенке, мне нужно научиться быть такой же успешной.

- Я пришла признать, что по уши в дерьме.

- Давно пора, Кэт, - с улыбкой отвечает он.

Я страдала от того, что стала разачарованием для отца с самого момента своего рождения, правда тогда я не понимала, что происходит, и лишь чувствовала отвержение. С годами его злость и отвращение к свой бесполезной дочери, которая никак не могла помочь ему укрепить свое положение, стала невыносимой настолько, что я научилась избегать его во что бы то ни стало. Алчность и нетерпеливость, поверхностность и страхи моей матери были моими детскими приятелями.

Потом появился Шон, мы росли вместе, он любил меня и принимал даже мое бесконечное нытьё. Но даже с ним мне сложно, ведь у него столько эмоций. Что вырезка, что рибай - мы все несовершенны, в нас всех, даже в самых лучших, есть прожилки страхов и неуверенности.

Чем глубже мы продвигаемся в Честер, тем меньше ощущается натиск эмоций, интенсивность бесконечного потока чужих чувств снижается с десяти до четырёх баллов, и это дает мне такую желанную и благословенную передышку. Мы минуем стеклянные коридоры один за другим, и я понимаю, что он ведет меня в ту часть клуба, куда доступ посторонним воспрещен. В конце концов, он проводит рукой по гладкой стеклянной стене, и перед нами появляется лифт.

- Куда ты меня ведешь? - спрашиваю я, когда двери лифта закрываются, изолируя меня в слишком маленьком помещении со слишком большим мужчиной. Я чувствую себя Данте, нисходящим по кругам ада, вот только у меня нет проводника в лице древнеримского поэта.

- С этого момента, вопросы задаю я. Учитывая, что ты хочешь стать каменной, и чтобы при этом не пришлось платить непомерную цену.

Я уставилась на него. Как он узнал?

- Ты читаешь мысли.

- Люди думают слишком громко. И мы берем то, что нам предлагают. А вы столько всего предлагаете.

- Что ты собираешься делать? Научишь меня драться?

Я смотрю на свои хрупкие руки. Пусть они и окрепли от садоводства, доения и другой работы на нашей земле, сомневаюсь, что смогу причинить боль другому человеку. Я же почувствую её. А я этого не хочу.

- Не я.

От лифта он ведет меня по самому благословенно тихому коридору в моей жизни. Я медленно оборачиваюсь по сторонам, прислушиваясь, но ничего не слышу. Видимо, на этом уровне отличная звукоизоляция. Здесь не слышна музыка, нет даже белого шума. Потрясающая тишина.

- Тогда кто?

Он направляет меня дальше по коридору, мягко подталкивая в спину, открывает еще одну дверь, и мы входим в тускло освещенную длинную комнату с проходами в дополнительные помещения.

Здесь нет мебели: ни стола, ни дивана, ни стульев, ни даже ковра. Пол из полированного черного дерева, стены цвета слоновой кости. Рассеянный свет исходит по периметру высоких, украшенных кессонами[29] потолков со вставками басменной кожи[30] над калевками[31] в романском стиле. В двух стенах огромные ниши, как будто когда-то там демонстрировались сокровища. Комнату модернизировали.

В отличие от ее обитателя.

На полу, скрестив за головой руки, лежит мужчина. Он смотрит вверх. Как и все остальные парни Риодана, он высокий, широкоплечий, с хорошо развитой мускулатурой и покрыт шрамами. И, как и все остальные, его тоже не существует. На нем черные камуфляжные штаны с низкой посадкой, и он босой. Руки в татуировках, пострижен под машинку и не брит. Он выглядит как командир повстанцев, о которых мир никогда не слышал.

- Кастео будет твоим учителем.

Я недоуменно смотрю на него. Джо рассказывала мне о девятке, правда, толку от этого было мало. Кастео - это тот, кто не разговаривает. По словам Джо, очень давно случилось что-то такое, после чего он не проронил больше ни слова.

- Это что шутка? Он же не разговаривает!

- А ты не слушаешь. Вы просто созданы друг для друга, - Риодан подходит к Кастео и смотрит на него сверху вниз. - Кастео будет твоим инструктором, - повторяет он, но на этот раз это приказ и предостережение мужчине, лежащему на полу. - Женщина чувствует всю боль мира. Ты научишь ее абстрагироваться от неё. А затем поможешь научиться контролировать себя. И, наконец, ты научишь ее сражаться.

Кастео, понятное дело, молчит. Я даже не уверена, слышит ли он. Он словно в трансе, где-то очень далеко отсюда.

Риодан направился к двери.

- Ты пробудешь с ним до тех пор, пока я не решу, что ты получила то, за чем пришла.

Дверь закрывается за ним, и какое-то время я просто смотрю на неё отсутствующим взглядом, а затем перевожу его на Кастео.

А потом бросаюсь к двери и прикладываю ладонь туда, куда нажимал Риодан, но ничего не происходит.

Я начинаю колотить по двери.

- Риодан! Мне нужно вернуться в аббатство! Риодан, отпусти меня!

Но ответом мне служит лишь самая неимоверная тишина, которую я когда-либо испытывала.

- Это не то, чего я хотела!

Я бью по двери, пока мои кулаки не становятся синими.

- Риодан, ты не имеешь права! Мои подопечные нуждаются во мне! Есть вещи, о которых ты не знаешь! Я пришла сюда, чтобы рассказать тебе!

У меня такое ощущение, будто я нахожусь в недрах земли, всеми забытая.

Я кричу, пока горло не начинает пылать.

Мужчина на полу лежит не шелохнувшись.

В этой абсолютно тихой и абсолютно пустой комнате не заметно течение времени.

Спустя какое-то время, я опускаюсь на пол, прислоняюсь спиной к стене, и кладу руку на живот.

Ему, безусловно, придется кормить меня.

И конечно же, здесь есть ванная комната.

Он наверняка вернется, и я смогу сообщить ему о своих неотложных делах в аббатстве.

Я сижу и смотрю на неподвижного и немигающего мужчину, лежащего на полу. Спустя время я начинаю ощущать всю простоту момента. На этом уровне не только нет звуков, здесь нет и ни единой эмоции.

Осторожно я опускаю защитные барьеры, которыми с пятилетнего возраста, оградила себя от окружающего мира.

Ничего.

Я опускаю их все ниже и ниже. И осознав, что все равно ничего не чувствую, я делаю глубокий вдох, собираюсь с силами и полностью сбрасываю их.

Судорожно вздыхаю.

Я ничего не чувствую!

Ничего: ни злости, ни алчности, ни похоти, ни страха, ни боли, ни нужды. Эти потребности худшие из всех, они болезненные, сокрушительные, их невозможно удовлетворить. Здесь, глубоко под Честером, вообще нет ни единой эмоции, которая пропитывая воздух, давила бы на меня, заставляя защищаться.

Это невероятно. Так легко на сердце.

Впервые в жизни я ощущаю только себя.

Даже не знала, каково это.

Впервые в жизни, я слышу свои мысли.

Глава 15

Мак

Во снах я слышу музыку. Эти мелодии настолько изысканные, что однажды, будучи подростком, я решила, что мне судьбой предначертано стать великим композитором, писать песни и делиться ими со всем миром. В тот же день я вступила в школьный оркестр, даже записалась на дополнительные занятия и попросила маму с папой нанять мне репетитора, который научил бы меня нотной грамоте. Я погрузилась в музыкальный мир с огромным энтузиазмом, уверенная в своем предстоящем успехе.

Меньше чем через месяц мой наставник покинул наш дом и отказался возвращаться, а директор школьной музыкальной группы попросил сделать всем одолжение и уйти.

Я ни капли не музыкальна.

Кларнет в моих руках звучал как истеричный як. В те несколько дней, что я играла на трубе, раздраженной группе аккомпанировало агрессивное хрюканье свиньи, причём исключительно невпопад. Я никак не могла понять, когда из инструмента появится звук, и всегда пугалась, когда это происходило. Моя скрипка издавала звуки, похожие на крик трех взбесившихся лишенных слуха баньши. А вместо флейты я могла с таким же успехом дуть в бутылку из-под газировки. У меня ну никак не получалось правильно сложить губы. За барабанами мои руки сворачивались в крендель, который невозможно было распутать. Я бы попробовала себя в игре на бубне - думаю, что в этом я бы преуспела - но, к сожалению, в нашем школьном оркестре его не было. Думаю, именно поэтому я так люблю свой iPod. Музыка в моем сердце, и я не могу без неё.

Но уже три утра подряд после пробуждения в моем сознании звучат отголоски мелодии, которую назвать «просто ужасной» будет мало. Прошлая ночь была наихудшей из всех. Такое ощущение, что я настроена на эту мелодию, слышу и ощущаю её всё острее.

Эта новая песня не похожа на те, что я слышала во снах раньше. Она не придает мне необыкновенную легкость и приподнятое настроение, и её не сопровождают фантастические сновидения. Она терзает мою душу. От неё меня мутит.

У меня нет слов, чтобы описать её. Лежа в кровати, с головой под одеялом, пытаюсь понять, что такого ужасного в этой мелодии. У меня даже руки свело от напряжения, потому что полночи я прижимала подушку к ушам.

Подбираю подходящее слово. Пугающая? Нет. Хуже

Гнетущая? Нет. Хуже.

Способна свести с ума, если слушать ее слишком долго?

Хуже.

Но что может быть хуже сумасшествия?

Я переворачиваюсь и высовываю голову из-под вороха подушек и одеял. Я одна в кровати, и это не удивительно, ведь Бэрронсу спать не нужно.

Однако, в комнате я не одна.

Здесь нет защитных заклинаний, которые держали их за пределами книжного магазина (Бэрронс сказал, потребуются недели, чтобы собрать необходимые ингредиенты), и ничто не мешает моим зловещим преследователям держаться поближе, окружив меня с трех сторон кровати. С четвертой стороны, они уселись на изголовье как на насест и ссутулились, втянув головы в плечи. Двое сидят на кровати прямо рядом со мной. Моя пижама вся в паутине. Приходится спать в пижаме, потому что я не рискую быть без сознания и голой в присутствии Темных.

Конечно, о сексе даже речи быть не может. Они отступают, когда Бэрронс прикасается ко мне или просто находится рядом, но я не собираюсь становиться эксгибиционисткой, да ещё и перед Тёмными.

Мало того, что я раздражена, мне скучно, и могущество явно не пошло мне на пользу, так ещё и нет возможности выпустить пар на большом и крепком теле Бэрронса. Мне начинает казаться, что это своего рода вселенский заговор, призванный выяснить, когда же у МакКайлы Лейн лопнет терпение.

Они, словно стая стервятников, все до единого уставились на меня.

Если они вообще могут уставиться, ведь я никогда не заглядывала под их капюшоны и не могу точно сказать, есть ли у них лица и глаза. Как оказалось, пыльные, покрытые паутиной плащи, по текстуре напоминающие черную куриную кожу, вовсе не одежда, а часть них самих.

Риодан сказал, что они - каста, служившая Королю в его личных покоях. Может, они преследуют меня не по призыву Книги, скрытой во мне, а потому что, как и К'Врак, чувствуют во мне то, что принадлежало Королю, которому они служили? Если так, то, когда Король извлечет из меня Книгу, они тоже исчезнут.

Сейчас они не издают ни звука: ни чириканья, ни шуршания.

Их молчание беспокоит меня не меньше темной симфонии из моих снов. Неужели она звучала в моей голове так громко, что они тоже услышали её? Неужели она заткнула рты моим щебечущим мучителям?

Интересно, если они так напоминают стервятников, значит ли это, что у них и сок желудочный едкий настолько, что они могут переваривать разлагающиеся трупы, зараженные опасными для них бактериями и паразитами?

По крайней мере, они не блюют, как стервятники, когда напуганы. И не мочатся прямо на ноги, чтобы охладить себя и уничтожить бактерии, которые подхватили у гниющих трупов.

Доброго мне, мать вашу, утра.

Такого же унылого, как и всегда.

- Отвалите, придурки, - бурчу я, свешивая ноги с края кровати.

Но они не уходят, трутся о мои штаны, покрывая их паутиной и желтой пылью.

Побыстрее бы вернуться в КиСБ. Там я, по крайней мере, могла спать спокойно, заниматься сексом и просыпаться в комнате, свободной от паразитов.

Сажусь на край матраца, разглядывая эту стаю. Синсар Дабх утверждает, что они мои «жрецы», и я могу командовать ими. Я не на столько глупа, чтобы верить Синсар Дабх. Боюсь, если дам им даже крошечную команду, такую как: «Убирайтесь ко всем чертям и это приказ!», - Книга сможет завладеть частью моей души.

А вдруг они разозлятся и съедят того, кто рискнет командовать ими. Или начнут блевать и писаться. На мне только запаха рвоты и мочи не хватает для полного счастья. Нет уж спасибо, я из-за них и так уже воняю.

В одном я уверена: когда ты думаешь, что хуже уже быть не может, скорее всего, ты ошибаешься.

Этим и вызвано мое, выражаясь словами Бэрронса, идиотское бездействие.

Я вздыхаю и начинаю одеваться. Кажется, я бы убила за чашечку крепкого эспрессо из Старбакса.

В Честере я потеряла чувство времени. Проведя здесь, где нет окон, некоторое время, теряешь суточный ритм. Думаю, прошло уже три ночи, как я прислушиваюсь к музыке Темной Принцессы и пытаюсь обойти защитные заклинания Риодана, чтобы разгадать бесчисленные тайны Честера.

Но каждый раз, сталкиваясь с непреодолимым препятствием, я разворачиваюсь и ухожу вместо того, чтобы искать внутри себя способ обойти его. Не хочу давать Книге повод подстрекать меня.

За те два с половиной часа, что Книга контролировала меня, могло произойти что угодно. Возможно, всё то время я потратила на пытки и убийства, а возможно... Я не стала развивать эту мысль. Нет смысла возвращаться к этому. Что было, то было. Я не могу ничего изменить. Главное не позволять этому случиться снова. От этих мыслей мне становиться только хуже, а когда мне плохо, Синсар Дабх болтает без умолку.

Проходя вдоль перил к лестнице в окружении тощиx упырей, я поняла, что сейчас раннее утро. Ведь в клубе, за исключением толпы официантов и официанток, наводящих порядок, никого нет. Надеюсь, они используют дезинфицирующие средства, потому что буквально каждая горизонтальная поверхность здесь используется как кровать. Танцполы пустуют всего несколько часов в сутки. Риодан закрывает клуб на рассвете и не впускает посетителей до одиннадцати утра. По слухам, как раз в это время он делает свой знаменитый кивок и ведёт к себе наверх одну из женщин. Поговаривают, что непривычно долго этой женщиной остается ши-видящая Джо. И что за отношения у них, по её мнению, если он всё ещё продолжает «выбирать» её?

Стоило мне только подумать об этом, как, завернув за угол, я увидела Риодана, стоящего на вершине той лестницы и глядящего вниз.

Да я счастливица. Стану свидетельницей кивка. Ю-ху. Могло ли утро быть еще лучше?

Я резко останавливаюсь, и мои тощие стервятники врезаются в меня. Они до сих пор молчат. Меня это нервирует.

Я перевожу взгляд вниз, в зал, и вижу Джо, в ожидании смотрящую наверх. В который раз задаюсь вопросом: что, черт возьми, он делает? И о чём она думает? Ведь ясно же как божий день, что они не пара. И нет никакого сомнения в том, чем всё закончится. Однажды утром Риодан выйдет на эту лестницу.

Посмотрит вниз.

На какую-нибудь другую женщину. И кивнёт.

Джо никогда больше не окажется в его постели.

Бэрронс и его парни - это нечто особенное. Может мне и наплевать на Риодана, может не всё гладко между нами, но я не могу не признать, что любая, глядя на него будет заинтересована. Любая его захочет. На подсознательном уровне ты понимаешь, что если дело дойдет до секса с одним из девятки, то тебя ждет что-то ни с чем не сравнимое. Неповторимое. Ну, а ради повторения придется стать одержимой фанаткой девятки. И если честно, то в этом есть свои преимущества.

Что бы я сделала на месте Джо, если бы там наверху был Бэрронс? Согласилась бы я на самый горячий, грязный, впечатляющий секс в своей жизни, зная, что после него, мое сердце будет разбито?

Ведь её сердце несомненно будет разбито.

Она смотрит на него голодным взглядом, её глаза сияют. В каждом изгибе её тела угадывается нежность, желание и то, как он ей нужен.

А в нем этого нет.

Она не цепляет его. А сама для него пылает.

Я хочу схватить его, хорошенько встряхнуть, попросить остановиться, пока он не уничтожил ее. Хочу схватить ее, хорошенько встряхнуть, попросить остановиться, прежде чем ее уничтожат.

Но сдерживаюсь и не вмешиваюсь. Это её выбор. Да я и сама не уверена, что выбрала бы, будь на месте Джо.

Жизнь коротка. И придя на её праздник, кто же откажется от сладенького?

Риодан кивает, намекая Джо бросить свою тряпку, подняться к нему и упасть в его объятья. Они пройдут мимо меня и скроются в его офисе или ближайшей спальне, а я спущусь вниз, стащу на кухне Девятки драгоценные яйца, состряпаю на скорую руку омлет и сделаю эспрессо в их кофе-машине. Может, я даже найду для кофе немного молока. Отличный день!

Джо долго удерживает взгляд Риодана.

А затем опускает ресницы, пряча глаза.

Медленно поворачивается к нему спиной и снова начинает вытирать столы.

У меня челюсть отвисает от удивления.

Ничего личного, но не думала, что у Джо xватит решимости. Я готова вскочить на перила и поддержать её в том, что она всё-таки не бросилась в этот омут с головой.

Риодан стоит не двигаясь, смотря в спину Джо.

Я начинаю пятиться назад, внезапно почувствовав себя вуайеристкой, не желающей быть пойманной.

Джо разворачивается и смотрит на него. Я знаю, что она хочет увидеть. Но она не найдет этого на его безжалостном лице. Я хочу прокричать ей снова отвернуться. Xочу, чтоб она поняла, что ей с ним ничего не светит. Вновь перевожу взгляд на Риодана.

И в очередной раз за сегодняшнее утро у меня от удивления отвисает челюсть.

Я не ожидала этого. Не от него.

Он склоняет голову, демонстрируя сожаление. Затем медленно поднимает её, давая понять, что принимает и уважает решение Джо, и я вижу ее облегчение оттого, что он признает в ней ценную потерю.

Затаив дыхание, ожидаю, что ублюдок кивнет другой женщине. Все официантки жадно смотрят наверх, сгорая от волнения, понимая, что кровать босса снова пуста, а значит у них появился шанс. Одной из них повезет, и она возвысится над остальными официантками. И не важно, что это лишь на время. Не важно, что впереди ждет отвержение. Ради этого положения они готовы на всё. Как готовы ради того, чтобы похудеть, запустить себе под кожу этих отвратительных Темных тараканов.

Риодан отворачивается от перил и идет прямо на меня.

У меня в очередной раз отпадает челюсть. Наверное, стоит намордник надеть, чтобы удержать её на месте этим утром.

Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь хоть что-то на нём прочесть.

- Напрасный труд, Мак.

- Хватит рыться в моих мыслях.

- Было бы в чём рыться.

- Придурок, - сердито бросаю я в его удаляющуюся по коридору спину.

Когда я, позавтракав, поднимаюсь по лестнице, открывается дверь в кабинет Риодана, и Бэрронс кивком зовет меня внутрь. А я и не знала, что он уже вернулся. Глубоко вдыхаю. Неужели мы не сможем тайком от Риодана сбежать в книжный магазин? Хотя бы на пятнадцать минут, ради всего святого. Я же не прошу много. Его шея частично покрыта татуировками. Чем же он занимался, пока я спала?

В кабинете симпатичный парнишка. Высокий, худой и долговязый, с темными нестрижеными волосами и красивыми голубыми глазами за стеклами очков. Ему лет восемнадцать-двадцать. И даже в джинсаx и синей футболке он выглядит как студент престижного университета. Когда я вхожу внутрь, он оценивающе скользит по мне взглядом и, словно пытаясь разгадать загадку, склоняет голову набок.

- Расскажи ей то, что сказал нам, - говорит Риодан парню, закрывая дверь перед моей жуткой компашкой. Я не говорю ему, что это бесполезно. Он и сам скоро это поймет.

- Кто ты такая? И почему ты так отвратительно пахнешь? – обращается ко мне юноша. - Здесь что, нет душевых? Я могу установить для тебя.

С трудом разжимаю челюсть, чтобы ответить:

- Я Мак. А ты кто такой?

Мальчишка тихонько свистит.

- Так ты та самая, что разбила ей сердце.

Я не уточняю, о чьем сердце идет речь. Не хочу углубляться в эту тему.

Но парень всё равно продолжает:

- Дэни часто звала тебя во сне. А иногда и Алину.

Риодан словно заполняет собой всё пространство так же, как иногда это делает Бэрронс.

- Ты этого больше не услышишь. Теперь она будет спать в Честере.

Я молчу, нацепив на себя маску безразличия.

- Она уже давно нигде не спит, старик. Думал, мы уже выяснили это, когда ты искал её у меня в прошлый раз. И в предыдущие двадцать раз перед этим.

- Малыш, тебе стоит быть поосторожнее со мной.

- А тебе со мной, - мягко отвечает юноша. - Старик.

- Ты тоже ее не видел? - поспешно вмешиваюсь я, пытаясь предотвратить абсолютно неравный бой.

- Неа, - отвечает парень. - Но она исчезала и прежде, как я уже говорил главному здесь боссу. И его лакеям. И лакеям его лакеев. Ненавижу, когда она так делает.

Он почти заставил меня улыбнуться, назвав людей Риодана лакеями. Он уже мне нравится.

Темные начинают просеиваться в офис, не сумев пройти в дверь. Комната не может вместить их всех, учитывая на каком расстоянии они держатся от этих троих. Не только от Риодана и Бэрронса, к которым они не подходят ближе, чем на три метра, но и от парня, который должно быть Танцор, раз он слышал, как Дэни разговаривает во сне. Я злюсь, когда они начинают прижиматься ко мне сзади. Серьезно? Танцора они тоже сторонятся?

Судя по взглядам Бэрронса с Риодана, они удивлены этому не меньше.

Танцор пожимает плечами.

- Похоже, им не нравится запах моего мыла. Но им, очевидно, нравится что-то в тебе. Чувиха, ну они и воняют. Ну, так в чем дело? - спрашивает он меня. - Почему ты им так сильно нравишься?

- Я тоже хотел бы это выяснить, - говорит Риодан. - Ответь мальчишке.

Бэрронс бросает на него предупредительный взгляд и говорит Танцору:

- Расскажи ей все, о чем только что рассказал нам.

Танцор поправляет очки на носу, умудряясь выглядеть восхитительно умным и сексуальным, на свой ученый манер. Понимаю, что Дэни нашла в нем. Он идеально ей подходит. Было бы в нем ещё что-то супергеройское. Ведь, когда Дэни вырастет, она станет просто кошмаром для мужской самооценки, и, хотя у Танцора с этим нет никаких проблем, в нашем мире связь с обычным человеком может стать для неё помехой.

- После того, как мы победили Ледяного Короля, меня не покидало чувство тревоги. Я теряю покой, когда не всё сходится, или факты указывают на то, что грядет очередная катастрофа. Я просто должен...

- Никого не интересуют твои личные проблемы, - обрывает Риодан.

- Боже, у кого-то с нервами не в порядке, - говорит парнишка Риодану, а затем вновь обращается ко мне: - У каждого Темного свои предпочтения в еде. Темный, замораживавший Дублин и его жителей, предпочитал поглощать определенную звуковую частоту.

Ну да, это довольно странно.

- С чего бы это Темному питаться звуком?

- Мы с Дэни предполагаем, что он просто пытался усовершенствовать себя. Зная, что он был создан несовершенной Песней Творения, он пытался получить недостающие элементы, чтобы эволюционировать во что-то другое.

- Продолжай.

- Я смог определить эту частоту, это уменьшенная квинта.

Теорию музыки я изучала не больше месяца.

- Что за уменьшенная квинта?

- Mi contra fa est diabolus in musica[33], - поясняет Танцор. - И "ми", и "фа" в этом трезвучии относятся не к привычным для нас третей и четвертой ступени музыкального ряда, а к средневековым принципам модуляции гексаxордов.

- Поясни, - нетерпеливо прошу я.

- Всем известная музыка Сатаны или дьявольский тритон - интервал, охватывающий три тона, например, от До до Фа диеза или от Фа диеза до До. Его используют в сиренах. Его можно обнаружить в гимне «A Mighty Fortress Is Our God»[34], «For Whom The Bell Tolls»[35] Металлики, «Purple Haze»[36] Джимми Хендрикса, «Black sabbath»[37] группы Black Sabbath, «Гибели Богов» Вагнера, «Сонате Данте» Листа, Бетховеновской...

- Мы поняли. Давай дальше, - рычит Бэрронс.

- Последовательность гармоник определяется строгим математическим соотношением основного тона с обертоном. Трезвучие Дьявола в натуральном строе обозначается как 64:45 или 45:32, в зависимости от того, увеличенная кварта это или уменьшенная квинта... Но у тебя глаза уже стеклянные, а я ведь еще даже не дошел до сути, - говорит Танцор. - Ладно, хорошо, проще говоря, это диссонанс, режущий слух, дезориентирующий, некоторые считают его даже подавляющим. Существует мнение, что духовенство в Средневековье запретило его использование из-за страха, что оно могло вызвать Дьявола, кем бы он... - он обрывает сам себя и, широко улыбаясь мне, продолжает: - или она ни был. Как воспринимают этот интервал миряне? Лично я считаю его пробуждающим и воодушевляющим...

- Как я уже говорил, это никого-нахрен-не-колышет, - перебивает Риодан. - Скажи ей то, что сказал нам.

Улыбка Танцора меркнет.

- Любая материя, как и музыка, состоит из частот. И там, где Ледяной Король забирал из мира свои «куски» мелодии, совершенно исчезала эта частота.

- О чем ты говоришь? У нас больше не осталось уменьшенных квинт?

Он смотрит на меня так, будто у меня две головы. Я никогда не была сильна в математике и физике.

- В замороженных им местах стало тише? - продолжаю гадать я.

- В некотором смысле. В космическом масштабе. И это только часть проблемы, - отвечает Танцор.

- И что же реально угрожает миру? - рычу я. Никто не любит чувствовать себя глупо.

- Я уже подхожу к этому. У меня было предчувствие. Я каждый день возвращался к заледеневшим сценам. И несколько дней назад я кое-что обнаружил, и с тех пор продолжаю наблюдать, вести расчеты и строить предположения о возможных последствиях... - он замолкает и смотрит на Риодана. - Думаю, нам лучше ей показать. Разговором тут не поможешь. А ты говорил, она умная.

- Я поверил Бэрронсу на слово.

- Очевидно, его ввели в заблуждение.

Голова начинает раскалываться.

- Заткнитесь оба и просто покажите мне, о чем говорите.

- Думаю, церковь - ближайшая точка, где она сможет все хорошенько осмотреть, - предлагает Танцор. - Та, что рядом с Честером все еще формируется.

Риодан кажется раздраженным.

- У меня есть и поближе, - что бы это ни было, и где бы оно не находилось, он от этого не в восторге.

Я следую за ними к двери одного из скрытых стеклянных лифтов клуба.

Мы заходим внутрь, и я получаю временную передышку от своих стервятников, которые вынуждены держаться на расстоянии от мужчин, и поэтому в кабине для них не находится места. Я слышу, как они усаживаются на крыше лифта.

Мы спускаемся все ниже и ниже. Сквозь стены лифта я вижу, как мы проезжаем уровни клуба, словно спускаемся в хромированное и стеклянное чрево чудовища. Приватная часть Честера просто огромна, как и город, скрытый под аббатством. Она просто не могла быть построена недавно. Интересно, она существует так же долго, как и священный анклав ши-видящих или, может, даже дольше? И если так, то откуда у них в то время были необходимые строительные материалы.

Мы спустились уже, наверное, метров на восемьсот, а то и больше. Я чувствую вокруг и над собой тонны земли и начинаю дрожать. Всегда ненавидела подземелья, а мое погребение в логове Мэллиса под Бурреном[38] превратило эту ненависть практически в клаустрофобию. Мне тут даже дышать тяжело.

Когда мы начинаем замедляться, Риодан произносит:

- Никто не выходит, пока не выйду я. Следуйте за мной и держитесь позади.

Лифт останавливается, и двери открываются.

Я выхожу в темный, безмолвный коридор, прячась за его широкой спиной.

Воздух невероятно холодный.

Здесь так темно, что я инстинктивно использую свои чувства ши-видящей, чтобы обнаружить уникальную частоту, свойственную Теням (этот трюк я усовершенствовала в прошлом месяце, когда обнаружила корабль возле доков, где затаилось несколько кровожадных Темных), и в то же мгновение моя голова просто взрывается от боли.

Я падаю на колени, хватаясь руками за голову и кричу.

Я не ощущала такой боли с того вечера, как шла на встречу с Кристианом в Тринити Колледже. Я успела пройти всего пару кварталов, когда Синсар Дабх превратила меня в корчащееся в агонии, бормочущее и пускающее слюни нечто в канаве на Темпл Бар.

Острые шипы пронзают мою голову. Желудок скручивается в узел, а спина словно горит огонем, распространяющимся по всему телу.

Боль заполняет меня, и я превращаюсь в гигантский оголенный нерв, который сперва поджаривают на углях, затем тонко нарезают и замораживают, а затем начинают все сначала.

Бэрронс обнимает меня своими сильными, гарантирующими защиту руками.

- Какого хрена, Мак? - рычит он. - Что происходит?

Мы определенно не занимаемся сейчас сексом, а значит я умираю, потому что он назвал меня по имени.

- Музыка, - выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. - Эта... чертова... музыка!

- Ты слышишь здесь музыку? - спрашивает недоверчиво Танцор.

Я скулю в ответ.

Рассеянно, сквозь боль, я понимаю, что Бэрронс несет меня обратно в лифт.

- Сфотографируй это место,- говорит Риодан Танцору.

- У меня уже есть дюжина фотографий с других мест.

- Когда я говорю тебе сделать что-то, не думай. Не говори. И даже не дыши.

- Так, для справки: чтобы фотографировать жизненно необходимо думать и дышать. В противном случае, я могу сфотографировать...

- Да просто нахрен сделай это.

- ...твои волосы в носу или мои, или...

- Ты вообще останешься без носа, если продолжишь болтать.

Я слышу звук фотокамеры мобильника.

Что бы это ни было, я хочу увидеть это своими глазами. Не для того я спускалась в подземелье, страдая от боли, чтобы даже не взглянуть на нашу первоочередную проблему. Медленно я отстраняю свою гудящую голову от груди Бэрронса и всматриваюсь в темноту.

Стоя в дверях, Риодан освещает пространство мощным фонарем. Мои преследователи начинают просачиваться в коридор.

Посреди коридора я замечаю низко висящий черный шар. И не потому, что фонарь Риодана осветил его, а потому что луч фонаря охватил все вокруг, кроме этой сферы, зависшей в воздухе.

Один из Темных просеивается слишком близко к черной сфере и, уступая место вновь прибывшим, он отступает назад, ненароком задевая ее.

Едва коснувшись, кровопийца начинает корчиться, вытягиваясь в длинный и тонкий кусок черного плаща и костей. От его крика, наполненного ужасом, у меня мурашки по всему телу. Когда его капюшон растягивается, я вдруг замечаю проблеск чего-то яркого, металлического в том месте, где по идее должно находиться его лицо.

Черная сфера целиком поглощает его. Что само по себе невозможно, ведь она по размеру раз в двадцать меньше Темного.

Упыри толкаются в панике, распихивая друг друга. Каждого, кто касается сферы, постигает та же участь. Они удлиняются, истончаясь, а затем и вовсе исчезают. Их крики просто оглушительны, гораздо хуже отвратительного стрекотания. Некоторые из них просеиваются, другие просто застывают на месте.

Двери лифта закрываются.

- Теперь понятно? - спрашивает Танцор.

Я бы покачала головой, но она тогда просто взорвется, поэтому я просто смотрю на него затуманенными болью глазами и шепчу:

- Нет.

- Поглотив определенные звуковые частоты нашего мира, Ледяной Король создал космический дисбаланс. Материя нашей вселенной начала разрушаться. Само по себе это уже является глобальной проблемой и ко всему прочему усугубляется тем, что в каждом месте, где он побывал, он оставлял что-то после себя. Как переевший падальщик избавляется от ненужного балласта в виде непереваренных костей. Что бы он не выбросил, в астрономическом аспекте это имеет свой удельный вес и плотность, - он замолкает на время, но, когда меня по-прежнему не осеняет, терпеливо продолжает: - Это. Искажение. Пространственно-временного континуума.

- По-твоему, я только что увидела черную дыру? – с трудом выдавливаю я. Чем дальше мы от сферы, тем легче мне становится.

- У меня недостаточно возможностей, чтобы сделать все необходимые тесты, - отвечает Танцор. - Но, если опустить все домыслы, могу констатировать следующее: их характеристики практически в точности совпадают с характеристиками черных дыр, изначально они не больше булавочной головки, поглощают все, что с ними соприкасается. И растут. Самую большую из них мы только что видели.

- Это первое оледеневшее место, - произносит Риодан.

- Ты ничего мне об этом не рассказывал, - сердито бормочу я Бэрронсу. Он отвечает мне сдержанным многозначительным взглядом.

«Я не осмелился прервать ваши печальные размышления. Боялся мотивировать вас на действия, мало ли что из этого бы вышло.»

Я морщу нос, не удостаивая его ответом.

- Я и не знал, что одно из них было у тебя в клубе, - говорит Танцор. - Я-то думал, что все лавры достанутся тому, что находится у входа в клуб. Но, чувак, судя по всему, Честер будет поглощен изнутри!

- Назовешь меня чуваком еще раз, и ты покойник.

Оставшуюся часть пути наверх мы проделываем в тишине.

Глава 16

Темный Король устраивается в гигантском, если его можно так назвать, кресле, обитым красным тисненым бархатом, стоящим в помещении, отдаленно напоминающим театральный зал со сценой огромной настолько, что её границы плавно переходят в ночное небо, полное звёзд. Слева мерцает Млечный Путь. Справа межзвездная туманность окрашивает небо во все цвета радуги.

Он склоняет свою, если её можно так назвать, голову, на свою, если её можно так назвать, руку, предаваясь печальным размышлениям.

Его женщина ничего не помнит о нем.

Для неё он всего лишь величайший враг Светлой Королевы. Она думает, он пришел завершить то, что не удалось Темному Принцу - убить её.

Но за её вызывающим поведением кроется страх.

Даже если он разделится на части, чтобы иметь возможность общаться с людьми, этими ничтожными, чудными созданиями, чьи усилия до абсурда бессмысленны, он не сможет подобрать слов, чтобы описать то, что чувствует, когда его возлюбленная смотрит на него со страхом. Как не может подобрать их, будучи богом.

Радость от встречи с ней сгорела дотла.

Он переключает канал, если его можно так назвать, пультом, если его можно так назвать, на другой, показывающий один из самых интересных городов в одном из самых интересных миров.

Этот мир умирает, как он и предполагал.

Это не важно, он сотворит другой.

Но другой, подобной ей, уже не будет. Ни одна другая за всю вечность так не затрагивала его душу. И вот она снова с ним, но в то же время совсем не с ним, и это, пожалуй, даже хуже, чем думать, что её больше нет. Словно к жизни вернулась её точная копия, но это лишь пустая оболочка. Может, стоит забрать её в Белый Дворец? Продемонстрировать ей отголоски их любви?

- Это Дублин?

Как красив ее голос. Раньше она всегда называла его ласковыми именами. Он бы уничтожил целые миры, лишь бы снова услышать их от неё.

Она стоит позади него. Так близко, что при желании могла бы положить руку ему на плечо, если бы он не был размером с небоскреб, а она - с горошину. Когда-то она облекалась в иллюзию, которая была одного с ним размера, крыло к крылу, корона к короне. Он не удостаивает её ответом. Красный Темпл Бар, серебристая река Лиффи. Всё у неё перед глазами. Она знает этот мир.

- Я узница здесь?

- Так и есть.

Он никогда не отпустит ее. И не обернется, чтобы посмотреть на неё с высоты пятидесяти этажей крыльев и темноты. В противном случае он не отвечает за себя.

- Что ты делаешь с Дублином? Он страдает. Я чувствую это.

Он не хочет видеть белое полупрозрачное платье под ее мантией из горностаевого меха, неспособное скрыть изящную фигурку, платиновые волосы, заплетённые в косу. Он бы уничтожил дюжины планет, только чтобы увидеть ее в кроваво-красном платье, с распущенными волосами длинной до лодыжек, радостно сияющими глазами и приветственной улыбкой на губах.

- Я ничего не делаю. Это дело их рук.

- Займись этим делом, - требует она. - Там мои друиды.

- Заинтересуй меня.

- Там мои друиды.

- Не заинтересован, - он даже не пытается скрыть свою горечь. Может ему стоит прижать её к себе? И выяснить, возможно ли заставить её вспомнить?

- Силой близости ты не добьешься, - резко отвечает она.

Он замирает.

- Я и не собирался.

- Собирался.

Она все еще способна его чувствовать. Она, может, и не помнит ничего о нём и об их грандиозной любви, но она чувствует его желания, как и прежде.

- Я бы не стал.

- Стал бы. Ты Темный Король. Ты уничтожил ту, что правила передо мной. Тебе всегда все безразличны. Считаешь, что творишь, но на самом деле только разрушаешь. И это всё, на что ты способен.

От ярости и какого-то более глубокого чувства его крылья встрепенулись. Ее слова слишком близки к словам записки, той самой, что он до сих пор хранит.

- Это неправда.

- Докажи мне. Помоги моим друидам.

- Бог не опускается до исполнения чьих-то прихотей.

- Ты не Бог. Ты Темный Король. И когда-то был спутником истинной Королевы, но сотворил чудовищную армию и повел её на войну против моего народа. Как я и сказала, ты способен лишь разрушать.

Когда-то она помогала ему скрывать эту чудовищную армию. Верила, что они достойны света. Что их возможно усовершенствовать и освободить.

- Я сделал это ради тебя, любовь моя.

- Я не твоя любовь. Я Эобил, Королева фейри. Верни меня моему двору. Они нуждаются во мне.

- Ради чего вернуть тебя? Ты не сможешь восстановить разрывы между вашими мирами, слишком уж они многочисленны. Откажись от этого и оставь свой глупый, ограниченный двор,- говорит он, так и не сказав вслух: «Выбери меня, а не этот ничтожный мир. Не этих крошечных, непоследовательных существ.»

- И жить с глупым, ничтожным королем?

Она считает его глупым и ничтожным. Ее выпад он не воспримет как вопрос. Она называет его разрушителем, не замечает его великолепия, не помнит ничего о тех мирах, которые однажды они создали вместе. Эти миры были настолько прекрасны, что они часто отдыхали на близлежащей звезде, наблюдая за их расцветом и не чувствуя течения времени.

- Ты говоришь, что любишь меня, - напоминает она. - Покажи свою любовь. Восстанови Дублин. Исцели их мир и мой.

- Почему ты всегда так беспокоишься об этих крошечных мирах?

- А почему ты никогда этого не делаешь?

Когда-то беспокоился. Когда она заботилась о нем. Он уменьшил себя до ее размеров, заботился о незначительных вещах, совсем как она. Но быть маленьким гораздо сложнее, чем быть Богом.

- Если я сделаю это ради тебя, ты разделишь со мной ложе добровольно?

Он чувствует ее ярость, ее молниеносный отказ.

На сцене он сплетает для неё внушающие ужас образы того, чему предстоит случиться. Падение Дублина, гибель прекрасной бело-голубой планеты. Исчезновение во тьме связанного с ней орбитальной пуповиной мира фейри.

За его спиной она выдыхает и холодно спрашивает:

- Такова твоя цена?

- Такова моя цена.

- И ты восстановишь наши миры?

- Да.

- А ты сможешь?

- Смогу.

- Но лишь однажды.

- Продолжительность устанавливаю я.

- Не дольше двух человеческих недель. А потом ты оставишь меня в покое. Перестанешь искать меня. И никогда не встанешь больше на моем пути.

- Предоплата.

- Нет, оплата по факту. И это не обсуждается.

- Все подлежит обсуждению, если правильно надавить.

Она бросает на него взгляд, полный ненависти и холода.

Он уступит. Всегда ей уступает.

- Подтверди свое согласие, - требует он.

- Я согласна, - шипит она.

Она сказала «согласна». Даже сказанное с яростью, это слово звучит как ария для его ушей, однажды утративших слух. Никто не будет целовать ее так ласково, как он. Он ощутит вкус ее согласия прежде, чем оно исчезнет, как и ее память.

- Я требую задаток в виде поцелуя, - он стал уменьшаться до ее размеров, чтобы получить его. Он обернётся и прикоснется к ней, заключит ее в свои объятия.

Только вот он скрыл от неё, что уже слишком поздно.

Но хотя бы единственный поцелуй он получит.

Без Песни Творения, которой она никогда не знала и от которой он отвернулся давным-давно, никто не сможет спасти эти миры: ни Землю, ни Фэйри.

Глава 17

Мак

Я - бесцельно болтающаяся, загнанная в ловушку «тусовщица», преследуемая Темными призраками, вновь пополнившими свои ряды. Я прикована к Честеру требованием Риордана предотвратить угрозу, которая на самом деле таковой не является, и схожу с ума, беспокоясь о реальной угрозе катастрофических масштабов.

Прямо под моими ногами растет черная дыра или что-то в этом роде. И кто знает, сколько еще таких же формируется за стенами клуба? В Дублине было немало замороженыx мест, ещё больше - за пределами города, и, по словам Риодана, сотни такиx же разбросаны по всему миру.

Неужели невинные люди умирают так же, как и Тёмные призраки, случайно столкнувшиеся с ними? Насколько большие другие сферы? Был ли клуб Риодана первым замороженным местом, или Ледяной Король приходил в наш мир задолго до того, как мы узнали о нём? Возможно, всё началось в Китае или в Австралии, или даже в Америке. Насколько надёжна наша информация? Как скоро мы сможем послать разведчиков, чтобы узнать больше?

А, может, я прошла мимо одной из этих квантовых дырочек, не осознавая, что Смерть находится в одном неверном шаге от меня?

Я устала слоняться от одного танцпола к другому, все больше раздражаясь на посетителей, поэтому решила обосноваться в подклубе Синатры. Изящество старого мира привлекает меня, да и зал почти пуст или, по крайней мере, был таковым, пока не пришла я со своей темной армией.

- Кыш со стульев! - пытаюсь их отогнать, но они вновь усаживаются, и их объёмные капюшоны, кажется, скрывают пренебрежительные взгляды. Это напоминает мне о металлическом блеске, который я заметила, когда одного из них поглощала невероятно плотная сфера искаженного пространственно-временного континуума, и мне становится интересно, что произойдёт, если я попытаюсь резко сорвать капюшон с одного из них, чтобы разглядеть лицо.

Решаю этого не делать. Лучше не знать, насколько омерзительны мои призраки-тени. Кошмаров мне и так хватает.

Протискиваюсь между ними и усаживаюсь на кожаный барный стул, наблюдая, как явно нетрезвый бармен в грязном, мятом костюме, в котором, похоже, он спал, делает худший мартини в моей жизни.

Сейчас в клубах мартини называют любое пойло, и сразу ясно, что он приобрёл свои навыки в школе под названием «жизнь». Ему должно быть стыдно. Я достаю таблетку аспирина из сумочки, закидываю в рот и разгрызаю её, чтобы унять головную боль.

Бэрронс присоединился к Девятке в Зеркалье, чтобы найти Дэни. Всё лучше, чем бродить по городу без меня. И хотя я пока не получала никакого сигнала от моей внутренней антенны, уверена, что в скором времени Принцесса снова объявится. Но оседлать Бэрронса ей не удастся.

Танцор говорит, что сейчас Дэни нужна нам как никогда. Ведь это она вычислила, что именно искал Ледяной Король. Он надеется, что вместе они смогут найти ключ к разгадке страшной тайны зияющих чёрных дыр по всему миру.

Если такой ключ вообще существует...

По законам физики того, что мы ищем, попросту не существует. Но с тех пор, как между мирами людей и фейри пали стены, человеческие законы физики уже не действуют. Интересно, а фрагменты миров Фэйри, которые я называю МФП, тоже поспособствовали этой проблеме с черными дырами? Границы между нашими мирами размыты уже достаточно долго, так что окружающее пространство нестабильно, и всё что угодно может пойти не так, так же как миллиарды лет назад с древним Залом Всех Времен и Зеркалами. Так что произошедшее вовсе не удивительно.

Я раскусываю оливку, чтобы избавиться от вкуса аспирина на языке.

- Эй, ты не заказывала выпивку! Держись нафиг подальше от моего подноса с добавками к ней! - прикрикнул враждебно настроенный и неопрятный бармен.

А как же угостить красотку выпивкой? Или хотя бы оливкой.

Я смотрю на свое отражение в зеркале позади барной стойки. Ну вот она я: блондинка с голубыми глазами, потрясающей белозубой улыбкой (спасибо маме, папе и брекетам!), красиво очерченным ртом и пухлой нижней губой, прекрасной кожей. Я нахожу себя красивой.

- А вы, ребята, - рявкает бармен моим кровопийцам, а я ему мысленно желаю удачи: - заказывайте выпивку или валите нафиг с моих стульев!

- Последние десять минут ты налегаешь на засахаренные вишенки, - отвечаю я. - Съел уже половину банки. Так что помалкивай.

В Дублине люди голодают, а в Честере есть даже добавки к выпивке.

Бармен лишь взмахнул передо мной средними пальцами обеих рук.

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть его, и возвращаюсь к своим размышлениям. Мой любимый город, наконец-то, возрождается к жизни, и мои личные проблемы, по сравнению с недавно обретенной глобальной угрозой, кажутся уже не такими ужасными.

Мой темный спутник пытается воспользоваться моментом.

«Открой меня, прочти, у меня есть ответы, которые ты ищешь,» - искушает она ложью. – «Я покажу тебе, как спасти этот мир.»

Ну нет уж, на эти грабли я снова не наступлю. Ну не верю я, что Темный король заложил в свою книгу черной магии хоть какие-то знания о том, как латать вселенские дыры. Это просто очередная приманка в бесчисленном арсенале Синсар Дабх.

Кроме того, она и пальцем не пошевелит ради спасения мира. Она просто покинет его и найдет следующий, и следующий. И так до бесконечности. Я никогда не забуду однажды сказанных ею слов:

- Любой акт творения начинается с уничтожения. Деревни исчезают, и на их месте возникают города. Люди умирают, а из земли, где они покоятся, прорастает жизнь. И лишь время разделяет разрушение и созидание.

Наши переживания о восстановлении зданий, разделение сфер влияния и восстановление денежного обращения сейчас кажутся несущественными, хотя Риодан все же настаивает на необходимости всего этого. Бэрронс не просто соглашается с тем, что мы должны создать иллюзию нормальности, но и настаивает на необходимости скрывать от населения реальную опасность, угрожающую миру. Они утверждают, что если люди поверят в конец света, то вновь повторятся беспорядки Хэллоуина.

О, да. Мы стали политиками.

Очень сомневаюсь, что нам удастся скрывать это долго. Пока они достаточно маленькие, чтобы их заметить, но это всего лишь вопрос времени, и когда они вырастут, люди начнут их замечать, совать туда свой нос и исчезать.

Не удивлюсь если Бэрронс и Риодан скажут: «Да пошло оно, собираемся и сматываемся отсюда.» Они бессмертны, а во вселенной существует бесчисленное множество миров. И ничто их не удержит от того, чтобы собрать вещички и отправиться покорять просторы Дикого Запада необжитой части мирозданья.

Но пока они остаются здесь, и я бесконечно рада этому, потому что никогда не откажусь от своего мира. Именно за него мы все и сражаемся с тех пор, как впервые на нашу планету прибыли фейри, и начали твориться беспорядки. Земля принадлежит нам. И я не позволю им завладеть ею, не позволю разрушить.

Пока я жива.

Печально, но я понятия не имею, как вернуться в игру. Но я и раньше бывала в, казалось бы, безвыходных ситуациях, и все же находила из них выход.

Не удержавшись, я краем глаза приглядываю за этим жалким подобием бармена, даже не заметив, как снова повернулась к нему лицом. То, что он творит, в голове не укладывается.

- Ради всего святого, прекрати переводить выпивку! Кто учил тебя наливать?

- Да пошла ты, сука. Это не твой бар.

Я встаю и направляюсь за стойку с шелестом своей свиты за спиной.

- Теперь бар мой. Проваливай. Я заступаю на смену.

Не могу больше смотреть, как он позорит мою профессию. Когда он начал делать дымный мартини, это выглядело многообещающе, в джин он добавил капельку солодового шотландского виски… Но потом забыл, какой коктейль делает, и добавил вермут, а чтобы добить меня наверняка, дополнил это всё оливкой и горошинкой перца вместо завитка лимонной цедры, которую нужно использовать для украшения этого коктейля. Желтый был любимым цветом Алины, и прежде я не жалела времени, вырезая закрученные и прекрасные спиральки из цедры, какими они и должны быть, крошечные оригами из фруктовой кожуры. Мой рот кривится от сочувствия к седому джентльмену, потягивающему напиток. Не удивительно, что мир больше не знает, что такое настоящий мартини.

- Ты кем себя, нахрен, возомнила? - пьяно рычит бармен с осоловелым взглядом, когда я приближаюсь к нему. - Это мой бар. Возвращай свою задницу на стул и покупай выпивку или вали отсюда, тупая сука. И забирай своих вонючих дружков с собой!

У меня все плывет от ярости перед глазами. Словно я выпила все, что он наливал. И я на самом деле ненавижу слово на букву «С». Понятия не имею, почему. Оно меня выводит из себя. Видимо, у меня уже наступила точка невозврата: бездействие, беспокойство и неудовлетворенность исчерпали мое терпение, и его засосало в глубокую черную дыру, откуда оно может никогда не вернуться.

Я подхожу прямо к нему и бью кулаком в лицо. Не сильно, но достаточно, чтобы убрать его с дороги.

У него из носа течет кровь...

«О ДА, КРОВЬ, ДА!» - взрывается Книга. – «Убей его, этого жалкого куска человеческих отбросов! Отбери этот бар и клуб, и мы К'ВРАКНЕМ ИХ ВСЕХ!»

Выуживаю из памяти свое представление из седьмого класса. Где я там остановилась? Кажется, на одиннадцатой строфе. Тогда я была счастлива и жила в мире, который был гораздо проще нынешнего. Или мне так казалось.

«Кроваво-красная, как и кровь Мика О'Лири, которого ты РАЗОРВАЛА на кусочки голыми руками, а затем ПЕРЕЖЕВАЛА...»

На какую-то секунду я теряюсь, от слова «пережевала» мне становится тошно, и вместо того, чтобы сосредоточиться, я вспоминаю была ли кровь у меня во рту в тот день, и могла ли я ее не заметить. В панике я начинаю декламировать с первого попавшегося отрывка и кричу:

- И вскричал я в скорби страстной: «Птица ты - иль дух ужасный,

Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда…»

Бармен хватается за нос и смотрит на меня так, словно у меня три головы. Я бросаю ему определенно грязное барное полотенце, которым он вытирал чистые стаканы. Ну, насколько чистыми они могут быть, учитывая, что вода в раковине за баром отвратительно черная с едва заметной серой мыльной пеной. И тут я понимаю, что до сих пор декламирую поэму и уже на середине двенадцатой строфы.

- Да ты блин с катушки слетела!

- Ты и представить не можешь насколько. У меня даже нет этой гребаной катушки, на которую можно намотать нить, и шкатулки, в которую её можно убрать. Она осталась в доме с медленно вращающимися вентиляторами и цветущими магнолиями, - боже, иногда я так скучаю по Югу. По солнечным денькам, по бикини в горошек и бассейну. Однажды я вернусь в Эшфорд. Я буду прогуливаться и представлять, что я обычный человек. Всего на день или два. - И я снова врежу тебе. Так что шевелись.

Я оттесняю его и выталкиваю в свою личную толпу Темных, через которых ему придется пройти. Я выгнала его из прекрасного бара, за которым собираюсь присматривать.

Это придает мне спокойствия и ощущение того, что я возвращаюсь в старые добрые времена, когда я была настоящей Мак Лейн.

- Я расскажу боссу, чокнутая сука!

- Конечно-конечно, не забудь назвать имя Мак, когда будешь говорить с ним, и посмотришь, чем все закончится. А теперь проваливай. И даже не приближайся сюда.

Я поворачиваюсь к джентльмену, который не обращает внимания на нашу странную стычку - ну это же Честер - и изучает свой ужасный мартини, словно пытаясь понять, что с ним не так. Я забираю у него рюмку, даже она была выбрана для этого коктейля неправильно.

- Дымный? - он кивает. - Сейчас сделаю.

Я спускаю грязную воду, ищу под баром чистые полотенца, мою руки, беру бокал из закаленного стекла и смешиваю дымный мартини в идеальных пропорциях. Я так привыкла к своим призрачным духам, что просто скольжу среди них.

Попробовав коктейль, джентльмен благодарно улыбается, и от этого моя уверенность в себе только крепнет. Обычная рутинная работа действует как бальзам на израненную душу.

Я начинаю расставлять спиртное на полках в правильном порядке, напевая себе под нос.

Внутри меня книга захлопывается с глухим звуком. По крайней мере, на какое-то время. Судя по всему, я обнаружила еще один способ, как ненадолго заставить ее замолчать. Поэзия и смешивание коктейлей. Кто бы мог подумать? Но мне не нужен лейкопластырь на рану, мне нужен хирург и операция, после которой останется надрез там, где находилось что-то очень мерзкое. Мне нужен шрам, который всегда будет мне напоминать о пережитом и о том, что я все-таки выжила.

А для этого нужен немного сумасшедший король. И за барной стойкой заклинание, которое может его призвать, я точно не найду.

- Эй, Мак, - говорит Джо, усаживаясь на стул. - Что это за Темные у тебя за барной стойкой?

- Даже не спрашивай. Не будем на эту тему.

Она пожимает плечами.

- Ты давно видела Дэни?

Этот вопрос - как нож мне в сердце. В один из таких дней я просто взорвусь: «Да, это я та идиотка, которая загнала ее в Зал Всех Времен, поэтому убейте меня за это и избавьте от страданий.»

И как всегда я уклоняюсь от ответа:

- А ты Кэт?

- Тоже не видела уже несколько дней.

Под шапкой коротких темных волос со светлыми и золотисто-каштановыми прядями утонченное лицо Джо очень бледное, глаза заплаканы. Я качаю головой и решаюсь заговорить о том, свидетелем чему я была сегодня утром.

Понимаю, что об этом лучше помалкивать, но у меня что на уме, то и на языке:

- Я видела, что ты сделала сегодня утром, - и это лишь убедило меня в правильности моих предположении, что дорога отношений между этими двумя такая же непростая, как и автомагистрали вокруг Атланты - нагромождение опасных конструкций.

- Что ты имеешь ввиду? - настороженно спрашивает она.

- Риодан кивнул тебе, а ты отвернулась. Ты отшила его.

Она делает резкий вдох, какое-то время молчит, а затем выдает:

- Ты, наверное, считаешь меня сумасшедшей.

- Нет, - отвечаю я. - Я считаю, что ты красивая и умная, и очень одаренная. И определенно заслуживаешь иметь рядом с собой такого мужчину, который будет думать не только своим членом.

Она удивленно моргает, и это выводит меня из себя, потому что она и сама должна была это прекрасно понимать.

- Я с самого начала знала, на что соглашаюсь, Мак, - устало говорит она. - Знала, какие отношения нас ждут. Но он такой... А я никогда не чувствовала себя... И я поверила вопреки всему, что знала. Стала обманывать саму себя. Поэтому я ушла раньше, чем это сделал он. Гордость - это все, что у меня осталось.

- Но от этого тебе легче не становится, так ведь? - сочувственно спрашиваю я. Да, я прям чувствую, как мои навыки бармена достигают своего апогея: я наливаю, слушаю, удерживаю от использования алкоголя в качестве анестезии, предлагая взамен то, что может действительно помочь, меняю в лучшую сторону человеческую жизнь.

- Не думаю, что мне хватит силы воли, чтобы держать с ним дистанцию, Мак. Мне придется уволиться. Не могу сталкиваться с ним каждый день. Ты знаешь, какие они. Сегодня утром он может никого и не пригласил к себе наверх, но он сделает это. Хочу спросить у Кэт, могу ли я вернуться в аббатство.

- Знаешь, самый лучший способ забыть о мужчине?

- Фронтальная лоботомия?

Я фыркаю, вспоминая песню, которую мы напевали дома на кирпичном заводе: «Я предпочитаю бутылку фронтальной лоботомии.»

- Нет. Переспать с двумя мужчинами одновременно.

Она улыбается, но эта улыбка быстро исчезает.

- Боюсь, что мне понадобятся десять мужчин, чтобы забыть этого.

- Или, возможно, - продолжаю я: - один, но потрясающий.

Сногсшибательный секс, как наркотик, он вызывает привыкание и полностью поглощает. Знаю из личного опыта.

- Звучит так, будто у тебя есть кто-то на примете. Я совершенно не в настроении, Мак. С ним никто не выдержит никакого сравнения.

- Может и выдержит, - я наклоняюсь через стойку и шепчу ей на ушко.

Она уходит, погруженная в раздумья. Надеюсь, семена, что я только что посеяла, взойдут и принесут здоровые плоды. Рассчитываю на это. Уверена, это именно то, что ей сейчас нужно, чтобы освободить душу и тело от жажды прикосновений того, кто, как мы обе знаем, никогда не будет ей принадлежать.

К тому же возможно это взбесит Риодана, заденет его собственнические чувства, и немного облегчит боль разбитого сердца Джо.

Видит бог, мужчина, к которому я ее отправила, точно не будет против.

Я улыбаюсь и выстраиваю в ряд на стойке несколько выбранных бутылок, эффектно наливая в рюмки с высоты. Клиенты любят красивые шоу.

Когда я перевожу взгляд, чтобы поприветствовать парочку новых посетителей, то резко выдыхаю и пристально смотрю на того, кто находится прямо позади них. Я потрясена тем, что вижу, и просто не могу поверить, что удача мне улыбнулась. Кстати говоря о высоком, темном и совершенно неожиданном.

Время остановилось, и все вокруг меня замерло, все посетители отошли на второй план, кроме одного: Парня с Мечтательными Глазами. Он на расстоянии трех залов от меня и с усмешкой наблюдает за тем, как я виртуозно подбрасываю бутылки. Я тут же вспоминаю ночь, когда наблюдала за тем, как он делал то же самое.

Он наклоняет голову, темные глаза сияют как звезды.

«Прекрасное шоу.»

Темный король вернулся в город, снова надев свои старые личины.

Мы месяцами прочесывали древние книги и свитки в попытке отыскать заклинание, которое сможет призвать его. А в итоге хирург, в котором я так нуждаюсь, прибыл как гром среди ясного неба! Появился тот, кто своими порхающими пальцами создает и разрушает миры, кто точно сможет извлечь эту громадную испорченную темноту, которая поселилась внутри меня!

Я и предположить не могла, что он явится добровольно, думала, он проводит свое время где-то со своей возлюбленной, пробуждая ее память и возрождая ее любовь.

Я в эйфории. Я могу вернуть свою жизнь, а заодно избавиться и от моих мерзко пахнущих Темных. Могу приблизиться к королеве и узнать о Песне... Но я быстро обрываю эту мысль и снова запираю ее на замок.

Я перепрыгиваю стойку, разбрасывая стаканы и прогоняя испуганных клиентов со своих стульев. Но, приземлившись по ту сторону стойки, понимаю, что Парень с Мечтательными Глазами уже исчез.

Глава 18

Мак

Прошедшие несколько дней были самыми обнадеживающе спокойными за последние месяцы. Несмотря на царящий в Честере беспредел, книга продолжает хранить молчание. Не знаю, чем это вызвано, может, её заткнула встреча с Королём, может, я, вернувшись к привычному занятию, окрепла, а может, она считает, что, находясь в этой помойке - Честере, как в ловушке, я долго не выдержу и сорвусь.

В окружении своего Тёмного ковена я занимаюсь баром, слежу за тем, не объявился ли Король в одной из своих форм, выглядываю Принцесс и жду возвращения Бэрронса, желательно вместе с Дэни. Мне не терпится рассказать ему, что Король вернулся, и нам больше не нужно терять время в Зеркалье.

Когда властелин Темныx фейри проявлял интерес к Дублину в прошлом, его различные воплощения частенько захаживали в клуб. Темный Король слишком огромен, чтобы его могло вместить одно человеческое тело. Поэтому ему приходиться делиться на несколько частей, и когда он это делает, его все видят по-разному. Для меня он молодой, привлекательный мужчина с самыми красивыми глазами, Бэрронс видит в нём немощного старика, для Кристиана он похож на Моргана Фримэна, а для Джо он француженка-красотка. Всего лишь вопрос времени, когда мы увидим одного из них или услышим о том, что кто-то видел МакКейба, или где-то на улицах натолкнемся на старичка-продавца газет. В следующий раз я не буду медлить, он не застанет меня снова врасплох своим неожиданным появлением.

Мне невыносима сама мысль о том, чтобы жить вот так, разделившись на части, каждый день бороться с искушением воспользоваться собственной властью и бояться того, что может натворить монстр внутри тебя, если над ним хотя бы на мгновенье потерять контроль.

- Невозможно избавиться от собственной сути, - сказал однажды Король. Но копия Книги - это не моя суть, а его.

И будь я проклята, если не избавлюсь от неё.

По крайней мере теперь мне больше не нужно рассматривать рискованый план «Б». Однажды Король уже прибыл в Дублин, когда его книга сбежала. Логично предположить, что, если бы сбежал Круус, он вернулся бы, чтобы вновь заморозить его. Тогда бы я и потребовала, чтобы он освободил меня. Но, к сожалению, я не уверена, что Король вернулся бы, и в том, что ему не наплевать на всё. Его приоритеты - звезды и вечность, а не наши человеческие несущественные жизни. И в этом случае, мы останемся наедине с освобожденным Круусом.

Опасный план.

Напевая себе под нос, я заканчиваю приготовления в баре. Уже одиннадцать утра, и я только что открыла свой подклуб. Стеклянная посуда сияет и скрипит от чистоты. Лёд на месте, бокалы охлаждены, добавки к коктейлям готовы, запасы спиртного пополнены

Я наклонилась, чтобы достать из холодильника лимоны, и срезать с них кожуру, но меня отвлекает глубокий баритон:

- Лафройг[41]. Безо льда.

Шотландский акцент, и мне знаком этот голос. Я заглядываю в глаза, невероятно похожие на глаза Кристиана, какими они были до его превращения в Темного Принца. Кошачьи, золотые, наблюдательные. Такая же щетина, точеные черты и безупречная смуглая кожа. От мужчины так и веет могуществом.

Это дядя Кристиана, Келтар, которого они называют Одержимым. Однажды он позволил тринадцати древним, темным друидам войти в него. Изгнать их он так и не смог.

Как же я его понимаю.

В последний раз я видела его тем вечером, когда мы захоронили Синсар Дабx под аббатством. Он был там со своим близнецом Драстеном, сгоревшим друидом, но каким-то чудом вернувшимся к жизни, и у которого якобы неподкупное сердце; ещё одним дядей Кристиана, Кейоном, который тысячу лет был заперт в Зеркале; и отцом Кристиана, друидом Светлыx. Та ещё семейка.

- Ты Дэйгис, если не ошибаюсь?

- Ага, - он поднимает стакан, который я придвинула ему, и делает глоток. - Отчего эти Темные толпятся вместе с тобой за стойкой, девушка?

Тошнит меня уже от этого вопроса. Мне его по сто раз на день задают. Каждый посетитель, усаживаясь на стул, считает своим долгом, хотя бы раз спросить меня об этом, ну а пьяные - раз по десять. А сколько сальных шуточек на эту тему я выслушала. Какой только бред не лезет в их опьяненные и озабоченные головы.

- Это призраки, - отвечаю я: - тех Темных, которых я убила. Они меня преследуют.

Я заметила, что обычно после этого все затыкаются. Но он не выглядит удивленным, да и не должен. Ведь его собственные призраки не покидают его.

- Куда подевался ублюдок, которому принадлежит этот клуб?

- Где-то тут. Вам удалось найти Кристиана? - с надеждой интересуюсь я.

- Неа. Мы все пытаемся призвать Королеву, чтобы попросить у неё помощи, но она не реагирует на наши ритуалы.

Интересно, а нет ли в их бесчисленных записях и летописях заклинания, способного призвать Короля? Может сейчас оно мне не так уж и нужно, но на всякий случай не помешало бы узнать. Отложим это дело, сейчас я не горю желанием привлечь внимание нескольких пар проницательных глаз Келтаров к своей персоне.

- Теперь, когда Договор расторгнут, мы никак не можем повлиять на Фэйри. Кристиан исчез без следа. Одно мы знаем точно: он не в Ирландии уже. Мы вдоль и поперек всю страну обыскали.

- Может стоит отслеживать Кровавую Ведьму?

- Для такого заклятья нужна её плоть, кость. Ну, кишки из её платья тоже подошли бы.

- И никому на глаза она не попадалась?

- Темные Принцы утверждают, что она пыталась захватить их после того, как забрала Кристиана. Но они объединили усилия, и с тех пор её больше никто не видел, - он потирает колючий подбородок. - Всё пошло не так, как я предвидел, - мрачно говорит он. - Не за теми предзнаменованиями я следил.

Я собиралаюсь спросить, что он имеет в виду, но Риодан вдруг усаживается на стул рядом с ним.

- Келтар. Слышал, ты искал меня.

Перевод: он сидел у себя в офисе, следя за происходящим через свои бесчисленные камеры, и подслушивал. Удивлена, что он спустился. Видимо уважает горца, раз явился, не дожидаясь особого приглашения. Интересненько.

Дэйгис так же холодно отвечает ему,

- Слышал, ты встречался со Светлым Принцем. Вел с ним переговоры. Ты устроишь нам встречу с ним.

Риодан с усмешкой смотрит на него.

- Хорошо подумал.

- Ага.

- Подумай еще.

- Зачем тебе Р'джан? - спрашиваю я у Дэйгиса.

- Он может просеиваться и контролирует Светлый Двор. Я хочу, чтобы он отправил других просеивателей отслеживать Кровавую Ведьму.

- А ты не хочешь послать кого-нибудь из своих? - прытко переключаюсь я на Риодана. - Если бы Кристиан тем вечером не отвлёк Ведьму, и она продолжила бы убивать, кто знает, чем дело бы кончилось. Мы обязаны ему, Риодан. Все мы. Мы не можем оставить всё как есть и позволить ему умирать снова и снова.

- Он неплохо справляется, отвлекая её внимание от меня, - отвечает Риодан.

Угораздило же меня подойти к нему с этой стороны. Плевать ему на эмоции. Он не шелохнётся без стоящей причины.

- Если мы не спасём его от Ведьмы сейчас, то он станет для тебя и для всех нас ещё большей проблемой, когда сбежит. Ему хватило здравого смысла на самопожертвование. Уверена, в её руках он быстро растеряет его остатки.

Риодан пожимает плечами.

- Если он вернётся, мы разберемся с ним. Как с любым другим Темным Принцем. Если он бесполезен, мы от него избавимся.

- Темный Принц не стал бы жертвовать собой, - огрызаюсь я.

- Он Келтар, и этой причины достаточно, - произносит Дэйгис. - В обмен на твоё участие, мы поможем тебе разобраться с теми, кто захватил контроль над аббатством, - мягко ошарашивает он.

- Что? - едва не выкрикиваю я. - Кто-то захватил контроль над аббатством? - взглянув на Риодана, я сжимаю кулаки. Конечно же он был в курсе! И ничего мне не сказал. - Когда ты узнал об этом? - спрашиваю я. - И почему ничего мне не сказал? Или ты забыл, что под ним скрывается?

- Я разберусь с этим, когда вернутся остальные. И не смей больше об этом говорить здесь.

Я стискиваю зубы. Сама поверить не могу, что сказала это. Да ещё и здесь. И пусть я не назвала, что именно скрыто под аббатством, но любая услышавшая любопытная Варвара может теперь сунуть туда свой нос.

Дэйгис продолжает:

- Уже трое мертвы. Чем дольше ты будешь тянуть, тем больше будет могил.

Не будет, если я возьму это дело в свои руки. Я снимаю фартук и начинаю закрывать бар, с содроганием ожидая ответа на свой следующий вопрос. Любой переворот начинается с устранения лидера.

- С Кэт всё в порядке?

- Уверен, с ней всё в порядке. Она боец, - отвечает Риодан..

Я свирепо смотрю на него. Обо мне он так лестно не отзывается.

Дэйгис допивает свой виски и придвигает мне стакан, требуя повторить.

- Я не знаю имён убитых. Во время сражения за контроль над территорией, одна из ши-видящиx сбежала. Мы нашли её на дороге в Дублин, сильно израненную, она еле передвигала ноги. Друстан отвез её в госпиталь дублинского замка. Инспектор Джейн сказал, что предоставит нам в помощь своих стражей, но только если ши-видящие отдадут им копьё или меч. Навсегда.

Я закрываю крышками упаковки с добавками и убираю их в холодильник. Не дождётся.

- Что там произошло, Риодан? Ты должен был оградить аббатство более мощными охранными заклинаниями. Таков был уговор.

- Мои люди были заняты, или ты забыла. Кроме прочего, ты просила оградить аббатство от фейри, а не от людей.

- Его захватили люди? - час от часу не легче. - Кто?

- Новые ши-видящие говорят, что теперь это их дом.

Я рычу, сощурившись. Эти ши-видящие заявились в наш город и отобрали наш дом? Я обещала Кэт, что мы этого не допустим. Обещала, что мы защитим аббатство. Мы - городская команда, и это наш стадион.

- Сколько их? Как они захватили аббатство? Кэт не оказала им сопротивление?

- Если твоя Кэт - это та, что была с нами тем вечером, и она там главная, то это многое объясняет, - отвечает Дэйгис. - Женщина, которую мы нашли, рассказала, что их грандмистрисс исчезла неделю назад, и некто изнутри, по имени Марджери, пригласил новых ши-видящих.

- Неделю назад? Это значит, что она исчезла на следующий день после нашей встречи! Ты видел её? - спрашиваю я у Риодана.

- Думаешь, она пришла бы ко мне, - отвечает он. - Это же Катарина.

- Бар закрыт, - резко говорю я парню, который собирается присесть.

Он оглядывает Риодана и Дэйгиса.

- Но они-то здесь.

- Я сказала, бар закрыт.

- Налей мне выпить, сучка. Это свободный, наxрен, мир.

Он снова пытается сесть. Риодан бьет его наотмашь кулаком в лицо, при этом даже не взглянув на него, и продолжает разговор:

- Предположим, я организую встречу, Келтары помогут вернуть контроль над аббатством вне зависимости от её результатов.

Парень с грохотом падает со стула на пол.

- В отличие от вас, мы держим свое слово. В отличие от вас, - рычит Дэйгис, - мы мужчины. Люди.

- Люди слабы, - Риодан не продолжает свою мысль, но всё ясно и без слов: «А мы нет.»

Парень, которого ударил Риодан, поднимается на ноги, смотрит на нас, как на сумасшедших, и убирается восвояси.

- Встреча с Р'джаном состоится после того, как мы освободим аббатство, - говорю я Дэйгису.

- Она состоится до этого, - решительно отвечает он.

- Но может погибнуть ещё больше ши-видящиx! - раздражаюсь я.

- Ага. Один раз. А Кристиана расчленяют снова и снова, день за днём, - его шотландский акцент усиливается. - Кто знает, может, он уже сто раз погибал. Ты хоть понимаешь, как это может на нём отразиться?

Меня передергивает. Я понимаю. Это так похоже на тот ад, в котором жил сын Бэрронса. Возрождаться лишь для того, чтобы снова умиреть. Это превратило маленького мальчика в животное, загнало ребёнка в безумие, из которого он уже не смог выбраться. Что если подобная участь ожидает и Кристиана, который и без того был крайне нестабильным? С теx пор, как он приехал в Дублин, ему пришлось нелегко: после неудачного ритуала его, безоружного, на несколько лет забросило в Зеркалье, где я самолично накормила его плотью Темного, после чего ему пришлось сражаться с самим собой, а теперь он ещё и в плен попал к чудовищу, которое вырывает у него кишки каждый раз, как они регенирируются

- Его разум xрупок, в отличие от тела. Этот смертельно опасный дисбаланс, который может привести к ужасным последствиям.

Безусловно может.

Поэтому я и говорю Риодану:

- Вызывай Принца для Дэйгиса, или я возвращаюсь в книжный магазин и оставляю тебя одного с Темными Принцессами. Бэрронс в Фэйри, и кроме тебя тут некого защищать, - и обращаясь уже к Дэйгису: - Готовь свой клан к битве.

- Ой, МакКайла, нам к этому готовиться не нужно. Мы рождаемся с этой готовностью.

Глава 19

Лор

- Ты, кажется, вот здесь пропустила, - говорю я роскошной блондинке, полирующей мой член.

Я при-йя, и, понятное дело, не могу мыться самостоятельно. Поэтому они обтирают меня влажными губками, ведь я почти весь, от макушки до пят, покрыт женскими соками. Они кормят, трахают и моют меня. Напоминает те старые-добрые времена, когда мужчина защищал женщин своей дубиной, а они взамен заботились о нем.

Эта неделя была лучшей за всю мою жизнь или, по крайней мере, за последнее столетие. Настоящая трахательная вечеринка 24/7, в комнате постоянно находятся от пяти до десяти женщин, и единственная цель их существования - выполнять все мои желания. Все они чертовски сексуальные пышногрудые блондинки. Жизнь прекрасна. Это даже лучше, чем Вудсток[43]

По началу я делал вид, что совсем не в себе и даже разговаривать не могу, но мне это быстро надоело: я не мог сказать женщине, чего хочу, не мог спросить, чего хотят они, хотя с этим у меня никогда не возникало проблем. Достаточно наблюдать за их лицами, прислушиваться к звукам, которые они издают. Стонут ли они или вдруг делают резкий вдох, который перетекает в убийственно хриплое урчание? Или, может, они рычат, превращая и без того классный траx в потрясную борьбу. Современным женщинам, чтобы снять стресс, нужно много секса, главное, чтобы попался стоящий мужчина, который способен выдержать такой натиск. Бывают среди них и такие, которые стараются вообще не издать ни звука, словно они слишком круты для этого. Такие для меня как красный флаг для быка. Поэтому в этой комнате женщины всегда шумно кончают, когда я с ними заканчиваю. Особенно я люблю тех, которые шипят как кошки и выгибают спину, когда я жестко трахаю их сзади. Они такие сексуальные, страстные и дикие.

Черт, как же я люблю женщин.

Кое-что свойственно абсолютно всем: после жесткого траха, они любят откинуться на спину и предоставить себя во власть мужчины, ласкающего их от макушки до пальчиков ног, лижущего, тискающего, говорящего им, что они невероятно красивы, заставляя их кончать снова и снова, особенно со связанными руками, хотя я не большой любитель всей этой садо-мазо фигни. Мне приятно осознавать, что женщина в моей постели хочет называть меня господином. Как уже говорил, я люблю цепи. Тяжелые путы на нежной, шелковистой коже говорят мне о том, что я могу делать все, что пожелаю. Например, испытывать их сексуальные пределы.

- Вот еще одно липкое место, - я показываю на свой пах, где еще остались следы меда. Она слизывает его с кошачьей грацией, а затем принимается сосать. Иисусе.

Когда я понял, что босс повелся и не проверяет меня, я перестал ломать комедию. Исходя из нашего договора с Мак, у меня есть ещё неделька, а потом придется вернуться к серым будням.

Я хочу извлечь из всего этого максимальную пользу. А затем найду и убью Темную суку, чья странная магия так подействовала на меня.

Превратить меня в при-йю? Невозможно усилить мой сексуальный аппетит. Он и так находится на своем максимуме.

Ох, твою ж мать, эта блондиночка может и трубу вылизать дочиста! Я хватаю ее голову и притягиваю к себе, сцеловывая мед с ее губ. Когда я подминаю ее под себя, собираясь глубоко погрузиться в неё, среди сплетения обнаженных, чертовски сексуальных тел, раздается строгий женский голос:

- Выметайтесь отсюда. Все.

Какого хрена? Я даже не слышал, как открылась дверь. Неужели босс раскусил меня? Или Мак выдала?

Я не обращаю внимание. Им придется стаскивать меня с этой кровати.

- Вы знаете, что я девушка Риодана. Знаете, что он прислушивается ко мне. Вы хотите здесь работать?

Я замираю, более-менее понимая, что к чему. Это Джо. Какого хрена она здесь делает?

Неохотно, со звуками раздражения, женщина в моих руках пытается высвободится из моих объятий. Я стону и не отпускаю ее.

- Если кто-то останется в постели Лора через пять минут, считайте, что вы уволены.

За две секунды моя кровать пустеет. Никто из этих женщин не способен отказаться от столь ценной привилегии как постоянная работа, еда и пристанище. Тем более в нынешние времена. Никто не захотел рискнуть даже ради величия моего члена.

Я вздыхаю, и затем вздох переходит в другой идиотский стон. Я никогда не стону. Рычу да, но нахрен не стону. Вся эта фигня быть при-йей слишком обременительна.

Я переворачиваюсь и демонстрирую Джо свою задницу, надеясь, что она просто скажет все, что хотела, и свалит отсюда, прислав обратно моих цыпочек.

Я пытаюсь жалобно захныкать, но раздраженный, сексуально-неудовлетворенный xрип выдает мое истинное настроение. Мой член мог достичь благословенной гавани, но вместо этого очутился под мостом в одиночестве и холоде. Он набух и болезненно зажат между кроватью и моим бедром.

Предполагается, что я сексуальный раб, поэтому едва ли могу повернуться к ней и спросить, какого хрена она тут забыла.

Я слышу шелест, а затем чувствую, как под ее весом прогибается кровать рядом со мной.

А потом до меня доносится звук того, как смачивают губку, выжимает ее в таз, и тут до меня доходит, что какого-то черта Джо собирается закончить купальную процедуру, которую начали блондинки.

Когда она касается рукой моей спины, я вздрагиваю. Это же Джо. Это территория Риодана. Я не путаюсь с пассиями босса. Никто из нас не путается. Это почти так же глупо, как и выводить из себя Бэрронса.

- Мак сказала мне, что ты стал при-йей, - говорит Джо. - Она утверждает, что не помнит ничего из того времени, когда сама была такой. Это всего лишь секс.

Я моментально занимаю оборонительную позицию: она что, изменяет боссу? Женщины не изменяют Риодану. Черт, они не изменяют никому из нас. От лучшего не отказываются.

Она скользит рукой вниз по моей спине к заднице. Я напрягаюсь, но остаюсь совершенно спокойным. Я думаю.

- Боже, какой же ты красивый, - мягко говорит она.

Погодите, по идее я должен стонать. Я пытаюсь, но из меня снова вырывается раздраженный xрип. Черт.

- Мне нужен просто секс, - продолжает она свою речь, касаясь меня.

А кому он не нужен? Мой член твердеет ещё больше. А она даже не мой типаж. Она крошечная, у нее темные волосы и огромные глаза. А еще у нее слишком утонченное лицо. Она из тех, кого я как раз избегаю.

Но ведь предполагается, что я при-йя.

Я вздыхаю. Судя по всему, моя игра закончится раньше, чем планировалось. Я издаю звук полнейшего неудовлетворения и поворачиваюсь, смотрю на нее, собираясь сказать, чтобы она несла свою задницу обратно боссу, и мы просто забудем об этом. Мой член вздрагивает и встает торчком, как будто нацеливаясь прямо в рай, выражая свое полное несогласие с моими намерениями.

Я снова закрываю рот, раздумывая. О нет, нет, нет, только не делай этого, сладенькая, все что угодно, но только не это. Она смотрит на меня огромными, прекрасными глазами, блестящими от слез.

- Твое сознание действительно не здесь, да?

Она тянется к моему лицу, и я заставляю свой взгляд остекленеть. Я целыми днями практиковался, так что теперь это стало моей второй природой. Она смотрит на мой член, и я пытаюсь сделать так, чтобы он обмяк, но это ни черта не работает. Женщина - это шанс, к которому стремится мой член.

- Я бы не смогла вынести это, если бы думала, что ты будешь все помнить. Просто я порвала с Риоданом и... – о, черт. - Не то, чтобы это можно было назвать настоящим разрывом, потому что я с самого начала знала, что мы не были вместе на самом деле...

Иногда босс реально бесит меня. Мы никогда не проводим с женщиной больше пары недель. Человеческие женщины влюбляются. От этого никуда не деться, поэтому с самого начала нужно дать понять, что это ненадолго. А Риодан занимался всякими глупостями, типа объятий. Я-то знаю, что он делал это только для того, чтобы эффективнее следить за Дэни, мы все готовы на что угодно ради этой малявки. Годами следили за ней, оберегая, давая ей шанс вырасти. А это было нелегко, она та ещё заноза в заднице. Конечно же нам всем интересно, какой она вырастет. Когда живешь так долго, как мы, ничего удивительного, если окажешься в постели с женщиной, рождение которой видел собственными глазами. Это одновременно странно и нет. Понимаю, что нужно защищать свое любой ценой, но когда ты можешь вызывать зависимость, как мы, то следует с осторожностью и большой избирательностью впускать людей в свою кондитерскую. И не пускать их слишком глубоко, и уж тем более не выставлять на полки некоторые виды конфет. Потому что они не для людей.

- Я все время знала, что он просто присматривает за Дэни и аббатством, - к моему удивлению сообщает она. - Сначала я делала то же самое. Была начеку, пытаясь выведать ваши секреты, пытаясь понять друзья вы или враги. По крайней мере, так я говорила самой себе. Кэт нужен был свой человек в Честере, и я чувствовала себя особенной из-за того, что она доверила это мне. Из-за того, что он захотел меня. Я долго не раздумывала. Да ни за что в жизни я бы не упустила такой шанс. Великолепный секс, венчающий шпионскую миссию? Я чувствовала себя женской версией Джеймса Бонда.

Ее тихий и печальный смех закончивается всхлипом.

- У меня нет дара, как у других ши-видящих. Нет суперсилы. Всего лишь эта чертова суперпамять. И та не работает так, как надо: я запоминаю все, что вижу, и, в конечном итоге, не могу отыскать что-то стоящее в этом нагромождении бесполезной информации. Я знаю значение каждого слова, но не могу их вспомнить, потому что мои знания не упорядочены. Тоже мне исследователь. Если честно, то я не могу выудить из памяти нужную информацию, а всего лишь знаю, где стоит поискать, - она легонько стучит пальцем по лбу. - Я не понимаю сути своего дара. Он бесполезен. Другие спасают мир, пока я роюсь в книгах в поисках ответов. Я всего лишь хотела чувствовать себя особенной. Делать что-то для разнообразия. И я не понимала, как трудно будет вернуться к действительности. Ничего не изменилось. Кроме того, что мне сделали больно.

Она начинает сильнее всхлипывать, и я чертовски напуган. Не выношу слез. По крайней мере, женских. И единственный выход, который я вижу - поцелуями убрать их с ее лица.

Она не в моем вкусе.

Она касается своими крошечными руками моего лица и наклоняется надо мной, ее рот всего в нескольких сантиметрах от меня.

- Сотри его из моей памяти, Лор. Заставь забыть. Сотри его вкус с моего языка. Наполни меня своим вкусом. Ты и знать не будешь, что помог мне забыть. Пожалуйста, Лор, займись со мной любовью.

Охххх! Как же я ненавижу эту чертову фразу. Я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь. И точка. Всё очень просто. Трахаюсь. Четкое определение процесса: никаких обязательств; туда-сюда-обратно, тебе и мне приятно. Я пещерный человек. Сексуальный дикарь. Я открываю рот, чтобы сказать ей об этом, но внезапно она отстраняется, стаскивает через голову свою рубашку, и я вижу охренительно идеальные небольшие груди, которые внезапно вырываются на свободу.

Даже не помню, когда я последний раз видел небольшие груди. Я даже не помню, как они выглядят. Я пристально смотрю на них и прямо чувствую, как мои глаза самопроизвольно стекленеют. Тонкая талия, кремовая кожа, зарумянившаяся от смущения и желания, и прекрасные розовые соски... О, черт, была не была.

Чертовы соски. Я всегда ведусь на них.

- Лор, пожалуйста, - говорит она, горячие слезы, как дождь, орошают мою кожу. - Займись со мной любовью, заставь меня забыть.

Медленно и сладко, она наклоняется надо мной и касается моих губ своим язычком, теплым дыханием с едва уловимым ароматом мяты.

Я не связываюсь с такими женщинами.

Никогда не связываюсь.

И я не смогу наxрен дать ей то, что ей нужно.

Но всё равно я поднимаю эту сладенькую короткую юбку, оголяя сладенькую круглую попку, нарушая все свои правила, собираясь переспать с брюнеткой. Прямой дорогой я направляюсь в Ад.

Глава 20

Мак

Арлингтонское Аббатство занимает четыреста гектаров плодородной земли всего в двух часах езды от Дублина. Это самая настоящая крепость, способная сама себя обеспечивать всем необходимым, со множеством артезианских скважин, маслобойней, животноводческой фермой, фруктовым садом и огородами.

То ли Ровена защитила его сильными заклинаниями, то ли Тени предпочли двигаться в другом направлении, покинув город несколько месяцев назад, но в тридцати минутах от старинного аббатства их зверский аппетит иссяк.

В это трудно поверить, но я не была здесь с середины мая, с того самого вечера, как мы запечатали Синсар Дабх в огромной, покрытой многочисленными рунами пещере под крепостью.

Время летит быстро.

Особенно, когда проводишь его в Зеркалье.

После победы над Синсар Дабх, мы с Бэрронсом удалились в его логово под гаражом, покидая кровать только при угрозе голодной смерти.

Через несколько дней мы упокоили его сына, наконец, избавив отца от вечных мучений, и начали задумыватся о том, чтобы вернуться в обитель и найти способ защитить мир от чернокрылого принца, заключенного в самом сердце ирландской земли, в подземелье аббатства, которое по сути является тюрьмой с того самого злополучного дня, когда Король выбрал нашу планету для этой цели.

Я предложила залить пещеру цементом, как только Король заморозил Крууса. Позднее Бэрронс высказался за то, чтобы переместить принца вместе с его ледяной тюрьмой в Зал Всех Времен, переложив таким образом это бремя на какой-нибудь другой, ничего не подозревающий мир.

Ни один из вариантов не был претворён в жизнь.

Одержимая желанием избавить мир от другой книги, выйдя однажды из Зеркал, скрытых за книжным магазином, я обнаружила, что город настолько засыпан снегом, что стал практически непроходим. Нашего нового врага физически уничтожить было невозможно, да и толку от меня в этом плане всё равно не было. Только привлекла бы к себе лишнее внимание, и пришлось бы объясняться по поводу моих преследователей, а ещё быть к Дэни гораздо ближе, чем мне того хотелось. Доверить другим решать эту проблему, занимаясь своей собственной, было моим сложнейшим решением.

Я уставилась в окно, разглядывая проносящиеся мимо пейзажи. То, что не сожрали Тени, уничтожил Ледяной Король. Но весна уже начала преображать опустошенные льдом участки, выталкивая почки из тонких, словно окостенелых, веток, а в лунном свете мерцает тонкий травяной ковер. После жестокого, убийственного холода, пройдут годы, прежде чем Изумрудный остров полностью восстановит свою легендарную зелень.

Я развалилась на пассажирском сиденье Хамви, закинув ногу прямо в обуви на приборную панель (Риодан не дал мне вести, что не удивительно - мы оба помешаны на контроле), настраиваясь на предстоящую битву. Моя темная стая устроилась на крыше.

Предстоящее противостояние я рассматриваю как игру в покер, где может быть разыграно огромное количество комбинаций.

Вполне подходящее сравнение, учитывая, что блеф - мое сильнейшее оружие.

Люблю померятся силами, особенно зная, что я на правильной стороне. Аббатство принадлежит нам. Предположим, я смогу туда проникнуть, какие карты мне следует разыграть?

Копье бесполезно. Я всё раздумываю о том, как отогнала свою стаю на крышу, дважды воспользовавшись им: сначала против Дэни, потом против Серой Женщины, - и пытаюсь понять, что же толкнуло меня за край в тот второй раз, что послужило для Книги толчком. Пока не выясню наверняка, почему потеряла контроль, пользоваться копьем я не буду.

Я оставила свои пистолеты в книжном магазине, правда у меня в каждом ботинке по складному ножу, но ими я тоже не воспользуюсь. Жестокость - дверь, в которую Книга просовывает ногу и протискивается наружу.

Бэрронс запер амулет в хранилище под гаражом. В любом случае, к нему я тоже не прикоснусь. Ещё несколько месяцев назад мы решили, что слишком рискованно пытаться обмануть ее дважды одним и тем же способом. Кроме того, я слишком много думала об этом, и вполне вероятно, что эта идея принадлежит самой Книге. Практически все мои умозаключения под подозрением. В дни, когда она затихает, я начинаю волноваться.

- Вам не найти против неё оружия. Вам нужно стать этим оружием, - неустанно повторяет Бэрронс.

Я знаю Глас. В нем я тоже хороша. Это очень полезный навык. Если завяжется бой, я смогу держать на расстоянии других, просто отдавая приказы. Так и вижу, как я безоружная и пассивная в самом разгаре битвы выкрикиваю:

- Держись от меня подальше! Не трогай меня! Брось оружие!

Разочарованно вздыхаю.

Я могу обнулять, но это срабатывает лишь на фейри. Присутствующая призрачная компашка - исключение.

Я хороша в рукопашном бою. Если не наступает помутнение рассудка.

В этой игре мне выпали отстойные карты. Нужна пересдача. Или, по крайней мере, парочка шальных карт.

С нетерпением жду встречи с якобы легендарной предводительницей ши-видящих, чтобы встать напротив нее и оценить. Интересно, какие они - женщины, которыми она командует - каковы их таланты? Вполне возможно, что одна из них, как и я, способна чувствовать Синсар Дабх. Успокаиваю себя тем, что это маловероятно.

Но если Темный Король действительно сотворил нас в качестве тюремных стражей для своей темной катастрофы, то логично было бы создать больше таких, как я, на случай если она освободится.

Я тяжко вздохаю и списываю все на паранойю. Ши-видящие рассказывали, что за всю историю аббатства, никто не мог чувствовать Книгу, как мы с Алиной, и обнулять. А учитывая, что мы происходим из той самой обители на изначальной земле, где Король её собственноручно похоронил, то я очень сомневаюсь, что «заезжая команда» такая же одаренная. Они, скорее всего, ослаблены из-за того, что тысячелетиями жили на отдаленных землях и были оторваны от своего наследия. Хорошие войны, но не более.

- Господи, прекрати вздыхать, ты сдуешь нас с хреновой дороги. Хочешь о чем-то поговорить, Мак.

Я смотрю на Риодана, он, как всегда, непроницаем в тусклом освещении приборной панели.

Сомневаюсь, что моя угроза прекратить его «защищать» стала мотивацией. Риодан преследует свою собственную цель.

- Почему ты согласился помогать в освобождении аббатства? Ты никогда ничего не делаешь без выгоды для самого себя.

- Я хочу, чтобы их новая командирша убралась с улиц. Она и ее последователи убивают фейри. Плохо для бизнеса.

- Что ты собираешься с ней делать? Убить? - мне не нравится эта идея. Я тоже хочу ее свержения, хочу, чтобы ее нейтрализовали, но не убили. В Дублине и так слишком много смертей.

- Вероятно, ее можно превратить в полезное оружие. Если нет, то убью.

- А что произошло, когда ты и Дэйгис встретились с Р'джаном? - Дэйгис настоял на частной встрече в офисе Риодана, а я околачивалась снаружи, мечтая о телефоне с приложением «Череп и кости» и наушниках. - Он согласился отправить армию, чтобы выследить Ведьму?

- В обмен на дополнительное место за нашим столом.

- Для кого? Других принцев ведь нет.

Интересно, а где те, кто их заменит? Может, как Кристиан, попали в ловушку в тюрьме для Темных и уже в процессе превращения? Действительно ли поедание плоти Темных ускорило его трансформацию?

- Советника, чей голос сравнит шансы между Светлыми и Темными.

- И ты согласился?

Он не отвечает, но мне это и не нужно. Конечно, он согласился.

- Светлые и Темные всегда голосуют друг против друга из чисто дурацкого принципа, давая остальным преимущество.

Он сохраняет молчание, и я снова отворачиваюсь к окну. И вздрагиваю, восклицая:

- Какого черта?!

Риодан смотрит на меня, а затем переводит взгляд на то, что находится за окном, и так резко жмет на тормоз, что мои упыри слетают с крыши, превращаясь в один запутанный клубок черных мантий на дороге прямо перед нами.

- Черт, я даже не заметил.

Пейзаж изменился. Радикально. Здесь, всего в десяти минутах от аббатства, весна вступила в свои права не нежными мазками кисти, а дикими брызгами краскок безумного художника.

- Сдай назад, - требую я, но Риодан и так уже отъезжает.

Мы обнаружили демаркационную линию, похожую на ту, что оставили за собой Тени в двухстах метрах позади.

Я выскакиваю из Хамера и расставляю ноги по обе стороны от границы. Мои упыри толпятся рядом и позади. Я отключаю их, чем больше вонюче-пыльного времени мы проводим вместе, тем легче это делать.

Слева - тонкий ковер из травы и сорняков. Справа - травяные заросли, плотные и высокие настолько, что остричь их сможет разве что силач с косой. Созревшие маковые коробочки кажутся черно-бархатистыми в лунном свете, а над высокими колосящимися зарослями раскачиваются силуэты лилий.

С левой стороны только недавно деревья распустили молодые, нежные листочки.

Справа от меня - огромные древние дубы, чьи массивные ветви оплетенны пышными виноградными лозами, часть которых тянется ввысь, а оставшиеся касаются земли, подметая ее.

Здесь слабо стрекочет сверчок, пробудившийся после неожиданной и зверской зимы в поисках какой-нибудь еды.

А там доносятся трели птиц, распевающих экзотические арии, слышны песни древесных лягушек, обильно оплетенные лозой ветви шелестят, когда по ним прыгают маленькие существа.

У меня дурное предчувствие.

«Придя в аббатство,» - говорила Кэт: - «ты поймешь, о чем я. Это таяние... Я думала, когда огненный мир, угрожавший нашему дому, исчезнет... Ох, оказалось дело было вовсе не в нем...»

Она пыталась сказать мне. Просила моей помощи. Но я, поглощенная своими проблемами, её не слышала.

«Есть еще кое-что, что я хотела бы обсудить с тобой, если у тебя найдется время. Это касается Крууса. Ты ведь знаешь о принцах фейри гораздо больше нас.»

Она сказала, что его клетка все еще цела.

Неужели она солгала? Как по-другому объяснить происходящее?

Я бросаю на Риодана мрачный взгляд.

- Думала, ты в курсе всего, что там происходит.

- Похоже, мои источники умолчали о некоторых деталях.

- Зачем твоим людям скрывать от тебя что-либо? - выуживаю я.

- Эти источники не мои парни.

Мне нужно знать больше.

- Кто тогда?

Он молча уклоняется. «Хорошая попытка. Отстань.»

Я возвращаюсь в Хаммер.

Сажусь за руль.

И блокирую двери.

- Ну нет, Мак, я так не думаю, - смеется он.

Я тянусь вдоль широкой панели, распахиваю пассажирскую дверь и выжимаю педаль газа.

До упора.

Риодан чертыхается и делает то, что и я бы сделала на его месте: прямо на ходу забирается в машину, умудряясь при этом заполнить собой всё пространство внутри автомобиля.

- Сожжёшь сцепление, и ты покойница.

- Я не сжигала сцепление с десяти лет.

Я с усмешкой смотрю на него, поддаю газу и умело переключаю передачу.

- Трехколесные велосипеды не в счет, - поддевает Риодан.

- Папин Мустанг второй половины 64 года.

После того фиаско, мама с папой больше никогда не оставляли ключей на двери гаража. Шериф Боуден привел меня домой. Я проехала полкилометра, визжа тормозами и дергая машину. Думаю, все ашфордцы были свидетелями этого, высунув в окна свои любопытные носы. Подушки, которые я утрамбовала, чтобы дотянуться до педалей и рулевого колеса, сработали как подушка безопасности, когда я врезалась в телефонный столб.

Папа долго не мог отойти.

А потом поступил, как и любой мудрый родитель: научил меня водить.

Ни за что не откажусь от этой первобытной, дикой, грубой мощи.

Нутром чую сцепление.

Я паркуюсь возле новых искусно выполненных ворот в огромной каменной стене, которой не было еще пару месяцев назад.

Риодан читает мои мысли. Учитывая мою отпавшую челюсть, это не сложно. И почему я до сих пор чему-то удивляюсь? Возможно, выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, мне больше не стоит ожидать, что стены, ковер и потолочные светильники останутся на месте. Их, по большому счету, могло там и не быть. Возможно, они появляются, когда нужны мне, а после исчезают в каком-то космическом накопителе квантовой энергии.

- Месяц назад ее здесь не было. Этой чертовой стены не было три недели назад. И она ничего не сказала. Кажется, у нашей грандмистрисс были секреты.

- Так же, как и у твоих ненадежных источников.

Хотела бы я знать, кто они. Хотела бы, чтобы они работали на меня. Я бы вытащила из них больше информации.

«Ну да. Если бы тебе было нужно больше информации, - уколола меня совесть, - ты бы пришла сюда сама. Например, когда она просила о помощи. Неужели ты думала, что все кончено? И на самом деле верила, что Крус обезврежен?»

Могло ли зло, заточенное в камне в трестах метрах под кроватью Кэт, соблазнить ее, как и Ровену? Я задрожала. Только не ее. Но тогда где она? И почему ничего нам не рассказала?

- Возможно, по соседству поселилась каста Светлых, и это они так влияют на окружающую среду, - предположила я в качестве весьма сомнительной альтернативы. Не хочу я никаких фейри возле аббатства.

- Круус соблазнил ее, - произнес Риодан.

- Ты не можешь знать наверняка, - защищаю я ее.

- Это началось в тот день, когда мы остановили Книгу. Он пришел к ней во сне.

Я изумленно смотрю на него.

- Ты знал об этом? И молчал? Хотя бы Бэрронсу мог сказать.

- Я думал, она держит все под контролем.

- Неужели великий Риодан ошибался? - с притворным удивлением спрашиваю я. - Ну всё, это конец света.

Почему она не сказала мне? Просила прийти, чтобы я смогла увидеть воочию ту силу, которую он использовал на ней и аббатстве, и понять, с чем ей приходится бороться? А молчала, потому что, как и я, боялась осуждения и надеялась, что сможет исправить всё, прежде чем кто-то об этом узнает?

- Был немного занят, выслеживая Дэни и пытаясь залатать черную дыру под моим клубом, - раздраженно отвечает Риодан. - Пока ты и Бэрронс пропадали, занимаясь неизвестно зачем и неизвестно чем с личной прислугой Темного Короля, преследующей тебя неизвестно почему. И, кстати, я готов выслушать объяснение этому всему. И да, конец света наступит, если мы не найдем способ предотвратить его.

Разговоры о конце света меня больше не нервируют. Частенько просыпаясь по утрам, я удивляюсь, что он всё ещё не наступил. И считаю, что мне крупно повезло, если просыпаюсь там же, где засыпала.

Подъехал черный внедорожник с тонированными окнами. Прибыли Келтары. Из машины выходит небольшая армия могучих, темноволосых, смуглокожих мужчин. Один из них Драстен - брат-близнец Дэйгиса - с более развитой мускулатурой, чем у его на целую минуту младшего брата, у него короче волосы, хотя и достают до поясницы, а его глаза холодные и серебристые, в отличие от золотых тигриных Дэйгиса. За ним следует Киан - огромный горец, покрытый татуировками, с отстраненным взглядом человека, пережившего трудные времена. За ним - Кристофер, сорокапятилетния версия Кристиана, единственный из них, кто выглядит хоть отдаленно цивилизованным.

Выйдя из машины, мы присоединяемся к ним и слышим, как рычит Дэйгис:

- Все выглядит совсем не так как в прошлый раз. Это место разит фейри.

Риодан поднимает голову и смотрит на колючую проволоку поверх стены. Он отламывает ветку ближайшего дерева и высоко подкидывает ее. Ветка начинает искриться и трещать, когда попадает в цель, а затем обугленная падает на землю.

За воротами аббатство светится, словно освещается тысячами светильников. Огромный фонтан, которого тут раньше не было, выстреливает в небо струей воды, которая ниспадая рассыпаться рябью золота и серебра в бассейне. Сады кажутся сюрреалистическими, друг за другом простираются обширные клумбы ароматных, напоминающих драгоценные камни цветов, которое я видела в одном единственном месте, кроме этого. Я больше не задаюсь вопросом, что за эгоистичный Пикассо нарисовал это чувственное лето поверх холста с анорексичной Дублинской весной.

За воротами новые ши-видящие держат в тюрьме, и, судя по всему, не совсем успешно, величайшее зло, известное миру (не считая меня) в теле наиболее могущественного из созданных Темным Королем принцев. Мне следовало догадаться, что его не удержать. У Крууса скорее всего был запасной план на случай непредвиденных обстоятельств. Типа скрепки в кармане, чтобы освободиться от наручников или разжечь огонь.

- Он смог освободиться, девушка? - спрашивает Дэйгис, глядя на меня.

Осторожно тянусь к погребенной в подземелье Книге, надеясь, что это не пробудит скрытую во мне.

«УБЕЙ ПРИНЦА, СОКРУШИ ЕГО, ПОГЛОТИ ЕГО, УНИЧТОЖЬ ЕГО, СОЖГИ ЕГО!!!!!!»

Стиснув зубы, с трудом сдерживаю стон, схватившись за голову. Да, она все ещё под аббатством, и, судя по всему, моя Книга презирает Книгу Короля не меньше, чем он презирает её сам. Куда подевались те старые-добрые времена, когда книги мирно сосуществовали, уютно устроившись по соседству на книжных полках в ожидании, когда их прочтут?

- Она все еще под аббатством, где мы ее и оставили.

- Ты чувствуешь какие-то изменения? - требовательно спрашивает Кристофер.

- Сложно сказать отсюда. Нам нужно увидеть все своими глазами.

Но я-то этого делать не собираюсь. Найду причину, чтобы отказаться. Последний раз, когда я стояла в этой подземной комнате, я и понятия не имела, что внутри меня существует копия Книги. И все еще свято верила, что это всего лишь очередная ложь Синсар Дабх, призванная заставить меня засомневаться в себе. С той ночи меня постоянно преследовали кошмары, как меня заключают в тюрьму рядом с Круусом.

Соглашусь ли я добровольно спуститься в подземелье аббатства, вместе с ши-видящими и друидами-Келтарами, у которых хватит силы, чтобы заточить меня?

Ни за что.

Я ощущаю присутствие Бэрронса позади себя, хотя он не сказал еще ни слова. Моя призрачная свита отступает, а мое тело начинает пылать как суперкар, который застоялся в гараже и просто жаждет услышать, как его двигатель нетерпеливо возрождается к жизни.

- Вот черт, - он приближается ко мне, но не прикасается. Да ему и не нужно. Порой мне кажется, что радость от встречи мы ощущаем на клеточном уровне, посылая друг другу импульсы, создающие напряжение, усиливающие желание и любовь, объединяющие между собой острова, которыми мы являемся. - Так и знал, что нужно было переместить его, - рычит он.

- Или как минимум залить бетоном, - продолжаю я.

- Где остальные, - обращается Риодан к нему.

- Когда ты позвонил, со мной был только Фейд.

И пока я пытаюсь понять, как Риодан смог связаться с Бэрронсом в Фэйри, из тени выходит высокий, мускулистый и тоже покрытый шрамами Фейд. Он двигается в той полузаметной манере, которую Бэрронс использует, когда рядом нет посторонних. И если вы никогда не видели этого прежде, то это выглядит устрашающе и совершенно не по-человечески.

Горцы смыкают свои ряды.

Фейд смеется, его клыки сверкают в лунном свете.

Двое из горцев тянуться руками к древним необычным ножам в ножнах на поясе. Интересно, обладают ли они такими же фантастическими характеристиками, как и мое копье.

Риодан бросает на Фейда взгляд, на который тот отвечает рычанием, но все-таки начинает передвигаться, как и все мы.

У нас небольшая, но впечатляющая армия. Мы стоим, разделившись на две группы: Бэрронс, Фейд, Риодан и я, а рядом с нами Дейгис, Драстен, Кейон и Кристофер - и готовимся к встрече с неизвестным врагом.

И с уже известным нам, который умудряется действовать из своей ледяной клетки.

Вероятность того, что сегодня мы избавим аббатство от одного из наших врагов, достаточно велика, если только в наших рядах не начнется междоусобная война, угроза которой вполне реальна, учитывая количество тестостерона на квадратный метр площади.

Новые ши-видящие захватили не простое аббатство, а радиоактивное.

Не знаю, что меня беспокоит сейчас больше всего: опасность в Честере, в аббатстве или же внутри меня. Хотелось бы, чтобы они все исчезли, и желательно в обратном порядке.

- Думаешь, когда-нибудь все снова станет нормальным?

Бэрронс смотрит на меня:

- А когда-то было нормально? Я что, пропустил столетие?

- Нахрен нормальность, - бросает Риодан. - Предпочитаю хорошую войну.

- Дело говоришь, босс. - соглашается с ним Фейд.

- Да вы просто идиоты, - фыркает Драстен. - Я бы отдал свое левое яйцо за столетие мира.

Остальные Келтары охотно соглашаются, добавляя для разнообразия и другие части тела.

Окруженная альфа-самцами, владеющими гораздо большей магией, чем все преподаватели Хогвартса, я собиралась спросить у них, как они планируют пройти через ворота, когда вопрос просто утратил смысл.

Ворота стали медленно открываться, будто влекомые невидимой рукой.

Глава 21

Мак

Обычно я точно знаю, куда направляюсь и что предприму, когда доберусь туда.

Потому что перед любым событием рассматриваю все возможные варианты его развития и обдумываю, что скажу, если случится X или Y, или даже Z. Хотя вероятность того, что в маленьком городке в Джорджии произойдет нечто настолько экзотическое как Z ничтожно мала. Мы закрываем школу и проводим парад, если что-то подобное всё-таки случается.

К свиданиям в старшей школе я готовилась так: стоит мне согласится сразу, когда Били Джеймс пригласит меня, или заставить его ждать; одеть топ с глубоким вырезом или что-то миленькое; когда он попробует поцеловать меня, позволить ли ему; если он позовет меня на отстойную вечеринку к Эми Танxаузер вместо мегакрутой у Xизер Джексон, нужно ли его бросить; готова ли я к сексу с ним?

Эx, мои беспечные деньки.

Тогда всё было так предсказуемо. Я одела что-то миленькое и бросила его, когда он пригласил меня не на ту вечеринку, и не стала спать с Били, зато переспала с его старшим братом тем же летом.

Мои тщательные приготовления больше не работают.

Каждый раз, когда я думаю, что готова ко всем возиожным сценариям, центр тяжести смещается, траектория движения изменяется, ядерное топливо попадает в бак и всё заканчивается тем, что я на бешеной скорости мчусь к очередной катастрофе, о которой и не подозревала, и уже ничто не может спасти меня от крушения на большую и мерзкую планету, словно из ниоткуда появившуюся на пути.

Как можно подготовиться к столкновению с невероятным?

Чем ближе мы к аббатству, тем знойней становится. По обеим сторонам дороги над пышными лужайками стелется туман. Такое ощущение, что мы попали на дорогу, ведущую в Изумрудный город, в котором нас поджидает вовсе не шарлатан, а невероятно могущественный, ошеломляюще опасный волшебник хаоса.

И хоть до рассвета ещё два часа, и, ради всего святого, это же Ирландия, я уже безбожно потею, а волосы липнут к лицу. Здесь гораздо жарче, чем в Дублине. Фонтан тут далеко не единственное новшество. Золотые изгороди, увитые черными розами, манят в свою тень, на мраморные скамейки. Подозреваю, запах цветущих бутонов действует опьяняюще на глупцов, завлечённых в эти беседки.

- Теперь у них есть камни, - говорит Драстен, разглядывая скопление, возвышающееся над туманной дымкой, словно огромные закостенелые пальцы, тянущиеся к небу.

- Не думаю, что они тут для красоты, - бубнит Кейон.

- Я тоже так не думаю, - соглашается с ним Дэйгис.

Кейон, темноволосая версия Лора, издает хриплый звук и указывает на два громадных черных мегалита. Думаю, они бы поладили с Лором. Этот хриплый голос и всё такое.

- Добавь верхнюю перегородку, и выйдет дольмен, - бормочет Риодан.

- В следующий раз, возьмем с собой отбойные молотки, - отвечает Бэрронс. - Хочу разрушить эти камни.

Согласна. Своими глазами видела, как Дэррок провел целую орду Темных через портал на 1247 ЛаРу в самое сердце Темной Зоны, прилегающей к КиСБ. Потом я попросила В'Лейна/Крууса разрушить его. Этот я тоже хочу разрушить, причем до того, как он будет завершен. Мало ли что может заявиться на нашу планету сквозь него.

Проходя мимо фонтана, я спрашиваю:

- Вы хоть понимаете, что это ловушка? План-то какой? Меня кто-нибудь просветит?

Этим вопросом я добилась пристального внимания семерых мужчин.

- Не мог бы ты заткнуть её, - обращается к Бэрронсу Риодан.

Бэрронс отвечает ему холодным взглядом, который затыкает самого Риодана. Зуб дала бы за то, чтобы овладеть таким мастерством. Хотя не исключено, что такие навыки даются только таким, как они - обладателям длинных, нечеловечески острых зубов.

- Всё в толк не возьму, почему ты позволил женщине быть тут. Мы своими в сражениях не рискуем, - акцент Кейона такой сильный, что я с трудом понимаю, что он говорит.

- Расскажи об этом Колин, - мрачно отвечает Кристофер. - Она уже внутри.

Драстен недоуменно смотрит на него.

- Ты позволил ей прийти? Она уже внутри? Как?

- Если мы хотим спасти Кристиана от Ведьмы, нам пригодится любая информация. А эти женщины знают о Светлых не меньше нашего, о Тёмныx и того больше. Колин присоединилась к новым ши-видящим неделю назад, чтобы проникнуть в аббатство и исследовать их архивы.

- К новой группе? Но как? - требую ответа я. - Она ведь не ши-видящая.

- Ты позволил ей? - вскрикнул Кейон.

- Не ори. Они могут нас услышать, - предупреждаю я.

- Сладенькая, они сами открыли нам ворота, - отвечает мне Фейд. - Они и так знают, что мы здесь. Вспомни. Это же ловушка.

- Попробовал бы ты её остановить, - говорит отец Кристиана, фыркнув.

- Так что там с ней, - не успокаиваюсь я.

- А что? - не сдается он.

- Она ши-видящая?

- У неё другие... способности.

- Какого черта эти Темные таскаются за тобой, девушка? - требовательно спрашивает Драстен. - Сначала я думал, они почему-то следуют за всеми нами, но стоит Бэрронсу отойти от тебя, и они тут же липнут к тебе словно мухи. Ничего не хочешь нам рассказать?

И снова я стала объектом пристального внимания всех семерых мужчин.

- Она утверждает, что это призраки убитых ею Темных, - сообщает Дэйгис.

- Что-то она темнит, - сухо добавляет Риодан.

- Отстаньте вы от меня, - раздраженно отвечаю я и придвигаюсь ближе к Бэрронсу, чтобы заполучить побольше личного пространства.

Мы продолжаем идти к аббатству молча.

Но спустя несколько мгновений я снова спрашиваю:

- Так какой у нас план?

- Дойти до центрального входа и войти внутрь, - отвечает Бэрронс.

- Это не план. Это самоубийство.

- Нас сложновато убить, - сообщает Фейд.

- Не то что некоторых, - намекаю я. - Не уверена, что Келтары смогут так же легко вернуться в игру... - и когда четверо Келтаров смотрят на меня убийственными взглядами, прикусываю язык.

Я явно задела их гордость, хотя всего лишь пыталась напомнить моей команде, что козырной туз в игре со смертью достался им.

- Напомни мне, зачем ты взял её с собой? - спрашивает Дэйгис.

- Когда до нее, наконец, дойдет, в чем суть дела, она будет полезна не меньше остальных, - отвечает Бэрронс.

- Все было бы гораздо проще, если бы я знала, в чем заключается эта гребаная суть... - бормочу я.

- Кроме прочего, мы сможем использовать её Темных в качестве щита, - добавляет он.

А я до этого даже не додумалась.

Парадная дверь раньше была из дерева, обшитого сталью, теперь же это черный полированный обсидиан, испещренный древними рунами. Я уже видела их прежде.

Под аббатством, в темнице, где заточен Круус.

Дверь беззвучно отворяется.

Я иду вперед и останавливаюсь у порога, заглядывая внутрь, чтобы разведать обстановку, чтобы, так сказать, не нарваться случайно на мину.

Семеро мужчин проходят мимо меня, каждый их шаг по каменному полу отдается гулким эхо.

Я поспешно следую за ними. Ну, почти поспешно. Мгновенье я любуюсь бесстрашием их походки, расправленными решимостью никогда не сдаваться плечами, и это укрепляет мою веру в себя, укрепляет мою решительность. Я должна соответствовать планке, так высоко установленной этими мужчинами. Им всем приходится бороться с собственными демонами. У них получается.

Получится и у меня.

В огромном прямоугольном зале с таким высоким потолком, что видны балки перекрытия, у трёх стен - огромные камины, размером с целую комнату, от них веет жаром и в без того теплое помещение.

По потертым и выцветшим диванам разбросаны рукодельные подушки и вязаные покрывала, полы утеплены старинными коврами, на стенах - антикварные гобелены. На столах с расставленными вокруг стульями лежат раскрытые книги и стоят запотевшие стаканы с холодными напитками.

Но комната пуста.

- Куда, черт подери, все запропастились? - ворчит Дэйгис.

- Тиxо. Кто-то приближается, - отвечает Бэрронс.

Я слышу приближающиеся шаги лишь через несколько секунд. Вот бы моему монстру иметь такие же сверхъестественные способности.

«Зато мои способности могут перенести тебя с этой жалкой планеты, и ты будешь править вселенными. Но ты отказываешься от них. Прими свою судьбу, и мы уничтожим принца, прежде чем покинуть эту планету. Это будет нашим прощальным подарком.»

Ага. Ни одна из Синсар Дабx не пожалеет мою планету. Батюшки, стоило лишь подумать об этом, и она тут же засуетилась. Я тихонько цитирую По, наблюдая за четырьмя женщинами, входящими в помещение. С облегчением замечаю, что они из наших. Не так давно я сидела с ними за одним столом.

Группу возглавляет Джози, худенькая темноглазая девчушка с платиновыми волосами и готическим макияжем, за ней следует Шауна, миниатюрная зеленоглазая брюнетка с милой улыбкой, и близняшки Клэр и Сорча МакСвинни. Они приходили вместе с Кэт на встречу со мной в пабе, после того как Ровена отправила группу девушек отобрать мое копье. У них ничего не получилось. Тогда я случайно убила ши-видящую. Мойру. Я не забываю имен, убитых мной людей. Ловлю себя на том, что инстинктивно тянусь к копью, и вовремя останавливаюсь. Только комментариев Книги мне не хватает, да ещё и в непосредственной близости от её копии, когда вокруг так много беспомощных людей.

- Зачем ты привела Темных в наши стены, Мак? - сурово интересуется Шауна.

Я вздыхаю.

- Это не я. Они... - черт, как ей объяснить? Я выпаливаю: - Я пыталась сделать заклинание, но кое-что пошло не так, и теперь они ходят за мной по пятам, - я сама чуть глаза не закатила. В жизни не использовала такую нелепую отмазку.

Дэйгис кидает на меня многозначительный взгляд.

Риодан смеется.

- Они безобидные, - продолжаю я. - Они даже никого не убивают. Просто преследуют меня.

- Нет таких Темных, которые не убивают, - холодно отвечает Джози.

Сорча проходит мимо меня, изучая их с безопасного расстояния, и удивляет меня, говоря:

- Не уверена, что они Темные, Мак.

- И кто же они тогда? – спрашиваю я, нахмурившись.

- Не знаю, но они какие-то...другие.

Это объясняет, почему я не могу их обнулить, но не объясняет, почему мои чувства ши-видящей определяют их как Темных. Они ведь определяют? Или это очередное мое предубеждение, основанное лишь на том, что они выглядят как Темные. Я поняла, что даже не пыталась вслушиваться в их щебетание, чтобы определить, к какой из каст принадлежит их темная мелодия. Но сейчас мне не до этого.

Бэрронс нетерпеливо вмешивается:

- Какая наxрен разница. Они преследуют ее. Где та, что держит вас в заложницах?

Смех Джози очень неприятный.

- С чего это вы решили, что нас держат в заложниках? Она наша спасительница!

- Спасительница? - повторяю я.

- Да. Спасительница. И нам не нужна твоя армия, Мак. У нас всё прекрасно. Так что можете уходить. И Темных своих заберите.

- Говорю тебе, - повторяет Сорча, - они не Темные.

- У нас всё было бы ещё лучше, если бы мы знали, что с Кэт всё в порядке, - продолжает Клэр.

- И с Дэни, - добавляет Шауна. - Пропали двое из наших лучших.

- Дэни не одна из лучших, - резко отвечает Джози. - Она наше уязвимое место, сорвиголова, ребенок. А Кэт... Сама видишь, до чего она нас довела.

Джози и сама выглядит не намного старше Дэни. А Кэт помогла им выжить.

Клэр не соглашается с ней:

- Как ты можешь такое говорить, когда именно Дэни с Риоданом спасли нас от Ледяного Короля?

- Но они не спасли нас от Круса, - отвечает резко Джози. - Это сделала Джада.

Я прищуриваюсь.

- Кто такая Джада? - так зовут мистическую воительницу, их новую предводительницу? - И что значит, что у вас всё в порядке? Здесь полный беспредел. Тут явно правит…

- Нет, не правит. Уже нет, - обрывает меня Джози. - С тех пор как появилась она.

- Джада? - сухо предполагаю я.

Готка-худышка складывает руки на груди и задирает нос, глядя на меня сверху вниз.

- Ага, она освободила нас из этой тюрьмы. Когда исчезла Кэт, изменения усилились. Двери и окна закрылись, поймав нас в ловушку. Но Джада знает толк в его рунах. Она смогла открыть их. С тех пор, как она появилась, все изменения остановились. Полностью.

- Да ну, - с насмешкой говорю я, - а отчего тогда свет горит без лампочек, камины пылают без дров или другого топлива, вокруг цветут фэйрийские цветы, и по владению разбросаны монументы? И всё это за каменной стеной, которой тут не было ещё три недели назад.

- Я сказала, что она остановила изменения. А не отменила их. Пока, - добавляет она с фанатичной верой новообращенного.

- Где Колин? - требовательно спрашивает Кристофер.

- Ты должно быть её отец, - отвечает Клэр. - Она твоя копия. Сказала, что, если не пошлет весточку в скором времени, ты объявишься. Она с группой женщин в Красной библиотеке изучает наши древнейшие книги. Темный Принц или нет, но твой сын пожертвовал собой ради нас, и мы поможем тебе вернуть его обратно. Джада согласилась, что это наш приоритет.

Её последние слова задели меня неописуемо.

- Одна из ваших сбежала и рассказала нам, что аббатство захвачено, и трое ваших убито.

Они покорились захватчице и позволяют ей определять приоритеты. Как быстро они позабыли Кэт.

- Мы не сразу поняли, что происходит, это правда, - отвечает Шауна. - И с обеих сторон были потери. Но мы быстро осознали, какую ценность представляет Джада

- Она прирожденный лидер, - гордо сообщает Джози. - Она ничего не боится. Никогда прежде не встречала никого с таким непредвзятым взглядом на вещи. Она планирует и действует, и её планы приводят к конкретным и молниеносным результатам. Ты хоть понимаешь, сколько времени мы потеряли? Боясь собственной тени! Ты и представить не можешь, чего она достигла за то короткое время, что провела здесь. Я готова идти за ней хоть на край земли.

Сорча согласно кивает.

- Мы не первая группа ши-видящих, которая к ней присоединилась. Те, что прибыли в аббатство вместе с ней, рассказали нам, что потеряли своего лидера несколько недель назад. Джада нашла их, когда они слонялись по Дублину в раздумьях о возвращении домой. Она отговорила их.

- Вы хоть знаете, откуда она взялась? - требовательно спрашиваю я.

Джози с насмешкой смотрит на меня.

- Какая разница? Она самая могущественная из всех ши-видящих. Даже тебе далеко до неё, копьё должно быть у неё, а не у тебя. Они нас обучают. Боевым искусствам и владению оружием. Учат сражаться.

Я не тянусь к нему. Копьё у меня под рукой. Там оно и останется.

Глубоко внутри меня Книга рисует мрачные, холодные картины мучений и проклятий, предлагая всевозможные виды силы.

Они мне не нужны. Сама разберусь.

- Кэт смогла уберечь нас до сих пор. Но в будущее нас поведет Джада, - говорит Шауна.

Я смотрю на Бэрронса. Он неподвижно наблюдает и обдумывает. Мы пришли свергнуть захватчика, но она не оказывает нам сопротивление, и выясняется, что аббатство добровольно приняло её.

И хочет, чтобы она осталась с ними.

Типа, она лучше Кэт.

Кем бы эта Джада не была, я ни грамма не доверяю ей.

- Немедленно приведите её к нам.

Джози снова задирает нос:

- Мы проинформируем Джаду, что вы хотите встретиться с ней. После того, как Мак и её Темные покинут наш дом.

Семеро мужчин проносятся мимо неё так быстро, что её платиновые волосы взлетают в воздух. Один из них, наверное, толкнул её локтем или кулаком - готова поспорить, это был Бэрронс - потому что она упала на диван, перекатилась через него и свалилась на пол.

Я вместе со своим сопровождением, кем бы они ни были, нахмурившись, следую за мужчинами.

Когда мы добрались до крыла, в котором жила Ровена – уверена, именно там и обосновалась эта Джада, считая, что утверждает этим свою власть, словно это Овальный Кабинет[46] - наша группа сократилась до Бэрронса, Риодана и меня.

Горцы настояли на том, что в первую очередь заберут Колин из Красной Библиотеки, а затем проверят темницу Круса. Риодан, не доверяя никому, настоял на том, чтобы Фейд сопровождал их. Клэр и Сорча, догнавшие нас к тому времени, настаивали на том, чтобы мы, прежде чем спускаться в подземелье, попросили разрешение у Джады, а когда мужчины снова прошли мимо них, не знали, куда им кидаться в первую очередь, но, в конце концов, отправились вслед за ними. Я помалкивала всё это время, обдумывая, как бы отбрехаться, если они захотят, чтобы я спустилась туда, где Круса удерживает липкая силовая паутина, в которую я и сама могу попасть.

По мере приближения к покоям Ровены, тускло-серый каменный пол сменился сначала на слегка мерцающий, словно припорошенный серебристой пылью камень, и в конце концов на сплошное золото с символической гравировкой и драгоценными камнями, мерцающими темным пламенем, инкрустированными вдоль стен

Риодан внезапно останавливается.

- Что случилось?

- Мак ты что-то чувствуешь.

Я тянусь своими чувствами ши-видящей, испытующе.

- Например?

- Я чувствую то же, что и в тот вечер в клубе, когда тебе следовало убить Темную Принцессу.

- Ты не уточнял, что я должна была её убить, - с раздражением напоминаю я. - И ты не ши-видящий, как же ты можешь это чувствовать? - я кошусь на Бэрронса. - Ты что-нибудь чувствуешь?

Он один раз качает головой, глядя на Риодана, который на время замирает, а потом произносит:

- Ладно, забудь.

Но по его виду не скажешь, что он забыл. Его явно что-то тревожит. Я снова тянусь своими чувствами, исследуя, но так ничего и ненахожу. Склоняя задумчиво голову, я разглядываю своих преследователей, держащихся неподалеку. Слева, справа, позади.

Ничего не чувствую ни в одном из направлений, не считая подземелья. Так что же они такое?

Покои Ровены состоят из полудюжины комнат: спальни, по-королевски обставленного кабинета, двух библиотек, большой, дивной ванной комнаты со старинной огромной ванной на ножках, и контрастно мрачной, неуютной приемной, по типу тех, что можно встретить в кабинетах врачей. Однажды я смогла порыскать у неё, но не так обстоятельно, как бы мне того хотелось. Подозреваю, за этими заколдованными панелями и половицами секретов больше, чем крупиц в песочных часах. А сколько раз мы с Дэни вламывались в двойные французские двери лишь для того, чтобы обнаружить, что сердитая грандмистрисс уже поджидает нас.

Вот и сегодня не вышло явиться незамеченными. Как только мы завернули за угол, увидели четырёх вооружённых женщин на страже у дверей.

Они впечатляют. Понятно почему аббатство их приняло, у них и выбора-то не было. Ровена не тренировала своих ши-видящих, ей было выгодно, чтобы они оставались слабыми и беспомощными. Женщины Джады вооружены до зубов, сжимая автоматы, они бесстрастно смотрят на то, как мы приближаемся, крепкие тела и уверенная выправка выдают в них военных.

Встреть я их на улице, они бы мне понравились. Очень. Сильно уважаю наших военных, мужчин и женщин, безымянных героев, оберегающих наш покой.

Но мне не нравится, что они преграждают вход в эту дверь.

Эти покои принадлежат Кэт, а не какой-то самозванке, чьи преданность и намерения подлежат сомнению.

Они осматривают нас, уделяя особое внимание Темным за моей спиной, но остаются безмолвными. Если им, чтобы добраться сюда, пришлось пересечь континенты, они и не такое видели. Господи, если они служили за океаном, то побывали в аду.

Они слажено поднимают автоматы, направляя их на нас.

- Она не принимает посетителей, - отрезает высокая женщина с короткими темными волосами, высветленными на концах.

Я отступаю, укрываясь среди роя своих Темных, словно пчелиная матка. Мне понравилась идея с живым щитом. Я практически обнимаю этих вонючек. Меня, может, и сложно убить, и даже глотку как-то перерезали, но, уверена, автоматная очередь - жутко болезненное ощущение.

Бэрронс и Риодан внезапно исчезают из вида. Иногда я забываю, что они могут стать буквально невидимыми, слиться с окружающей средой, а потом объявиться без предупреждения.

Раздаются выстрелы, оружие взлетает и ударяется о стены, выпуская пули рикошетом. Я устраиваюсь среди своих пчелок, из-за их капюшонов наблюдая за короткой потасовкой, которая заканчивается тем, что на полу лежат без сознания четыре женщины. Бэрронс распахивает двери.

Когда я переступаю их, темноволосая женщина молниеносно хватает меня за ногу и валит на пол.

Бэрронс тут же налетает на неё, но я всё-таки падаю на спину.

И что-то странное происходит со мной, когда я падаю. Я вижу свой номер в отеле Кларин, время будто замирает, и я словно нахожусь в двух местах одновременно.

Падаю на спину в аббатстве.

И в то же время падаю вперед в тесной гостиничной комнатушке.

Бэрронс смотрит на меня сверху вниз, нейтрализуя нападающую и пытаясь поймать меня.

И в то же время он тот, кто толкает меня на пол в гостинице.

Здесь я одета.

В отеле Кларин я без джинсов, прохладный воздух обжигает мою голую задницу.

Я падаю на пол аббатства так сильно, что у меня клацают зубы. Я встряхиваю головой, моргнув.

Что за хрень?

Я возвращаюсь к реальности.

Я в аббатстве, всего лишь в аббатстве.

Хмурясь, я поднимаюсь, наблюдая за тем, как Бэрронс и Риодан оттягивают женщин в комнату дальше по коридору.

- Пришло время встретиться с Джадой, - Бэрронс произносит её имя с пренебрежением и ненавистью, которые я полностью разделяю.

Я встаю на ноги, с беспокойством разглядывая его, пытаясь понять, что именно только что произошло. Единственный раз, когда он был в моем номере в Кларин, был тем вечером, когда он пришел, чтобы попытаться вынудить меня вернуться домой. Мы спорили, он схватил меня, но отпустил. На следующий день у меня болело всё тело.

Я хмурюсь всё сильнее.

Помню, тогда мне показались странными те синяки на ребрах, ведь он сжимал меня больше спереди под грудью, и я несколько дней не могла носить лифчик. Но болели то у меня не только ребра. У меня ныли бедра. И задница. Я думала, что отсидела её за время длительного перелета. До этого так далеко я не летала и не ждала так долго пересадок на жестких скамейках аэропортов. Я чешу голову, глядя на него. Такое ощущение, что я пытаюсь собрать пазл из половины фрагментов, а у меня даже картинки на коробке для образца нет.

Он многозначительно смотрит на меня.

- Вы ударились? В чём дело?

Я всматриваюсь в его лицо, заглядывая в свою память, пытаясь сопоставить свое видение с теми воспоминаниями, которые у меня сохранились о том вечере.

Что-то не сходится.

- Шевелись, твою мать, Мак, - вмешивается Риодан.

Я просто не в состоянии объяснить, что творится, поэтому, ради исключения, молча повинуюсь ему.

- Смотри не привыкай, - бормочу я.

Мы входим в спартанскую приёмную и направляемся к следующим двойным дверям. Я собиралась предложить остановиться и прислушаться, чтобы понять, что ожидает нас за ней, но Бэрронс пинает её с такой силой, что дверь, раскрываясь, отлетает и, ударяясь о стену, раскалывается пополам.

Раздаются женские крики, но мне ничего не видно из-за спин Бэрронса и Риодана.

Молча, я захожу в комнату, чувствуя себя... бесполезной. Может, я и обладаю уникальными дарами ши-видящей и, бесспорно, могу постоять за себя, если мне, конечно, не мешают мои призраки, но Бэрронс и его люди быстрее, сильнее и гораздо безжалостней.

Раньше самой моей востребованной способностью было то, что я могла чувствовать Синсар Дабх, но теперь этот навык бесполезен. Раньше я была лучшей из лучших по уничтожению Темных, а теперь даже не прикасаюсь к своему копью, чтобы не дать возможность монстру вырваться наружу. Вот и возникает вопрос: что особенного есть во мне, чего нет у других ши-видящих? Вынужденное бездействие заставляет меня частенько задумываться над этим.

«Я. И поэтому ты сильнее их всех вместе взятых,» - вкрадчиво отвечает мой демон.

Вместо того, чтобы сопротивляться приступу неуверенности, вызванному комментарием Книги, вздохнув, я возобновляю свое мысленное декламирование.

Меня злит, что я ничего не вижу, поэтому я проталкиваюсь между мужчинами, и мне на мгновенье открывается вид на десяток вооруженных женщин, окружающих одну, стоящую в центре за резным столом Ровены. Бэрронс тут же отпихивает меня назад и рычит:

- Оставайся на месте.

Его глубокий голос вновь возвращает меня в состояние раздвоенной реальности.

«Оставайся на месте, - рычит он, в моем номере в Кларин. - Я хочу тебя в такой позе.»

«Но ты сказал, я могу…»

«Можешь, но позже.»

«Ты не забыл, что это ради меня? Ты же сам так сказал. Я знаю, чего хочу, и хочу я этого немедленно.»

Я задерживаю дыхание. Что-то пытается вырваться наружу из темной воды моего подсознания, встречая сопротивление, словно груз тянет его назад ко дну; словно этому пловцу суждено навечно оставаться в той темной пещере.

Вот только... камень, блокировавший проход сместился... открыв его, высвобождая фрагменты памяти, которые словно головастики рвутся к поверхности моего сознания.

- Она сказала, что не принимает посетителей, - резко произносит женщина.

- Опусти хреново оружие, пока я не засунул его тебе в глотку, - приказывает Бэрронс.

- Отступите, и мы отпустим вас, - парирует она. - Не приближайтесь.

- Попытайтесь остановить меня.

«Попытайтесь» отдается эхом в моем сознании. В альтернативной реальности я слышу, как он говорит мне: «Ну что ж, мисс Лейн, попытайтесь.»

- Отступите от неё, - рычит Бэрронс. - Покажись, Джада.

- Сами отступите, - отвечает женщина. - Что вы прячете? Покажите немедленно!

«Двигайся, ублюдок,» - рычу я в Кларин.

- Вы уйдете немедленно, - раздается новый монотонный голос.

Бэрронс смеется.

- Я уйду только тогда, когда буду готов, черт возьми.

«Только когда я буду готов.» И в моем тесном номере Бэрронс сжимает мои ребра.

- Джада, она здесь. Они принесли её с собой! - кричит одна из женщин.

- Вам здесь не рады. Я не вмешиваюсь в ваши дела. Не вмешивайтесь и вы в мои. Иначе пожалеете об этом, - произносит тот же монотонный голос.

В обеих реальностях у меня внезапно начинают болеть ребра. Из-за спин Бэрронса и Риодана мне удается рассмотреть прекрасную женщину, её длинные волосы собраны в высокий хвост, ниспадающий до поясницы.

Но она отходит на второй план, когда видение поглощает меня, я снова вижу только спину Бэрронса.

А потом только его лицо, потому что сам он распластался надо мной. Большой и сильный.

Образы атакуют меня, врываясь в сознание один за другим, и я закрываю глаза, морщась.

Бэрррнс расстегивает мою ширинку.

Мы заключаем сделку: если я не мокрая, то секса не будет.

А если мокрая, то будет.

Я мокрая. Я очень мокрая, черт возьми. Никогда я такой мокрой еще не была.

Он прав. Со старшим братом Били Джеймса, и со всеми остальными до него самого, после того, как все кончалось, я не могла понять, к чему была вся эта возня

Он прав: если секс «нормальный», то он недостаточно хорош.

Я смотрела на него той ночью и знала, что, как только прикоснусь к нему, мой мир и моя душа уже никогда не будут прежними, он изменит меня, и от секса с ним у меня просто снесет крышу.

У меня умерла сестра.

Это разбило мне сердце.

Жизнь казалась мне абсолютно бесполезной и бессмысленной.

Мне нужна была встряска.

Вот я и оказалась на полу, а его огромное, тяжелое, прекрасное тело - надо мной. В пылу страсти, которой я сама от себя не ожидала, я хватаю его за пояс, быстро расстегиваю молнию, чувствую, как он входит в меня. И рычу, откинув голову.

Боже, я живая. Чертовски живая.

- О, боже мой, - выдыхаю я: - мы занимались сексом в ту ночь. Всю ночь напролет. Я даже толком не знала тебя, и ты мне совершенно не нравился.

- Вот черт. Только не сейчас, - бормочет Бэрронс.

- Джада, они освободили ее!

- Ты уверена? - спрашивает холодный монотонный голос.

- Да, постойте... Нет, это… Подождите, да... Какого черта?

- Я хочу видеть Джаду, - гремит голос Риодана. - Убирайтесь прочь с моего пути.

«Прочь с моего пути» отдается эхом. В Кларин Хаусе Бэрронс произносит: «Я даю вам время до девяти вечера завтрашнего дня, чтобы убраться к дьяволу из этой страны и с моего пути.» А затем он наклоняется надо мной и шепчет древние слова голосом, который звучит как тысячи голосов.

Здесь, в аббатстве, я замираю.

Он не делал этого.

Он не стал бы.

Некоторые вещи священны. Пока ты не начиаешь пренебрегать ими.

- Ты применил ко мне Глас, - мои губы немеют, а язык будто распухает. - Ты стер мне память.

- Сейчас совсем не время для всего этого, мисс Лейн, - кратко сообщает Бэрронс.

- Время для всего этого, - недоверчиво вторю ему я. - Для этого никогда не будет подходящего времени.

- Да, Джада, я уверена, - быстро говорит женщина. - Они освободили ее!

- Бриджит, собери все необходимое и сразу же возвращайся с ними обратно, - отдает приказ все тот же холодный и спокойный голос. - Приведи Сорчу и Клэр.

- Не делали мы этого, черт возьми, - резко отвечает Бэрронс. - И я сказал, что мы обсудим это позже, мисс Лейн.

Бэрронс и Риодан исчезают и появляются вновь уже среди группы вооруженных ши-видящих, и снова оружие взлетает в воздух. Мне, наконец-то, больше ничего не заслоняет обзор! Над неясными очертаниями потасовки раздаются звуки ударов и дикие женские вскрики. И в скором времени около десятка женщин лежат на полу, с кровоточащими носами или заплывшими глазами, одна из них прижимает к себе явно сломанную руку. Их оружие лежит бесполезной грудой металла у дальней стены.

Риодан неподвижно стоит среди распластавшихся по полу ши-видящих, словно статуя, не сводя взгляда с женщины, которая видимо и является той самой Джадой. Он издает звук, напоминающий приглушенный взрыв. Никогда не слышала ничего подобного ни от кого из девятки. Это резкий вздох переполненный изумлением и… мукой.

Я не в состоянии постичь, что могло вызвать подобную реакцию у этого бесчувственного и сдержанного мужчины. Поэтому, обуздав свои эмоции: чувство предательства, шок, ужас, замешательство и с трудом сдерживаемую ярость, я подхожу поближе, чтобы лучше рассмотреть то, что приковало его внимание.

Она моего возраста или чуть моложе, высокая, со сногсшибательным телом, стройным, подтянутым и соблазнительно изогнутым во всех нужных местах, но то, от чего просто невозможно отвести взгляд, это ее глаза. Они словно изумрудный лед. От ее холодного взгляда, сфокусированного на мне, меня кидает в дрожь, а меня сложно испугать.

Опустив глаза, я обнаружила, что взгляды всех женщин в комнате, включая Джаду, обращены ко мне.

С опозданием до меня доходит то, о чем они переговаривались, пока мой мир рушился.

Видимо, «заезжая команда» не такая уж и «слабая». И моя способность чувствовать Книгу не такая уж и редкая. Очередное доказательство того, что я вовсе не исключительна.

- Черт, черт, черт, - бормочу я.

- Синсар Дабх у неё! - кричит брюнетка в зеленом камуфляже, поднимаясь на ноги. - Хватайте ее!

- Черт. Меня. Подери! - произносит Риодан.

Женщины вскакивают и бросаются на меня.

Бэрронс загораживает меня собой, словно он - мой личный щит.

- Только через мой труп.

- Такое уже не раз бывало, - безучастно произносит Джада, - И еще не раз произойдет. Так ваш вид устроен, не так ли.

- Черт. Меня. Подери, - снова повторяет Риодан.

- Поверить не могу, что ты сделал это со мной, - оторопело говорю я.

- Дэни, - шепчет Риодан.

- Сейчас нахрен не время для всего этого. Это касается вас обоих. Я сказал, что мы обсудим это позже, мисс Лейн. Риодан, мы обязательно найдем ее, - Бэрронс рычит. - Сосредоточьтесь.

- Я сосредоточена, - отрезаю я. - Прости уж, нахрен, что именно в этот момент я вспомнила то, что ты украл у меня.

- Легко украсть то, что плохо лежит, - огрызается он резко и враждебно.

- Мы уже сделали это, - осторожно говорит Риодан.

- Что сделали? - раздраженно спрашиваю я, совершенно его не понимая. Я не успеваю следить за происходящим. Я торможу и ничего не воспринимаю.

Мне стоит бежать. Я в аббатстве. И они знают, кто я. Они запрут меня. Рядом с Круусом.

- Нашли Дэни, - отвечает Риодан.

- Что ты там гонишь? - орет на него Бэрронс.

- Кто вообще использует слово «гонишь»? - как я могла забыть? Конечно, тот, кто ворует чужие воспоминания.

- Я не гоню.

- Объяснись нахрен уже, - рычит Бэрронс.

Четко выговаривая слова, Риодан произносит:

- Джада это Дэни.