В пасти Джарлака

Часть вторая ГОРЯЧИЕ ПРОВОДЫ

Очнулся я от яркого света, который проникал даже через сомкнутые веки. Голова гудела, и мысли разбегались. Кажется, меня хотели казнить. Нет, не меня, а нас. Сжечь. Точно. На костре, как поганых еретиков. Вместе с памятью вернулся и страх.

Я открыл слипшиеся глаза. Веки были тяжелые, словно из чугуна. Осмотрелся.

Похоже, все-таки замысел инквизитора не удался. Если, конечно, я не на том свете. Но тогда уж точно не в аду, как пророчил отец Гафтон.

Просторная светлая комната (свет льется из широкого окна), обставленная дорогой резной мебелью. А я лежу на великолепной кровати — мягкая перина, свежее белье, куча подушек. Значит, я не пленник! Да и руки не связаны.

Я пошевелился — по телу прошла тупая боль. А, ну да, мы же сражались, и нас лупасили дубинами, копьями и алебардами! Не удивлюсь, если мне все органы поотбивали, сволочи.

Я ощупал тело. Вроде все на месте. Только ломит буквально каждую мышцу.

С трудом поднялся.

На стене висело зеркало в полный рост, что тоже свидетельствовало о богатстве хозяина комнаты. Зеркала в Эорине я видел только во дворце королевы Элиры и на гномьем базаре, по бешеной цене. Скрепя сердце, осмотрел свою физиономию.

Так паршиво я еще никогда не выглядел. Под обоими глазами синяки, нос опух. Зато на лоб кто-то заботливо налепил какое-то подобие пластыря. На затылке обнаружилась шишка размером с теннисный мяч.

Подошел к окну. Ух ты! Вот это вид! Это же площадь.

Я находился примерно на высоте восьмиэтажки.

А вон и помосты. На одном я состязался с местными горлопанами, на другом — нас хотели казнить. Вон столбы торчат из кучи хвороста.

Судя по всему, я в монастыре Святого Патрика.

Интересно, что я тут делаю и где мои друзья?!

Распахнулась дверь. В комнату ввалился Жорик собственной персоной, одетый в расшитую золотом сутану. За ним вошел Васян.

Так. На вопрос: «Где друзья», — ответ узнали, теперь, надеюсь, они мне все расскажут.

— Очухался?! — вопросил Стольник таким тоном, будто я от работы отлыниваю. — Наконец-то, а то мы без тебя уже идти собрались!

— Куда?!

— Куда, куда, на кудыкину гору! Достопримечательности осматривать пойдем. Мы же как-никак в Лареции! Или ты не помнишь? У тебя случайно не амнезия?

— Может, вы мне объясните все?!

— Жорик, рассказывай, — распорядился Васян, развалившись в кресле.

— Ну… с чего начать-то… Вас в ереси обвинили…

— Ты давай ему про свои похождения расскажи! — перебил Стольник. — Про нас мы и сами знаем.

— Это ты знаешь! — возмутился я. — А у меня, как ты выразился, — амнезия! Я после того как мы на помосте сражались, ничего не помню!

— Ты сначала про Пухлого послушай, а потом и до нас дойдем. Поверь, у него история не менее интересная! Так что давай, Жорик, рассказывай все по порядку. Причем с того момента, как мы расстались. А уж потом поведаешь Петрухе, что мы тут делаем и как костра избежали.

Жора потер лоб и принялся повествовать:

— Когда на нас напали упыри, я побежал за Дитером. Но потом отстал, он хоть и коротконогий, но бегает — дай бог каждому. Побрел я тогда наугад, через лес. На второй день так проголодался, что думал — похудею, и тут вижу — костер за деревьями. Подкрался поближе, смотрю — четверо сидят. Сперва хотел к ним выйти, еды попросить, но потом мозгами пораскинул — мало ли чего от них ожидать?! Решил для начала послушать: о чем говорят, а уж потом, если что, показаться.

— Какой ты, Пухлый, умный! — вставил Васян. — Не часто у тебя мозг над желудком верх одерживает.

Жорик, пропустив подколку мимо ушей, продолжил:

— Послушал я и понял — правильно сделал, что сразу не вылез! Это оказались бандиты. Рыжий Ганс и трое головорезов из его шайки.

— Тот самый, который у гномов сидел? — спросил я.

— Тот самый, — кивнул Васян, а Жорик стал рассказывать дальше:

— Из разговоров я понял, что они напали на гномью лодку. Весь товар отобрали, а саму лодку потопили. Теперь они направлялись в какую-то «берлогу». Я решил дождаться, когда они заснут, и стырить еды. А они, гады, часового поставили! Правда, тот через полчаса тоже захрапел. Я подполз поближе, смотрю, из мешка палка колбасы торчит. Вытащил аккуратно. Тут бы мне и свалить вместе с колбасой, да только разве ж одной палкой наешься?! Поэтому я полез к костру — разбойники в котелке барашка сварили. Попытался котел с собой унести. А он тяжелый, зараза! Пришлось прямо там кушать. Честно говорю, я старался не чавкать! Но с голодухи пересилить себя не смог. А у Ганса сон оказался чуткий, он глаза продрал и как заорет. Вот меня и повязали с поличным — в одной руке поварешка с бульоном, в другой — колбаса. Посмотрел на меня главарь сурово и говорит: «Жирный, ты что-то перепутал, это мы тут всех грабим да обворовываем!» Представляешь, Петька, они хотели меня выпотрошить!

Я вспомнил — Мерриор рассказывал, что у Рыжего Ганса хобби такое — людей потрошить.

— Сейчас самое интересное будет, — пообещал Васян. — Продолжай, Пухлый.

— Двое скрутили меня, а главарь вытащил тесак и точильный камень, начал лезвие острить. Вжих! Вжих! У меня душа в пятки ушла, все, думаю, сейчас мне кишки выпускать будут! Но тут, на мое счастье, появились гномы! Оказывается, их отряд по следам Ганса шел. Коротышки как налетели, как давай молотками и секирами махать. Двоих бандитов тотчас на куски изрубили, одного ранили слегка. Ганс понял, что лучше сдаться подобру-поздорову. Тесак на землю бросил, руки поднял. Нас связали и повели к горам. Эти бородатые идиоты и меня за бандита приняли! Я им всю дорогу доказать пытался, что Ганса ихнего знать не знаю, что разбойники меня сами замочить хотели! Гномам хоть бы что! А Ганс, падла, еще и говорит: «С нами он, с нами! Матерый грабитель! Его прозвище — Ночной Колбасный Вор!».

Тут мы с Васяном схватились за животы. Оказывается, Рыжий Ганс — парень с юмором.

— Вам смешно, а мне тогда не до смеха было! — обиженно буркнул Жорик. — Я этим гномам и про Дитера говорил. Что он типа друг мой, что я его от Джарлака спас. А они, Петька, знаешь, что мне ответили?

— Да знает он, знает, — ухмыльнулся Стольник. — Ответили, что надо было Дитера у Джарлака в пасти и оставить, не хрен за эльфийками волочиться.

— Короче, привели нас в горы, завели в подземелье и упрятали в камеру. Сказали, что как Громодрома какого-то изведут, будет для нас работенка в шахте. Хорошо хоть меня с Гансом в одну камеру не бросили. Просидел я так целый месяц, а потом меня почему-то выпустили.

— Ха! Почему-то! — передразнил Васян. — Потому, что ты у них все запасы схомячил!

— Зато потом голодал сколько! Пока по городу ихнему слонялся, чуть не помер. Гномы — жадобы, корки хлеба не дадут… Повезло — наткнулся на Дитера. Накормил он меня и сказал, что если хочу вас найти, то начинать надо с Лареции. Даже со мной плыть согласился, только чтобы порожняком не мотаться, товара набрал. Как потом выяснилось, контрабандного.

— Это я знаю. Дитер нам рассказывал, — перебил я. — Доплыли нормально, а на пристани к тебе священник привязался.

— Угу. Я ему говорю, что ищу друзей, что мы из другого мира, а он как окрысится!

Васян фыркнул:

— Нашел кому про другие миры рассказывать! Ты бы ему еще про атеизм и коммунистическую партию рассказал!

— Да уж, ступил! — признал Жора. — Ну а как вас искать надо было? Сказать, что ищу двух жителей Эорина? Ладно, проехали. В общем, священник обвинил меня в ереси и приказал арестовать. Сказал, что я посижу пока в казематах, а через недельку будет праздник — день рождения короля. Тогда, дабы спасти мою душу и ублажить публику, меня отправят на костер.

Тут меня всего передернуло — вчерашнее вспомнил.

— И как ты выкрутился?! — воскликнул я.

Жорик загадочно улыбнулся и сказал:

— В тот день в Лареции проходил конкурс кулинаров!

— Чего?

— Кардинал Маззини — ярый гурман.

— Дай-ка я угадаю! Епископ Гафтон исполняет желание того, кто победит на турнире бардов, а Маззини исполняет желание того, кто победит на конкурсе кулинаров, верно?

— Верно.

— Ты уговорил кардинала, чтобы тот разрешил тебе участвовать в конкурсе. Потом победил и попросил, чтобы тебя отпустили, так?

Жора самодовольно кивнул.

— Повезло нам, что они здесь конкурсы так любят! — сказал я.

— Между прочим, — проворчал Васян, — в отличие от тебя, Брынский, Пухлому удалось победить! А ты: «Smoke on the Water», «Smoke on the Water»! Тьфу! Попсу надо было петь! Бритни Спирс, Шакиру.

— Я тебе кастрат, что ли?! Да там что ни пой, все равно не победил бы. Я же видел, как инквизитор этот на меня смотрел. Он меня сразу невзлюбил. И вот очень интересно почему?!

— Ясно почему. Потому что Жорик, после того как на конкурсе кулинаров победил, с кардиналом скентовался.

— А при чем тут я, епископ Гафтон и конкурс бардов?

— При том, что Пухлый очень быстро продвинулся по карьерной лестнице! Небывало быстро. Он тут всего-то неделю, а уже тоже сан епископа получил. Посмотри, какая у него сутана козырная!

— И не только сутана! — похвастался Жора, — а еще и митра, посох, нагрудный крест, перстень и собственная благоустроенная келья в подвалах монастыря!

— Ты это как умудрился епископом стать?!

Толстый гордо улыбнулся:

— Васька же сказал — подружился с кардиналом.

— Пухлый у него епископский сан на рецепт оливье выменял! — разъяснил Стольник.

Я глянул на Жорика с искренним восхищением:

— Не думал, что ты такой ушлый!

Васян пихнул толстого в пузо:

— Это еще что! В обмен на рецепт шаурмы кардинал учредил орден Святого Георгия!

— Теперь понятно! — сообразил я. — Верховный инквизитор Гафтон не такой гурман, как кардинал Маззини, и карьерному росту Жорика не радуется. Завидует, гад. Он, поди, к сану епископа не один год шел. Ты думаешь, Василий, когда отец Гафтон увидел меня, то понял, что мы с Жориком соотечественники?

— Стопудово! Этот Гафтон — не дурак. Он как на твою одежду глянул, сразу смекнул, что вы с Пухлым с одной яблони яблоки. У них-то джинсов не делают… А уж когда ты петь начал… Такой музыки тут, может, и через двести лет не будет. Вот он и решил на тебе отыграться.

Все ясно. Отсюда и ненависть. Плохо дело — влиятельного врага заимели. Хорошо хоть кардинал у Жорика в приятелях, да и сам Жорик тут вес имеет (в прямом и переносном смысле).

— Так что это ты, Пухлый, виноват, — хмыкнул Васян. — Если б не твоя церковная карьера, Петро победил бы.

— Я вас тут спасаю, и еще виноват при этом!

— Да не парься, шучу я. То, что Гафтон — сволочь порядочная, за километр видно.

— Ладно, с инквизитором понятно, — сказал я. — Теперь рассказывай, как ты нас от костра отмазал. И вообще, как было дело. Я только помню, что мы сражались, а потом мне чем-то по башке заехали, и все. А еще, мы тебя на трибунах видели, орали тебе, орали, а ты в нашу сторону даже не взглянул.

— Да что мне туда смотреть?! Откуда я знал, что это вас сжигают?!

— Мы тебе вшестером во всю глотку орали!

— На площади шум, как на стадионе! Как я в таком галдеже вас бы услышал?

— Мне показалось, что ты специально в сторону помоста не смотрел, — сказал я.

— Конечно. Думаешь, приятно смотреть, как людей заживо сжигают?

— А что ты тогда вообще на казнь поперся?

— Это входит в обязанности епископа. В Лареции костер — любимое развлечение. То алхимика какого-нибудь спалят, то ведьму. Сколько раз я кардинала просил, чтобы он отменил эти сжигания дурацкие. Не соглашается. Даже за рецепт гамбургера!

— У них тут менталитет такой, — сказал я. — Их уже не переубедишь. Давай дальше рассказывай.

— Это лучше я расскажу! — встрял Василий. — Самый красивый и кульминационный момент драки был, когда я Гафтона его же книжкой по кумполу огрел! Стража растерялась, а наши, наоборот, приободрились. Но тут, как назло, тебя какой-то бугай дубиной вырубил, и остались мы вчетвером. Ариэль я за бойца не считаю. Правда, и она кому-то из эльфов в волосы вцепилась, только тот ее сразу отшвырнул. Зябба молодцом держался, его уже два раза ранили, повезло — что не сильно. Дитер тоже всех нехило ломал. Однако численный перевес на стороне врага был слишком велик. Оттеснили нас к самому краю помоста. Ну все, думаю, конец. И тут рог как затрубит! А потом к нам сам кардинал с трибун спустился. Это Жорик наконец-то соизволил нас заметить и упросил кардинала отменить казнь.

— Какой на этот раз рецепт? — спросил я.

— Пицца, — признался Жора.

Васян продолжил:

— Когда кардинал объявил, что казнь отменяется, толпа ка-ак загудела. Бабки давай верещать, будто их самих сжигают. Еще бы — такого удовольствия лишили. Ну ничего, солдаты злые были — народ по домам разогнали быстро. А тут и Жорик к нам спустился. Вот, собственно, и все. Тебя на носилки положили и сюда принесли. Седьмой этаж, между прочим, с Зяббы и Дитера пот ручьями тек, пока тебя затаскивали.

— А Элеондил с отцом Гафтоном что?

— Элеондил лук в ярости сломал и ушел вместе со своими ушастыми ублюдками. Рожи у них были очень разочарованные. А Гафтон к тому времени уже очнулся. На голове у него шишак вылез, не меньше, чем у тебя, Петро.

Я пощупал затылок, а Василий сказал:

— Гафтон до последнего требовал нас казнить, но для Маззини пицца оказалась важнее, чем требования инквизитора. Они вконец разругались, и Гафтон куда-то уехал. Знаешь, думаю, у нас еще будут проблемы и с эльфом, и с инквизитором… Но пока мы под крылом у Красной Шапочки и епископа Георгия, можно считать себя в относительной безопасности.

— А наши где?

— Зябба с Дитером все победу празднуют. Уже третий день из винных погребов не вылезают!

— Да, это на них похоже. Они и неделю пить могут… Чего?!! Ты сказал — третий день?!

— Ах да, точно. Забыли тебе сказать — ты два дня в отключке провалялся.

— Два дня?!

Друг кивнул.

— У меня что, серьезная черепно-мозговая травма?

— Да не боись. Местный лекарь тебя осматривал, говорит, все в порядке. Небольшое сотрясение плюс общее истощение организма.

— Местный лекарь! — фыркнул я.

Знаю я этих лекарей! Я и в нашем мире им не доверяю. Коновалы! Только попади к ним!

Я потрогал шишку на затылке. Ладно, ничего. Вроде голова в порядке, соображаю ясно, мысли не путаются. Посмотрим, что дальше будет.

Васян мечтательно сказал:

— Теперь недельку в Лареции потусуемся, передохнем как следует и обратно двинем.

Я возразил:

— Зачем время терять? Сейчас надо ехать.

— Ладно тебе, одна неделя ничего не решит.

— Как это не решит?! Опоздаем к открытию портала, и придется ждать следующего «окна». А оно черт его знает когда еще будет! Может, через полгода? А может, через год?!

— Да не переживай, Петро, не опоздаем! В запасе еще больше месяца. Целых тридцать шесть дней.

— Ты забыл, что у нас лодку конфисковали? Хочешь обратно на бревне плыть, как Дитер?!

— Это ты забыл, что Жорик у нас епископ. Он тебе десять лодок достанет! Да, Пухлый?

Жора не без гордости кивнул.

— И вообще к черту лодку! — продолжал Васян, разгуливая по комнате. — Я уже все пробил, пока ты в коме валялся… И географию изучил, и расчеты сделал. Лучше на лошадях поедем. Через неделю как раз выезжает большой караван. Идет до Камлота. Вот с ними и двинем, у них охрана хорошая.

— Что за Камлот? А… тот городишко, мимо которого мы проплывали?

— Он самый. Вот оттуда уже на лодке поплывем, а до Камлота на лошадях быстрее добраться.

— Почему это?

— Против течения плыть придется, да и река все время петляет. А до города проложен караванный тракт. Все так ездят.

— Ты с лошадью-то управляться умеешь?

— Подумаешь, научимся! Это тебе не машину водить. Сказал: «Но!» — лошадка поехала. Сказал: «Тпру!» — остановилась.

— Ладно, убедил, допустим — на лошадях. Все равно жалко неделю целую терять. Раньше никаких караванов не выезжает?

— Не выезжает… Удивляюсь я тебе, Брынский! Ты что, не хочешь посмотреть Ларецию?

Ларецию посмотреть я, конечно, хотел. Но окончательно Стольник убедил меня, когда показал свои расчеты.

За те два дня, что я провалялся в постели, Васян успел многое. Познакомил Жорика с Зяббой и Никой. Полностью ввел Пухлого в курс дела — рассказал про порталы, другие миры и Коку. Успел излазить весь монастырь и теперь знал наизусть каждый уголок. Познакомился с кардиналом Маззини, которого за глаза называл не иначе как Красной Шапочкой. Заодно познакомился и с несколькими молоденькими монашками, куда уж без этого. (Про свои похождения друг рассказывал особо смачно и наверняка девяносто процентов приврал).

Но самое главное — шатаясь по монастырю, Васян наткнулся на какого-то странствующего монаха. Этот тип хвалился тем, что излазил весь Эорин. Вот Стольник на него и насел. Выпросил подробные карты местности, а заодно упросил помочь в расчетах кратчайшей дороги обратно.

Первоначально мы планировали вернуться тем же путем — по реке. Но, поскольку Кокин двигатель был уничтожен эльфийской стрелой, а без него против течения плыть пришлось бы очень долго, Васян (не без помощи монаха) нашел другой путь — через Камлот.

После того как друг разложил для меня все по полочкам и показал дорогу на карте, я не мог с ним не согласиться. Со всех сторон план оказался хорош. По суше мы будем ехать только по территории Атрема, и эльфов можно не бояться. А земли ушастых мы пересечем по реке, на воду они не сунутся. Правда, чтобы попасть к оврагу, все-таки придется идти несколько дней через эльфийские леса. Но тут уж ничего не поделаешь.

Хорошо, что самую сложную задачу мы уже выполнили — Пухлого нашли.

Я спросил:

— Кстати, тебе, Жорик, не жалко будет тепленькое местечко бросать? Ты ведь тут здорово устроился. В нашем безбожном мире тебя епископом вряд ли сделают.

— Соскучился я уже по дому. По родителям. — Пухлый задумчиво поковырял в носу. — А еще тут нет гриля, микроволновки и холодильника.

— Зато продукты — экологически чистые.

— Это — да. Ну ничего, мы ведь не навсегда Эорин покидаем, мы сюда еще наведаемся. Васька сказал, что надо только у Коки вашего навигатор стырить.

— Вот как? — обратился я к Стольнику. — Что-то ты меня в свои криминальные планы не посвящал.

— А как мы, по-твоему, сюда вернемся?! Будем в овраге дежурить, пока он не отворится? А если он не в Эорин откроется, а в какой-нибудь другой мир? Например, в Преисподнюю, или как там это кошмарное место называется, куда путешествуют только экстремалы. Нет, навигатор у ботана надо позаимствовать. Ему все равно новый дома выдадут.

— Допустим, украдешь ты прибор, а пользоваться им как? Навигатор в твоих руках, то же самое, что компьютер в руках обезьяны.

— Сам ты — обезьяна! Я сначала попрошу шлифтастого, чтобы меня научил.

— Ну давай, давай. Мне бы вашу уверенность. Если честно, я и в то, что у нас вернуться получится, пока не до конца верю.

— Это потому, что ты пессимист, — буркнул Васян.

Ну вот, в пессимисты записали. Глупый спор мне надоел и, чтобы перевести тему, я спросил:

— А где Ариэль с Никой?

— Шопингом пошли заниматься, — ответил Василий. — Нам, кстати, тоже надо. Так что собирайся, в магазин пойдем.

— Какой еще магазин?

— Оружейный, ясен пень. Я тут подумал — оружие у нас конфисковали, а оно нам еще, возможно, пригодится.

К сожалению, Стольник был прав.

Я переоделся в новую одежду, которую мне, как другу епископа Георгия, презентовал сам кардинал. Модные штаны из телячьей кожи, какие носят ларецианские аристократы, сапоги с высоким голенищем, шелковая рубаха. В другое время я бы обрадовался стильным и качественным шмоткам, но только не сейчас — переодеваться было мучительно, тело пронизывала ноющая боль.

Ладно, до свадьбы заживет.

Дверь моих покоев вела на лестничную площадку. По узкой винтовой лестнице из грубого камня можно было спускаться исключительно гуськом. Я подумал, что ее специально построили такой узкой, чтобы в случае осады враги могли подниматься только по одному. Ведь монастырь — это не только дом божий, но еще и крепость.

Мы спустились на первый этаж.

— Теперь в подвал, — скомандовал Васян. — Дитера с Зяббой заберем.

Винные погреба в монастыре Святого Патрика были немаленькими. Оранжевый свет от трех факелов с трудом освещал помещение. Воздух здесь был спертый, пахло сыростью и вином, а от гранитных стен веяло холодом. Мощные колонны уходили вверх, поддерживая свод. По стенам стояли бочки: от совсем маленьких бочонков до необъятных размеров. Еще присутствовали полки, заставленные покрытыми пылью бутылками. На некоторых были бирки с датой. Я поднес факел поближе, присмотрелся: тысяча триста семьдесят четвертый год! Интересно, откуда они ведут летоисчисление? Христа-то у них не было.

В дальнем конце погреба прямо на полу расселись Зябба с Дитером.

И как им не холодно? Пол-то каменный! Впрочем, у орка кожа как у бегемота, а гномам, живущим в холодных сырых подземельях, к такому не привыкать. Слово «простатит» им, наверное, вообще неведомо.

Тем более Зябба с Дитером знали, чем согреться. Довольные физиономии и батарея опустошенных бутылок об этом свидетельствовали.

При виде нас Зябба вскочил и по-дружески ткнул меня кулаком в грудь. Я еле устоял на ногах, а орк рявкнул, дыхнув перегаром:

— Здорово! Давай вмажем винца!

Такая фамильярность, надо сказать, удивила. Я уже привык, что Зябба обращался к нам с Васяном с уважением, после того как мы спасли его из эльфийской ямы. «Я ваш должник», и все такое. А сейчас…

— Садись, дубоголовый! Вино тебя ждать не будет. Если будешь стоять как пень, вся выпивка окажется здесь! — Зябба смачно хлопнул себя по пузу.

— Что это с ним? — спросил я шепотом у Стольника. — Набухался?

— Да нет. Он и трезвый такой. После того как мы стражникам с эльфами навешали — постоянно ругается, меня бледнозадым называет.

— Че вылупились? — не унимался орк. — Вы сюда че, шарами хлопать приперлись?!

И тут до меня дошло. Он с нами как с орками разговаривает. Мы ведь сражались бок о бок. Сражались насмерть! Теперь мы для него не только те, кому он обязан спасением, мы — боевые товарищи. Вот он и говорит с нами, как привык общаться с равными. Сейчас проверим мою догадку:

— Ну-ка налей-ка, рожа зеленая! — потребовал я.

— Вот это — другое дело! — осклабился Зябба. — А то стоите как пни!

Это могло затянуться надолго. Поэтому я быстро выпил кислое пойло и сказал, что надо идти в магазин. Гном с орком в один голос заявили — пока в подвале осталось вино, они никуда не пойдут.

Но когда Васян пояснил, что магазин — оружейный, они живо вскочили на ноги.

Ну а после того как Жора объявил, что за оружие заплатит из своего кармана, Зябба с Дитером рванули к выходу с такой скоростью, что нам пришлось за ними бежать. Видимо, боялись, что Жорик передумает.

Догнали мы их только на улице. Дитер семенил первым. Он не раз бывал в Лареции и знал, где тут самый крутой оружейный магазин.

— Надо было орку ошейник надеть, — сказал Жорик, тяжело дыша от быстрого шага. — Иначе каждый патруль докапываться будет.

— Наденешь на него! — буркнул Васян.

К счастью, на патруль мы не наткнулись. А вот многие граждане при виде нас опускали головы. Присутствовали, значит, на казни. Вот уроды. Орать «сжечь!» — это запросто, а теперь им, видите ли, в глаза нам смотреть неловко.

Я тоже на этих козлов не особо смотрел — ничего интересного. А вот город разглядывал с любопытством. Когда нас вели на костер, не до того было.

В Лареции стояло много высоких (по меркам Средневековья) зданий в три и в четыре уровня. На первых этажах располагались торговые лавки, трактиры и гостиницы, а сверху жилые комнаты. Вдалеке на холме высился королевский дворец. Он был обнесен крепостной стеной с четырьмя круглыми башнями по углам. Башни напоминали шахматные ладьи.

— А ты короля видел? — спросил я у Жорика.

— Что-то не довелось. Он редко показывается: весь в государственных заботах погряз, бедняга.

— А его вообще хоть кто-нибудь видел?

Жора пожал плечами.

Дитер знал, куда идти, — лучшее оружие изготовляли его соплеменники. По всей видимости, крупнейший магазин тоже принадлежал им. Во всяком случае, назывался он — «Гномья сталь».

Когда я жил в Стронгхолде, мы с Зяббой заходили в их знаменитую оружейную лавку «Крушилово». Так вот она с «Гномьей сталью» и рядом не стояла. Оружие в «Крушилове» было исключительно для орков — здоровенные дубины, алебарды и топоры, которые я с трудом мог поднять. Гномы же ковали для всего Эорина, и оружие здесь имелось под любую руку.

Магазин занимал три этажа.

На первом — кольчуги, латы, шлемы, щиты, нарукавники, перчатки. На втором — мечи, топоры, клевцы, алебарды, копья, булавы, цепы, боевые молоты. На третьем — луки, арбалеты, дротики, метательные ножи и топоры.

На самом деле было еще много железок, названия которых я просто не знал. Надо будет попросить Зяббу или Дитера, чтобы просветили. А то стыдно как-то цвайхандер от эспадона не отличать.

Я взял с прилавка короткий меч, похожий на те, какими рубились римские легионеры. Помахал им, вслушиваясь в свист рассекаемого воздуха. Вроде неплохой клинок.

Подошел Зябба смерил оружие презрительным взглядом:

— Че за дерьмо ты выбрал, репоголовый?

— Меч.

— Это меч?! Таким только с мышами сражаться! И то с мелкими! Вот… возьми-ка этот. — Зябба сунул мне длинный тонкий клинок в неброских ножнах.

Я обнажил его и замер. Сталь блеснула синеватым отсветом. По безупречно гладкому лезвию шла искусная гравировка — то ли руны, то ли узор. Рукоять сидела в руке как родная.

— Че скажешь, сопляк?

Я ничего не сказал — от восхищения у меня язык к небу прилип.

Такое чувство мне довелось испытать лишь единожды. Когда я держал в руках мастеровую гитару, стоящую не одну тысячу долларов. Этот меч был так же идеален, как и та гитара. Неведомый мастер вложил в него кусочек своей души. Если не всю душу.

Чем дольше я держал клинок, тем больше он мне нравился. После него даже не хотелось брать в руки другие мечи. Но я все же попробовал несколько, чтобы ощутить разницу. Разница была как между «запорожцем» и «ламборджини». Любой меч казался игрушкой после оружия, выбранного Зяббой.

— А тебе, шибздик, подойдет вот этот. — Орк вручил Василию не то короткий меч, не то длинный кинжал.

— Спасибо, — буркнул Стольник.

У одной из стен стояли деревянные манекены (уже порядком изрубленные), и мы с наслаждением поупражнялись с клинками.

Потом Зябба помог нам выбрать по легкой кольчуге.

— Эй, Пухлый, ты чего стоишь? — спросил Васян. — Взял бы себе двуручник… с твоим-то ростом.

— Я человек мирный. Мое оружие — сковородка.

— Я бы предпочел, чтобы у тебя в руках был меч, а не сковорода, если наткнемся на эльфов.

Жорик долго отнекивался, но вдвоем мы уговорили его купить полный доспех и фламберг — двуручный меч с лезвием волнистым, словно язык пламени, трепещущий на ветру (отсюда и название). И то и то пришлось Пухлому как раз впору.

А Зябба выбрал себе ужасающего вида топор и самую огромную алебарду, которая имелась в магазине.

Вдруг послышался жуткий скрежет.

Из другого конца зала к нам, лязгая и громыхая, приближалась гора стали, в которой я не сразу узнал Дитера. Сказать по правде, догадаться, что это он, мне помогла только интуиция. Гном упрятался в броню и обвешался оружием буквально с ног до головы.

Подойдя к нам, он приоткрыл забрало. Потом еще одно забрало! Оказалось, он умудрился напялить два шлема — один поверх другого! Лыбясь от уха до уха, Дитер сообщил:

— Сегодня лучший день в моей жизни!

— Ты зачем два шлема нацепил? — поинтересовался я.

Дитер сделал такое лицо, будто я спросил: «Ты зачем пьешь пиво?», и, как недоумку, пояснил:

— Так задарма же!

Затем увидел мой клинок и прокомментировал:

— А у тебя тоже губа не дура!

Жорик расплатился с гномом-продавцом, который радовался не меньше Дитера.

Когда уже уходили, я вспомнил про Нику и выбрал для нее маленький, искусно выполненный арбалетик с ложем из черного дерева. Арбалет стоил почти как мой меч. Но раз уж Жорик банкует, сделаю девчонке приятное.

На обратном пути Дитер пожалел о своей жадности. Он раскаянно просил нас помочь дотащить прикупленное им барахло до монастыря. Однако на его уговоры никто не поддался.

Про то, как гном затаскивал груду металлолома на седьмой этаж, где нам выделили апартаменты, вообще отдельная история!

Зябба с Дитером пошли в подвал, обмыть покупки, а Жорик умотал на кухню, готовить вместе с кардиналом пиццу. Мы же решили заглянуть в комнату к девочкам.

Пока мы ходили за оружием, Ника с Ариэль тоже нехило прибарахлились на выданные Жориком бабки. Они крутились возле зеркала и нашего появления даже не заметили. Ариэль купила небесно-голубое платье, а Ника — кроваво-алое. Смотри-ка, а я-то думал, она только охотничьи костюмы носит. Все-таки девчонка есть девчонка. Правда, не могу не признать — платье ей к лицу. Еще она прикупила рубиновые бусы и изящные кожаные туфельки.

Васян деликатно кашлянул. Завидев нас, Ника сразу подбежала и затараторила:

— Убийца Драконов, как тебе мое платье?! Оно мне идет?! Цвет похож на кровь, правда?! Если меня ранят — не будет заметно. А бусы? Ну что ты молчишь, тебе нравится?!

— Пойдет, — ответил я.

— Грубиян! — Ника прожгла меня убийственным взглядом и демонстративно отвернулась.

Во всех мирах девчонки одинаковые. Мне непременно надо было упасть в обморок от восхищения, сказав перед этим что-нибудь типа: «Божественно!» А на «пойдет» они обижаются, словно я сказал: «Полное дерьмо». Моя Анютка всегда поступала так же, поэтому я отлично знал, как действовать.

— Ой, ну хватит глазами молнии метать, — сказал я. — У меня для тебя кое-что есть. Небольшой подарок.

— Мне от грубиянов подарки не нужны!

— Да? Ну тогда я отдам этот прелестный арбалет Дитеру.

Я вытащил из-за спины подарок, демонстрируя его во всей красе. Взгляд Ники прилип к оружию. Из оценивающего он превратился в жадный. Я не сомневался, что девчонка знает толк в подобных вещах. Готов поспорить: еще чуть-чуть и у нее потекут слюнки.

— Для Бороды он маловат, — заметил Васян.

— Что верно, то верно, — согласился я. — Придется все-таки Нике отдать, не выкидывать же, он четыреста семьдесят седриков стоит. Так уж и быть, держи! — Я всучил внучке волшебника арбалет.

— Очень надо, — буркнула она.

Но я-то видел, как засияли глазки. Наверное, подари я ей кольцо с бриллиантом, она бы и то так не обрадовалась!

Не прошло и минуты, как Ника перестала дуться и побежала испытывать подарок в деле.

Испытания она решила провести не где-нибудь, а в главном зале монастыря.

Но тут, как назло, с кухни вернулся Жорик. Он строго-настрого запретил ей стрелять по картинам с изображением ларецианских святых. Ника очень расстроилась.

Совместными усилиями мы уговорили ее спуститься во внутренний дворик.

Здесь было где поразвлечься. Довольная Ника принялась разносить из арбалета яблоки. Ариэль же аплодировала каждому удачному выстрелу.

За этим занятием мы их и оставили.

— Мне кажется, она к тебе неровно дышит, — заявил Васян, когда мы шли по коридору.

— Да ты что, — буркнул я.

— Хорошо сэнсэя рядом нет, иначе превратил бы он тебя в… ну, скажем, в козочку.

Я поежился. Не самая лучшая перспектива.

Стольник продолжил:

— А ты, я вижу, тоже помаленьку к Нике подкатываешь… арбалет подарил…

— Это чтобы она на обратном пути эльфов отстреливала. А я Анютку люблю, ты же знаешь.

— Ну-ну… понимаю, два месяца без бабы.

На это я отвечать не стал — пускай думает, что хочет. Слово «верность» ему незнакомо. А я Анютке верен. Ну подумаешь, чуть позаигрывал, это же не измена.

— Ты прикинь, я уже практически с Ариэль замутил! — похвастался друг.

— Что значит «практически»?

— Ну… еще пока не до конца… Я, если честно, поэтому и хочу здесь на неделю задержаться. Уже почти все на мази, скоро я ее заполучу!

— Ты, я гляжу, после королевы самоуверенным стал.

— А то!

— Давай, давай… дерзай. Интересно будет посмотреть, как Ариэль тебя отошьет.

— Да ну тебя, Брынский! — делано обиделся Васян. — Не отошьет. Ей нравятся настоящие мужчины!

— А при чем тут ты? — усмехнулся я. — Подобная фраза хорошо прозвучала бы из уст… ну, например, Дитера.

— Да чем я хуже?! Видел, как я Гафтона вырубил?

— Видел.

— Вот и она видела! Как это было, а?! Красиво! Изящно! В прыжке святым писанием по маковке! После этого она на меня другими глазами смотреть стала. Девчонкам нравятся парни, которые могут за себя постоять. Вот увидишь, скоро она будет моей!

— Что я могу сказать, — удачи тебе, соблазнитель эльфийских королев!

Я хотел пойти в выделенную мне комнату, отдохнуть, но у Стольника имелась другая идея.

— Пойдем, я тебя с Красной Шапочкой познакомлю, — предложил он. — Прикольный мужик!

— Пойдем.

Раз уж нам тут неделю жить — невежливо не познакомиться с хозяином.

Апартаменты кардинала располагались на самом верху — поближе к Богу.

Шторы были задвинуты, в камине уютно потрескивали дрова.

Кардинал Маззини обладал отеческой улыбкой, добрыми глазами и напоминающей футбольный мяч фигурой. Он развалился на кожаном диване, в одной руке держал золотую вилку с куском пиццы, в другой — фужер с вином.

Надо признать, вначале я даже оробел — как-никак не каждый день видишь настоящего живого кардинала. Как там с ними разговаривать-то надо?

— Ваше преосвященство, я хотел бы поблагодарить вас…

— Не надо такой официальности, сын мой, — перебил кардинал, небрежно махнув пухлой ручкой. — Можно просто — отец Маззини.

Я кивнул.

— А скажи-ка вот что, чадо. Ты ведь тоже прибыл из далекой страны, так?

— Э-э-э… в общем, да.

— А не ведаешь ли ты каких-нибудь особых кулинарных рецептов?

— Мм… вообще-то я не повар. Музыкант.

— А… Это по части достопочтенного отца Гафтона. И что же, ты совсем не умеешь готовить?

— Ну… яичницу могу поджарить.

— Это мы и сами можем. Больше ничего?

— Боюсь вас разочаровать, отец Маззини.

— Жаль… жаль…

Сказав это, кардинал потерял ко мне всякий интерес. Пауза затянулась. Но тут в дверь постучали. Вошел Жора. За ним два монаха с подносами в руках. Кардинал сразу повеселел, сделал широкий жест, дескать, угощайтесь, а сам завел с Жориком разговор о специях, добавляемых в маринады.

Мы с Васяном поели и тихонько смылись, ибо в маринадах понимали не больше, чем Жорик в холодном оружии.

Когда я вернулся в комнату, меня поджидал приятный сюрприз.

Настоящая ванна! Ну, конечно, не такая, к каким привыкли земляне в двадцать первом веке, а всего лишь бадья. Но зато с теплой водой! А еще прилагался кусочек мыла и мочалка. Просто праздник! Ведь это не какой-нибудь ручей или озеро! Может, кто-то подумает — сколько восторженного писка из-за бадьи с водой. Посмотрел бы я на них, если бы они не принимали ванну почти два месяца!

Почти два месяца! Меня скрутил острый приступ ностальгии.

Как бы я хотел сейчас обнять маму. Сыграть в шахматы с отцом. Погулять с Анюткой. Выгулять нашу таксу Кристинку. Послушать, как она заливисто облаивает бабок, сплетничающих у подъезда, а те не менее заливисто гавкают в ответ.

Как бы хотел посмотреть телевизор. Любой канал! Да хоть рекламу! Да уж, никогда не думал, что настанут времена, когда я заскучаю по ящику для промывки мозгов!

Я смертельно истосковался по давке в метро, по пробкам, по запаху бензина. Я мечтал прогуляться по асфальтированной дороге, увидеть огни ночного мегаполиса. Пускай до меня докопаются гопники или менты. По сравнению с эльфами и атремской стражей они — невинные овечки.

В бадье я провалялся до самого вечера. Сначала плескался в мыльной пене и фыркал от удовольствия, а потом прямо там и уснул. Проснулся, лишь когда вода совсем остыла.

Вылез, тщательно рассмотрел себя в зеркале. Присвистнул. Тренировки с Зяббой не прошли даром. Я стал жилистым, словно гимнаст. Мышцы приобрели красивый рельеф, а весь живот покрылся кубиками. Никогда не думал, что у меня будет такой пресс. И это всего за каких-то два месяца! Многие в спортзал годами ходят.

Такие перемены пришлись мне по душе.

На плече белел шрам от эльфийской стрелы. Говорят, девчонкам нравятся шрамы. Вернусь, Анютка обрадуется. Она всегда жаловалась, что мне не хватает брутальности.

Настроение было превосходным. Печальные ностальгические мысли давно развеялись. Скоро мы вернемся домой, теперь ничто нас не остановит. Самое сложное уже позади. Жорика нашли, все живы и здоровы. А времени до «окна» — много. Можно гулять и веселиться, благо денег у епископа Георгия — целая куча. И главное, можно ничего не бояться, ведь у нас в приятелях самый влиятельный человек в Лареции. А еще у меня лучший меч во всем Эорине!

Я решил, что настали золотые деньки. Как я ошибался!

Я уже собирался на боковую, когда приперся Васян.

— Гном с орком требуют продолжения банкета! — сообщил он.

— Ну и пускай продолжают. У них целый винный погреб в распоряжении.

— Уже всё вылакали!

В это было трудно поверить, но оказалось правдой. Чтобы жаждущие выпивки гном и орк не начали буянить, решено было отправиться в кабак.

Ариэль с Никой уже легли спать, поэтому пошли впятером. Зябба с Дитером едва держались на ногах, но вели себя более-менее адекватно. Однако меня терзало нехорошее предчувствие. Кто знает, в какую переделку мы можем влипнуть по вине пьяного орка или пьяного гнома? Единственное, что утешало — с горем пополам мы все-таки уговорили Зяббу надеть ошейник.

На улице было прохладно и ветрено, с моря несло запах соли. Уже стемнело, но крупные улицы были прекрасно освещены. Ярко горели окна, богатые жители зажигали перед дверьми масляные лампы, а через каждые десять метров стояли столбы с фонарями.

Мы шагали по главной улице, наслаждаясь прохладным морским воздухом. Вскоре на пути нарисовался патруль из шести солдат. Они неодобрительно покосились на орка, но докапываться не стали. Видимо, помог ошейник.

Издалека донеслась барабанная дробь, а потом и простенький марш, исполняемый на трубе. Звуки приближались. Через минуту нам пересекла дорогу странная процессия. Впереди топал барабанщик, за ним трубач, а следом четко, как на параде, маршировала стая дрессированных гусей.

— Хочу гуся с пивом! — заявил Дитер.

— А я хочу курицу с элем! — высказался Зябба, качаясь, как моряк в штормовую погоду.

Жорик примеряюще молвил:

— Вообще-то можно и того и того.

— Дело говоришь, толстяк! — согласился орк. — А вон и трактир! Как раз на двери курочка нарисована.

Внутри оказалось темновато. На каждом столике горело по свече, отчего создавалась интимная обстановочка. В воздухе разлился сладковатый запах благовоний. На стенах висели какие-то картины. Многие столики были отгорожены красным занавесом. Если одним словом — я бы назвал атмосферу гламурной.

Мы застыли у входа. Навстречу вышли два здоровых мужика, голые по пояс и в кожаных штанах. Один уставился на Зяббу, протянул:

— Ка-а-кой ошейничек!

— А ка-а-кие клыки! — восхитился второй.

— А ка-а-кая кость у него в носу! Это выглядит та-а-к мужественно!

Зябба зарычал.

— Мамочки родные, да он не ручной! — пискнул первый. — Да ну-у его!

Второй закивал. Потом они перевели взгляд на Дитера. Глаза у обоих похотливо заблестели.

— Чур бородатенький мой!

— Облизнешься! Я его первый заметил!

— Блин! Да мы в гей-клуб попали! — ахнул Васян.

Один из «мужиков» наклонился и погладил гнома по бороде.

Это было ошибкой.

Мы и моргнуть не успели, как гномий кулак врезался в холеный подбородок.

Да! У Дитера самый красивый апперкот из всех, какие я видел. Майк Тайсон отдыхает! От удара незадачливый гомосек подлетел метра на полтора и рухнул на чей-то столик, сломав его вдребезги.

— Вот это правильно! — одобрил Стольник. — Вдарим тяжелым гномьим кулаком по гомосяцкому притону!

В помещении началась паника, народ повскакивал из-за столов, кто-то уже звал стражу. Вперед выбежал тощий тип, судя по встревоженной роже — хозяин гей-клуба.

— В чем дело?! — заголосил он. — У нас приличное заведение! Если вы не разделяете наши взгляды, тогда зачем пришли?!

Зябба и Дитер стали засучивать рукава, чтобы объяснить — зачем мы пришли, но тут вмешался Жорик:

— Мы уже уходим. Вот компенсация. — Он кинул хозяину золотой. У того рожа мигом изменилась, он заискивающе заулыбался и сообщил:

— Для состоятельных господ мы можем организовать отдельный столик.

— Нет уж, спасибо, — сказал я. — Мы лучше пойдем.

Мы развернулись к выходу.

— Стойте, — произнес вдруг Васян. — Это кто там за спинами прячется? А ну-ка иди сюда, свинья!

Из-за спин посетителей притона неохотно вышел грузный черноусый мужик.

— Ух ты! — удивился я. — Да это никак капитан таможни Балус.

— Поффалуста не бейте! — взмолился он, ужасно шепелявя.

Я вспомнил, что это я ему передние зубы и выбил. Так и надо ублюдку.

— Ты что тут делаешь? — грозно спросил Васян.

— Флучайно зафол.

— Ну конечно! То-то ты штаны кожаные нацепил и разделся по пояс.

— Только не говорите никому, фто вы меня фдесь видели! — со слезами на глазах прошамкал Балус. — Поффалуйста! Ребята не поймут.

— Да? И что нам с этого будет? — поинтересовался я.

— Когда будете уезффать, выфозите любые товары. Фсе будет беф пофлины. Меня хоть и выгнали, но фвязи-то офтались! Для ваф — феленый коридор.

— Зеленый коридор, говоришь? — хмыкнул Стольник. — По-моему, ты только голубой коридор обеспечить можешь!

Балус сконфуженно молчал, по жирным щекам катились капли пота.

— Обойдемся без твоей помощи! — проворчал Васян. — Пока, красотуля! Скажи «фпафибо», что мы тебе последние зубы не выбили.

— Ты куда нас завел?! — спросил я у Зяббы, когда мы вышли.

Орк пожал плечами:

— Откуда я знал? На двери курочка нарисована, я и подумал — трактир.

Я оглянулся на дверь. На ней и впрямь был рисунок. Только это была не курочка, а петух. А сверху — неприметная надпись, гласившая: «Голубой петушок».

— Пошли отсюда быстрее, — брезгливо скривился Васян.

— Жорик, ты тут уже больше недели, может, знаешь какое-нибудь приличное заведение? — справился я.

— Знаю. Чуть дальше по улице ресторан «Три короны», мы с кардиналом там пару раз обедали.

— А ты что про эти «Три короны» скажешь, Борода? — осведомился Васян.

— Не люблю я рестораны, — проворчал Дитер. — Слишком цены заламывают. Пять седриков за кружку пива! Они что там, его из золота варят?!

— Раз уж в седриках мы сейчас не стеснены, пойдем отведаем «золотого» пива, — предложил я.

По всему было видно, что «Три короны» солидный ресторан. Огромный зал, высокие потолки, люстры с сотнями свечей. И всего с десяток клиентов, богато одетых и ведущих себя прилично.

— Че это за кабак?! В кабаках не бывает так тихо! — пророкотал Зябба, только мы вошли. Несколько посетителей повернули головы и с любопытством уставились на расшумевшегося орка.

— Это не кабак, а ресторан, — объяснил Жорик.

— Это еще че за хрень такая?

— Вы же сами хотели хорошее пиво и еду. Лучшее пиво и еду в Лареции подают в ресторанах.

— А где барная стойка?

— В ресторане нет барной стойки.

— А где пиво брать?!

— Для этого есть официанты.

— Официанты?!

— Ну да.

— Не бабы? — уточнил орк.

Жорик кивнул.

— Че, мне по заднице официанта хлопать, что ли?! — возмутился Зябба. — Во дают бледнопузые!

Я прекрасно понимал орка. То на гей-клуб нарвались, то в ресторан пришли, где ни одной официантки! Мне даже стыдно стало за Ларецию и за весь людской род.

Тут нарисовался угодливый молодой человек с меню в руках.

— Чего изволят уважаемые господа?

— Пиво есть?! — гаркнул Дитер.

— Конечно. Ларецианский лагер — лучшее пиво во всем Эорине!

Зябба проворчал что-то, а Дитер презрительно фыркнул. Но тем не менее оба заказали сразу по пять кружек. Мы с Васяном решили для начала взять по одной, а Жорик попросил принести свиную рульку в кисло-сладком соусе.

Официант вернулся, горбясь под тяжестью подноса. Большие кружки из красной глины покрывала воздушная пивная пена, а между ними красовался, скрестив внушительные клешни, гигантский вареный рак.

Не успел официант удалиться, как распахнулась входная дверь. В ресторан вошел Элеондил в сопровождении эльфийской братии. На Земле в таких случаях говорят: мир тесен. Как выясняется, в Эорине тоже уместна эта поговорка. Эх, надо было нам в дешевый кабак пойти!

Завидев нашу компанию, ушастые напряглись, самый ретивый выхватил лук и наложил стрелу.

Но тут Элеондил остановил его.

Странно. С чего бы это?

В этот момент в ресторан ввалилось несколько стражников. Ясно. Осторожничает командор, тут ведь не прославленный Валорион.

Продравшись сквозь сгрудившихся у входа эльфов, солдаты вошли и уселись за столик. Официант метнулся к ним:

— Чего желают доблестные стражи правопорядка?

— Пива! — в один голос откликнулись солдаты.

Официант повернулся к ушастым:

— А чего изволят не менее доблестные воины Леса?

— Мы не будем есть в одном заведении с этим отребьем! — Элеондил указал на наш столик. — Найдем другое место.

Я думал, Зябба сейчас запустит в него кружкой с ларецианским лагером. Но орк Элеондила, похоже, вообще не заметил. Уж больно увлекся хмельным напитком — заглатывал уже третью кружку.

— Там, дальше по улице, есть отличный трактир, — посоветовал Васян, еле сдерживая смех. — Вам как раз туда. Там еще на дверях курица нарисована, не промахнетесь.

— Спасибо, — коварно улыбнулся Элеондил. Явно, что-то задумал.

Эльфы удалились, гордо задрав головы.

Только я вздохнул с облегчением, как началось!

От соседнего столика к нам подошел элегантный брюнетик. Роскошный зеленый камзол, золотые перстни, тонкие аристократические усики. Наверняка какой-нибудь богатый вельможа.

— Сколько стоит ваш раб? — спросил он голосом, привыкшим повелевать.

Мы переглянулись. До нас не сразу дошло, что речь о Зяббе. Вельможе сильно повезло, что до Зяббы тоже не дошло, что речь о нем.

— Он не продается, — быстро сказал я.

— Не бывает таких вещей, которые не продаются. Вопрос в цене.

Орк глянул на него мутным взглядом. Ну всё. Конец вельможе! Сейчас Зябба его убьет с одного удара, а на нас потом повесят мокруху. И хорошо еще, если Жорик сможет развести, потому что этот типчик явно из богатой и влиятельной семьи.

Но, видно, брюнетик родился под счастливой звездой. Зябба зевнул, затем положил голову на стол и захрапел.

— Какое свинское поведение. Воспитывать раба надо. Ему нужен достойный хозяин.

Вельможа осмотрел Зяббу со всех сторон:

— Мускулы — что надо, и зубы вроде неплохие. Он, наверное, прилично дерется… Будет у меня в гладиаторских боях участвовать… К ошейнику привык уже?

— Э-э-э… не совсем, — сказал я.

— Не беда, у меня быстро привыкнет. Как насчет тысячи? Золотом, естественно.

— А давай его продадим! — выдал Васян.

— Охренел, что ли?!

— Да мы ему потом побег устроим, — зашептал друг мне в ухо. — Целая тысяча золотом на дороге не валяется!

— Зачем тебе бабки?

— Ты что, Петро?! Это же — зо-ло-то! Оно и у нас в цене! Привезем домой, сдадим барыгам и заживем как короли!

— У Жорика золота этого… Он с тобой поделится, верно, Пухлый?

Жора, оторвавшись от обгладывания свиного окорока, прочавкал что-то утвердительное.

— Жаль тысячу, — молвил Стольник грустным голосом.

Брюнетик наблюдал за нашим спором, обрабатывая ногти серебряной пилочкой.

— Так вы согласны, нет? — спросил он, когда Васян перестал ныть.

— Пять! — брякнул доселе молчавший Дитер.

Мы опешили, а вельможа вскинулся:

— Ну это уже наглеж! Пять тысяч седриков не стоит ни один раб!

— А друг… стоит! — убежденно заявил Дитер.

— Первый раз вижу, чтобы гном дружил с орком, — удивился брюнетик. — Да еще и до такой степени!

— Мы с ним сражались спина к спине! Пили с одной бочки! Меньше чем за пять не продам!

Вельможа вновь оглядел Зяббу:

— Нет, пять — это много.

В этот момент орк разлепил глаза. Дитер затряс его:

— Зябба, друг, эта скотина утверждает, что ты не стоишь вшивых пяти тысяч!

— Чего?!!

Я был не прав. Брюнетик родился не под счастливой звездой, а самый красивый апперкот не у Дитера. Зябба, не вставая из-за столика, отправил вельможу в полет. Тот повис на люстре, огонь от свечей быстро переметнулся на его одежду. Запахло паленым.

В ресторане и так было нешумно, а тут вообще повисла гробовая тишина. И было слышно, как поскрипывает качающаяся люстра и как тлеет одежда брюнетика. Сам он пребывал в отключке и серьезно рисковал сгореть заживо.

Повезло, что люстра не выдержала и рухнула со страшным грохотом. Я спешно стал заливать тлеющего вельможу пивом.

— Эй, зачем продукт переводишь?! — возмутился Дитер. — Ногами затаптывать надо!

Несчастный вельможа! Гном принялся показывать, как именно надо гасить огонь.

— Хорошо еще, что Борода не додумался потушить его, как это делают настоящие пожарники, — хохотнул Стольник. — Пивом — только прошедшим почечную фильтрацию.

Все эти события произошли в одно мгновение. За соседним столиком друзья брюнетика застыли с открытыми ртами. Потом истерично завизжала какая-то дама. Стражники тоже сперва оторопели, но затем повскакивали и взяли нас в кольцо. Главный заорал:

— Эй, гном, ты зачем танцуешь на сэре Джастине?!

— Сейчас не время для танцев, любезный. Я его тушу!

— А ну отойди от него немедленно!

— Да пожалуйста! — Дитер слез с изрядно помятого, мокрого от пива и слегка покрытого копотью сэра Джастина.

Тут подоспели его друзья, подхватили под руки и попытались поставить. Вид у вельможи был весьма плачевный. Камзол прожжен во многих местах, сам брюнетик весь в синяках, волосы слиплись от пива, а на шее болтаются остатки люстры.

Друзья сэра Джастина стали хлопать его по щекам, пытаясь привести в чувства, но он пребывал в глубоком нокауте. А автор нокаута спокойно допил мое пиво и вновь захрапел, теперь уже основательно.

Командир стражников указал на нас острием меча:

— Именем Седрика Седьмого вы арестованы! Придется пройти с нами!

— За что?! — возмутился Дитер.

— За поджог сэра Джастина.

— Мы его подожгли, мы его и потушили!

— А еще вы хотели затоптать его насмерть! — пискнул один из товарищей брюнетика.

— И утопить в пиве! — добавил другой.

— Взять их! — распорядился командир.

— Постойте, — вышел вперед Жорик. — Я думаю, мы сможем все уладить.

Стражник окинул Пухлого удивленным взглядом и воскликнул:

— Ах, разбойник! Какое нахальство! Стащил у епископа одежу!

Жорик весь покраснел от такой несправедливости:

— Что значит стащил?! Я и есть епископ! А мантию мне сам кардинал вручил!

— Вот кардиналу эти сказки и расскажешь. Настоящий епископ никогда бы не стал якшаться с нелюдью.

Пухлый аж онемел. И мы все — тоже. Потому что аргумент был неоспоримый. Местные епископы гномов с орками не переваривают и с ними на одном поле по-большому не сядут, не то что за один столик! Похоже, мы попали. Золото теперь стражникам совать бессмысленно, они его и сами конфискуют, ведь Жорик бандит, выдающий себя за епископа.

Тут один солдат сказал:

— Слушай, лейтенант, а это случайно не те рожи, которых три дня назад на площади спалить хотели? Там, говорят, тоже орк с гномом были.

Вот она — надежда! С моего языка уже готовы были слететь слова: «Да мы это, мы! За нас сам кардинал Маззини заступился! Он — наш покровитель!», но в этот момент лейтенант уверенно заявил:

— Не-э. Не те. Я слышал, что там два гнома было. И три орка.

— А я слыхал, — вмешался другой стражник, — что там три гнома было и пять орков. Они вона сколько эльфов уложили! И нашим тоже нехило досталось! Хорошо, мы в этот день у дворца караул несли… К тому же те поздоровее были.

Надежда растаяла как дым. Вот долбаные слухи! Хрен они теперь поверят, что это нас сжечь хотели!

— Да… те поздоровее были, — поддакнул еще один стражник. — А это так — шпана залетная!

— Не шпана, — возразил командир. — Жирный — явно матерый бандюга. Епископа умудрился раздеть и не боится разгуливать по городу в его одежде. Нет, ну какая наглость! Ничего святого!

Бедный Жорик покраснел еще гуще. Мы с Васяном лихорадочно соображали, что бы такого сказать в свою защиту. На ум ничего не шло.

— Все. Выводите их! — распорядился лейтенант. — Если кто будет языком трепать, тому — в рыло!

Солдаты двинулись к нам. Дитер набычился и сжал кулаки.

— Не рыпайся! — зашептал я ему в ухо. — Сейчас на улицу выйдем, Жорик разведет.

В то, что Пухлому теперь удастся развести, я и сам не верил, но Дитера надо было как-то успокоить. Не хватало, чтобы гном начал буянить и его изрубили алебардами, а заодно, под горячую руку, и нас.

— Сол, Ксар, хватайте этого зеленого. Его тащить придется.

— Будет сделано, лейтенант! Ух, тяжелый, падла!

Нас подхватили под руки и повели наружу. Зяббу тащили с трудом, кряхтя и матерясь. Ноги орка волочились по паркету, просыпаться он не собирался.

Вслед донеслось:

— Перед тем как вздернуть, отделайте их как следует!

— Непременно, — хмыкнул лейтенант. — Ведь это наша работа.

Ну Лареция! Гостеприимной тебя я бы точно не назвал. Мы тут и четырех дней не пробыли, а нас уже пытались повесить, сжечь, и сейчас снова хотят повесить!

На улице нам обшарили карманы. У Жорика изъяли все золото, а у остальных ничего ценного не нашлось.

— Оно пойдет на нужды королевства, — пообещал командир, пряча мешок с золотом за пазуху.

Дитера такой аргумент не устроил. Он хотел запротестовать, но тут на него напал приступ икоты. Еще бы, целый винный погреб с Зяббой уделали, а потом тут пивом дошались. И как гном вообще на ногах стоит!

Пока Дитер икал, его крепко-накрепко связали. Затем и нас.

Один из солдат, поддерживающих Зяббу, предложил:

— Лейтенант, может, здесь их повесим? Во-он на фонарях. А то слона этого на себе переть! Не хотелось бы грыжу заработать.

— Нет. Здесь нельзя. «Три короны» — цивильное заведение. Тут можно вешать только приличных граждан, а не всякую шушеру!

Нас повели по улице.

Дитер гневно икал. Васян пытался доказать, что Жорик настоящий епископ. Сам Жорик побледнел, а на лбу выступил пот. Я пребывал в полном смятении. Лишь Зябба безмятежно болтался на руках стражников.

Не успели мы пройти и двадцати шагов, как из переулка показался еще один патруль.

— Эй, Крисп, как служба? — окликнул лейтенанта один из встречных.

— Тянем помаленьку. Вот бандиты в «Трех коронах» дебоширили, сейчас вешать поведем.

— Вешать — это хорошо, — одобрил стражник.

Солдаты закивали. А лейтенант сделал такое лицо, какое бывает у бабки, что сидит на лавочке и собирается сообщить другой бабке самую главную сплетню дня:

— Представляешь, эти недоумки самого барона Джастина отмутузили!

— Да ну?!

— Точно! Живого места на нем не оставили. Но это еще не все! Один из них епископа ограбил!

— Ни хрена себе!

— Так мало того, он теперь себя за священнослужителя выдает! — Лейтенант ударил Жорика в пузо. — Ух! Самозванец хренов!

— Этот жирный, что ли? — Солдат присмотрелся, потом переменился в лице и совершенно другим тоном произнес: — Крисп, дружище, ты что, хочешь, чтобы тебя от церкви отлучили?! Это ж епископ Георгий — приятель кардинала!

— Правда? — неуверенно спросил лейтенант.

— Вчера лично возле монастыря караул нес. Видел обоих.

— Вот черт! — выругался Крисп.

— Не богохульствуй, сын мой, — сказал Васян. — А то епископ Георгий пожалуется кардиналу.

— Вот черт! — машинально повторил лейтенант.

— Ну что, инцидент улажен? — спросил я с нажимом. — Я так понимаю, мы свободны?

Крисп испуганно закивал.

Дитер хотел что-то сказать, но у него получалось лишь: ик… ик… ик!

Нас развязали, а Зяббу прислонили к стене. Лейтенант промычал:

— Господин епископ, простите, вышло недоразумение… Кто б мог подумать, что вам будет угодно ужинать в одной компании с орком и гномом. Еще раз тысяча извинений!

Жорик благосклонно кивнул.

— А золото? — вспомнил Васян. — Гони наше золото, сын мой!

Лейтенант потоптался и неуверенно промямлил:

— Э-э-э… с этим не все так просто. Вы искалечили самого сэра Джастина.

— И что… ик… такого? — наконец выдавил Дитер. — Гони… ик… золото, вояка!

— Как это, что такого?! Вы что, не знаете? Сэр Джастин приходится двоюродным племянником сестры жены дяди короля по материнской линии?

— Блин! Похоже, это серьезно! — испугался Жорик.

— Не напрягайся, Пухлый, — сказал Васян. — Он просто нас разводит. Ментов, что ли, не знаешь — они во всех мирах одинаковые… Слушай, лейтенант, нам пофиг, кто там чей племянник. Отдавай бабки, если не хочешь выяснять отношения с кардиналом!

Лицо Криспа выражало смесь страха, обиды и бессильной злобы. Страх перевесил. Лейтенант вынул заветный мешочек и протянул Жорику:

— Господин епископ, я надеюсь, его преосвященство ничего не узнает об этом происшествии?

Пухлый заверил лейтенанта, что не сдаст его, и тот, вместе со своими солдатами и встречным патрулем, поспешил удалиться.

Когда эхо солдатских сапог стихло, Жорик, вытерев пот со лба, выдохнул:

— Уф! Отмазались!

Стольник хихикнул:

— Пухлый, ты себе хоть бейджик на пузо повесь, что ты типа настоящий епископ… И, кстати, золото спрячь, мало ли что.

Жора последовал мудрому совету, а Дитер проводил скрывшийся под епископской сутаной мешочек жадным взглядом.

Смотря в алчные глаза гнома, я вспомнил, как они с Васяном хотели продать Зяббу. Васян-то прикалывался, я его хорошо знаю. При всей любви к деньгам Стольник не готов на такую подлость. А вот Дитер?.. Не хотелось, чтобы он и меня когда-нибудь продал. Надо выяснить.

— Эй, Дитер, хватит икать. Ты лучше скажи, правда Зяббу хотел продать или шутил?

— Шутил, конечно. Решил посмеяться над этим… ик… павлином.

— Точно?

— Да чтоб мне… ик… бороду сбрили!

Я вспомнил: Мерриор говорил, что эта клятва у гномов — самая серьезная. Выходит, не врет.

— Такого… ик… друга я не продал бы даже за шесть тысяч! — добавил гном.

Не успел я обдумать, как мне реагировать на это заявление — плакать или смеяться, как воздух сотрясла мощная отрыжка. Это проснулся Зябба.

— Между прочим, пока ты дрыхнешь, нас из-за твоих выходок чуть не повязали! — наехал на него Васян. — Тут было целых два патруля!

Зябба глянул на него пьяными глазами и спросил:

— Надеюсь, вы их отодрали?

— Почти.

— Че-то я не вижу трупов?

— Они все свалили, — заверил Стольник, причем не соврал.

— Трусы, — констатировал Зябба. — А вы — молодчаги!

— Клянусь кланом Балина… ик… это дело надо отметить! — предложил Дитер.

— Куда теперь? — недовольно спросил я. По мне так приключений на сегодняшний день было уже предостаточно.

— Надо девок снять! — объявил гном.

Васян мигом навострил уши.

— Клянусь мифрилом, — продолжал Дитер. — Лучше ларецианских девок только эльфийки! Но чтобы с эльфийкой погулять — бородой рисковать приходится! А тут за полседрика… ик… договориться можно. По дороге в порт — квартал красных фонарей есть… ик… туда и пойду!

— О! Я с тобой! — обрадовался Стольник. — Пойдешь, Петро?

— Не пойду и тебе не советую. Подхватишь что-нибудь венерическое. Презервативы здесь еще делать не научились.

— Да вон Борода говорит, что каждый раз, когда в Лареции бывает, ходит. Не подхватил же ничего.

— Откуда ты знаешь, что не подхватил?

— Ты на его рожу погляди — здоровьем так и пышет!

— Смотри, Ариэль узнает, что ты по борделям шляешься, — отошьет тебя.

— Да как она узнает. Ты ведь ей, надеюсь, не скажешь?

— Это смотря как себя вести будешь. У меня теперь на тебя компромат, так что ты — в моих руках.

— Да иди ты, Брынский, со своими шуточками! — проворчал Васян. — Потом жалеть будешь, что был в другом мире и даже по бабам не сходил.

Не думаю. Во-первых, никогда особо не жаловал продажную любовь. Во-вторых, за сегодняшний долгий день впечатлений мне хватило с лихвой.

— Ты-то, Пухлый, хоть пойдешь? — спросил Васян.

— Я уже спать хочу, — зевнул Жора.

— Эй, а как же мы без тебя?! У нас и денег-то нет.

Жорик вынул пару монет, отдал их Стольнику.

— Не мелочись, пузан, — сказал Дитер, забирая весь мешок.

Пухлый аж рот открыл от такой наглости. Но протестовать не решился.

— Значит, втроем пойдем, — подытожил Василий, позвякивая в кулаке монетами.

Но, к всеобщему удивлению, Зябба тоже отказался идти в бордель. Тощие, плоскогрудые, бледнопузые бабы были не в его вкусе.

Васян с Дитером направились в сторону порта. А мы с Жориком, поддерживая покачивающегося орка, вернулись в монастырь. Там нам самое место, раз в бордель не захотели!

Когда я проснулся, сразу понял, что день уже в самом разгаре. Выглянул в окно. Так и есть — солнце в зените, стало быть, полдень.

Я вышел в коридор. Дверь в комнату Васяна была приоткрыта. Я заглянул. Друг еще спал, что, впрочем, совсем неудивительно, если учесть, где и как он провел всю ночь.

Что ж, устроим побудку. Интересно ведь услышать в подробностях о ночных похождениях нашего ловеласа.

Я стянул одеяло. Василий заворочался, пробормотал: «Отстань!» Потом разлепил один глаз и, еле шевеля языком, сказал:

— Зря ты не пошел… Вот это ночка была!

— Ну так рассказывай. Как тут девочки?

— Брюнетка была — во! — Друг показал большой палец. — И блондинка тоже ничего! Еще рыженькая…

— Ты там что, весь бордель перепробовал?

— Дитер весь перепробовал, а у меня на всех сил не хватило.

Васян сел на кровати. Лицо было счастливым, только под глазами выступили зеленоватые круги.

— Ну ничего. Сегодня снова пойдем! — объявил он и вскочил с постели. — Ой, что-то голова кружится.

— Чего удивляться, ты же всю ночь не спал.

— Кажется, у меня температура.

Я пощупал его лоб. Горячий.

— Что-то мне хреново, — пожаловался друг. — Тыква болит, и слабость какая-то.

— Не фиг шляться по ночам.

Василий подошел к зеркалу:

— Упс! Это что такое? — воскликнул он, указывая на зеленые круги под глазами. Мне показалось, что они стали больше.

— На синяки похоже, — сказал я. — Только зеленые.

— Только зеленых синяков мне и не хватало! Отчего это?

— Тебе вчера в борделе в морду никто не съездил?

— Да нет… Мы культурно отдохнули.

— Может, подхватил какой-нибудь местный триппер?

— А ты когда-нибудь слышал, чтобы были такие симптомы?

— Не слышал. Но тут-то могут быть другие болезни. Может, тебя к лекарю какому-нибудь или знахарю?

— Что-то стремно! Эх, жаль сэнсэя рядом нет, он-то все про здешние хвори знает.

— Подождем, может, пройдет, — предложил я.

Подождали. Не прошло. Мало того, через полчаса Васян был уже полностью зеленый.

— Слушай, а среди тех брюнеток, блондинок и рыжих случайно орчих не было? — ехидно спросил я.

— Да пошел ты! Мне сейчас не до подколов! Что я Ариэль скажу?

Тут в дверь постучали. Не успели мы сказать — войдите, а в комнату уже ввалились Дитер с помятой, но довольной физиономией, Зябба с испитой рожей и в ошейнике (наверное, лень было снять) и Жорик — явно отдохнувший и выспавшийся, со здоровым румянцем на щеках. Следом вошла Ариэль, как всегда красивая и скромная.

— Пойдемте обедать, сони, — сказала она. Потом уставилась на Васяна: — Ой, что это с твоим лицом?

— Отравился, наверное, — быстро ответил тот.

— Кузнечный молот мне в задницу, мы вчера славно погуляли! — прогудел Дитер.

Стольник пихнул его в бок и, стараясь, чтобы не заметила Ариэль, приложил палец к губам. Дитер ухмыльнулся и подмигнул: дескать, понимаю.

Ариэль присмотрелась, сказала:

— Никогда не слышала, чтобы от отравления так зеленели.

— Надо к лекарю, — предложил Жорик. — Тут недалеко. Это тот, который тебя, Петька, осматривал, когда ты в отключке валялся.

— Не хочу я к лекарю, — запротестовал Васян.

— Обязательно надо, — настояла Ариэль. — А если что-то серьезное?! Ты не бойся, я с тобой пойду.

Стольник вздрогнул:

— Может, не надо? Ну что ты будешь ходить? Лучше с Никой из арбалета постреляйте, а мы с Жориком сами быстренько сбегаем.

— Нет, я с тобой пойду, — заявила Ариэль тоном, не терпящим препирательств. — Вдруг ты серьезно заболел!

К большому неудовольствию Васяна, пришлось идти всей компанией. Лекарь жил совсем рядом, надо было только пересечь площадь.

На полпути нас остановил патруль.

— Так, почему без ошейника? — ледяным голосом осведомился командир.

Все повернулись к Зяббе. Неужели успел снять, стервец?! Да нет, ошейник на месте.

— Вы что, правила не знаете? — спросил стражник, поглаживая рукоять меча. — На орчонка тоже ошейник надо надевать. — Он указал на Васяна.

— Чего-о-о! — возмутился тот. — Я тебе не орчонок!

— Так! Спорим с блюстителями правопорядка? — Стражник наполовину вытащил клинок из ножен.

— Нет, нет, — засуетился Жорик. — Обязательно наденем. А вот это, чтобы уладить наше маленькое недоразумение.

Стражник убрал золотой в карман, строго сказал:

— В следующий раз без ошейника орчат не выгуливать!

От ярости Васян позеленел еще больше.

Над крыльцом дома, к которому привел нас Жорик, возвышался большой алебастровый череп. Рядом к стене было прислонено несколько гробов.

— Что-то больше на похоронную контору похоже, — высказался Стольник.

— А это и есть похоронная контора, — объяснил Жорик. — Половина здания принадлежит лекарю, а половина гробовщику.

— Надеюсь, у них не общий бизнес, — проворчал Васян.

— Видишь ли, медицина в Эорине не на высоком уровне.

— Ну спасибо! Обрадовал! Что-то я уже расхотел, пойдем обратно.

Ариэль посмотрела на Стольника как на ребенка:

— Надо обязательно показаться лекарю, мало ли что с тобой!

— Хорошо, — решился Васян. — Только ты на улице постой. Я стесняюсь, вдруг там раздеваться придется.

— Я тогда отвернусь, — сказала Ариэль и первой зашла в дом.

— Вот дерьмо! — выругался Василий.

— Да ладно, заходи. — Я подтолкнул друга в сторону двери. — Может, у тебя вообще не венерическая болезнь. Да и лекарь этот, скорее всего, не шарит.

Внутри было темно и мрачно. Мы постояли в дверях, пока глаза не привыкли к освещению. Из предбанника вправо и влево вело две двери. Жорик вошел в правую.

В комнате лекаря оказалось еще темней и еще мрачней. Окна были занавешены черным бархатом, на столе тлел огарок свечи, пахло чем-то сладковатым и мерзким.

Ариэль уже вовсю описывала доктору симптомы Васяна.

Сам доктор был бледный как привидение и обладал цепким взглядом, который подошел бы скорее бывалому бизнесмену. Дослушав Ариэль, он осведомился:

— Покойника уже измерили?

— Ну ты даешь, Пухлый! — прыснул Васян, когда мы вышли в предбанник. — Угораздило тебя к гробовщику зайти!

— Да я тут всего-то один раз был, — оправдывался Жорик. — Вот двери и перепутал.

— А ты что, туда зашла? — спросил я у Ариэль.

— Вторая дверь заперта.

Я потянул за ручку — действительно заперта.

— Отлично, — обрадовался Стольник. — Значит, не судьба. Пойдем отсюда.

Однако все-таки нам суждено было побывать у лекаря.

Входная дверь отворилась, и в предбанник вошел маленький человечек в пенсне на носу.

— Вы ко мне? — засуетился он. — Давно ждете? Я ходил, так сказать, пообедать. Ну, проходите, проходите, на что жалуемся?

Вслед за лекарем мы вошли во вторую дверь. В этой комнате было светлее и намного жизнерадостнее. По стенкам стояли полки, а на них — множество склянок. Одни — пустые, в других разноцветные порошки или жидкости. На столешнице возвышались весы и большая серебряная чаша.

Доктор уселся за стол, снял пенсне и водрузил на нос настоящие очки с толстенными стеклами.

Мы встали напротив.

— Наша работа! — похвастался Дитер, указывая на очки. — Только гномы могут сотворить такую вещь!

Доктор пристально осмотрел всех, задержал взгляд на Васяне:

— Ну-с, молодой человек, вижу, посещали квартал красных фонарей?

Стольник отрицательно мотнул головой.

— Ой, вот только не надо обманывать доктора. Все симптомы налицо. Вы подцепили зеленуху. Эта довольно редкая болезнь передается исключительно половым путем, и подхватывают ее в основном в публичных домах.

Ариэль метнула в Васяна взгляд, полный презрения:

— Вот почему ты не хотел, чтобы я с тобой шла!

— Э-э-э… это… ты не так поняла… — промямлил Стольник.

— Я думала — ты не такой!

Васян открыл рот, чтобы выдать оправдательную речь, но не успел. Девушка выбежала из комнаты, хлопнув дверью.

Горе-любовник выглядел подавленным. Мне даже стало его жалко.

Обстановку разрядил доктор.

— Будем лечиться клизмами, — провозгласил он.

Мы с Жориком захихикали.

— Напрасно смеетесь, молодые люди. Зеленуха — опаснейшая болезнь. В пятидесяти процентах случаев — летальный исход.

Мы заткнулись, как по команде, а Васян схватился за сердце.

— У вас, судя по симптомам, случай весьма запущенный, — обрадовал лекарь. — Надо же — позеленел целиком! Чаще зеленеет только часть тела, непосредственно участвующая в контакте с зараженным объектом. Обычно это… ну, вы — не маленькие, сами понимаете, что это за часть. — Доктор поправил очки и продолжил: — Но бывает, конечно, всякое. Иногда зелень распространяется по всему телу, особенно если у пациента слабое здоровье.

— Вылечите меня, доктор, — вскричал Стольник. — Дайте мне таблетку!

— Что, простите?

— Таблеток тут еще не изобрели, — хмуро сказал я. — Так же как и презервативов.

— И что теперь делать? — вопросил Васян.

— Строгий постельный режим! И клизмы.

— Ну уж нет!

— Обязательно, молодой человек! Обязательно! Два раза в день. Утром и вечером. Под угрозой ваша жизнь!

— И что, нет никакого другого средства?

— Почему же, есть. Можно провести курс уринотерапии.

— Нет! Лучше — клизмы.

— Вот это другое дело. Не волнуйтесь, доктор плохого не посоветует.

Васян чуть не плакал. Долгий путь к сердцу Ариэль из-за одной ошибки свернул в тупик. А еще предстояло продолжительное и малоприятное лечение.

— Так нечестно! — возмущался Стольник. — Почему я?! Почему гном не заразился?!

— У представителей этой расы великолепный иммунитет, — объяснил лекарь. — Лучше, чем у кого бы то ни было.

Дитер выпятил грудь, гордо задрал заросший подбородок и с превосходством глянул на Зяббу.

За все время разговора орк не проронил ни слова. Наверное, потому, что из фраз доктора не понял и половины. Зябба с любопытством рассматривал разноцветные склянки и колбы. Потом потянулся к одной с янтарной жидкостью, обхватил хрупкое стекло толстыми зелеными пальцами. Поднес к носу, понюхал. Фыркнул:

— Вонючая!

— Нет, нет, пожалуйста, осторожней! — заверещал доктор.

Хрясь! Тонкое стекло не выдержало бульдожьей хватки и разлетелось, порезав орку руку и залив ее жидкостью. Зябба грязно выругался, а доктор сделал такое лицо, будто у него умер лучший друг и объявил:

— С вас сто пятьдесят седриков!

— Чего?! — возмутился Дитер. — Да за такие деньги можно купить всю эту лавку вместе с тобой, эскулап хренов!

— Это моча мохноногого слонопотамуса!

Услышав это, Зябба брезгливо вытер руки о штору.

— Я могу возместить своей, — предложил гном, расстегивая штаны. — У меня тоже ноги мохнатые.

— Но вы — не слонопотамус! Видите ли, эти звери полностью вымерли.

— А откуда тогда моча?

— Она хранится в нашей лавке уже больше сотни лет. Мой прадед добыл ее ценой собственной жизни!

— И что же в этой моче такого ценного? — спросил Жорик.

— Она великолепно исцеляет резаные и колотые раны. Посмотрите! — Доктор указал на ладонь орка. Рана от стекла исчезала буквально на глазах. Через пару секунд от пореза не осталось и царапины.

— А зеленуху этой мочой можно вылечить? — поинтересовался Жора.

— Можно, но это дорого и неэффективно. И теперь ее уже все равно нет… Так вы будете возмещать убытки или звать стражу?

— Будем, будем.

Жорик вытащил из-за пазухи увесистый мешок золота и долго отсчитывал мелкие монетки. После данной операции мешок стал очень худым. Васян недовольно покосился на Зяббу. Дитер буркнул:

— Так и на девок не останется!

— Ничего, я вам на лекарства скидки сделаю.

— Какие лекарства? — спросил я.

— Микстуры, которыми будете клизмы заполнять.

Судя по щедрым скидкам, которые сделал нам лекарь, я полагаю, что с ценой на мочу слонопотамуса он нас все-таки надул. Ладно, лишь бы Стольник быстрее поправился.

Время шло, а никаких заметных улучшений не наблюдалось. Более того — наблюдались заметные ухудшения.

Первую неделю наш дамский угодник валялся в постели, температурил и потел. Зелень не спадала.

Ухаживать за больным приходилось мне. Больше просто было некому. Ариэль не хотела ни видеть Васяна, ни слышать о нем. Ника сразу сказала, что она не сиделка, а воин, и ушла во двор стрелять из арбалета.

Жора тоже был занят. Чтобы Зябба со скуки не начал тут все крушить, Пухлому приходилось каждый день водить орка по кабакам. И ни разу не обошлось без драки. У Жорика уже заканчивались деньги расплачиваться за Зяббины выкидоны.

А Дитер не вылезал из борделя. История Василия не стала ему уроком. Впрочем, с гномьим иммунитетом бояться нечего, вот Дитер и отрывался по полной программе.

Даже сердобольные монахини отказались ухаживать за Стольником. В монастыре был строгий указ — больных зеленухой гнать взашей, чтобы знали развратники, как по продажным девкам бегать. Васяна только по блату на улицу не выставили…

Доктор приходил два раза в день, цокал, щупал пациенту лоб и ставил клизмы. Во время процедуры он всегда рассказывал какую-нибудь городскую сплетню. Потом получал два седрика и уходил, обещая, что скоро изгонит болезнь.

Сплетни лекаря я пропускал мимо ушей, но на четвертый день он рассказал новость, от которой мне стало не по себе.

Оказывается, пока мы тут лечимся, отец Гафтон вкупе с Элеондилом подбивают местную знать заключить союз с эльфами, дабы пойти войной на Стронгхолд. Барон Джастин, пострадавший от руки орка, принимает в агитации активное участие. Многие дворяне уже поддержали кампанию, учитывая, сколько можно набрать рабов.

Эту информацию доктор получил из первых уст — сэр Джастин обращался к нему за медицинской помощью и лично поведал, что намерен мстить за свое испорченное личико. «Какие подонки могли так отделать человека?!» — в сердцах выдохнул лекарь. Я покачал головой и сказал: «Да. Негодяи!»

Вечером я рассказал Зяббе о коварных замыслах врага. Орк презрительно плюнул прямо на дорогой ковер и заявил, что Гадюшник непреступен, а орки всем задницы надерут.

Ну раз Зябба не беспокоится, значит, и мне волноваться не резон. Есть и более насущные проблемы, например, зеленый ловелас.

На вторую неделю Василий начал стучать зубами и бредить.

— Спасибо тебе, Петро, — как-то раз пробормотал он слабым голосом тяжелобольного. — Не бросаешь друга… Когда ты в отключке валялся, я за тобой тоже ухаживал.

— Я-то по делу валялся. Пострадал в бою, в отличие от тебя.

— Я тоже пострадал в бою… а точнее — в войне.

«Опять бредит», — подумал я.

— В войне полов, — горько усмехнулся Васян.

Оказывается, это был не бред, а шутка. Может, на поправку пошел, раз ёрничает.

Однако положение только ухудшалось.

Третью неделю друг в основном провалялся без сознания. Лишь изредка приходил в себя, да и то нес какую-то ахинею.

Ариэль уже смотрела на него не с презрением, а с жалостью. Помогала мне готовить травяные компрессы и накладывать их на лоб Василия.

С каждым днем мне становилось все страшнее. А что, если Стольник вообще не поправится? Нет, такого не может быть. Надо настроиться на оптимистический лад. И думать! Потому что дни утекают как вода. Если так будет продолжаться, мы не успеем вернуться к порталу. Долбаная болезнь загоняет нас в цейтнот!

Шарлатанистый лекарь уже достал со своими клизмами. И хотя Васян заслужил такое унизительное и малоприятное лечение, но никакой видимой пользы оно ему не приносило. Эх, был бы здесь Мерриор! Его грибочки пришлись бы как нельзя кстати!

Пошла четвертая неделя!

Больной не приходил в себя уже пять дней подряд! Только мерно вздымающаяся грудь говорила о том, что он еще жив.

Вечером все собрались возле постели Васяна. За окном хлестал дождь и сверкали молнии. Из-за погодных условий Дитер отменил поход в бордель, а Зябба — в кабак. Даже кардинал зашел навестить больного. Василий словно почувствовал, что все друзья стоят в изголовье, и открыл глаза.

— У меня для тебя хорошая новость, сын мой, — провозгласил Маззини.

— Я… п-поправлюсь?

— Вряд ли.

— А ч-что за… новость?

— Несмотря на позорное заболевание, я буду отпевать тебя лично! Редкий усопший удостоится такой великой чести!

Услышав сие, Васян вновь потерял сознание.

— Я думал, он обрадуется, — произнес кардинал с легкой обидой в голосе. — Ну ладно, дети мои, я пойду. Дела, дела.

Кардинал вышел. В комнате повисла скорбная тишина. Ариэль гладила Васяна по лбу, Ника опустила глаза, даже всегда шумные Зябба и Дитер притихли.

— Может, повезем его к Мерриору? — спросил я.

— Лекарь говорил, что Васька не перенесет дороги, — отозвался Жорик.

— Да пошел этот лекарь! — взорвался я. — Что, ждать, пока Стольник тут умрет?! Так хоть какой-то шанс. Повезем его в повозке.

— Откинется хлюпик, — сказал Дитер. — От тряски загнется.

— Надо ехать! — вступила Ника. — Деда обязательно поможет. Сколько можно лежать! Он так скоро плесенью покроется.

— Поедем, — согласился я. — Стой! Что ты сейчас сказала?!

— Что деда поможет.

— Нет, не это… Плесень. Нам нужна плесень!

— На хрена? — осведомился Зябба.

— Помнишь, — обратился я к Жорику, — нам химик рассказывал, что первый антибиотик — пенициллин — получили из плесени?

— Ну… — неуверенно отозвался Пухлый. — Вроде что-то говорил.

— Плесень — природный антибиотик. Где ее взять?

— Этого добра в погребах хоть отбавляй. Там есть орочий сыр — он похож на наш рокфор.

Я и Жорик направились в подвалы за спасительным заплесневелым сыром.

— Его орочьим назвали потому, что плесень зеленая? — полюбопытствовал я, когда мы спускались в погреба.

— Нет, не поэтому. О том, как возник рецепт этого сыра, целая легенда имеется. Мне кардинал рассказывал. Хочешь послушать?

— Валяй.

— Однажды одного орка посадили в тюрьму.

— За что?

— Легенда об этом умалчивает. Да мало ли за что? Он ведь раб был. Ошейник не хотел носить или хозяину рыло начистил. Это не важно. В общем, кинули его в камеру и держали на хлебе и воде. Садисты, скажи же, Петька!

Я кивнул.

— Орк, естественно, к такой пище даже не притронулся, — продолжал Жорик, — требовал, чтобы ему принесли нормальную еду — пива и мяса. Через несколько дней идейной голодовки заключенный начал чахнуть. Тогда хозяин, испугавшись за свой товар, приказал дать орку сыра. — При этих словах Жорик облизнулся. — Ох, сыр в Лареции хорош! Пробовал, Петька?

Я мотнул головой.

— Жаль. Обязательно попробуй! Ну ладно, вернемся к легенде. Угадай, что сделал этот безмозглый орк? Он швырнул вкуснейшее лакомство в угол; сказав, что такое дерьмо орки не употребляют. Сыр лежал себе спокойно в уголке и постепенно плесневел. Через несколько дней зеленого выпустили, а тюремщик обнаружил кусок сыра, который уже дошел до кондиции. Поскольку надзирателей, как и заключенных, кормят не шибко, тот не побрезговал заплесневевшим продуктом. Вкус оказался восхитительный. Тогда неглупый тюремщик уволился, продал дом и открыл собственный сырный бизнес. Не прошло и месяца, а он уже сказочно разбогател. А потом в благодарность выкупил орка и сделал его охранником в сырной лавке. Сыр же стали называть орочий. Такая история. О! Уже почти пришли.

Ступени кончились, Жорик отворил дубовую дверь. Чтобы попасть в кладовую, надо было пройти через винные погреба. Пол в них оказался завален опустошенными бутылками и перевернутыми бочками. Полки, когда-то ломившиеся от вина, были уныло пусты. На них не хватало только таблички: «Здесь побывали Зябба и Дитер!»

Мы пробрались через разоренные винные погреба и вошли в кладовую. На стеллажах стояли покрытые паутиной корзины, банки с соленьями, лежали какие-то мешки. Корзины оказались заполнены круглыми головками сыра.

— Вот он. На, отведай! — Жорик протянул орочий сыр.

Я откусил маленький кусочек, больше из любопытства, как-никак — целая легенда. Не знаю, какой на вкус рокфор — не доводилось пробовать, но этот оказался очень даже ничего. Будем лечить Стольника настоящим деликатесом.

Мы вернулись в комнату больного с четырьмя увесистыми головками сыра. Ариэль срезала плесень, и Жорик приготовил из нее отвар. Он получился мутным и жутко зловонным. Поможет ли это Васяну? Остается только надеяться.

— Фу! Смердит хуже дохлого эльфа! — брезгливо бросила Ника и вышла из комнаты.

Зябба раскрыл пациенту рот, и я влил туда первую порцию лекарства.

— Лучше сырную клизьму хлюпику вставь! — посоветовал Дитер. — Чтоб быстрее поправлялся!

После третьей порции друг распахнул глаза и пропищал:

— Что это за вонь?!

— Лечим тебя антибиотиками, — объяснил я.

— Всё, всё, я уже здоров! Только не надо в меня это вонючее пойло вливать!

На всякий случай мы заставили его съесть еще с килограмм сыра. Тут он уже не противился.

Плесень творила чудеса. Зелень на лице Васяна сменилась бледностью, а бледность — здоровым румянцем. Вот уж действительно клин клином вышибают — лекарством от зеленухи оказался зеленый орочий сыр.

На следующее утро Васян был как огурчик. Нет, неудачное сравнение. Зеленым он как раз уже не был. Был свежим, розовощеким и жизнерадостным. Про клизмы и вонючее сырное лекарство предпочитал не вспоминать.

Чтобы не терять времени, которого и так осталось катастрофически мало, мы решили выехать прямо сегодня. Кардинал пригласил всех нас к себе в покои. Там состоялся прощальный завтрак, после которого Маззини благословил нас в дорогу.

Мы стояли на площади и наблюдали, как купец Фаруф орет на работников, загружающих повозки. Щупленький, смуглый дед был родом из Семары — пустынной страны, которая лежала намного южней Стронгхолда. С ним нам предстояло проделать путь до Камлота, а там пересесть на лодку и подняться вверх по Великой.

День выдался жарким, солнце, казалось, хотело спалить нас дотла. Не прошло и пяти минут, а я уже весь взмок от пота. По лицу Жорика катились капли величиной с виноградину. А купец только начал погрузку.

Мы провели в Лареции больше месяца, и всем она уже порядком опостылела. Зябба побывал во всех злачных местах, Дитер опробовал всех местных «ночных бабочек». Ника так вообще за это время извелась — она не могла долго сидеть на месте. Даже Жорику здесь надоело. Поэтому все радовались.

Только Васян был мрачнее тучи. Виной тому Ариэль. После выходки Стольника она разочаровалась в мужчинах. Решила остаться в монастыре Святого Патрика и стать монахиней.

Больше часа Васян упрашивал ее поехать с нами. Клялся, умолял, обещал, что исправится.

Она не поверила.

Стольник чуть ли не плакал. Таким я его еще не видел. А я-то думал, что Ариэль для него просто очередное увлечение.

— Ты был прав, Петро, — уныло промямлил друг. — Она меня отшила.

— Все равно бы ты ее домой не смог забрать, — попытался утешить я. — У нее ни паспорта, ни прописки.

— Придумали бы что-нибудь. Теперь не важно, все пустое.

— Сам виноват. Хватит уже, сейчас не время для страданий. Вон лучше попроси Зяббу, чтобы помог тебе коня седлать.

Васян махнул рукой.

Ну конечно, ему не до того — депрессия, видите ли. А седло на коня запрыгнет само.

Надо заметить, что лошадей Жорик купил на последние деньги. Все состояние нашего епископа ушло на возмещение убытков, нанесенных пьяным орком. Разбитые витрины, посуда, носы, сломанные стены, мебель, ребра — все это обошлось в кругленькую сумму, по сравнению с которой оплата постельных утех Дитера казалась несущественной мелочью. Перед самым отъездом Зябба вообще учудил. Сорвал с себя ошейник и надел его на командира патруля. Сами понимаете, во сколько обошлось это замазать.

Тем не менее Жорик все-таки отложил немного про запас, и мы купили пять чудных лошадок, а для Дитера — осла. Гном, правда, сразу сказал: «Клянусь своим молотом, я на эту скотину не сяду!» И слово сдержал. Вместо того чтобы вскарабкаться на ослика, запрыгнул на козлы фургона и уселся рядом с Фаруфом. Потом выклянчил у купца трубку с пакетиком табака и, развалившись как у себя дома, закурил.

Караван состоял из крытого фургона и семи повозок, до отвала набитых всяким барахлом, которое купец именовал товаром. В каждую повозку было запряжено по четыре мула. Для охраны всего этого добра Фаруф нанял целую толпу наемников — человек пятнадцать, не меньше. Руководил ими бритоголовый мужик с фигурой, достойной участия в конкурсе «Мистер Олимпия». И прозвище у него было соответствующее — Крепыш.

— Зачем столько охранников? — спросил я купца.

Тот грустно улыбнулся:

— На дорогах неспокойно — Рыжий Ганс озверел совсем.

— Он же в тюрьме у гномов! — удивился я.

— Как же! В тюрьме! Только вчера караван разграбил. Никого не пожалел! Раньше отпускал купцов, а теперь свирепствует! Ходят слухи, что он кого-то разыскивает!

Мы с Васяном переглянулись.

— Ух! — восхитился Фаруф, заметив мой клинок. Ощупал его жадными глазами. — Продашь?

— Нет.

— Я заплачу щедро. Дам пятьдесят седриков!

Похоже, купец держит меня за полного лоха.

— Вообще-то я его за пятьсот купил.

— Но он же подержанный, — возразил Фаруф.

— Меч не продается, — отрезал я.

Возле нас собралась вся караванная охрана и с любопытством наблюдала за разговором.

— Я бы тоже такой меч не продал, — заявил Крепыш. — Парень, не хочешь к нам в команду?

Кто-то из его мордоворотов хихикнул:

— Точно, пойдем к нам. Тебя в первом же бою порешат, а меч нам в наследство достанется. Мы его в картишки разыграем.

Тут подошел Зябба. Смерил наемников оценивающим взглядом и вынес вердикт:

— Таких охранников даже наш шибздик с десяток сломает.

Шибздик не обратил на комплимент внимания, уж больно был расстроен из-за Ариэль. Охранники же недовольно уставились на орка. Но возникать не дерзнули.

Меж тем работники уже закончили погрузку, близился час отбытия.

Ариэль пришла нас проводить. Васян опускал глаза, делал вид, что ее не замечает. Ариэль тоже не смотрела в его сторону.

— До встречи, сестра! — высокопарно молвила Ника. На прощанье они обнялись.

Погонщики подхлестнули мулов, охранники пришпорили коней и поскакали вперед. Мы тоже неумело тронулись. Дитер, сидя на козлах фургона подле Фаруфа, наблюдал за нашими потугами с нескрываемым сарказмом. Дело в том, что из нас сносно держаться в седле умела лишь Ника. Зяббе, всю жизнь ходившему на своих двоих, достался огромный своевольный коняга. Он вставал на дыбы и норовил скинуть орка. Однако после того, как Зябба легонько огрел скакуна по голове, тот перестал выпендриваться и стал очень даже покладистым. В этом плане мне, Васяну и Жорику повезло — нам попались смирные клячи. Зато наездники из нас были «хоть куда»! Я сидел на лошади, как собака на заборе. Васян еще хуже. Ну а про Жору я вообще молчу. Скажу лишь, что нелегко пришлось его коню, даром что тяжеловоз!

Караван полз к Южным воротам, цокали копыта, зазвенела сбруя, поскрипывали оглобли. Наши лошади неторопливо шагали, а мы то и дело оглядывались, чтобы запечатлеть в памяти монастырь Святого Патрика, в котором провели больше месяца. Не знаю, доведется ли нам когда-нибудь сюда вернуться. Только Васян не оборачивался. Чтобы не видеть Ариэль, машущую нам вслед розовым платочком.

Возле Южных ворот было форменное столпотворение. В два ряда тянулись повозки, телеги, обозы, а также толпы людей, пеших и конных. Одни спешили проникнуть в город, другие — город покинуть. На пути и у тех, и у тех становились доблестные таможенники. Бывшие сослуживцы капитана Балуса существенно снижали продвижение.

Мы пристроились в хвост бесконечной очереди и теперь тащились со скоростью хромой черепахи. Трудно поверить, что в Эорине, где слыхом не слышали о таком чуде, как автомобиль, бывают пробки!

Галдеж вокруг стоял, как на гномьем базаре. Среди расслышанных мною фраз преобладала такая: «Куда прешь…», а дальше следовал какой-нибудь «лестный» эпитет или поминание чьей-нибудь матушки. Одной бабке наехали телегой на ногу, и она выдала такое, что мы с Жориком покраснели, а Дитер сказал: «Надо взять эту фразочку на заметку».

Меня нервировала заминка. А Васян брюзжал по поводу того, что у Жорика не осталось золота и придется возвращаться домой с пустыми руками. Все знали, что на самом деле он переживал из-за Ариэль, хотя и золотишко ему тоже было жалко.

— Не знаю, может, это тебя утешит. — Я помахал голубиным кольцом перед лицом хандрящего Василия.

— И что ты мне этой фигней в нос тычешь?

— Пока ты валялся в коме, я настроил колечко на Ариэль.

— Как это «настроил»?

— Помнишь, Изольда говорила, что голубей может отправлять любой, кто носил кольцо. Вот я и дал Ариэль его поносить, и теперь она будет слать тебе письма.

— Все хорошо, — кисло проворчал Стольник. — Вот только когда мы вернемся на Землю, переписка не проканает.

— До открытия портала — неделя. Может, за это время она тебе что-нибудь черкнет.

— А потом? Кольцо с собой заберешь?

— Она попросила, чтобы перед тем, как вернуться в наш мир, я отдал его Нике. Будут переписываться, они ведь крепко подружились. Ника вон ее даже сестрой называть стала.

— А… — По лицу Васяна было видно, что разговор ему начинает надоедать.

— Что-то ты не шибко обрадовался. Неужели тебе не интересно будет весточку получить?

— Не интересно. Письмо в постель не положишь.

— Я думал, у тебя любовь.

— Но не платоническая же.

На это я не нашелся что сказать.

Когда подъехали к воротам, Фаруф резво спрыгнул с повозки и забежал в башенку — местный КПП. Я размышлял, стоит ли, в случае задержки, говорить, что мы знакомые капитана Балуса. Он ведь обещал зеленый коридор. Пожалуй, не стоит. Таким, как он, доверять нельзя.

Вскоре купец вернулся и сообщил, что таможня «дает добро». Судя по грустному взгляду, «добро» обошлось недешево.

Наконец выехали за пределы города. Повозки, скрипя, подпрыгивали на ухабистой дороге, постукивали копыта, в лицо дул горячий ветер. Местность, через которую тянулся тракт, напоминала шахматную доску — зеленые квадраты лугов чередовались с желтыми квадратами полей. На лугах паслись коровы, а на полях трудились крестьяне. Хоть пасторальный пейзаж рисуй.

Башни и шпили Лареции постепенно скрывались за горизонтом, помахивая на прощанье красно-черными флагами. А вот солнце скрываться пока не собиралось, и я сильно жалел, что в Эорине не додумались изобрести широкополые ковбойские шляпы. Ладно, потерпим. Главное — добраться до оврага в назначенный час, и мы дома!

Представляю, что будет, когда вернемся! Как объяснить наше отсутствие? Придется сочинять какую-нибудь сказку. Блин! Родители-то у нас не идиоты, им будет трудно лапшу на уши навешать. Что ж, не будем загадывать наперед, — до оврага еще далеко.

Думаете, скакать на лошадке — приятное занятие? Не спорю, если конная прогулка длится минут пятнадцать, ну ладно — час. Но если скачешь полдня, привал покажется праздником. С непривычки у меня вся задница мозолями покрылась.

Единственное, что утешало, — в нашем отряде хуже всего было не мне.

Тяжелее всех (причем в прямом смысле этого слова) пришлось лошади Жорика. Я смотрел в ее полные страдания глаза, и мне становилось ее настолько жалко, что проблемы с мозолями на заднице казались ничтожными.

Во время привалов тоже не было покоя.

Зябба учил нас драться на мечах и топорах, Дитер — управляться с боевым молотом, а Ника стрелять из арбалета. Помню, как-то один мой приятель, помешанный на бодибилдинге, затащил меня в тренажерный зал. Там я пробыл два часа, а потом у меня с непривычки ныло все тело. Так вот, со всей уверенностью могу заявить, что двадцать минут с тяжелым молотом выматывают не меньше, чем два часа, проведенных в тренажерке. После таких занятий я валился на траву, обливаясь горячим потом, и с завистью наблюдал за Дитером. А коротышка-гном что только не вытворял с двумя молотами, чуть ли не жонглировал. До такого нам еще очень далеко.

Тем не менее мы делали определенные успехи. Из арбалета я уже мог поразить яблоко с десяти шагов, меч держал вполне сносно и в спарринге на палках победил молодого наемника. Тот проворчал, что мне просто повезло и что он якобы поскользнулся.

Надо сказать, с наемниками у нас сложились весьма натянутые отношения. А началось все с того, что Дитер предложил им посостязаться в армрестлинге. Само собой, не на интерес. В результате у гнома появилось около десяти седриков и столько же недоброжелателей среди охраны. К всеобщему удивлению, Дитер завалил даже командира наемников Крепыша! Когда тот, вытирая пот с бритого черепа, спросил, в чем секрет, гном напряг мохнатую руку и признался, что все дело в волосах. А потом добавил: на груди.

К вечеру добрались до деревушки, названия которой я не запомнил. Переночевали в гостинице (я бы оценил ее на минус пять звезд) и утром двинулись дальше.

Через пару часов приятный утренний холодок сменился адской жарой. Я подметил, что наемники, несмотря на солнцепек, понапяливали кольчуги. Справился у купца. Тот объяснил, что мы уже достаточно далеко от Лареции, и здесь вовсю пошаливает лихой народ. Мы тоже приняли меры. Я и Васян надели тонкие кольчуги. Дитер влез в броню, как черепаха, лишь борода торчала из-под шлема. Зябба надел куртку из толстой кожи, всю обшитую железными бляхами.

Только Жорик не пожелал надевать доспехи. В принципе я его понимал, у нас легкие кольчуги, а у него стальной панцирь, в котором на такой жарище можно запросто свариться в собственном поту.

Деревня осталась за спиной, впереди зеленела дубовая роща. Дорога нырнула в чащу. Здесь было прохладнее — темно-зеленые кроны не пропускали горячих лучей. Тяжелые ветви склонялись прямо к дороге, образуя густую тень. В такой обстановке путешествовать гораздо приятнее, но я заметил, как напряглись охранники. Даже болтать перестали. Лица стали сосредоточенными, глаза обшаривали каждый куст, каждое дерево.

— Самое место для засады, — сказала Ника.

— Не каркай, — проворчал Васян.

Однако прошел час, а все было спокойно. Мирно щебетали птахи, в верхушках шумел листвой ветерок. Никаких засад не наблюдалось. Но зато случилось другое происшествие. Жориковский конь решил, что с него хватит и устроил забастовку. Как мы ни пытались его сдвинуть, коняга уперся насмерть. В конце концов Жора залез в фургон, а коня Ника повела в поводу.

— Во, толстомясый! — возмущался Стольник. — Довел бедное животное, а теперь преспокойно дрыхнет в фургоне! Я тоже так хочу, у меня от седла на заднице живого места нет!

— Теперь ты туда точно не поместишься, — сказал я. — Жорик еле влез.

Васян в сердцах плюнул.

Вскоре мы выехали на огромную живописную поляну, залитую солнцем. Сочная трава пестрела алыми маками и синими колокольчиками, сверху порхали крупные желтые бабочки. Дорога пересекала поляну и вновь терялась в чащобе.

Командир наемников стал спорить с Фаруфом — стоит ли делать привал. Купец торопился в Камлот, а Крепыш упирал на то, что устали и люди, и лошади. Пока они спорили, обоз медленно тащился через поляну.

Вдруг впереди с оглушительным треском повалился старый дуб, подняв кучу пыли и преградив нам дорогу. Со всех сторон из-за деревьев и кустов на поляну стали выходить люди. Оборванные, заросшие, с всклокоченными грязными волосами. В глазах — жажда наживы, а в руках поблескивает оружие. Причем самое разнообразное — топоры, кистени, дубины, мечи и ножи всех размеров. Еще на вооружении имелись арбалеты, луки и какие-то самопальные самострелы.

Вот он, тот самый лихой народ, которого так опасался старый Фаруф.

Да сколько же их! Со всех окрестных лесов они сюда сбежались, что ли?!

Двигались разбойники нарочито неспешно, словно показывая: «Никуда вы от нас не денетесь».

Вперед вышел наименее оборванный и самый здоровенный.

— Эй, купец-огурец, открывай мошну! — весело крикнул он.

Глазки Фаруфа испуганно забегали. Он с надеждой взглянул на охранников. Те, обнажив мечи, сгрудились вокруг повозок, но я бы не сказал, что вид у них был решительным. И неудивительно — разбойников-то человек пятьдесят.

— Узнаёшь? — шепнул Василий, слегка кивнув в сторону главаря.

Еще б я не узнал эту наглую откормленную рожу. Рыжий Ганс — человек, который поклялся достать нас даже из ада. Ох, как бы я хотел сейчас стать невидимым.

Не сговариваясь, мы с Васяном вжали головы в плечи и тихонько направили лошадок, чтобы скрыться за краем повозки.

— Это кто там улизнуть пытается? — ласково осведомился Ганс. Он присмотрелся внимательнее, и морда расплылась в довольной улыбке. — Опа! Какая встреча, детишки! А я ведь обещал, что вас найду! Уже третью неделю тракт пасу, все думаю, объявитесь или нет.

Фаруф испуганно хлопал глазами, наемники непонимающе смотрели то на нас, то на разбойничьего главаря. Только Зябба, Дитер и Ника не выказывали признаков беспокойства. Гном курил трубку, Зябба затачивал острие алебарды, а Ника с любопытством наблюдала за рыцарями большой дороги.

Ганс обратился к курносому разбойнику, который стоял по правую руку:

— Погляди, Рыло, это те самые дятлы, которые меня в тюрьме гнить оставили. Променяли на вшивую лодку!

— Так ты же сам тогда сказал, что тебя друзья скоро выкупят, — попытался отмазаться Васян.

— Вот и выкупили, на твое несчастье. Готовьтесь, сучата, сейчас Рыжий Ганс будет вас потрошить!

В это время из фургона показалась заспанная физиономия Жорика.

Ганс протер глаза, ущипнул себя за нос:

— Кого я вижу! Это же знаменитый бандюган по прозвищу Колбасный Вор! Ты что там делал? Колбасу тырил?

Головорезы Ганса заржали, а Жорик испуганно заморгал.

— Сегодня отличный день! — провозгласил главарь. — Надо бы свершить какое-нибудь доброе дело! Что б такого придумать? Во! Погонщики, я вас отпускаю, можете валить к мамочкам! Расскажите всем, какой милосердный и благородный разбойник — Рыжий Ганс!

Караванщики со всех ног бросились прочь. Купец проводил их взглядом полным зависти. А главарь продолжил:

— Охранники, я вижу, вы парни неплохие. Кто хочет, может пойти под мою руку. Я — король леса — строгий, но справедливый! У меня не пропадешь!

Наемники неуверенно топтались у повозок, поглядывали на своего командира. Сам Крепыш несколько секунд буравил Ганса тяжелым взглядом. Потом геройски произнес:

— Мы — честные люди!

— Ну, как знаете, — ухмыльнулся разбойник, затем ткнул в нас пальцем: — Этих двоих я выпотрошу лично… Колбасного Вора пустим на колбасу. Купца повесим за бороденку. Гном… так… к гномам у меня отдельные счеты… Сначала выпотрошим, а потом повесим за бороду рядом с купцом. Кто тут у нас еще? Орк и девчонка. У зеленого кость из носа вытащим, я ее на память о сегодняшнем дне оставлю. Будет, как говорят ушастые, «сувенир». А самого орка в рабство продадим. Девчонка… хм… девчонку попользуем.

За время этого монолога смуглый купец стал белым от страха. Охранники сбились в кучу, как стадо баранов. Зябба зарычал. Дитер выхватил молот, пробормотав: «Клянусь подгорным королевством, я убивал и за меньшее!» Ника зарядила арбалет.

— Ух ты, горячая штучка! — восхитился Ганс. — Ты, крошка, смотри не поранься, нам ты нужна невредимая и, главное, хе-хе… целая!

Те разбойники, кто понял смысл грязной шутки, заржали, те, кто не понял, — захохотали за компанию.

Ника недобро улыбнулась и направила арбалет прямо в лоб главаря. Если бы Ганс знал, насколько он был близок к смерти.

Но тут на сцене появились новые действующие лица. Да еще какие!

Два конных отряда. Первый состоял из десятка эльфов, которыми руководил командор Элеондил. Во втором было десять — пятнадцать инквизиторов под командованием отца Гафтона. Несмотря на жаркую погоду, воины церкви были облачены в плотные черные балахоны, а капюшоны скрывали их лица.

На поляне стало тесновато.

Элеондил грациозно подвел коня к главарю бандитов.

— Я знаю тебя. Ты называешь себя королем леса, хотя из тебя такой же король — как из меня свинопас. Тебя разыскивают в трех королевствах! Ты успел насолить и круглоухим, и бородачам, и нам — благородным эльфам.

— Да, босс у нас крутой! — восхищенно поддакнул разбойник, которого Ганс назвал Рылом.

Эльф, не обращая внимания на реплику курносого, продолжил:

— Я думаю, Ганс, сегодня мы разойдемся мирно. Мне нужен До'Урден и его друзья!

— Который из них До'Урден?

— Вот этот — мелкий.

— Нет уж! Этого не отдам! Это он меня на ржавую посудину променял! Забирайте остальных, но товар и эти два говнюка принадлежат мне!

Сказав это, Рыжий Ганс вытащил из широких ножен тесак. Нет, правильнее будет сказать — тесачище! На остром как бритва лезвии блеснуло солнце.

Отец Гафтон миролюбиво поднял руки и молвил:

— Я уверен, все можно решить без кровопролития, дети мои. В наших общих интересах, а также в интересах Господа, чтобы сии богомерзкие еретики попали в геенну огненную. Так что не будем ссориться, а вместо этого доставим их в Ларецию и сожжем в очищающем пламени.

— Ну уж нет! — отрезал Элеондил. — Один раз сжигали уже. Больно они скользкие. Там у них друзья, кардинал Маззини опять заступится.

— С кардиналом я все улажу. В последнее время он поддался чревоугодию, но, я полагаю, кардинал одумается. — Глаза инквизитора злобно сузились.

— А почему бы не выпотрошить их прямо здесь? — простодушно спросил Ганс.

— Это слишком легкая смерть для мерзких еретиков!

— Легкая смерть?! Ты, святоша, просто не видел, как Рыжий Ганс обращается вот с этой штуковиной! — Для лучшего обозрения бандит сунул тесак под нос Гафтону. — Они будут мучиться очень-очень долго! Слово Ганса — короля леса!

— Я предпочитаю отвезти их в Валорион! — резко бросил Элеондил.

— Эй! А ты куда?! — возмущенно крикнул Рыжий Ганс купцу.

Тот уже собирался под шумок смыться. Фаруф покорно сел на место, вздрагивая от страха.

— Босс, а че мы слушаем вообще этих ушастых и крестастых? — спросил у бандита его курносый помощник. — Давай их тоже выпотрошим!

Элеондил и отец Гафтон вскричали почти одновременно:

— Как ты смеешь, червь, так говорить о благороднорожденных эльфах?!

— Как ты смеешь, грязный бандит, так говорить о слугах Божьих?!

Ганс повернулся к товарищу:

— Слышь, олух, как ты смеешь вякать без моего разрешения?!

— А я че, я ничего! Извини, босс. Я так… поинтересовался просто. — Разбойник почесал затылок, а потом невинно добавил: — Я только хотел напомнить, что нас тут больше в два раза. А еще — у этого петуха эльфийского доспехи золотом отделанные, а у этих — кресты золотые.

Ганс прищурился, взглядом оценщика осмотрел доспехи командора:

— А Рыло ведь дело говорит.

— Заткнись, висельник! — прошипел Элеондил, вскинув руку. На пальце сверкнул крупный изумруд.

Мы с Васяном среагировали практически разом:

— Какой у него перстень крутой! — подлил масла в огонь Стольник.

— Дорогущий, наверно! — добавил я. — Изумруд — размером с арбуз!

Про арбуз я, конечно, загнул, но нужный эффект был достигнут. Разбойники вперили алчные взгляды в эльфийский перстень. Кто-то шагнул вперед, поигрывая ножом. Ушастые как по команде вскинули луки. Из-под плащей инквизиторов появились короткие мечи и кинжалы.

Повисла тишина.

Ее нарушил жадный вопль:

— Изумруд будет моим!!!

Кричал Дитер. Он соскочил с повозки и, размахивая молотом, устремился к Элеондилу.

И пошло-поехало.

Душегубы Ганса ринулись на эльфов. В ответ захлопали тетивы. Несколько бандитов повалились на землю. Один, хрипя катался по земле, пытаясь вытащить из горла стрелу, другие не шевелились.

Закованный в броню Дитер с боем пробивался к Элеондилу. Стрелы со звоном отскакивали от мифрилового доспеха.

Зябба рванулся вперед, раскручивая над головой алебарду. Он врезался в строй эльфов, которые еще не успели перезарядить луки. Туда же подоспели ребята Ганса. И началась мясорубка.

Орк раскрутил алебарду как вертолетный пропеллер, еще чуть-чуть — и улетит! Вокруг него тотчас образовалось свободное пространство. Во все стороны летели искромсанные луки и головы эльфов.

Охранники не сбежали, хотя момент был подходящий. Во главе с Крепышом они, размахивая мечами, направили коней в бой.

Отец Гафтон, перекрестившись, рванул в кусты. Его отступление прикрывали сразу пять инквизиторов.

Над моим ухом прожужжала стрела. Я соскочил с лошади и нырнул под повозку. Там со всего маху столкнулся лоб в лоб с Фаруфом. Укрыться под повозкой додумались также Васян и Жора. Только последнему не повезло — бедняга Жорик так и застрял на полпути: голова была у нас, а зад торчал наружу. Ника из-под соседней повозки посылала болт за болтом.

Я на секунду выглянул. Успел увидеть, как с испуганным ржанием рванули прочь наши лошади. Не могу не отметить, что особо спешил удрать конь Жорика.

Над повозкой жужжали стрелы. Вдруг Пухлый дико заорал, из глаз его брызнули слезы. Мы с Васяном переглянулись. Неужто опять пострадала его филейная часть?!

— Держись, Пухляк! Когда все закончится, мы тебя вылечим, — попытался ободрить его Стольник.

Жорик не слушал, он скулил и корчился от боли.

Вскоре свист стрел прекратился — эльфов вынудили перейти в ближний бой. Я отважился выглянуть.

На поляне творился сущий ад. Бандиты рубили эльфов, инквизиторов и охранников каравана, эльфы, инквизиторы и охранники — бандитов. А Зябба с Дитером крушили всех без разбора.

Гном, словно металлический колобок, носился по поляне, размахивая молотом. Мифриловый доспех напоминал усыпанную кратерами лунную поверхность, настолько он был покрыт вмятинами. Но пробить мифрил пока не сумел никто.

Враги тоже рубились искусно. Элеондил оказался не только отличным певцом, но и за мечь знал с какой стороны браться. На эльфа наседали трое душегубов, но он и не думал отступать. Клинком работал настолько изящно, что я залюбовался.

В отличие от эльфа Рыжий Ганс сражался совсем неграциозно. Зато как внушительно! Разбойник размахивал тесачищем, дико вращая глазами. И ушастые, и инквизиторы старались держаться от него подальше. Помериться с Гансом силой додумался только Крепыш. Недостаток интеллекта у бритоголового компенсировался яростью берсеркера.

Однако противостояние было недолгим. Какой-то лиходей метнул копье, и конь наемника завалился на бок. Всадник запутался в стременах, а Гансу только этого и надо было. Тесак с легкостью раскроил бритый череп. Бандита с ног до головы забрызгало мозгами. Но он и ухом не повел — такое было явно ему не впервой. Ганс вытер о штанину тесак и ринулся в самую гущу, сея панику в рядах сражающихся.

Но наиболее смертоносно выглядел Зябба!

Орк так озверело вращал алебардой, что к нему не осмеливались приблизиться ни эльфы, ни инквизиторы, ни бандиты. Даже Ганс не рискнул подступить к Зяббе. Но, чтобы убить, не обязательно приближаться! Я заметил, как один разбойник направил в спину орка самострел.

Хлоп!

И бандит валяется в траве с болтом в груди. Ника спасла Зяббе жизнь. Но не всегда же она успеет как ангел-хранитель. Да и у гнома доспех не вечный!

— Вылезаем! — сказал я. — Зябба с Дитером вдвоем долго не продержатся.

Купец покрутил пальцем у виска:

— Самоубийцы! Вы как хотите, а я побежал!

— А как же товар? — крикнул Стольник вдогонку удирающему купцу.

— Жизнь дороже!

— Ну что, вперед! — молвил я.

На лице Стольника отразилось сомнение.

— Слышь, Петро, если вылезем, нас ведь, вероятно, замочат! Что мы можем? Зябба нас всего-то пару месяцев драться учил, а бандосы и эльфы всю жизнь только и делают, что головы режут.

Друг был прав. Но говорить этого я не стал, а сказал совсем другое, чтобы хоть как-то подбодрить и его, и себя.

— Эти, как ты говоришь, «бандосы», — кучка голодранцев. Они даже вооружены и одеты как шпана, а мы — в гномьих кольчугах.

— Нас мало, но мы в тельняшках, — передразнил Василий.

Я выглянул из-под повозки. Бой кипел вовсю. Нам было хорошо видно, как Элеондил юрко протиснулся между эльфами, наседающими на Зяббу. Как ухитрился проскользнуть мимо лезвия алебарды и рубанул орка по правому бицепсу. Клинок рассек рукав из толстой кабаньей кожи, и из разреза брызнула кровь. Зябба, не обращая внимания на рану, попытался достать Элеондила, но тот проворно отступил за спины своих подчиненных.

— Черт! Да пошло оно всё! — выругался Стольник. — Без нашей помощи им точно хана! Вперед!

Мы с Васяном выскочили из-под повозки и выхватили мечи. Настало время проверить мой хваленый клинок в деле.

Скажу честно — было страшно! Особенно когда видишь, как сверкает в толпе здоровенный тесак Рыжего Ганса. От этого зрелища хотелось вновь залезть под повозку и не высовываться. Я отогнал прочь позорную мысль. Зяббе с Дитером нужна помощь!

Нам уже довелось побывать в настоящем бою. Но тогда был приказ взять нас живьем, а тут никто церемониться не станет.

Впрочем, бояться было уже некогда. Сразу двое разбойников ринулись на меня. У первого был кистень, у второго — шипастая дубина.

Одно дело тренироваться с Зяббой, и совсем другое — когда тяжелый шар кистеня со свистом проносится в сантиметре от лица. Я отступал, как мог отмахиваясь мечом. В тот миг я не думал, готов ли убивать. Главной целью было не попасть под удар вражеского оружия. Вдруг один из нападающих выронил кистень и рухнул. В спине торчал арбалетный болт.

Спасибо Нике!

Второй бандит замешкался, глядя на павшего товарища, и я рубанул его по ногам. Да… не зря все на мой клинок с неприкрытой завистью пялятся! Тонкое лезвие без труда рассекло металлические поножи, и противник свалился, как подпиленное дерево. Пинком я выбил из его рук дубину. Убивать не стал, пожалел. Но чтобы он не воткнул мне что-нибудь в спину, когда отвернусь, я со всех сил пнул его по голове. Разбойник вырубился, а я отбил ногу. Вот урод меднолобый!

Хорошо, что нападать пока на меня никто не спешил — все были заняты убиением друг друга.

Я осмотрелся.

На поляне валялось две дюжины трупов. Над ними, лязгая металлом, рубились еще человек пятьдесят — шестьдесят. В толпе я заметил Васяна. Друг сделал ставку на свое проворство. Он бегал возле самой толкучки и наносил быстрые удары коротким мечом — то бандита в спину ткнет, то эльфу сухожилие под коленкой подрежет.

Из-под повозки с боевым кличем вылетела Ника. Наверное, закончился боеприпас. Девчонка подняла с земли клинок и ринулась в гущу сражения. Сначала на нее внимания никто не обратил. А напрасно! Мечом она работала искусно и очень активно!

Вскоре мне стало некогда наблюдать за Никой, меня вновь затянуло в водоворот сражения. Каким-то хреном я умудрился попасть в самую гущу. Вроде только что рядом никого не было — и вот уже со всех сторон мелькает железо, поблизости басовито ругается из-под шлема Дитер, его молот грохочет, сталкиваясь с доспехами, щитами и головами.

Я решил выбраться из этого ада. Но споткнулся и упал. Очень вовремя — над головой пронеслось лезвие топора. Кто-то наступил мне на руку, чтобы я выпустил меч. От боли я разжал пальцы и со страха закрыл глаза. Всё — конец, сейчас добьют! Уже представил, как в грудь входит холодная сталь.

Почему-то не добивали. Я открыл один глаз. Сверху мельтешили ноги, раздавался скрежет, кто-то орал. Оказывается, мне на руку наступили случайно. На меня вообще никто не обращал внимания — приняли за труп. Рядом валялись несколько мертвецов. Я пошарил, нащупал рукоятку моего меча. Хотел уже встать, и тут сверху нависла огромная тень. Такую мог отбрасывать только динозавр, Жорик, Зябба или Рыжий Ганс. К несчастью, это оказался Ганс.

Повезло, что он меня не заметил. Размашистым движением срубил башку подвернувшемуся эльфу. Мне на лицо обильно брызнуло кровью. Но это так, мелкое неудобство по сравнению с тем, что Рыжий Ганс наступил на мою ногу! Прямо на бедро. Да сколько же он весит, слоняра чертов?! Я закусил рукав, чтобы не заорать. А разбойник и не думал сойти с моего бедра, он озирался по сторонам, кого-то выискивая в суматохе боя. Потом гаркнул:

— Рыло! Иди сюда, ублюдок!

— Слушаюсь, босс! — Курносый возник подле Ганса, наступив мне на вторую ногу. Слава богу, он был не такой тяжелый!

— Ты же говорил, что нас в два раза больше! — грозно сказал Ганс. — Ты как считал, свинья тупоголовая?!

— Босс, ты ведь знаешь, меня из церковной школы за воровство выгнали. Прямо с первого класса. Я считать не умею. Я так, на глазок.

— Я тебе ща этот глазок натяну на…

— Виноват! — сконфуженно признал Рыло.

— Надо сматывать удочки! А то полоумный гном своей кувалдой тут из всех отбивные сделает!

— Гном это полбеды! — пожаловался помощник Ганса. — Вон тот орчина уже восемь ребят в капусту изрубил! Нам еще подфартило, что он шинкует в основном ушастых.

— Все, смываемся, пока и нас не нашинковали!

Ганс наконец-то убрал слоновье копыто с моего бедра. А я уж думал, эта пытка никогда не кончится. Они стали отступать в сторону леса.

Я приподнялся на локтях и оглядел поле боя. Число сражающихся заметно поредело. От эльфов осталась жалкая кучка, инквизиторы, кто успел, сбежали, кто не успел — теперь останутся здесь навсегда. Охрану каравана перебили до последнего бойца. Бандиты, которых стало гораздо меньше, пятились, вяло отбиваясь под натиском Зяббы и Дитера. С флангов их атаковали Васян с Никой. Вся поляна была завалена телами.

Через мгновение бандиты скрылись в кустах. Эльфы, которых осталось трое, тоже отступили. Ника выкрикнула им вслед пару ругательств, а потом стала выдергивать из покойников арбалетные болты.

Перешагивая через трупы, я побрел к обозу. Из-под телеги торчала необъятная задница Жорика, а в правой ягодице, в свою очередь, торчала эльфийская стрела.

Заметив эту картину, Ника захихикала. Потом увидела меня и осеклась. Бросилась ко мне, на ходу крича:

— Убийца Драконов, ты ранен?! Ты весь в крови!

— Это не моя, — поспешил я ее успокоить. — Эльфийская.

— Молодчина, пацан! — похвалил Зябба. — Завалил эльфа!

— Никого я не завалил, — неохотно признался я. — Эльфа Рыжий Ганс укокошил.

— Да ладно заливать! — не поверила Ника. — Вон весь в кровище, признавайся, вспорол эльфийское брюхо?! А ты настоящий мужчина, не хвастаешься по пустякам!

— Скромный, как девственница! — прокомментировал гном.

— Помогите лучше Пухлого извлечь, — буркнул я.

Жорика вынимали всем отрядом. Потом Ника перевязала его пятую точку. Во время процедуры Пухлый морщился от боли и краснел от смущения.

— Что за напасть?! — ныл он. — Уже второй раз!

— А чего ты удивляешься?! — прыснул Стольник. — Твоим курдюком можно футбольные ворота закрыть! Лучшей мишени не найти во всем Эорине!

Пухлый опустил голову, Василий был прав.

Кто б мог предположить, что жориковское ранение будет самое серьезное из всех полученных нами ран. Я лично думал, из нас вообще никого в живых не останется. А так отделались одним ушибом (у Васяна), несколькими порезами (у Зяббы), смятыми в хлам доспехами (у Дитера), легким испугом (у меня) и пробитой задницей (сами знаете у кого). Ника вообще не пострадала.

Дитер сидел на повозке и смотрел глазами полными скорби на свой искореженный доспех.

— Такую броню испохабили, поганцы! — сокрушался он.

— В прокатный стан ее загнать бы, или к костоправу хорошему, — высказался Васян.

— К костоправу? Это к лекарю, что ль? Эй, зеленый, слышь, хлюпику, видать, крепко по чердаку заехали, он доспех собрался лечить! Тебе самому к лекарю надо.

Зябба с Дитером заржали. Стольник не обратил на это внимания. Он направился к фургону, на ходу бросив:

— Пойдем, Петруха, в вещах купчишки пошарим.

Когда мы подошли к фургону, Васян шепотом спросил:

— Ты что, правда не убил никого?

— Нет, только одного вырубил, он там, среди трупов до сих пор валяется. А ты что, прикончил кого-то?

— Нет. Ранил нескольких, но не смертельно… Только ты Нике не говори, хорошо? А то я ей сказал, что троих завалил.

Я улыбнулся:

— Что, Ариэль рядом нет, теперь перед Никой хвост распускаешь?

— Да нет, мне просто как-то неудобно стало. Зябба с Дитером вон скольких ухайдакали… да и сама Ника… а я, как лох, ни одного не замочил. Вот и приврал.

— А что не сказал, что завалил десять бандитов, пятерых эльфов и трех инквизиторов? — усмехнулся я.

— Хватит ржать, — недовольно пробурчал Васян. — Давай лучше посмотрим, что нам купец оставил.

Мы порылись в вещах слинявшего Фаруфа. Все равно он за ними не вернется. К разочарованию Василия, золотишко тот успел прихватить с собой. Из ценного мы обнаружили лишь подробную карту местности. На ней были изображены весь Атрем, Гиблые Топи и северная часть эльфийских земель.

Перед уходом Жорик, невзирая на ранение, отыскал мешок с караванным провиантом и взвалил его себе на спину. Хоть голодать нам не придется.

Купец Фаруф и погонщики смылись, а караванные охранники погибли. Пришлось продолжить путь в Камлот вшестером. По-хорошему тела наемников следовало похоронить, но у нас на это не было времени. Два фактора существенно снизили нашу скорость. Первый — все лошади разбежались, так же как и погонщики. Второй — Жорика ранили в мягкое место, и он хромал и ныл.

Так мало того, мы умудрились сбиться с караванного пути и заплутали. Виной тому Зябба, который предложил срезать. Вот и срезали! Как выяснилось, никто из нашего отряда (в том числе и сам орк) не знает эту местность. Ника никогда не бывала на территории Атрема, Дитер всегда путешествовал по реке, а Зябба так далеко на север не забирался.

Теперь приходилось ориентироваться только по карте и по солнцу. Даже компаса не было: когда мы прибыли в Ларецию, его вместе с нашей лодкой конфисковали таможенники.

Но мы не унывали — наоборот, боевой дух отряда поднялся. Ведь мы победили превосходящие силы, разогнали и бандитов, и эльфов, и инквизиторов. Есть чем гордиться.

Вскоре нам пришлось продираться сквозь заросли дикой малины. Колючки рвали одежду, царапали лицо и руки. Все ворчали, только Жорик был рад. Он лакомился сочными ягодами, как голодный медведь после зимней спячки. Даже про раненую задницу забыл. Когда колючий кустарник закончился, ситуация в корне изменилась — все радовались, а Жора ворчал, что и распробовать малину толком не успел, не то что наесться.

Шли весь день. Ночь провели у костра и снова двинулись в путь. Утром я заметил, что лицо у Зяббы какое-то настороженное. И чем дальше шли, тем больше тревоги появлялось в его глазах. Я стал прислушиваться. И ничего не услышал. В смысле — вообще ничего. Лес будто вымер.

Стоп. А ведь такое уже было. Когда я в одиночку блуждал по лесу, а потом наткнулся на Зяббу и Зуба. Тогда мертвая тишина стояла из-за кабанчика, который вышел на охоту и распугал все зверье в округе. А сейчас? Если бы дело было в кабанчике, орк бы, наверное, так не беспокоился.

— Тебя что-то тревожит? — спросил я зеленого.

Зябба отмахнулся: дескать, не отвлекай, сопляк!

Мы вышли на большую поляну, заросшую густой травой и одуванчиками. По краям росло несколько гигантских дубов. Нет, гигантских тут, пожалуй, не то слово. Таких исполинов я еще не видал.

Орк принюхался. Затем лег, приложил ухо к земле.

Когда поднялся, лицо у него было темно-темно-зеленого цвета, что свидетельствовало не то о недовольстве, не то о страхе. Не представляю, что может напугать Зяббу. Получается, нас ждет что-то очень неприятное.

Зяббин настрой передался всему отряду.

— Ну что там?! — не выдержал Васян.

Орк обвел нас мрачным взглядом, молвил гробовым голосом:

— Кабан.

— Кабанчик? — переспросил я.

— Ты че, оглох, репоголовый? Я же говорю: кабан!

— А-а… — протянул я. — Будем охотиться?

— На кабана не охотятся. Кабан — охотится.

Фраза прозвучала как-то пафосно. Но по глазам орка было видно, что он говорит на полном серьезе. И от этого мне стало страшновато.

— Он идет сюда! — добавил Зябба.

— Что будем делать? — тревожно спросил Жорик.

— Спрячемся на деревьях, — предложил Васян.

Самое странное, Ника на это никак не отреагировала.

А я ожидал, что неугомонная девчонка сейчас выдаст что-нибудь типа: «Замочим этого жалкого поросенка!» Да уж! Вот теперь стало уже не страшновато, а просто жутко. Наверняка Ника знает, что это за кабан такой, раз не выпендривается.

— Хорошая идея! — сказал Дитер и двинулся к ближайшему дубу. — Подсадите!

— Ох! — закряхтел Жорик, помогая гному одолеть дерево. — Маленький, а тяжелый!

Я же с испугом подумал, как мы будем подсаживать самого Жорика.

Зябба навострил уши. Я тоже прислушался. Издалека нарастал какой-то шум, постепенно переходящий в грохот. Земля задрожала. Такое впечатление, что стадо бегемотов убегает от стада слонов!

— Все наверх! — рявкнул Зябба.

Ничего себе! Вот уж не думал, что увижу когда-нибудь, как Жора лазает по деревьям!

Увидел. Лез он быстро! Даже со здоровенным мешком на спине. А я еще боялся, что Пухлого подсаживать придется.

Зябба тоже не медлил. Одной рукой подхватил за шкирку Васяна, другой — Нику, и забросил их на дерево. Причем не на то, на котором сидели Дитер и Жорик, а на соседнее. Может, решил, что, разделившись, мы запутаем кабана? Затем споро взобрался и сам.

Так. А я чего стою с открытым ртом?!

Я рванул к ближайшему дубу, на который только что взлетел Жорик.

Черт! Ствол толстенный — всемером не обхватишь! И нижняя ветка — не близко. Хрен я до нее допрыгну! Я же не такой высокий, как Жорик.

Я побежал к другому дубу, где засели Зябба, Васян и Ника. Тут то же самое — от моей головы до ближайшей ветки метра два! Хоть бы руку кто подал! Но они уже вскарабкались высоко.

Топот приближался. Захрустели кусты, затряслись деревья.

Пришлось допрыгнуть. Страх и желание выжить толкают на многие подвиги. Помню, когда убегал от Громодрома, наверняка сдал нормативы мастера спорта по бегу на короткие дистанции. А сейчас — на прыжки в высоту. Но этого мало. Интуиция подсказывала, что на нижней ветке мне ловить нечего. Убежище надо искать намного выше.

Интуиция не обманула.

Сминая кусты и ломая подлесок, на поляну вылетел Кабан. Именно так, с большой буквы!

В размерах он был крупнее среднестатистического слона раза так в полтора!

Зверь с трудом притормозил, вспахивая копытами дерн. Завращал глазами, принюхался. Стал рыскать по поляне. Наконец задрал голову, и наши взгляды встретились. Кабан свирепо фыркнул. В его глазах отчетливо читалось желание нас достать.

— И чего он привязался именно к нам?! — спросил Стольник, боязливо посматривая на свирепое существо.

— Все живое в округе он уже распугал, — пояснил Зябба. — Или сожрал. Мы — единственная еда.

— Он что, специально на людей охотится? Я думал, кабаны питаются в основном подножным кормом.

— А мы для него и есть подножный корм, — хохотнул орк, удобнее усаживаясь на ветке.

— Я имел в виду: травкой, желудями, корешками всякими… Но не живыми же людьми!

— Ты че, шибздик, мозги потерял? Это же атремский кабан-людоед! Он жрет все, что попадется в его ненасытную пасть! И людей, и орков, и гномов! И даже эльфов, хоть они и несъедобные.

— Хм… понятно. Только как, интересно, он собирается до нас добраться?

У кабана на этот счет был свой план.

Он отошел подальше, ударил копытом в землю. Пригнулся, словно спринтер перед стартом.

Неужто ствол собрался таранить? Хочет дерево сломать. Или нас стряхнуть. Ну, первое ему, пожалуй, вряд ли удастся. А вот второе… В этот момент я пожалел, что у меня нечем привязаться к стволу. Надо быть запасливей. Вон Ника не растерялась и дорожный мешок, в отличие от меня, не бросила. А там у нее нашлась веревка, и сейчас девчонка деловито привязывалась к стволу.

Зверюга взял разбег.

Застучали копыта, во все стороны полетели комья земли.

Бах!

Столкнулись два великих порождения леса. Ствол качнуло, дождем посыпались листья и желуди.

Но дуб устоял.

Кабан — тоже. Видать, череп у него — бронированный.

Зябба держался за счет своей силы, Нику спасла веревка. А вот нам со Стольником пришлось несладко. Я чуть не слетел с ветки. Не вцепись я в нее мертвой хваткой, был бы уже внизу под копытами. А копыта там величиной с гномью наковальню!

Васян цеплялся за ствол и руками, и ногами, и зубами. В глазах застыл ужас.

Но все-таки мы выдержали — первый раунд остался за нами. Я говорю — «первый», потому что кабан явно собирался сделать второй заход.

Недовольно хрюкая, он отошел теперь чуть подальше.

Дитер с Жориком наблюдали за этим представлением с соседнего дуба. Жорик — с состраданием. Дитер — с любопытством.

— Держись, Петро! — сказал Василий, стуча зубами.

Я обнял ствол с такой страстью, с какой не обнимал даже мою любимою Анютку.

Хряк разбежался.

Бац!

Нас замотало как на сумасшедшем аттракционе. Не знаю, каким чудом, но я вновь удержался. А Васяна снесло с ветки, и он полетел вниз.

Кабан раскрыл гигантскую красную пасть, намереваясь проглотить жертву целиком. Но ему пришлось лишь облизнуться.

Стольник не долетел по назначению, а запутался в ветвях, метрах в семи над землей. Он болтался, как муха в паутине, а кабан, расстроенно пыхтя, пошел на еще один заход.

И третья попытка не принесла ему успеха. То ли кабан подустал и не набрал достаточной скорости для мощного удара, то ли Васян крепко запутался, а я привык к чудовищной тряске.

До кабана дошло, что, тараня ствол, он не добьется результата. Тогда свинтус решил пойти другим путем. Он принялся подкапывать клыками корни дерева. Ну прямо басня Крылова «Свинья под дубом»! Ладно, пускай роет. Я думаю, у такого древа корневая система доходит до центра земли (пардон, Эорина).

Кабан попался упорный. Через час вокруг дуба образовалась приличная яма. Но дерево вросло настолько глубоко, что кабан прекратил и это занятие.

Правда, и уходить он не собирался. Решил выждать, пока мы сами спустимся.

Прошел час. Два.

Васян наконец выбрался из переплетения веток и поднялся ко мне. Ника отвязалась и спустилась к нам, потом присоединился и Зябба. Мы рядком уселись на толстой ветке, окруженные листьями и желудями.

Внизу кабан разлегся на травке, всем видом показывая, что в этой жизни никуда не спешит.

— Вот скотина! — выругался я. — Мы так до портала добраться не успеем! До открытия осталось всего несколько дней, а мы тут на неопределенный срок засели!

— Может, ему так скоро надоест и он свалит? — допустил Василий.

Зябба мрачно усмехнулся и сказал:

— Эльфийскую стрелу мне в ухо, если кабан отступит. Эти твари упрямее гномов.

Вот обрадовал! Сколько нам тут еще сидеть? Меня прямо злость разбирала: если мы опоздаем к «окну» — это будет катастрофа! И все из-за тупой свиньи.

— Надо как-то его отвлечь, — предложил Васян, — а потом улизнем под шумок.

— Отвлечь? — фыркнула Ника. — Спустись, рожи ему построй!

— Сама спускайся, ты же у нас смелая!

— Вот еще! Он грязный и вонючий! Я к нему на арбалетный выстрел не подойду.

Ах, вот почему Ника не протестовала против того, чтобы спрятаться на дереве. Оказывается, она боится не кабана, а его запаха.

Васян сорвал желудь и кинул им в свинтуса:

— На, хавай!

Зверь открыл пасть, и желудь исчез в ней бесследно.

Стольник сказал:

— А если его накормить деликатесным лакомством? Может, он и жрет людей, но желуди-то у свиней всегда пользовались большим уважением.

— Чтобы такого насытить, нужна тонна желудей! — буркнул я.

Некоторое время Васян еще развлекался, кидая желудями в глотку кабана, потом ему это надоело.

Прошло еще часа два. Настало время обеда.

На соседнем дереве Жорик достал хлеб и шмат сала, сварганил бутерброд. Только Жорик в ситуации, когда от скорости зависит жизнь, может не бросить мешок с едой и запереть его на дерево.

— Ни фига себе! — возмутился Васян. — Мы с утра ничего не ели, а Пухлый с Дитером там шикуют!

Дубы стояли недалеко друг от друга. Я перебрался по веткам поближе и крикнул:

— Жорик, кинь пару бутеров!

Пухлый с явной неохотой швырнул мне бутерброд. Я не поймал, и еда досталась свинье.

— Давай еще, — крикнул я.

— Ага! Чтобы ты снова не поймал?! Так с едой не поступают! Лезь лучше к нам.

Я осмотрелся. Вверху кроны двух дубов переплетались. Если постараться, то можно перелезть с одного дерева на другое.

Цепляясь за кору и сучья, перебираясь с ветки на ветку, я полез вверх.

Вот и переплетение ветвей, по которым можно перелезть к Жорику. Ну что ж, рискнем.

Плохо, что ветки здесь были тонкие! Они гнулись и опасно раскачивались под ногами. Пришлось балансировать как канатоходцу и впиваться пальцами во все, что поможет не упасть. Пару раз я чуть не сорвался. Внизу свин с интересом наблюдал за моими действиями.

Но все-таки я справился с задачей.

Минут через десять я сидел рядом с Жориком и жевал вкусный сэндвич. Дитер уже успел набить желудок. Он прилег на толстую ветвь, обмотался вокруг нее бородой, дабы не упасть, и спокойно захрапел. Везет же! А мне еще назад карабкаться. Вон Васян с Зяббой уже сигнализируют, мол, лезь обратно, мы тоже кушать хотим.

— Ладно, Жорик, выдавай паек, мне уже возвращаться пора.

Пухлый протянул бутерброд.

— Ты давай, не жадничай, нас там, между прочим, четверо.

Жора, морщась, отсчитал еще три бутерброда.

Я упаковал еду в рюкзак и покрепче закрепил его на спине.

— Осторожнее! — крикнул мне вслед Пухлый.

— Не переживай, я приноровился уже.

Наверное, я немного зазвездился. Вообразил себя мастером лазанья по деревьям. Понадеялся на сухой сук, а он меня подвел — обломился под ногой. Ухватиться было не за что, разве что за ствол. Его я и обнял. И заскользил вниз, обдирая ладони о жесткую кору.

Кабан был тут как тут. Он быстро сместился в предполагаемую точку моего падения и разинул пасть. А я уже не скользил — летел прямо в распахнутую глотку. Я видел красное нёбо, острые клыки, радостно блестящие свинячьи глазки. Время словно застыло.

Меня спасло чудо. Правда, это было очень болезненно. Я налетел на торчащую горизонтально земле ветвь и чуть не сломал ребра. Мое тело подбросило как на трамплине. Я раскинул руки, пытаясь вцепиться хоть во что-то, но загреб лишь листья.

Зато столкновение с ветвью изменило траекторию падения, и я приземлился не в пасть, а прямехонько кабану на спину. Мягкая шерсть смягчила удар, я схватился за нее, чтобы не соскользнуть и не попасть под копыта.

Кабан был ошеломлен случившимся не меньше, чем я. Он изогнулся, повернул ко мне огромную морду. Яростно хрюкая, попытался поддеть меня клыками. Не дотянулся.

То-то! Тут я вне досягаемости, как рыба-лоцман под боком у акулы.

Он тоже это понял и решил меня сбросить.

Теперь я узнал, что чувствуют ковбои на родео! Я впился в шерсть изо всех сил, а кабан закружил по поляне, исполняя акробатические трюки в попытке стряхнуть назойливого наездника.

Не знаю, сколько продолжалась эта безумная скачка! Меня перекатывало по широкой спине, било о твердый хребет, шерсть выскальзывала из рук, но я снова цеплялся за нее. Перед глазами, как в калейдоскопе, мелькало синее небо, зеленая листва, коричневая шкура. Сквозь стук копыт и свирепое хрюканье сверху доносились крики друзей:

— Держись, Петро!

— Не бзди, пацан, он скоро устанет!

— Прикончи его, Убийца Драконов!

Когда кабан наконец остановился, я с трудом сдерживал тошноту.

Он вновь развернул морду. В глазах не было бешенства, злобы и кровожадности. Была тоска и какая-то детская обида. Настолько невинная, что даже стало его жалко. Я вспомнил про рюкзак, который чудом не слетел с плеч во время этой круговерти. Достал оттуда бутерброд и кинул в пасть кабану. Он проглотил, во взгляде появилась благодарность. Я бросил ему еще один бутерброд. Кабан слопал его и весело хрюкнул.

Кажется, он больше не хочет меня убить. Но что будет, когда закончатся бутерброды?

Я огляделся. Зябба, Васян и Ника уже спускались мне на выручку. С другого дуба неуклюже слезал Жорик. А Дитер как ни в чем не бывало дрых на дереве.

Я погладил кабана за ухом, почесал спину. Это ему понравилось. Он потянулся, как котяра, еще чуть-чуть — и замурлычет.

Друзья спустились на нижние ветки. Они поняли, что опасность мне вроде как не грозит, но сами слезть с дерева не рисковали.

Зябба смотрел на меня так, будто я прогулялся по воде или проглотил меч.

— Такого не было уже сорок лет! — восхищенно прошептал он.

— Чего не было? — не понял я.

— Ты — великий охотник! Укротитель Кабанов! Последний укротитель отправился в Великий Гадюшник, когда я еще в пеленки гадил.

— А ты уверен, что я его укротил?

Орк кивнул и соскочил с дерева.

Кабан и вправду вел себя дружелюбно. Подставлял шею, чтобы я почесал, то и дело поворачивал ко мне морду, оживленно хрюкал, глаза были полны радости. Даже не верится, что всего минуту назад он пытался меня растоптать. Сейчас он едва ли хвостом не вилял. Вот на что способны бутерброды, сотворенные Жориком. Это не я — Укротитель Кабанов, это Пухлый — Укротитель Кабанов и Кардиналов. Впрочем, может, тут сыграло роль, что кто-то наконец почесал блохастую свинячью спину? Или у кабана за ухом эрогенная зона? Не важно. Главное — я жив, а зверь стал ручным. Мы спасены. Представляю, что скажет Ника.

Девчонка уставилась на меня горящими глазами и затараторила:

— Петр — ты настоящий герой! Надо же, так смело прыгнуть ему на шею! Еще и с такой высоты! А как ты с веткой хорошо придумал! Оттолкнулся от нее и обманул изготовившегося кабана!

Когда она замолкла, чтобы перевести дыхание, я сказал:

— Надо идти дальше. И так уже полдня потеряли.

— Зачем идти? — удивился Зябба. — Поедем на кабане.

— Им что, можно управлять?

— Конечно.

— А как?

— Ты же — Укротитель Кабанов, тебе видней.

Ну-ну. Я и лошадью только недавно управлять научился. А тут ни поводьев, ни уздечки, ни даже седла.

Придется поэкспериментировать. Так, где тут у нас газ и тормоз? Я легонько ударил пяткой в жирный бок кабана. Тот двинулся вперед. Осторожно потянул за уши — свинтус остановился. Кстати, уши можно использовать и в качестве руля.

Труднее всего оказалось с загрузкой пассажиров. В конце концов друзья вскарабкались на эту гору и уселись рядом со мной.

— Надо ему имя придумать, — заявил Васян.

Я заморачиваться не стал и брякнул первое, что пришло в голову:

— Пусть будет Хрюшей.

— Тогда уж лучше Пятачком, — предложил Жорик.

— Нет, надо что-нибудь побрутальнее, — решил Стольник. — Как насчет — Кабан Пятак.

— А ты что думаешь? — спросил я у кабана, гладя его по загривку.

— Хр-хр, — ответил он.

— Ну, как скажешь, можно и Хр-Хр.

— Не, Хр-Хр стремно звучит. Вот Кабан Пятак стопудово подходит!

— Пятачок тоже подходит, — не уступал Жорик.

Тут к дебатам подключился и Зябба:

— Таран — вот имя для такого зверюги!

— А я бы назвала его Вонючкой, — внесла свою лепту Ника.

— Может, уже по пути решим, а?! — не выдержал я. — До портала еще ехать и ехать.

— Не бзди, Укротитель, Таран домчит нас, как молния!

— Тогда вперед! — Я ударил кабана пяткой в бок, и он рванул с места.

Через пару минут скачки Васян воскликнул:

— Черт!

— В чем дело? — спросил я.

— Мы про гнома забыли!

Елки-палки! Мы чересчур увлеклись изучением нового транспортного средства и придумыванием ему имени. Вот гном и вылетел из головы.

Пришлось разворачиваться и скакать назад.

Дитер безмятежно спал на дереве, про то, что его забыли, он и не догадывался.

Минут пять мы пытались докричаться до гнома. Бесполезно. Не помог даже зычный бас Зяббы.

— Сдох он там, что ли? — проворчал орк.

Потом стали кидать в Дитера желудями, но он был слишком высоко. Придется лезть.

— Ника, как самая шустрая, будить его полезешь ты, — распорядился Васян.

— Вот еще! Раскомандовался! Ты у нас самый главный, что ли?!

— А кто у нас, кстати, главный? — поинтересовался Стольник.

Ника и глазом не моргнула:

— Убийца Драконов конечно же!

Ничего себе. Я-то думал, что у нас равноправие. А если уж выбирать командира, то на эту роль гораздо лучше подошел бы Зябба. Но после того как я оседлал кабана, орк взирал на меня как на легенду. Вряд ли он согласится командовать, когда в отряде есть настоящий Укротитель.

— Ну, раз я главный, тогда лезь, — велел я внучке волшебника. — А ты, Зябба, подкинь ее до нижней ветки, сама она не допрыгнет.

Девчонка прожгла меня взглядом. Она, видать, думала, что я за нее заступлюсь и заставлю карабкаться Васяна.

— У тебя это быстрее получится, — объяснил я.

Ника нехотя слезла с кабана, всем своим видом демонстрируя, что ненавидит, когда ею помыкают. Сама виновата, за язык никто не тянул. Если я главный — ей придется теперь выполнять приказы.

Мы наблюдали, как Ника пытается растолкать Дитера. Когда ей это удалось, гном заморгал, протер глаза. Потом вытаращился на нас, сидевших на кабане, будто на диване. Снова протер глаза, но теперь уже более тщательно. Прогудел: «Чтоб меня молотом огрели! Проспал все самое интересное!»

На сумасшедшей скорости кабан несся сквозь лес. В ушах свистело, перед глазами мелькали стволы деревьев. Нас хлестало ветками, и мы старались укрыться за головой зверя. Несмотря на такие неудобства, все были в восторге. Только Ника ворчала, что от свиньи воняет.

— Может, тогда пешком пойдешь?! — предложил Васян.

— Ага, щас! Пропустить такое приключение! Всю жизнь мечтала покататься на кабане, или на драконе, или на роке.

— Любишь кататься, люби и вонь терпеть! Противогазов нету!

— Чего?

— Нос закрой и ртом дыши, говорю. И запах не почувствуешь, и болтать меньше будешь!

— Послушай, карапуз, если бы ты не был другом Укротителя Кабанов, я бы тебя вздула.

— С огнем играешь, — предостерег я Стольника. — Сам ведь знаешь, она дерется как бешеная!

— Я те дам — бешеная!

— Это ж комплимент!

Ника сделала вид, что разозлилась, и погрозила мне кулаком.

Так и ехали, весело переругиваясь. Хрюша несся, словно локомотив, оставляя за собой глубокий след. Вот как, оказывается, образовываются лесные тропы. Иногда Жорик подкидывал кабану угощение, и тот на радостях припускал еще быстрее. Настроение у меня было просто восхитительное. Благодаря Хрюше нам не надо в Камлот, и не надо плыть по реке, орк сказал, что на кабане можно ехать напрямки через Гиблые Топи. Теперь уж точно не опоздаем.

Правда, один факт слегка омрачал мое веселье. Предстояло расставание с Зяббой, Дитером и Никой. Увидим ли мы их еще когда-нибудь — одному богу известно. Обидно, что на Земле таких друзей у нас нет и, скорее всего, никогда не будет. Впрочем, Васян уверен, что мы обязательно вернемся сюда. Хорошо бы, если так.

Когда над Эорином зажглись первые звезды, мы остановились на ночевку. Разбили лагерь. Кабана оставили пастись, предварительно подкормив бутербродами. Васян высказал предположение, что наутро мы его не увидим, но Зябба заверил, что кабан никогда не покинет Укротителя. Да и Хрюша вроде уходить не собирался, по крайней мере, пока у Жорика еще оставалась провизия.

После такой болтанки я заснул мертвым сном, сразу как закрыл глаза.

На следующий день лафа закончилась.

Если вчера единственной нашей заботой было уворачиваться от хлеставших со всех сторон веток, то сегодня появилась другая неприятность.

На всех парах кабан вломился в болото. Коричневая жижа зачавкала под копытами. Нас окатило грязью. Ника возмущенно завопила, но тут же заткнулась, потому что ей в рот попала струя болотной воды. Отплевываясь, она свирепо гримасничала и молотила кулачками по кабанячьей спине. Остальные члены нашего отряда тоже были не в восторге от подобного вояжа. Только Зяббе было пофиг.

— Не переживай, дамочка, — утешил он. — Зато жарко не будет.

А кабан все глубже погружался в топь. Вскоре он уже не пытался бежать, а плыл среди кувшинок и ряски.

Вдруг на поверхности вздулся здоровенный пузырь. А потом резко лопнул, пахнуло тухлятиной. Ну и устроили мы себе путешествие! И, похоже, оно будет долгое. А может, и опасное. Судя по карте, это уже те самые Гиблые Топи. Они тянутся аж до эльфийских земель и знамениты ужасными чудовищами. Зябба утверждал, что, в случае чего, кабан отпугнет болотных тварей. Хотелось надеяться, что орк прав.

Чем дальше вглубь Гиблых Топей мы заплывали, тем унылей становилось вокруг. Из воды торчали гнилые пни и коряги, ветви над головой переплетались так густо, что не было видно солнца. Над трясиной висела гнетущая тишина.

Внезапно в воде что-то зашевелилось. По поверхности прошла волна, начали всплывать крупные пузыри. Такое впечатление, будто нечто исполинское ворочается в глубине.

Я поежился, Ника зарядила арбалет, Дитер положил ладонь на рукоять молота.

— Что это? — спросил Васян Зяббу.

Орк равнодушно пожал плечами:

— В болотах всякое тварье водится.

— Опасное? — Было видно, что Стольник изо всех сил старается не показать страха при Нике, но зубы пару раз предательски клацнули.

— Пока мы на кабане, можно не бздеть!

— Ты уверен?

Зябба не успел ответить. Из воды на миг вынырнуло нечто длинное, верткое, чешуйчатое, и тут же скрылось. Что это было, я не разглядел. Нога? Рука? Хвост? Может, шея? Главное — это было что-то большое и явно недружелюбное.

Оно показалось вновь. Теперь я успел рассмотреть его, и увиденное мне не понравилось. Гибкое щупальце, с внешней стороны покрытое коричневой чешуей, а с внутренней — усыпанное бледно-розовыми присосками. Описав дугу, эта гадость хлестко ударила по воде недалеко от кабанячьего бока. На нас полетели брызги.

Из всего отряда невозмутимыми остались только Зябба и Хрюша. Я, Жорик и Васян задрожали от страха. Ника выкрикнула: «Ах ты, тварь, брызгаться будешь?!», и всадила в воду болт.

Дитер тоже заволновался, но по другой причине. В его глазах появился жадный блеск.

— Чтоб мне бороду по волосинке повыдергивали! Это же болотный ёжин! Бомбур полкоролевства гномьего отвалит за его шкуру!

— Тут о наших шкурах думать надо! — вскричал Васян.

— Я его достану! — не унимался гном.

В этот момент чешуйчатое щупальце просвистела прямо у Дитера над головой, чуть не смахнув его с кабана. Оптимизма у гнома разом поубавилось. А мы так вообще запаниковали по полной программе.

— Брынский, натрави Пятака на этого ёжина! — завизжал Стольник.

— Как?! «Фас», что ли, Хрюше сказать?!

— Откуда я знаю, Укротитель Кабанов у нас ты!

То ли Хрюша понял, о чем мы говорим, то ли ему самому надоело болотное страшилище. Во всяком случае, кабан сердито фыркнул. Да так, что у меня заложило уши, а ёжин резво скрылся в пучине — даже щупальцем на прощанье не помахал. Больше мы его не видели.

Все еще долго не могли прийти в себя. Только Зябба посмеивался над нами, а Дитер ворчал про упущенную шкуру и про то, что он почти добрался до ёжина, а кабан — скотина неразумная — его спугнул.

Гном брюзжал до самого вечера.

Поскольку из болота мы еще не выбрались, ночевать пришлось прямо на кабане. Мы по очереди дежурили, на случай, если страшилище надумает вернуться. Но обошлось без происшествий, видать, кабан здорово напугал болотную тварь.

К обеду следующего дня Хрюша выбрался из тягучего болотного киселя на твердую землю.

За прошедшие двое суток мы покрыли путь в два раза больше, чем если бы скакали на лошадях. Это потому, что не надо было следовать извилистой караванной дорогой и огибать болото. Кабан напрямую двигался на юго-восток. Мы пронеслись через территорию троллей. Причем ни одного не повстречали. Наверное, они попрятались, заслышав могучую поступь хозяина леса.

Ника и Зябба стали узнавать знакомые места. Мы приближались к северной границе королевства эльфов. Вскоре впереди в просвете между деревьями блеснула голубая полоска воды. Мы добрались до Великой.

— Укротитель, разворачивай Тарана на запад, — неожиданно велел Зябба.

— Зачем?

— Скоро Лилалиндэл, нам туда лучше не рыпаться. Ушастики стрелами истыкают.

— Это ж круг какой делать! — возмутилась Ника.

— Лучше дать кругаля, чем получить стрелу в репу.

— Я думала, ты — смелее!

— Не ругайтесь, — молвил Дитер. — Есть у меня одна мыслишка, как и от пути не отклониться, и стрелу не заполучить.

Пришибленный бы соорудил для кабана какие-нибудь крылья, и мы бы пролетели над Лилалиндэлом аки птахи небесные. Кока бы тоже придумал, как перелететь эльфийский город, но только действовал бы более современно, например, вставил бы кабану в задницу реактивный двигатель.

Дитер решил задачу проще. Под его руководством мы нарубили бревен и соорудили на спине у кабана настоящую башенку. Перелетать не придется. Придется укрываться от стрел за возведенной баррикадой.

Хрюша (он же — Пятачок, он же — Кабан Пятак, он же — Таран, он же — Вонючка) сносил эльфийские постройки как карточные домики. Во все стороны летели бревна, осколки стекла и ошарашенные эльфы. В данной ситуации имя, придуманное Зяббой, оказалось самым подходящим. Правда, еще больше бы подошло что-нибудь типа Т-34 — поскольку с башенкой из бревен на спине кабан был уж очень похож на одноименный танк.

Мы застали ушастых врасплох.

Но, надо отдать эльфам должное, опомнились они быстро. Кто полез на деревья, кто укрылся во дворце — единственном строении из камня.

В нас со всех сторон полетели стрелы. Они втыкались в бревна баррикады, вязли в густой кабанячьей шерсти. Из-за обстрела я не мог высунуться, чтобы управлять Хрюшей.

Впрочем, этого и не требовалось. Кабан как сумасшедший метался по городу, снося все на своем пути. Наверняка этот день станет траурным в истории Лилалиндэла.

Эльфы, попрятавшиеся на деревьях, прогадали. Здешние дубы и в подметки не годились тем исполинам, на которых скрывались от Хрюши мы. Зверь ломал стволы, словно спички, ушастые, вопя, падали под копыта.

Вскоре настала очередь и дворца. Он раскинулся над обрывом на берегу Великой и своим изяществом почти не уступал королевскому замку в Валорионе. Стены были из желтого камня, похожего на янтарь. Может, это и был янтарь? Теперь уже не важно.

Когда Хрюша проломил стену и ворвался внутрь, я понял — этот дворец мы видим в последний раз.

Кабан сметал внутренние стены словно картон.

Слышали выражение: «Слон в посудной лавке»? — так вот теперь я знаю, что оно означает буквально! Дорогущие вазы, гениальные картины, великолепные статуи — все это разлеталось от ударов мощных клыков, гибло под копытами. Пол усеяли осколки, обрывки и обломки.

Дворец содрогался, сверху сыпались крупные камни. Когда один упал рядом с моей головой, я обеспокоился всерьез. Свинье-то пофиг, для нее это как массаж, а нас может запросто зашибить насмерть!

Правда, был и положительный момент — во дворце нас перестали осыпать стрелами. Эльфы уразумели, что пора уносить ноги, еще в тот момент, когда Хрюша проломил стену. А раз в нас не стреляют, то можно взять управление кабаном в свои руки.

Так я и сделал. Хрюша все еще пребывал в возбуждении, потому повиновался неохотно. Его обуяла жажда разрушения. В конце концов удалось вывести кабана из дворца. Вернее, из того, что осталось от дворца, — Хрюша вышел через несущую стену, и, лишившись опоры, строение рухнуло, подняв в воздух целое облако пыли.

Когда пыль рассеялась, я оглянулся — осмотреть развалины Лилалиндэла. Меня охватила смесь восторга и сожаления.

Наверное, такие чувства испытывали варвары, разносящие Рим.

Если так будет продолжаться — мы доберемся до вожделенного оврага за день. И, следовательно, успеем ровно к назначенному сроку. Скорей всего, мы прибудем даже немного раньше. А Кока, по всей видимости, уже там.

Неужели мы наконец-то вернемся домой? От этой мысли стало одновременно и тепло, и страшно. Мы пробыли в Эорине почти три месяца! Когда попали сюда, была поздняя весна, а сейчас близится осень. Вот тебе и летние каникулы! Бедные родители! Что мы им скажем, я пока так и не придумал. Они ведь могут и не поверить в историю про параллельный мир. То есть про перпендикулярный. Ну ничего, Васян что-нибудь сочинит. Наверняка в его предприимчивой голове уже сложился план, как объяснить наше трехмесячное отсутствие, а заодно и как извлечь из Эорина материальную выгоду.

— Уже придумал способ заработать на других мирах? — спросил я друга.

— Придумал. Для начала мечи и кольчуги толкиенюгам пихнем. Они за твою железку или за жориковский фламберг любую сумму выложат.

— Лично я меч продавать не собираюсь, — огорчил я друга.

— Как знаешь. И без твоего клинка у нас барахла хватит, чтобы начальный капитал поднять. А потом, как бизнес наладится, такие дела проворачивать будем!

— Я думал, ты что-нибудь покруче придумаешь.

— А это еще не все. У нас ведь есть Кабан Пятак.

— И что? — спросил Жорик.

— Как — что? С собой его возьмем!

— Зачем? — удивился я. — Москву разрушить?

— Не, Москва пускай стоит. В зоопарк продадим.

— Он ни в один вольер не поместится.

— Тогда в цирк!

— Да и в цирк его фиг впихнешь, — сказал Жорик. — И вообще, как ты им объяснишь, откуда у нас кабан-переросток?

— Не вопрос! Уж я объясню. Например, скажем, что из Чернобыля привезли.

— Ну-ну. — Я покачал головой. — Он в овраг-то хоть влезет?

— Пессимисты вы, — проворчал Васян. — Впихнем!

— Ну и где твой Кока?! — недовольно осведомился Стольник.

— Почему это мой? — машинально переспросил я.

Васян неопределенно махнул рукой. Он был раздосадован тем, что Хрюша наотрез отказался спускаться в овраг. Ни команды, ни уговоры не действовали. Словно для кабана существовал невидимый барьер. Вот Васян и психовал. Меня же гораздо сильнее расстроило и насторожило отсутствие Коки.

Мы излазили весь овраг, обошли окрестности. И не обнаружили ни Коки, ни следов его пребывания. Зябба и Ника, как авторитетные следопыты, заявили, что тут вообще уже давно никого не было.

Что же произошло? Ведь Кока обещал быть здесь заблаговременно.

Мы решили подождать до открытия портала, вдруг появится.

Времени было что-то около двенадцати. До «окна» оставалось приблизительно два часа.

Это хорошо. Можно будет расстаться не второпях, а попрощаться, как и следует прощаться с настоящими друзьями. Я подумал, что, вероятно, вижу их в последний раз, и от этого на душе стало невыносимо тоскливо. Как я ненавижу расставания!

— Зябба, ты теперь куда двинешь? — спросил Васян.

— В Гадюшник, там пиво, девки и драки.

— А ты, Борода?

— Мне все равно, лишь бы были драки, пиво и девки.

— Так и тебе тогда в Гадюшник! — прыснул Стольник.

— Не, там девки не те.

— Ниче-то ты в бабах не понимаешь, бородатый, — обиделся орк.

Далее последовал пятнадцатиминутный спор о представительницах прекрасного пола. Когда орк с гномом заткнулись, я спросил:

— А ты, Ника, в Стронгхолд к дедушке?

— Вот еще! Я с вами, в ваш мир.

— Чего?! — одновременно вскричали Васян, Жорик и я.

— Хочу посмотреть, — невинно отозвалась внучка волшебника. — Такое приключение!

С полчаса мы уговаривали Нику, обещали, что вернемся, что возьмем ее в следующий раз, напоминали, что дедушка надает ей по шее. В конце концов она все-таки вняла голосу разума.

На прощанье девчонка крепко обняла нас всех (Жорика только попыталась), а потом отвела меня в сторонку и грустно сказала:

— Жаль, что ты уходишь, Убийца Драконов и Укротитель Кабанов!

Я хотел ответить что-нибудь соответствующее моменту, но она не дала мне и рта раскрыть. Поднялась на цыпочки, обняла и поцеловала в губы. Во дает! Совсем обнаглела. Раньше только в щеку целовала, а сейчас, я и глазом моргнуть не успел, она уже язык мне в рот засунула. У меня от такого аж все поднялось… в том числе и настроение. На миг даже возвращаться домой расхотелось. Я со всей возможной деликатностью высвободился, а то французский поцелуй грозил затянуться надолго. Ника неохотно выпустила меня из объятий.

Хорошо, что остальные этой сцены не заметили.

Или сделали вид, что не заметили?..

Поскольку часов у нас не было и мы могли определять время лишь по солнцу, то есть весьма приблизительно, пришлось, как дуракам, усесться прямо в центре оврага и ждать, пока откроется портал. Хрюша топтался в окрестной роще — было слышно, как ломаются ветки, а Зябба, Дитер и Ника сидели на краю оврага и наблюдали за нами. Всем троим было очень интересно посмотреть, как мы исчезнем.

А мы всё не исчезали. Прошло уже больше часа, сидеть до смерти надоело. Еще больше надоели анекдоты Васяна, которые тот рассказывал, дабы скрасить ожидание. Ничего не происходило! Портал не функционировал. Прошел еще час, потом еще…

Ника с Зяббой уже успели поохотиться — подстрелили трех рябчиков. А мы, как идиоты, все сидели на дне оврага. Еще через час Зябба с Дитером начали подсмеиваться над нами. Потом орк стал поджаривать рябчиков на костре, а Ника — кормить Хрюшу.

Первым не выдержал Пухлый.

— Киньте кусочек рябчика, — взмолился он.

Дело близилось к вечеру, а портал все не собирался открываться.

— Я же говорил, что шлифтастый нам лапшу на уши вешает, — вспыхнул Васян.

— Может, он просто ошибся в расчетах? — предположил Жорик, уплетая остатки рябчика.

— Да как он мог ошибиться? — возразил я. — У него в голове мозгов больше, чем у нас всех вместе взятых. Плюс аппаратура мира, который опережает наш на сто лет!

— Аппаратура могла и глюкануть, — изрек Жорик тоном философа. — Людям свойственно ошибаться, пусть они хоть на двести лет опережают нас в развитии, а приборам, которые сделали люди, свойственно глючить… Вы точно помните, что он говорил — сорок пять дней?

— Он сказал: тысяча восемьдесят два часа, — это я точно помню! Васян, ну-ка раздели на двадцать четыре.

— Я тебе математик, что ли? Без калькулятора я два на два не умножу.

— Жорик, посчитай хоть ты, я уже пробовал — сорок пять дней получается.

Пухлый поскреб затылок.

— Сейчас попробую столбиком разделить. — Он взял палочку и начал чертить на дне оврага цифры. В конце концов, у него получилась такая же математика, как и у меня, — сорок пять дней и чуть меньше часа. Значит, все верно — именно сорок пять дней прошло с момента расставания с Кокой. «Окно» должно было открыться сегодня.

На всякий случай мы решили обождать в овраге до завтра. Прямо там и заночевали.

За ночь портал не открылся, утром тоже. Надо было что-то решать. Либо ждать здесь неизвестно сколько, либо ехать в Стронгхолд, искать там Коку и выяснять, в чем дело. Поскольку у нас имелся Хрюша, на котором можно было добраться до города орков в три-четыре раз быстрее, мы остановились на последнем варианте.

Кабан летел как стрела. Все живое стремилось убраться с его пути. Напуганные птицы слетали с деревьев и уносились прочь. Хлопанье крыльев напомнило мне о голубиной почте, рука скользнула в карман за кольцом. Давненько мы не получали известий от Изольды…

Кольцо красовалось на пальце, но голубей не наблюдалось. Неужели Хрюша всех распугал?

Мы пронеслись немного северней Валориона. Весь экипаж, кроме Жорика, упрашивал меня заглянуть к эльфам на огонек и проделать с Валорионом то же, что мы устроили в Лилалиндэле. Но я не поддался. Ушастые, конечно, заслужили, чтобы их столицу сровняли с землей. Но мало ли что может произойти в процессе? Вдруг шальная стрела найдет дорогу сквозь нашу баррикаду и воткнется Жорику в пятую точку? А если на сей раз пострадает не задница?

Была и еще одна причина. Хрюша в порыве неукротимого бешенства мог стать неуправляемым и разнести не только эльфийские архитектурные шедевры, но и столовую Изольды. Еще не хватало, чтобы храбрая партизанка погибла под копытами нашего танка.

Поэтому я, как наиболее здравомыслящий, а Жорик, как наименее кровожадный, были против. А раз я Укротитель Кабанов, значит, решающий голос за мной.

Ника, конечно, смотрела на меня как на предателя и труса. Но дулась она недолго. Потому что предстояло очередное приключение.

— Скоро кладбище будет, — сообщил Дитер.

— Какое кладбище? — спросил я.

— То самое, где зомбяков полно, — ответил гном. — На котором наш хлюпик помочиться додумался, когда мы из Валориона драпали.

Ника удивленно уставилась на Васяна:

— Ты осмелился справить нужду на неупокоенном кладбище?

— Осмелился, осмелился, — подтвердил Дитер. — Я его после этого уважать начал. Молодец, хлюпик! Не побоялся, что зомбяк его за яйца схватит.

— Я думала, у нас только Убийца Драконов такой смельчак! — похвалила Ника.

Стольник гордо надулся — прямо индюк, а мне стало как-то даже неприятно, что кто-то посягает на мои лавры.

— А сможешь еще раз так сделать? — спросила Ника.

Гордую улыбку с лица Васяна как рукой сняло.

— Э-э-э… вообще-то…

— Да, точно, давай на бис! — воодушевился Дитер.

А Зябба хлопнул Стольника по плечу (отчего тот чуть не слетел с кабана) и сказал:

— Давай, шибздик! Такого еще никто не делал… дважды. Обычно после первого раза упыри разрывают на куски. Сделай это, и о тебе сложат легенды!

— Ну… разве что если не слезая с Кабана Пятака, — промямлил Васян. — И девчонка пусть отвернется.

— Э, нет, я такое зрелище не пропущу!

— Так не пойдет! — запротестовал Василий. — Я стесняюсь!

— Да я не на тебя, а на зомби буду смотреть, — пообещала Ника.

А Зябба пробасил:

— Снимай портки, шибздик! Потеха будет! Надо же, прямо с кабана! Такого точно еще никто не делал!

Однако чем ближе мы приближались к заброшенному кладбищу, тем меньше решимости выражало лицо нашего героя. И когда кабан доскакал до могил, Васян наотрез отказался позабавить публику.

— Я вам не клоун! — возмутился он. — И вообще — это вандализм! Я тогда не знал, что там кладбище, темно было.

Ника разочарованно бросила:

— Я думала, ты смелый, а ты и в подметки Убийце Драконов не годишься.

Васян, надувшись, уселся к нам спиной. А я смотрел на поросшие травой могилы, на потрескавшиеся надгробия и вспоминал, как несся в ту ночь сквозь кусты, как потерялся и как мне было тогда страшно.

Солнце еще не ушло за горизонт, а мы уже находились в окрестностях Стронгхолда. Хрюша так разогнался, что я уж подумывал начать притормаживать его заранее. Неизвестно ведь, какой у него тормозной путь. Тем более неизвестно, что крепче: знаменитая стена Гадюшника или Хрюшина голова.

Но, оказывается, волновался я напрасно. До Стронгхолда было еще километров десять, когда где-то далеко за спиной раздался дикий рев. Копыта уперлись в землю, кабан притормозил, навострил уши.

— Что это?! — вопросил Васян.

— Самка! — лаконично ответил орк.

Рев повторился. Хрюша развернулся и двинулся назад. Я потянул его за ухо, пытаясь развернуть в нужном нам направлении. Не тут-то было! Я ему чуть ухо не оторвал — никакого результата.

Вот черт! Придется десантироваться! А Хрюша уже набрал приличную скорость. Слезать с кабана и залезать на него мы уже давно приноровились. Но одно дело, когда он спокойно стоит на месте, и совсем другое — когда летит, окрыленный любовью!

Единственное, что пришло мне на ум, — надо выбрать кусты помягче.

Ника прыгнула первая. За ней Зябба. Потом Дитер и Васян. А мы с Пухлым все не решались.

— Боишься? — спросил Жорик.

— А то!

— И я боюсь!

Еще бы! Кабан несется, как скоростной поезд! В ушах свистит, земля мелькает. Расшибиться в лепешку в результате неудачного падения — не самая лучшая перспектива.

Даже когда я прыгал с парашютом, который Пришибленный на коленке смастерил, и то так не боялся. Но, как говорят орки, трус не тот — кто боится, а тот — кто не может послать свой страх.

— Васян же прыгнул, чем мы хуже?! — сказал я и сиганул вниз.

Приземлился я довольно удачно: прямо в заросли лопуха.

Ощупал руки и ноги. Вроде кости целы. Немного ушиб локоть, но это пустяк.

Поднялся. Ко мне уже спешил Жора. Вид у него был помятый, зато на лице — выражение героя.

Мы похромали на юг. Сбиться с пути было невозможно — кабан оставил глубокую колею.

Через пару минут встретили друзей. Все обошлось, никто в лепешку не расшибся.

Жорик показал Васяну большой палец:

— Орел!

— А что? — не понял тот.

— Ты без раздумий с Пятачка спрыгнул, а мы — еле решились.

— Я не прыгал, — признался Стольник.

— Как не прыгал?

— Упал. Зацепился за бороду гнома и упал. Хорошо еще, что удачно.

Не успели мы рассмеяться, как мне на плечо спустился голубь. К лапке был привязан свернутый клочок пергамента.

Ну-ка, интересно, кто нам весточку прислал: Изольда или Ариэль?

Видок у птицы был запыхавшийся. До меня дошло: бедняга летел за кабаном от Валориона, может, даже из Лареции — смотря кто отправитель. А у Хрюши скорость, видать, покруче будет.

Я развернул письмо и прочел первую строчку:

«Товарищи, я призываю вас к бдительности! — Так, понятно. Я стал читать дальше: — Эльфы очень злы! Они собираются со всех уголков эльфийского королевства и готовят поход на Стронгхолд. Неделю назад в Валорион прибыло несколько полков ларецианских рыцарей. Руководит ими некий сэр Джастин — человек с ожогами на лице, который ненавидит орков. Вместе с рыцарями пришли два инженера.

Эльфы рубят лес и под руководством ларецианских конструкторов строят какие-то машины. Чувствую сердцем, нелегко придется нашим зеленокожим товарищам.

Еще одна новость. Недавно какие-то неожиданные союзники изловчились оседлать дикого зверя и уничтожили эльфийский город Лилалиндэл. Среди них был замечен орк. Это стало последней каплей, и вчера объединенная армия эльфов и ларецианских рыцарей выступила. Если вы в Стронгхолде, то бегите оттуда немедленно, если нет, то ни при каких обстоятельствах не суйтесь в город орков!»

— Офигеть! — вскричал Васян. — Эльфы хотят Стронгхолд штурмовать!

— Вот здорово! — обрадовалась Ника. — Надо спешить туда! Будем оборонять город. Вот это приключение!

— Ушастики пупки надорвут! — ощерился Зябба.

Я прикинул:

— Вчера выступили. Выходит, мы их опережаем, где-то на два дня.

— Офигеть! — повторил Стольник. — То, что мы их город разгромили, стало последней каплей!

— Но как в Валорионе про это узнать успели? — поразился я. — Всего два дня прошло, как мы в Лилалиндэле «повеселились», а они еще вчера выступили!

— Ты думаешь, только Изольда тут голубиной почтой пользуется? — невесело улыбнулся Васян. — Кольцо ей кто подарил?

— Она говорила, какой-то знатный эльф, — припомнил я, понимая, куда клонит друг.

— Если они делают такие презенты за добавку борща, значит, эти кольца здесь не редкость. Тут у них голуби вместо e-mail.

— Мы накосячили, а у орков теперь проблемы, — сокрушенно произнес Жорик.

— Да эльфы испокон веков на них зубы точат, — махнул рукой Стольник. — Они и так войной на Гадюшник идти собирались, ну а то, что мы разнесли Лилалиндэл, их только подстегнуло.

— В любом случае Кока в Стронгхолде, и нам придется идти туда наперекор предостережению Изольды, — сказал я. Затем повернулся к Зяббе и продолжил: — Если уж мы пропустили «окно» и придется ждать следующего, то постараемся помочь вам защитить город.

Орк ухмыльнулся:

— Вы, конечно, парни дохлые… но башковитые. Польза от вас будет.

— Клянусь наковальней дедушки, я тоже подсоблю! — пообещал Дитер.

— Ну, бородатый, мы с тобой всех ушастиков раком поставим!

Через два часа мы вышли на гигантское, расчищенное от леса плато, простирающееся перед Стронгхолдом. Дитер уважительно присвистнул, глядя на городскую стену, похвалился: «Наша работа!» А Жорика чуть не стошнило, когда мы подошли к городу и он увидел эльфийские головы на воротах.

— Между прочим, Пухлый, мне пришлось за одной такой слазать, чтобы потом волшебник смог тебя найти, — гордо сообщил Васян.

Жора что-то промычал, стараясь вверх не смотреть.

Внутри все было как всегда.

— Смотри, Петька, орчата дерутся! — Пухлый задергал меня за рукав, только мы вошли в ворота.

— Они каждый день дерутся.

— О! Прикольно он его башкой в землю тыкает! — восхитился Стольник. — Давай поглядим.

— Поверьте, вы тут этого еще насмотритесь. А может, и поучаствуете.

— Вот здорово, — порадовалась Ника.

Перво-наперво надо было сделать две вещи. Предупредить орков о том, что ушастые вышли на тропу войны, и найти Коку.

Зябба пошел решать первый вопрос. А мы впятером отправились на поиски ботаника. Кока с Мерриором могли быть либо у Пришибленного в пещере, либо в «Яме» — самом приличном постоялом дворе в городе. Поскольку «Яма» была ближе, я повел друзей туда.

Я прожил в Стронгхолде почти месяц, поэтому смело взял на себя роль гида, по пути объясняя друзьям, что тут, где и как. Встречные орки косились на нас с недоумением, а при виде Жорика так и вообще чуть ли не облизывались. Но потом узнавали меня, кричали радостные приветствия, некоторые (с кем довелось выпить или подраться) даже подходили, хлопали по плечу, пожимали руки.

Ну вот и старая добрая «Яма»! Как я по ней соскучился! Запах кабанятины, дубовые столы, море пива, официантки, при виде которых нормальный человек может наложить в штаны.

Навстречу выкатился седой татуированный старикан.

— Это Карзук, Зяббин папаша и по совместительству хозяин заведения, — шепнул я друзьям.

— Ух! Сколько бледнопузых! А, это ты? — Старый орк узнал меня. — Ну а где мой оболтус шляется?

— В городе, — ответил я.

Карзук показал на нашу компанию:

— А это че, все кореша моего дебильного сыночка? Ух ты! Да тут и гном! Бородатые к нам не часто забредают.

— Лучше пива налей, старый! Клянусь Бомбуром Косолапым, у меня в горле сухо, как в Семарийской пустыне!

— Пива, говоришь. Это по-нашему! Первая кружка за счет заведения.

— Жаль, что не первая бочка, — расстроился Дитер.

— Пиво потом, — осадил я гнома. — Послушай, Карзук, мы ищем тощего бледнопузого…

— Бледнопузые… хе-хе… все тощие, — перебил орк. Потом посмотрел на Жорика и добавил: — Почти.

— Этот отличается тем, что умудрился напялить на морду стекла, — пояснил Васян.

— А-а… тот, который притащился в компании Пришибленного и старого пердуна с козой?

— На себя посмотри, чучело! — взвилась Ника.

Карзук удивленно глянул на девчонку, словно только что ее заметил:

— Это че за малявка? Будешь вякать, окажешься вон там. — Зеленый палец указал на жаровню, над которой двое орков крутили вертел со свиной тушей.

— А ты будешь вякать, в башке лишняя дырка появится, — огрызнулась Ника.

Я быстро схватил девчонку за руки, пока она не вытащила арбалет, и успокаивающе зашептал:

— Не горячись, это всего лишь старый сумасшедший орк.

— А козочка с норовом. — Карзук поцокал языком.

— Будешь плохо говорить про деду, он тебя в жабу превратит.

— Правда? А в большую?

— В маленькую, — фыркнула Ника.

— А в большую сможет?

— И в большую сможет!

— Зашибенно! Лет через пять, когда мои оболтусы созреют, чтобы на них «Яму» оставить, приводи своего деда, пускай превращает!

Клянусь, я не уловил в голосе орка и тени сарказма! А Зяббин папаша-то и впрямь душевнобольной!

— Буду прыгать, квакать, мух жрать… и комаров, — мечтательно протянул орк. — Вот это житуха… Хе-хе! А еще можно…

— Карзук, — прервал я мечтания зеленого старикана. — Мы вообще-то спрашивали, где искать бледнопузого.

— А-а… стеклянноглазый. Он, наверное, у Пришибленного.

— Пойдемте, — обратился я к друзьям. — Эй, а где Дитер?

— Да вон он, пиво сосет. — Васян махнул в сторону барной стойки.

За время разговора гном уже успел прикончить не только халявную кружку, но и еще три, которые честно купил. Денег у него было много (тех самых, что он выиграл у караванных охранников в армрестлинг), и сидеть он мог еще долго.

— Пойдем, Дитер.

Гном залпом осушил кружку, вытер бороду и неохотно засеменил к нам.

— Слушай, Петька, — сказал Жорик, — может, мы с Дитером тут пока посидим, а вы сами сходите? А то что-то у меня ноги болят.

Договорив, Пухлый бросил взгляд в сторону свиной туши, истекающей ароматным жиром. Понятно. Ладно, пускай повеселятся. В конце концов, без Жорика, который и двух шагов не может пройти, чтобы не запыхаться, и коротконогого гнома мы управимся быстрей.

Я взял с Дитера клятвенное обещание, что он не напьется, не будет задираться с местными, и последит, чтобы Жору не съел какой-нибудь голодный орк. Только после этого мы направились в пещеру к Убаргу.

Кока сидел прямо на земле перед входом в пещеру Пришибленного и что-то смотрел в суперкомпьютере.

При виде нас он отложил комп и радостно замахал рукой.

Нике до нашего разговора дела не было, и она направилась в пещеру к Убаргу, чтобы отыскать дедушку.

— Ты там заблудишься! — крикнул я ей вдогонку.

Внучка волшебника была все еще злой после перепалки с Карзуком, поэтому ответила резко:

— Это ты в своих соплях заблудишься, Убийца Драконов. А я в этих пещерах уже была. Я в прошлом году с дедой у дяди Убарга гостила.

Ника скрылась в каменном тоннеле.

— Ну что, нашли своего друга? — с неподдельным любопытством спросил Кока.

— Друга-то нашли, а вот портал твой что-то не открылся, — проговорил Васян с такой интонацией, будто обвинял Коку в шарлатанстве.

— Конечно, не открылся. Еще рано.

— Как это — рано?! — воскликнул я. — Ты что, в расчетах ошибся?

В Кокиных глазах промелькнуло удивление:

— Расчеты делал не я, а навигатор, а он не ошибается.

— А почему тогда портал не открылся?!

Ботаник посмотрел на таймер:

— Говорю же, потому что еще рано.

— Ты ведь сам сказал, что у нас сорок пять дней!

— Я?.. — изумился Кока. — Я не говорил ничего про сорок пять дней.

— Ну, тысяча восемьдесят два часа! Какая разница?! В твоем же суперкомпьютере калькулятор, поди, есть. Раздели — получишь сорок пять дней.

— Мне не нужен калькулятор для таких элементарных арифметических действий, — сказал ботаник с легкой гордостью в голосе. А потом призадумался и вдруг как хлопнет себя по лбу.

— Вы что, на двадцать четыре делили?!

— А надо было на сколько?! — зло бросил Васян. — Естественно, на двадцать четыре!

— Это естественно для Земли, — пояснил Кока. — А Эорин — перпендикулярный мир, с кардинальными отличиями. Здесь сутки длятся около двадцати часов.

Мы остолбенели.

— Прошло уже сорок семь дней, — продолжал Кока. — На двадцать сможете умножить? Ладно, не важно. — Он снова кинул взгляд на таймер. — До открытия портала осталось еще сто сорок два часа и шестнадцать минут. То есть семь эоринских дней.

Я долго не мог прийти в себя. Вот это да! Значит, портал откроется только через неделю! А мы спешили, как идиоты! Но откуда мы могли знать, что тут в сутках двадцать часов! Часы в Эорине только песочные, а время в основном определяют по положению солнца.

Впрочем, у меня ведь частенько было такое чувство, будто дни пролетают слишком быстро, особенно когда мы только сюда попали и я еще не успел адаптироваться. Ну и ну!

— Ты тоже молодец, — произнес Васян, укоризненно глядя на Коку. — Не мог сразу сказать.

— Я думал, вы знаете. В брошюре, которую я вам давал почитать, написано, что все перпендикулярные миры отличаются друг от друга скоростью вращения вокруг своей оси. Отсюда и отличие в длине суток.

— Значит, целая неделя, — сказал я. — Надо быстрее выдвигаться к оврагу, пока эльфы не осадили Стронгхолд.

В этот момент из зева пещеры показался Мерриор вместе с Никой, которая висла у него на шее и все норовила чмокнуть в морщинистую щеку.

— Ну хватить, стрекоза, хватить! — отбивался волшебник. — Че енто вы там про ельпов говорили?

Мерриор хоть и старый, а на слух не жалуется, подметил я. Васян пояснил:

— Ушастые Стронгхолд штурмовать собрались.

— Енто с какого перепугу?

— Злятся из-за Лилалиндэла.

— А с Лилалиндэлом чаво не так?

— Его больше нет! — с деланой скорбью проронил Стольник.

Волшебник поднял бровь. Внучка очень красочно и в подробностях пересказала ему все про эту часть нашего путешествия.

— Да, дела-а — протянул Мерриор. — Свинтуса оседлали, Лилалиндэл похерили, ну прям герои. Выходит, ельпы совсем осерчали?

— Вот именно, — сказал я. — Поэтому надо двигать, пока они сюда не заявились.

— Не надо, — таинственно улыбнулся Кока. — Это совсем не обязательно.

Мы втроем уставились на него, ожидая продолжения.

— У меня для вас хорошая новость! — провозгласил Кока. — Я обнаружил еще один портал.

— Где?! — выпалили мы с Васяном одновременно.

— В пещерах. — Кока махнул в сторону жилища Убарга.

— Я думал, тут только одна пещера, — удивился Стольник.

— Там настоящий лабиринт, почти как у гномов, — объяснил Кока. — Хотя, Убарг говорил, тут раньше тоже гномы жили. Общая протяженность тоннелей под Драконьим Горбом — около трех километров. В центре есть большое подземное озеро. Я на него случайно наткнулся, когда исследовал пещеры. Вот там и находится портал.

— Прямо в озере? — недоверчиво спросил Васян.

— Прямо в озере.

— Ты что, искупаться решил?

— Нет, я в воду не залезал, она холодная — двенадцать градусов по Цельсию. Навигатор может обнаружить портал на расстоянии ста метров. Он недалеко от берега.

И тут я вспомнил легенду, которую поведал мне Зябба. Про невидимого демона в озере, который слопал нескольких гномов. Вероятно, никто их не съел — просто гномы попали в другие миры! А страшным «демоном»… оказался портал.

Я рассказал эту историю друзьям.

— А сюда через этот портал никто не попадал? — полюбопытствовал Васян.

— Может, и попадал, — согласился Кока. — А потом заблудился в пещерах. Я же говорю, там лабиринт. Если бы у меня не было прибора ночного видения и суперкомпьютера, я бы и сам заблудился.

— Ты хочешь сказать, что через этот портал мы можем попасть домой? — спросил я самое главное.

— Да.

— Погоди-ка, — произнес Стольник. — Тот, который в овраге, откроется через семь дней, а этот когда?

— Все порталы мира всегда открываются одновременно, — объяснил Кока.

— Выходит, нам всего-то надо подождать неделю, пока откроется «окно», и — прощай, Эорин! Здравствуй, дом! — резюмировал я.

Кока кивнул.

— Что ж, пойдем в «Яму», снимем комнаты и будем ждать.

Мерриор, Ника и Кока отправились в пещеру к Убаргу, а мы с Василием — в трактир.

Первое, что насторожило, когда мы подошли к «Яме», — входная дверь была сорвана с петель.

Внутри оказалось еще круче.

Пол был усеян битым стеклом и обломками мебели, тут и там алели лужицы крови. Пьяный вдрабадан Дитер с фингалом под глазом сидел на груде обломков и хрипло пел, периодически икая и отрыгивая:

Борода гнома была всклокочена, а костяшки кулаков — сбиты в кровь. Я заозирался в поисках Жорика. Пухлый обнаружился под разрушенной барной стойкой. Он пребывал в бессознательном состоянии. Рядом валялись два вырубленных орка.

Навстречу вышел Карзук. Вид у него был озабоченный.

— Кто за все это будет платить? — поинтересовался старый орк.

— Наш волшебник тебя бесплатно в жабу превратит, — брякнул Васян.

— Договорились! — быстро сказал Карзук, словно боялся, что мы передумаем.

— Что здесь произошло? — строго спросил я Дитера.

Гном медленно повернул голову, уставился на меня мутными глазами. Мне пришлось подождать, пока до него дойдет смысл вопроса.

— Усе… ик… хорошо! — наконец отозвался он. — Усе… как ты просил… Жирного не схарчили. Я… ик… не напился. И с орками не задирался. Они… ик… сами ко мне привязались.

Я оставил Дитера в покое. Спорить бесполезно. Пошел приводить в чувства Жорика. Это удалось не сразу. Под обоими глазами темнели кровоподтеки, из носа сочилась юшка. Но, когда Пухлый очнулся, его взор светился от счастья.

— Меня приняли за тролля! — похвастался он. — А потом мы с Дитером им показали! Я и не думал, что драться так прикольно.

В этот момент в дверной проем ввалились Зябба и Зуб. Следом с трудом протиснулся Агырр. Мне показалось, что за время нашего отсутствия он стал еще амбальнее. Свой панковский ирокез он зачем-то сбрил, и пламя от трактирного очага зловеще отсвечивало на громадной лысой башке.

— Веселитесь без нас?! — сказал Зябба, окинув взглядом то, что осталось от первого этажа «Ямы».

Зуб подошел, закинул тяжелую руку на мое плечо. Затем повернулся к Зяббе:

— Говоришь, картинок уже нет? Ща я ему харю чуток разукрашу!

Блин! Я уже сам про эти фотографии забыл, а он все помнит. Похоже, сейчас я буду валяться на месте Жоры, и уже он будет приводить меня в чувства.

Но все обошлось. Оказывается, Зуб шутил. Он обрадовался мне как старому доброму другу.

Сидя на обломках, мы пили пиво. Зябба рассказывал про наши похождения, а Васян и Дитер то и дело встревали, поправляя и дополняя орка. Агырр с Зубом слушали историю с неподдельным интересом, постоянно переспрашивали, одобрительно кивали, а когда Зябба рассказал, как я оседлал кабана, Зуб пожал мне руку.

После пятой кружки я поднялся на второй этаж, отыскал свободную комнату и лег спать.

Но заснуть долго не получалось — мешал стук молотка. Лишь на следующий день я узнал, что Карзук заставил Жорика чинить входную дверь.

Мы встали засветло. Дело в том, что вчера Зябба поставил на уши весь город. Орки начали готовиться к встрече «гостей».

Мы втроем решили, что всю неделю будем помогать оркам оборонять крепость, чем только сможем. А когда откроется портал, уйдем. Я очень надеялся, что за это время эльфы будут разбиты или хотя бы отступят. Уходить, бросая орков в беде, не хотелось. Конечно, наша помощь — это капля в море, но я не мог представить, что Зябба ушел бы, если бы нам грозила опасность. Остается уповать на то, что за неделю война закончится.

Кока, таинственно улыбаясь, сказал, что они с Убаргом тоже кое-что приготовят. Зная Коку и Пришибленного, я даже боялся предположить, что это будет. Одно могу сказать: эльфам оно не понравится.

Никогда за всю свою жизнь я так не вкалывал.

С утра и до самого вечера я, Васян и Жорик носили из оружейной лавки «Крушилово» всевозможное оружие на городскую стену. Под вечер у меня отваливались почки, гудели ноги и скрипел позвоночник. Жора со Стольником кряхтели и клялись, что порвут ушастых только за то, что нам сегодня пришлось пережить. Зато как я спал!

Меня разбудил монотонный низкий рокот непонятного происхождения. Было в нем что-то зловещее и одновременно притягательное. Звук шел откуда-то снаружи, и от него резонировали стены.

Я выглянул в окно. Небо было серым, каким оно бывает перед рассветом, а воздух холодным и чистым. За окном, в утреннем сумраке, сновали темные фигуры орков, раздавались бранные крики. Странно. Вставать спозаранку совсем не в их традициях. Неужто штурм начался?

Я вышел в коридор. Из-за двери соседней комнаты показалась заспанная физиономия Васяна.

— Что это за гул? — зевая, спросил он.

— Спроси что полегче.

— А орки чего так разорались?

— Может, эльфы уже приперлись? Пойдем поглядим…

На улице было еще темновато. Рокот шел откуда-то издалека, кажется, из-за внешней стены города.

Мимо, с факелом в руках, пробежал какой-то орк, на ходу бросив:

— Сраные ушастики!

Эта фраза развеяла все сомнения.

— Началось, — протирая глаза, сказал Васян.

Мы вышли на главную улицу и двинулись в сторону городской стены, туда, куда побежал орк. По пути встретили еще несколько зеленых. Они ругались, на все лады выражая одну и ту же мысль: «Только долбаные эльфы могут додуматься начать войну в такую рань!»

Кто-то дернул меня за плечо. Я обернулся и увидел Коку. Он выглядел как обычно: на морде — очки, за спиной — рюкзак. Только глаза под очками были непривычно тревожными.

— Что это за грохот? — спросил я у Коки. Мы уже привыкли, что он знает ответы на все вопросы. Но тут он нас удивил. Растерянно пожал плечами и предложил подняться на стену.

По бокам ворот возвышались две сторожевые башни. У подножия восточной мы встретили Зяббу с Дитером и вместе с ними поднялись наверх.

С пятнадцатиметровой высоты в лучах восходящего солнца нам открылся прекрасный вид на плато, простирающееся перед городом.

— М-да… — многозначительно сказал Васян.

Положение было серьезное. Половина плато уже была заполнена ровными квадратами полков, а из леса темной змеей выползали все новые и новые шеренги.

Теперь я понял, что это за рокот. Дробь сотен боевых барабанов.

Зябба удивленно крякнул. Похоже, он никогда не видел столько эльфов сразу. Дитер почесал бороду и нервно забарабанил пальцами по каменному парапету. Да уж, тут было отчего занервничать.

Кока порылся в рюкзаке, вытащил бинокль. Наверное, минут пять пристально всматривался вдаль.

— Дай позырить, — не выдержал Васян.

Кока неохотно отдал бинокль.

— Там и эльфы, и люди, — сообщил Стольник.

— Баронские войска, про которые говорил лекарь и предупреждала Изольда, — сказал я.

— Но эльфов больше. Точно, со всех уголков королевства подтянулись. Повариха была права — нелегко нам придется. Кстати, Петро, ты бы надел кольцо, вдруг от нее весточка придет, сейчас не помешает любая информация.

Это верно. Я надел кольцо. Хорошо, что над Стронгхолдом дикие голуби летают нечасто. Потому что орчата их из рогаток сбивают.

— А может, и от Ариэль что-нибудь придет, — с надеждой добавил Васян.

— «Письмо в постель не положишь!» — передразнил я друга. Стольник проигнорировал шпильку. Я взял у него бинокль.

Первой шла пехота. Эльфы, вооруженные мечами и длинными луками, одетые в легкие доспехи. Каждый десятый молотил в барабан, висевший на груди. За пехотинцами гордо и неторопливо, словно на параде, выезжала легкая эльфийская конница.

А с левого фланга наступали баронские войска. Эти были облачены в полный доспех и прикрывались длинными прямоугольными щитами. Двигались они грузно, очень медленно, как и положено людям, несущим на себе не один килограмм железа. Солдаты катили осадные башни и штурмовые мосты, сбитые из крепких бревен, обшитые сталью.

Рокот барабанов смолк, и стало слышно конское ржание, грохот сапог, скрип осадных машин. Над ровными шеренгами союзников колыхались цветастые стяги. У атремцев — красно-черные, у эльфийских лучников — зеленые, у конницы — золотистые.

— А у вас знамени нет, что ли? — спросил Стольник у Зяббы.

— Зачем нам эти тряпки. Это ушастики с барончиками без них не могут — надо же чем-то сопли подтирать.

Около часа мы наблюдали за тем, как вражеская армия выползает на плато. Затем они начали разбивать палатки, разводить костры, устанавливать артиллерию, состоящую из катапульт и баллист, на ударные позиции.

Зябба хмыкнул:

— Вот хитрозадые ушастики! Знают, где палатки ставить. Даже Агырр дотуда камень не добросит!

«И не только камень, — подумал я, — тут и из арбалета не достать».

— Похоже, они делают ставку на длительную осаду, — заметил Васян.

— Нет, — возразил Кока. — Такую армию тяжело будет долго кормить, я уверен, скоро они начнут штурм.

— Сколько их, как думаешь? — спросил я.

— Сложно сказать. Тысяч десять, не меньше.

— А нас? — обратился я к Зяббе.

— Две тыщи, — ответил орк.

— Не густо. Две тысячи против десяти.

— Пусть хоть против двадцати, все равно мы надерем эльфам задницы! — убежденно сказал Зябба. — О прочности стены Гадюшника уже сложили не одну легенду!

— Стена-то мощная, вот только… — протянул Кока.

— Что — только? — насторожился Васян.

— Ее давно не реставрировали. Пара-тройка веков может разрушить стену не хуже любого тарана.

— Думай, что говоришь, задохлик, — возмутился Дитер. — Эту стену гномы строили!

Кока возражать не стал — то, что с гномами спорить бесполезно, наверное, известно во всех мирах.

Я кинул взгляд на легендарную стену. Могу заявить с полной уверенностью: какой бы колоссальной ни была армия противника, ее ждет достойный прием. Ведь не зря же весь Стронгхолд вчера целый день вкалывал.

На широком гребне стены стояли корзины с камнями разной величины. Некоторые размером с куриное яйцо, а некоторые — с крупный арбуз. Не позавидуешь тому эльфу, на чью голову свалится такой камешек. Еще тут лежали колчаны с арбалетными болтами, метательные топоры, короткие копья, напоминавшие пилумы римских легионеров, жерди со стальными крючьями — чтобы сбрасывать штурмовые лестницы. Стояли котлы с маслом. К парапету были прислонены щиты, сбитые из толстых досок. Если эльфы начнут обстрел, будет за чем укрыться.

В общем, еще посмотрим, чья возьмет.

Мы стали рассматривать, чем располагает противник, постоянно споря из-за бинокля. В конце концов Коке надоели пререкания, и он разделил бинокль (который оказался разборным) на две части. Получились две подзорные трубы.

Потом ботаник начал объяснять нам, чем отличается катапульта от баллисты, а баллиста от требушета. Оказывается, катапульта — это большой арбалет, стреляющий копьями или заостренными бревнами (в зависимости от размера катапульты). А баллиста — это такой же арбалет, но стреляет он не копьями, а камнями. Требушет же больше походит на гигантскую пращу и метает огромные валуны. Нам повезло, что у эльфов на вооружении были только сравнительно небольшие катапульты и баллисты. Значит, стену им с помощью артиллерии не сломать.

У нас тоже кое-что имелось. Вчера под руководством Дитера орки собрали на вершине каждой башни по катапульте. Хоть Дитер среди своего племени считался изгоем, но техническое мышление гномов было ему не чуждо, поэтому катапульты получились серьезные.

— А вот и мой сюрприз! — провозгласил Кока, указывая куда-то за наши спины.

Мы обернулись. По главной улице Пришибленный и Агырр катили сооружение из бревен, канатов и железных обручей. Грандиозное и в то же время уродливое.

— Это что такое? — спросил Васян.

— Требушет ПК-1! — объяснил Кока, гордо выпятив чахлую грудь. — Весь день вчера строили!

— Что такое «ПК-1»?

— Аббревиатура: Пришибленный — Кока! А про «один», думаю, и так понятно, что это номер модели.

— Всего-навсего требушет, — фыркнул Василий. — Что-то скромненько! Я так понимаю, ты можешь запросто собрать огнемет или ракету.

— Вообще-то могу, но, во-первых, не запросто, а во-вторых, так нельзя — Эорин еще не готов для таких войн. Тем более ПК-1 — тоже не игрушка, вы еще не видели его в действии.

— А как он работает?

— Груз-противовес закреплен на коротком конце рычага, снаряд находится в праще — на длинном конце рычага. Энергия падающего груза-противовеса преобразуется с помощью рычага и пращи в кинетическую энергию снаряда.

Васян почесал затылок:

— А попроще объяснить не можешь?

— Отпускаешь противовес — камень летит.

— Вот это другое дело.

Тем временем Пришибленный с Агырром остановили требушет метрах в ста от ворот и уселись передохнуть. Рядом с ПК-1 возвышалась груда камней. Я вспомнил: орки вчера целый день их таскали — ругань было слышно на весь Стронгхолд. Дело в том, что самый мелкий камешек был Агырру по пояс, ну а самый крупный — раза в два больше.

— Как вы все это на стену затащите? — поинтересовался я.

— Зачем на стену затаскивать? Можно прямо оттуда стрелять.

— А целиться как?

— Я думаю, тут не надо целиться.

Мы посмотрели на плато, наполовину заполненное вражескими войсками.

Да, пожалуй, тут трудно будет промахнуться. Представляю рожи эльфов, когда из-за стены нежданно-негаданно вылетит валун размером с корову.

Меж тем солнце поднималось все выше. Камень стены быстро нагревал, и от него шел жар.

А противник уже заполнил большую часть плато. Внизу белели палатки и шатры, дымили костры, суетились крохотные фигурки.

Эльфы явно чего-то ждали.

— Странно, — изумился Кока, рассматривая местность в подзорную трубу. — Не видать ни одного тарана. Осадные башни есть, лестницы есть, а таранов нет. Они что, не собираются ломать ворота?

— Хрен они их сломают, — сказал Зябба. — Даже если все разом разбегутся и ударят в них своими ушастыми головами.

— Хотел бы я на это посмотреть, — усмехнулся Васян.

— Ладно, пойдем пиво пить, — предложил орк. — Они еще долго будут раскачиваться.

— А вдруг начнут штурм? — спросил я.

— Не бзди, без тебя не начнут, — осклабился Зябба и двинулся к лестнице. Дитер первый побежал за ним.

В принципе мне уже тоже надоело разглядывать суету вражеской армии. Лучше пойти выпить пивка. Для храбрости.

Когда мы спустились, Зябба поймал за шиворот пробегавшего мимо орчонка:

— Заика, марш на башню! Часовым будешь.

— П-п-почему я?

— Потому что ты самый бестолковый!

Орчонок, недовольно бухтя, полез наверх. Мы направились в «Яму».

В трактире уже не было свободных столиков. Стоял шум: звенели кружки, хохотали подпившие орки, шипела на огне свиная туша.

Жора сидел за лучшим столиком и обгладывал поросячью ляжку. Напротив расселся Карзук. Он что-то рассказывал, но Жорик слушал вполуха, зато усердно работал челюстями.

Мы подсели, заказали пиво. Только Кока выделился, попросив стакан молока.

— Вот поэтому ты такой дохлый! — усмехнулся Дитер.

Было приятно сидеть и не спеша потягивать густое темное пиво. Но стоило вспомнить о чудовищной армии, стоящей на пороге Стронгхолда, по спине тут же пробегал неприятный холодок. Этот город я уже полюбил, как свой родной. Было нехорошее предчувствие, что скоро его может не стать. Сдержит ли хваленая стена многотысячное войско врага?

Я стал наблюдать за орками. Они вели себя так, будто Гадюшник каждый день штурмуют полчища эльфов. Все было как обычно. За одним лишь исключением — никто не дрался.

Карзук травил байки. Сейчас он рассказывал, как в молодости эльфы посадили его в яму. Повествовал старый орк смачно, подолгу рассусоливая каждую мелочь. Слушать было интересно, тем более, как раз приближалась развязка, и мне не терпелось узнать, как же он все-таки спасся.

Но тут вбежал часовой:

— П-п… п…

— Противник? — переспросил Жорик.

— П-пива дайте! Жарко!

— Ах ты, говнюк маленький! — выругался сидящий за соседним столиком Зуб. — Пост покинул!

— Да ладно, плесните Заике пива, — раздобрился Зябба. — Денек-то и правда солнечный!

Орчонок залпом осушил кружку и убежал нести караул.

— …так я спасся от ушастиков, — говорил тем временем Карзук.

— Круто! — восхитился Васян.

— Хитро, — одобрил гном.

Вот черт! Отвлекся на орчонка и прослушал самое интересное.

Карзук, самодовольно улыбаясь, начал следующую историю. На сей раз он попал в плен к гномам. На самом интересном месте вновь вбежал часовой.

— П-п… п…

— Пива дать? — переспросил Жора.

— П-пива т-тоже можно! — Орчонок влил в себя кружку и сообщил: — Там п-противник атаковать собирается.

— Пойдем поглядим, — сказал Зябба.

Мы втроем — я, Васян и Зябба, взобрались на башню вслед за часовым. Присмотрелись. На плато вроде бы ничего не изменилось. Только солнце поднялось в зенит и палило немилосердно.

— Ну и с чего ты, обалдуй, взял, что ушастики атаковать собираются? — Зябба отвесил орчонку подзатыльник.

Тот обиженно потер макушку, буркнул:

— К-королева п-приперлась, з-значит, скоро н-начнут.

Я достал из кармана подзорную трубу.

Зоркий орчонок оказался прав. Впереди выстроенных полков, на тонконогом жеребце гарцевала королева Элира. По правую руку от нее на черном коне возвышался командор Элеондил, облаченный в щегольские доспехи. А слева маячил сэр Джастин. На спине здоровенного, закованного в броню коня тощий барончик смотрелся комично. Благодаря трубе я разглядел уродливый ожог на его лице. Неудивительно, что этот тип возненавидел орков.

Королева развернулась к войску, обнаженный клинок взметнулся вверх. Наверняка речь толкает.

— Вон твоя зазноба, — усмехнулся я, протягивая Васяну подзорную трубу.

Друг посмотрел, вздохнул, вспоминая сладострастные моменты.

— И че, мы сюда из-за этой шлюхи перлись? — грозно спросил Зябба. — Пойдем пиво пить, а ты, Заика, по пустякам нас не беспокой! Усек?

Часовой испуганно закивал.

— …сижу я, значит, в подземельях под монастырем Святого Патрика… — рассказывал Карзук.

Жорик с Дитером внимали каждому слову старого орка. Мы плюхнулись на свои места, заказали по кружке пива (Зябба — четыре).

Не прошло и трех минут, как вновь вбежал Заика:

— П-п… п…

— Пива? — спросил Жора.

— П-пиво — это хорошо! — Орчонок оприходовал кружку за один присест, продолжил: — Там п-п…

— Противник? — грозно вопросил Зябба.

— Нет. П-п-парламентер.

Заика не обманул. От вражеских рядов в сторону ворот Стронгхолда медленно плелся эльф с белым флагом в руках. С высоты башни он казался таким ничтожным.

Снизу послышался скрежет — это орки приоткрыли ворота.

Я глянул в трубу и узнал в парламентере Чебурашку. Сообщил об этом Васяну.

— Спустимся, — предложил он. — Послушаем, что этот недоносок говорить будет.

— Хорошая идея.

Чебурашку встретило не меньше сотни орков. Все, кому не в лом было оторваться от пива, вышли поглазеть на парламентера. Он протиснулся в ворота, испуганно огляделся. Увидел в толпе меня и Васяна, но виду не подал.

— Заходи, не бойся, мы эльфов не едим! — заржал Зуб.

— Уж больно вы говнистые! — подхватил Зябба.

Эльф покраснел.

— Ну давай, говори уже, мурло эльфийское, — потребовал кто-то из орков.

— Прежде чем я начну речь, дайте слово воина, что я покину эти стены целым и невредимым, как и подобает парламентеру, — отчеканил Чебурашка.

Орки заголосили. Одни предлагали сразу отрезать ему голову и повесить ее на ворота, другие — сначала выслушать, а потом уже отрезать. Но все сходились во мнении, что башка эльфа над воротами будет смотреться лучше, чем у него на плечах.

От этих разговоров Чебурашка уже не покраснел, а побледнел.

Но тут подошли Мерриор с Пришибленным.

— Надобно послухать, — безапелляционно сказал волшебник.

— Я не буду говорить, пока мне не пообещают, что я покину город целым и невредимым, — стоял на своем парламентер.

Повисла пауза. Волшебник хотел выслушать условия эльфов. Орки хотели подвесить голову парламентера над воротами. Оптимальным вариантом было сперва выслушать, а потом повесить, но хитрый эльф знал, куда шел. Если кто-то из орков даст слово воина, то потом парламентера придется отпустить. Слово воина орки не нарушают.

Меж тем Васян подбежал к Зяббе и что-то зашептал ему на ухо. Сначала орк слушал невнимательно, но потом на зеленом лице появились признаки заинтересованности. Стольник несколько раз кивнул в сторону Чебурашки, Зябба зловеще улыбался.

— Так что, мне кто-нибудь даст слово?

— Вот настырный засранец, — рыкнул Зябба. — Ладно, даю слово воина, ты покинешь эти стены целым и невредимым. Доволен?

Чебурашка закивал. Орки посмотрели на Зяббу удивленно, а некоторые так и вовсе с нескрываемым недовольством. Зябба лишил их законной потехи.

Парламентер же сразу осмелел, приосанился. Прочистив горло, он заговорил:

— Я — благородный Ласилер из Валориона, за отвагу, хитрость и ловкость получивший от врагов из другого мира звучное прозвище — Чебурашка. Я уполномочен вести переговоры от имени союзных войск, возглавляемых королевой Элирой. В союз входят доблестная, непобедимая армия эльфов и четыре полка круглоухих под руководством барона Джастина.

— Сборище вонючих выплодков! — прокомментировал Зуб.

Чебурашка, пропустив мимо ушей реплику орка, продолжил:

— Великодушная королева Элира предлагает вам сдать город без боя. Зачем проливать кровь, ведь никто не сомневается в победе союзной армии.

При этих словах орки все как один заржали.

— Давай, давай продолжай! — давясь смехом, произнес Зуб. — Че еще ты нам скажешь, шут?

— Если вы добровольно сложите оружие, то у многих из вас есть шанс остаться в живых. Все благодаря тому, что милостивая королева разрешила барону Джастину и его людям отобрать себе тысячу лучших рабов.

— А че будет с остальными? — хрюкая от смеха, спросил кто-то.

— Часть мы отдадим Джарлаку, а остальных повесим на деревьях и будем тренироваться на них в стрельбе из лука.

— Какие выгодные условия, — сказал Зуб. — Я всегда мечтал, чтобы меня подвесили на дерево и стреляли по мне из лука.

— Я не понимаю, что здесь смешного? Либо мы возьмем город с боем и уничтожим всех до одного, либо целая тысяча останется в живых. Правда, у нас есть еще специальное условие.

— Ну-ка, ну-ка? — полюбопытствовал Зуб. — Че вы там еще удумали, ушастики?

— Мы разыскиваем трех иномирцев. Вот двое из них. — Чебурашка указал на нас с Васяном. — Значит, и третий где-то поблизости. Все трое должны быть переданы нам живьем. Еще нам нужен старик-маг и вот этот орк с костью в носу, который дал мне слово.

— И че, это все условия? — сквозь смех выдавил Зябба. — Нам надо подумать!

— Пойдем на стену поднимемся, — дернул меня за рукав Васян.

— Зачем?

— Пойдем, пойдем, не пожалеешь.

Я пожал плечами и двинулся вслед за другом.

Мы успели как раз вовремя. Внизу Зябба подхватил Чебурашку и закинул его на плечо, как мешок с картошкой. Эльф отчаянно отбивался, молотил тощими ручонками по могучей зеленой спине. Его вопли были слышны даже здесь на стене:

— Что ты делаешь?! Ты же дал слово воина!

Тем временем орк посадил Чебурашку в пращу требушета ПК-1.

— На че надо нажать, чтобы пульнуть? — спросил Зябба у Пришибленного.

— Вот на этот рычаг.

Одной рукой Зябба придерживал Чебурашку, чтобы тот не выскочил из пращи, а другую положил на спусковой механизм. Потом громко, чтобы слышали все орки, провозгласил:

— Парламентер покидает стены города целым и невредимым, как я и обещал.

Хлоп!

Чебурашка с диким воплем взмыл в воздух. Со свистом он пролетел над нами, затем над союзными армиями и скрылся за горизонтом. Не удивлюсь, если он долетел до самой Лареции.

— Вот это мощь, — восхитился Васян. — Между прочим, Чебурашкой из требушета стрельнуть — была моя идея.

— Я так и по…

Мои слова заглушил гром барабанов. Эльфы опознали в летающем объекте Чебурашку, и им такое обращение с парламентером не понравилось.

Барабаны смолкли, и разом хлопнули тетивы тысячи луков. Тысячи стрел обрушились на город.

Мы успели нырнуть за парапет. Тут и там падали стрелы, наконечники со звоном бились о камень. Над нами пролетел булыжник размером с мою голову, просвистело несколько копий — эльфы задействовали баллисты и катапульты. Они стреляли навесом — стрелы, копья и камни взлетали по высокой дуге и падали на Стронгхолд, словно град.

Внизу двое орков уже лежали не шевелясь. Еще один, кривясь от боли, выдернул из груди стрелу, переломил ее и осел на землю.

Остальные не мешкали. Кто попрятался в домах, кто схватил большие щиты, стоявшие вдоль стены, и укрылся под ними как под зонтами. Те, кто находились на стене, как и мы, схоронились за парапетом.

Только Пришибленный и Агырр, не обращая внимания на обстрел, загружали в пращу требушета здоровенный валун. У тролля из плеча торчала стрела, но он этого не замечал.

Укрываясь большим щитом, к нам на стену поднялся Кока. Прилег рядом за парапетом.

— Ты что здесь забыл? — спросил Васян. — Стрела в башка попадет, совсем мертвый будешь!

— Хочу посмотреть, каков ПК-1 на практике.

— Пупыревый он на практике. Ты его явно не пристреливал. Видал, куда парламентер улетел?

— Не надо сравнивать массу эльфа с массой требушетного снаряда, — произнес Кока менторским тоном.

Внизу Зябба, Зуб и еще трое орков подбежали к Пришибленному и Агырру, закрыли их огромными щитами.

Наконец ПК-1 был заряжен.

— Сейчас посмотрим, — сказал Кока, потирая ладошки.

Хлоп!

Каменюга отправился в полет. Мы осторожно выглянули из-за края парапета. Главное, на шальную стрелу не нарваться.

Снаряд описал дугу и врезался во вражеский строй. С десяток эльфов раскатало в тонкий блин, а камень после падения прокатился еще метров пять, подминая под себя новые жертвы.

— Круто! — Васян хлопнул Коку по плечу. — Беру свои слова обратно. Пушка офигительная и пристреляна, как надо.

Такой поворот событий, несомненно, стал для союзных войск неожиданностью. Они даже обстрел на миг прекратили. Правда, оправились быстро и возобновили стрельбу, причем еще более остервенело.

— Сейчас им самое время под прикрытием лучников начать штурм, — заявил Кока.

Я — человек далекий от тактики и стратегии, и то понимал, что очкарик прав. Из-за того, что большинство орков спустились послушать парламентера, на гребне стены осталось не больше десятка. Да и те залегли за парапетом — попробуй высунься под таким «дождичком». Самое время атаковать. Меня удивляло, почему эльфы до сих пор не ринулись вперед. Удивляло и настораживало.

— Странно, — сказал Кока. — Чего они ждут?

— Может, еще не все войска подтянулись, — предположил Васян.

Внизу Агырр с Пришибленным крутили лебедку, подготавливая орудие к новому выстрелу. Орки прикрывали их щитами.

— У требушета один минус, — признался Кока. — Скорострельность очень уж низкая.

Стольник ткнул меня локтем в бок:

— Смотри, Борода с Пухлым!

Я поглядел, куда указывал друг. По главной улице, держась возле стен домов и стараясь не вылезать на открытые участки, в сторону требушета пробирались Жорик с Дитером. Они добрались до ПК-1 и спрятались за щитами, которые держали Зябба с Зубом. Потом Пухлый с гномом приняли активное участие в перезарядке орудия.

И вот уже второй снаряд ударил в ряды эльфов и разметал их, как кегли.

Васян пожал Коке руку. Ботаник аж зарделся от удовольствия.

Внизу кто-то зарычал. Мы обернулись. Убарг лежал на спине и пытался выдернуть из бедра оперенное древко. Все-таки одна стрела нашла дорожку между щитами. Зябба занял место Убарга у спускового механизма, а Дитер с Агырром, кряхтя, пытались зарядить в пращу новый снаряд. Жорика с Пришибленным видно не было — их скрывали щиты.

— Надеюсь, Пухлый догадается перевязать раненого, — сказал Васян.

— У орков очень хорошая регенерация тканей, быстрая свертываемость крови и резистентность к бактериям, — объяснил Кока. — Такая рана Убаргу не страшна, уже завтра ходить будет.

Я вспомнил, как быстро заживали на Зяббе порезы после боя. Нам бы так регенерировать!

В этот момент вопль, полный боли, раздался откуда-то из-за спины. Мы развернулись как по команде.

— Это, часом, не Жорик орал? — спросил я.

— Что с ним могло случиться? — удивился Стольник. — Он же за щитом.

Я глянул в подзорную трубу. В щите зияла дыра размером с кулак. Похоже, на сей раз что-то серьезное!

— У меня в рюкзаке есть аптечка, — сообщил Кока.

— Спускаемся, — сказал я.

Мы понеслись к лестнице. Спустились. Накрываясь Кокиным щитом, в один миг добежали до требушета. Орки укрыли нас щитами.

На земле, не подавая признаков жизни, распластался Жора. Над ним со скорбным лицом склонился Дитер. Пониже спины у Жорика торчало копье. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что тут произошло. Бедняга нагнулся, чтобы перевязать Пришибленного, и заполучил подарочек из катапульты. Копье пробило щит насквозь и нашло цель. Жорик потерял сознание от болевого шока.

— Доставай аптечку, — обратился я Коке.

Кока вытащил из рюкзака бинт и два шприца. Пояснил:

— Антисептик и обезболивающее.

— Дитер, выдергивай копье, — распорядился я.

— Надо прижечь рану, — сказал гном. — Иначе помрет пузан.

— Не помрет, выдергивай, говорю.

Дитер вытащил копье. Повезло — оно вошло неглубоко. Жорика спас щит, приняв на себя основной удар.

Мы наскоро перевязали Пухлого, сделали два укола. Заодно перевязали и Пришибленного.

Через минуту Жорик открыл глаза.

— Ну почему опять?! — прохныкал он.

— Я ж тебе уже объяснял — ты сам виноват, — отрезал Васян. — Отъел такое седалище, что в него грех промахнуться. Как говорится, встал в позу — получишь дозу.

— А у нас говорят: по большой наковальне молотом не промахнешься, — сообщил Дитер.

— А у нас говорят, чем больше задница, тем громче пукает, — не совсем в тему вставил Зябба.

— Так что садись на диету, — подвел итог Стольник. — Тогда и в бампер попадать реже будут.

— Это случайность, — плаксиво возразил Жора.

— Ага! Уже три раза!

— У нас есть пословица, — сказал Кока, — если случайность повторяется три раза, то это уже закономерность.

Жорик испуганно округлил глаза.

Увидев, что раненый выживет, орки принялись над ним посмеиваться. От этого Пухлый совсем сник.

Кока положил руку ему на плечо и ободряюще сказал:

— Я, когда изучал военную историю, читал, что великого полководца Александра Македонского тоже ранили из катапульты.

— Тоже в задницу? — уточнил Васян.

— Нет, в плечо. Копье ударило с такой силой, что пробило и щит, и латы. Не каждый может похвастаться, что выжил после того, как в него попали из катапульты.

Эта история немного приподняла боевой дух Жорика.

— Значит, я как Македонский! — улыбнулся он.

— Пожалуйте на повторную перевязку, Жорик Македонский, — съязвил Васян.

Дистанционная война продолжалась около часа.

В конце концов эльфы прекратили поливать нас стрелами. Боеприпас-то у них не бесконечный.

Никто так и не понял, почему союзные войска не пошли на штурм. С высоты стены мы наблюдали за лагерем противника. Повседневная армейская суета. Все говорило о том, что сегодня атак не предвидится.

Настало время подвести итоги.

Погибло пять орков. Раненых было больше десятка, в том числе Агырр, Убарг, Васян (ему щеку легонько оцарапало стрелой) и Жорик. Земля была усеяна стрелами, копьями и камнями.

Но и мы в долгу не остались. ПК-1 собрал кровавую жатву. Мы расстреляли весь запас камней, теперь оркам придется тащить с гор новые.

Вечером орки соорудили погребальный костер. Карзук, как самый старый, произнес короткую прощальную речь. Никто не плакал. Для орков смерть — что-то привычное, обыденное, они вообще к ней относятся легче. Их ждет Великий Гадюшник.

А у меня настроение было препоганое. Двоих из погибших я знал лично.

Зябба предложил хлебнуть пива, мы не отказались. Сейчас я бы и водки выпил, но ее здесь делать пока не умеют.

В «Яме» собралась вся наша компания, за исключением Мерриора и его неугомонной внучки. Я недоумевал, почему девчонки не было видно во время перестрелки. Наверное, сегодня снег пойдет.

После третьей кружки пива и хорошего ужина настроение немного поднялось. Только Жорик все жаловался на судьбу. По понятной причине — горемыка был вынужден ужинать стоя.

Кока выпил молока, посидел с нами чуть-чуть и слинял наверх, дрыхнуть. А Зябба с Зубом начали уговаривать Дитера посетить местный бордель. Гном сопротивлялся долго. Я его прекрасно понимал, особенно когда мимо нашего столика, виляя мышцастыми бедрами, проходила зеленая клыкастая официантка. Но в конце концов Дитера уломали. Решающим аргументом стало то, что, возможно, скоро придется умереть, а перед смертью надо попробовать всё.

Мы остались за столиком втроем. «Команда бледнопузых» — как окрестили нас орки.

Подошел Карзук и заявил, что кому-то из нас сегодня идти в ночной караул. Мы принялись обсуждать это известие.

Тут в «Яму» влетела Ника.

Первыми ее словами были:

— Убийца Драконов, как ты мог так поступить со мной?!

В голосе звучала неподдельная обида.

— А что, собственно, случилось? — осведомился я.

— Почему ты не предупредил меня, что ушастики начали штурм?! Я тебе этого никогда не прощу!

— Как бы он тебя предупредил? — вступился Васян. — Ему некогда было, мы Жорика лечили.

Пухлый кивнул, мол, так оно все и было.

— Ты чего не садишься? — удивленно спросила девчонка, на время забыв про обиду.

— А он не может сесть! — хихикнул Стольник.

Ника обвела Васяна с Жориком непонимающим взглядом, потом презрительно бросила:

— Вы тоже хороши! Из-за вас такое приключение пропустила.

— А где ты была? — спросил я. — По-моему, трудно было не заметить, что эльфы начали обстрел.

— Деда попросил меня собрать семьдесят пещерных шампиньонов, — зло объяснила Ника. — А вы! Нет чтобы меня позвать!

— Не переживай, — утешил Васян. — Мы тут как раз спорим, кто из нас сегодня ночью будет нести вахту на стене.

— Что, вы все хотите дежурить?

— Нет, мы все хотим спать.

Ника посмотрела на нас как на умственно отсталых, дескать, как можно пропустить «такое приключение».

— Но, на наше счастье, примчалась ты, — продолжил Васян. — Вот как раз у тебя и будет шанс наверстать упущенное, а у нас у всех — выспаться. Что скажешь?

— Скажу, что буду дежурить, но при одном условии.

— При каком?

— Если со мной в караул пойдет Убийца Драконов.

— Согласны! — одновременно брякнули Васян с Жориком.

Какие быстрые! Я еще и рта раскрыть не успел, а они уже всё решили.

— А у меня согласия, значит, не надо спрашивать?!

— Это справедливо, Петро. Мы с Пухлым пострадали в бою.

Как раз об этом мы и спорили до прихода Ники. Жорик, понятно, для караула не годен. Он и ходит-то пока с трудом, даже сидеть толком не может. А у Васяна всего лишь царапина, да и ту, чтобы заметить, надо вооружиться микроскопом. Но такого упрямца, как Стольник, переспорить может лишь Дитер. Так что, похоже, идти — мне.

Когда совсем стемнело, мы отправились на дежурство. На улице посвежело, подул прохладный ветерок, а небо заволокло пеленой облаков. Судя по всему, ночь впереди непроглядная.

Перед тем как занять место на смотровой башне, я неплохо экипировался. Разбудил Коку и взял у него прибор ночного видения — в такую ночку он может пригодиться. Надел легкую кольчугу. За время путешествия я привык к ней словно к второй коже. Проверил заточку меча — как всегда идеальная. Надо отметить, что мне еще ни разу не потребовалось пользоваться точильным камнем. Другое дело — клинок Васяна. После каждой тренировки он покрывался зазубринами, и Стольнику приходилось подолгу править лезвие.

Меч удобно пристроился у пояса, все, теперь я готов к дежурству.

А вот Ника меня удивила. Вместо того чтобы надеть кольчугу или хотя бы куртку из плотной кожи, девчонка напялила платье, купленное в Лареции. Еще она в кои-то веки причесалась, накрасила губы и нацепила рубиновые бусы. Создавалось такое впечатление, что она собиралась не на дежурство, а на свидание. Впрочем, скорее всего, она решила совместить приятное с полезным.

Серьезно она на меня запала. Точно, клеиться будет. Как бы не поддаться такому искушению. Она хоть и пацанка, а красивая, особенно сейчас, когда нафуфырилась. Но тут два фактора, которые в один голос твердят мне: «Даже не думай!» Первый — суровый Мерриор, второй — Анютка. Ей я не изменю… наверное…

Надеюсь, дедушка Мерриор не заявится проведать внучку. А то потом доказывай ему, кто к кому приставал. Будучи лягушкой, это сделать проблематично.

— Ну что рот раскрыл, Убийца Драконов? Пойдем, нас ждет дежурство.

Я пристыженно захлопнул пасть. Да уж, непривычно видеть Нику при параде.

Правда, арбалет девчонка не забыла. Это смотрелось забавно. Прическа, серьги, дорогое платье, а в руках смертоносная игрушка.

Мы сидели на башне, обдуваемые ночным ветерком, и молча наблюдали за тем, как вражеская армия готовится к ночлегу. Один за другим гасли костры, обстановка была романтичней некуда. Ника подсела ко мне поближе, прижалась к моему плечу. Я почувствовал тепло ее тела даже сквозь кольчугу.

— Убийца Драконов, — нарушила она тишину, — расскажи мне про свой мир.

Ну вот, опомнилась. Уже сколько путешествуем вместе, и тут она заинтересовалась Землей.

— Я давно хотела послушать, — словно прочитав мои мысли, сказала она. — Раньше просто случая подходящего не было.

Конечно, не было! Когда я выхаживал Васяна и умирал со скуки подле его койки, ей надо было шляться по Лареции или тренироваться в стрельбе во дворе монастыря…

Рассказать про свой мир? Честно говоря, я не знал с чего начать.

— Давай ты спрашивать будешь.

— Хорошо. В твоем мире есть эльфы?

— Нет, эльфов, слава богу, нет.

— А орки?

— И орков нет.

— Ску-у-учно, — протянула Ника. — Без орков скучно.

С этим не поспоришь.

— А гномы хотя бы есть?

Я развел руками. Мне аж как-то неловко за наш мир стало. Даже гномов — и тех нету.

— Ну а волшебники?

— Эти есть. Называют себя экстрасенсами. Только в основном они шарлатаны. Хотя, может, есть и настоящие. Но таких, как твой дедушка, точно нет.

— Таких, как мой дедушка, и здесь нет, — гордо сказала Ника. — Остальные все — слабаки.

— Зато у нас есть повозки, которые ездят без лошадей, — похвастался я.

— С мулами?

— Нет. Они вообще сами по себе ездят.

— Брешешь. Так не бывает.

— Ну… то есть не совсем сами по себе. У них внутри… э-э-э… — Я осекся. Как объяснить средневековой девчонке, что такое двигатель внутреннего сгорания? Я и сам не до конца понимаю, как он устроен.

— Я же говорю — брешешь. Либо в ваши повозки кого-то запрягают, либо — магия.

Про самолеты я ей решил не рассказывать.

За время разговора Ника как бы ненароком все сильнее прижималась ко мне. Я деликатно отодвигался. Если так будет продолжаться — она меня скоро с башни спихнет! Наконец Ника спросила то, ради чего и затеяла весь этот разговор:

— Убийца Драконов, а девушка у тебя там есть?

Я кивнул.

— А она красивая?

— Красивая.

Ника замолчала. Мне показалась, что она расстроилась. Через минуту девчонка выдала:

— А она достойна делить ложе с Убийцей Драконов и Укротителем Кабанов?

— Э-э… я об этом как-то не задумывался…

— Как ее зовут?

— Анюта.

— Не очень.

— А мне нравится, — сказал я. Отчасти потому, что Анюта действительно красивое имя, отчасти назло Нике. А то она вообще обнаглела. Мало того что хает мою девушку, так еще и чуть ли мне на колени при этом не уселась.

— У тебя плохой вкус, Убийца Драконов.

— Спасибо. Между прочим, я считаю тебя очень симпатичной, но, если у меня плохой вкус, сама понимаешь…

— Очень симпатичной? Правда? — обрадовалась Ника. Вторую часть предложения она пропустила мимо ушей.

Тонкие ручки обвили мою шею. Вот назойливая девчонка! Конечно, не могу сказать, что это было неприятно. Даже наоборот. Но так я могу и не выдержать… Пока это не зашло слишком далеко, надо что-то делать.

Под предлогом того, что необходимо наблюдать за врагом, я высвободился из объятий. В глазах Ники промелькнула смесь обиды и разочарования. Не обращая внимания на ее взгляды, я всмотрелся в прибор ночного видения.

И похолодел.

Вот хитрые уроды! Воспользовавшись безлунной ночью, они начали штурм.

Под покровом тьмы к стене Стронгхолда неторопливо ползли три осадные башни. Наверное, эльфы их как следует смазали — во всяком случае, эти исполинские монстры из досок и железа катились совершенно бесшумно. В приборе ночного видения имелся дальномер — башни были на расстоянии пятисот семидесяти трех метров от стены города. Я кинул взгляд на наблюдательную вышку, где сидел орчонок-часовой. Все правильно. Как и положено у орков, на вахте надо спать.

Я метнулся к колоколу, схватился за веревку и затрезвонил что есть сил. Чуть не оглох, а Ника, недовольно гримасничая, зажала уши. Колокол был непростой: потому что обычным орков не разбудить. Огромный, бронзовый, издающий убойный звон, слышный чуть ли не на весь Эорин. У меня еще долго звенело в голове. Но тревога сделала свое дело. На стену взбегали сонные орки, хватали арбалеты, кто-то прыгнул за катапульту. Кругом загорались факелы, город залило рыжим светом.

— Надо их поджечь, — крикнула Ника, указывая рукой в сторону осадных башен, чьи очертания еле угадывались во мраке.

Она оторвала кусок от дорогущего платья. Окунула полученную тряпку в котел с маслом и намотала на арбалетный наконечник. Чиркнула кремнем по огниву, и вот уже «трассирующий» болт, оставляя за собой хвост пламени, отправился навстречу ближайшей осадной башне. Оттуда не медлили с ответом. Несколько горящих стрел шипя пронзили тьму.

Где-то вдалеке, в стане врага, тонкой змейкой, справа налево, зажигались маленькие огоньки. Я понял, что это такое. В темноте стоит строй лучников, стрелы наложены, тетивы натянуты. Перед ними пробегает солдат с факелом и зажигает наконечники стрел, обернутые промасленными тряпками.

Моя догадка подтвердилась.

С черного неба посыпался огненный дождь. Клянусь, это было красиво! И страшно.

Мы с Никой спрятались за щитами, стоящими на вершине башни. Горящие стрелы вонзались в дерево щитов, отскакивали от стен, шипели над головой. Внутри Стронгхолда уже запылало несколько крытых соломой сараев. Стало светло как днем. Внизу суетились орки. Вооружившись ведрами с водой, они пытались предотвратить пожар. Некоторые, вскрикивая, падали, пронзенные стрелами.

Со стены по осадным башням лупили из арбалетов. Орки, конечно, стрелки неважнецкие, но в таких исполинов сложно промахнуться. Многие, как и Ника, перед выстрелом поджигали болты. А кто-то так и вообще додумался стрелять из катапульты факелами.

Пару раз я осмеливался выглянуть. В прибор ночного видения было отчетливо видно, как на катящихся к Стронгхолду башнях суетятся фигурки эльфов. Иногда кого-то прошивало арбалетным болтом, и ушастый с криками падал вниз — под колеса.

Ника периодически высовывалась и посылала горящий подарочек. С каждым выстрелом она отрывала от платья по куску. Вскоре оно стало похоже на мини-юбку. Я машинально отметил, какие у нее прелестные ножки.

Наконец старания защитников увенчались успехом. Врагам оставалось до стены сто метров, когда вспыхнула центральная башня. Эльфы пытались ее затушить, но куда там! Под порывами ночного ветра пламя разгоралось, а на башню падали все новые огненные болты.

Это было великолепное зрелище. Пылающий в ночи осадный мост. Бесплодные попытки эльфов потушить его. Охваченные пламенем фигурки сыплются вниз, а вверх, под ударами ветра, словно огненные бабочки, взлетают снопы искр.

Со стены раздались возгласы радости и восторга. Кто-то уже предлагал притащить сюда пиво. Слышались выкрики типа: «Подпалим ушастым задницы!»

Вероломная попытка ночного вторжения не увенчалась успехом. После того как вспыхнула вторая башня, эльфы решили отступить. Они пытались уберечь последнюю осадную махину, но откатить ее не успели.

Ночное небо освещали три ярких костра, ликованию орков не было предела, а эльфы, поджав хвосты, отступили. Обстрел прекратился, ушастые решили поберечь боезапас до лучших времен.

Ника, вся раскрасневшаяся после сражения, на радостях чмокнула меня в губы.

В этой баталии мы, без сомнения, одержали победу, но война была еще не окончена.

Бессонная ночь меня чертовски вымотала, заодно сказалось напряжение этого дня. Когда ежесекундно рискуешь поймать стрелу, теряешь очень много нервов. Поэтому я отклонил предложение Зяббы и Дитера отметить победу и пошел спать.

Друзья поступили благородно, дав мне выспаться. Когда я открыл глаза, было уже время обеда. Я спустился на первый этаж.

Тут, как всегда, было тесно и шумно.

Я подошел к столику, за которым сидела вся наша компания и Кока. Активно обсуждалась тема ночного сражения. Зябба, Дитер и Ника спорили, кто из них подпалил первую башню, а Стольник хвастался тем, что это он догадался заряжать в катапульту факелы. Кока же вертел головой, с интересом слушая друзей, он-то всю схватку проспал.

— А Пухлый где? — спросил я. — Дежурить послали?

— Дежурит Заика, — ответил Зябба.

Выяснилось, что Жорика отправили к Мерриору, чтобы тот дал ему какое-нибудь зелье или отвар. А то Пухлый всех уже замучил нытьем, что он и сидеть-то не может, не то что воевать.

Вдруг входная дверь хлопнула. Через порог, тяжело дыша, перевалился Заика. Мне показалось, что в его взгляде, помимо привычной жажды пива, было что-то еще — напоминающее растерянность, а может, даже страх.

— Д-д… д…

— Опять «дайте пива»? — рявкнул, выходя из-за барной стойки Карзук. — Хрен тебе, а не пиво! А ну марш на башню!

— Н-не не… пиво, — промямлил орчонок. — Там д… д…

— Дубина! — передразнил Карзук.

Заика собрался и выпалил:

— Т-т-там д-драконы!

— Чего-о-о?! Пива точно больше не получишь, мелкий поганец!

Заика обиженно заморгал, а все посетители «Ямы» в один голос заржали. Между смешками послышались фразы: «Допился, сопляк!», «Припекло башку на солнышке», «Щусенку больше не наливать!»

Все разом заткнулись, когда пол начал подрагивать. Закачалась люстра, нервно задребезжали стоящие на столах кружки.

— Заика, мать твою! — ругнулся Зябба, вскакивая из-за стола. — Че ты там про драконов говорил?

— Б-б… б…

— Пива ему плесните, чтобы не заикался.

Заика опрокинул кружку, вытер подбородок и выдавил:

— Б-большие!

Не прошло и минуты, а все посетители «Ямы», включая, естественно, и нашу компанию, уже собрались на стене.

На этот раз подзорные трубы нам не понадобились. Над полками союзной армии возвышались две покрытые чешуей горы. Грязно-зеленые твари вертели громадными уродливыми башками, зыркали красными буркалами и иногда злобно топали, от чего вокруг поднимались тучи пыли, а по земле проходила дрожь.

Драконы были очень похожи на заваленного мною Громодрома. Только эти показались мне крупней. А еще у каждого на спине было присобачено по огромному тарану.

Теперь ясно, чего выжидали эльфы, и понятно, как они собираются ломать ворота. Таких драконов самих можно использовать как стенобитное орудие, а тут еще и эти гигантские тараны. Судя по чудовищным размерам, их сделали из тех дубов, на которых мы спасались от Хрюши. Острия таранов были окованы сталью, грозно сверкающей в лучах солнца.

Да, пожалуй, этим зверюгам по силам высадить ворота.

— Зябба, ты же рассказывал, что у эльфов один дракон, — припомнил Васян. — Да и то, говорил, что это все вранье.

— Че слышал, то и вам сказал. Говорили, что ушастики нашли одно яйцо. Я откуда знаю, че там у них из него вылупилось!

— Значит, яйцо было двужелтковое, — объяснил Кока. — Такое встречается в природе.

— А почему здоровые такие? — не унимался Стольник.

— Кормили, наверное, хорошо, — предположил я. — Наше счастье, что они не летают.

— Ну и что будем делать с этими близняшками?! — вопросил Васян.

— Не понимаю, из-за чего вы так всполошились, — удивилась Ника. — С нами же Убийца Драконов.

Все уставились на меня.

— Ну, Убийца Драконов, — произнесла Ника голосом полным патетики. — Настало время повторить твой подвиг. Я в тебя верю! А вот это тебе авансом. — Девчонка встала на цыпочки и смачно поцеловала меня.

Все зааплодировали. Кто-то из орков сказал: «Таран мне в зад! Кто мог подумать, что драконов возьмет на себя бледнопузый!»

Васян участливо хлопнул меня по спине:

— Убийца Драконов, все на тебя надеются. Есть идеи? Ведь метод Бердока с вырыванием ямы тут не проканает.

Я уныло кивнул.

— Только один человек может помочь, — объявил Васян. — Сэнсэй!

Да. Похоже, это наш единственный шанс. Правда, когда мы охотились на Громодрома, старик нам не больно помог. Но там и ситуация была иная.

Так. Мерриор сейчас в пещере, Жорика исцеляет. Придется прервать лечебный сеанс.

— Ника, ты не сбегаешь за дедой? — попросил я.

— Чтобы пропустить самое интересное? Ну уж нет.

— Я схожу, — предложил Кока и, не дожидаясь ответа, побежал за волшебником.

— Сдрейфил, — прокомментировал Зябба уход очкарика.

Я прикинул — до пещер путь неблизкий, пока туда-обратно — в лучшем случае через час вернутся. За это время драконы от города камня на камне не оставят. Нужно что-то придумывать.

— Что, если попытаться их пока хотя бы ослепить? — спросил я у Зяббы. — Чтобы они не в ворота лупили, а в стену.

— Ослепишь их, как же! Арбалетный болт для драконьего глаза как соринка.

— А катапультное копье?

— С катапульты ты хрен ему в глаз попадешь!

— Попаду, — сказал я и направился к гигантскому арбалету.

Когда-то это был Кокин бинокль, потом его разделили на две части, получив подзорные трубы, а сейчас я собирался сделать из них два прекрасных оптических прицела. У нас как раз имелись две катапульты. Кто-нибудь видел катапульту с оптикой? И я не видел. Оставалось надеяться, что эта затея принесет пользу.

Минут пять я прилаживал прицел к ложу стационарного арбалета. На соседней башне Дитер проделал то же самое со второй катапультой. Теперь ослепить дракона будет посильной задачей. Надо бы пристрелять, да некогда. Враг уже в атаку собирается. Придется пристреливаться прямо в бою.

Я встал за спусковой рычаг. Зуб вызвался на роль наводчика, а Васян заявил, что будет ассистировать. На соседней башне возле катапульты собрались Ника, Дитер и Зябба.

И вот началась атака.

Первыми выпустили драконов. Они, набирая скорость, понеслись к нам. Следом неторопливо двинулись эльфы и баронские латники, выстроенные треугольником.

— Свиньей идут! — заметил Васян.

— Жалко только, что у них под сапогами не ледовое озеро, а покрытая пнями равнина, — сказал я.

На острие атаки неслись два дракона. Пыль стояла столбом, а от грохота восьми гигантских лап у меня заложило уши.

Вот звери уже промчались полпути, сильно оторвавшись от основного войска. Сталь на наконечниках таранов отражала солнечный свет, словно зеркало.

Вражеская армия остановилась в пятистах метрах от стены. Они ждали, пока монстры разберутся с воротами. Надо сказать, что на ворота нацелился только один дракон. Другой то ли был тупее, то ли самоувереннее — он решил протаранить стену.

Я глянул в оптику, попытался прицелиться. Не так-то это легко — поймать мишень, движущуюся с такой скоростью.

— Чуть левей, — направил я Зуба.

Хлоп!

Копье устремилось навстречу монстру, который чуть вырвался вперед. Скользнуло по чешуйчатому боку. Дракон этого вообще не заметил. Зуб с Васяном заложили новое копье, лебедкой натянули толстую тетиву.

Драконы были уже рядом. Они миновали место ночного побоища, втаптывая в землю обугленные бревна, оставшиеся от осадных башен. На тупых безобразных мордах было написано желание крушить и сминать все на пути.

— Правее, еще, еще, — командовал я. — Стоп. Так нормально.

Хлоп!

Дикий животный рев резанул по ушам. Я не сразу понял, что мой выстрел тут ни при чем. Отличилась Ника. А орал не тот дракон, в которого стрелял я, а второй. Из его глаза торчало окровавленное древко. Я же попал своему дракону в ногу, что было равноценно промаху.

— Один ноль в пользу нашей команды! — задорно крикнула с соседней башни Ника.

— Петро, кривоглазый ты наш! — возмутился Васян. — Ты что, дашь какой-то девчонке нас обойти?!

Тем временем раненый дракон остановился. Встал на дыбы, пытаясь передними лапами выдернуть копье.

А пузо-то открыто! Вот он шанс. Кто б мог подумать, что тварь выставит перед нами самое уязвимое место!

— Заряжай быстрей! — вскричал я.

Зуб сноровисто закинули копье в катапульту. Я поймал в прицел нежное розовое брюхо. Сейчас я тебя уничтожу!

Хлоп!

Ну бывает же такое! Нет, на сей раз я не промахнулся. Я попал. Прямо во второй глаз чудовища!

Хуже всего, что от ярости зверь вновь встал на четыре лапы и бросился к стене. Теперь хрен его убьешь!

Меж тем первый дракон достиг ворот. С оглушительным треском таран врезался в дубовые створки. Стена содрогнулась. Я вцепился в каменный зубец, чтобы не слететь вниз.

Ворота держали. Дракона откинуло назад. Он недовольно зарычал, из раззявленной пасти ручьем текли слюни. Слюна начала превращаться в пар, и я заподозрил неладное.

— Щас пыхнет! — заорал Зуб.

Мы упали прямо где стояли, над головой пронесся столб пламени. Около минуты дракон поливал огнем гребень стены и сторожевые башни. Я слышал, как заорали несколько не успевших спрятаться орков. Мы не осмеливались подняться. В это время второй дракон врезался в стену. По камню прошла дрожь, мне показалось, что сотрясло само основание Стронгхолда. Ослепленный зверюга метался где-то у подножия стены, глухо сопя и взрыкивая.

Потоки пламени прекратились — первый дракон отбежал, чтобы вновь ринуться на ворота. Его ослепленный брат рысачил под стеной.

— Что делать? — тяжело дыша, спросил Васян.

Зуб не ответил. По зеленым щекам струями тек пот, глаза были свирепые.

— А что, если их самих подпалить? — спросил я у орка.

— Такого еще никто не пробовал.

— А выращивать драконов из яйца и водружать на них тараны кто-то пробовал? — зло спросил я. — Если эльфы экспериментируют, почему бы и нам не попытаться?

Орк зловеще улыбнулся, видимо, идея пришлась ему по вкусу.

— Ну и как ты его поджигать собрался? — скептически осведомился Васян. — Огнемета у нас нет.

— Зато есть целый котел масла!

Зверь вмазался в ворота, во все стороны полетели куски древесины. Мы еле устояли на ногах. Но мешкать было нельзя, пока дракон под воротами — надо устроить ему масляный душ.

Втроем мы с трудом подняли массивный котел. Не было б Зуба — не справились бы.

Липкие струи потоком хлынули на спину твари. Масло стекало по жирным бокам, впитывалось в землю под мощными лапами.

Орки на стене поняли, что мы задумали, и облили второго дракона с головы до хвоста. Следом полетели горящие факелы.

Полыхнуло.

В легкие ворвался черный удушливый дым, и я остро пожалел об отсутствии противогаза.

Судя по оглушительному реву, драконам такое обхождение не понравилось. Звери привыкли, что это они всех подпаливают. А когда языки пламени начали лизать их бока, драконы запаниковали.

По вражеским войскам пронеслись крики изумления и разочарования. Они думали, что драконы без труда снесут ворота и можно будет ввалиться в город и задавить орков числом. Но не тут-то было. Их выкормыши в панике метались под стеной, охваченные огнем. Им сейчас было не до ворот.

Один из драконов встал на дыбы, в попытке стряхнуть пламя. В это время его ослепленный брат как сумасшедший носился вдоль стены. Вдруг послышался такой звук, словно футбольный мяч проткнули шилом, только в сотню раз громче. А потом раздался рев, по сравнению с которым предыдущие вопли драконов показались ласковым шепотом.

Это слепой зверь со всего размаха врезался тараном в брюхо вставшего на дыбы собрата. Нежная кожа лопнула, окованное сталью бревно с легкостью вошло в мясо и глубоко увязло в нем. До слепого дракона долго не могло дойти, что он насадил на таран родного братца. Он все еще пер вперед, толкая перед собой дико орущую гору мяса. Ревущий от боли дракон пытался снять себя с бревна. Это удалось ему не сразу, а когда он наконец освободился, тут же завалился на бок. Из огромной раны хлестала кровь и вываливались кишки. От этого зрелища меня чуть не стошнило. Какое-то время тварь билась в конвульсиях, потом затихла.

Одним драконом стало меньше.

Такого поворота не ожидал никто. По стене прокатились радостные крики, а по рядам союзной армии — разочарованные вздохи.

— Вот тупые зверюги! — крикнул Васян. — Ты видел, Петро?! Нет, ты видел?!

Слепой дракон так и не понял, что произошло. Он топтался возле истекающего кровью трупа, вытягивал шею, принюхивался. Затем побежал в сторону союзных войск. Баронские дружинники испуганно метнулись в стороны. Но эльфы не растерялись. Как-то им удалось успокоить дракона и даже вновь направить его на ворота.

Несмотря на жалкий вид (кровавые дыры вместо глаз, подпаленные бока), многотонная тварь представляла серьезную опасность. На этот раз она неслась прямо на ворота, и ее не смогли остановить ни катапультные копья, ни камни, градом посыпавшиеся со стены, ни горящее масло.

Мощный удар сотряс стену, по воротам пробежала крупная трещина. Брус, лежащий поперек ворот в железных скобах, согнуло в три рубля. А ведь он из гномьей стали и толщиной с Жорикову ногу!

Я понял, что следующего удара ворота не выдержат. Тупая тварюга ворвется в город и разнесет все к чертовой матери. А потом подоспеют орды эльфов и баронские латники. Невзирая на отвагу орков, война будет проиграна — уж больно велик численный перевес!

То, что воротам скоро настанет конец, понял не я один. Внизу орки, вооружившись заостренными кольями, выстроились перед дубовыми створками. Я сильно сомневался, что это остановит дракона. Разве что он вновь встанет на дыбы и откроет уязвимое пузо.

Бах!

Таран увяз в древесине. Дракон напирал многотонной тушей, ворота трещали.

Одну створку сорвало с петель. Зверь ворочался, пытаясь протиснуться в проем. Он злобно рычал, вертел слепой мордой. Орки выстроились перед ним, уперев в землю колья.

Если дракон сейчас додумается изрыгнуть пламя — зеленым не позавидуешь! Им даже спрятаться негде. Защитников просто-напросто снесет огненной волной.

Васян потянул меня за рукав и указал вниз. По рядам орков прошло шевеление, они расступались, кого-то пропуская. Вперед, горбясь, вышел Мерриор, исподлобья оглядел дракона.

— Как думаешь, старик сможет что-нибудь сделать? — спросил я.

Стольник призадумался:

— Никогда не видел, чтобы сэнсэй использовал боевую магию.

Дракон принюхался, ощерил пасть.

— Щас огнем дыхнет! — испугался Зуб.

Мерриор и глазом не моргнул.

— А ну-ка отведай дедово угощение! — крикнул он. И кинул в распахнутую глотку пузырек с фиолетовой жидкостью. Все уставились на дракона, на миг воцарилась тишина.

Только Мерриор бормотал заклинание.

Хрупкое стекло хрустнуло под зубами, дракон сглотнул. А потом безвольно опустил морду. Из ноздрей в такт дыханию вырывались клубы пара. До меня не сразу дошло, что это он храпит так. Лапы подогнулись, и дракон развалился в воротах.

— Заснул! — ахнул Васян.

— Интересно, надолго ли? — спросил я.

Друг развел руками.

Кто-то из орков осмелился подойти к зверю, потыкал в морду острым колом. Дракон спал крепко.

Мерриора ощутимо шатало. Заклинание выжало из него все соки. На радостях зеленые этого не заметили. Они обступили старика, подняли его над собой и начали подкидывать вверх, весело вопя. Волшебник что-то ворчал, слабо пытался вырваться — проявления орочьей радости не пришлись ему по вкусу.

А в рядах врагов раздались злобные выкрики. Им не было видно, что дракон спит, вероятно, они подумали, что нам как-то удалось уничтожить их тварь.

Сумасшедший день близился к концу, настало время подвести итоги. Я думаю, сегодня мы победили по всем статьям. Признаться, когда я увидел драконов, решил, что Стронгхолду настал конец. И вот одна тварь мертва, другая — обезврежена. А у нас ни одной потери. Правда, трое орков получили сильные ожоги в пламени, которое драконы обрушили на стену. Но все были живы.

Беспокоили только сломанные ворота. Впрочем, дракон надежно перегораживал вход в город. Можно сказать, он стал новыми воротами.

Вражеские войска отползли к лагерю. Скорее всего, сегодня они уже наступать не будут. Либо ночью, либо — утром.

Этой ночью на стене будут нести караул пятьдесят орков. Больно велика вероятность, что союзники могут начать штурм. Все-таки дракон не ворота — через него перебраться значительно легче. Хорошо хоть о том, что он проснется, можно не беспокоиться. Мерриор сказал: «Чешуйчатый засранец проспит не меньше недели». Еще волшебник сообщил, что тот пузырек он приберегал для себя как средство от старческой бессонницы. Достаточно одной капли, чтобы крепко почивать всю ночь. А теперь из-за «ентого крокодила» придется бодрствовать.

Сегодня «команду бледнопузых» освободили от дежурства, потому что прошлой ночью мы с Никой себя здорово проявили и теперь заслужили отдых.

Правда, Ника все равно пошла в караул. Она и меня уговаривала, но я не поддался. Девчонка явно собиралась продолжить начатое прошлой ночью. А мне сейчас было не до ее приставаний. Во-первых, дедушка рядом. Сегодня он решил заночевать в «Яме», а не как обычно у Пришибленного в пещере. А во-вторых, Кока сказал, что у него есть какая-то важная информация.

Когда стемнело, я, Васян, Жорик и Кока собрались у меня в комнате. Не успел я спросить, ради чего созвал нас очкарик, как в дверь постучали. Это оказались Мерриор и Убарг. Оба были угрюмые и молчаливые. Хотя Пришибленный всегда такой, а вот волшебник… Явно случилось что-то нехорошее.

Жора встал с кровати, уступая старику место. Отчасти из вежливости, отчасти из-за того, что зад, несмотря на проведенное лечение, еще побаливал. На освободившийся участок кровати присели Мерриор и Пришибленный.

Кока поправил очки, обвел всех хмурым взглядом и сказал:

— С помощью анализатора предстоящих событий, встроенного в суперкомпьютер, я произвел кое-какие вычисления. Вероятность того, что Стронгхолд завтра будет взят, равна восьмидесяти четырем процентам.

В комнате повисла звенящая тишина.

— Надо предупредить орков! — воскликнул я. И тут же понял, какую глупость сморозил. В любом случае оркам деваться некуда, а даже если бы и было, они все равно сражались бы до конца. И что им скажешь? «Вот эта маленькая штуковина предсказала, что вас разобьют с восьмидесятичетырехпроцентной вероятностью…» А потом придется полдня объяснять, что такое восемьдесят четыре процента! А когда объяснишь, они пошлют тебя куда подальше и будут готовиться к бою.

Вновь надолго воцарилась тишина.

Наконец Кока нарушил молчание:

— Исходя из этих прогнозов, я рекомендую покинуть город этой ночью.

— Каким образом? — мрачно спросил Стольник.

— Мерриор, Убарг, Ника и Эсмеральда улетят на воздушном шаре, а мы спрячемся в лабиринте пещер.

Сразу посыпался град вопросов.

Жорик полюбопытствовал:

— Кто такая Эсмеральда?

Я обратился к Убаргу:

— Ты что, новый шар построил?

Васян с ужасом спросил у Мерриора:

— Сэнсэй, вы не поможете оркам оборонять Гадюшник?!

Пухлому объяснили, что Эсмеральдой зовут козу Мерриора. Мне рассказали, что Убарг действительно построил новый шар, благодаря Коке — более навороченный. А сэнсэй заявил, что он уже ничем не может пособить, потому что израсходовал все силы на «енту треклятую зверюгу».

Мерриор и правда выглядел бледнее, чем обычно, морщины на лице стали глубже, а руки болезненно подрагивали.

— Это хорошо, что вы улетите, — одобрил я. — Хоть кто-то спасется. Главное, Нику увезите.

— Вот енто будет трудно, — хмыкнул Мерриор, а Пришибленный произнес:

— Вы тоже спасетесь. В пещерах вас не найдут.

— Стремно как-то убегать, — высказался Васян. — Орки бы нас в беде не бросили.

Жорик добавил:

— Мы мало чем можем помочь, но покидать друзей в такой ситуации… Вдруг ошибся твой анализатор?

Кока покачал головой.

— У вас есть выбор: либо уходите сегодня ночью, либо помогаете оркам отбиваться и, если город падет, попытаетесь отступить к пещерам. Я буду ждать вас возле входа. Второй вариант авантюрный и неоправданно рискованный. Как я уже говорил, настоятельно рекомендую покинуть город сегодня же ночью.

Я обвел друзей взглядом. В их глазах я увидел тот же самый огонь, что был у меня в душе.

— Будем драться, — сказал я. — У нас шанс целых шестнадцать процентов, чтобы отстоять Стронгхолд.

Глубокой ночью мы поднялись в горы. В тусклом звездном свете Убарг готовил шар к старту. Я, Васян, Жорик и Кока загружали в гондолу мешки с балластом. Эсмеральда с подозрением поглядывала на шар и недовольно мекала.

А неподалеку Мерриор проводил с Никой воспитательную беседу. Смысл сводился к тому, что не фиг порядочным барышням делать в осажденном городе. Девчонка в свою очередь неистово доказывала обратное. Главным аргументом было то, что оркам без нее ну никак не справиться. Кто будет поджигать осадные башни?! А кто будет ослеплять драконов?! (Правда, мы все надеялись, что драконов больше не предвидится. Слава богу, трехжелтковые яйца в природе встречаются нечасто).

Загружая балласт, мы прислушивались к яростному спору. Не удивлюсь, если девчонке удастся и на этот раз уболтать деда. Знаем мы, какое она на него влияние имеет.

Через десять минут Ника с самым разочарованным видом полезла в гондолу. Неужто внучкино обаяние дало сбой?! Девчонка вытерла рукавом слезу, зашмыгала носом. Вот уж не думал, что она умеет плакать.

— Ты же на шаре еще не летала, — попытался утешить Васян. — Неужели хочешь пропустить такое приключение?

— Мне не до полетов! — сквозь слезы огрызнулась Ника. — Вы будете сражаться с мерзкими эльфами, а я, как всегда, все пропущу!

Ну вот приготовления и закончены, настало время проститься.

Мерриор пожелал нам благополучно вернуться в наш мир, мы в ответ пожелали удачного полета. Васян пообещал, что еще обязательно вернется в Эорин, чтобы продолжить учебу, которую он толком и не начал. А волшебник сказал, что они с Убаргом и «стрекозой» полетят к «гнумам». Там можно жить безбедно только на одной продаже приворотного эликсира. Если что, мы всегда сможем найти их в подгорном королевстве.

Очень удивило, что Ника не кинулась Убийце Драконов на шею и не покрыла прощальными поцелуями. Наверное, дуется за то, что мы не помогли ей уговорить дедушку, она явно этого ждала.

Жорик с Васяном перерезали канаты. Гондола оторвалась от земли.

Эсмеральда выпучила глаза и жалобно заблеяла, Ника в нашу сторону демонстративно не смотрела, а Мерриор и Убарг пару раз махнули на прощанье. Мы тоже замахали вслед поднимающемуся шару. Когда он растворился во мраке, мы пошли к Стронгхолду. А Кока направился к пещерам, сказав, что будет ждать нас перед входом, и выразив надежду, что мы передумаем и придем до утра.

Когда мы вернулись в город и уже подходили к «Яме», Васян спросил, указывая куда-то в черное небо:

— А это что такое?

В воздухе, медленно планируя, опускалось белое пятно.

— Блин! Только не это! — выругался я.

— Что, «это»? — переспросил Васян.

— «Крыло, парящее над головой»!

— Что за бред? Какое еще крыло? Больше на парашют похоже.

— Вот именно! Угадай, кто это к нам летит.

Под полотном парашюта уже виднелась маленькая черная фигурка.

— Уломала-таки сэнсэя.

— По-моему, это она из-за тебя, Петька, — выдал Жорик. — По-моему, она в тебя втюрилась.

— Ты, Пухлый, только сейчас это заметил? — хихикнул Васян. — Ну ты тормоз!

Мы направились в предполагаемый сектор посадки.

«Крыло» опустилось на крышу одного из орочьих домов, а через несколько секунд оттуда спрыгнула Ника. Ее глаза сияли от счастья:

— Ух! Вот это прыжочек! А вы что такие кислые? Не ждали?

— Ты как деда уговорила? — спросил я хмуро. То, что девчонка будет рисковать жизнью, меня совсем не радовало.

— Уговорила? Ха! А я и не уговаривала. Взяла и спрыгнула. Дядя Убарг свои «крылья» начал расхваливать, ну я и спросила: «Можно посмотреть?» Как же он мне откажет. «А примерить?» «А испытать?» Тут они переполошились, но было поздно.

Стольник подмигнул мне, мол, Ника в своем репертуаре. А Жорик поинтересовался:

— Ты не боишься, что дедушка за тобой прыгнет? Или попросит Пришибленного шар развернуть?

— Вернется и воспитает тебя как следует? — добавил я.

— Не вернется. Да он все равно знал, что я сбегу. Со мной спорить бесполезно. И вообще я уже взрослая.

— Он ведь волнуется, — сказал Пухлый.

— Да что со мной случится? Я ему пообещала, что с вами в пещерах спрячусь, если надо будет.

— Надеюсь, ты выполнишь обещание? — осведомился я.

— Конечно, — невинно прощебетала Ника. — Что ж я, по-вашему, слово не держу? Вот перебью всех ушастиков — и обязательно спрячусь…

Эльфы решили начать атаку с первыми лучами солнца.

Я, Жорик, Васян и Зябба стояли на стене и наблюдали, как строится для наступления армия союзников. Зябба вооружился любимой алебардой, мы с Васяном были при мечах и арбалетах, а Жорик не поленился принести с собой огромный фламберг.

Ника встала у катапульты на западной башне. Дитер — на восточной. У требушета заняли места Зуб и Агырр. Сейчас тролль, обливаясь потом и пыхтя от натуги, закатывал валун в пращу. Рядом возвышалась внушительная груда камней — за ночь орки успели подготовиться.

Перед самым уязвимым местом — сломанными воротами и спящим в проеме драконом, полукругом выстроились три шеренги. Командовал построением Карзук. В первой шеренге стояли орки, вооруженные прямоугольными щитами и длинными копьями. За ними орки с короткими копьями. И, наконец, арбалетчики. Таким образом, единственный путь в город был перекрыт. Эльфы попытаются перелезть через дракона, а сверху со стены их будут осыпать болтами, копьями и камнями, поливать маслом и поджигать. Тех, у кого все-таки получится прорваться, добьют эти три шеренги.

Хотелось бы верить, что все так и случится.

Пока же орки вели себя, как и подобает оркам: шеренги кривые, никакой дисциплины, постоянные неуставные выражения. Зеленые, по обыкновению, орали во всю глотку, так что их было прекрасно слышно не только здесь, на стене, но и в лагере противника.

— Че пихаешься? Чуть не уронил меня, свиная харя!

— Да пошел ты кабану в дыру! Да, да, в ту, что под хвостом! Сам на ногах еле стоишь — тощий, как глиста эльфийская!

— Это я-то тощий?! — праведно возмутился стокилограммовый орк.

— А ну заткнулись оба! — рявкнул Карзук.

— Эй, папаша, ты, чем кипеть, лучше бы кабанятины из своей тошниловки припер, — посоветовал кто-то из орков. — С утра не жрамши!

— Точно, тащи мясо, старый! — поддержали из строя.

— И пива не забудь!

— Я вам ща, дубины, устрою — «пиво»! Я вам покажу, «мясо»!

Пререкания продолжались бы еще долго, но тут на одной из башен ударил колокол.

Перед вражьим строем величаво выехала королева Элира. Я узнал ее даже без подзорной трубы. С минуту она что-то говорила солдатам, а потом развернулась и указала на город мечом.

Армия взорвалась восторженными воплями, которые потонули в грохоте барабанов.

И начался штурм.

Не обстрел, не вылазка, а самый настоящий штурм.

Враг знал — ворот больше нет. Через тушу дракона перебраться легче. Нет защиты, и теперь не избежать рукопашной. На каждого орка придется по четыре эльфа и по одному солдату из баронского полка. И пощады не будет.

Враг устремился к городу лавиной, грозящей снести все на пути.

Первой мчалась эльфийская пехота, следом за ней — баронские латники. В руках у многих, помимо оружия, были веревки с крючьями. Несколько групп солдат тащили длинные штурмовые лестницы.

Позади лучники выстроились в длинную цепь. Они прикроют пехотинцев, пока те будут карабкаться на стены и перебираться через дракона. Легкая эльфийская конница осталась в резерве.

Колышущаяся масса тел, закованных в доспехи, катилась к стене Стронгхолда. Некоторые солдаты спотыкались о пни, которыми изобиловало плато, и падали. Следующая волна нападающих накрывала споткнувшихся, кто успевал, перепрыгивал через них, кто-то пробегал прямо по спинам. Казалось, ничто не способно сдержать этот бешеный напор.

Даже два дракона, от вида которых я вчера чуть в обморок не упал, и те произвели на меня меньшее впечатление. По всему телу катил холодный пот, ноги подкашивались от страха. Рядом Васян вытаращил глаза и застучал зубами. А Зябба наблюдал за атакой с каким-то радостным любопытством. На зеленом лице не было и тени страха, кость в носу хищно шевелилась при каждом вздохе.

Враг был еще в недосягаемости арбалетов, когда ушастые натянули тетивы. Вот досада, что эльфийский лук бьет гораздо дальше арбалета. Правда, и овладеть им на порядок сложней. Это не для ленивых орков. И теперь эльфы собирались использовать преимущество на все сто.

Разом щелкнули тетивы, небо затмили тучи стрел. Защитники попрятались за парапетом и щитами. Самые отчаянные высовывались и лупили в ответ из арбалетов, ибо враг уже приблизился. Ника и Дитер, управляющие катапультами, соревновались в скорострельности. В этот раз помощников-наводчиков не потребовалось — в такую толпу не промахнулся бы и слепой. Несколько раз стрельнул требушет. Я высунулся на миг и успел заметить, как по рядам неприятеля прокатился камень, давя эльфов и оставляя кровавый след.

Но все это были лишь жалкие потуги остановить натиск. С таким же успехом можно вылить в Северный Ледовитый океан с десяток ведер кипятка и уповать на то, что он нагреется.

Вот неприятель достиг стены. В ход пошли штурмовые лестницы, веревки с «кошками» и со стальными крючьями. Эльфы осыпали стены Стронгхолда сотнями стрел, не давая высунуться защитникам и даря возможность своим беспрепятственно взобраться на стену.

Орки специальными шестами отпихивали лестницы. Ушастые сыпались вниз, на головы товарищей. Сверху на них лилось масло, летели факелы. Раздавались сумасшедшие вопли, воняло горелым мясом. Перед напирающим неприятелем вырос огненный заслон.

В нескольких местах эльфам таки удалось взобраться на стену. Завязался жестокий бой. Зябба ринулся к месту сражения, крикнув нам, чтобы мы оставались на месте и скидывали всех ушастиков, которые нам попадутся.

Снизу от горящего масла поднимался черный дым, и вскоре им заволокло всю стену. Темные клубы скрыли схватку, но где-то рядом был слышен звон стали и яростные крики. Копоть проникла в легкие, и я согнулся в приступе кашля, глаза начали слезиться. Единственный плюс: ушастые прекратили обстрел — боялись попасть в своих.

Вдруг из дыма вынырнул эльф, за ним еще один и еще.

Трое.

И нас трое.

Я понял — придется убивать. Сегодня мне чистеньким не остаться. Эльфы щадить не будут — или они, или мы. От этих мыслей руки стали ватными. Ой как некстати.

Ближний ко мне эльф взмахнул мечом. В мозгу промелькнуло, что парировать выпад я не успеваю.

Быть бы мне обезглавленным трупом, если б не Жорик. Он блокировал эльфийский клинок двуручником. От удара посыпались искры. Глаза эльфа гневно сузились, он уже представлял, как моя голова покатится по гребню стены, а тут такое разочарование.

Спасибо, Пухлый! Я этого не забуду. Не зря мы тебя искали. И впредь, если понадобится, я тебя вытащу хоть из самой преисподней.

Пока благодарные мысли вихрем пронеслись в моем черепе, Васян с криком: «Получай, кусок эльфа!», всадил в ушастого болт из арбалета.

От этого я словно очнулся. Двое оставшихся эльфов ринулись на нас. Я поднырнул под удар и вогнал острие в живот вражины. Эх, не напрасно нас Зябба муштровал, — хороший прием получился. Эльфа не спас даже плотный кольчужный доспех. Еще бы, от моего-то меча! Пока ушастый хрипел и захлебывался кровью, а я пытался выдернуть из него меч, второй противник кинулся на Жорика. Пухлого Зябба как следует натаскать не успел, и он растерялся.

Элегантным финтом враг обезоружил Жору. Фламберг со звоном отлетел далеко в сторону. Я хотел помочь, но мой меч плотно застрял в животе эльфа.

Выручил Васян. Он схватил арбалет, стоявший у стены, и выстрелил. Болт попал ушастому в правое плечо, отчего тот выпустил меч. Жорик сгреб безоружного эльфа и с легкостью поднял над собой. В этот момент из-за гребня стены показалось еще двое ушастых. На них Пухлый и обрушил свою ношу. Все три эльфа полетели туда, откуда появились.

С трудом я выдернул свой меч из эльфийского трупа. Первого трупа на моем счету. Странно, но никаких угрызений совести я не испытывал. Может, потом она меня еще погрызет, а сейчас некогда. В любой момент на стену могут взобраться новые эльфы. Я вытер меч о покрытые копотью эльфийские штаны. Как говаривал Зябба: «Рыло умывать не обязательно, а оружие надо всегда держать в чистоте».

Подул ветер, и дым от масла помаленьку рассеялся. Нам открылась панорама боя. Всё новые и новые волны эльфийской армии подкатывались к стене. Ушастые, как пауки, карабкались по веревкам, приставляли лестницы. Отдых нам сегодня не светит.

Внизу у ворот не меньше трех десятков эльфов и столько же баронских латников вцепились в хвост дракона и пытались оттащить его назад, чтобы открыть проход. С другой стороны двадцать орков тянули дракона за башку — в противоположную сторону. Это напоминало русскую народную забаву «перетяни канат». Только здесь была не забава. Тут от исхода зависели наши жизни. Жизнь целого города. Мы с Васяном начали методично отстреливать эльфов. Нехорошо ведь над животными издеваться — за хвост дергать.

Может, кто-то считает, что арбалет и лук — оружие трусов. Я тоже так считаю. Легко убивать на расстоянии, ничем не рискуя. Легко и подло. Но сейчас мне было на это начхать. Я не хотел, чтобы умирали мои друзья. Я помнил о шестнадцати процентах.

Правда, стреляли мы с Васяном исключительно по эльфам. На людей рука не поднималась. Пока не поднималась.

Серебристые эльфийские доспехи блистали на солнце. Отличная мишень. С расстояния пятьдесят метров тяжелый болт прошивает их как бумагу. Может, лук и дальнобойнее, но в мощности ему с арбалетом не сравниться.

Жорик швырял камнями в головы прущих по веревкам эльфов. Он уже израсходовал почти весь запас — скоро кидать будет нечем, а настырные ушастые лезли и лезли, словно тараканы. Но пока на наш участок стены не забралась ни одна сволочь.

К тянущим дракона эльфам подоспела подмога. Теперь силы были неравными: ушастые прямо облепили хвост зверя. Мы не успевали их отстреливать. Туша сдвинулась на метр, затем еще. Когтистые лапы оставляли на земле глубокие борозды. Орки отчаянно тянули в другую сторону. Дракона чуть не разорвали на части. Зеленые сопротивлялись во всю мочь, но ничего не могли поделать — хвост зверюги в три раза длинней, чем шея, и в него вцепилось уже больше сотни эльфов. Спящая громада медленно, но верно отползала от стен города.

Через пять минут нападающие добились своего. Путь в Стронгхолд был открыт. Дракон лежал чуть левее.

Авангард эльфийской армии хлынул в образовавшуюся брешь.

Орки были к этому готовы.

Первая шеренга, державшая колья, словно по команде, опустилась на колено. Из-за их спин навстречу эльфам вылетели короткие копья. Вторая шеренга тоже пригнулась. Хлоп! Хлоп! — защелкали арбалеты. Это вступила в бой третья шеренга.

Я и не думал, что зеленые могут действовать так слаженно. Передние ряды эльфов опрокидывались, прошитые копьями и болтами.

Но это не всё. Орки приготовили еще один сюрприз.

С башен по краям ворот на нападающих полилось масло, кто-то швырнул горящую головню. Раздались сумасшедшие вопли. В проеме выросла огненная преграда. Пламя охватило сломанные створки, поползло по камню стены, заколыхалось под ударами ветра. Все пространство вокруг ворот окутало дымной пеленой. Из нее выныривали горящие фигуры, падали на землю, пытаясь сбить огонь. Тех, кому это удавалось, добивали орки. Смрад от обугленных тел долетал даже сюда, на пятнадцатиметровую стену. Сквозь черную завесу доносились негодующие крики нападающих. На какое-то время огонь их задержит.

Вот только он не будет пылать вечно. Эльфы подождут, когда пламя погаснет, и хлынут всей массой.

Пока же ушастые принялись стрелять из луков в пылающий проем. Стрелы пролетали через огненные врата, вспыхивали, горящими молниями вонзались в щиты, за которыми попрятались орки.

На стену эльфы уже не лезли. Зачем искать сложные пути, когда ворота открыты. Надо только чуть подождать.

По гребню стены к нам шел Зябба. Штаны и рубаха были в красных пятнах, с лезвия алебарды стекала кровь. Орк выглядел довольным. Похлопав Васяна по плечу, спросил:

— Как дела, шибздик? С пяток ушастых хоть завалил?

— Восемь, — похвалился Стольник.

— Молодчина! А ты, жирный?

— Не считал, — скромно отозвался Жорик. — Я не стремился никого убивать. Просто не давал им на стену подняться.

Зябба покачал головой, мол, ну ты пацифист! Затем посмотрел на меня.

— Девять, — не дожидаясь вопроса, сказал я. — Только это все — капля в море. Для эльфийского войска такие потери неощутимы.

Зябба кинул взгляд на плато, заваленное вражескими трупами. Больше всего их валялось у подножия стены и у ворот.

— Не дрейфь, сопляки, — хищно оскалился орк. — Их всего тыщ восемь осталось.

С высоты стены мы наблюдали, как враг перестраивает войска, готовясь к новой атаке. Теперь в бой вступит кавалерия. Ворота широченные — в них разом могут проскочить не меньше двадцати конников.

Только пламя начало таять, как эльфы натянули поводья. Конница взяла разбег. Из-под копыт летела пыль, всадники на ходу натягивали тетивы и посылали стрелы в сторону стены и в зияющую дыру ворот. Все, кто был на стене, не замедлили с ответом. Защелкали арбалеты, с восточной башни хлопнула катапульта. Та, за которой был Дитер. А вот катапульта, которой управляла Ника, уже молчала. Наверное, копья закончились.

Так и оказалось. Со стороны западной башни к нам бежала внучка Мерриора. Волосы были растрепанны, в глазах полыхал задорный огонек.

— Что, весь боеприпас израсходовала, — не то спросил, не то констатировал Васян.

Ника кивнула. Потом, не тратя времени на разговоры, направила арбалет в сторону приближающийся конницы. В кого она там целилась, я не знаю — из-за клубов пыли, окутавшей всадников, разглядеть что-то было просто невозможно.

Щелк. Болт, гудя словно шмель, летит вперед, а Ника уже быстро перезаряжает оружие. Но будь у нее скорострельность хоть как у автомата калашникова, все равно тут ничего уже не изменить. Реалист внутри меня говорил, что война проиграна. Проиграна с того момента, когда эльфы оттащили дракона и открыли путь в город. Шестнадцать процентов. Только сейчас я осознал, насколько это ничтожно мало.

Конница хлынула в брешь ворот.

Навстречу полетели булавы, копья и камни. Не повезло самым горячим эльфам, тем, кому не терпелось первыми ворваться в ненавистный Стронгхолд и покрыть себя славой. Одних выбивало из седел, другие валились вместе с лошадьми. Пробившиеся конники наткнулись на длинные рогатины. Острые наконечники вспарывали конские брюха, по ушам ударило неистовое ржание. Сзади напирали все новые и новые всадники. Лошади спотыкались, падали, у ворот образовалась свалка. Нападающих это не смущало, они перли и перли. Оборону орков продавило, будто гигантским прессом, и теперь их оттесняли от ворот вглубь города. За каждый метр было заплачено эльфийской жизнью, но враг неумолимо продвигался вперед.

— Ну кто так сражается! — возмутился Зябба.

Хотя, по-моему, зеленые бились и умело, и храбро. Мне вспомнился клип группы Rammstein, где жуки дерутся с муравьями. Жуки крупнее и сильнее. Но муравьев больше…

— Пойду помогу этим криворуким, — сообщил Зябба и двинулся к лестнице, на ходу стряхивая с лезвия алебарды красные капли.

— Я тоже! — обрадовалась Ника.

Не успел я поймать ее за руку, как она уже понеслась за орком.

— Ты куда, дура?! — крикнул я и бросился следом.

Вот идиотка! Я вовсе не собирался лезть в пекло, но теперь придется, чтобы оттащить сумасшедшую девчонку подальше от самой бойни.

Я догнал Нику лишь у подножия стены — настолько ей не терпелось зарезать какого-нибудь эльфа. Здесь уже вовсю кипела сеча. Ушастые давили со всех сторон, Зябба размахивал алебардой, собирая кровавый урожай.

Ника ловко завертела узким клинком. Я же старался не вылезать из-за широкой спины орка. Подоспели Жорик и Васян, они решили, что лучше нам держаться всем вместе.

Вокруг был ад. Звенели клинки, крики ярости сменялись криками боли, крики боли — предсмертными стонами. Мы попали в водоворот тел, и нас постепенно теснили в центр города. От лязга железа закладывало уши, под ногами валялись искромсанные тела, хлюпала кровь. Отточенная сталь мелькала со всех сторон. Я понял — ни о каком боевом мастерстве в этом столпотворении не может идти и речи. Жизнь способно спасти только везение.

Впрочем, Зябба и Ника доказывали обратное. Орк не подпускал никого на длину алебарды, юркая девчонка умудрялась не только отбиваться, но и контратаковать. Я жалел, что с нами нет Дитера, — его смертоносный молот тут бы не помешал. Но гном к нам уже вряд ли присоединится. Он, вероятно, все еще на башне — за катапультой. И выбраться ему оттуда будет нелегко — ушастые уже заняли все пространство у внутренней стороны стены.

По главной улице от ворот в сторону центра неспешно катилась река из тел. Конные эльфы, пешие эльфы, баронские латники, орки. Нас буквально сносило назад, медленно, но неотвратимо.

Вдруг правое плечо обожгло болью. Один из эльфов ухитрился-таки достать меня мечом. Клинок распорол кольчугу, и стальные звенья впились в кожу. Я вскрикнул, а ушастый гадко улыбнулся. Однако радоваться ему пришлось недолго — его голова улетела в сторону, срубленная Зяббиной алебардой.

Но и мне было несладко. Из раны сочилась кровь, каждое движение отдавалось сильной болью. Пришлось переложить меч в левую руку. Хоть на тренировках Зябба и учил драться обеими руками, фехтовать левой у меня получалось просто ужасно.

— Держись, Убийца Драконов!

Ника встала справа. Жорик и Васян прикрыли спину. Спереди натиск эльфов сдерживал Зябба.

К сожалению, наше маленькое боевое построение не продержалось и минуты. Отступление превратилось в настоящий хаос! В ушах гремело от звона оружия и криков, перед глазами мелькали лица и своих, и чужих. Я не заметил, как Зяббу оттеснили от нас куда-то в бок. Время словно ускорилось. Мы уже не отступали, а бежали.

Вскоре даже до орков дошло — город не отстоять.

Но сдаваться они не собирались. По крайней мере, живьем. Чтобы Стронгхолд не достался ушастым, они поджигали дома. Много строений уже пылало, а в воздухе стоял запах гари. Улицы окутало едким дымом.

— Сюда! — крикнул Васян, указывая на узкую подворотню. Я нырнул в проулок вслед за другом. Жорик и Ника метнулись за нами.

Осмотрелись. С одного бока каменная стена, с другого — фасад дома, крыша которого уже охвачена огнем. Врагов тут не наблюдалось.

Пора выбираться из города, пока эльфы не оккупировали его полностью. И двигаться надо вот такими глухими переулками, если не хотим попасть в мясорубку.

Мы побежали.

Но не пробежали и пяти метров, как из-за угла нам навстречу выскочил баронский дружинник — здоровый бородатый детина, закованный в доспехи и вооруженный палицей.

Он недоуменно выпучился на нас. Наверное, не мог понять, откуда мы тут взялись — на орков не похожи, на эльфов и людей сэра Джастина — тоже. Однако сомневался он недолго. Мы точно не союзники — значит, враги.

Наиболее опасным дружинник посчитал Жорика. Но, видя, как тот неуклюже двигается и неумело держит фламберг, переменил точку зрения и выбрал первой мишенью меня. Размахнулся. Я еле уклонился от ужасного оружия. Навершие палицы врезалось в стену, раздробив камень в мелкую крошку. Страшно подумать, что было бы с моей головой, попади она под удар.

Я сделал корявый выпад — что не говори, а левой рукой фехтовать жутко неудобно. Лезвие чиркнуло по металлическому нагруднику. Дружинник презрительно фыркнул. Конечно, ну что мы за бойцы? Один — левша, который меч словно впервые увидел. Второй — мелкий, его даже палицей бить необязательно, можно и соплей перешибить. Третий — громоздкий и неповоротливый. Еще и девчонка.

Я отступил на шаг. Остальные были у меня за спиной. Ника попыталась проскользнуть вперед, но Жорик с Васяном ее не пропустили.

С мерзкой улыбочкой латник выбил клинок из моей слабой руки. Не торопясь занес оружие для удара. Но тут Ника изловчилась проскользнуть между Васяном и Жориком. Выставила перед собой короткий меч. Воин затрясся от смеха: какая-то малявка серьезно намерена сразиться с ним — баронским дружинником.

— Вот это сюрприз! — сквозь гогот выдавил он. — Не думал, что у орков бывают такие милые самочки! Девочка, я заберу тебя с собой в Ларецию. Будешь резать мне этим ножиком бутерброды, а ночью…

Что будет ночью, мы не дослушали.

Латник настолько замечтался, что не заметил, как Жорик тихонько заходит сбоку. Пухлый от души размахнулся огромным двуручником, и лезвие плашмя опустилось на шлем. На роже воина на миг появилось ошеломленное выражение, а потом он, выкатив глаза, грохнулся.

Ника бросила на Пухлого взгляд, красноречиво говоривший, что она может за себя постоять и сама.

Я хотел подобрать свой меч, отлетевший далеко в сторону, но тут в подворотню вбежало с десяток товарищей поверженного латника. Пока нас не изрубили на салат, надо было уносить ноги. Я замешкался, пытаясь оценить, успею ли подбежать к мечу и при этом не схлопотать алебардой по шее. Жорик потянул меня за шиворот. Черт! Такой меч пропадает! Ладно, каким бы крутым он ни был, в конце концов, это всего лишь кусок железа. Как сказал купец Фаруф — жизнь дороже! Ох и подфартит тому козлу, который подберет мой клинок. Надеюсь, дружинники передерутся из-за него.

Мы кинулись прочь. Сзади послышались брань и грохот сапог.

Как назло, с другого конца переулка нам навстречу вынырнул отряд эльфов. Мы оказались окружены. С одной стороны эльфы, с другой — латники. Слева — трехметровая глухая стена, справа — дом с горящей крышей, грозящей вот-вот обвалиться. Колебаться было некогда. Ника бы, конечно, предпочла сразиться с врагом, превосходящим в численности в четыре-пять раз. Хорошо, что, кроме нее, сумасшедших в нашем отряде не нашлось. Я буквально силой втащил девчонку в горящее здание.

Ни латники, ни эльфы не отважились последовать за нами.

Внутри было жарко, словно в бане. А еще ничего не видно — весь первый этаж затянуло дымом. Сверху потрескивала охваченная пламенем крыша.

Жорик закашлялся. Я чувствовал, как по лбу ручьями течет пот, в горле запершило. Нужно скорее выбираться, если мы тут задержимся еще на минуту — угорим.

Мы вбежали в одну из комнат, там сквозь серую пелену угадывался силуэт окна. Я, как рыба, глотал воздух, но вместо кислорода в легкие врывался дым.

— Быстрее к окну! — заорал Василий и тут же согнулся в приступе кашля. Вдруг позади с грохотом рухнула балка. Раздался вскрик.

Ника!

Я обернулся. Несмотря на адский жар, мое сердце словно обдуло ледяным ветром. Я с ужасом понял, что девчонку придавило бревном. Метнулся к ней. Ника не шевелилась.

— Жорик, помоги! — закричал я как сумасшедший.

Друг, кряхтя, приподнял балку. Я вытащил Нику и закинул на плечо. Рядом что-то упало.

— Быстрее же! — орал Васян. — Валим из этого крематория!

Глаза слезились, дышать было уже невозможно, дым обжигал легкие. Еще чуть-чуть, и я потеряю сознание. Сверху как огненный дождь сыпались горящие куски кровли.

Стольник первым добрался до окна. Выпрыгнул. Я передал ему девчонку и выкарабкался сам.

Воздух! Я жадно ловил его ртом и все не мог надышаться.

Последним выбрался Жорик, снеся оконную раму. И вовремя. Крыша с треском осела. Нас обдало волной жара. Там, где еще секунду назад был дом, остались пылающие развалины.

Первым делом мы склонились над Никой. Ее веки были сомкнуты, волосы перепачканы смесью из пепла и запекшейся крови. Но главное — она дышала! Я ощупал голову: вроде не пробита, на макушке — шишка. Наверное, сотрясение. Придется ее тащить.

Ничего, вытащу!

Только теперь я как следует осмотрелся.

Мы оказались в смежном переулке. Здесь было тихо. На земле лежало с дюжину изрубленных эльфов. Посреди кучи тел, привалившись к стене, полусидел орк.

Черт! Это же Зуб!

Под ним растеклась целая лужа крови. Глаза были закрыты, грудь слабо вздымалась. Куртка из грубой кожи распорота в нескольких местах, а сквозь разрезы сочатся красные капли.

— Хреново дело! — выругался Васян. — Еще чуть-чуть, и он умрет от потери крови. Его перевязать бы.

— Перевяжем, — согласился я. — Только надо торопиться. С минуты на минуту тут будут эльфы.

Васян с Жориком стянули с Зуба куртку. Рубаха под ней промокла от крови, на груди и животе были два глубоких пореза. Жорик разорвал свою рубашку на несколько бинтов. Пока Пухлый перевязывал орка, Васян забинтовал мне плечо. Во время перевязки я молился, чтобы сюда не нагрянули ушастые или рыцари Джастина. Зуб тихо стонал, наложенные бинты мигом набухали алым.

Все, готово.

— Надо вытаскивать его из города, — сказал я. — Донесем до пещеры. Кока со своей чудо-аптечкой должен помочь.

Я забросил Нику на плечо, а Жорик с Васяном подхватили под руки Зуба. Тот приоткрыл глаза и просипел:

— Я славно повеселился. Настало время уходить… Великий Гадюшник ждет…

— Щас, разбежался! — отрезал Стольник. — Кто тогда ушастикам задницы надирать будет?

Орк не ответил.

Не знаю, каким чудом нам удалось выбраться из города и не нарваться на отряды захватчиков. Но выбрались! Может, благодаря тому, что Стронгхолд пылал и улицы были окутаны клубами дыма. А может, потому что мы пробирались самыми узкими и глухими подворотнями. Или нам просто повезло. Ну должно же наконец хоть раз повезти!

Мы укрылись за камнями недалеко от Стронгхолда, чтобы сменить бинты.

Плечо онемело, я чувствовал, что вот-вот упаду в обморок. Ноги подкашивались, голова кружилась. Организм мобилизовал все скрытые резервы, чтобы выбраться из города. Но теперь, когда смертельная опасность миновала, навалилась жуткая слабость. Я с ужасом представил, что до пещеры — с полкилометра, а мне тащить на себе Нику. С другой стороны, хорошо, что девчонка все еще без сознания, а то сейчас рвалась бы в бой.

Зуб тоже не пришел в себя. Хрипло дышал, глаза были закрыты.

Наскоро перевязали раны орка и мое плечо. И двинулись вверх по горному склону Драконьего Горба.

Ноги заплетались, каждый шаг давался мучительно, словно я иду по колено в цементном растворе. Ника хоть и маленькая, но к середине пути мне казалось, что я тащу на себе Жорика. Я понял, придется сделать привал, иначе вообще не дойдем. До пещеры было еще метров двести.

Мы остановились на широком каменном уступе. Я аккуратно опустил Нику на землю. Вытер со лба пот. Обернулся.

Отсюда Стронгхолд был похож на горящий муравейник. Небо над ним уродовали черные кляксы дыма, а внизу, между пылающих домов, копошились маленькие фигурки.

Озаряющее этот кошмар солнце было не желтым и радостным, как обычно, а кроваво-красным.

Кока, как и обещал, ждал возле входа в пещеру. Завидев нас, ковылявших по тропинке, он бросился навстречу, сокрушаясь:

— Я же говорил, надо было уходить ночью! Это еще чудо, что вы все живы!

Он принял у меня из рук Нику. Пощупал пульс, внимательно осмотрел рану на голове.

— Что с ней? — не выдержал я.

— Не знаю. Я не могу без специальных приборов сделать томографию мозга. Но, судя по размерам шишки, серьезной черепно-мозговой травмы, скорее всего, нет.

Я выдохнул.

— Посмотри, что с Зубом, — попросил Стольник. — Он может умереть от потери крови.

Кока приложил ладонь к шее орка. Затем отвел глаза и грустно произнес:

— Он уже умер. Пульса нет.

Жорик опустил голову. Васян открыл рот: он, как и я, не мог поверить. Нам казалось, что таких, как Зуб или Зябба, невозможно убить.

Орк безмятежно лежал на спине. Казалось, что он просто спит. Только грудь не вздымалась, а глаза остекленели.

Я почувствовал, как у меня внутри разливается горечь. Как на глаза наворачиваются слезы, а в горле образуется мерзкий ком. Никогда еще я не чувствовал себя так погано. Никогда у меня не умирали друзья.

А ведь Зябба и Дитер все еще там, в этом аду. И главное, упрямцы будут драться до последнего, они и не подумают отступать!

Я обратился к друзьям:

— Надо попытаться вытащить Зяббу и Дитера.

Кока, осматривающий мою рану, сказал:

— Ты весь бледный — потерял слишком много крови. Ты просто не дойдешь до города.

— Если их оттуда силой не утащишь, они сами не отступят!

— Отступят, — возразил Васян. — Я говорил вчера с Дитером. Он обещал убедить Зяббу скрыться в пещерах, если наступит полная задница… Я надеюсь, Брынский, ты не хочешь вернуться в Стронгхолд? Мы их все равно не найдем, и сами потом живыми оттуда не выберемся.

Умом я понимал — идти в горящий город бесполезно. Отыскать там Зяббу и Дитера до того, как нас изрубят эльфы, шансов практически нет. Но я смотрел на распростертое тело Зуба, и челюсти сводило, а сердце сжималось от боли.

— Кока, у тебя в аптечке есть что-нибудь, что взбодрит? — спросил я. — Хотя бы на время.

— Есть стимулятор ЦНС. Только когда действие препарата закончится, ты можешь не выдержать.

— Коли.

Васян покрутил пальцем у виска:

— Крыша поехала?! Ты слишком много общался с Никой! У тебя даже меча нет, идиот! Только глупой напрасной смерти нам еще не хватало!

— Коли, — повторил я.

Кока вытащил из аптечки четыре шприца с разноцветными жидкостями.

Я не почувствовал, как игла вошла в плечо — оно давно онемело.

Через несколько секунд, когда веки против воли стали смыкаться, я понял — меня обманули.

— Поверь, ты бы не дошел, — виновато сказал очкарик.

— Молодец, Кока, — похвалил Васян. — Мы уже потеряли Зуба. Еще не хватало, чтобы Петро вслед за ним в Великий Гадюшник отправился.

Их голоса были глухими, словно мне в уши напихали ваты. Тело меня не слушалось, колени подгибались.

— Не кори себя, Петька, мы ведь сделали все, что в наших силах. — Это уже Жорик оправдывается. — Я уверен, Зябба с Дитером выкарабкаются… А если тебя убьют, что мы потом скажем твоей маме?

— Скажем: Петю зарезали эльфы, когда он спасал своих друзей — орка и гнома! — жестко ответил за меня Стольник.

Я понимал — друзья правы, тысячу раз правы. Но от этого легче не было.

Мои ноги подкосились. Жорик подхватил меня и уложил на землю. Как сквозь сон я слышал голоса:

— Надо похоронить Зуба.

— Орки своих не хоронят. Соберем хворост для погребального костра.

— Тут нет хвороста, одни камни, за дровами придется вниз спускаться.

— Давай тело камнями заложим, будет курган. Так хоть воронье не доберется.

Больше часа друзья таскали камни, чтобы соорудить курган.

А я все это время лежал на холодной скале и сквозь пелену слез смотрел в небо. В душе было пусто. Не знаю, что за препарат вколол мне Кока, — мозг пребывал в полусонном состоянии, мысли текли медленно, словно одурманенные наркотиком.

Я плохо помню путь до подземного озера. Меня вели под руки Васян и Кока. Жорик нес на плече Нику. В свободной руке очкарик держал фонарь, и яркое пятно света металось по каменным сводам. От этого светопреставления к горлу подкатывала тошнота, а в ушах словно звенели сотни колоколов.

Вскоре впереди забрезжил слабый свет. Это фосфоресцировала поверхность озера.

Выходит, пришли.

Меня и Нику положили на кожаные шкуры, наверное, Кока притащил их сюда заранее, чтобы создать подобие комфорта, пока мы будем ждать «окно».

Уснул я сразу.

Мне снилось, что я в «Яме».

Сижу за дубовым столом и пью пиво. Рядом к кружкам прикладываются Зябба, Зуб, Дитер и Карзук. Старый орк рассказывает, как эльфы напали на Стронгхолд и всех нас убили. Я думаю, что он, как всегда, несет бред, вроде того, что хочет превратиться в жабу. И тут я замечаю, что Зуб, Зябба и Дитер покрыты кровавыми ранами, а у Карзука из шеи торчит эльфийская стрела. Но самое страшное — вместо глаз теперь у всех зияют черные дыры.

От этого зрелища стало до того жутко, что захотелось кричать. Я проснулся весь в ледяном поту.

Поверхность озера тускло светилась. Над водой свисали причудливо изогнутые сталактиты. Иногда с них срывались капли и с тихим плеском падали в воду.

Васян и Жорик спали. Ника тоже спала или все еще была без сознания. Только Кока копался в суперкомпьютере. Увидев, что я проснулся, он спросил:

— Ты не обижаешься?

— Нет, — ответил я. — Ты ведь это для меня сделал. Наверное, Стольник прав, я и впрямь заразился безрассудством от Ники… Сколько я проспал?

— Почти десять часов. Скорее всего, бой уже закончился. Если твои друзья живы, они спрятались где-то в пещерах.

Зная упрямство Зяббы, я был полностью уверен, что он дрался до конца. Оставалась микроскопическая надежда, что жив Дитер. Последний раз я видел его на башне — он стрелял из баллисты. Надеюсь, он не стал изображать героя и смотался из обреченного города. Самое паскудное, что теперь я уже вряд ли когда-то узнаю о судьбе друзей.

От осознания этого факта стало совсем скверно. Мы вернемся домой, и я всю оставшуюся жизнь буду гадать, удалось ли Дитеру выбраться из горящего города. Буду себя убеждать, что удалось, а совесть и трезвый разум будут напоминать — сколько у Дитера было на это шансов…

— Что с Никой? — спросил я.

— Вколол ей то же, что и тебе. Смесь из обезболивающего, иммуномодулятора, снотворного. Только тебе я еще сильный антидепрессант добавил.

А, теперь понятно. Видать, действие антидепрессанта подходило к концу, потому что настроение было отвратительное.

Зашевелился Васян. Приподнялся на шкуре и, протирая сонные глаза, спросил:

— Сколько там до «окна» осталось? Домой хочу!

— Три дня, — оповестил Кока.

— Еще три дня гнить в сырой пещере. Один только плюс — ушастые нас в этих лабиринтах точно не найдут.

Он встал, потянулся. Взглянул на меня.

— Все хандришь, Петро?

— А тебе пофиг, что целый город вырезали?! — взорвался я.

— Не пофиг. Просто я знал, что этим все закончится. Я это понял, как только размеры эльфийской армии увидел. И морально себя настраивал. Тут еще радоваться надо, что сами целы остались!

Может, он и прав. Вот только радоваться что-то не хотелось.

Васян прошелся вдоль берега. Потом, глядя на Нику, полюбопытствовал:

— Что надумал с девчонкой делать, Брынский? Кажись, придется с собой забирать.

Я развел руками. Про это я еще ничего не надумал. Не до того как-то было. Но тут уж Василий точно прав — не оставлять же ее одну в пещере. А снаружи эльфы. Черт их знает, когда они теперь отсюда уберутся и уберутся ли вообще. Может, решат построить на месте Стронгхолда эльфийский город.

— А ты что будешь делать? — обратился Васян к Коке.

— Сначала я хотел попутешествовать по Эорину, пока не откроется «окно» в мою параллель. Кто ж знал, что тут война начнется. Теперь путешествовать небезопасно. До моего «окна» еще двадцать дней. Так что с вами пойду, не сидеть же три недели тут. А от вас уже к себе.

Проснулся Жорик. По обыкновению сообщил, что проголодался. Предусмотрительный Кока вытащил из рюкзака кусок вяленого мяса, хлеб, шмат сала, завернутый в душистые листья, головку чеснока. По пещере поплыл дразнящий запах. Жорик тут же нацелился на сало. Даже Ника зашевелилась, потянула носом. Потом раскрыла глаза, удивленно молвила:

— Где я?

За едой ей всё рассказали.

— Голова болит, — пожаловалась девчонка.

— Еще бы, — хмыкнул Васян. — На тебя свалилось полено толщиной с жориковскую ляжку.

Ника пощупала шишку на макушке. Всхлипнула.

— Больно? — участливо спросил Жорик.

— Нет. Это ерунда. Мне орков жалко. Неужели все погибли?

— Может, кто-то спрятался в пещерах, — попытался обнадежить Стольник.

— Орки не прячутся. — Ника снова всхлипнула.

Какое-то время мы, молча, сидели, каждый думал о своем.

Гробовую тишину нарушило хлопанье крыльев. Мы ошарашенно уставились на влетевшего в пещеру голубя. Он покружил под сводом и уселся мне на плечо.

А я и забыл про кольцо. За все время осады Стронгхолда оно было у меня на пальце, но не пришло ни одной весточки.

Изольда? Ариэль?

Все с нетерпением ждали, когда я прочту письмо. Кока подсветил фонариком. Я развернул пергамент. Там было всего четыре строчки:

«Думали, спрятались? Глупцы!

Готовьтесь красиво умереть.

Ваш до самой смерти (которая, кстати, ближе, чем вы можете представить), Элеондил Золотая Арфа.

P.S. Я иду следом за птицей».

Только сейчас мы заметили прозрачную эльфийскую веревку, привязанную к лапке голубя.

Мы даже удивиться не успели. В пещеру ворвался отряд эльфов с факелами в руках.

Все кругом залило ярким светом. Ушастые остановились, перекрыв выход, и натянули тетивы.

Вперед вышел Элеондил. Он был в красивых доспехах, инкрустированных золотом, на лице играла улыбка победителя. При виде скалящегося подонка я почувствовал, как во мне вскипает неистовая злоба. Ярость была еще сильней оттого, что мы ничего не могли сделать. У нас даже оружия не было. Ника потянула руку к поясу и с удивлением обнаружила отсутствие меча. Он остался под обломками сгоревшего дома. Жорик с Васяном выкинули мечи, когда мы выбрались из города, чтобы было легче тащить Зуба. А я свой выронил еще до этого.

Что делать?! Сигануть в подземное озеро? Эльфы ведь в воду не полезут. Я представил пяток эльфийских стрел, пронзающих меня в полете. Прыгать сразу расхотелось.

— Ни в коем случае не сопротивляйтесь, — предупредил Кока.

Какое уж тут сопротивление! Кинуться на отряд эльфов с голыми руками может додуматься только Ника.

Но на сей раз и Ника поняла, что в бой лезть бесполезно — без меча или арбалета она не воин. Лишь когда девчонку связывали, она брыкалась и извивалась. Пыталась укусить эльфов.

Нам заломили руки, обмотали эльфийскими веревками.

Я вспомнил, что в брошюре, которую давал прочитать мне Кока, было написано, что каждый путешественник между мирами должен сдать экзамен по бою без оружия. Шепнул ему:

— Ты же мастер рукопашного боя, сделай что-нибудь!

Он неразборчиво промямлил что-то в ответ. По испуганно бегающим глазкам было видно, что проку от него не будет.

Элеондил по-хозяйски оглядел нас. На Коке задержал взгляд. Потом провозгласил:

— Великий Элдорат был прав. Все четыре иномирца в сборе… Судя по вашим глупым физиономиям, вы не понимаете, как я вас тут отыскал. Охотно объясню. Я за вами пол-Эорина прошел. Когда вы ускользнули от меня по вине этого идиота Ганса…

— Это ты от нас ускользнул, трусливый сукин сын! — перебила Ника. И тут же получила от эльфа пощечину.

Я дернулся, попытался пнуть ублюдка. Не достал! Меня сбили с ног, со всех сторон посыпался град ударов. Я инстинктивно вжал голову. Вспышки короткой боли пронзали тело, в ушах стоял звон. Я думал — все, забьют до смерти. Но Элеондил решил, что это будет слишком легкая смерть. Меня подняли за шкирку и поставили на ноги. Командор издевательски похлопал по моей щеке. В ехидном взгляде сквозило: потерпи, то ли еще будет.

Нике заткнули рот кляпом, а Элеондил как ни в чем не бывало продолжил:

— …я думал, что потерял вас, и все из-за этого рыжего болвана! Тогда я вернулся в Валорион, чтобы возглавить доблестную армию королевы Элиры. Там я случайно стал свидетелем любопытной сцены. Повариха привязывала к лапке голубя письмо. Я вспомнил: как-то, наслаждаясь ее божественным супом, я был настолько растроган, что подарил ей свое волшебное кольцо. Вот уж не думал, что поварихе хватит мозгов использовать его не только как украшение. Я подождал, пока она отправит голубя, и подстрелил его. Прочел письмо. Угадайте, кому оно было адресовано? Правильно — вам, гаденыши. Все встало на свои места. Это она освободила вас тогда из ямы и отдала кольцо, чтобы поддерживать связь. Жаль… она так вкусно готовила…

— Что вы с ней сделали?! — выкрикнул Васян.

— Пока ничего. Мы казним ее у вас на глазах. Но это будет чуть позже… Так вот, вернемся к нашей истории. Я подозревал, что вы скрываетесь в Стронгхолде. Когда мы разгромили зеленорылых, я перевернул весь их свинарник, но вас не обнаружил. Далеко уйти вы не могли, значит, спрятались где-то поблизости. Тогда я и придумал трюк с голубем. Кстати, это я заберу, если не возражаешь. — Элеондил сорвал с моего пальца кольцо.

— Ведите их в орочий хлев! — приказал он своим воинам. — Они должны увидеть, что бывает с теми, кто становится на пути эльфов.

Город превратился в кладбище. Улицы были завалены нелепо распростертыми телами. Орки, эльфы и люди лежали вперемешку. Земля потемнела от сажи и пролитой крови.

Стояла страшная тишина. В ней отчетливо слышалось, как хлопают крылья. Воронье со всей округи слетелось на пир. Наглые откормленные птицы копошились под ногами, нисколько не стесняясь нашего присутствия, перелетали с тела на тело, выклевывали глаза. Это было страшно.

Нас вели между обгоревшими остовами домов, то и дело приходилось перешагивать через трупы. Пахло пеплом и смертью.

— Зачем? — простонал Жорик. — Зачем?!

Элеондил учтиво объяснил:

— С орками покончили, скоро настанет очередь гномов. Потом дойдем и до людей — наш союз долго не продержится. В Эорине тесно. Здесь должны жить только эльфы.

— Но вас ведь погибло вдвое больше! — сквозь зубы процедил Васян.

Командор равнодушно дернул плечом:

— Выжили самые достойные. А остальные умерли во имя великой цели.

Из глаз Жорика текли слезы, Васян и Кока были бледны, Ника, наоборот, покраснела, она сжимала и разжимала кулачки.

А Элеондил улыбался. Он был очень доволен. В этот момент мою душу разрывала страшная ненависть к этому кичливому самодовольному подонку.

Но ненависть затмевало еще более сильное чувство. Сейчас больше всего на свете я боялся увидеть среди мертвых тел Дитера или Зяббу. Покрытых страшными ранами, с выклеванными глазами.

Элеондил брезгливо пнул попавшуюся под ногу ворону. Во все стороны полетели перья, а птица разразилась гневным карканьем.

Нас провели мимо «Ямы», от которой остался только обугленный фасад и крыльцо. Поперек крыльца лежал Карзук. Весь истыканный стрелами и покрытый запекшейся кровью. Рядом валялись изрубленные эльфы. Много эльфов. Старый орк заслужил почетное место в Великом Гадюшнике.

— Как вам экскурсия? — улыбаясь, осведомился командор. Ему никто не ответил. У меня внутри все горело, хотелось порвать ублюдка на части. Такое же желание я читал в глазах Ники и Васяна. Только Жорик и Кока понуро опустили головы.

У самых ворот распластался Агырр. Огромное тело тролля холмом возвышалось среди эльфийских трупов. В памяти всплыло, как мы сбегали из Валориона, как улепетывали от зомби, как накачивались пивом в Стронгхолде. Теперь нет ни Агырра, ни Стронгхолда, а скоро не станет и нас.

— Уберите эту падаль с прохода, — распорядился Элеондил.

Четверо эльфов с большим трудом отволокли тролля в сторону.

— Кстати, у меня для вас сюрприз, — коварно усмехнулся командор. Он хотел продолжить, но тут к нему на плечо опустился голубь с привязанным к ноге письмом. Элеондил был удивлен этим не меньше нашего. Он с интересом развернул послание, пробежался глазами по строкам.

— Это вам, — глумливо сообщил он. — Что-то вы не больно радуетесь? С удовольствием зачитаю вслух, чтобы ваше и без того траурное настроение стало еще мрачнее. Итак:

«Друзья, к сожалению, у меня грустные новости.

Отец Гафтон устроил переворот и провозгласил себя кардиналом. Кардинал Маззини находится под арестом. Я убежала из собора Святого Патрика. Не знаю, что мне делать.

Ваша Ариэль».

Закончив читать, Элеондил от себя добавил:

— Не знает, что делать, бедняжка. Ничего, пойдет в бордель работать.

— Да пошел ты! — крикнул Стольник.

— Кто-нибудь, заткните рот этому клопу.

— Сам ты кло… — Далее последовало лишь мычание — приказ Элеондила был исполнен.

— Так вот, насчет сюрприза, — вспомнил эльф. — По случаю победы королева устроит грандиозный праздник. Ваша казнь станет главной изюминкой торжества. А чтобы вам не было скучно, отправитесь на тот свет в компании ваших дружков. Знали бы вы, сколько благородных эльфов полегло, чтобы взять их живьем!

Элеондил хлопнул в ладоши. Из башни, что стояла справа от ворот, показался отряд эльфов. Они вели двух пленников.

Зябба! Дитер!

Избиты до полусмерти, но живы!

Как я обрадовался! Даже забыл, что нас все равно казнят!

А вот не дождутся! Мы вместе, мы живы. А пока мы живы, есть надежда! Что-нибудь придумаем.

Ничего мы не придумали. На этот раз эльфы были серьезно намерены не допустить, чтобы мы сорвались с крючка. Ровно через три дня, под строжайшим конвоем, нашу компанию доставили в Валорион.

По пути нас стерегло чуть ли не все эльфийское войско. Плюс им помогали люди Джастина, которые тоже решили заскочить в столицу ушастых, дабы посмотреть на экзекуцию.

За всю дорогу нам не дали перемолвиться и словом. Единственную попытку побега сделал Зябба. Ему прострелили бедро, а потом жестоко избили. На орке и так живого места не было, а теперь он вообще рисковал не дожить до казни.

Ровно через три дня мы стояли на окраине Валориона.

На широкой поляне яблоку упасть было негде. Весь город собрался, да еще и ларецианские гости.

Для королевы и приближенных сегодня специально построили помост. Она восседала на высоком троне с резными подлокотниками. По правую руку от нее расположился Элеондил Золотая Арфа, по левую — почетный гость сэр Джастин.

Их глаза горели. Я чувствовал на себе взгляды, полные ненависти и радости.

А посреди поляны ждала наша смерть. Ужасное создание — Джарлак.

Утреннее солнце источало приятное тепло. Оно было таким жизнерадостным и дружелюбным. От мысли, что я вижу его в последний раз, ноги в прямом смысле подкашивались.

Нас было здесь восемь. Тех, кого казнят на радость извращенной эльфийской публике.

Четверо ненавистных иномирцев. Трое их верных товарищей: Ника, Зябба и Дитер. И еще один иномирец — Изольда.

Нике заткнули рот кляпом и обмотали веревками с ног до головы так, что она напоминала веретено. Дитера и Зяббу тоже надежно связали. Но помимо этого в каждого вцепилось по четыре самых крепких эльфа.

Ну и в довершение всех нас держали на прицеле не меньше двадцати лучников. Только дернись — и будешь со стрелой в ноге. Зябба уже испытал на себе это удовольствие по пути в Валорион. Несмотря на многочисленные синяки, ссадины и простреленное бедро, орк не потерял присутствия духа — смотрел гордо, с вызовом. Дитер был хмурым, но держался. Ника извивалась и пыталась выплюнуть кляп, в глазах, как всегда, не было ни капли страха.

А вот на нас — хваленных иномирцев — было жалко смотреть. Я пребывал в полнейшем смятении. Кока, словно кролик, загипнотизированный удавом, прилип глазами к чавкающей яме. Жора ощутимо дрожал и чуть ли не плакал. Васян панически вертел головой, наверное, искал кого-то, кто бы нас спас. Но его взор натыкался лишь на издевательские эльфийские ухмылки. Среди представителей Земли одна Изольда вела себя достойно. Он была спокойной и грустной, опустив глаза.

Эльфы наслаждались нашим страхом, перешептывались, обсуждая предстоящее зрелище. Джарлак радостно клокотал в ожидании трапезы.

От этих звуков у меня тряслись поджилки. Хотелось убежать, исчезнуть, раствориться. Разум продолжал искать выход из безнадежной ситуации. И каждый раз натыкался на стену неизбежности.

Откуда ждать помощь? Неоткуда. Просто неоткуда!

Единственный, кто может нас спасти, — Мерриор. Но он сейчас в подгорном королевстве. Думает, что мы благополучно отправились в наш мир. А мы вместо этого отправимся в нутро Джарлака.

Самое обидное — сегодня в овраге и в пещере Убарга откроется «окно» домой! Дом, от которого мы были так близко и куда нам уже не суждено вернуться.

Неужели мы обречены? Неужели это конец?!

За три месяца, проведенных в Эорине, мы не раз были на волосок от смерти. Но как-то выкручивались.

Неужели, пройдя через все превратности судьбы, мы все-таки должны умереть в этой булькающей яме?! Страшная, глупая смерть!

Я посмотрел в небо. Оно было синим, с пушистыми пятнами облаков. И солнце светит ярко и по-утреннему празднично. И будет точно так же светить и после нашей смерти. И небо не рухнет. Им наша судьба безразлична.

Васян попытался мне что-то сказать. Не успел он раскрыть рот, как трое эльфов повалили его на землю и стали пинать по ребрам. Заодно ударили в лицо и меня. Так, на всякий случай. Я ощутил во рту соленый вкус крови, сплюнул красным. Друга резко подняли. Больше заговорить он не пытался.

Толпа, наблюдающая за этой сценкой, разразилась восторженными криками.

Королева вскинула руку, и эльфы заткнулись. Воспользовавшись тишиной, я закричал:

— Отпустите девчонку, она тут ни при чем! Ее дедушка — Мерриор. Он ведь будет за нее мстить, зачем вам проблемы?!

— Мы не боимся этого старика, — бросил Элеондил. — Девчонка умрет вместе с вами.

— Но почему мы должны умирать? — взмолился Жорик. — Пожалуйста! Не надо нас убивать! — По его щекам текли слезы. Он цеплялся за любую надежду. Он не понимал, что эльфов не разжалобишь, что их умолять бесполезно.

— Либо умрете вы, либо умрет Эорин, — пояснила королева. — Вы можете изменить его настолько, что это будет уже не наш мир… Мы этого не хотим и не допустим.

— Да это нелепая ошибка! — заорал я. — Пророчество не о нас! Скажи им, Кока! Это просто совпадение!

Кока испуганно моргнул из-под треснутых очков. Хотел что-то сказать, но получил кулаком в живот и согнулся пополам, глотая воздух.

— Великий Элдорат никогда не ошибался! — холодно бросила королева. — А ты, иномирец, если еще раз откроешь свой поганый рот, я прикажу отрезать тебе язык.

«Какая разница! — хотел крикнуть я. — Вы нас все равно вот-вот казните!» Но испугался. С языком расставаться не хотелось.

Королева обвела нас ледяным взглядом и продолжила:

— Вы умрете чуть позже. Дело в том, что кое-кто хочет попрощаться с вами лично.

Элира сделала интригующую паузу. Я был рад любой отсрочке, пусть хоть весь Эорин прощается!

Королева продолжила:

— Вся ваша компания успела насолить многим достойным людям и эльфам. Но один из вас отличился особо. Прежде чем умереть, ему придется за это ответить.

Сквозь толпу протиснулся Чебурашка.

Как мы ни были напуганы предстоящей казнью, но появление краснощекого эльфа удивило нас всех. Я лично полагал, что его размазало о какое-нибудь дерево. Ох и живучий же гад.

— Думали, я разбился? — пропищал Чебурашка. — Не дождетесь! Я приземлился прямехонько в Гиблые Топи!

Дитер сплюнул:

— Как тебя там ёжин не сожрал?

— Он такое дерьмо не ест, — пояснил Зябба.

Чебурашка покраснел от пяток до ушей и со всей силы ударил орка в живот. Потом, причитая, схватился за отбитую руку.

Зябба с Дитером заржали в один голос. Даже среди эльфов послышались смешки. Чебурашка затрясся от злобы и выхватил из-за пояса кинжал.

— Спокойней, Ласилер, — осадила королева. — Джарлак любит живую пищу. Тем более ты тут не один пострадал от рук этого орка.

Чебурашка нехотя убрал клинок, а с помоста уже спускался очередной потерпевший от Зяббиных выходок — сэр Джастин.

— За мной должок, — сообщил барон, подойдя к Зяббе. Он коснулся пальцем ожога на своем лице. — Помнишь, ублюдок?

Зябба не помнил — в тот злополучный вечер он был слишком пьян.

Один из эльфов подал барону горящий факел.

Я содрогнулся, представив, что сейчас произойдет.

Сэр Джастин скрежетнул зубами:

— Благодаря тебе я изуродован! Лучшие лекари Эорина не смогли меня вылечить!

— Может, это поможет? — ухмыльнулся Зябба и смачно харкнул барону в физиономию.

— Ах ты жаба! На, жри! — Джастин ткнул факелом орку в лицо.

Зашипело. Зябба заорал, задергался в руках конвоиров. Четверо ушастых с трудом удерживали орка. К ним на помощь подбежали еще двое, вцепились в веревки.

— Вот теперь мы квиты, — белозубо оскалился барон.

Зябба рычал, кость в носу трепыхалась. В том месте, куда угодил факел, кожа вздулась и почернела.

Дитер, гневно глядя на барона, прогудел:

— Клянусь бородой, если свидимся, утоплю тебя в навозе, заячья кровь!

Джастин, высокомерно проигнорировав реплику гнома, вернулся в свое кресло.

— Время начинать, — объявила королева.

Сложно описать те чувства, которые охватили нас в этот момент. Смесь невыносимого ужаса, паники и дикой злобы.

— Кстати, — сказал Элеондил. — Отец Гафтон прислал мне письмо. Очень сожалеет, что не может присутствовать на казни. Говорит, что молиться за ваши души не будет. Бесполезно — все равно вам не избежать пламени преисподней. Особенно лжеепископу, которому гореть до скончания времен.

Королева спросила:

— Барон Джастин, как вы считаете, с кого нам начать?

— Мне все равно, ваше величество, хорошо, если бы орка казнили последним. Пускай посмотрит, как будут подыхать его товарищи.

— Нет. Давайте жирного казним последним, — предложил Элеондил. — А то как бы он не застрял в Джарлаке и не преградил дорогу остальным.

Элира заливисто рассмеялась, и челядь тут же ее поддержала.

— Так кто же будет первым? — отсмеявшись, спросила королева. — Может, вы посоветуете, командор?

— Начнем с поварихи.

Изольда вздрогнула.

— Одобряю сей выбор, — кивнула Элира. — Ее стряпня, бесспорно, недурна, но предателям нет прощения. Пусть же умрет первой.

Изольду медленно повели к краю ямы. Мы не могли ничего поделать, каждого держали, словно в тисках. Оставалось только смотреть, цепенея от ужаса и дикой ненависти.

Изольда не сопротивлялась, шла молча. Вот она уже у края. Оглянулась. Глаза горели огнем, страха в них не было.

Когда в детстве дед рассказывал про Великую Отечественную, я, дурак, не верил, что наши предки не боялись идти за Родину на смерть. Теперь я поверил. И позавидовал, что так достойно умереть у меня точно не получится. В последний миг буду визжать и просить о пощаде…

Изольду остановили на самом краю.

— Ваше величество, можно я? — попросил Чебурашка.

— Давай, Ласилер.

Эльф пихнул Изольду в спину. Она не удержалась, закричала и полетела в бездонное чрево Джарлака.

Через несколько долгих секунд крик оборвался. Эльфы возликовали в кровожадном исступлении.

Если до этого мне было дико жутко, то теперь я чуть сознание не потерял. Ноги перестали слушаться. Если бы меня не держали, наверное бы грохнулся.

Васян закричал, попытался вырваться. Какое там!

— Что, страшно, До'Урден? — ощерился Элеондил. — Между прочим, ты — следующий.

Стольник обмер.

Когда друга повели к яме, колени не сгибались — конвоирам приходилось его тащить. У самой ямы Васян решил зацепиться за последнюю соломинку. Он закричал:

— Элира, во имя того, что у нас было, пощади!

Королева презрительно скривилась:

— Ты, крысеныш, осмелился выдавать себя за эльфа. Так подохни же!

Поняв, что пощады не выпросить и терять теперь уже нечего, Васян громко выкрикнул:

— Ты в постели как бревно!

Не думал я, что эта снежная королева может покраснеть. Покраснела, да еще как! Щеки стали как два спелых помидора. Элеондил вскочил, глаза метали молнии.

По рядам эльфов прошел тихий ропот. Сэр Джастин усмехнулся в кулак, Зябба забыл про боль от ожога и загоготал во всю глотку. А Дитер удивленно уставился на Васяна и спросил:

— Что, правда как бревно?

Удовлетворить любопытство гнома Стольник не успел. Элеондил выхватил лук и выстрелил.

Наверное, в приступе ярости командор не прицелился как следует — стрела слегка оцарапала Васяну плечо. Однако и этого хватило. Друг покачнулся, сделал шаг назад. Под ногой оказалась пустота, Стольник оступился и полетел в яму.

У меня волосы встали дыбом. Разум отказывался верить, что Василия Сотникова — лучшего друга, которого я знаю с самого детства, больше нет. Что его сожрала эта мразь.

— Следующий — дружок До'Урдена, — гневно выпалила королева. — Ласилер, отправь его в полет!

Меня потащили к яме. Тело сковал примитивный ужас. До ямы было каких-то пять метров, но время будто замерло. Мозг заработал со страшной быстротой. Я стиснул зубы и страх отступил. Я старался думать, что все решено, что ничего не изменишь, а неизбежного бояться глупо. В голове стучала одна лишь мысль — только бы не умереть как дрожащая тварь.

Изольда ушла достойно. Васян перед смертью умудрился опозорить эту сучку Элиру и рассверепить ее воздыхателя-командора. Другие эльфийки еще долго будут втихомолку посмеиваться над своей королевой.

«На миру и смерть красна» — только сейчас я до конца понял смысл этой поговорки.

Как бы и мне напоследок подгадить сволочным эльфам? А что я могу сделать, вот уже и яма! Разве что только это…

Меня остановили у края. Внизу было темно, только зловеще сверкали торчащие по бокам зубы. Мерзко булькало.

Когда Чебурашка приблизился, чтобы отправить меня в последний путь, я извернулся и со всей силы пнул его в пах. Эльф завыл и рухнул, схватившись за отбитую промежность. Пред тем как ушастые опомнились, я успел оглядеться. В памяти навсегда запечатлелось, как раскатисто заржал Зябба, глядя на скулящего Ласилера. Как Дитер подмигнул мне: мол, молодец, хороший удар. Как Жорик и Кока зажмурились, боясь увидеть, что сейчас со мной произойдет. И как глаза Ники блестят от слез.

Это было последнее, что я увидел.

Меня толкнули в спину. Я попытался удержать равновесие. Куда там, со связанными-то руками! Мир закачался, я ощутил — под ногами нет опоры. И полетел навстречу чавкающей темноте…