В поисках Чарли

Иногда мне кажется, что это и есть край света. Освещенный зимним солнцем бесцветный пейзаж, завывание ветра, крики чаек и рев сирены с далекого маяка — все это навевает тоску.

Чтобы согреться, я переминалась с ноги на ногу, радуясь, что очень скоро мы будем далеко от этих тоскливых мест. Капот моей машины был открыт, под ним возился Рик Блайт. Наконец он отложил гаечный ключ и выпрямился. Его небритое лицо раскраснелось от холода. Щурясь от ветра, он пытался согреть окоченевшие пальцы дыханием. Поймав мой взгляд, через силу улыбнулся.

— Рик, — сказала я, — спасибо тебе большое, но не стоит тратить на это время. Я думаю, дело в двигателе. Как только вернемся из отпуска, отгоню машину в ремонт.

Из дома вышла жена Рика, Карен, с тремя кружками горячего кофе на подносе. Ее сухопарая фигура выглядела нескладной, но было в ее хрупкости какое-то очарование, и я не раз думала, что эти двое не случайно нашли друг друга. Карен, похоже, не очень следила за своей внешностью. В ее темно-каштановых волосах сквозила седина, лицо избороздили ранние морщины — следы тревог и забот.

— Ну что, нашел поломку? — спросила Карен.

В ответ Рик состроил кислую мину и указал рукой на стоявший рядом аккумулятор и еще какие-то разбросанные по земле детали от машины.

— А говорил, что ремонт займет всего несколько минут… Еще десяти не было, когда ты начал ковыряться в моторе. — Карен демонстративно посмотрела на часы. — Ты здесь уже целый час торчишь!

— Да знаю я, — хмуро ответил Рик.

— Нина опоздает на самолет. — Карен сочувственно улыбнулась мне, как бы говоря: таковы все мужчины.

— Не беспокойтесь, — сказала я. — Свои вещи и одежду Джексона я уже уложила, а Чарли обещала собрать рюкзак к нашему возвращению.

Рик снова нырнул под капот. Послышался резкий хлопок, затем посыпались проклятия. Мне стало вдруг смешно, но я сдержалась. Сняв перчатки, взяла обеими руками кружку с горячим кофе, в лицо ударила теплая волна ароматного пара.

— Скоро вместо нудного дождя на Рождество ты увидишь солнышко, — сказала Карен, потуже затягивая пояс стеганой куртки. — Когда у тебя самолет?

— Около шести. Я заеду за Кристианом по дороге в аэропорт.

Все это я сказала как бы невзначай, но все-таки почувствовала легкое волнение при одном упоминании этого имени. Мы с Кристианом были друзьями восемнадцать лет, любовниками стали всего несколько месяцев назад, а теперь мы с ним и с моими двумя детьми собираемся провести две недели на пляжах Флориды. Мы заживем одной семьей! Будем вместе готовить завтрак, ходить в походы, да и вообще все делать вместе. У нас появятся общие воспоминания. Вот только моя дочь Чарли в последнее время упорно отказывается от завтрака, как будто есть по утрам неприлично. Боже мой, ну когда она наконец повзрослеет!

— По-моему, Рождество следовало бы отменить, — сказала Карен. — Наш Имон требует, чтобы вместо Рождества мы отмечали день зимнего солнцестояния. Для этого надо собраться в полночь вокруг костра, как будто мы ведьмы какие-то. Рик предлагает поиграть в настольные игры, но какая это игра, когда нас всего трое, а я… — она усмехнулась, — я слишком много пью, и у меня вечно пригорает индейка.

Рик заглянул в кабину и повернул ключ зажигания. Послышался натужный звук стартера, но потом все снова стихло. На Рика в этот момент больно было смотреть. Он был безотказным, к нему постоянно обращались за помощью.

— Ну, по крайней мере теперь мотор не стучит, — попыталась пошутить Карен.

— Может, стоит позвонить в гараж? — робко предложила я.

— По-моему, все дело в…

— Не будь идиотом, — проворчала Карен. — Сегодня у тебя ничего не получается, неужели не видишь? Нельзя же разобрать машину на винтики и здесь бросить. Нине надо ехать.

— Да знаю я. Сколько лет этой колымаге? — Рик сочувственно посмотрел на мой проржавевший «ровер».

— Около десяти, — ответила я. — Он уже был таким, когда я его купила.

Рик понимающе хмыкнул, как будто наконец стало ясно, кто виноват в том, что машина неисправна.

— Ты можешь собрать все как было? — спросила Карен. — Хорошо бы вернуть машину в то состояние, в котором она находилась, когда Нина на ней приехала.

— А что, по-твоему, я пытаюсь сделать? — спросил с едва сдерживаемым раздражением Рик.

— Нина, ты только не волнуйся, — подбодрила меня Карен.

— Да я совсем не волнуюсь, — ответила я, и это было абсолютной правдой: я твердо знала, что уже через несколько часов, даже если мне придется взять такси до Хитроу, мы будем лететь в самолете, оставив позади английскую промозглую зиму. Я уже представляла, как сижу рядом с Кристианом и смотрю на проплывающие далеко внизу огни вечернего Лондона. Тридцать восемь лет я прожила в городе, в котором из-за домов не видно горизонта. Здесь, на острове Сэндлинг, горизонт виден из любой точки. Кругом только пустоши да серая рябь морских волн. С того места, где я стояла, видна мокрая полоса заболоченного берега. Беспомощные лодки, криво осевшие в мокром песке, с нетерпением ждали прилива. Ветер трепал обвисшие снасти. Из окон моего дома тоже видно море: по утрам, едва открыв глаза, я смотрю на оловянную поверхность воды и не перестаю удивляться: как получилось, что я оказалась именно здесь?

Это была мечта Рори — приехать сюда. Все годы, пока мы были женаты, он хотел уехать из Лондона, бросить адвокатскую практику и купить небольшой ресторан. Сначала это были просто фантазии, но в конце концов он нашел подходящее здание на Сэндлинге и перетащил сюда свою упирающуюся семью, чтобы начать новую жизнь. Это место в устье реки, размываемое приливами и отливами, всего в сотне километров от Лондона, однако остров, открытый всем ветрам, казался краем света. Иногда прилив был настолько высоким, что все подъездные пути исчезали под водой и мы оказывались отрезанными от материка. Ночью, лежа в постели, я слышала, как у самого порога плещется вода. Порой, когда островок погружался в ночную тьму, я не могла побороть страх вселенского одиночества.

Однако, в отличие от Рори, который сразу возненавидел это место, я смогла полюбить Сэндлинг. Мечта моего мужа так и не осуществилась. Возникли какие-то проблемы с топливом для кухни, деньги быстро кончились, и ресторан так и не открылся. Рори оказался в капкане собственных заблуждений, но больше в жизни у него ничего не оставалось. Он уже не знал, кто он и для чего живет. У него не было выбора, и он просто сбежал.

— Прости, что ты сказала? — обратилась я к Карен, поняв, что отвлеклась и пропустила ее слова мимо ушей.

— Ведь у тебя сегодня день рождения, я не ошиблась?

— Не ошиблась.

— Причем не просто день рождения, а круглая дата?

— Сорок, — ответила я равнодушно. — Тот возраст, когда день рождения уже не радует. Но как ты узнала?

Она пожала плечами:

— От людей ничего не скроешь. Но все равно, с днем рождения тебя!

— Спасибо.

— Ты в самом деле переживаешь из-за возраста?

— Да в общем-то нет.

— А я переживаю, — призналась Карен. — Смотрю на себя в зеркало и думаю: неужели это я?

— Кажется, я понял, в чем дело! — оживился Рик. — Ну-ка, дай мне еще кофе.

Он испачкал щеку мазутом, рукав куртки порвался. Рик с наслаждением сделал большой глоток горячего кофе.

Я мысленно перебирала, что должна взять с собой: купальные принадлежности, очки и крем от солнечных ожогов; не забыть подарки для Кристиана — маску и ласты; книжки, чтобы читать в самолете; игральные карты. Надо оставить еду для собаки и написать записку Ренате.

— Я все хотел спросить, — подойдя ко мне ближе, спросил Рик, — как дела у девочки, у Чарли? Образумилась немного?

— Кажется, да, — осторожно ответила я. — Ты сам знаешь, каково с ней. Она скрытная.

— Подростки все такие. Родители для них уже не авторитет. Боже мой, да посмотри хотя бы на Имона!

— О чем вы там шепчетесь? — поинтересовалась Карен.

— У Чарли были неприятности в школе, — ответила я. Мне расхотелось говорить о дочери, едва я представила себе ее печальное лицо, обрамленное копной рыжих волос. — Рик мне помог. Поговорил с девчонками, которые ее задирали, с их родителями.

— Девчонки в этом возрасте бывают очень жестокими, — произнесла Карен с неподдельным участием.

— Она вчера пошла на вечеринку с ночевкой к Тэм, — сказала я. — Может, теперь они помирятся.

— Все будет в порядке, вот увидишь, — сказал Рик, ставя на поднос пустую кружку и снова берясь за гаечный ключ. — Быть мишенью для насмешек — это ужасно. Может плохо отразиться на характере. К сожалению, не все взрослые это понимают, особенно учителя. И не пытаются вмешаться. Но Чарли может сама за себя постоять. Она очень умная и мыслит небанально. Я всегда радовался, что она оказалась в моем классе.

Я благодарно улыбнулась ему в ответ.

— Это правда, что она сделала себе пирсинг? — полюбопытствовала Карен.

— Ну какое это имеет значение? — вмешался Рик.

— Я просто подумала, что, может, она это сделала для того, чтобы отличаться от других.

— Отличаться? Ты когда последний раз видела Амелию Ронсон? Она наполовину зашила правый глаз, да взгляни на собственного сына… А, вот и он, кстати!

На крыльце дома появилась странная фигура, словно вынырнувшая из Средневековья. Я никогда не могла понять увлечения молодежи этой странной субкультурой, навеянной готическими романами и эстетикой смерти. На человеке был длинный балахон бутылочно-зеленого цвета, из-под которого выглядывали носки грязных ботинок. Это был Имон, сын Карен и Рика. Его бледное, как театральная маска, лицо было украшено пирсингом. Из черной гривы спутанных волос торчали зеленые пряди. Ногти на руках покрыты черным лаком. Имон казался значительно старше своих лет, и лишь в редких случаях, когда он улыбался, становилось ясно, что это семнадцатилетний подросток. Рик говорил мне, что характер у мальчика не простой, а из-за готского наряда все на острове относились к нему с подозрением. Да и с родителями он постоянно ссорился.

Однако мне удавалось с ним поладить. Имон любил загадывать несложные математические загадки, особенно мне — как-никак, я раньше была учительницей математики. Любил он и разглагольствовать о Боге (или о его отсутствии). Он постоянно вертелся около меня, ожидая, не появится ли Чарли. Любая мать всегда чувствует, когда в ее дочь кто-то влюблен.

— Ты знаешь, который час? — спросила Карен.

— Нет, — ответил Имон.

— Уже половина одиннадцатого.

— Отлив закончится через десять минут, — заметил Имон с видом бывалого островитянина и брезгливо скривил губы. — Как воняет илом!

— Я думал, ты уже давно встал и ушел, — сказал Рик, мельком глянув на сына.

— А я здесь: какая досада!

— Привет, Имон, — сказала я весело, пытаясь предотвратить ссору.

— С днем рождения, — буркнул в ответ Имон.

— Вот это да! Все знают, что у меня день рождения, — рассмеялась я в ответ.

— Мне Чарли сказала, — объяснил он.

— Кстати, ты давно ее видел? — спросила я, но тут у меня в кармане зазвонил мобильный.

Звонил бывший муж, как всегда, он начал тараторить, не дожидаясь обмена любезностями.

— …Если бы я знал, черт возьми, что ты увезешь детей на Рождество, улетишь с каким-то прохвостом на другой конец земли…

— Рори, возьми себя в руки! — Я отошла в сторонку, чтобы нас не слышали.

— Стоило один раз ошибиться, как ты лишаешь меня возможности видеть детей, а они так быстро растут! Они скоро забудут, как я выгляжу, и будут путать меня с этим твоим Кристианом, ты этого хочешь, да?!

— Рори, в чем дело?

Мне было противно слышать собственный металлический голос, но иначе его было не остановить. Я прекрасно помнила, какое лицо было у Рори, когда он, подвыпив, начинал ругаться и жалеть себя. Я представила себе, как он пьет стакан за стаканом, размазывая слезы по физиономии.

— Ты давно знал, что мы уезжаем. Мы все обсудили заранее, и ты сказал, что все отлично.

— Ты бы могла дать мне повидаться с ними перед отъездом, — заскулил он. — Хоть на минутку, чтобы пожелать счастливого Рождества.

— Это невозможно, — ответила я.

За спиной послышался звук шагов. Обернувшись, я увидела Карен. Она отчаянно жестикулировала и беззвучно шевелила губами. Позади нее кашлял и скрежетал мой бедный автомобиль, возвращенный к жизни. Я предостерегающе подняла вверх палец и продолжала говорить по телефону уже более сдержанно:

— Рори, через час мы отправляемся в аэропорт.

— Позволь напомнить тебе о законе. Тебе знакомо это слово — за-кон? Каждый отец имеет право видеться с дочерью.

— Между прочим, у тебя еще и сын есть, — напомнила я.

Мне всегда не нравилось, что Рори был слишком внимателен к Чарли и едва замечал Джексона, который просто обожал отца.

— Хорошо, хорошо, я говорю вообще, о своем законном праве видеться с детьми, — произнес он упавшим голосом и замолчал.

— Алло! Ты еще здесь? Рори, ты за рулем? — Я подумала, что он ведет машину в пьяном виде, но спросить его об этом напрямик побоялась.

— Я получил письмо от твоего адвоката, — мрачно ответил он.

Его тон насторожил меня. Я попросила Салли, мою близкую подругу и отличного адвоката, написать письмо адвокату Рори. Это был первый шаг в разрешении нашего семейного конфликта. В письме Салли предупреждала Рори, что, если его поведение по отношению к Джексону и Чарли не станет более уравновешенным, я буду вынуждена обратиться в органы опеки и потребую лишить его права видеться с детьми. Мне пришлось сделать это после очередного визита Рори, когда он напился и ударил Джексона. Дети рассказали мне об этом, только когда я заметила огромный синяк на плече у сына.

— Ты хочешь отнять у меня детей! — категорично заявил Рори.

— Ничего подобного, — сказала я.

— Я не увижу их на Рождество, ты это понимаешь?!

— Мне пора, Рори. Я позвоню тебе позже, из дома. А пока мой совет: выпей крепкого кофе. — Я выключила телефон и смахнула навернувшуюся слезу.

— Нина, дорогая, — сказала Карен, — ты чем-то расстроена?

— Да нет, все в порядке. — Я почувствовала, что попытка скрыть неприятности от любопытной Карен не удалась. — Рори, понимаешь ли, переживает.

— Рождество в одиночестве будет для него испытанием.

— Похоже, что так.

— Кроме того, Рори всегда был такой… беспечный, — заметила Карен. — Чарли вся в него. А вы с Джексоном совсем другие, рассудительные, правильные.

Мне не хотелось продолжать разговор, и я пошла к машине. Мотор равномерно урчал.

— Это потрясающе, Рик, спасибо тебе большое.

— Да ладно…

— Теперь ты можешь опять заняться лодкой, — сказала я, вставая на цыпочки и целуя его в небритые холодные щеки. — Пойду заберу Джексона и сложу вещи. До свидания, Карен! Спасибо за кофе. Имон! Береги себя.

Я села в машину, захлопнула дверь.

— Счастливого Рождества! — крикнула я в открытое окно.

Выжав сцепление, я прибавила скорость. Повернув вглубь острова, я достала телефон и позвонила Кристиану. Я все время прислушивалась к мотору, но все было в порядке. Струя теплого воздуха из печки согревала руки. За окном порывистый холодный ветер нес по дороге пустые банки из-под пива и мелкие ветки. Домашний телефон Кристиана не отвечал, и я позвонила на мобильный номер, но там была включена голосовая почта.

— Это я… — вот и все, что я смогла сказать автоответчику.

Первый раз я увидела Кристиана в университете, когда была уже на третьем курсе математического факультета. Он заканчивал биологический факультет. В то время я уже была близка с Рори и все выходные проводила с ним в Лондоне. Мы строили планы на будущее, и университетская жизнь потихоньку уходила в прошлое. Несколько раз Кристиан приглашал меня в бар, а однажды даже позвал на домашнюю вечеринку, где было много народу. Но все это я помню смутно. Кристиан уверяет, что мы несколько раз танцевали и один раз он даже обнял и поцеловал меня. Тогда мы договорились не терять связи, но потом быстро забыли друг о друге. Несколько лет назад, получив от него открытку из Мексики, я с трудом вспомнила, какому Кристиану принадлежала витиеватая подпись. Два года назад от общих знакомых я узнала, что он расстался со своей подругой, и даже подумала, что хорошо бы написать ему, но на этом все и кончилось. Когда мы переехали на остров Сэндлинг, я отправила ему короткое письмо о перемене адреса, но была уверена, что он его не получил.

Шесть месяцев тому назад он неожиданно позвонил мне, сказал, что будет на конференции в Англии, и предложил встретиться. После развода я была в подавленном состоянии, и звонок Кристиана оказался очень кстати, но я попыталась отказаться от встречи. Рори сбежал, оставив меня одну, и единственное, что меня поддерживало, это общение с детьми, работа по дому и в нашем заросшем крапивой саду. Я из последних сил пыталась поддерживать уют, и в мои планы не вписывался какой-то полузабытый университетский приятель.

В конце концов встреча состоялась. Увидев Кристиана, я сразу поняла, что могу доверять ему. За полчаса я рассказала ему все, считая, что должна быть с ним предельно честной.

Кристиан по-прежнему был стройным и подтянутым, только волосы поредели и подернулись сединой, а вокруг глаз появились мелкие морщины. Я пыталась вспомнить давно забытые черты его лица и сопоставить с тем, как он выглядел сегодня. Судя по тому, что Кристиан внимательно рассматривал меня, он делал то же самое. И прошлое постепенно вернулось к нам. Мы гуляли по набережной, освещенной лучами закатного солнца, и не заметили, как на землю опустились сумерки. Кристиан рассказывал о птицах, паривших над морем, и мне было стыдно, что я, жительница острова, слышу их названия впервые. Он игриво подтрунивал надо мной. Кристиан проводил меня до дома, я пригласила его выпить стаканчик вина, он поиграл с Джексоном на компьютере и, разумеется, проиграл. Потом появилась Чарли, которая недовольно сверкнула глазами и прошла в комнату, не снимая грязных ботинок. Кристиан держался с детьми без показного панибратства. Он позвонил мне в тот же вечер и попросил разрешения прийти к нам завтра на ужин. Он пообещал купить пудинг, вино и что-нибудь вкусное для детей, если я скажу, что они любят…

Итак, оставив ему краткое сообщение, я направила машину к центру города. После завтрака я отвезла Джексона к его другу Райану и пообещала скоро заехать за ним. Скоро — понятие растяжимое, но я слышала, как Бонни, мать Райана, говорила что-то о рождественских покупках, и надо было торопиться. До их дома я доехала за несколько минут и постучала в дверь.

— Простите меня, пожалуйста, — сказала я Бонни. — Вы собирались куда-то идти, а я нарушила ваши планы.

— Ничего страшного, — с улыбкой ответила Бонни.

Ее великодушие смутило меня еще больше. Мы жили на острове почти два года, а я так и не удосужилась обзавестись друзьями, хотя Бонни была лучшей кандидатурой на роль подруги. Она находилась в том же положении, что и я, — одна растила маленького сына и при этом никогда не жаловалась. Она всегда была приветливой и жизнерадостной, эта крупная женщина с короткой стрижкой и красными щеками. Если бы Бонни захотела работать клоуном в цирке, то даже грим не пришлось бы накладывать.

— Вы же хотели купить рождественские подарки?

— Да, хотела. У меня есть правило: все рождественские покупки надо делать в один день, и сегодня именно такой день.

— Но из-за меня у вас осталось только полдня, — сказала я.

— Три четверти дня, уж если быть точной. Мы с Райаном поедем в город и вернемся не раньше шести, навьюченные как лошади.

— Мне остается только поздравить вас обоих с Рождеством, — сказала я, — и с Новым годом.

— Вот и отлично, — кивнула Бонни. — Вы улетаете на отдых? Отличный способ отметить сорокалетие. Жаль, что мы не увидим вас на праздники. Давайте как-нибудь соберемся в будущем году.

Я пошла за Джексоном — он сидел у компьютера. Они с Райаном играли в стрелялки. Джексон неохотно оторвался от игры, а его приятель, кажется, даже не заметил, что мы уходим.

Не успев сесть на заднее сиденье, Джексон немедленно достал портативную компьютерную игру. Высунув от напряжения кончик языка, он сосредоточился на игре. Мысленно я еще раз пробежала по списку самых важных вещей: паспорта, билеты, кредитные карточки. Если мне удастся ничего не забыть и приехать в аэропорт вовремя, все остальное не имеет значения.

Я решила не петлять по маленьким улочкам и поехала домой по основной дороге. Сначала я выехала на главную улицу, повернула налево и проехала прямо до берега, где повернула направо к пустой стоянке для трейлеров, к лодочной мастерской, во дворе которой зимовали вверх килем легкие суденышки.

Наш дом стоял в общем ряду островных коттеджей. Это были старые, покосившиеся строения, но наш выглядел хуже всех. Он был обшит напиленными из старых бочек досками и напоминал старую, залатанную лодку, вытащенную на берег и перевернутую вверх дном. Такой сырой дом с неуютными, тесными комнатушками было невозможно продать, но мы с Рори почему-то сразу в него влюбились. Из окон спальни можно было увидеть лишь полоску берега, море и небо.

Подходя к двери, мы с Джексоном услышали, что за ней отчаянно скребется и скулит собака.

— Сладж, прекрати немедленно! — прокричала я.

Не успела я открыть дверь, как под ноги нам кинулся черный шерстяной комок. Время после нашего переезда и до того, как ушел Рори, слилось для меня в один общий кошмар из неоплаченных счетов, недоделанного ремонта и новых счетов. Единственное, что осталось положительного после Рори, — это ласковая псина, которую он купил, уступив просьбам детей. За день до побега Рори принес домой щенка лабрадора. Собаку — это была девочка — назвали Сладж.

Вместо Рори с нами осталась жить верная Сладж… Джексон в сотый раз спросил, почему мы не можем взять собаку с собой в самолет, а я в сотый раз ответила, что собака слишком большая. Джексон предложил оформить Сладж собачий паспорт, но я сказала, что на это требуется много времени и денег, хотя на самом деле я просто не знала, как это делается.

Вчера вечером у нас с Чарли был жаркий спор по телефону. Я сказала, что было бы неплохо, если бы последнюю ночь перед отъездом она провела дома. Чарли как ни в чем не бывало спросила почему. Я ответила, что мне надо помочь собраться и кое-что сделать по дому. Этот аргумент никогда не срабатывал. Когда она неожиданно сменила гнев на милость и сказала, что придет утром пораньше, покормит Сладж, постирает белье, уберется в комнате и упакует вещи, я не нашлась что ответить. Она сказала, что разнесет газеты по дороге домой, и добавила, что времени еще много. Действительно, тогда еще оставалось много времени…

Утром я не стала кормить собаку, и голодная Сладж поступила так, как всегда в подобной ситуации — нашла еду в другом месте. На сей раз это была коробка с овсяными хлопьями, которые вперемешку с картонными обрывками валялись теперь по всей кухне. Хорошо, что Сладж не тронула почту, просунутую в щель под дверью, — в основном поздравительные открытки.

Я подобрала почту, достала пылесос и быстро привела кухню в первозданный вид. Джексон насыпал корма собаке, хотя та совсем не была голодна.

Меня не возмутило даже то, что мокрое белье так и лежало в стиральной машине. Уж если Чарли не покормила собаку, то о белье вообще можно было не говорить.

Было совершенно очевидно, что Чарли не убиралась в своей комнате и тем более не собирала вещи. Поднявшись на второй этаж, я заглянула в ее комнату. Кровать была смята, одежда валялась на полу, рядом лежал пустой футляр для скрипки, коврик из искусственного меха, карандаши, сломанная линейка, ножницы, пара шлепанцев, несколько лазерных дисков и пустых коробок из-под них, несколько журналов для подростков, пижамная курточка и три банных полотенца. Судя по всему, Чарли брала новое полотенце каждый раз, когда принимала ванну или душ. Получив в распоряжение целую комнату, она никого в нее не допускала, я тоже редко туда заглядывала. Мы договорились, что Чарли будет полной хозяйкой в своей спальне, но в порядке компенсации станет помогать в уборке дома. Не могу сказать, что Чарли всегда делала это вовремя, но я со своей стороны старалась этого не замечать.

Чарли всегда была со мной откровенна, делилась своими страхами и проблемами. Потом Чарли подросла, и все изменилось, но я по-прежнему была в курсе ее самых важных секретов. Иногда мне казалось, что она отстраняется от меня, но я понимала, что с этим придется смириться, ведь дочь взрослеет.

Я решила, что ничего не буду трогать в комнате и не стану собирать ее вещи. Который теперь час? Я посмотрела на руку. Часов на запястье не оказалось. Куда же они подевались? Наверное, остались на полу около кровати. Неожиданно из настольных часов Чарли выскочила смешная овечка и проблеяла время: одиннадцать часов. Пока спешить некуда. Я вышла из комнаты, прихватив с собой шлепанцы. Чарли обязательно их забудет, а тратить деньги на новые было жалко. Я засунула шлепанцы в свой чемодан.

Спускаясь по лестнице, я столкнулась с Джексоном: он держал в руках видеокамеру. Рори купил эту камеру год назад, но мы ни разу даже не достали ее из коробки. Я хотела взять видеокамеру с собой во Флориду и уже ее упаковала, но Джексон словно по запаху чувствовал, где лежит электроника, так же как Чарли безошибочно находила спрятанный шоколад.

— Что ты делаешь? — спросила я.

— Снимаю, — ответил Джексон. — Это так интересно!

— Мы возьмем камеру с собой, — сказала я. — Я специально зарядила аккумуляторы.

— Не волнуйся, я заряжу еще раз, — ответил Джексон.

Я прекрасно знала, что если Джексон завладеет техникой, то оторвать его от нее можно только хирургическим путем. Но сейчас мне было не до него, моя голова была занята другим. Уже одиннадцать часов. Чарли могла бы понежиться в постели в первый день каникул, но ей нужно разнести газеты и подготовиться к отъезду. Я взяла трубку и позвонила ей на мобильный. Вместо ответа включилась голосовая почта, но это ничего не значило, так как на острове было несколько мертвых зон, куда не проходили звонки. Кроме того, Чарли могла выключить телефон. Ничего, позвоню ей еще раз попозже. А пока выпью кофе, заодно просмотрю письма и открою бандероль.

Я решила выпить кофе и взяла фарфоровую чашку, которую Рори подарил мне на день рождения в прошлом году. Я вспомнила, как разворачивала подарок, сидя за кухонным столом. Тогда мне исполнилось тридцать девять, я была замужем и считала, что нас обоих еще многое ждет впереди. Теперь мне исполнилось сорок, а наш брак остался лишь в воспоминаниях. Зато у меня появился Кристиан, я снова чувствую себя молодой и желанной, полной новых надежд. Любовь всегда все меняет.

Кофе на плите закипел, я налила себе полную чашку и открыла первый конверт. Это было поздравление от старой школьной подруги. Всего пришло около десятка поздравлений и три маленьких подарка: пара сережек, комикс «Как не стареть» и диск с песнями какой-то знойной певички, о которой я никогда раньше не слышала. Сначала я не обратила внимания на большой коричневый конверт, подумав, что в нем лежит какая-то рекламная брошюра. Открыв конверт, я обнаружила в нем глянцевую фотографию Джексона и Чарли. Это было поздравление с сорокалетием от детей, подписанное ими обоими.

Фотография растрогала меня до слез. Джексон, аккуратно причесанный, сидел и серьезно смотрел карими глазами прямо на меня. Чарли стояла у него за спиной, ее рыжие волосы торчали в разные стороны, на лице улыбка и ямочка на правой щеке.

— Джексон, — крикнула я громко, — это так мило!

— Что? — послышалось в ответ.

— Какая замечательная фотография!

— А… Это была идея Чарли. Она сказала, что будет интереснее, если ты получишь фотографию по почте.

— Это действительно здорово, — сказала я как можно громче. — А кто фотографировал?

Джексон заглянул в кухню.

— Ну, я не помню. Какая-то подружка Чарли, в прошлый выходной.

— В воскресенье?

— Ага, только я не помню, как ее звали.

— Спасибо большое! Я повешу фотографию в спальне.

Я решила обязательно вставить фотографию в рамку со стеклом, а сейчас прикрепила ее магнитами на дверцу холодильника. Отлично! Что же делать дальше? Надо положить в багажник пакет с купальниками, маской, трубкой и ластами. Затем я помыла посуду и протерла пол в кухне. Мне хотелось, чтобы Рената приехала в чистый дом. Я сняла с кроватей постельное белье и сложила в кухне, чтобы постирать по возвращении.

Часы над плитой показывали четверть двенадцатого. Я еще раз позвонила Чарли, но там по-прежнему был автоответчик.

Я решила, что успею вымыть голову до того, как Чарли вернется и на час залезет в ванну. Я уже смывала шампунь, когда кто-то постучал в дверь. Собака громко зарычала. В дверь опять постучали, на этот раз громче и настойчивее. Неужели Чарли опять забыла ключ? Я выскочила из ванной, набросила халат и побежала вниз открывать дверь, на ходу вытирая волосы. «Сейчас я тебе покажу возвращение блудной дочери!» — подумала я, но, к моему удивлению, это была не Чарли.

На крыльце толпилось человек десять-двенадцать. Увидев меня, они нестройно заголосили: «С днем рожденья!..» Появление гостей было незапланированным, и я пришла в ужас.

Впереди всех стоял Джоэл, в джинсах и зеленой куртке. Он был на голову выше остальных и был единственным, кто не пел. С Джоэлом у нас были натянутые отношения. Я запретила ему приходить ко мне домой, но сегодня он привел с собой жену, Аликс, которая выглядывала из-за его плеча. Хуже всего было то, что среди гостей был и наш викарий. Он орал громче всех. Мое смятение, видимо, передалось бедняжке Сладж, которая никогда не была хорошей сторожевой собакой и теперь тихо скулила, прижавшись к моим ногам.

— Сюрприз! — объявил Джоэл.

Больше всего мне хотелось захлопнуть дверь у них перед носом, но я понимала, что этого делать нельзя. Все они мои соседи, такие же, как я, островитяне. И я сменила гнев на милость, изобразив на лице счастливую улыбку.

— Это все Чарли придумала! — восторженно проговорила Эшли, подруга моей дочери. На ней был черный бархатный пиджак, едва прикрывающий короткую зеленую юбку с оборками. Ее лицо напоминало фотографию из модного журнала: малиновые пухлые губы, черные брови дугой.

— А где же она сама? — удивилась я.

— Мы договорились прийти в одиннадцать, но нам показалось, что это слишком рано.

— Да уж, в одиннадцать действительно для меня рановато, — промямлила я в ответ.

— В любом случае для тебя это приятный сюрприз, — сухо заметила Аликс, неодобрительно глянув на мой серый халат, не соответствующий торжественности момента.

— Позволь нам войти, Нина, мы замерзли, — сказал незнакомый мужчина, помахав над головой бутылкой шампанского.

Я не могла вспомнить, где раньше его видела, так же как и женщину, которую он обнимал за плечи.

— Ребята, мне надо уложить вещи, — сказала я, — мы улетаем через пару часов.

Незнакомый парень быстро откупорил бутылку, и мне ничего не оставалось, как отступить в сторону, пока маленькая армия входила в дом. Кто-то сунул мне в руки букет цветов.

Я пожалела, что не решилась захлопнуть перед ними дверь, но было уже поздно: гости заполонили дом, выставляя на стол бутылки и разворачивая свертки. Здесь были Кэрол, учительница младших классов, с мужем; мать Эшли; адвокат Джоанна или Джозефина, следом шли Рик и Карен, замыкал шествие Имон.

— Чувствуйте себя как дома, — сказала я, хотя это было совершенно излишним. Аликс насыпала чипсы в глубокую тарелку, викарий достал из буфета бокалы для шампанского.

— Откроете дверь, если придет кто-нибудь еще, — попросила я. — Пойду надену что-нибудь нарядное.

— Возьми с собой выпить, — кто-то протянул мне бокал.

— Я не могу, мне вести машину.

— Я сварю тебе кофе, — предложил Джоэл.

— Спасибо, ты очень любезен, — ответила я.

— Иди переодевайся быстрее. Я все сам сделаю. Извини, что я не во фраке, мне еще надо поработать сегодня.

— Это не имеет значения. — Мне действительно было все равно, как он одет и тем более что ему еще надо где-то работать.

Я быстро побежала наверх и по пути заглянула в комнату Джексона. Он сидел на кровати, в идеально убранной комнате, и снимал на видеокамеру собственные ноги.

— Джексон, внизу полно народу, — шепотом предупредила я.

Джексон поднял камеру и направил на меня.

— Чарли просила тебе не рассказывать.

— Это я уже поняла. Где она сама? Больше вы ничего не придумали?

— Не знаю…

Внизу кто-то постучал в дверь, и Сладж залаяла. Голоса и смех гостей стали громче.

— Перестань снимать меня, — сказала я недовольно.

Джексон положил камеру на кровать.

— Чарли скоро придет. Ты же ее знаешь. Она думала, тебе это будет приятно.

Я пошла к себе в спальню и еще раз попыталась дозвониться до Чарли. И снова услышала автоответчик.

— Чарли, где ты? — Я оставила очередное сообщение. — Это уже не смешно. У нас полно гостей, спасибо тебе, а нам через два часа лететь во Флориду, так что давай немедленно домой.

Я надела майку и джинсы, причесалась и даже надела новые сережки — их мне прислал на день рождения Кристиан. Воспользовавшись моментом, я склонилась над чемоданом и быстро проверила содержимое. Я все бы сейчас отдала, чтобы оказаться в аэропорту. Лучше находиться там, шатаясь по залу ожидания и покупая ненужные безделушки, чем маяться сейчас внизу с непрошеными гостями. Я снова набрала номер Кристиана. На этот раз он ответил.

— Привет, — сказала я как можно спокойнее. — Это опять я. Я так хочу тебя видеть!

— Я тоже, — ответил Кристиан. — Ты где? Судя по голосам, ты звонишь из паба.

— Я тебе все потом расскажу.

— Не опаздывайте.

— Не опоздаем, хотя я до сих пор не нашла Чарли. Но не бойся, мы приедем вовремя.

Несколько минут я стояла и смотрела в окно. Приближалась приливная волна, и полоса илистого берега блестела на солнце. На остров медленно надвигался туман, но еще можно было разглядеть вдали очертания старых затопленных судов и бетонных дотов, установленных во время Второй мировой войны. Планировалось, что солдаты, укрытые в дотах, будут расстреливать немцев, если те попытаются занять остров. Но немцы так и не пришли, а доты остались и теперь уже наполовину ушли в песок.

Спускаясь по лестнице, я посторонилась, уступив дорогу ватаге молодых людей, которые с шумом и гамом поднимались наверх. Я никого из них не знала в лицо. Похоже, что и они не имели представления о том, что я — это я.

— Привет, — сказала я. — Меня зовут Нина, я мама Чарли.

— А где Чарли? Она дома? — спросил высокий худой зеленоглазый парень с копной черных волос.

— Нет, дома только Джексон. Где Чарли? Ты ее не видел?

— Вполне в духе Чарли, опоздать на собственный праздник, — сказал парень и пожал плечами.

— По правде говоря, это мой день рождения, или она тебе об этом не говорила?

Никто из ребят не ответил мне. Они поспешили уйти, а веселье было уже в полном разгаре. Стоя в дверях, я смотрела на все происходящее словно со стороны и чувствовала себя лишней в собственном доме. Народ толпился повсюду: в кухне, в коридоре, в столовой. Карен разговаривала с Аликс, отчаянно жестикулируя и держа в одной руке стакан с вином, а в другой бутылку. Она работала в регистратуре хирургического отделения, которым руководила Аликс. Рик о чем-то спорил с Биллом, скорее всего, о лодках. Рик был преподавателем в школе, где училась Чарли. Он обожал водные виды спорта: греблю, парусные регаты, виндсерфинг. Билл трудился в лодочной мастерской. Его обветренное лицо казалось вырезанным из дерева. Несколько человек толпились у холодильника, а у окна в кресле-качалке сидел мрачный Имон. Он был в черном с ног до головы, волосы зачесаны назад и собраны в черно-зеленый хвост. Было очевидно, что он намеревается отправиться ночью в Лондон в какой-нибудь клуб. Имон никого и ничего не замечал вокруг, его совершенно не интересовали люди, говорившие о Рождестве и о подарках, погоде и лодках. Он потряс меня своим ледяным спокойствием. Я подобрала с пола стопку грязных простыней, на которую Имон поставил огромный ботинок.

— Ты не знаешь, куда подевалась Чарли?

— Она разве не здесь? — равнодушно спросил Имон.

— Она прячется от меня. Похоже, что сюрпризы еще не кончились. — Я внимательно оглядела гудящую толпу. — Эшли! Ты должна мне сказать, если знаешь: что еще задумала Чарли?

Эшли пожала плечами:

— Она мне ничего не говорила. Честное слово. Она просила обязательно прийти в одиннадцать утра и еще просила не курить.

— Она больше ничего тебе не говорила?

— Подожди, я перезвоню. — Это она ответила на звонок по мобильному телефону. — Нет, Чарли ничего не говорила.

— С днем рождения, прекрасная Нина, — изрек дородный мужчина, обнимая меня вместе с грязными простынями. — Держу пари, ты не ожидала меня увидеть?

— Нет, — ответила я честно. — Это все Чарли…

— Дочка у тебя замечательная. Как выросла, правда? — Он подмигнул.

— Ты не отпустишь меня на минутку?

Я с трудом высвободилась из медвежьих объятий и направилась к стиральной машине. Засунув в нее простыни, установила регулятор на «быструю стирку».

Не успела я снять палец с кнопки, как в дверь опять постучали. Я с трудом протиснулась к двери. На крыльце стояла женщина с растрепанными волосами и раскрасневшимся лицом. Это была Рената. В отличие от непрошеных гостей, ее-то я ждала.

Рената была моей двоюродной сестрой. Я знала о ее существовании всю жизнь, хотя познакомились мы совсем недавно, и сейчас она приехала посидеть с моей собакой, пока мы будем во Флориде. По крайней мере так считалось. Она недавно рассталась с мужем, с которым прожила десять лет, безуспешно пытаясь завести ребенка. Последние два месяца она провела, рыдая, в постели. Попросив ее помочь, я думала, что наш остров — место необычное, вдруг это поможет ей отвлечься. Она была одета как на загородную прогулку: резиновые сапоги, теплые брюки, куртка и пестрый шарф. На лице деланая улыбка, но веки припухли от слез. Мы обнялись, и я расцеловала ее в обе щеки.

— Как здорово, что ты приехала! Входи и ни на кого не обращай внимания. Скоро все разойдутся, да и мы уедем.

— Можно я принесу багаж?

— Ты сама справишься? Я не буду закрывать дверь, давай быстрее, а то холодно.

Я вернулась в комнату. Кто-то сунул стакан с вином мне в руку, но я незаметно поставила его на книжную полку и снова позвонила Чарли. Безуспешно. Я решила еще раз расспросить Аликс.

— Извини, что опять к тебе пристаю, — сказала я. — Чарли до сих пор нет. Скажи, когда ты уходила, она еще была у вас?

— Нет, по-моему, она уже ушла.

— А она что, потерялась? — спросила Аликс таким тоном, словно речь шла о ключах.

— Тэм все еще дома?

Тэм была дочерью Аликс и Джоэла: изящная, благовоспитанная блондиночка, любимица всех учителей. Именно она больше всех изводила Чарли в школе.

— Не уверена. — Аликс холодно улыбнулась. — Ты же знаешь этих подростков, они…

— Ты не дашь мне ее мобильный номер? Чарли к телефону не подходит, и я волнуюсь. Нам скоро уезжать, а ее все нет.

Аликс продиктовала номер, и я позвонила Тэм. У нее тоже была включена голосовая почта, и я оставила сообщение с просьбой позвонить мне.

В комнату вошла Рената. Она сняла куртку и шарф, причесалась и подкрасила губы. Она очень старалась влиться в коллектив.

— Расскажи мне, кто есть кто, — попросила она.

— Я половины гостей сама не знаю. Их пригласила Чарли, — честно призналась я, оглядывая комнату. — Вот это Джоанна или Джозефина, не помню точно. Она адвокат. Вон там — Керри. Она учительница Джексона, он ее очень любит. А это Карен.

— Женщина, которая неряшливо одета?

— Да. Она работает регистратором в поликлинике, замужем за Риком, школьным учителем. Что-то я его не вижу. Вон он — высокий и симпатичный, с вьющимися темными волосами. А парень как из фильма ужасов — это их сын Имон. Рядом с ним Билл, он работает в лодочной мастерской. Я тебя с ним познакомлю, если хочешь. Девчонка с сигаретой, которая думает, будто никто не замечает, что она курит, это Эшли, подруга Чарли.

— А это кто? Я заметила, что он все поглядывает на тебя. Приятный мужчина.

— Это Джоэл. Он флорист.

Кажется, я не покраснела, но не была уверена в этом — щекам стало теплей. Когда я познакомилась с Джоэлом, он не был близок с Аликс уже больше года, причем по ее вине, а меня только что бросил Рори. Он был полной противоположностью Рори: спокойный, уверенный в себе. Мы как-то выпили вместе вина, поделились семейными проблемами и в результате напились до поросячьего визга. Дальше получилось так, что мы с ним несколько раз переспали, но ни о какой любви и речи быть не могло. Мне казалось, мы как два пловца, поддерживающие друг друга в океане. Очень скоро мне стало ясно, что связь с Джоэлом была ошибкой, и я немедленно все прекратила. Аликс помирилась с мужем. Я была уверена, что о нашем романе никто не узнает, но, судя по всему, Джоэл проболтался жене.

В кармане у меня зазвонил телефон.

— Миссис Лэндри? Это Тэм. Вы просили меня позвонить.

— Да, спасибо. Скажи, ты не знаешь, где Чарли?

— Чарли? Я уже сто лет ее не видела.

У меня внутри все словно оборвалось.

— Когда она от тебя ушла?

Мне было отчетливо слышно, как Тэм спрашивает кого-то:

— Йенна, в котором часу ушла Чарли? Ты не помнишь? Миссис Лэндри, — снова обратилась она ко мне, — мы думаем, Чарли ушла около половины десятого. Или даже раньше. Она должна была разнести газеты и потом хотела помочь вам собраться. Она что, так и не вернулась до сих пор?

— Не вернулась, — ответила я.

— Она хотела испечь пирог или купить, если не успеет.

— Как она собиралась это сделать?

— В самом лучшем виде, — уже веселым тоном произнесла Тэм.

— Спасибо, Тэм, — поблагодарила я и выключила мобильный.

— Ее там нет? — спросила Рената.

Я отрицательно покачала головой и прошла в сад за домом, спряталась от ветра у стены и позвонила Кристиану:

— Кристиан! Извини, что надоедаю. Понимаешь, Чарли куда-то запропастилась. Я уверена, что с ней ничего страшного не случилось, но должна предупредить тебя, что мы можем опоздать.

— Ты не знаешь, где она?

— Думаю, волноваться пока не стоит, — успокоила его я. — Скорее всего, она или велосипедную шину проколола, или очередную бездомную кошку спасает. Ну, ты же знаешь Чарли. Я перезвоню, как только она объявится.

Вернувшись в дом, я поняла, что гости даже и не думают расходиться. Карен стояла, покачиваясь, на лестнице, пытаясь открыть бутылку вина. Ступенькой ниже стояла Рената, которой Джексон торжественно представлял собаку Сладж. Камера по-прежнему висела у него на шее. Одетый в пальто Рик спустился сверху и направился к выходу.

— Сбега́ешь к своей любимой лодке? — сказала я ему. — Как я тебя понимаю!

— Напрасно Чарли созвала столько гостей. Если я ее увижу, уши надеру, — мрачно пообещал Рик.

— Лучше отправь ее домой. Я скоро всех выставлю за дверь, у меня дел полно.

— Ладно. — Рик потер подборок. — Я обязательно найду…

Рик не успел договорить. Раздался дикий вой, и клубок из черной собаки и двух тел врезался в стеклянную дверцу секретера. Осколки стекла посыпались на пол. Сладж с воем промчалась мимо меня по лестнице наверх. Все молча столпились вокруг лежащих неподвижно Карен и Ренаты.

— Вот это да! — прошептал Джексон и начал было прилаживать камеру, но я успела шлепнуть его по руке.

Рената пришла в себя и попыталась встать. Она оступилась на лестнице, не удержалась и, схватив Карен за плечо, кубарем скатилась вместе с ней вниз.

— Карен, вставай, — заплетающимся языком выговорила Рената.

Карен по-прежнему не двигалась. Разбитая бутылка валялась рядом, рука у Карен была неестественно подвернута.

— Черт возьми, — ругнулся Рик, — что теперь делать?

— Джоэл! — закричала я. — Позови Аликс, нужна ее помощь. Карен, ты меня слышишь?

— Ну что ты кричишь? — заплетающимся языком ответила она.

— Отлично, она меня слышит. Простите, друзья, но я думаю, что пора расходиться.

В холл вбежала Аликс. Она осторожно перевернула Карен и начала ее осматривать. Карен попыталась сесть, но застонала от боли.

Аликс посмотрела на меня так, словно я была виновата во всем.

— У нее сломана рука, — сказала Аликс. — Кроме того, на плече большая рана, и надо поспешить, пока она не потеряла много крови. Вызывайте «скорую».

— Черт побери, — пробурчал Рик. — Ты уверена, что это перелом? Может, это просто…

— Перелом, — заверила его Аликс. — Посмотри сам.

— О-о-о! Боль адская! Эта собака прыгнула на меня. — Карен явно приходила в себя.

— Это вы прыгнули на собаку, — сердито проговорил Джексон. — И даже не прыгнули, а рухнули.

— Рик, вызови «скорую», — попросила я. — Мне надо срочно найти Чарли. Рената, ты можешь выпроводить гостей?

Я бросилась наверх в спальню. На часах было уже без четверти двенадцать. Несколько секунд я смотрела в окно, на море. Серая вода, серое небо, серый свет.

Я позвонила Кристиану:

— Это опять я… Нет, она так и не появилась. Послушай, мне очень жаль, но тебе придется ехать в аэропорт одному. Встретимся там… Да, поедем, как только придет Чарли.

Тяжело вздохнув, я пошла вниз. Аликс официальным голосом переговаривалась с кем-то по телефону. Карен лежала на полу, укрытая одеялом. Кофта на плече потемнела от крови.

Аликс повесила трубку и решительно сказала Рику:

— Ты повезешь Карен в больницу. Я еду с тобой. Джоэл поедет за нами.

— А «скорая»? — робко возразил Рик. Он растерялся и никак не мог смириться с тем, что случилось нечто серьезное.

— Пока «скорая» приедет, пройдет слишком много времени, — сказала Аликс тоном, не терпящим возражений. — Меня беспокоит шок и потеря крови. Ехать надо немедленно. — Она повернулась ко мне. — Извини, что испортили тебе день рождения.

В этом была вся Аликс. Даже в такой ситуации она не упустила возможности уколоть меня. До сих пор не могла простить мне роман с ее мужем.

Аликс попросила разрешения взять с собой одеяло, которым была укрыта Карен. Рик с Джоэлом с трудом дотащили ее до машины и уложили на заднее сиденье. Рик и Аликс уехали.

Джоэл подошел ко мне и сочувственно обнял за плечи.

— Прости, — сказал он, опасливо оглядываясь, не смотрит ли кто на нас. — Аликс все еще ревнует.

— Это все в прошлом, Джоэл, — ответила я, высвобождаясь из его объятий. — Тебе пора ехать.

— Да-да, конечно, — заторопился он. — Счастливого Рождества. — Он поцеловал меня в щеку.

— Тебе пора ехать, Джоэл, — повторила я. — У меня еще очень много дел.

Однако Джоэл тянул с отъездом.

— Если я тебя не увижу до Нового года…

— Иди. — Я подтолкнула его к машине.

Наконец он уехал. Я взяла телефонную книгу и отыскала страницу с номерами полиции: «горячие линии» для наркоманов, лесбиянок и гомосексуалистов, для жертв бытового насилия…

В комнате слышались голоса: несмотря ни на что, веселье продолжалось. Я спряталась с трубкой в кладовке позади кухни, плотно закрыла дверь и набрала номер полицейского участка. На другом конце ответил женский голос, но я растерялась, не зная, с чего начать.

— Простите, это звучит очень глупо, но мне кажется, что моя дочь пропала, — тихо проговорила я в трубку.

Женщина спросила у меня адрес, полное имя и возраст Чарли. Ее голос звучал обыденно.

— Как давно пропала ваша дочь?

— Точно сказать не могу. Она ночевала у подружки, но должна была вернуться домой несколько часов назад…

— Несколько часов назад? Ей пятнадцать лет? Думаю, вам стоит подождать ее еще немного.

— Послушайте, — настаивала я, — я понимаю, что это звучит глупо. Но мы собрались в отпуск. Мы договорились выехать в час дня, а сейчас уже почти двенадцать. Дочь прекрасно знает, что мы должны ехать в аэропорт. Она еще даже не собрала свои вещи. Я чувствую, что с ней что-то случилось!

— Может быть, она просто где-то задерживается?

— Конечно, она где-то задерживается! — уже кричала я в трубку. — Вопрос в том, почему она задерживается и где. Я чувствую, что все это неспроста.

Женщина на другом конце провода явно хотела отделаться от меня, но я продолжала спорить, настаивать и отстала от нее только после того, как она пообещала немедленно прислать полицейского. Мне ничего не оставалось, как терпеливо ждать. Может быть, выпроводить оставшихся гостей? Нет, это может подождать. Самое главное — это Чарли. Что еще я могу сделать, пока не приехала полиция?

Я вошла в кухню. Незнакомая девушка спокойно рылась в моем холодильнике. Мое появление никак не отразилось на ее поведении.

— Как зовут нашего газетного агента? — спросила я.

Девушка открыла пакет с апельсиновым соком, налила полный стакан и только после этого ответила:

— Уолтон.

Я нашла его фамилию в телефонной книге и набрала номер. Трубку сняла женщина.

— Алло, простите, это миссис Уолтон? — спросила я.

— Нет, — ответила она, — но это дом Уолтона.

— Меня зовут Нина Лэндри. Я мать Чарли. Вы не знаете, она разносила сегодня газеты?

— Думаю, да.

— Вы ее видели?

— Джерри, — окликнула она кого-то, — кто сегодня разносил газеты?

Мужской голос ответил что-то неразборчивое.

— Да, — подтвердила женщина, — газеты разносила Чарли.

— Скажите, в котором часу она приходила за ними?

— Это было до того, как я приехала. Скорее всего, между девятью и половиной одиннадцатого. Она обычно приходит в это время.

— Спасибо, — сказала я и повесила трубку.

Непонятно, была эта новость хорошей или плохой. Чарли видели, но это было несколько часов назад. Неожиданно меня осенило: надо позвонить моему бывшему мужу. Трубку взяла женщина.

— Алло, скажите, Рори дома?

— Кто его спрашивает?

— Это Нина. — В трубке замолчали, и я поняла, что придется объяснить более подробно. — Я его бывшая жена.

— Да, Нина, я о вас слышала. Меня зовут Тина.

Тина. Находится в его квартире и отвечает по телефону. Все про меня знает, а я о ней и слыхом не слыхала. Откуда она взялась и когда? Я состроила гримасу телефонной трубке. Но я была даже рада, что Рори нашел мне замену.

— Рори дома?

— Его нет.

Судя по всему, Тина хотела поговорить, но я повесила трубку и позвонила Рори на мобильный:

— Рори, ты мне ничего не хочешь сообщить?

— Что именно ты хочешь знать?

Я еле сдержалась, чтобы не наорать на него:

— Ты говорил, что хочешь видеть Чарли.

— Я говорил, что хочу видеть детей, я без них скучаю. Ты звонишь, чтобы извиниться?

— Давай не будем препираться. Чарли с тобой?

— Даже если бы она была со мной, это что, преступление?

— Хватит валять дурака. Нам пора ехать в аэропорт.

— И что теперь?

— Отпусти ее, Рори. Мы опоздаем на самолет.

— Ее что, правда нет дома?

— Ты думаешь, я тебя разыгрываю? Я уже позвонила в полицию, и с минуты на минуту они будут здесь. Если…

— Что за черт, в чем ты меня обвиняешь?! — От доброжелательности Рори не осталось и следа. — Что происходит? Где моя дочь?

— Я не знаю. Я надеюсь, что ничего плохого не случилось, может быть, она где-то задержалась и скоро придет домой.

— Тогда зачем ты позвонила в полицию?

— Мне показалось, что так будет лучше.

— Хорошо. Я скоро приеду. Дождись меня.

— Нет, Рори, спасибо…

Но было уже поздно, он отключился.

Без малейших угрызений совести я выставила всех гостей за порог. Несколько подростков бросились врассыпную с лестницы, викария я сердечно поблагодарила за визит, но настойчиво попросила уйти. Имон спал на диване, но мне удалось его растолкать. Всех, кто уходил, я просила передать Чарли, если они ее увидят, чтобы она немедленно позвонила мне. Перед тем как закрыть дверь, я всем желала счастливого Нового года. На часах уже было без десяти двенадцать. Через час мы должны мчаться по шоссе в аэропорт.

Я обняла Джексона за плечи:

— Чарли куда-то запропастилась. Ты не знаешь, где она может быть?

Джексон отрицательно покачал головой.

— Если она сейчас не появится, мы опоздаем на самолет.

— А на другой самолет мы успеем, как ты думаешь, мама? — Глаза у Джексона наполнились слезами. Резко дернув плечом, он вырвался и отбежал в сторону.

— Нам нужно обязательно найти Чарли.

— Да, я понимаю, — сказал он убитым голосом. — С ней все будет хорошо?

— Да, — ответила я.

В кухне Рената собирала посуду, складывая ее в посудомоечную машину. В доме был страшный беспорядок — тарелки с чипсами, блюдца, полные окурков, кровь на полу перед лестницей, осколки стекла у входной двери.

— Не волнуйся, Нина, — вяло сказала Рената, — я все уберу.

Она захромала к раковине. Похоже, Рената сильно ударилась, упав с лестницы.

— Извини меня, Рената, я понимаю, что ты сюда не для этого приехала, но мне нужна твоя помощь. Пройдись по городу и поищи Чарли. Возьми с собой Джексона и Сладж. Спрашивай у всех встречных, не видел ли кто Чарли.

— Хорошо, — с готовностью ответила Рената, — только куртку надену…

— У тебя мобильный есть?

— Да, конечно.

— Звони мне, как только что-нибудь узнаешь.

— Ты будешь дома?

— Да. Скоро явится полиция.

— Тогда не будем задерживаться, веди меня, Пинкертон. — Рената взяла Джексона за руку.

— Кто такой Пинкертон? — спросил удивленный Джексон.

Компьютерное поколение! В другое время я бы рассмеялась, но сейчас мне было не до этого. Собака весело прыгала, предвкушая прогулку. Вся компания отправилась в поход.

Где же эта чертова полиция? Часы неумолимо отсчитывали время. Мой мозг лихорадочно работал: Чарли ушла от подруги между девятью и половиной десятого, пошла разносить газеты…

В дверь позвонили. На пороге стоял мужчина невысокого роста, с темными волосами и оттопыренными ушами. Полицейская форма была тесновата для его плотной фигуры. У него было суровое обветренное лицо.

— Констебль Махони, — представился он.

— Входите. Не обращайте внимания на беспорядок.

Мы прошли в столовую, которая выглядела как место кровавого преступления. Я предложила полицейскому сесть. Махони вынул блокнот, послюнявил палец и перевернул несколько исписанных страниц. На чистом листке он написал вверху дату, посмотрел на часы и обозначил время.

— Позвольте уточнить некоторые детали. Полное имя и возраст вашей дочери?

— Я уже все сказала вашей сотруднице, — произнесла я раздраженно.

— Пожалуйста, повторите еще раз, — спокойно сказал полицейский.

— Шарлотта Лэндри-Оутс. Лэндри — это моя фамилия, а Оутс — фамилия ее отца.

— Мистер Оутс дома?

— Он с нами не живет. — Я увидела, как изменилось выражение его лица, но, не дожидаясь следующего вопроса, продолжала: — Чарли пятнадцать лет, родилась третьего февраля.

— Значит, почти шестнадцать.

— Да, но…

— Когда она пропала?

Его вопрос прозвучал обыденно — можно было подумать, дети пропадают на острове каждые пятнадцать минут.

— Точно я не знаю. Она была в гостях с ночевкой, утром успела разнести газеты. Я была в городе, но, когда вернулась, оказалось, что она еще не пришла. Я обзвонила всех, но никто ее не видел, а ее мобильный телефон не отвечает.

Я вспомнила: Карен говорила Имону, когда он вылез на крыльцо в своем балахоне, что уже половина одиннадцатого.

— Было около одиннадцати, когда я вернулась домой. Мы сегодня уезжаем. Мы должны выехать в аэропорт в час — час тридцать, не позже, а она даже не начинала собираться. Кроме того, у меня сегодня день рождения, и она ухитрилась созвать гостей, а сама не пришла. Это по меньшей мере странно.

— Куда вы отправляетесь?

— Во Флориду, — ответила я.

— Отлично. Вы летите втроем?

— Вчетвером. Мой приятель ждет нас в аэропорту.

— Ваш близкий друг?

— Можно и так сказать…

— Ваша дочь с ним в хороших отношениях?

— Да. Хотя у них были стычки, но в целом в хороших.

— Так-так. Вы говорили, что у Шарлотты есть мобильный телефон.

— Я несколько раз пыталась дозвониться до нее, но она включила голосовую почту.

Мне так хотелось услышать от констебля, что ничего плохого не случилось и мои опасения напрасны, но, когда он, прочитав мои мысли, именно так и сказал, я поняла, что это неправда.

— Миссис Лэндри, — очень вежливо заговорил полицейский, — я прекрасно знаю подростков, они постоянно исчезают, никого не предупредив. Вы даже не представляете, как часто мы объявляем их в розыск, а через несколько часов или на следующий день они приходят домой как ни в чем не бывало. Вы с дочерью не ссорились накануне?

— Нет.

Это было не совсем так. Я редко выхожу из себя, но Чарли постоянно со всеми ссорится. Она все время что-то пытается доказать всему свету, провоцируя людей нелепыми пререканиями, может вдруг выскочить из комнаты, хлопнув дверью. Но она отходчива и зла ни на кого не держит. Вчера мы с ней повздорили из-за того, что, когда они с Эшли ездили на концерт в Лондон, она без спросу надела мои лучшие туфли и сломала каблук. Но не могла же она из-за этого убежать из дома!

— У нее есть проблемы с мальчиками? — продолжал задавать вопросы Махони.

— Нет. У Чарли пока нет бойфренда.

— Может быть, вы просто не знаете? — На губах у Махони появилась понимающая улыбка.

— Нет, она бы мне сказала. У нас доверительные отношения. Она ничего от меня не скрывает, например, недавно она честно призналась, что напилась коктейлей у Эшли и ее рвало, рассказывала, что ей непросто общаться с отцом. Хотя все это к делу не относится.

— Как у нее дела в школе? Ладит со сверстниками?

— Трудно сказать… Ее дразнили, — уточнила я. — Она недавно перешла в эту школу и с трудом привыкла к новому классу, но в последнее время все изменилось к лучшему.

— М-да. — Махони встал и спрятал блокнот в карман. — Давайте осмотрим комнату Шарлотты.

— Зачем?

— Спальня наверху?

Он пошел наверх, и мне ничего не оставалось, как пойти за ним.

— Я уже все там осмотрела.

— Это ее комната?

— Да.

Махони стоял в дверях и молча глядел на полный разгром в комнате Чарли.

— Она когда-нибудь убирается здесь? — спросил он и поднял валявшуюся на полу птицу из цветной китайской бумаги, а затем аккуратно положил птицу на незастеленную кровать. Носком ботинка подтолкнул пустую банку из-под пива, которая скатилась с ковра на пол.

— Ничего из вещей не пропало?

Я оглядела комнату еще раз, открыла гардероб. Вся одежда Чарли была на месте.

— Может быть, она что-то прихватила с собой?

— Не могу точно сказать.

— Например, мобильный телефон?

— Телефон был у нее с собой вчера вечером.

Я посмотрела на стол: компьютер был выключен, рядом стояла обувная коробка, в которой лежали дешевые клипсы, фотографии на паспорт, ластик, бутылочка бесцветного лака для ногтей и несколько резинок для волос. Я более внимательно осмотрела стол: лосьон для лица, дезодорант, диски… Неожиданно я сообразила, чего не хватало.

— Нет косметички, с голубыми цветочками, — сказала я.

Может быть, она убрала ее в какую-нибудь сумку?

Я быстро подняла всю разбросанную по полу одежду, надеясь найти косметичку, озадаченно посмотрела на пижамные штаны.

— Нашли что-нибудь? — спросил Махони.

— Верха от пижамы нет.

— Ничего особенного. Косметичка и пижама — как раз те предметы, которые могут понадобиться, если она не ночует дома.

— Но она не брала их с собой!

— Вы уверены?

— Абсолютно. На самом деле, она не должна была ночевать у подружки, мы договорились, что Чарли обязательно вернется домой вечером. Это Тэм предложила ей остаться. Чарли позвонила, сказала, что хочет остаться до утра. Я даже предложила привезти ей зубную щетку и все остальное, но она сказала, что почистит зубы пальцем, а утром дома переоденется во все чистое. Значит, она не взяла с собой ничего, кроме телефона.

— Знаете, миссис Лэндри, вам не понравится то, что я скажу, но именно так все обычно и происходит.

Я села на кровать и протерла глаза.

— Что происходит? О чем вы говорите?

— Я говорю о том, что Чарли после вечеринки зашла куда-то еще. Я уверен, что она скоро придет. Если, разумеется, она не сбежала из дома. Признайте, что у нее были для этого основания. Родители развелись, у мамы новый мужчина, разве этого недостаточно?

— Нет. Мне кажется, она была вполне счастлива.

Я закрыла глаза и постаралась сосредоточиться. Обстоятельства исчезновения Чарли, в общем, ясны: она вернулась домой, взяла свои вещи и снова ушла. Мне нечего было возразить Махони. Но вчера она была такой милой и внимательной по отношению ко мне. Мы говорили о предстоящей поездке, вечером она даже сказала что-то доброе о Кристиане, поцеловала меня в щеку, а это означало, что у нее хорошее настроение.

— Если бы у нее были проблемы, она бы мне непременно сказала.

— У подростков всегда есть секреты, миссис Лэндри.

— Что же теперь будет?

— Как только получите весточку от вашей дочери, сразу сообщите нам.

— Я не это имею в виду, я спрашиваю, что вы собираетесь предпринять?

— Мы внесем ее данные в особый список и будем держать события под контролем, а вы можете позже прийти в полицейский участок и сделать соответствующее заявление.

— И это все?

— С ней наверняка все в порядке, просто наберитесь терпения — и все образуется.

Внизу в гостиной громко зазвонил телефон, от испуга и неожиданности я оцепенела.

— Возьмите трубку, это наверняка звонит ваша дочь, — уверенно заявил Махони.

Я сбежала по лестнице и схватила трубку в надежде услышать голос Чарли.

— Алло!

— Нина, это Рик. Я хочу извиниться за неприятности, которые мы тебе доставили.

— Рик, перестань, — сказала я. — Надеюсь, Карен уже лучше?

— Чарли вернулась?

— Нет. Она так и не объявилась.

— Очень жаль. Как же ваши каникулы… Я ничем не могу тебе помочь, мне надо дежурить в больнице возле Карен. Ты в полицию не звонила?

— Звонила. Констебль уже здесь, он считает, что Чарли сбежала. Я уверена, что Чарли никуда сбежать не могла.

— Мне очень жаль, что я ничем не могу тебе помочь, — повторил Рик. — Мы еще долго здесь проторчим. Единственное, что я могу сказать как учитель Чарли, — подростки часто ведут себя совершенно непредсказуемо.

— То же самое мне твердит полицейский. Он считает, что не о чем беспокоиться и Чарли скоро вернется домой.

— Думаю, он прав.

— Спасибо тебе, Рик. Не будем попусту занимать телефон, она может позвонить в любую минуту. Скажи только, как там Карен?

— Ее осматривает врач.

— Бедняжка. Я очень вам сочувствую.

— Все в порядке, — сказал Рик. — Дай знать, когда Чарли вернется. Не волнуйся, я тебя очень прошу.

Я положила трубку и посмотрела на Махони, который спускался по лестнице.

— Это не она звонила?

— Нет, это была не Чарли. Вы уходите?

— Вот увидите, Чарли вернется, как только пойдет дождь…

— А если она не вернется? — глупо спросила я.

— Ладно. Я пошлю сейчас патрульную машину, пусть осмотрят остров. У вас есть последние фотографии Шарлотты?

— Да, конечно, есть. Вот, пожалуйста.

Я сняла с холодильника фотографию, которую получила по почте.

— Снимок был сделан несколько дней назад.

— Ага, спасибо. — Махони несколько секунд разглядывал снимок. — Красивая девочка…

Я открыла дверь, чтобы выпустить Махони. Первые капли дождя ударили мне в лицо. Проводив полицейского, я еще несколько секунд не могла отойти от двери, не понимая, что происходит. Моя маленькая Чарли сбежала. Сбежала от меня. Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, потом пошла на кухню и холодной водой умыла лицо. После этого я позвонила Кристиану.

— Я на шоссе М25. Ты где? — беспокойно спросил он.

— Чарли сбежала.

— Что? Чарли сбежала? Но почему?

— Я не могу говорить. Мы никуда не едем. Кристиан, лети без нас. Прости меня. Я буду тебе звонить. — В трубке была тишина. — Алло! Ты меня слышишь?

— Да, я тебя хорошо слышу. Сейчас я поворачиваю назад и помогу тебе искать Чарли. Все обойдется.

— Это ты все разрушил, — отрезала я и повесила трубку.

Весь день я ничего не ела и только сейчас почувствовала, что проголодалась. В шкафу нашлись остатки сладких пшеничных хлопьев, и я начала есть их прямо так, без молока. Утолив голод, я вскипятила чайник и заварила кофе.

Я очутилась в каком-то новом мире, холодном и жестоком. Теперь я была женщиной, от которой сбежала пятнадцатилетняя дочь. Я терялась в догадках. Где она может быть?

Я налила кофе и начала пить его маленькими глотками. В голове повторялось только одно: я не знаю, где моя дочь. Надо что-то делать. Я решила позвонить Ренате на мобильный.

— Никто не видел Чарли, — сказала она, — но…

— Ладно. Можете возвращаться. Все подробности дома.

Я повесила трубку.

Инспектор считает, что бегство Чарли — банальное происшествие. Если придерживаться такой точки зрения, то я должна набраться терпения и спокойно ждать, пока моя дочь устанет шляться и вернется домой. Я попыталась представить себе, что́ на моем месте стала бы делать любая другая мать. На кухонном столе лежал блокнот для записи необходимых покупок. Я решила систематизировать сложившуюся ситуацию и все изложить на бумаге.

Самое худшее было то, что Чарли сбежала одна и в неизвестном направлении, сбежала куда глаза глядят. Наверное, стои́т сейчас где-нибудь на дороге, ловит попутную машину. На глаза навернулись слезы.

Если Чарли поделилась с кем-то своими планами, то мне необходимо найти и расспросить этого человека. Решение Чарли убежать из дома в день отъезда, несомненно, было спонтанным, иначе она сразу захватила бы с собой косметичку. Моя дочь была доброй, хоть и взбалмошной девочкой. Но постойте, если она решила сбежать, то зачем ей понадобилось устраивать для меня день рождения? Нет, здесь было что-то не так.

Скорее всего, что-то случилось на вечеринке у Тэм, и это изменило планы Чарли. Надо срочно узнать, что произошло вчера вечером в доме у Тэм. Я бросилась к телефонной книге, но потом вспомнила, что номер Джоэла есть в моем мобильном.

Номер Джоэла был занят. Металлический голос предложил оставить сообщение, но я не привыкла доверять автомату. Я решила повидать Джоэла лично.

Я оставила записку Ренате, села в машину и поехала на Флэт-лейн. Разогнавшись, я чуть не проехала белый коттедж Аликс и Джоэла.

Со всей силы я постучала в дверь дверным молотком. Дверь открыла Аликс. Она разговаривала по телефону, прижав трубку плечом к уху. Увидев меня, она очень удивилась, но жестом пригласила войти. Переступив порог, я терпеливо ждала, пока она закончит разговор. Потеряв терпение, легонько похлопала ее по руке. Аликс удивленно подняла брови.

— Аликс, прости, это очень срочно, — быстро проговорила я.

— Извини, Роуз, — сказала в трубку Аликс, — я тебе перезвоню. Здесь кое-кому не терпится поговорить со мной.

В последнюю фразу Аликс вложила весь сарказм, на который была способна, но разговор прервала.

— Карен чувствует себя сносно, — сказала она мне. — Я только что вернулась из больницы. Ей наложили швы и гипс. Ее пришлось оставить в больнице на ночь. Рик пока с ней, он ужасно переживает.

— Я пришла не по этому поводу. Чарли пропала.

— Пропала?

Я вкратце рассказала Аликс обо всем, что произошло за это утро. Минутами я то была готова повернуться и уйти, то заплакать, броситься к ней в объятия и попросить пожалеть меня, но скептическое выражение лица Аликс меня останавливало. В моем случае она не тот человек, которому можно поплакаться в жилетку.

— Мне надо поговорить с Тэм, — закончила я рассказ.

Аликс удивленно посмотрела на меня. Все самое важное в наших отношениях так и осталось недосказанным: Аликс считала мои отношения с Джоэлом любовной интрижкой. Во время нашего с ним кратковременного романа они формально не жили вместе, и поэтому вряд ли это можно было рассматривать как измену со стороны Джоэла. Мы никогда с Аликс это не обсуждали, но в наших отношениях чувствовалась напряженность.

Самым неприятным во всей истории было то, что дочь Аликс была зачинщицей травли Чарли в школе. Это выглядело как мелкая месть, и Аликс наверняка понимала это. Рик даже вызывал Аликс в школу и долго беседовал с ней. Она не защищала и не оправдывала Тэм. Может быть, втайне она была довольна, что ребенок за нее отомстил?

— Ты уже говорила с Тэм по телефону. Разве этого недостаточно? — холодно спросила Аликс.

— Мне надо поговорить с ней еще раз, с глазу на глаз.

— Тэм в ванной. Кстати, Дженни все еще здесь.

— Если ты не возражаешь, я поговорю с ними обеими. Ты можешь позвать их сюда?

Аликс неохотно пошла наверх, и я услышала, как они о чем-то спорят приглушенными голосами.

— Девочки сейчас придут, — сказала Аликс, спускаясь по лестнице. — Тебе лучше пройти на кухню.

Аликс любезно предложила мне сесть. Кухня была обставлена в стиле техно и битком набита современными хозяйственными приборами — тостер, миксер, хлеборезка выстроились в ряд на столе. Аликс осталась в кухне: она не хотела оставлять меня наедине с Тэм и Дженни.

Через минуту забияка Тэм предстала во всей красе. Она только что вылезла из душа, одетая в цветастую кофту с оборками и синие джинсы. Тэм была небольшого роста, с кукольными глазами, пухлыми губами и копной светлых волос. Я с трудом подавила поднявшуюся во мне волну неприязни. Следом за Тэм вошла Дженни, неуклюжая и толстая девочка.

— Девочки, случилась беда. Чарли пропала. Похоже, она сбежала.

— Чарли сбежала? — изобразила полное удивление Тэм.

— Послушай, Тэм, — продолжала я. — Я прекрасно знаю, что вы с Чарли не ладили. Я не собираюсь вмешиваться в ваши отношения. Мне необходимо как можно скорее найти Чарли, помоги мне, если можешь. Она ни с кем не ссорилась прошлой ночью?

— Да все было нормально, — ответила Тэм.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Она правда вела себя как обычно, — упрямо повторила Тэм. — Никому ничего такого не говорила.

— Тэм, мне не важно, что она говорила, мне нужно знать, не поссорилась ли Чарли с кем-нибудь? Мне нужно понять, почему она решила убежать.

— Ну, не знаю, у нас была обычная вечеринка.

— Что вы делали?

— Разговаривали, смотрели видик, ели пиццу…

— Чарли никому не звонила, не посылала сообщений?

— Не знаю, я же за ней не следила.

— В котором часу вы пошли спать?

— Около часа, — ответила Тэм, и Дженни утвердительно кивнула. — Мы вообще-то спали мало.

— Вы спали мало, но Чарли рано утром встала и пошла разносить газеты. Неужели она не устала?

— Да нет, — ответила Тэм, отводя взгляд. — А вы у Эшли не спрашивали?

— Конечно, спрашивала. И ее, и газетного агента. Мне пришлось вызвать полицию.

— Вы звонили в полицию? — испуганно спросила Дженни.

— Да.

— Они что, сейчас сюда приедут?

— Ладно, я думаю, с них хватит, — вмешалась Аликс. — Я понимаю, что ты расстроена, Нина, однако…

— Я не расстроена, я очень волнуюсь. Твоя дочь целый месяц изводила Чарли. А побывав у вас в гостях, Чарли почему-то сбежала.

— Тэм тебе ясно сказала, что все было тихо-мирно.

— Да никто ее не трогал, очень надо! — возмутилась Тэм.

— Я тебе не верю. Вы что-то от меня скрываете.

— Все, с нас довольно! Думаю, тебе пора идти, — сухо произнесла Аликс.

— Скажи, Сьюзи тоже была вчера здесь? — быстро спросила я.

— Ну, была. А что?

— Я просто интересуюсь. Она живет в доме розового цвета, около церкви?

— Не понимаю, чего ты добиваешься, — сквозь зубы сказала Аликс, — но если ты думаешь, что тебе помогут беспочвенные обвинения, то ты ошибаешься.

Я встала из-за стола.

— Я сделаю все, чтобы найти Чарли. Послушайте, если вы двое хоть что-нибудь вспомните — немедленно позвоните мне, — сказала я, глядя на перепуганных девочек. — Вот мой телефон. — Я написала номер на листке блокнота.

Девчонки молча кивнули.

Аликс проводила меня до двери и, как только я вышла, заперла ее на ключ.

Сьюзи была тихой и застенчивой девочкой. Чарли рассказывала, что Сьюзи хорошо учится и не принимает участия в общих шалостях.

Я постучала в дверь розового дома. Мне открыла мать Сьюзи, в старом комбинезоне и в желтых резиновых перчатках. Из глубины дома доносились звуки работающего телевизора и громкие крики детей.

— Что вам угодно? — спросила женщина, а потом крикнула через плечо: — Да заткнитесь вы! Простите, вы, кажется, мама Шарлотты?

Как и Аликс, мать Сьюзи прекрасно знала, что ее дочь вместе со всеми травила мою бедную Чарли. Мне всегда казалось, что в таких случаях родители конфликтующих детей созваниваются и как-то стараются все уладить, но никто мне так и не позвонил.

— Простите, что беспокою вас, но мне хотелось бы кое о чем спросить у Сьюзи. Чарли пропала.

Женщина стояла в дверях, так и не пригласив меня войти.

— Но ведь она не следит за Чарли!

А если бы исчезла Сьюзи и я вот так ответила бы ее матери? Нет, я бы так никогда не поступила.

— Простите, Сьюзи дома?

— Она ушла, — холодно ответила нелюбезная мамаша.

— Куда?

Не успела мать Сьюзи открыть рот, как мы обе одновременно увидели девочку, она шла по улице к дому. Рядом шагал долговязый парень, он нес ее портфель.

— Вы разрешите мне задать ей несколько вопросов? — умоляющим голосом попросила я.

Сьюзи молча меня выслушала. Долговязый тоже молчал, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну что на пороге стоять! — сказала вдруг мать Сьюзи. — Заходите.

Мы вошли в тесную прихожую. Парнишка неуклюже топтался на месте, стараясь не наступить на разбросанные по полу детские ботинки.

— Сьюзи. — Я пристально посмотрела на девочку. — Скажи, моя дочь вчера ни с кем не ссорилась на вечеринке?

Сьюзи пожала плечами.

— Да нет вроде… — При этом Сьюзи как-то двусмысленно улыбнулась и посмотрела на своего кавалера, который только ухмыльнулся в ответ.

— Тэм и Дженни сказали… — начала было я, но мать Сьюзи не дала мне договорить.

— Ах, вы уже их расспросили? — Мать Сьюзи сняла резиновые перчатки, всем своим видом показывая, что готова к бою. — Ну и что же они такого сказали?

— Ничего, что могло бы помочь найти Чарли, но…

— Там ничего не вышло, а теперь вы явились сюда, чтобы во всем обвинить Сьюзи? Насколько я знаю, они помирились, так чего ради вы ходите и изображаете, что ваша дочка жертва, а моя садистка?

— Мне все равно, что там раньше было между ними, — стараясь сохранять спокойствие, сказала я. — Чарли сбежала, и мне надо ее найти.

— Сбежала? Так она сбежала или пропала?

— Я…

— Моя дочь тут ни при чем.

Я умоляюще посмотрела на Сьюзи.

— Пожалуйста, Сьюзи, — сказала я, — может быть, ты знаешь, что случилось на вечеринке у Тэм? Я вовсе не пытаюсь тебя в чем-то обвинить, мне просто нужна твоя помощь.

Сьюзи, кажется, готова была что-то сказать, но ее мама решительно шагнула вперед:

— Уходите, — сказала она, — и больше не смейте беспокоить нас, понятно?

Дверь с треском захлопнулась у меня за спиной.

Сладж лежала под столом на кухне. Значит, Рената и Джексон вернулись. Я крикнула, чтобы они спускались вниз, и включила автоответчик. Там было одно сообщение от Рори — он требовал, чтобы я взяла трубку.

— Джексон ушел в детскую и плачет, — сказала Рената, входя в кухню.

Я поднялась к нему. Он сидел на кровати, хлюпал носом и размазывал по щекам слезы. Я села рядом, взяла его за руку и начала тихо рассказывать ему о том, что приходил полицейский и я не нашла некоторых вещей Чарли, так что, скорее всего, она сбежала, не подумав о нас. Я обняла сына за плечи и попыталась успокоить: ничего, что мы не полетели во Флориду, мы туда съездим как-нибудь в другой раз. Самое главное сейчас — найти Чарли.

Я старалась говорить спокойно, но на душе у меня было тревожно. Я мысленно перебирала все события последних дней, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь зацепку.

— Чем я могу тебе помочь, мама? — спросил Джексон дрожащим голосом.

— Постарайся вспомнить все, о чем ты говорил с Чарли в последние дни. Может быть, — тут я на мгновение задумалась, — ты слышал, как ей что-то говорил папа.

— Значит, мне надо сидеть и все вспоминать?

— Пока да. Старайся не занимать телефон, чтобы Чарли могла дозвониться.

Подойдя к лестнице, я услышала, как Рената звенит стаканами, ополаскивая их и расставляя на сушилке. Я стояла на верхней ступеньке, держась за перила, и неожиданно почувствовала себя ужасно несчастной. Едва сдерживая слезы, я развернулась и пошла в комнату Чарли, села на кровать и уткнулась лицом в ее одежду. Закрыв глаза, я представила, как она входит и останавливается посреди комнаты, поправляет непослушные волосы и…

— Стоп! Немедленно прекрати! — приказала я себе вслух и встала.

Я еще раз обошла комнату, дотрагиваясь рукой до вещей Чарли, села за письменный стол и перелистала блокнот, весь разрисованный смешными человечками. Она рисовала забавные фигурки повсюду, даже на телефонной книге красовался гном с лопатой. Все учебники, обернутые бумагой, были разрисованы геометрическими узорами. Когда она была маленькой, она рисовала человечков на обоях над кроватью, пачкала кожаный диван чернилами, но больше всего любила рисовать на своих руках.

В блокноте были записи, сделанные разными почерками, — судя по всему, его пускали по кругу во время уроков: «Жвачки ни у кого нет?», «Скукотища!», «Вечером соберемся?». Рядом нарисовано остроносое лицо с торчащими дыбом волосами. Внизу Чарли приписала: «Мне кажется, я ему нравлюсь!»

На следующей странице было написано: «Я ему точно нравлюсь. Надо надеть розовую майку». Дальше были какие-то каракули, как будто Чарли расписывала новую ручку.

Я отложила блокнот и открыла ящик стола, набитый всякой всячиной: старыми блокнотами, игральными картами, оберточной бумагой, использованными авторучками и сломанными карандашами. В глубине ящика лежал рисунок: гном, обнимающий большую букву «Д».

Гном был очень похож на молодого человека из предыдущего блокнота. Положив рядом рисунки, я убедилась в своей правоте: они изображали одного и того же юношу, ради которого Чарли решила надеть розовую майку. Все приобрело совершенно иной смысл.

Я позвонила Эшли.

— Чарли вернулась? — обрадовалась было она.

— Нет, — ответила я. — Кто такой Д.?

— Что?

— Кого зовут на букву «Д»?

Повисла тишина.

— Эшли, — сказала я, — может быть, все это ерунда, но если ты что-то знаешь, ты должна мне все рассказать. На всякий случай.

В трубке упорно молчали.

— Эшли, ты меня слышишь?

— Ну, это друг Чарли. Джей.

— Он кто, бойфренд Чарли?

— Я не знаю, — ответила она. — Я ничего не знаю…

— Где я могу его найти?

— У меня нет его телефона.

— Как его фамилия? Где он живет?

Эшли снова надолго замолчала, потом ответила:

— Его фамилия Берч. Он живет на ферме. За старым заброшенным домом.

— Ага.

— Может, Чарли сейчас у него?

— Не знаю…

— Она вчера что-нибудь говорила про Джея?

— Да нет…

Эшли явно что-то утаивала от меня. Видимо, боялась выдать подругу. Я решила больше не терять времени и попрощалась.

Нужный номер телефона я нашла в справочнике. Отозвался мужской голос.

— Это мистер Берч? Меня зовут Нина Лэндри. Ваш сын Джей дружит с моей дочерью. Мне хотелось бы поговорить с ним.

— Его нет дома.

«Может быть, они убежали вместе? — мелькнула радостная мысль. — Неужели все так просто?»

— Но мне нужно поговорить с вашим сыном. Это очень важно.

— Я не знаю, когда он вернется. Он с утра ушел на день рождения.

Моя радость быстро сменилась разочарованием. Скорее всего, Джей был одним из непрошеных юных гостей. Чарли его позвала, а сама не пришла. Странно.

— А в чем, собственно, дело? Он ничего не натворил?

— Нет-нет, но он очень мне нужен. Я ищу свою дочь, может быть, ваш сын знает, где она?

Мистер Берч задумался:

— Скорее всего, сидит с ребятами где-нибудь в кафе. У меня есть номер его мобильного.

В телефоне послышался шелест переворачиваемых страниц, и наконец Берч продиктовал мне номер. Я поблагодарила его и повесила трубку. Набрав номер, я услышала автоответчик. Я продиктовала свой номер и попросила Джея позвонить мне как можно скорее. Но я не могла просто сидеть и ждать. Ведь Джей мог забыть телефон дома.

Рената сидела в гостиной с книгой на коленях. Она вопросительно посмотрела на меня.

— Нет, — сказала я, предупреждая ее вопрос. — Ничего не известно. Ясно одно: она убежала из дома. Из ее комнаты пропали косметичка и ее любимая майка. Все сходится, она просто сбежала. Я хочу разыскать ее друзей. Джексон переживает, ты не могла бы с ним посидеть?

— Конечно. Но что я должна делать? Я совсем не умею общаться с детьми.

— Самое простое — занять его какой-нибудь электроникой. Он все утро ходил с камерой, попроси его показать, что он там наснимал.

Рената кивнула. Я вышла на крыльцо и нос к носу столкнулась с Имоном. Он был очень бледный и взволнованный.

— Миссис Лэндри, отец с матерью все еще в больнице. А я хотел спросить вас о Чарли. Она еще не вернулась?

— Нет. Мне надо бежать, извини. — Неожиданная мысль пришла мне в голову. — Ты случайно не знаешь Джея Берча?

— Этого идиота из частной школы? Конечно, знаю.

Меня поразила реакция Имона.

— Отлично, поговорим позже, хорошо?

— Они что, с Чарли вместе сбежали?

— Я пока не знаю, скорее всего, нет, — бросила я, завела машину и рванула с места.

У меня зазвонил мобильный. Так, это опять Рори.

— Новости есть? — спросил он.

— Из ее комнаты пропали кое-какие вещи.

— Я узнал, что ты разговаривала с Тиной.

Я не сразу поняла, что речь идет о женщине, которая была у него дома.

— Я все собирался рассказать тебе про нее.

— Рори, сейчас не время.

— Тина так помогла мне…

Я остановила машину напротив кафе, около библиотеки. Не успела я открыть дверь, как на стекло кто-то прилепил штрафную квитанцию.

— Извините, мадам, — послышался знакомый голос, — но за рулем запрещено разговаривать по мобильному.

Это оказался полицейский Махони.

— Рори, мне надо идти, — сказала я в трубку и умоляюще посмотрела на Махони. — Ох, простите меня. Я так и не нашла свою дочь.

— Но вы что-нибудь узнали? — участливо спросил Махони.

— Я пытаюсь разыскать кого-нибудь, кто разговаривал с ней в последние сутки.

— Кстати, вы остановились на месте, где стоянка запрещена, — сказал полицейский.

— Я вернусь через пять минут, — взмолилась я.

Подбежав к кафе, я заглянула в окно. За ближайшим столом два пожилых человека ели яичницу. В глубине зала сидела молодая женщина с годовалым младенцем на руках. Джея тут не было. Я прошла чуть дальше по улице, до другого кафе. Войдя внутрь, я увидела за столиком группу подростков и подошла к ним.

— Скажите, среди вас нет Джея Берча?

Один из молодых людей поднял голову, и я сразу его узнала. Это был прыщавый парень с темными нечесаными волосами и зелеными глазами. Он был одет в сильно поношенную куртку.

— Я мама Чарли.

От изумления его брови поползли вверх, но он не двинулся с места.

— Мы можем поговорить? Без свидетелей!

Джей скорчил пренебрежительную гримасу: что, мол, поделаешь с этими предками? После чего вышел вслед за мной на улицу.

— Меня зовут Нина, — сказала я. — Мы не знакомы, но Эшли сказала, что ты дружишь с Чарли. Это правда?

— А что, нельзя? — с вызовом спросил Джей.

— Чарли пропала, сегодня мы должны были лететь в Америку, но она не вернулась домой с вечеринки. Ума не приложу, где она.

— Мы сегодня не виделись, — мрачно сказал Джей. — Я думал, встречу ее на вашем дне рождения. Но она не пришла, что неудивительно: она взбалмошная.

— Ты не знаешь, где она может быть?

— Не-а.

— Ты в какую школу ходишь?

— В частную, — не без гордости ответил Джей.

Значит, он учится в частной школе в устье реки Хемсли. Это действительно имело значение. Где же они познакомились с Чарли?

— Я очень волнуюсь, — сказала я. — Она сбежала, причем прихватила кое-что из собственных вещей. Это значит, она готовилась к побегу.

— Я правда ее не видел. Но она вряд ли готовилась сбежать. Знаете…

— Она твоя девушка? — без паузы спросила я, думая застать его врасплох.

— Чего?

В кармане у меня зазвонил телефон. Это была Рената.

— Ты должна вернуться домой, — заикаясь от волнения, сказала она. — Чтобы увидеть все своими глазами.

— Да в чем дело?

— Не могу объяснить. Приезжай.

Я и повернулась к Джею:

— Я могу позвонить тебе? Твой отец дал мне номер.

— Да, звоните. Удачи вам! — Но я уже бежала к машине.

Под дворником на лобовом стекле лежала штрафная квитанция. Я посмотрела на часы на приборной доске: 12.26. Я с досадой смяла бланк и бросила его на сиденье. И помчалась домой.

— Что случилось? — заорала я, врываясь в дом. — Говори скорей, Рената!

— Джексон, иди сюда, мама приехала! — крикнула Рената. — Ты слышишь? Давай быстрее.

Джексон, красный от возбуждения, сбежал по лестнице. Камера болталась у него на шее.

— Сейчас я найду это место, — сказал он, нажав на кнопку перемотки и внимательно вглядываясь в маленький экран. — Ага, вот, погляди.

Из-за плеча Джексона я пыталась рассмотреть какие-то серо-зеленые полосы на экране. Да это всего-навсего ковер в комнате.

— Перемотай вперед, — посоветовала Рената.

— Нет-нет, это здесь, — возразил Джексон.

На экране мелькнула дверь в спальню Чарли со знакомой табличкой «Без стука не входить!». Дверь открылась — скорее всего, Джексон толкнул ее ногой. А теперь на экране комната Чарли. Вот окно, неубранная постель, незапертый шкаф, часы с овечкой.

— Вот! — воскликнула Рената.

Джексон нажал стоп-кадр: на полу лежала майка от пижамы. Можно было разобрать даже надпись на груди: «Прошу ничего не продавать этой девице». Чарли надевала ее за день до побега. Джексон снова включил камеру.

— Стоп, Джексон! — попросила Рената.

На экране мелькнуло что-то розовое, и Джексон снова нажал на паузу. Даже при плохой резкости можно было узнать розовую косметичку Чарли.

— Мы нашли только розовую косметичку, а с голубыми цветочками — нет. Несколько раз смотрели! — тараторил Джексон.

— Да, несколько раз смотрели, — подтвердила Рената. — Может, Джексон просто не снял ее. А что это за странная майка?

— Отмотай немного назад, Джексон, — попросила я. — Да, остановись здесь.

Джексон нажал на кнопку стоп-кадра, и теперь на экране были часы у кровати Чарли. Они показывали время — 11.17. Я вспомнила, что незадолго до этого Джексон схватил видеокамеру. Значит, когда я вернулась от Рика, вещи были на месте. Выходит, Чарли пробралась в дом позже — когда собрались гости. Но как могло получиться, что я ее не заметила? Неужели она залезла в комнату через окно? Или у Чарли были сообщники, например Джей. Я вспомнила, как он поднимался наверх.

— Ты думаешь, с Чарли случилось что-то плохое? — спросила Рената, но я не ответила на ее вопрос и обратилась к сыну:

— Джексон, ты ничего не трогал в комнате Чарли? Подумай хорошенько.

— Нет, я ничего не трогал. Честное слово!

Спустившись вниз, я снова позвонила в полицию и попросила соединить меня с Махони. Его не оказалось на месте, но женский голос пообещал, что он мне позвонит, как только появится в участке. Я повесила трубку, и несколько минут тупо продолжала смотреть на молчащий телефонный аппарат. В моей усталой голове одна за другой проносились жуткие сцены.

— Хочешь чаю? — спросила Рената.

Я взяла в руки видеокамеру:

— Мне надо срочно ехать в полицию.

— Можно я поеду с тобой? — Джексон подергал меня за рукав.

— Нет, — ответила я и погладила его по голове.

— Мам, ну мама, пожалуйста, возьми меня с собой!

— Ладно, поехали.

Я взяла Джексона за руку, и мы побежали в полицию переулками, потому что по шоссе объезжать долго. Во всех домах на окнах были развешаны рождественские фонарики. Где-то вдали шумело море. Солнце никак не могло пробиться сквозь плотные облака.

— Скажите, констебль Махони на месте? — тяжело дыша, спросила я, как только мы ввалились в полицейский участок.

— Только что пришел.

Махони стоял у окна и пил кофе из пластикового стаканчика. Он выглядел усталым. Стены кабинета были украшены мишурой, в углу стояла искусственная елочка. На письменном столе — две фотографии в рамках: на одной — Махони с кудрявой женщиной, на другой — миловидная девочка-подросток.

— Мне необходимо кое-что показать вам, — сказала я. — Джексон, включай камеру.

Экран камеры засветился, и появилась комната Чарли.

— Вот, смотрите, — сказала я. — Джексон, задержи изображение. — Я сунула камеру Махони под нос. — Это ее ночная рубашка. Потом она исчезла. Давай дальше, Джексон. Стоп! А это розовая косметичка Чарли. Она тоже исчезла.

— Миссис Лэндри…

— Вы что, не видите? Посмотрите, на часах в комнате начало двенадцатого. Отмотай назад, Джексон, покажи ему часы. Вот, смотрите сами! Это полностью меняет дело. Мы считали, что после того, как Чарли разнесла газеты, она вернулась домой, взяла свои вещи и сбежала. Но все было не так! Она заходила, когда я уже была дома! Но я почему-то ее не видела.

— Миссис Лэндри, сядьте, пожалуйста. Может быть, ваш сын подождет в коридоре…

— Нет. — Джексон вцепился в меня.

Я обняла его за плечи и ласково поцеловала в макушку.

— Значит, или она сама приходила за вещами, или их взял кто-то другой, — сказал Махони и устало потер глаза.

— Да, да! Именно!

— Итак! — Махони сел за стол, взял ручку и задумался, глядя на белый лист бумаги. — Мы знаем, что Джексон снял это на пленку в семнадцать минут двенадцатого. — Он записал время на бумаге и снова задумался. — Чарли или кто-то другой по ее поручению взял необходимые вещи позже, но до того, как вы начали их искать, — тогда на часах было без пяти двенадцать.

— Да.

— С какого времени вы находились дома?

— Мы с Джексоном вернулись домой около одиннадцати, и я все время была дома, пока не проводила вас — после этого я поехала к подружке Чарли.

— Кто еще приходил к вам с одиннадцати до двенадцати?

— Боже мой, да в доме было полно народу! — Я начала загибать пальцы, стараясь никого не забыть. — Джоэл Фрезер, Аликс Доуз, Эшли Стивенс с матерью. И еще Том, викарий.

— Преподобный Дрейк.

— Кроме того, среди гостей был совершенно незнакомый мне человек, с девушкой. И еще Кэрол Лоуэлл, учительница начальных классов, с мужем, Рик и Карен Блайт. Эти двое рано ушли — Карен напилась и сломала руку.

— Ничего себе праздник, — угрюмо заметил Махони.

— Доктор Доуз повезла их в больницу. Был еще Имон, сын Карен и Рика. Он тайно влюблен в Чарли. Да, еще Джоанна или Джозефина, адвокат. Словом, народу было много. В основном дверь открывал кто-нибудь из гостей, так что все шло практически без моего участия. Большую часть времени я провела наверху.

— Понятно, — сказал Махони, безнадежно глядя на составленный перечень имен.

— Позже пришел Джей, — продолжала вспоминать я. — Джей Берч, но тогда я еще не знала, как его зовут. Это его я искала в кафе, когда вы меня оштрафовали.

— Вы поставили машину в неположенном месте, — сухо сказал Махони, внося имя Джея в список.

— Джей живет на ферме. Я не знала, что они с Чарли знакомы.

— Мистера Берча я хорошо знаю, — спокойно сказал Махони. — У Джея с вашей дочерью роман?

— Может быть, — не слишком уверенно ответила я.

— Как была одета ваша дочь, когда вы видели ее в последний раз?

Я живо представила себе Чарли. Мне показалось, что стоит протянуть руку, и я схвачу ее за рукав, прижму к себе и больше никуда не отпущу.

— На ней были синие джинсы с кожаным ремнем и большой пряжкой, розовая футболка с длинными рукавами. Старая отцовская кожаная куртка, черная. Замшевые ботинки, на шнурках бусины. На шее шарф в голубую и розовую полоску, с блестками. Кожаная сумка на длинном ремне…

— Достаточно, — остановил меня Махони: кажется, он боялся, что я заплачу. — Думаю, вам лучше пойти домой, мы вам позвоним. Уже ведутся поиски. На основании новых фактов совершенно очевидно, что ваша дочь действует не одна. Понимаю, вам трудно смириться с тем, что я говорю, но мне пришлось вести множество дел, связанных с побегом подростков из дома. Со всей ответственностью заявляю, что, как правило, они благополучно возвращаются домой.

— В случае с Чарли что-то не так, я чувствую, — возразила я.

Мы вышли из участка, я держала Джексона за руку. Некоторое время мы шли молча. Несколько раз звонил мобильный, и каждый раз я надеялась, что это Чарли. Но звонила сначала моя приятельница Кэролайн, потом Рик, затем Кристиан, который из-за аварии по-прежнему торчал в пробке на шоссе. Со всеми я говорила быстро и коротко.

— Мам, мама. — Джексон дергал меня за рукав. — Мама, посмотри. Они к нам идут!

Я увидела Аликс, которая быстро шагала в сторону нашего дома. Рядом семенила Тэм, Аликс крепко держала ее за плечо. За ними ковыляла неуклюжая Дженни, она плакала навзрыд.

— Мы хотим тебе кое-что сказать, — поравнявшись с нами, выпалила Аликс. — Можно войти?

Дрожащей рукой я долго не могла попасть ключом в замок, наконец дверь открылась. Сладж радостно запрыгала вокруг, но мне было не до нее. Я попросила Джексона погулять с собакой.

Рената с кем-то разговаривала по телефону, но как только увидела меня, сразу повесила трубку. Мы вошли в кухню. Не предложив никому раздеться, я лишь указала на стулья.

— Ну, я вас слушаю! — произнесла я, стараясь скрыть неприязнь.

— Тэм! — скомандовала Аликс.

Девочка испуганно подняла на меня заплаканные глаза.

— Мы не хотели ничего плохого, — начала Тэм, Дженни согласно кивнула, шмыгнув носом. — Мы думали, это будет прикольно. Прошлой ночью, около часа, после того как мы посмотрели фильм, мы…

Тэм тяжело вздохнула и, перейдя на шепот, договорила:

— Мы подлили Чарли в стакан с апельсиновым соком водки. Совсем немного, но она все выпила.

— Она опьянела?

— Да, — потупив глаза, сказала Тэм.

— Ей стало плохо?

— Да, — чуть слышно пробормотала Тэм.

— Ее вырвало, — уточнила Аликс. Удивительно, но она не пыталась оправдать собственную дочь. — Похоже, что Чарли на некоторое время отключилась, потом ее снова рвало. Я правильно рассказываю? — обратилась она к Тэм.

— Да, — прошептала та.

Дженни снова зашмыгала носом и закрыла лицо руками.

— Мы не думали, что ее стошнит. Мы просто пошутили, а ей стало плохо. Она вроде заснула, мы никак не могли ее растолкать и тогда попытались открыть ей глаза, подняли веки. Чарли страшно закатила глаза и начала хрипеть. Мы так испугались!

— Я ничего об этом не знала, — спокойно заговорила Аликс. — Мне не пришло в голову, что у них там что-то случилось, хотя показалось странным, что все девочки спали на одной кровати. Они к тому же открыли настежь окна в спальне.

Я изо всех сил старалась держать себя в руках:

— В котором часу это было?

— Часа в три или четыре утра, — сказала Тэм. — Я не смотрела на часы. Потом Чарли стало лучше, — добавила она. — Мы все извинились перед ней.

— Мы отвели ее в душ, — добавила Дженни. — Сварили ей крепкого кофе, целую кружку.

— Так она ушла с утра разносить газеты или нет? — уточнила я.

— Да, она ушла около девяти.

— Что она сказала на прощание?

— Она сказала, что Тэм подлая, а я слабачка, — потупилась Дженни. — А еще сказала, что у нас совсем нет фантазии, ничего лучше придумать не могли.

Это было так похоже на Чарли!

— Она уехала на велосипеде?

— Кажется, да.

— И с тех пор вы ее не видели?

Дженни снова принялась всхлипывать.

— Все бу-у-дет хорошо, да? Мы не хотели ничего плохого. Мы не знали, что все так выйдет!

— Заткнись! — неожиданно резко произнесла Тэм. — Перестань ныть.

— Надо позвонить в больницу, может, она там, — сказала я.

— Я позвоню сама. Меня в клинике все знают. — Аликс направилась к двери. — Телефон в столовой?

— Да.

— Вы обе идите домой! — приказала девчонкам Аликс. — Найдете Джоэла и сами расскажете ему, что случилось.

— Но, мама…

— Я сказала: найди отца и сама все расскажи ему, — повторила Аликс. — Советую и тебе, Дженни, все рассказать родителям, иначе это сделаю я.

После таких слов девочек как ветром сдуло. Из столовой слышался голос Аликс, которая с кем-то громко разговаривала по телефону. В саду Джексон играл с собакой, которая носилась кругами, держа в зубах палочку. Я без сил сидела на стуле, положив руки на колени. Казалось, все это происходит не со мной. Я стала внимательно рассматривать свои пальцы. У Чарли не такая смуглая кожа, как у меня, а пальцы длинные, изящные. На большом пальце она носила стеклянное колечко, а на запястье — кожаный браслет. Я забыла сказать об этом Махони.

— В больнице ее нет, — сказала Аликс, входя в кухню. — Уже не так плохо. Чарли непростая девочка, но я думаю, что она все же не наделает глупостей.

Я внимательно посмотрела на Аликс. Она была самым уважаемым врачом на острове, но меня поразила холодность, с которой она рассуждала о Чарли.

— Аликс, может, ты чего-то недоговариваешь?

— Если бы я что-то знала, то рассказала бы тебе.

— Но тебе самой все это не кажется странным? Ну, напоили, стало плохо от водки. Чего ради из дома-то бежать?

— Да, это действительно странно. К побегу готовятся заранее.

— Все выглядит так, будто Чарли взяла вещи, которые первыми попались ей на глаза. Она не взяла лекарства, а они лежали на самом виду. Взяла косметичку, но не положила в нее лосьон. Похоже, Чарли попросила кого-то принести ей необходимые вещи, а тот человек плохо знал, где что у нее лежит.

— Давай-ка я приготовлю тебе поесть, — с неожиданной заботливостью предложила Аликс.

— Нет, спасибо. Я немедленно дам тебе знать, если что-то…

Я не смогла закончить фразу: перед мысленным взором опять замелькали жуткие картины. Но я взяла себя в руки, нужно было решить, что делать дальше.

— Рената! — крикнула я в пролет лестницы.

Вместо ответа послышался странный стон. Я взбежала по лестнице на второй этаж и распахнула дверь своей спальни.

Шторы в комнате были задернуты, и я не сразу увидела Ренату. Она лежала на кровати одетая и даже не сняла ботинки.

— Я неважно себя чувствую, — сказала она, приподнимаясь. Теперь стало заметно, что она плакала. По щекам расплылась тушь для ресниц. — Прости, Нина. Наверное, мне лучше уехать. Я тебе только мешаю.

— Даже не думай! — решительно сказала я. — Ты останешься здесь и будешь присматривать за Джексоном. А я пойду искать Чарли. Давай соберись. Мне очень нужна твоя помощь.

Я села в машину и поехала куда глаза глядят. У меня не было конкретного плана. Я не знала, с чего начать, и решила положиться на случай. Проехав с полкилометра, я повернула направо, на дорогу, ведущую к морю. В конце дороги находился детский летний лагерь. Летом дети играли здесь в футбол и катались на байдарках. Но сейчас в лагере было пусто. Я остановила машину у конторы лагеря: мне показалось, что в домике кто-то есть. Может быть, сторож видел Чарли? На двери висел огромный амбарный замок. На крыльце устроилась бродячая кошка. Две чайки сидели на перилах крыльца и таращили на меня блестящие глаза. Может, поискать Чарли на дамбе? Нет, пока светло, надо объездить как можно больше мест на машине. Я развернулась и поехала обратно по главной дороге.

Слева мелькнул указатель с названием фермы Берча. Если Джей помог Чарли бежать, то почему они не сбежали вместе? Или был кто-то третий, о ком он мне не сказал?

Я оставила машину на парковочной площадке, где стояли еще две машины, и побежала по мокрой траве к высокой стене мола, вдоль которой прогуливались пожилая пара и седая женщина с двумя собачками. Люди заметили меня и остановились.

— Вы не видели поблизости девочку-подростка? Я ищу свою дочь! — задыхаясь, выпалила я.

Все трое отрицательно покачали головами.

— Мы только что пришли, — заговорила седая женщина. — Может, вам стоит обратиться к мужчине, который здесь с утра собирает моллюсков?

Был отлив, и вода отступила, обнажив песчаную полосу. Я находилась на самом восточном краю острова, вокруг до самого горизонта простиралась безбрежная водная гладь. Вдали у самой воды виднелась одинокая фигура человека, собирающего ракушки. Я пошла назад к машине.

В серых облаках появилась голубая прогалина. Мне пришла в голову одна мысль, и я повернула направо, в сторону материка. Остров представлял собой совершенно плоскую равнину с несколькими песчаными холмами. Считалось, что это курганы, под которыми находятся древние погребения.

Я пошла вверх по склону. С вершины холма был хорошо виден весь остров. В западной части раскинулся наш маленький городок, вдали виднелась стоянка трейлеров, болото и зеленый луг, за которым проходила мощенная камнем дорога. Эта дорога была остатком обходного пути, который был разрушен десять лет назад, когда зимой на остров обрушился сильный шторм.

Может быть, Чарли ушла по старой дороге, когда начался отлив? Но куда? Я вспомнила, как мы недавно с Чарли и Сладж гуляли у моря. Был такой же ясный и ветреный день. Чарли так и светилась счастьем. Я закрыла глаза и начала про себя молиться: «Господи, верни мне мою дочь. Я сделаю все, что Ты захочешь. Только спаси Чарли!»

Я вспомнила, как прошлым летом я заехала за Чарли в яхт-клуб, где она занималась виндсерфингом… Я еще издали увидела ее в группе подростков: она беззаботно смеялась, запрокинув голову. И сейчас мне вдруг показалось, что рядом зазвенел ее смех. В морозном воздухе он звучал для меня так ясно, что казалось, Чарли рядом, спряталась за кочкой или под кустом. Вот сию минуту она выбежит, и мы поедем домой…

Увы, это только ветер шумит… Да, Махони прав, надо вернуться домой и ждать звонка. Но я решила сделать еще кое-что. Спустившись с холма, я побежала к машине.

Не успела я сесть за руль, как зазвонил мобильный. Волна надежды снова обдала меня жаром.

— Это я, Рори. Что слышно? Я тут недалеко.

— Ничего нового. Чарли так и не объявилась. Если ты заедешь к нам, посиди с Джексоном. Постарайся его приободрить, займи чем-нибудь. Я скоро приеду.

— Я, между прочим, тоже ищу свою дочь и не намерен быть нянькой для Джексона! — заорал Рори.

— Ладно. Я позвоню тебе позже, — сказала я и отключилась, пока Рори не наговорил еще каких-нибудь глупостей.

Добравшись до города, я остановилась возле газетного киоска Уолтона.

— Всем привет, — сказала я, нагло оттесняя покупателей, толпившихся у прилавка. — Я мама Чарли. Помните, я звонила утром и спрашивала, брала ли она газеты?

— Подождите минутку, — ответила женщина за прилавком. Она ссыпала десятипенсовики в пластиковый пакет и заклеила его.

— Я не могу ждать. Это очень важно.

— Чем я могу вам помочь? — холодно спросила она, всем своим видом показывая, что не одобряет мою настойчивость.

— Мне нужно знать, по каким адресам Чарли разносит газеты.

— Зачем вам это нужно?

— Моя дочь пропала. Мне необходимо найти людей, которые видели ее сегодня.

— Мы никому не сообщаем адреса наших клиентов.

— Почему?

— Я попросила бы вас не разговаривать со мной в таком тоне, — сказала женщина.

— Простите, я знаю, что не права. Но вы тоже должны понять меня. Прошу вас, умоляю — дайте мне адреса.

— Мне придется спросить разрешения у мужа.

— Хорошо, я подожду. — Женщина не двинулась с места. — Что же вы стоите?

— Муж сейчас развозит посылки. Я спрошу его, когда он вернется.

— Но у меня нет времени, мне нужны адреса прямо сейчас!

— Ничем не могу вам помочь. Извините, мне надо работать.

Она повернулась и исчезла за шторкой, отделявшей маленький зал от склада.

Расталкивая покупателей, я, шатаясь, вышла из магазина. На улице уже смеркалось. Я брела по дороге, едва различая сквозь слезы мутные пятна фонарей.

— Где ты? — прошептала я. — Где ты, моя доченька?

— Ты сюда за этим приходила?

Неожиданно прозвучавшая фраза вернула меня к действительности.

— Джоэл! Что ты здесь делаешь?

— Вот список адресов, по которым Чарли разносила газеты. — Он протянул мне лист бумаги.

— Ты что, тоже был в магазине? Я тебя не заметила. Как тебе удалось раздобыть список?

— Я хорошо знаком с Джанет. К ней нужен особый подход, — объяснил он. — Тэм рассказала мне, что произошло прошлой ночью. Мне очень стыдно за дочь.

— Все это уже не имеет значения, Джоэл.

Мы начали читать имена жителей острова, которые могли утром видеть Чарли. В списке было всего девятнадцать адресов. В основном это были жители восточного побережья, живущие далеко от центра города.

— Как думаешь, какой дорогой она пошла? Может быть, по Плеши-роуд? — спросила я.

— Подожди. Нужно взять карту.

Джоэл вошел в магазин, но быстро вернулся. На этот раз в его руках ничего не было.

— Не поверишь, у них кончились карты, — сказал он. — Давай сами нарисуем маршрут. — Джоэл взял меня за руку и повел в ближайшее кафе.

— Садись, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Мы заняли столик у окна. Я присела на самый краешек стула, готовая в любую минуту сорваться и бежать на помощь Чарли. Джоэл достал из кармана авторучку и перевернул листок с фамилиями.

— Я заказал для нас кофе.

— Я не хочу кофе.

— Нина, все будет хорошо. Я хочу помочь тебе. Ты не одна, — сказал Джоэл, глядя мне в глаза.

Я знала, что все еще нравлюсь Джоэлу. Аликс имела все основания ревновать, но сейчас мне было все равно. Если он хочет помочь мне — пусть помогает.

— Спасибо, — просто ответила я.

Джоэл пошел к стойке. Я набросала на бумаге контур острова, изобразила береговую линию, море, главную улицу.

— Выпей кофе. — Джоэл поставил передо мной чашку. — Дай-ка мне. — Он взял ручку и начал исправлять рисунок. — Вот здесь Нижняя дорога, здесь — Бэрроу-роуд. Ист-лейн и Лост-роуд соединяются узкой Плеши-роуд. А теперь посмотри сюда. — Джоэл провел пунктирную линию, которая изображала возможный путь Чарли. — Скорее всего, она пошла вот так: по Типпет-роуд, потом по Кейм-роуд, свернула на Ист-лейн и по ней до Плеши-роуд, по которой дошла до дома Мартина Вина. Это самый дальний дом на Лост-роуд.

— Похоже, ты прав. — Я взяла листок и встала.

— Ты так и не выпила кофе. Ладно. Я пойду с тобой. Мы найдем Чарли, не сомневайся.

— Надеюсь. Я тебе очень признательна.

— Не надо благодарить. Мне очень стыдно за Тэм…

Я открыла тяжелую дверь. Холодный ветер обжег лицо, как только мы вышли на улицу. Джоэл взял меня под руку.

— И куда это вы направляетесь? — Как из-под земли перед нами выросла Аликс. — Я увидела твою машину и догадалась, что ты в кафе.

— Мы идем искать Чарли, только и всего, — сказал Джоэл. — Хотим обойти клиентов, которым она разносила утром газеты.

То, что сейчас происходило, показалось мне страшно глупым и бессмысленным.

— Ты обещал поехать с Тэм по магазинам, чтобы купить рождественские подарки, — сказала Аликс, беря Джоэла под руку.

— Неужели ты считаешь, что после того, что она натворила, она заслужила подарки? Никуда я с ней не поеду. Сейчас в первую очередь надо найти Чарли.

— Нет. С Ниной пойду я, — твердо сказала Аликс. — Ты останешься здесь.

— И не подумаю, — заявил Джоэл.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, но нетрудно было догадаться, кто победит в этой схватке. Аликс обернулась ко мне.

— Пошли, Нина, — спокойно сказала она. — Будет лучше, если мы поедем на нашей машине. Покажешь, куда ехать.

Я высвободила руку и пошла к машине Джоэла. Аликс завела мотор, и мы поехали разыскивать ближайший адрес из списка.

Мы подъехали к дому номер 23 на Ист-лейн. В списке он стоял под номером семнадцать. Хозяин выписывал «Дейли мейл». Я поднялась на крыльцо и нажала на кнопку звонка. За дверью послышались шаги, и через несколько секунд нам открыли.

На пороге стояла молодая женщина с младенцем на руках. В открытую дверь пахнуло домашним теплом и запахом пирогов из кухни. Жизнь продолжалась.

— Миссис Гордон? — как можно спокойнее спросила я. — Меня зовут Нина Лэндри. Скажите, вам сегодня доставили утреннюю «Дейли мейл»?

— Да, вот она. Я еще не успела ее просмотреть. Времени нет. Мы только что вернулись из больницы…

— Спасибо. — Я не стала слушать дальнейшие объяснения и пошла обратно к машине.

Следующей в списке была Сью Ферлонг, с которой я была знакома. Ее собака-лабрадор была сестрой нашей Сладж. За дверью послышался неистовый лай, но дверь нам не открыли. Я заглянула в почтовый ящик и среди поздравительных писем и открыток увидела экземпляр газеты.

Семья Ганнерс получала «Гардиан», Боб Хатчингс с Ист-лейн выписывал «Ист-Англиан дейли таймс». Мэг Ли, жившая в самом конце Плеши-роуд, тоже получила газету. Она видела, как Чарли отъезжала на велосипеде от ее дома. Сын Даннов, ровесник Чарли, точно не знал, доставлена ли утром газета, так как родителей дома не было. Мне пришлось долго упрашивать его, наконец он сходил на кухню и вернулся с газетой в руках.

Остальные адресаты жили в разных концах острова. Мы долго ехали молча вдоль мола. Вода уже значительно поднялась. Через полкилометра дорога резко оборвалась, уткнувшись в топкий берег. Мне было жаль, что время уходит зря. Мы ни на шаг не приблизились к Чарли.

Следующим в списке был коттедж Вигморов, с ветхой крышей и грязными стенами. Перед крыльцом росло дерево, украшенное к Рождеству цветными фонариками. Я постучала, и деревянная дверь со скрипом открылась. На пороге стоял пожилой мужчина в фартуке.

— В чем дело? — грубо спросил он.

— Простите, вы получили сегодня утром газету?

— Что?

— Я спрашиваю, вы получили сегодня газету?

— Газету? Я занят. Пеку рождественский пирог.

— Извините, вы не поняли…

— Да у меня все в полном порядке!

Мы с Аликс переглянулись.

— Мистер Вигмор, я спрашиваю, вы получили сегодня га-зе-ту? — громко и отчетливо, по слогам, пояснила Аликс.

— Я не глухой, — обиделся старик. — Сегодня в газете нет спортивной страницы. Спортивные новости бывают по субботам.

— Спасибо, — сказала я, отступая от двери.

До следующего дома мы проехали почти километр. Это был коттедж из красного кирпича. Аликс остановила машину и выключила мотор. Несколько секунд она сидела молча, а потом, не поворачивая головы, произнесла:

— Ты была далеко не первой.

— Ты о чем?

— Я говорю, ты была далеко не первой у Джоэла. Поняла?

— А, ты об этом, — равнодушно ответила я.

— Он любит женщин. Молоденьких. Не таких, как ты.

— Извини, — сказала я, хотя извиняться мне было не за что. Я уже давно забыла о том, что произошло между мной и Джоэлом, а уж на других его подружек мне было совершенно наплевать.

Перед тем как позвонить в дверь, Аликс вдруг спросила:

— Какой во всем этом смысл? Я имею в виду, что ты хочешь узнать, объезжая всех, кому Чарли носила газеты? Что это нам дает?

— Сама не знаю, — ответила я. — Мы просто идем по ее следам. Может, кто-то с ней разговаривал и знает что-нибудь.

Дверь открыла женщина в голубом халате.

— Миссис Бенсон? Вы получили сегодня утреннюю газету?

— Нет, еще не получила. Иногда по субботам ее приносят ближе к вечеру, так что я особо не беспокоилась. Вы что, принесли мне газету? — поинтересовалась она.

— Нет, не принесла, — ответила я.

— А где же она? — удивилась миссис Бенсон. — Обычно, когда ее бросают в щель на двери, я слышу, как она падает на пол.

Мы пошли назад к машине.

— Теперь мы знаем, что газеты были доставлены всем, кроме этой женщины, — сказала я.

Мы с Аликс стали думать, что же нам делать дальше.

— Если бы ты в пятнадцать лет захотела сбежать из дома, неужели ты стала бы делать это в праздник? — спросила я. — И при этом оказалась настолько совестливой, что сначала разнесла газеты и только потом ударилась в бега.

— Может быть, произошел несчастный случай?

— Ты же сама звонила в больницу.

— Но… если с ней что-то случилось, ее могли и не найти. Может, она лежит сейчас где-нибудь на улице…

Мы пошли по бетонной дороге, осматривая обочины. Повсюду были следы автомобильных шин, и нигде никаких следов от велосипедных колес. Слева росли невысокие кусты, за ними зеленела трава. Справа живая изгородь из кустарника огибала пашню.

— Мы дойдем до дома Вигморов, а потом… — Я замолчала, не зная, что сказать дальше.

Оказалось, что, когда идешь по пустынной дороге, начинаешь замечать массу интересных вещей. Опавшие листья, пустые пачки из-под сигарет, рваные полиэтиленовые пакеты, какие-то гнилые тряпки и мокрые газеты, пластиковые бутылки…

— Вы что-то потеряли? — подойдя к нам, спросил мистер Вигмор. На его седой голове красовалась старомодная шляпа.

— Ищем мою дочь. Она обычно приносит вам газеты, но сегодня в этом районе газету получили только вы. Судя по всему, до миссис Бенсон моя дочь не добралась.

— Она не приносила мне газету, — сообщил Вигмор.

Я насторожилась.

— Но вы же сказали…

— Она не приносила мне газету, — повторил Вигмор. — Утром никто мне ничего не принес, и я сам поехал и забрал газету в киоске. Сегодня нет спортивных новостей, и я не стал ее читать.

— Почему же вы сразу не сказали, что сегодня вам не принесли газету на дом?

— Вы спросили, получил ли я газету. Вы ведь не спрашивали, каким образом она попала ко мне, правда?

— Хорошо, хорошо, — успокоила я старика, — это моя ошибка.

Вигмор пошел дальше, что-то бормоча себе под нос.

— Мы не там ищем, — сказала я Аликс. — Чарли надо искать между домом Вигмора и домом Даннов.

Мы остановились у обочины, за лачугой Вигмора. Еще раз прочесали все канавы вдоль дороги, но так ничего и не нашли. Сгущались сумерки.

Неожиданно я увидела в траве что-то белое. Это была свернутая в трубочку «Дейли мейл», испачканная в глине. Я подняла газету, из нее выпало несколько рекламных проспектов.

— Теперь все понятно, — задумчиво проговорила Аликс. — Похоже, Чарли не заметила, как уронила газету миссис Бенсон.

Я присела на корточки и внимательно осмотрела землю рядом с тем местом, где лежала газета.

— Аликс, следов тут нет. Тогда каким образом газета попала на траву?

— Понятия не имею, — ответила она. — Дождь прошел, так что следы могло смыть.

— Да, ты права. Но почему газета испачкана в глине? Давай еще раз все осмотрим.

Аликс пристально посмотрела на меня. Я понимала, что ко мне она испытывает двойственные чувства. Это еще мягко сказано. Кроме того, она врач, а выходные дни у врачей бывают редко. Ей было на что потратить свободное время, в этом я не сомневалась. Наконец Аликс сказала:

— Посмотри там, а я поищу на другой стороне дороги.

Я внимательно осматривала каждую сломанную веточку, каждую травинку, но так ничего и не нашла. Перейдя на другую сторону дороги, я пошла по мокрой траве. Трава была высокая и густая, в ней вряд ли можно что-нибудь найти. Аликс окликнула меня, но я не сразу увидела ее за живой изгородью.

— Иди сюда, скорее!

Мои ноги вдруг словно налились свинцом. Мне стало страшно. Я не могла двинуться с места. Несколько раз глубоко вздохнув, я заставила себя подойти к отчаянно жестикулирующей Аликс. Подошла и увидела спрятанный в кустах велосипед Чарли. С дороги его не было заметно. На руле висела оранжевая сумка, в которой она обычно носила газеты.

— Только ничего не трогай, — предупредила Аликс. — Надо срочно звонить в полицию.

Аликс попыталась набрать номер, но выронила телефон. У нее дрожали руки.

— Прости, — с трудом выговорила она, — я не могу…

Я подняла телефон и набрала номер полицейского участка.

Аликс сотрясала нервная дрожь. Я бестолково ходила взад и вперед по дороге, ожидая приезда полицейских. Вскоре приехала полицейская машина. Махони направился к нам. За последние несколько часов мы встречались с ним третий раз.

— Где велосипед? — спросил он.

Я кивнула в сторону живой изгороди.

— Я хочу сразу заявить, что это велосипед Чарли, — сказала я.

Махони направился к кустам, а мы с Аликс остались стоять на дороге. Мы понимали: чем меньше народу топчется на месте преступления, тем лучше. Махони отсутствовал несколько минут. Когда он вернулся, на его лице было странное выражение.

— Чарли могла одолжить велосипед кому-нибудь из друзей?

Вопрос был настолько глупым, что я едва не заорала от негодования, но вовремя сдержалась.

— Нет, — ответила я. — Мы уверены, что Чарли велосипед никому не давала. Жена газетчика сказала, что Чарли приехала на велосипеде и забрала газеты.

Я рассказала Махони, как мы проследили путь Чарли. Махони внимательно меня выслушал и долго с кем-то разговаривал по рации. Было видно, что теперь он очень серьезно относится ко всему происходящему.

— Я поговорил с начальством, — объяснил он нам. — К сожалению, дело приобрело иной оборот и вышло за рамки моей компетенции. Скоро на помощь прибудет бригада с материка.

— Хорошо. Но что нам делать сейчас?

— Сесть в машину и ничего не трогать на месте происшествия.

Я догадалась: как только стало очевидно, что с Чарли что-то случилось, Махони постарался снять с себя ответственность и вызвал полицейских с материка.

Махони огородил место происшествия столбиками с желтой лентой. Он явно был доволен проделанной работой и принялся составлять протокол.

— Как ты думаешь, все это действительно необходимо? — спросила я у Аликс. — Здесь же никого нет.

— Я уверена, что он делает все правильно, — кивнула Аликс. — Очень хорошо, что приедут профессионалы. Они быстро разберутся, что к чему. Я в этом уверена.

Я не разделяла оптимизма Аликс. Подойдя к Махони, я увидела, как он старательно пишет рапорт детским почерком.

— Извините, — прервала я его занятие, — но мне кажется, что никто ничего не предпринимает.

— Миссис Лэндри, я ведь сказал вам, что помощь с материка скоро прибудет.

— Но посудите сами, велосипед Чарли был спрятан в кустах, а это значит, что кто-то удерживает ее против воли. Нам нельзя ждать, надо действовать!

— Миссис Лэндри, если бы в данных обстоятельствах было предписано что-то делать, я бы немедленно это сделал. Нам остается лишь ждать приезда оперативной группы. Теперь это их работа.

— Вы должны были вызвать их раньше.

— Миссис Лэндри… — начал было оправдываться Махони, но я не дала ему договорить:

— Лучше помолчите. Они скоро приедут?

— Думаю, что скоро. Минут через тридцать.

Я посмотрела на часы на экране мобильного. Без двадцати два. Что значит «скоро», когда дорога каждая секунда?

Без четверти два. Я позвонила Ренате, поговорила с Джексоном. Сначала он держался вполне бодро, но под конец нашего разговора вдруг захныкал, а мне нечем было его утешить.

Я позвонила Джею и сказала, что мне очень нужно его повидать. Чувствовалось, что он нервничает. Он обещал никуда не отлучаться с острова. Я позвонила Эшли и попросила обзвонить всех знакомых Чарли, чтобы как можно больше людей приняли участие в поисках.

Без десяти два. Что делать дальше? Мне больше нечем заняться. Мимо проехал трактор, за ним женщина на велосипеде. С материка так никто и не приехал. Было уже без пяти два.

Я посмотрела на Аликс.

— Тебе пора уезжать, — сказала я.

— Нина, ты знаешь, я… сожалею о том, что случилось, — произнесла она. — Если я могу что-то сделать для тебя…

— Ты и так много для меня сделала, — сказала я.

Аликс отвернулась, смахнула со щеки слезы, а потом завела мотор и уехала в город.

Я подошла к Махони. Он предложил мне сесть в его машину и погреться, но я предпочла остаться снаружи. Я смотрела на шоссе, уходящее вдаль. Солнце уже коснулось поверхности воды.

На горизонте появилась малюсенькая точка, которая начала быстро приближаться и увеличиваться в размерах. У меня перехватило дыхание: наконец-то! Машина остановилась, из нее вышли двое: молодая женщина и пожилой бородатый мужчина. Я внимательно смотрела на тех, кому предстояло найти Чарли. Мужчина протянул мне руку:

— Миссис Лэндри? Я инспектор сыскной полиции Хэммилл. А это детектив Андреа Бек.

Женщина оказалась ростом ниже меня. У нее были густые каштановые волосы, собранные в хвост. Ее рукопожатие было по-мужски крепким.

— Ну наконец-то вы приехали! — воскликнула я.

— Через минуту сюда прибудет констебль, чтобы организовать охрану места возможного преступления, — сказал инспектор Хэммилл. — Потом мы поедем с вами в участок, где вы нам все подробно расскажете.

— Я уже все рассказывала. Дважды. Все запротоколировано. Мы нашли здесь велосипед Чарли. Мне кажется, что она в опасности. У вас есть ищейки, вертолеты или еще что-нибудь такое?

— Я разделяю вашу тревогу, миссис Лэндри. А вот и констебль Фентон подъехал, — сказала Андреа.

Инспектор Хэммилл беседовал с Махони, детектив Бек — с констеблем, который казался немногим старше Чарли. Потом они все вместе прошли к месту, где был спрятан велосипед. Я стояла на дороге, переминаясь с ноги на ногу, потирая руки, чтобы согреться.

— Отлично, миссис Лэндри. Криминалисты будут здесь с минуты на минуту, констебль Фентон их дождется, а мы можем ехать в участок. Вы, кажется, остались без машины?

— Да, мы приехали сюда вместе с подругой, но ей пришлось вернуться в город.

Детектив Бек вела машину очень осторожно, ни разу не превысив скорость. Хэммилл молчал, барабаня костлявыми пальцами по колену.

— Сколько людей вы собираетесь привлечь к поискам Чарли? — спросила я.

— Сперва мы должны оценить… — начала объяснять Бек.

— Оценить? Разве вам что-то не ясно? Надо действовать!

Бек вопросительно посмотрела на инспектора Хэммилла, тот равнодушно глядел в окно на унылый пейзаж.

— Видите ли, Нина… — заговорила Андреа наставительным тоном.

— Вы говорите со мной как с ребенком! Я знаю свою дочь и убеждена, что с ней случилось несчастье.

— Каждая ситуация имеет свои особенности. Ваша дочь отнюдь не малый ребенок.

— Если потерявшегося человека быстро не находят, шансы на благоприятный исход значительно снижаются, не так ли?

— Да, это так, — произнес инспектор Хэммилл. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы найти Чарли, — сказал он. — В первую очередь мы рассчитываем на вашу помощь.

— Хорошо. Тогда нельзя ли попросить вас ехать быстрее?

Меня проводили в кабинет Махони. Все та же мишура на стене, рождественская елка. На столе лежала большая фотография Джексона и Чарли. Я взяла снимок и несколько секунд смотрела на лица моих детей, потом положила снимок на место.

В комнате было жарко и душно. Инспектор Хэммилл задавал вопросы, детектив Бек вела протокол. Больше всего их интересовало точное время того или иного события. Вопросы были знакомые, я уже много раз на них отвечала. Все происходящее выглядело как плохой спектакль. Я не только представила события в хронологическом порядке, но постаралась подробно описать все сопутствующие обстоятельства. Рассказала об отце Чарли, о моих отношениях с Кристианом и о том, как Чарли сначала не приняла его, о сложных отношениях Чарли с одноклассниками. Рассказала про Джея. По мере того как складывалась единая картина, все яснее и яснее вырисовывались мои ошибки. Я слишком мало времени уделяла Чарли, она не чувствовала моей заботы и любви. Она перестала мне доверять… Теперь она мечется где-то в бесприютной мгле, а я сижу в теплой комнате, пытаясь понять, как такое могло случиться.

— Чарли может быть где угодно, — неожиданно сказала я.

Мой голос дрожал. Чарли может быть где угодно и с кем угодно. Чем больше я об этом думала, тем тяжелее становилось на душе. Перед глазами вставали самые ужасные картины: Чарли изнасиловали, она плачет, она умирает. Мне показалось, что я слышу, как Чарли зовет меня: «Мамочка!»

— Вы очень помогли нам, — сказал инспектор Хэммилл. Он посмотрел на часы на стене, которые показывали без двадцати три.

— С момента исчезновения вашей дочери прошло не больше пяти часов. Скорее всего, с ней не случилось ничего особенного и она скоро объявится.

— Я сама на это надеялась, пока мы не нашли велосипед. Если бы Чарли было лет восемь, вы бы сейчас не сидели здесь. Над островом летали бы вертолеты, а вы бы обшаривали каждый квадратный метр.

— Речь идет не о беспомощном ребенке, а о подростке, — раздраженно заметил Хэммилл. — Чаще всего подростки сами убегают из дома. Если Чарли сбежала, то искать ее надо у кого-нибудь из знакомых. Велосипед она бросила, а сама уехала с друзьями на машине. Это решение она приняла импульсивно, не думая о последствиях. А когда ей понадобились вещи, она прислала кого-то, чтобы забрать их.

— Почему она не сделала это сама?

— Не хотела встречаться с вами. Простите, я понимаю, что вам неприятно это слышать…

— Но в доме было полно народу, — возразила я. — И Чарли знала об этом.

— Она попросила об этом кого-то из гостей. Давайте найдем этого человека. Будем действовать оперативно: свяжемся со всеми людьми, которые контактировали с вашей дочерью в последние сутки.

— Вы их всех допросите?

— В этом можете не сомневаться. — Инспектор продолжал что-то записывать в блокноте. — Мы будем держать вас в курсе дела. — Он протянул мне визитную карточку: — Здесь номер моего мобильного телефона. Звоните мне в любое время. Сейчас вас отвезут домой.

— Нет-нет! — в отчаянии воскликнула я. — Прошу вас, продолжайте поиски. Я доберусь домой сама.

— Миссис Лэндри, я настаиваю, чтобы вас отвезли домой. — Инспектор кивнул Махони, тот как раз вошел в кабинет.

— Позвоните мне, как только появятся новости, — устало сказала я констеблю. — Любые новости. Даже если…

— Все в надежных руках, — кивнул Махони.

Добравшись до дома, я быстро поднялась на крыльцо. И вдруг почувствовала чью-то руку на плече. Рори.

Он сильно изменился с тех пор, как мы виделись с ним в последний раз. Рыжие волосы коротко подстрижены, щеки небритые, под глазами темные круги. Вдруг я поймала себя на мысли, что не доверяю ему. Он мог сделать с Чарли что угодно.

— Рори, давай не будем ворошить прошлое. Мы оба прекрасно знаем, что одинаково виноваты. Если ты так странно пошутил, просто скажи мне. Скажи, и я обещаю, что даже не рассержусь. Я постараюсь помочь тебе…

— Как ты могла такое подумать? Наша дочь пропала, и ты обвиняешь в этом меня? Я пришел сюда с одной целью — помочь.

Джексон сразу же бросился к отцу и обнял его. Я прошла в столовую. Рената сидела на табурете, держась рукой за правое бедро. Она рассказала, что сильно ударилась, когда гуляла со Сладж: псина погналась за соседским лабрадором, а она не успела отпустить поводок и упала.

— Я не могу наступать на правую ногу, — морщась от боли, заявила Рената.

Я пошла на кухню, налила воду в чайник и включила электроплиту. Потрогала поверхность плиты ладонью. Она пока была холодной. От волнения у меня начали сдавать нервы. Сколько драгоценного времени в жизни мы тратим на ожидание? Ждем, когда вскипит чайник, когда на другом конце провода подойдут к телефону. Когда вернется Чарли…

Я постаралась взглянуть на ситуацию с другой стороны. Теперь делом занялись профессионалы. Как примерная гражданка, я должна сидеть и ждать. Я потрогала чайник. Он был едва теплым. Прошло меньше минуты. Надо что-то делать. Я вспомнила, что советуют делать, если в темноте вы теряете ключ от дома. В первую очередь ищите ключи под уличным фонарем, просто потому, что это единственное освещенное место, где их можно увидеть.

Надо рассуждать здраво. Итак, где в данном случае фонарь? Необходимо отталкиваться от того, что Чарли все еще находится на острове и что она жива…

Рори предложил отправить Сладж по следам Чарли, дав ей понюхать что-нибудь из ее вещей. В комнате у Чарли я подобрала с пола нестираную футболку. Спустившись вниз, отдала майку Рори. Он ткнул ее под нос Сладж. Собака взяла майку в пасть и начала суетливо метаться по кухне. Она и не собиралась искать Чарли, посчитав, что ей предлагают новую игру. Рори попытался отнять майку, но Сладж начала отчаянно вертеть головой и игрушку из зубов не выпустила.

— Надо выйти на улицу, — предложил Рори, надел пальто и взял поводок.

— Возьми с собой Джексона, — попросила я.

— Хорошо. Джексон, Сладж, пошли. До берега мы доедем на машине, а оттуда пойдем пешком.

— Нина, если я не нужна тебе, можно я немного полежу на твоей постели? — спросила Рената, когда троица ушла на поиски. — Я неважно себя чувствую.

— Конечно.

Зазвонил телефон. Я взяла трубку.

— Нина? — Это была Эшли. — Я сделала, как вы просили, и позвонила всем, кого вспомнила. У Кэрри, которая была с нами прошлой ночью, есть младшая сестра, Лора. Она сказала, что видела Чарли сегодня утром.

— Когда? Где?

— Она точно не помнит. Если хотите, я дам номер ее мобильного.

— Спасибо тебе большое.

Эшли продиктовала номер. Я позвонила Лоре:

— Это Нина Лэндри, мама Чарли. Эшли сказала, что сегодня утром ты видела Чарли, это правда?

— Правда.

— В котором часу это было и где? Это очень важно.

— Точно не помню. Сразу после завтрака.

— А точнее? В девять? В десять?

— В половине десятого. Мне показалось, что я увидела Чарли. Мы тогда стояли на вершине холма, у Лост-роуд, а она была в самом низу. Она остановилась и, не слезая с велосипеда, разговаривала с кем-то, этот человек сидел в машине.

— Какого цвета была машина?

— Красная, — не задумываясь, сказала Лора. — А может быть, синяя. Но точно не белая.

— Так красная или синяя?

— Ну, такая блестящая, как все машины.

— Ты уверена, что это была Чарли?

— Сначала я об этом не думала, но когда Эшли позвонила Кэрри и Кэрри рассказала мне, я сразу вспомнила про Чарли.

— Кэрри тоже ее видела?

— Нет, она в этот момент отвернулась.

— А кто был в машине, мужчина или женщина?

— Вы столько вопросов задаете… Я не помню. Может быть, мужчина. До них было далеко.

— Хорошо, послушай. Я дам тебе номер телефона инспектора Хэммилла. Ты сейчас позвонишь ему и все расскажешь еще раз. Ты меня поняла?

— Да, надо позвонить инспектору Хэммиллу, — ответила Лора.

— Позвони прямо сейчас, обещаешь?

— Да, обещаю.

— Расскажи ему все, что помнишь, прямо сейчас.

Я сомневалась, что девочка сделает все как надо. Набрав номер инспектора, я рассказала о том, что узнала от Лоры. Пусть ищет машину.

Я снова вошла в комнату Чарли, голова у меня гудела. Чарли разговаривала с каким-то мужчиной! Я весь день колесила по острову, и в сознании у меня словно отпечаталась его карта, теперь я точно могла себе представить, где находилась Чарли, когда ее увидела Лора. Это было самое начало того маршрута, по которому Чарли обычно разносила газеты. Кто бы ни был этот человек и о чем бы она с ним ни разговаривала, ей предстояло вручить получателям не меньше полудюжины газет. И все же кто он, этот мужчина?

Часы показывали двадцать минут четвертого. Примерно через два часа мы могли бы подняться на борт самолета и улететь во Флориду. Я еще раз осмотрела все вокруг, надеясь найти какую-нибудь мелочь, которая помогла бы мне в поисках. Начала я с ящиков письменного стола. Открывала их один за другим и вытряхивала содержимое. Электрическая лампочка, крошечная бархатная подушечка в форме сердечка, несколько цветных мелков, точилки для карандашей, абонементы в плавательный бассейн и в школу верховой езды, пустой флакон из-под духов, несколько перепутанных ниток бус, поздравительные открытки — я прочитала их все самым внимательным образом, открытая пачка сигарет «Мальборо», сломанный карманный фонарик, ароматические свечи, ленточки для волос… Я снова перебрала то, что лежало на письменном столе, и вдруг замерла на месте, глядя на портативный компьютер, который мы с Рори подарили дочери на день рождения.

Я выдвинула стул и села. Включила компьютер. Он был подключен к Интернету, и я решила прочитать письма, полученные по электронной почте. Но я не знала ее пароля. Я пробовала разные варианты, в том числе ее имя с добавлением цифр от единицы до четверки, фамилии «Лэндри» и «Оутс», название улицы, на которой мы жили в Лондоне, потом «Сладж», потом «Берти» — имя нашего кролика, который умер, когда ей было восемь лет. Отчаявшись, стала набирать названия ее любимых музыкальных групп и певцов.

Я уже решила бросить это занятие, как вдруг вспомнила, что Чарли года два назад хотела взять себе второе имя — Сидни. И попала в точку.

Писем оказалось не так уж много, тем более что давние я не принимала во внимание. Для начала я познакомилась с посланиями ее отца. Если бы не подпись, я могла бы принять их за письма от бойфренда, потому что в них он только и твердил, какая Чарли красавица и как он ее любит.

Была там парочка писем от Эшли. Одно из них было зашифровано, и я не сумела его понять. Во втором был текст популярной песни. Единственное послание от Имона открывалось короткой, но весьма выразительной фразой: «Тошнит от родичей». Далее было сказано: «Посылаю тебе интересный текст», после чего следовала статейка о каком-то музыканте.

И наконец письмо от Джея: «Мой телефон сдох. Встретимся в два часа в обычном месте. Принесу обещанное». Что значит обещанное? И о каком месте речь?

Внизу хлопнула дверь и послышалось тявканье Сладж. Я выключила компьютер.

— Сладж не хочет оставаться на улице, — заявил Джексон, едва я спустилась вниз. — Она скулит и просится домой.

— А где папа?

— Он должен забрать машину оттуда, где мы ее оставили. Он скоро придет.

Глаза у Джексона лихорадочно блестели, а щеки горели.

— Мам, а ты заглянула в ее компьютер?

— Да, я просмотрела ее почту.

— А ее дневник ты просмотрела?

— Какой дневник?

— Который у нее в школьном ранце.

— В ранце? А где он?

— Она оставила его вчера на вешалке, когда вернулась домой.

Там он и был. Висел на крючке под старым пальто Чарли. Я сняла его с крючка и открыла. В переднем отделении лежал маленький ежедневник. Я перелистала его. В начале года Чарли писала почти обо всем: о выходных, проведенных с отцом, о посещениях зубного врача, о встречах с друзьями, о вечеринках, концертах. Но мало-помалу заполненные странички попадались все реже. Возле некоторых дат стояли чьи-то инициалы — с вопросительными знаками. Осенние и зимние странички почти пустовали, но я обратила внимание на то, что слева от некоторых чисел поставлены крестики. Этими крестиками были отмечены понедельник 26 июля, пятница 20 августа, далее 16 сентября, 13 октября, 9 ноября. Я тупо глядела на эти крестики, пока не сообразила посчитать количество дней между крестиками: двадцать пять, двадцать семь, двадцать семь, двадцать семь… Все ясно. Это дни, когда у Чарли начинались месячные. По спине у меня пробежал холодок. Я снова пролистала декабрь. Ничего. Крестика нет. Я подсчитала количество дней между 9 ноября, возле которого стоял последний крестик, и днем сегодняшним, субботой 18 декабря. Их оказалось тридцать девять. Это могло ничего не значить, а могло означать и то, что месячные не пришли в срок и она боялась, что забеременела.

Я закрыла дневник и уставилась на Джексона невидящим взглядом.

— Что случилось, мама?

— Ничего, — ответила я. — Папа вот-вот придет. Попроси его приготовить для тебя сэндвич с сыром.

— А для тебя?

— Мне нужно позвонить.

Я поспешила к себе в спальню. Схватила трубку и набрала номер инспектора Хэммилла. Короткие гудки. Тогда я позвонила в участок по общему номеру и попросила соединить меня с детективом Андреа Бек.

— Это Нина Лэндри, — начала я. — Моя дочь, возможно, беременна или думает, что это так.

— Откуда вы…

— Из ее дневника, — поспешила ответить я. — Вы зафиксировали показания Лоры?

— В данный момент она беседует с инспектором Хэммиллом.

— Никаких новостей? — спросила я, заранее зная ответ.

— Мы ведем расследование. Как только что-то узнаем, немедленно сообщим вам. У меня тоже есть дочь, и я вполне могу себе представить, в каком состоянии…

— Совершенно верно, — произнесла я, не дав ей окончить фразу, и положила трубку.

Рори и Джексон сидели на кухне. Вид у Рори был ужасный — изможденное лицо, глаза красные от слез.

— Мне надо поговорить с тобой, — обратилась я к Рори. — Наедине. Джексон, милый, ты не можешь пять минут посидеть у себя в комнате?

Джексон молча посмотрел на меня, потом удалился из кухни с самым несчастным видом. Было слышно, как он тяжело топает по ступенькам, поднимаясь наверх.

— Я пролистала дневник Чарли, — сказала я. — Дело в том…

И тут зазвонил телефон. Я бросилась к аппарату.

— Нина? Это инспектор Хэммилл.

Надежда вспыхнула во мне, и я едва устояла на ногах.

— Да?

— Боюсь, что не могу сообщить вам ничего нового, но нам необходимо поговорить с вашим мужем. Он добрался до вас?

Рори схватил трубку. Лицо у него стало белым как мел, на лбу выступили крупные капли пота.

— Да, — сказал он. — Разумеется. — Положив трубку, повернулся ко мне. — Я еду в полицейский участок. Они хотят, чтобы я дал показания. Просто поразительно, с какой легкостью эти представители закона вынуждают тебя почувствовать вину за то, что ты отец. — Рори криво усмехнулся. — Это на Миллер-стрит?

— Да, — с трудом выговорила я.

Едва за ним захлопнулась дверь, как я взяла мобильный и набрала номер:

— Джей? Это Нина.

— Вы уже нашли ее?

— Нет.

— Мне звонили из полиции. Хотят поговорить со мной. — Голос у него был испуганный.

— Они опрашивают всех, — сказала я. — То есть всех, кто хорошо знает Чарли. Можно я приеду к тебе?

— Конечно, если это необходимо.

— Так я приеду на ферму, ладно?

— Идет. — Снова пауза. — Только не говорите моему отцу, в чем дело. Я буду ждать вас у амбаров.

— Договорились. Я буду у вас через десять минут.

Первым делом надо решить, как быть с Джексоном. Рори в полицейском участке, а Джексона под присмотром Ренаты оставлять нельзя. Ей бы за собой присмотреть. Я не хотела брать сына в участок, ему вовсе ни к чему слушать разговоры о сексуальной жизни Чарли. Но и оставлять его одного мне тоже не хотелось.

Джексон стоял у окна и смотрел на море. Когда он повернулся ко мне, я увидела, что лицо у него бледное.

— Мне надо кое-куда съездить, дружок, и я хочу взять тебя с собой. Иди надевай курточку, ладно?

Мы вышли из дома. Дул резкий, порывистый ветер. Я взяла сына за руку и ускорила шаг. Время от времени я произносила что-нибудь вроде: «Все обойдется, дорогой» или «Мы ее непременно найдем». Потом вспомнила, что Джексон так ничего и не поел. На главной улице я зашла вместе с ним в булочную.

— Хочешь булочку с сыром или с ветчиной?

— Мне все равно.

Я купила ту и другую. На улице я дала Джексону булочку с сыром, себе взяла с ветчиной и откусила кусочек. Хлеб показался безвкусным. Где-то совсем рядом раздался визг тормозов, я толкнула Джексона на тротуар и увидела прямо перед собой серый капот машины, она остановилась буквально в нескольких сантиметрах от нас. Из-за стекла на меня глянуло ошеломленное лицо Рика. Он открыл дверцу.

— Прости… С вами все в порядке?

— Это ты меня прости, — сказала я. — Переходила дорогу, не посмотрев по сторонам.

Рик подъехал к булочной и припарковался.

— Как там Карен? — поинтересовалась я.

— Она уснула, — ответил Рик. — Ей дали снотворное. Сожалею, что она так напилась у вас дома. Прости, пожалуйста.

— Это не имеет никакого значения.

— Нет, имеет.

— Она в больнице?

— Да. Врачи запретили ей вставать. В ближайшие два дня.

— При ней кто-нибудь есть?

— Имон обещал навестить ее. Дорого нам это обходится, тебе не кажется? Наши детки!

— Ты сейчас очень занят?

— Да нет, не особенно. Есть парочка дел, которые могут и подождать. Господи, что это я болтаю всякую чушь! Даже не спросил, есть ли какие-то известия о Чарли!

— Пока нет.

— А ты уверена, что она не укатила куда-нибудь со своим дружком? Возраст для этого самый подходящий.

— Это первое, о чем я подумала. Но мы нашли велосипед Чарли и ее сумку. Она развозила газеты.

— Ты уж меня извини, я так захлопотался с Карен, что забыл обо всем остальном. Но если я могу чем-то помочь, Нина, ты только намекни.

И тут меня осенило. Я посмотрела на Джексона, который с унылым видом жевал булку. Он хорошо знает Рика. Что ж, попытка не пытка.

— Спасибо, Рик, есть одна просьба. Мне сейчас нужно съездить кое-куда. Ты не мог бы присмотреть за Джексоном?

— Ну… — Рик посмотрел на часы, они показывали без четверти четыре. Наверное, он уже жалеет, что вызвался мне помочь.

— Пожалуйста, Рик. Дай мне номер твоего мобильного телефона, и я позвоню тебе, как только повидаюсь с этим… с этой личностью. Это займет двадцать минут, самое большее полчаса.

— Ладно, — со вздохом согласился Рик. — Давай в машину, Джексон. Хоть погреешься, сегодня такой холод, бр-р-р!

Джексон бодренько забрался на заднее сиденье. Кажется, он был рад отделаться от меня. Я ввела номер Рика в свой мобильный, и они укатили. Я успела увидеть, как Джексон, оживленно жестикулируя, что-то рассказывает Рику, а тот стоически слушает, и лицо у него бледное.

Машину свою я благополучно обнаружила возле газетного киоска и села за руль. Прежде чем тронуться в путь, я посидела несколько секунд, пытаясь собраться с мыслями. Потом повернула ключ зажигания. Мотор почихал и замолк. Я снова повернула ключ и услышала только слабый щелчок.

Я достала мобильный. А кому звонить? Рори в полицейском участке, Рената валяется на моей кровати и хлюпает носом, Кристиан застрял в пробке на шоссе, Бонни отправилась за покупками, Рик уехал с моим сыном. Может, позвонить Джоэлу — он бы непременно приехал, но трубку может взять Аликс.

Тут мне в голову пришла еще одна мысль, и я набрала номер.

— Слушаю.

— Джей, это Нина. Я в городе, возле газетного киоска. Моя машина не заводится. Не мог бы ты приехать сюда? Ты умеешь водить?

— Только мотоцикл.

— Приедешь?

— Почему бы и нет? Дело минутное.

— Спасибо.

Я еще пару раз пробовала включить зажигание, но безуспешно. И вдруг увидела Тома, нашего викария. Он нес в руке хозяйственную сумку и, кажется, разговаривал с самим собой. А может, с Богом.

— Привет, Нина! А я думал, вы уже во Флориде.

— У нас изменились планы, — устало ответила я, не в силах еще раз излагать происшедшее.

— Что-то случилось с машиной?

— Да. Она не заводится.

— Позвольте взглянуть?

Он заглянул в салон и нажал на рычажок, который поднимал капот. Потом стянул перчатки и деловито склонился над мотором. Послышался треск мотоцикла: прибыл Джей. Он снял шлем.

— Может, сядешь в машину? — предложила я. — Мне нужно спросить тебя кое о чем. Дело серьезное и скверное.

— Скверное, — повторил он. — Это касается Чарли?

— Да.

Он посмотрел на меня, потом на Тома, чья голова была заслонена от нас капотом.

— Не можем ли мы поговорить где-нибудь еще? Здесь я как на витрине. Особенно в его присутствии. — Джей кивком указал на викария. — Я бы вас отвез в тихое местечко.

— На мотоцикле?

— Ну да. Если вы не боитесь.

Это прозвучало как вызов. Я взглянула на худое, бледное лицо Джея. Этот юноша — или молодой мужчина — был частью тайной жизни Чарли.

— Том, — обратилась я к викарию, — мне срочно надо ехать. Очень любезно с вашей стороны, что вы попытались помочь.

— Если бы вы оставили мне ключ зажигания, я бы тут еще покопался. Надеюсь устранить неисправность.

— Ну, если вы настаиваете… — Я вручила ему ключ. Потом повернулась к Джею: — Ну что, поехали?

— Там есть запасной шлем, — сказал он, показывая на заднее сиденье.

Я надела шлем, закрепила ремешок на подбородке и опустила щиток. Потом примостилась на сиденье позади Джея.

— Поставьте ноги на эти решетки, — велел он. — Обнимите меня за пояс обеими руками и расслабьтесь.

В следующую минуту мы с ревом неслись по улице с такой скоростью, что дома казались сплошными туманными линиями. Мы промчались мимо лодочной станции, мимо трейлеров, мимо пляжных домиков. Я держалась за Джея, наклонялась вместе с мотоциклом и думала, что то же самое делала и Чарли. Она обнимала молодого человека за талию, прижималась щекой к его куртке, а мир тем временем проносился мимо. Потом она возвращалась домой и ничего не рассказывала мне об этом.

— Ну вот и доехали, — услышала я слова Джея, когда мотоцикл остановился на проселочной дороге.

Перед нами открывался вид на заросли кустарника, болото и протоки, ведущие к морю. Казалось, мы единственные люди в этом сером мире, и не разберешь, где кончается вода и начинается небо. Я сняла шлем и слезла с мотоцикла.

— Вы держались молодцом, — похвалил меня Джей.

— Чарли пока не удалось найти, — сказала я. — Я собираюсь спросить тебя о том, о чем ни одна мать не решилась бы спрашивать приятеля своей дочери. Не имеет значения, что ты на это скажешь. Я не осуждаю вас. Мне безразлично, чем вы занимались, оставаясь наедине. Я хочу найти Чарли. Это все. — Джей смотрел на море, а я не сводила глаз с его лица: — Ты не знаешь, где она?

— Нет, — ответил Джей.

— Можешь поклясться?

— Если вам угодно. Клянусь.

— Ладно. Ты бойфренд Чарли?

— Можете называть это и так.

— Сколько времени это продолжается?

— Месяца четыре или пять. С лета.

— Почему она не сказала об этом мне?

— Не знаю. Нам нравилось держать все в тайне. Многое меняется, если об этом узнают другие. Взрослые считают, будто они могут научить нас, как нужно себя вести в таких случаях. Мы не хотели выслушивать наставлений.

— У вас это серьезно?

— Серьезно? — переспросил Джей.

— Ты любишь ее? Она тебя любит?

— Мы не называли это словом «любовь».

— Какое же слово вы употребляли?

— Кайф, — сказал он, и щеки у него полыхнули румянцем.

— Перестань дурить, Джей! Неужели ты не понимаешь, что Чарли в опасности? Она не говорила тебе чего-то по секрету? Чего-нибудь, что могло бы стать ключом к разгадке?

Джей, опустив голову, некоторое время молча ковырял землю носком башмака, потом наконец решился:

— Да, было кое-что не совсем понятное. Она говорила о своем отце. Ей не нравилось, что он ее прямо-таки обожает. Считала это несправедливым по отношению к Джексону.

— Но ничего… специфического не было?

— То есть?

— То есть сексуальных домогательств, — отчетливо выговорила я. — К примеру.

Джей поморщился:

— Нет. Но вообще-то она мне говорила, что считает всех пожилых мужчин извращенцами.

— Почему? С чего бы это?

— Не знаю.

— Вы с ней занимались сексом?

Джей пробурчал нечто невнятное.

— Я понимаю, что занимались, Джей, но я просто хочу, чтобы ты мне объяснил, почему Чарли боялась, что она забеременела.

Он вздрогнул, как будто его ударили.

— Что?! Мы не… мы не занимались сексом, — залепетал он.

— Я тебе не верю.

— Это ваше дело. — Джей ожег меня негодующим взглядом. — Я сказал правду.

Мне подумалось, что, возможно, крестики в дневнике имели не то значение, которое я им приписала.

— Но тогда почему она решила, что забеременела?

— Спросите у нее самой. Ох, простите, я не должен был так говорить! Может быть…

— Что может быть?

— Не знаю! — произнес Джей и крепко сжал губы.

— Пожалуйста, скажи мне. Скажи, о чем ты подумал.

— Несколько недель назад у Чарли было ночное свидание.

— С кем?

— Я не знаю. Она не говорила, с кем. Только и сказала, что сделала то, о чем очень сожалеет, и спросила, прощу ли я ее.

— Ты простил?

— Она это сделала мне в отместку.

— Ты хочешь сказать, что сделал то же самое?

— По правде говоря, это вас не касается, вы согласны?

— Когда это произошло?

— Примерно в конце прошлого месяца, но число я не знаю. Я тогда был во Франции. Она рассказала мне, когда я вернулся.

— Чего еще я не знаю? — в полном отчаянии произнесла я.

— Чарли говорила, что она вам доверяет. Она собиралась рассказать вам о нас.

— Я хочу одного — найти ее. Если ты что-то с ней сделал, то клянусь…

— Нет! — перебил меня Джей.

— Где вы с ней встречались?

— В разных местах. На материке. Иногда у меня, когда родителей не было дома, иногда в амбарах. Еще на кладбище кораблей.

— Ты имеешь в виду свалку старых баркасов возле мыса?

— Да. Туда никто не ходит, боятся. Но нам с Чарли нравятся эти жуткие развалюхи.

Так называемое кладбище кораблей представляло собой свалку старых рыбацких лодок и баркасов. Мне случалось проходить мимо этих жалких руин, когда я гуляла с собакой.

— Отвези меня туда, — попросила я Джея. — Она вполне могла спрятаться там.

Джей не двигался с места. Я уставилась на него:

— Ты что-то скрываешь от меня?

— Конечно, нет.

Не добавив больше ни слова, Джей завел мотоцикл.

В последний раз я проходила мимо этой свалки вместе с Кристианом в самом начале октября. Был отлив, и крикливые чайки усеивали замызганные палубы. Сейчас как раз начался прилив, и маленькие злые бурунчики плясали вокруг мертвых судов.

— На каком баркасе было ваше с Чарли убежище? — спросила я, слезая с мотоцикла.

— Вон на том. — Джей указал на одно из суденышек, попасть на него можно было, только перебравшись через соседний баркас.

— Ты пойдешь первым, — сказала я Джею.

— Вы хотите войти внутрь?

— А чего ради мы сюда приехали?

— Ну что ж, если вы настаиваете…

Нам надо было подняться по сходням, чтобы попасть на первый баркас. Сходни были скользкими и угрожающе трещали под ногами. Несколько раз мне казалось, что мы оба вот-вот свалимся в воду, которая покрывала вязкую топь. Следом за Джеем я взобралась на палубу и двинулась к противоположному борту, осторожно обойдя черепки от разбитых цветочных горшков и насквозь проржавевшее, погнутое колесо от велосипеда. Наконец мы перебрались на второй баркас.

— Чарли! — крикнула я. — Ты здесь, Чарли?

Голос мой пронесся над палубой и заглох где-то в мрачном нутре старого судна. Я позвала Чарли еще раз, громче, и направилась к двери в каюту. Туда вела узкая лестница. В каюте было темно и сыро. Из тощих грязных матрасов, брошенных на деревянные топчаны, торчали клочья набивки, одеяло валялось на полу.

Джей, заглянув в каюту, поморщился.

— Здесь раньше было не так плохо, — сказал он. — Особенно летом. Мы пили пиво, а Чарли иногда приносила даже горячий шоколад во фляжке.

Так вот куда запропастилась моя фляжка!

Я рывком открывала одну за другой дверцы шкафов.

— Чарли! — неизвестно зачем окликнула я снова и обратилась к Джею: — Я хочу осмотреть все остальные барки.

— Вы… что? — изумился он.

— Раз уж мы здесь, я хочу их осмотреть. Это же одна минута.

Когда мы выбрались на палубу, стало ясно, что полную программу осуществить невозможно: следующий по порядку баркас рухнул вниз со своей опоры и увлек за собой соседний. Оба глубоко увязли в тине, и вода поднимающегося прилива почти полностью накрыла их.

— На эти вы забраться не сможете, — заметил Джей.

— Чарли могла перебраться через топь.

— Тогда остались бы следы.

— Их размыло приливом.

— Да нет там ничего! — возразил Джей. — Сплошная рухлядь и гнилье. Кто туда полезет?

— Тем не менее вы с Чарли бывали здесь.

Я продолжила осмотр. Следующее судно представляло собой настоящую свалку: здесь валялись доски, жестяные корыта, листы гофрированного железа, автопокрышки. Я сразу обнаружила дверь, которая вела куда-то вниз, в темноту. Там, в глубине, поблескивала стоячая вода, пахло морскими водорослями и гнилью. Я спустилась по трапу на несколько ступенек. Огляделась и поняла, что здесь мне искать нечего.

— Мне пора домой, — заявил Джей, которому явно надоело ждать.

— Я почти закончила, — сказала я, сойдя на твердую землю.

Последний баркас оказался прямо-таки респектабельным по сравнению со всеми другими. Стекла в окнах были выбиты, крыша провалилась.

Подойдя к сходням, я остановилась, заметив грязные следы на досках.

— Здесь кто-то побывал.

— Мало ли кто тут собак выгуливает, — пожав плечами, ответил Джей.

Я несколько раз выкрикнула имя дочери. Поднявшись на палубу, я увидела деревянную надстройку — нечто вроде маленького деревянного домика. Обойдя это сооружение, нашла дверь и вошла в помещение. И сразу почувствовала себя так, словно ступила на край бездонной пропасти. Глаза щипало от мгновенно выступивших слез. Меня обдало жаром, потом ледяным холодом, потом снова жаром.

Первое, что я увидела в полосе света, проникавшего сюда через открытую дверь, была голая женская нога.

— Чарли, — еле слышно выговорила я, понимая, что надежды нет и быть не может. Неестественно белая, застывшая в неподвижности нога девушки была такой же неживой, как дерево, на котором она покоилась. Я отвернулась. Потом проглотила ком в горле и подошла ближе — глаза начали привыкать к полумраку.

Мне показалось, что пол уходит у меня из-под ног. Я взяла себя в руки и несколько секунд молча смотрела на мертвую. Потом вернулась на палубу, достала из кармана телефон и набрала номер полицейского участка.

— Говорит Нина Лэндри. Я нахожусь на кладбище кораблей в юго-восточной части острова. Я обнаружила труп молодой девушки. Это не моя дочь. Это другая девушка. У нее прямые черные волосы. Я не знаю, кто она такая, никогда ее не видела. Я останусь здесь и буду ждать, когда вы приедете.

На палубе стоял оцинкованный ящик. Я присела на него и помолилась Богу, в которого не верю, и попросила у него прощения. Потому что в ту минуту, когда я посмотрела на лицо девушки с мертвыми глазами, я ощутила прилив радости оттого, что это не Чарли. Я подумала о другой, неизвестной мне матери. Может, она сейчас, как я, ищет свою дочь?

Волны с глухим шумом плескались у бортов баркаса. Дневной свет померк. Скоро прибудут полицейские. Кто она, эта мертвая девушка, и кто бросил ее здесь? Холодный ужас охватывал меня при одной мысли о ее отекшем лице и синих губах. Неизвестный убийца задушил несчастную.

Джей пытался закурить сигарету. Он повернулся спиной к ветру и прикрывал ладонями пламя каждой спички, чиркая их одну за другой. Кажется, у него дрожат руки? Я наблюдала за Джеем несколько секунд, потом встала и окликнула его.

Джей резко обернулся, отшвырнул очередную погасшую спичку и заложил за ухо так и не зажженную сигарету.

— Ну что, закончили?

— Я нашла кое-что.

Лицо у Джея вмиг изменилось — зеленые глаза потемнели.

— Это касается Чарли?

— Я обнаружила труп.

Джей застыл как вкопанный. Я не сводила глаз с его лица.

— Чарли? — спросил он наконец, и голос его дрогнул.

— Нет.

Он прижал ладонь к губам. Закрыл глаза, и я заметила, какие у него длинные ресницы. Через несколько секунд Джей опомнился и достал из кармана мобильный, но пальцы у него дрожали.

— Надо позвонить в полицию, — сказал он.

— Я уже позвонила. Они будут здесь с минуты на минуту. Я хочу, чтобы ты до их приезда поглядел на убитую. Может, ты ее узнаешь?

— Вы хотите, чтобы я… Нет, не могу. Мне пора домой…

— Да ты только взгляни на секунду! — Я подтолкнула его к сходням. — Я пойду первая, а ты за мной.

— Я хочу домой, — повторил он.

— Пойдешь следом за мной, сразу двоих эти сходни не выдержат. — Я протянула Джею руку, его рука была холодная как лед. — Она в каюте.

Перед тем как открыть дверь, я натянула рукав на пальцы и только после этого взялась за медную дверную ручку. За спиной я слышала тяжелое, неровное дыхание напуганного парня. Нагнувшись над мертвой девушкой, я увидела красные отметины у нее на шее, оставленные пальцами убийцы. В эту минуту я услышала какие-то странные, резкие звуки. Обернулась. Это Джей, согнувшись в три погибели, то ли кашлял, то ли хрипло стонал…

— Ты знаешь ее? Джей!

— Нет! — с трудом выдавил из себя он, повернулся и кинулся к борту. У него началась рвота.

Я в последний раз посмотрела на убитую, на ее длинные белые ноги, на раскинутые в стороны руки, на темные волосы и широко раскрытые глаза, которые, чудилось, смотрели куда-то сквозь меня. Вышла на палубу и подошла к Джею, который, сгорбившись, все еще стоял у борта и смотрел на море.

— На, возьми. — Я протянула ему бумажный носовой платок.

Джей прижал платок к губам.

— Я никогда не видел трупов, — сказал он.

— А вот и полиция. Две машины. Они захотят поговорить и с тобой, Джей. Ты бы лучше позвонил родителям. Расскажи им, что случилось.

— Ладно, — буркнул он.

Я подняла вверх руки, когда свет фар рассеял вечерний сумрак.

— Сюда! — крикнула я, увидев, что из первой машины вышел инспектор Хэммилл в сопровождении Андреа Бек, а из второй — Махони и незнакомый мне лысый человек, который на ходу натягивал белые перчатки.

Они направились в мою сторону. Никто из них не проронил ни слова. Инспектор Хэммилл и детектив Бек взошли на палубу, поверх обуви у обоих были надеты белые пластиковые бахилы.

— Прошу вас двоих подождать нас на берегу, — сказал инспектор Хэммилл мне и Джею.

В это время подъехала еще одна машина.

Я позвонила Эшли:

— Послушай, мне нужно кое о чем тебя спросить. Несколько недель назад, в конце ноября, вы с Чарли вместе отправились на вечеринку. Джея с вами не было, он тогда находился во Франции. Кто устраивал вечеринку?

— Роузи. Она и ее брат Грэхем. Они живут на Шелдрейк-роуд.

— С кем была Чарли в тот вечер?

Джей подошел, остановился рядом. Я чувствовала, что он ловит каждое мое слово.

— Вы имеете в виду, с каким парнем она была?

— Да. Мне нужно знать, кто это был.

— Но я не знаю, — промямлила она. — Я бы не стала скрывать от вас, честное слово. Дело в том, что мы с Чарли не весь вечер держались вместе. Гостей целая толпа, этот, как его, стробоскоп и танцы. Толкотня немыслимая, все орут… Чарли куда-то исчезла. Но потом она была очень расстроена, даже плакала. Чарли вообще никогда не плачет, а тут…

— Что она тебе говорила?

В эту минуту на палубе появился инспектор Хэммилл.

— Говорила, что она сама все испортила. Я ее умоляла рассказать мне все, но она как воды в рот набрала. Я решила больше к ней не приставать.

— А кто бы мог об этом знать?

— Может быть, Грэхем, брат Роузи. Он потом стал над Чарли подшучивать, что, мол, не думал, что ей такие парни нравятся, а Чарли прямо накинулась на него, я даже боялась, что она его ударит. А в чем дело? — вдруг спросила Эшли.

— Скажи, пожалуйста, а Чарли не говорила, что очень переживает из-за чего-то?

— Вроде бы нет. Чарли — моя лучшая подруга, а выходит, что я ее бросила в беде.

— Нет, — произнесла я устало. — Даже не смей так думать.

— С ней все обойдется, правда?

— Да, — ответила я, но голос мой сорвался, и потому я повторила громче: — Да. Спасибо, Эшли, ты мне очень помогла.

Тут я увидела, что ко мне направляется инспектор Хэммилл. Он остановился, чтобы снять с ботинок пластиковые бахилы.

— Ну как? — спросила я, когда он подошел.

Хэммилл мой вопрос проигнорировал и обратился к Джею:

— Это вы близкий друг Чарли?

Джей кивнул. Лицо у него пошло пятнами, в глазах стояли слезы.

— Вас отвезут в участок, и вы дадите показания. Согласны?

Джей снова кивнул.

— Вы позвонили родителям?

Джей отрицательно покачал головой.

— Ну так звоните. Они обязаны присутствовать при том, как вы будете давать показания.

Только теперь Хэммилл обратился ко мне, но был предельно лаконичен.

— Поедете со мной, — сказал он и зашагал к своей машине.

Возле машины нас догнала Андреа Бек и тут же начала что-то шептать инспектору на ухо. Я расслышала слова «Брэмптон-Форд» и повторила их про себя, чтобы запомнить на всякий случай.

— Кто эта девушка? — спросила я.

— Поговорим в машине, — сказала Бек. — Холодно. А вы к тому же перенесли шок.

— Со мной все в порядке, — возразила я, но Андреа открыла передо мной дверцу. Хэммилл устроился рядом со мной на заднем сиденье.

— Какого дьявола вы здесь делали? — задал он вопрос новым для меня, жестким тоном.

— Что вы хотите сказать? — спросила я. — Там, в каюте, лежит тело убитой. Какая разница, почему я оказалась здесь?

— Миссис Лэндри, ваша дочь исчезла. Тело убитой девушки обнаружили именно вы. Мне это кажется странным. Подозреваю, что вы нам рассказали не все, что знаете. Если так, то я хочу предупредить о неприятных для вас последствиях.

— Разумеется, я все рассказала. И ведь это я настаивала на том, чтобы полиция занялась расследованием. Я занимаюсь тем, чем должны были заниматься вы. Как же вы смеете подозревать меня в том, что я что-то скрываю?

— Такова уж моя работа, — возразил Хэммилл. — Потому я и спрашиваю вас: каким образом вы нашли труп? И что вы здесь делали?

Я объяснила ему, как связалась с Джеем и о чем мы с ним разговаривали.

— Я полагаю, молодые люди приходят сюда, чтобы побыть наедине, — заметила я. — На острове почти негде укрыться от посторонних глаз. Как только я увидела это кладбище кораблей, я сразу подумала, что там самое подходящее место для тех, кто хочет спрятаться. Или спрятать труп.

— Что-то не верится, — сказал Хэммилл. — Неужели вы не подумали, что можете навредить Чарли? Вы беседуете со свидетелями, мешаете расследованию, путаясь под ногами. Обнаруженное здесь тело может иметь отношение к исчезновению вашей дочери, а вы затоптали тут все следы.

— Но ведь только благодаря мне вы обнаружили место преступления, нашла его я. И мне кажется, что мы сейчас напрасно тратим время. — Я взглянула на часы на запястье у Бек. — Скоро пять. Сейчас каждая минута на счету.

Я замолчала и ждала ответа. Инспектор Хэммилл смотрел в окно, словно хотел разглядеть что-то в темноте.

— Буду с вами откровенен, миссис Лэндри. В таких случаях, когда исчезает девушка, мы, разумеется, опрашиваем ее подруг, наводим справки о тех из местных жителей, кто привлекался к ответственности за преступления на сексуальной почве. Но в первую очередь важны показания любовников таких девушек и, пожалуй, еще важнее сведения, полученные от их родственников.

— Понятно, — сказала я. — Именно поэтому вызвали в полицию Рори.

— Пока мы с вами тут разговариваем, его допрашивают. Но мы намерены получить полные показания и от вас.

— Я уже давала показания. Даже два раза. Мне нечего добавить, кроме одного: моя дочь в опасности, и мы должны найти ее. Вы попусту тратите время, и это глупо. Вы должны найти Чарли!

— Поехали, Андреа, — сказал Хэммилл.

Я позвонила Рику.

— Есть новости? — спросил он.

— Нет, — коротко ответила я. — Послушай, Рик, я сейчас не могу забрать Джексона. Мне велено еще раз явиться в полицейский участок.

— Чего ради?

Я хотела упомянуть о трупе девушки, но сообразила, что это потребует долгих объяснений, и сказала:

— Им нужны дополнительные сведения. Я скоро освобожусь. Могу я поговорить с Джексоном?

— Мама? — Голос у мальчика был полон надежды. — Ты нашла Чарли?

Я стиснула в руке телефон.

— Нет еще, милый. Я скоро освобожусь. Кто-нибудь из нас, папа или я, приедет и заберет тебя у Рика, хорошо?

— Мама, моя игровая приставка осталась у папы в машине. Мне скучно. Это моя любимая игрушка.

— Наберись терпения, Джексон. Я скоро приеду и привезу ее тебе. Обещаю.

— Ох уж эти дети, — произнесла Бек, когда машина остановилась возле полицейского участка.

Я ожгла ее спину негодующим взглядом и заставила себя думать только о том, что делать дальше. Нужно отыскать брата Роузи и выяснить, с кем была Чарли на вечеринке.

Уже совсем стемнело. На щеку мне упала снежинка. Позади нас остановилась машина Махони. Из нее вышел Джей.

— Миссис Лэндри, вам придется немного подождать, — сказала Бек. — У вас есть с собой что-нибудь почитать?

— Вы что, не в своем уме?

В коридоре я увидела Рори в сопровождении полицейского.

— Что происходит? — спросила я.

— Они подозревают меня в преступлении только потому, что я ее отец, — проговорил он. — Но ведь ты веришь мне, Нина?

Я смотрела на его разгневанное лицо и думала о льстивых посланиях, которые он отправлял Чарли. Я не знала, что ответить.

— Мне нужно взять кое-что из твоей машины. Игрушку Джексона.

— Дочь пропала, со мной обращаются как с преступником, а ты думаешь о каких-то игрушках?

— Пожалуйста, пройдите сюда, миссис Лэндри, — позвала меня Бек.

— Сейчас приду, — отозвалась я.

Бек распахнула дверь в приемную. Я увидела два стула и низенький стол, на котором стояла коробка с бумажными носовыми платками. Как видно, немало слез пролито в этом полицейском участке.

— Дай мне ключи от машины. — Я протянула руку к Рори.

Вместо ответа он лишь швырнул пальто на пол и скрылся в уборной. Я подняла пальто, достала из кармана ключи и вышла на улицу. В здании кипела бурная деятельность, трещало радио, звонили телефоны, и никто не обратил внимания на мой уход.

Я заглянула в машину Рори. Игрушки в салоне не было.

— Миссис Лэндри!

Оказывается, Бек последовала за мной. Не обращая на нее внимания, я открыла багажник. В нем находились следующие вещи: запасное колесо, резиновые сапоги, моток веревки, гаечные ключи, мешок, а в углу еще что-то пестрое. Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть этот предмет. На мгновение я почувствовала, что теряю сознание. И застыла на месте, держа в руках шарфик Чарли.

Шарфик был бледно-голубой с розовыми и серебряными узорами и крошечными блестками. Он был на Чарли, когда она прошлым вечером уходила на вечеринку. Я подняла дерюжный мешок. Под ним лежала кожаная, на длинном ремне, сумка Чарли.

— Миссис Лэндри, — раздраженно проговорила Бек, — вы сейчас можете пойти со мной? Инспектор Хэммилл…

Я взяла из багажника шарфик и сумку, бросилась в участок и мимо стола дежурного влетела в комнату для допросов. Рори сидел по одну сторону стола, инспектор Хэммилл — по другую. Будто в замедленном кино я увидела, как чашка с кофе выскользнула у Рори из пальцев и разбилась вдребезги. Я увидела потрясенное лицо Рори, когда взмахнула шарфом. Увидела, что он привстал с полуоткрытым ртом, словно собирался что-то сказать, но я кинулась на него и ударила в грудь с криком:

— Где Чарли?

В ту же секунду меня оттащили прочь и усадили на стул.

— Что все это значит? — воскликнул инспектор Хэммилл.

— Это вещи Чарли, — ответила я, указывая на лежащие на столе шарфик и сумку. — Вчера эти вещи были при ней. Я нашла их в багажнике Рори.

Лицо у Рори стало бледным, как у покойника.

— Мистер Оутс, — обратился к нему Хэммилл. — Этот шарф и эта сумка принадлежат вашей дочери?

Рори облизнул пересохшие губы.

— Прости меня, Нина, — сказал он и, повернувшись к Хэммиллу, ответил: — Да, это вещи Чарли.

— А где она сама?

— Я не знаю.

— Мистер Оутс, — заговорил инспектор, — я хочу дать вам шанс. Я не уверен, что вы осознаете всю серьезность создавшегося положения.

— Осознаю, — произнес Рори, поднимая голову. Лицо у него было мокрое от слез.

— Вы признаете, что видели сегодня свою дочь?

— Да.

— Так какого же… — начала было я, но инспектор знаком велел мне замолчать и продолжал: — Мистер Оутс, где вы встречались сегодня с вашей дочерью? И в какое время?

— Нина собиралась уехать с детьми в отпуск. Я сегодня утром находился недалеко от дома, вот и заехал повидаться с ними и пожелать им доброго пути. И случайно на улице встретил Чарли. Она села ко мне в машину, и мы с ней поговорили пару минут. Она решила оставить у меня несколько своих вещей, чтобы не таскать с собой: не очень-то удобно носить одновременно две сумки — одну с вещами, другую с газетами. Мне показалось, что Чарли чем-то расстроена. А ее вещи я хотел попозже забросить домой.

— В котором часу и где происходила ваша встреча?

— Примерно в четверть десятого. На Лост-роуд.

— Она не говорила о своих планах?

— Нет. Сказала только, что ей надо поскорей разнести газеты.

— Мистер Оутс, — заговорил Хэммилл жестким тоном. — Почему вы не сообщили нам об этом раньше?

— Я не думал, что это так важно, — ответил Рори. — Я встретил Чарли до того, как она исчезла, это очевидно. И люди видели ее после нашей встречи.

— И все же я не понимаю, почему вы не рассказали нам о встрече с дочерью, — заметил полицейский.

— Какая разница — рассказал, не рассказал, — промямлил Рори.

— Разница есть, и очень существенная, — вмешалась Бек. — По словам одной свидетельницы, Чарли разговаривала с каким-то мужчиной перед тем, как отправилась разносить газеты. Мы искали этого человека. И только теперь выясняется, что этим мужчиной, по всей вероятности, были вы.

— Вам следует объяснить свое поведение, — сказал Хэммилл.

Рори скрестил руки на груди.

— Сейчас, наверно, не место и не время говорить о таких вещах, но Нина, скорее всего, рассказала вам кое-что обо мне. Она подозревает, что я причастен к исчезновению Чарли.

— И что же? — задал вопрос Хэммилл.

— В настоящее время у меня финансовые затруднения, — продолжал Рори, — и Нина использует их против меня. Она угрожала, что добьется постановления, которое запретит мне встречаться с Чарли и Джексоном. Когда я приехал сегодня утром повидаться с детьми, я нарушил наше с Ниной соглашение. Но я не мог удержаться. Я должен был повидать их. Я опасался, что если Нина узнает об этом, то начнет преследовать меня по суду.

— Минуточку, — сказала я. — Что-то здесь не так. Рори, ты ведь говорил со мной в половине десятого и спрашивал, можно ли тебе повидаться с Чарли. А сейчас утверждаешь, что виделся с Чарли в четверть десятого.

— Я был сам не свой, — буркнул Рори. — Все выходило как-то нескладно. Чарли не очень мне обрадовалась, ее больше заботила предстоящая поездка. Я хотел поговорить с ней подольше. И с Джексоном тоже.

— Чем вы занимались между десятью и половиной одиннадцатого? — спросила Бек.

— Я был в баре. Зашел выпить пива, — ответил Рори. — Я уже свернул к дому, но решил остановиться и прогулялся по болоту, а потом выпил пива в баре. Я понимаю, что это звучит нелепо, но я говорю правду.

— Где Чарли? Где она? — не выдержала я.

— Я люблю ее! — заорал Рори. — Она моя дочь, чего вы от меня хотите?!

— Уймитесь, вы оба! — рявкнул Хэммилл. — Я допустил ошибку, допрашивая вас обоих. Это еще не очная ставка.

— О чем вы говорите? — выпалила я. — Если бы я не нашла в машине у Рори вещи Чарли, вы продолжали бы терять время, слушая его вранье.

— Не спешите с выводами, — прервал меня инспектор. — Нам еще во многом необходимо разобраться. Мне, например, неясно, при каких обстоятельствах вы и этот молодой человек, приятель Чарли, обнаружили труп девушки. Необходимо точно установить, какую роль в этой истории сыграл мистер Оутс. Я также обязан уяснить суть ваших разногласий по поводу детей.

— Чушь, — сказала я. — Это тупиковый путь. Разумеется, вы должны выяснить все, что касается действий Рори. И вы должны выяснить, не беременна ли Чарли. — Судя по выражению лица Рори, он был потрясен моими последними словами. — И если да, то от кого.

— Прошу прощения, миссис Лэндри, — заговорил Хэммилл, — но в данный момент я предпочел бы сам решать, что мне делать. Чрезвычайно важно полностью прояснить картину. Поэтому я предлагаю потребовать от мистера Оутса, чтобы он дал здесь самые подробные показания. — Инспектор устремил на Рори строгий взгляд. — Поскольку не исключена возможность, что мы предъявим вам обвинения, вас будут допрашивать под присягой. Вы не находитесь под арестом и можете покинуть это помещение в любое время, а также можете потребовать помощи адвоката. Вы меня поняли?

— Да, — сказал Рори.

— Настаиваете ли вы на присутствии защитника?

— Нет. Я хочу только одного — оказать помощь в расследовании.

Хэммилл повернулся ко мне:

— Прошу вас подождать в другой комнате, пока мы тут разберемся с мистером Оутсом.

Бек проводила меня в помещение, где сидел дежурный, отвечавший на телефонные звонки. Я заметила, что в коридоре у дверей комнаты появился молодой полицейский. Видимо, ему было поручено меня караулить. Я попыталась открыть окно, но оно было заперто. Я подумала о молодом констебле в коридоре, о Бек, которая могла вернуться в любую минуту, подошла к двери и распахнула ее.

— Чем могу вам помочь? — спросил констебль.

— Где у вас туалет?

— Налево по коридору.

— Благодарю вас.

Я вошла в уборную, умылась холодной водой. Вышла в коридор и разок-другой прошлась с самым безмятежным видом мимо стола дежурного, говорившего по телефону.

— Я скоро вернусь, — обратилась я к дежурному с самой обаятельной улыбкой.

Он мельком глянул на меня и отвернулся.

Через несколько секунд я выскочила на улицу, в холод и мрак. Шла медленно, пока не свернула за угол. А потом побежала. Эшли сказала, что Роузи и ее брат живут рядом с пабом на Шелдрейк-роуд. Окна паба — он назывался «Герб Бэрроу» — были ярко освещены, из-за дверей доносились громкие голоса и смех.

В соседнем доме, выкрашенном в розовый цвет, тоже горел свет. Это хорошо, решила я, мне повезло. Я позвонила в дверь, и на пороге появился очень толстый мужчина.

Я улыбнулась как можно любезней и сказала:

— Простите, что беспокою вас. Могу ли я повидать Грэхема или Роузи?

— Роузи отсутствует, а Грэхем дома.

— Тогда передайте ему, что его хочет видеть мама Чарли Лэндри-Оутс, по важному делу.

Подойдя к лестнице на второй этаж, толстяк крикнул:

— Грэхем, тебя хочет видеть миссис Лэндри. По важному делу. — Повернув голову, он бросил через плечо: — Идемте.

Мы прошли в комнату с камином. На полках вдоль стен разместились целые армии маленьких, ярко раскрашенных оловянных солдатиков.

— Мы с Грэхемом вместе раскрашивали их, — пояснил толстяк, проследив за моим взглядом. — Надо же было хоть как-то отвлечь бедняжку, оставшегося без матери. Тут больше двух тысяч солдатиков.

— Изумительно, — сказала я. — Грэхем устраивает сражения?

— Нет, он больше с ними не играет. Он и со мной-то почти не общается. Хотите чаю?

— Спасибо, не надо. Я ведь только на минутку.

— Привет, это вы хотели поговорить со мной? — В комнату вошел высокий и стройный молодой человек. Глаза у него были карие, как у толстяка отца.

— Я Нина Лэндри. Моя дочь была у вас на вечеринке.

— Да, один раз. — Грэхем бросил на отца насмешливый взгляд. — Ты тогда был в отъезде.

— Что за вечеринка? Почему я не слышал о ней?

— Папа, миссис Лэндри незачем слушать, как ты бухтишь. Она пришла поговорить со мной.

Отец с трудом поднялся со стула со словами:

— В таком случае оставляю вас наедине.

— Вот и хорошо, — заметил Грэхем, едва толстяк удалился.

— Я хотела бы узнать у вас, — заговорила я, — с кем Чарли проводила время в тот вечер.

— Вы имеете в виду, с кем она отсюда слиняла?

— Да, я имею в виду именно это, — подтвердила я.

— А почему вы считаете, что я обязан вам отвечать? Это была вечеринка. Люди общались кто с кем хотел.

— Чарли пропала. Она в опасности.

— Ну, я бы на вашем месте не стал беспокоиться. Она вполне может постоять за себя, — ухмыльнулся он.

— Этим делом занимается полиция. У нас каждая минута на счету. С кем бы она ни была на вечеринке, этот человек может что-то знать. Так что прошу вас, скажите мне, кто это был.

— Хорошо, хорошо! — Он замахал руками. — Если вы в самом деле хотите это знать, я скажу. С ней был тот хулиганистый малый, сын учителя, Имон.

— Имон и Чарли? Вы уверены?

— Да. — Грэхем усмехнулся. — Я уверен.

Я закрыла глаза. Попыталась вспомнить выражение лица Имона, когда он, придя на день рождения, расспрашивал меня о Чарли. Тогда я прочитала в его глазах, как мне показалось, тайную влюбленность, но сейчас я рассудила иначе. Что это было? Вожделение? Торжество? Страх?

— Благодарю вас, — сказала я. — Передайте, пожалуйста, поклон вашему отцу.

Я снова зашагала по улице.

Имон. Умный, очень одинокий мальчик, обуреваемый мрачными и беспокойными мыслями. Я всегда жалела его, но, может быть, напрасно… У меня в кармане зазвонил мобильный. Вероятно, инспектор Хэммилл и Андреа Бек приказывают мне вернуться в участок. Однако я обнаружила два послания, одно от Джексона, отправленное им еще до того, как я поговорила с ним, сидя в полицейской машине, а другое от Кристиана, который сообщал, что он все еще торчит в пробке и сможет добраться до меня не раньше, чем часа через два. И добавлял, что любит меня.

Мне во что бы то ни стало надо было найти Имона, но я не знала номера его телефона и не была знакома ни с кем из его друзей. Оставалось только спросить у Рика. Экран телефона выдал предупреждение о разрядке батарейки и погас. Телефон не работал.

В доме у Рика горел свет, но когда я позвонила, а потом даже постучала дверным молотком, никто мне не открыл. Я стояла на крыльце и думала, как быть дальше. Если я не найду Имона, то хотя бы попытаюсь выяснить, кто эта убитая девушка.

Я вернулась домой и сразу увидела на коврике конверт. Я подняла его, распечатала и обнаружила в нем записку от викария:

Итак, моя машина в порядке.

Я поставила мобильный на подзарядку. Экранчик приветливо подмигнул мне. Потом достала атлас автодорог и поискала название «Брэмптон-Форд» — загадочное слово, которое произнесла Бек. Это оказалась деревня на материке, в нескольких километрах от моря. Стало быть, убитая жила неподалеку. Так, есть идея! Я поднялась к себе в спальню. Там было темно. Я зажгла свет и увидела, что Ренаты нет. На подушке лежала записка:

В комнате у Чарли я села за компьютер и вошла в Интернет. Набрала «Брэмптон-Форд». Безнадежное дело. Сотни упоминаний. Надо определить, какого рода информация мне сейчас нужна. Пока еще не объявили, что девушка мертва… Я добавила к названию деревни слова «пропавшая без вести» и сразу нашла то, что требовалось:

Оливия Маллен. Лив Маллен. Кажется, я где-то уже встречала это имя, причем не слышала, а читала: оно было написано от руки! Письма! Чарли хранила письма в нижних ящиках письменного стола. Я вытащила оба ящика, высыпала на пол груду писем и принялась просматривать их одно за другим. Я чуть не разрыдалась, не обнаружив того, что искала. Я поискала в других ящиках — ничего. Чарли жила в хаосе, но в этом хаосе был свой порядок. Письма и открытки она складывала только в эти ящики.

Впрочем, нет, было исключение. В последние месяцы Чарли собирала материалы к курсовой работе. Получилась довольно пухлая папка, полная записей и картинок. Кое-что она скачала из Интернета, были тут и вырезки из журналов. А также открытки. Я стала вынимать из папки открытки, читая, что написано на обороте. И наконец увидела ту, которая мне была нужна.

На открытке был изображен ряд разноцветных пляжных домиков: голубой, желтый, салатовый, розовый. На одном из домиков был поставлен крестик, а рядом написано: «Помнишь?» Я перевернула открытку. Так и есть. Текст, написанный крупным красивым почерком:

Я смотрела на эти несколько строк до тех пор, пока они не начали расплываться перед глазами. Да, эту подпись я помню, но текст? Что он значит? С чем кончать? Или с кем? Права ли я, что отождествляю Лив с убитой Оливией? Но инстинктивно я была уверена, что эта Лив и есть Оливия Маллен, девушка, найденная мною мертвой в каюте баркаса.

Возможно, Оливия забралась на баркас ради того, чтобы покончить с «этой историей». А теперь и Чарли исчезла… При этой мысли у меня сдавило горло. Я вскочила со стула и ринулась вниз по лестнице, в спешке споткнулась и подвернула лодыжку. Дохромав до телефона, я набрала номер полицейского участка. Я сказала, что хотела бы срочно поговорить с инспектором Хэммиллом или с детективом Бек.

Через полминуты Бек была на проводе.

— Миссис Лэндри, будьте добры немедленно вернуться в участок, — строго произнесла она. — Инспектор Хэммилл недоволен вашим поведением.

— У меня для вас есть важная информация. Чарли была подругой Оливии Маллен.

— Оливии Маллен? Откуда вы знаете…

— Долго объяснять. Мне известно, кто такая убитая девушка, и я знаю, что она дружила с моей дочерью. Я нашла открытку…

В трубке послышался грозный бас инспектора Хэммилла:

— Это она? Дайте я с ней поговорю!.. Миссис Лэндри, предупреждаю вас, если вы немедленно не вернетесь в участок, последствия будут весьма серьезными.

Я бросила трубку. Закрыла глаза и прижала пальцы к вискам. Оливия и Чарли были подругами. Но я почти уверена, что Чарли никогда не упоминала об этой девушке. Я позвонила Эшли.

— Эшли, скажи, Чарли была знакома с некоей Оливией Маллен? — спросила я с ходу.

— Что? Ой, я не знаю. Может быть. Но ведь у Чарли всегда были какие-то дела и знакомства, о которых она никому не рассказывала, во всяком случае, мне.

Кто еще мог знать? Шалая мыслишка шевельнулась у меня в голове. Родители Оливии. Стивен и Линда Маллен. Два человека, которые так же сильно хотят найти свою Оливию, как я свою Чарли. Сообщили им страшную весть или нет? Я не вправе позвонить им… Нет, вправе. Да, я вправе сделать что угодно, если это поможет мне отыскать Чарли.

Я набрала номер справочной службы, и оператор спросил, чей номер я хочу узнать. Я ответила, что мне нужен номер Стивена Маллена из Брэмптон-Форда. Механический голос сообщил мне, что минута разговора стоит девять пенсов. А потом я услышала задыхающийся женский голос:

— Слушаю.

Я сразу поняла, что это мать Оливии. И сразу представила себе, как она сидит и ждет звонка, а потом хватает трубку в надежде услышать голос дочери. Как хорошо я понимала ее чувства! Понимала и все же заговорила:

— Миссис Маллен, вас беспокоит детектив Андреа Бек. — Я солгала, полагая, что так будет лучше. — Я просто хотела бы задать вам один вопрос.

— Слушаю. — На этот раз голос Линды прозвучал глухо и безразлично.

— Скажите, Оливия была когда-нибудь на острове Сэндлинг?

— Да, я уже говорила об этом другому детективу…

— Просто мы сейчас над этим работаем, — перебила я Линду. — Вы могли бы сообщить, зачем она туда ездила и когда именно?

— Она ездила на пятидневные курсы виндсерфинга.

Чарли тоже посещала эти курсы.

— Оливия чудесно провела время, вернулась домой загорелая и счастливая. Она собиралась поехать туда и на будущий год. Ох, извините, когда в точности это было? Мой дневник под рукой, сейчас проверю даты. — Зашуршали страницы. — Вот: с девятого по тринадцатое августа.

— Благодарю вас, — сказала я. — Еще один, последний вопрос: упоминала ли Оливия о девочке по имени Чарли? Полное имя Шарлотта Лэндри-Оутс.

— Чарли? Да, Лив с ней подружилась. Есть даже открытка от… Подождите минутку, там кто-то стучит в дверь. Пойду открою.

Я услышала стук каблуков по плиткам пола и частое дыхание женщины, которая, видимо, держала трубку возле уха. Затем послышался звук отворяемой двери.

— Привет, — поздоровалась Линда с вошедшим, но через секунду голос ее изменился. — Что? В чем дело?

Я бросила трубку на подставку. Мне было дурно и чудовищно стыдно, однако времени на переживания уже не оставалось. Полиция могла сюда явиться в любую минуту. Я схватила ключи от машины, заряженный мобильный и выбежала из дома.

Мысли и предположения путались у меня в голове. Чарли и Оливия познакомились во время занятий виндсерфингом. Кто их обучал? Так, среди прочих этим занимался Джоэл. Проклятый Джоэл. Мужчина, который признавался мне в любви.

Добежав до своей теперь уже отремонтированной машины, я плюхнулась без сил за руль. На переднем пассажирском сиденье лежала газета. Ее, должно быть, оставил викарий Том, потому что на полях было написано: «Ухаживайте за мной!» Это он имел в виду машину. Мотор кашлянул и завелся!

Резко затормозив у дома Джоэла, я взбежала на крыльцо и забарабанила в дверь, одновременно нажимая на кнопку звонка. Дверь отворилась так быстро, что я чуть не упала. Передо мной стояла Аликс, из-за лестничных перил выглядывало испуганное лицо Тэм.

— Где Джоэл? — крикнула я.

— Что стряслось? Он в подсобке. Только что вернулся домой и собирался принять душ. Чего ради…

Я не стала слушать и пронеслась мимо Аликс с воплем: «Джоэл!»

— Нина! — Джоэл вышел мне навстречу. — Что случилось?

— Оливия Маллен. Ты обучал ее виндсерфингу?

— Подожди, — произнес он и положил ладонь мне на плечо, но я сбросила его руку. — Успокойся и расскажи мне, что происходит. Вы не нашли Чарли?

— Нет. Оливия Маллен. Друзья называли ее Лив. Она встречалась с Чарли.

— Я такую девушку не помню.

— Должен помнить. Она занималась с девятого по тринадцатое августа.

Джоэл подумал:

— В ту неделю у меня был отпуск.

— Ничего подобного, — произнесла Аликс у меня за спиной. — Где же ты находился в таком случае? — спросила она. — Таскался где-нибудь с очередной бабой?

— Я тебе не верю! — крикнула я Джоэлу, но он оставался спокоен.

— Мне безразлично, веришь ты или нет, но я говорю правду. Какое отношение какая-то Оливия может иметь к исчезновению Чарли? Я твой друг, ты можешь мне доверять.

Аликс при этих словах демонстративно фыркнула, но я даже не обернулась.

— Ладно, — кивнула я. — Дай мне, пожалуйста, вот это, — сказала я, показывая на большой деревянный молоток-киянку, рукоятка которого торчала из сумки с инструментами.

— Да зачем тебе понадобилась эта колотушка, скажи на милость?

— Не важно, — буркнула я и взяла молоток, он оказался на удивление тяжелым.

— Да она просто спятила, — заметила Аликс.

— Еще мне нужен мощный фонарь.

— Есть такой, — сказал Джоэл. — Вот он, возьми.

— Я иду звонить в полицию, — сказала Аликс.

Я последовала за ними в прихожую и вышла из дома, держа в одной руке киянку, а в другой фонарь. И чувствовала себя большой и сильной.

Я уже собиралась включить мотор, как вдруг открылась пассажирская дверь.

— Я еду с тобой. — Джоэл сел рядом.

Я молча пожала плечами и рванула с места, заметив краем глаза, как поморщился Джоэл.

— Я не знаю, кто такая Оливия Маллен, — заговорил он. — Ты должна верить мне, Нина. И как ты вообще можешь не доверять мне после того, что у нас…

— Довольно, Джоэл! Это сейчас не имеет значения.

Последовало недолгое молчание.

— Куда мы едем?

— Недалеко.

И тут мне в голову пришла мысль.

— Если ты был в отпуске в ту неделю, кто обучал Оливию?

— В летнее время многие обучают желающих плаванию на байдарках и виндсерфингу. В том числе члены яхт-клуба. Есть и просто студенты, их нанимают на лето. Бывает, что инструкторы приезжают уже со своими группами. Иногда подключаются жители острова. Вот как я, например. Или Билл, для которого лодки это его жизнь. Рик, хотя ему это сложнее, потому что Имон ему не помогает. Изредка даже викарий Том принимает участие. Можно завтра с утра поспрашивать в яхт-клубе.

— Я не могу ждать до завтрашнего утра.

Все, что прежде было таким знакомым, теперь казалось необычным и пугающим. Взошла луна, и первые звезды отражались в черной глади моря. Раньше мне нравился остров ночью: тишина, запах соли и водорослей, отдаленные крики птиц. Теперь меня все это пугало.

Я миновала лодочную мастерскую и выехала на песчаный пляж. Вышла из машины, прихватив с собой молоток.

— Принеси фонарь, — крикнула я Джоэлу через плечо.

— Нина, что ты собираешься делать?

Не оглядываясь на него, я, прихрамывая от боли в ноге, шагала по песку к пляжным домикам. Домики стояли в ряд, словно караульные будки. Они были пронумерованы, многие из них обветшали, краска на стенах облупилась.

Я начала с номера первого, зеленой хижины с занавесками на окнах. Толкнула дверь, чтобы убедиться, что она заперта, размахнулась киянкой и нанесла удар. Раздался грохот — и дверь завалилась внутрь домика.

— Нина! Какого дьявола…

— Фонарь! Освети комнату!

Луч, направленный в помещение, осветил аккуратно прибранную к зиме комнату.

— Ты не можешь…

— Я могу делать все, что угодно. А если бы Чарли оказалась здесь взаперти?

Я направилась к номеру второму, снова взмахнула молотком, но на этот раз неудачно нацелилась, молоток соскользнул и не вышиб дверь, а всего лишь оставил на ней уродливую вмятину.

— Ты собираешься взломать все эти лачуги?

— Ну да.

— Как я понимаю, с моей стороны бессмысленно напоминать тебе об уголовной ответственности за вторжение в чужое жилье?

— Бессмысленно.

— Ну что ж, — произнес Джоэл. Он поставил фонарь так, чтобы его луч был направлен на дверь. — Давай-ка мне эту штуковину.

— Нет.

Он ухватился за рукоятку молота, и некоторое время мы с ним боролись. В конце концов он вырвал киянку у меня из рук.

— Отойди. — Он сильным, уверенным ударом выбил замок.

Я вошла в дом. Там был полный беспорядок. Старые полотенца, пластиковые бутылки, мятые пакеты грудой громоздились на полу. Рваные плавки и грязная футболка небрежно брошены на спинку стула. Но во всем этом не было ничего зловещего, указывающего на преступление. А чего я, собственно, могла ожидать? Что Чарли, связанная, с кляпом во рту, ждет меня здесь?

— Номер три? — спросил Джоэл.

Я кивнула, и он со всего маху саданул в дверь.

— Не говори Аликс, — предупредил он меня. — Боюсь, что она этого не поймет.

Джоэл, как говорится, вошел в ритм, разбивая одну дверь за другой. Фонарь отбрасывал длинные, дрожащие отсветы на волнистую поверхность песка и на воду. Все вокруг казалось нереальным, как ночной кошмар.

— Все, — проговорил наконец Джоэл со вздохом облегчения. — Ну что, закончили?

— Да, — ответила я убитым голосом. — Я отвезу тебя домой.

Идея осмотреть пляжные домики казалась мне вдохновенной, блистательной дедукцией, которая в результате вернула бы Чарли в мои объятия. Теперь я поняла, что это был всего лишь бессмысленный акт отчаяния.

Мы сели в машину.

— Я не собираюсь рассказывать полиции о налете на пляжные домики, — сказал Джоэл.

— Я сама это сделаю, — возразила я.

— Не стоит. Они все спишут на вандалов.

Наступило молчание. Надежды больше нет, подумала я. Тут мой мобильный начал мигать, требуя подзарядки. Я попросила Джоэла позвонить Рику.

— Привет, Рик, это Джоэл. Тут со мной Нина… Нет, пока ничего… А что Карен? Ну, хорошо. — Джоэл повернулся ко мне: — Что ему передать?

— Передай, что я к ним приеду через несколько минут и заберу Джексона. Да, и еще попроси у него номер телефона Имона.

Джоэл записал номер на свернутой в трубку газете. Остаток нашего путешествия мы провели молча. Я остановилась возле его дома. Он не спешил выходить из машины.

— Нина, я не помню, говорил ли я тебе, как сильно…

— Джоэл, — перебила его я. — Нечего ворошить прошлое.

Он медленно пошел по дорожке к дому. Я позвонила Имону:

— Это Нина. Ты где сейчас?

Оказалось, что Имон на Грендел-роуд, как раз у поворота к выезду из города.

Я оказалась на месте меньше чем через минуту и, когда подъехала, увидела, что входная дверь в дом номер четырнадцать распахнута настежь. Закрывая машину, заметила я и чей-то силуэт в дверном проеме. Я отворила калитку и подошла к крыльцу.

Имон вышел из тени на освещенное место.

Из дома доносились громкие голоса и музыка. Только теперь я сообразила, что, мне, собственно говоря, неясно, чего я хочу от Имона. Я размахнулась и влепила этому гаденышу здоровую оплеуху. Я была невероятно зла на него. За его молчание, за его увертки и за то, что он здесь, среди друзей, именно в этот вечер; за то, что он протянул свои лапы к моей дочери, за то, что он, хоть и любит ее, не бегает по болотам, выкрикивая ее имя.

На мою пощечину он никак не отреагировал.

— Я знаю, что ты и Чарли занимались любовью. Какого дьявола ты не сказал мне об этом?

— Это не имеет никакого отношения к исчезновению Чарли, — возразил он. — Я обещал Чарли, что сохраню это в тайне и никому не скажу ни слова. Это вышло случайно, — пробормотал он, и лицо его скривилось, словно от боли. — Вы же знаете, как мне нравится Чарли. Я люблю ее, если хотите знать. Она особенная, не такая, как все. Но она меня не любит.

Имон вдруг повернулся и несколько раз ударил в стену носком тяжелого башмака. Куски штукатурки полетели во все стороны. Когда он вновь повернулся ко мне, по щекам у него текли слезы.

— Тебя будут допрашивать в полицейском участке. Но прежде я хочу задать тебе парочку вопросов. Тебе известно, где находится Чарли?

— Нет.

— Кто знает про вас с ней?

— Никто.

— Начнем с того, что это неправда. На вечеринке было полно народу. Многие узнали про вас.

— Я никому ничего не говорил. Чарли меня пожалела, я это понимал даже… в тот момент. Она просто выпила лишнего. Но я все равно злился, когда она заявила, что это было ошибкой. Впрочем, я ничего другого и не ожидал. Слишком хорошо, чтобы это было правдой.

— Твои родители узнали?

— Отец докопался.

— И что он сказал?

— То же, что говорит обычно. Что я дерьмо. И он, наверное, прав.

В эту минуту мне, пожалуй, стоило бы сказать нечто утешительное, но у меня не было времени на подобные излишества.

— Ты знаешь девушку по имени Оливия Маллен? — спросила я.

— А кто она такая?

— Думаю, Чарли познакомилась с ней летом. Они вместе обучались виндсерфингу.

— Я ведь почти не бываю на пляже, как вы могли бы заметить.

— Ладно, — сказала я. — Я сейчас еду к вам домой, чтобы забрать Джексона. Если вспомнишь еще что-то, позвони мне на мобильный.

— Идет. Полиция до сих пор ничего не обнаружила?

— Нет, — ответила я, уже уходя. — Ничего.

Теперь мне оставалось только забрать Джексона и вернуться в полицейский участок, где мне устроят выволочку. Я остановилась возле дома Рика. Свет в окне по-прежнему горел. Я постучалась. Рик открыл мне, а позади него я увидела Джексона. Надо бы извиниться, подумала я.

— Рик, прости меня, пожалуйста, — произнесла я. — Я очень признательна тебе за то, что ты позаботился о Джексоне.

— Мы с Джексоном отлично провели время, не правда ли?

Джексон не ответил. Он прильнул ко мне, уцепился за мою руку, и я почувствовала себя почти человеком.

— Я приехала бы раньше, — продолжала я, — но вас не было дома.

— Мы ездили за покупками, — пояснил Рик и озабоченно спросил: — Есть новости о Чарли?

— Нет, если не считать того, что я узнала о ней и о твоем сыне.

Я пыталась проследить за сменой выражений на лице у Рика: удивление, досада, злость…

— Рик, надо было рассказать мне об этом.

Он устало провел ладонью по лицу.

— Ты, наверное, права, Нина. Я много думал об этом и понял, что это не имеет отношения к исчезновению Чарли. Пойми, это просто глупая подростковая неразбериха. Я считал, что Чарли с тобой поделилась. А ты, выходит, ничего не знала?

— Не знала. Я вообще многого о ней не знала.

— Мне очень жаль.

— Я все понимаю, Рик, и ни в чем тебя не виню.

— Все в порядке, — успокоил меня он. — И помни, я готов прийти к тебе на помощь в любую минуту.

— Ты уже сделал для меня очень много. Пора тебе отдохнуть. Идем, Джексон. Поедем домой. Еще раз спасибо тебе, Рик.

— Она вернется, — сказал Рик. — Я в этом уверен.

— Я тоже хочу в это верить. Кстати, тебе не приходилось встречаться с Оливией Маллен? Чарли познакомилась с ней летом.

Рик немного подумал, потом покачал головой:

— Летом на пляже встречаешь такое множество людей. Нет, не припомню. А кто она?

— Я пытаюсь это установить. Джоэл сказал мне то же, что и ты. Кажется, никто с ней не знаком, за исключением Чарли. Ладно, спасибо за все.

— Всего тебе доброго, дорогая. Езжай домой и постарайся выспаться. Все обойдется, Нина.

Мне пришло в голову, что, пожалуй, впервые за весь этот безумный день Рик выглядит на удивление спокойным и собранным. Он закрыл за нами дверь, и я, обняв Джексона за плечи, пошла вместе с ним к машине. Джексон взял газету, которая лежала на сиденье, и положил себе на колени. Я завела мотор, и мы поехали.

— Чем вы с Риком занимались?

— Играли на компьютере.

— А потом ездили за покупками?

— Да.

— Он купил тебе что-нибудь интересное?

— Он мне ничего не купил, а себе какую-то книжку. Дома он искал ее повсюду, а потом сказал, что придется купить новую.

Мы уже подъехали к дому, но Джексон не спешил выходить. Он уставился на газету.

— Ее забыл викарий, он ремонтировал машину, — сказала я.

— Нет, почему здесь напечатали ее фотографию?

Он протянул мне газету. На первой полосе был помещен портрет девушки. У нее были темные волосы, она выглядела совсем юной и такой счастливой! Над снимком крупным шрифтом было набрано: «ПРОПАВШАЯ ДЕВУШКА», а дальше шрифтом поменьше: «Полиция ведет поиски шестнадцатилетней Оливии Маллен».

— Это очень печально, — сказала я. — Ее тело обнаружили сегодня.

— Но эта девушка сделала фотографию.

— Какую фотографию?

— Ту, на которой я и Чарли. Она ее прислала по почте.

Снимок, который я передала в полицию! Я наклонилась к Джексону и крепче сжала его руку.

— Она встречалась с Чарли и с тобой на прошлой неделе?

— Ты про нее спрашивала, но я не знал, как ее зовут, а теперь узнал. А почему ты сказала «ее тело»? Разве она умерла?

— Мне надо подумать, — медленно произнесла я. — Помолчи немного.

Я включила в машине свет и прочитала заметку. Оливия исчезла в прошлое воскресенье. Она сказала родителям, что идет с подругой за покупками. Отец и мать с того самого дня ничего не слышали о ней.

Но что это могло изменить? Сидя рядом с Джексоном, съежившимся возле меня, я смотрела на море, почти невидимое в темноте, и пыталась собраться с мыслями. У меня было такое чувство, будто я вот-вот найду разгадку. Оливия Маллен приехала повидаться с Чарли в воскресенье утром, 12 декабря. Такая дата стояла на фотографии. Там было проставлено точное время: одиннадцать часов семь минут. Судя по сообщению в газете, именно в этот день она и пропала.

Заметка об исчезновении Оливии была напечатана сегодня утром в газете, которую разносила Чарли, и Чарли тоже исчезла. Что еще я узнала? Что Чарли обидели ее так называемые подруги. Что она тайно встречалась с парнем на кладбище кораблей. Узнала, что Чарли порвала отношения с Имоном, а Имон рассказал об этом отцу.

Я знала, что утром кто-то забрал из комнаты Чарли некоторые ее вещи. И это была не Чарли. Вещи забрали уже после того, как спрятали велосипед. Может, нас кто-то пытается ввести в заблуждение, представить дело так, будто Чарли сбежала? Взяли только вещи, которые лежали на виду и их отсутствие было бы замечено. Оливия и Чарли познакомились летом во время занятий по виндсерфингу, где инструктором был Джоэл. Но виндсерфингу обучали и сотни других людей.

Я смотрела на темное мерцающее море и пыталась разгадать загадку. Стоп, это касалось именно количества людей на пляже. Их, мол, так много, что всех не упомнишь…

— Я ничего не говорила о пляже, — произнесла я вслух. — И не упоминала о том, что Оливия занималась виндсерфингом.

Джоэл сказал, что многие жители острова летом обучают желающих виндсерфингу: он сам, Рик, Билл, Том… Я вспомнила внезапное спокойствие Рика, его собранность. Почему он сделался таким спокойным?

Волны с тихим шорохом набегали на берег. Ответ пришел сам собой: прилив почти достиг высшей точки, и время, отпущенное мне на поиски Чарли, практически истекло.

— Джексон, что купил Рик, когда вы вместе были в магазине? Ты говорил, что это какая-то книжка?

— Он хотел что-то узнать про приливы и отливы.

Я достала из бардачка пачку дорожных карт и таблицу приливов. Провела пальцем по строчке на сегодняшний день, 18 декабря. Низкий уровень в десять тридцать утра, высокий — в четыре двадцать две утра и в пять тринадцать пополудни. Возле данных нынешнего дня была напечатана линия из черных точек. Это значило, что прилив сегодня сравнительно высокий. Я взглянула на мобильный: 16.58. Рик оставил Чарли незадолго до момента самого низкого уровня прилива и провел весь день то с Карен в больнице, то с Джексоном, и это не позволяло ему вернуться к ней. Но теперь, когда до самого высокого уровня прилива оставалось всего четверть часа, он мог расслабиться.

Я набрала номер полицейского участка, но произнесла только слово «это» — и отключилась. Я вдруг поняла, что произойдет: Рика заберут в участок, и он проведет там долгие часы, давая показания и отрицая свою вину. А тем временем море будет работать на него… И тогда я потеряю последний шанс найти Чарли.

Я посмотрела на Джексона:

— Тебе придется подождать меня дома, радость моя.

— Нет! — выкрикнул он почти истерически. — Ни за что! Я убегу. Не бросай меня опять!

Несколько секунд я раздумывала, не взять ли его с собой. Уложу на заднее сиденье. Он будет вести себя тихо. Может, уснет. Борясь с сомнениями, я машинально глядела на дорогу и вдруг увидела две фигуры — взрослую женщину и ребенка. Они шли от автобусной остановки. Женщина была нагружена пакетами из магазина. Это были Бонни и Райан.

— Бонни! — окликнула я ее.

Она узнала меня и улыбнулась.

— Мы все успели, — заговорила она. — Потратили пять часов и едва выкроили время, чтобы перекусить, но купили подарки для всех, верно, Райан? — Выражение лица у Бонни внезапно переменилось. — Но ведь вы собирались лететь во Флориду. Что случилось?

— У меня к тебе огромнейшая просьба, — сказала я. — Возьми к себе Джексона. Ты извини, но у меня беда. Чарли пропала.

— Пропала?

— Поверь, нет времени объяснять. Возьми Джексона. Я скоро позвоню. Джексон, вылезай! Скорее!

— Но… — начал было он.

— Вот здорово! — завопил Райан.

— Верно, — согласилась Бонни, ухватила Джексона за обе руки и вытянула из машины. Потом взглянула на меня: — Езжай!

Я быстро доехала до дома Рика, остановила машину, выключила фары, но мотор не заглушила. Я вела рискованную игру, ставкой в которой была жизнь моей дочери. Я считала, что Рик похитил Чарли и спрятал ее в таком месте, где ее накроют волны прилива. Я надеялась теперь только на то, что он еще дома, что он поедет к ней, а я прослежу за ним.

Не знаю, долго ли я сидела так. Возможно, всего несколько минут. Но вот дверь отворилась, и появился он. Через плечо у Рика свисал нейлоновый мешок. Он подошел к своей машине, бросил мешок на заднее сиденье, уселся за руль и завел мотор. Я подождала, пока он не скрылся за поворотом. Я на всякий случай запомнила номер его старого серого «вольво». Впрочем, в этот зимний вечер других машин на дороге пока не было видно. Все сидели по домам у рождественских елок, у телевизоров.

Я ехала следом за Риком на приличном расстоянии, на сей раз взывая к небесам, чтобы он не заметил мою машину в зеркало заднего вида. Рик повернул налево, на Лост-роуд. Я снизила скорость и выключила фары. Теперь я еле различала дорогу. Наклонившись вперед, я пристально следила за парой красных огоньков впереди. Вскоре я заметила справа забор фермы Берча; в доме горел свет. Но вот слева от дороги потянулись заболоченные пустоши. До моря было уже недалеко, на темной воде дрожала узкая полоса лунного света.

Начался некрутой спуск. Рик остановился на перекрестке, я вынуждена была притормозить. Вправо шел «газетный маршрут» Чарли, здесь дорога сужалась, а потом и вовсе превращалась в заболоченную тропу. Влево шоссе сворачивало вглубь острова.

«Держись, Чарли, дорогая моя, держись. Я спасу тебя, только держись», — мысленно твердила я. Красные огни исчезли, но теперь мне были видны туманные пятна желтых фар. Куда же все-таки направляется Рик?

Но потом и они исчезли. Я уставилась в темноту. Наверное, Рик снова куда-то свернул или остановил наконец машину и выключил свет. А вдруг он засек меня и теперь подкарауливает? Если огни так и не загорятся, я рискую его упустить. Я поехала очень медленно.

Серебристый корпус машины Рика так внезапно возник из тьмы, что я даже на черепашьей скорости чуть не врезалась в нее. Я выключила мотор и замерла. Вокруг было тихо. Я достала мобильный и позвонила в полицейский участок.

— Это Нина Лэндри. Я нашла свою дочь, но ей угрожает опасность. Немедленно выезжайте. В самом конце Лост-роуд сверните на прибрежную дорогу и двигайтесь по ней до конца. Здесь вы обнаружите две машины. Это мы. Скорее, прошу вас. Дорога каждая минута. Отправьте машину «скорой помощи».

Я выключила телефон. Я вспомнила, что в бардачке лежал карманный фонарик, и достала его. Сунула фонарик в карман. Стараясь производить как можно меньше шума, я вышла из машины. В салоне вспыхнул свет, я осторожно закрыла дверь. Свет продолжал гореть. Я выругалась себе под нос. Рик может ничего не услышать, но свет виден издалека. Я захлопнула дверь, свет погас. Я осталась в темноте, но шума наделать успела.

Я открыла багажник. Снова вспыхнул свет, но, к счастью, его загораживала крышка багажника. Передо мной лежала солидная груда вещей, упакованных перед поездкой в аэропорт. Как же это было давно! Мне сейчас нужно что-нибудь твердое и увесистое. Домкрат. Я вынула из чехла длинную стальную рукоятку. Годится. Я опустила крышку багажника и огляделась по сторонам.

В какую сторону он пошел? Он припарковался на правой стороне дороги. Очевидно, он и дальше двинулся в этом направлении через заболоченную пустошь. Я не слишком хорошо знала эти места.

Я пошла в темноте наугад и вскоре заметила вдали слабое мерцание. Я шла по тропинке через заросли невысокого кустарника. Фонарик высоко не поднимала, направив его свет на землю. Через несколько минут я выключила фонарик. Я настигла Рика. Фонарь, который он нес и который выдал его, сейчас стоял на земле, а Рик, опустившись на одно колено, делал что-то для меня пока непонятное. Я распласталась на земле, надеясь, что в гуще травяных джунглей он меня не заметит.

Я переложила стальной штырь в ту же руку, в которой держала фонарик, и свободной рукой потрогала почву — влажный гравий и песок. Мы находились у кромки прилива. А что находится чуть дальше от нас в прибывающей воде? Я пригляделась и на фоне серого неба увидела нечто темное, большое, прямоугольных очертаний. Но ведь здесь никогда не строили домов… Я вспомнила. Это один из дотов, сохранившихся со времен войны.

И я тотчас поняла, что́ я должна делать, причем немедленно. Я снова взяла стальной штырь в правую руку. Главное сейчас — не думать. Я выпрямилась и сделала несколько шагов вперед. Подойдя к нему, замахнулась и ударила его по голове. Рик упал. Я бросила штырь и направила свет фонарика в сторону моря. Слабенький луч заплясал на черных волнах, но потом, когда я подняла фонарик повыше, высветил неуклюжую громаду дота. Я ринулась туда, барахтаясь в ледяной воде, которая вначале была мне до колен, потом дошла до бедер.

— Чарли! — кричала я, пробиваясь вперед, намокшая куртка тянула вниз, словно балласт. — Я здесь!

Ответа не было. Я вытянула свободную руку, и она уперлась в холодную шершавую стену — наконец-то! Я пошла вдоль стены, ощупывая ее, и обнаружила вход. Дот сильно перекосился, а его дверь была приоткрыта. Пространство внутри быстро заполнялось водой.

Я посветила фонариком. Дот был пуст. Там не было ничего, кроме воды.

— Чарли! — позвала я. — Чарли!

В эту секунду луч фонарика пробежал по какому-то пятнышку, очертаниями похожему на цветок кувшинки. Я направила свет на это место — и дыхание замерло у меня в груди. Над поверхностью воды едва заметно приподнимался крошечный островок — открытый рот шевелился, жадно хватая воздух.

Я протиснулась в дот через узкую щель, обдирая руки и лицо о шершавый бетон и чувствуя во рту горький вкус морской соли. У самого входа вода доходила мне до пояса, но пол понижался, и вскоре я уже по шею была в воде. Я шла к своей дочери, в одной руке сжимая фонарик, а другую вытянув вперед, чтобы поскорее дотронуться до Чарли. И наконец мои пальцы коснулись ее шеи и спутанных мокрых волос.

— Все в порядке, родная, — прошептала я. — Я вытащу тебя отсюда.

Глаза Чарли, обращенные на меня, казалось, ничего не видели. Она продолжала жадно хватать ртом воздух.

Мне нужно было куда-нибудь положить фонарик. Я обнаружила в стене поблизости небольшую выемку. Туда я и сунула фонарик; теперь луч света был направлен горизонтально, и я не видела Чарли. Я обхватила ее под водой за талию и попыталась поднять вверх тяжелое, словно бы неживое тело, но подняла его всего лишь на пару сантиметров, не больше. Что-то удерживало Чарли, видимо, нога была привязана.

Пришлось погрузиться с головой в темную воду. Я обнаружила, что ноги Чарли связаны толстой веревкой, которая была закреплена на дне. Попыталась развязать узел — не тут-то было, только зря потратила драгоценные секунды.

Я вынырнула из воды, сняла куртку, туго свернула ее и снова погрузилась в воду. Обхватила Чарли и приподняла ее вверх, насколько позволила веревка. Свернутую куртку сунула ей под ноги. Теперь у Чарли была хоть какая-то опора. На всю эту операцию я потратила не больше минуты.

— Жди, — сказала я, вынырнув. — Стой прямо. Дыши. Я сейчас вернусь, я спасу тебя, обещаю.

Глаза у Чарли широко раскрылись. Изо рта вырвался долгий, нечленораздельный звук. Я отвернулась. Поспешила выбраться из дота наружу, и там на меня снова обрушились волны прилива и режущий ветер. Мимо Рика, чье распластанное тело уже заливала вода, я кинулась бегом к своей машине. Я надеялась, что полицейские скоро прибудут, но пока вокруг не было ни души.

Я открыла багажник, расстегнула «молнию» на спортивной сумке и достала из нее рождественский подарок для Кристиана, упакованный в серебряную бумагу. Я бежала к морю и по дороге срывала упаковку с маски и дыхательной трубки. К доту по воде я шла, подняв обе руки вверх.

Я снова пролезла в узкую щель. Фонарик светил все слабее, но последняя вспышка света позволила мне разглядеть приоткрытые губы Чарли. Я очень осторожно вложила в эти губы конец дыхательной трубки. Потом надела на Чарли маску.

— Зажми трубку зубами и дыши, — сказала я ей. — Мне нужно найти что-нибудь острое, чтобы перерезать веревку.

У меня не было ни ножа, ни ножниц, ничего острого. Но тут я сообразила, у кого это можно найти.

Я снова оставила Чарли в одиночестве в темном каземате и вышла на берег. Тело Рика уже лежало в воде. Мешок был при нем, лямка перекинута через плечо. В мешке я обнаружила полотенце, смену одежды, несколько мотков нейлоновой веревки, гаечный ключ, пассатижи, ножницы и складной армейский нож.

Я взяла пассатижи, ножницы, нож и вернулась к доту. Из-за облаков вышла луна и окрасила серебром темное море.

Протиснувшись в дот, я не сразу смогла нашарить ногами дно. Наконец я встала на цыпочки. Свет фонарика еще теплился, и я стала осматриваться, но ничего не увидела; Чарли исчезла. От ужаса у меня перехватило дыхание, но, вглядевшись попристальней, я увидела конец дыхательной трубки, чуть выступающий над водой. Моя дочь там! Но дышит ли она?

Фонарик мигнул еще несколько раз и погас. Я засунула пассатижи в карман мокрых джинсов, зажала в зубах ножницы и на ощупь открыла самое большое лезвие ножа. Глубокий вдох — и я погрузилась в воду, вытянув вперед свободную руку. Я нашла Чарли. Руки у нее были связаны за спиной. Я ощупала веревку у нее на лодыжках, оттянула веревку левой рукой, а правой начала пилить ее ножом. Веревка разбухла в воде, лезвие ножа было недостаточно большое и тупое. Мне не хватило воздуха, и я вынырнула на поверхность, фыркая и задыхаясь. Ножницы упали в воду, но я успела подхватить их, прежде чем они ушли на дно. Раскрыла их, а нож зажала в зубах. И снова под воду. На этот раз я работала ножницами. Я представляла себе, как нити рвутся одна за другой… осталось совсем немного…

Когда я подумала, что больше не выдержу, веревка дрогнула и порвалась. Меня вынесло на поверхность вместе с Чарли, и я, с трудом удерживая на весу обмякшее тело дочери, подняла ее голову над водой и начала продвигаться вплавь к выходу из дота. Я кое-как вытащила Чарли из дота, подхватив под мышки. Теперь глаза ее были закрыты.

— С тобой все в порядке! С тобой все в порядке! — кричала я без передышки, пока тянула ее к берегу вплавь. Мы обе рухнули плашмя на песок. Немного погодя я встала на колени. В лунном свете лицо Чарли казалось серым. Рот был полуоткрыт.

Я прижала Чарли к себе, уткнулась лицом в ее шею и замерла, стараясь уловить хоть слабую ниточку дыхания. Но слышала я лишь рокот моря и заунывный вой ветра. Я стала делать ей искусственное дыхание. И вдруг из бесцветных губ вырвался сдавленный, неясный звук. Я приподняла Чарли и усадила ее. Руки ее были еще связаны за спиной. Она наклонила голову, и ее вырвало. Она дрожала, я крепко обняла ее. Ох, если бы у меня в машине было одеяло или какая-нибудь одежда… И тут я вспомнила о матросском мешке Рика. Я уложила Чарли на землю, принесла мешок. Вытряхнула из мешка все его содержимое, взяла гаечный ключ и с его помощью сумела развязать связанные руки Чарли. Стянула с Чарли куртку, закутала ее в большое полотенце и свитер, извлеченные из того же мешка, и опоясала нейлоновым шнуром. Я не смогу донести ее до машины, нужно, чтобы она сама встала.

— Давай, Чарли, — сказала я, подняла ее безвольную, вялую руку и положила себе на плечи. — Я хочу довести тебя до машины.

Чарли открыла глаза и посмотрела на меня. Потом посмотрела на что-то у меня за спиной. Она открыла рот, но не произнесла ни звука. Глаза ее округлились, а я почувствовала взрыв боли. Земля словно ринулась на меня, а через мгновение я уже лежала в липкой грязи, и рот у меня был набит этой грязью.

Я перевернулась на спину и почувствовала адскую боль в левой ноге — от стопы до самого бедра. И тут я увидела Рика. Я поняла, что он подкрался сзади и чем-то ударил меня по колену. И теперь он готовится нанести новый удар, на этот раз по голове. Я вытянула правую руку, чтобы отвести удар, и тут последовал новый взрыв боли. Я снова закричала, но при этом успела ухватить металлический штырь, которым орудовал Рик.

Рик был намного сильнее меня, но я думала о Чарли и знала, что не отдам ему штырь, пока не упаду замертво. Я услышала чей-то крик. Попыталась вырвать у Рика стальную палку, но он навалился на меня всей тяжестью, прижал штырь к моей шее, и я начала задыхаться. Вдруг я услышала звук падения на землю чего-то очень грузного, и тяжесть, придавившая меня, исчезла.

Чарли, бледная как смерть, стояла надо мной, держа в руках кусок бетона от разрушенного дота, потом она выронила его и стояла, покачиваясь и глядя на меня безжизненными глазами. Я огляделась по сторонам, но Рика нигде не было. Куда он делся? Вдруг он снова нападет на нас из темноты? Но тут я его увидела. Он скатился в воду, и мне было видно, как его тело подталкивают из стороны в сторону волны прибоя. Я решила, что он без сознания, однако он открыл глаза и посмотрел на меня. Волны то и дело захлестывали его лицо, но он не двигался.

Я не хотела смотреть, как он умирает. Я помогла Чарли сесть и выпрямилась, стоная от боли. Распухшими, непослушными пальцами я сняла с себя кожаный ремень.

— Хватай его и подтягивайся, — сказала я и бросила конец ремня Рику.

Он поймал его только со второй попытки и намотал конец на ладонь. Я потянула изо всех сил и почувствовала, что Рик постепенно двигается ко мне. Мысленно я ужаснулась тому, что я стараюсь спасти жизнь человеку, который покушался на жизнь моей дочери.

Внезапно Рик сдвинулся на прежнее место. Я это почувствовала по тому, как натянулся ремень. К тому же земля под нами как-то странно чмокнула. Начался отлив, и море отступало, увлекая с собой и Рика. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом я выпустила из рук пряжку ремня, он пополз за Риком, извиваясь, как змея. Отлив уносил Рика. Я оглянулась. Чарли лежала на песке, и глаза у нее были закрыты. Я склонилась над ней, обняла. Я чувствовала, как убывают остатки моих сил. Мне хотелось одного — свернуться на земле рядом с дочерью и наконец-то забыться сном.

Но в этот момент полоса света протянулась над нами и легла на черную воду. Луч превратился в расплывчатое сияние над горизонтом, потом снова сузился — значит, машина поднялась на холм. В следующую минуту я увидела свет фар первой, потом второй, а затем и третьей машины.

— Они спасут нас, — сказала я.

Я убрала спутанные пряди волос с лица моей девочки, потом начала растирать ее оледенелые руки. Свет фар был теперь совсем рядом, хлопали дверцы машин, слышались голоса. Люди двигались в нашу сторону, у каждого в руке фонарь. Они искали нас. А я сидела и глядела на поле недавней битвы. Передо мной было море, тяжелое, грозное, слегка мерцающее в темноте…

Но вот люди окружили нас. Они разворачивали носилки, накрывали их одеялами, они переговаривались по рации. Меня закутали во что-то мягкое. Кто-то назвал меня по имени. Слезы обожгли мне глаза. Руки у меня были свободны. Я громко позвала свою дочь. Надо мной тотчас склонилось чье-то лицо.

— Успокойтесь, прошу вас. И молчите.

Меня уложили на носилки и понесли. Я чувствовала себя чем-то вроде обломка кораблекрушения, выброшенного на берег волнами.

— Рик, — морщась от боли, выговорила я. — Помогите ему. Он в море. Тонет.

Послышались громкие приказания, забегали люди, заметались лучи света. Будучи в центре всей этой суматохи, я чуть приподнялась и увидела, как носилки, на которых лежит Чарли, задвигают в распахнутые двери «скорой помощи».

— Чарли! — крикнула я. — Я должна ее видеть!

— Вы ее увидите, — пообещал мне чей-то голос. — Сначала мы проверим, все ли с вами в порядке.

Меня клонило в сон, и я уже начала дремать, когда услышала крики: «Закрыть дверь!» и «Осторожно!». Небо исчезло, и в глаза мне ударил яркий свет. Стало гораздо теплее. Вокруг суетились люди в зеленых халатах. Надо мной склонилась медсестра:

— Мы должны осмотреть вас.

— Как Чарли?

— Она здесь, — ответила женщина.

Я почувствовала резкий толчок, поняла, что нахожусь в машине «скорой помощи».

— Чарли! — крикнула я. — Где она?

Я повернула голову и увидела фельдшеров в зеленых халатах, склонившихся над другими носилками.

— Она умерла? — прошептала я.

— У вашей дочери сильнейшее переохлаждение. Мы делаем все, что в наших силах, — сказала медсестра.

Выражение сочувствия в ее глазах привело меня в ужас.

— Срочно вызовите Рори, ее отца, — потребовала я.

Вокруг носилок, на которых лежала Чарли, продолжались бурные переговоры. Кто-то произнес:

— Не могу измерить артериальное давление.

— Что случилось? — закричала я. — Я должна знать!

Одна из фигур повернулась ко мне. Это был совсем молодой мужчина со светлыми волосами.

— У вашей дочери серьезнейшая гипотермия, — сообщил он. — Мы ее согреваем.

Я попыталась слезть с носилок.

— Можно я помогу? — попросила я.

— Берегите собственные силы, — сказал он.

Машина «скорой помощи» вдруг остановилась.

— Что случилось? Мы приехали?

— Дамба залита приливной водой. Сейчас узнаем, удастся ли нам проехать.

Я думала о тех муках, которые я перенесла, о том, как я вытащила свою дочь из ледяной воды, а теперь теряю ее…

— Вызовите Рори, — повторила я еще раз.

— Он поехал прямо в больницу.

— Вы в состоянии говорить? — спросила у меня детектив Бек, но я видела ее как в тумане. — Скажите, он сбежал?

— Что?

— Я спрашиваю о человеке, который похитил вашу дочь.

— Он в воде, — ответила я. — Я пыталась вытащить его. Не смогла. Я должна была спасать Чарли.

— В воде? — переспросила Бек. — Когда мы выезжали, полицейские пытались найти тело мистера Блайта. А что с преступником? Он упал в воду?

— Это сделал Рик, — сказала я. — Никого другого не было.

— Вы уверены?

— Разумеется. Я же вам сообщила по телефону! — Я посмотрела на нее, но краем глаза следила за человеком, который находился вместе с другими возле Чарли, он в эту минуту что-то объяснял коллегам.

— Что с Чарли? — Голос мой сорвался в крик.

Медсестра села рядом со мной и взяла меня за руку.

— Нина, — проговорила она, глядя мне прямо в глаза.

Я поняла, что́ она хочет сказать, я ждала этих слов в смертельном страхе с того самого часа, как Чарли исчезла.

— Да?

— Мы почти приехали. Постарайтесь сохранять спокойствие. Ваша дочь — необычайно стойкая девушка.

Я закрыла лицо руками и только теперь позволила себе подумать о том, что́ вынесла Чарли: холод, ожидание прилива, смерти. Мне лишь хотелось, чтобы она узнала, что в самые страшные минуты она была не одна.

Машина «скорой помощи» поскрипывала на поворотах. На лбу у меня лежала теплая ладонь, откуда-то доносились чьи-то голоса, но тут все смешалось, и я провалилась в темноту.

Я очнулась, когда машина остановилась. Распахнулась дверь, и в машину ворвался порыв холодного воздуха. Когда меня вынесли на носилках из машины, я поискала глазами Чарли, но ее уже увезли. Меня поместили в больничную палату, где медсестра начала задавать мне вопросы.

— Я не больна, — ответила я, выговаривая слова настолько неразборчиво, что засомневалась, поймут ли меня. — Я только устала и замерзла. Рори здесь?

Медсестра спросила, есть ли у меня на что-то аллергия и ела ли я что-нибудь за последние четыре часа.

— Я не хочу, чтобы меня оперировали, — заявила я. — Я не дам на это согласия.

— Миссис Лэндри, — очень серьезно заговорила медсестра. — За вашей дочерью установлен надежный уход. Вам он тоже требуется. Для начала измерим температуру…

— Мне нужно в уборную, — перебила ее я.

— Вам принесут судно.

— Нет, благодарю вас, обойдусь без этого.

Я не могу лежать в постели, пока не узнаю, что с Чарли все в порядке!

Итак, я свесила ноги на пол, закуталась в одеяло и встала на пол. Голова закружилась так сильно, что пришлось ухватиться за каталку, пол уходил у меня из-под ног. Я решила, что так недолго и в обморок хлопнуться, и потому несколько секунд простояла, глядя на свои грязные босые ноги на истертом линолеуме.

— Где уборная? — осведомилась я, когда обрела дар речи.

— По коридору налево. Вам помочь?

— Нет, спасибо, я сама.

Придерживая сползающее одеяло, я зашаркала в дамский туалет. Бек стояла в коридоре у письменного стола и разговаривала с врачом, а чуть поодаль, ближе к двери, ожидали два полисмена. Незаметно для них я вошла в туалет и заперла за собой дверь. С минуту постояла, прислонившись к стене. Затем я взглянула в зеркало и ужаснулась, увидев незнакомку, которая смотрела на меня. Всклокоченные волосы, налитые кровью глаза, фиолетовые синяки на расцарапанных и грязных щеках и чудовищно распухший нос. И какой старой она выглядит… Увы, это было мое отражение.

Нет, Чарли не должна увидеть меня такой. Я умылась теплой водой, после чего исхитрилась подставить под струю воды слипшиеся от грязи волосы. Снова поглядев в зеркало, я обнаружила, что вид у меня не сильно улучшился. Но ничего не поделаешь.

Я выглянула в коридор. В дальнем конце коридора я заметила некую суету. Вот из-за двери вышел молодой мужчина в белом халате; вот медсестра вошла в эту же дверь, толкая перед собой каталку. И я предположила, что именно там и находится Чарли. Мне понадобилось немало времени, чтобы добраться туда.

В палате я увидела людей в белых халатах, стоящих у кровати, на которой лежала Чарли. Чарли поверх белой простыни укрыли несколькими одеялами. Из ее худой руки торчала игла. Я доковыляла до ее постели и склонилась над дочерью. Взяла ее холодную руку в свою и прижала к щеке.

— Это я, Чарли, — сказала я. — Твоя мама. Я с тобой.

— Что вы здесь делаете? — услышала я строгий голос врача. — Кто впустил вас сюда?

— Я ее мать.

— Мне известно, кто вы.

— Как она?

— У нее сильнейшее общее переохлаждение. Но температура внутренних органов сейчас поднимается. Девочка — настоящий борец. Она еще не вполне осознает окружающее, но…

И тут Чарли открыла глаза.

— Мамочка, — прошептала она.

— Я здесь, — повторила я. — Все будет хорошо.

Веки ее начали опускаться. Я уже решила, что она уснула, но вдруг услыхала негромкое:

— С днем рождения.

— Признаться, он выдался весьма необычным, — сказала я. — В будущем году я предпочла бы что-нибудь поспокойнее. Эй, да они, оказывается, на тебе — мои часы. Вот куда они запропастились! Они были мне очень нужны сегодня.

В ответ на мои слова послышалось короткое неясное бормотание, а потом — ровное дыхание. Чарли уснула. Я подумала о том времени, когда она была младенцем. Я, случалось, вскакивала с постели среди ночи, склонялась над ее кроваткой и прислушивалась к ее дыханию. Но сейчас мне было достаточно просто дотронуться до нее, чтобы успокоиться. Я провела кончиками пальцев по спутанным волосам Чарли и закрыла глаза. Я ожидала радости от этой минуты, но ощутила лишь чувство великого покоя.

— Я так и думала, что найду вас здесь, — прозвучало за моей спиной.

Я открыла глаза и слабо улыбнулась строгой медсестре, которая увлекла меня с собой в коридор и повела к моей палате.

В конце коридора я увидела группку из трех человек: то были инспектор Хэммилл, детектив Бек и Рори. Рори подбежал ко мне и крепко меня обнял, но тотчас отступил, почувствовав, что я от него отстранилась.

— Прости, — заговорил он. — Прости. У тебя такой вид… Но Чарли, кажется, идет на поправку, верно?

Слезы катились у него по щекам.

— Да, она выкарабкивается, — сказала я. — Я думала, что потеряла ее навсегда, Рори.

— Мы, — поправил он. — Мы едва ее не потеряли. Ты и я. Мне следовало быть вместе с тобой. Так и случилось бы, если бы меня не задержала полиция. Надеюсь, ты понимаешь теперь, что я говорил правду.

— Но ведь ты… — начала я и тут же умолкла. Это не имело значения. Ничто больше не имело значения, кроме того, что Чарли спасена. Врачи и медсестры заботятся о ней. — Ты можешь пойти и увидеть Чарли, — посоветовала я. — Тебе, наверно, разрешат посидеть возле ее постели. Можно что-нибудь сказать ей, даже если она спит.

— Мне очень жаль, — произнес он. — Я не думал…

— Мы оба не думали, — сказала я. — Мне тоже очень жаль. Прости за все. Но Чарли жива, она поправится, и это главное. Кстати, не мог бы ты сделать для меня одну вещь? Позвони Джексону. Он в доме у Бонни. Я хотела бы повидать его.

— Прямо сейчас и позвоню. А попозже приду навестить тебя. Если хочешь.

Я не ответила, потому что не знала, хочу ли я, чтобы он меня навестил. Сейчас я хотела лишь обнять Джексона, сказать, что я им горжусь, а потом повернуться лицом к стене и закрыть глаза.

Рори удалился, покинув меня, обоих сыщиков и медсестру Стеф Баулз, как было обозначено на пластинке, приколотой к карманчику на ее халате.

— Вы нашли Рика? — спросила я у Хэммилла.

— На это ушло немало времени, — ответил он. — Вернуть его к жизни не удалось.

— Я пыталась спасти его.

— Почему? — спросила Бек.

— Возможно, потому, что я хотела, чтобы его до конца жизни мучила совесть, — сказала я, и меня вдруг затрясло, как в лихорадке.

— Нам надо идти, — заявила сестра Баулз с начальственной озабоченностью, за которую я была ей очень признательна. — Вы не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы. Вам нужно лечь в постель.

Она подозвала санитара, который тут же подкатил к нам кресло на колесах.

Санитар повез меня в палату; процессию возглавила Баулз, а замыкали ее оба детектива. Мы вошли в маленькую комнату, где меня уложили на узкую постель и укрыли голубым одеялом. Хэммилл и Бек нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая разрешения задать мне кучу вопросов.

— Я оставлю вас на несколько минут, — сказала Стеф Баулз. — Вернусь вместе с врачом. Пожалуйста, побыстрее, — попросила она инспектора Хэммилла, выходя из палаты.

— Здесь жена Рика, — сообщила я.

— Что?

— Карен. Его жена. Она утром сломала руку. Лежит где-то здесь. Нужно рассказать ей о случившемся.

— Она здесь? — изумился Хэммилл. — Простите, ничего не понимаю!

— С ней произошел несчастный случай. Она выпила лишнего и упала с лестницы. Рик доставил ее сюда. Врачи оставили Карен в больнице.

— Откуда вы знаете?

— Это случилось у меня в доме. И в этом все дело. Рик должен был вернуться к Чарли и убить ее. Но ему неожиданно пришлось везти Карен в больницу и оставаться при ней какое-то время. Потом, когда он вернулся на остров, я случайно встретила его и попросила присмотреть за Джексоном.

— Что? — в свою очередь изумилась Бек.

— Это почти смешно, не правда ли? Он похитил одного моего ребенка, а я прошу его присмотреть за вторым. — Я с минуту подумала. — Теперь я понимаю, зачем он пришел ко мне домой вместе с другими гостями. Рик похитил Чарли и, вероятно, запаниковал, не зная, что делать дальше. Ведь я ему позвонила и попросила посмотреть, что с моей машиной. Если бы мотор не начал как-то непонятно постукивать, Чарли была бы убита. Для Рика появление у меня в гостях послужило бы алиби, потому что выходило, будто Чарли исчезла в то время, когда он находился у меня дома. А если бы Рику удалось при этом создать видимость, что Чарли сбежала из дома, полицейское следствие было бы отложено, он успел бы покончить с Чарли и избавиться от тела.

Перед моими глазами с фотографической точностью возникла картина: Рик спускается по лестнице. И спускался он, как я теперь сообразила, с вещами, которые прихватил в комнате Чарли.

— Он выкрал вещи из комнаты моей дочери, — продолжала я. — Если бы мы не стали спешить с поисками Чарли, он тем временем расправился бы с ней, избавился от трупа Оливии Маллен, и его бы не уличили.

Инспектор Хэммилл недоверчиво покачал головой:

— Не понимаю, с какой стати вы связываете случай Оливии Маллен с покушением на убийство вашей дочери. Да и способы убийства совершенно разные. Какое отношение имел Рик Блайт к Оливии?

— Рик знал Оливию, — объяснила я. — Летом он обучал ее виндсерфингу, и между ними возникла любовная связь, о чем никто не должен был узнать, ведь он учитель, а Оливия — несовершеннолетняя девочка. Чарли была знакома с Оливией, та рассказала ей об этом романе и о том, что она хочет порвать отношения с Блайтом. Я убеждена, что Чарли утром увидела фотографию Оливии в газете и догадалась о том, что произошло. Разнося газеты, она повстречала Рика, что-то ему сказала, он запаниковал и схватил ее. Если вы подождете до завтра, Чарли сама вам все расскажет.

— Правильно, — сказала Стеф Баулз, входя в палату. — А к вам, миссис Лэндри, скоро придет доктор Маркер. Она будет здесь через несколько минут.

Хэммилл и Бек спешно ретировались. Стеф Баулз подошла ко мне. Я взглянула на часы, которые свисали из ее нагрудного кармана: было уже больше шести часов.

— Мы бы сейчас уже летели во Флориду, — сообщила я. — Собирались там отдохнуть. Сегодня у меня день рождения.

— Пусть их будет еще очень много, — пожелала мне Стеф. — Сейчас принесу вам еще парочку одеял. И чай.

Чуть погодя она проверила, какая у меня температура, покачала головой и записала температуру на карточке.

— Сегодня мне исполнилось сорок лет. По этому случаю я утром принимала гостей, — продолжала я, ни к кому не обращаясь. Мне надо было бодрствовать. Мне надо было увидеть Джексона, моего мальчика. — Их пригласила без моего ведома Чарли. Это было неожиданно.

Стеф Баулз все это было неинтересно. Ее занимали только моя температура, мое давление и мой пульс. Я закрыла глаза, и комната куда-то поплыла, закружилась.

— Но праздник не удался, — говорила я. — В общем, когда начался весь этот ужас…

Я открыла глаза. Стеф Баулз в комнате не было. Я беседовала сама с собой.

— Непонятно, куда девался Кристиан, — бормотала я. — Он весь день проторчал на федеральной дороге номер двадцать пять.

— Миссис Лэндри, я доктор Маркер, — услышала я. — Как вы себя чувствуете?

Возле моей кровати стояла стройная блондинка в белом халате. На шее у нее висел стетоскоп.

— Не самым лучшим образом, — ответила я.

Она села рядом и сжала мое запястье, проверяя пульс. Глянула на карточку, прикрепленную к спинке кровати, приложила к моей груди стетоскоп, потом пробежала пальцами по ноге, ощупала колено и обнаружила больное место, а затем ощупала травмированную стопу. Потрогала кончиками пальцев ссадины и синяки на голове и на щеках. Было очень больно, и я с трудом сдерживала стоны.

— Полагаю, швы накладывать не придется, — сказала она. — Но болит, наверное, сильно.

— Есть немного, — призналась я вдруг осипшим голосом.

— Медсестра сейчас принесет вам грелку. Вы замерзли.

— Промерзла до костей. Но сейчас мне уже лучше.

— Голова кружится?

— Думаю, я просто очень устала.

— Как у вас с памятью? Вы помните, какое сегодня число?

— Само собой. Сегодня восемнадцатое декабря, суббота. Это мой сороковой день рождения. Незабываемый день.

Я то видела ее лицо отчетливо, то оно расплывалось у меня перед глазами.

— Хорошо. Сколько пальцев я подняла вверх?

— Три.

— Отлично. Вам нужен покой и отдых. Вы были контужены, но мы поможем вам справиться с этой неприятностью.

— Чай, — сообщила вошедшая в палату Стеф Баулз и поставила на столик возле кровати большую зеленую кружку. — И еще я принесла вам ночную рубашку, я помогу вам ее надеть.

Доктор Маркер удалилась. Медсестра приподняла меня, накинула мне на голову тонкую ночную рубашку и помогла ее надеть. Потом она накрыла меня простыней и целой кучей одеял, поправила их и ушла. Я лежала на спине и глотала тепловатый чай с молоком.

Потом я услышала голос Бонни:

— Он может войти?

И еще голос:

— Мама!

Джексон стоял в дверях, одетый в стеганую красную куртку, которая доходила ему до колен, а рукава полностью закрывали кисти рук. Он стоял и смотрел на меня, сдвинув брови.

— Привет, мой герой, — сказала я, поставила кружку на столик и протянула к нему руки, но Джексон не сдвинулся с места.

— Что с твоим лицом?

— Это всего лишь синяки. Подойди ко мне, я хочу сказать тебе, как я горжусь тобой.

— Оно у тебя все синее и перекошенное, — продолжал он, явно смущенный моим видом.

Я улыбнулась ему, сердце у меня разрывалось от нежности.

— Скоро оно станет желтым и перекошенным, тогда будет еще смешнее. Ты-то хорошо себя чувствуешь?

— Бонни давала мне какао с лакрицей. А где Чарли? Она… жива?

— Да.

— Можно мне ее увидеть?

— Думаю, она сейчас спит. Подожди до завтра, ладно?

— Я хочу ее увидеть. — Голос у него предательски дрогнул, но Джексон тотчас справился с собой. — Бонни меня проводит. Она ждет у лифта.

— Тогда ладно. Можно обнять тебя на прощание?

Джексон подошел ко мне.

— Где все-таки была Чарли? Она и вправду убежала?

— Нет.

— Мы поедем во Флориду?

— Не сейчас.

— А в другое время поедем?

— Да.

Наступило молчание. Джексон сел на стул возле кровати. Я сунула руку в непомерно длинный рукав его куртки и сжала его маленькую, теплую ладонь. Немного погодя он сказал:

— Сладж просто с ума сойдет, перегрызет все вещи в доме.

— Чего и следует ожидать.

— Но ты на нее не будешь сердиться?

— Нет, не буду.

— Ты теперь все время будешь лежать в постели?

— Разумеется, нет. Я просто немного устала.

— Бонни сказала, что я должен ухаживать за тобой.

— Чепуха.

— Это хорошо. Рождество через шесть дней и почти шесть часов… Мне очень хочется есть.

— Папа отведет тебя в кафе и накормит.

— А там дают чипсы?

— Наверно.

— Можно мне пойти к Чарли прямо сейчас?

— Только ненадолго. Помни, что ей необходим отдых.

— Обещаешь, что ты будешь здесь?

— Я никуда не собираюсь уходить.

Джексон слез со стула, наклонился и слегка прикоснулся губами к моему покрытому синяками лицу. Он ушел, а я лежала на спине, закрыв глаза. В палату вернулась Стеф Баулз и начала что-то подсовывать мне под одеяло к ногам.

— Бутылка с горячей водой, — сонно пробормотала я.

— Только не говорите об этом слишком громко, — предупредила она, — а то все потребуют того же самого.

Я не ответила, даже не открыла глаза. Стеф погасила верхний свет и ушла. Я осталась в одиночестве. Я представила себе, что сижу в лодке и течение свободно уносит меня в море.

— Привет!

Я не знала, спала ли я и сколько времени прошло. Я открыла глаза и зажмурилась от резкого света. Мужчина средних лет стоял возле кровати, держа в руке табличку для записей.

— Вы врач? Меня уже осматривала доктор Маркер и сказала, что у меня все в порядке.

— Я доктор Сигел. Простите, что разбудил вас. Мне нужно вас осмотреть. Вы получили удар по голове, и я боюсь, что вас станут будить регулярно в течение всей ночи. Просто чтобы убедиться, что вы не потеряли сознание. Я только что видел вашу дочь.

— Правда? Ну и как она, по-вашему?

— Не так уж плохо, — ответил он. — Но главное, я считаю, ей повезло: у нее замечательная мать. Можете завтра сказать ей об этом.

— Вряд ли я это сделаю. Она столько мучений перенесла, ей пока не до этого.

Доктор Сигел нахмурился:

— Ладно. А сейчас я собираюсь проверить ваше восприятие окружающего и ваши реакции. Сами-то вы что об этом думаете?

— По-моему, все не так скверно, — сказала я. — Но я не уверена, это вам судить.

Он хмыкнул и принялся что-то записывать в карточку. Потом поднял голову и спросил:

— Так вы живете на острове Сэндлинг?

— Да.

— Я ни разу там не был. Работаю не так далеко от него, а все не соберусь туда съездить. Вы бы посоветовали побывать там?

— Мне кажется, я разлюбила остров за сегодняшний день.

— Завтра утром все будет по-другому. Позвольте я проверю ваш пульс. Кстати, поздравляю вас с днем рождения.

— Что?

— Дата указана на карточке, — сказал врач. — Вам всего сорок лет.

— Верно. Однако особо радоваться тут нечему.

Доктор Сигел пристроил историю болезни на прежнее место и ласково коснулся моей руки. Это прикосновение успокоило меня.

— Я загляну к вам завтра. Постарайтесь уснуть. Вы молодчина.

Он ушел, погасив свет.

Когда мои глаза привыкли к темноте, я обнаружила, что в моей палате есть окно. Лежа в постели, можно было увидеть за окном не так уж много — только темное ночное небо. Но я знала, что там есть и луна, и звезды. В нескольких километрах отсюда прилив уже отступает, волны уносят с собой в море плавник, разбитые раковины и разный мусор. Вода уже ушла из полуразрушенного дота возле прибрежных скал. Мертвое тело извлекли из темных вод и смыли с него кровь. Утром зимнее солнце поднимется над горизонтом, и все примет свой обычный вид, мирный и безмятежный.

Я повернулась на бок и уткнулась лицом в подушку. Сделала глубокий вдох и наконец-то заплакала. Я здесь, Чарли со мной и Джексон тоже. Утро наступит для всех нас.