В постели с волком

2

После напряженного молчаливого завтрака, я спряталась ото всех в своей комнате и пыталась привести свои мысли и чувства в порядок. В сердце зародилась тревога. Что-то в это самое время меняется в моей жизни. Что-то очень важное набирает силу, но сложно сказать что именно, и чем это обернется для меня.

Потрепанная тоской душа встрепенулась, но усилием воли, мне удалось подавить любую зарождающуюся надежду.

Этот мужчина заставлял тело оживать, а сердце биться чаще. Но он уедет очень скоро, и нет надежды, что нам придется свидеться вновь. Эрик смог быстро и незаметно проникнуть в мою кровь, заставляя против воли думать о нем. Я не хочу ничего чувствовать к нему и не буду. У этих чувств нет, и не может быть будущего.

Принятого мной решения хватило ровно до вечера, когда в очередной раз, расходясь после ужина по комнатам, Эрик в знак прощания, поцеловал мою руку.

Всего одно прикосновение, но я чувствовала себя так, словно меня обняли и приласкали.

Пальцы вырвать из его ладони не получалось. Он сжал их крепче и все так же склоненный поднял на меня взгляд из-под бровей. Я забыла, как дышать.

— Сладких снов.

Эту фразу он шепнул, растягивая буквы, совершенно точно зная, как на меня действует его голос. Знает, а значит, делает это специально. И тут я разозлилась.

Резким рывком, высвободив свою руку, спрятала ее за спиной.

— Вам не следует беспокоиться о моих снах.

Знаю, что это было грубо, но слова сорвались с губ раньше, чем я успела их остановить.

— Как знать… — нисколько не смутился он, но руку отпустил. — И все же я позволю себе пожелать Вам доброй ночи.

Шаги гостей давно затихли на лестницах и в переходах, а я так и стояла, глядя на двери. Чего я ждала, сама не знаю. Что проснусь в своей кровати и пойму, что все приснилось и этот оборотень лишь плод моей фантазии из-за истосковавшегося по мужской ласке тела? Или что вечер можно будет вернуть назад и повести себя по-другому? А возможно, надеялась, что Эрик вернется?

Оставаясь стоять в одиночестве, среди пустой комнаты, поняла, что действительно хочу. Хочу чтобы он вернулся и не оставлял меня здесь одну.

Прижав вдруг похолодевшие ладони к лицу, застонала в голос.

— Дура! — обругала я саму себя. — Какая же я дура!

Попасть под животный магнетизм оборотня, огромная ошибка. Пойти по этой дорожке во второй раз — идиотизм. Неужели мало боли пришлось испытать, выковыривая из сердца Грея? Неужели мало бессонных ночей провела, обливаясь слезами и царапая простыни?

Немногим позже, находясь в своей комнате, пыталась избавиться от наваждения: я умывалась ледяной водой и обтирала тело влажной тряпицей, заставляя себя ни о чем не думать. Но каждый раз, зажмуривая глаза, видела расплавленный шоколад.

— Он уедет скоро, — напомнила я себе.

От этой мысли все вмиг изменилось. Воздух в комнате стал густым и затхлым. Вода больше не освежала, а покалывала холодом, отчего кожа пошла неприятными мурашками. Буря за стенами замка стала пугать своей недолговечностью. Шуршание дождя больше не успокаивало. Теперь падающие капельки проникали в мою комнату и стекали по лицу, оплакивая мою печаль.

Всю ночь мне снились неясные образы и слышались неразборчивые шорохи. Кто-то что-то шептал, звал меня и, кажется, даже просил о чем-то. Но каждый раз, вскакивая с простыней, я понимала, что это всего лишь шепот дождя, стучащего по крыше и по стенам замка. Лишь ближе к рассвету, я провалилась в тяжелый сон.

Утро встретило меня раскатами грома и шумом сильного ветра. Гроза продолжалась.

Поднявшись и с помощью служанки приведя себя в порядок, спустилась в зал, уже зная от болтливой прислуги, что застану гостей там.

Алмер и Каденс сидели в креслах у камина, о чем-то тихо переговариваясь. Эрик же стоял у окна, сведя брови всматриваясь в темное небо время от времени прочерчиваемое яркими кляксами молний. Задумавшись, он водил пальцами по небритой щеке и все больше мрачнел.

— Доброе утро леди Муар, — заметил мое появление Алмер.

— Зовите меня Катрин, — улыбнулась я, пытаясь скрыть бурю эмоций, которая родилась при одном взгляде на Эрика.

— С удовольствием, — поддержала его жена. — Тогда мы просто Каденс и Алмер.

— Значит ли это, что я могу надеяться услышать из Ваших уст свое имя?

Эрик уже стоял прямо за моей спиной и, не стесняясь присутствия посторонних, наклонившись вплотную, шептал вопрос мне на ухо. По спине прошлась горячая волна, поднявшаяся наверх и накрывшая мои щеки.

Алмер подозрительно быстро перевел взгляд в камин на огонь, а Каден не успевшая реагировать на такой дерзкий поступок Эрика, продолжила смотреть на меня и с трудом пыталась делать вид, что ничего не случилось.

— Эрик, — подсказал он мне кареглазый, ничуть не смутившись. — Это совсем не сложно.

Внутри все сперло и загорелось. Сердцебиение участилось. Я опустила веки и прикусила нижнюю губу, боясь глубоко вздохнуть, чтобы случайно не задеть спиной его грудь.

Зачем он так?

— Эрик!

Это было произнесено не мной. Каденс, видя мою неспособность выйти из этой ситуации, обратилась к моему собеседнику:

— Перестань смущать нашу хозяйку. Ты ведешь себя грубо.

— Думаешь? — его голос затерялся где-то у меня в волосах. — А, на мой взгляд, грубо вмешиваться не в свое дело.

Он не повысил голоса, не добавлял жестких ноток, но девушка как-то вдруг подобралась и вытянулась в струнку. В чертах ее лица не было испуга, скорее озадаченность и немножко удивления. Казалось, что она решает какую-то сложную задачу и никак не может подобрать правильный ответ.

— Дорогая, — похлопал ее по руке Алмер. — не хмурься, у тебя появятся морщинки.

— И ты перестанешь меня любить? — она мгновенно забыла обо мне, об Эрике и о том, что они не одни.

— Нет, конечно. Я мечтаю быть рядом, когда появится каждая из них. Я хочу дожить до того, как ты станешь совсем старенькой, и мечтаю разделить этот путь с тобой.

Это было сказано с такой убежденностью, что понимаешь — не лжет. А эти взгляды, которыми они обменялись…

Я отвела глаза в сторону, чувствуя, что подглядываю за чем-то личным и интимным. Печаль вернулась с новой силой. По какому принципу бог раздает счастье? Почему у него не хватило капельки и для меня? Один мой мужчина покинул этот мир, другой моим никогда не был.

Теплая ладонь легла мне на спину, заставив напрячься.

— Вы пахните пеплом костра и солью. Так я чувству грусть. Вы чем-то огорчены?

— Я…

Что ему ответить? Что я завидую чужому счастью? Что я мечтаю о таких отношениях для себя? О том, что я гоню из мыслей надежду на невозможное? Или рассказать, что он мне понравился слишком сильно и это наверняка приведет к болезненным последствиям. И что сопротивляться этому притяжению, почти также бессмысленно, как пытаться остановить несущийся на тебя ураган?

— Я… я позову служанок, пора накрывать завтрак.

Очередной побег. Струсила? Или это такая жалкая попытка защитить остатки гордости? Он же оборотень, он чувствует, что меня тянет к нему. Не может не знать. И от этого стыдно. Ведь я была так уверена, что люблю другого, тогда откуда эта тяга? Откуда это притяжение? Может Элен права, и я действительно блудница? Неужели жажда тела сильнее моих принципов и морали?

Но с каждым его словом, с каждым взглядом, с каждым прикосновением я все ближе к падению.

— Идите, конечно, — еще один шепот, приласкавший без прикосновения. — Я подожду… здесь.

Последние сомнения отпали. Он знает. Он чувствует.

Все размышления, терзания и вопросы стали совсем не важными. Только одно я должна решить: могу ли я позволить себе этот шаг в никуда?

Завтрак проходил в тишине. Но на этот раз не чувствовалось напряжения. Эрик, погрузившись в свои мысли, катал в руке бокал, не притрагиваясь к содержимому. Лишь изредка он поднимал на меня глаза, заставляя гадать, что за решения он сейчас принимает.

Алмер и Каденс, казалось, существовали отдельно от окружающего мира. Переглядывались, перешептывались и оборотень все время подкладывал жене самые вкусные кусочки, не обращая внимания на то, что она уже давно ничего не ела.

Тяжелые медленные шаги и шелест юбок предзнаменовал появление Элен. Установленный ею же порядок, подразумевал ее присутствие на завтраке, и я еще вчера ожидала ее появление, но ей понадобилось много времени, чтобы преодолеть свою неприязнь.

Она обошла гостей по большой дуге и присела за другой край стола, поодаль от всех.

— Вы все еще здесь? — она даже не пыталась корректной.

— Элен, — пришлось мне повысить голос.

— Не стоит, — вмешался Эрик. — Наверняка, у леди есть свои причины.

Тетушка сжала вилку с такой силой, что побелели костяшки пальцев на руках.

— Да что ты можешь знать? — почти выплюнула она.

Я была удивлена. Сильно. Неучтивость и пренебрежительная грубость по сравнению с этим уничтожительным злобным высказыванием, было ничем. Казалось, что она резко постарела и даже посерела за одно мгновение. Она сверлила диким взглядом Эрика и, похоже, совсем не боялась его разозлить.

Кареглазый же был спокоен как скала и даже не сбился с ритма, по которому прокатывал бокал в руках. Ни единого мускула не дрогнуло на его лице, словно он был готов к такой реакции.

— Убирайся, — шипела она разъяренной кошкой. — Уйди из этого дома. Вон!!!

К концу фразы она уже кричала в голос, отчего в зал вбежали стражники, но оглядевшись и поняв, что никакой прямой угрозы нет замялись на пороге. Жестом, отослав их, я поднялась, чувствуя, что я что-то не понимаю.

— Элен, я вынуждена просить Вас отправиться в свою комнату.

В зале повисла тишина, от которой стало во сто крат тяжелее, чем во время громкой ругани.

— Прелая трава и сырость, — вдруг сказал Эрик, прервав общее молчание.

— Так пахнет застарелая обида, — как будто сам себе пояснил Алмер.

— Бог видит, я пыталась, — устало сказала Элен, тяжело поднимаясь на ноги.

Ее всегда прямая спина, была сгорблена, и плечи поникли от невидимого груза. Она выходила медленно, глядя в пол, и что-то нашептывала себе под нос.

— Она права, — не поднимая глаз, сказал Эрик, — Нам лучше уехать.

Я замерла как каменная статуя от потянувшего со всех сторон холода.

А чего я ожидала? Что гроза будет вечной? Или что они вдруг решат остаться? Так может к лучшему их решение уехать до того, как я успела наделать глупостей?

— А гроза? — все равно спросила я.

— Леди, мы оборотни, — указал он мне на очевидное.

Мысли судорожно метались в голове.

— Конечно, но как же Каденс?

Более слабые, чем мужчины сородичи, женщины оборотни были почти столь же уязвимы, как и человеческие женщины.

Боже, ну зачем я его останавливаю и уговариваю?

Он, по всей видимости, задавался тем же вопросом, потому как спорить перестал и пристально всматривался в мое лицо.

— Катрин, Вы уверены в своем решении? — он спрашивал о большем, чем просто желание уберечь гостей от поспешного шага.

Я растерялась, а он ждал ответа. И утопая в его шоколадных глазах, поняла, что уверена. Да, черт подери! Хочу его на сутки, на час, на минуту. Хочу, чтобы он принадлежал мне, пусть ненадолго. И как бы больно не было потом, я могу хоть на день притвориться, что не одинока. Что делать потом после его отъезда я решу позже. Да и что тут решать: буду жить дальше и чувствовать, как от сердца откололи еще один кусок.

— Здесь нет другого решения, — признавая свое поражение, произнесла я и села на свое место.

— Она права, — вставил Алмер. — Дороги развезло, и двигаться куда-то совершенно бесполезно.

Эрик наградил его тяжелым взглядом и поджал губы.

— Эрик, будь благоразумен, — подержала супруга Каденс.

— Я старался.

Эрик резко встал, и не глядя ни на кого из нас, вышел.

Вся эта безобразная сцена, начина от появления Элен и заканчивая практически бесстыдным предложением себя, принесла чувство безысходности. Странное ощущение того, что события поскользнувшись на пригорке, неуправляемо падают вниз.

Я бездумно водила пальцами по столешнице и ждала, когда вдруг ставшие ватными ноги, позволят мне сбежать от чужих глаз.

— Катрин, не расстраивайтесь, — вдруг заговорил Алмер. — Мой брат всегда слишком резок и непредсказуем. Большинство своих поступков он совершает только по одной ему известной логике, но это не значит, что он не считается с чужими чувствами. Совсем нет, но и объяснять свои действия он не привык.

— Вы не обязаны ничего рассказывать, — покачала я головой.

Не хочу ничего о нем знать. Тогда он станет слишком реален.

— Обязан, — возразил оборотень. — Мы ворвались в Вашу жизнь, в Ваш дом и не хотелось бы оставить после себя руины.

Ну что ж не думала же я, что наши кошки-мышки останутся незамеченными?

— Оглянитесь, Алмер, — совсем не весело улыбнулась я. — Здесь и без вас кроме руин ничего нет.

Преодолев слабость, я поднялась.

— Прошу простить меня, я неважно себя чувствую, пожалуй, поднимусь к себе.

— Конечно, Катрин, не беспокойтесь, мы сами способны о себе позаботиться, — закивала Каденс, смотря на меня с жалостью.

Грей, Ромашка, теперь эти двое. Да что ж это такое? Неужели я выгляжу такой жалкой? А Эрик? Он тоже видит во мне обиженную жизнью девочку?

К черту все! Пусть думают, что хотят. Я не ищу сострадания. Мне нужно вновь почувствовать себя желанной, чтобы набраться сил и жить дальше, не боясь высохнуть изнутри.

Поднявшись в свою комнату, я плеснула в лицо холодной водой, пощипала щеки, прогоняя бледность, и заново уложила волосы, открывая шею и плечи. Я знаю, что очень красивая женщина: длинные пшеничные волосы, глаза цвета свежей зелени, пухлые розовые губы. Но красота не принесла мне счастья.

Померив комнату шагами и почувствовав себя как в клетке, вышла и направилась вниз. Мне захотелось увидеть небо, хоть и хмурое, вдохнуть свежий воздух, пахнущий грозой, убежать от каменных стен. Большой навес над крыльцом был идеальным местом. Я стояла там и обнимала себя за плечи, спасаясь от прохлады, когда заметила странное поведение стражи. Они толпились у дальней стены и кивали друг другу, указывая куда-то в сторону. Любопытство победило и я, пытаясь держаться стеночки, двинулась в сторону скопления людей. Все были так увлечены, что меня никто не замечал.

В центре двора шел тренировочный бой. Мои воины с настороженностью и невольным уважением следили за тем, как два оборотня деревянными мечами творили нечто невообразимое. Скорость движений, точность ударов и сила противников были невероятными. Ни участникам боя, ни их зрителям не мешал даже сильный дождь. И я должна была признаться, что там действительно было на что посмотреть и чем восхититься.

Совсем не сразу мое внимание привлекло движение по другую сторону двора. Алмер шел сквозь толпу, легко прокладывая себе путь, явно имея конкретную цель. Его ни капли не интересовало происходящее в центре двора. Еще несколько шагов и он останавливается рядом с Эриком, которого я каким-то удивительным стечением обстоятельств даже не заметила, хотя он расположился практически напротив меня, а вокруг него огромное свободное пространство. Люди неосознанно, а кто-то намеренно держались от него на расстоянии, чувствуя силу и мощь. Алмер положил руку на его плечо, привлекая внимание Эрика на себя. Тот даже не шелохнулся, уже наверняка почувствовав приближение брата.

Наверное, мне не следовало подглядывать за ними, но отвести глаза мне не хватило силы воли. И я наблюдала за тем как Алмер, что-то тихо нашептывает на ухо Эрику, при этом недовольно кривя губы и нервно пожимая плечами. Эрик слушал, не перебивая, и только когда Алмер от переизбытка эмоций дернул его на себя, развернулся и, наградив брата тяжелым взглядом, бросил ему короткую фразу. Я не могла слышать отсюда их разговор, но чтобы не сказал Эрик, это заставило Алмера замолчать. Не могу сказать, расстроило это его или озадачило, но больше не говоря ничего, Алмер отошел и направился назад к замку.

Эрик, вновь оставшийся один, запрокинул голову, подставляя лицо дождю, и встряхнулся как вымокший пес. Странное движение, совсем звериное. Потом он зарылся пальцами в свои волосы и таким образом, зачесав их назад, убрал с лица мокрые пряди. Я следила за ним как завороженная и не могла отвести глаза от каждого его движения. Мокрый камзол облегал широкую грудь и мускулистые руки. Высокие ботфорты подчеркивали длину и силу ног. По-мужски тонкая талия, на контрасте демонстрировала разворот плеч. Высокий, статный, сильный мужчина.

«И оборотень» — напомнила я себе. Совсем скоро он исчезнет из моей жизни, как и появился: неотвратимо и неизбежно. Однажды его инстинкт привяжет его к женщине стальными канатами и заставит осесть, а пока он побудет моим. Я так решила.

Мое внимание не осталось незамеченным. Тяжелый взгляд из-под бровей, я ни столько увидела, как почувствовала. Он заметил меня и теперь наблюдал, как охотник за возможной добычей. Чего-то выжидал и следил. Я не стала отводить взгляд, также пристально всматриваясь в него. Пусть видит, что я не прячусь. Пусть знает, что я сильнее, чем выгляжу. Пусть поймет, что вопрос, кто из нас охотник, еще открыт.

Черты его лица заострились, поза стала более напряженная, руки сжались в кулаки. Увидел, понял, осознал. Хорошо!

Я позволила себе улыбку. Едва уловимую, дерзкую. Опустила веки и прикусила нижнюю губу, медленно отпуская ее, и лизнула место укуса.

Эрик слегка подался вперед, как будто готовясь к прыжку. Его глаза стали ярче и казалось, засветились. Рано, решила я и, воспользовавшись тем, что снующие туда-сюда люди на мгновение закрыли меня собой, шагнула за угол, прячась.

Кровь забурлила в венах. Сердце застучало громко и четко, кожу стало покалывать от возбуждения. Боже, как же хорошо вновь почувствовать себя живой!

Возвращаться тем же путем я не стала, и пришлось обойти все крыло до входа с кухни. Я вымокла до нитки и забрызгала платье грязью, но чувствовала себя при этом превосходно.

Подразнив волка, я решила испытать его на терпение и очень удачно пряталась весь день под видом неотложных важных дел. Лишь во время обеда мы встретились, но я упрямо делала вид, что не замечаю его. Весело болтала с Каденс о мелочах, смеялась над шутками Алмера и ни разу не взглянула в сторону Эрика. Он не попытался вклиниться в разговор или привлечь мое внимание, и я бы могла подумать, что его это не задело, но согнутая почти в узел вилка развеяла все оставшиеся сомнения.

— Увидимся за ужином, — улыбнулась я гостям и выскользнула из зала, раньше, чем кто-то мог бы меня остановить.

Я не успела далеко уйти, когда из зала раздался грохот и звон.

— Эрик! — возмущенный голос Каденс.

В ответ раздался грозный рык и все затихло.

Даже не подумала о том, чтобы вернуться. Пусть злиться, не надо было со мной играть. Я не маленькая невинная девочка и могу ответить тем же. Идя по коридору, пыталась бороться с широкой улыбкой на своем лице, но безуспешно. Встречающиеся служанки, давно привычные к моей апатии, удивленно смотрели мне вслед и тихо перешептывались. Ну и пусть сплетничают, ни они первые, ни они последние.