В прериях Техаса

Глава VIII

Том ехал на своей повозке за Хэдноллами по гладкой военной дороге, возвращаясь на юг, и думал о своей разлуке с Милли, — было что-то в ее прощальных словах и взгляде, что было похоже на каплю дегтя в бочке меда.

Рано утром Милли и остальные женщины встали, чтобы приготовить завтрак и попрощаться с отъезжающими. Хэднолл и Бэрн были так взволнованы разлукой с женами, дочерью и сестрой, что у них не было времени обращать внимание на прощание Милли с Томом. Под конец она прильнула к Тому, уцепившись дрожащими руками за его охотничью куртку… Она взглянула ему прямо в глаза, и было в ней что-то необычное и странное.

— Том, все, что у меня есть на свете — это ты, — сказала она.

— Да, дорогая, я весь твой, — ответил он.

— Ты не должен уезжать надолго.

— Я приеду при первой возможности, — обещал Том.

— Тебе бы совсем не следовало оставлять меня, — тихо прошептала она.

— Почему, Милли? Ты здесь в полной безопасности, — возразил он.

— Я никогда не буду в безопасности, пока буду зависеть от Джэтта.

— Но он не приедет за тобой. Капитан Синглтон и все здесь говорят, что набеги индейцев как раз теперь начались.

— Том, я не буду в безопасности, пока тебя не будет со мной.

— Дорогая… — начал он, но тут раздался громкий голос Хэднолла:

— Едем, довольно, молодые люди.

И они успели только в последний раз обнять друг друга и поцеловаться.

Хэдноллу понадобилось только два с половиной дня, чтобы с легко нагруженными повозками вернуться в лагерь на Красной реке. Никаких изменений со времени их отъезда не произошло. Пилчэк и три его помощника в их отсутствие убили и содрали шкуры с трехсот двадцати пяти бизонов. Хэднолл был в восторге и, хотя было уже поздно, хотел отправиться прямо на охоту.

— Потерпите немного, — проворчал Пилчэк, — нам хочется поесть чего-нибудь свежего и послушать новости.

По-видимому, Пилчэк с товарищами не варили ничего со времени отъезда женщин.

— Черт возьми этих надоедливых краснокожих, что бы там ни было, — пожаловался он Хэдноллу. — Кто будет теперь готовить пищу?

— Будем варить по очереди, — весело ответил Хэднолл.

— Получится компания хороших поваров, а не охотников, — проворчал Пилчэк. — Одно только утешение, что недолго нам еще придется есть.

— А почему же нет? — удивленно спросил Хэднолл. — Я привез целую повозку съестных припасов.

— Да просто потому, что нас скоро скальпируют команчи.

— Вздор! — почти сердито крикнул Хэднолл. — Вы, охотники, раздражаете меня. Вы хуже солдат Вся эта болтовня об индейцах — чушь! Мы здесь больше двух месяцев и не видели ни одного индейца ни ручного, ни дикого. — Проводник пристально взглянул на Хэднолла, и в узких щелках его глаз сверкнул серовато-синий огонек, холодный, как блеск стали.

— Вот такие люди, как вы, которые не могут понять запада и не хотят слушать, — такие и попадаются в лапы к индейцам, таких они и скальпируют, — отчеканил он.

Хэднолл мгновение дулся, но затем свойственное ему добродушие взяло верх, он забыл о впечатлении, произведенном резкими словами Пилчэка, и снова шутил и смеялся. Никакого страха он, по-видимому, не испытывал.

На следующее утро Том вместе со всем отрядом Хэднолла отправился на охоту, за которую они принялись с удвоенной энергией и решимостью. Золотые монеты и зеленые банкноты, полученные ими в уплату от Хэднолла, заставили их еще больше напрячь усилия.

Том напряженно прислушивался, не узнает ли он каких-нибудь новостей об отряде Джэтта, но до сих пор ему не удавалось ничего услышать. Пилчэк и Хэднолл решили не менять стоянки до осени.

— Я хочу иметь четыре тысячи шкур к ноябрю, — сказал, потирая свои большие руки, Хэднолл.

— Это нетрудно. Я покажу вам завтра, как убить сотню бизонов в три часа, — ответил Пилчэк.

— Когда же мы опять поедем в Спрэг? — тревожно осведомился Том.

Все они таили эту мысль про себя.

На следующий день Пилчэк исполнил то, чем похвастался: убил в положенный срок сто восемьдесят бизонов — подвиг исключительный. Но у него была сильная, прекрасно тренированная лошадь, и сам он был смелый и искусный стрелок.

С каждым днем Том Доон убивал все меньше бизонов. Он не замечал этого, пока не обратили его внимания на это. Сверившись со своей записной книжкой, которая велась у него в безупречном порядке, он был изумлен и огорчен, увидев, что это так и есть. Он постарался исправить это упущение, но это привело только к худшим результатам. Он колебался, делал промахи, стрелял плохо и многих бизонов только ранил, а не убивал. Это удручающе действовало на него. Причиной всего этого была Милли. Все его мысли были поглощены ею. Объяснялось это тем, что Милли пробудила в нем сознание жестокости и тупой алчности его ремесла, и это мешало ему быть хорошим охотником.

Хэднолл помог Тому разрешить эту трудную задачу.

— Том, у вас нервы не в порядке, как говорит Пилчэк, — сказал он. — Но шкуры вы сдираете лучше всех нас. Вы напрасно теряете время на охоту. Мы убиваем за день почти столько же бизонов, со скольких вы можете содрать шкуру, и могли бы убивать больше. Во всяком случае, Пилчэк мог бы. Вам лучше заняться только сдиранием шкур. Мы будем платить вам по сорока пяти центов за шкуру.

— Согласен, — радостно заявил Том. — Не знаю, в порядке ли у меня нервы, но эта бойня опротивела мне, — прибавил он.

— Говоря откровенно, я начинаю чувствовать то же самое, — вздохнул Хэднолл. — Я предпочел бы взяться за плуг.

Всецело занявшись сдиранием шкур, Том стал чувствовать себя лучше и работал так усердно и с таким успехом, что охотники не могли нахвалиться им.

Если бы у Тома было немного больше свободного времени, он нашел бы много развлечений в этом постоянном лагере. Он был расположен в красивой лесистой местности, недалеко от большой реки и в девственной чаще кругом водилось много диких зверей. Медведей и пантер было достаточно, чтобы бродить по окрестностям с ружьем. В густой чаще было, по-видимому, множество диких индюков и оленей. Антилопы паслись на равнине, и стаи огромных серых волков, смелых и свирепых, задирали молодых бизонов.

Питание бизоньим мясом разнообразилось олениной и мясом антилопы, а однажды они попробовали диких индеек. Этот последний опыт изменения меню плачевно окончился для Тома. Наступил его черед готовить пищу, и он в тот день убил несколько диких индеек. Мясо их было чрезвычайно горькое, благодаря ягодам, которыми они питались и которые в изобилии росли в лесу. Пилчэк, страдавший несварением желудка, делал насмешливые замечания о поварском искусстве Тома, а остальные громко выражали свое неодобрение. К несчастью, Том не приготовил ничего другого.

— Том, вы очень ценный член нашего отряда, но готовите вы еще хуже, чем стреляете, — сказал, наконец, Хэднолл. — Мы освободим вас от этой обязанности, и вы можете употреблять время, которое тратили на это, на что-нибудь другое… Не обижайтесь, друг мой. Вы просто не умеете готовить. А мы не можем умирать с голоду здесь. Право, когда вы бросите охоту, ваше счастье, что у вас будет эта хорошенькая черноглазая Милли.

— Его счастье! — воскликнул Бэрн Хэднолл, который был немного под каблуком своей жены. — Скажи, что он уже теперь счастлив и не понимает, как ему повезло.

— Нам всем порядочно везет, — язвительно заметил проводник. — Мы уже столько дней находимся во враждебной стране, и нас еще никто не беспокоил.

— Вы опять об этом! — запротестовал Хэднолл, которому надоели разговоры об индейцах.

— Что я, проводник этого отряда или только простой охотник на бизонов? — спросил Пилчэк.

— Конечно, проводник и компаньон, и все что угодно, — ответил Хэднолл. — В разведке за бизонами вас никто не превзойдет, но ваша слежка за краснокожими не беспокоит меня.

— Подождите, Хэднолл, я не все еще рассказал вам, — продолжал Пилчэк. — Вчера в десяти милях отсюда я видел отряд кайова, — краснокожие воины ехали с женами, с детьми, с низкорослыми лошадьми, нагруженными поклажей. Вид у них был недружелюбный. А сегодня я видел даже, как отряд команчей пронесся по равнине, или я прирожденный лжец! Я знаю, как скачут команчи.

— Джюд, не стараетесь ли вы убедить меня охотиться ближе к лагерю? — спросил Хэднолл.

— Я не стараюсь и не уговариваю, — ответил разведчик. — Я только рассказываю вам. Мой совет вам всем не охотиться дальше пяти или шести миль отсюда. Тогда охотники всегда будут на виду друг у друга.

— Джюд, вы, Бэрн и я убили вчера сто девяносто восемь бизонов на пространстве не больше пятидесяти акров. Но это было далеко от лагеря.

— Знаю. Большинство охотников предпочитает убивать бизонов поближе к лагерю, потому что это сберегает время и работу, но только не в том случае, если дальше они за такой же срок могут убить вдвое больше.

— Я буду убивать и сдирать шкуры, и привозить их сюда, как и раньше, — ответил Хэднолл.

— Ну, что же, — покорно ответил Пилчэк, — право, давать вам советы совершенно напрасно.

Однажды утром пара повозок из охотничьих отрядов Блэка и Старуэлла остановилась у лагеря Хэднолла, и возницы передали слух, который чрезвычайно заинтересовал главаря отряда. Они везли тысячу триста шкур в Спрэг. Слух исходил от охотников, ехавших несколько дней тому назад, и заключался в том, будто фирма «Рэс и Райт» из Джордж-Сити собирается послать агентов для скупки кож на месте, в лагерях. Это даст охотникам огромное преимущество и прибыль. Фирма предполагает платить хорошие рыночные цены и взять на себя перевозку.

У этих словоохотливых возниц были еще новости, заинтересовавшие Хэднолла. Они сообщили, что Канзасская фирма «Логенштейн и К°», один из самых крупных скупщиков шкур на рынке, посылает шкуры в Европу, главным образом в Англию, где нашли, что кожаные принадлежности военного обмундирования значительно лучше и дешевле, когда они сделаны из кожи бизонов. Это вызовет скорое повышение цен на эти шкуры.

Все это сильно подействовало на Хэднолла. Он задумчиво ходил большими шагами около костра. Обычно он без колебаний принимал те или иные решения, но тут он, очевидно, не мог сразу решиться. Наконец план его созрел.

— Я останусь в лагере и буду работать, — сказал он, как бы отвечая на чей-то вопрос. — Том, вы и Стронгхэрл отвезете все наши шкуры в Спрэг. Вы навестите наших женщин и узнаете точно, верны ли эти новости. Поторопитесь, чтобы вы могли отправиться вместе с продавцами Старуэлла.

Бесконечно длилось путешествие в Спрэг, оно продолжалось восемь долгих, знойных дней; но так как каждый пень, каждый час, каждая минута, каждый шаг усталых лошадей все больше приближали Тома к Милли, то он радостно выносил все.

Сделав двадцать пять миль в последний день, Том и его спутники достигли Спрэга поздно ночью и остановились на окраине городка, где виднелись палатки и повозки вновь прибывших отрядов. Рано утром Тома и Стронгхэрла осадили будущие охотники, жаждавшие услышать новости о стране бизонов. Первый вопрос неизменно задавался о том, действительно ли бизоны водятся миллионами вдоль Красной и других смежных рек? И Том с готовностью отвечал на эти вопросы новичков.

Все эти расспросы, уход за лошадьми, завтрак удерживали Тома от того, чтобы бежать скорее к Милли. Стронгхэрл сказал, что он навестит семью Хэднолла позднее. Наконец Том поспешно пошел по почти пустынной улице и тогда только понял, что еще слишком рано.

Том дрожащей рукой постучал в обитую парусиной дверь шалаша Хэднолла. Послышались голоса. Дверь приоткрылась, и показалось настороженное и выжидающее лицо мистрис Хэднолл.

— Ах! — воскликнула она, и выражение лица ее изменилось как по волшебству. — Это Том вернулся с охоты!

— И очень рад вас видеть, — ответил Том, едва удерживаясь от желания поцеловать мистрис Хэднолл.

— Входите сюда, — радостно сказала та и потащила его в кухню.

— Не обращайте внимания на Сэлли, она только что встала… Том, я вижу по вашему лицу, что у мужа моего все благополучно.

— Конечно. Он много работает и загребает деньги. Вот письмо от него. Стронгхэрл тоже приехал и придет попозже.

Сэлли и мистрис Бэрн столь же радостно приветствовали Тома, и письма, привезенные им, были приняты с восторженными восклицаниями. Том нетерпеливо смотрел на дверь, в которую вошла Сэлли, ожидая увидеть Милли. Но она не появлялась.

— Где Милли? — не с тревогой, но с радостным нетерпением спросил он. Вопрос его произвел на женщин такое впечатление, как будто они вспомнили о чем-то тяжелом и неприятном. Сердце у Тома замерло.

— Милли! Она уехала, Том! — сказала мистрис Хэднолл.

— Уехала! — растерянно повторил он.

— Вчера. Вы должны были встретиться с ней на южной дороге.

— На южной дороге?.. Нет, нет, — в отчаянии воскликнул Том. — Джэтт! Это он увез ее?

— Да. Он приехал накануне ночью, но мы узнали об этом только утром, — быстро продолжала мистрис Хэднолл.

— С ним были его жена и два помощника. Джэтт продал три тысячи четыреста шкур и был пьян… Он напугал меня и бедную Милли. В жизни мне никого не было так жаль.

— А я так боялся, что он приедет! — вырвался у Тома мучительный крик. — Милли говорила мне, чтобы я не оставлял ее. О, зачем, зачем я не послушался ее?

— Странно, что вы не встретились с Джэттом, — заметила мистрис Хэднолл.

— Он уехал с тремя своими повозками вчера днем. Они направлялись прямо к военной дороге. Мы следили за ними. Милли долго махала нам своим шарфом… Она была такая стройная и прелестная в костюме мальчика.

— В костюме мальчика? — недоумевающе проговорил Том. — Что вы говорите?

— Джэтт пришел сюда утром, — продолжала мистрис Хэднолл. — Он был трезв, и вид у него был решительный. Он сказал Милли, что она должна собираться ехать с ним днем. Жены его не было с ним, но мы встретили ее потом в лавке. Она показалась нам подходящей подругой для Джэтта. Ну, конечно, Милли была страшно огорчена. Она не хотела ехать, но сказала, что ей придется покориться. Он мог бы увезти ее силой. Говорила она мало. Сначала она написала письмо, я вам передам его, а затем уложила свои платья и белье. А в три часа пришел Джэтт и принес мужские брюки, рубашку, куртку и шляпу для Милли. Он сослался на то, что ввиду выступления индейцев военные власти распорядились увезти всех женщин из охотничьей области. Джэтт перерядил своих женщин в мужскую одежду. Милли пришлось обрезать ее прекрасные волосы. Обрезала ей их Сэлли. Затем Милли переоделась в костюм мальчика и ушла с Джэттом. Держала она себя мужественно. Мы все понимали, что опасность ей грозит не только от индейцев. И еще сильнее встревожились, когда узнали вчера вечером от лавочника, что эта мистрис Джэтт — бывшая жена какого-то бродяги и грабителя по имени Хардин, убитого прошлым летом в форту Додж. Вот и все.

— Этого достаточно, черт возьми! — сурово сказал Том, охваченный тревогой за Милли и негодуя на самого себя. — Что мне делать?.. Я мог бы догнать Джэтта. А дальше что?

— Я так и поступила бы — постаралась бы найти ее скорей, — посоветовала мистрис Хэднолл. — Вы должны как-нибудь вырвать ее из рук Джэтта. Расскажите об этом моему мужу. Он предпримет что-нибудь… Том, вот письмо Милли. Она плакала, когда передавала его мне.

— Благодарю вас, — торопливо сказал Том, взял письмо и хотел уйти.

— Приходите еще перед отъездом, — прибавила мистрис Хэднолл. — Мы хотим послать письма и еще кое-что с вами.

— И скажите Дэву Стронгхэрлу, Том, — крикнула с порога Сэлли, — что если он сейчас же не придет ко мне, то он не увидит меня целый день.

Оставшись один, Том поспешно открыл письмо Милли. Оно было написано чернилами на хорошей бумаге, и почерк был ровный и отчетливый.

Спрэг, 19 июля.

Дорогой Том!

Я надеюсь, что ты скоро получишь это письмо; во всяком случае, оно дойдет до тебя. Джэтт приехал за мной. Я должна уехать. Ничего другого я сделать не могу. Но если бы ты или мистер Хэднолл были здесь, я отказалась бы ехать, что бы Джэтт ни делал. Он, наверное, увезет меня обратно в лагерь, но где бы мы ни были, ты будешь в тех же местах. Я знаю, что ты найдешь меня. Я очень встревожена и тоскую. Но я выдержу это и сделаю все возможное, чтобы уйти от Джэтта и спастись. я купила маленький револьвер, который могу спрятать, и если мне придется прибегнуть к нему, чтобы защитить себя, то я это сделаю. Я люблю тебя. Ты все, что есть у меня в жизни. Не мучайся и не теряй надежды. Не переставай разыскивать меня. Когда будешь проезжать мимо незнакомого лагеря, смотри, не развевается ли где-нибудь красный шарф. Это будет мой.

Милли.

Это письмо обрадовало его и вместе с тем произвело на него угнетающее впечатление. Его мучило раскаяние, что он оставил ее одну. Это были худшие минуты в его жизни. Затем он второй раз перечел письмо Милли, и мужество его окрепло. Эта смелая девушка взывает к нему, и он не обманет ее, он будет надеяться на лучшее, и никогда не откажется от поисков ее, хотя понимает, насколько они тщетны.

Том продал шкуры Хэднолла по более высокой цене, чем тот получил за первую партию. Владелец склада не только подтвердил слухи, благодаря которым Хэднолл послал Тома, но высказал еще свое мнение по этому поводу Цены на шкуры еще не достигли высшего предела. Сам он предложил так много, что Том стал сомневаться, стоит ли Хэдноллу продавать шкуры агентам из Джордж-Сити. Том понял, что между фирмами, скупающими шкуры, происходит теперь большая конкуренция и это выгодно для охотников.

— Теперь относительно индейцев, — тревожно спросил Том. — Какого вы мнения? Серьезно ли это?

— Послушайте, Доон, — внушительно ответил владелец склада. — Верьте тому, что говорят разведчики и опытные охотники. Они знают. Половина Техаса наводнена бывшими фермерами, временно превратившимися в охотников. Они не знают запада. И многие из них будут перебиты. Вы должны быть готовы к этому.

— Затем относительно грабителей, похищающих шкуры. Что вы знаете о них? — спросил Том.

— Почти ничего не знаю. Это не мое дело. Я покупаю шкуры у всех и каждого. Я не могу с подозрением относиться к охотникам.

— Знали вы молоденькую девушку, Милли Фэйр, которая жила здесь с мистрис Хэднолл?

— Знал. Мистрис Хэднолл сказала мне, что Джэтт ее отчим и собирается увезти ее с собой, переодетую мальчиком. Костюм мальчика я продал Джэтту, но не знал тогда, зачем он ему нужен.

— Она моя невеста. Она ненавидит Джэтта и боится его.

— Вот в чем дело! — вырвалось у владельца товарного склада, и он сделал быстрый понимающий жест. — Доон, я не буду много говорить, но тут, по-видимому, дело неладно.

— Мне это кажется ужасным. Что за человек Джэтт?

— Доон, кто бы он ни был, это не имеет, право, значения, — тихо ответил тот. — Но послушайте меня. Разыщите Джэтта и вырвите вашу невесту из его лап, даже если вам придется для этого убить его. Поняли?

В глазах своего собеседника Том увидел такой же яркий, блестящий огонек, как у Пилчэка.

— Да, понял, — твердо сказал Том.

Час спустя он быстрой рысью гнал своих лошадей, направляясь на юг по военной дороге, и Стронгхэрлу было трудно поспевать за ним.