В режиме бога

Эпизод 17

– Как там Мальвина твоя, не объявлялась пока? – спросил Шагов, плотоядно поглядывая на бутылку «Джека Дэниэлса».

Виктор тоже посмотрел на виски, потом на два приготовленных стакана и изобразил рукой полный отказ.

– Не объявлялась. И она не моя.

– Переживаешь?

– Не так чтобы очень, но… на ее месте осталась дырка. – Сигалов похлопал себя по сердцу. – И заполнить ее нечем.

Алексею надоело облизывать взглядом закрытую емкость, и он со вздохом переставил ее на полку.

– Ты опять в этот скрипт намылился… – сказал он без удивления.

– Не надоел я тебе еще?

– Я вроде даже привык. Жду, когда официально оформишь меня кондуктором. Тем более что ставка у нас твердая. – Шагов снова покосился на то место, где стояла бутылка, и убрал со стола стаканы.

– Вообще, да: ты больше похож на безработного, чем на крутого инженера. Как ни заеду – ты всё дома.

– Отгулы, – не углубляясь, пояснил Алексей. – Кстати! Ты говорил, Мальвина твоя – из Движения?

– Не моя. Но кажется, она с ними.

– Кажется ему! А проморолик ты для кого скреативил?

– Сляпал, было дело.

– И ты даже не знаешь, что он в топе второй день? – Шагов лукаво улыбнулся.

– Слышал что-то об этом… Не интересовался.

– Я сам его три раза загружал.

– Да что в нем такого особенного?!

– Вот в этом и загадка. Интриги нет, мотивации нет, экшена нет, – загнул Алексей три пальца, начиная с мизинца, и у него получился пистолетик из указательного и большого. – Только чистый драйв. – Он ткнул этим пистолетиком в Сигалова. – Стоишь среди прекрасных людей и хочешь быть таким же прекрасным.

– Ну, это я под впечатлением от… – Виктор умолк.

– От чего? – спросил Шагов.

– Джентльмены это не обсуждают.

– Как скажешь, родной. Но судя по результатам, впечатления остались очень даже. Да, я чего вспомнил-то!.. Говорят, эти клоуны какую-то акцию готовят. Вот прям глобальную, говорят.

– Нарисуют вместо одного плаката четыре? – с сарказмом проговорил Виктор.

– Тоже думаю, что ерунда. Но их присутствие как-то раздражает.

– Прекрати смотреть новости, и присутствие закончится. – Сигалов вдруг вспомнил, что Мальвина во время последней встречи тоже рассказывала о каком-то крупном мероприятии, и это ему не понравилось.

– А, и еще «Гипностик» твой волну поднять пытается, – заявил Алексей. – Я только не понял, чего они хотят. Акции у них падают, делом бы занимались.

– «Гипностик» тоже не мой, – отозвался Виктор и чуть не добавил: «Это компания Кирилла», но вовремя прикусил язык. – Я тоже ничего не понимаю…

В последние дни всё действительно как-то слиплось – или Сигалову только казалось? Но если и Лёха это отмечал, значит, не казалось. Всё навалилось со всех сторон, и всё такое мелочное… Если бы люди знали, как мало им осталось жить в тепле и при ясном солнце… Виктор думал об этом постоянно, даже когда не думал вообще ни о чем. Подспудно он продолжал перебирать причины, которые могли бы привести к глобальной катастрофе, и, похоже, уже приблизился к той стадии тихой истерики, когда опасность мерещится везде и всюду.

– Ладно, чего рассиживаться… – Сигалов поднялся из-за стола. – Ты, Лёх, извини, что я тебя так эксплуатирую, но когда-нибудь я тебе всё расскажу.

– Обещал уже, повторяешься.

– Значит, расскажу два раза, – отшутился Виктор и направился в кабинет.

– Я одного никак не пойму… – сказал ему в спину Шагов. – Ты проходишь тот же самый путь до полицейского участка, попасть в который заведомо невозможно. Ты испытываешь радость от самого процесса, что ли?

– Какой участок? А, в скрипте! Нет, давно уже нет. Там много путей, и с каждым разом всё интересней. – Сигалов надел немуль и уселся в кресло.

– Не балуйся там, – напутствовал Шагов.

– Так и до клаустрофобии недалеко… – заметил Виктор, озираясь в зеркальной кабине лифта.

Капитан Коновалов сосредоточенно убирал коммуникатор в глубокий карман плаща и реплику арестованного пропустил мимо ушей, но голос услышал.

– Что говоришь? – Он повернулся к Сигалову.

– Наручники снимите, Игорь Сергеевич. Неудобно. – Виктор протянул ему руки.

Коновалов безропотно достал ключ и, расстегнув браслеты, передал их рыжему полицейскому. Тот отнесся к этому спокойно и убрал наручники в чехол на поясе. Не исключено, что Виктор мог приказать ему сбрить шевелюру под корень, и рыжий послушался бы, но таких экспериментов в планах у Сигалова не было.

Внизу Виктор поприветствовал Керенского с неизменным кожаным портфельчиком и панибратски хлопнул его по плечу:

– Вы знаете, куда меня отвезти, Сан Саныч.

В «Трех пескарях» один столик почему-то оказался занят. Спиной к двери сидел худой мужчина с наметившимся на макушке просветом. На появление Виктора с Керенским он никак не реагировал.

– Пойду сполосну руки, – зачем-то сообщил Александр Александрович, удаляясь в служебное помещение.

Сигалов подошел к незнакомцу за столом и долго в него вглядывался, пытаясь найти хоть что-то общее с Кириллом.

– Я не стремился к портретному сходству, – сказал мужчина. – Так было бы еще хуже. Пусть уж просто – человек. Надеюсь, моя новая внешность тебя не смущает. Старой всё равно больше нет.

– Почему ты мне сразу не сказал про Закат? – спросил Сигалов, усаживаясь за стол.

– Может, поздороваемся вначале? – с иронией произнес Кирилл.

– Мы и так, считай, не расстаемся. Каждый раз, когда загружаю Индекс… Это ты, я чувствую. Но всё равно привет. Кстати, зачем мне нужно было попасть в Мытищи?

– Привет, брат, привет… – Незнакомый мужчина с улыбкой потупился. – Так Мытищи или Закат, что важнее?

– У меня миллион вопросов! – воскликнул Виктор.

– В Мытищи ты успеешь, не волнуйся. Пришлось переиграть кое-что… Там пока без тебя справятся.

Слово «переиграть» резануло Сигалову слух, уж очень гладко оно легло на все его сомнения. Последнее время он не мог отделаться от мысли, что Индекс, то есть Кирилл, ведет собственную игру.

– Почему никто не может загрузить тридцать первое мая? – спросил Сигалов. – Да, я опять прыгаю по разным темам, но…

– Темы не разные, это один и тот же вопрос. Только я не могу на него ответить, брат.

– Почему?!

Кирилл развел руками:

– Объяснить можно только знание. Незнание объяснить нельзя. Я предполагаю, что тридцать первого числа совпадут несколько факторов, каждый из которых – отдельная лотерея: то ли сбудется, то ли нет. А все вместе они складываются во что-то совершенно неопределенное. Но это просто догадка. Вам нужно работать самим. Представьте, что Индекса не существует, ведь жили же как-то до него. Целые тысячелетия прожили без Индекса – и нормально. Поэтому я не спешил тебе рассказывать про Закат. Я бы и сейчас не стал, будь моя воля. Всё равно я ничем не помогу.

– И даже предположений нет? Хотя бы по триггерам, а? Хоть какой-нибудь намек бы…

– Начаться может с орбитального кольца, но это вы и сами знаете, я ничего нового не скажу. Например, метеорит, которого в Индексе нет и быть не может, разрушит какой-нибудь важный узел, и всё кольцо посыплется на землю. Огромные секции будут раскаляться в атмосфере и падать как бомбы. Ни одна защита от такого не спасет. Пострадают несколько реакторов, почти одновременно. Это может вызвать сейсмическую активность там, где ее никогда не ждали, и волной пойдут аварии на других атомных станциях. Вот вам и ядерная зима. А если еще и системы раннего оповещения дадут сбой, хотя бы одна из них…

Кирилл достал сигареты, закурил и бросил пачку на стол.

– Но дело в том, – сказал он после второй затяжки, – что если бы события развивались так, они и были бы так показаны в Индексе. Значит, всё будет не совсем так или даже совсем не так… Возможно, орбитальное кольцо ни при чем. Это может быть большая война: ее так долго ждали, к ней так долго готовились, что она просто обязана когда-нибудь начаться. Или нет… Или да, но не в этот раз… Я не знаю, всё решится в последний момент.

– Что выпадет, орел или решка, мы увидим, когда монетка ляжет в ладонь… – пробормотал Виктор. – Но когда она ляжет, всё уже и случится. И что бы ни выпало, впереди зима. У этой монетки нет хороших сторон.

Кирилл еще раз затянулся и подвинул к себе пепельницу, которой – Сигалов мог бы поклясться – еще секунду назад на столе не было.

– Как у тебя это получается? – сощурился Виктор.

– Не заставляй фокусника раскрывать свои секреты. Это негуманно и не так интересно, как кажется.

– Колись давай.

– Пепельница стоит здесь всегда, просто в том месте ее не видно.

– И всё?! – разочаровался Сигалов.

– Я предупреждал, что ничего захватывающего тут нет. Так, хохма ради хохмы. Других чудес я сюда не закладывал, чтобы не превращать этот мир в балаган. Не выпить ли нам, вот что я думаю, – неожиданно проговорил Кирилл. – Эй, человек!

Из подсобки выглянул Керенский в белом фартуке и накрахмаленном белом берете, который смотрелся с его усиками удивительно гармонично.

– Мне как всегда, а моему брату… Думаю, двойной «Джек Дэниэлс». Или нет? – обратился Кирилл к Виктору. – Он может принести какой-нибудь «Блю Лейбл», или я не знаю, что там у вас котируется. Никогда в вискаре не разбирался.

– Мне нравится «Джек», – кивнул Сигалов. – Только откуда тебе это известно?

– Грузовик. В одной из версий этого скрипта фура была заполнена не апельсинами, а бутылками.

– Это не я редактировал.

– Знаю. Но пьете-то вы вместе.

Керенский подбежал к столу и с поклонами выставил перед Кириллом бокал красного вина, а перед Виктором – тяжелый хрустальный стакан.

– Изволите чего-нибудь еще? – холуйски произнес он.

– Изволю, чтоб ты скрылся, – заявил Кирилл.

Александр Александрович развернулся на каблуке и, пританцовывая, засеменил прочь.

– Нехорошо это, – заметил Виктор, оборачиваясь. – Зачем ты с ним так?

– А они со мной – хорошо? Ты уже съездил, посмотрел. И что там теперь? – Кирилл подергал себя за рубашку, имея в виду не только одежду.

Сигалов понял, о чем говорит брат, но ответить оказалось не так-то просто.

– Там то, что должно быть, – выдавил Виктор, глядя в стакан. – Давно опечатанная дверь и повзрослевшая соседка. Я даже сравнил с реальностью, сам не знаю зачем… Теперь твоя квартира – такое же зеркало, как и весь Индекс.

– А хуже всего, что я знал заранее, когда они снимут эту поправку. Как будто она кому-то мешала… Меня выкинули из моего Индекса, и что изменилось? Ничего и не могло измениться. Зато теперь у меня нет собственного тела – в моем же мире. Я как бесплотный дух, вселяюсь в кого попало. В реальности я и есть бесплотный дух, но зачем надо было снимать поправку в Индексе?

– Я не знаю, что сказать… Но у тебя остался этот скрипт.

– Это пародия, а не мир. Здесь хуже, чем в пустоте, и меня здесь нет, я сюда захожу только для того, чтобы встретиться с тобой. Обычный линейный квест: капитан полиции везет арестованного по бесконечной дороге, больше тут ничего не происходит. Жить в этом скрипте невозможно.

Кирилл помолчал, выписывая окурком в пепельнице неспешные вензеля.

– Я бы давно убил себя, – сказал он. – Оставил бы вам Индекс в наследство…

– Ну-ка прекрати!

– Если бы я только мог это сделать… Но меня уже нельзя отделить от активного ядра, а программа не способна себя уничтожить. – Он невесело улыбнулся. – Пытался подсчитать, на сколько процентов я человеческое сознание, а насколько – код. Не сумел… Ладно, потерплю. Посмотрю, как всё закончится. Единственное, чего я не знаю: как всё это закончится. Хотя потом тоже будет жизнь – по колено в черном снегу. Но уж точно без меня.

– Это действительно настолько невыносимо? – осторожно спросил Виктор. – То, что ты испытываешь.

Кирилл тягостно помолчал.

– Это хуже всего, что ты можешь вообразить, – проговорил он. – Это вообще нельзя описать. Найди камеру сенсорной депривации и ложись туда на месяц. Или завяжи себе глаза и ходи так целый день. А вечером представь, что не снимешь повязку никогда. Никогда, – повторил Кирилл.

– «Почувствуй это – окунись в ад»?.. Вот что ты хотел мне тогда сказать? Граффити на школьном заборе, я видел.

– Не хотел. Но иногда нельзя не кричать, не получается. Я не должен был создавать Индекс. Если бы не он, я бы оставался обычным пациентом, и меня уже давно бы отключили. Просто дали бы мне уйти, ведь все люди когда-нибудь уходят, так устроена жизнь. А меня зачем-то потянуло в креатив… Наверно, некоторые мечты должны оставаться мечтами.

На последней фразе Виктор застыл и оторвал от губ стакан. Что-то подобное он уже слышал – про мечты. И тут же вспомнил, что сам говорил это Шагову, когда плакался о Мальвине. Такие разные темы и такие похожие мысли…

– Извини, что развел тут сопли. – Кирилл глотнул вина и вытряс из пачки новую сигарету. – Перед кем-нибудь другим можно было бы и поныть, но ты знаешь про Закат, и тебе самому не до смеха.

Он вдруг притих и склонил голову набок, словно вслушивался в шепот за стеной.

– Внезапные проблемки с силовым кабелем в Тунгусском дата-центре, – объявил Кирилл. – Похоже, до Заката открыть его уже не успеют. Коновалов совершенно ни при чем, всё получилось само и случайно. – Он заговорщически подмигнул.

Сигалов почувствовал, как у него запылало лицо.

– Господа начальнички захотели проверить, испугаюсь ли я за свою шкуру, – иронически заметил Кирилл. – Не испугаюсь, потому что шкуры у меня больше нет, даже виртуальной. Или они решили, что Закат моя выдумка? – Брат говорил будто бы в никуда, но при этом неотрывно смотрел Виктору в глаза. – Совсем осатанели, уже не знают, кого и в чем подозревать. Я у них теперь главный саботажник? Сами у себя время отнимают. – Кирилл откинулся назад и подвигал пепельницу так, что она то исчезала, то вновь появлялась. – Я думаю, всё это бесполезно. Закат неизбежен, какими бы причинами он ни был вызван. Мне хотелось бы встретиться с тобой еще раз. Успеем?

– Почему же нет? Еще три дня или даже четыре, смотря как считать.

– Да, уже скоро… Совсем скоро.

– Но я вернусь, обещаю.

– Не обмани, брат. Ты мне нужен. До встречи. – Кирилл допил вино и поставил бокал на стол. – Сан Саныч, ваш выход!

– Иду-иду, один момент! – залебезил Керенский, вынимая из портфеля пистолет.

Коммуникатор загудел раньше, чем Виктор успел снять немуль.

– Выходи на улицу, – сказал Коновалов.

– Я сейчас не дома, Игорь Сергеевич.

– Я знаю, – ответил куратор и сбросил вызов.

Сигалов торопливо попрощался с Алексеем и выскочил из квартиры. Судя по голосу, Коновалов спешил, но Виктор всё-таки отправился вниз пешком – лифт в доме Шагова он по понятным причинам не любил.

Лимузин куратора припарковался прямо у подъезда, на том самом месте, где в скрипте про арест всегда стояли два полицейских автомобиля. Сигалова эта ассоциация обескуражила, но отступать было некуда, и он направился к машине.

Коновалова внутри не оказалось.

– Садитесь, Виктор Андреевич, – сказал водитель.

– Куда едем? – невинно поинтересовался Сигалов.

– Игорь Сергеевич вас ждет, – на этом разговор был окончен.

Насколько Виктор ориентировался, машина поехала не к центру, а наоборот. Какое-то время он надеялся, что водитель объезжает пробки, но вскоре стало ясно: его везли не в офис.

Сигалов незаметно вытер о сиденье влажные ладони и покрутил головой, рассматривая в тонированных окнах незнакомый район с преобладанием высоких заборов. Автомобиль миновал мощные ворота и въехал на территорию, засаженную соснами. Узкая дорога вела к трехэтажному параллелепипеду, облицованному таким же темным стеклом, как и в лимузине. Не доезжая метров двадцати, машина остановилась.

– Оставайтесь внутри, пожалуйста, – попросил водитель.

– Если мне туда, я могу и сам, – начал Сигалов, указывая на здание.

– Оставайтесь, пожалуйста, внутри! – с нажимом повторил шофер.

Он легонько побарабанил по рулю, как будто ожидал сигнала регулировщика, и тронулся дальше. За мгновение до этого Виктору показалось, что один из осветительных столбиков у дороги подмигнул.

Автомобиль подкатил к строению и, плавно заехав на короткий пандус, остановился.

– Теперь можно выходить, – проговорил водитель. – На улице не задерживайтесь.

Сигалов выбрался наружу и прошел три метра до стеклянной, но непроницаемой двери. Раньше, чем он успел до нее дотянуться, дверь щелкнула и приоткрылась.

Внутри всё было иначе. По холлу, не опасаясь посторонних глаз, расхаживали вооруженные охранники. Их было всего трое, но они умудрялись создавать видимость хаотичного движения. Еще один человек сидел за высокой стойкой администратора, и что-то подсказывало Виктору, что руки этого менеджера лежат скорее на пулеметных гашетках, чем на клавиатуре.

Из-за квадратной колонны вышел Коновалов и, молча поманив Сигалова, направился вниз по наклонному коридору.

– Здрасте еще раз, – растерянно шепнул Виктор, догоняя куратора. – Где это мы?

– Ты просил.

– Я?..

– Носки не рваные? Там разуваться надо будет. Я не стал предупреждать, ты всё равно был в гостях.

– Кстати, да: откуда вы узнали?

– Да брось, Витя. Наивность он мне будет разыгрывать… Вот сюда, налево. – Коновалов дернул его за рукав и торопливо свернул в боковой проход.

После двух автоматических дверей и двух новых поворотов они оказались у жерла массивной трубы диаметром в человеческий рост. Сбоку за столиком сидел скучный тип в зеленой больничной шапочке. Он выставил два пластмассовых лотка, положил в каждый упаковку с бахилами и бесцветно произнес:

– Содержимое всех карманов, пожалуйста. Также обувь, ремни, галстуки, подтяжки.

Сигалов послушно выгреб у себя всё, включая носовой платок, затем разулся.

– Пирсинг, бижутерия, протезы, имплантаты, коронки, – перечислил мужчина.

– Нет, – сказал Коновалов.

– Нет, – повторил за ним Виктор.

– Всё, что могло не войти в этот список, – не сдавался дежурный. – Любые проводники. Вспоминайте, не спешите. Это важно.

– Нет.

– Нет.

– Витя, ты уверен? – спросил Коновалов. – Если останется хоть один металлический волосок, будет больно.

– Так это… Молния у меня в брюках железная.

– Спасибо, что вспомнили. – Тип в шапке протянул Сигалову одноразовые полотняные штаны.

– Тьфу ты, зачем из карманов вынимал тогда… – Виктор отошел к столу и быстро переоделся.

– Что-нибудь еще? – проговорил дежурный.

– Мы готовы, – заверил куратор.

Из трубы раздалось угрожающее волнообразное гудение.

– Идите спокойно, не останавливайтесь, это не опасно.

– Давай вперед. – Куратор подтолкнул Сигалова и пошел следом.

Оказавшись в тоннеле, Виктор почувствовал легкий зуд – сразу везде.

– Потерпи, – проскрипел сзади Коновалов. – У меня тоже нос чешется. Зато, говорят, здесь некоторые болезни даже проходят.

– У меня чешутся уши, – поделился Сигалов, не рискуя оборачиваться.

– Шагай быстрей. Теперь понимаешь, что каждый день сюда не набегаешься?

– Ничего я не понимаю, Игорь Сергеевич.

– Дуралей, к брату я тебя веду. Ты же хотел.

– А почему заранее не сказали?

– И что, ты бы яблок ему принес? Не нужны ему ни яблоки твои, ни ты сам. Это не для него, это для тебя экскурсия. Надеюсь, больше не попросишься.

С облегчением покинув трубу, Виктор остановился перед двумя створками: «Бокс A» и «Бокс B».

– А, – сказал Коновалов и прошел вперед.

За следующей дверью оказалось пустое помещение с огромным бронированным аквариумом в центре – вот там-то, в аквариуме, всё и находилось. Из-за приборов, назначение которых Виктор не представлял даже близко, он не сразу увидел кровать с телом.

– Внутрь не попадем, – сказал куратор.

Сигалов обошел куб по периметру и прижался к толстому стеклу. Кирилл был похож на мумию, из которой высасывали остатки жизни. В разрезы на желтушной загрубевшей коже вползали трубки и провода, но крови видно не было. Бритая голова казалась непропорционально большой, к ней плотно прилегала треугольная металлическая пластина, основанием закрепленная на лбу, а узкой частью уходившая к макушке. Лицо Кирилла ничего не выражало, словно он спал без сновидений, вот только выглядел близнец лет на двадцать старше – из-за худобы и цвета кожи. Он казался смертельно уставшим.

– Всё беспокоится, что его в банку какую-то перенесут, – подал голос куратор. – Прям бредит этой своей банкой. Со временем, наверно, так и будет. Если Закат переживем. А пока врачи говорят, что собственное тело, даже если оно совсем не функционирует, лучшая среда для мозга. Его тут снабжают всем необходимым. Плюс немножко стимуляторов. В меру, в меру! – быстро оговорился Коновалов. – Наркозависимый он будет не нужен. Это как для тебя – чашка кофе или порция виски. Немножко. Иногда.

– Игорь Сергеевич, я не интересовался, но в принципе: пересадка мозга – насколько это реально?

– Если врачи и научатся такому, то не скоро. Мы наводили справки, естественно. Нас приняли за полоумных. Это вы, скриптеры, фантазиями своими головы людям забили, никто уже не понимает, где наука, а где вымысел.

Коновалов прогулялся вдоль прозрачной стенки, зачем-то потрогал едва заметную дверь и отвернулся в сторону, как бы позволяя Сигалову побыть наедине с братом. Это напоминало скорее кладбищенский ритуал, чем больничный.

– Поехали на работу, Витя, – сказал куратор после длинной паузы. – Для тебя есть еще кое-что.

Обратный путь был короче, обошлось без трубы. Сигалов получил свои брюки, переобулся и поспешил за куратором на выход. По дороге к офису оба тягостно молчали. Виктор не выдержал первым:

– Всю ночь мучился, не мог успокоиться. Чем вы зарабатывали в девять лет, Игорь Сергеевич?

– Жалеешь об упущенном времени? – усмехнулся Коновалов. – Акки брутфорсил, что я еще мог делать в младших классах…

– М-м… а можно по-русски?

– Взламывал аккуанты в социальных сетях.

– И как вас в Комитет, интересно, взяли?

– Именно так и взяли. Ну не в девять лет, а позже, когда начались истории посерьезней. Еще какие вопросы, мой юный друг?

– Есть еще один, – покивал Виктор. – Неожиданный и, наверно, глупый.

– И почему я не удивлен…

– Что находится в Мытищах, Игорь Сергеевич?

– Еще раз?..

– Что находится в Мытищах? – повторил Виктор громче и медленней, как для слабоумного старика.

Коновалов это оценил.

– Спасибо, Витя. Ну-у… В Мытищах, очевидно, находятся Мытищи. Тысяч триста человек и сколько-то там домов, деревьев… А ты какого ответа ждал?

– Что-нибудь значимое хотел услышать. Важный объект, не имеющий адреса.

– Значимое, но без адреса… – скептически крякнул Коновалов и, запустив руку во внутренний карман пиджака, вытащил коммуникатор. Против обыкновения, вызывать он никого не стал, а зашел в какую-то базу данных. – Мытищи, смотри-ка, – удивленно протянул он. – А с чего вдруг такой интерес?

– А с чего вы взяли, что я про это спрашивал? – парировал Сигалов.

– Про что «про это»?

– Про то, что вы там нашли.

– Ты знаешь, что я нашел?

– Нет, конечно. Откуда?

– Так, Витя… – раздраженно вздохнул куратор. – А хотя ладно! – Он передумал и убрал трубку обратно. – Сейчас уже доедем, на месте и поговорим.

Коновалов замкнулся и до самого офиса не произнес ни слова. Сигалова разбирало любопытство, но спрашивать еще раз он не решался: куратор всем своим видом показывал, что шутить больше не намерен. Тем сильней Виктору хотелось узнать, что же там такое нашлось в комитетской базе. Про объект без адреса он ляпнул наугад, предположив, что не помнит, куда стремился попасть, потому что Индекс не мог дать точные координаты. Индекс мог только привести его за руку, и Сигалов верил, что добрался бы – по явным или скрытым знакам, – если бы ему в тот раз хватило времени. Он и подумать не мог, что в итоге всё окажется настолько просто. Или непросто?.. Виктор так и не понял, что за объект разыскал по своим каналам куратор.

Не заходя в кабинет, Игорь Сергеевич сразу повел Сигалова на «рабочее место наблюдателя», хотя к комнате с откидными креслами тот так и не привык.

«И уже не успею», – флегматично подумал Виктор.

– Сейчас отправишься на немножко вперед, – выразился Коновалов.

– «На немножко» – это насколько?

– Ну, а сколько нам всем осталось? Немножко, – повторил куратор. – Никому там не мешай, ни с кем не болтай. Просто смотри. Сам всё увидишь.