В сердце Африки

В африканской столице

Большой город Кука является столицей страны Борну, которую арабские жители северной Африки завоевали несколько сот лет тому назад.

Город лежит к западу от озера Чад и делится на две части — восточную и западную. В восточной части живут султан и его приближенные, а западная сплошь населена местными жителями. Число их доходило во времена пребывания Нахтигаля в Куке до 60 тысяч.

Дома туземцев представляли из себя низкие глиняные постройки, которые в дождливое время сильно страдали от ливней. На ряду с ним жители ютились в соломенных и камышевых хижинах, которые имели внутри очень уютный вид. Трудолюбивые туземцы страны обнаруживали большую любовь к чистоте и удобствам.

Весь город от «дворца» султана до большой площади, где по понедельникам происходила ярмарка, прорезывала широкая главная улица — Дендал. В эту улицу выходили узкие и кривые переулки, делившие город на кварталы.

Пребывание среди жителей Куки не представляло опасности и давало возможность пытливому путешественнику проникнуть во все области жизни. Стоило ему только выйти на Дендал, как глазам представлялась полная жизни и разнообразия деятельность этого негритянского города. В дождливое время улица была покрыта большими лужами и грязью. Но это не смущало никого: пешеходы и всадники спокойно шлепали по воде, а дети даже купались в ней. Нахтигаль заметил в такой луже маленького крокодила, неизвестно как попавшего сюда.

Уличная толпа пестрела разнообразными типами. Тут были вольные горожане. Они гордо расхаживали по улицам с бритой головой и в трех-четырех одеждах, которые они навесили на себя из тщеславия, несмотря на тропическую жару. Черные красавицы в расшитых рубахах с затейливыми прическами и куском красного коралла, вставленным в ноздрю, вертляво двигались в толпе, стараясь привлечь к себе внимание прохожих.

Купцы, погонщики, рабы, крестьяне и кочевники из окрестностей дополняли пестроту толпы. В стороне виднелись ремесленники за работой. Тут толпа рабов чинила развалившийся дом, там корзинщики расположились с грудой прутьев, цирульник брил местных жителей, кузнецы стучали молотками по маленьким наковальням. Никто не обращал внимания на разных продавцов с лотками, которые с криками двигались на базар. Множество слепых нищих осаждали прохожих. Попрошайничали и «нищие студенты», которые являются в этот город из всех соседних стран.

Рис. 6. Крокодил

Эти студенты были одеты большею частью в козьи, леопардовые или гиеновые шкуры, едва прикрывающие их наготу. Они разгуливали по городу, опираясь на посох, к которому подвешена чашка из тыквы дня сбора подаяния. На поясе у них болталась деревянная доска для писания и глиняная пли тыквенная чернильница с воткнутым в нее грубым камышевым пером.

Рис. 7. Негры-кузнецы

Днем они шатаются, выпрашивая милостыню. Иному удается примазаться к семье знатного лица в качестве домашнего учителя, иной исполняет мелкие поручения или мелкую работу. Для ученья им остается свободной только ночь, когда они собираются возле костра вокруг какого-нибудь учителя и зубрят на разные голоса Коран (священная книга арабов). Научившись с грехом пополам читать эту священную книгу и делать из нее выписки, «нищий студент» превращается в «моаллемина» или в «фукаху», т. е. ученого. Он возвращается на родину и пользуется там некоторым уважением, используя не без выгоды для себя невежество темных масс.

Но самую любопытную картину представляла еженедельная ярмарка, происходившая каждый понедельник на площади в конце Дендала. Торговые базары бывают на разных площадях Куки ежедневно, но только ярмарка привлекает множество народу из окрестностей. На ней скопляется масса товаров, заготовленных разными ремесленниками за неделю, пригоняются гурты скота и появляются иноземные купцы с самыми разнообразными товарами.

Особенно отвратительное зрелище представляет рынок невольников, на который приводились для продажи жители разных племен и всех возрастов. В то время рабство процветало в Африке и поддерживалось завоевателями — белыми.

Рядом со стариками и старухами здесь сидели на земле в ожидании своей участи дети, юноши, красивые девушки и люди в полном цвете сил. Покупатели ходили вокруг них, ощупывали, осматривали и торговались, как-будто перед ними был скот. Наибольшую ценность представляли мальчики в возрасте 12–15 лет — «седаси. По ним торговцы расценивали остальной товар. Если кто хотел узнать цены на рабов, то он спрашивал: почем седаси?» И по цене их соображал, в какой цене стоят другие «сорта» рабов. Дороже «седаси» продавались молодые девушки, которых горожане покупали себе в жены. Это обходилось им дешевле, чем женитьба на свободной женщине.

Положение раба здесь ужасно. Но не лучше положение свободного бедняка, так как и он живет под вечным страхом произвола властей. Но все же рабы предпочитали убегать, и многие из них гибли при охоте за ними и во время перегонов с рынка на рынок. Восстания и борьба туземцев против рабства все же несколько сократили аппетиты работорговцев.

Кроме рабов, другой ценный товар составляли тогда страусовые перья и слоновая кость, которые покупались в большом количестве для доставки в Европу. Купцы сильно наживались на этой торговле, потому что по прибытии в Триполи они продавали, например, слоновую кость втрое дороже, чем купили ее в Куке.

Нахтигаль провел в Куке несколько месяцев. По окончании дождливого времени улицы города стали подсыхать, и тогда-то обнаружилось — какими опасностями грозит населению уличная грязь. Разный мусор, падаль, объедки, которые валялись на земле, попадали в лужи и там разлагались. От этого происходило множество заразных болезней.

Положение было бы еще хуже, если бы коршуны и собаки не очищали до известной степени город. Как только грязь подсохла, и ветер стал разносить пыль, в Куке объявились зловредные лихорадки. Всюду, особенно по ночам, звучали плач и стоны женщин по покойникам. Смерть ходила из дому в дом и не щадила ни знатного, ни нищего, ни раба.

Народ обращался за помощью к попам и монахам, которые отлично зарабатывали деньги. Они обманывали темный народ, продавая направо и налево молитвы и заклинания. Нахтигаль, хотя сам был врач, но не мог исследовать природы этой заразы. Он охотно помогал всем, кто к нему обращался, но пользы от того было мало, потому что у него не было лекарств, да и больные не очень доверяли белому врачу.

Город в это время сильно изменился: люди избегали ходить друг к другу, реже показывались на улице, в торговле был застой. Груды умерших, особенно рабов, закапывали за городом кое-как. Гиены и шакалы легко разрывали могилы. Зараза благодаря этому только усиливалась и распространялась по окрестностям.

Наконец, болезнь стала ослабевать и вскоре прекратилась сама-собой, унеся множество жертв. Нахтигаль начал уже подумывать о дальнейшем путешествии. Не зная на что решиться, он колебался. Однажды он увидал на улицах Куки целое племя кочевых арабов (переезжающих с места на место). Они прибыли сюда для продажи верблюдов и корзин с финиками. Эти арабы принадлежали к племени Аулад-Солиман, которое жило когда-то в Фецане, на берегу Африки, а затем удалилось через Сахару в Судан.

Нахтигаль очень подружился с некиим Хацацом из племени Аулад-Солиман, много беседовал с ним о разных странах. Во время этих бесед он узнал, что его соплеменники собираются теперь в страну Борну. Это путешествие пришлось по душе Нахтигалю. Он надеялся исследовать на этом пути окрестности озера Чад и собрать сведения о знаменитой реке Ниле. Решив это, он стал узнавать, что такие за люди Аулад-Сочиманы и можно ли им довериться.

— Правда, эти арабы непрочь и пограбить богатых купцов, — говорили Нахтигалю его друзья, — но тебя они не обидят. Хацаца все здесь знают, и ему ты можешь довериться больше, чем кому-либо из Аулад-Солиманов.

Но на какие средства ехать? Деньги почти все вышли у нашего путешественника, из Европы же он не получал ничего. Много ходил он по купцам и другим богатым людям, пока один из них, наконец, не согласился дать ему взаймы 200 талеров, да и то с тем, чтобы Нахтигаль выдал ему расписку на 500 талеров, по которой он мог получить долг в Триполи.

С этой ничтожной суммой (около 750 р.) надо было как-нибудь обернуться. Оставив часть денег на пропитание слуг и содержание лома, Нахтигаль закупил необходимые товары и припасы. На его счастье друзья прислали ему на прощанье трех верблюдов и палатку.

Утром, на заре, скромный караван путешественника вышел из ворот Куки, где Нахтигаля поджидал Хацац. Вот звучат последние слова прощанья, и провожающие Нахтигаля поворачивают назад. Впереди неизвестный путь, позади остается город, радушных жителей которого Нахтигаль уже успел полюбить.