В сумрачном шкафу

— Я здесь по ошибке, — сказал Франко.

— Сначала все так говорят, — махнул рукой скелет в галстуке. Галстук, лиловый, сильно вылинявший, свободно свисал с шейных позвонков скелета. — Но потом остаются.

— А я не останусь! — возмутился Франко. — Я ещё молодой, полжизни впереди. Что же мне — полжизни в шкафу сидеть?

— Ну, тогда иди, — ехидно предложил второй скелет. На его черепе красовалась шляпа, украшенная пёрышком. И шляпа, и пёрышко видали лучшие годы. — Дверь открой и выйди. Слабо?

Франко прислушался. Из-за двери шкафа были слышны голоса. Женский, чистый и звучный, принадлежал Беатриче, приятельнице Франко. Второй голос был низким и хриплым. Мужским.

— Я ведь даже не её любовник, — пробормотал Франко. — Мне вообще бояться нечего.

— О да, — дробно засмеялся скелет в шляпе, — совершенно нечего. Давай, выскочи из шкафа и скажи этому Луиджи, что Беатриче пригласила тебя попить кофе и установить как его… ну…

— «Фотошоп», — буркнул Франко. — На ноутбук.

— А ты, — веселился второй скелет, — ты, олух Царя небесного, битый час возился, устанавливал, потом выпил чашку кофе и собрался, лопух, домой! Кто поверит?

— Я бы поверил, — пожал костлявыми плечами скелет в галстуке.

— Да ты бы и не в такое поверил, Джузеппе, — парировал скелет в шляпе. — Ты ж поэт, пустая твоя черепушка.

— У тебя, Вито, можно подумать, не пустая, — обиделся Джузеппе.

— Ладно, — примирительно сказал Вито, — не будем ссориться. Лучше послушаем, как там дела.

Дела шли не лучшим образом. Женский голос поднялся до крика, мужской отвечал грубым рычанием. Слов было не разобрать: ругались на кухне. Что-то грохнуло и рассыпалось.

— О, началось, — заметил Вито. — Посуду бьют.

Франко прерывисто вздохнул. Не так он себе всё представлял, когда шёл сюда. Думал: позвала! ждёт! наконец-то! А Беатриче, отворив ему дверь, небрежно указала на кухонный стол, где стоял наготове открытый ноутбук, и сразу же принялась болтать с кем-то по телефону. Когда Франко закончил возиться с установкой, Беатриче налила ему чашку кофе и достала из буфета початую коробку печенья, а сама ушла в гостиную, чтобы там начать уже другой телефонный разговор. Ноутбук забрала с собой. Франко глотал кофе без сахара и сливок, прикидывая, будет ли слишком невежливо просто встать и, не прощаясь, уйти. Никакого свидания не получилось: похоже, Беатриче нужен был только «Фотошоп». Обжигаясь, Франко допил кофе, поднялся, и тут в прихожей раздался звонок. Беатриче вбежала на кухню, громко шепча что-то про ревнивого Луиджи — «если кого-то у меня увидит, то убьёт сразу» — затем Франко был втащен в спальню и впихнут в шкаф. После этого Беатриче впустила Луиджи, они начали скандалить, а Франко обнаружил себя в компании скелетов. Как ни странно, он их совершенно не испугался — возможно, оттого, что успел до смерти испугаться неведомого Луиджи.

— Оставайся, парень, — дружелюбно предложил Вито. — Тут спокойно и тихо.

— А вы-то как здесь очутились? — спросил Франко.

— О, у нашего шкафа весьма долгая история, — прошелестел Джузеппе. — Он появился тогда, когда твоя Беатриче ещё не родилась. Он был здесь в годы войны, был, когда в страну вторгся Буонапарте. Сам Петрарка обращался к этому шкафу в минуту раздумий. Так и говорил: «Многоуважаемый шкаф…» Времена гвельфов и гибеллинов помнит сей шкаф, времена Цезаря и Августа. Говорят, Капитолийская волчица растила своих пасынков в сени его дубовых дверей…

— Гм! — сказал Вито. Джузеппе осёкся, замолк и в смущении почесал рёбра, произведя ксилофонный звук.

— В общем, старый шкаф, — признал Вито. — Вот и подобралась тут компания за столько времени.

— А я, значит, третьим буду, — язвительно предположил Франко.

— Третьим? — протянул Вито. — Как бы не так! Покажи ему, Джузеппе!

Скелет в галстуке с хрустом выпрямился, раздвинул тяжёлые пальто, тесно висевшие у стены, и потрясённый Франко увидел…

Сумрачная долина под низкими багровыми небесами. Скрюченные деревья без листьев, острые скалы у самого горизонта. Ветер хлестнул горячей ладонью, Франко отшатнулся, но сумел разглядеть крошечные фигурки на дне долины. Бледные, костлявые, они бесцельно куда-то брели, останавливались, задирали к небу безносые лица с провалами глазниц, снова шли, и возвращались, и ложились, обессилев, на голую землю — сотни и тысячи их. Всё это открылось на миг, а потом Джузеппе опустил руки, и одежды вернулись на место, укрыв от Франко страшную картину.

— Это всё наши, — нарушил молчание Вито. — Никак не могли на что-то решиться: кто — признаться девчонке в любви, кто — бросить постылую службу, кто — стать моряком и отправиться в дальние страны. Так и бродят впустую по сей день.

Джузеппе кивнул медленно и скорбно, и скелеты затихли, думая каждый о своём. Франко тоже погрузился в мысли, глядя в пропитанную нафталиновым запахом тьму. «А ведь я такой же, — пришло ему на ум. — За всю жизнь ни одного решения не принял, всё решали за меня. В школу отдали родители, в колледж пристроила тётка. На работу позвал сокурсник, квартиру втюхали в агентстве. В кои-то веки пришёл к девушке…» Он прислушался к шуму на кухне, руки сами сжались в кулаки. «Хотел признаться — и вот торчу в шкафу, боюсь нос высунуть. Не хватит ли?»

— Хватит! — вырвалось у него. Скелеты разом вздрогнули и обернулись. Франко погрозил им пальцем.

— Ад, — сказал он. — Ад нерешительности, вот что такое этот ваш шкаф. Сидите тут, сколько хотите, а я пошёл.

Он толкнул дверцу, и та со скрежетом распахнулась, выпуская Франко на волю.

— Луиджи! — позвал он хрипло. — Эй, Луиджи! Послушайте!..

Нетвёрдыми шагами он направился на кухню. Дверь, скрежетнув на прощание, захлопнулась, отсекая мир внутри шкафа от мира наружного. Скелеты переглянулись.

— Нет, ты слыхал? — произнёс Вито. — Ад нерешительности. Во даёт.

Джузеппе покачал черепом.

— Поэтично, — признал он. — Но какой же у нас ад? У нас — так, чистилище. Временное прибежище для неопределившихся. А вот…

С кухни донёсся яростный рёв Луиджи, визг Беатриче и пронзительные вопли Франко.

— А вот у него теперь ад, — закончил Вито.