В тени красных жасминов

Глава 1

Бархат вечерних сумерек все плотнее окутывал остров, успокаивая щебечущих птиц и делая тусклым великолепие красных жасминов и зелень деревьев. Когда солнце опустилось за спутанную паутину джунглей за виллой, подул приветливый прохладный ветерок, как бы касаясь трепетными пальцами горячего лба Ребекки, когда она вышла из комнаты своей подопечной и осторожно прикрыла дверь. Влажность в течение долгого дня была изнуряющей, и даже кондиционеры не могли полностью совладать с влажным теплом. Ребекка устало провела рукой по лбу, по густым шелковистым белокурым локонам и с предвкушением подумала о роскошном душе, который она скоро примет. Адель сегодня была особенно докучливой, но сейчас спала, и на несколько часов Ребекка принадлежала только себе самой.

Проходя по облицованной плиткой террасе холла, она машинально взглянула в широкие окна, которые днем представляли великолепный вид пышной зелени травы, и это было единственным, что отделяло виллу от ограниченного пальмами пространства пляжей. За полосой серебряно-кораллового песка вздымались большие волны Тихого океана, и Ребекка никогда не уставала восхищаться естественной красотой окружающего ее мира. А в нем были и влажность, и постоянное жужжание насекомых запахи сохнущих ядер кокосовых орехов, иногда вызывающие тошноту.

Сейчас она прошла в свою комнату и, сняв униформу и нижнее белье, вошла в смежную ванную. От холода, повеявшего от воды, у нее захватило дыхание. Она съежилась, встала под душ и задохнулась от удовольствия. После душа она растиралась полотенцем, когда зазвонил дверной звонок.

На одно мгновение она замерла и нахмурилась. Кто там еще? У прислуги был выходной, и она была на вилле одна, если не считать, конечно, Адель. Если бы звонивший, кто бы это ни был, продолжал звонить, он ее непременно разбудил. Она раздраженно вздохнула. Может, он увидит, что света нет, и уйдет? Ей этого очень хотелось. Она и представить не могла, кто бы это мог быть? У Адель было немного друзей. Для доктора прийти сегодня вечером было бы необычно.

Звонок снова зазвонил, и Ребекка недовольно поджала губы. Ей надо было бы открыть дверь. Ничего тут не поделаешь. Отбросив полотенце, она добралась до своего домашнего платья, сшитого из шелка очень приятного абрикосового цвета. Ее волосы представляли собой спутанную копну, но расчесать их у нее не было времени. Пригладив их небрежно рукой, она вышла из ванной и раздраженно пошла вдоль коридора к входной двери. В дневное время только сетчатый экран закрывал вход, но сегодня вечером все двери были закрыты на замок, и ей совершенно не хотелось их открывать, чтобы впустить… кого?

Она отвела язычок замка, повернула ключ и на несколько дюймов приоткрыла дверь. В тусклом свете, проникающем из холла, она смогла увидеть высокого мужчину, ожидающего снаружи, и на мгновение у нее учащенно забилось сердце.

— Да? — испытующе произнесла она.

Но, к ее удивлению, мужчина шагнул вперед, мягко, но уверенно открывая дверь так, что он смог зайти в холл.

— Минутку!.. — начала раздраженно Ребекка, и мужчина наклонил голову с недовольным и задумчивым выражением лица.

— Прошу прощения, мадемуазель! — воскликнул он с несомненно французским акцентом. — На мгновение я ошибочно принял вас за горничную Адель. Приношу свои извинения такой потрясающей девушке, как вы.

Ребекка старалась справиться с тем горячим потоком, который пробегал по ее телу и заполнял ее сознанием, что на ней надето только облегающее абрикосовое платьице.

Этот мужчина стоял, лениво рассматривая ее яркими темными глазами. Он был одним из наиболее привлекательных мужчин, которых Ребекка когда-либо видела, но понимание этого только усиливало ее смущение.

— Мисс… мисс Сент-Клауд уже улеглась спать, — сообщила она ему, испытывая неловкость. — Я… я — ее сиделка.

Мужчина изучающе осмотрел широкий холл, а затем вернул свой взгляд на Ребекку:

— Ах да. Мне следовало бы догадаться, но произошла задержка с моим самолетом… — Он небрежно приподнял плечи. — Не важно, я не стану ее сейчас беспокоить. Вы сообщите ей утром, что я заходил?

Ребекка с трудом сглотнула:

— Кто… кто заходил, должна я сообщить, мсье?

Мужчина на мгновение поднял темные брови, а затем пожал плечами:

— Просто скажите ей, что это был Сент-Клер, мадемуазель. Она поймет, кто это. — Он изучал ее покрасневшие щеки с некоторым интересом. — А вы, мадемуазель? У вас есть имя?

— Э-э… Линдсей, сиделка Линдсей, — вздрогнув, ответила Ребекка.

Он пристально рассматривал ее какое-то мгновение.

— Сиделка Линдсей… — повторил он медленно. — Долго вы работаете у Адель?

— Два… два года, мсье, — ответила Ребекка неохотно, желая, чтобы он поскорей ушел.

Он нахмурился.

— Два года… Долго, мадемуазель. Я могу представить, что моя свояченица не самая понятливая из пациентов. И работать здесь, на Фиджи… Разве вы не находите это скучным? Может, у вас есть друзья?

Ребекке не понравились эти настойчивые расспросы, но так как она не знала, насколько он близок Адель, то нагрубить ему не могла.

— Я… я вполне счастлива, спасибо, мсье.

Его темные глаза насмешливо сузились.

— Так формально, мадемуазель… Я смущаю вас, я вижу. Мне жаль. Вы должны отнести мое любопытство просто на счет мужской нечувствительности. Я еще раз должен попросить прощения.

— Это вовсе не обязательно, мсье. — Ребекка невольно задрожала.

Он вдруг сразу стал серьезным.

— Вам холодно, мадемуазель? Я пойду и попридержу свое любопытство до следующего раза. О’ревуар.

Щеки Ребекки горели. Она могла бы сказать, что была далеко не холодна. Она могла бы сказать, что дрожь, которую она испытывала, была следствием совершенно иных чувств. Но она ничего не сказала, и, слабо улыбнувшись, он опять отступил.

Ребекка подождала, пока он удалится на несколько шагов, затем закрыла за ним дверь, возвращая трясущимися пальцами на место задвижку, и прислонилась к холодной обшивке. Она слышала звук мощно ревущего двигателя, и через некоторое время звук затих в направлении частной дороги, ведущей к главному шоссе. Только потом она позволила себе полностью расслабиться, но, когда шла к себе в спальню, ноги ее неприятно пошатывались…

Адель Сент-Клауд была женщиной, которой было далеко за тридцать, но выглядела она еще на несколько лет старше. С врожденной болезнью сердца, которая изуродовала ее жизнь и в некоторой степени сознание, она покинула Англию более десяти лет назад, чтобы обосноваться в более теплом климате в южной части Тихоокеанского побережья, взяв при этом с собой служанку, которая была старше ее и служила ей и няней, и сиделкой. Адель была из богатой семьи французского происхождения, занимавшейся производством одежды и жившей в Соммерсете, но, за исключением того, что она делала по обязанности, она никогда не была с ними близка. Возможно, ее врожденная слабость была тому причиной, а может, она просто не питала расположения к своим сестрам; в любом случае, когда умер ее отец, она, не теряя времени, начала новую жизнь на Фиджи. К несчастью, через восемь лет после этого ее старая няня умерла, вследствие чего Адель пришлось дать объявление о замене. Вот так на это место попала Ребекка. Оглядываясь на прошлое, она сомневается, что у нее хватило бы мужества отправиться в эту даль, да еще одной, если бы ей самой не потребовалось вырваться из тяжелой ситуации.

Когда на следующее после визита незнакомца утро Ребекка пораньше пошла искупаться, она была задумчивой. Это время дня она любила больше всего, когда она могла броситься в пенящиеся воды лагуны и помечтать, что предстоящий день не будет наполнен постоянными требованиями капризной несчастной женщины.

Как обычно, вода в этот ранний час еще была теплой, сохраняя тепло предыдущего дня, но освежала. Ребекка сбросила свою махровую куртку и вбежала в воду. В белом бикини, с бронзовой от ровного загара кожей, она выглядела молодой и здоровой. Она энергично отплыла туда, где зеленоватый оттенок воды свидетельствовал о глубине, и, повернувшись на спину, немного проплыла. Ее волосы развевались вокруг нее, подобно водорослям. Ее глаза обозревали линию берега, темноту ограниченных пальмами островков тени в оазисе зелени. Это было ее личным убежищем, куда никто никогда не заходил Пляж относился к вилле, и так как Адель никогда не пользовалась им, то Ребекка привыкла считать его своим собственным. Тишину нарушали крики кружащихся над головой морских птиц и отдаленный грохот бурунов, разбивающихся о коралловый риф.

Когда она вернулась на виллу, то чувствовала себя полностью расслабленной и готовой к встрече с предстоящим днем. После завтрака на кухне с Розой, домохозяйкой с Фиджи, она собрала поднос для Адель и пошла будить ее.

Адель уже проснулась, когда Ребекка вошла в ее комнату. Развалившись на шелковых подушках, она выглядела бледной и апатичной. Ее естественному светлому цвету придавалась искусственная хрупкость за счет искусственно белых волос, которые она постоянно обесцвечивала, и без макияжа ее кожа казалась нездорово бледной. Ребекка, видя ее такой, не могла не испытывать к ней жалость, хотя и знала, что Адель не оценила бы таких чувств.

— Доброе утро, мисс Сент-Клауд, — сказала Ребекка, бодрыми шагами пересекая комнату и поставив поднос на колени Адель. — Вы хорошо спали?

Адель фыркнула, высокомерно посмотрев на свою сиделку.

— Нет, я спала плохо, — сказала она, поднимая крышку кофейника и заглядывая внутрь. — Те новые таблетки, которые доктор Мэнсон дал мне, не так хороши, как прежние. Я в течение нескольких часов не могла уснуть, а только металась и ворочалась.

— Вы метались и ворочались в течение нескольких часов? — достаточно покорно удивилась Ребекка. — Вы удивляете меня, мисс Сент-Клауд. Я думала, что вы должны были сразу заснуть. В конце концов, вы не слышали звонка, не так ли?

— Звонок? Какой звонок? Телефонный?

Ребекка покачала головой.

— Звонок в дверь.

Брови Адель собрались вместе.

— Вчера вечером у нас был гость?

— Да, сразу же после того, как вы пошли спать.

Адель щелкнула пальцами.

— Не изводите меня, мисс! Если я не слышала звонка в дверь, то, вероятно, потому, что именно в тот момент, когда он звонил, я дремала. Кто это был? Доктор Мэнсон? Или старый Блэквелл?

— Нет, это был не доктор и не мистер Блэквелл, — ответила Ребекка, пытаясь подразнить свою хозяйку чуть-чуть подольше. Но затем она сдалась и сказала: — Это был незнакомый мужчина. Его зовут мсье Сент-Клер. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Пьер Сент-Клер?

— Он не сказал мне своего христианского имени, мисс Сент-Клауд, — ответила Ребекка, неожиданно осознав сходство между двумя фамилиями.

Адель вздохнула, покачав головой.

— Это Пьер, — со значением сказала она. — Я знаю, что дела вынуждают его путешествовать по всему свету. Это не так уж невероятно, что у него здесь, в Суве, могут быть дела. — Ее взгляд стал испытующим. — Почему ты не дала мне знать, что он здесь был?

Ребекка вздохнула.

— Вы знаете, что предписания доктора Мэнсона очень строги. Вас не следует беспокоить.

— Ерунда! Как осмелилась ты отослать моего друга, когда он с таким трудом добрался сюда, чтобы повидать меня?!

Ребекка закусила губу.

— Я совсем его не отсылала, мисс Сент-Клауд. Он сам ушел. Он понял, что это был неподходящий час.

Адель нетерпеливо дернулась, чуть не перевернув поднос с завтраком.

— Он сказал, что снова придет?

— Да, — кивнула Ребекка. — По крайней мере, я это допускаю. — Она вдруг замолчала, вспоминая некоторые эпизоды этой встречи. — Я… я уверена, что он придет.

Лицо Адель в гневе исказилось.

— Глупая девчонка! Ты ничего не можешь делать правильно! До тебя что, не доходит, когда гостя можно принять, а когда нет? Конечно же то, что Пьер Сент-Клер не был обычным гостем, лежит за пределами твоего ограниченного разума.

Ребекка молча сносила эти попреки. Спорить с ней означало бы только раззадорить ее еще больше, и Ребекка прекрасно понимала, что поступить так было бы бесполезно. Намного лучше будет позволить своей хозяйке избавиться от распирающих ее эмоций, которые в эти дни, похоже, накапливались очень быстро.

Адель, устав, в конце концов улеглась на подушки, и Ребекка подошла и налила ей чашечку кофе. Не говоря ни слова, Адель поднесла чашку кофе к губам, и после нескольких больших глотков она сказала совсем иным тоном:

— Однако, что ты о нем думаешь, Ребекка?

Ребекка выпрямилась и вздохнула. Она слабо надеялась, что тема Пьера Сент-Клера могла бы сейчас не затрагиваться. Но, зная Адель, она поняла, что та настоит на рассказе со всеми подробностями.

— Он показался мне очень хорошим… — ответила она достаточно расплывчато. — Не хотели бы вы, чтобы я намазала маслом ваш рулет? Может, какое-нибудь из этих мандариновых желе?

Глаза Адель взметнулись вверх, и она насмешливо изучала лицо своей сиделки.

— Он очень богат, Ребекка. У него несколько строительных компаний во Франции и Испании.

— В самом деле? — Ребекка улыбнулась, как ей показалось, с вежливым интересом. — Вы собираетесь вставать сегодня утром? Я устрою вам ванну?

У Адель вырвалось восклицание:

— Ради Бога, Ребекка! Перестань вести себя как робот! Я спросила: что ты думаешь о Сент-Клере? У тебя, несомненно, сложилось о нем собственное мнение!

— Я не знаю его достаточно хорошо, чтобы иметь какое-нибудь мнение, мисс Сент-Клауд. — Ребекка сложила руки, как бы сдаваясь.

— О, хватит, Ребекка. Конечно же он не мог сильно измениться за эти годы. Он всегда был красив, как дьявол!

— Относительная привлекательность вашего гостя меня не касается, мисс Сент-Клауд, — довольно холодно ответила Ребекка. — Вы в настоящий момент чего-нибудь еще хотите, мисс Сент-Клауд?

Адель со стуком опустила свою чашечку кофе.

— Вы умышленно меня не понимаете, мисс! Я всего лишь думала, что мы могли бы дружески поболтать о мужчине, которого я когда-то хорошо знала… — Ее голос затих, и сейчас у нее было достаточно отсутствующее выражение лица. Затем она, похоже, осознала, что была несколько излишне откровенной, отодвинула поднос и сказала: — Конечно, я встаю сегодня утром. Я должна выглядеть как можно лучше. Сент-Клер снова придет. Я уверена.

Позже Ребекка возила Адель в кресле-коляске по просторному саду виллы, когда они услышали звук автомобильного двигателя. Адель взглянула вверх на свою сиделку, и ее глаза засветились.

— Это Сент-Клер, — сказала она. — Пойдем! Выкати меня на дорогу. Быстрей!

Распрямив плечи, Ребекка подчинилась ее требованию, взглянув на свою униформу, чтобы убедиться, что она не помята. Она носила простую темно-синюю форму, но без белой кепки и передника, как этого хотела Адель.

Темно-синий автомобиль с откидным верхом стоял на дороге, и, когда они подходили, из передней дверки вышел мужчина и быстро взглянул на окна виллы. Затем, оглядевшись вокруг, он заметил их и направился к ним. В плотно облегающих бежевых брюках и темно-коричневой трикотажной рубашке с открытым воротом, выставлявшим напоказ темную колонну его шеи, Пьер Сент-Клер был до мелочей именно таким высокомерно-привлекательным, каким его помнила Ребекка, и ее раздражало, что при взгляде на него учащался ее пульс. Ведь он был не первым привлекательным мужчиной, которого она знала.

Когда они приблизились к нему, движения Адель стали живее, и, раскинув руки, она воскликнула:

— Пьер! Пьер Сент-Клер! Какими судьбами ты оказался на Фиджи?

Пьер Сент-Клер сжал ее тоненькие руки в своих сильных руках и улыбнулся ей теплой окутывающей улыбкой.

— Ясно, что для этого ты не считаешь себя достаточной причиной, Адель, — произнес он. Его акцент придавал голосу сухой оттенок. Его глаза на мгновение переместились на стройную фигуру, которая стояла позади кресла. — Сказала ли ваша усердная сиделка вам, что я приходил вчера вечером?

Адель утвердительно кивнула.

— Конечно да. Я была очень раздражена, что она не удосужилась сказать мне об этом раньше. Доктора глупые! Мне не повредило бы, если бы меня разбудили один раз вечером — таким вечером…

Пьер выпрямился, отпуская ее руки.

— Дорогая, докторов надо слушаться, а иначе не надо вообще с ними советоваться. Вы согласны со мной, сиделка Линдсей? — Он внимательно взглянул на Ребекку.

— Конечно. — Пальцы Ребекки сжались на ручке коляски.

Адель повернулась и раздраженно посмотрела на нее.

— Естественно. Что бы ты еще могла сказать! — коротко сказала она. Затем она снова перевела на Пьера свой взгляд: — А если серьезно — почему ты на Фиджи? Все… Все ли в порядке дома?

Пьер поднял плечи в выразительном жесте.

— Все хорошо, как всегда и будет, — неопределенно заметил он. Затем он с интересом взглянул вокруг на просторы садов, которые были полны цветов в ярком свете солнца. — У тебя здесь прекрасный дом, Адель. Мне давно хотелось взглянуть. — Он засунул руки в карманы брюк. — Что касается причины моего здесь появления, то это планы освоить побережье до Ясаваса. Проект сообщества с отелями и т. д. Я здесь, как говорится, для ознакомления, так?

— А! — кивнула Адель. — Ты здесь ненадолго?

— Недели две, может быть, три. Я в настоящее время остановился в Суве, но намерен двинуться в Лаутоку, когда завершатся переговоры с правительственными чиновниками.

Адель указала в сторону виллы.

— Пойдем! Пойдем в дом. Роза приготовит нам кофе. Конечно, ты останешься до обеда.

Пьер еще раз взглянул на Ребекку, но их глаза не встретились, и он опустил взгляд на Адель и сказал:

— Я бы с удовольствием.

Когда они двигались к вилле, он вежливо, но уверенно взял ручку коляски у Ребекки и повез Адель сам, а она, повернувшись, с нежностью его рассматривала. Волей-неволей Ребекке приходилось идти сбоку от него. И, снова взглянув на нее, он сказал:

— Прекрасное утро, не правда ли, мадемуазель?

Ребекке удалось слабо улыбнуться.

— Прекрасное, согласилась она. — Но на Фиджи утро в большинстве случаев прекрасное.

Он кивнул в знак согласия и продолжал:

— Пусть так. Но для меня это остается загадкой, как такая девушка, как вы, может быть довольна такой работой. Мои извинения, Адель, но ты должна согласиться, что на работу частных сиделок обычно идут более взрослые женщины, не так ли?

Ребекка видела, как к лицу Адель прилила кровь и ее щеки покраснели, что указывало на ее недовольство.

— Ради Бога, Пьер! — воскликнула она. — Не говори так! Ты спровоцируешь недовольство Ребекки. Уверяю тебя, что она сполна получает за свои услуги!

Теперь от смущения вспыхнула Ребекка.

— Я уверен, что на сиделку Линдсей не произвело бы впечатления ничего из того, что я сказал, — мягко заметил он. — Она показалась мне очень сдержанной молодой женщиной.

Горячность Адель пошла на убыль, и она взглянула на Ребекку с насмешливым любопытством.

— Ну ты конечно же знаешь, Пьер, — сказала Адель.

И Ребекка почувствовала себя, как никогда, плохо. Ей полегчало, когда они добрались до склона, ведущего к вилле, который Адель специально устроила, чтобы коляске было легче проехать в дом.

В холле Ребекка остановилась в неопределенности, и Адель сказала:

— Попроси Розу принести кофе в комнату для отдыха. Можешь ей также сказать, что с нами будет обедать гость.

— Да, мисс Сент-Клауд. — Ребекке хотелось сбежать не только от насмешек Адель, но и от изучающих ее любопытных глаз Пьера Сент-Клера.

Оставшуюся часть утра она писала отчет за день и проверяла содержимое аптечки в ванной Адель. Затем она убралась в своей комнате, почистила некоторые из своих личных вещей, умылась и, подкрасив губы, была готова к обеду. После того как она убрала волосы назад в гладкий пучок, у нее возникло сомнение: а будет ли она приглашена сегодня пообедать с гостем и хозяйкой? Обычно Адель была ее компании рада, но не исключено, что сегодня ее не пригласят. Она надеялась на это, так как ей не нравилось быть мальчиком для битья, объектом для жалоб Адель и ее искаженного чувства юмора. Она некоторое время критически рассматривала свое лицо. Она давно уже привыкла к своей внешности и считала себя привлекательной, но никогда не испытывала от осознания этого никакого чувства самодовольства. Что касается волос, то намного легче было бы носить их короткими, но обрезать ей их не хотелось. Иначе на нее нахлынули бы воспоминания о тех днях, когда она жила со своей старенькой бабушкой, которая хоть и внимательно за ней следила, но не испытывала привязанности и в целях экономии времени и сил стригла Ребекку под мальчика, пока та не стала достаточно взрослой, чтобы следить за ними самой. Ребекке особенно не хотелось вспоминать те дни, когда казалось, что безысходная ситуация, в которой оказалась ее мать, обрушилась и на дочь; те дни, когда бабушка не пропускала случая подчеркнуть, насколько той повезло, что ее не оставили в каком-нибудь детском приюте. И теперь, по прошествии многих лет, Ребекке казалось, что эти трудности могли бы быть и менее мучительными в отдаленной перспективе.

Отбросив эти мысли, она поднялась со своего стульчика у туалетного столика и прошла через спальню к двери. Внизу, в холле, дверь в комнату для отдыха была открытой, и ей пришлось туда заглянуть в поисках хозяйки. Адель сидела в кресле и пила из рюмки охлажденное сердечное средство, а в это время Пьер Сент-Клер стоял перед широким каменным камином. Одна его рука лежала на деревянной полочке над ним, он пил из рюмки, наполненной жидкостью янтарного цвета, Ребекка приняла ее за виски. Адель взглянула на нее, когда та бесцельно мялась у двери, и сказала:

— Входи, входи, девочка. Обед еще не готов?

Ребекка сжала губы.

— Я… я не знаю. Я… я просто хотела узнать: не надо ли вам чего. Так как вы сегодня обедаете с мсье Сент-Клером, я… я поем в своей комнате.

Адель нахмурилась.

— Очень хорошо, Ребекка. Ты можешь сказать Розе, что мы готовы, когда она…

— О, но, конечно, сиделка Линдсей должна пообедать с нами, если она обычно это делает! — вдруг воскликнул Пьер Сент-Клер. Он взглянул на Адель. — Наша беседа не столь уж конфиденциальна. Я думаю, что у нас еще полно времени, чтобы посекретничать, не так ли, дорогая?

Адель подняла брови.

— Ребекка сама может решить, — сказала она, пожав плечами. — Мы обычно обедаем одни. Такая ситуация, как правило, не возникает.

— Я это понял. Вот почему… — Он не по-британски развел руками.

Ребекке удалось остаться спокойной.

— Большое спасибо вам, мисс Сент-Клауд, но я останусь вполне довольной, если поем в своей комнате.

Выражение лица Адель изменилось, и она взглянула на Ребекку с некоторым любопытством, чувствуя, что ее сиделка не хочет с ними обедать. Затем она решила показать себя, и Ребекка почувствовала некую тревогу, наблюдая за изменениями в выражении ее лица. Ей следовало бы осторожнее подходить к выражению своих предпочтений. Она хорошо знала о давнем занятии Адель получать удовольствие от того, чтобы попрекать ее.

— Почему ты не хочешь присоединиться к нам за обедом, Ребекка? — спросила она с вызовом. — Я думаю, что ты не хочешь, так?

Ребекка вздохнула.

— Причина для этого проста, мисс Сент-Клауд. Я решила, и это вполне естественно, что вы и ваш… ваш гость предпочли бы быть одни.

Адель изучала свои лакированные ногти.

— Но почему тебе так кажется, Ребекка? Ты что, предполагаешь, что мы с Пьером питали друг к другу какую-то давнюю привязанность? Может, ты думаешь, что мы были когда-то любовниками?

Щеки Ребекки горели.

— Я… я пойду и скажу Розе, что вы готовы, мисс Сент-Клауд. — Она не собиралась спорить.

Адель недовольно жевала свою нижнюю губу.

— Почему ты упорно не обращаешь внимания на мои вопросы, Ребекка? — воскликнула она. — Я что, ребенок, над которым можно смеяться и с которым можно не разговаривать?

Ребекка тяжело вздохнула. Она бросила беглый взгляд в сторону Пьера Сент-Клера, но отвела его из-за насмешливого огонька в его глазах. Ясно, что он не мог бы или не стал бы ей помогать в этой ситуации.

— К тому же я думаю, что мне лучше было бы заняться моими делами, мисс Сент-Клауд, — наконец сказала она. — Мне жаль, если вы подумали, что я намеренно не понимаю вас, но это не входит в мои обязанности — делить мое… мое свободное время с вами.

— Ты бесстыжая маленькая девчонка! — Адель уставилась на нее с негодованием. Ребекка никогда ей так раньше не отвечала.

— Ну, Адель, — тихо произнес Пьер Сент-Клер. — Возможно, сиделка Линдсей права. Может быть, она не должна проводить все свое свободное время с нами… с тобой! Ты же знаешь, она тоже человек, и я думаю, что ты достаточно долго уже дразнишь ее, не так ли?

Теперь Ребекка уставилась на него. Хотя ей и не хотелось это допускать, но его вмешательство было приятно, и его намеренно использованное слово «дразнить» просто свело все к игривой несерьезности и дало Адель возможность выйти из положения, не ударив лицом в грязь.

Затем, после некоторого обдумывания, Адель вняла его призывам и неохотно сказала:

— Да, все в порядке, Ребекка. Ты можешь идти.

С чувством облегчения Ребекка вышла из комнаты и, после того как сказала Розе, что хозяйка и ее гость готовы к обеду, понесла свой отдельный поднос к себе в комнату.

Когда обед закончился, возникла другая проблема. Обычно после обеда Адель около часа спала. Но как поступить с этим Ребекке сегодня? Могла ли она просто забыть об инструкциях? Но все-таки ее выучка была слишком сильной, и поэтому с глубоким чувством облегчения немного погодя она услышала звук двигателя автомобиля. Она подбежала к окну и выглянула наружу. Ее комната выходила на сторону дома, но, открыв окно она могла выглянуть и увидеть участок дороги. Она как раз застала момент, когда синий автомобиль с открытым верхом подъехал к воротам и замедлил ход, а затем выехал из них на шоссе.

Она тяжело вздохнула, опустив на подоконник локти. Вот он и уехал… И теперь она может идти и укладывать Адель без всяких сложностей.

Но это было легче сказать, чем сделать. Адель была эмоционально и физически возбуждена визитом своего гостя, и ей никак не хотелось быть послушной Ребекке.

— Как ты осмелилась говорить так со мной в присутствии гостя! — взревела она, как только Ребекка появилась, чтобы уложить ее. — Не воображай, что из-за того, что Пьер вступился за тебя, я это забыла! Девчонка! Ты, которая даже не знает, кто был ее собственный отец!

Ребекка воздержалась от резкостей, которые готовы были сорваться с ее губ. Однажды она рассказала ей обстоятельства своего рождения и потом очень жалела об этом.

— Мой отец был убит по пути в церковь, чтобы обвенчаться с моей матерью! — не выдержав, сказала она сквозь сжатые губы. — Я хотела бы, чтобы впредь вы мне об этом не говорили!

— Уж будьте уверены! — зло насмехалась Адель. — Если твои родители были такими добродетельными, то как ты тут очутилась?

Ребекку бросило в жар.

— Они были молоды и влюблены! Я и не жду, что вы это поймете! — Она резко отвернулась, не справившись с комком, подступившим к ее горлу, когда она подумала о муках своей матери. Ее бабушка также этого никогда не понимала и не упускала возможности высмеивать ее за это. Крушение поезда, которое выкрало у нее из жизни мать, должно было показаться благословенным спасением.

Адель показалось, что она достаточно наговорила, и уже почти в тоне беседы она сказала:

— Это было довольно мило, не так ли, что со мной обедал мужчина? Есть еще, конечно, доктор и старый Блэквелл, но они — совсем не то, не так ли?

Эндрю Блэквелл был местный священник, и хотя Адель не была особенно религиозной и постоянно ворчала по его поводу, она часто была рада его компании.

Ребекка привела себя в порядок и вернулась, чтобы помочь Адель с коляской. Адель критически посмотрела на нее и сказала:

— А серьезно, почему ты не хотела пообедать с нами? — Она нахмурилась. — Ты же не могла подумать, что мы хотели побыть одни… Пьер не стал бы интересоваться такой старой каргой, как я!

— Вы не стары и не карга, — ответила тихо Ребекка. — Не говорите глупостей.

Адель вздохнула.

— Когда-то мы с Пьером знали друг друга очень хорошо. Когда я была моложе и не парализована, как теперь. Я частенько такое вытворяла!

— Вы сейчас не парализованы, мисс Сент-Клауд, — вежливо возразила Ребекка.

— Возможно, не совсем. Но в любом случае, я привязана к коляске, не могу ходить, или танцевать, или плавать!

Ее лицо горестно исказилось, и Ребекка ощутила сострадание к ней. Это происходило в подобных случаях, когда она испытывала сильную жалость к Адель.

— Итак, — сказала она, слегка улыбнувшись, — вы не привязаны к вилле. У нас есть машина. Завтра, если вы хотите, мы можем поехать в Навуа. Доктор Мэйсон говорит, что оттуда вверх по реке очень красиво. Леса и водопады, и у воды будет освежающе.

Адель раздраженно повернулась к ней.

— Я не хочу совершать поездку по реке, — резко ответила она. — Не смеши меня, Ребекка, я не хочу этого. Просто из-за того, что ты молода и здорова, не пытайся дурачить меня! Я — огрызок от женщины, который даже нельзя назвать женщиной.

— Это чепуха!

— Что чепуха? — Адель сжала кулаки. — Ты думаешь, я не замечаю, как мужчины смотрят на тебя? Как доктор Мэнсон смотрит на тебя? Как Пьер смотрел на тебя?

Щеки Ребекки вспыхнули.

— Пожалуйста, мисс Сент-Клауд… — начала она.

— Почему? Почему я не могу сказать этого? Это правда, не так ли? — Глаза Адель сузились. — И ты тут не можешь дурачить меня, Ребекка! Именно из-за Пьера ты не хотела со мной обедать. Пьер!.. Мне интересно: почему? Что такого он сказал тебе вчера вечером, что вызвало у тебя такое беспокойство?

Ребекка начала выкатывать кресло в коридор и оттуда в комнату Адель, но Адель еще не закончила разговор. Сидя в своем кресле, она рассматривала подвижное лицо своей сиделки, и ее собственное становилось презрительным. Повернувшись еще раз, она замолкла, и Ребекке полегчало. Но как только они достигли комнаты Адель, та снова заговорила, на этот раз совсем другим тоном:

— Скажи мне, Ребекка, сейчас у тебя была возможность снова поговорить с ним, что ты думаешь о Пьере?

Ребекка закусила губу. Что надо было от нее Адель на этот раз? В поисках подходящего ответа Ребекка сказала:

— Он кажется мне… довольно милым. — Она помогла Адель улечься в постель и начала расстегивать пуговицы на ее платье. — Вы давно его знаете?

— Большую часть моей жизни, — ответила Адель, выскальзывая из платья. — Его и моя семьи были близко знакомы.

— Понимаю. — Ребекка наклонилась к зашнурованным ботинкам Адель, и глаза Адель прищурились.

— Однажды была мысль, что мы с ним могли бы пожениться, — сказала она.

Ребекка взглянула вверх, пряча свое удивление. Конечно же Пьер приблизительно одного с Адель возраста. Кое-что из того, что он сказал, дошло до нее: он назвал ее свояченицей! У нее засосало под ложечкой. Значит, он был женат. Женат на сестре Адель.

Адель внимательно разглядывала Ребекку.

— Почему ты нахмурилась? — спросила она. — Тебя что, это известие так шокировало?

— Вовсе нет! — быстро ответила Ребекка. — Но просто мсье Сент-Клер кое-что сказал.

— Что именно? — поинтересовалась Адель.

Ребекка пожала плечами.

— Только то, что он вам — зять.

Адель утвердительно кивнула и откинулась назад на подушки.

— Это так. Он женился на одной из моих четырех сестер.

Ребекка выпрямилась, поднимая ноги Адель на кровать.

— Итак, он женат, — сказала она несколько уныло.

Адель внимательно ее рассматривала, и ее тонкие губы искривились в странной улыбке.

— Моя сестра умерла, — сказала она, закрывая глаза.

Ребекка прижала руку к животу.

— Я дам вам успокоительное, — сказала она.

В глазах Адель сверкнул злой огонек.

— В этом нет необходимости, Ребекка. Я чувствую себя очень усталой.

Ребекка колебалась. Щеки Адель все еще горели чахоточным цветом, но она не могла заставить ее взять капсулу.

— Очень хорошо, — теперь сказала она, — я оставлю вас. Но если вы чего-нибудь захотите, то просто позовите.

— Хорошо. — Адель снова закрыла глаза. — Между прочим, завтра вечером Пьер приедет к ужину. Не могла бы ты попросить Розу проявить больше фантазии при приготовлении пищи, чем она обычно это делает?

Ребекка пошла к двери.

— Я поговорю с ней, — согласилась она и быстро вышла из комнаты.

Глава 2

На следующее утро, как обычно, Ребекка спустилась на пляж для утреннего купания. Над горизонтом тусклая дымка разбросала свои просвечивающие сети, провозглашая начало еще одного прекрасного дня. Между пальмами висели паутинки с росой, которая сверкала, как алмазы, и песок между пальцами ее ног был холодным и мягким. Сбрасывая свой махровый жакет, она остановилась на мгновение, замерла на линии берега и протянула руки к лучам восходящего солнца.

Ее силуэт на фоне золотистой линии неба увидел мужчина, когда он появился из-за деревьев и стал бесшумно, как пантера, приближаться к ней по песку. Как бы внезапно осознав, что кто-то приближается, Ребекка повернулась — и у нее перехватило дыхание, как от негодования, так и от изумления, когда она опознала вторгнувшегося в ее владения человека.

— Бонжур, мадемуазель, — осторожно сказал Пьер Сент-Клер, подходя к ней. — Вы обычно купаетесь в этот час?

Ребекке удалось совладать с собой. Этот мужчина, похоже, всегда будет причинять ей неудобства. На ней был только купальник и она была босиком, и поэтому она хорошо это осознавала и чувствовала себя уязвимой.

— Только это время я и могу назвать своим, — ответила она несколько многозначительно. — Мисс Сент-Клауд встает не раньше девяти или около того.

— А, понимаю, — кивнул Пьер.

Ребекка поколебалась, а потом сказала:

— Как я поняла, вас пригласили на ужин, а не на завтрак.

Он улыбнулся.

— Какой у вас маленький остренький язычок, мадемуазель! Вы можете удивиться, узнав, что я не старался попасть на виллу. В моей комнате в гостинице слишком жарко. Я решил немного покататься, и когда я проехал виллу Адель, то увидел, как вы пересекали лужайку по направлению к пляжу. Я прошу прощения, если мое появление напоминает вторжение.

Теперь Ребекка покраснела. Он с успехом свел ее слабую попытку сарказма просто к незначительной мелочи. Неловко пожав плечами, она сказала:

— Так как вы — друг, почти родственник моей хозяйки, то ваше присутствие на пляже вряд ли можно расценивать как вторжение, ведь я — всего лишь служащая у Адель. — Она закусила губу. Она не хотела называть ее «Адель» — это вырвалось само, но она была уверена, что он это заметил.

Пьер Сент-Клер нахмурился.

— Меня все меньше беспокоят ваши объяснения, мадемуазель, — сухо отметил он. — Как я уже сказал, я не намеревался приходить сюда, мне и не следовало бы.

Слегка ударив пальцами по своим темным брюкам, он повернулся и пошел прочь вдоль пляжа, и Ребекка сжала губы. Она была совершенно уверена, что он не упомянет об этом случае при Адель, тем не менее ей было немного стыдно, что вела себя так грубо. В конце концов, это была не его вина, что она находила его потрясающе привлекательным. Без сомнения, то, что женщины его таким находят, было для него обычным. Это было похоже на некое внутреннее чувство, предупреждающее ее не связываться с ним.

Непроизвольно вздохнув, она шагнула вперед, в воду позволяя маленьким волнам журчать вокруг ее лодыжек. Ей не хотелось, чтобы мысли о нем портили такие мгновения дня. Это было время, когда она отбрасывала все налагаемые Адель ограничения и становилась солнцепоклонницей.

Вода была великолепной и приятно пенилась вокруг ее плеч. Было очень приятное ощущение воды, которое ни с чем не могло сравниться из того, что ей доводилось испытывать в Англии. Иногда, поздно вечером, когда Адель глубоко спала, она приходила и плавала без купальника. Но хотя этот пляж был частным, она не осмеливалась делать этого днем. Неожиданный приезд Пьера Сент-Клера подтверждал, что здесь могут оказаться люди.

Позднее утром Адель позвонили, и, когда она положила трубку, у нее было жесткое и злое лицо.

— Это был Пьер Сент-Клер, — резко сказала она, когда Ребекка, ухаживавшая за цветами в большой вазе в холле, повернулась к ней. — Он отложил наш уговор об ужине.

Ребекка тяжело сглотнула, стараясь не меняться в лице.

— О! Правда? — тихо пробормотала она. Он… он так сказал?

Адель жевала свою нижнюю губу.

— Что-нибудь с его здешними делами, я думаю, — угрюмо оборвала она, и это показало Ребекке, какое настроение у ее хозяйки. — В любом случае он не приедет! Ну и Бог с ним!

Ребекка ничего не могла поделать, но испытала чувство облегчения, хотя что-то внутри ее говорило, что причины его отказа на приглашение Адель не были полностью лишены личных мотивов. Но она успешно справилась со своими эмоциями и сумела отодвинуть все мысли о Пьере Сент-Клере на задний план.

Она увидела его только через три дня. Адель ждала телефонного звонка каждый день, он не звонил, и Ребекка начинала верить, что он вовсе и не собирается приходить на виллу. Когда его дела в Суве закончились и он переехал в Лаутоку, шансы увидеть его стали намного меньше, и она уже решила, что с этим все кончено. Она не могла отрицать, что его вторжение внесло сумятицу в их жизнь, и требовалось время, чтобы от этого отойти.

Для Ребекки это был просто шок, когда она неожиданно вновь встретила Пьера Сент-Клера. Она ходила в Суве по магазинам за покупками для Адель и теперь праздно болталась между прилавками, когда ее внимание привлек прилавок, где продавалось масло сандалового дерева. Масло продавалось в граненых стеклянных сосудах и, очевидно, предназначалось для туристов. Когда она остановилась и потрогала сосуд с изучающим любопытством, темнокожий продавец начал превозносить достоинства товара, вращая глазами и экстравагантно жестикулируя. Ребекка с улыбкой покачала головой, как вдруг почувствовала, что кто-то подошел и встал немного позади нее, и оглянулась.

Пьер Сент-Клер стоял склонив голову, его лицо было темным и серьезным.

— Бонжур, мадемуазель, — вкрадчиво произнес он.

— Доброе утро. — Ребекке удалось слегка улыбнуться, и она довольно резко поставила сосуд на прилавок.

Его глаза скользнули по прилавку, и он сказал:

— Вы собираетесь это купить?

Ребекка отрицательно покачала головой.

— Нет, не думаю, я… стеклянные сосуды привлекли мое внимание.

— Они для этого и предназначены. Вы знаете, что фиджийцы обычно использовали это масло для умащения тела? Оно высоко ценилось в этом качестве. А в наши дни — меньше.

Ребекка сказала:

— Мне нравится его аромат.

Он поднял свои темные брови и затем вопросительно взглянул на владельца прилавка.

— Эта жидкость, — сказал он по-французски, сколько?

Ребекка с неловкостью рассматривала его, а затем прежде чем он успел что-нибудь сказать, быстро вышла. У нее было отчетливое чувство, что он намеревался купить масло для нее, а ей этого не хотелось.

От тревоги у нее мурашки бегали по спине. Она быстро шла к краю рынка и, подождав, пока дорога не освободится, быстро перешла ее. Шум автомобильного движения после тишины виллы был оглушающим. И вид и звуки города требовали привычки. То же относилось и к запаху сушеных ядер кокосовых орехов, который густо расстилался над гаванью в жаркие влажные дни.

Она оставила припаркованную машину на соседней улице. Она знала эту часть города достаточно хорошо и не боялась за свою безопасность среди этих больших, дружески настроенных людей. Время от времени она обменивалась приветствиями с каким-нибудь владельцем магазина, который сидел на солнышке со скрещенными ногами у входа в свой магазин. Многие из их владельцев были индусы, и можно было наблюдать большое разнообразие костюмов, от сулус до половины голени, которые одинаково носили мужчины и женщины, до экзотически драпированного сари, которое, казалось, могло усилить обаяние любой женщины, независимо от национальности. В это время года Сува была переполнена туристами, а то, что привлекало туристов, приносило доход. Ребекка улыбнулась своим мыслям, когда окружающее ее временно отгоняло беспокоящие мысли о Пьере Сент-Клере, и она подумала, насколько она счастлива, живя в таком раю.

Добравшись до автомобиля, она нагнулась, чтобы открыть его, а затем выпрямилась, обнаружив позади себя того, от которого спасалась. Сдерживая свое раздражение, она сказала довольно твердым тихим голосом:

— Вы меня преследуете?

— Да, — сказал он почти небрежно и облокотился, положив руки на капот машины.

Сегодня на нем были темно-синие шорты, которые привлекали внимание к его коричневым мускулистым длинным ногам, и кремовая шелковая сорочка, расстегнутая почти до талии. Он выглядел несколько мрачноватым и чужим, но бесконечно привлекательным. Его густые темные волосы были приглажены, длинные бачки затемняли скулы, в то время как темные глаза изучающе следили за ней с загадочным высокомерием.

Ребекка, осознавая официальность своей униформы, была рада тому, что в нее одета. Это хоть как-то добавляет ей хладнокровия, которое, похоже, обычно покидало ее, когда он был рядом. Почему он все время так ее беспокоит? Почему он так смеется над ней? Или она была для него новой забавой — для мужчины, пресыщенного женщинами своего собственного круга? Какими бы причины ни были, это для нее означало только опасность. Она повернулась к нему и сказала:

— Но почему вы меня преследуете, мсье Сент-Клер?

Он безразлично пожал плечами.

— Чтобы отдать вам вот это, — сказал он, предлагая ей что-то, завернутое в яркую бумагу.

Ребекка не взяла его, положила свою сумку для покупок в машину и заложила руки за спину.

— Спасибо, но от вас мне ничего не надо, — резко заявила она. — Теперь, если вы позволите…

Пьер Сент-Клер холодно рассматривал ее.

— Как вы думаете, что в пакете? — спросил он.

Ребекка покраснела.

— Не знаю, что и сказать.

— Вы думаете, что это флакон с маслом сандалового дерева, не так ли?

Ребекка чувствовала себя ужасно.

— Ну, хорошо. Что, если так?

Он повертел в руках пакет.

— А что, если я скажу, что вы кое-что уронили на рынке, — что-то, что я нашел и обернул в эту красочную бумагу?

Взгляд Ребекки сразу же переместился на ее сумку для покупок. Не проверив содержимое, она не могла быть уверена, что у нее там было все, что она купила. Сжав на мгновение губы, она сказала:

— Я уверена, что ничего не теряла, мсье.

Она провела рукой по волосам, проверяя нервными пальцами прическу.

— Я думаю, что вы намеренно изводите меня по каким-то своим особым причинам.

Он поднял свои темные брови и ловким движением позволил пакету развернуться в руках, так, что тюбик с порошком талька упал в его ладонь, освободившись от обертки. Ребекка смотрела на порошок талька неверящими глазами. Это был ароматизированный тальк, который она купила для Адель.

Ребекка тяжело сглотнула, а потом сказала:

— Это мой!

— Как скажете, — непринужденно заметил он.

Ребекка глубоко вздохнула.

— Я не могла уронить его, не услышав звук падения.

— Что? В шуме рынка?

Ребекка вздохнула.

— Я не уверена. — Она провела языком по верхней губе. — Возможно, вы взяли это из моей сумки.

Он раздраженно покачал головой.

— Что я такого сделал, что у вас обо мне столь низкое мнение? — спросил он. — Что наговорила вам моя непредсказуемая свояченица?

Ребекка шире открыла дверь автомобиля.

— Она ничего не сказала мне, мсье. А теперь, если вы позволите…

— А порошок талька разве вам не нужен, мадемуазель?

— О да, я думаю. — Ребекка почти вырвала тюбик из его рук и бросила его в заднюю часть салона к остальным покупкам. — Теперь мне пора ехать. Адель… я хотела сказать, мисс Сент-Клауд… будет волноваться, почему меня нет так долго.

Он небрежно повел плечами.

— Очень хорошо, мадемуазель. Если вы настаиваете.

Ребекка села за баранку автомобиля и затем взглянула на него почти призывающе:

— Я… я не понимаю вас, мсье.

— Нет! Здесь я бы с вами не согласился.

Ребекка колебалась, закусив губу.

— Вы… я хочу сказать, вы придете к нам на ужин до вашего отъезда?

Он рассматривал ее яркими темными глазами.

— А вам бы хотелось? — мягко спросил он.

У Ребекки засосало под ложечкой.

— Я… я, ко мне это не имеет отношения, — запинаясь, сказала она.

— Нет? — Он пожал плечами. — Да, я приду. Я позвоню Адель и назначу время. — Выражение его лица стало задумчивым. — А потом вы со мной прокатитесь?

Ребекка испуганно взглянула на него широко открытыми глазами.

— Я… я — служащая у Адель. Я не могу себе такого позволить. Кроме того, — она нащупывала ключ зажигания, — Адель никогда не согласится.

— Адель не следует знать. Зачем ей?

Их взгляды встретились.

Ребекка сделала прерывистый вдох.

— Я… я правда думаю, что вы теряете время, мсье, — прошептала она нервно. — Я… я не такая женщина, вы знаете…

— Я это понимаю, — холодно ответил он. — Я кое-что понимаю.

Ребекка беспомощно покачала головой.

— Я… я должна ехать, — сказала она. — Всего… Всего хорошего.

— О’ревуар, — ответил он и шагнул назад, когда она включила передачу и торопливо уехала прочь.

За пределами города дорога некоторое расстояние тянулась прямо, врезаясь в голубые воды Залива Островов. Это было невероятно красиво, но этим утром Ребекка не была склонна этого оценить. Она была уставшей и потрясенной, напуганной тем, что Пьер обладал над ней такой властью. В его присутствии ее противостояние совершенно исчезало, и то же самое было с ее сопротивлением ему. Но в этой ситуации было радостно осознавать, что он считал ее привлекательной и что ужасная, предательская ее часть, которой импонировала лесть, хотела принять обеими руками то, что он предлагал. Но разумная ее часть знала, что все, что он мог предложить, принять было опасно, и в результате это состояние мучало ее.

Когда она вернулась на виллу, Адель отдыхала в шезлонге в саду, под тенью большого полосатого зонтика. Она изучающе посмотрела на Ребекку и затем сказала:

— Тебя долго не было. Что ты купила?

Ребекке удалось не покраснеть.

— Только то, что вы просили купить, — ответила она, становясь на колени на теплые мозаичные плитки и начиная разбирать свою соломенную сумку для покупок. Тальк, который Пьер дал ей, был наверху, и она дала его Адель первым. Затем она разобрала остальные покупки, доставая чулки и косметику, бигуди и сеточки для волос, предметы туалета и зубную пасту. На дне ее сумки был тюбик с ароматизированным тальком, такой же, как и тот, который она дала Адель.

Достав его, она недоверчиво его рассматривала, и Адель, видя ее оцепенение, воскликнула:

— Ради Бога, девочка, о чем ты думала? Купить два тюбика талька!

Ребекка на этот раз покраснела и отложила второй тюбик в сторону.

— Я… я купила его для себя, — быстро сказала она.

— Но ведь ты не любишь этот запах, — сказала Адель раздраженно. — Незачем притворяться, Ребекка. Я не против двух тюбиков. Со временем я их оба израсходую. — Она наклонилась и подняла второй тюбик там, где Ребекка положила его.

Ребекка с силой закусила губу.

— О, но вы правда… — начала она.

Адель фыркнула.

— Ну ничего, моя девочка. Иди и убери эти вещи, а потом попроси Розу приготовить немного кофе.

За день до того, как Пьер Сент-Клер позвонил Адель, да и все время между встречей с ним на рынке и его приездом на ужин, Ребекка испытывала странное чувство — она вся была в ожидании. Она обдумывала загадку с тальком, пока не поняла: ее сумка была сделана из переплетенной соломы, ему было нетрудно рассмотреть ее содержимое. Она размышляла о его ходе мыслей, о том, как он принял решение привлечь ее внимание с помощью пакета в руке и затем разыграть ее. Он должен был слишком хорошо знать слабый пол, думала она с замиранием сердца, и этот случай лишний раз убедил ее, что он потенциально был очень опасным мужчиной. Он договорился с Адель, что присоединится к ним за ужином на следующий вечер, и на следующее утро Адель настояла на столь нечастой для нее поездке в Суву, чтобы навестить своего парикмахера. У Ребекки были сомнения относительно разумности такой экскурсии в день, когда Адель следовало бы воздерживаться от того, чтобы не перевозбудиться, но она мало что могла сделать, чтобы предотвратить это. Если Адель приняла решение, то уже мало кто мог что-нибудь сделать.

Днем, когда Адель отдыхала, Ребекка гладила платье, которое она выбрала на вечер. Адель не хотелось позволять этого Розе, и Ребекка взялась за это, чтобы в дальнейшем избежать каких-нибудь изменений.

Ребекка была занята своими собственными мыслями и прекрасно осознавала, что мысленно искала причину, чтобы не присутствовать на вилле в этот вечер. Не потому, что Адель ждала, что она присоединится к ним за ужином, этот вопрос так никогда и не поднимался, но ей просто хотелось как-нибудь держаться подальше от зятя своей хозяйки.

Она помогла Адель переодеться после принятия ванны. Адель некоторое время прихорашивалась у туалетного столика.

— Вполне мило, — заключила она наконец. — Ты так не думаешь, Ребекка?

Ребекке удалось улыбнуться.

— Очень мило, мисс Сент-Клауд, — кивнув, согласилась она. Затем она закусила губу. — Вы обещаете не перевозбуждаться сегодня вечером, не так ли, мисс Сент-Клауд? Это было бы достаточно утомительно для вас, и естественно…

Адель уставилась на нее.

— О чем ты говоришь, девочка? Ты будешь здесь и сама будешь следить за мной, не так ли? Конечно же ты понимаешь, что я хочу, чтобы ты присоединилась к нам?

Щеки Ребекки горели.

— О! Нет, мисс Сент-Клауд. Я… я, у меня другие планы.

— Что еще за планы? — Голос Адель стал резким.

Ребекка тяжело сглотнула в поисках оправдывающих ее объяснений.

— Я… я думала, что могла бы уйти. Я… у меня не так уж много выходных вечеров.

— И куда бы ты пошла? — отрывисто спросила Адель. — В течение дня у тебя может быть свобода на острове, но с наступлением темноты — совсем другое дело.

— Вы… Вы говорили, что я могла бы пользоваться машиной.

— Я знаю. Но так уж получилось, что мне потребуются твои услуги сегодня вечером. А теперь отбрось это неподходящее настроение и иди приведи себя в порядок. Я не думаю, что ты будешь ужинать в своей униформе.

Ребекка с мольбой посмотрела на свою хозяйку.

— Я предпочла бы поужинать в своей комнате, мисс Сент-Клауд, — четко заявила она.

Адель метнула на нее взгляд:

— Почему? Из-за Пьера?

— Что? Нет! Нет. — Ребекка отвернулась от нее и поэтому не видела, как прищурились глаза Адель.

— Хорошо, может, это из-за меня, — насмешливо заметила старшая женщина. — Ты много раз ужинала со мной.

Ребекка собрала все свое хладнокровие и снова повернулась к ней.

— Я бы повела себя так же независимо от того, что у вас за гость, — напряженно сказала она. — Кроме того, я не припомню, чтобы ранее вы проявляли такое стремление быть в моей компании. — Она нахмурилась. — Почему вы хотите, чтобы я поужинала с вами?

Если Адель и была удивлена этим неожиданным проявлением чувств, то она великолепно это скрыла и, улыбаясь, тихо сказала:

— Возможно, из-за того, что твои дни тут протекают без событий, мне тебя жаль. И кроме того, у тебя не каждый день есть возможность разделить трапезу с миллионером!

Ногти Ребекки впились в ладони ее рук.

— У меня есть выбор?

Выражение лица Адель ожесточилось.

— Нет, мисс. Выбора нет! А теперь иди и приготовься, или ты хочешь взять на себя ответственность за мое перевозбуждение?

Ребекка тяжело вздохнула и беспомощно вышла из комнаты. В своей комнате она критически обследовала содержимое своего гардероба. Что же ей надеть? В коротких платьях было прохладнее, но для островов они не очень подходили, где было так много более женственных восточных стилей. Она вытащила совершенно белое платье, украшенное золотой тесьмой, оно было классической формы и доходило до уровня лодыжек. Под грудью был корсаж, и благодаря ему это свободное платье не падало на пол к ее ногам. С белым цветом платья и приобретенным загаром вид был привлекательным, но хотела ли она быть привлекательной? Конечно, ей больше по душе пришлась бы менее привлекающая внимание одежда. Ей не хотелось усиливать к себе интерес.

Отбросив в сторону белое платье, она вытащила пестрый халат. Он также был длинным, и его линии скрывали фигуру, а широкие длинные рукава — округлые очертания ее рук.

Бросив его на кровать, она пошла в душ и затем, после того как оделась, с одобрением рассматривала свою внешность. Конечно, цвет халата не прибавил привлекательности ее внешности, впрочем, она могла носить практически все, что угодно.

Она присоединилась к Адель в комнате для отдыха как раз в тот момент, когда можно было услышать доносящийся за виллой звук машины. Роза пошла открывать дверь. Спустя некоторое время вошла в комнату и сказала:

— Мсье Пьер Сент-Клер, мадам, и его спутница мадемуазель Дюпюи.

Ребекка почувствовала, как ее лицо залилось краской, когда Пьер вошел в комнату. Он выглядел высоким, худым и темным в белом вечернем костюме, с темно-бардовым платком в кармане, похожим на цветную вспышку. С ним была одна из красивейших женщин, которых когда-либо видела Ребекка, хотя она и не была молода. По оценкам Ребекки, ее возраст лежал в пределах от тридцати пяти до сорока пяти лет, и в ее роскошных темных волосах проглядывались седые пряди. Она была безупречно элегантна, и стройность ее фигуры ничем не была обязана одежде. В платье из серебристо-серого крепа, который нежно облегал ее тело, она выглядела великолепно, и Ребекка быстро взглянула на Адель, чтобы увидеть ее реакцию.

Но к ее удивлению, Адель ничем не была тронута, и то, как она их поприветствовала, не оставило у Ребекки сомнений, что та ожидала появления этого второго гостя. Сама же Ребекка была растеряна. Почему Адель так поступает, когда заставляет ее присоединиться к ним, и в то же время знает, что Пьер Сент-Клер приведет гостя? И почему она не предупредила Ребекку, что ее зять будет не один? Ребекка сжала губы, гадая, какое извращенное удовольствие предвкушала Адель от такой ситуации. Чувствовала ли она интерес своей сиделки к Пьеру и выбрала такой способ, чтобы показать, насколько безнадежны были ее чаяния в этом вопросе? Конечно, она должна была знать, что Ребекка и сама это понимала. Или нет? В любом случае вынести сегодняшний вечер становилось все более трудно.

Пока Адель болтала с Ивон Дюпюи, предоставив возможность Ребекке догадываться, что эти две женщины знали друг друга много лет, Пьер, поприветствовав улыбкой свою свояченицу, направился к Ребекке.

— Бонжур, мадемуазель, — произнес он, рассматривая ее своими яркими темными глазами. — Мне было интересно, разрешат ли вам к нам присоединиться.

Первым желанием Ребекки было как-нибудь извиниться и удалиться от него, но, поступив так, она показала бы свою нервозность по отношению к нему, поэтому вместо этого она сказала:

— Настояла мисс Сент-Клауд. К несчастью, мне не приходится выбирать.

Его глаза немного прищурились.

— Почему вы все время ведете себя так по-детски? — спросил он спокойным тоном. — Это вам не очень подходит.

Ребекка взглянула на Адель, которая в этот момент подняла глаза и сказала:

— Может, выпьем? Принесешь, Ребекка? Кстати Ивон, это моя сиделка — Ребекка Линдсей. Ребекка, мадемуазель Дюпюи и я вместе учились в школе.

Тон Адель был таким легким и приятным, что Ребекке ничего не оставалось, как подойти и поздороваться с француженкой за руку и затем спросить ее, что она будет пить. В комнате для коктейлей пальцы не слушались ее, и после того, как она уронила с сильным грохотом на стеклянную поверхность небольшую бутылочку сухого имбиря, она почувствовала, что Пьер присоединился к ней и взял непослушную бутылку из ее рук.

Аккуратно, не пролив ни капли, Пьер сделал то, что они заказывали, и после того, как передал Ребекке горький лимон, который она попросила, он себе налил достаточно большую порцию бренди.

— Коньяк, мадемуазель, — заметил он, когда Ребекка посмотрела, как он покачивал в стеклянной емкости жидкость янтарного цвета. — Когда я в этом нуждаюсь, он восстанавливает мое, как вы это говорите, душевное равновесие?

— Равновесие, — сказала Ребекка довольно безразличным тоном, смотря в низ своей рюмки.

— А да, равновесие! — Он слегка улыбнулся. — Вы понимаете?

Ребекка сжала губы.

— Я не думала, что вас что-нибудь вывело из равновесия, — ответила она. — Вы, похоже, со мной слишком откровенны.

Его глаза рассматривали ее лицо и замерли довольно беспокояще долго на губах.

— Но это потому, что вы еще недостаточно хорошо меня знаете… пока, — мягко пояснил он.

Ребекка отвернулась от него. Ей не хотелось его слушать, и в этот момент очень удачно появилась Роза, чтобы сообщить, что ужин готов. Пьер взял на себя заботу о кресле Адель и веселил ее, когда вез в столовую впереди Ребекки и француженки.

Ужин Ребекка провела в молчании. За столом для Адель было гораздо легче говорить сразу с обоими ее гостями, вследствие чего Ребекка была предоставлена себе самой. Она не была против. На самом деле так ей было проще, но все равно ей уже хотелось сбежать от них ото всех.

Кофе был подан в комнату для отдыха, и окна были широко распахнуты, впуская холодный вечерний воздух. Сетки на окнах предохраняли от сотен мотыльков и насекомых, привлекаемых светом лампы, и отдыхать там было очень приятно. Но, выпив кофе, Ребекка встала и сказала:

— Если вы не возражаете, то я сейчас вас покину, я… я должна заняться кое-какими отчетами. К тому же у меня немного болит голова.

Адель нахмурилась.

— Сейчас, Ребекка, — раздраженно сказала она, — нет никаких срочных отчетов. А что касается твоей головной боли, то я думаю, что прогулка по саду вылечит ее. Я уверена, что мсье Сент-Клер составит тебе компанию. — Ее взгляд тут же остановился на Пьере, который тоже поднялся.

Ребекка ярко покраснела. Что придумала Адель? Почему она предложила Пьеру Сент-Клеру проводить ее погулять по саду? Раньше она никогда не проявляла интереса к здоровью своей сиделки.

— Спасибо, но… — начала она, когда Пьер сказал:

— Адель права. Ночной воздух будет полезнее, чем сидение в вашей комнате. Я уверен, что Ивон и Адель много есть о чем поговорить.

Ивон наклонилась вперед и положила свою руку на его, привлекая его внимание.

— Пусть сиделка Линдсей сама решит, дорогой прошептала она с намеком. — Может, она устала.

Ребекка неохотно наблюдала этот диалог. Какие отношения связывали его с Ивон? Судя по интимности ее выражений, Ребекка могла предположить лишь наихудшее. Ухватившись за слова Ивон, она энергично закивала.

— Да, это так, — заявила она, — я… я устала. Я хотела бы поспать.

Выражение лица Адель было жестким.

— А как же я, молодая женщина? Ты забыла, что твои обязанности на сегодня еще не закончились.

Ребекка колебалась.

— Я уверена, что Роза не откажется помочь вам, как она это делает в мое отсутствие. — Только два раза ее не было вечером, это было, когда жена Мэнсона приглашала ее поужинать.

Не желая показаться капризной хозяйкой, Адель ничего не оставалось делать. И проигнорировав презрительный взгляд Пьера, Ребекка пожелала им всем спокойной ночи и нашла в своей комнате временное убежище. Она понимала, что Адель заставит ее сполна заплатить за то, что она так ее расстроила, но сейчас ей было все равно.

Глава 3

На следующее утро Ребекка не пошла купаться, как обычно. В ранний час ее разбудила Адель, слабо зовущая ее, и, набросив платье, она поспешила в комнату хозяйки.

Адель лежала поперек кровати. Она явно побывала в ванной, но на обратном пути упала и теперь тяжело дышала, сдавливая руками грудь, как бы пытаясь сломить мучавшую ее боль.

Ребекка осторожно помогла ей улечься в постель и затем поспешила в ванную. Несколько минут спустя благодаря лекарству и успокаивающему присутствию Ребекки Адель стала выглядеть более нормальной, и Ребекка побежала звонить доктору Мэнсону.

Когда старый доктор приехал, он разобрался со всем, что сделала Ребекка, пожурил Адель, что она так безрассудно вела себя в предшествующий день.

— Вам следует знать, что вы не можете проводить весь день в состоянии возбуждения, моя дорогая, — сказал он, укоризненно качая головой. — И к тому же есть эту сытную пищу, которую, как мне сказала Ребекка, вы ели… — Он вздохнул. — Вам повезло, что у вас тут есть Ребекка. Я и не знаю, что могло бы случиться…

Адель, постепенно приходя в себя от приступа, одарила свою сиделку недовольным взглядом.

— Я — в порядке, — сказала она не слишком вежливо. — Не было необходимости вообще вас вызывать. Ребекка справилась со всем необходимым. Она только хотела, чтобы вы знали, что я была непослушной. О Боже, я хотела бы быть свободной от этой… этой зависимости.

Доктор Мэнсон посмотрел на нее сострадательно.

— Теперь вы знаете так же хорошо, как и я, что никогда не освободитесь от этого, — сказал он спокойно. — Вам с этим жить, вы должны это принять и помнить об этом все время. Вы с этим достаточно долго жили, чтобы понимать это.

Выражение лица Адель стало еще горестнее.

— Я жила с этим всю свою жизнь! — мучительно воскликнула она.

Доктор Мэнсон отвернулся и безнадежно посмотрел на Ребекку, и Ребекка незаметно кивнула. Они оба знали об опасности депрессии Адель, которая сейчас погружалась в нее, после того как приступ миновал.

После ухода доктора Ребекка дала Адель успокоительное. Капризная женщина отказалась, но Ребекка воспользовалась гиподермической мазью, и Адель закрыла глаза и сдалась власти той инерции, которая расползалась по ее телу. Затем она заснула, и Ребекка прибрала в ком нате, убрав вещи, которые Роза оставила на полу. Она испытывала ужасное чувство вины в связи со случившимся. Может быть, ей лучше было бы остаться? Может быть, ей следовало бы уложить Адель в постель самой? Может быть, она заметила бы сигнальные признаки, указывавшие на приступ?

Слишком много предположений, и ни одно из них не конкретно. Адель, похоже, была вполне в порядке вечером и могла бы быть в порядке также всю ночь, если бы не встала и не пошла в ванную. Без сомнения, сытная пища и небольшое количество напитков, которое она употребила, были ответственны за это небольшое путешествие.

Со вздохом она вышла из спальни и пошла к себе, чтобы одеться. Было уже восемь часов, и не было смысла снова идти ложиться спать, так как она снова могла понадобиться Адель.

Одевшись, она вышла на кухню и попросила у Розы немного кофе. Темнокожая служанка выглядела взволнованной и с беспокойством расспрашивала о состоянии хозяйки. Ребекка успокоила ее, а затем сказала:

— Она выглядела нормально, когда ты укладывала ее в постель вчера ночью?

Роза подтвердила.

— Я думаю, да, мисс. Она не волновалась или что-нибудь вроде этого. Просто устала, вот и все. Я видела, как она приняла свою таблетку, подобную той, о которой вы мне говорили, и казалось, что с ней все в порядке!

Ребекка улыбнулась.

— Все в порядке, Роза. Больше не беспокойся. Через день или два она снова будет такой же, как всегда. Но сегодня и, возможно, завтра ей следует оставаться в постели. Так сказал доктор Мэнсон.

— Да, мисс. — Роза дала ей чашечку дымящегося ароматного кофе. — Вы сегодня пришли в себя? Мсье Сент-Клер сказал мне, что у вас головная боль и что вы пошли спать.

Ребекка покраснела.

— Мсье Сент-Клер? Когда ты его видела?

— Он помог мне уложить Адель в постель перед их отъездом, мисс.

— О, понимаю. — Ребекка закусила губу. — Они поздно уехали? — Она не слышала машины, но, возможно, потому, что ее комната не выходила на дорогу.

— Не совсем, мисс. Это было вскоре после того, как вы пошли спать.

Ребекка кивнула и, взяв кофе, пошла к широким окнам кухни с видом на тропическую растительность, как на плантации, которая почти вторгалась на лужайку позади дома. Внутри у нее было горьковато-сладкое чувство, которое нельзя было не заметить. Почему Пьер Сент-Клер так ведет себя с ней? Почему и она не может выбросить из головы мысли о нем?

Неожиданная болезнь Адель уберегла ее от чрезмерных усилий по обвинению Ребекки в связи с ее поведением в тот вечер за ужином. Когда к концу следующего дня она была уже достаточно здоровой, чтобы нормально говорить, она просто удовлетворялась насмешками по поводу ошибок Ребекки, и имя Пьера Сент-Клера не упоминалось. Даже в этом случае у Ребекки сложилось отчетливое впечатление, что Адель решила не упоминать его по каким-то своим хитрым причинам, и ей хотелось бы побольше знать, о чем думала ее хозяйка.

Адель сильно сопротивлялась тому, чтобы ее оставляли в кровати, но, возможно, приступ показал ей, что с выполнением инструкций доктора следует обращаться более точно, и она оставалась, где и была. В результате работа Ребекки стала намного сложней, так как она должна была делать все для нее, включая купание в ванной, и хотя Адель была худой, но кости у нее были тяжелыми, и Ребекке требовалась вся ее сила, чтобы поднимать ее.

К вечеру второго дня после приступа Адель казалась почти нормальной, и Ребекка воспользовалась случаем чтобы спуститься и поплавать после того, как она уладила все, что требовалось на ночь для ее хозяйки. Это была первая возможность, когда она могла покинуть виллу: в предыдущий вечер она была слишком озабочена возможностью второго приступа.

Был прекрасный вечер, и Ребекка надела свой белый купальник и пляжную куртку и радостно побежала по траве вниз по склону к пляжу. Воздух был мягким и бархатистым, и небо наверху было как полуночный купол, унизанный алмазами.

Скинув пляжную куртку, она позволила небольшим волнам журчать вокруг пальцев ее ног, радуясь их холоду после жара дня. Затем она погрузилась в воду и быстро поплыла от берега — туда, где не касалась пальцами ног дна. В ее конечностях было ощущение обновления, когда влажное тепло дня исчезло, и она распрямила ноги и плыла, смотря на арку неба над головой.

Когда она приплыла назад к берегу, то почувствовала холод и свежесть, и, скинув свой мокрый купальник, она надела плотно облегающую пляжную куртку. Но тут вдруг она услышала звук хрустнувшей под ногой веточки и с испугом обернулась. Из тени пальм появилась фигура мужчины, и ее первой мыслью было бежать, но она осталась, где стояла, хотя и тряслась от страха.

— Вы понимаете, что вторгаетесь в частные владения? — спросила она, собравшись с духом. — Это частный пляж!

— И вы как сумасшедшая плаваете здесь одна! — резко ответил сухой голос с акцентом, в котором нельзя было ошибиться. — О Боже, Ребекка, у вас что, нет разума?

Ребекка с вызовом смотрела на Пьера Сент-Клера.

— Вы что… Вы шпионили за мной? — спросила она дрожащим голосом.

Пьер воскликнул что-то на своем языке.

— Конечно, я не шпионил за вами. Я допускаю, что пришел сюда с надеждой увидеть вас, но силуэт обнаженной женщины для меня не в новинку! — Его тон был жестким и сердитым. — Боже милостивый, что бы вы сделали, если бы это был какой-нибудь нарушитель? Вы что, представляете, что в такой вот одежде могли бы оказать какое-нибудь сопротивление?

— Это… это — частный пляж, — неуверенно повторила она.

— Но он не закрыт, не так ли? — Пьер поднял глаза к небу. — Вы постоянно выводите меня из себя! Когда я говорю с вами, когда я пытаюсь быть с вами дружелюбным, вы ведете себя со мной как… кошка! Вот вы пришли сюда одна, не приняв никаких мер предосторожности для своей безопасности! — Он сердито щелкнул пальцами. — Я с вами теряю терпение!

— Я не собираюсь просить у вас прощения! — отрезала Ребекка. — Теперь, если вы уйдете с моей дороги…

Пьер стоял спокойно, смотря вниз на нее, и, когда она двинулась, чтобы обойти его, он также переместился, загораживая ей дорогу. Ребекка сердито взглянула на него, используя свой гнев в качестве щита против его неоспоримой привлекательности.

— Пожалуйста! — твердо сказала она. — Уйдите с моей дороги!

Пьер довольно долго смотрел на нее и затем без единого слова отошел с ее пути. Ребекка испытала такое сильное облегчение, что вообще двигаться было для нее невероятно трудно. Но наконец, на довольно-таки шатающихся ногах, она пошла от пляжа вверх и пересекла траву у виллы. Она не оборачивалась, но была уверена, что его глаза следили за ней всю дорогу.

Прошло несколько дней без каких-либо событий. Адель стало намного лучше, и она снова могла вставать и немного двигаться. Ребекка знала, что ей звонил Пьер Сент-Клер, но не знала, что он говорил. Позже, на этой же неделе, Адель посчитала необходимым проинформировать ее, что ее зять отправляется в Лаутоку, но если при этом она ожидала от Ребекки какой-нибудь реакции, то оказалась разочарованной. Ребекка следила за собой, чтобы не выявить каких-либо эмоций, и в конце концов Адель устала изводить ее.

В конце недели Ребекка удивилась, что Адель позвонила сама по телефону, она была удивлена потому, что Адель всегда просила Ребекку звонить для нее. Однако так как Адель явно хотела конфиденциальности, то Ребекка оставила ее, но все же не могла понять, кому она так тайно звонила.

Двумя днями позже, после того как Ребекка уложила Адель для короткого сна, вновь появился Пьер Сент-Клер. Он прошел в широкий, облицованный плиткой холл, как раз когда Ребекка собирала из ваз увядшие цветы, подготавливая их для новых. В кремовых шортах и темно-синей распахнутой рубашке он выглядел холодным и мрачным, в то время как Ребекка наслаждалась теплом дня в своей ярко раскрашенной униформе.

— О, — сказала она, увидев его, — я… я не слышала машины.

Он пожал плечами.

— Я оставил ее на той стороне дороги. Я подумал, что Адель могла спать, и мне не хотелось ей мешать!

Ребекка начала заворачивать в старую газету увядшие цветы, которую она специально для этого принесла.

— Если вы знали, что Адель спит, то почему пришли? — волнуясь, спросила она.

Его глаза потемнели.

— По вполне понятным причинам. Послушайте, Ребекка, я могу представить, что Адель наговорила обо мне, но, пожалуйста, не судите меня так поспешно!

Ребекка уставилась на него.

— Это не в моей власти — судить кого бы то ни было, мсье Сент-Клер, — сказала она напряженно. — Я просто чувствую, что, ну, вы со мной теряете время и ваши несомненные таланты Дон Жуана.

— Замолчите! — Его голос был резким. — Вы абсолютно ничего не знаете о жизни, о моей жизни! — Он сердито сжал кулаки. — Ребекка, — его тон изменился, — поедете со мной на прогулку?

Ребекка глубоко вздохнула.

— Я не могу, мсье. Моя помощь может потребоваться мисс Сент-Клауд.

— В конце концов, даже не на час, — сказал он сухо. — Много ли я прошу? Разве моя компания вам неприятна?

Она отвернулась. Все ее чувства взывали, чтобы согласиться, только здравый смысл говорил «нет». Но иногда пренебречь здравым смыслом бывает полезно, и Ребекка двинулась к коридору, который вел в ее комнату.

— Ну как? — энергично спросил он.

— Я приготовлюсь, — неохотно пробормотала она и оставила его.

Когда она пришла, он нервно прохаживался по холлу, как животное в клетке, но его глаза загорелись, когда он ее увидел. В короткой плиссированной юбке и полосатой блузке без рукавов она выглядела очень привлекательной.

— Я сказал Розе, что мы уходим, на случай, если Адель проснется, — сказал он, указывая, что ей следует первой выйти из виллы.

Ребекка кивнула, и они спустились к дороге вместе. На обочине был припаркован темно-синий автомобиль с открытым верхом, и Пьер помог ей сесть внутрь, а потом обошел капот и уселся рядом с ней. Его бедро коснулось ее бедра, и она быстро взглянула на него, прежде чем снова отвести взгляд.

Они поехали на север от виллы, выбирая дорогу вглубь от прибрежной полосы, где было не очень обжито и мало людей. Здесь бурно росли джунгли, и иногда дорога терялась под ползущими пресмыкающимися паразитами, которые сами себя давили, извиваясь тугими спиралями вокруг стволов деревьев в тропическом лесу, расположенном у начала равнины. Воздух был влажным и иногда неприятно наполненным запахом разлагающейся растительности. Ребекка откинулась на сиденье, и у нее возникло некоторое любопытство по поводу того, куда они едут. Но она не стала ни о чем спрашивать Пьера.

Ей не хотелось нарушать то молчание, которое возникло между ними с того момента, как они начали свой путь, но в данной ситуации от нее этого и не требовалось.

Машина некоторое время взбиралась вверх через тропический лес, а затем выехала через плато с величественным видом на всю равнину, где в нескольких футах над ними и в стороне поразительный водопад в роскошном одиночестве ниспадал по скалистому склону.

Пьер остановил машину и, открыв дверь, вынырнул наружу. Уперев руки в бока, он рассматривал панораму острова, раскинувшегося внизу, и затем повернулся к Ребекке, все еще сидящей в машине.

— Хорошо? — вызывающе спросил он. — Великолепно, не так ли?

— Великолепно, — печально согласилась Ребекка. — Но нам пора назад. Так как будет поздно.

— О, Ребекка! — Он подошел и облокотился на дверку машины с ее стороны. Его глаза лениво и ласкающее разглядывали ее. — Вы всегда так озабочены тем, что хорошо и плохо?

Ребекка перебралась по сиденью и вылезла с его стороны, избегая близости с ним. Как всегда, ему удалось смутить ее.

Со вздохом он выпрямился и затем сказал:

— Идите сюда. Посидим немного. Вы курите? У меня, похоже, только сигары с обрезанными концами.

Ребекка покачала головой.

— Нет, я не курю. — Ее лицо было взволнованным.

Пьер сел на полоску дерна, нагретого теплом солнца и находящегося в тени от выступа скалы, из которой бил водопад. Вынув свои сигары, он лениво закурил одну и сделал глубокую затяжку. Затем он, покачивая головой, взглянул на нее с любопытством.

— Скажите мне, — сказал он, — что вызывает это беспокойное недовольство?

Ребекка отвернулась, у нее участилось дыхание. Неожиданно она вспомнила что-то, о чем думала, что давно забыла, — главную причину, по которой она покинула Англию. Ее бабушка умерла раньше, чем она закончила обучение, и, конечно, ей приходилось снимать квартиру еще с одной сиделкой. Шейла была помолвлена с одним молодым служащим, Питером Фельдманом, и, естественно, Питер стал в квартире частым гостем. К несчастью, через некоторое время Питера стало тянуть к Ребекке и ее к нему. Это была невозможная ситуация. Шейла была такой хорошей девушкой, хорошей подругой, слишком хорошей, чтобы с ней так плохо обошлись. Как только Ребекка закончила образование, она воспользовалась случаем и получила эту работу за тысячи миль от искушения. Некоторое время она думала, что любила Питера, но в этих новых и волнующих условиях ей оказалось легко его забыть. Вследствие этого она радовалась тому открытию, что чувство к нему не было длительным. С Пьером Сент-Клером возникали совсем другие трудности. Этот человек так воздействовал на нее, как ей казалось раньше невозможным. Не касаясь ее, без каких-либо усилий со своей стороны, он мог превратить ее просто в дрожащий клубок эмоций.

Она испугалась своих мыслей, когда Пьер Сент-Клер заговорил ей на ухо. Она так была поглощена своими раздумьями, что не уловила его движения, и сейчас он сказал:

— Почему ты боишься меня, Ребекка?

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но снова закрыла его. В конце концов, это была правда. Она его боялась или, по крайней мере, боялась его власти над собой.

Когда она отодвинулась, его пальцы обхватили верхнюю часть ее руки, и он тяжело вздохнул.

— Господи, почему я должен был тебя встретить’ сухо прошептал он.

Ребекка дрожала в его руках.

— Мы должны возвращаться назад, — слабо настав вала она.

— Мы должны? — Он внимательно рассматривал ее своими темными глазами с невероятной лаской. — Я не хочу возвращаться. А ты?

— О, Пьер, — умоляюще сказала она. — Это… это…

— Сумасшествие? — Он пожал плечами, касаясь ее щеки своей свободной рукой. — Но иногда надо делать сумасшедшие вещи. — Он наклонил голову и коснулся губами ее руки, ласково и настойчиво. — Такая нежная кожа, — шептал он, лаская ее. — Как у ребенка. Но ты — не ребенок, не так ли, Ребекка? Ты женщина, и ты хочешь меня так же, как и я хочу тебя.

— Нет! — Ребекка вырвалась из его объятий. — Нет! Вы ошибаетесь!

Он не старался удерживать ее, и она взглянула на него почти со страхом, прижав руку к своим губам. Он какое-то время рассматривал ее, а затем отвел от нее взгляд и стал смотреть через остров на отдаленное море. Был момент, когда она вновь захотела к нему, скользнуть по нему своими руками и прижаться по всей длине к его крепкому телу, но прежде, чем это могло бы произойти само собой, он отодвинулся и большими шагами пошел к машине.

— Пойдем, — скомандовал он по-французски, и на шатающихся ногах она поспешила за ним.

Путь назад на виллу проходил в молчании, так же, как и путь туда, и, когда они достигли въезда на дорогу к Адель, Пьер нажал на тормоза, чуть не выбросив Ребекку через лобовое стекло. Протянув руку за ее спиной, он открыл дверцу, и на дрожащих ногах она выбралась из машины. Не говоря ни слова, он включил передачу и уехал прочь.

К ее удивлению, когда она вернулась, Адель еще отдыхала. Она уже проснулась и посмотрела на нее с ожиданием своими яркими, как у птицы, глазами, как отметила про себя Ребекка, входя в спальню.

— Ну? — нетерпеливо спросила старая женщина. — Где вы были, мисс?

Ребекка закрыла дверь, приглаживая юбку. Она наскоро надела свою униформу, надеясь, что так в ее действиях появится уверенность.

— Я каталась с мсье Сент-Клером, — спокойно ответила она. — Я сожалею, если опоздала. Как вы себя чувствуете? Вы хорошо отдохнули?

— Подожди-ка минутку! — Адель изучала изменившиеся черты Ребекки и ее бегающий уклончивый взгляд, и выражение ее собственного лица стало любопытным. — Что с тобой случилось? Конечно, ты понимаешь, что не можешь оставить такое заявление без объяснения? Как вышло, что ты каталась с Пьером?

Ребекка вздохнула.

— Он пришел, когда вы спали. Он ненадолго пригласил меня. Я согласилась. Мне жаль, если вы против…

Адель нервно дернулась на кровати.

— Теперь подожди минутку, подожди минутку! Я не говорю, что я против, не так ли? — Она нахмурилась и заговорщически наклонилась вперед. — Что случилось?

Ребекка покраснела еще сильнее.

— Что вы имеете в виду, когда говорите: «Что случилось?» Что могло случиться? Ничего, конечно. — Она начала раскладывать постельные покрывала, готовясь к тому, чтобы поднять Адель с кровати.

Адель выглядела разочарованной.

— Он не объяснил, почему пригласил тебя? — настойчиво спросила она.

Ребекка вздохнула.

— Я думаю, что ему нечего делать, — заметила она насколько смогла, чтобы это получилось как бы между прочим. — Это важно? Он вряд ли меня еще попросит.

Адель уставилась на нее.

— Почему? Что случилось?

Ребекка старалась сдерживаться. Она знала, что Адель была жадной до любой доступной ей информации, но в данном случае она не могла удовлетворить ее любопытство. Она не могла сделать предметом обсуждения то, что случилось между ней и Пьером Сент-Югером, хотя это был уже проведенный эксперимент, и результаты следовало еще проанализировать. Кроме того, она вовсе не хотела, чтобы этот интерес вообще проявлялся. В этом было что-то нездоровое, и в первый раз Адель пошла на такие отношения. Это было похоже, как если бы Адель получала какое-то суррогатное удовольствие, и Ребекке стало вдруг интересно, может, из-за этого Адель была такой пытливой. Эта мысль была неприятной, и она попыталась сменить тему, но Адель этого не хотелось.

— Ради Бога, девочка! — воскликнула она. — Разве я не могу поинтересоваться, когда моя сиделка привлекает внимание такого мужчины, как Пьер Сент-Клер?

Ребекка помогла Адель подняться с кровати и начала ее одевать. С намеренным акцентированием она сказала:

— Я могу представить на основании того, что вы сказали, что любая хоть сколько-нибудь привлекательная женщина может представлять интерес для Пьера Сент-Клера.

Адель взглянула на нее, и выражение ее лица было злобным.

— Что такое, Ребекка? — язвительно спросила она. — Ты ревнуешь?

Ребекка в ответ зло посмотрела на нее.

— Нет, конечно нет, — начала она возмущенно, а потом остановилась, поджав губы. Это было то, чего той хотелось, и она не хотела доставлять ей такого удовольствия. Наоборот, она достала расческу и стала причесывать волосы Адель, приглаживая хрупкие медные пряди в аккуратные волны.

Адель угрюмо ссутулила плечи, когда стало ясно, что Ребекку не достать, и стала замечать все ошибки в том, что делала для нее Ребекка. Она отказалась надеть обувь, которую на ее рассмотрение выставила Ребекка, и вместо этого потребовала сандалии. Без злобы Ребекка улыбнулась, убрала предложенную обувь и принесла сандалии из гардероба Адель, которые та хотела. Затем она покатила кресло Адель в комнату для отдыха, где Роза уже готовила дневной чай. Адель настояла на том, что будет наливать сама, и намеренно пролила немного горячей жидкости на мягкий ковер у себя под ногами. Ребекке пришлось принести тряпку и вытереть, и она была уверена, что Адель хотелось бы пролить обжигающую жидкость и на нее.

Наконец, когда стало ясно, что Ребекку не проймешь, Адель устала от своих попыток и достала журнал. Ребекка извинилась и пошла привести в порядок спальню, из которой только что вышла Адель, а также свою собственную комнату. Ей не очень этого хотелось, и она, потеряв терпение, бросилась на кровать и уставилась невидящими глазами на свое отражение в зеркале туалетного столика.

Если бы только она не встретила Пьера Сент-Клера! — думала она отчаянно. Насколько легче была жизнь десять дней назад. Тогда она была довольна, довольна своей жизнью, довольна даже невыносимостью Адель. Но Пьер все испортил, он дал понять, что с таким, как он, мужчиной такой жизни быть не могло. Была ли она настолько глупа, чтобы отказываться от того, что предлагалось, даже если в этом и не было постоянства? Она мало знала о нем, за исключением того, что он был богат, был женат и что его жена умерла. И обо всем этом ей сказала Адель. Он же сам ей о себе ничего не рассказал. Она вздохнула. Он был загадкой, а загадки — непостижимы, не так ли?

На следующее утро Ребекка неожиданно встретила Пьера Сент-Клера на пляже.

Она, как обычно, спустилась поплавать и как раз шла мокрая из воды, когда он спустился к ней на пляж. Сразу же Ребекка просунула руки в рукава своей махровой куртки и обхватилась ими, как бы защищаясь. Пьер остановился от нее за пару ярдов, вынул пачку сигар и не спеша зажег одну. Золотистый туман рассвета еще заволакивал небо, и дым от небольшой сигары кольцами поднимался вверх, сливаясь со слабой дымкой над пальмами.

Ребекка выжала свои волосы и старательно уложила их за ушами, некоторые маленькие завитки все-таки вылезли по бокам щек. На какое-то мгновение она решила уйти и оставить его, но он сказал:

— Я пришел извиниться, Ребекка. За мои действия вчера. Мой Бог, я обычно не столь невоспитан!

Ребекка с удивлением смотрела на него, гадая, был ли он серьезен или еще раз пытался позабавиться за ее счет? Но его темное лицо было совершенно серьезным, и в его глазах было некое отдаленное отрешение.

Принимая его извинения, она в беспомощном жесте подняла плечи и развела руками.

— Все в порядке, — неловко сказала она. — Ничего плохого не сделано.

— Нет? — Пьер задумчиво рассматривал ее. Затем он провел рукой по волосам и отвернулся. — Как сегодня утром чувствовала себя хозяйка? Или она еще спит?

Ребекка нахмурилась.

— Адель спит до девяти или около того. Я вам говорила.

Он взглянул на нее, его длинные ресницы прикрывали глаза.

— Да, вы говорили. — Он пожал плечами. — Я просто вел вежливый разговор, вот и все.

— О! — Ребекка наклонила голову. — Сегодня прекрасное утро, не правда ли? Что намерены сегодня делать?

Немного помолчав, он сказал:

— Сегодня позже утром я должен встретиться с министром. Сегодня днем… — Он пожал плечами. — Кто знает? Я мог бы прокатиться к островам. У меня здесь еще одна неделя, и я должен посетить туристские достопримечательности.

— Еще неделя, — прошептала Ребекка, взглянув вверх. — А потом что?

Он сделал глубокую затяжку.

— Париж, я думаю, — безразлично ответил он. — У меня там дом, как раз за городом.

— У вас только один дом? — спросила она с интересом.

Он криво усмехнулся.

— Дом? У меня нет дома!

Глаза Ребекки расширились.

— Вы, конечно, это не серьезно.

— Я совершенно серьезен, — резко ответил он. — Тем не менее мне принадлежат четыре здания. Вы это хотели знать, не так ли?

Ребекка отвернулась.

— Мне нет дела до вашего имущества, если вы это имеете в виду! — с жаром воскликнула она.

Он некоторое время поколебался и вздохнул:

— Нет? Тогда вы и в самом деле уникальны, мадемуазель.

Ребекка наклонила голову, внимательно изучая овальную форму своих ногтей. Почему сейчас она не уходит? Уйти, прежде чем еще что-нибудь будет сказано.

Она скорее почувствовала, чем услышала его движение. Он обошел ее своей походкой пантеры и мрачновато рассматривал ее опущенную голову.

— Простите меня еще раз, — сказал он довольно холодно. — Я, похоже, склонен говорить и делать неприятные вещи, которые вас беспокоят.

— Это не важно, — сказала Ребекка, скручивая пояс куртки.

— Конечно нет — для вас! — заметил Пьер достаточно жестко. — И конечно, для вас наши встречи никогда не будут больше, чем случайность!

Ребекка взглянула на него испуганными глазами.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сказала она с неловкостью. — Я думаю, мне лучше пойти.

Пьер сказал что-то на своем языке, осторожно проведя по волосам.

— Да, да! — холодно отрезал он. — Иди! Это то, что ты всегда делаешь, когда ситуация становится трудно управляемой, не так ли?

Ребекка сильно закусила нижнюю губу.

— Я просто не понимаю, зачем нам вести эту беседу? — начала она.

— Ты не понимаешь? — Он провел рукой по задней стороне шеи, разминая мышцы. Или это потому, что правда то, что ты боишься продолжать это?

Ребекка колебалась, а потом вздохнула.

— Хорошо, хорошо, — напряженно сказала она. — Я поняла, что сосредоточила на себе внимание могучего Пьера Сент-Клера. Я польщена! — Затем, когда выражение его лица ожесточилось, она продолжала: — Я вообще-то не понимаю, зачем это обсуждать. Что вам от меня нужно? Я не одна из женщин вашего общества. Я — неопытна в интригах по продаже себя тому, кто назначит наивысшую цену, и я не хочу такой быть!

— Ты сука! — сказал Пьер по-французски, немного побледнев под своим загаром. — Как ты осмеливаешься так со мной говорить?

Честно говоря, Ребекка также этого не знала. Ее слова, похоже, улетучились, и теперь ей стало стыдно.

— Я… я прошу прощения, — наконец сказала она. — Я… я не знаю, что со мной случилось.

Пьер вдавил пяткой в песок свою сигару.

— Понятно, что мы оба ошибались в своих оценках, — сдержанно сказал он. — Я предпочту сказать вам «о’ревуар», мадемуазель.

Он резко повернулся и ушел по пляжу, а Ребекка стояла и с грустью смотрела на него. Вся ее сущность стремилась побежать за ним и просить его простить ее. Она хотела сказать ему, что все, что она наговорила, было следствием мучающих ее чувств, дошедших до критической точки, но как она это могла? И если бы она так поступила, то он, несомненно, высмеял бы ее. В конце концов, причины, по которым он хотел ее, были отличны от тех, по которым она хотела его.

Глубоко вздохнув, она потихоньку пошла по пляжу. Сейчас она была уверена, что никогда больше не увидит его, и сознание этого было ужасающим. Она так была поглощена мыслями, что не заметила на своем пути песчаного краба, пока не наступила на него, и острые клешни вонзились в стопу, после чего это существо боком сбежало в безопасное место в воде.

Издав испуганный крик, она опустилась на песок, сильно сжав пораненную ногу, и нагнулась, чтобы изучить рану. Кровь сочилась из ранок и, когда она положила ногу на песок, смешивалась с ним. Этот случай оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения Ребекки. Ранки были совсем незначительные, но в сочетании с ее депрессией оказались достаточными, чтобы довести ее до слез.

С болезненным всхлипыванием она легла спиной на песок и позволила горячим слезам бежать по ее щекам, не обращая на них внимания.

Ее рука закрыла глаза, и она не сразу заметила тень, которая пролегла через нее, и только когда ощутила чей-то испытующий взгляд, взглянула вверх. Затем она резко села, с силой вытирая щеки, чтобы убрать предательские следы.

Пьер безучастно посмотрел вниз на нее и сказал:

— Что такое? Что ты сделала? Я слышал крик.

Ребекка покачала головой.

— Ничего, — фыркнув, заявила она.

Глаза Пьера прошлись по всей длине ее тела с назойливой внимательностью и затем остановились на запятнанном кровью песке позади ее ноги. С возгласом он присел и изучающе поднял ее ногу. Ребекка снесла этот осмотр и, когда он поднял глаза, сказала:

— Я же говорю… ничего. Просто я наступила на краба, вот и все.

— Когда придешь на виллу, тебе необходимо смазать рану антисептиком, — сказал он, стряхивая с ее ноги песок. Затем он наклонил голову и стал с силой высасывать изо всех ранок кровь с песком, а затем выплевывать ее.

Ребекка, лежа опираясь на локти, смотрела на него, ее брови были сдвинуты.

Закончив, он сказал:

— Разве ты не знаешь, что это наиболее эффективный способ предотвращения попадания инфекции в тело? — Он пожал плечами. — Возможно, покажется примитивным кое для кого с опытом сиделки, но тем не менее.

— Спасибо, — сжала губы Ребекка.

Пьер опустил ее ногу на прежнее место на песке, но не встал. Наоборот, он присел, рассматривая ее со странным выражением на своем вытянутом, темном лице.

— Почему ты плачешь? — мягко спросил он.

Ребекка беспомощно покачала головой.

— Это было глупо. Рана… рана была пустяковой.

— Я не верю, что ты кричала именно из-за этого, — сказал он жестким голосом. — Разве ты не можешь быть честной по отношению к себе, Ребекка? — Он вдруг приподнял ее руками, выпрямляясь в полный рост. — Я отнесу тебя назад на виллу. Нельзя, чтобы в рану попал песок.

Ребекка запротестовала, но он это проигнорировал, и она в конце концов сдалась и позволила себе наслаждаться ощущением того, что была к нему так близка, хоть и ненадолго. Он не глядел на нее, когда они прошли по участку с дерном в дом, но она ощущала его каждой клеточкой тела. Крепость его рук, мускулистая ширина его груди волновали ее, и она ощущала тепло его тела и запах, чистый запах мужчины, исходящий от него.

— Где твоя комната? — тихо спросил он, когда вошел на середину холла, и Ребекка показала ему рукой.

— Если вы меня опустите, я смогу дальше идти сама, — тихо сказала она, немного побаиваясь, что Адель или Роза могут их услышать.

Его глаза впились в ее.

— Ты собираешься сказать или я сам должен понять, что мне пора исчезнуть? — спросил он с холодной усмешкой.

Ребекка вздохнула и указала на коридор. Пьер кивнул и пошел вниз по проходу, и, когда они добрались до ее двери, она ее ему указала. Она была немного приоткрытой, и он толчком открыл ее и вошел. Кровать была неубранной, покрывала в беспорядке, и повсюду была разбросана ее одежда. Пьер подошел к кровати и нагнулся, чтобы положить ее на нее. Ребекка, чтобы не упасть, обвила его шею своими руками. Его кожа на ощупь была гладкой, и ее пальцы задержались, поэтому она помешала ему распрямиться.

— Дай мне уйти, Ребекка, — невнятно пробормотал он дрогнувшим голосом, пытаясь освободиться от ее рук, обвивающих его шею.

Но она не разжала пальцы, и, охнув, он упал около нее. Когда он взглянул вниз на нее, в его темных глазах отразилось страдание. Его руки обхватили ее шею, и затем с глухим возгласом он нагнул голову — и их губы слились.

Ребекку целовали раньше, но так Я никогда. Никогда так голодно, так пылко, так, что при его прикосновении исчезали все ограничения, которые могли у нее возникнуть. Одна его рука скользнула по ее плечу вниз по руке к талии, расстегивая пляжную куртку и изучая ее мягкое тело так, что в ее голове все перемешалось. Она поняла, что в вопросах любви он был не новичок, но что ее беспокоило, так это то, что и к ней могли предъявляться такие же требования, и ей нечем было ответить его несомненному опыту. Вес его тяжелого тела на ней также был соблазняющим, и у нее возникло чувство обделенности, когда он вдруг от нее отодвинулся.

Он вдруг отвернулся, провел рукой по волосам и медленно, задумчиво покачал головой.

— Нет! — глухо пробормотал он. — Нет! Я не должен этого делать!

Ребекка смотрела на его спину, она была возбуждена, и ее охватило негодование, а он повернулся и взглянул на нее бесстрастными глазами.

— Ребекка, — сухо сказал он, — я должен идти!

Ребекка приподнялась на локте, это отношение было для нее незнакомо провоцирующим.

— Ты убегаешь, Пьер? — тихо прошептала она.

Он ссутулил плечи и глубоко засунул руки в карманы брюк.

— Да! Да, это так, — сказал он, его глаза очень интенсивно изучали ее. — Я считаю, что даже я не могу портить такую невинность!

Выражение его лица стало жестким.

Негодование Ребекки усилилось, и она слезла с кровати.

— Пьер, — вопрошающе прошептала она, — я… я знаю, что делаю.

Он поднял глаза к небу.

— Я сомневаюсь в этом, Ребекка, — угрюмо пробормотал он. — Пожалуйста, не делай для меня еще больнее, чем это уже есть. В первый раз в моей жизни после многих лет с женщиной, которую не хотел и презирал, я нашел нечто прекрасное, нечто стоящее! Но… Боже, помоги! Я не могу это взять. — Он резко отвернулся. Я должен идти. Адель скоро проснется, и если она меня здесь найдет…

Ребекка схватила его за руку.

— Пьер! — прошептала она, тряся головой. — О чем ты говоришь? Я… я не прошу тебя ни о чем, я ничего не жду…

Он схватил ее за плечи и нежно потряс.

— Разве ты не слышала меня? — резко спросил он. — Мы не можем это обсуждать сейчас. Мне нужно время для… для… — Он покачал головой. — Сегодня вечером, да? Встретимся сегодня вечером. Тогда мы сможем поговорить.

Ребекка смотрела на него.

— Хорошо. Но как? Я имею в виду… Адель…

— Я приду сюда. На пляж. Около девяти, ладно?

Ребекка тяжело вздохнула.

— Ладно.

— Хорошо. — Он слегка улыбнулся и затем с восклицанием на мгновение притянул ее к себе и прижался к ее губам. — Ты великолепна! Я тебя люблю! — сухо прошептал он по-французски и затем, не дав ей сказать ни слова, быстро вышел.

Когда он ушел, Ребекка на дрожащих ногах пошла закрывать дверь и, сделав это, без сил прислонилась к ней спиной. События последних нескольких минут были для нее слишком значительными. Что все это значит? Чего хочет Пьер? Эти последние слова на его языке… мог ли он быть серьезным? Он сказал, что она восхитительна, что он любит ее! Возможно ли это? Мог ли он любить ее? И если так, то что он намерен тогда делать?

Она, как автомат, подошла к туалетному столику и заставила себя сосредоточиться на циферблате своего будильника. Было почти восемь тридцать. Это было время, чтобы одеться и завтракать. Если бы она задержалась, то Роза начала бы беспокоиться.

Покачав головой и пытаясь вернуть в жизнь нормальный ход вещей, она пошла в ванную и там под холодным душем отодвинула все мысли о Пьере Сент-Клере на задний план. Время от этого момента до девяти часов вечера потянулось для нее, как бесконечность, и единственным способом ускорить его было в течение дня отбросить все беспокоящие мысли.

Глава 4

Когда появилась Ребекка, Розы не было на кухне, и она озадаченно поискала ее. Домохозяйка всегда в это время по утрам была на месте, подготавливая поднос с завтраком для Адель, но, судя по следам ее недавнего присутствия, она была где-то здесь. Ребекка решила, что та, должно быть, вышла за какими-нибудь овощами для обеда, и, пожав плечами, она из чайника, стоявшего на электрической плите, налила себе чашечку кофе. Когда из холла появилась Роза, она сидела за кухонным столом и пила.

— Доброе утро, Роза, — улыбнулась Ребекка.

— Доброе утро, мисс. — Роза, не улыбаясь, пошла к раковине. — Вы взяли немного кофе?

— Да, спасибо. Тебя не было, и я сама себя обслужила. — Она нахмурилась, заметив приготовления Розы. — Что… что-нибудь не так?

Роза оглянулась вокруг, ее обычно дружелюбное лицо было немного обеспокоенным.

— Не совсем, мисс. Я… я относила поднос для мисс Адель.

Чашечка с кофе Ребекки со стуком упала в блюдечко.

— Что ты делала?

— Относила поднос для мисс Адель, — бесстрастно повторила Роза. — Она попросила об этом. Мне пришлось.

Ребекка непонимающе покачала головой.

— Она попросила об этом?

— Да, мисс. Сначала я думала, что вы тоже где-нибудь здесь. Мисс Адель приехала на кухню на своей коляске.

Ребекка резко вскочила на ноги.

— Она приехала на кухню в коляске?! — повторила она недоверчиво. — Прошу меня простить, Роза, если я выгляжу глупо, но этого раньше никогда не происходило. Никогда, с тех пор как я здесь.

— Я знаю, мисс, я тоже удивилась. — Круглое лицо Розы выражало озабоченность. — Я думаю, что она рано проснулась или что-нибудь вроде того.

Ребекка сильно призадумалась. Вокруг нее происходило много неожиданных вещей.

— Как… как давно это было? — спросила она. — Я имею в виду, когда мисс Адель пришла на кухню?

Роза подумала.

— Пятнадцать или двадцать минут, — задумчиво сказала она.

Пятнадцать или двадцать минут! Ребекка на некоторое время закрыла глаза. Когда она снова их открыла, Роза озабоченно ее рассматривала. Ощущая беспокойство старшей по возрасту служанки, Ребекке удалось слегка улыбнуться.

— Все в порядке, Роза, — уверила она ее. — Я просто думала, вот и все. — Она с силой закусила свою верхнюю губу. — Сказала… сказала мисс Адель что-нибудь, когда ты заносила ей поднос?

— Нет, мисс. Просто просила передать вам, что она уже встала.

Ребекка беспокойно прошлась у окна туда и обратно. Было трудно найти объяснение тому, что делала Адель, и даже сейчас без всяких на то причин она могла сделать какие-нибудь выводы. Но все-таки она как-то надеялась, что сейчас это не так. Она глубоко вздохнула, в конце концов, ничего страшного не случилось, не так ли? Адель практически сама подталкивала ее пойти с Пьером Сент-Клером. Конечно, она не стала бы возражать против того, что он принес ее назад с пляжа.

Но было ли тут еще что-нибудь? Видела ли их Адель или слышала в холле? Или, может, она следила за ними, когда они прошли в спальню Ребекки? Лицо Ребекки стало горячим и покрылось яркой краской. О нет! Конечно, Адель не сделала бы этого! Она постаралась вспомнить, была дверь открыта или закрыта. Конечно, она была открыта. Пьер толкнул и открыл ее, когда принес ее в комнату, а потом… Она покачала головой. Они не заметили бы, если бы кто-нибудь тихо подошел и понаблюдал бы за ними.

Ужасное ощущение тошноты переполнило ее, и она отвернулась, чтобы Роза не увидела бледность ее лица. Ей не следовало бы догадываться о таких вещах! Просто то, что Адель встала, еще не означало, что она видела или слышала что-нибудь. Даже если и так…

Она пошла к двери.

— Я пойду и посмотрю, закончила ли она, — напряженно сказала она и вышла с кухни.

В коридоре она снова остановилась. Почему она так себя изводила? Ну и что, если Адель их видела? Ничего не случилось — по крайней мере ничего, чего можно было бы стыдиться.

Расправив плечи, она пошла вниз через холл в комнату и, постучав, вошла. Адель сидела в кресле, и поднос с завтраком лежал у нее на коленях. Она не была одета, но набросила на себя платье. Она взглянула на Ребекку с торжествующим любопытством, когда та вошла в комнату, и Ребекка, тяжело сглотнув, сказала намеренно беззаботным тоном:

— Доброе утро, мисс Сент-Клауд.

Адель отложила поднос в сторону на небольшой столик рядом с собой и вытерла рот салфеткой.

— Доброе утро, Ребекка, — ответила она дружелюбно. — Прекрасное утро, не так ли?

Ребекка сжала губы. Это было непривычное приветствие. Адель неизменно вставала в отвратительном расположении духа, и в это время ее обычно надо было ублажать. Но воспользовавшись ее репликой, она ответила:

— В самом деле, прекрасное. — Ей удалось широко улыбнуться. Комната была наполнена солнечным светом, и ее взгляд скользнул по жалюзи на окнах, которые были кем-то полностью открыты. — Вы сегодня необычно рано встали.

— Да. — Адель с явным наслаждением легла на спинку кресла. — Возможно, меня побеспокоила яркость дня или, может, это было еще что-нибудь, как ты думаешь?

Ребекка постаралась сохранить свое хладнокровие.

— Вы убрали жалюзи? — спросила она, подходя к ним с тем, чтобы яркий дневной свет не слепил ее пациентку.

Адель кивнула.

— Да, я смотрела отсюда, Ребекка. Представляешь, какой великолепный вид мне открывался?

Ребекка выглянула. Окна Адель были дальше по той же стене здания, что и окна холла, с видом на полоску травы, которая уводила вниз на пляж. Любой, сидящий у этого окна, имел бы великолепный вид на всех и вся, что там происходило.

Ребекка повернулась.

— Это… это великолепно, — согласилась она.

Адель кивнула.

— Я часто сижу у этого окна, Ребекка, не всегда по утрам, должна заметить, но иногда. Этим утром мне было неспокойно, поэтому я ненадолго там присела.

Ребекка почувствовала, как окаменели мышцы ее лица.

— О да, — натянуто выдавила она.

— Да, я видела, как ты внизу купалась, Ребекка. Как я тебе завидую…

— Остановитесь! — Ребекка больше этого не могла вынести. — Что вы хотите сказать, мисс Сент-Клауд? Вы же пытаетесь что-то сказать, не так ли?

Адель смотрела на нее с явным удивлением.

— Дорогая моя Ребекка, ты что-то слишком ранима сегодня утром. Что ты вообразила, я пытаюсь тебе сказать?

Ребекка глубоко вздохнула.

— Вы закончили с подносом для завтрака, мисс Сент-Клауд? Если да, то я отнесу его обратно на кухню.

Выражение лица Адель немного ужесточилось.

— Всему свое время, мисс, всему свое время. Подойди и сядь. Я хочу, чтобы ты рассказала мне о вчерашнем вечере.

— Вчерашний вечер? — Ребекка удивленно посмотрела на нее. — Что случилось вчера вечером?

Адель подняла брови.

— Твоя поездка с Пьером. Я хочу услышать все об этом.

Ребекка беспокойно двинулась.

— Там не о чем слушать. Пожалуйста, мисс Сент-Клауд, позвольте, я заберу поднос, и затем вы сможете принять ванну.

Адель дергала шнурок своего платья.

— Позже, Ребекка, позже. А сейчас мы поговорим о другом. Я… ну, думаю, что должна тебе немного рассказать о Пьере.

Ребекке стало плохо.

— Я… я не хочу говорить о мсье Сент-Клере, — четко сказала она.

Адель прищурилась.

— Тем не менее мы поговорим о нем, Ребекка. Это только для твоей личной пользы.

Теперь Ребекка уставилась на нее.

— Что это должно значить?

Адель пожала плечами.

— Хорошо, моя дорогая, я рискну сказать, что знаю его чуть-чуть лучше, чем ты, и мне просто интересно, не сделала ли я глупость, позволив тебе… ну, связаться с ним.

Ребекка подняла глаза к небу.

— Вы не позволяли мне что-либо делать! — раздраженно воскликнула она. — Я… я вполне сама способна решать, спасибо.

Адель вздохнула.

— Интересно, интересно… Бедная Дженифер тоже так думала, и что с ней произошло! — Она с сожалением покачала головой.

Ребекка сжала губы. Ей не хотелось быть любопытной. Это то, чего хотела Адель. Даже если и так…

Адель рассматривала выразительные черты ее лица и продолжала:

— Бедная Дженифер! Я тебе говорила о ней, не так ли? Моя сестра, ты знаешь.

Ребекка тяжело вздохнула.

— Я думаю, это та, что вышла за Пьера?

— Да, правильно. Моя сестра Дженифер. Прошло уже почти восемь лет, как я видела ее последний раз.

Ребекка собирала на поднос тарелки и блюдца, готовясь забрать их, но то, что сказала Адель, заставило ее взглянуть на нее с неожиданным любопытством.

— Но она же мертва! — сказала она почти непроизвольно.

Глаза Адель расширились, и она взглянула на Ребекку почти что с возмущением.

— Дженифер? Мертва? Когда это произошло?

Ребекка сделала сердитый жест.

— Вы сами мне сказали! — раздраженно воскликнула она.

— О нет! Нет, я этого не делала.

Ребекка почувствовала, как будто какая-то холодная рука проникла в ее живот и медленно и систематично сжимала его.

— Но вы сказали! — резко возразила она Адель. — Разве вы не помните? Мы говорили о Пьере и… о том, что он женат, и вы сказали, что ваша сестра умерла.

— О, я понимаю, — кивнула Адель. — Моя дорогая Ребекка, ты смущена! Я действительно говорила, что моя сестра умерла, теперь припоминаю. Но не жена Пьера, не Дженифер! Дениза!

Ребекка почувствовала наполняющую ее изнутри тошноту. Пьер был женат! Он был женат! Она не могла осмыслить этого. Она не могла этого принять. Раньше было довольно плохо, зная, что между ними эта огромная пропасть, но это… это было ужасно, мучительно, разрушительно!

Она украдкой взглянула на Адель и неожиданно, когда рассмотрела ее, кое-что поняла. Адель планировала это! Она намеренно запутала ее с женитьбой Пьера, зная, что когда Ребекка все потом узнает, то это будет намного больнее. Может быть, она планировала подождать, пока не случится то, что случилось сегодня утром. Это снова вернуло ее к событиям сегодняшнего утра и причинам ранних наблюдений Адель.

Не думая о последствиях, Ребекка воскликнула:

— Вы видели нас сегодня утром, не так ли?

Адель притворилась удивленной.

— Кого видела, Ребекка?

Ребекка сжала кулачки.

— О, вы знаете, вы знаете! — гневно вскричала она. — Вы видели меня с Пьером! Но когда? И где? — Она поднесла руку ко лбу. — Вы не могли бы, не могли бы… — Она неожиданно отвернулась, не в силах продолжать.

Адель издала неприятный звук удовлетворения.

— Не могла бы что, Ребекка? Не могла бы что? — Она двигала свое кресло вокруг дрожащей девушки. — Я тебе скажу, почему нет? Ты думаешь, что я не могла бы проехать на этом старом кресле по коридору в твою спальню — да, твою спальню, мисс, — и посмотреть, как Пьер занимается с тобой любовью! — Она презрительно фыркнула. — Ну, вы не правы, мисс, я могла бы! И более того, я это сделала!

— Нет! — Ребекка зажала себе рот ладонью.

— О да, мисс. — Лицо Адель победно исказилось. — Да, я видела вас, и это придало мне новые силы для жизни, поверь!

Ребекка уставилась на нее с неприязнью: она была ошарашена.

— Я не могу понять, что вас побуждает к этому. Вы извращены! Дьявол!

— Может, это и так, — сказала Адель без сожаления. — Но мне все равно.

Ребекка безнадежно покачала головой.

— Но что вам от этого? Лишний повод причинить мне боль, да?

Губы Адель изогнулись.

— Это слишком мало по сравнению с осознанием того, что мужчина, который бросил меня ради Дженифер, теперь уже не такой верный, как был тогда!

Ребекка замерла.

— Пьер? Что вы имеете в виду? Бросил вас?

Адель издевалась над ней.

— Я говорила тебе раньше, Ребекка. Когда Пьер в первый раз пришел сюда. Мы даже собирались пожениться. — Она задумчиво уставилась в пространство. — Он хотел меня, я знаю, хотел. Но Дженифер не оставила бы его в покое. И он думал, что она прекрасна. Так же прекрасна, как и ее внешность! — Адель жестоко рассмеялась. — О, но он ошибся и скоро понял это! — Она жестко посмотрела на Ребекку. — Он женился на ней, потому что она была беременной! Что он еще мог сделать?

Ребекка покачала головой, не в силах понять, что говорила эта женщина. Это было ужасно, как кошмар.

Адель тяжело вздохнула.

— Вот теперь ты знаешь всю историю. Печально, правда? Я тогда была еще девчонка, а Дженифер лишь ненамного старше.

Но Ребекка сейчас не могла ощущать жалость к этой сморщенной оболочке от женщины, которая была готова использовать свою сиделку с тем, чтобы отомстить своей собственной сестре и Пьеру. Она испытывала неприязнь, отвращение от ее порочности и не могла больше оставаться в одной комнате с Адель Сент-Клауд. Схватив поднос, она направилась к двери и кое-как вышла наружу. Немного запинаясь, она прошла на кухню, положила поднос на кухонный стол и без сил упала в кресло. Ужасная бледность ее лица привлекла внимание Розы, и она озабоченно подошла к ней.

— Мисс! Мисс! — вскричала она. — Что это? Что случилось? Вы больны?

Ребекка ошеломленно покачала головой и затем посмотрела в доброе участливое лицо Розы.

— Просто скажи мне кое-что, Роза, — сухо прошептала она. — Женат… женат ли мсье Сент-Клер, ты знаешь?

Роза, нахмурившись, уставилась на нее и затем понимающе посмотрела на дверь кухни.

— Мсье Сент-Клер… — повторила она. — Я… я не знаю, мисс. Я никогда раньше не встречала его до того, как он появился здесь пару недель назад.

Ребекка, как бы сдаваясь, кивнула.

— Я… я понимаю, — сказала она, тяжело сглотнув. — Есть… есть еще немного кофе, Роза? Мне это, конечно, нужно.

Роза быстро подошла к плите.

— Конечно, есть, — воскликнула она. — Минутку!

После нескольких чашек крепкого черного кофе Ребекка попыталась осмыслить случившееся. Но ей это было трудно в ее обескураженном состоянии, и раз за разом она была вынуждена говорить себе, что это был не сумасшедший сон. Но злонамеренность Адель была вполне реальной, и такой же была ноющая боль в глубине ее живота, когда она обдумывала исход своих преждевременных отношений с Пьером Сент-Клером.

Было ли это потому, что он держал себя в руках сегодня утром? Было ли это потому, что он назвал ее невинной? Знал ли он, что она не была введена в курс его семейных отношений? Или он думал, что она такая девушка, с которой можно было изменять жене? Было множество мыслей. Что он должен был о ней подумать? Если Адель специально умолчала, что он был женат, она почти обязана была сказать Пьеру, что Ребекка все знала. В конце концов, она не могла рисковать, что он ей расскажет и таким образом испортит все ее намерения сблизить их. И что она подумала, когда видела их сегодня утром? Какая воображаемая схема возникла у нее в голове в те мгновения, когда она видела ее в руках Пьера? Верила ли она, что их занятие любовью вышло за рамки хорошего и плохого? И вообще важно ли то, что она думала, когда так легко могла сделать свои собственные объяснения такими убедительными?

Ребекка спрятала лицо в своих руках, и Роза подошла к столу и осторожно коснулась ее руки.

— Что такое? — мягко спросила она. — Могу я помочь?

Ребекке удалось изобразить тоскливое подобие улыбки, но она покачала головой.

— Никто не может помочь, Роза, — тихо сказала она. Проведя руками по своим скулам, она решительно встала на ноги. — Я ухожу, Роза, — с достоинством сказала она. — Можешь сказать мисс Сент-Клауд, что за своими вещами я вернусь позже.

Роза была потрясена.

— Вы нас покидаете, мисс?

— Да. — Ребекка закусила губу. — Кое-что произошло, то, что делает невозможным дальнейшее мое здесь пребывание.

Роза, сложив руки на своей широкой груди, покачала головой.

— Вы уверены, что знаете, что делаете, мисс? — обеспокоенно спросила она. — Вы выглядите очень странной. Может, лучше подождать немного, может, пару дней, пока все не обдумаете?

Ребекка снова покачала головой.

— Я… я не могу оставаться в этом доме, — быстро заявила она. — Теперь извини меня. Я должна пойти и переодеться.

Однако перед тем как пойти и переодеться, Ребекка позвонила доктору Мэнсону и сказала о своем решении Естественно, он был шокирован ее решением, особенно в связи с тем, что она никак не объяснила свой отъезд. Он сказал, что она ставит его в невыносимое положение, но Ребекка знала, что ему будет нетрудно выслать из своей клиники на несколько дней какую-нибудь сиделку, пока Адель не найдет замену.

Затем она заказала по телефону такси и, пока ждала его появления, оделась в облегающую сорочку из серебристо-голубого хлопка и собрала волосы в пучок.

Когда она была уже готова и с нетерпением ждала приезда такси, уложив сумку в дорогу, у нее не было ни малейшего желания объяснять свои действия Адель. Со стороны дороги раздался ровный шум машины, и она выбежала и села в нее, ничего никому не говоря. Она дала адрес гостиницы в Суве и затем откинулась назад на мягкую обивку. Она не удивилась, когда обнаружила, что плачет, и, достав из сумочки платок, она нервно вытирала глаза. Не время для слез. То, что ей предстоит сделать, следует сделать прежде, чем она окончательно лишится необходимого для этого мужества.

Гостиница «Авенида» располагалась на спокойной улице вдали от главных артерий города, и Ребекка по пути сюда часто их проезжала. Она могла заказать комнату на одну ночь и затем позвонить в аэропорт и узнать о свободных местах на Лондон.

В гостиничном ресторане за сандвичем она думала, как свяжется с Пьером. Она понятия не имела, в каком отеле он остановился, ведь в самой Суве их были дюжины. Кроме того, маловероятно, что служащий гостиницы сказал бы ей, если бы он там был. Мужчин типа Пьера Сент-Клера не беспокоят ненужными телефонными звонками, и никто не поверит, что они знакомы, если она даже не знала, где он находится.

Наконец у нее созрело решение. Он сказал, что у него сегодня утром встреча с министром. Может, она могла застать его там? Было только двенадцать тридцать. Он вполне сейчас мог обедать с министром.

Она поискала в телефонной книге в гостиничном вестибюле номер и затем сдержанно спросила мсье Сент-Клера. В приемной министра ей ответили очень вежливо и объяснили, что мсье Сент-Клер ушел несколько минут назад. Возможно, тот, кто его просит, может связаться с ним в его гостинице. Ребекка с бешеной скоростью искала какое-либо объяснение тому, что не знала его гостиницы, но ей ответили: «Извините, мадам, у меня звонок на другой линии».

С замиранием сердца Ребекка бросила трубку. Слишком много для ее маленькой головки. Что же теперь делать?

Она молча, удрученно ходила по вестибюлю гостиницы. Портье с любопытством ее рассматривал.

— Что-нибудь не так, мисс Линдсей? — вежливо спросил он.

Ребекка слабо улыбнулась.

— Нет, ничего, спасибо.

— Я не могу помочь, но слышал, что вы спрашивали того, кто был у министра, — почтительно сказал молодой человек. — Вы пытались узнать в гостинице «Сува Нова»? Гости министра неизменно там останавливаются.

Глаза Ребекки расширились.

— О, — сказала она, тяжело сглотнув. — О, правда? Хорошо, спасибо… спасибо!

Вернувшись к телефонной будке, она снова схватила книгу и нашла номер гостиницы «Сува Нова». Когда ей ответили, она сказала:

— Пожалуйста, могу я поговорить с мсье Сент-Клером?

— Мне жаль, но мсье Сент-Клер сегодня обедает с друзьями, — с сожалением ответил портье. — Могу я ему что-нибудь передать, когда он придет?

Ребекка колебалась. Наконец-то она узнала, где он остановился.

— Нет… нет, в этом нет необходимости, Я быстро ответила она.

— Что мне передать насчет того, кто звонил? — настойчиво спрашивал портье.

Ребекка немного растерялась.

— Это не важно, — ответила она и положила трубку.

Возвращаясь назад через холл, она дала портье монету.

— Спасибо, — сказала она, слегка улыбнувшись. — Я вам крайне признательна.

— Мы стараемся помогать, — ответил, улыбаясь, портье. — И… спасибо, мисс Линдсей.

Ребекка покинула гостиницу около двух часов дня. Усыпляющая дымка жары окутывала все, и улицы были заметно тихими. Мало кто отказывался от отдыха в это время дня, но Ребекке было не до отдыха, и она решила пойти в гостиницу «Сува Нова».

«Сува Нова» было необычным местом, что-то вроде международного общежития, которые есть во всех больших городах, для бизнесменов, требующих сочетания отличного обслуживания с эффективной системой связи. Небольшие мраморные ступеньки вели к ряду качающихся стеклянных дверей, и после непродолжительного колебания Ребекка поднялась по ступенькам и вошла внутрь.

Перед ней протянулась комната для отдыха с кондиционерами, она была прохладной, с плиточной мозаикой, обилием посаженных в сети решеток цветов и кустиков, которые придавали помещению цвет и аромат. Гладкие кожаные кресла и диваны выглядели прохладными и удобными, и единственными звуками здесь были те, которые доносились снаружи здания. Ребекка решительно пересекла холл, вслушиваясь в резкое щелканье своих каблучков по плиткам, но никто не обращал на нее никакого внимания, пока она не обратилась к одному из двух портье. Темнокожий молодой человек в безупречном костюме бронзового цвета официально взглянул на нее и сказал:

— Да, мадам? Чем могу быть полезен?

Ребекка плотно сжала свою сумку.

— Да, да, можете. Я до этого звонила, спрашивала о мсье Сент-Клере. Мне сказали, что его нет, он на обеде. Он ещё не приходил?

Портье нахмурился.

— А как ваше имя, мадам? Если вы мне скажете свое имя, я проверю, на месте ли он.

Ребекка на мгновение сжала губы, а затем прошептала:

— Линдсей, мисс Линдсей.

— Очень хорошо, мисс Линдсей. Если вы посидите и подождете, я посмотрю, на месте ли мсье Сент-Клер.

Ребекка покорно пожала плечами, отошла и села. Было ясно, что Пьер был на месте, в противном случае ей бы сказали, что в настоящий момент его нет. Некоторое время спустя молодой человек подошел к ней.

— Мсье Сент-Клер вас сейчас примет, мисс Линдсей. Можете следовать за мной.

Ребекка поднялась на ноги.

— О, но он не спустится? — неловко спросила она.

Молодой человек нахмурился.

— Мсье Сент-Клер примет вас в своем номере люкс, конечно.

— Конечно, — кивнула Ребекка. Ей бы следовало догадаться. Мужчины типа Пьера Сент-Клера не останавливаются в простых гостиничных комнатах, у них номера люкс.

Она последовала за портье к одному из многочисленных лифтов, и они поднялись наверх. Молодой человек проводил ее до белой двери с номером с позолоченными цифрами и затем, откланявшись, ушел. Ребекка проводила его взглядом и решительно постучала в дверь.

Почти сразу же дверь открыл сам Пьер. Он был в темном костюме для отдыха и выглядел очень привлекательно, его одежда резко контрастировала с загаром кожи. Было ясно, что он только пришел, и она застала его за развязыванием галстука и расстегиванием рубашки.

Он с любопытством взглянул на Ребекку и, отойдя назад, пригласил ее войти. Ребекка вошла, опасаясь. Стоять напротив Пьера Сент-Клера в его люксе было как с тигром в его логове. Когда дверь за ней захлопнулась и Ребекка осмотрела красивое убранство из голубых и серебряных предметов этой великолепнейшей комнаты для отдыха, Пьер подошел и внимательно на нее посмотрел. Ребекка от его взгляда покраснела и почувствовала, что несколько завитков волос из ее укладки разлохматились и повисли возле шеи, а хлопковое платье потеряло вид от жары. При сравнении с его холодной уверенностью она чувствовала, что ей страшно.

— Я… я извиняюсь, что пришла сюда так, — напряженно начала она. — Но… но так как я завтра покидаю Фиджи, то думала…

Пьер, прищурившись, смотрел на нее.

— Ты покидаешь Фиджи? — спросил он, резко ее прервав.

Ребекка тяжело сглотнула.

— Это так, и… и, несмотря ни на что…

— Минутку, Ребекка. — Пьер провел рукой по своим волосам. — Полагаю, что ты начнешь все сначала. Почему ты покидаешь Фиджи? — Его глаза неожиданно потемнели, и он от волнения защелкал пальцами. — Естественно, я понял! Адель сегодня утром нас видела, я прав?

Ребекка покраснела еще сильней.

— Да, она нас видела, — тихо сказала она.

Пьер нахмурился.

— И она, как вы это называете, тебя выгнала.

— Нет. — Ребекка сжала кулачки. — Нет, я уезжаю сама.

Он непонимающе уставился на нее.

— Мой Бог, Ребекка, что же случилось?

— Достаточно. — Ребекка вздрогнула, вспомнив все это. — Пьер, я хочу знать: ты женат?

Выражение его лица изменилось.

— Ты же знаешь, да, — с горечью ответил он.

Ноги Ребекки ослабели, и она немного качнулась, это было правдой! Адель не наврала. Ребекка с отчаянием посмотрела на него. Как мог он стоять спокойно и заявлять это так безразлично?

Пьер смотрел, как изменяется цвет ее лица, и с возгласом «Дорогая!» обхватил рукой ее шею и притянул поближе, ища ее губы своими. Требовательный напор этого поцелуя лишил Ребекку воли к сопротивлению, и на мгновение она ответила ему, но, когда до ее сознания дошла близость его крепкого тела, она отстранилась от него. Вытирая губы рукой, она дико замотала головой.

— Нет! — выдавила она. — Нет! Разве ты не понимаешь? Я не знала. Я и подумать не могла, что ты женат. Я думала, что твоя жена умерла!

Выражение лица Пьера было мрачным.

— Что значит, не знала? — резко оборвал он. — Конечно, ты знала. Адель тебе все рассказала.

Ребекка по-прежнему качала головой.

— Это она сказала? — Она безрадостно и жестко рассмеялась. — Как она была умна! Играя нами один против другого!

— Что ты, черт возьми, говоришь? — Пьер резко схватил ее за плечи. — Ребекка, посмотри на меня. Что все это значит?

Ребекка, задыхаясь, уставилась на него.

— Я уже сказала. Я не знала, что ты женат.

Глаза Пьера сузились.

— И это для тебя много значит?

Ребекка смотрела на него неверящими глазами.

— Много для меня значит? Конечно, это для меня много значит! Пьер, что бы ты ни думал, я не из тех девушек, которые могут иметь отношения с мужем другой женщины!

Пьер раздраженно потряс ее.

— Ребекка, послушай меня! Для меня мое семейное положение ничего не значит, разве ты не понимаешь?

Взгляд Ребекки был мучительным.

— Как ты можешь это говорить?! — вопрошающе воскликнула она. — Как ты мне можешь это говорить? Она подавила рыдание. — Этим… этим утром Адель видела нас, как ты и сказал. Я не знаю, что она при этом подумала, но она потом рассказывала мне с большим удовольствием все, что, по ее мнению, мне следовало знать о тебе!

Пьер тяжело вздохнул и отпустил ее.

— Понимаю.

— Нет, ты не понимаешь. — Ребекка жевала свою нижнюю губу. — Ты, похоже, не совсем понимаешь, что она сказала!

Пьер красноречиво пожал плечами.

— Я знаю Адель достаточно хорошо, чтобы понимать, что все, что она могла бы про меня сказать, вряд ли может быть комплиментом. — Он устало покачал головой. — Если ты пришла сюда, чтобы послушать, как я стану отрицать то, что сказала моя свояченица, то думаю, ты будешь разочарована.

Ребекка тяжело вздохнула.

— Разве тебя не волнует то, что она сказала?

Когда он посмотрел на ее стройную фигуру, его глаза немного потемнели.

— Нет, — сухо ответил он. — Меня волнует только то, что ты собираешься мне сказать.

Ребекка сделала беспомощный жест.

— Что я могу сказать? — Она наклонила голову. — О, Пьер, почему тебе пришлось жениться?

Он позволил своей руке ласкающе проскользнуть по ее запястью, большой палец ритмично двигался по внутренней чувствительной части ее руки.

— Я спрашивал себя десятки раз с тех пор, как встретил тебя, — сказал он несколько хрипловато. — Ребекка, я имею в виду то, что сказал сегодня утром.

— Нет! — Ребекка вырвала у него свою руку. — Нет.

Глаза Пьера пронизывающе смотрели на нее, их глубина была темной и загадочной.

— Что нет?

Ребекка развела руками.

— Ты женат, Пьер. Все, что могло между нами быть, кончилось.

— Ты в это не веришь. — Его тон был мрачным, но не наигранным.

— Мне приходится поверить. — Ребекка отвернулась, сжимая кулачки. — Ты никогда не разводился…

— Нет! — Пьер издал проклятие. — Ребекка, мы — католики. В моей семье никогда не было разводов!

Ногти Ребекки вонзились в ладони.

— Я понимаю.

Неожиданно руки Пьера обхватили сзади ее шею, его пальцы перехватили пряди ее волос так, что ее волосы шелковистой массой взъерошились вокруг его руки. Наклонив свою голову, он коснулся губами ее шеи, и она резко вздрогнула.

— Нет, — он стонал ей в шею, — нет, ты не понимаешь, Ребекка. Дай мне рассказать о своей жене — о Дженифер.

Ребекка судорожно закрыла глаза, не желая облокачиваться на него и позволять ему нежно ласкать ее. Она наконец с силой отодвинулась от него и сказала:

— Адель говорила мне о Дженифер.

Лицо Пьера казалось отрешенным.

— И что она сказала, мне интересно? Ты скорее поверишь ей, чем мне, да?

Ребекка беспомощно всплеснула руками.

— Что тут можно сказать? Ты женат. Я просто хотела бы, чтобы ты никогда не приезжал на Фиджи!

Лицо Пьера напряглось, как если бы она ударила его, и он прошел к окну и встал к ней спиной. Ребекка печально качала головой. Почему именно она, самая невинная в этой ситуации, должна испытывать чувство вины?

Наконец он повернулся и сказал холодно и бесстрастно:

— Ты говоришь, что уезжаешь?

— Да, — кивнула Ребекка.

— Куда? В Англию?

— Конечно.

— Конечно, — повторил он уныло. — Ты устроишься на другую работу сиделкой.

Ребекка пожала плечами.

— Если смогу, то в больницу.

Он наклонил голову. Они могли бы сойти за двух незнакомых людей, которые стояли и обменивались банальными фразами…

— Я полагаю, что должен пожелать тебе удачи, — сказал он. — Ты увидишь Адель снова?

— Нет! — быстро ответила Ребекка. — Нет. Я должна позвонить Розе. Она уложит мои вещи и отошлет их мне.

— Скажи мне, — спросил он жестко, — ты всегда бежишь от своих проблем?

Ребекка дрожала. Что она могла сказать? Как ответить на такое обвинение? В конечном счете, это была правда. Она убегала и раньше — от Питера Фельдмана.

— Я должна идти, — сказала она, поворачиваясь к двери.

— Да, иди! — Глаза Пьера были холодными и презрительными. — Убирайся отсюда!

Ребекка рывком открыла дверь и кое-как выбралась наружу, в этот прекрасный, обитый шерстью коридор. Когда она подошла к лифту, то ощущала себя ошеломленной, и даже когда она вышла на дневной свет улицы, у нее не было ощущения реальности. Реальность была там в этом гостиничном люксе — с Пьером. Но как она могла пойти назад и принять что бы ни было то, что он намерен был предложить? Уж по крайней мере, она всегда считала, что имеет к себе уважение. Но ох как холодно будут звучать эти слова через двадцать лет, в отчаянии думала она.