В тени побед. Немецкий хирург на Восточном фронте. 1941-1943

Сплошные несчастья

Резиденция главного врача и его штаб располагаются в небольшом пригородном городке под Даугавпилсом. Густель на машине отвозит меня туда. Мы едем вдоль Даугавы мимо крепости. Заведующие отделениями, корпусные и дивизионные врачи, генерал-майор медицинской службы танкового отряда собрались, чтобы обсудить сложившееся положение. После окончания дискуссии я немедленно подхожу к главному врачу.

– Вы хотите со мной поговорить, профессор?

– Разумеется, господин генерал-майор. Прошу вас выслушать меня.

– Если это необходимо. Он начинает нервничать.

– Да, необходимо, господин генерал-майор! – настойчиво подтверждаю я.

Известный своей нерешительностью, он очень не любит, когда от него требуют принимать решения. Однако сейчас дело касается раненых.

– Итак, о чем речь?

– О несчастьях, господин генерал-майор, о сплошных несчастьях, – бодро рапортую я ему прямо в лицо. – За последние восемь дней я основательно осмотрел лазареты и госпитали, даже оперировал. И пришел к неутешительным выводам.

– К неутешительным? Ну, не думаю, что все так плохо, – задумчиво произносит он.

– И даже хуже, – отвечаю я упрямо и решительно, не давая ему возможности возразить.

– Хорошо, хорошо, если есть необходимость, то докладывайте. Сигару?

Он протягивает мне портсигар. Поблагодарив, я отказываюсь. Он закуривает с явным наслаждением.

– Пункт номер один, господин генерал-майор, – начинаю я. – В полевых и военных госпиталях нет ни одного рентгеноскопа и никакого агрегата для генерирования электрического тока.

– Знакомые проблемы, господин профессор. Как все знакомо! – Он машет рукой и заявляет: – На то есть свои причины. Перед началом стремительного наступления наших войск вышел строгий приказ весь тяжелый груз оставить на границе, в том числе и рентгеноскопы. В конце концов, подразделения медицинской службы должны поспевать за боевыми частями, им нужно быть мобильными. Молниеносная война, вы же понимаете.

– Не совсем!

– Извините?

– Я не совсем вас понимаю, господин генерал-майор. Учитывая, что успех хирургов полностью зависит от наличия генератора и рентгеноскопа. – И объясняю подробно: – Только с помощью такого генератора можно использовать дренажный насос, электродрель, легкий или тяжелый рентгеноскоп, не говоря уже об электрическом освещении лазаретов и операционных. Между прочим, ветеринарные лазареты полностью оснащены генераторами и рентгеноскопами, электрическим освещением, электродрелями и другими современными приборами, в чем я мог убедиться лично. О лошадях заботятся лучше, чем о больных и раненых.

Я с напряжением жду, как он отреагирует на мои слова. Он что-то бормочет. Кажется, в принципе согласен. Тушит свою только что начатую сигару о пепельницу, видимо, она ему больше не доставляет удовольствия. Затем встает, некоторое время в молчаливой задумчивости ходит по комнате, в конце концов, останавливается у окна и смотрит на улицу. Наконец, начинает:

– Все это так, однако подумайте сами. Требования инспекции медицинской службы никогда не учитывались в полной мере, принимая во внимание темп оснащения и многочисленные нововведения. Наверху первым делом заботились о танках, самолетах, гранатах. А поскольку промышленность уже не справлялась с объемом производства, то санитарное дело оказалось в самом конце списка первоочередных задач. Конечно, однажды и наши пожелания будут исполнены, но пока время не пришло. Я надеюсь, что теперь вам понятны глубокие причины дефицита.

Он медленно поворачивается и смотрит на меня. Наши глаза встречаются, но я остаюсь непреклонным.

– Я очень хорошо осознаю все эти трудности, господин генерал-майор. Однако в интересах раненых необходимо устранить ощутимые недостатки.

– Но что же я могу поделать? – ворчит он раздраженно.

– Господин генерал-майор, пожалуйста, добейтесь того, чтобы, по крайней мере, сюда на фронт привезли рентгеноскопы.

От возбуждения я вскакиваю:

– Прошу вас подумать о том, какие последствия повлечет за собой отсутствие возможности проводить рентгенологическое обследование. Они будут просто катастрофическими, господин генерал-майор. Мне лично довелось наблюдать, как хирурги вернулись к средневековым методам лечения тяжелых переломов конечностей!

– Средневековым? Ну, вы преувеличиваете, господин капитан.

– Нет, господин генерал-майор, нисколько. Без рентгеновского снимка невозможно точно определить тип перелома и расположение отломков. Ни один хирург без снимка не скажет, насколько сместились фрагменты костей относительно друг друга. Не узнает, остались ли в зоне повреждения осколки металла. Если пуля застревает в теле, никогда не знаешь, в каком месте и насколько глубоко она застряла. Последствия просто ужасны, господин генерал-майор. И вот молодой, еще не опытный хирург, не представляя, где сидит осколок, кромсает ткани вдоль и поперек, нанося огромный вред. Разве можно такое допустить? Господин генерал-майор, на передовой непременно должны быть рентгеновские аппараты!

Его взгляд мрачнеет. Глубоко тронутый, он кивает:

– Видит бог, профессор, я и не представлял, что хирурги на передовой работают в таких условиях. Разумеется, мы немедленно решим, что можно предпринять. Есть другие пожелания, господин капитан? – Он делает паузу. – Еще какие-нибудь несчастья?

– Да, господин генерал-майор, несчастья не кончаются! Я сам свидетель – хирурги в госпиталях не имеют возможности вправлять кости методом вытяжения конечностей. Потому что у них нет скоб Киршнера. Стальных натяжных тросов сколько угодно, но чем они могут нам помочь, если их нельзя натянуть, господин генерал-майор? Хирурги в отчаянии. Они вынуждены вправлять переломы, точно в прошлом столетии, руками, это значит, что костные отломки сильно смещены, конечности укорочены – хирургам приходится просто накладывать гипс и в таком постыдном виде отправлять раненых на родину. Господин генерал-майор, вы не знаете, есть ли у нас на складах скобы Киршнера?

Главный врач не знает. Он зовет старшего аптекаря и спрашивает, есть ли на каком-нибудь складе натяжные скобы и скобы Киршнера. Господин старший аптекарь дает уклончивый ответ, из которого ничего не ясно.

– Господин генерал-майор, – спрашиваю я дальше, – есть ли в Даугавпилсе склад русской медицинской службы, который можно обыскать?

Нет, сообщений о наличии трофейного склада медицинской службы не поступало.

– Тогда я прошу вас разрешить мне взять это на себя. И разузнать самому.

– Пожалуйста, если вы на что-то надеетесь. Еще вопросы?

– Конечно.

Жестом он показывает, что уже хватит, но я не теряюсь и упрямо продолжаю дальше:

– Мы должны отважиться и попробовать обрабатывать раны сульфаниламидными препаратами, господин генерал-майор.

– Простите? – Он смотрит на меня совершенно озадаченно. – Вы требуете, чтобы на фронт доставили сульфаниламид? Да разве вы не знаете, что профессор Виганд не желает ничего слышать об этих сульфаниламидах и настроен категорически против них?

– Это мне известно, господин генерал-майор, но я не считаю это правильным.

– У нас было очень много сульфаниламидных препаратов из французских запасов, но профессор Виганд попросил меня отправить все обратно.

– Разумеется, я этого не знал, – отвечаю я довольно раздраженно.

Однако с Вигандом может возникнуть серьезный конфликт. Пустяки! Дело не в нас, речь идет о лечении раненых, поэтому я настойчиво продолжаю:

– Отношения профессора Виганда к этому вопросу я никак не могу одобрить. На мой взгляд, его аргументы не обоснованны, а беспокойство не оправданно. Мы ни в коем случае не должны упускать возможность продлить инкубационный период ранения, снизить или вообще предотвратить возможность заражения. Пожалуйста, господин генерал-майор, распорядитесь, чтобы на фронт доставили септопликс или элейдрон, чтобы эти средства можно было использовать хотя бы в дивизиях, за которые отвечаю я.

Он медлит с ответом, кажется, он все еще не решился исполнить мою просьбу. Вдруг приходит неожиданная помощь.

Раздается стук в дверь. Генерал-майор, обрадовавшись возможности отвлечься, в полный голос кричит:

– Войдите!

Заходит профессор Хаген, наш главный гигиенист, один из известнейших бактериологов. Мы дружески приветствуем друг друга – мы с ним старые знакомые. Узнав, о чем речь, он с восторгом поддерживает мое предложение. Только после этого главный врач сдается и в нашем присутствии пишет телеграмму в инспекцию медицинской службы с просьбой обеспечить армию сульфаниламидными препаратами для обработки ран.

Через семь дней после этого разговора в военный госпиталь Даугавпилса прибывает первый рентгеноскоп. Хирурги могут вздохнуть с облегчением.