В вихре времен

ПРОБОЙ РЕАЛЬНОСТИ 43

Шейх Мохаммед Али Аль-Агдаль, нефтяной магнат, миллиардер, а по совместительству лидер террористической организации «Копья гнева пророка» вылетел на своем личном самолете «Гольфстрим» из аэропорта Абу-Даби на Сейшельские острова, отдохнуть и развеяться. После набора высоты стюард принес шейху первый за полет стакан виски. Конечно, пророк запретил правоверным употреблять вино, но ничего не говорил о виски и водке. Поэтому Аль-Агдаль не отказывал себе в этих напитках. Где-то над Красным морем шейх выпил второй стакан и слегка задремал. Его покой был нарушен вспышкой белого света за окном, которая пропала с явно слышимым щелчком. Аль-Агдаль снял трубку внутреннего телефона и поинтересовался у пилота, в чем дело. Пилот немного растерянно ответил, что толком не понял, но, кажется, все в порядке. Успокоившись, шейх снова задремал.

Воздушный патруль авианосца «Владимир Мономах», флагмана Индоокеанского флота Российской империи засек появление неопознанной цели, следующей курсом на эскадру. Убедившись, что определитель «свой-чужой» не может идентифицировать объект, командир патруля вызвал чужака по радио на открытой волне. Цель безмолвствовала. Не мудрствуя лукаво командир, ветеран, прошедший весь Второй Джихад, отдал приказ ведомому на уничтожение, а сам набрал высоту, чтобы прикрыть атаку.

Никто из экипажа и пассажиров «Гольфстрима» не знал, что попал в зону постоянных боевых действий. Тяжелые истребители русских «С-155» имели специальное покрытие, делающее их малозаметными для радаров, да и выхлоп плазменных турбин впитывал волны радаров как губка. Поэтому пилоты «Гольфстрима» даже не заметили начало атаки. Ракета, выпущенная истребителем, появилась на экране радиолокатора за две секунды до контакта. Шейх Мохаммед Али Аль-Агдаль и его прихвостни погибли мгновенно, так и не поняв, что отправило их к Аллаху.

ПРОБОЙ РЕАЛЬНОСТИ 47

Анатолий Михайлович Бубнов, вице-президент акционерного общества «Зодиак», больше известный в криминальных кругах под кличкой Толик Бубен, ехал на своем «Мерседесе Е-500» по Тверской улице в направлении Манежной площади. Дело было в три часа ночи. Центральная магистраль города практически пустынна, поэтому Бубен разогнался до ста восьмидесяти. Не обращая внимания на свистки ночных милиционеров, Анатолий Михайлович все топил и топил педаль акселератора. На заднем сиденье тихонько повизгивала от страха молоденькая проститутка. Назвать состояние, в котором находился вице-президент, нетрезвым, значит сильно погрешить против истины. Бубен был сейчас практически невменяемым. Возле Пушкинской площади в погоню за «мерседесом» бросился милицейский «линкольн». Это дало повод Бубнову еще сильнее нажать на газ. Но менты не отставали. Практически напротив памятника Юрию Долгорукому машину беглеца охватило белое сияние, раздался громкий щелчок. Водитель «линкольна» машинально нажал на тормоза, но «мерседес» пропал, словно проглоченный этим странным светом. А Бубен даже не заметил произошедшей с ним метаморфозы. Даже когда автомобиль стало подбрасывать на огромных колдобинах посреди совершенно пустой, не освещенной, узкой улицы, узнать в которой Тверскую мог только профессиональный историк. И баррикаду из бетонных блоков на спуске к Манежной Бубен тоже не заметил. Погиб он практически мгновенно, подушки безопасности оказались бессильны. Несчастная девушка-проститутка прожила на несколько минут дольше и успела увидеть, как машину обступили вооруженные люди. Это были охранники комплекса зданий правительства Московии.

ГЛАВА 1

По иронии судьбы мысль описать наши приключения пришла мне в голову во второй раз опять на Средиземном море. Вспомнив тот случай двухлетней давности, я оглядел окружающую меня обстановку и громко расхохотался – настолько она соответствовала тогдашней. Такой же мягкий шезлонг под задницей, то же ласковое осеннее солнышко. Не хватало только девок в бассейне, да в бокале вместо коллекционного вина было налито обыкновенное отечественное пиво «Бочкарев». Поэтому почти не задумываясь, я достал ноутбук, положил его на колени и набрал первые строчки: «Впервые мысль описать свои приключения пришла ко мне два года личного времени назад или тридцать семь лет местного времени вперед».

На палубу вышел заспанный Горыныч. Вчера он начал монтировать фильм о сражении в проливе Геллеспонт (Дарданеллы) и так увлекся этим процессом, что пошел спать только под утро. Мельком глянув через мое плечо на экран компьютера, Гарик рухнул в свободный шезлонг, жестом подозвал скучающего неподалеку стюарда и сказал:

– Не слишком ли рано для мемуаров и пива?

– Окстись, Гарик, уже два часа дня по среднеевропейскому! – ответил я, продолжая увлеченно стучать по клавишам. В отличие от тогдашнего настроения, сейчас я чувствовал себя прекрасно.

– Давай-ка, милый, большую чашку кофе, литровый стакан сока и огромный бутерброд с ветчиной, и чтобы ломти ветчины были толщиной с палец, – скомандовал Гарик, и стюард опрометью бросился на камбуз. В первые дни круиза этот паренек упорно таскал крохотные чашечки кофе, сока наливал грамм по сто, а бутербродики делал настолько миниатюрными и тонкими, что через них было видно на просвет. Вообще вся команда арендованной на месяц яхты до сих пор пребывала в тяжком недоумении от нашего с Игорем поведения. Вроде бы два здоровых мужика, а отдыхаем без женщин. Спим в разных каютах, значит, не голубые. Разгулу с неограниченным употреблением крепких спиртных напитков не предаемся. Вместо этого целыми днями просиживаем в салоне, где установлен пятидесятидюймовый экран, и смотрим исторические фильмы. На самом деле на экран попадало изображение с двух десятков расставленных вдоль бортов и на мачте камер VHS, внутри которых скрывались «глазки». Вот уже третью неделю мы на двухпалубной яхте нарезали круги по Средиземному морю, по местам наиболее интересных сражений, которыми так изобиловала история этого водоема. За это время мы успели насмотреться на греческие биремы римские пентекотеры, финикийские диеры, фрегаты адмиралов Ушакова и Нельсона, итальянские и австрийские броненосцы, немецкие торпедные катера и английские эсминцы. На винчестерах наших компьютеров лежали тысячи мегабайт с кадрами штурма острова Корфу, Трафальгарского и Афонского сражений, а также битвы у мыса Экном.

В такой круиз мы с Гариком и Мишкой мечтали махнуть еще летом, до всех событий с нашими попытками скорректировать прошлое и ликвидацией последствий этих попыток. Но выбраться удалось только в ноябре, да и то без Мишки. Общий замысел проекта предполагал покупку собственного скоростного катера и неограниченные пиратские действия на морских просторах. Но в связи с отказом от активных действий пришлось ограничиться видеонаблюдением. Хотя я предпочитал называть это разведкой.

После едва не закончившейся катастрофой и общей гибелью летней авантюры мы, не сговариваясь, прекратили любые хождения в прошлое. Но это, наверное, было к лучшему. Ведь случавшиеся чуть ли не каждый день пробои реальности в последнее время практически прекратились. Такую тенденцию бесстрастно фиксировал собранный нами с Игорем прибор, названный темпор-радаром. Он был способен уловить любое, даже самое незначительное пересечение реальностей. В августе и сентябре мы с ног сбивались, расследуя каждый случай. Лена обзавелась сетью информаторов в милицейской и журналистской среде, за приличные деньги снабжавших нас необходимыми сведениями. Но, к сожалению, выявить других иномирян нам не удалось. А последние несколько случаев прямо указывали на то, что прорывы происходили с нашей стороны. Но вскоре это безобразие прекратилось. Последний случай был зафиксирован в конце октября, когда нашу реальность покинул криминальный авторитет Бубен.

Помаявшись от безделья, народ из нашей разношерстной компании стал разбредаться по интересам. Елена Старостина открыла собственное печатное издание, объясняя это тем, что не пропадать же наработанным связям и материалам… По слухам, ее газетка пользовалась бешеной популярностью у всех московских любителей непознанного.

В Андрее Шевчуке внезапно обнаружился немалый музыкальный талант. Парень стал сочинять стихи и музыку, пошедшие на «ура» в рок-клубах. Мишка Суворов занялся записью и продюсированием Андрюхиных произведений. Косарев неожиданно для всех сошелся с Катей Тихомировой. Вместе с Крюковым они выкупили обанкротившийся и разворованный АЗЛК и теперь пытались наладить выпуск электродинамических машин с суперпроводниковыми аккумуляторами под брендом «Москвич». С помощью своих электронных примочек Влад хакнул на Западе пару миллиардов. Этого вполне должно было хватить на разворачивание производства. Я был уверен, что максимум через полгода Россия будет завалена тысячами автомобилей, далеко превосходящих все созданное за границей. А ведь на очереди стояли плазменные турболеты и электромагнитное оружие.

Машенька плотно засела за грандиозный проект глобальной корректировки прошлого. Ее план предусматривал создание мощной промышленной базы, что неминуемо потребовало бы участия в начинании всех нас, с последующим переселением в созданный новый мир. Задача раз и навсегда изменить русло потока истории так увлекла мою любимую, что оторвать Марию от компьютеров не удавалось даже для секса, я уж не говорю про сон и пищу.

Так как все вдруг оказались при деле, то в круиз отправились только мы с Игорем. Хотя Мария все-таки снизошла до обещания прилететь к нам по окончании своей работы, сказав: «Может быть, через пару недель, милый…»

Не спеша позавтракав, Гарик раскурил трубочку и, пустив несколько колец ароматного дыма, спросил:

– Есть какие-нибудь новости?

– Утром звонил Мишка по спутниковому. В Москве все тихо.

– А какие у нас планы?

– Просмотр битвы у мыса Акций. Сейчас мы малым ходом идем к греческому побережью.

– Отлично, всегда хотел узнать, почему Клеопатра внезапно свинтила в самый разгар боя, бросив несчастного Антония на произвол судьбы. Что на темпор-радаре?

– Чисто! За последний месяц ни одной засечки. Может быть, действительно все наладилось?

– Хрена с два! Вот как свалится нам сейчас на голову истребитель-бомбардировщик из мира Косарева! И привет! Ведь как раз здесь у них зона постоянных военных действий.

Да уж, реальность, из которой пришли Косарев и Крюков, вовсе не была такой светлой, как нам вначале показалось, по рассказам офицеров. Да, конечно, Россию там боятся и уважают, но… Тянущаяся несколько десятилетий война, то затухая, то разгораясь, засасывала в воронку водоворота все, до чего могла дотянуться. Лучшие мозги нации, напрягаясь, работали над военными заказами. На развитие мирной науки доставались крохи. А гражданское общество довольствовалось попутными технологиями. Всеобщий призыв и система резерва, напоминающая израильскую, только еще круче –трехдневные сборы проходили ежемесячно. Содержание второй по величине армии мира съедало шестьдесят процентов бюджета. Плюс постоянное ожидание нового нападения врага. И как следствие всего этого – большой процент психических заболеваний, от которых не помогали их чудо-лекарства.

Развилкой между нашей реальностью и миром Косарева послужила отмена крепостного права в 1815 году. Это стало толчком к началу невиданной научно-технической революции, предопределившей дальнейшее доминирование Российской империи во всех сферах. К примеру, первый паровоз, первый автомобиль и первый самолет, первая магазинная винтовка и первый пулемет появились именно в России, причем уже в середине девятнадцатого века. Технологическое превосходство позволило полностью разгромить Турцию. Но из развалин Османской империи выросло новое государство, базирующееся на радикальном исламе – Султанат Каабы. Это и привело к полуторавековому жесткому противостоянию, унесшему жизни полумиллиарда людей. Куда там нашим мировым войнам!

Докурив, Горыныч встал из шезлонга и сладко потянулся.

– Ну, что, Серега, может, прикажем лечь в дрейф и искупаемся?

– Согласен! – сказал я, оторвавшись от компьютера и машинально оглядывая горизонт.

Нас быстро догонял узкий длинный катер угольно-черного цвета. Перед низкой зализанной рубкой на палубе теснилось человек десять автоматчиков. Не сговариваясь, мы с Гариком бросились за оружием.

– Черт! Неужели накаркали, и это очередной пробой! – крикнул на бегу Горыныч.

– Возможно, полиция! – сказал я, доставая из тайника свои любимые пистолеты.

– Ага! Или национальная гвардия Туниса! Даже если это простые пираты из нашего мира, то лучше встретить их огнем! – ответил Горыныч, выходя из своей каюты с «АК-204» в руках (Косарев на всякий случай сделал несколько десятков этих автоматов). – Везет нам, Серега, на всякие приключения!

Осторожно выглянув из иллюминатора, я убедился, что вооруженные люди вряд ли являются представителями закона. Одеты они были только в набедренные повязки зеленого цвета и пояса с патронташами. Зато обнаженные иссиня-черные тела уроженцев Экваториальной Африки покрывала весьма замысловатая раскраска, аккуратно выполненная цветными красками. Вооружены незнакомцы были «АК-47». На гафеле катера развевался флаг, напоминающий американский. Только звезды и полосы были черными.

– Какие-то боевики из «Фронта освобождения Африки», – пошутил я. Но тут мне стало не до шуток. Подойдя метров на тридцать, негры дружно открыли убийственный огонь по надстройке яхты, прекратив сомнения в их намерениях. «Двестичетвертый» Горыныча был заряжен мини-гранатами. Первый выстрел разметал толпу на палубе, второй угодил в рубку. Я несколькими выстрелами из «Гюрзы» добил уце­левших. Моторы катера заглохли, он по инерции проскочил мимо яхты, внутри корпуса раздался глухой взрыв, видимо, сдетонировали боеприпасы. «Черный пират» осел на корму и стал быстро погружаться. Через полминуты на поверхности осталось только большое масляное пятно.

– Вот так! – деланно спокойным голосом произнес Гарик. – Кто на нас с мечом придет…

– Тот от нас с мечом и уйдет, – подхватил я, – но уже засунутым в задний проход по рукоятку!

– Экий ты кровожадный, Серега!

– На себя посмотри, истребитель черного большинства! – Нервно перебрасываясь шуточками, мы отправились искать членов команды.

К нашему удивлению, уцелели все, хотя надстройка напоминала решето. Только рулевой и старший помощник, в момент нападения находившиеся в рубке, получили несколько порезов стеклом. Если бы не мы с Гариком, то нападение увенчалось бы полным успехом – даже не думая о сопротивлении, наша доблестная команда пережидала атаку на полу. Но это обстоятельство играло на руку и нам – никто не видел ответного огня.

Отдых был испорчен на сто процентов. Уладив после прихода в порт с полицией формальности (нападение было списано на происки экстремистов), мы с Игорем рванули в Москву.

– Как ты думаешь, кто это был? – спросил меня Гарик после приезда, едва мы успели распаковать вещи и оборудование.

– Если бы наш темпор-радар не продемонстрировал абсолютную чистоту, то я бы решил, что это все-таки иномиряне. Сам посуди – явно военный корабль, флаг на мачте, даже дикая раскраска и то напоминала военную форму.

– И тем не менее у них в руках были обыкновенные «калаши»!

– Кто их теперь знает, обыкновенные или нет, все на дно пошло! Но, между прочим, генерал Калашников создал свой шедевр не только в нашем мире! Помнишь нижегородскую винтовку «Жигули»? Так она тоже сделана Калашниковым!

Еще больше вопросов появилось после просмотра видеозаписи нападения. На крупных планах было видно, что «боевая раскраска» действительно служила чем-то вроде военной формы. Дав максимальное увеличение на оружие, мы с Игорем убедились – в руках негров «АК-47» китайского производства. Причем новенькие, не успевшие вытереться. На нескольких кадрах отчетливо читалось клеймо завода на казеннике.

А под серийным номером стоял год выпуска – 2045. Выходило, что эти автоматы будут собраны только через сорок лет.

– Получается, Гарик, что эти орлы пришли к нам из будущего! – в сотый раз рассмотрев при сильном увеличении загадочные циферки, изрек я.

– А почему темпор-радар ничего не засек? – от­ветил Игорь.

– А он и не должен! Ведь радар настроен фиксировать частоты пробоев реальности, то есть переходов из одного параллельного мира в другой, – сказал я, впрочем, не совсем уверенно.

– Чушь собачья! Он ловит любое возмущение континуума! Если бы эти ребята пришли из будущего, прошлого, параллельного, то радар обязательно засек бы это! – стал горячиться Горыныч.

– А может быть, они просочились, не создав возмущений! – брякнул я.

– То есть как, волшебным способом? – оторопел Игорь.

– А почему и нет? Если они из будущего, то там вполне могли найти способ магических переходов. – Я чувствовал, что несу бред, но не мог остановиться.

Гарик посмотрел на меня с нескрываемым удив­лением.

– Ты чего порешь, кореш? Тебя контузило, что ли?

– А что такого? Нормальная рабочая версия! – сделав каменное лицо, проговорил я.

– Ну-ну, другие варианты будут?

– Надо все хорошенько обдумать, постараться накопать побольше материала для составления выводов, – уже уверенней произнес я. – Мы за время круиза собрали огромное количество данных, надо их просмотреть, вдруг мелькнет что-нибудь похожее!

– Вот это уже здравая мысль, – похвалил Горы­ныч. – Пойдем, попросим Мишку составить поисковую программу, а то вручную мы до Нового года искать будем!

Суворов, заинтересовавшись происшествием, оторвался от своих продюсерских дел, быстренько состряпал программу, и уже на следующий день наши усилия были вознаграждены. Таинственный черный катер мелькал на Средиземном море довольно часто, причем начиная с античной эпохи. Наши «глазки» засекли его восемнадцать раз!

Это явно были пришельцы из будущего!

ГЛАВА 2

Томас Робертсон, взявший себе псевдоним в честь великого чернокожего завоевателя – Чака, бывший гражданин США, бывший профессор Колумбийского университета, а ныне император и живой бог средневекового государства, с населением в полмиллиарда человек, расположенного на территории Центральной и Юго-Западной Африки, раздраженно дернул несколько раз шелковый шнурок серебряного колокольчика, вызывая секретаря.

Вошел высокий, статный воин в набедренной повязке и щеголеватой повседневной раскраске лейтенанта гвардии. При взгляде на этого красавца раздражение Робертсона немного улеглось. Обязанности секретаря исполнял сто восемнадцатый сын Томаса. Один из трех десятков самых удачных детей. Всего отпрысков Робертсона насчитывалось больше трех сотен, но не все радовали папашу умом и сообразительностью. Подобная производительность Великого Чаки объяснялась тем, что экс-профессор уже несколько сотен лет жил в собственноручно созданных параллельных мирах. Хотя человек с менее тонкой психикой, нежели у Томаса, попав в аналогичные условия наверняка бы наплодил пару тысяч ребятишек. Но Робертсон никогда не бросался на всех наложниц по­дряд. Его избранница должна была быть красивой и в меру умной. Сказывалось интеллигентное цивилизованное воспитание императора, хотя себе самому Томас объяснял такую разборчивость проводимой программой улучшения генофонда.

Родился будущий правитель Африки в 1996 году в Нью-Йорке. Детство и юность Томас провел на загаженных мостовых Гарлема. В жестокой среде уличных банд третий сын школьного учителя быстро пропитался идеями превосходства черной расы и ненавистью ко всем белым. И это в самом космополитичном городе мира, давно забывшем, что такое расовая или половая дискриминация! Когда в 2010 году вспыхнуло знаменитое Нью-Йоркское восстание, То­мас с упоением крушил витрины фешенебельных магазинов на Манхэттене, поджигал дорогие автомобили и кидал кирпичи в толстозадых белых полицейских.

Беспорядки тогда начались с пустяка – после получасовой погони за наркодилером детективы были вынуждены применить оружие. Торговец, парнишка пятнадцати лет от роду, был убит на месте. Возле его трупа, все еще сжимающего в руках два «Мини-Узи» с опустошенными магазинами, мгновенно собралась толпа. Уже к вечеру Гарлем был оцеплен полицейскими кордонами и отрядами национальной гвардии. Но на следующий день хорошо вооруженные банды прорвали кольцо окружения. Вслед хлынули многочисленные орды разъяренных людей, еще недавно считавшихся мирными жителями. На третий день беспорядки охватили черные кварталы Детройта, Чикаго и Бостона. Помнится, Томаса немного удивляло большое количество стрелкового оружия, извлекаемого из тайников. Но по молодости лет Робертсон не смог понять спланированного характера акции, принимая восстание за проявление народного гнева.

Беспорядки были подавлены только на десятый день. Пришлось вызывать армейский спецназ и морскую пехоту. В уличных боях использовалась артиллерия и боевые вертолеты. Тысячи человек были убиты и десятки тысяч арестованы, в том числе почти все дружки Томаса. Ему самому повезло. Отец под присягой утверждал, что сын все время находился рядом с ним. Во всей стране было введено военное положение. США на несколько лет пришлось уйти с мировой арены.

Это событие послужило Робертсону хорошим уро­ком. С властью лучше не вступать в конфронтацию. Надо самому войти во власть. Томас закончил школу с отличием и поступил в университет. После университета – аспирантура. К сорока годам Томас Робертсон был всеми уважаемым профессором и кандидатом в конгрессмены. Но политика не приносила Томасу удовлетворения. В его душе кипела раскаленная лава ненависти ко всем белым, тщательно скрываемая даже от близких. Радость приносило только общение со своими детьми, двумя девочками и мальчиком. Особенно восхищал младшенький – Мартин Лютер, не по годам умный и рассудительный юноша, впитавший от отца расовую нетерпимость.

В подростковом возрасте за Мартином стали наблюдаться некоторые странности. Он мог вдруг исчезнуть из своей комнаты и через час постучать во входную дверь. Или запереться в ванной, чтобы через полчаса вдруг оказаться на заднем дворе. Выйти на кухню за сандвичем и появиться с той же кухни только под вечер, причем совершенно голодным. Встревоженный таким поведением сына Томас как-то раз вернувшись домой в неурочное время, застал такую картину: Мартин стоял у окна гостиной, прихода отца он не заметил, внезапно тело подростка стало таять в воздухе и через мгновение исчезло… Ошарашенный Томас подскочил к этому месту, пощупал воздух, посмотрел за шторами. Сына нигде не было. Появился Мартин только через час, показавшийся отцу вечностью. Юноша возник в другом углу комнаты, тем же самым образом, как и пропал – материализовавшись за пару секунд. Сидевший в кресле Томас, наблюдал это явление со всеми подробностями. Не подавая виду, что шокирован подобным чудом, Робертсон-старший спокойным голосом предложил сыну объяснить свое поведение, как будто дело касалось разбитого стекла.

– Понимаешь, папа, – начал Мартин, усаживаясь в соседнее кресло, – мне кажется, что я могу погружаться в прошлое.

– То есть как это – погружаться в прошлое? – не ожидавший такого ответа изумленно спросил То­мас.

– Я делаю какое-то мысленное усилие, какое точно сказать не могу, сам пока не знаю, – продолжил Мартин, – и вдруг оказываюсь в другом месте. Если я ныряю из дома, то чаще всего попадаю в лес. Сам переход не сопровождается какими-либо эффектами – просто темнеет в глазах и все! Хочешь отправиться со мной? Я могу брать с собой любые вещи и даже живых существ – пробовал на Зулусе, но в лесу он чего-то испугался и убежал, я так и не смог его найти.

– Так вот куда пропала наша собака, – делая над собой волевое усилие, чтобы голос звучал шутливо, проговорил Томас. – А я все окрестные улицы обошел в его поисках! Хорошо, сынок, я согласен. – Внутренне содрогнувшись, Томас протянул Мартину руку.

– Спасибо, папа! – Мартин сжал ладонь отца. В глазах Робертсона потемнело, но через пару секунд резанул яркий свет, и отец с сыном, вместе с креслами упали с высоты полутора метров. – Извини, папа, забыл предупредить. Мы ведь сидели в гостиной, а это немного выше уровня земли, – сказал Мартин, помогая Томасу встать.

Робертсон-старший огляделся. Вокруг действительно расстилался густой хвойный лес. Томас сделал несколько шагов и потрогал ствол дерева – настоящая сосна!

– А это не сон, сынок? – задал Робертсон вполне закономерный вопрос.

– Нет, папа! Ты можешь захватить с собой отсюда любой предмет! – весело ответил Мартин.

Томас быстро подобрал с земли шишку и сунул в карман. Затем, крадучись, обошел небольшую полянку по периметру, каждый раз опасливо ставя ногу на землю. Улыбающийся во весь рот Мартин наслаждался растерянностью отца.

– Что-то мне не по себе, – наконец признался То­мас, – может, отправимся домой? Вот только что делать с креслами? Мама очень удивится их отсутствию. Будем подбрасывать?

– Не стоит, папа! Если мы пройдем в ту сторону двадцать ярдов, то окажемся у себя на заднем дворе.

Робертсоны быстро перетащили мебель на указанное расстояние. Плюхнувшись на мягкое сиденье, Мартин снова сжал руку отца. Опять потемнело в глазах, но через несколько секунд Томас обнаружил, что действительно находится на лужайке за своим домом, к тому же сидит прямо посреди клумбы с розами.

– А как ты полчаса назад сумел вынырнуть в гостиной? – спросил Томас.

– На полянке есть приметный пенек. Я залезаю на него и оказываюсь на уровне пола, – пояснил Мар­тин.

Зайдя в дом, профессор залпом выпил двойную порцию неразбавленного виски. Сунул руку в карман, достал шишку, почти минуту тупо рассматривал ее, словно надеясь, что она исчезнет, и… налил еще одну двойную порцию. Мозг отказывался воспринимать произошедшее. Только через час, перетащив кресла в гостиную и ликвидировав последствия их приземления на цветник, Томас решился продолжить разговор с сыном:

– А с чего ты взял, сынок, что мы попали в прошлое?

– Ну, папа, ты ведь толком ничего не успел посмотреть, а я совершал большие пешие прогулки. Доходил и до океана, и до Ист-Ривер. Лес вокруг совершенно девственный, никаких следов цивилизации. Пару раз я даже видел настоящих индейцев!

– Господи, благословенная земля без белого человека! – Томас начинал верить в реальность происходящего. – Послушай, сынок, в самом начале ты упомянул, что в лесу ты оказываешься чаще всего… А где ты бывал еще?

– Пару раз попадал в ледяную пустыню. Мороз жуткий и сугробы по грудь. А один раз оказался посреди океана. Причем выныривал с глубины футов в пятнадцать. Ох, и страху я тогда натерпелся! Когда возвращался из водного мира, то очутился на крыше соседского дома!

– То есть уровень воды был выше второго этажа! Это совсем далекое прошлое! А ты как-то можешь регулировать свое усилие? Ну, чтобы оказаться в определенном времени?

– Да, дозировать могу, но только в общих чертах. Вряд ли я сейчас смогу попасть в какой-то определенный день. Тут надо еще потренироваться. Ведь я раньше совсем не мог управлять перемещением. Попадал, как бог на душу положит. Несколько раз даже в более-менее близкое прошлое – видел первых по­селенцев. Они даже стреляли в меня из длинного ружья. К счастью, не попали!

– Сынок, пожалуйста, пообещай, что без меня ты больше никуда не отправишься! Я не хочу потерять тебя из-за нелепой случайности!

Мартин Лютер торжественно поклялся. С этого момента начался новый этап жизни Томаса Робертсона, приведший его к власти над миллионами людей.

По лицу Великого Чаки скользнула легкая улыбка. Глядя на своего стовосемнадцатого отпрыска, Чака вспомнил тот давний случай, перевернувший устоявшийся быт и бросивший его в водоворот фантастических событий.

– Лейтенант, срочно вызови ко мне полковников Мбуну и Йенге, – даже со своими детьми, включая названных полковников, Чака не фамильярничал. Секретарь бегом бросился исполнять приказание. Еще раз полюбовавшись мускулистой спиной стовосемнадцатого, император принялся в очередной раз перечитывать вызвавшее раздражение донесение капитана Зури, шефа Пятого Корраля Большого Круга. Пятый Корраль занимался дальпровидением.

Вызванные офицеры прибыли через полчаса. Полковник Мбуну, шеф Второго Корраля (обнаружение и устранение препятствий на Великом Пути) был в повседневной гвардейской раскраске, а полковник Йенге, видимо, выдернутый с тренировки, в полустершейся боевой.

Не предлагая сыновьям садиться, Чака кратко пересказал содержание донесения. По выводам провидцев выходило, что с таким трудом стабилизированные мировые линии снова пришли в движение. Из-за вмешательства какой-то чужой силы, начавшей грубо, топорно создавать новые реальности, все Древо Путей начало опасно раскачиваться. Большой Круг уже потерял два мира, чрезвычайно богатых ценным сырьем.

– Приказываю немедленно найти мерзавцев, посмевших вставлять палки в колеса нашему великому делу, и уничтожить их, а также их самых далеких предков. Всех, до седьмого колена! – искусно имитируя гнев, чтобы до сыновей побыстрее дошла важность приказа, проорал Чака и швырнул Мбуну листок с донесением.

Полковники, отсалютовав, мгновенно выскочили из кабинета.

Проводив офицеров взглядом, император извлек из верхнего ящика стола бутылку виски «Джек Дэниэлс». Налив полстакана, Чака, смакуя, сделал первый глоток и откинулся на спинку кресла. Чтобы достать именно этот сорт агенты Первого Корраля (строительство Великого Пути) проходили десятки реальностей. Это обуславливалось тем, что вокруг мира пребывания Семьи теперь лежали реальности, где западные цивилизации давным-давно издохли в страшных муках. А молодые африканские культуры так и не научились процессу перегонки спирта.

Тихонько скрипнула потайная дверь за спиной императора, и в кабинет неторопливо вошел Мартин Лютер, ныне шеф Первого Корраля.

За прошедшие четыреста лет Мартин практически не изменился. В «базовом» мире он прожил всего несколько лет, и теперь выглядел как двадцатилетний юноша, хотя сам уже был отцом двух сотен детей. Как выяснилось, способность перемещаться в прошлое передавалась по наследству. И теперь многочисленные отпрыски Томаса и Мартина, а также их внуки и правнуки составляли основу многотысячной армии ходоков по мирам. У третьего поколения Семьи даже стал наблюдаться интересный феномен – входя в транс, они могли видеть соседние реальности и происходящие в них события. Таких людей называли провидцами.

Огромный жизненный опыт все-таки наложил отпечаток – глаза Мартина выдавали в нем многое повидавшего человека. В империи Чаки Мартин Лютер занимал второе место после правителя, был его правой рукой и наследником. Он, единственный из детей императора, до сих пор называл Робертсона папой. Бесцеремонно отобрав у отца стакан, Мартин залпом выпил виски, крякнул от удовольствия и вольготно разлегся на накрытом львиной шкурой диванчике.

– Что нового, сынок? – не обратив внимания на выходку первенца, ласково спросил Чака.

– Мои ребята прошли до синего сектора, даже почти до фиолетового, дальше чернокожим лучше не показываться. Считай, что зеленый, голубой и синий сектора для нас потеряны. Везде одно и то же, папа: чем дальше от центра, тем больше изменения. У нас появился конкурент, причем очень сильный!

В целях систематизации, реальности, лежавшие ря­дом с миром Семьи, были разбиты на сектора по степени удаления, сектора получили обозначение по цветам радуги, от красного в центре до фиолетового.

– Неужели все настолько плохо, сынок? – обреченно поинтересовался Чака, уже зная ответ.

– Даже в желтом секторе появилось несколько реальностей, где нет и следов африканских цивилизаций, но, правда, и в Европе после эпидемии чумы довольно безлюдно. Что говорят ребята Зури?

– Внучок утром прислал целое донесение, – усмехнувшись, произнес Чака, – сообщает, что нити мироздания трещат и вот-вот порвутся. Я дал задание Мбуну и Йенге устранить причину.

– Эти солдафоны только дров наломают, а не исправят ситуацию! Тут надо действовать тонко, сперва выяснить, кто начал мутить воду, а уж потом бросаться в бой! В моем отделе тоже есть неплохие провидцы, сейчас они просматривают четырнадцатый и пятнадцатый века.

– А выше? – нетерпеливо бросил Чака.

– Выше не могут заглянуть даже вундеркинды твоего любимого внучка. Все-таки глупость мы сделали, обосновавшись в тринадцатом веке. Вот сейчас угроза явно исходит из двадцатого-двадцать первого, а мы видим только последствия вмешательства!

– Между прочим, эту реальность и это время выбирал ты, сынок! – ехидно ответил Чака.

– Тогда это решение казалось наиболее оптимальным! – вяло оправдался Мартин. – Чистая планета, белая раса погибла в результате чумы, остатки добиты при нашествии мусульман. Бери власть и царствуй, что мы и сделали! Ладно, папа, это все лирика! Без надежных разведданных мы ничего не сможем. Надо подождать!

– Хорошо, – согласился император, – но не больше трех дней!

События получили продолжение уже на следующее утро. На прием к императору прибыли почти все шефы Корралей. Первым начал доклад капитан Зури:

– Сегодня ночью мои лучшие провидцы сумели разглядеть источник наших бед. В Восточной Европе, в семнадцатом веке начала выстраиваться новая мировая линия. Судя по мощности, она непрерывно корректируется и поддерживается изнутри.

– Ее мощность приблизительно соответствует нашей, – вставил слово Мартин, – но наблюдаемые изменения более логичны, корректирующее воздействие минимально. Из-за этого линия самостабильна.

– Что там происходит конкретно? – нетерпеливо спросил Чака.

– Группа людей, точное количество еще не установлено, предположительно из двадцатого-двадцать первого века пытаются создать единое государство на территории Восточной Европы. Все предыдущие возмущения линий были вызваны их же неудачными попытками, – ответил Зури. – Но теперь они бросили силовые методы и корректируют реальность небольшим ускорением технического прогресса.

– Вчера поступил сигнал, что в Средиземном море наблюдаются вихревые возмущения, предположительно от работы аппаратуры, делающей проколы во времени, – произнес Мартин. – Мы коротко посовещались, и Йенге направил туда взвод своих парней, чтобы пощупать неизвестных за теплое вымя…

– И что? – поинтересовался император.

– После сообщения о визуальном контакте с легким теплоходом, буквально окруженным полями возмущения, группа перестала выходить на связь, – убитым голосом доложил Йенге. – Высланный вдогонку взвод поддержки ничего и никого не обнаружил. И противник и наши словно растворились в воздухе.

– А пару часов назад мои провидцы обнаружили схожие возмущения, и опять в Восточной Европе, – сказал Мартин после паузы.

– Что вы предлагаете? – спросил император, обводя взглядом присутствующих.

– Послать туда батальон моих ребят, вырезать и выжечь все живое! – выпалил полковник Йенге.

– А они снова выкосят твоих ребят из пулеметов, – вмешался Мбуну, – в упор, из засады!

– У моих парней тоже есть пулеметы! – Разгорался давний спор между армией и службой безопасности.

– Мбуну прав, – отрезал Мартин. – Лихим наскоком дело не решить. Нужно послать агентов и выяснить дело на месте.

– Значит, пора подключать людей Оскара, – решил Чака.

Все посмотрели на шефа Третьего Корраля (Глубинная разведка), единственного белого за столом. Оскар Розенблюм был старым университетским приятелем Робертсона и командовал разведкой еще до образования Большого Круга и переименования отделов в Коррали. Все оперативники Оскара тоже были белыми – этого требовала специфика работы. Члены Семьи недолюбливали сотрудников Третьего, но были вынуждены терпеть их присутствие. Разведчики даже жили в отдельном поселке-гетто, хотя и достаточно комфортабельном.

– Значит, Восточная Европа, – задумчиво произнес Розенблюм. – Есть у меня среди бойцов парочка славян. Сегодня же начнем подготовку!

– Возьми несколько моих ребят, умеющих чувствовать проколы континуума, – предложил Мартин. – Очень похоже, что наши оппоненты действуют техническими методами.

– И как только найдете этих ублюдков, сразу вызывайте меня! Мои леопарды там все по камушку разнесут! – прорычал Йенге.

ГЛАВА 3

Срочное собрание нашей компании было организовано в новом офисе концерна «Москвич» на территории бывшего АЗЛК. После просмотра видеозаписи нападения и краткого комментария Игоря наступила гробовая тишина. Все дружно призадумались, чем может грозить нам новое открытие. Первым взял слово Владислав:

– Как вы думаете, технари, могут эти негры добраться до нас здесь?

– Сомнительно, – ответил я, – где Средиземное море, а где Москва? Как они нас вычислят?

– А если оппоненты располагают приборами, аналогичными вашему темпор-радару? – продолжил Владислав. – Если вы сумели изобрести такое устройство, то почему это не могут сделать другие?

– Логично, – сказал Игорь. – Надо срочно позакрывать все работающие «окна», кроме того, что ведет к Дмитрию Первому в семнадцатый век. Жалко терять такую удачную разработку.

– Предлагаешь перейти к пассивной обороне? – подал голос Суворов.

– А нам в данной ситуации больше ничего не остается, – зло проговорил Шевчук, – слишком мало дан­ных. Я бы тоже оставил одно «окно». Вдруг на его сигнал действительно пожалуют гости! Устроим там засаду!

– Хорошее предложение! – похвалил я. – Ты, Андрей, и ты, Влад, опытные городские «охотники». Вам и карты в руки! Составьте план мероприятий на случай внезапной атаки пришельцев из будущего!

– Первым пунктом плана должно быть всеобщее вооружение, – тут же стал развивать тему Косарев, – необходимо постоянно иметь под рукой оружие. Всем неспособным к отпору, я имею в виду наших девушек, предлагается все время быть на виду у вооруженного спутника.

– Затем нам следует обеспечить бесперебойную связь, – продолжил Шевчук. – Наши сотовые телефоны, конечно, неплохи, но иногда очень трудно бывает дозвониться или сталкиваешься с неуверенным при­емом.

– Наилучшим вариантом было бы держаться вместе, – задумчиво промолвил Игорь, – но так как это невозможно, у всех нас свои дела и своя личная жизнь, то предлагаю объединиться в небольшие группы. Тогда даже при нападении на одну другая всегда может прийти на помощь!

Все три предложения были приняты единогласно. Мужчины вооружались автоматами «АК-204», а девушки миниатюрными импульсниками Стечкина, недавно вышедшими из мастерских Косарева. Для связи решили взять спутниковые телефоны. Наша компания разделилась на три группы: первая – я, Горыныч и Маша; вторая – Суворов, Старостина, Шевчук; третья – Косарев, Крюков, Тихомирова.

В засаде было решено сидеть по очереди. Местом засады выбрали «Каток». На нем было легко контролировать подходы. Распределение задач и обсуждение планов взаимодействия затянулось далеко за полночь. Разъезжались мы с «Москвича» уже группами и вооруженные до зубов.

Первая неделя дежурств на «Катке» выпала моей группе. Утром следующего дня, завершив все дела в городе и собрав вещи, мы втроем отправились на базу. Ехали на Гариковом бронированном «Геленвагене». Маша, удобно устроившись на широком заднем сиденье, пощелкивала клавишами ноутбука. Она была настолько увлечена своим проектом, что не желала упускать ни одной минуты. Я раскурил огромную гаванскую сигару и деликатно попыхивал в приоткрытое окно. За окнами машины шел мелкий противный дождик, и не скажешь, что до начала зимы всего одна неделя. До Пахомова оставалось километров тридцать, и мы уже предвкушали, как по приезде сразу залезем в сауну.

Внезапно Горыныч произнес, перед этим несколько раз взглянув в зеркало:

– Серега, кажется, за нами хвост!

– Ты уверен? – спросил я, оглядываясь.

– Нет, но вот та синяя «ауди» пилит за нами от самого «Кэмпа». И что характерно – не обгоняет, хотя скорость у нас едва сто двадцать! Причем все время старается держать между нами одну-две машины!

– Это серьезно! – сказал я, вынимая из-под сиденья «Калашников». – Попробуй притормозить на обочине, а я выйду, якобы по нужде.

Горыныч плавно притер тяжелую машину к обочине, я выскочил, пряча под курткой автомат, и, перескочив кювет, неторопливо зашел в мокрый лесок. Встав за стволом березы, осторожно выглядываю на дорогу. Синяя «ауди» сбросила скорость, но не остановилась, а проскочила мимо и не спеша проследовала дальше. Подождав минут пять (за это время преследователь скрылся за дальним поворотом), я добежал до «мерседеса» и юркнул в салон.

– Ну, что, успели рассмотреть, кто в салоне? – вглядываясь в мутную пелену дождя, спросил я.

– Нет, Серега, стекла у «аудюхи» были тонированные. Но это явно хвост, иначе чего они стали тормозить.

– Будем подмогу вызывать? – спросила Маша, деловито снимая импульсник с предохранителя.

– Пока нет, – ответил я, – постараемся убедиться во всем до конца.

– Ну, тогда погнали! – предложил Гарик, трогая броневик.

«Ауди» ждала нас в трех километрах дальше по дороге.

– Давай, Гарик, подрезай их! – азартно заорал я.

– На абордаж! – зарычал Горыныч, ювелирно притирая «мерседес» в нескольких сантиметрах от капота седана.

Через лобовое стекло «аудюшки» я разглядел перекошенные черные морды и, не задумываясь, выстрелил между ними, чтобы оглушить. По счастью автомат был заряжен титановой болванкой, а не гранатой. Девятимиллиметровая пуля, летящая со скоростью полторы тысячи метров, разнесла триплекс вдребезги. Мы с Гариком, выскочив из машины, одновременно рванули дверцы седана с обеих сторон. Через несколько секунд оба пассажира «ауди» уже валялись со скрученными руками, уткнувшись носом в жидкую грязь обочины. Мария в гордой позе стояла на капоте «мерина» со «стечкиным» в руках.

– Мальчики, давайте тачку в кювет, а этих бойцов в багажник, – скомандовала моя невеста.

Не прошло и минуты, а мы уже неслись в направлении нашей штаб-квартиры, на скорую руку замаскировав место схватки. На «Катке» опять пригодилась каморка с крепким замком, в которой летом сидели нижегородские спецназовцы.

– Мишка, черт, давай дуй сюда! Клюнула рыбка! – радостно кричал в телефонную трубку Игорь. – Да, прямо по дороге! Двух языков взяли! Да, как на Средиземном, черные, аж до синевы!

– Сейчас Бэтмен прилетит со своей командой, – доложил Игорь. – Мы этих угольков быстро песни петь заставим. Пойдем пока накатим по пять капель, полечим вздернутые нервы! Маш, ты с нами?

– Пожалуй, по рюмке коньячку пропустить можно! – сказала Машенька. – Сейчас только предупрежу охрану, чтобы бдительность не потеряла, а то вдруг у наших пленников тоже есть группа поддержки!

Отдав необходимые распоряжения, мы уселись в кают-компании, но не успели даже достать из сумок продукты и напитки, как в дальнем крыле здания раздался жуткий грохот. Я сшиб Машу на пол и откатился вместе с ней в угол, под прикрытие огромного холодильника. Горыныч отскочил в простенок между окнами и загородился опрокинутым столом. Вовремя! Следующая граната влетела в наше окно! Что-то горячее ударило меня в висок, и я отрубился.

Пока я валялся в отключке, на «Катке» завязался ожесточенный бой. Как потом выяснилось, нам противостояло два десятка человек. Мальчики из ЧОПа, охранявшие нас, благополучно прощелкали приближение противника и, когда по главному корпусу ударили из гранатометов, тихонько выбрались из своей будки и залегли за бетонным фундаментом гаража. Мои друзья, вытащив меня из-под обломков, заняли оборону в ангаре, где были основные склады оружия и боеприпасов. Я очухался минут через двадцать, под бронированным брюхом «Ка-50». Пули из нескольких автоматов, пробивая насквозь тонкие жестяные стены ангара, щелкали по обшивке вертолета. У распахнутых ворот басовито гудел электромагнитный автомат (он, конечно, должен быть бесшумным, но десятки снарядиков, вылетая из ствола, создавали бы определенный фон простым трением о воздух, а ведь они еще пересекали звуковой барьер!). В дальнем конце помещения, у запасного выхода, звонко щелкал импульсный пистолет. Мне хватило нескольких мгновений, чтобы полностью прийти в себя и понять – мои друзья живы и ведут бой! Я ощупал свою бедную больную голову и обнаружил над ухом небольшую, практически не кровоточащую ссадину. Значит, имела место банальная контузия осколком или обломком стены. Подобрав валяющийся рядом автомат, я пополз на звук импульсника, к Марии. Машенька, довольно грамотно завалив дверной проем какими-то ящиками (и как только сил хватило), стреляла в проход между главным корпусом и мастерскими. Между зданиями уже лежала пара тел.

– Ну, как тут у вас? – задал я глупейший в данной ситуации вопрос.

– Сережка, милый, ожил! – радости Маши не было предела. Она порывисто обняла меня. Над нами тотчас свистнуло несколько пуль. – Пока держимся, но если они опять жахнут из гранатометов, то нам настанет полный пи…ц! – в боевой обстановке Мария не стала стесняться в выражениях. – Но что-то они с обстрелом не торопятся. Или живыми хотят взять, или гранаты кончились.

– Ну, уж живыми вряд ли! Тогда бы не стали по Главному стрелять! А сколько я провалялся?

– Фиг знает, но сдается мне, и получаса не прошло!

– Нам бы еще столько же продержаться, а там, глядишь, и Мишка с Андрюхой подоспеют!

– Твоими бы устами… Ладно, будем стараться! Надо Горыныча проведать – мне кажется, направление главного удара у него. Вот, слышишь? Его автомат почти без пауз молотит! Сползай к нему, посмотри, а здесь я сама управлюсь, только автомат мне оставь. Ты себе по дороге другой подберешь, а я как схватила эту пукалку, так и воюю с ней, времени нет за другим стволом сбегать.

Я торопливо, но крепко поцеловал мою боевую подругу и, оставив ей «Калашников», пополз к Горынычу. По дороге я действительно заглянул на оружейный склад и прихватил пару автоматов и патронташ с магазинами.

Горыныч тоже обрадовался моему появлению.

– Серега! Вот молодец, что приполз! И патроны приволок! Ну, значит, будем жить! Вон, смотри, – Гарик кивнул за ворота. Прямо перед нами расстилалась обширная площадка, в пятидесяти метрах слева располагался гараж, из-за правой створки ворот виднелся край Главного корпуса. – Они пришли из леса за Главным корпусом, обстреляли нас гранатами, загнали сюда. Теперь хотят перескочить эту площадку и укрыться за гаражом. Под его прикрытием переместятся к нам во фланг, причем под самый бок. А до угла гаража расстояние такое, что гранату можно просто рукой бросить! Но пока мне удается мешать такому маневру!

– А давай-ка я сам проползу за гаражом и ударю им во фланг! – врубился я в диспозицию. – А ты меня огоньком прикроешь!

– Можно попробовать! – Горыныч моментально въехал в замысел.

– Ну, тогда я пошел, – торопливо скомандовал я, пока Гарику не пришла мысль рвануть туда самому, а меня, контуженного, оставить для прикрытия. – На счет – три! Раз, два, три!!!

Так быстро я не бегал уже очень давно. Но при этом я прекрасно видел всю картинку боя и даже несколько раз успел выстрелить с обеих рук по высунувшимся боевикам. Мой талант не подвел и на этот раз: четыре выстрела – четыре попадания!

Пробегая за гаражом, я чуть не споткнулся о наших доблестных охранников. Пнув сгоряча несколько раз по их тушам ногой, я проследовал дальше. Из-за угла я вылетел как ангел мести: морда в крови, одежда измазана и порвана, зато в каждой руке по стволу! Противник, понятно, засек мою перебежку и ждал меня, но я опередил их на какие-то секунды. Электромагнитные автоматы застрекотали, как хорошо отлаженные швейные машинки. Все, без исключения, снаряды шли точно в цель. Я впервые видел, что бывает при прямом попадании мини-гранаты в человека. Эффект такой, словно лопается громадный кровавый пузырь. От тела просто ничего не остается, оно исчезает, оставляя после себя только брызги!

В развалинах Главного корпуса сидело двенадцать человек, осталось двенадцать пурпурных клякс! И тут же мгновенно на несчастный «Каток» обрушилась тишина. Только через несколько секунд я стал различать какие-то посторонние, не относящиеся к бою звуки. Тихо позвякивали на ветру сорванные взрывами кровельные листы, где-то под обломками шипела вода, вырываясь из разбитого водопровода, а еще через несколько секунд я смог различить шелест беспрерывно идущего мелкого холодного дождя.

Нескольких минут нам хватило на обход территории. Живых нападающих не осталось. Но едва Мария успела привести в чувство обалдевших охранников, как в лесу затрещали автоматы. Не меньше полдесятка стволов. Им басовито ответила пара «АК-204». Мы на всякий случай залегли, направив оружие на опушку. Но бой очень быстро затих, и вскоре из леса донесся Мишкин голос:

– Эй, рэмбы комнатные, не стреляйте, мы выходим!

– Миха, тебя только за смертью посылать! – от­ветил я.

Из-за деревьев осторожно, держа оружие на изготовку, вышли Бэтмен с Андрюхой.

– Ни хрена себе вы тут гуляете! – разглядев последствия атаки, сказал Мишка. – Пленных, конечно, не брали?

– Возьмешь их, как же! – Горыныч хмуро улыбнулся, стирая грязь с лица. – Серега слишком метко стреляет, черт контуженный! Да еще таким боеприпасом, от которого люди лопаются, как пузыри!

– Вот как! А мы в лесу стреляли болванками, так от попадания в любую точку тела люди осыпались, словно труха, – поделился наблюдением Шевчук. – Это как понять?

– Гомогенизация водосодержащих тканей! – блеснула эрудицией подошедшая Маша. – Так этим ублюдкам и надо! Какой домик был! Картинка! Сколько я в него труда и денег вбухала! А теперь здесь снова нет приличного сортира!

Услышав старую шутку, все разразились бешеным хохотом, давая выход нервному напряжению. Ржали мы довольно долго и лишь минут через десять, немного успокоившись, стали думать, как выкручиваться из создавшейся ситуации. Все-таки здесь почти целый час шел бой, и хотя место довольно глухое, но деревня всего в трех километрах, а с другой стороны на таком же расстоянии дачные участки. Присутствие людей на дачах в такое время года весьма сомнительно, поэтому этим направлением можно пренебречь. А вот в деревне наверняка услышали перестрелку. По счастью, там всего один телефон. Но тем не менее обязательно найдется какой-нибудь законопослушный гражданин, который стуканет ментам. Те приедут проверять, а у нас здесь кроме гор трупов целый склад оружия и два боевых вертолета в ангаре. Вот будет хохма!

– Мишка, Андрюха! Вы почти не помяты, в отличие от нас. Сполосните водкой рты и езжайте в деревню, якобы за добавкой. Всем любопытным расскажите, что мы тут по-черному пьем и только что устроили фейерверк. Авось поверят! – быстро выпалил я.

– Молоток, Серега, сообразил, – похвалил Горыныч, – и не скажешь, что в голову стукнутый!

Парни двинулись выполнять отвлекающий маневр. Вскоре к воротам подъехала вызванная по телефону Лена. Мишка с Андрюхой оставляли ее в машине на шоссе. Увидев произведенные разрушения и нашу троицу на таком фоне, Старостина только руками всплеснула. Слов у нее не нашлось. Отправив девушек на частичное восстановление порушенной инфраструктуры и дав им в помощь двух охранников, мы с Гариком отправились на уборку трупов. Все убитые были черными, причем не с коричневым оттенком, а самого что ни на есть ультрачерного цвета. Афро-африканцы, мать их так! У всех более-менее целых трупов на теле под одеждой обнаружилась боевая раскраска.

Через час к нам присоединились Суворов с Шевчуком, пригнавшие взятых в «ауди» языков. Я понял, что захоронение товарищей – часть психологической ломки пленных. Надо было видеть их лица, когда негры догадались, что всех нападавших перебили всего-то несколько человек. Момент для психологической ломки был наиболее удачным. Но допрос забуксовал на первых же вопросах. Оказалось, что пленники говорят на каком-то тарабарском языке, а по-английски знают лишь несколько фраз, да и то чисто прикладного содержания. Пришлось после похорон загнать языков назад, в камеру.

Ближе к вечеру подъехала «бригада» Косарева. Влад, внимательно осмотрев причиненные разрушения, захотел переговорить с пленными сам. Но через несколько минут убедился, что ни на одном из пяти языков, включая арабский, те не разговаривают. Достоверность этого печального факта Владислав установил, следя за реакцией мелких лицевых мышц оп­понентов. 14 тут нас всех несказанно удивила Катя Тихомирова. Прислушавшись к речи пленных, девушка неожиданно бегло заговорила на их языке. Язык этот оказался суахили, и наша скромная, незаметная Катюша владела им совершенно свободно.

С переводчиком допрос пошел веселее. Пленники оказались бойцами спецподразделения средневековой империи, занимающей половину Африки. Элита империи, отпрыски императора и его сыновей обладали возможностью свободно перемещаться по времени и пространству без всяких технических приспособлений. Кроме того, некоторые из них могли чувствовать проколы континуума, а следовательно, «видели» наши «окна». Один из таких вундеркиндов возглавлял отряд, призванный покарать врагов, уничтоживших морской рейдер.

Не сказать, что эта информация удивила нас. Какое уж тут удивление, да мы были просто потрясены! Выйдя из ангара на свежий воздух, мы устроили экстренное совещание. Так как «Каток» был частично разрушен и к тому же «засвечен», базу постановили перенести на «Москвич», где хватало свободных помещений. Оружие, боеприпасы и оборудование решили вывезти уже сегодня, невзирая на поздний час. Две «газели», стоящие в гараже, к счастью, не пострадали. А вот от тяжелого вооружения, в том числе вертолетов, к великому сожалению, пришлось отказаться. Все это было сброшено через «окно» куда-то в палеозой. Ко­сарев поспешил успокоить нас, сказав, что вскоре в его мастерских будут собраны первые плазменные турболеты.

Около полуночи колонна из трех легковых и двух грузовых машин покинула многострадальный «Каток» и двинулась в направлении Москвы.

Кажется, начинается новый этап в нашей жизни.

Москва 2002-2003 гг.