Важна только любовь

Глава 7

— О Боже, Боже мой! — услышала Адриана вздох матери.

Доставая основное блюдо из духовки, оглянулась через плечо и посмотрела на Каттера и мать, сидящих за столом. Они ели салат; руки у Бланш лежали на столе, глаза были широко раскрыты; она смотрит туда, откуда слышны шаги Лизы.

— Ты почти вовремя, — заметила Адриана с показным весельем. Три раза звала Лизу, боялась, девочка вообще откажется спускаться вниз. Тогда станет ясно пойманный ею взгляд требует объяснений. А вот объяснений-то у нее как раз и нет. Держа в руках кипящую кастрюлю с фасолью, сыром и овощами в зеленом соусе чили, она повернулась, чтобы поздороваться с дочерью. Поскорее забыть происшедшую между ними неловкую сцену.

— Лиза, детка, что за?.. — начала Бланш.

— Не сейчас, мама! — прошептала Адриана на ухо матери, спеша к столу, чтобы поставить кастрюлю в центр.

Под Лизой тихо скрипнул стул.

— Но, Адриана…

Она взглянула на мать так, что та умолкла. Самое время продемонстрировать Бланш свои актерские способности — если кто и способен сохранить спокойствие, когда внучка является к ужину, одетая, как уличная шлюха, так это она.

— Ты сегодня переоделась к ужину. — Адриана отодвинула стул и села.

Слово «переоделась» не вполне отражает ситуацию: туфли на высокой шпильке, черное обтягивающее платье с коротким рукавом чуть не лопается на груди. Адриана положила себе бурито, стараясь не смотреть на жирные линии вокруг зеленых Лизиных глаз, на залитые лаком волосы, превращенные в некое подобие кудрей. Да уж, с таким количеством косметики на лице можно потопить миноносец…

— Собираюсь сегодня пойти в кино с Дженифер, — важно сообщила Лиза, накладывая в тарелку салат.

Адриана чуть не фыркнула и поспешно заговорила о том, что идет в кинотеатре, в котором часу Лиза вернется, всю ли домашнюю работу сделала…

— Мне нравится твоя прическа, — проговорил Каттер, — очень… элегантно.

Взгляд на него из-под черных от туши ресниц сказал ему, что она ожидала комплимента.

— Спасибо. А ты не хочешь пойти с нами, Каттер? Поедим поп-корна.

Еще один ее взгляд — и он беспомощно посмотрел сначала на Адриану, потом на Бланш.

— У меня уже есть планы на вечер, — ответил он, — но все равно, спасибо.

— Конечно. Может быть, в другой раз. — Широкая улыбка открыла зубы, слегка запачканные розовой помадой.

Ужин прошел почти спокойно. Бланш вошла в свою любимую роль — строгой южной красавицы. Это когда стадо трубящих мамонтов присоединяется к ним за столом, а она и глазом не моргнет. Просто предложит им мятного чая со льдом и спросит, что они думают о погоде.

Лиза вела неприкрытый флирт с Каттером — Адриана лишь поеживалась. Бесконечно терпеливый, он игнорировал ее неуклюжие попытки, обращался с ней в обычной дружеской манере, шутил и поддразнивал. «Ох, Лиза, детка!» переживала за дочь Адриана. Что ж, пришло время. Такой привлекательный мужчина, как Каттер, конечно, притягивает Лизу как магнит. Отца ее ведь вечно не было дома, и Лизу окружали одни женщины. Откуда ей взять опыт общения с мужчинами?

— Лиза, ты совсем не поела бурито, — заметила она. — Я приготовила, как ты любишь.

Лиза отрицательно помотала головой. Из прически тут же выбился непослушный вихор и закачался, словно антенна.

— Я на диете.

Адриана удивленно на нее воззрилась.

— Начала с сегодняшнего дня.

— О-о-о… Ну ладно.

Это уж слишком: жуткий макияж, лохматая, да еще и голодом себя морить решила… Адриана зачерпнула маленькую ложку и поднесла к тарелке Лизы.

— Совсем немного — это тебе не повредит. Не можешь же ты жить на одном салате.

Лиза резко отодвинула тарелку, даже подняла ее со стола.

— Нет, мама! Не хочу!

— Лиза это сама решит… — вмешался Каттер.

— Точно, я не ребенок, мама. Вот Каттер это видит. Правда, Каттер?

— Хмм…

— Он думает, что я умная молодая женщина, правда, Каттер?

«Господи, как это меня угораздило!» — Каттер уже начинал паниковать.

— Скажи ей, что я больше не ребенок! — потребовала Лиза, заметив его колебания.

О Боже! Он положил вилку и отодвинулся от стола.

— Лиза, по правде говоря, с позиции взрослого, я хочу сказать…

Она повернулась к нему, пораженная таким предательством. От резкого движения волосы у нее окончательно растрепались, рот приоткрылся в разочарованном «о-о…», она всплеснула руками… Этого оказалось достаточно раздался громкий треск, туго натянутая ткань не выдержала и лопнула, обнажив тело от подмышки до талии.

Девочка вскочила на ноги, опрокинув стул, и, одной рукой придерживая волосы, а другой — порванное платье, уставилась на Каттера. Он знал, что она видит сейчас у него в глазах — сожаление и смущение. Не говоря больше ни слова, с пылающим лицом, она повернулась и выбежала из комнаты. Каттер резко поднялся, намереваясь следовать за ней.

— Оставьте ее в покое! — Голос Бланш прозвучал так, что Каттер застыл на месте. — Последний человек, которого девочка сейчас хочет видеть, это вы. — И величественно встала из-за стола. — Сегодня вечером мы с Лизой идем в кино. Скоро вернемся.

Она бросила на Каттера взгляд, от которого тот опустился обратно на стул.

— Уверена, вы поймете, если мы не будем прощаться. — И, высоко держа голову, вышла из комнаты.

Вот это да! Каттер подался вперед, поставив локти на стол. Ему нравилось болтать с Лизой, насмешливой и умной девчонкой. Он хотел ее подбодрить, внушить ей веру в себя. Это его вина — как всегда, всего лишь хотел помочь…

— Это все твоя вина! — Адриана словно подслушала его мысли. — Что ты ей сказал?

— Ничего! Я…

— Ты ее поощрял, да?

Взгляд Адрианы его разозлил. Он поднял упавший стул Лизы и с громким стуком поставил на место.

— Поощрял — чтобы она занималась гимнастикой и следила за своим весом. Вот что я делал.

— Ты пытался заставить ее почувствовать себя какой-то особенной.

— Она и есть особенная.

— Ты знаешь, о чем я говорю! — Адриана перегнулась через стол и наставила на него указательный палец. — Она для тебя так оделась!

— Послушай меня, леди. — Он оттолкнул указующий перст и прижал ее руку к столу. — Если бы ты не была так занята своей вежливостью, увидела бы, что Лиза изо всех сил старается угодить тебе, а не мне.

— Да, крича и ругаясь…

— Ты так давишь на нее — не удивительно, что она столько ест. Старается быть паинькой, хорошей девочкой для тебя, вместо того чтобы быть самой собой.

— А ты что, за две недели уже выяснил, какая моя дочь на самом деле? Адриана выдернула руку.

— За две недели я насмотрелся, как вы, все трое, изо всех сил делаете вид, что у вас ничего не случилось. Харви, пропавшие деньги, твоя работа, Лиза… Девочка так сбита с толку, что каждая мелочь… например, стертая программа Харви у нее на компьютере — и она уже подозревает, что он планировал в ее спальне целый заговор!

Может быть, Адриана и старалась сделать все как лучше, в отчаянии размышлял Каттер, но как она могла не видеть, насколько сильно ранит свою дочь? Защищала себя, уверенная, что защищает и Лизу тоже. А на самом деле вежливые улыбки пугали Лизу гораздо больше, чем напугала бы правда.

— Адриана, послушай, помнишь, ты говорила мне, как ненавидела Бланш за то, что та притворялась, будто все отлично. Как думаешь, что ты сейчас делаешь с Лизой?

Она открыла рот, чтобы возразить, но он не дал ей ничего ответить.

— Я не предлагаю тебе рассказывать ей о неверности Харви.

— Тише! — оборвала его Адриана. Безмолвствующие Бланш и Лиза спустились по лестнице и вышли.

— Но ты можешь сказать ей, что у вас были проблемы, — продолжал он минутой позже, — и признаться, что ты на него злилась. Ради Бога, Адриана, это любой дурак заметит: твои губы говорят, как вы были счастливы вместе, а твои глаза… — глядя прямо ей в медовые глаза, он протянул руку и прижал палец ей к виску, смахивая прилипшую ресничку, — полны злости.

Она оттолкнула его руку.

— Значит, мы снова говорим о моем предполагаемом отрицании? Так я не смотрю в лицо реальности? — Голос у нее дрожал, она вскочила на ноги. Знаешь, с меня хватит! Хочешь реальности? Ладно, пойдем, взглянем на нее!

Он попытался ее остановить, но она, не обращая на него внимания, выбежала из комнаты. На ступеньках обернулась, бросила на него через плечо взгляд, полный огня и решимости.

— Ты идешь или нет?

— Иду-иду! — Он махнул рукой — по крайней мере узнает, какая муха ее укусила.

В спальне она подошла к шкафу, который он дважды обыскал в первый же день, и достала пластиковую сумку. Раньше ее на этом месте не было. Вместе с сумкой из шкафа вывалился лифчик. Оставив шкаф открытым настежь, а лифчик валяться на полу, Адриана толкнула Каттера ладонью в грудь.

— Садись!

Заинтригованный, он присел на край кровати.

Она расстегнула сумку и перевернула ее — содержимое рассыпалось по белому покрывалу. Зеленый фонарик подкатился к Каттеру и остановился у его ноги. Мелочь, булавка для галстука… все, что осталось от человека по имени Харви. Каттер с некоторым удивлением узнал эти предметы: все они аккуратно собраны полицейскими на месте аварии или в морге.

Единственное, чего он не узнал, — красная туфелька, слишком маленькая, чтобы принадлежать Адриане. Да и никогда она не надела бы столь броской вещи. Адриана подняла туфельку и посмотрела на нее с отвращением, так и этак поворачивая в руках.

— Видишь?

— Это не твоя.

Глаза ее встретились с его взглядом — они метали молнии.

— Нет, не моя. Это и есть реальность. О, Господи! Догадка подействовала на него, как удар по голове. Он потянулся к ней.

— Адриана…

Она отступила, не давая до себя дотронуться. — Так, значит, я должна сказать Лизе правду, что ее отец бросил нас, не сказав ни слова, даже не оглянувшись. Вот билет до Далласа в один конец. — Адриана постукивала острым каблучком красной туфельки по ладони, еле сдерживаясь. — Что в день смерти с ним в машине была другая женщина. — У нее срывался голос от едва сдерживаемых слез. — Как насчет того, чтобы рассказать ей, что он вез с собой любовницу? Что какая-то женщина забрала деньги? На них Харви собирался начать с ней новую жизнь. Она бросила его, истекающего кровью, с раздавленной грудью. И это рассказать Лизе? — Все ее тело сотрясала дрожь. Каттер молчал. Что он мог сказать? — Не думаю, что стоит это делать. — Адриана почти кричала. — И мне все равно, заплатит она тебе двести долларов или два миллиона, — ты тоже ей не скажешь! Слышишь меня? Не скажешь!

Он содрогнулся от боли у нее в голосе и от сознания, что все это время она была права, а он ошибался. Убедил себя, что молчание причиняет Лизе боль, и не понял, что правда может ее просто убить.

Его собственная военная карьера подразумевала ложь, хитрость, укрывательство. Но в самой глубине в нем всегда жила вера в правду. Ложь во спасение, считал он, необходима, чтобы сохранить жизнь, свободу и надежду на счастье.

Во второй раз в жизни его вера в силу правды оказалась под угрозой. В первый раз он ушел в отставку. А на этот раз?..

— Вот и вся реальность, с которой мне приходится иметь дело, — уже спокойнее проговорила Адриана — злость оставила ее под его теплым, молчаливым взглядом. — Если тебе нужно еще больше «правды», если ты хочешь найти деньги, — поищи ее. — Туфелька выскользнула у нее из руки и упала на пол.

Каттер был растерян. Ему не нужны деньги, они нужны Джонатану Раунду, и он не остановится, пока не получит их. Но тогда придется рассказать ему об этой женщине и о деньгах, чтобы Адриану оставили в покое, а Адриане — рассказать, кто он такой, и о своем расследовании. И сейчас для этого самый подходящий момент.

— Адриана, — начал он, — когда я нанимался на эту работу, я…

— Считай, что ты от нее свободен. — Она прятала глаза, стараясь унять дрожь.

— Не надо, не надо так, — тихо произнес он.

— Я хочу, чтобы ты… ушел и оставил нас всех в покое!

Он встал и взял ее за руку. Электрический разряд никуда не исчез — он пробежал ей по руке, теплый, живой. У нее зарябило в глазах, но она не сдастся. Вообще-то ей сейчас должно стать легче. Обычно именно так говорят на ток-шоу: встреть свои страхи лицом к лицу — и они потеряют силу. Посмотреть на Каттера? Но в его темных глазах она увидит только неверность, обман, предательство… Это слишком уж ужасно, она больше не вынесет.

— Уходи!

Между ними повисла тишина.

— Ладно, — сказал он наконец, — сейчас я уйду. Но нам нужно поговорить. Он отпустил ее руку. — Я еще вернусь. — Постоял немного, повернулся и вышел.

Адриана осталась одна в пустом доме, в своей пустой спальне. Со стоном отчаяния она запустила туфелькой в стену… Каблук поцарапал свежеокрашенную стену.

— То есть как это ты его уволила? — воскликнула Бланш.

Она явилась к ланчу и принесла с собой салаты из магазина. Видимо, хотела спокойно обсудить все происшедшее, когда Лиза уйдет в школу.

— Все пошло не так, мама.

Они сидели на кушетке в гостиной, с пластиковыми вилками в руках.

— Но я думала, он хорошо работает, — возразила Бланш. — Я хочу сказать… вы двое… все шло… Боже мой, вы оба, кажется, загорелись.

— Мама!

— Ладно, дорогая. Даже Лиза это поняла. Почему, ты думаешь, мы разыграли эту пьесу вчера за ужином? Девочка подумала, что становится слишком жарко.

— Это она тебе так сказала?

— Ну, не совсем так. Сказала просто, что устала от джинсов и футболок и не пора ли потщательнее заботиться о своей внешности. — Бланш пригладила волосы. — Я полностью с ней согласилась и предложила — давай научу тебя делать макияж.

— Слава Богу! Ты ничего не говорила о…

— Я была тактична — дальше некуда. — Бланш махнула рукой, отметая все сомнения. — Упомянула, конечно, вскользь — мол, скромный вид производит хорошее впечатление. Так сказать, чем меньше, тем лучше.

— Ладно, мам. Утром ей еще было стыдно говорить со мной. Схватила портфель и хлопнула дверью — я и сказать ничего не успела. Только, что Капер больше не придет. И вижу — почувствовала облегчение. Думаю, ей неудобно было бы смотреть ему в глаза.

— Девочка станет скучать по нему — он был с ней так добр. И с тобой тоже. Для вас обеих хорошо снова иметь рядом мужчину. — Бланш тяжело вздохнула. Иногда Харви… был таким идиотом.

— Вот как? — изумилась Адриана. — А как же твое вечное «ах, он милый, милый человек!»? Я-то всегда думала, ты любила Харви…

— Любила — постольку, поскольку… ты его любила.

— Я…

— Муж моей дочери, отец моей внучки… Я должна была… обращаться с ним как можно лучше. Но то, что происходило между вами в прошлом году… я так возмущалась его поведением, что едва ухитрялась оставаться вежливой.

— Но ты никогда ничего не говорила!

— А ты никогда и не хотела от меня ничего слышать… Разве не так?

— Да-а, пожалуй, — согласилась Адриана. — Наверно, не хотела.

— А раз уж ты мне не доверяла, то что мне оставалось делать? Тебя, очевидно, не устраивала работа, по ты отказывалась говорить, почему. Готовила эти роскошные обеды, а Харви даже не трудился приходить. А потом, когда приходил, у тебя был такой вид, словно ты мечтала отбить его вместо бифштекса. И мне приходилось целый вечер болтать о каких-то идиотских собраниях и комитетах. Ты ведь не видела необходимости хоть чем-то поделиться с матерью, рассказать мне, что происходит.

Она права, подумала Адриана, больше некуда отступать, обратной дороги нет. Ее жизнь распадается на части быстрее, чем она успевает ее собирать.

— С Харви… у нас были некоторые проблемы, — молвила она, собравшись с силами. Бланш молча ждала продолжения.

— Он был неверен мне, мама.

— Ах, — кивнула Бланш, — об этом трудно говорить, я понимаю.

Как ни странно, не так уж трудно. Исповедь перед Каттером все-таки оказала на нее очищающее воздействие. Ну и заодно положила конец всему, что между ними начиналось. Она не станет больше общаться с человеком, который знает о ней столько ком прометирующего.

— Кажется, я должна была сказать тебе намного раньше, мама. Но в нашей семье не было традиции делиться такими вещами, тебе не кажется?

— Да, не было. — Бланш положила руку с безупречным маникюром поверх руки дочери. — Ты хочешь рассказать мне об этом сейчас?

И Адриана начала говорить. Поплакала немного, позволила Бланш себя утешить. Рассказала ей все о телефонных звонках, о деловых поездках. Не стала все же упоминать о подозрениях, что Харви взял деньги и эта женщина исчезла с ними. Может быть, когда-нибудь и расскажет, но урок с Каттером кое-чему научил ее. Правда часто все меняет, и иногда больше, чем хочешь. Откровенность с матерью нова, и она готова продолжать ее, но только… не выдавать всех секретов сразу. Своего рода самозащита.

— Не был бы уже мертв — сама убила бы! — так отреагировала Бланш. — У твоего отца тоже хватало всякого, но он был мне верен, и я благодарна ему за это. Мне кажется, он понимал, что никогда уже не встретит женщину, которая согласится терпеть его.

— Мам, а это было трудно — выносить все это?

— Ужасно трудно, ничего труднее в жизни не испытывала. Но я ни о чем не жалею. Помнишь то время, когда твой отец?..

И Бланш пустилась в воспоминания о тех днях в душной квартире в Атланте. Адриана не прерывала ее нетерпеливо по своему обычаю — сидела и слушала, как мать перебирает драгоценные четки памяти. Позволила и себе вспомнить, даже слегка улыбалась. Может быть, однажды вот так же расскажет Лизе о Харви и слегка улыбнется… Но никогда не улыбнется, вспоминая о Каттере.

Каттер стоял у двери и боялся позвонить. Наконец он нажал на кнопку ответа не последовало. Он обогнул дом, прошел через ворота и оказался на заднем дворе.

При виде Адрианы у него перехватило дыхание, сердце часто забилось. Волосы свободно падали ей на плечи. Короткий светлый топ, шорты цвета хаки, обнаженные ноги утопают в траве.

Он сделал шаг к ней. Она подняла глаза — и с лица тут же исчезло всякое выражение. Выключила газонокосилку и как-то слишком спокойно приблизилась.

— Я сказал, что вернусь, — нам надо поговорить.

— Я занимаюсь газоном…

— И с Лизой тоже хочу поговорить.

Адриана посмотрела на него внимательно, а потом сделала несколько шагов к входной двери. Повернулась, скрестив руки на груди и словно говоря: «Это мой дом, моя территория». Его здесь не ждали.

— Лиза в балетной школе по пятницам. Ее не будет дома до позднего вечера. В любом случае она не очень-то хочет тебя видеть.

— Может, и нет, но это к лучшему, ты не думаешь?

Адриана пожала плечами.

— Мне осталось всего несколько часов работы, и я закончу ванную. У меня с собой инструменты, могу начать прямо сейчас. Заодно подожду Лизу.

— Пожалуй, не стоит.

— Адриана, это глупо. Я… — Он умолк, стараясь успокоиться. То, что он собирается ей сказать, и так нелегко перенести, а она еще и слушать не желает. — Знаю, тебе трудно говорить со мной о Харви, но мы ведь можем поговорить об этом, да?

— Нет, не можем! — Она произнесла это твердо, но щеки у нее запылали от смущения.

Он понял, что произошло: он знает правду, и это конец. Для того, кому ведомо, что за тайны хранят хозяева и что кроется за их вежливыми улыбками, вход в этот дом заказан.

Всю прошлую ночь он практиковался, представлял, как скажет ей, как объяснит все: что сперва это была для него всего лишь работа, но потом все изменилось. Он познакомился с ней, с Лизой, с Бланш и решил узнать правду, чтобы раз и навсегда покончить с этой историей и начать все сначала.

Но она отвернулась от него, и возврата нет. Эта мысль привела его в отчаяние. Адриана готова уйти, ее рука уже на ручке двери…

Он схватил ее за плечи и притянул к себе. От нее слабо пахло бензином и свежескошенной травой, а на вкус она была как свежая мята. Обнимать ее было невыносимо прекрасно — словно всякий раз оказываешься в раю… Его губы, голодные, требовательные, требуют от нее ответа, которого она дать не готова. Руки решительно рванули вверх ее рубашку и стали гладить спину от плеч до талии. Потом метнулись к груди, касаясь атласа Бог знает, какого грешного цвета. С тихим стоном сладкого поражения губы ее приоткрылись, язык затанцевал, и он понял, что теперь для них нет ничего невозможного. Намотав золотые волосы на руку, он еще крепче прижал ее к себе.

— Вот теперь прикажи мне уйти… — пробормотал он, отрываясь от ее губ и целуя в подбородок. — Поцелуй меня, а потом прогони!

— Уходи.

Она воспользовалась его изумлением, чтобы освободиться. Волосы выскользнули у него из руки. У нее в глазах совсем не было боли, когда она отступила и посмотрела на него, тяжело дыша. От сумасшедшей страсти сердце у нее неровно билось, но Адриана упрямо отказывалась покоряться своему сердцу.

— Черти и дьяволы! — взорвался он, чувствуя странную пустоту. — Я ведь пытаюсь помочь!

— «Помочь»? — резко и недоверчиво рассмеялась она. — Помню, отец говорил тебе, что все можно починить, но ты сам признал — у тебя нет его таланта. Еще немного помощи с твоей стороны — и моя семья развалится на части!

Эти слова ударили его, словно ножом, у него закружилась голова. Едва отметив, как хлопнула дверь, он остался стоять во дворе один. Заработали фонтанчики, поливая газон. Ботинки и джинсы у него тут же покрылись капельками воды, руки окутал влажный туман. Но он ничего не замечал, прошел назад к фургону, завел двигатель, выехал на дорогу и помчался на север, ничего перед собой не видя.

Адриана права. Его работа — найти деньги, а не заставлять Адриану искать новую жизнь. В результате не нашел ни того ни другого. Лишь разрушает все, к чему прикасается.

Каттер остановил фургон у подъездной дорожки к родительскому дому, прежде чем понял, куда едет. Перед закрытой дверью гаража стояла машина брата. Петунии разрослись вдоль дорожки, газета перед дверью на крыльце, из гостиной доносятся голоса… Он пришел сюда в поисках семейного тепла, безопасности и утешения.

Отец, как всегда, в кресле, туг же мать и брат Том — все трое беззаботно болтают. Увидели его, замолчали.

— Каттер! — воскликнула мать и, поднявшись, чмокнула его в щеку. — Ты как раз вовремя — мы собирались позвонить тебе и пригласить на ужин. Нам надо кое-что с тобой обсудить.

Он встретил взгляд брата и понял: что бы это ни было, ничего хорошего ждать не приходится.

— Садись, садись! — Мать примостилась на краешке дивана и похлопала по сиденью рядом с собой. — Разве не здорово? Мы сегодня собрались всей семьей.

— Просто скажи ему, мама, — произнес Том.

— Что ж, у нас хорошие новости, правда. — Она глубоко вздохнула и выпалила:

— Мы с отцом решили купить квартиру, собираемся продать дом. — И робко улыбнулась. — Правда, отлично?