18

Каждый «храм» крылатых на деле только назывался зиккуратом. Зиккурат — огромное ступенчатое сооружение предназначенное в основном для советов и ритуальных целей — было только его центром. В этом центральном здании обычно распологались архивы, сокровищницы, библиотеки… Комнаты верховного намэ, а заодно и другие помещения для нужд его и других лидеров храма — комнаты длоя аудиенций, приватные обеденные залы, в которые допускались только намэ и его окружение и тут же, в основном здании — комнаты его учеников.

Крылатые не нуждались в прислуге — считалось естественным, что своими первичными нуждами каждый занимается сам, иногда магистру помогал только ученик или спутник жизни. Хотя крылатые не нуждались в продолжении рода через парные союзы, Крылатые Предки в своих посланиях многократно упоминали о необходимости душевного тепла и союза душ, потому переход взрослой валькирии из одного выводка в другой считался естественным, даже если этот переход подразумевал ещё и смену касты. Такие пары обычно тоже получали отдельные комнаты, более скромные, чем у лидеров храма, но всё же более уютные, чем у молодых свободных особей.

Хотя большинство ремесленеческих професий полностью находилось в руках талах-ан, и эта каста выступала категорически против передачи части их долга другим кастам, в каждом зиккурате всё же имелись и свои ремесленники — частично эта группа состояла из «пар» перешедших в новый храм из касты талах-ан, а частично — из собственных мастеров, занятых узко специальной деятельностью. Так храмы катар самостоятельно ковали и резали из дерева оружие и тщательно охраняли тайны их производства от других каст.

Помещениями для ремесленных и общих нужд была занята обширная территория вокруг зиккурата, на этом же уровне находились общие спальни для птиц, доказавших свою зрелость. А чуть ниже по склону горы — комнаты для почётных гостей, приглашённых учеников и стражи.

Хотя в Храме Времён внутренние помещения были заняты в основном под хранилища, а большинство гостей распологалось во внешних, в целом эта структура повторялась и здесь.

И здесь, во внешнем круге, обрамлённом стенами и помещениями для гостей, располагался Сад Безмятежных Цветов.

Если внутренний сад Храма Свинцовых Волн выглядел скорее диким осколком леса, то Сад Безмятежных Цветов оказался выхолен и выглажен до последней линии. Санъяра слышала об этом месте, но до сих пор ей не приходилось здесь бывать, так что какое-то время она привычно оценивающим взглядом осматривала место, в котором оказалась. Талах-ир наверняка отметил бы тонкость с которой были подобраны цветы на клумбе и искусность, с которой был выполнен террактовый фонтан в центре квадратного пруда — то и другое разительно контрастировало с привычной Санъяре дикой свежестью водопада, венчавшего их с наставником любимый сад.

Талах-ар наверняка отметил бы чёткость линий и точность гармонических измерений — это место, как и все другие помещения Храма Времён, создавали все четыре касты вместе, и к рассчётам явно приложил руку великолепный инженер.

Санъяра заметила это всё, но в первую очередь отложила к голове несколько тёмных мест среди деревьев, хорошо подходивших чтобы разместить там соглядатаев. Внутреннее чутьё, впрочем, подсказывало ей, что сейчас все они пусты. Невольно представила насколько вероятно совершить прыжок к площадки для прогулок от ближайшей стены — с крыльями или без крыльев. И только потом увидела стройную фигуру Нарана, стоявшего возле пруда.

Наран был в голубом шёлковом одеянии, которое очень шло к его глазам и цвету лица. Санъяра, успевшая позабыть его красоту, невольно залюбовалась на добрую минуту, а следом ощутила как щемит сердце от болезненного осознания, что красота эта — не для неё.

Больше она не питала иллюзий: Наран, безусловно, просто воспользовался её наивностью. И зачем она пришла сюда, Санъяра не знала.

— Отойдём в тень? — спросил Наран мягко, приближаясь к девушке.

Санъяра кивнула. Ей было всё равно. Она чувствовала, что это лишь повод завязать диалог, но не собиралась помогать: Наран предложил эту встречу и она хотела, чтобы он выпутывался сам.

— Санъяра… — тихо произнёс талах-ар. — Мне кажется, ты обижена на меня.

Санъяра не выдержала. Если до сих пор они двигались плечом к плечу, то теперь она резко повернулась, так что длинная чёрная коса взлетела на ветру.

— Обижена? Ты говоришь это так легко! Ты меня обманул!

Наран вздохнул. Почему-то прикрыл глаза и Санъяре абсолютно не понравилась эта попытка спрятать взгляд.

— Я хотел с тобой связаться, Санъяра. Но открытие, которое мы сделали, заняло всё моё внимание.

— Которое сделал ты! — уточнила Санъяра. — Мне ты не позволил ни на что даже взглянуть! Может остальные и пошли с тобой просто из дружбы, но меня ты звал зная, что я так же как и ты хочу взглянуть на Первый Храм! А те переводы, что ты прислал… Неужели ты хочешь сказать, что это всё, что ты нашёл?

По лицу Нарана пробежала тень.

— Это всё, что я был вправе тебе дать…

— Вправе, — Санъяра прищурилась. — Разве не мы вместе добыли эти рукописи? Кто ещё может быть в праве распоряжаться ими, как не мы с тобой?

Наран молчал. «Всё не так просто», — так и читалось на его лице.

— Твой учитель, — протянула Санъяра очевидный ответ. — Ты отдал их ему. Отдал всё, что мы нашли. И что было потом? Почему теперь он считает нас кастой убийц?

— Я этого не хотел, — почти шёпотом произнёс Наран.

— Я не такая умная, как талах-ар, Наран. В моей стаи крылатые делают то, что хотят, и отвечают за то, что сделали.

— Я сделал бы всё, чтобы исправить свою ошибку.

— Сомневаюсь что…

Она не успела договорить, потому что сад огласил звук гонга, и оба синхронно повернулись туда, где над комплексом возвышалась пирамида зиккурата.

— Нас зовут, — тихо сказала она.

— Я всё же хочу с тобой поговорить.

— Очевидно, не сейчас.

— Санъяра! Я не хочу тебя терять!

Слова Нарана пробудили в груди девушки почти утихшую боль. Она резко обернулась и подарила ему один единственный взгляд.

— Я не знаю, почему, — коротко откликнулась она и нарушая все правила этикета бегом бросилась к выходу из сада.

Перед входом в Зал Совета Санъяра резко перешла на шаг. Она совсем не запыхалась — постоянные тренировки давали о себе знать. Но сердце торопливо стучало, растревоженное недавним разговором, и теперь девушка опасалась, что не сможет сосоредоточиться на происходящем. Обычно если Райере брал её с собой, то потом спрашивал её мнение о случившемся — Санъяра понимала, что это лишь отчасти практический урок, на самом деле он действительно нуждался в возможности с кем-то обсудить услышанное, а большинство братьев по крылу доверить тайны намэ не мог.

Войдя в помещение она шестым чувством нащупала учителя — раньше, чем глаза привыкли к царившему внутри полумраку. И, осторожно скользя между собравшимися, приблизилась к нему. Остановилась за спиной.

В зале были все двенадцать намэ, что несколько удивляло — обычно лидеры разных уровней собирались порознь и на суд Верховного Совета выносились только те решения, которые уже были утверждены советом старших храмов.

— Держись рядом и будь готова вступить в разговор, — шепнул Райере и едва получив кивок тут же отвернулся. Ничего особо удивительного в его словах не было, но мысли Санъяры всё ещё метались между оборванным разговором и путешествием в первый мир, так что она благополучно пропустила начало церемонии мимо ушей. Осознала значимость разговора девушка только тогда, когда намэ Калая вышла вперёд и грациозно поклонившись верховным намэ произнесла:

— Сегодня мы, храмы Серебряных Ласточек и Белого Журавля, вынуждены вынести на суд Верховного Совета вопрос, который не может решить между собой. Речь идёт о смене Верховного намэ касты Катар-талах. Мы, намэ храмов Серебряных Ласточек и Белого Журавля, считаем, что намэ Райере больше не в состоянии занимать свой пост.

Санъяра вздрогнула, резко выпадая из задумчивости. Обнаружила, что вместо того чтобы наблюдать за вышедшими вперёд уже какое-то время таращится на Нарана, стоящего за спиной своего намэ также, как она — за спиной своего.

— Райере, — мягко и неоторопливо произнёс намэ Лавар. Их с Райере трудно было назвать друзьями, но они чаще многих из присутствующих встречались на советах и потому сейчас в голосе тала-ар проскользнул оттенок неформальной заботы. — Почему совет катар-талах не может самостоятельно разрешить этот вопрос?

Санъяра отметила, как хитро построена его фраза — намэ не выразил сочувствие к Райере, но и не обвинил его ни в чём, его слова одинаково можно было понять как упрёк в том, что Райере не способен проследить за своими советниками как и в том, что Райере не отвечает их ожиданиям. Но так или иначе — эти слова оставались упрёком Райере, а не кому либо ещё.

Райере вышел вперёд и развёл руками. Санъяра видела только его скулу но по спокойствию и равнодушию на красивом, но усталом лице внезапно поняла: «Всё уже решено».

И ей стало страшно. Никогда ещё она не видела своего намэ настолько покорившемся нежеланной судьбе.

— Полагаю от того, что мои действия не устраивают ни совет катар-талах… Ни некоторых других влиятельных крылатых, — ровно ответил он и бросил один единственный короткий взгляд туда, где стоял намэ Латран — а затем снова посомтрел на верховного талах-ар. — Я могу лишь надеяться, что мудрейшие намэ не совершают ошибку.

— Ты не будешь спорить с обвинением? — удивлённо спросил намэ Синай, верховный намэ касты талах-ир, чуть выступая вперёд.

Райере покачал головой. Санъяра стиснула зубы не в силах поверить в происходящее. Она не могла понять, что общего может быть у зиккурата Журавля с зиккуратом Ласточек. Сколько помнила она лекции Райере и разговоры старших, намэ храма Белого Журавля всегда был первым среди сторонников сохранения древней чести, древних воинских кодексов и древних боевых искусств. Всего, что Калая считала дефектом их рассы и мечтала истребить.

— Я отдаю свою судьбу на волю верховных намэ, — откликнулся Райере и едва заметно поклонился.

Загрузка...