Вампиры. A Love Story

Восемь Она идет во всей красе

Джоди шествует по Коламбус-авеню уверенной походкой модели. Поднялся ветер, клочья холодного тумана - или это призраки отвергнутых поклонников? - щекочут ей кожу. Как сладко превратиться из жертвы (ах, на меня сейчас нападут, за углом прячется убийца, а по пятам идет насильник) в охотника! Томми никогда не понять, как это здорово - шагать по темной ночной улице и упиваться сознанием, что ты здесь сильнее всех и тебе некого и нечего бояться. Пока Джоди не превратилась в вампира и не прошлась в новом качестве по городу, она и ведать не ведала, что в ее душе, как и у всякой женщины, постоянно жил страх. Мужику не постичь этого. Отсюда вечернее платье и туфли на каблуках - дополнительный вызов. Пусть какой-нибудь недоразвитый самец только осмелится посмотреть на нее как на жертву! Хотя, по правде говоря, до прямого столкновения дошло только раз - и то тогда на ней была мешковатая футболка и джинсы. Джоди обожает драться. Само сознание, что она может отметелить любого мудака, веселит ей душу. Это ее маленький секрет.

Когда страха нет, город превращается в настоящий карнавал чувств. Нет больше тревоги и беспокойства, мрак ничего не скрывает, желтый цвет не настораживает, дым не обязательно указывает на пожар, а бормотание четырех китайцев, прилипших задницами к машине, становится безобидным трепом. Джоди слышит, как при ее появлении у них учащается сердцебиение, вдыхает смрад пота, чеснока и оружейной смазки. Ей знаком запах страха и надвигающейся опасности, сексуального возбуждения и покорности, хотя она и не смогла бы его точно описать. Вонь - она и есть вонь. Все равно что цвет.

Попробуйте-ка описать синий цвет, не употребляя при этом слова «синий».

Вот видите!

В такой поздний час народу на улице не так много, хотя выпивохи еще переползают из бара в бар, из дверей ресторанов выходят отужинавшие, в сторону стриптиз-клубов Бродвея шагают студенты, а из «Коббс комеди клаб» высыпала шумная толпа досмеивающихся зрителей - все вокруг вызывает у них веселье, они несут с собой тепло, и сигаретный дым, и запах духов. Здоровая розовая аура окружает их.

Китайцы у машины - те еще ребятишки, но на Джоди они вряд ли нападут. А жалко. Один из них (у которого пушка) шипит что-то на кантонском диалекте, похабщину небось какую-нибудь, по тону заметно. Джоди на ходу поворачивает голову и с широкой дружелюбной улыбкой кричит:

- Эй, ходя, отсоси!

Азиаты суетятся и размахивают руками, тот, что поумнее (от него так и смердит страхом), удерживает типа с пистолетом. Молодец, жизнь корешу спас.

«Девчонка точно из полиции. Или из дурки сбежала. Какая-то она не такая».

Китайцы опять прижимаются к своей изукрашенной «хонде», возбужденные и расстроенные. Джоди усмехается и сворачивает в переулок.

«Это моя ночь, - шепчет она про себя. - Моя и больше ничья».

На узкой улочке перед ней всего один прохожий. Аура у него словно перегоревшая лампочка: черно-серая в крапинку. Спина у мужчины сгорблена, в его неуклюжих движениях сквозит мрачная решимость, будто он знает, что если остановится, то уже не сдвинется больше с места. Похоже на правду, кстати сказать. На нем мешковатые вельветовые штаны, при ходьбе они даже не шелестят, а пищат по-мышиному. Порыв ветра доносит до Джоди резкий запах неопрятности, затхлого табака, страшного, хронического недуга и отчаяния.

Настроение у Джоди падает.

Ладно. Мрак и ночь окутывают ее плотным уютным покрывалом, и ничто не может ей помешать.

Джоди нарочно шаркает ногами по мостовой, чтобы прохожий услышал. Тот идет не останавливаясь, медленно, нетвердо. Когда Джоди уже совсем близко, мужчину заносит в сторону и разворачивает, словно автомобиль при резком торможении.

- Привет, - говорит Джоди. Мужчина улыбается:

- Бог мой, какая красотка! Прогуляешься со мной?

- Не откажусь.

Через несколько шагов мужчина говорит:

- А ведь я при смерти.

- Я догадалась.

- Все хожу и хожу. И думаю.

- Вечерок в самый раз.

- Холодновато. Но я не чувствую. У мена полный карман обезболивающих. Хочешь пилюльку?

- Спасибо. Мне без надобности.

- Чтобы подумать о жизни, надо от нее отрешиться.

- Самое время.

- Хорошо бы напоследок поцеловать красивую девушку, вот о чем я думал. Больше мне от жизни ничего не надо.

- Как вас зовут?

- Джеймс. Джеймс О'Мэлли.

- Джеймс. Меня зовут Джоди. Рада познакомиться.

И Джоди жмет мужчине руку.

- А я-то как рад, - изящно кланяется Джеймс.

- Уверяю вас.

Она обхватывает его лицо ладонями и целует в губы, нежно и долго. Когда Джоди наконец отрывается от его уст, оба улыбаются.

- Как хорошо, - вздыхает Джеймс О'Мэлли.

- Истинная правда, - подтверждает Джоди.

- Мое последнее желание исполнилось, - шепчет Джеймс.

- Я рад. Спасибо.

- А я-то как рада, - выдыхает Джоди.

- Уверяю вас.

И она обнимает его за хилые плечи одной рукой, а другой придерживает голову, как младенцу. Легкая дрожь пробегает по телу Джеймса, пока Джоди пьет.

И вот его старая одежда, сложенная стопкой, уже у вампирши под мышкой. На тротуаре сереет кучка праха - вот и все, что осталось от Джеймса О'Мэлли. Джоди размазывает прах ровным слоем по тротуару и выводит пальцем на сером фоне: « Прекрасный поцелуй, Джеймс ».

Когда она удаляется, из кармана брюк Джеймса выпадают маленькие песочные часы. Порыв холодного ветра несет их по мостовой.

У контролера, торчащего в дверях клуба «Глас Кат», вид такой, будто ему прямо на башку (вымазанную предварительно клеем) ощипали парочку воронов. Черные перья беспорядочно торчат в разные стороны. Из клуба доносится музыка - словно роботы трахаются, хоть это им и не по душе. Иначе зачем так брюзжать и жаловаться. Громко, монотонно и ритмично. Европейские роботы, что возьмешь.

Томми слегка ошарашен. Клыки у черноголовика побольше, чем у самого Томми, лицо бледнее, а через губы продето целых семнадцать серебряных колец (Томми подсчитал).

- Теперь уж и не свистнешь как следует, да? - интересуется Томми.

- Десять долларов, - сухо отвечает перьеносец.

Томми протягивает деньги и удостоверение личности. Контролер проверяет документы и помечает Томми запястье красной черточкой. Мимо проносится компания японочек, наряженных как викторианские куклы. У каждой на запястье красная черта, словно они не косяки забивали на улице, а весело резали себе вены. И эти больше похожи на вампиров, чем Томми.

Пожав плечами, Томми входит. Упыри обступают его со всех сторон, из всей компании Томми гораздо больше похож на простого смертного. Пока Джоди выискивала подарочек погаже для своей мамаши, Томми отоварился в лавке «Ливане» - черные джинсы и черная кожаная куртка. Бедняга ведать не ведал, что ему больше пригодилась бы черная губная помада и что-нибудь густо-синее для волос. Фланелевая рубашка тоже не катила. Типа на вечеринку к изысканной нечисти приперся монтер-замухрышка - чинить посудомоечную машину.

Женские голоса затянули какую-то кельтскую хреновину. Под техноритм. Бубнили и пищали роботы. Утомились, видать.

Томми пробует пропускать музыку мимо ушей, как учила Джоди. Но оказывается, световые эффекты и черные одеяния очень уж раздражают его обостренные органы чувств. Молодой вампир пытается сосредоточиться на лицах, на аурах, отыскать в облаках духоты, лака для волос и пачулей девушку, которую встретил в аптеке.

Раньше стоило Томми попасть в толпу, как он сразу терялся и стушевывался. Но теперь - дело другое, он выше всех этих размалеванных и разряженных существ, лучше, человечнее. Они ему не ровня, вся эта дебильная тусовка, и вряд ли тут дело в обостренных чувствах.

- Салют! - Чья-то рука хватает его и втягивает в толпу.

Томми чуть было не сбивает с ног какую-то девицу.

- Чувак!

- Привет, - растерянно бормочет Томми.

- Ух ты!

Это девчонка из аптеки. Тощенькая, маленькая (на полторы головы ниже Томми), похожая на беспризорницу в своих драных чулках и блестящей пластиковой мини-юбке. Вместо футболки с лордом Байроном на ней широкий топик (разумеется, черный) с надписью « Полнокровный, да ?» и ажурные перчатки выше локтя. Личико у девчонки размалевано под печального клоуна, потоки черных слез сбегают по щекам.

Сделав Томми знак наклониться, она орет ему в ухо, стараясь перекричать музыку:

- Меня зовут Эбби-Натуралка.

Чем это пахнет от ее волос? Малиной?

- А я Томас Флад, - вопит в ответ Томми.

- Си Томас Флад. Классное имя для писателя, правда? Вот только «Си» не обозначает ничего, Томми вставил его для солидности.

- Зови меня просто Флад, - надсаживается Томми.

Ну что за имя для вампира - Томми? Флад - куда лучше, в нем слышится зловещая мощь и загадка.

Эбби улыбается, словно кошка, проникшая на рыбоконсервный завод.

- Флад, - сладко повторяет она, будто пытаясь хорошенько распробовать имя.

- Фла-ад…

И школьные тетрадки у нее небось лежат в черной пластиковой папке, думает Томми. И на обложках тетрадок скоро появится надпись кровью «Миссис Флад» и сердечко, пронзенное стрелой. Ему еще никогда не попадалась девушка, столь явно его выделяющая, и он не знает толком, как ему себя с ней вести. Мелькает мысль о трех невестах Дракулы, вампиршах, пытавшихся соблазнить Джонатана Харкера в классическом романе Брэма Стокера.

(С тех пор как Томми встретил Джоди, он штудировал все книжки о вампирах, какие ему попадались под руку, пока не понял, что прямого руководства «Как быть вампиром» не найти.)

Хватит ли ему здоровья на трех страстных невест? Обязательно ли приносить им ребенка в мешке, как Дракула? И сколько таких деток в неделю им понадобится для счастья?

И хотя Томми на эту тему с Джоди не говорил, ему почему-то кажется, что ей очень не понравится присутствие еще двух страстных невест, претендующих на Томми, и не удастся задобрить ее даже целой горой мешков с детьми.

Им нужна квартира побольше, обязательно со стиральной машиной и сушилкой, окровавленного белья-то будет навалом. Вообще материально-техническое обеспечение вампиров, - это какой-то ужас. Собственный замок и толпа прислуги для клыкастых - насущная необходимость. Как ему справиться со всем этим?

- А, фиг с ним, - легкомысленно машет он рукой. Все равно гору не свернешь.

На лице у Эбби сначала появляется испуг, потом боль.

- Извини, - говорит она.

- Хочешь выбраться отсюда?

- Да нет… хотя в общем-то хочу. Пошли отсюда.

- А герыча прикупить не хочешь?

- А? Нет, этот вопрос уже решен.

- Ты знаешь, Байрон и Шелли употребляли наркотики, - округляет глаза Эбби.

- Настойку опия. Вроде микстуры от кашля.

Неожиданно для самого себя Томми говорит:

- Уважали это дело, сквернавцы. Обдолбаются и читают друг другу рассказы о привидениях на немецком.

- Круто, - мечтательно вздыхает Эбби, берет Томми под руку (ну и хватка!) и подталкивает к выходу.

- А как же твой приятель? - спрашивает Томми.

- Когда мы сюда сегодня пришли, кто-то сказал, что у него капюшон серый, и он помчался домой красить все в черный цвет по новой.

- Ну да, - понимающе кивает Томми и думает про себя: «Что за хрень?»

На улице Эбби спрашивает:

- Наверное, нам надо где-то уединиться?

- Неужели?

- Чтобы ты мог меня взять. - Эбби вся обвисает, словно марионетка, которую кукловод больше не тянет за веревочки.

Томми в полной растерянности. Откуда она только узнала? Любой гаврик из этого клуба по всем признакам куда больше подходил под определение «вампир». Должно быть, существует справочник, в котором дано четкое определение нежити. Отпереться? Согласиться? А что тогда он скажет Джоди, когда та очнется и обнаружит в постели рядом с собой эту вот тощенькую куколку? Еще в бытность человеком он никогда не мог понять женщин. Ну зачем надо притворяться, что не хочешь их трахнуть, пока они не трахнули тебя? А с вампиршами все наверняка еще сложнее. Неужели надо скрывать, что ты вампир и мужик?

Когда- то Томми почитывал «Космополитен», чтобы худо-бедно разобраться в тонкостях женской психологии, и одна статейка дала-таки ему пищу для размышлений. Название у статьи было длинное: « Подумай, может, он просто притворяется, что ты ему нравишься, чтобы переспать с тобой? Когда придешь на свидание, попробуй ограничиться кофе ».

- А может, лучше кофейку? - предлагает Томми.

- Заодно поговорим.

- Это все потому, что у меня сиськи маленькие, да? - берет быка за рога Эбби.

Губы у нее надуты.

- Разумеется, нет. - Томми выдает свою самую очаровательную, мужественную и обнадеживающую улыбку.

- Кофе-то здесь при чем?

Джоди запихивает ворох мужской одежды в люк уличного стока. Из кармана пиджака на мостовую выпадает серебряный портсигар. Джоди тянется за портсигаром - и тут словно кто-то прикасается к ней. По руке пробегает тепло. Джоди пинком отправляет одежду в дыру, подходит к фонарю и принимается вертеть серебряную коробочку в руках. На крышке выгравировано его имя. У себя не оставишь, это тебе не деньги, которые Джоди выгребла из карманов жертвы. Но и выкинуть не годится.

Что- то жужжит -точно гигантская муха. Джоди поднимает глаза, напротив мерцает надпись: « Открыто ». Из мрака проступает вывеска « Магазин подержанных вещей Эшера ».

Вот оно. Вот куда следует сдать портсигар Джеймса. Он отдал ей все, что у него было. И лишился всего.

Джоди перебегает улицу и входит в магазин.

За прилавком стоит сам хозяин, худой парень чуть за тридцать. На лице у него радостное смущение - примерно то же выражение было у Томми, когда они впервые увидели друг друга. Пожалуй, из него можно воспитать неплохого услужающего. Только… что это? Неужели он мертв? Или жизнь в нем какая-то другая, не как у всех прочих людей? Ауры-то нет. Ни розовой, как у здоровеньких, ни грязно-коричневой или серой, как у больных. Никакой вообще. Пока она видела такое только у Илии, старого вампира.

Лавочник смотрит на нее и улыбается. Джоди улыбается ему в ответ и подходит к прилавку. Хозяин старается оторвать взгляд от ее декольте, а Джоди старается разобраться с аурой. Нет, что-то все-таки есть, какое-то тепло от мужика исходит. Подобие тепла.

- Привет, - говорит хозяин. - Чем могу помочь?

- Я тут нашла одну вещь. - Джоди достает портсигар. - Неподалеку. Мне почему-то кажется, это ваше.

Джоди кладет вещь на прилавок. Что за дела с аурой? Кто он такой, черт бы его побрал?

- Прикоснитесь ко мне, - тянется к нему Джоди.

- А?

Прикосновение - и хозяин испуганно отдергивает руку. Теплый.

- Значит, вы не один из нас?

И не один из них, это уж точно.

- Из нас? Вы о чем?

Стоит мужику взять портсигар, как Джоди уже знает, что вещь обрела свое место. Какая бы часть Джеймса О'Мэлли ни перешла в портсигар, привела она ее именно сюда, к худому застенчивому парню. Он принимает то, что остается от людей, это его работа.

К Джоди почти возвращается былая уверенность. Все-таки это ее ночь.

Отступив на шаг, Джоди говорит:

- Нет. Вы ведь не имеете дело только со слабыми и больными. Вы принимаете всех.

- Принимаете? Вы о чем? - Продавец двигает портсигар по прилавку обратно к Джоди.

Он не понимает. Джоди это знакомо. Впервые пробудившись вампиром, она тоже никак не могла взять в толк, что такое с ней стряслось.

- Вы не в курсе, да?

- О чем вы, наконец? - Лавочник опять берет в руки портсигар. - Заметили, как вещь сияет?

- Это не сияние. Просто эта штука чувствует, что попала куда надо.

Бедняга даже не догадывается.

- Как вас зовут? - спрашивает Джоди.

- Чарли Эшер. Моя фамилия на вывеске.

- Чарли, по-моему, ты хороший парень, уж не знаю, кто ты такой. Да ты и сам не знаешь. Ведь так?

Чарли вспыхивает. На глазах у Джоди его лицо наливается кровью и начинает гореть.

- Со мной недавно произошли кое-какие перемены.

Джоди кивает. Если бы он был человеком, услужающий получился бы отличный. Джоди довольно долго привыкала к мысли, что вампиры существуют на самом деле, пока сама не насосалась крови. И вот перед ней что-то непривычное, не то, что она сама.

Неужели?

Джоди делается не по себе.

- Ну да, - говорит она. - Я знаю, каково приходится, когда высшая сила превращает тебя в нечто совершенно тебе неведомое. И никаких инструкций нет. И что делать, не знаешь. Но кто-то где-то знает и может растолковать, что с тобой происходит.

И при этом не трахнет тебя, хочет добавить Джоди, но вовремя умолкает.

- Не понимаю вас, - говорит Чарли.

- Из-за вас умирают люди, да, Чарли? - невольно вырывается у Джоди.

Точно, так оно и есть. Всеми своими напряженными чувствами она ощущает это.

- Но откуда вы…

- Из-за меня тоже умирают люди, хоть у меня и нет своей лавки. Чарли, вспомни, кто был здесь, когда начались перемены. Разыщи этих людей.

Сказала - и пожалела. Достаточно было бы передать ему предмет, принадлежавший человеку, жизнь которого она забрала минут двадцать назад. Джоди ругает себя за то, что раскрылась, и еще больше за то, что бросила Томми на произвол судьбы. Он ведь почти такой же несмышленыш, как и этот лавочник, такой же салага, как и в бытность человеком, жалкий провинциал из Индианы в не знающем жалости большом городе.

Джоди поворачивается и выбегает из магазина.

- Какао? - осведомляется Томми.

- Ты вся замерзла. - Юный вампир снимает куртку и набрасывает на плечи девушке.

«Какой он галантный, - думает Эбби. - Наверное, какао добавит сахару мне в кровь и она станет слаще».

Большую часть своей жизни Эбби ждала чего-то из ряда вон. Там, где нас нет, всегда интереснее. Пластиковый мир из игры «Привет, Кошечка» давно уже пройденный этап. Одно время она воображала себя Дейгло, карамельной девушкой в кроссовках на платформе из комиксов Манга. Теперь же она жила в темном готическом мире псевдо-вампиров, поэтов-самоубийц и романтического разочарования в жизни. Спать приходилось ложиться поздненько, особенно в выходные. Хандру приходилось лелеять, жизнерадостность обращать в уныние, а радость, что ее подруга Лили по-прежнему возится с «Привет, Кошечка» и виртуальной собачкой из «Нинтендо», подавлять.

Сама Эбби давно швырнула картридж с «Нинтендо» под колесо ночного скорого автобуса 91-го маршрута. Присутствовавшей при казни Лили была дана торжественная клятва, что с весельем в жизни Эбби покончено навсегда.

И вот самое настоящее порождение мрака выбрало ее, только надо помнить о клятве и отбросить всякое веселье. Эбби глотает шоколад и изучающе разглядывает своего кавалера-вампира. Как умно с его стороны появляться на людях в обличье заурядного парня, хотя он, наверное, может принимать разные формы.

- Я буду рабски выполнять самые темные твои желания, - клянется Эбби.

- Все что захочешь.

На вампира Флада нападает кашель.

- Это замечательно. А то у нас столько нестираного белья, и квартира такая убитая, - говорит он, отдышавшись.

Это проверка, будет ли из нее толк.

- Все что захочешь, мой повелитель. Я буду стирать, мыть, доставлять тебе мелких животных для утоления жажды, пока хватит сил.

Вампир Флад хихикает:

- Круто. Ты правда будешь стирать мое белье?

Эбби не дура, чтобы попадать в глупые ловушки.

- Все что угодно, - подтверждает она.

- А квартиры ты когда-нибудь снимала?

- Конечно, - врет Эбби.

- Завтра с этого и начнешь. Снимешь для нас квартиру.

Эбби в ужасе. Она думать не думала, что привычная жизнь начнет меняться так резко. Но это все чепуха в сравнении с бессмертием. Она будет своей среди порождений мрака! Вот только мамочка взбесится.

- Я так быстро не смогу, мой повелитель. Сперва мне надо привести в порядок свои дела. Обращение потом.

Вампир Флад усмехается. Отчетливо видны клыки.

- Это не для тебя. Есть и еще кое-кто. - Томми нагибается к ней поближе и шепчет:

- Постарше будет.

Постарше? Неужели ее употребит в пищу сразу целая толпа бессмертных? Ну и пусть. Лили обзавидуется.

- Как прикажете, мой повелитель.

- Кончай ты с этим своим «повелителем».

- Прошу прощения.

- Ничего. Полная тайна, ясно?

- Ясно. Тайна.

- Я-то еще полбеды, а вот у той, что постарше, характер ужасный.

- У той?

- Ты ее знаешь. Рыжая ирландка.

- Ах, сама кельтская графиня? С которой ты был в аптеке?

- Так точно.

- Мило! - вырывается у Эбби.

Сдержаться она не в силах. Веселость преображается в ярость. Зубы у нее так и скрипят по фарфору.

- Ты измазалась. - Вампир Флад показывает пальцем, где именно.

- Целые усы выросли.

- Прошу прощения. - Эбби яростно трет рот тыльной стороной ладони в ажурной перчатке. Черная помада размазывается по щекам.

- То, что надо, - делает комплимент вампир Флад.

- Круто.

- Блин! - ругается Эбби.