Ватажники атамана Галани

Глава I

Эпистола саратовского воеводы Дмитрия Бахметьева генерал-полицмейстеру Антону Мануиловичу Девиеру о бесчинствах воровских казаков атамана Галани в волжских землях. Доклад генерал-полицмейстера государю. Пётр Алексеевич велит отрядить на Волгу сыщика.

В год 1721 от Рождества Христова я младший подьячий Артемий Кондратьев, состоявший в то время на службе в Полицмейстерской канцелярии города Санкт-Питербурха, был послан в волжские земли дабы изловить воровского атамана Галактиона Григорьева по прозвищу Галаня. Атаман сей уже не первый год наводил страх на торговых людей возивших товары по Волге и злодействами своими переполнил чашу терпения людскую и божью.

Распоряжение сиё последовало после письма саратовского воеводы Дмитрия Бахметьева, пришедшего с первой весенней оказией генерал-полицмейстеру Антону Мануиловичу Девиеру. Он писал:

«Помня старую дружбу и славные дела, в которых мы принимали участие, я надеюсь, что ты Антон Мануилович не откажешь мне во взаимопомощи. Тем более что речь идёт о деле не личном, а государственном.

В наших краях житья не стало от разбоев. Государева власть попирается на каждом шагу. Бродяжьих воровских людишек по Волге шляется многие тысячи. В лесах и на горах они строят земляные городки. Плавают безбоязненно по всей Волге на косных лодках и гребных стругах. А как завидят на реке судно с товаром, всходят на борт, криком «сарынь на кичу» укладывают всех лицом вниз, и пытают торговых пока те не отдадут казну.

На Московской и Ардыбазарной дорогах выделяется дерзостью и расчётливостью налётов беглый помещик Филин со своими челядинами. На реке же первейший разбойник и душегуб атаман Галаня.

Если раньше воровские казаки нападали на купцов, опрометчиво пустившихся в дорогу в одиночку, без сильной охраны, то нынче Галаня сколотил многочисленную ватагу и не даёт прохода понизовым и верховым караванам, которые вынуждены отбиваться от разбойных людишек пушками.

Когда три года назад я, по просьбе калмыцкого хана Аюки, был назначен государем саратовским комендантом, то долгое время был занят тем, что разводил калмыков с башкирцами, кубанцами и каракалпаками, не дозволяя им устроить меж собой большой свары. А так же следил за тем, чтобы Аюка не сговаривался с хивинцами и турками против России. Другим делам я уделял внимания меньше должного. Однако ко мне всё время приходили купцы и жаловались на грабежи, чинимые на реке волжскими и пришлыми с Дона воровскими казаками. Но то были мелкие шайки в дюжину, другую человек, которые тут же пускались наутёк, если торговые не трусили и оказывали им решительное сопротивление.

Расскажу теперь о происшествии, заставившем меня отправить сию эпистолу. Нынешним летом, атаман Галаня, бесчинствовавший до того в Нижегородской губернии, объявился во вверенной в моё управление Саратовской провинции и напал на большой караван, шедший под сильной охраной из Астрахани на Макарьевскую ярмарку. Ограбил его и многих убил.

Случилось это так. Возле устья реки Чардым торговые расшивы и морские бусы, на которых плыли персы и индусы, окружило множество лёгких гребных стругов с ушкуйниками. Всего их было человек триста. Среди стругов выделялся один, побольше остальных размерами, с золочёной фигурой птицы-феникса на носу.

Солдаты принялись стрелять в разбойников из фузей, но не в кого не попали. Те в ответ навели пушки, но их атаман, сидевший в струге с золочёной фигурой, упреждающе поднял руку. Он встал в полный рост и принялся произносить всяческие крамольные речи, кои воспроизвожу по рассказу очевидцев:

— Братки, — говорил он. — Обождите палить, послушайте лучше, что я вам скажу!

Поручик Андрей Головин, видя численное превосходство неприятеля, велел своим солдатам прекратить огонь и вступил в переговоры:

— Говори.

— Ай да спасибо, — насмешливо произнёс атаман. — Да только я не с тобой я хочу говорить, господин поручик, а с солдатушками. Чей товар бережёте, служилые?!

— Астраханских и персидских торговых людей! — крикнул кто-то из солдат.

— И чего ради вы решили сложить ваши головушки ради этих кровопийц и мироедов, в корысти погрязших?

— Служба у нас такая, — произнёс Андрей Головин.

— Помолчал бы ты поручик, дай с людьми поговорить. А что вы сами выбрали эту службу? Небось, забрали вас в рекруты, не спросив, а охота ли вам быть пушечным мясом. Кормили бурдой, били шомполами за малейшую провинность. И всё за то, что вы честно сражались, не жалея живота своего со свеями и турками. Ваши жёны и детки с голодухи пухнут и в обносках ходят, а купцы воеводе Волынскому большой бакшиш на лапу отвалили, чтобы вы их караван берегли.

Солдаты зароптали, заколебались. Галаня увидел это и давай продолжать смущать умы служилых людей:

— Что же получается? Воеводы день ото дня жиреют. Купчины, набив мошну, пироги трескают, винище хлещут да девок щупают. А что вы получите за то, что ценой своей жизни их товар обороните, и богатства их приумножите?!

— Кукиш с хреном! — закричал солдат Иван Захаров.

За разговор без приказа поручик Головкин врезал ему в зубы, а сам обратился к Галане.

— А ты вообще кто есть, и откуда взялся такой красноречивый?

— Зовут меня Галактион Григорьев, а ещё кличут атаманом Галаней. Отдайте мне караван без боя, солдатушки, и переходите ко мне на службу, а я уж вас не обижу! И вольготней и сытнее будет.

— Братки, атаман ведь дело говорит! — закричал Иван Захаров. — Что у солдата, что у татя — жизнь короткая, но у татя она куда веселей! Нам терять нечего! Бей «галунов»!

«Галунами» у нас солдаты обзывают офицеров и прапорщиков.

Солдаты взбунтовались. Очевидно такова их подлая сущность — сколько волка не корми, он всё равно овец задерёт и в лес убежит. Поручик Андрей Головин, прапорщик Трофим Козьмин и немногие оставшиеся верными присяге рядовые храбро защищались, но вскоре большинство их было перебито, а тела выброшены в реку.

— Ну, теперь, смотри казак, не обмани! — сказал Галане Иван Захаров, сделавшийся вожаком изменников. — Большой грех теперь на нас!

Ушкуйники беспрепятственно взошли на суда. Торговых людей и их приказчиков били и пытали до полусмерти, женщин изнасиловали, а раненному поручику Головину Иван Захаров лично перерезал горло багинетом.

Разбойники оставили купцов в одном исподнем на берегу. Они пешком пришли в Саратов просить у меня защиты и справедливости. Я велел записать их рассказ о произошедшем, сделать опись украденных товаров, а затем отправил с обозом в Астрахань.

Как мне впоследствии сказали, таких дерзких разбоев не было в наших краях со времён бунтовщика Кондрашки Булавина.

Через несколько дней мне доложили, что на той стороне Волги у калмыцкого базара стоит мокшана, нагруженная добром с ограбленного каравана. И хозяин её продаёт товар калмыкам. Я немедленно велел мокшану задержать, а купца заковать в колодки и посадить в острог. При обыске на судне нашли шёлковые ткани, оружие, ковры и многие другие предметы, значившиеся в описи.

Вернувшись в присутствие, я послал за арестованным для допроса, и тут выяснилось, что купец в остроге удавился. В тот же вечер, осведомителя, донёсшего о мокшане, нашли у моих ворот мёртвым. А к воротам кинжалом была приколота бумага, на которой кровью убитого было выведено одно слово «остерегись». Жена моя после этого впала в бурную истерику. Едва успокоили.

Тогда я заподозрил, что кое-кто из тех, кому надлежит искоренять зло, либо из страха, либо из корысти оказывает злодеям содействие. Попытался выявить воровских пособников среди моих солдат и офицеров, но натолкнулся на глухое молчание. Даже под угрозой дыбы никто не сознался. Доверять я с тех пор никому не могу. Везде беспредел, воровство и измена.

Каюсь, Антон Мануилович, испугался. Не за себя, за Анну Прокопьевну, за Катюшу и Лизавету. Дознание по делу прекратил, атаману Галане и далее позволил творить его чёрные дела.

Потому то и обращаюсь к тебе за помощью. Пока зима да весна у нас спокойно. Разбойники по медвежьим углам сидят. А как только пойдут по Волге караваны Галаня опять за своё примется и чувствую пуще прежнего…».

Пока секретарь Девиера Афоний читал письмо, тот всё больше хмурился. Когда он закончил, генерал-полицмейстер произнёс:

— Что ты обо всём этом думаешь Афоня?

— Неплохо бы послать туда человечка, разузнать, что за Галаня такой. Чую, дело попахивает бунтом. Стенька Разин тоже поначалу купцов грабил, а потом народным заступником заделался и на Москву поход учинил. Коли прозеваем такое, Пётр Алексеевич с нас три шкуры сдерёт.

— Это он с меня сдерёт. Ты тут причём, — фыркнул Девиер.

В тот же день Антон Мануилович отправился в Летний дворец на доклад к государю. Тот только что вернулся из дома молдавского князя Дмитрия Кантемира и находился в дурном расположении духа, так как красавица княжна Мария, ссылаясь на недомогание, отказалась участвовать в развлечении царственного гостя и, несмотря на уговоры отца и молодой мачехи Настасьи Трубецкой, предпочла оставаться в своих покоях.

— Ну, докладывай, какие в моём Парадизе нынче случились происшествия, — велел государь, злобно зыркая исподлобья на генерал-полицмейстера.

Антон Мануилович принялся докладывать:

— В городе прошлым вечером произошло двойное смертоубийство на свадьбе у капитана Стата.

— Ай-ай-ай, — покачал головой государь. — Как же так? Рассказывай.

— На свадьбу были приглашены французские лекари Гарре и Гови, — начал Девиер. — Когда в самый разгар праздника они плясали со своими жёнами, в дом явились два офицера в изрядном подпитии. Увидев хорошеньких барышень, они вознамерились отнять их у мужей. Вышла ссора, во время которой офицер имя которого Бодон обнажил шпагу и проколол насквозь руку лекаря Гарре. В тоже время его товарищ Гови был ранен вторым офицером капитаном Саксом. Почувствовав рану, он зажал её пальцем и обратился было в бегство, но капитан погнался за ним и заставил вбежать опять в свадебную комнату, где он и упал без чувств подле своего товарища. Одержав победу, офицеры вновь принялись приставать к жёнам названных лекарей. Но гости, возмущённые бесчинством пропоиц, вооружились кто шпагой, кто стулом и выгнали тех из дома. Однако капитан Сакс и поручик Бодон, раздражённые данным им отпором, снова ворвались в дом и на глазах у всех гостей совершили убийство обоих лекарей. Пользуясь поднявшейся суматохой, оба убойца скрылись. Их сейчас ищут по всему Питербурху.

— Злодеев изловить, в колодки и на галеры! — грозно рявкнул государь, саданув по станку кулаком. И добавил уже тише. — Продолжай Антоша.

Девиер продолжил:

— Ночью, возле порта зарезали и ограбили англицкого капитана. Убиенного нашли в сточной канаве недалеко от аустерии Четырёх фрегатов. Капитан был раздет донага. На теле обнаружилось двенадцать колотых и резаных ран.

— Кто сиё злодейство совершил узнали?

— Пока нет гер Питер. Следствие ведёт капитан Плотников-Загорский. Малый он толковый, татя на чистую воду выведет.

— Да уж пусть постарается. Я лично прослежу. Ещё что?

— Это всё, не считая мелкого воровства и драк в кабаках.

Государь внимательно посмотрел на генерал-полицмейстера:

— Вижу по глазам, ты чего-то не договариваешь. Ну, давай, выкладывай, что собирался.

— К делам в Санкт-Питербурхе это не имеет никакого касательства. Мне пришло письмо от старинного приятеля стольника Дмитрия Бахметьева ныне воеводствующего в Саратове. Там завёлся некий казачий атаман, прозванием Галаня. Он сколотил большую ватагу и не даёт житья торговым людям, везущим товары по Волге.

Антон Мануилович подробно изложил суть дела, прибавив от себя, что деньги, вырученные от Макарьевской ярмарки, идут на строительство кораблей на Адмиралтейской верфи, и если Галаня распугает иноземных купцов, то это нанесёт немалый ущерб российскому флоту.

Знал хитрый царедворец, чем пронять государя, для которого флот был любимым детищем. Пётр Алексеевич немедленно принялся метать громы и молнии и строго настрого повелел атамана Галаньку и его казаков изловить, пытать на дыбе и казнить, подвесив на крюк за рёбра на плотах, которые затем пустить по Волге, дабы другим неповадно было за зипуном шастать.

— Пошлём в Астраханскую губернию толкового офицера с преображенцами?

Государь в раздумье почесал затылок и ответил:

— Нет, от этого толку не будет. Солдаты того атамана только спугнут и заставят затаиться. Лучше отправить тайного человека. Дадим ему бумагу, в которой будет велено чинам всякого звания, как статского, так и воинского, оказывать ему полное содействие в поимке воровских казаков.

— Некого мне послать гер Питер, — ответил Девиер. — Умных и расторопных людей в полицмейстерской канцелярии мало и все делами завалены по горло. Дураков же конечно хватает, да какой от них толк.

— Ну, уж подсуетись, поищи, — развёл руками государь.