Вечность Эллы и Миши

Мои руки опускаются, не зная, злиться или испытывать облегчение. — Позволь мне это прояснить. Она солгала, сказала, что изменила мне, чтобы она смогла расстаться со мной.

Итан поднимает руки перед собой. — Не злись на посыльного.

— Я не злюсь, — говорю я, садясь на край кровати и опуская руки на колени. — Я адски сбит с толку.

Итан поднимает фото группы со стола и рассматривает его. — Это касается вас двоих.

Я сгибаю руки и потираю шею. — И что ж, твою мать, я должен делать?

Ставя фото назад, он изучает его. — Как думаешь, ты готов для поездки?

— Свадьба на этих выходных? — Я прислоняюсь к стене и играю с кольцом в губе. — Ты хочешь отвезти мою извиняющуюся задницу в Чикаго и обратно?

Он пожимает плечами. — Я не могу придумать ничего лучше.

— Вот и отлично, — я хватаю свою пустую сумку с пола и начинаю набивать ее одеждой. — Давай отправимся в путешествие.

Элла

Лила и я были готовы отправиться на свадьбу. Мы арендовали машину для поездки, на этот раз среднего размера.

Прежде чем мы отправились, я нанесла последний визит своему терапевту. Анна чувствовала, что это было важно, учитывая, что неделю назад у меня был нервный срыв.

Сейчас моя голова чиста, или, по крайней мере, частично, но для меня не имеет никакого смысла, что случилось или почему я сказала эти ужасные вещи Мише. В то время это имело смысл, но это было так, как будто я была во сне, и когда я проснулась, последствия ударили меня в живот. Я обдумывала то, чтобы позвонить ему и извиняться, но не могла набраться смелости.

— Тебе лучше? — спрашивает она, делая записи в блокноте. — Не было никакого истощения или головных болей, чувствительность к свету?

Я качаю головой. — Я чувствую себя хорошо, и медикаменты, кажется, помогают.

— Хорошо. Я рада. — Она убирает ручку обратно в черную керамическую чашку, где уже стоят другие ручки. — И помни, что я сказала: выражай эмоции, кричи, ори, плачь, делай все, в чем ты нуждаешься, чтобы освободиться. Подавление это то, откуда идет большинство проблем.

Я киваю. — Я буду помнить это, обещаю.

— Если тебе что-то понадобится, пока ты на каникулах, звони мне. — Она протягивает мне свою карточку с телефонным номером, и я кладу ее в свою сумочку. — И это именно то, что я имею в виду, Элла. Звони мне, даже если нужно просто поговорить о курице, которую ты ешь.

Я поднимаюсь со стула. — Курица?

— На свадьбах всегда есть курица, — она улыбается, но потом становится серьезной. — Запомни, просто дыши, и делай одну вещь за один раз. Не торопи жизнь. Тебе надо успокоиться на некоторое время и сфокусироваться на себе.

— Я буду, — обещаю я ей и выхожу за дверь, забирая ее мудрые слова с собой.

* * *

— Должна сказать, что это серьезно, самая милая свадьба, на которой я была. — Я расставляю черно-фиолетовые свечи на стол. Лепестки роз разбросаны на белом столе, покрывая его, также как и все остальные восемь столов.

Свадьба проходит снаружи, под белым навесом во дворе дома родителей Кэролайн, которые живут в двухэтажном особняке с колонами и широким крыльцом. Я мечтала жить в одном из таких домов, когда была маленькой девочкой, но потом мне исполнилось шесть, и я поняла, что это невозможно.

— Какие планы на вечер? — Лила смотрит на ролекс на своем запястье. — Я имею в виду, свадьба завтра, но до тех пор, я не хочу сидеть тут и наблюдать, как они все расставляют. Я хочу немного повеселиться.

— Не думаю, что мы обязаны что-то делать. — Я открываю содовую и делаю глоток. — Я уже примерила и подогнала под себя платье подружки невесты. Это так странно.

Ее лицо искажается смятением. — Почему странно?

Я закрываю бутылку. — Потому что Кэролайн едва меня знает, так что я не понимаю, почему она хочет, чтобы я была одной из подружек невесты.

— Ты станешь ее золовкой, Элла. — Лила набирает гость лепестков и высыпает их обратно на скатерть. — И она, кажется, действительно милой.

Я посмотрела на Кэролайн, которая разговаривает с организатором свадьбы. Ее черные волосы немного отрасли с последнего раза, когда я ее видела, она надела длинное черное платье с джинсовой курткой. Дин на работе, и я едва его видела, с тех пор, как мы появились здесь вчера утром.

— Мы можем вернуться в отель и сделать заказ в номер, — предлагаю я, возвращая свое внимание к ней. — И заказать в комнату все что угодно, потому что Дин платит за это.

Она хихикает, накручивая свой светлый локон на палец. — Как же весело это звучит, особенно учитывая, что я не фанат твоего брата. Думаю, мы должны прогуляться и повеселиться.

Я кручу содовую между ладонями. — Лила, я не могу пить, пока я на этих лекарствах.

— Мы не обязаны пить. Мы можем пойти наружу и насладиться трезвыми удовольствиями. — Ее глаза вдруг загораются, и она оживленно хлопает в ладоши. — О, мы можем найти необычный ресторан и потратиться там, кредитная карта моего отца еще не аннулирована.

Небольшая улыбка появляется на моих губах. — Думаю, мы обе чувствуем себя сегодня немного скандально.

Она смеется, драматично откинув голову назад. — Или у нас обеих есть родственники, которые полные придурки.

Я тоже смеюсь и чувствую невесомость, будто дышу свежим воздухом. — Хорошо, тогда сделаем это. Но никаких суши. Я ненавижу эту хрень.

Мы идем по траве к мощеной дороге, где припаркована машина. По сравнению с Вегасом в Чикаго прохладно, и когда мы забираемся в машину, я включаю отопление на максимум. — Хочешь найти что-то на GPS-навигаторе?

Она крутит телефон. — Сначала нам нужно вернуться в отель.

Я сдаю задним ходом и выезжаю на дорогу, маневрирую между машинами, которые блокируют дорогу. — Зачем? Ты отлично выглядишь.

Она осматривает свои розовые узкие джинсы и рубашку в цветочек. — Я знаю это, но я оставила кредитную карточку на ночном столике прошлой ночью, когда мы заказывали пиццу.

— Тогда хорошо, поехали в отель. — Я веду как лунатик, выехав на главную дорогу, шины заносит в куче гравия, и Лила посылает мне неодобрительный взгляд.

Я невинно пожимаю плечами. — Я голодна.

Она закатывает глаза и играет со своим телефоном, во время пятиминутной поездки до отеля. Я паркуюсь перед навесом и оставляю двигатель включенным. — Ты не хочешь просто сбегать?

Она качает головой и роняет телефон на центральную консоль. — Пойдем со мной, пожалуйста. Парень на ресепшене[10]такой отвратительный. Он продолжал смотреть в вырез моей рубашки все время, пока мы регистрировались.

— Разве он, на самом деле, не старый?

— Ему, должно быть, около сорока.

— Иу, — сказали мы обе и съежились.

Я разворачиваю машину на место, глушу ее, и выхожу, встретив Лилу у багажника. Когда мы достигаем стеклянных раздвижных дверей, Лила хватает меня за руку и останавливает, прежде чем я ступаю за порог.

— Хорошо, что бы ни случилось, я просто хочу, чтобы ты знала, то, что я сделала, я сделала для твоего же блага, — говорит она и освобождает мою руку.

Мои брови приподнимаются. — Лила, что ты сделала...

Она направляется к стойке к двум парням, стоявшим рядом с зоной отдыха, напротив ресепшена. У меня ушла секунда на то чтобы понять, что это Итан и Миша.

— Черт, Лила. Я не готова к этому. Что я скажу Мише... это непростительно, даже если это не было правдой. — Я была не в состоянии забыть взгляд на его лице, будто он ребенок и только что узнал, что умерла его собака.

Как всегда, его голубые глаза привлекают меня, и я заставляю себя идти к ним. На нем действительно хорошая пара джинсов и красная клетчатая рубашка. Кожаные браслеты обхватывают его запястья, а светлые волосы взъерошены. Мои руки чешутся от желания прикоснуться к нему, привлечь его, быть всегда с ним.

Когда я добираюсь до них, Лила виновато мне улыбается и пожимает плечами. « Мне жаль», —шепчет она губами.

Я наклоняю подбородок, смотря Мише в глаза. — Привет, — глупо успеваю сказать я.

Удивление отражается в его глазах. — Привет.

Мы смотрим друг на друга, и волны сильных эмоций наполняют меня. Я люблю его больше всего на свете.

Господи, и почему моя голова устраивает мне подобное?

Итан прочищает горло и предлагает Лиле руку. — Может нам стоит пойти и проверить бассейн? Он выглядит довольно большим.

— Почему бы и нет, это замечательная идея, — говорит она так, будто отрепетировала это. Она принимает его руку, и они идут к лифту в углу коридора.

Мои глаза остаются на них, пока они не скрываются из виду, потом с трудом, я переключаю свое внимание к Мише, и мое сердце подпрыгивает к горлу. — Итак...

Он смеется надо мной, удивительно счастливо. — Мы собираемся продолжать разговор однословными предложениями?

Мои плечи опускаются, а губы растягиваются в крошечную улыбку. — Я сожалею... обо всем.

— Ты не должна извиняться. — Его взгляд проникает в меня, когда он посасывает свое кольцо в губе между зубами. — Всякое случается, верно?

Он другой - счастливее. Что было с ним последние пару недель?

Обойдя его, я падаю на стул в гостиной, рядом с компьютером.

Я начинаю с легкого вопроса. — Как дела с группой?

Он садится на стул напротив моего, мы смотрим друг другу в лицо, наши колени едва ли не касаются друг друга. — Думаю, у них все хорошо, но я не знаю... думаю, я могу попытаться сделать что-то собственное.

— Но я думала, что ты был счастлив, путешествуя, — сказала я. — И я думала, тебе нравится твоя группа.

— Не совсем, — он склоняется вперед и расслабляет руки на своих коленях. — Честно, не уверен, что я вообще был счастлив со всей этой ситуацией. Дилан чертовски раздражает, а Чейз едва разговаривает. И Наоми, ну, она действует мне на нервы.

Мои мысли путешествуют от кольца в его губе и мой рот наполняется слюной, от желания попробовать его. — Тогда почему ты так долго с ними путешествуешь?

Его взгляд переносится к моим губам, и голод вспыхивает в его голубых глазах. — Потому что мне нравится играть, и они были моим билетом, но я ненавижу путешествовать все время.

Я убираю руки под ноги, чтобы не потянуться и не пробежать пальцами по его губам. — Куда ты поедешь? Назад в «Звездную рощу»?

Он качает головой. — Ни в коем случае. У меня есть пара идей, но сначала мне надо разобраться с некоторыми людьми.

То, как он сказал «людьми» заставляет меня задаться вопросом, важны ли они для него. Мой ум наполняют идеи, встретил ли он кого-то еще. Прошло всего несколько недель с тех пор, как я разбила его сердце, но Миша потрясающий, и большинство девушек видят это.

— Ты должен дать мне знать, где остановишься. — Я осторожно ударяю своим коленом по его и фальшиво улыбаюсь. — Может я смогу навестить тебя.

Он тихо смеется, но его взгляд беспощадный. — Есть что-то, что ты хочешь сказать мне?

Он выглядел таким счастливым, и я не хочу это разрушать.

— Нет, не совсем, кроме того, что я умираю с голода. — Я поднимаюсь на ноги, дергая вниз свою рубашку. — Лила сказала, что она покупает ужин.

Он предлагает мне свой локоть. — Тогда ужин.

Я беру его за руку, и мы направляемся в сторону двери, бок о бок, как мы делали это, когда были друзьями.

ГЛАВА 7

(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )

Миша

Не уверен, смогу ли в полной мере когда-нибудь понять, что происходит в ее голове. Я дал ей прекрасную возможность сказать, что она никогда не изменяла мне, и она полностью избежала этого. Но в ее глазах, она, вероятно, думала, что я буду двигаться дальше.

Возможно, пришло время, но как я могу двигаться дальше от единственного человека, с которым, я знал, я должен быть?

— Чувак, я не могу произнести ни одного названия из этого меню. — Итан проводит пальцами по списку закусок, хлопая глазами. — Цены в американских долларах? Черт.

Заносчивая на вид пара указывает своими носами в нашем направлении. Ресторан кажется преувеличенным, с отделкой из золота, маленькие люстры висят над каждым столом, и серебро сияет сильнее, чем само солнце. Это, отчасти, напоминает мне о доме моего отца. И я не видел его и не слышал ничего о нем с нашей неловкой встречи в Нью-Йорке.

Элла закрывает меню и бросает его в центр стола, смотря на Лилу с веселым выражением, хлопая длинными ресницами. — О, Лила-Дила, думаю, ты можешь сделать заказ для простых людей, которые не могут читать по-французски.

Итан и я закрываем наши меню и бросаем их в центр стола, соглашаясь с ней.

Лила вздыхает и бросает меню на вершину кучи. — Ребята, хотите уйти и прогуляться до «Applebees»[11], который я видела на углу?

— Да, — Итан, Элла и я сказали одновременно.

Мы в спешке покидаем стол, прежде чем вернется официант и постарается выставить нам счет за булочки и напитки. Мы срываемся с места, выскакивая из душного ресторана, смеясь. Сегодня пятница, и тротуар переполнен, также как и движение на улице. Свет танцует на наших лицах, и волнение гудит в воздухе.

Элла поднимает руки над головой, протискиваясь через группу парней, и мои защитные инстинкты просыпаются. Я кладу руку ей на спину, держа ближе к себе, когда один из парней пытается оценить ее задницу. Я не могу на самом деле винить его, я делаю то же самое.

На ней пара узких джинсов и черная блузка, достаточно короткая, что позволяет образовать пространство между верхней частью ее джинсов и низом ее рубашки. Ее бледная кожа выглядит мягкой, и я позволяю своим пальцам осторожно провести по ней, как будто случайно.

Она смотрит через плечо и огни отражаются в ее глазах, когда она перекрикивает шум. — Это напоминает мне выпускной год, когда мы поехали в Новый Орлеан!

— Когда ты сняла свою блузку и всех ослепила, — подмигнул я ей, и она шлепнула меня по руке.

— Этого не произошло, и ты это знаешь, — говорит она и, отворачиваясь, улыбается.

— Знаю! — перекрикиваю я громкую музыку группы, играющую напротив магазина подарков. — Но та ночь была гораздо напряженней, чем это!

Шум исчезает, когда мы заходим в ресторан. Там толпа людей, ждущих столика, но тут все же лучше, чем в другом месте. Лила направляется к администратору, чтобы занести наши имена в список ожидания.

— Та ночь была напряженной, но только из-за тебя, — злостно ухмыляется Итан. — Если бы ты мог оставаться в своих штанах, тогда бы нам не пришлось убегать из клуба.

Лила поворачивается, и ее глаза сканируют нас троих. — Так, я запуталась. Кто не мог оставаться в своих штанах?

— Вот и хорошо, что ты запуталась, поверь мне, — я глажу ее по руке, Элла и Итан начинают смеяться. — Эти двое лишь пытаются смутить меня пьяной ошибкой из моего прошлого.

— Но она выглядела так горячо, когда мы танцевали, — говорит Элла, издеваясь надо мной глубоким голосом. — И клянусь, она выглядела моложе.

Итан взрывается смехом, наклоняясь к Элле, которая смеется так же сильно. Итан рассказал мне об их маленькой встряске с Майки, и это, казалось, сломало барьер между ними.

Я толкаю Итана, и он врезается в высокую блондинку, в результате чего его рука касается ее груди. Элла прислоняется к стене, безудержно смеясь.

— Мне жаль, — с веселой улыбкой извиняется перед блондинкой Итан. — Я не заметил тебя, милая.

Она, вероятно, примерно того же возраста, что и мы, может немного моложе. Блондинка сужает глаза и направляется к сидячим местам со скрещенными руками, опускаясь на край скамейки.

— Спасибо, что заставил меня выглядеть извращенцем, — хмуро смотрит на меня Итан, а затем смотрит прямо на Лилу.

— Тебе не нужна моя помощь с этим, парень. — Я заметил, что Элла стоит лицом к стене, и ее плечи трясутся. — Милая девочка, ты там жива?

Качая головой, она оборачивается, ее руки прикрывают рот, а слезы текут из ее глаз. — Простите, — говорит она между смешками. — Я просто не могу перестать представлять эту женщину в Новом Орлеане, и как ты почти поимел ее в уборной. И как потом мы вытаскивали тебя из клуба, когда она погналась за нами.

— Так что случилось? — Лила начинает хихикать, и ее ноги сгибаются, когда она горбится, хватаясь за живот.

— Она была не настолько старой, может тридцать пять или сорок, — утверждаю я, отодвигаясь в сторону, когда несколько человек входят через дверь и впускают прохладный воздух. — И я был пьян.

Итан хлопает меня по плечу и сочувственно смотрит на меня. — Все хорошо. Мы все любим женщин среднего возраста.

Я ударяю его по руке, а Элла смеется так сильно, что едва может стоять. Я решаю, что она тоже должна быть наказана, так что я фокусирую свой взгляд на ней. Она перестает смеяться, и ее губы хмурятся.

— Ты не напугаешь меня, Миша Скотт, — она пятится к углу. — Я знаю, что ты не обидишь меня.

— Ты права. Я никогда не обижу тебя. — Я развожу руки в стороны, так чтобы у нее не было места убежать. — Но я видел фонтан внизу здания.

— Пожалуйста, не надо, — умоляет она, ее руки в оборонительном жесте выставлены перед собой. — На улице около пятидесяти градусов[12].

— Ты заслуживаешь это, — я с легкостью поднимаю ее и перекидываю через плечо.

— Миша, — извивается она, когда я прохожу через дверь на тротуар. Мы поворачиваем головы, когда я подхожу к фонтану в конце улицы, прямо напротив парка. Когда я дохожу до мраморного края, я останавливаюсь, решая, что делать. Запрыгнуть и бросить ее под разбрызгивающуюся воду? Или просто посадить ее внутрь?

— Что не так с тобой и водой? — она поднимает голову и откидывает волосы с лица, чтобы посмотреть мне в глаза. — То разбрызгиватель, то душ. В итоге, ты всегда делаешь меня мокрой.

Невозможно было удержаться, я провожу пальцами по задней части ее бедра и сжимаю задницу. — Могу ли я сделать тебя мокрой прямо сейчас?

Она выглядит так, будто собирается заплакать, что не было той реакцией, которую я ожидал. — Как ты можешь так шутить со мной? После всего, что я сделала?

Я пожимаю плечами, подтянув свои штаны выше на талию, и захожу в воду, которая мгновенно заполняет мои ботинки. — Черт, холодно. — Я пробираюсь к одному из потоков воды, который окружают две статуи ангела, склонившись вместе с арфами в руках. Вода впитывается в мои джинсы, когда я опускаю Эллу в центр, давая ей промокнуть.

Она визжит, задыхаясь от холода. — Ты худший парень, которого я когда-либо знала.

Вода бежит из фонтана вниз по ее твердому телу. Это возвращает меня к тому моменту в душе, когда я трогал ее всю в первый раз. Боже, я чертовски скучаю по прикосновениям к ней, как раньше.

— Ты знаешь, это не правда. — Я делаю шаг вперед, к краю фонтана, и задерживаюсь на ее мокрой одежде. — На самом деле, я думаю, ты знаешь, что я самый милый парень, которого ты когда-либо встречала.

Она не спорит, просто выходит из воды, и отжимает волосы. — Думаю, нам надо поговорить.

Груз падает с моих плеч, и я открываю рот, чтобы сказать ей, что мы должны пойти куда-то и все обсудить, когда кто-то кричит. Наши глаза устремляются к краю фонтана, где Лила сидит в воде, ее одежда и волосы мокрые, а Итан стоит на мраморном помосте, истерически смеясь.

Элла заливается смехом, когда Итан заходит в бассейн воды, которая окружает фонтан и мы, в конечном итоге, заканчиваем, борясь в воде. Мы останавливаемся только тогда, когда появляется охрана, и убегаем в ближайший парк в мокрой одежде. Я не художник, разве что только когда дело касается текстов песен, но если бы кто-то нарисовал картину, нас в фонтане, уверен, они увидели бы редкий момент совершенства.

Элла

У меня не было такой ночи с тех пор, как мне было пятнадцать, и мы с Мишей провели весь день на озере на небольшом плоту, который мы «позаимствовали» у соседей. Это был один из тех простых дней, но он значил все, потому что так не было тьмы, только свет.

Нас провожали множество взглядов, пока мы шли через холл отеля в нашей промокшей одежде, оставляя водный след по кафельному полу. У парней не было собственной комнаты, и, по-видимому, они слишком устали, так что Лила и я решили позволить им остаться, даже если это было неудобно для меня.

Когда мы оказываемся в комнате, Миша снимает рубашку и падает на кровать, пока Итан сбрасывает свою обувь у двери.

Итан потирает руки. — Кто за групповой душ?

— Миша тоже входит в твое предложение? — шучу я, закрыв дверь спальни.

Он хмуро смотрит на меня, на его лице отвращение. — Заткнись.

Я высовываю язык, когда Миша разочарованно качает головой. — Милая девчонка, ты сделала шаг слишком далеко.

Я смеюсь, вытаскивая пижаму из сумки, и убегаю в ванну. — С тех пор как ты единственный, кто бросил меня, ты примешь душ последним.

Он начинает бежать ко мне, и я закрываю дверь, смеясь. Как только я оказываюсь одна, я оцениваю ночь. Я не понимаю. Почему он такой милый со мной? Неужели он... он понял, что я обманываю?

Я скидываю свою одежду и бросаю ее в угол, затем включаю душ, ожидая, пока он разогреется, прежде чем шагнуть внутрь. Я мою волосы гостиничным шампунем, когда замок на двери щелкает.

Я знаю, кто это, потому что это он научил меня, как взламывать замки. — Серьезно, Миша, за ночь достаточно.

— Это я, — говорит Лила, и что-то с лязгом падает на стойку. — Мне просто надо почистить зубы. Мне кажется, у меня во рту вода из фонтана.

Мыло попадает мне в глаза. — Ты взломала замок?

— Нет, Миша сделал это для меня. — Она немного включает воду, но этого достаточно, чтобы температура изменилась.

Я дрожу, смывая остатки шампуня со своих волос. Вода в раковине выключается и затем становится тихо. — Лила? — гадаю я, ушла ли она.

— Ты вообще планируешь сказать ему правду? — наконец спрашивает Лила. — Что ты не изменяла ему, а что у тебя был...

— Нервный срыв, ты можешь произнести это. — Мои руки остаются в моих волосах, и мыло стекает по моему лицу. — И я не знаю, собираюсь ли сказать ему.

Я слышу, как она садится на туалет. — Могу я спросить тебя, почему нет?

С трудом сглотнув, я выглядываю из-за шторы. — Потому что он кажется счастливым, и если он счастлив, я не хочу ему это испортить. Это все, что я хочу для него.

Она вздыхает с тяжелым сердцем. — Элла, когда ты поймешь, что вы созданы друг для друга? Каждый, когда посмотрит на тебя, поймет это, и позавидует, потому что предполагается, что такая любовь не может существовать.

Я вытерла воду с лица. — О какой любви ты говоришь?

— О любви, которая принадлежит вам. — Она поднимается, быстро смотря в зеркало, и расчесывает пальцами свои влажные волосы. — Когда ты знаешь другого человека изнутри и снаружи. Когда ты можешь пройти через ад и вернуться, и все еще быть в порядке. — Она оставляет меня одну с тяжелыми словами, отдающимися эхом в моей голове.

Я выключаю воду и выбираюсь из душа. После того, как одеваюсь, выхожу из ванны со скрещенными на груди руками, потому что забыла взять чистый лифчик.

Миша прислонился к спинке кровати, без рубашки и обуви, и переключает каналы по телевизору. Его глаза встречаются с моими, и улыбка появляется на его губах.

— Почему ты так скрестила руки, милая девочка, — спрашивает он с озорным блеском в глазах.

Я ложусь на живот на кровати рядом с ним. — Где Лила и Итан?

— Они пошли с набегом на торговые автоматы. — Его глаза бродят по моему телу, и мою кожу покалывает, когда у меня перехватывает дыхание. — Так что здесь лишь мы с тобой.

Я сжимаю губы вместе, чтобы скрыть звук своего неустойчивого дыхания. — Так оно и есть.

Он соскальзывает с кровати, и мгновение изучает меня. — Вероятно, я должен принять душ. — У него на лице взгляд, будто он наслаждается собой. Не говоря и слова, он достает одежду из сумки на полу и идет в ванную, этой своей сексуальной походкой, которую использует, если знает, что на него кто-то смотрит.

В конечно итоге я отрубаюсь, и когда просыпаюсь, в комнате темно и беззвучно. На мне одеяло и чье-то теплое дыхание обдувает мои щеки. У меня было впечатление, что я делю кровать с Лилой, но надеюсь, что теплое тело, спящее рядом со мной не ее.

— Ты не спишь? — шепчет Миша, и его дыхание щекочет мою щеку.

Я позволяю глазам привыкнуть к темноте и разглядеть очертание его лица. — Типа того.

Я слышу, что он посасывает кольцо в губе. — Не могу уснуть. У меня слишком много сдерживаемой энергии.

— Из-за чего? — произношу я спокойно.

— Из-за тебя, — говорит он низким голосом. — И того факта, что ты спишь лишь в нескольких дюймах без лифчика, и все, чего я хочу, так это прикасаться к тебе. Это сводит меня с ума.

— Как ты можешь желать прикасаться ко мне, после всего, что я сделала?

— Как я могу не желать прикасаться к тебе?

Его слова запутали меня самым странным образом, но я жажду его прикосновений, поэтому медленно, я устраиваю свою ногу через его бедро. Его дыхание сбивается, и затем его ладонь скользит по моей голой ноге, оставляя теплый след на моей коже. Он и слова не говорит, когда его рука пробирается в мои шорты и отодвигает трусики в сторону, а секунду спустя его пальцы во мне.

Мои зубы закусывают губу, когда он начинает чувствовать меня полностью. Как будто мы делаем что-то запрещенное в темной комнате, с Итаном и Эллой всего в нескольких футах от нас. Его рот нащупывает мои губы, и его горячий язык толкается в них. Он продолжает двигать пальцами во мне, покусывая мою губу и лаская мою грудь своей свободной рукой, потирая большим пальцем сосок, сводя мое тело с ума.

— Миша... — стону я.

— Шшш... — бормочет он в мои губы.

Он продолжает душить меня своими поцелуями, пока не толкает меня через край. Схватившись за него, моя голова откидывается назад, и я пытаюсь дышать спокойно.

Когда я успокаиваюсь, он целует меня в лоб, и его пальцы выскальзывают из меня. — Теперь я могу спать, — шепчет он, и через несколько минут его дыхание становится спокойным.

Я остаюсь бодрствующей и у меня такое чувство, что он сделал это нарочно.

ГЛАВА 8

(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )

Миша

Я просыпаюсь, чувствуя себя хорошо. Солнце светит в окно и мой разум спокоен и расслаблен. Я знаю, это был грязный ход, чтобы вернуть ее назад, но это также не было и наказанием для нее. Я просто оставил ее бодрой, горячей и обеспокоенной, чувствуя, что становлюсь ближе.

Я сажусь, тру глаза, и осознаю, что Элла и Лила пропали из комнаты.

— Ну, доброе утро, принцесса, — говорит Итан из-за стола. Он ест пончик и в руке энергетический напиток. — Ты ночью хорошо отдохнул?

— Где все? — Я выбираюсь из кровати и натягиваю черную рубашку.

Он засовывает в рот остатки пончика и смахивает крошки с рук и джинсов. — Тревога не проходила, так что они убежали отсюда около десяти минут назад, сходя с ума от того, что у них нет времени уложить волосы. Или, по крайней мере, это то, что сказала Лила... Элла выглядела немного отвлеченно.

Я разглядываю его, ища в сумке часы. — Ты на что-то намекаешь? Потому что у тебя на лице этот глупый взгляд, и он действует мне на нервы.

Он потягивает свой напиток и поднимается со стула. — Только, если в следующий раз, вы два дурака, находясь в темной комнате с другими людьми, попробуете быть немного тише….

— Сделай мне одолжение, — говорю я, — не говори ничего Элле. Ты сделаешь происходящее еще более запутанным.

— Еще запутаннее, чем вы двое уже сделали? — Он раздавил банку и бросил ее в мусорную корзину в углу. — Потому что эти звуки прошлой ночи собираются преследовать меня в ночных кошмарах очень долгое время.

Я меняю тему, застегивая часы на запястье. — Черт, что мы должны надеть на свадьбу?

— Откуда мне, черт возьми, это знать? — Он смотрит вниз на свою черную рубашку с длинными рукавами, надетую на серую футболку и свои темные джинсы. — Я собираюсь пойти вот так.

Схватив черную рубашку в тонкую полоску и пару моих хороших джинсов, я направляюсь в ванную.

— Неужели она призналась, что солгала? — Итан переключает телевизор и плюхается на одну из кроватей, скрестив ноги.

Я останавливаюсь в дверях и смотрю на него через плечо. — Нет... Как обычно, она упряма.

— Вот мысль, — он бросает пульт на тумбочку. — Ты всегда можешь сказать ей, что знаешь и спасти себя от драмы.

— Все не так просто, — объясняю я. — Я не люблю подталкивать ее в таких вещах... потому что... — Я замолкаю, зная, что не могу рассказать ему о мосте, или как она выглядела на этом полу в ванной, когда сказала мне это.

Когда она будет готова, она скажет... по крайней мере, я надеюсь. Но что, если она не расскажет? Что, если я потратил свою жизнь в погоне за призраком?

* * *

— Хорошо, я сильно разочарован в составе подружек невесты, — прокомментировал Итан, осматривая их всех, стоящих снаружи навесного входа.

Мы сидим на заднем ряду, ожидая пока начнется эта маленькая вечеринка, пока люди снуют туда-сюда под навесом. Вход украшен фиолетовыми цветами, а главный проход выстлан черными и фиолетовыми лентами.

— Думаю, все они замужем, — говорю ему я, положив ногу на колено. — И на десять лет старше тебя.

Он вздыхает и облокачивается на откидной стул. — Что мне тогда делать? Все это начнется через час и мне становится скучно.

— Я уверен, ты выживешь... — Мое внимание возвращается к Элле, пока она идет под навесом к Кэролайн, которая разговаривает с низким парнем в сером костюме, оживленно размахивая руками. На Элле короткое, черное вельветовое платье, которое показывает ее длинные ноги и голые плечи. Красная лента в центре и красный цветок в волосах.

Она чертовски прекрасна. Вот и все, что нужно сделать.

— Чувак, утри слюни со своего подбородка. — Итан хлопает меня по затылку.

Я отталкиваю его, и он толкает меня в ответ. Выпуская глубокий вдох, мои глаза возвращаются к Элле. Она что-то говорит Кэролайн и протягивает ей бокал шампанского. Кэролайн глотает его и возвращает бокал обратно Элле, прежде чем убежать, держа перед платья.

Элла ставит бокал на стул и нажимает пальцами на переносицу своего носа, когда ее взгляд находит мой. Ее глаза молча умоляют меня следовать за ней, когда она выходит из-под навеса.

— Я сейчас вернусь, — говорю я, поднимаясь на ноги. — И постарайся не ввязаться в неприятности, пока меня нет.

Я прохожу по проходу и выхожу наружу, на солнце и прохладный воздух. Лес окружает дом, и Элла прогуливается вниз по травянистому холму, пока не исчезает в осенних деревьях.

— Что она делает? — бормочу я, следуя за ней.

Когда я захожу в лес, она прислоняется к дереву, и густой лес скрывает каждый аспект свадьбы, за исключением приглушенного гула голосов. Будто мы в собственном маленьком мирке.

Я медленно иду к ней. — Что ты здесь делаешь?

Ее руки спрятаны за спиной, и она с волнением жует свою нижнюю губу. — Я не изменяла тебе. Я солгала.

Я сокращаю разрыв между нами, так, что мы в пределах достигаемого расстояния. — Я знаю, ты не изменяла.

Ее брови соединяются. — Откуда ты узнал?

— Лила сказала Итану, — я подхожу ближе к ней, и мой взгляд скользит к ложбинке, показывающейся из-под платья, — а Итан сказал мне.

Ее плечи опускаются, когда она выдыхает с облегчением. — Почему ты ничего не сказал?

— Потому что полагаю, что у тебя были причины, почему ты мне не сказала. — Мои пальцы чешутся, чтобы коснуться ее, пробежать ими по ее телу и чувствовать себя в ней.

— Мне жаль. Это было единственное, что я могла придумать, чтобы ты отпустил меня. Ты заслуживаешь лучшего, чем я могу тебе дать.

— Я не могу понять, почему ты думаешь, что не достаточно хороша для меня.

— Потому что я не хороша. — Она беспечно пожимает плечами. — Потому что, в конечном итоге ты будешь ненавидеть меня... Это неизбежно.

— Я никогда не буду ненавидеть тебя. — Я убираю прядь ее волос за ухо и позволяю своим пальцам коснуться ее шеи, прежде чем отстраниться. — Я не мог даже ненавидеть тебя, когда думал, что ты изменила. Да, я был в ярости, но я все еще люблю тебя.

— В день, когда я это сказала - в те дни я не могла выбраться из постели, у меня был нервный срыв. Мой терапевт дала мне лекарства от тревоги и депрессии. — Ее глаза становятся влажными, будто она может расплакаться. — Миша, тебе это не нужно, поверь мне. Я наблюдала, как проблемы моей матери съедали моего отца... Я утащу тебя вместе с собой в эту темную дыру. Тебе надо идти. Уходить. Пожалуйста, уходи.

Подушечкой пальца я вытираю слезу, которая катится из ее глаза. — Ненавижу говорить это, Элла, но твой отец чертовски слаб. Он не может винить в этом никого, кроме себя. Но я - не он, а ты не твоя мама. Только потому, что их история закончилась плохо, не значит, что и у тебя будет так.

Она отворачивается, избегая моего взгляда. — Я не хочу этого для тебя.

Я поднимаю ее подбородок пальцем и направляю ее взгляд на себя, опираясь рукой на дерево рядом с ней. — Мне жаль, милая девочка, но ты, правда, не можешь выбирать то, чего мне хотеть, делать, или с кем мне быть. Так что пока ты не хочешь, чтобы я ушел потому, что больше не любишь меня, я никуда не собираюсь.

Когда она ничего не отвечает, я обрушиваю свои губы на ее, и она ахает, когда ее пальцы запутываются в моих волосах. Прижавшись к ней телом, моя рука опускается вниз, вдоль выреза на ее груди, по каждому ребру, и к краю ее платья. Я приподнимаю его, хватаю ее трусики, и спускаю их вниз по ногам. Когда они оказываются в районе ее колен, она спускает их ниже и откидывает их, затем она расстегивает пуговицу моих джинсов. Я поднимаю ее и прижимаю к дереву, врываясь в нее.

Когда я возвращаюсь к ее рту, она прикусывает мою губу. Это сводит меня с ума, когда она мягко тянет мое кольцо в губе в свой рот, проводя по нему языком. Держа ее за бедро, другая моя рука путешествует по ее телу к верху платья, и я дергаю его до груди.

Ее глаза стекленеют, когда ее голова откидывается назад. — Миша, я люблю тебя, но я...

Я страстно целую ее, отстраняясь только на секунду, чтобы сказать, — Я тоже люблю тебя.

Элла

Я не знаю, как можно чувствовать себя так хорошо лишь потому, что он внутри меня, но так и есть. Боже, так и есть. Мои намерения не должны были привести к сексу, когда я пошла в лес. Я лишь хотела рассказать ему правду, вдали от остальных - он заслуживал правды.

Хотя, я думала, Лила была права. Любовь Миши владеет мной и вероятно, я всегда буду с ним, пока он пытается. Но я все еще боюсь, что сломаю его, а этот парень слишком сладок и красив, чтобы разрушить его.

Он врывается в меня, подняв мои руки над моей головой, кора дерева царапает мою спину. Но боль стоит того, когда я кричу в блаженстве, и мои заботы мимолетно исчезают.

Его движения начинают замедляться, и затем он входит глубоко в меня в последний раз, прежде чем успокоиться. Мы тяжело дышим, страстно цепляясь друг за друга, наша кожа влажная, наши сердца громко стучат.

— Я, правда, люблю это платье, — шепчет он в мое ухо, и жар его дыхания заставляет меня дрожать. — Ты выглядишь в нем прекрасно.

Улыбка затрагивает мои губы, и я наклоняюсь назад, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ты говоришь мне это слишком часто. Это делает меня самоуверенной.

— Нет, я самоуверенный. — Его улыбка почти ослепляет.

Мое лицо становится серьезным, когда я легко касаюсь своими губами его. — Нам все еще надо поговорить…

— Элла! — голос Лилы эхом проносится через лес. — Ты нужна Кэролайн!

Я выбираюсь из рук Миши и поправляю платье на груди, осматривая землю. — Где мое нижнее белье?

Миша смеется, наблюдая, как я осматриваю высокую траву.

— Думаю, ты собираешься провести сегодняшний день без него.

Я упираюсь руками в бедра. — Ты хочешь, чтобы я стояла перед кучей людей, на свадьбе, без нижнего белья под моим платьем?

Он пожимает плечами, застегивая пуговицу на джинсах. — Это будет мило. Будет прохладный ветерок, и если ты наклонишься лишь немного….

— Элла! — Голос Лилы становится ближе. — Где ты, черт возьми? Я знаю, ты ушла сюда! Я видела тебя!

— Миша, пожалуйста, если ты знаешь, где оно, просто скажи мне. — Я заглядываю за дерево, и, когда оборачиваюсь, на его лице улыбка, и мои черные стринги болтаются на его пальце.

Я хватаю их и надеваю, расправляя платье. Затем я тороплюсь назад через деревья, убирая листья и ветки из своих волос. Миша идет за мной по пятам, посмеиваясь себе под нос.

Лила ждет на границе леса, и ее брови поднимаются, когда она видит со мной Мишу. — Умм... Кэролайн нужно, чтобы ты была готова. — В ее голосе намек на смех.

— Хорошо. — Я спешу по холму, оставляя их вдвоем, возвращаясь под навес.

Я не хочу этого делать. Я все еще верю, что не так хороша для него, хотя он настаивает на обратном, но, кажется, я не могу оставаться вдали от него.

За углом навеса, линия подружек невесты в таких же черных, вельветовых платьях, а на женихе соответствующий костюм. Кэролайн перед входом рядом с отцом, пожилым мужчиной с проседью. Ее свадебное платье прекрасно, не совсем белое, но близкое по цвету к нему с черной лентой, обрамляющей талию.

Выражение лица Кэролайн расслабляется, когда она прижимает руку к сердцу, помяв несколько цветов в букете. — Слава Богу, Элла. — Она держит юбку на платье и бежит ко мне. — Почему в твоих волосах листья?

Моя рука взмывает вверх к волосам, и частицы и кусочки веток выпадают. — Я гуляла в лесу.

— Поторопись и вставай в линию, — она протягивает мне маленький букетик и подгоняет меня к концу линии. — Мы собираемся начинать.

Я тороплюсь рядом с шафером, который ниже меня, с черными волосами, заправленными за уши. Вероятно, он моего возраста, и я чувствую его глаза на себе, оценивающие меня, но мое внимание по-прежнему приковано к началу линии. Внутри, Дин стоит рядом со священником. Он в смокинге, и его каштановые волосы уложены на бок. Он выглядит счастливым, и я завидую ему каждой унцией своего сердца.

Я никогда не думала о браке как большинство девушек. Когда я была младше, я не играла в переодевания и не просила мальчика по соседству быть моим женихом. Я никогда не заглядывала так далеко в будущее, потому что боялась того, что впереди.

Но наблюдая, как Дин готовится жениться, я гадала, был ли брак в моем будущем. Я изо всех сил пыталась дышать, когда паника душила меня, желая увидеть это, но все что было впереди, так это черная дыра без картинок.

Звучит музыка, и мои мысли возвращаются в реальность. Линия постепенно двигается вперед, и шафер берет мою руку.

— Кстати, мое имя Люк, — шепчет он мне на ухо.

Я отшатываюсь от него. – А мое - Элла.

Он улыбается мне, когда мы заходим под навес. Фиолетовые и черные ленты свисают с потолка, свет искриться на стенах, и множество фиалок, расположенных рядом, украшают переднюю область. Все смотрят, и я становлюсь более тревожной, но я стараюсь дышать. Когда мы достигаем конца прохода, я счастливо освобождаюсь от руки Люка и подхожу к концу ряда подружек невесты.

Сжимая букет, я сосредотачиваюсь на Кэролай и Дине, но присутствует обостренное чувство осознания того, что Миша наблюдает за мной с заднего ряда.

Священник начинает свою речь, и мой мозг снова автоматически переносится к моему будущему. Я отчаянно хочу его увидеть. Я хочу знать, какой будет моя жизнь.

Адреналин поглощает мое тело, и я играю с фиолетовыми лепестками цветов, мысленно приказывая себе оставаться спокойной, пока Дин и Кэролайн читают свои клятвы. Слушая их слова о любви и обязательства, мое тело застывает. Я хочу этого. Так сильно. Я хочу, чтобы кто-то был моим навечно. Я хочу Мишу.

Но я должна стать человеком, которого мы сможем любить вдвоем; в противном случае мы никогда этого не сделаем.

ГЛАВА 9

(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )

Миша

Всю церемонию я не могу оторвать от нее взгляд. Она никогда не была плаксой на публике, так что поразительно наблюдать за тем, как она пытается задушить слезы, и все что я хочу, это успокоить ее.

Дин правда выглядит счастливым, и это типа раздражает меня. Может Элла и отмахнулась от того, что он сделал, но это ничего не значит для меня. Он часть того, что сломало ее – часть того, почему Элла никогда не будет той же девушкой.

Священник объявляет:

— Вы можете поцеловать невесту.

Дин и Кэролайн наклоняются для еще одного поцелуя, все встают и хлопают. Когда они идут по проходу, люди бросают на них лепестки роз из корзин, которые размещены у каждого стула. Лила берет горстку и присоединяется, бросая лепестки в воздух.

Итан закатывает глаза. — Вдруг я вспомнил, почему никогда не хожу на свадьбы, — бубнит он себе под нос. — Они слишком слащавы для меня.

— Ага, и я так думаю, — отвечаю я, не полностью соглашаясь с ним. — Но в слащавости есть смысл.

Как только Кэролайн и Дин покидают навес, шаферы и подружки невесты следуют за ними в линии. Парень, с которым в паре была Элла, раздражающе оценивает ее, и что-то шепчет ей, когда они идут наружу.

Толпа движется через двор к задней части дома, где над столами установлен другой навес, украшенными лепестками роз и свечами. Огни размещены по потолку, и большой шоколадный фонтан расположен рядом с задней стеной.

Элла ждет на входе, где стоит фотограф, чтобы сделать снимки. Пока она ждет, ее взгляд сталкивается с моим. Она закатывает глаза, будто думает, что все это глупо, и я ей подмигиваю.

Итан, Лила и я крадем несколько бокалов шампанского и тарелки с тортом, затем выбираем стол рядом с баром и пьем в тишине, когда включается музыка.

— Так как долго мы обязаны оставаться здесь, как ты думаешь? — Итан поперхнулся над бокалом с шампанским. — Боже, у богатых людей плохой вкус на напитки.

— Эй, — протестует Лила, ставя бокал на стол. — Я думаю, это вкусно.

— Это потому, что ты богата, — шутит Итан, закатывая рукава рубашки, а потом берет кусок торта. — И вы воспитаны думать, что дорогие вещи всегда вкусные.

Лила показывает ему язык, а на нем фиолетовая глазурь. — Думаю, ты единственный, у кого плохой вкус.

Итан морщит брови, будто он занят размышлением. — Неа, у меня прекрасный вкус.

Итан наговорил мне дерьма об Элле и о том, что я должен разобраться и покончить с этим. Я обдумываю сказать ему то же самое, о нем и Лиле.

Элла роняет букет, прежде чем плюхнуться на стул рядом со мной. — Боже, свадьбы утомительны.

Я вытаскиваю травинку из ее волос и бросаю ее на землю. — Хочешь выбраться отсюда? Мы можем пойти поужинать или придумать еще что-нибудь.

— Я пока еще не могу уйти,— хмурится она, кладет голову на спинку стула и смотрит в потолок. — Будут делать еще фотографии.

Она выпрямляется на стуле и крадет кусочек моего торта, оставляя немного фиолетовой глазури на нижней губе. Я так отчаянно хочу наклониться и слизнуть ее.

— Что? — спрашивает она, когда замечает, что я смотрю.

Я тянусь к ней, и она замирает, когда мой палец касается ее нижней губы. — Мы должны потанцевать.

Она приподнимает брови. — С каких это пор любой из нас танцует?

— Мы всегда танцевали, — протянув ей руку, я поднимаю ее на ноги.

— Но наши танцы намного отличаются от их танцев, — она указывает пальцем на площадку, где люди медленно танцуют. — Вероятно, мы покалечим их невинные умы.

— Давай же, Элла Мэй, потанцуй со мной, — ослепляя ее своей наиболее заманчивой улыбкой, я продолжаю протягивать руку, надеясь, что она примет ее.

Вздыхая, она переплетает свои пальцы с моими, и я поднимаю ее на ноги. Когда мы достигаем центра танцплощадки, я кручу ее и прижимаю к себе. Улыбка дергается на ее губах, когда я кладу руки на ее бедра. Притягиваю ее ближе, а она обнимает меня руками за шею.

Пока мы танцуем под музыку, я приближаю губы к ее ушку и пою вместе с текстом.

Она отклоняется назад, чтобы посмотреть мне в глаза. — Откуда ты знаешь слова «The Story»? Большинство парней не слушают Брэнди Карлайл.

— Шшш... никому не говори, — я подмигиваю ей и прижимаю ближе. — И ты слушала эту песню постоянно. Как я мог не знать слова?

Она вцепляется в меня, когда я продолжаю петь. Ее голова лежит на моем плече, и я больше не боюсь говорить ей, что чувствую. Я хочу, чтобы она знала - мне необходимо, чтобы она поняла, потому что держать это в себе дольше, больше не было вариантом.

— Я люблю тебя, Элла Мэй, — шепчу я, целуя ее в щеку. — И однажды я хочу делать то же самое на нашей свадьбе.

Элла

«The Story» Брэнди Карлайл разносится по комнате, мягкий текст, который рассказывает историю, поражающую меня прямо в сердце. Миша заглядывает мне в глаза и выигрывает мое сердце еще больше, чем у него уже есть.

Потом он говорит мне, что хочет делать то же самое на нашей свадьбе, и мои легкие сжимаются. Я хочу убежать и спрятаться, но я борюсь, чтобы удержать свой рассудок.

— Миша, я...

Он кладет палец мне на губы. — Ничего не говори, хорошо? Просто подумай немного об этом. Я не говорю именно об этой секунде. Я просто хочу, чтобы ты знала то, что я чувствую.

Я убираю его палец в сторону. — Я должна сказать, потому что ты должен знать, что я чувствую. Я не могу сделать это прямо сейчас. — Его лицо опускается, пока я продолжаю. — Но когда-нибудь, да. Сначала я должна взять себя в руки. Я должна быть в ладу с собой, прежде чем отдам тебе все свое сердце.

Он изучает мое лицо. — Я не совсем понял, что ты сказала.

— Я говорю, что думаю, что мы должны быть друзьями, пока я не пойму, как снова взять себя в руки, — объясняю я. — Не хочу ничего сделать, чтобы ранить тебя, и прямо сейчас я не знаю, могу ли сделать это.

Он приподнимает бровь. — Ты хочешь быть друзьями? Потому что я не уверен, что это возможно.

— Мы должны, и затем, возможно в один прекрасный день в будущем, после того, я разберусь со всем своим дерьмом, мы сможем быть кем-то большим друг другу, но только если ты все еще будешь этого хотеть. — Я делаю глубокий вдох, мои внутренности болят, пока я добавляю: — Вдруг появится кто-то лучше, и я не хочу, чтобы ты сомневался из-за меня.

— Никто не может быть лучше тебя, — говорит он, и я начинаю открывать рот, чтобы протестовать, но он опережает меня. — Но если это то, что тебе нужно, тогда я это сделаю. Мы можем быть друзьями... некоторое время.

Он не полностью поддерживает меня, но я и не ожидаю, что будет. Он самый решительный человек, которого я знаю.

Я целую его в щеку, а затем кладу голову ему на плечо, вдыхая его успокаивающий запах, пока мы синхронно двигаемся под музыку, держась вместе, но, все еще позволяя уйти.

ГЛАВА 10

(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )

Миша

Прошло лишь несколько дней, как мы с Эллой разъехались после свадьбы, но казалось, будто прошли месяцы. Мы разговариваем по телефону по нескольку раз в день, но все между нами не так, и я скучаю по ощущению быть с ней.

— Чувак, мне так скучно, — жалуется Итан, переключая каналы, его обувь на кофейном столике. — Почему мы не можем куда-нибудь сходить?

Я лежу на своей кровати, снова и снова перечитывая сообщение. Оно пришло вчера, от отца. В нем говорится, что ему надо увидеть меня, что он хочет что-то спросить. Я смотрю на него, решая, будет ли общение с ним хорошей идеей. Мы виделись два раза, и каждый раз был неудобным и болезненным, но мой разум не примет решение, пока я не узнаю, чего он хочет.

— Я не знаю... думаю, мы можем пойти перекусить. — Садясь, я скидываю ноги с кровати и пишу отцу, спрашивая, где он хочет встретиться.

Он отвечает мне быстрее, чем я предполагал, спрашивая меня, могу ли я встретиться с ним в пекарне на девятой улице в течение часа. Колеблясь, я, наконец, отвечаю, что могу.

— Планы изменились. Я не могу пойти. — Я надеваю черную толстовку и застегиваю молнию. — Мне надо кое с кем встретиться.

Он осуждающе смотрит на меня. — Девушка?

Я беру ключи от машины с комода. — Нет, просто тот, кого я когда-то знал.

На его лице отражается смятение. — Это не Наоми, правда? Потому что хочу посоветовать тебе, держаться подальше от неё - она сумасшедшая. Вчера она практически пыталась меня изнасиловать.

— Будто тебе это не понравилось.

— Эй, мне нравится женщины и все такое, но это немного слишком. Она прошла путь от бармена до какого-то чувака, который раздавал флайеры на улице, а потом добралась и до меня. Кроме того, мне кажется, она испытывает что-то по отношению к тебе.

— Знаю, — говорю я, засовывая бумажник в задний карман джинсов. — Ты был не единственным, кого она добивалась прошлой ночью.

— Вау. — Его глаза расширяются. — А я думал, что был плохим.

Я кладу телефон в карман толстовки. — Можешь сделать мне одолжение? Можешь сказать Дилану или Чейзу, когда они появятся (если они вообще появятся), что я могу не успеть на репетицию.

Он роется в очень скудном выборе еды в холодильнике. — Думаешь, они появятся? Я имею в виду, ты не видел никого, кроме Наоми с тех пор, как вернулся и никто из них не показался вчера на репетиции.

— И это я знаю. — Я открываю входную дверь и замечаю, что на улице дождливо. — Но, если они все-таки появятся, ты им скажешь?

Он пожимает плечами, беря пакет сока из холодильника. — Да, я скажу им... но тебе не кажется, что твоя группа разваливается?

— Типа того, — бормочу я и закрываю дверь. Стянув толстовку через голову, я бегу вниз по лестнице в дождь, шлепая по лужам, когда я иду по улице.

С момента маленького инцидента с Наоми, положение группы стало шатким. Началось с нее, не желающей быть рядом со мной, а затем Дилан и Чейз потеряли интерес, когда поняли, что могут заработать много денег барменами в этом, исключительно женском, клубе.

Сейчас, однако, я более обеспокоен тем, о чем иду поговорить со своим отцом.

* * *

Когда я приехал в пекарню и увидел, что мой отец сидит за столом, я почти испугался. Я с тревогой прижимаю руку к ноге, смотря на него через окно, пока дождь стекает по мне. Он читает газету и пьет кофе. Одет в серый костюм и красный галстук, портфель рядом с его ногами. Он выглядит как адвокат. Вдруг, я понимаю, что понятия не имею, что он делает или кто он такой. Он не больше чем незнакомец. Один из тех людей, которые прохдят мимо меня на улице.

Я собираюсь с духом и захожу в пекарню. Пахнет ванилью и это напоминает мне об Элле. Два столика из восьми заняты, девушка кассир за стойкой, наполненным кексами и печеньем, раздевает меня глазами.

Мой отец отрывается от кофе, и его голубые глаза расширяются. — О, Миша, ты пришел.

Я вытаскиваю стул и сажусь напротив отца. — Конечно, я пришел. Когда я говорю, что собираюсь где-то быть, я всегда прихожу. Такой я человек и тебе было бы это известно, если бы ты знал меня.

Он прочищает горло несколько раз, сглаживая невидимые складки на галстуке. — Слушай, Миша, я, правда, извиняюсь за то, что сделал. Что был дерьмовым отцом и не был с тобой.

Мой лоб хмурится, я скрещиваю руки и отклоняюсь на спинку стула. — Я не понимаю, зачем ты говоришь это, потому что в последние два раза, когда я тебя видел, ты ясно дал понять, что действительно не заботишься обо мне, и ты ничего не хочешь от меня.

Открыв несколько пакетиков, он дрожащими руками добавляет сахар в свой кофе. — Все меняется... кое-что случается, и... ну, мне нужна твоя помощь.

Я уставился на него без всякого выражения. — Поэтому ты извинился передо мной? Потому что тебе что-то от меня надо?

Он опускает пустые пакеты на стол. — Хочешь, чтобы я тебе что-то взял? Хочешь кофе?

— Я хочу, чтобы ты продолжил говорить, чего ты хочешь, — говорю я прохладно. — Потому что мне чертовски любопытно, к чему ведет этот разговор.

Он помешивает кофе и вытирает ложку о край чашки. — Я не очень уверен, как начать этот разговор... — Он роняет ложку на стол. — Недавно мне поставили диагноз апластической анемии[13]... Ты знаешь, что это такое?

— Я похож на доктора? — в раздражении я качаю головой.

— Ну, я опущу скучные медицинские термины и перейду прямо к цели. Это редкое заболевание и у меня тяжелый случай. — Он смотрит вниз на трещины на столе, его брови соединяются, вокруг глаз появляются морщины. — Мне нужна кровь и пересадка костного мозга, и лучше всего, чтобы донором был родственник.

— Ты умираешь? — я рассматриваю его. — Ты выглядишь здоровым.

— Нет, я не умираю. — Его голос холодный, как лед. — Но я и не здоров, а это может мне помочь.

— Что насчет других твоих детей? Почему не попросишь их?

— Я не хочу делать это с ними. Они слишком малы... И я не хочу, чтобы они вообще знали, что я болен.

Я перегибаюсь через стол, оперевшись ладонями на стол, горя от злости, и ножки стула громко стукаются об пол. — Итак, позволь мне угадать. Ты хочешь, чтобы я это сделал, даже если ты несколько лет не разговаривал со мной? Ты бросил меня, когда я был ребенком, и я до сих пор не знаю, почему ты по крайней меня, не поддерживал со мной связь?

— Миша, я сказал, что мне жаль. — Он тянется через стол, будто собирается схватить мою руку, но отступает, что хорошо, потому что я, вероятно, ударил бы его. — И это больше, чем все это - я болен.

Я отталкиваюсь от стола. — Я должен подумать.

Он поднимает свой чемодан и тоже встает. — Ты можешь, хотя бы, провериться, будешь ли ты хорошим донором? Эти вещи занимают некоторое время.

Иногда я желаю быть козлом и уйти. — Хорошо, я проверюсь, но это не для тебя. Это для того, чтобы я не чувствовал себя виноватым.

Элла

Со свадьбы прошло почти две недели, и я каждый день разговариваю с Мишей по телефону. Общение легкое, кроме его случайных грязных комментариев, но это всегда было нормальным, даже когда мы раньше были друзьям.

Я безумно по нему скучаю и думаю о нем нездоровое количество раз в день. Он заполняет мои мысли, мое тело, мои мечты - он то, что заставляет меня быть лучше.

Полдень, солнце блестит в голубом небе, воздух пахнет как свежескошенная трава и осень. Я иду через двор тихого кампуса к офису моего терапевта с телефоном у уха.

— Ты этого не делал, — говорю я Мише с улыбкой на лице. — Ты такой лгун.

— Я сделал, — спорит он с весельем в голосе. — Я бросил свою гитару и сказал им, что ухожу - я больше не хочу всей этой драмы.

Я открываю входную дверь и захожу в пустой холл. — Так что, ты бросил группу - покончил с этим, после нескольких месяцев поездок с ними?

— Случилось намного больше, чем ты думаешь, — отвечает он, и я слышу голос Итана на заднем плане. — Я ушел неделю назад, но до сегодняшнего времени я не хотел говорить тебе.

Я хмурюсь, опускаясь на стул, снаружи офиса терапевта. — Почему? Я не буду отговаривать тебя от этого. Пока ты счастлив, ты можешь делать то, что хочешь. Это все, что я когда-либо хотела для тебя.

— Я счастлив. Очень, очень счастлив, — обещает он мне с энтузиазмом. — Но не из-за этого я не говорил тебе.

— Хорошо... в чем причина? — я слышу голос Итана снова. — И почему Итан там. Он разве не должен быть в своей большой, авантюрной поездке горного стиля или как он там это называет?

— Мое Путешествие Горного Мужчины! — кричит Итан. — Формулируй правильно, женщина!

— Я на громкой связи? — спрашиваю я. — Миша, если это так, выключи. Пожалуйста.

— Я не могу. Ты воспримешь это лучше на громкой связи. — Он выпускает вздох. — Так ты будешь немного лучше сдерживать свой гнев, потому что знаешь, что Итан слушает и использует все, что ты скажешь против тебя.

Я смотрю по сторонам, никого поблизости в офисе. — Что за новости?

Он прочищает горло, будто готовясь к большой речи. — После того разрушения группы, которое произошло, я решил, что нужны перемены. И так же сделал и Итан. Он решил, что не настолько горный мужчина, как он думал.

— Это не настоящая причина, — заметил Итан. — Я просто пожалел твою тупую задницу, ведь твоя группа распалась.

— В любом случае, — прерывает его Миша. — Мы оба решили, что пришло время перемен, и я начал искать нечто постоянное, не включающее в себя переезды.

— Я думала, ты не хотел заниматься подобными вещами. — Я роняю сумку на пол и горблюсь на стуле. — Я думала, ты хотел быть частью группы и путешествовать.

— Неа, мне лучше самому, — говорит он мне. — Может, я буду поглядывать на новые группы, на те, которые не стали бы безнадежным делом. И теперь, я нашел место, где буду играть. Плюс, я получил подработку. Оплата дерьмовая, но это работа лишь на время, и это лучше, чем возвращаться домой.

— Что за подработка?

— Мужские эскорт услуги. Полагаю, это будет здорово. Я буду весь день поражать женщин - мы оба знаем, я в этом крут - и за это мне будут платить.

Я закатываю глаза, но подыгрываю. — Вау, звучит как работа, на которой ты будешь хорош, и я уверена, там будет очень интересно. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что это работа твоей мечты.

— Да, я знаю, верно? — говорит он умно. — Хотя, я слышал истории о каких-то парнях фетишистах, которые пользуются этим, и это звучит так, будто все может стать немного неловко, но я сделаю все, чтобы выжить.

— Ты такой придурок. — Я перемещаюсь на своем сидении, засунув ноги под стул, когда заходит секретарь с кипой бумаги в руках. — Что ты делаешь на самом деле? А еще лучше, где ты?

— У нас с Итаном неполный рабочий день на стройке, но это лишь промежуточная работенка. — Он останавливается и затем громкий удар. — Ночью я буду играть в «The Hook Up».

— Эй, точно такой же клуб есть и в Вегасе, — говорю я, перекрикивая звук уничтожителя бумаги. — Хотя я не знала, что у них целая сеть.

Он колеблется. — Это и не сеть.

— Ты в Вегасе?! — Мой голос становится высоким, и секретарша смотрит на меня сквозь толстые стекла очков, скармливая бумагу уничтожителю. Поворачиваясь на месте, я понижаю голос и зажимаю пальцем ухо, чтобы лучше слышать. — Ты и Итан переехали в Вегас?

— Ага, сейчас во время разговора мы в Вегасе, раскладываем свои вещи в этой крошечной квартирке, — уточняет он. — Но это работает, и я счастлив.

Не уверенная как ответить, я молчу, тревожно барабаня пальцами по коленям. Телефон в приемной звонит и секретарь отвечает.

— Скажи мне, о чем ты думаешь, милая девчонка, — призывает он, когда звучит сигнал о том, что он выключил громкую связь. — Итан тебя больше не слышит.

— Я думаю... не знаю, что я думаю... — Я поднимаюсь, когда двери терапевта раскрываются, и она высовывает голову.

— Элла, я готова принять тебя, — раскрывая дверь шире, она зовет меня внутрь.

— Я перезвоню тебе позже, — говорю я ему. — Прямо сейчас я направляюсь в офис терапевта. — Я вешаю трубку прежде, чем он смог что-то сказать, беру сумку с пола, сажусь перед ее столом.

Анна садится на стул, выбирает ручку из чашки, достает блокнот из ящика стола. Сегодня, ее брючный костюм нежного коричневого оттенка, а волосы убраны назад. Она надевает очки и читает записи последнего визита.

— Я разговаривала с Мишей по телефону, — объясняю я прежде, чем она смогла спросить, потому что она собиралась. — И я только что узнала, что он переехал сюда.

— О, я вижу. — Она кладет ручку и блокнот на стол, и придвигает свой стул ближе. — Кстати, это прозвучало так, словно ты этому не рада.

— Я не уверена, что чувствую, — обдумываю я свои чувства. — С одной стороны, хорошо, что он будет рядом, если он мне понадобится, но я пытаюсь отвыкнуть от него, так что может быть плохо, что он так близко. В этом есть смысл?

— В этом много смысла. — Она перелистывает страницы блокнота. — Как долго ты знаешь Мишу?

— Вечность. То есть, я помню, как мне было четыре, и я была очарована тем, как он сидел в гараже со своим отцом и работал над машиной. Хотя, мне всегда было слишком страшно пойти туда и поговорить с ним - вообще-то, он первый заговорил со мной. — Смех зарождается в моем горле. — На самом деле, сначала он подкупил меня перелезть через забор соком и игрушечной машинкой.

— Почему ты боялась заговорить с ним? — исследует она.

— Я не знаю. Думаю, может быть, я всегда чувствовала, что жила в альтернативном мире, который никто не понимал, даже он. — Я пожимаю плечами, рассматривая свои ногти. — Иногда я все еще чувствую себя так, что, возможно, я вижу вещи иначе, нежели большинство людей.

Она барабанит пальцами с французским маникюром по столу. — Думаю, ты слишком сильно переживаешь о том, что ты думаешь.

— Но это часть данности, — говорю я. — Я знаю, это на некоторое время, но то, что я до сих пор не понимаю, как перестать беспокоиться.

— Это потому, думаю, что ты не понимаешь истинную причину, — заявляет она. — Из того, что ты мне рассказала, Элла, твое детство было полно переживаний.

— Я не все время волновалась, — протестую я. — Было расслабление... моменты, когда я жила своей жизнью так, как должна была, чтобы выжить. Если я не переживала, тогда никто не оплачивал бы счета, не следил бы за тем, чтобы все ели или чтоб одежда была чиста.

— Это не то, что я имела в виду, но это часть всего этого. — Она достает фото из папки и кладет ее передо мной на стол. — Что ты видишь, когда смотришь на это?

Это фото мужчины, женщины и маленькой девочки, с такими же голубыми глазами и блондинистыми волосами. — Эмм... вам нравится брать задники из рамок и хранить их в своем офисе.

— Элла, не хорошо шутить, пряча свои чувства, — настаивает она. — Просто скажи мне, что ты видишь.

— Полагаю, я вижу семью.

— Они выглядят счастливыми?

Я изучаю улыбки на их лицах. — Они выглядят счастливыми, как и все остальные.

Она передвигает ее ко мне и указывает пальцем. — Опиши мне картинку.

Это странная просьба, но я все равно ее исполняю. — Ну, мужчина обнял за плечи женщину. Он выглядит так, словно любит ее, хотя, его улыбка слишком яркая, если вы спросите меня. Женщина держит маленькую девочку, и они тоже выглядят счастливыми. Хотя, я не понимаю, почему они так чертовски счастливы. Они лишь делают эту чертову фотографию.

Она случайно мнет уголки фото, когда кладет ее обратно в папку. — Твоя мама или папа тебя так когда-нибудь обнимали? Ты помнишь, была ли так счастлива, когда была ребенком?

Будто она спросила меня о предварительном вычислении, и мой мозг путается из-за сложности. — Нет, но это не реально. Это подделка. Попытка показать людям причины, которые позволят чувствовать себя хорошо, когда они смотрят на фоторамку.

— Нет, Элла, это реально. Счастье существует, — отвечает она грустно. — Хотя вещи не всегда именно такие, но семьи должны иметь свои счастливые моменты, и родители должны обнимать детей. Дети должны чувствовать любовь.

— Я чувствовала, да сейчас чувствую. — Я массирую свои виски, чувствуя, будто бетонный блок упал на мою грудь. — Меня обнимали... несколько раз.

— Несколько раз за последние двадцать лет? — спрашивает она, подчеркивая свою точку зрения. — Потому что это немного.

— Меня обнимали много раз, — говорю я, обидевшись. — Миша постоянно меня обнимает.

— Снова, мы вернулись к Мише. Давай исключим его из этого разговора на минуту и сфокусируемся на твоей семье. — Она делает несколько пометок в своем дневнике. — Твои родители когда-нибудь обнимали тебя? Смеялись с тобой? У вас были семейные поездки?

— Однажды мы ходили в зоопарк, когда мне было шесть, но у моей мамы было биполярное расстройство, и она не могла много с нами делать. И мой папа... ну, он любил свой «Джек Дэниелс», — я останавливаюсь, когда гнев закипает на кончике моего языка. — К чему вы клоните?

— Я не пытаюсь клонить к чему-то, — отвечает она доброжелательно, щелкнув ручкой. — Я лишь пытаюсь позволить тебе увидеть свою жизнь.

— Увидеть, что она сумасшедшая? Что я сумасшедшая? Потому что я это уже знаю даже без ваших напоминаний о моей хреновой жизни. — Мои руки дрожат, и ладони потеют от суровых воспоминаний, которые составляют мою жизнь. Я начинаю глубоко дышать, и мое зрение темнеет.

— Сделай глубокий вдох, — инструктирует она, махнув рукой от груди в очистительном жесте, и я подчиняюсь. — Теперь, ты не сумасшедшая, Элла. Просто у тебя была жестокая жизнь.

Мой мозг бьется внутри моего черепа. — Тогда какое это имеет отношение к тревоге и депрессии, или к тому, что вы думаете, что со мной что-то не так?

— Мне кажется, что иногда ты не думаешь, что заслуживаешь хорошей жизни. Тебе кажется, что ты плохой человек. Что ты не заслуживаешь быть любимой. — Она закрывает папку, засовывает ее в небольшую стопку, и опускает руки на стол. — И я думаю, что именно поэтому ты отталкиваешь людей, и это вызывает депрессию и тревогу.

Я опираюсь головой о стену. — Я такая, потому что моя мама умерла, и это была моя вина. Я такая, потому что знаю, что моя голова не в порядке, и я не хочу никого утянуть за собой.

— Все что ты сказала, не правда, — говорит она, и я поднимаю свою голову. — И наша цель здесь заставить тебя в это поверить.

Мы поговорили немного о светлых вещах, о том, как идут мои занятия, и какие у меня планы на Рождество. Когда мое время вышла, я вернулась в квартиру.

Лила еще не пришла с занятий, поэтому здесь тихо. Я хватаю «Dr. Pepper»[14] [2] из холодильника и вытаскиваю телефон из кармана, смотря на фотографию на экране: Миша, Лила, Итан и я на свадьбе.

— Здесь я выгляжу счастливой, — говорю я решительно и затем набираю номер Миши.

— Ты перезвонила, — отвечает он после второго гудка. — Итан должен мне двадцать баксов.

Я грызу большой палец. — Он поспорил, что я не перезвоню?

— Он поспорил, что ты забьешь на меня. — Миша смеется поддельным злобным смехом. — Считает, что степфордская жена[15] по имени Элла вернулась.

— Неа, никакой степфордской жены. — Я касаюсь крышки содовой и открываю ее. — Лишь немного запутавшаяся Элла.

Он перестает смеяться. — Ты хочешь поговорить об этом?

— Нет, не совсем. — Я устало вздыхаю и делаю глоток содовой.

Он замолкает на некоторое время. — Элла, друзья разговаривают друг с другом о том, через что они проходят.

— Я знаю. — Я ставлю содовую на стойку и плюхаюсь на барный стул. — Но я провела последний час, разговаривая со своим терапевтом об этом, и я хотела бы взять перерыв от собственной головы, если в этом есть хоть какой-то смысл.

— В этом есть идеальный смысл. — Мгновение он колеблется, будто решая, посмеет ли он что-то сказать. — Ты должна приехать и увидеть наше новое жилье. Сейчас это лишь куча коробок, но мы можем сходить пообедать.

— Не думаю…. — начинаю я.

Он поспешно меня прерывает. — Ты можешь взять с собой Лилу.

Клянусь, парень слишком многое понимает в моей голове. — Хорошо, посмотрим, если, конечно, Лила согласится на это, когда вернется с занятий.

— Не отмахивайся от меня, Элла Мэй. — Он притворяется суровым. — Я знаю, где ты живешь, и я буду охотиться за тобой, чтобы наказать тебя самыми грязными способами.

— Я не отмахиваюсь от тебя. Боже, расслабься, придурок, — подначиваю я его в ответ. — Я уверена, Лила захочет, но я должна проверить.

— Хорошо, скоро увидимся. — Его голос изображает уверенность. — О, ты знаешь, что мы должны сделать?

Я вожу баночкой содовой по стойке, опасаясь отвечать. — Что?

— Мы должны устроить голую вечеринку. — Веселье наполняет его голос. — Ты сможешь зайти в дом, если только снимешь всю свою одежду. Это будет как плата за вход. Дай мне свои штаны и рубашку, и ты приглашена.

Я хмурюсь, даже несмотря на то, что это и звучит интересно. — Никаких голых вечеринок.

— Эй, я должен был попытаться, — замечает он заманчивым тоном. — Скоро увидимся.

Мы заканчиваем разговор, и я переодеваюсь в красные вельветовые шорты и черную майку с сердцем по центру. Собираю волосы в хвостик и подвожу глаза, крашу губы блеском, затем ожидаю на диване появления Лилы.

Она заходит, махнув Паркеру, который пятится от двери. — Может, увидимся позже. — Она захлопывает дверь и вздыхает, прислоняясь к ней. — Боже, он действует мне на нервы. Он не сдается.

— Может, ты должна перестать подначивать его. — Я прячу улыбку за содовой.

— Эй, мне приходится. — Она проходит на кухню и обыскивает полки холодильника, в поиске закусок. — Не все придержаны этому «никакого секса» правилу, как ты.

— Я пытаюсь вылечить себя, прежде чем сделаю свою жизнь более сложной, — говорю я, срывая крышечку с банки. — И так, когда... мы с Мишей в конечном итоге окажемся вместе, я смогу быть человеком, на которого он не будет обижаться.

Она хватает яблоко и бутылку воды, и присоединяется ко мне на диване, заправляя юбку под ноги, садясь. — Ты же сама понимаешь, что это никогда не будет работать, верно? Вы вдвоем не сможете держать руки подальше друг от друга. Максимум вы выдержите неделю, не больше. Вообще-то, я ставлю на пять дней. Итан думает что семь.

— Вы делаете ставки? — глазею я на нее. — Погоди-ка, ты знала, что они переезжают сюда?

Она пожимает плечами и откусывает кусок яблока. — Итан, возможно, упоминал об этом раз или два по телефону.

Я отклоняю голову назад и делаю последний глоток содовой. — Нам нужно поехать и посмотреть на их новое место жительства, если ты, конечно, согласна.

Она снимает крышку с бутылки воды. — Конечно, согласна. У меня нет планов, но как мы собираемся туда добраться? Потому что я все еще на автобусной забастовке.

— Мы можем позвонить Итану, чтобы он приехал за нами, — я хмурюсь, — или одолжить машину. Я предпочитаю одолжить, так как смогу уехать, когда захочу сама. Если же Итан приедет и заберет нас, то они будут держать нас в заложниках, поверь мне.

— Это звучит не так уж и плохо. — Кусочек яблока выпадает из ее рта и падает на ее колени. —Но если ты хочешь одолжить машину, то мы это можем. Ты можешь спросить у Блэйка.

Вспоминая, как раздражен был Миша из-за Мустанга, я засомневалась.

— Да, но мне кажется, это не лучшая идея… — Она извлекает телефон из джинсов. — Кому еще мы можем позвонить?

Смяв бутылку по центру, я кладу ее на кофейный столик. — Паркер?

Она качает головой, и один из ее локонов выскальзывает из-под ленты на голове. — Ни в коем случае, тогда будет еще тяжелее заставить его отвалить. Кроме того, он бесится, когда дает кому-нибудь водить его машину.

— Тогда у меня нет идей. — Через несколько минут обдумывания, я разблокировала экран на своем телефоне и написала Блэйку сообщение.

Я:Привет, у меня к тебе огромная просьба.

Блэйк: Что случилось?

Я:Мне надо одолжить твою машину на несколько часов.

Блэйк: Конечно, но ты должна будешь закинуть меня на работу и потом забрать.

Я:Это мне подходит.

Блэйк: Я выйду из класса через несколько минут. Хочешь встретиться на парковке?

Я:Да, буду там в пять.

Засовывая телефон в задний карман, я хватаю свою сумочку со стула. — Я нашла нам машину, но нам надо пойти на парковку прямо сейчас.

Ее телефон звонит, и она убирает звук, не смотря на экран. — Кто такой добрый?

Я скольжу в свои сандалии и проверяю сумку, чтобы убедиться, что ключи от дома там. — Блэйк.

Она вскакивает и бросает огрызок яблока в мусорку, стоящую рядом с диваном. — Ты знаешь, Миша будет расстроен из-за того, что ты покажешься на машине Блэйка.

— Он не будет злиться, — указываю я, открывая дверь, и солнце попадает внутрь. — Лишь станет немного раздраженным, и ты была первой, кто это предложил.

— Я знаю, что предложила, но потом я поняла, что, вероятно, это не лучшая идея. — Она вздыхает, пока мы спускаемся вниз по лестнице. — Иногда ты видишь вещи немного искаженными. Он будет расстроен, потому что ты сказала ему, что на некоторое время вам надо побыть друзьями, и потом ты показываешься в машине какого-то парня.

Я обхожу дерево, а затем стремительно уворачиваюсь, когда футбольный игрок бежит в моем направлении, чтобы поймать мяч. — Ты поведешь, и мы можем сказать, что именно ты ее одолжила, и все будет хорошо.

— Все хорошо? — Она вытаскивает упаковку жвачки из кармана и закидывает одну пластинку в свой рот. — Да уж, посмотрим, насколько хорошо все будет, учитывая это сексуальное напряжение, существующее между вами.

Она предлагает мне пластинку, и я беру одну, зная, что она права.

Миша

— Здесь пахнет как в раздевалке. — Итан морщит нос, открывая холодильник. — О господи, здесь недоеденные спагетти. — Он берет пластиковый контейнер, наполненный красным дерьмом, и рассматривает ближе. — Неа, я не уверен, что это спагетти.

— Выброси это, мужик. — Я поднимаю тяжелую коробку, подписанную «посуда» и несу ее на маленькую кухню, которая отчаянно нуждается в покраске. На зеленом кухонном столе валяются куски краски, и одна из стен зашпаклевана в нескольких местах. — Выглядит так, словно оно двигается. — Он протягивает мне чашку, оттуда идет ужасающий запах. — Твоя очередь. В последний раз я выносил мусор.

Я качаю головой и спускаюсь вниз с чашкой перед собой. Квартирный комплекс расположен в шумной части района. Рядом располагается огромная детская площадка. Дети качаются на качелях, бегают кругом, смеются, кричат, плачут. Это напоминает мне о том, чего никогда не было у Эллы, Итана и меня.

Когда я достигаю мусорного бака, красный Мустанг заезжает на парковку комплекса. Он останавливается рядом с грузовиком Итана под навесом, и я отхожу в сторону, немного раздраженный, когда вижу Эллу, вылезающую из него.

По взгляду на ее лице понятно, она знает, что попала. Она неуверенно машет мне. — Привет.

Мой взгляд скользит по блестящему капоту машины. — Итак, Мустанг совершил великое возвращение в наши жизни.

Она убирает свои каштановые волосы за ухо. — Лила одолжила его.

Я пригвоздил ее безжалостным взглядом. — Я могу сказать, когда ты врешь. — Когда я подхожу к пассажирской стороне, Лила выбирается из машины. — Ты могла попросить меня или Итана забрать вас.

— Знаю, что могла. — Элла беззаботно направляется к бордюру. — Но я хотела иметь возможность уехать, когда захочу.

— Я пойду внутрь, — вмешивается Лила, смотря на двухэтажный комплекс. — Какая ваша?

Не отрывая взгляд от Эллы, я указываю пальцем на второй этаж. — Верхний этаж, первая дверь направо.

Она кивает и торопится вверх по лестнице, которая скрипит под её цокающими каблуками.

— Машина, правда, ничего не значит, Миша. — Элла шаркает сандалиями по асфальту, избегая встречи со мной глазами. — Я всего лишь одолжила машину.

— Я понимаю, что для тебя это может ничего не значить, но это, вероятно, что-то значит для Блэйка, — уверяю я ее, убирая руки в карманы, чтобы устоять перед искушением и пройтись руками по всему ее телу, и не попытаться взять ее снова. — Парни не одалживают такие машины девушкам, в которых не заинтересованы.

Она вздыхает и смотрит на меня украдкой из-под своих ресниц. — Вероятно, я не должна была приезжать. Это слишком странно.

— Это странно лишь потому, что ты сама делаешь все странным. — Я начинаю подниматься по лестнице, и она следует за мной. — Перестань так сильно переживать, милая девчонка.

— Легче сказать, чем сделать, — бормочет она, ее губы плотно прижаты друг к другу.

Когда мы достигаем лестницы, я отхожу в сторону и указываю ей, чтобы она шла вперед. — Дамы вперед.

Она неуверенно улыбается и быстро поднимается по лестнице, проводя руками по перилам. Улыбаясь сам себе, я иду за ней, глаза сфокусированы на ее заднице. На ней эти короткие красные шорты, достаточно облегающие, чтобы выглядывала маленькая полоска ее ягодиц. Я очень скучаю по этой заднице.

Поднявшись по лестнице, она смотрит через плечо и ловит меня на том, что я рассматриваю ее. Она вытягивает руки перед собой и прижимается спиной к стене. — Ты пустил меня идти первой, чтобы оценить мой зад? Я думала, мы собирались быть друзьями.

Я пожимаю плечами, не волнуясь, что она поймала меня. — Я раньше всегда оценивал твою задницу, когда мы были друзьями. Ты просто никогда не замечала.

Она проводит пальцами по своим каштановым волосам. — Ты усложняешь все, не правда ли?

— Вероятно, — честно признаюсь ей я, и ее лицо опускается. Быстро, чтобы она не смогла меня остановить, я убираю ее волосы с глаз и мягко целую ее в щеку, подмигивая, когда она делает шаг назад. — Расслабься. Я не собираюсь срывать с тебя одежду, пока ты не попросишь меня.

— Ты неумолим, — она сдерживает улыбку. — И это не поможет мне, если ты продолжишь прикасаться ко мне и так смотреть на меня. Я хочу стать лучше для тебя, но я должна научиться успокаиваться в сложных ситуациях, пока не научусь, как справляться с ними. Думай об этом, так словно я – алкоголик, борющийся со своей зависимостью, и говорю, что не собираюсь вступать в отношения, пока не смогу справиться с проблемами рационально.

— Твой терапевт сказал тебе это?

— Ага.

Вздыхая, я открываю дверь и придерживаю своими пальцами. — Хорошо, я буду вести себя как можно лучше. Честное скаутское.

Она игриво отклоняет мои пальцы, закатывая глаза, и заходит в квартиру. Элла осматривает старый кожаный диван, который Итан украл из дома матери, телевизор, стоящий на ящике, и стол в столовой, расположенной между кухней и гостиной.

— Поистине мужская квартира. — Она нюхает воздух, затем вздрагивает, махая рукой перед лицом. — Здесь даже пахнет, как от мужика.

Я ущипнул ее за зад, и она взвизгивает. — Здесь витает аромат мужественности. — Я ретируюсь на кухню, пока она не разозлилась на меня за мой маленький трюк.

Она начинает разговаривать с Лилой и Итаном, пока я отдираю ленту с коробки с посудой на кухонном столе, и вытаскиваю несколько тарелок. На стойке звонит мой телефон. Звонок из больницы в Нью-Йорке, где я сдавал кровь на проверку.

Неохотно, я отвечаю. — Алло.

— Здравствуйте, — говорит женщина скрипучим голосом. — Это Миша Скотт?

Я прислоняюсь спиной к стойке и смотрю на стену. — Да, это он.

— Меня зовут Эмми. Я из Нью-Йорского Медицинского Центра, — отвечает она. — Я звоню, чтобы сообщить Вам, что результаты Вашего теста подтвердили, что Вы можете стать кандидатом для трансплантации.

— Хорошо. Спасибо, что сообщили. — Я вешаю трубку, сжимая телефон в руке. — Блядь.

Итан просовывает голову на кухню. — Мы собираемся купить поесть. Ты иде.... Ты в порядке? Ты выглядишь странно.

— Я в порядке. — Я опускаю телефон на стол и откидываюсь назад. — И да, мысль о еде звучит здорово.

Он кивает головой у входной двери, где ждут Элла и Лила. — Тогда поехали.

Как только он выходит, я делаю два больших глотка водки из бутылки, которую вытащил из одной из коробок, а затем засовываю пару маленьких бутылочек в карман. Звонок из больницы - это болезненное напоминание, что отец пришел ко мне только за тем, что ему понадобилось что-то от меня. Но это не самая ужасная проблема. Я смирился с тем, что он никогда не будет видеть во мне ничего большего, нежели просто человека, которого можно использовать. Но больше всего меня бесило то, что глубоко внутри, я не хотел делать для него ничего. Я хотел заставить его страдать, и это чувство съедало меня изнутри.

Я не хочу так себя чувствовать, но не могу отключить обиду.

Итан возвращается на кухню с раздраженным выражением на лице. — Что ты делаешь? Пошли. Я чертовски голоден.

— Иду, — Господи, держи себя в руках. Я проношусь через дверь. — И мы не поедем на этом дерьмовом Мустанге.

Элла

Миша очень зол из-за Мустанга, и произносит большую драматическую речь о том, что он не собирается ехать в нем. Ни за что на свете. Чем дольше продолжается ночь, тем больше становится ясно, что его гнев исходит из чего-то более глубокого, а машина - это лишь прикрытие.

Когда Итан сворачивает на парковку, то я понимаю, что карма ненавидит меня, ведь это тот самый ресторан, куда мы ранее подбросили Блэйка - тот, где он работает.

Я пролезаю вперед на сидении грузовика и кладу руку на верхнюю консоль. — Я не хочу здесь есть.

— Почему нет? — Миша смотрит на неоновые знаки ресторана и кричащие украшения, свисающие с покатой крыши. Его глаза налиты кровью, и он произносит слова медленно, что обычно означает, что он либо устал, либо пьян. — Как по мне, так неплохое местечко.

— Потому что еда действительно противная, — поддерживает Лила, расстегивая ремень безопасности. — В центре города есть место, где очень хорошие ребрышки. Нам потребуется около пятнадцати минут, чтобы туда добраться.

Миша драматично качает головой. Ну что он за заноза в заднице. — Неа, я, правда, думаю, это место выглядит неплохо.

Мы с Лилой обмениваемся беспокойными взглядами, пока Миша и Итан выбираются из машины и хлопают дверьми, оставляя нас одних в темной кабине.

— Это не хорошо, — бормочу я, наблюдая за Мишей, когда он сзади обходит грузовик. Он откидывает голову назад и пьет из бутылки. — Особенно с тех пор, как он в таком плохом настроении.

— Думаю, он пьян, — шепчет Лила, когда я открываю дверь. — Думаю, я почувствовала запах алкоголя в его дыхании.

Я громко выдыхаю. — Да, уверена, что так оно и есть, а это значит, что, скорее всего, мы попадем в очередную драму.

— Ты уверена, что Блэйк все еще работает? — Лила скользит на сидении, чтобы могла перелезть на мою сторону.

Я киваю. — Мы должны забрать его, помнишь?

Мы вчетвером прошли по парковке в сторону входа. На улице достаточно темно, небо испещрено звездами, и на расстоянии от нас полосы огней мерцают флуоресцентными цветами. Присутствует небольшое покачивание в походке Миши, и он спотыкается о собственные ноги, когда подпрыгивает, чтобы коснуться верхней части дверного проема, и подворачивает лодыжку, когда приземляется.

— Ага, мы направляемся прямиком в драматическую яму, — бормочу я себе под нос, когда Итан открывает дверь.

Внутри ресторана тусклые огни и затхлый воздух. Там людно и шумно, но есть несколько свободных кабинок. Над каждым столиком висят маленький фонари, и мягкая музыка кантри звучит из динамиков.

Блэйк наливает шоты за баром группе шумно выглядящих парней. Я прочищаю горло и встречаюсь глазами с Лилой, кивая головой в направлении Блэйка. Она следит за моим взглядом и хмурится.

— Погоди, у меня есть идея. — Она скользит к распорядительнице столиков, брюнетке в белой рубашке и черных брюках. Лила протягивает ей чаевые через стойку, и когда она возвращается, на ее лице радостная улыбка.

— Я обо всем позаботилась, — говорит она тихим голосом. — И да, я лучшая подруга на свете.

— Что ты сделала? — спрашиваю я, но она лишь продолжает улыбаться.

Когда распорядительница ведет нас к нашему столику, я понимаю, что Лила подкупила ее, чтобы нас посадили в угловую кабинку, которая удалена от бара и плохо от него просматриваема. Я хочу обнять ее, но это будет странно, так что я села, и Лила устроилась рядом со мной.

Итан останавливается у конца на другой стороне кабинки. — Эй, я не собираюсь садиться рядом с Мишей. Лила, может сядешь со мной?

Лила смотрит на меня. — У тебя с этим все в порядке?

Мои нервы путаются, и это отражается в неустойчивости моего голоса. — Думаю, я….

— Мне без разницы, где сидеть. — Глаза Миши направляются в конец прохода. — Вообще, мне кажется, что я собираюсь протусить весь вечер в баре.

Лила подскакивает и несется на другую сторону, чтобы сесть рядом с Итаном, заправляя пряди волос под ленту на голове. Миша опускается в кабинку рядом со мной, и кладет руку позади меня. На нем серая рубашка с короткими рукавами и его теплая кожа касается задней части моей шеи. Его лицо покраснело, а его дыхание отдает водкой.

Прикрыв лицо меню, я наклоняюсь к нему и шепчу. — Ты пьян.

Он невинно моргает глазами. — Почему ты вообще так подумала?

Я констатирую очевидное. — Потому что ты пахнешь, как бутылка водки.

— Я опрокинул пару шотов до того, как мы вышли, и несколько на парковке. — Он опускает свою ладонь мне на бедро. — Расслабься, я лишь хочу немного повеселиться.

— Ты не поэтому это сделал, — я опускаю меню обратно на стол. — Ты пьешь без разбора, только когда расстроен.

Он закатывает глаза и убирает руку с моей ноги. — Откуда ты знаешь? Может быть, я изменился, пока был в поездке.

— О, значит, придурок Миша собирается выйти наружу, — шиплю я сквозь зубы. — Это другая причина, по которой я знаю, что ты расстроен. Он торжественно появляется только тогда, когда ты зол.

Не отводя от меня глаз, он раскрывает меню. — Я расстроен, потому что мой член не получал внимания уже несколько недель.

Итан фыркает от смеха, а глаза Лилы расширяются. Я роняю голову на стол, вздыхаю, и остаюсь в такой позе, пока официант не подходит, чтобы принять наш заказ. Поднимая голову со стола, я обнаруживаю Блэйка, стоящего у края стола.

На нем милая пара джинсов, черная рубашка на пуговицах, его волосы немного торчат по бокам. — Элла, что ты тут делаешь?

— Собираюсь перекусить. — Мой тон легкий. Я надеюсь, что мы сможем опустить знакомство.

Его ручка наготове у блокнота. — Что? Ты не могла дождаться, чтобы забрать меня вечером? — шутит он. — Ты приехала, чтобы пораньше меня увидеть?

— Ох, черт побери. — Я не собиралась говорить это вслух, но это вылетает, и я быстро ударяю рукой по рту. — Упс.

— Ты еще кто такой? — спрашивает Миша, уставившись на Блэйка.

— Меня зовут Блэйк, — отвечает он, беспокойно переступая с ноги на ногу. — А ты кто?

— Миша. — На его лице злобный взгляд. — И по взгляду на твоем лице, я думаю, ты знаешь, что мы с Эллой встречаемся.

— Миша, я думаю….. - начинаю я.

— Элла, просто оставь это, — прерывает Итан, посылая мне беспокойный взгляд, подталкивая под столом мою голень своей ногой. — Ты же знаешь, нет смысла даже пытаться.

Я сжимаю губы и фокусируюсь на меню. — Думаю, я буду куриный сандвич. Что насчет всех остальных?

— У меня есть ты, — говорит Миша, и мои щеки горят, когда его рука сжимает мое бедро.

Я накрываю его руку своей и останавливаю от того, чтобы она продвинулась дальше, затем смотрю на Итана, ища помощи. — Что мы должны с ним делать?

Миша зарывается лицом в мои волосы. — Все что ты хочешь, малыш.

Итан пожимает плечами и бросает меню на центр стола. — Ты знаешь, так же как и я, что он будет становиться все более напряженным, прежде чем это пройдет.

— Думаю, я вернусь через минуту, — говорит Блэйк и спешит по проходу в сторону бара.

— Умный ход с его стороны, — Миша засовывает руку в карман и показывает мини-бутылку водки, спрятанную внутри.

Я забираю ее из его рук, и взгляд его глаз становится холодным. — Отдай мне ее назад, милая девочка, иначе…

— Иначе что? — Я бросаю бутылку Итану, и он ловит ее. — Ты собираешься сказать очень грубые вещи? Я предпочитаю, чтобы ты использовал меня в качестве своей груши для битья, нежели кого-то еще.

Миша прищуривается на меня, и я жду, что же произойдет дальше, но Итан встает прежде, чем он смог мне что-то сказать.

— Давай отвезем его домой. — Итан отступает и позволяет Лиле вылезти из кабинки. — Прежде чем он сделает что-то глупое.

Я пару раз видела Мишу таким, и всегда была причина, но добраться до нее может быть очень сложно. Даже для его лучшего друга.

* * *

Темно, и в этой части комплекса на крыльце совсем нет света. Я едва могу что-то увидеть, когда Итан старается поднять Мишу по ступеням.

— Просто перестань болтать ногами, — рявкает Итан, когда они наклоняются в сторону, и Миша бьет по перилам так, что вся лестница вибрирует.

— Если ты уберешься с моего пути, — Миша толкает Итана в сторону и пытается сделать шаг самостоятельно, но промахивается, — … я буду в порядке.

— И что нам делать? — спрашивает Лила, стоящая на несколько ступеней ниже и чувствующая себя некомфортно в этой ситуации.

Вздыхая, я вмешиваюсь, вставая между Мишей и Итаном. — Обними меня рукой.

Миша с удовольствием обнимает рукой мое плечо и облокачивается на меня. Я изо всех сил стараюсь поднять его по лестнице, но его вес практически тянет меня на землю. Итан проскакивает перед нами, чтобы открыть дверь, включая свет на пороге.

Миша зарывается лицом в мои волосы, и его зубы покусывает мое ухо. — Ты пахнешь так чертовски хорошо. Клянусь Богом, я хочу съесть тебя.

Я сдерживаю смех, щекочущий мое горло. — Что тебе нужно, так это поспать.

Итан придерживает дверь открытой, когда я и Миша спотыкаемся через порог, почти падая на пол. Но затем мы вновь обретаем равновесие, и как только закрывается дверь, Миша срывает с себя рубашку и бросает ее на пол.

Несмотря на то, что он пьян, и мы не должны сейчас быть на этом пути, мой взгляд все-таки движется по его поджарой мускулатуре, гладкой коже, по его татуировке, которая прослеживается на его грудной клетке, и что-то сжимается внутри меня.

Он выскальзывает из своей обуви, после чего вынимает ремень, и я беспокоюсь, что его штаны будут следующими. Лила оперативно отводит взгляд в угол, делая вид, что занята черным экраном телевизора. Миша шагает на кухню, придерживая свои штаны, и тянется за полупустой бутылкой водки, стоящей на стойке.

— О нет, ты этого не сделаешь. — Я тороплюсь на кухню, забирая у него бутылку, и закручиваю пробку обратно. — Больше никакой выпивки для тебя, за исключением воды.

— Я делаю то, что хочу, Элла Мэй, — говорит он резко, после чего движется вперед, и его голова ударяется о прилавок. — Ты ведь так поступаешь. Делаешь что захочешь. Отталкиваешь меня.

Я протягиваю ему руки. — Пошли со мной, мы уложим тебя в кровать.

Он страстно смотрит на меня. — Ты идешь со мной?

Я киваю, сохраняя наш контакт глазами. — Но только, чтобы отвести тебя туда, и потом я поеду домой.

Он кладет свои руки в мои, крепко сжимая их, и я иду назад, направляя его по коридору. Его налитые кровью глаза не отрываются от меня, и мне тяжело удерживать свое сердцеюиение спокойным.

Я неоднократно говорю себе, что дружеская линия между нами должна оставаться, и что он, в любом случае, пьян. Когда я привожу его в комнату, он падает на кровать, намеренно дергая меня за собой. Миша стискивает меня своими ногами и обнимает руками мою грудь. Прижав меня ближе к себе, он зарывается лицом мне в шею и покусывает мою кожу, прежде чем успокоиться.

Я извиваюсь руками и шевелю ногами, но он только усиливает свою хватку. Чем дольше он держит меня в ловушке, тем сильнее поднимается внутри меня паника, и я ненавижу свою запутавшуюся голову.

— Ни в коем случае, — выдыхает он, прижимаясь ближе. — Я не позволю тебе уйти.

— Итан, — кричу я громко, стараясь сохранить свой голос спокойным. — Ты можешь подойти сюда?

Мгновение спустя, Итан появляется в дверном проеме и опирается руками на дверную раму. Рукава его черной толстовки закатаны, показывая красочные татуировки на руках. — Тебе что-то нужно? — Он усмехается, развлекаясь при виде нас.

Я дергаю свое плечо вверх. — Можешь помочь мне заставить его отпустить меня.

Потирая свой обросший подбородок, он обдумывает мою просьбу. — Думаю будет лучше, если ты останешься здесь. В таком случае, если он проснется все еще пьяный, ты должна будешь иметь дело с ним.

— Итан, — шиплю я, но он уходит, смеясь себе под нос.

Несколько раз я звала Лилу, но она не отвечала, и я гадала, сказал ли ей Итан, что она может идти домой. После долгих ёрзаний, мне удается освободить одну руку. Я потираю свои уставшие глаза, наблюдая за Мишей и слушая, как он вдыхает и выдыхает. Я провожу пальцами сквозь его волосы, и затем прослеживаю пальцем от его виска к губам. Боже, он прекрасен.

— Что происходит в твоей голове? — шепчу я, возвращая руку.

Он тихо дышит, его дыхание ласкает мою щеку. Я сдаюсь идее и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в лоб, прежде чем прижаться к нему с легкой улыбкой. В следующий раз, когда я навещу своего терапевта, я смогу сказать ей, что меня обнимали десять часов подряд.

ГЛАВА 11

(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )

Миша

Я открываю глаза, Элла крепко спит в моих руках, одна из которых лежит на ее бедре, а другая -чуть ниже ее груди. Я был бы очень рад, но моя голова раскалывается, живот горит, и я понятия не имею, что, черт возьми, случилось прошлой ночью - что я сделал или сказал.

Аккуратно, чтобы не разбудить ее, я выбираюсь из кровати и иду в ванную. Комната вращается и мой мозг чувствует, что вот-вот взорвется внутри моего черепа.

После того, как я выблевываю свои внутренности, я чищу зубы и возвращаюсь в комнату. Элла уже проснулась и сидит на кровати, облокотившись на подголовник.

— Как ты себя чувствуешь? — Крохотная искра развлечения блестит в ее глазах.

— Ты считаешь, что моя боль - это смешно? — Я ползу на кровать и ложусь на живот, ощущая вкус рвоты в своем горле. — Какого черта случилось прошлой ночью?

Кончики ее пальцев путешествуют вверх и вниз по моей голой спине круговыми движениями. —Ну, это началось, когда ты выпил полбутылки водки, и закончилось тем, что ты захватил меня в свою постель.

Я поднял голову и приподнял бровь. — Мы...

Она качает головой и ложится рядом со мной. — Ты просто не позволял мне уйти. Ты злодей, когда напиваешься.

— Я говорил тебе грубые вещи?

— Нет, но ты пытался начать несколько драк.

— Мне жаль, — сказал я, нахмурившись. — За все, что я сделал.

Ее большие зеленые глаза моргают. — Я не хочу, чтобы ты сожалел. Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что случилось.

— Ничего, — лгу я, отворачиваясь. — Я просто немного перестарался.

— Ты знаешь, что это нечестно. — Она тянет меня за руку, и я смотрю на нее. — Ты заставляешь меня рассказывать тебе все, и, когда я не хочу делать это, ты исследуешь меня, мучаешь или дразнишь, пока я не сдамся.

— Ты всегда можешь это испробовать сама, — говорю я ей низким, хриплым голосом. — Будет интересно посмотреть, что из этого получится. На самом деле, я даже прошу тебя сделать это.

Ее тело застывает. — Миша, просто поговори со мной.

Я упрямо качаю головой. — Я сказал тебе, сначала заставь меня, и может тогда я все расскажу.

Она прикусывает нижнюю губу, осматриваясь, а затем толкает мои плечи, откидывая меня на спину. Я легко мог бы выиграть эту битву, но не в этом смысл. Она садится и перекидывает через меня ногу. Ее спутанные, каштановые волосы закрывают наши лица, и ее хотя подводка размазана, она все еще прекрасна.

Элла пытается сохранить серьезное выражение лица. — Теперь скажи мне, почему ты был так расстроен прошлой ночью.

— Неа, я в порядке, — отвечаю я. — Думаю, я сохраню эту информацию для себя.

Ее руки тяжело опускаются на мои плечи, и она сжимает свои ноги вокруг моей талии, случайно потеревшись об меня, и мой член становится твердым. — Пожалуйста, просто скажи мне. — Она хлопает ресницами, и это до смешного очаровательно.

— Хорошо, я скажу тебе. — Я украдкой опускаю руки на ее бедра и потираю ее кожу пальцами. — Но для записи, я никогда не использовал свои ресницы на тебе.

Она гордо улыбается. — Знаю, это был мой секретный трюк. Ты всегда становился слабаком из-за этого.

Мои руки обнимают ее и нащупывают ее зад. — Ты признаешься, что играла со мной?

— Не меняй тему, — отвечает она, позволяя мне оставить руки там, где они есть. — Скажи мне, что расстроило тебя прошлой ночью.

— У моего отца какая-то странная болезнь, — выдыхаю я, чувствуя, как падает тяжесть. — И он нуждается во мне ради трансплантации косного мозга и крови.

Ее лицо становится призрачно белым. — С ним... с ним все будет хорошо?

Я киваю. — Ага, это не опасно для жизни или еще чего, но я...

— Но ты что? — она призывает меня продолжать, массируя мои плечи большими пальцами.

Я отворачиваюсь от нее, уставившись на трещину в стене. — Я не хочу делать это для него. Я хочу, чтобы он страдал, и из-за этого чувствую себя дерьмом. Я имею в виду, неужели я такой большой придурок, что позволю ему оставаться больным, просто потому, что зол?

Она расслабляет свой вес на мне, когда ее губы дергаются вверх в подобии улыбки. — Ты поэтому расстроен? Потому что чувствуешь вину за то, что зол на него?

— Почему это звучит так, будто ты думаешь, что это смешно? — Мой взгляд возвращается к ней. — Это не смешно

— Не смешно. — Она изо всех пытается сохранить равнодушное лицо. — Просто... ты очарователен. Ты расстроен, потому что плохо себя чувствуешь из-за того, что плохо думаешь об отце.

— Никогда больше не называй меня очаровательным. — Я сжимаю ее зад, и ее тело подтягивается ближе ко мне, делая меня еще тверже. — Ни один парень не хочет, чтобы его так называли.

Смех слетает с ее губ, когда она случайно шевелится напротив моего стояка. — Мне все равно. Ты такой. Ты очаровательный, Миша Скотт. Не думаю, что в мире есть хоть еще один такой же милый парень, как ты.

Я посылаю ей холодный, тяжелый взгляд. — Ты хочешь увидеть, какой я милый? — Одним быстрым движением, я переворачиваю нас, так что ее теплое тело оказывается подо мною. Мой желудок горит, но я заглушаю тошноту. — Если ты продолжишь называть меня очаровательным, я собираюсь перевернуть тебя и показать, насколько я мужественен. — Ее губы в шоке открываются, и щеки становятся розовыми. Я касаюсь рукой ее щеки и позволяю пальцу опуститься ниже ее глаза. —Теперь это очаровательно.

Ее тело дрожит подо мною, но голос спокойный. — Так что ты собираешься делать? Со своим отцом?

Я отклоняюсь назад, но все еще удерживаю ее бедра между ног. — Я всегда знал, что собираюсь делать. У меня просто был внутренний конфликт с дрянными мыслями, которые наполняют мою голову.

— Значит, ты собираешься помочь ему.

— Ага, я собираюсь помочь ему.

Ее грудь поднимается и опускается, в то время как ее огромные глаза смотрят на меня. — Быть с тобой просто друзьями поистине тяжело.

Ее прямота ошеломляет меня, и я рассматриваю идею сорвать с нее одежду и заняться с ней любовь прямо сейчас. — Что ты хочешь, чтобы я сделал с этим заявлением, потому что у меня есть тысяча идей.

Она натянуто мне улыбается. — Я не хочу, чтобы ты пока что-то делал. Я просто хочу, чтобы ты знал, что это именно то, что я испытываю сейчас. Чтобы ты знал, что ты заставляешь меня испытывать это. Я должна работать над тем, чтобы делиться своими чувствами.

Я мягко целую ее в щеку и слезаю с нее, но не раньше, чем трусь об нее один раз. Она задыхается от ощущения меня, и я ухмыляюсь.

— Ты лучше, чем ты думаешь, Элла Мэй. — Я указываю на свой рот. — Видишь, ты заставляешь меня улыбаться.

Она закатывает глаза, поднимаясь с постели и поправляя рубашку. — Все что мне нужно сделать, так это снять одежду, и ты сразу же будешь улыбаться.

Я уставился на нее, представляя ее потной и голой подо мной.

— Перестань так на меня смотреть. — Ее дыхание сбивается. — Из-за тебя мне тяжело дышать.

Все еще не отрывая от нее взгляд, я вытаскиваю телефон из верхней коробки, множеством которых завалена моя крошечная комната. — Ты хочешь поехать в Нью-Йорк?

Она выгибает брови. — Как друзья?

Я киваю, набирая номер отца. — Ну, если это именно то, чего ты хочешь, то да…как друзья.

— Это именно то, чего я хочу на данный момент, — отвечает она. — И да, я поеду с тобой, потому что я люблю тебя.

Элла

Меня осенило утром, после того как Миша напился, что у него могут быть проблемы. Он делает то, что и мой отец, использует алкоголь, чтобы справиться со своими проблемами. Даже если будет трудно противостоять ему в этом, я все равно должна это сделать.

Я вываливаю это своему терапевту, во время своего последнего визита до нашей с Мишей поездки в Нью-Йорк, но она не соглашается.

— Не думаю, что это хорошая идея на данный момент, Элла, — сказала она громко, перекрывая дождь, бьющий по окну. Тротуары снаружи затоплены, небо темно серое, и воет ветер. — Ты все еще разбираешься с собственными проблемами, и донесение вещей такого рода людям, может, принести ужасные эмоции.

— Миша не такой, — не соглашаюсь я, повышая свой голос из-за гула грома. — Он никогда намеренно не причинит мне боль.

— Противостояние проблем является трудностью для всех. — Она надевает свои очки и читает вчерашние записи. — Как у тебя обстоят дела в последнее время? Все было хорошо?

Я рассказываю правду, даже если первой моей реакцией было приукрасить все. — Я была в порядке до звонка Дина. Хотя, я уже смирилась с тем, что он звонит мне только для того, чтобы рассказать насколько хреновые вещи происходят.

— Так почему он тебе звонил? — интересуется она.

Огромная опухоль набухает в моей голове, когда я мягко говорю:

— Потому что сегодня день рождение моей мамы.

Она не смотрит на меня с симпатией, поэтому она мне и нравится. — Был ли он груб с тобой во время разговора?

Я дышу изо всех сил. — Немного. Думаю все это потому, что он все еще винит меня в смерти нашей мамы.

Ее карандаш балансирует над бумагой, готовый сделать запись. — Ты говорила с ним о том, что чувствуешь, когда он причиняет тебе боль?

Я качаю головой. — Нет, и я не хочу.

Ее рука быстро скользит по бумаге, когда она что-то записывает. — Что ты делала после того, как закончила разговаривать с Дином? Расстроилась?

— Я не расстроилась, — поправляю я ее. — Просто немного погрустила, вернулась в свою комнату и свернулась калачиком на кровати на некоторое время. Хотя позднее я сама и вытащила себя из этого состояния.

— Это хорошо. — Она снимает очки, и там где они прижимались к носу остаются красные линии. — Во сколько ты уезжаешь в Нью-Йорк?

Откинув голову назад, я смотрю на часы на стене над моей головой. — Вроде бы, через четыре или пять часов.

— Ты будешь в порядке? — спрашивает она. — Ведь ты будешь всю поездку наедине с Мишей.

— Я буду в порядке, — заверяю я ее. — Знаю, вы не хотите, чтобы я с ним встречалась (и я не хочу), но он все еще мой друг и нуждается во мне.

— Я никогда не говорила тебе, чтобы ты не встречалась с ним, Элла. — Дождь усиливается, скрывая окно водой, и она повышает голос. — Я лишь сказала тебе, что, пока ты не построишь свою устойчивую жизнь, ты должна облегчить все как можно сильнее, а отношения в целом никогда не бывают простыми.

Я накручиваю локон волос на палец. — Как я узнаю, что готова снова с ним встречаться?

Она ободряюще мне улыбается. — Только ты это знаешь, но могу я тебе посоветовать идти маленькими шажочками во всех твоих отношениях, ведь благодаря этому у твоих мыслей появится время, чтобы немного замедлиться, и ты сможешь увидеть, что реально, а что нет?

Мои мысли мчатся, когда я встаю на ноги и перекидываю сумку через плечо. — Думаю, мы увидимся, когда я вернусь.

Она провожает меня к двери. — Береги себя, Элла, и помни, если тебе что-то понадобится, звони.

Я машу на прощание и выхожу под дождь, направляясь в сторону квартиры. Мои сапоги хлюпают по лужам, и даже не смотря на то, что я пробежала весь путь, мои волосы и одежда все же промокают.

Итан и Миша сидят в гостиной на диване, когда я забегаю внутрь и хлопаю дверью, закрываясь от дождя. Их глаза направляются на меня и расширяются.

Миша осматривает мои джинсы и футболку, облепившие мое тело, капли воды стекают по моему лицу. — Разве у тебя не было куртки?

Я выжимаю волосы, разнося беспорядок по всей плитке. — Нет, я не думала, что будет дождь.

— Что? Темные облака не были предательским знаком? — спрашивает Итан насмешливо, и хватает полную руку чипсов из пачки на кофейном столике.

— Обычно здесь не идет дождь. — Я направляюсь в сторону своей комнаты, оставляя мокрый след на ковре. — У меня есть время, чтобы принять душ, прежде чем мы уедем?

— Да, все в порядке, — кричит Миша. — Только поторопись.

Я закрываю дверь спальни, выскальзываю из мокрой одежды, и иду в ванную, присоединенную к спальне, оставляя дверь приоткрытой. Теплая вода душа расслабляет мои жесткие мышцы, и я позволяю ей бегать по моему телу дольше, чем планировала.

— Элла, ты жива там? — Голос Миши перекрикивает звук бегущей воды.

Я стираю воды с глаз. — Ага, уже собираюсь выходить.

Я жду минуту, чтобы он ушел, затем выключаю воду и убираю штору в сторону, чтобы выйти, но он все еще стоит здесь, прислонившись к стойке.

— Черт, — я хватаю штору и прикрываю себя. — Я думала, что ты ушел.

Он скрещивает руки на груди, его дикие глаза впиваются в меня. — Я хотел убедиться, что ты выйдешь. Нам уже нужно идти.

Я тянусь за полотенцем на крючке и оборачиваюсь в него, прежде чем отпустить штору и выйти. Его взгляд следует все время за мной, пока я иду в комнату.

Я копаюсь в ящике комода, просматривая одежду, выбираю полосатую черно-серую футболку и джинсы. — Хорошо, дай мне минуту одеться, и я готова идти.

Он поднимает рисунок девушки с трещинами на лице и изучает его. — Когда ты это нарисовала?

Вздыхая, я натягиваю трусики, не снимая полотенце. — Прямо перед тем, как приехала навестить тебя в Лос-Анджелесе.

Он бросает его обратно на комод, и его пламенный взгляд переходит на меня. — Выглядит так, будто ты грустила, когда рисовала его.

Я надеваю штаны, споткнувшись, когда мои ноги застревают в середине штанины. — Я грустила из-за того, что не могу тебя увидеть.

Призрачная улыбка касается его губ, я смотрю на лифчик в своей руке, мучая мозг тем, как надеть его, не сверкая перед ним своими прелестями. — Попала в неприятности? — спрашивает он.

Я бесстрастно моргаю. — Не мог ли ты выйти на минуту?

Он преувеличенно кивает. — Я был бы очень не против.

Качая головой, я отворачиваюсь, позволяя полотенцу упасть на пол. Продевая руку через каждую бретельку, я надеваю лифчик и тянусь, чтобы застегнуть, но пальцы касаются моей спины.

— Знаю, я не должен говорить этого, с тех пор как мы решили быть друзьями, — дыхание Миши хриплое, когда он застегивает лифчик, — …. но ты возмутительно прекрасна.

Мои легкие сжимаются, когда я смотрю через плечо, и его сочные губы всего в нескольких дюймах. — Ты прав, — говорю я, задыхаясь, когда мое сердце барабанит в моей груди. — Ты действительно не должен говорить такие вещи.

Его взгляд, полный желания, переходит на мои губы, словно он вот-вот может поцеловать меня. Нуждающийся стон вибрирует на моих губах. Покусывая кольцо в своей губе, он пятится, его глаза не отрываются от меня, пока он не закрывает дверь и не исчезает в коридоре.

Выдохнув с дрожью, я быстро надеваю футболку и причесываюсь, желая, чтобы он поцеловал меня.

* * *

Итан высаживает нас в аэропорту, у нас едва хватает времени, чтобы зарегистрироваться и добраться до ворот, прежде чем начинается посадка на самолет. Все продолжают думать, что мы молодожены, и Мишу это забавляет; однако мне не комфортно. «Молодожены», в моем сознании, равняются «браку», а я пока к этому не готова.

Когда мы готовы подняться на борт, Миша говорит мне идти без него. Он должен что-то сделать, поэтому он встретит меня на борту. Собирая свои сумки, я встаю в очередь со своим посадочным талоном в руках, в то время как он прогуливается к магазину подарков с сумкой через плечо.

На борту, я нахожу наш ряд и кладу свою маленькую сумку под сидение, затем убираю большую сумку в отсек над головой. Я сажусь у окна и смотрю на голубое небо и крылья самолета, удивляясь, насколько плохо летать, когда ты никогда этого раньше не делал.

— Ты выглядишь нервной, — замечает Миша, когда достигает конца ряда.

— Я в порядке, — заверяю я его. — Просто потерялась в своих мыслях.

Он засовывают свою сумку в отсек над нашими головами, и его зеленая рубашка в клетку приподнимается ровно настолько, чтобы показать узкую полоску мускул его поджарого живота и гладкую фарфоровую кожу. Мои мысли заполняются картинками, как я провожу пальцами по его груди, животу, наслаждаясь его мягкой кожей.

— Наслаждаешься видом? — Он приподнимает бровь, поправляя рубашку под моим взглядом.

Пряча улыбку, я поворачиваюсь к окну. — Возможно.

Он садится посередине, и когда я снова смотрю на него, на его коленях стоит бумажный пакет.

Я указываю на него. — Что там? Что-то хорошее?

Он открывает пакет и двигает его ко мне. Внутри шоколадный кекс с красной и розовой посыпкой. Мое сердце мгновенно забилось от любви к нему.

— Знаю, он не такой, как был тогда…. — Он достает кекс из пакета и кладет его мне на ладонь. — … но думаю, он очень на него похож.

Слезы жгут мои глаза, когда я представляю образ моей матери в голове. Это был ее тридцать пятый день рождения, и мне было двенадцать. Когда я спросила ее, чего она хочет в подарок, она сказала, что хочет печь кексы весь день. Это был хороший момент в моей жизни, хотя большинство людей, вероятно, будут рассматривать это как странность. Но она была счастлива. Я была счастлива. Миша был счастлив. И счастье принесло редкое спокойствие в нашу жизнь.

— Ты помнишь, — слезы текут из моих глаз, стекая по щеке.

— Конечно, помню. — Он вытирает редкие слезы. — Как я могу не помнить день, когда должен был испечь десятки, а то и сотни кексов?

Сквозь слезы, мне удается улыбнуться воспоминанию. — Я не могла сказать ей «нет». Это был ее день рождения, и она казалась счастливой.

— И я был счастлив делать это, — отвечает он, стирая еще одну слезу пальцем. — Хотя в конечном итоге закончил тем, что излил душу унитазу, потому что съел слишком много масла.

— Это хорошее воспоминание о моей маме. — Я закрываю глаза, сдерживая слезы, и прерывисто вздыхаю. — Редкое, но хорошее.

Когда я снова открываю глаза, он пристально за мной наблюдает, будто боясь, что я могу сломаться. Я погружаю палец в глазурь и слизываю ее.

Он сдерживает улыбку. — И как?

Я слизываю глазурь с губ. — Очень, очень вкусно.