Вечность и Тлен

IV Ещё больше крови для Святой…

Когда я пошла за Люцием к храму с плотно затворёнными дверьми, небо рассёк сноп фиолетовых искр, рассыпавшийся на фоне звёзд, – облака уже почти рассеялись, обнажив небесную твердь.

Печать тревоги ещё несколько раз вспыхнула в воздухе, неся весть о грозящей опасности.

Я сжала рукоять Туманного. Сила меча поприветствовала меня сначала холодом, а после теплом.

– Это светлые, – прошептала я, вдруг ясно ощутив их силу. Слишком много могущественных воинов в одном месте, чтобы это не коснулось моего дара.

– Как всегда… – сказал Люций.

Бросив тяжёлый взор на двери храма, я вздохнула: пока они нам недосягаемы.

Меч отозвался на мои чувства. Вновь вторил силой, которая, казалось, гудела на кончиках пальцев.

– Что как всегда? – спросила, нахмурившись и глянув на Морана.

– Как всегда невовремя, – склонил он голову, его губы растянулись в полуулыбке.

Я фыркнула. В отличие от Люция улыбаться мне совершенно не хотелось.

В повисшей тишине слышалось, как с шорохом в ночи к нам приближались даэвы. Я сосчитала фигуры вдалеке. Целая дюжина – слишком много для обычного отряда, но мало для того, чтобы победить Проклятого Чёрного Змея. В отблеске горящих костров сверкнули золотые маски – элитные воины, служащие самому главе ордена Сорель.

– Поздравляю, по нашу душу пришли Золотые маски, – продолжил Люций.

– Тебе не привыкать. Но для меня происходящее в новинку, – отозвалась, понимая, что нервничаю. И эти эмоции до сих были непривычны – обычно я не переживаю так сильно. Раньше не переживала.

– Привыкнешь, Сара.

Я бросила на него косой взгляд. Моё имя, звучащее из его нахальных уст, вызывало у меня слишком много чувств. Прямо как в старые времена, когда наша дружба должна была оставаться в тайне.

– Как они прошли мимо Сильфы? – прошептала я, поворачиваясь к Люцию.

– Я попросил пропустить гостей, если их ряды будут малочисленны.

– Почему? – Я нахмурилась.

– Если их мало, значит, они преследуют ту же цель, что и король Исонии… – Теневой див шагнул ближе ко мне. Отсветы факелов храма плясали на его лице. – Они желают поговорить.

Узнав ответ, я кивнула, устремив свой взгляд в конец улицы: вдалеке уже виднелись силуэты светлых одежд. Предположение Морана звучало логично. В действиях светлых был смысл.

Я обнажила Туманный. Серая сталь сверкнула, будто приветствуя, и вновь утратила яркость, присущую светлым клинкам.

Бледные пальцы вдруг коснулись моего предплечья, скользя от локтя к запястью руки, сжимающей меч. Я затаила дыхание, следя за движением, – Моран стоял прямо за моей спиной.

Его изящные руки контрастировали с чёрной тканью рукавов.

– Ныне в твоём мече заключена великая сила. – Голос Люция звучал глубоко, а его ладонь легла поверх моих пальцев, мягко надавливая и сжимая. Я ощущала каждую клеточку своей руки и так же остро чувствовала спиной его грудь.

Будь на месте Люция любой другой – даже без обмена телами я бы узнала его мысли и цели, что им движут. С Мораном могла только догадываться. Но это было благом. Я бы не создавала в прошлом ограничитель, если бы желала знать всё, что творилось в его тёмном непредсказуемом сознании.

– Ты правда сейчас захотел поговорить о Туманном?

Люций хрипло рассмеялся.

– Нет, – хватило ему совести признаться. – Ты же видишь их?

Моран говорил о светлых, которые вот-вот и ступят на площадь.

– Они привыкли к правилам, научились носить не только те маски, которые у них на лицах, но и скрывать самих себя. Служба ордену для них выше иных ценностей. И их действиями правят условности. Лучший способ понять больше, чем надо, показать им то, что выходит за рамки их правил – выходит за рамки их понимания.

Я догадывалась, что имеет в виду Люций. Он ведь и со мной так поступал. Я уже видела этот приём десятки раз. Вот только…

– Если бы ты сейчас отправился обниматься с деревом, думаю, это бы тоже вышло за рамки их понимания.

– Здесь нет деревьев, – заметил он. – И возможно, я соврал и вывести их из себя – не единственная цель.

– А какая есть ещё?

Свободная рука Люция вдруг легла на талию, а после на мгновение крепко сжала. Это уже даже не было похоже на объятия – это было куда интимнее.

– Они передадут своему главе всё, что увидят. Я хочу, чтобы он наконец-то понял: что бы он ни сделал и ни придумал, ничего не изменится. Ничего. – Голос Люция был низким и грудным. – Бессилие будет его наказанием.

Я сглотнула. В его словах звучали гнев и ненависть, а в руках, что касались меня, – вырвавшаяся на поверхность болезненная привязанность. Эта потребность находиться рядом была мучительной не оттого, что чувства оказались отравой, а потому, что спровоцирована долгой разлукой. Как утопающий, который, уже находясь на грани, вдруг получил возможность свободно дышать. Вынырнув на поверхность, он ещё долгое время продолжит жадно хватать ртом воздух.

Глянув на чужую руку на своей талии, я не стала ничего делать, лишь смирилась с собственным сердцем, что билось, как птица в клетке, и сосредоточилась на воинах, прибывших из обители.

Пока мы разговаривали, весь отряд успел приблизиться на расстояние нескольких метров – все в светлых мантиях, расшитых золотыми нитями под цвет масок. Никто из них не торопился обнажить меч. Значит, Люций оказался прав: они явились для переговоров.

Один из даэвов шагнул к нам. Его маска отличалась от тех, что носили остальные. Она открывала край лица, словно отколотый кусочек чашки. Золото приоткрывало часть лба и правую щеку. Воин был главным среди пришедших. Возможно, именно о нём недавно упоминала Флёр. Бывшая советница считала, что его стоит опасаться, а это многое значило.

Даэвов в золотых масках не зря страшились. В этот элитный отряд принимали лишь лучших, и личности стражей всегда хранились в тайне. Особенно имена.

Но последнее заключение оказалось мгновенно опровергнуто.

– Град… как поживаешь? – бесцеремонно сказал Люций.

Светлый див едва заметно вздрогнул.

– Не обращайся ко мне, Проклятый. Я явился не к тебе, – холодно ответил воин. Его низкий голос, слегка приглушённый маской, громко разнёсся по улице.

– Давненько градом поля не било… – протянул Люций, игнорируя слова светлого дива. – Сара, как ты думаешь, зачем к нам явился Град? Может, он хочет обрушить на нас град мечей? Или град пустых слов вашего главы?

Я поджала губы и прикрыла на мгновение глаза. Если бы можно было притвориться, что я ничего не слышала, то с радостью бы это сделала.

– Твой язык как всегда ядовит, Змей. Но похоже, за много лет твоё остроумие стало сходить на нет, – отозвался светлый воин.

А Люций расхохотался. Его смех словно прошёл сквозь меня – я явственно спиною чувствовала вибрации в его груди.

– Ничего себе. Достойный ответ, надо же. – Если бы у Морана были свободны руки, он бы зааплодировал. – Могу лишь похвалить. Больше ты не хватаешься сразу за меч. А ведь я всегда говорил: зачем ссориться, если можно быть друзьями?

На последнем слове главу Золотых масок передёрнуло.

– Тёмные твари – твои друзья, – выплюнул Град.

– А это было грубо… – заметил Моран без намёка на смех и веселье.

Град кашлянул, слегка повернув голову к своим подчинённым.

– У меня письмо для сестры главы, – сообщил он.

– Видишь, всё же они явились не сражаться… – чуть тише, обращаясь лишь ко мне, сказал Люций и сразу продолжил: – Сестры? Пшеница вспоминает об этом всегда крайне вовремя.

– Побольше уважения, теневой, – угрожающе процедил даэв, прекрасно расслышав слова. – Ты говоришь о главе ордена Сорель.

– Я прекрасно знаю, о ком я говорю.

– Где письмо? – заговорила я. От долгого молчания голос оказался огрубевшим и сухим.

– Святая Сара… – начал воин, кажется, его взгляд коснулся руки Люция. Через прорези в маске было сложно сказать наверняка. – Ваша поддержка Проклятого – гре…

– Где письмо? – тяжело повторила свой вопрос. Не им решать, что грех, а что благо. Больше объяснять эту простую истину я не собиралась.

Раздался шорох ткани. Глава Золотых масок молча вытащил конверт из складок мантии.

– Положите на землю и… отойдите.

Я видела, как с медлительной грацией воин подчинился. Посмотрела на конверт, оставшийся на земле. Светлый кусочек бумаги выделялся на камне под ногами, словно островок снега на влажной земле. Я подняла руку, касаясь ладони Люция на своей талии. Требовательно постучала пальцем по его. Руки Люция разомкнулись, а он сделал шаг назад, отчего по моей коже прошёлся озноб.

Хмурясь, я направилась было к лежащему на земле письму. Но раздавшееся внезапно громкое ржание лошади заставило меня остановиться – к нам приближался всадник. Точнее, их было двое. Просто я не сразу увидела вторую лошадь, которой управлял Сезар.

Кьярин же скакал впереди, видимо первым вскочив на лошадь. Даэв так разогнал животное, что, когда он дёрнул поводья, останавливая её, лошадь встала на дыбы, вновь громко заржав.

Див спрыгнул, умудрившись избежать удара копыт. Младший Рок сразу обнажил клинок, приближаясь к нам. При этом на его лице было написано отвращение, и он почти не дышал, сжав губы в тонкую линию.

– Вонь усилилась, – выплюнул он, окидывая взглядом всю площадь.

Меж бровей Люция пролегла линия.

Сезар спешился. Светлые смотрели на него как на предателя. Но, несмотря на это, в лице див ничуть не изменился.

– Как дела? – тем временем спросил у меня Сезар. – Не нашли источник?

Я покачала головой, кинув косой взгляд на храм. А после, найдя взглядом письмо на земле, приблизилась, увидев на сургуче простую, но не слабую магическую печать. Мы использовали её с Фредериком в юности, чтобы никто не прочёл написанное…

В день, когда брат научил меня этой печати, шёл дождь. Мы сидели в одной из беседок на территории обители, укрытые от всех деревьями и диким виноградом. Фредерик выводил кистью линии, складывавшиеся в замысловатый символ.

«Запомнила?» – спросил он у меня, подняв голову, а я кивнула, с готовностью ответив: «Да. Запомнила!»

– Сара, – вторгся в сознание голос Люция. Я застыла с конвертом в руках между даэвами ордена Сорель и теми, кто пришёл в этот город вместе со мной.

Сделав первый шаг, я медленно попятилась, не собираясь поворачиваться спиной к Золотым маскам.

Глава же их отряда в ответ поклонился мне. И они просто пошли прочь. Их спины удалялись стремительно, даэвы не собирались здесь задерживаться.

– Прочитаешь? – спросил Сезар.

– Позже, – покачала головой. – Они так просто ушли… А как же… этот городок? Их будто совершенно не волновали люди.

Старые убеждения давали о себе знать. Я знала, насколько они ошибочны. Но всё равно не могла избавится от смятения. В юности я принимала за чистую монету то, что все светлые будут защищать людей даже ценой своей жизни. Теперь я знала, что это не так. Но всё равно отчего-то удивлялась.

Сезар хотел что-то ответить, когда мы услышали хрип, будто кто-то рядом задыхался. Мы обернулись – младший Рок побледнел, распахнутые глаза блестели, руками он цеплялся за Люция, едва ли не повиснув на нём.

– Не могу… Не могу… дышать… – с трудом выговорил Кьярин.

Моран схватил его за спину, опуская к земле и укладывая на камень. Лицо теневого дива было напряжено, по скулам гуляли желваки – он продолжал держать Кьярина за руки. Его взгляд изучал лицо больного, а после Моран поднял голову, острым взором осматривая площадь.

Прежде чем я успела хоть что-то понять, нас внезапно, оглушив, накрыл отвратительный смрад монстров, настолько сильный, что даже волосы вставали дыбом. Тошнота подступила к горлу, и я прижала рукав мантии к лицу.

Люций тем временем, оставив Кьярина, стремительно приблизился к дверям храма и дёрнул их на себя, вот только они оказались заперты. В следующую секунду на деревянной поверхности появилась кровавая печать. Она вспыхнула, обуглила дерево, и в центре преграды возникла дыра. Двери сами рывком разъехались в стороны, выпуская наружу непроглядную тьму, которая, как морская волна, понеслась над землёй. Такое количество тьмы этот город ещё не видел.

Моран вскинул руку, широко растопырив пальцы и смотря на энергию Серого мира, которую удерживал на месте. В следующее мгновение сила взметнулась к небесам – высоко, к самым облакам – и расплылась чернильным пятном.

Я смотрела на рассеивающуюся в небе тьму, чувствовала запах крови в воздухе и понимала, что это лишь начало.

А впереди вновь ждала чужая смерть и алая влага, пропитавшая дощатый пол храма. Её следы виднелись всюду: на деревянных лавочках, стенах, полу и даже на самих дверях. Рубиновые дорожки вели к постаменту на другой стороне зала, к фреске с ликом святой в окружении ветвей деревьев, вырезанных в стене.

Лик был не тронут ни энергией Серого мира, ни кровью. Хотя стена вокруг фрески и была заляпана красными брызгами.

Островок невинности посреди кровавой резни. Словно его не тронули… в насмешку?

И тьма, и свет во мне трепетали в унисон. Магия вдруг нашла единение в одной эмоции: в гневе.

Злость и ярость росли, напоминая кипящий океан. Пока взгляд бродил по храмовому залу, ныне безжизненному, где влажные органы поблёскивали в свете свечей на полу. Многим людям просто вспороли животы, некоторые внутренности ещё сокращались, словно веря, что их обладатели живы. Застывшие взоры, свёрнутые головы и оторванные конечности. Многих стащили в центр, словно воссоздав монумент из плоти под картиной с моим ликом.

Пока мы говорили с Золотыми масками, в этих стенах происходило безмолвное убийство.

Под самой фреской виднелись залитые алой влагой изящно выведенные слова: «Во мраке достаточно одной свечи».

Ни за что на свете мастер, который писал те строки, не мог предположить, что их зальёт человеческая кровь.

– Это следы от когтей твари… – раздался голос Сезара, указывающего на деревяную опору у входа. Он не отходил далеко от Кьярина, что лежал, уже не задыхаясь, но всё ещё бредя с закрытыми глазами и шумно тяжело дыша.

– Они повсюду, – низким тоном сказал Люций.

– Какое существо могло бесшумно убить всех этих людей и остаться незамеченным? – сквозь шум крови в висках услышала я собственный голос.

Картина перед глазами ввергла меня в шок и заставила вспомнить собственного отца с перерезанным горлом. Но выработанные за годы обучения привычки вынуждали думать и анализировать. Никому не станет легче от моих чувств.

– Могу предположить лишь одно. – Моран склонился над одним из трупов. У его ног лежал мужчина лицом вниз. Судя по красной одежде, он был управляющим города, тем самым аристократом, из чьего дома мы взяли лошадь. – Это нечто новое. Новый вид монстров. И он гораздо умнее остальных. – Люций поднялся на ноги. Его движения были резкими, взгляд – тяжёлым. – Ведь убили их бесшумно. Возможно, он даже изначально был среди людей.

– Ты хочешь сказать, что он мог находиться на площади, а мы не почувствовали? – Я заморгала, осматривая зал вновь. Вдруг взгляд уткнулся в Кьярина, лежащего прямо напротив входа.

А ведь он чувствовал… Когда мы только оказались в городе, он ощутил странный запах тьмы…

Но после аромат пропал и появился лишь теперь, когда существо убралось из храма. Будто эта тварь знала, что среди нас есть даэв со способностями младшего Рока.

– Верно. И дар Кьярина особенный. Его не так просто обмануть. Это существо не просто разумно, оно может скрывать свою силу, а значит, управлять ею. Как даэвы своим даром.

После слов Люция повисла тишина. Я сглотнула. Взгляд упал под ноги, я нахмурилась, заметив кое-что странное. Неподалёку лежало тело человека с остекленевшими глазами, его рука была вытянута, а под ней что-то выцарапано на деревяном полу. Опустив меч, я отодвинула клинком руку мертвеца. Под ней оказались буквы, которые прыгали, словно издеваясь.

«Ещё больше крови для Святой…»

Окончание последнего слова едва различалось из-за крови, залившей всё вокруг.

Я смотрела на обломанные ногти и окровавленные пальцы на руке мужчины, вдруг поняв, что он сам выцарапал надпись на полу перед смертью.

Раздался негромкий звон. Кто-то за спиной обнажил свой клинок.

А у трупа рядом со мной вдруг зашевелилась рука.

Я отрубила голову мертвеца не задумываясь. Одним движением, ощущая, как Туманный проходит сквозь плоть, сталкивается с позвоночником и переламывает его. Оглянулась, видя Сезара, который застыл на полпути ко мне с поднятым оружием. Его губы были напряжённо поджаты. Он опустил меч.

У постамента вновь раздались звуки рассекаемой плоти: Люций отрубал головы всем погибшим в эту ночь, ведь, несмотря на смерть, они стали оборачиваться в ревенантов, будто их тела перед смертью напитали тьмой.

Его чёрный клинок сверкал в ночи, совершая методичные движения.

– Мы уходим, – достаточно громко произнёс теневой див.

– Лучше сжечь храм целиком, – сказал Сезар.

Моран оглянулся на него и, помедлив, кивнул.

Мы вышли из храма и, перекинув ослабшего Кьярина через седло, быстрым шагом пошли прочь из города, а за нашими спинами пылал храм, окружённый магическими печатями, не позволявшими огню выйти за пределы круга и перекинуться на остальной город. Всё прошло практически в молчании. Собранность и отточенность действий царили в этот момент.

Я то и дело поглядывала на бледного Кьярина – ему всё ещё было плохо. У дороги нас первыми заметили люди Сильфы, ожидавшей за пределами города. Лошади стояли, встревоженно фыркая, будто понимая, что совсем рядом случилось ещё одно страшное кровопролитие. А клубы серого дыма поднимались над домами.

– Нечисть! Что с ним? – услышала я ругательства. Регис бросился к Кьярину.

– Ему стало плохо от запаха тьмы, – поведал Люций. – Предполагаю, он не смог вынести её вони.

Насколько же темна и отвратительна та сила, что она лишила сознания одного из нас?

Сезар с Винсентом спустили больного на землю. Как и раньше, в сложной ситуации обычно рассеянный Винсент становился предельно серьёзным. Он преображался – казалось, в дива вселялась какая-то другая личность.

Регис на мгновение замер, а потом, будто озарённый идеей, воскликнул:

– Ни у кого нет лаванды?

Не получив утвердительного ответа, вновь склонился над больным. Младший Рок, которому стало чуть-чуть лучше, но всё ещё ничего не понимавший, стал отпихивать от себя врачевателя. Кьярин даже приподнялся, но после, повернувшись на бок, упал, невидящим взглядом уставившись перед собой.

В эту секунду небо неожиданно засверкало. Я вскинула взор, видя, как огни разрезают ночную высь, словно тканое полотно. Звёзды стремительно падали и так же стремительно умирали. Над головой загорались и гасли десятки светил.

Это зрелище заставило всех замереть.

Звездопад ли это? Слишком много пламенных дорог возникло в небе.

В горле пересохло. Кровь зашумела в висках. И в голове неожиданно вспыхнули голоса, соцветие сотен когда-то прозвучавших молитв – и я отчетливо различила фразу: «Когда рождались боги, звёзды падали на землю…»

Это была одна из легенд. Я точно слышала её однажды, но где – не ведала.

«Небесный огонь несёт весть о переменах…» – раздалось следом, и голос слился в гул вместе с другими молитвами.

Тихо… Нет… Голова стала раскалываться. Из носа хлынула кровь. Я почувствовала, как ладонь Люция коснулась моего лица. Моя кровь осталась на его пальцах. Глаза Морана были широко распахнуты, а скулы – так напряжены, что черты его лица заострились.

– Всё в порядке, – прошептала я. С его прикосновением головная боль стала сходить на нет.

Отведя взор, я вдруг заметила, как лицо Кьярина накрыло облако дыма.

Регис быстро забил и закурил свою трубку с лекарственными травами и теперь обкуривал ими младшего Рока, усиленно затягиваясь и выдыхая дым в лицо диву. Кьярин встрепенулся, выпучив глаза на врачевателя, устроившегося на его животе, раскинув ноги по бокам от туловища.

– Проклятье! Убери эту гадость! – воскликнул он, отпихивая от себя Региса, который и не думал прекращать своё лечение. Тогда Кьярин попытался дотянуться до оружия. Но он был настолько слаб, что Регис лишь перехватил его запястья свободной рукой. Винсент же сиротливо стоял в сторонке, немного смущённо глядя на происходящее.

Сильфа коротко усмехнулась, заметив:

– Главное – не допустить после убийство врачевателя.

В этом я была с ней согласна.

Прошло время, прежде чем младший Рок окончательно пришёл в себя. И только тогда мы вновь отправились в путь, рассказывая о случившемся в городе остальным, пока над головой продолжали падать одинокие звёзды, а за спиной мерцало зарево от сгорающего в пламени храма.