Вечность по имени Любовь

-Александр Борисович, у меня к вам конфиденциальный разговор. Вы уделите мне время?

-Что случилось, Сергей Владимирович? Сережа, на какую мозоль я тебе наступил? К чему ты со мной так официально?

-Да нет, дядя Саша, я просто пытаюсь быть на уровне. Забудьте. У матери проблемы, если так дальше пойдет, то она скоро станет моим пациентом. Я не шучу.

-Ты злишься, что я запретил ей общаться с Любой? Понимаю, но Люба сама еле держится. Валера и я ее доконали, и к нам еще Иван присоединился. Сережа, пойми, Женя себя сейчас не контролирует и свои эмоции сдержать не может, я не имею права подвергать Любу этому негативному потоку.

-Я понимаю, я не об этом. У нее рвота с кровью. Я пришел к вам, не как к ее другу, который отвернулся от нее в трудный период, я пришел к врачу, к лучшему врачу из всех, кого я знаю. Я обратился к вам официально, потому что прошу помощи профессора Борисова в обследовании моей мамы. Вы меня понимаете?

-Как давно? Сережа, как давно у нее рвота? И когда появилась кровь?

-Рвота неделю, температура 38, а кровь со вчерашнего вечера.

-Поехали к ней. Собирайся быстро.

Они вошли в квартиру. Женя сидела на полу рядом с тазиком. С ней была Марина.

-Папа, все время кровь. Это же плохо?

-Это конец, Саша. - Женя устало взглянула на них, но тут снова началась рвота. - Не говори Любе, пощади ее. У меня давно боли, я все понимаю, не глупее вас. Я все знаю, это конец, дайте мне уйти. Не мучайте меня, Саша, дай мне уйти.

Саша взял Женю на руки, попросил Сережу собрать что-то из одежды, и они поехали в институт. В приемном он сам сделал фиброгастродуоденоскопию, УЗИ и вызвал Любу. Она пришла, глянула на результат и велела поднимать Женю в операционную.

-Тетя Люба, вы будете оперировать?

-Сережа, ты можешь выбрать любого хирурга. Назови, кого ты хочешь?

-Вас, можно? Я знаю, что по протоколу не положено, но вы не родственники по закону. Я прошу вас и Федора Яковлевича.

-Хорошо. Будь рядом с операционной, если у меня будут вопросы, я тебя позову.

Операция началась. Люба вскрыла брюшную полость и поняла, что они опоздали.

-Федя, твои предложения?

-Остановите кровотечение и давайте зашивать. Нам тут делать нечего. Поздно. Если хотите, я сам.

-Нет. Позовите Тельмана. Господи, да не Владимира, а Сергея, он в зале ожидания. Федя, давай подождем, пусть он сам посмотрит. Я не могу взять все на себя.

-Кто на столе? Любовь Александровна, это его мать?

-Да, это Женя.

Сережа вошел, подошел к столу, посмотрел.

-Вариантов нет? Вы можете удалить всю опухоль?

-Я-то могу, но она не переживет такую операцию. Метастазы везде, живого места не осталось. Говори, что делать? Решение за тобой. Сережа, даже если она выживет, как жить без кишечника и желудка? Сережа, ее надо отпустить, подумай, не иди на поводу у эмоций.

-Удалите опухоль, если она выживет, то будет жить, если нет, то не будет мучиться. Это моя мать, единственная мать, и мне незачем думать.

-Хорошо, я поняла. За дело, Федор.

Операция была долгой. Сережа с Мариной сидели в зале ожидания, взявшись за руки. К ним подошел Борисов.

-Что же вы молчали? Она ведь похудела, не ела почти. Ребята, о чем вы думали?

-Ей было плохо, папа. У нее болела душа. Видимо, так сильно болела, что тело не выдержало и сдало. Она не смогла жить без него. Вы можете меня осуждать, но все усилия тщетны, она умерла, когда он ее бросил во второй раз. Тело без души жить не будет, все усилия зря.

Через восемь часов из операционной вышел Федор.

-Сережа, прости, мы не смогли. Она не выдержала. Сердце остановилось. Можешь зайти. Там Люба. Зачем ты заставил ее оперировать? Они же выросли вместе, она член семьи.

Саша обнял Марину, та рыдала.

-Пойдем к маме, мы ей очень нужны. Ты идешь, Сережа?

-Владимир Михайлович, извините, я занят, я не могу сейчас выполнять ваши распоряжения. Меня Сергей Владимирович попросил подготовить труп к похоронам и зарезервировать холодильник. Сейчас я за трупом в операционную пойду. Он сказал, что вскрытия не будет. Странно, ее Корецкая с Исаковым оперировали, но она скончалась. Больше восьми часов шла операция. Кстати, Сергей Владимирович никакой, а его жена -так та вся в слезах.

-Подожди, Семен. Кто умер?

-Не знаю. Вот написано: Тараторкина Евгения, 52 года. Молодая еще. Владимир Михайлович, вы куда? Да что с вами со всеми сегодня? Боже, Владимир Михайлович, вам плохо?

-Плохо, Семен. Это моя жена. Мать Сережи.

Часть 26

Прошло сорок дней. После поминок Сергей подошел к Саше.

-Где ваша жена? Я последний раз видел ее на похоронах.

-Сережа, зайди к ней сам. Или ты ее в чем-то обвиняешь?

-Какая теперь разница?!

-Большая. Если ты ее винишь в смерти Жени, то лучше не ходи к ней. А вообще ты взрослый мальчик и в моих советах не нуждаешься. Кто мы тебе? Тесть и теща, не самые близкие люди. Ладно, мне пора.

-Дядя Саша, вы обижены?

-Я не хочу сейчас с тобой говорить, мне пора. У меня дела. У меня болен ребенок, бардак в семье. Извини, зять.

Вечером Сергей спросил у Марины:

-С твоей мамой все в порядке?

-Нет, а что?

-Почему ты мне ничего не говоришь?

-Мама просила с тобой о ней не говорить. Маша болеет.

-Что с Машей? Или о Маше мы тоже не можем говорить?

-Нет, можем. Она гуляла на улице с Борькой и промочила ноги. У нее двухсторонняя пневмония. Мама на больничном уже неделю. Но температура еще держится. За что ты злишься на моих родителей?

-Ты же сказала, что мы не можем о них говорить. Или ты уже передумала?

-Просто, я не понимаю. Ты как будто чужой. Да, у тебя горе, но ведь у них тоже. Ты заставил маму оперировать, когда знал, что надежды нет. Ты заставил маму… Тетя Женя была ей, как сестра, они были очень близки. Сережа, кому я пытаюсь что-то объяснить? Ты сам все знаешь. Она ведь мама, наша мама. Или нет? Я не знаю, что ей тяжелее: потеря Жени или твое равнодушие. Все, тема закрыта, я не хочу тебя слушать.

Он вышел из квартиры. Минут двадцать стоял на лестничной площадке. Потом позвонил в дверь. Открыл Валера.

-Сережа, заходи. Ты проходи в мою комнату, только тихо. Даня спит. Пойдем, я чайник поставлю.

-Мама дома?

-Да, она с Машей, у Маши пневмония.

-Марина говорила. Если ты не против, я зайду к ней.

-Сережка, разве я могу быть против?

Он вошел в комнату Маши. Девочка в пижаме лежала в кровати и играла с двумя куклами, а Люба читала в кресле.

-Мама, смотри, к нам Сережа пришел. Сережа, я болею, кашляю, и мама делает мне уколы, а я плачу. Но зато мама не работает и все время со мной.

-Когда я был маленький, мне твоя мама тоже делала уколы, только совсем не больно, и я не плакал. Я думаю, что тебе тоже небольно, просто страшно, и ты хочешь, чтобы мама тебя пожалела.

-Ты со мной поиграешь?

-Обязательно, только можно мы с мамой сначала поговорим? Тетя Люба, с вами можно поговорить?

-Конечно, пойдем на кухню. Кушать будешь?

-А что?

-Голубцы, ты их любишь.

-Буду, у вас голубцы классные, мои любимые. Тетя Люба, вы на меня не сердитесь, я не подумал, я плохо соображал. Думал, если вы с Федором, то будет чудо. Простите меня, пожалуйста.

-А почему не приходил?

-Стыдно было. Я вам и дяде Саше столько наговорил! Я жалею об этом. И еще, можно я буду называть вас мама?

-Если ты так хочешь, можешь называть. Что ты мне еще расскажешь?

-Отец не работает. Вы в курсе?

-Конечно, ему нужно время. Сережа, он любил ее на самом деле.

-Вы уверены, что он любил именно ее?

-Да. Правда, он ее подогнал под свой идеал, он наделил ее теми качествами, какие хотел в ней видеть. Но она изначально была его единственной. Сережа, он с самого начала закрыл глаза на ее недостатки, он увидел их через много лет совместной жизни, а когда увидел, не смог с ней жить дальше. Но годы разлуки стерли эти воспоминания. Он не хотел их помнить именно потому, что всегда любил ее.

-А Белла? Она его жена, у него должны быть к ней чувства?

-Они есть. Уважение, привычка, удобство бытия, дети, долг.

-Но разве на этом строят семью?

-Да, именно этого ему не хватало с твоей матерью. С Женей он жил, как на вулкане, а с Беллой всегда были покой и стабильность, а на остальное он закрывал глаза. Ты знаешь, это особенность твоего отца - не видеть того, что не хочется видеть. Он хороший человек, Сережа. В целом он хороший.

-Я не думал об этом под таким углом. Может быть, вы правы. Кстати, я еще не видел его дочь.

-Так ты сходи, она очаровательная малышка. Да и Володе будет легче, если ты его поддержишь.

-Можно, я буду к вам чаще приходить?

-Господи, Сереженька, какой ты еще маленький! Если бы ты знал, как я по тебе скучаю!

-Я тоже, но на работе вы так официальны.

-Ты хочешь, чтобы я выделяла тебя на работе? Вот уж не жди. Ты приходи ко мне домой, голубцы есть, дома я не руководитель. Кстати, какой у Марины результат теста?

-Какого теста? Она еще ничего не сдавала, сессия у нее в июне.

-Хорошо, я у нее спрошу. А ты вообще ко второму ребенку готов?

-Я не думал об этом. Вы что-то знаете? Марина мне ничего не говорила. Я думал о втором ребенке, но не сейчас, ей надо институт закончить, найти работу, да и Димка совсем маленький. Ну что вы на меня так смотрите? Она беременна? Вас интересует, захочу ли я его оставить? Так? Если он есть, значит, есть, об аборте речи быть не может.

-Спасибо, именно это я хотела от тебя услышать.

-Она мне еще ничего не говорила, почему? Она на меня жаловалась? Я в чем-то перед ней виноват?

-Нет, Сережа, не ищи подводные камни там, где их нет. Просто она интересовалась, через сколько после кесарева можно беременеть, ну а дальше мы с Сашей все выпытали. Саша расстроился, он ярый противник абортов. Конечно, он на тебя сердится, но это пройдет. Она сначала забыла, а потом просто перестала пить таблетки. Результат налицо. Это нестрашно, просто надо будет чаще делать УЗИ. И давайте я вам буду материально помогать. Ты не сможешь один содержать четверых человек.

-Мне не нужна помощь.

-А я не потерплю, чтобы мои внуки голодали. Ты понимаешь, Сережа, я хорошо зарабатываю. Я за курс лекций в Гарварде получаю столько, что могу только на это содержать всю семью целый год.

-Вам эти деньги с неба не падают, вы их зарабатываете. Как работал дядя Саша в молодости, я тоже знаю, мне и мать, и отец рассказывали. Я смогу заработать. Кстати, насчет лекций, надо поговорить с кафедрами. Патологов не так много, а я кандидат наук. Я найду дополнительную работу и смогу содержать семью. А вот если не смогу, тогда я к вам обращусь. Мои дети голодать не будут.

-Ой, Сереженька, точно говорят, что с маленькими детьми легче.

-Тетя Люба, а как у вас с Машей складывается?

-Она - моя дочь. С Сашей немного сложнее. Но я ему не судья, нужно время. Кстати, к тебе Валера подходил по поводу своей диссертации?

-Нет.

-Валера есть Валера, он считает, что ты потом за день все сделаешь, а там большой кусок.

-Я с ним разберусь. Вам его статьи нравятся?

-Нет, но он считает, что я придираюсь. Вот Инна хорошо пишет. Толковая девочка и работяга, а мой сын все по верхам, он не глупый, но не усидчивый. А вот оперирует нормально, там соображает и руки у него хорошие. Борька наш туповат. Серьезно, даже обидно. Для него четверка - хорошая оценка. Читать не заставишь, только играет на компьютере и все. Марина способная, но она пошла по другому пути. Я даже не знаю, кто из вас сможет принять институт.

-Рано вам об этом думать. Может, внуки оправдают надежды. Или Ваня.

-Ваня да, мог бы, но у него одна почка и то чужая.

Часть 27

Саша возвращался в свой кабинет после обхода. Пришлось пройти все отделения, включая хирургию, а это вдвое больше, чем всегда. Обычно в хирургии обход делала Люба, но она была на конференции. Он собирался встретить ее в аэропорту в три, но обход затянулся, пришлось послать за ней Валеру. В душе он жалел, что не поехал сам. Он мог увидеть ее на пару часов раньше. Он скучал по ней. Саша вошел в приемную, там его ждали.

-Александр Борисович, к вам посетители, - сказала секретарь Татьяна.

-Добрый день, проходите. Зина! Какими судьбами?

Он узнал ее сразу, хотя не видел шестнадцать лет. Он совсем не жалел о разрыве отношений с сестрой. Они никогда не понимали друг друга. Шестнадцать лет назад она вышла замуж и уехала, устроив на прощание грандиозный скандал. Мать уехала с ней. Она долго выговаривала Саше, что он плохо относится к сестре, что он не видит в ней родственную душу, что он должен быть снисходительным. Но он не умел быть снисходительным ни к себе, ни к другим. И почему Зина должна быть исключением, он не понимал. С матерью он каждую неделю говорил по телефону. Он звонил ей в условленное время, и Зина знала, что это он, и никогда не брала трубку. Где бы он ни был, в среду в девять вечера он звонил матери. Еще каждый месяц он давал матери деньги, его не волновало, что муж Зины был состоятельным человеком и мать не нуждалась в деньгах, он все равно давал ей деньги. Каждый месяц он встречался с матерью, приезжал за ней к дому Зины и забирал ее на несколько часов. Так они общались. Иногда он приезжал к матери вместе с Любой, а иногда брал детей. Но Марина Сергеевна была равнодушна к его детям, она немного выделяла Марину, но чем больше Марина становилась похожа на Любу, тем холоднее к ней относилась бабушка. Марина Сергеевна воспитывала и любила только двух дочерей Зины. Алексей с ней общаться вообще не хотел. Да и мать о нем никогда не спрашивала. А вот Сашу она любила, как-то по своему, не так, как все матери, но все-таки любила.

Вот теперь в приемной перед ним была его сестра. Она сильно изменилась внешне, стала похожа на мать, располнела, но выглядела достаточно респектабельно. Она была с мужем. Они вошли в кабинет, Саша пригласил их сесть.

-Я вас внимательно слушаю.

-Саша, твоей племяннице нужна операция, мне сказали, что лучший хирург - профессор Корецкая. Ты ее знаешь, ты же можешь с ней договориться?

-А ты ее не знаешь?

-Нет, откуда? Я никого из врачей, кроме тебя, не знаю. Потому мы и пришли к тебе. Неужели ты при твоем положении не можешь с ней договориться? Девочке всего одиннадцать лет, Саша, мы заплатим, сколько будет нужно. Ну, понимаешь, мы были у трех врачей, и они все сказали, что Корецкая может все. Вот Костя тоже тебя просит.

-Зина, ты действительно не знаешь Корецкую? Или ты прикидываешься?

-Нет, что ты так на меня смотришь? Я не сталкивалась с врачами, пока не заболела Вика.

-Зина, неужели ты настолько ее ненавидела, что даже забыла ее фамилию? Я не буду с ней договариваться, давай я попрошу другого врача, профессора Исакова. Он один из лучших, он вылечит твоего ребенка. Сейчас я ему позвоню.

-Нет, Костя, ну попроси его сам, неужели так трудно?

-Александр Борисович, пожалуйста, я не вникал в ваши разногласия с сестрой, и мы к вам никогда не обращались, но если вы знакомы с Корецкой, то, пожалуйста, не отказывайте нам.

-Я знаком с Корецкой, даже больше, чем просто знаком. Но ведь и Зина с ней знакома, но она настолько ее всегда презирала, что даже не поняла, что профессор Корецкая - это Люба, моя жена. Она проконсультирует вашу дочь, но оперировать не будет, не имеет права по закону. Они вместе с Исаковым составят план лечения и оперировать будет он. Все, что могу.

-Насколько хорош ваш Исаков?

-Костя, он хороший врач, моего сына оперировал он. Это вам о чем-то говорит?

-Люба - профессор? Она же сумасшедшая. Я помню, как она сидела в кабинете отца.

-Костя, вот он конфликт, вы сами его видите, вы думаете, что я могу общаться с сестрой при таком отношении?

-Зина, он прав. Ты пришла просить о помощи и тут же поливаешь его жену грязью. При этом ты просишь и ее помощи.

-Я ненавижу ее. Королевишна, ни рожи ни кожи, выросла в роскоши, квартира десять комнат. Сама мышь недобитая, а одевалась всегда от кутюр. Все и все для нее, и братец мой подкаблучник. Лешку она любила, типа он умный, а я дурочка, мне ничего не надо, со мной не надо делиться.

-Зина, пойдем отсюда. Ты думаешь, что после твоей речи тебе здесь помогут? Я никогда не понимал, в чем ваши разногласия, но теперь вижу, всему виной зависть. Извините, Александр, что заняли ваше время. Поехали домой, Зина.

-Костя, документы Вики с собой? Дайте я посмотрю.

-Спасибо, Александр. У вас же тоже двое детей?

-Нет, у нас пятеро. Три сына и две дочери.

Он позвонил в хирургию и пригласил Федора. Они вместе читали историю болезни, смотрели снимки, томограммы. Они решили положить девочку и провести дополнительное обследование.

-Зина, вы завтра можете ее привезти к восьми, только не кормите ее с утра. Мы сразу начнем обследование. Положение действительно серьезное. Не надо тянуть и думать об обидах, на кону жизнь и здоровье вашего ребенка.

-Александр, у вас есть диагноз?

-Пока нет, но у девочки поражен тонкий кишечник, возможна язва желудка. Ее надо смотреть, я не могу говорить о чем-то заочно. Федор, ты ее берешь?

-Если вы просите. Люба прилетает сегодня?

-С минуты на минуту будет здесь, если не захочет сначала домой.

В дверь постучали. Валера вошел, поздоровался и отдал Саше ключи от машины.

-Зина, я думаю, что ты его не узнала, это мой сын Валера.

-Ничего себе дядечка!

-Папа, так это твоя сестра?

-Да, она. Мать где?

-Разговаривает с Татьяной, сейчас войдет. А вот и она.

-Добрый день. Саша, я сразу на работу, есть вопросы, требующие немедленных решений. О, а у кого болезнь Крона? Снимки чьи?

-Ты уверена? Может, язвенный колит?

-Нет, болезнь Крона, смотри, вот формируется кишечный свищ, а вот стеноз ободочной кишки. Где больной?

-Завтра утром ее положат.

-Хорошо, я беру. Если сегодня или ночью появятся боли, немедленно привозите, вот моя сотка, звоните в любое время.

-Ты не берешь. Это дочь Зины.

-И что? Я против Зины ничего не имею. Это у нее ко мне вечные претензии. Зина, вы не хотите, чтобы я лечила вашу дочь?

-Мы хотели обратиться именно к вам и просили содействия Александра, – Костя решил говорить сам. - Зина - мать, и она хочет только вылечить дочь. Я не думаю, что в этом вопросе у вас могут быть разногласия.

-А вы дипломат. Давайте знакомиться. Я Любовь Александровна Корецкая.

-Костя Фомин. Завтра в восемь мы с Викой будем здесь.

-Хорошо, Саша, дай мне допуск к операциям.

-Зачем? Ты выходишь завтра.

-Везут травму, а я неделю слушала лекции и пила коктейли. Я хочу крови.

-Ужас, сегодня обойдешься без крови, ты не спала больше суток, и вчера был банкет.

-Я не была на банкете, я слушала "Травиату" в Ла Скало.

-Федор, твой пейджер, иди.

-Зря ты, Федя, не поехал в Италию. Мне там понравилось.

-А мне моя работа нравится, я с женой шефа никуда не поеду, в смысле без него. Так что никакая Италия меня не прельщает. Я сегодня отработаю, а вы, Любовь Александровна, выходите завтра, а сегодня идите домой вместе с мужем.

-Федя, как Наташа?

-Ничего, пока все нормально. Осталось два месяца. Тяжело рожать в сорок лет, хорошо хоть не первый ребенок.

Федор ушел. Люба еще раз посмотрела снимки и анализы.

-Зина, а вы не хотите положить Вику сегодня? Мы вам предоставим одноместную палату, можете ночевать с ней. Я думаю, так будет спокойней. Мне не нравится ее кишечник. Подумайте.

-Да, я понял, мы сейчас за ней поедем и привезем. Вы будете здесь, когда мы вернемся?

-Да, Костя, я вас дождусь, посмотрю ребенка и сделаю назначения. Зина, ты не против?

-Нет, спасибо , Люба.

Они ушли. Саша молча смотрел им вслед.

-Послушай, жена, мне не нравится ситуация, я не хочу, чтобы ты ее лечила. Это Зина, она не предсказуема и она подлая. Тебе не нужен конфликт.

-Речь идет о твоей племяннице. Саша, все будет хорошо, и, может быть, мы сможем общаться с твоей сестрой.

Операция была долгой. В кабинете Саши сидели Зина с Костей и мать. Было видно, как они волнуются. Саша не мог работать. Он предупредил секретаршу, чтобы его ни беспокоили. Мать с Зиной с ним не разговаривали, только между собой. Костя иногда задавал вопросы о болезни, поразившей их дочь. Потом стал рассказывать о Зине, как-то тепло, с любовью, так, что Саша начал верить, что не заметил у сестры каких-то качеств, не понял, что она за человек. Он даже стал думать, что ошибался в ней. Наконец в кабинет вошла Люба.

-Операция прошла успешно, теперь нужно длительное консервативное лечение. Через час ее переведут в палату, и вы сможете к ней пройти. Я надеюсь, вы понимаете, что хирургическим путем ее не вылечить, то, что опасно для жизни, мы с Федором убрали, остальное ваша забота. Диета нужна всю жизнь, я вам ее распишу, при появлении симптомов ждать не следует, сразу приезжайте, нужны экстренные меры. Но с этим живут, привыкают и живут.

-Люба, кофе будешь?

-Покрепче, и дай курить. Не надо вздыхать, я курю пачку в неделю, больше ты мне не даешь, и не возмущайся. Из детей никто не курит. А я курю и все.

-Ты написала лекции? Подготовила видеоматериал? Самолет завтра.

-Нет, я оперировала.

-Люба, у тебя пять полуторачасовых лекций. Три для врачей. Когда ты собираешься их готовить?

-Сейчас выпью кофе и пойду писать лекции. Домой сегодня не жди. Собери вещи для Маши. Свои я соберу завтра утром. Кстати, у тебя тоже пять лекций, ты их написал?

-Три, остальные ночью. Вещи соберем утром, а если не успеем, то купим на месте.

-Люба, вы куда завтра улетаете? - Костя был обеспокоен.

-В Бостон, у нас две недели лекций в Гарварде. Я же сказала, что Викой будет заниматься Федор Яковлевич. Он прекрасный врач. Сейчас он невыездной, у него жена беременная. Вы идите в палату к Вике, я потом еще зайду. И завтра с утра тоже зайду. Извините, много работы.

Они шли по коридору. Костя недоумевал:

-Как они живут в таком темпе? А Маша кто?

-Это их младшая дочь, ей шесть, - Марина Сергеевна объясняла зятю. - Они ее с собой таскают по всему миру, пока не учится. Остальные дома друг с другом. Но дети у них хорошие, дружные и умненькие все, это в Сашу. Его отец тоже профессор был, только не врач. У них гены. У Любы отец академик был. А какой Борис был красавец! Я от него глаз отвести не могла, но, к сожалению, не только я.

-Опять ты, мама! Все тебе Борис да Саша, а мой отец что?

-Подонок, каких свет не видел, вот кто был твой отец. Не говори, если бы не Саша, ты бы так и пропала в Шахтинске. Он нас всех вытащил. Меня от алкоголизма спас. Лешку выучил, говорит, он сейчас в Германии в университете работает. Да и тебя он человеком сделал, ты хоть школу закончила, аттестат получила, а вспомни, когда мы приехали, тебя умственно отсталой считали, а он тебя тащил чуть ли не за уши. Мы с тобой семь лет на его шее просидели, он работал как лошадь, а ты только кричала, что тебе не хватает. Да и Люба, что говорить, она и готовила, и работала, и детей рожала и воспитывала, а ты говоришь – мышка. Ты посмотри, она лучшая, тебе об этом все говорят. А ты только тряпкам завидовала, лучше бы книжки читала.

-Мама, ну что ты меня позоришь?

-Правда глаза режет? Ты, Костя, не смотри так. Когда Сашу вижу, меня совесть мучает. Как я перед ним виновата, я же им не занималась. Он сам рос, еще и малышей воспитывал, пока не уехал. Хорошо, что уехал. Его Зинин отец хотел шахтером сделать, а он был мальчик способный, он учиться хотел. Видишь, кем стал. Он учился и работал. И воспитывал его академик Корецкий, совершенно чужой ему человек.

-Подождите, а Люба?

-Люба - дочь Корецкого. Это его судьба.

Часть 28

-Любовь Александровна, мне очень нужно поговорить с вами наедине.

-Вы новый интерн хирургии, Светлана, если не ошибаюсь?

-Да, вы правы. Я сдавала не вам, а Федору Яковлевичу, я работаю под его руководством.

-У вас пятнадцать минут, я слушаю.

-Понимаете, речь пойдет о вашем сыне, Валерии Александровиче. В общем, я прошу вашей помощи, потому что люблю его.

-А причем здесь я? И я не совсем поняла, почему вы решили, что я вам помогу?

-Ну, вы же его мать, а я хорошая, я хочу вам понравиться и хочу заручиться вашей поддержкой.

-Дорогая моя, когда моему старшему сыну исполнилось тринадцать лет, мы с его отцом ему объяснили, что в наш дом он может привести только одну женщину, свою жену. И я ему обещала, что буду ее любить такой, какая она есть. Но другой не будет. И мой старший сын привел мне в дочери свою жену. Я приняла ее, я ее люблю и люблю моего внука. В семье у них бывает всяко. Но идеальных семей нет. Я знаю одно, они любят друг друга. Но моя сноха ни разу не попросила моей помощи в разрешении конфликтов. Я мать, женщина, главное для меня - семья, и я всегда буду ее защищать. В данном случае, Светлана, вы покушаетесь на мою семью и вы мой враг. Я думаю, что вам стоит пересмотреть свои чувства, иначе выбор встанет между работой и любовью. Вам все ясно?

-Но я думала…

-Вы знаете, где дверь. Ваше время истекло.

Девушка ушла. Люба позвонила в отделение хирургии и попросила Валеру немедленно зайти к ней.

-Привет, мам. Судя по голосу, ты не в духе. Говори.

-Да нет, говори ты. Ко мне приходила Светлана. Я тебя внимательно слушаю.

-Мам, ну и что тебе сказала Светик? Мама, не закипай, мне легче, когда орет отец, чем когда ты кипишь и молчишь. Мама, ну это невинный флирт, ну не думай даже. Я с ней не спал и не собираюсь. У нас с Инной все наладилось, мама, я люблю свою жену, и ты это знаешь. Но больше всего я люблю Данила. Поэтому твое кипение можно охладить.

-Валера, "Светик" сообщила, что она тебя любит и просит моей поддержки. Не знаю, кто ей внушил мысль искать у меня поддержки, но я думаю, что следующим человеком, к кому она обратится, будет Инна. И тогда ты шуточками не отделаешься и, скорее всего, станешь воскресным папой. Валера, я не одобряю твоего поведения. Ты меня разочаровываешь. Но запомни, за все надо платить. Кстати, ты знаешь, почему ты Корецкий, а не Борисов?

-Отец сказал, что так хотел дед.

-Только он забыл тебе сказать, почему так хотел дед.

-И почему?

-Потому что за все надо платить, и твой отец заплатил, в случае с тобой он заплатил за секс с несовершеннолетней. Он одиннадцать лет ждал сына, которому сможет дать свою фамилию. Он сдержал свое обещание. Ты тоже дал слово своей жене, и ты обещал ей, что она будет единственной женщиной в твоей жизни. Если ты не сдержишь свое слово, ты тоже заплатишь. Только я не могу понять, стоит ли этого Светик?

-Мамуль, ну все, проехали. Тебе что-нибудь накапать? Ну успокойся, мама, я больше не буду. Я не собираюсь изменять жене. Флиртовать я тоже не буду. Мамочка, может, отца позвать, ну что ты завелась на пустом месте? Дай я тебя обниму. Все, не сердись.

Они сидели, обнявшись. Люба поверила ему, она не могла не поверить своему мальчику, она привыкла ему верить. Он никогда не врал, даже когда бедокурил, творил разные вещи, он не врал. Он умел принять наказание, умел оправдаться, если считал, что все равно прав. И еще он никогда, ничего не скрывал от родителей. Они были друзьями. А этим похвастать может не каждый человек.

-Мам, а к тебе часто приходили женщины, которые были влюблены в отца?

-Да, приходили. Сначала я сильно переживала только из-за того, что он нравился, его обсуждали, рассказывали о своих фантазиях с его участием. Мне казалось, что меня режут на части. Потом мне стали говорить, что я должна отойти в сторону или просто отпустить моего мужа, потому что такие "Светики" его любили. Сначала были скандалы, потом тихие разборки, а потом я нарастила кожу. Я поняла, что каждая Света отбирает у меня кусочек моего счастья. И я надела броню. Я настолько убедила себя в своей неуязвимости, что пропустила то, что отобрало мое счастье целиком. Я ненавижу "Светиков", понимаешь, сын? И я очень хочу, чтобы вы с Инной не потеряли своего счастья.

-Все будет хорошо, мамочка, все будет хорошо. Папа с тобой, он никуда от тебя не денется. И я тоже с тобой и Инной. Я люблю ее и никогда не причиню ей боль. Ты мне веришь?

-Очень хочу верить.

-О, Люба, что случилось? Валера, почему мать расстроена?

Саша вошел в кабинет и ничего не понял.

-Люба, ты плохо себя чувствуешь? Или Валера что-то натворил?

Она рассказала.

-Я ее уволю, переведу куда-нибудь. Хорошо? Ты права, семья важнее. А с тобой, сын, мы уже говорили, я тебя предупреждал. Валера, твое поведение до добра не доведет.

-А твое довело? Посмотри на мать, она же из-за тебя переживает, ты всю жизнь ей сломал. Столько лет прошло, а она в аду. Сделай что-нибудь. Не знаю что. Но ты должен. Она для тебя все, так дай ей почувствовать это. Докажи ей свою любовь.

-Как? Я тебя слышу, и она тебя слышит. Но, понимаешь, есть понятие "фантомная боль". Так вот, это она. Ты лучше поговори с Инной, не доводи ее до крайности.

-Хорошо, я поговорю, сейчас с мамой посижу и пойду к жене.

Саша сел с другой стороны и обнял Любу. Постепенно она успокоилась, взяла Сашину руку, жестом показав, что не хочет его отпускать. Он прижал ее к себе покрепче.

-Валера, иди. Мы тут сами.

Он ушел. Взял истории, пошел к больным. Так прошло часа три. Поступил вызов из приемного.

-Кто сегодня на консультациях? Интерны, кто со мной?

-Сегодня я, - Светлана встала и подошла к нему.

- Ну что, пошли.

Они спустились в приемный, осмотрели больного. Валера не стал показывать, как и что делать. Светлана все делала сама, он только спрашивал, дополнял и снова спрашивал. Девушка недоумевала: обычно он учил, а сегодня выражал недовольство и подчеркивал все промахи.

-Значит, оперировать не будем, будем наблюдать. Хорошо. Пойдем в ординаторскую, садись, пиши переводной эпикриз и поднимай его в отделение. А я пока пообщаюсь.

В ординаторской приемного была Инна и новый интерн. Она ему что-то рассказывала и достаточно сильно жестикулировала.

-Привет, родная, - Валера подошел, обнял жену и поцеловал в губы. - Я скучаю. Я не видел тебя уже восемнадцать часов. Ты бы хоть позвонила. Устала? Больных много?

-Да нет. Все нормально. Валера, целоваться на работе непрофессионально, хотя я тоже скучаю и по тебе, и по сыну.

-Сыну я звонил, он спал. Марина с Сережей справляются с двумя ночью. Благо, у нас дети спокойные.

-Марина в положении, ты в курсе?

-Нет, впервые слышу. Ха! Сережка дорвался, не зря терпел столько лет. Родители знают? Отец его в порошок сотрет.

-Уже не стер, родители знают, а вот Сережка нет. Она ему пока не говорила, сказала, что будет рожать вне зависимости от его желания, потому и не говорит.

-А мы с тобой когда второго родим?

-Валера, дай поработать. Я в аспирантуре, имей совесть.

-Хорошо, тогда ты работай, а мы будем заниматься подготовительным процессом. Согласна?

-Я люблю тебя.

Он снова ее поцеловал. Затем обратился к Светлане:

-Ну, ты уже написала? Сколько можно возиться, хотя возись дальше, я хоть с женой пообнимаюсь.

-Я закончила.

-Хорошо, поднимай больного в отделение. Ну все, иди, что ты смотришь? Я сейчас, только вот ждать меня не надо.

Светлана вышла из ординаторской, из глаз бежали слезы.

-Света, ты чего? - Рядом с ней стоял Вячеслав - интерн из приемного отделения.

-Ты думаешь, он ее вправду любит?

-Корецкий Корецкую? Да, думаю, они счастливы. Когда он к нам приходит, она расцветает, а он ее всегда целует, причем прилюдно, чтобы все видели. А она на него, знаешь, как смотрит, аж завидно. Красивая она баба и умная. Его я хуже знаю, но чисто внешне они смотрятся. Слушай, я тут давеча еще одну Корецкую видел. Она, конечно, постарше, но вот это женщина! Она к нашему заведующему приходила. Я только не понял, кем она работает. Зав перед ней стелился. А она просто курила у него в кабинете, посидели они минут двадцать и разошлись. Как он ей вслед смотрел! А она – королева. Какая у нее осанка, а взгляд!

-Ты про кого? Про Любовь Александровну? Так она замдиректора по лечебной работе и мать моего руководителя, вон того, который целуется. Так что можешь не восхищаться, ей лет сто. И еще она стерва бездушная. Сосулька ледяная. Все равно, я добьюсь его внимания. Я лучше, а жена не стенка.

-Значит, она замдиректора. На вид ей не больше сорока. Но не в этом дело. Ты понимаешь, она неповторима. Не знаю, как тебе объяснить. У нее нет кокетства, жеманства, каких-то ужимок, но она себе цену знает, и, судя по реакции шефа, он ей тоже цену знает. Интересно, она замужем?

-Ну, у нее же сын, и, как он говорил, у него есть сестра. Не знаю, чем ты восхищаешься. Я знаю, что она стерва, а он совсем на нее не похож. Кстати, она профессор. Что бы ей себе цену не знать? И завтра, в три, у нее лекция для интернов.

-Так это ее лекция? А после нее лекция академика Борисова, я буду. Я живого гения еще не видел.

-Я Борисова тоже еще не видела, но говорят, он будет сам принимать полугодовой зачет, а после этого половина интернов отсеивается. Правда, всем дают работу, но не здесь. Ладно, пошла я с больным, еще увидимся.

Прошло несколько дней. Вячеслав зашел к Светлане в хирургию.

-Слушай, меня сам Борисов вызвал. Не знаю, зачем. Я боюсь.

-Ты ничего не натворил?

-Вроде нет. Я жалею, что пришел сюда работать. Ад! И тут не расслабишься. Пожелай мне удачи, на обратном пути зайду.

Он поднялся в приемную. Секретарь спросила по какому он вопросу, затем позвонила и произнесла:

-Александр Борисович у Корецкой, заходи туда.

Они беседовали с ним вдвоем. Слава терялся, краснел, отвечал, сбивался, возвращался к уже сказанному. Но на нее он смотреть не мог. Ему казалось, что если он поднимет на нее глаза, то и она, и Борисов все поймут, но душа пела. Он млел от ее голоса. Он жалел, что не пошел в хирургию, там он мог бы видеть ее, а так… «Светка не права, она не стерва, она ангел. Какие у нее глаза! Она видит насквозь, господи, какая женщина!» Его отпустили минут через сорок.

-Народ мельчает.

-Да нет, Саша, просто он какой-то смущенный. Странный мальчик, Инна о нем хорошо отзывается. А краснеет, как девчонка.

-Да, и на тебя не смотрит, глаза поднять боится. Он меня уморил. Он ребенок. Нет, он не кандидат.

-Саша, ты ревнуешь?

-К мальчишке? Нет! Но он влюблен, видно невооруженным глазом. Тебе это льстит?

-Нет, он мне в сыновья годится. А так мальчик ничего, симпатичный.

-Люба, ты меня дразнишь?

-Да, тебе полезно. А то привык, что на меня, как на женщину, не смотрят.

-Я привык? Чем старше ты становишься, тем больше у меня поводов для беспокойства. Я все и всех вижу, и я мужчина. Люба, я старею, я понимаю, что уже не тот, но, пожалуйста, не надо. Я твой муж, и я очень хочу умереть рядом с тобой.

-Саша, ты о чем? Господи, неужели мальчишка так на тебя подействовал?

-Не в мальчишке дело.

Он ушел.

Завприемным отделением вернулся с планерки заведующих.

-Ребята, у всех есть вечерние платья и смокинги?

Инна, удивленно спросила:

-Это новая форма?

-Нет. Двадцать пятого декабря в ресторане гостиницы Метрополь в 18.00 состоится прием. Явка строго обязательна.

-Это к Рождеству?

-Нет. Любовь Александровне исполняется сорок пять лет, и она получила премию Американской Ассоциации хирургов.

-А что дарить будем?

-Номер от каждого отдела. Думайте, молодежь, к вечеру жду ваши предложения. Кстати, на банкет идем с женами и мужьями.

Вячеслав побежал в хирургию. Света только что вернулась с операции вместе с Валерой. В ординаторскую вошел Федор.

-Валера, это шок. Я даже никогда не знал, когда у нее день рождения. Столько лет мы вместе, а я ни разу ее не поздравил. Конечно, она думает, что я последняя свинья, а как еще можно думать о мужчине, который не знает дня рождения любимой женщины. Если бы моя бедная мама знала об этом, она бы умерла второй раз. Моя мама всегда знала обо всех все, а я не удосужился спросить о такой мелочи.

Слава почувствовал, что теряет равновесие. Значит, профессор Исаков и есть ее мужчина. Ничего себе. Мысли об этой женщине стали его навязчивой идеей. Она снилась ему ночами, он терялся в ее присутствии и жутко краснел, когда она на него смотрела. А она улыбалась, а порой и смеялась при каждой встрече с ним в коридоре, в лифте или приемном отделении. Он понимал, что у его любви нет будущего. У нее взрослые дети, и потом, кто она и кто он. Он смешон в ее глазах. И не будет же он соперничать с Исаковым.

-Федор Яковлевич, не расстраивайтесь. Мама никогда не отмечала день рождения, это впервые. Я думаю, просто будет много иностранных гостей. И прием надо было к чему-то приурочить. Понимаете, в этот день умерла ее мать, и ее отец всегда этот день проводил на кладбище. Даже папа никогда не поздравлял ее с днем рождения.

-Ладно, понял. Надо Наташе купить вечернее платье. Пойду позвоню.

Вячеслав подошел к Светлане.

-Ты с кем идешь на прием?

-Хочешь, с тобой пойду, у меня нет пары.

-Буду рад, я тоже один.

Они встретились со Светой у входа в ресторан. Вошли в зал и растерялись. Все были другими, необычными и очень красивыми.

-Где сядем? Столики на шестерых и,похоже,все заняты.

-Вон Инна Викторовна мне машет, пойдем к ним.

-Нет, там ее муж, я не могу.

-Ты ему каждый день ассистируешь на операциях, все нормально.

Они подошли, Валера предложил им сесть.

-К вам еще кто-то придет? - спросила Света, посмотрев на два свободных места за столом.

-Да, мой друг с женой, - ответил Валера.

За столик вскоре сели Сережа с Мариной.

-Валера, представляешь, мама достала колье, собирается надеть. Я видела ее перед выходом.

-Мама? Ты не шутишь?

-Ну она же женщина, что вы так оба? - возмутилась Инна.

-Мама никогда не носила никаких украшений, кроме обручального кольца, хотя у нее много фамильных украшений. Отец тоже ничего, кроме кольца, не носил, а сегодня достал платиновые запонки.

Когда в зал вошли Саша с Любой, все дружно ахнули. Защелкали фотоаппараты, засверкали вспышки. Вечер начался. Звучали тосты, поздравления. На приеме был министр с женой и еще несколько депутатов Госдумы. Также за передними столиками разместились иностранные гости.

-Слава, тебе не кажется странным, что она пришла вместе с Борисовым? Он директор.

-Света, он ее муж, - Валера пресек этот разговор. – А ты, Слава, хочешь с ним соперничать?

Слава растерялся, стал пунцовым и открыл рот от неожиданности.

-Брось, не расстраивайся, но найди себе земную любовь. А то отец хотел поговорить с тобой о науке, а ты, как мать увидишь, так чуть в обморок не падаешь. Ты не обижайся, не ты первый, не ты последний. Но с отцом никто соперничать даже не решается. Кстати, то же самое можно сказать о поклонницах отца.

-Ты не прав, Валера, женщины более агрессивны. А у нас в семье очень красивые мужчины. Инна, к тебе еще поклонницы моего брата не приставали?

-Нет, пока Бог миловал. Марина, не прибедняйся, у вас в семье женщины сказочно красивы и умеют себя подать.

-У нас в семье, Инна, ты тоже наша. Не забывай.

-Смотрите, объявили танцы. Они будут танцевать. Валера, как я люблю, когда родители танцуют. Смотри, танго! И только они вдвоем. Божественно! Я, помню, впервые увидела, как они танцуют, лет в пять.

-Да, и пошла на бальные танцы. Инна, понимаешь, родителям ее водить было некогда, поэтому бальными танцами пришлось заниматься и нам с Сережкой. Короче, мы танцевали, пока ей не исполнилось двенадцать. Потом я бросил, а Сережа еще два года ходил, пока не бросила она.

-Валера, тебе же нравилось. Ты мне всегда рассказывал, какая это романтика: быть настолько рядом с девушкой! - сказал Сережа.

-Я потом перешел на другие танцы, а ты застрял.

-Зато у меня сын старше, и я уже защитился.

-Подумаешь, опередил! Скажи еще, что второго ребенка тоже успели, а я типа отстал.

-Так ты знаешь?

-Извини, Инна, я не сдержался. Вечно он со мной соревнуется. А я и вправду отстал.

-Инна, зачем ты меня выдала? Я Сереже еще не говорила.

-Мама сказала. Я давно знаю, и я рад. Мариша, пойдем танцевать, не зря же мы с тобой бальными танцами занимались.

Слава пошел провожать Свету домой.

-Ну что, ты видишь, что у них с женой полный амур? Как тебе? Не расхотелось его отбивать?

-А как тебе Корецкая? Да, я не думала, что она с Борисовым. Он потрясный мужик, Валера по сравнению с ним не тянет. А у нее красивые ноги и вообще фигура. Они смотрятся. И посмотри, как общаются, просто, гармонично. Ты заметил, что с иностранцами они говорили на их языках? Все, ты успокоился? Она не достижима, а ты говорил, что она с Исаковым. Бери выше. Лучше займись наукой и делай карьеру.

-А дочку ты видела?

-Тебе уже дочка? Да, девица всех переплюнула, но рожает она от Тельмана. Слушай, вот на кого я бы не посмотрела, так это на него. А он такую красавицу в жены взял! И посмотри, она на него с восхищением смотрит и ведет себя как кошечка. Все, пошли они к черту. Я из-за этого Валеры три месяца сексом не занималась, все ждала, вдруг предложит. Я к Корецкой ходила, просила помочь. Нафига? Чуть из интернатуры не вылетела. Славка, давай пойдем своим путем, пойдем ко мне, хоть оторвемся. Может, ты свою профессоршу с ногами забудешь! Может, я лучше, доступней, моложе раза в два.

Часть 29

Марина летела в институт, как на крыльях. Сегодня у нее была лекция по истории английской литературы. Читал профессор Бекетов. Это была уже третья его лекция. Марина таяла. Как он читал! Как артистичен и доходчив был его подход, как он красиво говорил, какие у него были остроумные шутки и как он смотрел на нее! Марина знала себе цену, она привыкла ко всяким взглядам со стороны мужчин, но под взглядом Бекетова она становилась пунцовой. Через неделю он будет вести занятия в их группе. Марина не могла дождаться. Дома она все уши прожужжала про профессора Бекетова. Она читала все, что касалось его предмета, она вечерами часами пропадала в библиотеке, оставив ребенка с Сергеем. И вот начались занятия. Марине казалось, что он говорит только с ней и только для нее. Она читала в оригинале практически все, о чем шла речь, он восхищался ей, открыто делал ей комплименты. Она же была счастлива. Дома она с восторгом рассказывала Сергею обо всем происходящем. Сначала ему нравилось ее увлечение историей английской литературы, затем он стал слушать ее достаточно напряженно.

-Марина, сколько лет твоему профессору?

-Лет сорок, может, сорок пять, а какое это имеет значение?

-Мне неприятно твое восхищение посторонним мужчиной.

-Сережа, я восхищаюсь не мужчиной, а педагогом.

-Нет, Мариша, педагогом ты восхищалась две недели назад, а сегодня ты уже говоришь о мужчине. Видимо, ты сама не заметила перехода. Подумай над моими словами.

-Ну, тогда я не буду тебе ничего рассказывать. Сережа, ты же мой друг. Чего ты раздражаешься?

-Я еще и твой муж, и отец твоих детей. Ты на четвертом месяце беременности. Какие могут быть романы?

-Нет никаких романов. Ты что, ревнуешь?

-Нет, удовольствие получаю, от его супервнимания к моей жене.

Марина перестала говорить с ним о Бекетове и об институте вообще. Но ровно в три он каждый день стал звонить домой, и если она возвращалась из института позже или если ей надо было позаниматься в библиотеке и она задерживалась, он выражал недовольство. Так прошел еще месяц. Обстановка в семье накалялась. Сережа с Мариной практически не разговаривал, все вечера после работы проводил с ребенком.

Бекетов же на каждом занятии говорил Марине комплименты. Заигрывал с ней. Как-то девушка шла домой и у метро столкнулась с ним.

-Вы далеко живете? - как-то между прочим спросил он.

-В центре, - ответила она.

-Можно пойти с вами? Мне просто по пути.

Они мило беседовали, Марина даже не заметила, что они вместе вошли во двор. Он читал ей Шекспира. Они стояли во дворе. Он взял ее за руку. Но тут ее окликнули:

-Марина, кто это с тобой?

Перед ней стоял Валера.

-Валера познакомься, это мой преподаватель, профессор Бекетов. А это мой брат Валера.

-Очень приятно. Значит, вы по студенткам специализируетесь?

-Не понял, почему вы так агрессивны? Ваша сестра - обворожительная девушка, большая умница, и мое внимание к ней совершенно искренне.

-Моя сестра - беременная женщина, и у нее есть муж и ребенок. И будь она умницей, то не стояла бы здесь с вами и не слушала сонеты в вашем исполнении.

-Извините, я не знал.

-Вы держите ее за руку, а у нее на пальце обручальное кольцо. Живот у нее тоже уже большой. Не притворяйтесь. Оставьте свои штучки и не прикидывайтесь интеллигентом. Очень хочется дать вам в морду, но мама будет меня ругать за разбитые руки.

-Так вы мамочкин сынок?

-Нет, просто она мой начальник, а я хирург. Валите отсюда. Еще раз увижу вас с моей сестрой - рук не пожалею. Приятно было познакомиться.

Бекетов распрощался с Мариной и ушел.

-Так вот почему Сережка злой. Маруся, берегись, в случае чего ты одна останешься. Ты и мужа потеряешь, и детей, и никакой там профессор с Шекспиром их тебе не заменит.

-Валера, я что, теперь прокаженная? Мне ни с кем и поговорить просто нельзя? Что вы как с цепи сорвались? Ты должен перед Бекетовым извиниться. Он мой преподаватель и все. А ты ему нагрубил.

-Даже не мечтай, чтобы я перед этой мразью извинялся. А с Сережкой ты поступаешь подло. Он не заслуживает такого отношения. Как ты можешь? Он простил тебя один раз. Списал твою низость на переходный возраст, а ты теперь что делаешь? Маруся, такого, как Сережа, больше нет. Твой Бекетов подметок его не стоит. Марина, ты еще вспомнишь мои слова, да поздно будет. Кстати, ребенок у тебя чей?

-Валера, прекрати. Я мужу не изменяла. Пусти, мне домой надо. Няню надо отпустить.

-Не смей так поступать с Сергеем. Марина, не смей!

Вечером после ужина Марина вдруг сказала Сергею:

-Повезло тебе с другом, он за тебя кому угодно глотку перегрызет.

-Ты о ком?

-О моем брате, мне бы такого друга или подругу, так и жить не страшно.

-Валера мне не просто друг, он больше, чем друг. А тебе грех жаловаться, у тебя есть я.

-Знаешь, другом ты мне был, пока не спал со мной, а теперь ты мне муж, и я не могу тебе все рассказывать.

-Так о чем ты жалеешь?

-Жалею, что потеряла друга.

-Никого ты не потеряла, ладно, Маруся, давай так, ты мне все рассказываешь, а я реагирую только как лучшая подруга, а мужу мы пока дадим отставку. Идет?

-Идет, а когда муж вернется, он мне закатит скандал. Так?

-Нет, он попробует тебя понять и простить.

-Понимаешь, я не знаю, что хочет Бекетов, но мне приятно его слушать, мне нравится его внимание, комплименты, мне нравится, как он говорит. Но я понимаю, что он мне в друзья не годится. Он вдвое старше, умнее и вдруг он действительно добивается моего расположения только для интрижки?

-Марина, а тебе не кажется, что для тебя он просто способ уйти от реальности?

-То есть?

-То есть он дает полет твоей фантазии, он вселяет в тебя надежду на существование другого, светлого, романтичного мира, в котором, как тебе кажется, он и живет. Он является олицетворением того, что мы с тобой пропустили. Я никогда не читал тебе стихи, потому что мы их читали вместе, я никогда не был рыцарем на белом коне, потому что я просто всегда был. Ты рано вышла замуж, ты рано родила, теперь опять беременна и тебе не хватает «витания в розовых облаках». У тебя просто будни.

-Я не думала об этом в таком ключе. Понимаешь, меня все насторожило, после того как Валера на него наехал. Он сказал, будто не знал, что я замужем, он не заметил, что я беременна. Значит, ему это безразлично, то есть у меня два варианта: я ему просто нравлюсь, и он видит во мне благодатного слушателя; или он неискренний, и я вижу маску, а не его самого.

-Я думаю, что второе ближе к истине. Он взрослый человек, и искать самоутверждения в лице двадцатилетней девушки глупо.

-И что мне делать?

-Ничего. Учись дальше. Просто постарайся не переходить черту. А что касается твоей потребности в романтике, попробую что-нибудь исправить.

-Сережка, какой ты хороший! Правда, ты самый лучший! Все, пусть теперь муж возвращается, у меня есть новости.

-Говори.

-Она начала шевелиться.

Сережа поднял жену на руки и закружил по комнате.

-Мы ей имя когда будем придумывать? Или возьмем из английской литературы?

-Нет, давай дадим дедушкам возможность назвать ее. Или можно назвать ее в честь твоей мамы.

-Лучше дедушкам.

Часть 30

-Саша, сколько ты можешь уделить мне времени? - Володя остановился в дверях Сашиного кабинета.

-Заходи, я тебя несколько месяцев не видел. Ты сам не появляешься, отчет я получил по электронке. Я понимаю, что маленький ребенок, что замотался, вот сам и не лезу.

-Мне тяжело было видеть тех, кто знал Женю. Как получилось, что мы все врачи и не заметили рак?

-Рак желудка в терминальной стадии. Ты знаешь, мы все были заняты собой, а она молчала до последнего. Она знала. Я думаю, она бы рассказала Любе, но я сам попросил ее с Любой не общаться. Теперь жалею, может, можно было бы что-то сделать. Мы виноваты перед ней, и эту вину уже не искупить. Придется с ней жить дальше.

-Представляешь, ты себя винишь, а мне каково? Я же ее бросил, опять, второй раз. Она как будто с собой покончила, понимаешь? Я не знаю, как мне жить дальше. Белла хлопочет, делает вид, что понимает, что сочувствует. И я ей верю, потому что хочу, чтобы это было правдой. А иначе я с ней жить не смогу. Только не говори, что я опять не вижу реальности.

-Не скажу, Володя, я ее сам не хочу видеть, реальность эту паршивую. Хоть Люба с Сережкой помирились. Одной проблемой меньше.

-Да, я не ожидал от него, что он так с Любой поступит. Я же вообще узнал, когда Женю в морг привезли. Думал, не переживу. Ты хоть знал, что она больна, что ее оперируют. А я увидел труп любимой женщины, которой собирался звонить завтра. Сережка тоже партизан, они ее к себе забрали и молчали. Кстати, что с Сережкой делается, не пойму. Он на взводе, последние два месяца вообще сам не свой. Я его спросил, он уклонился. Как они умудрились завести второго ребенка, ума не приложу, первому двух лет нет. Но он почему-то дергается, звонит домой после обеда каждую минуту. Там что-то не то. Ты не в курсе?

-Нет, что моя дочь страдает отсутствием ума, я в курсе. Забеременеть через год после кесарева. Но что я могу сделать? Покупаю деликатесы, фрукты и ношу как подарки. Он сердится, но со мной не спорит. Кстати, он дал аннотацию докторской диссертации, так я читал и млел, даже подчеркнуть нечего. На ближайшем ученом совете будем утверждать тему. Смотри, твой сын станет доктором наук раньше тебя. Подожди, говоришь, звонит домой после обеда, пока она не подойдет к телефону?

-Ну да. Мы же в одном кабинете, я вижу.

-Слушай, а в каком случае ты бы стал проверять, когда твоя жена приходит домой? Я понял. Спасибо, Володя, сам не лезь. Я попробую разобраться, не вызывая подозрений. Видишь, ты уже мыслишь, как его отец, ты за него волнуешься.

-Ты думаешь, что у нее роман на стороне?

-Ну, что роман у беременной, я сомневаюсь, но повод для беспокойства есть.

Володя ушел. Саша остался один. Работать он не мог. Все мысли были о Марине. Он не понимал, что могло произойти. Вспомнил, как дочь пришла к ним через неделю после смерти Жени и спросила, как можно сохранить беременность. Она рассказала, что пару дней забыла принять таблетки, а потом и вовсе перестала их принимать. В результате тест на беременность был положительный. Она боялась рассказать о ребенке Сергею. Тогда это не казалось странным, а теперь? А если ребенок не Сережин? Вдруг у нее другой? Вот почему зять переживает, он знает, но опять покрывает ее. Ну почему Сережа не его сын, а Марина его дочь? Он позвонил на сотку Валерке.

-Сын, ты свободен? Зайди ко мне, дело есть.

Валера пришел немедленно.

-Валера, я хочу спросить тебя о Марине.

-Ты знаешь?

-Что?

-Ну, про ее преподавателя, профессора Бекетова?

-И что с ним?

-Так ты знаешь? Или у меня выпытываешь?

-У тебя выпытываю, ну говори уже все, что знаешь. Ты надеюсь, понимаешь, что просто так любую ситуацию с Мариной оставлять нельзя. Я зря успокоился. Думал, она человеком стала. Так у нее ребенок Бекетова?

-Нет, она говорит, что мужу не изменяла. Я видел, как он, ну, профессор этот, ее провожал домой, я обещал дать ему в морду.

-Даже так? Сколько ему лет на вид?

-Да твой ровесник, я так думаю. Может, тебе правда стоит вмешаться? А то он ее за ручку держит, сонеты Шекспира читает, на английском, а она уши развесила. Можно подумать, что она английскую речь никогда не слышала. Отец, она девка красивая, но наивная. Разберись с этим Бекетовым, пока не поздно, а то мне и ее, дуру, и Сережку жалко.

Саша позвонил в институт иностранных языков, узнал, когда лекции и занятия у Бекетова.

-Марина, останьтесь после занятия, пожалуйста.

-Хорошо, а какая причина?

-Нужно обсудить вашу курсовую работу. И вообще, как вы собираетесь учиться дальше. Я думал предложить вам место на кафедре после окончания. Или вы хотите заниматься переводами?

-Я еще не думала. Место на кафедре - это преподавание и наука. Не знаю. Мне рожать через три месяца. А Димке вот скоро два года. Мужу должны утвердить тему докторской диссертации. Я не могу сама все решать, мне надо поговорить с мужем и родителями.

-У Вас такой серьезный муж?

-А почему вы удивлены? Он умница и прекрасный человек. Такого, как он, больше нет.

-Вы давно знакомы? Я понял, что вы замуж вышли в восемнадцать, думал, за ровесника.

-Нет, Сережа старше почти на восемь лет. Я его всю свою жизнь знала. Мы выросли вместе.

-Как выросли вместе?

-Ну, он друг моего брата Валеры и жил у нас в семье с семи лет. Кстати, у него английский, немецкий и французский такие же родные, как и русский.

-У вас в семье все говорят на иностранных языках?

-Да, мама со всеми занималась. А вот с Машей и Борькой уже я.

-А это кто?

-Младшие брат и сестра. Маше всего шесть. Понимаете, у нас, если детям читают сказки, то Гауфа читают на немецком, а Родари на итальянском.

-Впервые слышу, интересный подход. А своего сына вы так же учите?

-Да, конечно. Сережа, правда , не знает испанский и итальянский, но теперь начал учить, жалеет, что они в с Валеркой не хотели в детстве.

-А ваш брат - это тот, который на меня сердился?

-Да. Он хирург, мама говорит, что хороший хирург. Но он пока не защитился.

-Простите, а ваша мама?

-Мама хирург.

-А она защитилась?

-Да, конечно, она еще Ванькой ходила. А Ваня уже в институте учится, на первом курсе. Ей тогда двадцать девять было.

-Значит, ваша мама кандидат наук?

-Нет, вы не поняли, она доктор медицинских наук. Профессор. А отец тоже профессор, только он терапевт. Он тоже говорит на трех языках, его мама учила.

-Марина, так академик Борисов и есть ваш отец?

-Да.

-Мое предложение насчет кафедры остается в силе. Поговорите с семьей. Если они захотят со мной встретиться, я всегда открыт для общения. Подумайте.

-Хорошо, спасибо.

Марина вернулась домой. Телефон опять звонил. Она схватила трубку и сразу начала говорить:

-Сереженька, ты скоро придешь? Папа? Я думала, что это Сережа. Что-то случилось?

-Нет, Мариша, я хотел зайти к вам вечером, вы как настроены?

-Заходи, ты с мамой?

-Не знаю, я с ней не разговаривал. Значит, я не помешаю? Как ты себя чувствуешь?

-Пап, ты чего? У меня все нормально, а у тебя? Что случилось? Мама здорова? А остальные? Папа, не молчи.

-Все нормально, Марина, ты почему забеспокоилась?

-Ты никогда не звонил в это время. В это время звонит Сережа, проверяет, когда я прихожу. Папа, колись уже.

-Вечером, Марина, но пугаться нечего.

Она положила трубку и задумалась. Минут через пятнадцать снова раздался звонок.

-Мариша, с кем ты разговаривала? Я звонил, было занято. - Голос у Сергея был раздраженный.

-Папа звонил, он вечером к нам придет, может быть, с мамой. Причину не знаю, не спрашивай. Сегодня все время что-то происходит. Ты не придешь пораньше?

-Мариша, если тебе так нужно, приходи ко мне на работу, я тебя встречу.

-Нет, на работу я приду завтра, у меня УЗИ. Все в полном порядке.

Марина приготовила ужин и пошла гулять с ребенком. Она шла по набережной и рассказывала Димке про корабли, когда увидела Бекетова. Он стоял и смотрел на воду.

-Вы здесь?

-Марина? Не ожидал. Я часто сюда прихожу. Это печальная для меня история. Но я все равно сюда прихожу.

-Расскажете?

-Если хотите, это не тайна, так, воспоминания. Это было много лет назад. Вас тогда не было и в помине. Я учился на четвертом курсе института иностранных языков. Был сентябрь, тепло, ни одного дождя. Я увидел девушку, черноволосую, как вы. Стройную, даже наверно, слишком худую. Она была какая-то особенная, очень серьезная, красивая и молодая. Я пытался познакомиться, но она не захотела со мной разговаривать. Я о ней ничего не знал, но она мне запомнилась. Потом я ее увидел с парнем, очень красивым парнем, безумно красивым. Они гуляли по набережной каждый день, разговаривали. Они приходили после четырех и до шести были здесь. Я следил за ними. Я наблюдал, как развиваются их отношения, как она смотрит на него огромными, черными, грустными глазами. Как влюбляется, как готова на все ради него. А он любовался ею. Я завидовал. Потом наступила ночь, когда они расстались. Было очень поздно, но я сидел вон на той лавочке, учил, читал и вдруг увидел ее одну. Она подошла к перилам и смотрела на воду. Она плакала, рыдала, она думала, что рядом никого нет, и не стеснялась своих слез. Периодически она поворачивалась и вглядывалась в темноту, как будто ждала, что он сейчас появится. Но он не появился. Она долго ждала. Я не выдержал, подошел к ней и предложил помощь, но я говорил на английском. Тогда мало кто знал язык. У меня это получилось случайно, просто я читал книгу на английском. Она ответила с американским акцентом, что в помощи не нуждается. Она не заметила меня, пустила фоном. Она даже не поняла, что мы говорим на английском в Москве. Я отошел, но подождал, пока она пошла домой. Я шел за ней и думал, чем он ее так обидел и за что? Я видел их потом, весной, она была беременна, он обнимал ее. С тех пор я часто сюда прихожу. Я больше их не видел, иногда я придумываю, как сложилась их жизнь, вместе ли они или давно разбежались. Вы напомнили мне ее. Вы удивительно на нее похожи. Рост, фигура, волосы, даже черты лица, но у вас другие глаза. Марина, я увлекся вами или воплощением ее, той девушки, я строил планы, я почти влюбился в вас, но ваш брат вернул меня на землю. Простите, если я позволил себе что-то лишнее. Вы действительно замечательная девушка. Вы умница, талантливый человек. Я думаю, что ваш брак не ошибка, а я бессовестно влез, и я виню себя за это.

-Интересная история. Так вы так и не знаете ее имени?

-Нет. Я пытался подслушать, как он ее называет, но он говорил ей «родная» и при мне не называл ее по имени.

-Сколько лет прошло? И вы говорите, что ее мужчина был необыкновенно красив? Блондин?

-Да, блондин, его звали Саша, она так его называла. Прошло двадцать восемь лет. Марина, я женат, у меня сын. Я не клеюсь к вам, как говорят студенты.

-Саша, Александр Борисов, мой отец. Мою мать он всю жизнь называет «родная». Я действительно очень похожа на маму, кроме глаз. У меня отцовские глаза. Я не знаю, чем он мог ее обидеть тогда. Я думаю, что не мог. Они прожили вместе всю жизнь. Он всегда был и есть ее единственный мужчина. Ее зовут Любовь Александровна Корецкая. Я вам уже говорила, что мама профессор-хирург. У них пятеро детей, и они самые лучшие родители в мире.

-Марина, вы говорите правду?

-Да, если хотите, я вас с ней познакомлю. Кстати, насчет американского акцента, она жила в Бостоне и училась в Гарварде. Пойдемте, здесь недалеко.

-Я не знаю...

-Пойдемте, я вас с мужем познакомлю.

Они вошли в холл. Марина позвонила. Через пять минут появился Сергей. Димка побежал к отцу с криком «Папа!». Сережа поднял его на руки.

-Добрый день, вы и есть профессор Бекетов?

-Да, Сергей как ваше отчество?

-Владимирович, фамилия Тельман. Я много слышал о вас.

-Я тоже. Сергей Владимирович, я тут выяснил одну интересную деталь. Марина оказалась дочерью…

-Любови Александровны. Да, они очень похожи, только не глазами, а фактура одна. Вы хотите видеть Корецкую?

-Да, но издали. Это возможно?

-Уже нет, она за вашей спиной.

Он обернулся и обомлел, Люба шла прямо к ним.

-Марина, Сережа, что у вас случилось? Почему отец в панике?

-Мама познакомься, мой преподаватель профессор Бекетов.

-Который любит читать Шекспира?

-Вам я бы читал Блока.

-Увы, поэзия не является составляющей моей жизни. У меня более суровые будни. Так что вы хотите от моей дочери?

-Я предложил ей место на кафедре.

-Нет. Я против, даже не стоит говорить.

-Вы так категоричны?

-Да. Зачем вы пришли сюда?

-Увидеть вас.

-Меня?!

-Она очень похожа на вас, а я не видел вас больше двадцати семи лет.

-Мы никогда не встречались. У меня хорошая память.

-В сентябре. Вы любили гулять по набережной, и вы были не одна.

-А где были вы?

-На набережной. Простите, ваша дочь напомнила мне о вас. У меня нет никаких дурных мыслей. Просто неизгладимые воспоминания. Мне не давали покоя ваши слезы той ночью. А Марина... Просто вы действительно очень похожи.

-Так это снова вы? - Саша появился рядом, как будто из ниоткуда. - Как вы раздражали меня тогда!

-Саша, так ты его видел?

-Конечно, я всегда вижу всех мужчин, которые на тебя бессовестно смотрят. Родная, я их чувствую, даже если ты этого не замечаешь. Так что, господин Бекетов, у вас нет шансов. А Марина не будет работать в институте. Она по складу переводчик, не учитель. Дети, вы со мной согласны?

-Да, папа! - Марина смеялась. -Кстати, ужин я приготовила, и вы сегодня с мамой мои гости.

-Люба, пойдем собираться в гости к детям.

Часть 31

От лица Марины.

Я опаздывала. Я опаздывала домой, бежала, задыхаясь, по лестнице и смотрела на часы с ужасом. Три пятнадцать. Сережа звонил в три. Он не станет звонить на сотку, он проверит, во сколько я пришла домой. А я задержалась у витрины магазина, разглядывала девчачьи платьица. Еле-еле заставила себя не войти в магазин и не купить что-нибудь моей дочке. Говорят, заранее нельзя. Но была бы моя воля, я ей бы уже все купила до подросткового возраста. А теперь нарвусь на неприятности. Не понимаю, почему выйдя замуж и живя с любимым человеком, сказка все равно не получается. И кто виноват, что нет сказки? Я? Он? Будни? Почему вместе с любимым человеком я так одинока? С жиру бешусь, скажут люди. Может, и так, но разве так должно быть? Вот сегодня опять Бекетов оставил после пары и говорил о возвышенном, о любви, верности, мечтах, поэзии. Я сначала слушала, открыв рот, а потом поймала его взгляд. Только смотрел он не мне в глаза, а на мою грудь, которая сильно увеличилась за время беременности. Я невольно вспомнила слова мужа "похотливый мудак". И сразу вся поэзия и возвышенность пропали. Я решила выяснить все сегодня и сейчас.

-Профессор, неужели вы действительно помнили мою маму двадцать восемь лет?

-Помнил, она для меня стала эталоном женщины. Она - мой типаж, моя муза. Марина, ваш муж патологоанатом?

-Да, а что?

-Нет, просто вы и он - как небо и земля. Вы созданы для чего-то возвышенного, вами должны восхищаться.

-Моей бабушкой восхищались, так восхищались, что она окончила свои дни, когда ей еще и тридцати не было, в подвале, в луже крови. Это известный мне вариант, к чему может привести восхищение. С некоторых пор предпочитаю уважение и надежность.

-Марина, я вам могу дать больше, много больше, чем вы имеете.

-То есть я могу быть вашей любовницей?

-Зачем так грубо? Вы можете быть моей музой. Я бы мог подарить вам неповторимые ощущения, только согласитесь.

-Нет, простите, нет, ищите другую дурочку. Меня жизнь слишком сильно потрепала, чтобы я прельстилась на дешевый блеск.

-Марина, я к вам со всей душой.

-Хорошо, я верю, но, извините, я себя неважно чувствую, увидимся на зачете.

Я сбежала и застряла у магазина. Пыталась успокоиться. Вот сущность профессора Бекетова и вылезла. Неужели все так? Неужели красота только снаружи, а внутри мрак и мерзость? Я вспомнила, как разочаровалась в поэзии Есенина. Я ведь знала его всего наизусть. Я бредила им. А потом прочла воспоминания о нем. И все. Наваждение пропало. Остался только Черный человек. Неужели, если приглядеться к каждому, то вся внутренняя мразь лезет наружу? Как же жить тогда? С чем идти к людям?

Я выпила чай, съела бутерброд. В замке заскрипел ключ, и в кухню вошел мой муж.

-Я так волновался.

Он подошел ко мне и обнял, погладил мой внушительный живот и поцеловал сначала меня в губы, а затем нашу дочь в мой выпирающий пупок. Он смотрел мне в глаза, и я оттаяла. Вот из него же не лезет грязь, хотя занимается он не самым чистым ремеслом. И поэзии никакой мне рядом с ним не надо.

-Сережа, что такое счастье?

-Для меня - ты, Димка и она.

Он не задумался ни на секунду. Так чего же мне в жизни не хватает? Приключений? Чтобы было что расхлебывать и над чем лить слезы?

Часть 32

Боря решил прогулять школу, у него все получилось. Из дома он ушел в половине восьмого утра, около универсама встретился с Андрюшкой. Они зашли в универсам, купили новую игру для ПК. Потом погуляли до девяти и пошли домой к Борьке. У Борьки комп новый, последняя модель, навороченный, видеокарта супер и очень хотелось пройти игру. Конечно, можно было подождать выходных, но до субботы еще три дня, а играть-то хочется, да и что эта дурацкая школа, убежит что ли?

За игрой время перестало существовать, они хрустели чипсами, запивали колой и забыли обо всем на свете. Они даже не поняли, что звонит телефон. А он звонил не один раз. Вдруг Андрюшка спросил:

-Боря, а трубка где? Чего у вас телефон разрывается?

-Да ну его, - ответил Борька. -Если это наша классная, то пусть звонит дальше, больше никого дома нет. Родителям звонят на мобильные. Валерка с Инной на работе. Ванька в институте, так что у нас все о'кей.

Но телефон продолжал звонить. Андрюшка не выдержал, побежал в коридор и взял трубку.

-Это квартира Борисовых?

-Да, но дома никого нет.

-А ты кто?

-Я друг Борьки. Я просто зашел, уже ухожу.

-Родители где?

-Не знаю, на работе, наверное, а может, в командировке, они у них часто ездят.

-Короче, передай старшим, что звонила воспитательница Маши, девочка обожгла руку, ее увезли в больницу, пусть они со мной свяжутся. Не забудешь?

-Нет, когда придут, передам.

Он вернулся к компьютеру, сказал все Борьке, и они продолжили игру.

Маша дико кричала. Как она оказалась на кухне детского сада, не понял никто. Но она сбежала из группы с двумя мальчишками, они пробрались на кухню и поспорили, что поверхность плиты холодная, просто красного цвета. Маша и положила на нее руку. Дальше она зашлась в крике и ни объяснить, ни что-либо сказать уже не могла. Ее на руках отнесли в медпункт, на руку лили новокаин, но ничего не помогало, вместо ладони была открытая рана. Заведующая пыталась дозвониться домой, но там никого не было, тогда она несколько раз набрала сотку матери, но и та была отключена. Пришлось вызвать скорую помощь и ехать в больницу. Их привезли в институт экспериментальной медицины. Осматривал девочку молоденький врач, добиться от нее он ничего не смог, сделал ей обезболивающий и успокаивающий укол, и девочка уснула. Он вызвал хирурга и дальше пошло все по протоколу. На консультацию пришла интерн Светлана, сделала первичную хирургическую обработку, рентген и рекомендовала положить ребенка в ожоговое отделение. Но тут возникла сложность, нужно было согласие родителей, но сотка матери не отвечала. Приехала воспитательница, сказала, что домой дозвонилась, но разговаривала с ребенком, который даже не знает, где родители - на работе или в командировке. Мало этого, она не смогла объяснить, кто приводит ребенка в детский сад, а приводят ее два молодых человека по очереди, друг на друга они не похожи, оба мило улыбаются, вежливы и тактичны, но кто они ребенку - неизвестно, а воспитатель не спрашивала. Забирала Машу всегда одна и та же молодая женщина, но воспитательница считала ее няней, так как та была слишком молода для матери, да и девочка называла ее просто по имени.

Воспитательница с заведующей сидели в приемном отделении и уже достаточно сильно злились, потому что родители не объявлялись, а рабочий день у обеих закончился. Что касается самой Маши, то она спала под действием лекарств. Вячеслав со Светой болтали в палате о чем-то своем, в пятницу у них должна быть аттестация и это занимало все мысли.

Инна вернулась домой с работы, зашла к Марине. Они поболтали, обсудили мужей, собрали детей и пошли в детский сад забирать Машу. Инна осталась с двумя колясками на улице, а Марина прошла в группу. Минут через десять Марина вернулась, бледная и испуганная.

-Инна, воспитательницы нет, нянечка говорит, что они с заведующей увезли Машу в больницу, и у нее сильный ожог. Инна, что делать?

-Подожди, не паникуй. Сейчас я позвоню в приемный.

Она набрала сотку Славы.

-Инна Викторовна, что вы? У нас все в порядке, тяжелых нет.

-К вам поступала девочка шести лет с ожогом?

-Да, есть такая, Света ей обработку сделала. Мы ее родителям дозвониться не можем.

-Как ее зовут?

-Маша, вот воспитательница говорит: фамилия - Борисова. Инна Викторовна, скажите, что это не правда? Она дочь Борисова? - голос у парня задрожал, чувствовалось, что он напуган и совершенно не знает, что делать. - Она спит. Боже, я не догадался, она же блондинка, с синими глазами, он меня… У меня аттестация в пятницу. Я не думал, что у них такая маленькая дочь. Инна Викторовна, помогите!

-Да замолчи ты про свою аттестацию, расскажи про ожог.

-Правая ладонь, третьей степени, ее в ожоговое отделение надо, ладно, сейчас позвоню вашему мужу.

-Нет, звони родителям, покажи, что ты врач, а не тряпка.

Она набрала номер мужа, рассказала о случившемся. Он велел ей возвращаться домой и рванул в приемный покой. Вызвал лифт, вошел в кабинку и столкнулся с отцом.

-Ты знаешь?

-Да, мать на операции с утра. У нас бардак в приемном отделении, придется их строить. Ребенок поступил больше двух часов назад, а они родителей найти не могут в этом же здании.

-Отец, не шуми, там интерны сдохнут со страха.

-А заведующий где? Речь идет о ребенке. И вообще, получается, что я узнаю о плохой работе, только если что-то с моими детьми. А как они работают с остальными? Вот где вопрос!

-Все, пошли.

У дверей детской палаты их встречал заведующий приемным покоем:

-Александр Борисович, я не знал, мне Слава не доложил про родителей.

Они вошли в палату, поздоровались.

-Вот! Вот этот мужчина приводит ребенка, - сказала воспитатель, показав на Валеру.

- И ты ни разу не спросила, кем он ей приходится? - заведующая выражала возмущение, глядя на бейджик Борисова.

-Извините, он всегда торопится, а мне надо принять не одного ребенка.

-Давайте вы продолжите ваш разговор в детском саду, - вступил Саша, - лучше скажите, каким образом она получила ожог? Где вы были, если трое детей ушли из группы и их никто не заметил?

-Вы знаете, у вас очень избалованная девочка, она страшная непоседа. За ней невозможно уследить, а вас, между прочим, я вижу впервые, вы вообще ребенком не интересуетесь.

-Ее приводят мои сыновья, а забирает дочь. Все они взрослые люди. Никто ни разу не передавал мне, что с Машей что-то не так.

Услышав голос отца, Маша проснулась.

-Папа, ты пришел? Я взялась за плиту, у меня рука сгорела, - Маша снова стала плакать, - мне очень больно, позови маму и возьми меня на ручки.

-Машенька, мама на операции, сейчас освободится и придет к тебе. Когда мама придет, мы с ней вместе посмотрим твою ручку. Хорошо?

-Не больно?

-Больно. Но тебе придется потерпеть.

-А вы заберете меня домой? Я не хочу лежать в больнице.

-Заберем, но утром мы тебя снова приведем в больницу, когда пойдем на работу.

-Папа, я больше не буду. Мы поспорили с ребятами, я хотела доказать, что я смелая.

-Маша, это не так надо доказывать. А что вы ждете? - обратился он к воспитателям, - идите по домам. С вами мы будем потом разговаривать.

-Нет, мы лучше подождем. Я правда не заметила, как они ушли. Вроде все играли перед глазами, я повела двоих в туалет, с остальными была нянечка, она им воду наливала, и тут крик из кухни. Она умненькая девочка, но большая непоседа и заводила. И всегда она должна быть первой, самой красивой, самой смелой, самой сильной. Она всегда пытается всем доказать, что она лучше. Понимаете, это хорошо, но иногда вот так оборачивается. Мне правда очень жаль, что все так случилось, я очень надеюсь, что она поправится и все обойдется. Я действительно не понимала и сердилась, что вы безразличны к ребенку, но вижу, что это не так. Просто вы заняты.

-Идите домой, с ней все будет нормально. Сейчас ее мама освободится, и мы ее посмотрим. Я не думаю, что у нее что-то очень серьезное.

-А мама у нее кто?

-Хирург, она на операции уже часов десять, я позвоню, узнаю, скоро конец или нет, а лучше вы, Светлана, сходите, узнайте, когда Любовь Александровна освободится, и сразу ее сюда ведите.

Минут через двадцать в палату вошла Люба. Маша увидела ее и расплакалась. Люба посадила ее на руки и спросила Светлану:

-Ты после обработки антибиотики местно дала?

-Нет, только фурацилиновую мазь.

-Ладно, Машенька, давай мы с папой твою ручку посмотрим. И на нее порошочек посыплем, а потом завяжем. Хорошо?

-Надо?

-Надо!

-Делай.

Люба осмотрела руку, насыпала на рану смесь антибиотиков и снова забинтовала.

-Валера, принеси, пожалуйста, двойной кофе. Так, скажите мне, - обратилась она к воспитателям, - где были сотрудники и почему у вас дети гуляют по кухне без присмотра?

-Да я уже вашему мужу объясняла. Она непоседа. И поймите, у меня же она не одна.

-Вы знаете, у меня тоже. Я понимаю, когда дети дерутся, толкаются, падают, но никогда никто не попадал на кухню и не получал ожоги. Я оставляю с вами ребенка, потому что вы должны за ней следить и отвечать, а если вы не в состоянии уследить за ней, я найму няню.

-Извините, это не повторится.

Часть 33

Ваня купил орхидею. Настроения не было. В обед он должен встретиться с Валерой и Сергеем, они обещали купить золотую подвеску для его Ани. Ее отец сказал, что на день рождения он должен подарить ей золотую цепочку или кольцо. Он экономил на обедах целых три месяца, но деньги все равно уходили, то на кино, то ей хотелось перекусить в кафе, то еще чего-нибудь. У отца он просить не стал, он вообще старался у отца лишних денег не просить. Нет, ему, конечно, давали, причем сразу на неделю. Но отец попросил расписать, на что и сколько ему денег нужно. Он расписал, потом объяснял, какие расходы более приоритетны, какие менее. Затем они определились в необходимой сумме. Ее ему и давали раз в неделю. И в принципе, ему одному вполне бы хватало, но у него была подруга, а на эти расходы отец не рассчитывал.

Сэкономленных денег хватило только на орхидею. Он поговорил с Валерой, объяснил ситуацию, и они с Сережей решили ему помочь с подарком. Вариант с кольцом Валера исключил сразу. Кольца дарят невестам, а жениться Ваня пока не собирался. На цепочку у них не было, а вот подвеску решили взять. Ване было стыдно. Он поднялся в ординаторскую хирургии и ждал Валеру. Валера делал перевязку пациенту. Сережа поднялся в ординаторскую и тоже ждал.

-Вань, ты чего такой угрюмый?

Тебе девушку поздравлять, а ты как в воду опущенный, - Сережа улыбался.

-Ничего смешного, не ехидничай. Я туда, как на гильотину, иду. Они будут обсуждать подарок, говорить, что я должен был лучше постараться. А как мне стараться? Я хотел работать, отец не разрешил, сказал - со следующего года. Сережа, где ты брал деньги, когда ухаживал за Мариной?

-Я работал, уже врачом.

В кабинет вошел Валера.

-Ну что, готовы? Пойдем что ли?

-Валера, а ты где брал деньги на своих баб?

-Я работал с первого курса. Ваня, я своим «бабам» золотые украшения не дарил. Кольцо я купил Инне к помолвке, понимаешь? Выбирать мне помогали мама и Марина. Они не имеют права тебе указывать, что нужно дарить. Она еще не твоя невеста, и вообще мне ее семья не нравится: то эта история с дракой, то с поступлением. Вот учится она как?

-Ну, у нее четверки, химии все она сдала на тройки. Она не доучивает, ей гулять охота. С подружками поболтать. Ее предки на меня наезжают, говорят, что я должен за нее просить. Я устал от них. В школе было проще. А теперь ей то на косметику не хватает, то на тряпки, и все «Ваня, дай». Я в прошлом месяце к отцу в кошелек залез, но не смог взять деньги. Слава Богу, не смог. Я теперь родителям говорю, что хочу себе что-нибудь купить, беру подешевле, а остальное ей отдаю. Я не такой, понимаешь, Валера, мне противно то, что я делаю.

-Так не делай.

-Я люблю ее.

-А она тебя любит или просто пользуется?

-Не знаю.

-Ваня, только не говори, что это не мое дело, ты с ней спишь?

-Нет, мне только семнадцать. И я боюсь, что когда это случиться, я вообще должен буду ей все покупать, а мне не на что.

-Ванюша, ты прав, чем позже, тем лучше. Вон Сережка до двадцати пяти терпел. И ничего не потерял. Зато никаких инфекций и простатитов.

-Ваня, брат дело говорит, - Сережа взял слово. - А если честно, может, тебе от нее отдохнуть? Ваня, они тебя держат неизвестно за кого. Ты красивый, видный парень, а они вместе с отцом и братом из тебя веревки вьют. Ты ей ничего не должен, она тебе никто. Ты сам пойми, что тебе надо. И насколько она тебе нужна. Может, поговорить с родителями, и они тебя отправят учиться за границу. Ты самый толковый в семье, а тратишь себя на проблемы типа украсть у отца деньги или нет.

-Ты не понимаешь? Я ее люблю.

-Мне не нравится такая любовь.

-Мне тоже, но я ее все равно люблю. Вы идете со мной в магазин? Или уже раздумали?

-Идем, братец, идем.

В десять часов в дверь квартиры Марины раздался звонок. Сережа что-то писал, Марина открыла. На пороге стоял Ваня.

-Мариша, можно я у вас посижу, не помешаю?

-Заходи, Ванюша. Ты голодный? Кушать будешь?

-Буду, давай сначала родителям позвоню, скажу, что у друга ночую.

-Ты заврался совсем. Ванюша, скажи правду, что ты у меня.

-Они прибегут, а я не хочу с отцом объясняться.

-Хочешь, я позвоню, скажу, чтобы не приходили.

-Все равно надо будет объясняться.

-Ваня, отец не зверь, он нас любит.

-Ты не понимаешь! Он будет прав, я буду понимать, что он прав, а от этого только противно. Я запутался, я знаю, что делаю плохо, но все равно делаю. Мне стыдно смотреть на отца. Я стараюсь избегать его, потому что мне стыдно. Я с мамой не разговариваю. «Привет» и все. Борька школу прогуливает регулярно, я знаю. Раньше я бы сам ему все высказал и родителям бы сказал. А теперь я мразь и потому молчу. Ладно, корми мня, что ты там приготовила?

Марина положила ему жаркое, налила сок. Села рядом и смотрела, как брат ест.

-А ты готовить научилась. Или стряпал Сережа?

-Да нет, я. Спасибо за комплимент. Ваня, я живу с Сережей почти три года. Конечно, я научилась готовить. Ты мне лучше скажи, почему ты голодный из гостей пришел?

-Ее подружки надо мной смеются. Они меня называют «Дохлик». Ее отец сказал, что я плохо старался с подарком. Потом пришел какой-то парень и подарил ей цепочку, он ее в губы поцеловал. Она надела подвеску на цепочку, потом попросила меня застегнуть на шее и сказала, что теперь мы оба всегда с ней. Я застегнул и ушел. Ходил по улицам, потом пришел к тебе. Это все? Марина, нашим отношениям конец?

-Не знаю. Ваня, она слишком молодая и глупая. Я, знаешь, что творила в ее возрасте? А как я над Сережей измывалась, мне до сих пор стыдно. Но при этом я всегда его любила. Просто он мне не дал того, что я хотела, вот я и мстила. Ты с ней не говорил, чего она от тебя хочет?

-А чего он тебе не дал? Золота, украшений?

-Нет, я этих мелочей никогда не просила. Он мне купил кольцо, когда официально попросил выйти замуж, при папе. А вообще это я ему предложение сделала, потому что понимала, что после всех моих гадостей он вряд ли захочет со мной жить. Ванюша, я ее не знаю, если бы я с ней хоть чуть-чуть пообщалась, то я бы сказала тебе, что я о ней думаю. Но ты ее совсем не показываешь. Но зато я знаю тебя, и, честное слово, будь я на ее месте, я смогла бы тебя оценить.

Раздался телефонный звонок. Марина взяла трубку.

-Ваня, мама тебя просит.

-Не надо.

Марина положила трубку, но тут раздался звонок в дверь. Марина открыла. На пороге стояла Люба.

-Дай зайти, я только посмотрю на него и уйду.

-Мам, он в порядке. Мама, он же не зря пришел ко мне, а не домой.

-Я знаю. Марина, ты мать в свой дом не пускаешь?

Ваня вышел из комнаты, обнял Любу и расплакался. Она прижала его покрепче, и они так и стояли посреди коридора.

-Ванюша, пойдем домой, ты спать ляжешь, а я с тобой посижу. Хочешь?

-Хочу. Ты ругаться не будешь?

-Нет, и папа не будет. Пойдем, сынок.

Они сидела рядом с ним на кровати и гладила его по голове, пока он не уснул. Потом вошла в кабинет мужа.

-Саша, он уснул.

-Понимаешь, Любушка, сколько бы я ему денег не давал, ей все будет мало. Она не понимает, что делает, а семейка у нее ужас. Надо было его в Америку отправить.

-Насильно? Ну как ты себе это представляешь? Я была в институте, говорила с преподавателями. Они от него тащатся, выражаясь языком молодежи.

-А то ты не догадывалась? А от нее?

-Ее терпят, он за нее все время заступается. Она учится слабо, но учится. Саша, все это мелочи. Крутит она им, и не в деньгах дело. Я не могу понять ее цель. Логике она не подчиняется. Если ей нужен он, то зачем она его выставляет идиотом перед подружками? Она его не любит.

-И слава Богу, тебе она нужна? Пусть помучается, и пройдет.

-Саша, пока наступит твое пройдет, он будет страдать, а он очень эмоциональный. Можешь смеяться надо мной, но я его одного в институт завтра не пущу.

-Будешь водить дядю за ручку? Да он сам с тобой не пойдет.

-Тогда он не пойдет в институт, а я не пойду на работу.

-Все, успокойся, тебя вообще заносит неизвестно куда. Люба думать надо, а у тебя сейчас одни эмоции. Я понимаю, что он твой самый любимый сын, я понимаю, что ты не готова к тому, что он взрослый. Но у тебя сейчас все мысли, как его спрятать, причем от него самого. Ну, ты же умная женщина, а ведешь себя, как кошка. Люба, ну не плачь. Ты же знаешь, что я не выношу твоих слез. Я поговорю с ним утром, как мужчина. Ну, хочешь, я с ней поговорю?

-Я не знаю, Саша. Я хочу, чтобы было правильно и чтобы мой мальчик не переживал и не делал глупости.

-Пойдем спать, утром будет проще.

-Я пойду с ним посижу. Прости.

-Иди, ложись к себе в кровать и не раздражай меня. Люба, я не прошу, я говорю, а ты выполняешь!

Она легла в постель, он лег рядом, как-то сгреб ее всю к себе и нежно поцеловал. Они не спали, прислушивались к тишине в квартире, но и не разговаривали до утра. В шесть Люба встала и пошла на кухню готовить завтрак. Саша вошел в Ванину комнату.

-Доброе утро, сын. Вставай, пойдем завтракать.

-А чего ты меня будить пришел? Раньше я всегда сам вставал. Одеваться помогать будешь? Или я старше, чем трехлетний?

-Ты знаешь, я только что понял, что делать вас было гораздо приятней, чем с вами взрослыми общаться.

Саша прошел на кухню. Люба налила кофе, поставила бутерброды. К столу подошли Валера с Инной, потом Борька и Маша. Люба дала им хлопья с молоком.

-Люба, сколько тебе предлагали за работу в Бостоне?

-Три миллиона долларов в год. А что ты уже хочешь согласиться?

-У нас ты столько не получаешь.

-А ты поедешь?

-Я поторгуюсь, если дадут столько же, то почему бы и нет?

-Борю и Машу с собой?

-Конечно, но это все.

-Хорошо, торгуйся. Федора оставим за главного.

-Мы вас так сильно достали? - Валера вступил в разговор.

-Валера, ты не понимаешь, просто самое приятное в нас - это был процесс производства, но он кончился, теперь можно валить, - Ваня сел за стол. - Мамуль, налей кофе покрепче.

Инна беззвучно рассмеялась. Валера с укоризной посмотрел на брата. Отец выпил кофе, доел бутерброд и со словами «Мне пора» ушел.

-Ты хочешь сказать, что он заслужил твое хамство? - Люба с укором смотрела на сына.

-Я просто его процитировал. Я теряю любимую девушку из-за отсутствия денег, а он сидит и считает миллионы.

-Сколько же тебе надо?

Она пошла в комнату и вынесла две пачки стодолларовых купюр. Протянула сыну.

-Хватит?

-Мама, ну почему вы все переворачиваете вверх ногами?

Она ушла.

-Ваня, мама за операцию в Европе получает десятки тысяч долларов. Я за аналогичную операцию не получаю в институте ничего, я сижу на голой зарплате. Так вот, догадайся, в чем между нами разница? Ты достигни уровня и положения отца, тогда и считай миллионы. Совсем тебе крышу снесло, братец. А с родителями так не смей. Все, Маша одевайся, Инна, собирай Данила и пойдем, время не ждет.

Люба зашла в Сашин кабинет. Он смотрел в компьютер.

-Сколько ты ему дала?

-Две.

-Сдурела баба. Люба, я за него боюсь и его боюсь, понимаешь?

-А то! Я работать не могу, я только о нем и думаю. Что он будет делать?

-Он с ней спит?

-Ты у меня спрашиваешь? А ты с ним не говорил? Почему она свалилась на наши головы? И что за глупость ты сказанул ему утром?

-Он меня довел. Понимаешь, типа, я виноват в его неприятностях, потому что не даю

ему деньги. Уже дали, теперь она его пошлет вместе с деньгами.

-Дай Бог. Может, перебесится. Валерка так не переживал.

-Валерка перетрахал пол-института, пока не женился. Он давал выход гормонам, и нас не трогал.

-Хорошо, а Сережа?

-Сережа другой. Это наши дети головы теряют после пятнадцати. И интересно, в кого это?

-Кстати, звонила Борькина классная, спрашивала, чем он так долго болеет?

-Он прогуливает?

-Ну да. Вместе с Егоровым. Тельман от них не заразился?

-Час от часу не легче. Ты Коле сказал?

-Не успел еще.

-И что будешь делать?

-У Коли операция, когда закончит, мы с ним съездим к нам домой и посмотрим, чем так ужасно болеют наши дети, потом в школу. Короче, день пропал.

Часть 34

Ваня не ходил в институт три дня. Он был с Мариной. Димка находился в детском саду, и он проводил время только с сестрой. Помогал ей по дому, ходил за продуктами. Ночевать он оставался у нее. Родителей видеть не хотелось, с ними надо было объясниться, а он не мог. Он заметил, что Марина себя не очень хорошо чувствует, что у нее отеки на ногах, но она сказала, что все в порядке, просто скоро рожать. Он беспокоился. Ваня любил сестру. Он и братьев любил, но как-то по-другому, не так нежно. А Марину он любил почти как маму, безотчетно и инстинктивно. За эти три дня, он немного остыл. Аня не звонила. От нее не было никаких вестей. Вчера вечером Сережа предложил ему поговорить об Ане, попробовать пересмотреть их отношения как бы со стороны. Но Ваня решил, что еще не готов, и Сережа не стал настаивать. Зато Ваня стал думать о Сереже. Он совсем не такой, как Валера. Валера импульсивный, вспыльчивый, немного поверхностный. А Сережа стабильный, умный, спокойный, уравновешенный, рассудительный и логичный. Он и внешне совсем не плох. Раньше Ване почему-то казалось, что Сережа не пара сестре. Зато прожив с ним эти три дня он понял, что все не так, его есть за что любить и уважать. Ваня ловил себя на мысли, что семья сестры, как и семья родителей, это именно то, чего он хочет. У Валеры все как-то не так, а может, он не присматривался, воспринимал в штыки всех новых членов их семьи, а возможно, просто ревновал. Он вдруг понял, что когда он был маленьким, Валера и Сережа были уже большими, недостижимо большими и взрослыми, а Марина была с ними, в основном, с ними. Нет, с ним она тоже была, но чуть-чуть, не как с ровней, а как с малышом. Но она его всегда очень любила. А вот Борьку он почти не любит и не общается с ним, для него он просто неудобный человек. И Ваня понял, что ошибается, что так нельзя с братом, что он родной и, наверное, очень одинокий. Он дружит только с Андрюшкой Егоровым, а с братьями нет. Ваня подумал, что как только вернется домой, обязательно наладит отношения с Борисом, и с Валерой поговорит на эту тему, а то Борька какой-то неприкаянный. И с отцом надо поговорить, он тоже уделяет Борису недостаточно внимания, а вот Машу он совсем почти не любит. И вот так, думая обо всех членах своей немаленькой семьи, Ваня все расставил по местам. И поняв все переплетения чувств и отношений, он вдруг осознал, что его отношения с Аней тоже ошибка. Он вдруг понял, что между ними, по большому счету, нет ничего общего. Они любят разные вещи, у них разные интересы, у них разный вкус и совершенно не совпадают взгляды на жизнь. У них даже цели в жизни разные. Тогда что в ней он любит? Ее внешность? Наверное, но она не красавица. Ему нравилось с ней целоваться? Да, но с другими он просто не пробовал. Он понял, что не знает, за что он ее любит, да и любовь ли это? Он осознал, что его чувства к Ане есть средство самоутверждения в своей семье, средство доказать свою взрослость, независимость, самостоятельность и способность к самоопределению. Он решил завтра пойти в институт. Во-первых, пора заниматься, прогулы откидывают его назад, во-вторых, надо объясниться с Аней, прояснить все для себя и для нее и продолжать жить. А после института он пойдет на работу к отцу и поговорит с ним. Именно в разговоре с отцом он постарается доказать, что он взрослый и с ним пора считаться. А еще он должен поговорить о Борисе и Маше. От размышлений его оторвал голос сестры:

-Ванюша, давай пообедаем и сходим в институт. Я тут вещи собрала на случай больницы, вот смотри, где лежат, - Марина говорила и наливала суп, - Ванюша, ты со мной к врачу пойдешь, если меня положат, сходишь за вещами. Неважно я себя чувствую. Или у тебя другие планы?

-Нет, Марина, я с тобой.

Марину положили, Ваня принес вещи, отдал Сереже. Пообещал забрать Димку из детского сада.

Вечером пришел Сережа, они поужинали . Он сказал, что Марину до родов уже не отпустят, ей придется полежать неделю-другую. Но под наблюдением будет лучше. Утром они вместе отвели Диму в детский сад, и каждый пошел в свою сторону.

Первым делом Ваня зашел в деканат и написал объяснительную. Затем взял допуск к занятиям и отработкам. И вошел в группу. После первой пары его позвала Аня:

-Ваня, ты сердишься на меня?

-Нет, все в порядке. Я все понял, ты знаешь, я действительно все понял и осмыслил. Я не сержусь на тебя, мы с тобой просто приятели. Мы же можем быть приятелями?

-Да, конечно. Я, понимаешь, за эти дни что-то произошло. В общем, Роман сделал мне предложение. Мне уже восемнадцать, и я выхожу за него замуж. Прости. Ты хороший, ты мне очень нравишься, но я не могу связать свою жизнь с больным человеком, я не могу жить с мыслью, что ты сегодня есть, а завтра я не знаю. Рома мне подходит, мне с ним удобно. Он оканчивает институт, и мы уезжаем в Ригу. Тебе осталось терпеть мое присутствие лишь пару месяцев. Спасибо тебе за все и прости меня.

-Хорошо, будь счастлива.

-Так мы просто приятели?

-Да, конечно, я рад за тебя. Все хорошо. У меня тоже все хорошо. Я же говорю, я все сумел осмыслить.

Ваня удивился чувству легкости, которое охватило его. Он думал, что все будет сложнее, и был рад, что все так кончилось. Хорошо, что она выходит замуж и еще лучше, что уезжает.

Ваня шел к отцу, он не стал звонить, спрашивать разрешения. Он просто решил прийти. Если отец занят, то он подождет, это нестрашно. Но все надо решить сегодня. А завтра он уже будет собой, и ничто больше не будет тяготить его душу. Он вошел в приемную, секретарши Татьяны не было. Он постучал и сразу открыл двери отцовского кабинета. У отца за длинным столом сидело полно народа. Ваня не знал их, большинство, по крайней мере. Он стушевался, как-то сник и уже хотел уйти, как услышал голос отца:

-Заходи, Иван, сядь вон там в углу. У нас совещание, но потом у меня к тебе дело. Разрешите представить вам моего сына - Борисов Иван, студент первого курса медицинского института.

-Александр Борисович, он третий врач у вас в семье?

-Почему третий? Пятый, если брать только кровных, и восьмой, если всех членов семьи.

-Ну как, вы, Валера и он.

-А мама? А дедушка с бабушкой?

-А кто они?

Все дружно рассмеялись.

-Ну, не надо смеяться, Святослав Анатольевич у нас человек новый, он просто не знает, - Люба сама улыбалась, - Ваня - мой сын, а мои родители тоже были врачами. Давайте вернемся к нашему вопросу. Значит, на доске вы все видите схему завтрашних операций. Их всего двенадцать. Шесть доноров и шесть реципиентов. Операция осуществляется по принципу «Домино». Бригады хирургов сформированы, операционные готовы. Все вспомогательные службы тоже готовы. У меня один вопрос к хирургам. Завтра я должна утром лететь в Белград, если вы хотите, чтобы я задержалась на день, то скажите и Татьяна поменяет билет.

-Любовь Александровна, если можно, останьтесь. С вами спокойнее.

-Хорошо, Ольга. Татьяна, займитесь билетом. Итак, давайте все повторим.

Они снова обсуждали всех пациентов, план каждой операции, условия реанимации, непредвиденные обстоятельства и т.д. Через два часа все разошлись.

К Ваньке подошел Валера.

-Ты как?

-Нормально. Я никогда не слышал, как тут все происходит. Классно! Как игра в шахматы.

-Вникай, братец, вникай. - И Валера пошел в свое отделение.

-Александр Борисович, так как у вас получились светлые дети с темноволосой женой?

-Загадка природы, но двое темноволосые. Все, идите, мне с этим студентом еще поговорить нужно.

Наконец они остались втроем.

-Папа, мама, я должен начать разговор. Я готовился к нему и все продумал. Я должен просить прощения, но не думаю, что сцена унижения или раскаяния вам нужна. Вот деньги, я их не тратил и не собирался. Со мной сегодня много чего произошло, много важного, что определит мою дальнейшую жизнь. Я вам сейчас все расскажу. Но самое главное, спасибо, что дали мне возможность посмотреть, как вы работаете. Это уникально, честное слово. Я думал о медицине, о спасении жизней, о самоотдаче, я ради этого пошел в институт. Но то, как вы планируете работу, как вы готовитесь к осуществлению проектов, меня поразило, это какая-то другая сторона, невидимая для постороннего взгляда, но это основа. Я должен подумать еще об этом. Как все остальное мелко и несущественно! Двенадцать операций, шесть бригад хирургов! Круто! Мама, ты не оперируешь, но они хотят знать, что ты рядом. Им нужен свет маяка. Они хорошие хирурги, но им нужен свет. Вы не сердитесь, я тут сам с собой разговариваю. Конечно, мои проблемы, типа тот подарок - не тот подарок, моя невеста - не моя невеста, все в прошлом, это мелко и несущественно. Я зря тратил силы и время. И я не был собой. Это главное, понимаете, главное - всегда оставаться собой. Я хочу работать, поймите меня правильно, не из-за денег, а потому что пора заняться делом. Мне тоже нужен свет маяка. Все, теперь говорите вы.

-Пиши заявление, куда ты хочешь? В какое отделение? Ваня, но учти, что поблажек не будет, ты санитар, низшее звено, и вся грязная работа твоя. Но ты сможешь научиться понимать боль, ценить жизнь и видеть перед собой человека не в самые лучшие моменты его существования.

-Куда ты советуешь?

-Видишь ли, я люблю приемный покой, то есть передовую, а мать предпочитает хирургию и реанимацию. Но это твоя жизнь и твой выбор.

-Я понял, давайте я сутки проведу в приемном, а другие в хирургии и решу. А сегодня, если есть такая возможность, покажи мне институт.

-Саша, а у нас еще один мальчик вырос.

-Да, родная, он уже взрослый.

***

-Ну, как операция?

-Нормально, Оля, все в порядке. Мне вот статью сегодня сдавать, так ведь они меня раскатают по полной. Я от них устал. Пилят, что не занимаюсь наукой, а сами как дадут по рукам, так все настроение к чертям.

-Валера, это ты себя морально готовишь к встрече с матерью?

-Примерно. Сегодня встреча с отцом, мать в командировке. Ко мне особое отношение.

-А у друга твоего как?

-Как? Он пишет докторскую, и они его торопят. У него есть весь материал, ему сесть и писать, но он не сядет. Марина родит со дня на день. Сама понимаешь, что диссертация откладывается.

-Не со дня на день, а сегодня.

-Почему?

-Исаков делал обход, в гинекологии тоже, Екатерина Семеновна с гриппом. И вообще она сказала, что уходит. Ну, я с ним была. У Марины поднялся белок в моче. Исаков орал на лечащего врача, я думала, что тот в штаны наделает со страха. Ты бы его слышал, как он орал, что за ней надо следить особо, что у нее отягощенная наследственность, что ее мать вели лучшие врачи и все равно упустили, ну и вот.. Потом с врачом и анализами отправился к директору. Тот ищет, кто будет кесарить. Мать твоя в Белграде, короче, все к одному. К Марине не ходи. Она пока не в курсе.

-А Сережка?

-Не знаю. Слушай, загадка для меня, ну что в этом Сережке есть? Я не понимаю, ни рожи ни кожи. Ты посмотри, он весь сам в себе, а она на него, как на бога, смотрит. Он как робот, без чувств, без эмоций, только куча информации. К нему не знаешь, на какой козе подъехать.

-Что вы все к нему пристали?Нормальный мужик, умный, и вообще он классный, и, между прочим, веселый. Вы на него клевещете, потому что он не заигрывает с вами. А не заигрывает он, потому что у него Марина. Марина для него все. А вы просто дуры, такого парня упустили. Ладно, пойду к сестричке, если будут искать, я у нее.

-Ну я же просила. Сейчас она расстроится, давление поднимется.

-Не буду я ей ничего говорить, просто посмотрю на нее и все. Оля, я все понимаю, ничего я ей не скажу. Но она моя сестра, маленькая, хорошенькая сестра.

-Не маленькая и хорошенькая, а большая и очень красивая.

Валера вошел в палату, там был Сергей. Марина плакала.

-Привет, и чего ты слезы льешь?

-Папа за врачом поехал в институт акушерства, я боюсь.

-Ты это уже проходила. Сорок минут операция, не волнуйся и не плачь. Вон муж твой рядом, папа сейчас приедет, хочешь, я тоже с тобой буду. Мама тоже рожала и ничего.

-Ага, только ей матку убрали. И баба Катя заболела.

-Марина, баба Катя уже не оперирует, понимаешь. Она вещи собирает, за ней дядя Саша приедет, и она будет жить с ним в Бостоне.

-Валера, а можно хотя бы маму дождаться? Она когда прилетает?

-Мариша, если отец сказал сегодня, значит, так надо, значит, все правильно. Не плачь, зато сегодня увидишь свою девочку, на руки ее возьмешь. Ведь хочешь взять ее на руки, посмотреть какие у нее глазки? Ну, что ты еще больше плачешь?

-Валера, я уже все пробовал, бесполезно. - Сережа обнимал жену. - Пусть плачет, давай мы с ней посидим, поговорим. Кстати, Мариша, нам двух детей хватит?

-Ты к чему?

-Тебя спросят насчет перевязки труб. Думай, что ты хочешь?

-А ты?

-Я еще хочу, но я же их не рожаю. Так что решать тебе.

-Ну, года через четыре, не раньше. Ладно?

-Ладно, значит, все оставляем как есть. Видишь, уже не плачешь. Вот и молодец.

На следующий день Саша встречал Любу в аэропорту.

-Ну вот, родная, ты дома. Поздравляю с рождением внучки. Вчера нашу дочь прокесарили. Девочка, три шестьсот, пятьдесят два сантиметра, красавица. Мы с Володей назвали ее Златой. Вернее, Володя очень попросил, так его маму звали. Дети возражать не стали. Ну, рассказывай, как съездила?

-Значит, Злата. А почему свою Евой назвал? Нет, я ничего против не имею, просто интересно.

-Люба, не будь злюкой. Белла не дала, она сказала, что у него нет права называть детей, и потом она его маму не знала. А я знал. Злата Ефимовна была замечательным человеком. Я знал и Володиных, и Колиных родителей.

- Я ее тоже не знала, когда я была в Америке, она погибла, мне Женя писала. У меня все нормально, операция прошла гладко, больной в палате. Все деньги перечислили. А Ванька как?

-Идеально, начал работать. Его уже окрестили занудой, достал всех врачей во время первого же дежурства. Подробно, со свойственной ему дотошностью изучил все истории пациентов, поговорил со всеми больными, потом с врачами. Утром ко мне пришли жаловаться человек пять, трое врачей и две медсестры. Он каждого спрашивал, почему назначен тот препарат, а не этот, почему такая дозировка, какой препарат следует вводить первым, а какой позже и т.д. Ну, я его дома попросил не распугивать персонал. А так все нормально.

-Ваня есть Ваня. Они уже знают, что он наш сын?

-Да, они сразу по внешности догадались. Вот и пришли ко мне жаловаться. Но я им сказал, что он наследник, пусть привыкают к новому директору. Вопросы отпали, возражений не было.

-Саша, поехали в институт. Я к дочери хочу.

-Сначала домой, отдохнешь, примешь душ, и поедем к дочери. Я скучал, ты ко мне не хочешь?

-Поехали домой.

Часть 35

Было поздно, Саша очень устал. Он вышел из здания института, на улице совсем темно, холодно. Ехать на машине не хотелось. Он пошел пешком через сквер. Как хотелось домой! Люба наверняка его ждет, она не ложится спать, пока он не вернется с работы. «Милая Люба! Столько лет мы вместе, а я каждый раз, как мальчишка, мечтаю о встрече с тобой. У нас уже внуки, я почти седой, ты красишь волосы, но все равно ты для меня самая красивая и любимая женщина. Как жалко, что жизнь проходит». Он шел по аллее и мысленно с ней разговаривал. Сейчас он придет, она его накормит и будет рядом. Как это хорошо! Вчера Федор сказал ему очень интересную вещь. Оказывается, Федор изучил его научные труды, отдельно научные работы Любы и то, что они с Любой сделали вместе. Федор был уверен, что его совместная работа с Любой превосходит все остальное и намного превосходит.

Вдруг зазвонил телефон:

-Александр Борисович, у нас ЧП. Массовая травма. Вернитесь на работу.

Он побежал обратно. В приемном - каталки с пострадавшими. Ольга на сортировке. Он быстро надел халат и начал работать. Да, давно такого не было, усталость как рукой сняло. Где же Люба? Неужели ее не вызвали? Он попросил доложить обстановку. Федор, Валера, Коля и три других врача были в операционных.

-Вы Корецкую вызывали?

-Да, но она не отвечает.

Он позвонил сам. Люба не брала трубку. Пострадавшие продолжали поступать. Вернулся Федор.

-Александр Борисович, где ваша жена?

-Не знаю, до дома я не дошел. Она не отвечает.

С операции вышел Валера. Взял следующего пациента.

У кого-то все время звонил телефон, это раздражало, но телефон не умолкал. Саша снова набрал вызов Любы. Никого, и опять этот телефон.

-Девочки, возьмите сотку пострадавшей, сколько можно, ответьте родственникам, пусть приезжают.

Вдруг Саша услышал в трубке чужой женский голос:

-Институт экспериментальной медицины, я вас слушаю.

Он поднял глаза и побежал в сторону медсестры.

-У кого вы взяли телефон? Где она?

-Вот, на каталке, лицо разбито, кишки наружу. Она безнадежна, Ольга ее смотрела.

Он подбежал к каталке. Да, по лицу ее не опознать, но волосы...

-Поднимайте в операционную.

Он ее интубировал, поставил капельницу, подключичку. Начал переливание крови.

-Быстрее, давайте Федора, пусть он оперирует.

-Александр Борисович, не тратьте время, ее не спасти, - Ольга с удивлением ринулась на Борисова. - Помогайте живым, это же почти труп, не тратьте время.

-Это Люба, ты ее не узнала? Люба труп? Это вы все трупы. Помоги мне.

Они подняли ее в операционную. Разрезали одежду. Вызвали Николая. Он осмотрел лицо. Сделал томограмму. Пришел Федор.

-Будем оперировать сразу, я живот, ты мозг. Как они ее не узнали? Боже, хоть бы она выжила! Ладно, начали.

Сашу в операционную не пустили. Он сел на корточки под дверью оперблока и начал молиться. Подошла Ольга.

-Александр Борисович. Простите, я не узнала ее. Я по телефону все время ее вызывала, а она не отвечала. А этот телефон все время звонил, я не подумала, я даже мысли не допускала, что она может быть рядом. Как она там оказалась? Она ушла рано, сказала, что нужно в магазин, потом готовить ужин. Еще сказала, что вас почти не видит и очень скучает. Говорила, что можно круглосуточно находиться в одном здании, а перекинуться парой слов, нет времени.

-Оля! А ведь его уже не будет. Неужели, все? Конец? Не говори Валерке, пусть работает, а я не могу. Оля, она была рядом, я ей звонил, и меня раздражал этот чертов телефон. Если бы я подошел к ней раньше! Почему я не подошел к ней раньше?

-Александр Борисович, Федор и Николай лучшие, они ее могут спасти.

-Нет, лучшая - Люба. Почему они меня к ней не пускают? Она моя жена. Оля, ты не понимаешь. Какие бы слова я не говорил, они все равно будут ни чем по сравнению с тем, что она для меня значит. Я жил, работал только ради нее. И вот так все кончается? Оля, это неправда, скажи, что это не она. Может, мы ошиблись, может, я просто испугался? Принеси тот телефон. Вдруг это не ее телефон?

-Хорошо, сейчас.

Она ушла. Он зацепился за мысль, что это не Люба. Снова позвонил. В ответ раздался голос Ольги:

-Это ее телефон, простите.

Надежда померкла. Перед глазами все время стояла она, то семнадцатилетней девочкой, то с Валеркой на руках, то в халате на обходе. Она была живая, улыбалась. Хорошо, что они не выходят. Если хирурги в операционной, то пациент жив. Он рыдал в голос.

-Папа, что с тобой, что случилось? - Валера вышел с операции. - Давай поднимайся, ты чего, отец?

-Там мама, надежды нет. Они меня не пускают.

Валера сел рядом, обнял отца.

-Надежда есть всегда, так говорит мама. А мы можем соперничать с Богом.

-Я знаю, она всегда так говорит перед сложной операцией. Валера, что делать?

-Ждать папа, тебе воды дать?

-Нет, зачем? Я шел домой, я так хотел ее увидеть. Был уверен, что она ждет меня дома. Валера, сынок, почему?

-Папа, пойдем в зал ожидания. Там сядем. Мне еще надо поговорить с родственниками пациента.-Нет, я буду здесь, иди, скажи им, они же ждут. И возвращайся, сын.

Валера вышел, подошел к матери своего пациента.

-Мы провели сложную операцию. Ваш сын перенес ее. Выздоровление потребует много времени, но он жив. Вы сможете его завтра увидеть. Не волнуйтесь, он поправится.

-Доктор, вы уверены? Почему вы плачете?

-Там моя мама, и надежды нет. Извините.

Он вернулся к отцу. Врачи стали собираться в зале ожидания. Все, кто освободился, подходили туда. Женщина, с которой разговаривал Валера, спросила у Ольги:

-Кто его мама и почему сюда идут все врачи?

-Профессор Корецкая пострадала, она главный хирург, а мы даже не оказали ей помощь, пока ее муж не узнал. Как это ужасно! Мы все ее ученики, а я ее не узнала, это я во всем виновата. Мы пытались ее вызвать, этот телефон звонил беспрерывно и всех бесил, мы ждали помощи от нее, а сами записали ее в покойники и бросили.

Через три часа вышел Федор.

-Состояние Любови Александровны крайне тяжелое. Мы сделали все, что могли. Остается только ждать. Идите работать, руководство институтом до возвращения администрации я беру на себя, обращайтесь ко мне по всем вопросам. Я буду здесь до полного разрешения возникшей ситуации. Идите работать, вас ждут больные.

Саша сидел рядом с ней в отделении реанимации, он держал ее за руку и молился. Она была жива, пусть на аппарате, но жива. Главный вопрос, насколько поврежден мозг? Но это рано, и он не будет думать об этом.

Та женщина пришла к сыну, он очнулся, она была с ним. Вышла в коридор. Навстречу шел Валера.

-Доктор, как ваша мама?

-Пока неизвестно, с ней отец. А я, представляете, не могу. Утром ходил домой, объяснил младшим, что мама заболела. Моей самой младшей сестре всего восемь лет. А младшему брату четырнадцать… Я был у вашего сына. Он стабилен. Можете потихоньку давать ему пить.

Он остановился у окна палаты и замер в ожидании. Женщина покачала головой и пошла к сыну.

На следующий день Любу сняли с аппарата, она дышала сама, но в сознание не приходила.

Женщина вошла в палату, изучающе посмотрела на Сашу.

-Как вас зовут?

-Александр.

-А ее?

-Люба.

-Она дышит сама, она жива. Вы рядом. Я думаю, что ей сейчас хорошо.

-Она в коме. Вы не понимаете, я там был, все время был, на расстоянии нескольких метров. Может, я мог бы помочь, если бы подошел к ней раньше. Но на ней был маркер - безнадежна, и я оказывал помощь другим. А она умирала. Это ошибка врача на сортировке, значит, это моя ошибка.

-Вы ей доверяли. А она просто ошиблась, она же человек.

-Нет, значит, я не увидел слабую подготовку, не проследил, не спросил, взял не того человека. Это я ошибся, я ее начальник. Я обязан знать все о своих сотрудниках. А я не знал и подставил собственную жену.

-Я слышала, как вашему директору докладывали, что вчера к вам поступило тридцать два человека и пока все живы. Это хорошо, я видела аварию по телевизору. Ваши сотрудники молодцы. Ваш директор ими доволен.

-А у нас новый директор?

-Нет, я поняла, он давно работает. Он вчера в зале ожидания сказал, чтобы все обращались к нему по любым вопросам.

-А, это Федя. Он справится, Люба ему доверяла, я тоже. Простите, а вы кто?

-Мой сын лежит в соседней палате. Ваш сын его оперировал.

-Валера. Он даже не заходит, не может видеть ее такой. Мама для него все. Для них всех, она их кумир.

-Сколько у вас детей?

-Пятеро и три внука. Если бы вы знали, что она за человек! Как это несправедливо! Слышите, ваш сын вас зовет. Идите. Когда он уснет, зайдите ко мне, пожалуйста.

-Хорошо, Александр.

Она пришла через пару часов. Он увидел ее и улыбнулся одними глазами.

-Александр, как она?

-Пока без изменений, но она реагирует на болевые раздражения. Это хорошо, значит, мозг не погиб, может быть, она вернется.

-Вы хотите поговорить?

-Да, но о чем? Я вас совсем не знаю, а вы не знаете меня.

-Это неважно, расскажите мне о себе, о Любе. Она вас слышит, она хочет вас слышать. Вы любите ее, она знает, но поговорить вам было некогда. Вспомните, когда вы последний раз говорили ей о любви?

-Давно, когда родился Боря. Ей тогда удалили матку из-за кровотечения. Я пытался ее подбодрить, сказать, что это мелочи, что у нас четверо детей, что нам хватит. Я говорил неискренне, для меня это не было мелочью. Не поймите меня неправильно, я любил ее, но уже не так. Понимаете, я красивый мужчина, меня всегда хотели, меня соблазняли, мне себя предлагали, я был избалован женским вниманием. Она ревновала, переживала, но она всегда была рядом, была моей собственностью. Потом пришла беда, я ее принес. Я изменил ей, та женщина родила ребенка и отказалась от него. Люба удочерила девочку. Она смогла стать ей матерью, такой же, как остальным детям. Сначала ей было очень трудно, она не могла преодолеть барьер душевной боли, но затем она пустила ребенка в свое сердце. А я не смог стать отцом. Если заглянуть ко мне в душу, то там нет места для этого ребенка. Я могу любить только Любиных детей. Я стараюсь, но не могу. Люба знала, она все чувствовала. Последние несколько лет я старался меньше бывать дома, приходить попозже, чтобы Маша уже спала. А Люба меня ждала, всегда ждала. Последнее время я мало виделся с ней, час-два перед сном и все. Мы не сталкивались даже на работе, хотя вы не поверите, наши кабинеты напротив друг друга. Я неизвестно на что потратил время, а теперь я теряю ее. Я ее не достоин, наверное, всегда был недостоин. Я не знаю, как и зачем она оказалась на месте аварии, она пошла за покупками, как мне сказали. Мы могли поехать в магазин на машине, но она меня даже не попросила об этом, а я не предложил. Короче, я самовлюбленный эгоист. – Он помолчал. - Простите, что вылил на вас все это. Я вас не знаю, вы меня тоже. А сознаться в своей несостоятельности близким мне людям я не могу.

-Вы любите ее, она - ваш мир. Я знаю, кто вы, но сейчас вы просто человек и муж у постели больной жены. Она поправится. Я не знаю, насколько она сможет работать, но быть женой она сможет. Или вам этого мало?

-Хотите вывернуть меня наизнанку?

-Нет, вы сами хотите.

-Вы знаете, когда я сидел там, около операционной, она стояла у меня перед глазами той семнадцатилетней девочкой, которой я увидел ее. Очень худенькой, наивной, беззащитной. Если бы вы знали, какой милой и необыкновенной девочкой она была. Потом родился Валерка, она немного повзрослела, но чистую душу сохранила до сих пор. Если она не сможет работать, она не сможет жить. Понимаете? Извините, я больше не хочу говорить об этом, вы мне очень помогли, все встало на свои места, спасибо. Идите к сыну.

Прошло полгода.

-Здравствуйте, Александр Борисович, вы меня, конечно, не узнаете. Но это неважно. Я приводила своего сына на консультацию к вашему. И вот решила зайти к вам. Секретарши в приемной нет, так я вот сразу и вошла.

-Я вас помню, я даже не спросил тогда вашего имени. Простите, мне было очень плохо.