Вечность в твоих глазах (СИ)

Моей лучшей подруге Анжелике. Спасибо, что ты у меня есть.

ГДЕ БЫ НЕ БЫЛА. ГДЕ БЫ МЕНЯ НЕ КИДАЛО… Я ВСЕГДА БУДУ О ТЕБЕ ПОМНИТЬ.

Взлетела… Вскинула крыло…И по-привычке оглянулась…А он курлыкнул в небесах…Ей не казалось…Это было…В печальной шее сжалась боль. Из прошлого кивали тени. Открылось времени окно…И звали нежно в пропасть тени…Взметнулась ввысь…И песней жгла…Потоком звёзд глаза слепило…Не здесь душа… Не то крыло… Не в те метели заблудила… Вздох криком… Махом шаг… Простор… Ещё немного и забвенье…Затихло горечи тепло…Устало выдохло везенье… И полетит в другой весне… Другую песню допевая…Века, как бусы навивая…А звёзды те же… Небо то…

Она не знала как её звали. Это был другой мир, неизвестный, незнакомый. Она умерла вчера, я родилась сегодня.

— Проснись, прошу, пожалуйста. Мои руки теребили чешуйчатую шкуру. — Слышишь, отзовись!!! Прошу тебя. Кто ты? Где я? Слёзы текли по щекам, я растирала глаза и жаловалась на жизнь, и снова трясла эту шкуру. Не могу от него уйти, зачем то он притащил меня сюда. Зачем? Я же умерла, или нет? Я помню эту капельницу, помню последний вздох, потом свело горло. Хочу пить. Где то вода. Река, я слышу как бьются волны, боюсь оставить его. Ползу и оглядываюсь. Вода, ледяная, вкусная… умываюсь, глотаю, ползу обратно. Падаю на эту огромную морду и вливаю ему в пасть глоток, который чуть не выпила сама. Он открывает глаза и я замираю. Там вселенная, через которую он меня вытащил с того света. Когда ты хочешь жить, то дерёшь эту жизнь с корнями, расцарапывая ногти в кровь. Я хотела. Очень. В той жизни не осталось ничего, нет, вру. Там остались мои друзья, которые меня забыли, любимый, тот что предал. И там осталась я. Добрая, наивная, простая. Нелюбимая. Когда уходит жизнь, с последним глотком, начинаешь понимать всю ценность этого глотка. Я живу. У меня другое тело, другая внешность, имя. И другой мир.

Вечность в твоих глазах

АЛИСА

Я вчера умерла,

Я сегодня другая…

Боль надвисла с крыла,

Я уже не летаю.

Я уже не живу,

Не люблю,

Забываю…

Ночь в разбег тороплю,

Я себя проклинаю.

Я любила вчера,

Билась в окна и двери,

Ревность жгла и рвала…

Кто любил так,

Не верь им.

Кто любил-отступил,

Испугавшись признаний…

Я любила вчера,

Стон сглотнув покаяньем.

Я ушла, но зачем?…

Губы в кровь искусала.

Я любила тебя,

Я любила…

Летала…

— Я всё понимаю.

Кулаки сжались, ногти с болью впились в ладони, казалось ещё немного и хлынет кровь… Отовсюду, не только с рук…

Я не понимала. Категорически. Никак. Душа ломалась осколками, и каждый обледенев раздирал сердце в клочья.

Ради него я бросила институт, устроилась на работу, потом ещё на одну. Пашка искал себя. Я понимала, думала, что понимала. Вчера пришла лучшая подруга Анька, и попросила собрать его вещи.

Зря я настояла на личной встрече. Он смотрел куда угодно, но не в глаза. Он любит Анюту.

Я сильная.

— Я понимаю… Иди.

Пашка подхватил сумки. Дверь тихонько захлопнулась.

Вот и всё. Десять лет семейной жизни. Крошечная квартирка, в которой так и не прозвучал детский смех, затаилась тишиной.

По оконному стеклу размазывал слёзы осенний дождь. Прижалась разгоряченным лбом в окно.

Надо жить.

Мама. Взгляд метнулся к фотографии на пианино. «Оторви лист в календаре». А как оторвать боль? «А боль ли это, доча, или обида?». Как теперь жить? «Все пройдет, снежинка. Сердце поболит и успокоится.» Спасибо, мама.

Утром выпал снег. Кивнула себе лохматой головой в зеркало, такой же полусонный лохматик кивнул в ответ.

— Ну, что жизнь с белого листа?

Через полчаса уже бежала на работу. Чистый, морозный воздух врывался в лёгкие, остужал голову, прогоняя горечь.

Визг тормозов резанул ухо, выхватываю взглядом маленькую сжавшуюся фигурку, и прыгаю на дорогу выталкивая ребенка практически из под колёс.

— Она жива?

— Ещё да. Даже удивительно, вся изломана, а организм борется.

— Доктор, что нужно? Скажите. Она нам ребёнка спасла.

— Пока ничего. Месяц уже в коме. Надежды практически никакой.

«Месяц? Кома? Это про меня?». Пытаюсь открыть глаза, горло раздирает от сухости. «Эй, я живая…»

Голоса и шаги стихают. Дверь тихо захлопывается. Как за Пашкой.

Шу-Ардан.

КЛАН ОГНЕННЫХ ДРАКОНОВ.

Тар Драгон Имар Кристиан, первое крыло клана, преклонив колено стоял перед старейшинами.

Своды зала, где проходило совещание, давили мрачной позолотой. Мраморный пол холодил колено Кристиана, и змеёй ползло к сердцу. За четыреста лет он уже пятый раз обращался к старейшинам с одной и той же просьбой.

Мудрые глаза древних драконов с сочувствием смотрели на него.

— Тар Драгон, совет ждёт вас с исходом Эны, мы вынесем решение.

Он встал, поклонился и вышел из дворца.

— Мальчишку надо отпустить, либо он улетит сам, как прошлые разы, и снова вернётся разбитый и вымотанный. Без нас ему барьер не пробить.

Младший из старейшин Драгон Эвандор, встал с огромного каменного трона.

— Что скажет Виера?

Старейшины повернулись к седой драконнице. Маленькая, старушка, родившаяся более тысячи лет назад, с даром видящей, но так никогда и не познавшей небо, сидела с закрытыми глазами.

— В этот раз он должен её вытащить. Мальчик отчаялся. Если сейчас ничего не выйдет, он уйдёт за Грань. Это последний шанс.

Драгон Дадмиар, старейший из совета, задумался. Внука было жалко, сильнейший из клана, дерзкий, умный. Он рано встретил свою истинную. Девочку из умирающего клана Серебристых. Но счастье молодых было недолгим. Отец Лиссы был против ухода единственной молодой драконницы из клана. Как только Кристиан прилетел с дарами к Драгону Тар-ису Ноэрдану, отцу Лиссы, девочку решили отдать советнику Серебристых, достойному, мудрому, но… Истинная пара не сможет жить друг без друга.

Лисса в день обряда

с нелюбимым взмыла в небо и сложила крылья.

Кристиана тогда удержали, именно Виера предсказала, что вернуть Серебряную можно. И вот уже четыреста лет Кристиан мечется по мирам. Два раза он находил свою пару, но вытянуть не смог. Она снова и снова умирала на его руках. Он не успевал. Девочку можно было забрать только на Грани.

Виера говорит, что это последний шанс. Если и в этот раз не сможет, клан лишится первого крыла. Старейшина понимал, что что и запретив, они потеряют его.

Он встал. Решение принято.

— Виера, с исходом Эны, укажи Кристиану путь, мы откроем проход.

КРИСТИАН

Они открыли путь. Сердце сжималось, чувства вихрились и перемешивались. Тоска, ожидание, предчувствие. Он понимал, если совет в полном составе дал ему этот шанс, значит он последний. И путь этот последний, либо он вытащит свою единственную, либо обратно он не вернётся. И, ещё он понимал, что эта дорога будет самая трудная. Но он готов.

Он должен её вернуть. Вернуть живой и вернуться самому. С ней.

Так далеко не залетал ещё ни один дракон. Эна двадцать раз сменяла Цергон, крылья выламывало адской болью, глаза почти не видели. Он не останавливался. Предчувствие беды несло его быстрее измученного тела.

В этом мире всё умирало, магия еле теплилась. От лесов и рек, неслышно, несся стон. Кристиан оглох от этой предсмертной молитвы. Как тут в огромном море боли поймать отголосок его единственной?!

Под тусклым светом Эны его крылья становились безжизненными. Ещё никогда Кристиану не было так плохо. Силы почти оставили его. И тут он услышал. Услышал её голос: «Эй, я живая…»

АЛИСА

— Проснись, прошу, пожалуйста. Мои руки теребили чешуйчатую шкуру.

— Слышишь, отзовись!!! Прошу тебя. Кто ты? Где я?

Слёзы текли по щекам, я растирала глаза и жаловалась на жизнь, и снова трясла эту шкуру. Не могу от него уйти, зачем то он притащил меня сюда. Зачем? Я же умерла, или нет? Я помню эту капельницу, помню последний вздох, потом свело горло. Хочу пить. Где то вода. Река, я слышу как бьются волны, боюсь оставить его. Ползу и оглядываюсь. Вода, ледяная, вкусная… умываюсь, глотаю, ползу обратно. Падаю на эту огромную морду и вливаю ему в пасть глоток, который чуть не выпила сама. Он открывает глаза и я замираю. Там вселенная, через которую он меня вытащил с того света.

Его глаза, я тону в них, я знаю их. Откуда? Кто ты? Огромное животное из книжек, которыми зачитывалась. Нужно было умереть, чтоб увидеть эту невероятную чешуйчатую морду. Нервный смех пробирает до икоты. Я вижу, что в нём практически нет сил, его глаза блестят и словно ласкают меня. Так нежно, что становится спокойно. Сворачиваюсь, подобрав колени и прижимаюсь к его боку. Крыло, цвета бронзы, бережно ложится на меня.

Солнце пощекотало нос, тихонько чихнула. Вылезла из под крыла и замерла. Вчера было не до того. Выматывающая боль, непонимание, оттеснили остальные чувства.

Вокруг, насколько хватал взгляд, лежала непонятная земля, полупустыня, полустепь? На небе сияло медными вспышками солнце, а рядом золотисто угасала луна. Облака висели так низко, что казалось протяни руку и можно пощупать. Река, к которой вчера еле доползла, катила свои волны в трёх метрах от нас. Вода была до того прозрачной, что на каждом камне в ней можно было разглядеть трещинки. Опустила руки в воду, она не ледяная, просто холодная, приятная, обласкала пальцы и позвала. Не раздумывая зашла в реку, а она словно обрадовалась, смешно окатив волной. Смывая боль, горечь, тревогу.

Где же я? Это не Земля, такого неба я никогда не видела.

Повернулась на взгляд, согревающий спину. Дракон. И, всё таки странно, откуда он, зачем мы здесь, зачем он меня вытащил? А то, что это именно он вытащил меня я ни секунды не сомневалась.

Глаза, янтарного цвета, сощурившись разглядывали меня с такой удивительно щемящей нежностью, что тяжело было вздохнуть. В душе росло что то родное, словно я всегда знала этот взгляд. Но откуда?

Он кивнул огромной головой и вытянул крыло, словно предлагая по нему забраться на себя. Смешно, а давай! Я даже на самолёте никогда в жизни не летала, а так хотелось. Всегда любила высоту. Забиралась на крыши высоток и часами сидела, смотря в небо.

— Полетаем?

Спросила его, он улыбнулся глазами, прищурился и кивнул.

Он был таким тёплым, распласталась на его спине и вдохнула запах. Терпкий, немного с гарью и едва уловимым налётом пыли. Словно набатом под крылом билось огромное сердце. И он взлетел.

Почти под солнце. Хотелось петь, кричать от восторга. Казалось, что у меня тоже есть крылья, я вытянула руки в стороны и гладила ветер. Глубоко внутри рождалось чувство дежа-вю. Я словно знала это ощущение, помнила. Мимо неслись звёзды, солнце опять уступило место золотистой подруге. Мой дракон резко начал спускаться, почти убрав крылья. Боль пронзила руки, всколыхнул страх, душу окутало чернотой безнадёжности. Я падала, сейчас острые камни вонзятся в тело, с болью и хрустом переломаются крылья, а луна склонившись над переломанным телом, долго будет гладить остывающей тело холодными лучами.

Дракон опустился, а меня ещё трясло. Что со мной? Я же понимаю, он не падал. Это я падала, при этом очень крепко держась на его спине.

Он чувствовал, что со мной что то не то, и терпеливо ждал. Собрала в кучку свои растрёпанные нервы и скатилась с крыла. На негнущихся ногах, успокаивая разбушевавшееся сердце, погладила его чешуйки.

— Спасибо.

Легко коснулась губами огромной морды. И снова вселенская нежность в глазах.

На этот раз оказались у озера. Вода казалась чёрной. То, подобие луны, что висело на тёмно-синем небе, полоскало в нём свои лучи. Они как живые то ныряли в воду, то озорно показывались, бегали по черной глади в догонялки, казалось, если прислушаться, то над озером раздавался озорной смех. Купались звёзды, приманивая загадочным мерцанием. Ради такой красоты стоило умереть.

Склонилась напиться и отшатнулась. Это не я. Да, я блондинка, но эти волосы сверкали серебром. Лицо стало более вытянутым, глаза разрезом уходили к вискам, и голубизна в них сменилась на нежно фиолетовый цвет. Скулы стали выше, губы пухлее. Изменения не большие, но тем не менее это уже не совсем моё лицо. Но болезненная бледность, почти прозрачность, всё портила.

Удивлённо оглянулась на дракона, он опять улыбался.

— Это я?

Довольная морда кивнула.

Улыбнулась в ответ. Ну ладно, я так я. Так даже симпатичнее. Чего не бывает в горячечном бреду. Но что то мне подсказывает, что бред этот не во сне.

Ну и пусть. Мне нравится.

И этот ящер нравится, такой странный, смешной, когда пытается улыбнуться, глаза его начинают блестеть расплавленным янтарём. Золотистая радужка вспыхивает, а вертикальный зрачок темнеет.

И опять прижимаюсь к горячему боку, прикрытая крылом, проваливаюсь в сон.

КРИСТИАН

Я её вытащил. Потратив практически все силы, еле донёс до перехода и рухнул без сил. Обернуться не смогу. Я даже двигаться не могу, хотелось хотя бы смочить горло, так выжег меня тот умирающий мир. Главное я успел. Я закрыл глаза и выдохнул с облегчением. Лишь бы не испугалась, когда очнётся.

И, вдруг, в глотку плеснулся крошечный глоток воды. Она принесла мне воду, немного, капля в море, но мне хватило, чтоб сглотнуть горечь и сухость. Не испугалась, спасибо богам. Теперь отдохнуть, набраться сил и лететь. Насколько меня хватит. Добраться до чёрного озера, источник даст немного сил. Жаль, что источник маленький. Надолго не хватит, но всё же.

Смешная, увидела своё отражение, удивилась, посмотрела на меня и успокоилась. Забралась под крыло, словно делала это всегда и засопела.

Как она летела! Я чувствовал её восторг, она пила свободу полёта, раскинув руки как крылья. Вот только от усталости я решил сесть на землю быстрее, и она испугалась. Сердце забилось загнанным зверем. Я понял и чуть не взвыл от собственной тупости. Её смерть в нашем мире. Её сложенные крылья. Какой же я идиот. Но она быстро успокоилась и я, дав себе слово больше не пугать, смотрел как она разглядывает озеро, себя, а потом с сопеньем устраивается у меня под боком. Моя пара. Моя единственная во всех мирах. Если не будет тебя, не будет меня. Моя жизнь и любовь.

Я искал её по всем мирам, находил и терял. Иногда мне казалось, что от боли умирал вместе с ней. Меня выкидывало обратно, и я переломанный и разбитый, собирал себя по кусочкам, что бы снова кинуться на её поиски.

Утром я чувствовал себя намного лучше, крылья окрепли, чешуя заблестела бронзой. Лисса плескалась в источнике. Подошёл ближе, напился и осторожно, чтоб не спугнуть её сполз в озеро. Блаженство. Магия побежала в кровь давая силы, забирая усталость и переживания. Думаю до драконьего источника дотяну, а потом уже без остановок до Шу-Ардана.

Лисса подобралась ближе и окатила меня брызгами, распахнул глаза, а она весело расхохоталась, пробралась к хвосту, и сиганула с него в воду, как небольшой горки. Волосы серебром стелились по воде, и Эна тут же запустила в них шаловливые руки-лучи.

И снова полёт. Чувства Лиссы передавались мне, словно мои собственные. Восторг, жажда неба. Её душа пела. Моя серебряная драконница наслаждалась забытыми крыльями, но вернутся её крылья или нет, я не знал. Этого никто не знал. Старая Виера предупреждала, что я могу принести обычную смертную человечку. Мне всё равно. Я буду с ней столько сколько отпустят Боги, а потом снова и снова искать её по мирам. Мою Серебристую, нежную, с хитрым прищуром фиолетовых глаз, вздорным и сильным характером, мою самую желанную во всех вселенных, драконницу.

Шесть раз Эна сменяла Цергон, когда показался драконий источник. Лисса спала на моей спине, осторожно опустился у пещеры. Вот и отдых. Магия драконов тут переливалась волнами, манила. Драконам редко нужны источники. Сюда прилетают раненые или вот такие как я, прошедшие миры и время насквозь, но такое бывает очень редко. Почти никогда. Мало кто рвёт Грань. Насколько я знаю за тысячелетия было всего несколько таких случаев.

Великая сказочница Виера рассказывала легенду о двух драконах. Тогда не было кланов и все драконы жили одной общиной под единым небом. Молодой дракон залетел слишком далеко, и не смог вернуться до захода Цергона, решив передохнуть в пещере с озером. Любуясь светом Эны, вошедшая в полную силу, она необыкновенно прекрасна, он увидел танцующую драконницу. Она не была похожа на тех, кто жил в горах. Тоненькая, изящная шея, почти прозрачные крылья серебристо-снежного цвета, пронизанные лучами Эны. Грациозное, вытянутое тело. И молодой дракон не удержался, он полетел к ней, и она не испугалась, увлекая его в свой безумный, полный любви танец. Под светом Эны творилось безумство страсти и нежности. Утром дракон не нашёл любимую. Казалось, она растаяла с лучами ночной охотницы. Молодой дракон так и не вернулся домой. Каждую ночь ожидая любимую у озера. И не дождавшись ушёл искать её по мирам. Иногда израненный являлся в эту пещеру, залечивал в озере раны и снова улетал.

Нам, детворе, нравилась эта легенда о Лунной и Золотом драконах. Девчонки даже всхлипывали. Но озеро, действительно было источником, который снимал усталость, залечивал раны.

Лисса проснулась и по крылу скатилась на землю. Худенькая, невысокая, последствия её долгой болезни. Она казалась почти прозрачной. Я уже два раза находил её. В мире дамианов она была с черными переломанными крыльями, в мире эниорфов с рожками и хвостом, но волосы у неё всегда были светлыми. И, каждый раз я закрывал рукой мёртвые голубые, как небо глаза. Я опаздывал всего на несколько мгновений. На этот раз я успел.

ЛИССА

Дракон решил отдохнуть. Мы летим почти неделю. Я то засыпала, то снова любовалась небом и наслаждалась полётом. В груди комком стояло что то близкое, но непонятное.

Это была пещера, стены поблёскивали вкраплениями какого то светящегося камня, темноты не было. Осторожно зашла и тут на меня обрушилась мощь такой силы, что подкосились ноги. Словно сам воздух этой огромной пещеры сжал меня в родных объятиях. Из глаз потекли слёзы, как от встречи с теми, которых не видела много лет. Господи, что это? Дракон лежал рядом прикрыв чешуйчатыми веками глаза и дышал почти так же как и я. Я чувствовала, что его тоже обнимают и радуются.

В пещере плескалось небольшое озеро, вода манила, я не смогла отказать. Наплескавшись залезла под крыло.

— Как же твоё имя? И зачем я тебе? С тобой так спокойно, легко, словно знаю тебя всю жизнь, но я точно знаю, что в нашем мире драконов нет. Но ты отобрал меня у смерти, принёс в другой мир. Кто ты?

Умные глаза смотрели в душу. Бог мой, я знаю эти глаза. Но откуда? Прижалась к нему и задумалась. Прошлая жизнь летела перед глазами. Мне тридцать четыре года. В моей жизни ничего не было сверхвыдающегося. Я обычная девушка. Ни образования, ни нормальной работы. Друзья, которые забыли обо мне как вышла замуж. Единственная подруга Анька, с которой делилась всем и чувствами и деньгами. Но и она меня предала. Муж, на которого я работала десять лет. Спортом я не увлекалась. Музыкой тоже, она стихла в нашем доме с уходом мамы. Что я сделала такого в том мире, за что меня спасают в этом. Я не понимала.

Я вздрогнула от шума за сводами пещеры. Дракон поднял голову, беспокойство передалось мне.

Осторожно оба выглядываем, и тут бронзовое крыло откидывает меня вглубь пещеры и дракон с рыком выскакивает наружу.

Хлопанье крыльев и рёв. Подкрадываюсь и снова выглядываю, понимая, что мне нельзя выходить. Мой дракон дал мне это понять.

На плато перед нашим укрытием стоял шикарный серебряный дракон, склонив голову набок он разглядывал моего бронзового с каким то взглядом, в котором плескалась то ли ненависть, то ли жажда крови.

И, почему меня потянуло к серебряному, словно я увидела родного человека? Сердце застучало, как при тахикардии. Душа рвалась к нему, обнять, прижаться, выплакаться. Как в детстве, разбив коленки прижиматься к отцу и плакать. Сама не осознавая, что творю, выскочила и спотыкаясь, размазывая слёзы, бегу к нему. К огромному серебристому дракону.

В его глазах шок. Он смотрит то на меня, то на бронзового. Серебристое крыло обнимает меня и с силой прижимает к телу дракона. От него пахнет снегом, рекой и детством. Отпустив, снова рассматривает меня с каким то изумлением, надеждой, радостью. И склоняет голову перед бронзовым драконом.

Дальше мы летели вместе. Как ни подставляли мне серебристое крыло, как ни хотелось забраться именно на его спину, я всё таки пошла к бронзовому. Ему я обязана жизнью, с ним я чувствовала то, чему не было объяснения, но принималось сердцем безоговорочно. И ощутила его искреннюю радость.

ДРАГОН ТАР-ИС НОЭРДАН

Глава клана Серебряных драконов

Облетая предгорья в поисках потерявшихся юнцов, повздоривших из за какой то ерунды. Решил проверить драконий источник. Мало ли, передрались, силы восстанавливают. И удивился. Из источника появился Тар Кристиан, первое крыло бронзовых. Во мне заклокотала злость, кровавая пелена ползла на глаза. Из за него я потерял единственную дочь. Сопляк, никогда дракон не достигший пятиста лет не находит пару. Да и истинные уже давно в легендах. А тут, только на крыло встали. Какая к дамианам любовь, да ещё и истинная.

Я уже был готов поднять его в небо и скинуть камнем вниз, но из пещеры выскочила человечка. Она неслась ко мне сбивая ноги о камни. Слёзы текли по её впалым щекам, а серебристые, СЕРЕБРИСТЫЕ!!! волосы волной окутывали её плечи. На меня смотрели глаза моей дочери. Боги! Сердце пропустило несколько ударов. Он Её Нашёл. Выдернул из за Грани. Я не верил своим глазам. Посмотрел в его, там плескалась боль.

И я, глава клана Серебряных, древнейший из вымирающего рода, Тар-Ис Ноэрдан, склонил голову перед этим мальчишкой. Теперь я поверил. Только истинный пройдёт через миры, сквозь время и Грань, чтоб найти свою половину.

А он обнял меня крылом и отступил, даря мне время налюбоваться моей девочкой. Моей потерянной и оплаканной дочерью.

Во время полёта он рассказал мне всё, моё сердце дрожало. Есть вероятность, что драконницей она не будет. Он надеялся, что Лисса отзовётся на мыслеречь, но увы.

Источник тоже не помог, она просто с восхищением разглядывала пещеру, потом искупалась в самом источнике, но на этом всё. Ни он, ни я её не слышим, как и она нас. Единственное, что Кристиан чувствует её, радость, волнение, страх, восторг. И она на его спине ведёт себя так словно летит сама. Как мне хотелось бы хоть немного почувствовать то, что передаёт Лисса ему.

Попробовал договориться с Кристианом, забрать дочь домой. Может быть ей легче будет вспомнить всё. Там мать, братья. Там прошло её детство. Но Кристиан только отрицательно покачал головой.

Вся надежда на Виеру. Да, он прав, видящая может плести нить. Или выдергивать те, что блокируют родовую память. У Лиссы эта жизнь была пятая за четыреста лет. И всё по моей вине. Старый, глупый дракон решивший, что может указывать кому и как жить. Боги, как этот совсем молодой дракон прожил эти года. Я смирился, мать выплакала все слёзы и постаралась перенести заботу на сыновей. Мы даже смогли родить ещё двух дочерей. А он искал. Как бы не повернулось в жизни Лиссы, я буду спокоен за неё. Бронзовый своими крыльями и когтями выцарапал своё счастье. Я восхищаюсь им. Старый, да что там, древний ящер признал силу духа молодого дракона.

ЛИССА

Зазвенела на заре песня,

Позатихли лепестки в поле,

Без тебя мне на земле тесно,

Мне с тобой на островке вольно.

Полыхали на траве росы,

По босым ногам брызг нега,

Заметались огоньков звёзды,

Я любовь-душа птиц, неба…

После пещеры ко мне вернулись силы. Даже дышалось легче. Но что то внутри меня скреблось и требовало выпустить. Серебряный дракон летел рядом печально, но нежно глядя на меня. И, что то было в этом взгляде… то ли чувство вины, то ли надежды и радости или всё вместе. К нему меня тянуло с огромной силой, не так как к бронзовому. Серебряный дарил что то уютное, дорогое сердцу, милое и доброе. Как родительская любовь укутывала в надёжный кокон. А бронзовый заставлял сжиматься сердце, мне хотелось вцепиться в его чешуйчатую шкуру и не отпускать. Никогда. Уууу, извращенка.

Даже читая фэнтези, я не особо интересовалась книгами о драконах. Там они все гордые, надменные. Да и страшные в своем облике. А эти… Смотрела и не находила ничего страшного, воспринимая их как часть жизни. Не страшно трогать эту толстенную шкуру, наоборот, тянуло, и чешуя была тёплая, родная. Хотелось прижаться щекой. Было не восхищение и восторг, а ощущение уюта и покоя, постоянства. Никак не могла зацепить эту мысль, но она пришла. Это моё, всегда было. Но когда то… Когда, Алиса? Откуда эта ностальгия, как по потерянному. Но я не теряла, этого просто не могло быть априори.

Летели ещё долго, местное солнце делало дни ясными, яркими, луна давала разглядеть всё вокруг. Интересно, тут есть зимы, они такие же тёплые как лето?

Впереди показались горы, высокие исполины в белоснежных уборах, стоящие на страже вечности. Серебряный взмахнул крылом облетел вокруг нас, ещё раз заглянул мне в глаза, словно дал понять, что не прощается, и полетел в горы. Хотелось протянуть к нему руки, попроситься с ним, подо мной вздрогнул бронзовый, и вдруг, я почувствовала его отчаяние, боль. Распласталась по спине, и успокаивающе погладила.

— Не знаю, что со мной. У меня так было, когда папа ушёл от нас. Мне было страшно и больно. Мы остались с мамой вдвоём. И ждали, ждали когда он вернётся. Но он не вернулся. Мама почти перестала играть на пианино, уже не пела. В доме поселилась тоска. Она её и съела. Мама умерла совсем молодой. Ничем не болея, просто от тоски. А я продолжала ждать отца, но уже не так, хотелось посмотреть в его глаза. Потом и это прошло. А вот сейчас нахлынуло. Как в детстве, когда папа приходил с работы, а я неслась к нему и прыгала на руки. Он целовал меня и говорил, «И, что делала моя снежинка, пока меня не было?», и я взахлёб ему рассказывала обо всём. И он слушал, смеялся. Вот и сейчас, когда тот дракон стал улетать, появилось то же чувство, что это папа уходит. Снова. Понимаешь?

Бронзовый вдохнул, от него пошла волна сочувствия и нежности.

Местная луна высветила ещё один горный хребет, дракон летел к нему. Он волновался, я это ощущала. Значит мы почти прилетели. Мысли метались, мне было тревожно. Что там? Скорее всего их логово. Там много драконов, и тут я такая маленькая, человеческая. Как примут, нужна ли я там, что меня ждёт? То, что не обидят, я уже поняла. И то как бронзовый трепетно относится ко мне, и как воспринял серебряный. Ну, Алиса, с новой жизнью тебя.

Дракон опустился на большое ровное плато около дворца. Дворец. Я не ожидала. Белый камень переливался позолотой, витиеватые башенки по краям вытянутой вверх крыши, тускло мерцали бронзой. Дворец опоясывал широкий балкон с которого свисали вьющиеся растения, с причудливым окрасом, огромные окна блестели при свете местной луны, как чистая вода в той реке, куда меня впервые принёс дракон.

Двери распахнулись и выпустили на плато людей. Здесь есть люди! Господи, я смогу найти ответы на вопросы. Скатилась по крылу и попала в объятья маленькой женщины.

— Лисса, девочка, наконец то. Вытащил. Молодец Кристиан, я верила, знала. Здравствуй, Серебряная.

Я ошалевшая от такого приема, растерялась и в поисках поддержки обернулась на того, кто меня принёс. Дракона не было. Сердце забилось испуганной птичкой.

— Я тут, Лисса.

Высокий мужчина с бронзовыми волосами, спадающими волной на плечи. Широкие плечи. Глаза янтаря с вертикальным зрачком смотрели так щемяще нежно и вопросительно. Руки затряслись. Я знаю его. Знаю. Откуда? Никогда не видела. Но знаю. И помню, что люблю. Но я не могла помнить то, чего в моей жизни не было.

Чувство пришло как штормовой волной, окатило и отбросило. Неотрывно смотрю в его глаза. В этом мире только он и я.

Не понимаю. Но он тот, кого я всегда искала. Тот, кто дороже жизни.

Потрясла головой и гул встречающих ворвался в уши. Женщина снова обняла меня.

— Я Виера. Пойдём в дом, девочка. — и обращаясь к мужчине, — Иди, Кристиан, старейшины ждут. — Потащила за руку во дворец.

Никогда не была во дворцах, город в котором жила был сравнительно молодой, выросший уже где то в шестидесятые годы. У нас даже старых домов не было. Всё сплошь начиная с пятиэтажек и до огромных высоток.

Ошалевшая я разглядывала довольно таки уютный и милый «домик», ковры, в которых тонула нога по щиколотку, стены задрапированные бархатом и атласом. А вот люстру, с кучей хрустальных висюлек, я не нашла. Свет просто лился и растекался по дворцу. Не яркий, теплый, как живой.

Виера тянула меня по лестнице, потом коридорами, почти не давая рассмотреть всё. И, только когда я споткнулась, охнула,

— Ты прости, девочка, я обрадовалась и тащу тебя. Давай я тебя устрою, отдохнёшь, примешь ванну, поешь…

Вот на этом слове меня и пробило. Я ощутила как сильно хочу есть. Желудок взвыл так, что стало стыдно. Виера мягко улыбнулась.

— А почему столько за время я ни разу не подумала о еде?

— Магия, девочка. На Кристиане был амулет, если бы пришлось ещё искать и еду, он бы не успел. А обратную дорогу амулет подкармливал и тебя.

Виера хитро усмехнулась, и снова обняла. Руки её были чуть шершавыми, но такими добрыми. Отпустив меня, распахнула дверь.

— Твои комнаты. Ванная комната тут, — она потянула меня к неприметной двери, — сейчас сделаю тебе воду. Ужин скоро принесут.

Всё ещё не пришедшая в себя, словно во сне, погрузила уставшее тельце в ароматную воду, и выдохнула. Блаженство.

Разбудила меня Виера, улыбаясь так, что светились морщинки,

— Потонешь, что я Кристиану скажу?

Протянула пушистое полотенце и такой же халатик.

В комнате стоял одуряющий запах еды. Кажется я не ела вечность. Я ещё не поняла, что было наложено в тарелки, как еда закончилась. Обиженно посмотрела на пустую посуду. Виера веселилась.

— Пока хватит. Сразу так много нельзя, потерпи.

Согласно кивнула. Глаза слипались.

КРИСТИАН

В застывших куполах,

Молитвы, руки,

Стирается слеза,

И глохнут звуки.

Шаги над сводом ран,

И гулким эхом-

Прости меня весной,

И прошлым летом,

Прости меня зимой,

Осенней стужей,

Вернись, прошу, за мной,

В ненастный вьюжень,

В рассветных куполах,

Глаза прощенья,

Я без тебя ничто-

Ты Воскресенье.

Я без тебя слова,

Я звук без смысла.

Надтреснутой струной,

Печаль провисла…

Я смотрел в её глаза и видел непонимание, узнавание, любовь, недоумение. Такой вихрь чувств захлестнул меня, хотелось обнять, поцеловать, но побоялся испугать. На неё и так много навалилось.

Как я испугался, когда она чуть не удержала отца. Потом слушал её и хотелось забрать хотя бы часть той боли, что она носила в себе. И почувствовала же, что он её отец, не поняла, но сердцем потянулась. Не ожидал, что Тар-Ис Ноэрдан окажется таким благородным. Думал придется драться, а этого не хотелось. Как бы не было, но Лисса его дочь. И, уже совсем неожиданностью стало то, что он склонил передо мной голову, отдавая мне честь.

Шёл в зал старейшин, они ждали отчёта, а я хотел ещё раз высказать благодарность за помощь. Понимая, без них я опять бы опоздал. Пробивать временной поток и миры без помощи сильнейших драконов с их древней магией уже пробовал. И только два раза находил Лиссу, и то в мирах, которые практически прилеплены к нашему. Возвращаясь домой со сломанными крыльями и горечью очередной утраты.

Дед встретил меня на входе и обнял. Я знаю, он понимал меня как никто другой. Отец ушёл за матерью, его дочерью, за Грань, когда началась смута между кланами. Что не поделили красные с бронзовыми до сих пор не понимает ни одна из сторон. И те и другие владели магией огня, но у красных она была боевая, разрушительная, бронзовые владели созидательной, но в бою и те и другие были страшны в своей силе. Пылали горы, леса, даже реки дымились и кипели. Много погибло детей, а с ними прикрывающих драконят своим телом, матерей. Так погибла под огнём красных моя мать с младшими братом и сестрой. И когда следом за любимыми сложили крылья два бронзовых и трое красных, пять сильнейших воинов, драконы остановились. И смотрели друг на друга непонимающими глазами, в которых стояла горечь. Горечь потерь.

— Проходи, Кристиан. Рад, что ты вернулся.

— Драгон Дадмиар…

Он отмахнулся от официальщины.

— Спасибо, дед.

Он тепло мне улыбнулся и ещё раз обнял. Я знаю как он переживал. Из всей семьи остался только я. Больше у него никого не было. Клан тоже семья. И старейшины переживают за каждого, но родная кровь это родная. Тысячу лет кланом правит совет, тогда как в других кланах управляет глава. Я первое крыло клана по праву сильнейшего, два моих друга, тэр Ларин и тэн Корд левое и правое крыло клана. Мы вместе росли, нас троих пороли за проказы и позже гордились нами. Я понимал, что каждый раз кидаясь на Грань делаю больно и деду и друзьям. Что без меня двоим труднее выполнять обязанности перед кланом. Но ничего не мог с собой поделать. Без неё я умирал. Как её земная мать без отца. Слабел, не видел цели. Много раз я хотел сложить крылья, и только надежда и вера держали от безрассудного шага вверх. Теперь она тут. Но беспокойство всё равно скачет во мне диким зверем.

— Как она?

— Словно испуганная горная льена. Виера забрала её. После первого источника я надеялся с ней поговорить, после второго кричал, молил… но нет. Я чувствую её, переживания, страх, волнение, но мыслями пробиться не смог. Даже удивительно, ничего не понимая, ни разу не закатила истерику, не заплакала. Просто доверчиво шла за мной ни о чём не спрашивая. Где то на подсознании Лисса безгранично верит, любит, но тут же одергивает себя, потому что не понимает что с ней.

Дед поддерживающе похлопал по спине.

— Главное она здесь. Виера постарается помочь. Иди отдыхай.

У замковых дверей меня ждала видящая. Как всегда по её доброй улыбке можно гадать как на кофейной гуще. Она понимает, а остальные идиоты. А если и скажет что, полдня расшифровывать будешь. И не вытянешь больше, чем она хотела сказать. Я не обижался, сколько наших проделок она покрывала, сколько споров решала мудро и правильно. Но сейчас хотелось её потрясти. Еле успокоился.

— Что скажешь, Виера?

— И тебе, здравствуй, мой мальчик.

Вот рогатый крахт.

— Светлой Эны, Виера. Прости. Как Лисса?

— Она человек, Кристиан. Родовую память я начну распутывать с восходом Цергона, но это всё, что смогу. Крылья она потеряла. Пятое перерождение.

Виера скорбно развела руками.

Горечь накатила как горячая лава. И отпустила. Я на многое и не рассчитывал. Главное она рядом. А крылья… у Виеры тоже нет крыльев, и ничего, живёт. А спина у меня большая, Лиссе на ней нравится.

Улыбаясь как ребенок пошел в свои комнаты. Измученное тело требовало отдыха.

-

ШУ-АРДАН

Клан бронзовых драконов

Лисса

Я проснулась рано, в окно нежно лился свет местной луны. Забралась с ногами на подоконник, разглядывая кусочек нового мира. В голове метались вопросы. На некоторые я примерно уже знала ответы, некоторые мучали и не давали покоя.

То, что я когда то жила здесь, в прошлой жизни уже поняла. Меня знали и любили. Любил бронзовый дракон, Кристиан. Кажется я тоже его любила, и что то во мне откликалось острой болью и печалью. Но когда это было? За это время неужели он не смог меня забыть, в мире нет ничего вечного.

Откуда эта боль в груди, словно жжёт огнем и требует выхода.

В дверь тихонько постучали, я испуганно посмотрела на неё, не зная как реагировать. Она слегка приоткрылась впуская эту странную женщину с доброй улыбкой.

— Не спишь, девочка?

Улыбнулась ей в ответ и сползла с подоконника. Кажется пришли мои ответы. Виера села в кресло, смешно подобрав ноги, достала красное яблоко и протянула мне.

— Спасибо. Расскажете?

— Да. За этим и пришла.

Улыбка её была грустной.

— Кристиан…

— Твоя истинная пара.

Неторопливо, словно нараспев она рассказывала мне сказку о любви и верности.

— Кланы Серебристых и Бронзовых никогда не враждовали. Даже больше, были добрыми друзьями. В день, когда единственная дочь Тар-Иса Ноэрдана, и единственная молодая драконница клана встала на крыло, на праздник нового крыла были приглашены старейшины. И Драгон Дадмиар взял с собой внука, уже тогда сильнейшего в клане. И парень с девушкой познакомились. И икто не обратил внимания на то, что они почти не расставались. А накануне отлёта старейшин, в небе заходящего Цергона два дракона танцевали вальс любви. В заботах о клане Тар-Ис не обратил внимания на грустную дочь. А Дадмиар на мечущегося внука. И когда тот заговорил о любви, Драгон со смехом отмахнулся. Мальчишка, в этом возрасте влюбляются практически все, но о серьёзных чувствах говорить рано. Когда дракон просит у отца руки девушки, он своими руками делает свадебные украшения, которые называются «дар». Браки драконов нерушимы, только смерть разводит пару драконов. Истинные умирают либо вместе, либо уходят следом. Кристиан не выходил из комнат семь оборотов Цергона. Когда дары были готовы, он отправился к Серебристым.

Тар-Ис Ноэрдан не отказал, но и дар не принял, сказал, что примет решение когда Эна войдёт в полную силу. С восходом Цергона Кристиан полетел к Серебристым. Но опоздал.

Как мы его удержали сейчас даже и не расскажешь. Только видела я тебя. Это его и остановило. Метался по мирам. За четыре твоих перерождения дважды он умирал вместе с тобой, но заставлял себя жить и снова искал. Это путь был самым сложным, твой мир лежит через Грань, и пройти было практически невозможно. В умирающие миры драконам попадать нельзя, но я знала, он сможет. И смог.

Мои руки тряслись, мозг отказывался верить. Но я понимала, что это правда. Пять жизней и четыреста лет. Невероятно. Лицо было мокрым от слёз, а они всё текли и текли. Я слушала о себе, но не верилось. Какой то фэнтезийный роман, который читала давно, но напрочь забыла.

— Нам надо распутать нить родовой памяти. Тебе это должно помочь вспомнить. Не сразу, постепенно. Но поможет. Я приду когда взойдёт Цергон.

Улыбнувшись она поцеловала меня и ушла.

Накатило. Как вспомнить то, к чему в этой жизни не имеешь отношения. У меня была моя мама, мой отец, да он предал нас с мамой, но он был моим. А тут и отец и мать, но в этой жизни они не мои. Я с тоской вспомнила серебряного дракона. Или всё таки мои. Господи, как всё запутано.

То, что я когда то летала, была драконницей, это я приняла легко. До сих пор помню этот восторг, раскинутые руки, которые гладит ветер. Обидно, что ею мне уже не стать. В носу щипало. Одёрнула себя. Не раскисать!

Умыться, одеться и ждать Виеру. На большую часть вопросов смогу ответить сама, когда начну вспоминать.

Зеркало посмотрело на меня незнакомкой. Я стала немного выше ростом, угловатая прежде фигура округлилась там, где я раньше только могла мечтать. Пальцы тоньше, вот мама бы порадовалась, тяжело ей давалось моё обучение на пианино с моими крохами пальчиками. Лицо стало ещё выразительнее, упрямый подбородок, высокие скулы и лисий разрез глаз. Странный васильково-фиолетовый цвет и вертикальные зрачки, почти напугали. Я уже не Алиса, я Лисса, дочь главы клана Серебристых драконов, тар- Иса Ноэрдана.

Наверное Виера права. Там я умерла снова. Пятый раз. А здесь я родилась заново. Не буду оглядываться. Теперь это мой мир. Снова.

ВИЕРА

Слепа, но слышу звуки. Одна барахтаясь во тьме… И тянутся драконьи руки… И чешет пяткой в животе… Болит душа, ещё не прижилась, держу её, вцепившись в холку, цепко…А, вдруг отторгнется, так тяжело далась… И двигаюсь в надрыв, взрываясь каждой клеткой… Засомневалась, стоит ли вперёд, тут так тепло, а там всё неизвестно… И замирая, дёрнулась на взлёт, срывая горло в крик… О! Боже, как мне тесно!.. На свет… Ожогом лёгких боль… И всполохи неведомого цвета… Дракона грозная ладонь… Отрезанная с пуповиной вместе…

Девочка спала. Я закончила тянуть нить. На удивление она легко поддавалась. Лисса приняла этот мир и была готова жить дальше. Стойкая девочка, у неё всегда была сильная воля. Я не осуждала Ноэрдана, не мне судить. Кто знает как бы поступили в любом из кланов имея всего одну молодую драконницу. Клану нужны дети. И именно своей стихии. Особенно, если их остаётся всё меньше и меньше. У Серебристых за тысячу лет родилось всего пять девочек, две из них двести пятьдесят лет назад, и снова у старого Ноэрдана, что удивило всех. Две у правого крыла. И вот эта потеряшка. Ей шестьсот лет здесь или всё таки так и осталось двести, но она человек с драконьей сущностью. Тридцать четыре года. Ребёнок у драконов и взрослая женщина у людей.

Жаль, что она не встанет на крыло, у неё нет крыльев. А без них она не сможет стать матерью. Дракон Кристиана может не принять её как мать своих детёнышей. Но он принимает её как пару. Я впервые сталкивалась с таким.

Жалко девочку.

Девочки великая драгоценность у драконов.

Я тихонько закрыла за собой дверь.

ЗАЛ СОВЕТА СТАРЕЙШИН

Виера вошла в зал. Села в своё мягкое кресло, закрыла глаза и откинулась услало на спину. Старейшины молча ждали.

Наконец она проговорила скрипучим голосом,

— Нити распутала. Но я её не вижу.

Все озадаченно посмотрели на Виеру.

— Видела, что Кристиан вернётся, вижу как старый Ноэрдан мучает бедного грифона, то посылая весть к нам с просьбой визита, то снова затягивая его за хвост в окно. Видела Эвандора, она посмотрела в глаза брата, младшего из старейшин, как он крался ночью в погреба за бутылкой вина, для старейшин. Вижу Раяну, дочь тэр Ларина, ушедшую за сыном Ноэрдана, Кирсеном. У них будет серебряная девочка и бронзовый мальчуган.

Вижу как предгорье, в стае белых волков, у вожака родилась огненная лисичка. И он не спускает малышку с рук. Вижу, что Ноэрдан всё таки отпустил хвост грифона. А вот девочку не вижу. Впервые сталкиваюсь с таким мощным блоком. Я даже не скажу есть ли в ней хоть крохи магии. Распутывая нить я надеялась хотя бы на крошечную искру. Но нет, обычная человеческая нить. И я не уверена вернётся вся родовая память или часть. И мыслеречь её мозг отторгает. То, что Кристиан чувствует её уже большая удача, но что чувствует она?

Виера снова закрыла глаза. Ошарашенные старейшины не проронили ни слова.

Грифон прилетел к восходу Эны. Драгон Тар-Ис Ноэрдан, глава Серебристых драконов просил разрешения посетить земли Бронзовых драконов. Впервые за четыреста лет. Ровно столько границей, между кланами, стал Холод. Они не воевали, но и прежней, когда то дружбы не было.

Старейшины дали разрешение на визит Серебристых через два Цергона.

ЛИССА

Открыв глаза долго разглядывала потолок. Мысли вяло текли вокруг событий, было непривычно, странно, но в то же время присутствовало ощущение, что я почти дома. Почти, потому что эти комнаты не были моими. Где то тут, совсем рядом, есть что то моё и меня там ждут.

В груди по-прежнему пекло и скреблось, требуя выпустить наружу, но что?

Кристиан… сердце сжалось. Перед глазами встал мужчина, высокий, словно свитый из мускул, с упрямыми губами, к которым хотелось прикоснуться. С глазами тёмного янтаря, улыбкой рвущей сердце пополам. Я невольно застонала. Мой дракон.

В дверь постучали.

— Тара Лисса, вас ждут на обед. Или принести в комнаты?

— Нет, нет. Иду. — Торопливо ответила ожидающей девушке. На спинке кровати висело изумительное платье. Всё таки хороши вещи у драконов. Лёгкое, струящееся платье, ни единой пуговицы, только поясок. Швов я тоже не обнаружила, словно оно не сшито, а уже соткано платьем. Наверное и тут магия. Я вздохнула. Провела пальцами по шелковистой красоте, и накинула на себя. Посмотрела в зеркало, вот теперь я восприняла себя именно собой. Видимо Виера действительно потянула родовую нить.

В зал, где меня ожидали на ужин, вошла с дрожащими руками. За столом было не очень много народу. Видимо жалели меня, не стали устраивать зрелище. Четверо высоких, широкоплечих, мощных по силе, что было видно даже мне, не обладающей магическим зрением, мужчин. С лёгким вкраплением седины в бронзовых волосах. С удивительно мудрыми глазами. Виера, маленькая, чуть ниже меня, тоненькая, как девочка, и с множеством морщинок, которые появлялись только когда она улыбалась. По человеческим меркам, на вид все выглядели не старше пятидесяти. Но со слов Виеры я уже знала, что им далеко за тысячу. Бог мой, в голове не укладывается. Это так удивительно. Тут же находился Кристиан, и ещё двое мужчин, примерно его возраста. Я бы сказала, что мы ровесники. Втроём они встали, когда я вошла. Кристиан отодвинул стул около Виеры, и бережно усадил за стол.

Когда то я читала в книжках про обеды во дворцах, ломящихся от изобилия столах. Тут этого не было. То есть еда была разнообразная, мясо, овощи, что то вроде жаренного картофеля с зеленью. Но всего было в меру. Это мне понравилось.

Ели не спешно, слегка переговаривались между собой молодые мужчины, только Кристиан каждый раз прятал взгляд, стоило мне посмотреть на него.

Перед десертом, когда на столе появились маленькие, тающие во рту пирожные, один из старейшин сказал, обращаясь ко мне.

— Лисса, через одну Эну из клана Серебристых драконов прибудут, Драгон Тар-Ис Ноэрдан с женой, двумя сыновьями и дочерьми.

Я пожала плечами. Догадываясь, что скорее всего этот Ноэрдан, тот самый серебряный дракон, что встретился нам с Кристианом в пещере. Сердце опять зашлось в тахикардии. Постаралась не показать волнение. От Кристиана пошла волна нежности, словно он меня обнял и успокаивает. Я расслабилась. Спасибо. Кивнула ему с улыбкой.

После обеда он же и предложил показать мне дворец. Подмигнул и со смехом сказал:

— Ну что, обшарим этот чулан доисторических ящеров, обещаю показать даже сокровищницу с залежами пыльного злата и серебра.

Все рассмеялись и отпустили нас из за стола. А мы взявшись за руки вышли из обеденного зала.

Кристиан шёл не торопясь, позволяя рассмотреть всё. Моя ладошка утонула в его огромной руке, но он держал так бережно, как бы боясь сделать больно.

Странно, на стенах я не увидела портретов предков, как мне казалось, во всех нормальных дворцах они должны быть. Были цветы, вазы, фонтанчики. Предков не было.

Кристиан рассмеялся.

— Есть, но в зале старейшин, здесь они ни к чему. Это просто дом. Незачем делать из него музей.

— А слуги? Кто убирает этот огромный домик?

— Магия. Слуг у драконов нет. Все равны. Есть небольшие отличия. У правящего звена приставка к имени Тар, если глава клана, то Тар-Ис. Ближайший круг правящих Тэр. И, если не из знатных, но приближенных-Тэн. Мои два друга, мы выросли вместе, ты их уже видела тэр Ларин левое крыло, у него две дочери Раяна и Алетта, и сын Тэссин, старшие уже встали на крыло. И второй тэн Корд, правое крыло, вздыхает по маленькой дочери друга и боится признаться, потому что сам же возился с ней с рождения. Хотя все уже знают и посмеиваются, ждут когда созреет. А он всё ходит за ней и оберегает как маленькую.

Мы с Кристианом расхохотались. Он крепче сжал мою ладошку,

— Пойдем на балкон.

Кивнула.

Это был не балкон, балконище. Да здесь самолёт может приземлиться. И, вдруг, до меня дошло. Здесь и дракон свободно взлетит и приземлится.

Вид отсюда был такой, что я долго не могла прийти в себя. На сколько хватало глаз, расстилался удивительной красоты, лес, река, с изумрудной водой, сбегала с высоких гор небольшим водопадом, и огибая лес, неслась к другому горному хребту. В небе парили огромные птицы.

— Грифоны.

Пояснил Кристиан.

— Пройдохи, вся почтовая служба в их пронырливых лапах. Но надёжнее этих птичек не найдёшь. Поэтому без этих каркуш не обойтись. Да и скорость, с которой они перемещаются, неподвластна больше никому. Мыслеречь драконов действует на небольшом расстоянии. Эмоции передаются дальше. Только истинные могут слышать друг друга на большем расстоянии, чем остальные.

Он посмотрел в мои глаза с тоской. Понимаю, я всех разочаровала. Я не слышу, и даже он не слышит меня. Но я чувствую его. Сказать? А, вдруг, это не то. Может мне просто кажется. Я и на земле всегда ощущала чужие эмоции. А мамины рвали сердце. Я занималась с учеником, разучивая ноты, когда моё сердце почти перестало биться, перехватило горло. Я сорвалась домой, бежала три квартала, ворвалась в квартиру, чтоб поймать последнюю мамину улыбку и тихое «прости».

Кристиан что то почувствовал, прижал меня к себе, поглаживая по волосам. Я опять слушала громкий стук сердца, как тогда, под крылом его дракона.

— Я обещал горы злата и серебра… показать.

Тихо рассмеялся он.

Вход в сокровищницу не охранялся, но думаю что без магии тут не обошлось. Кристиан впустил меня и свет медленно, словно кто то легонько дул, начал заполнять помещение. Это напоминало грот, низкие своды не давили, а создавали ощущение небольшой, но поистине красивой пещеры. Вдоль стен грота притаились полочки и лавки на которых стояли сундуки. На другой стороне стены было развешено оружие. Луки, мечи, ножи, стилеты. Всё было ухожено и тускло блестело. Провела пальцами по холодной стали. Вспомнила нож, необыкновенной красоты, лежавший у мамы в столе. Она часто его доставала, когда спросила её, откуда, она пожала плечами. Посмотрела мутными глазами, и прошептала «я не могу вспомнить… не могу». Я отошла от оружия.

— Нам оно почти не нужно, дракон сам по себе оружие. Но в когда мы не сливаемся со своей сущностью, на незнакомых или не дружественных землях приходиться быть осторожным.

Кристиан подошёл к самому маленькому сундучку. Открыл и я обомлела. Пара браслетов, кольцо, серьги и диадема. Тончайшее кружево из серебра, золота и бронзы оплетали камни похожие на альмандин. Фиолетовые камни переливались и манили.

Альмандин, камень верности. Я посмотрела на Кристиана.

— ?

— Это твои. Я приехал в ваш клан, просить твоей руки. Но меня отправили обратно, пообещав дать ответ через семь Цергонов. Больше я тебя не видел.

Кристиан сжал кулаки, по его лицу пробежала судорога боли. Но он быстро взял себя в руки.

— Примешь?

Я с сомнением покачала головой.

— Нет, Кристиан, прости. Не сейчас. Когда вспомню. Не сердись.

Он понял. Обнял и я затихла на его груди, слушая сердце.

КРИСТИАН

Я не знал как себя вести с Лиссой. Она то смеялась, то начинала грустить. Не отталкивала, не вырывалась из моих объятий, но замирала как испуганная птичка. Я чувствовал весь спектр её эмоций. От удивления, радости до печальной грусти.

В сокровищнице показав ей свадебный подарок, который пролежал тут четыреста лет, волна восхищения коснулась меня и затихла, когда я ей рассказал, что это за украшения. Взять их она отказалась. Вежливо и почти спокойно. А мне хотелось прямо сейчас надеть ей на голову диадему, браслеты на тонкие, изящные руки, и свадебное кольцо на пальчик.

Да, я поторопился. Она расстроилась. Выйдя из сокровищницы, наткнулись на Виеру. Старушка выцепила из моих рук Лиссу и была такова. Я смотрел им вслед. Хотелось бить стены, ломать, орать. Схватить её, зацеловывать глаза, губы… Выскочил на балкон и расправил крылья.

Дракон чувствовал себя ещё хуже. Он злился, нервничал, требовал взять своё. С трудом подчинил его. Но взревели мы вместе пролетая над горами.

Домой вернулся, когда Эна начала тушить своё сияние.

Зашёл к Корду, он только вернулся с дозора.

— Ничего себе ты Драго трясёшь. Даже испугался, что разобьёшься. — Усмехнулся друг. — Горы хоть целы?

Я махнул рукой.

— Как граница?

— А что ей будет. Красные отселились в горы Ша-Дар. Границу не нарушают. Что у них там, крахт знает. К Чёрным никаких претензий, они договора исполняют от когтей до хребта. Только паренёк их трётся у нашей границы. Но этого я не гоняю, на дочку Лидмара наглядеться не может. Молодой ещё, безобидный.

У Зелёных праздник, природники. — Усмехнулся — Обещают хороший урожай. Значит волноваться не о чем. У Серебристых снег во все стороны летит. Старейшины говорят к нам делегация едет.

Корд посмотрел на меня вопросительно.

— Да. Тар-Ис Ноэрдан с тарой Левадой, с сыновьями и дочками.

— Увезут?

— Если Лисса согласится, я не вправе её задерживать.

Корд похлопал меня по плечу.

— Вина?

— Нет, дружище, я уже успокоился.

Просидев у Корда три тала, обсудив дела, да и просто наговорившись ни о чём, пошёл домой.

ВИЕРА

Девочка была расстроена. Что то мучало её. Я смотрела на её поникшие плечи, острая жалость пронзила сердце. Я даже представить не могу, что сейчас с ней твориться. Жить в мире людей, знать, что она такая же как и те, кто её окружает. И, вдруг, какая то сила не даёт умереть, тащит через Грань к страшным неведомым драконам. И тут узнать, что ты тоже дракон, но рождённая сотни лет назад. А до этого пережила ещё несколько перевоплощений, погибая в каждом из них совсем молодой. Принять себя не той, что родили земные мать и отец, а ту изначальную драконницу, что дали Боги.

Взяла в руки её дрожащие ладошки.

— Давай поговорим, милая.

Лисса долго молчала, словно собирая воедино все мысли и чувства.

— Я всегда чувствовала, там.. дома… маму, отца. Здесь Кристиана. Все его ощущения, словно мои. Он обнимает меня не касаясь, целует, не трогая губ, успокаивает тёплой волной. Я понимаю когда ему плохо или хорошо. Вот сейчас, я не вижу его, но ему плохо, очень. Он мечется и его душа кричит. А моя рвётся к нему. Но мне страшно от этого чувства, я не могу принять его как своё, словно навязанное. И в то же время, забываясь, я принимаю как своё, где то глубоко в сердце горит огонёк, он согревает и тянется к Кристиану. А потом я опять пугаюсь.

Я слушала затаив дыхание.

— И, понимаете, это было сразу. С того дня как я оказалась у реки, а он лежал без сил. Я боялась не его, а боялась потерять этого дракона.

Лисса испуганно посмотрела в мои глаза. Я мысленно подбодрила, рассказывай, девочка. Говори.

— Когда мы ещё летели сюда, я чувствовала, что меняюсь. Не только внешне. Внутри, вот здесь, — Лисса положила ладонь на грудь. — Что то жжёт, скребёт и рвётся наружу. А как отпустить, не знаю. Что это?

Я задумалась. Если это магия, то почему Лисса не может её отпустить. Тем более если сама этого хочет. Было бы большой удачей, если магия прорвётся в ней. То, что ей жить без крыльев, она восприняла почти спокойно. Потому что не помнила их. Блок есть, но я его не вижу. Я вообще эту девочку не вижу. За ней можно вскользь наблюдать только если она чуть ли не за руку держит того, кого вижу я. Но только именно в этот момент, не более. Для меня это совершенно непонятно. Я вижу даже то, что жрёт сейчас кот на кухне, и то как он доволен, что смог упереть кусок отборного мяса и его не поймали. Вот паскудник.

Надо дождаться восхода Эны, раз Цергон не смог помочь, и попробовать с её помощью найти ещё нити. Эна не любит когда её тревожат драконы, она благоволит волкам, лисам, урсусам, тем кто живёт в предгорье. Ночь их время. Свет Цергона для драконов.

Лисса выслушала мои размышления, кивнула головой, рассыпав серебро волос по плечам.

Эна сунула свои любопытные лучи в спальню, я накинула на Лиссу сон, и потянула лучи Эны к девочке. Удивительно, но они с такой радостью устроились на её груди, что я невольно залюбовалась.

Потянув тёмную нить, которую не заметила при свете Цергона, ахнула. Нить эниорфов, нить дамианов, нить волков, а эта что за нить? Она принесла её с Земли, но как я поняла магии там нет, от слова совсем. Потянула почти прозрачную нить, и луч Эны втянулся в неё как в родную и заискрил. Боги, Лунная. Нить передающаяся от матери к дочери. Её земная мать Лунная драконница. На Земле?! Как такое могло быть? Лунных нет уже более трёх тысячелетий, многие даже не верят в их существование когда либо. Даже я слышала только легенды.

Ошарашенная я переплетала нити воедино, рвать, как и убирать такие, смерти подобно. Вот откуда блок. Её мать пыталась оградить свою девочку от боли, от сильной любви, от ненависти. И молила ночами, под светом Эны, поливая мольбы слезами. А это самый сильный оберег.

Трясущимися руками закрепила плетение, Эна пробежалась лучами, проверяя не навредили ли её подопечной. Кивнула, и собрав своё сияние, начала затухать.

Лисса улыбалась во сне. Я на негнущихся ногах, прикрыв дверь, поспешила в совет старейшин.

ЛИССА

В тенях от отражения любви, ловлю твой образ.

В звёздах тает солнце…

И блекнут в ожидании миры, в затянутых туманами колодцах…

Неведом страх блуждающей душе, пока на крыльях нежность засыпает,

В дыханье стон…

Распятьем на руке, надежда неизбежность убивает…

В реальности открытое окно, вспорхнуло откровение, туманом…

Мы ждём.

И замираемся тоской, неведомости, пьяные дурманом…

Я проснулась отдохнувшая, душа махала крылышками, как маленький дракончик. Хотелось петь, танцевать.

Схватив расческу, подошла к зеркалу. На меня смотрела симпатичная девчонка с озорными фиолетовыми глазами. Показала ей язык. Она сделала то же самое. Мы рассмеялись. Щёлкнули друг друга по носу и разошлись. Я в ванную, она куда то по своим делам.

На кровати лежала туника и лёгкие брючки. Рядом на полу симпатичные сандалии со шнуровкой.

В обеденный зал зашла с улыбкой, поприветствовав всё тех же знакомых. Виера смотрела на меня с каким то загадочным прищуром. Потом расспрошу, что она нашла ночью во мне интересного. А судя по её улыбке, по меньшей мере клад с золотом.

Кристиан не сводил с меня взгляда, осунувшиеся щеки, бросились в глаза. Руки подрагивали. Наверное ночь глаз не сомкнул.

«Не переживай, всё хорошо»,

глядя на него подумала я. Он вздрогнул,

«Лисса?!»

услышала я его голос. Подняла голову, он молчал.

«Лисса, ты слышишь?».

Теперь дёрнулась я и вопросительно посмотрела на него, на Виеру, обвела взглядом всех старейшин. Видящая улыбалась, старейшины сидели в напряжении переводя взгляд то на меня, то на Кристиана. А он выскочив из за стола, схватил меня на руки и закружил.

— Ты меня слышишь!!! Слышишь!

— Пусти, дурной дракон, фу… принцесса ещё не поела.

Хохот стоял под своды замка, Виера вытирала слёзы, будем надеяться тоже от смеха.

— Полетаем?

Спросил Кристиан после обеда, когда мы стояли на балконе.

Бронзовый дракон взмыл в небо, я замирала от восторга, раскинув руки и пела. О драконах, счастье, небе и ветре. Кристиан пел вместе со мной. Я была счастлива. Счастлива настолько, что если мне скажут, что это последний день моей жизни, я не пожалею ни о чём. Потому что я лечу. Пусть на спине дракона, но моего дракона. И взмахивает крыльями он, но я их чувствую как свои.

Приземлившись на балкон, и обернувшись, обнял.

— Беги, Лисса, сегодня особенный день. Тебе надо переодеться. Серебристые уже на границе.

Я оторопела. Совсем забыла.

Мы стояли на дворцовой площади, когда восемь серебряных драконов опустились на неё, тут же оборачиваясь. Я завороженно смотрела сначала на переливающихся снежным серебром драконов, а потом уже на них же в человеческом обличии. Того дракона, который нам встретился у пещеры, узнала сразу. И опять появилось это чувство бежать к нему сломя голову. А он и не дал мне ни минуты на раздумья, распахнув руки. И я кинулась, побежала, зарылась в эти тёплые объятья.

— Дочка, — выдохнул он в мои волосы. — Родная. Живая. Великие Боги, спасибо.

Он долго меня не отпускал, да и я не хотела. В его руках ушли все мысли, печали, горечи. Наконец то оторвавшись, он повернул меня к плачущей женщине, и я замерла.

— Мама?

Она удивительно была похожа на мою маму, это потом я уже увидела отличия. Но сейчас я была в шоке. Она шагнула ко мне, чуть пошатнувшись, и я поймала её в объятья. Тонкие, как у меня руки, гладили мои щёки, волосы. Словно она не верила своим глазам. Слёзы её текли и текли. Моё сердце билось таким там-тамом, что позавидовали бы все шаманы степей.

Серебряный дракон обнял жену,

— Левада, успокойся. Тихо, тихо. Всё хорошо. Видишь, она живая.

Драконница сглотнула, вытерла слёзы и улыбнулась.

Драгон Тар-Ис Ноэрдан, повернулся ко мне, и указал на сопровождение.

— Кирсен, твой старший брат.

Мужчина поклонился, в его глазах запрыгали бесенята, улыбка была обворожительно безбашенной.

— Михрен, младше тебя на сотню.

Удивилась, не подавая вида, разглядывала молодого мужчину с серьёзным взглядом. Было в нём что то от отца. Надёжность, упрямство.

— Ждана и Вериса они родились, когда…

Голос дракона охрип и дрогнул. Я кивнула, не стоит переживать. Жизнь не должна замирать, даже если из неё уходит родной человек.

Девушки были почти похожи. Почти. Одна была такая же серьёзная, как младший брат. А другая, Вериса, полная копия старшего. Озорные васильковые глаза с фиолетовой радужкой, еле удерживали брызжащее из них веселье. Курносый носик, скорее всего личный шпион, морщился от того, что хозяйке всегда хотелось смеяться, а уголки пухлых губ то и дело дёргались. Она мне определённо нравилась. С огромным удовольствием обняла всех. От каждого почувствовав тепло и искренность.

— А эти, — он указал на двоих высоких и стройных, парней. — Правое и левое крыло клана. Самые сильные и выносливые бойцы. Тэр Адриан и тэр Грахт.

Старейшины вышли вперёд. Пожали руки мужчинам, каждую женскую ручку приложили сначала ко лбу, потом к губам.

— Располагайтесь. Отдыхайте. Через два тала встретимся в обеденном зале.

Кристиан подхватил меня оглушенную и ослепшую от слёз.

— Пойдём к реке. Она успокаивает.

И я поплелась за ним.

Наплескавшись в воде, сидели прижавшись, бросая в реку гладкие, почти прозрачные камешки.

— Что сказала Виера?

Нарушил молчание Кристиан.

Я задумалась, как рассказать. Вряд ли его обрадует рассказ видящей. Но ему это знать надо.

— Когда я переродилась у дамианов, мою мать там убили. Ни один дамиан не рождался с белыми волосами и голубыми глазами. Отец долго прятал меня, тридцать лет, он вырастил из дочери хорошего бойца. Но вечно прятаться не сможет никто. Бой был жестоким. Ты помнишь какую изломанную дьяволицу ты нашел?

У эниорфов при всей их терпимости к другим расам, выжить тоже оказалось сложно, и опять практически светлые волосы и голубые глаза привели меня на костёр.

Самая лучшая жизнь сложилась у снежных волков. Там я была счастлива, пока стая гончих не вырезала весь клан. Не пожалели ни женщин, ни детей.

Когда я здесь сложила крылья, ты не смог меня найти на Грани, потому что мою душу перехватила Лунная драконница. Только удержать не смогла. И, так же как ты, искала. Только тебе я нужна была и телом и душой. А Лунной надо было родить ребёнка и вселить душу, и душа должна была быть от светлой драконницы. А их, как ты понимаешь, практически не было. Упустив душу Лиссы, бросилась на поиски, нашла её в снежной волчице, не зная, про дамианов и эниорфов, ты ей преграждал поиски.

Теперь во мне две драконницы, эниформ, дамиан и не законченная человеческая жизнь. Какая сущность окажется сильнее, и сможет человек выпустить хоть одну?..

Зато я теперь понимаю почему мама не смогла жить без отца. Он был её единственным. А у людей этого нет. Есть просто любовь и верность. Но и они величайшая редкость на Земле. Такие люди поистине счастливы. Маме не повезло.

Кристиан слушал не перебивая. Он предполагал что то подобное. Теперь всё встало на свои места.

Я смотрела на него и ждала. Он повернулся, заглянул своими янтарными глазами в душу. Обнял, крепко прижав к себе.

— Я люблю тебя, Лисса. Даже если бы вытащил тебя волчонком с рожками. Всё равно люблю.

Я рассмеялась.

— Волчонок бегал бы за тобой как хвостик, бодал рожками и требовал молока и мяяяса!

Кровожадно протянула я, и цапнула Кристиана за ухо.

Теперь уже хохотали мы вместе.

КРИСТИАН

Лисса начала оживать. Почти вернулось её озорство, всё чаще стала улыбаться. Я любил её улыбку.

А уж когда налетавшись и скатившись по моему крылу она обвинила меня в том, что я фальшиво пою, и медведь танцевал на моих ушах краковяк, я хохотал как ненормальный.

Пересказ слов Виеры не порадовал, но я каким то седьмым чувством знал, ещё до слов Виеры, что это так. Осталось ждать. То, что Лисса услышала мыслеречь и сама смогла сказать, для меня стало величайшим подарком. Теперь я смогу общаться с ней в полёте, что упрощает взаимодействие драконов в истинном облике. Да и могу поговорить с ней даже на расстоянии. Мы так мало времени проводим вместе.

Лунная, странно, о них так давно не слышали. Снова вспомнил сказки Виеры, в том числе и про Лунных. Они прочно связаны с Эной. Силы и магия у них идёт с её лучами. Ночью Лунные становятся настолько сильными, что не каждый дракон, даже сильнейшие Чёрные, не свяжутся с изящной Лунной драконницей. А клан снежных волков действительно был уничтожен гончими около ста лет назад. Но, насколько помню, белые волки нашли выводок крошечных снежных волчат. А потом и огненные лисы вытащили из под мёртвой волчицы двоих. За сто лет, конечно, клан не возродить, но лет через пятьсот снежные опять появятся. Это был сильный клан, голубоглазые волчицы с со снежными волосами, тонкие, как тростинки. Нежные, добрые. И огромные мощные волки. Гончие взяли их врасплох.

Задумался. Дед просил не опаздывать на торжественный ужин.

В зал зашёл вместе с друзьями. В этот раз Ларин был с семьёй. И не только он, все приглашенные пришли семьями. Во главе стола старейшины, справа Серебристые, слева наше крыло. Коротко поклонившись и поприветствовав гостей, расселись. Половину тала сидели скованно, но постепенно начали общаться, потёк неспешный разговор. Да, трудно найти общий язык с теми, с кем прекратили всякие отношения более четырех сотен лет назад.

«Из за меня?»

Раздался тихий и печальный голосок в голове.

«Не печалься, Лисса, все допустили ошибку. Я самонадеянно решил, что всё смогу сам. А надо было действовать через совет старейшин, а твой отец просто не поверил в истинность пары. Они появлялись всё реже и реже. Пары создавались внутри кланов, а единственная могла находиться в другом. Никто об этом не задумывался и прекрасно жили в любви и уважении. Бывало и в одном клане появлялись истинные. А в нашем возрасте… он подумал, что мы придумали себе сказку.»

«Ага, Ромео и Джульетта».

«Кто?»

«Потом расскажу».

Она хихикнула и замолчала.

Я разглядывал присутствующих. Давно не собиралось всё правящее крыло, да ещё и семьями. У Ларина уже взрослые дети, даже уже не дети, а полноценные драконы, сын наравне со всеми делает облёты. Дочери красавицы, старшая Рояна сидела напротив меня, интересно, от кого она так глазки отводит и краснеет как горная оцветица? Проследил ее взгляд. Серебристый, старший сын. Надо же. Хохотнул про себя, что Драгон Тар-Ис, все дороги покрыты бронзой?

Тэссин, сын Ларина хмуро ковырял что то в тарелке, интересный парень, сам по себе, ответственный, немногословный, немного угрюмый, обожающий мать, сестёр. Никогда не видел его в мужских компаниях с вином и песнями. Единственный дракон которому он доверял- Корд, наш с Ларином лучший друг.

Корд сидел рядом с Алеттой и коршуном оглядывал зал, пресекая любые взгляды на девочку. Я усмехнулся, для себя растит красавицу, и драться за неё будет на смерть. Но та, видимо, и не против, вьёт из него не верёвки, а канаты.

Ледгар, покалеченный в войне, мудрый, сильный, властный, старейшины никак не могут уговорить его войти в совет. Но от погибшей жены на руках осталась дочь красавица, и пока она не найдёт суженого, Ледгар останется рядом с ней. Не по её ли душу трётся на границе чёрный. Девчонка необыкновенной красоты, её бабка была золотой.

Лучший друг деда, младший старейшина Драгон тар Эвандор, тот ещё лис, как и его сестра Виера. Знает всё и обо всех, наследственное у них что ли. Встретился с ним взглядом и понял, он как и я сейчас, рассматривал всех.

Ужин ещё не закончился, когда старейшины встали и пригласили Тар-Иса Ноэрдана в зал советов, дед кивнул мне головой, приглашая присоединиться, встала и Виера.

Правое и левое крыло Серебристых остались у входа, а мы прошли в зал.

Виера тут же забралась в любимое кресло.

— Кристиан, Драгон Тар-Ис Ноэрдан просит забрать Лиссу.

Во мне поднялось бешенство. Дракон зарычал.

— Успокойся, — дед опустил мне руку на плечо. — Девочке действительно надо побывать дома. Ей нужно понять кто она, чего в ней больше.

— Если Лисса согласна, я дам разрешение на брак, и сам поведу ее к алтарю. Слово чести.

Тар-Ис склонил голову. Я оглянулся на Виеру, старая злыдня делала вид, что спала. Меня загнали в угол. Но умом я понимал, я не имею права держать Лиссу. Это и её жизнь, в которой она хочет разобраться, и хоть что то понять.

Кивнул и вышел из зала.

Бешенный дракон всю ночь рёвом пугал предгорье, угомонился только с восходом Цергона.

ЛИССА

Сними дождинку со щеки,

Мне б не молчать,

Но я не в силах,

По росам нежным на лугу,

Бежать в объятья

Рук любимых,

По звёздам,

Вспыхнувшим в глазах,

Гадать в какую ласку гибнуть..

Дыханьем нежным, на губах,

Признаньем стать,

Навек застынуть..

Я не ушла,

Я в облаках,

Раскинув крылья.

Мир тревожу,

Что так нельзя любить,

Но можно.

Меня забирают «домой», Виера обнимая, сказала,

— Так надо, девочка.

Я и сама знаю, что это необходимо.

Я увидела горечь в глазах отца, буду пока так его называть, он этого ждёт, когда узнал, что крыльев у его любимой дочери нет и скорее всего не будет. Положив крыло, подождал пока я устроюсь. И бережно, взмыл в небо. И опять я с восторгом подставляла ветру лицо, руки. Душа пела. Я почувствовала как одобрительно улыбается и подбадривает дракон отца. Не ожидала, что лететь совсем недолго. И вот я уже скатываюсь с серебристого крыла. Дворец или замок, больше похоже на замок. Зубчатые башенки окружали невысокое вытянутое, как сжатое с одного края кольцо, строение. И всё та же зелень везде. Большой фонтан слева от входа, создавал приятную свежесть. Отец обнял меня и повел в дом. В замке неброская роскошь, единственное отличие-в коридорах висели картины. Но не предков. На одной величественные горы, тут цветущая долина, здесь небо в облаках и парящие драконы. Завороженно разглядывала. Таких, мастерски исполненных картин, не видела давно. Последний раз, когда ездили с мамой в Питер, и совершенно случайно мама встретила знакомую, которая провела нас в Эрмитаж. Я вышла оттуда ошеломлённая. Вот и теперь я смотрю на картины очень талантливого, да что там, гениального художника.

Тар-Ис заметив мой интерес спросил:

— Нравится?

— Не то слово, это бесподобно. На земле за такие картины все музеи передерутся.

— Познакомить с художником?

Я оторопела и с горячностью выпалила:

— Да! Да-да!!!

— Ждана, — отец поманил младшую сестру. — Прошу.

Я в онемении хлопала глазами. Она смутилась.

— Я подарю тебе любую, хочешь?

— Ты ещё спрашиваешь, меня уже от жадности трясёт, как хочется утащить хоть одну.

Ждана рассмеялась.

После этого все успокоились, ушла скованность.

Почти до заката я проговорила с мамой, её голос, немного внешность дали мне обманчивое ощущение, что рядом сидит моя земная мамочка. Я понимала, что зря себя обманываю, но мне так хотелось. Только моя мама столько не плакала. Хотя о чём я, она меня и не хоронила.

А с утра меня завалила вопросами Вериса. Мелкая была такая любопытная, хитрюга и проныра. Но в основном вопросы крутились вокруг одного бронзового дракона, я так поняла кого то из сыновей Ларина. Или у него он один? Не помню. Но тут я ей помочь не могла. Не так много времени я провела у Бронзовых, и всех не знала, единственно, что я прилетела не одна, со мной совет старейшин отправил дочь Ларина Раяну, в качестве моральной женской поддержки, и двух драконов из крыла стражей.

Поэтому я с чистой совестью отослала Верису к сестре интересующего её объекта.

Солнце уже склонялось к закату, и рядом висела, пока ещё бледная луна.

Никак не привыкну называть их Цергон и Эна. Но красиво. Они и, правда, не похожи на те, что на Земле. Цергон был огромным, золотисто красным с поочерёдно вспыхивающими ободками всех цветов, даже чёрного, но не палящим, а Эна вытянутым рогаликом от которого тянулись лучи, причем они всегда были в движении. Да и сама она вертелась как хотела, только раз в двадцать дней она становилась круглой, яркой, переливаясь белым, голубым, золотым и серебристым светом.

Облака меня поражали, плавая в небе то кусками ваты, то дворцами или рыбами. Так и хотелось схватить и пощупать.

Подошла к окну, природа, нетронутая варварской рукой цивилизации, всё дышало первозданной красотой. Горы в снежных шапках, казалось вот вот поклонятся как стажи вечности, пропуская в долину, чистых помыслами и душой, обитателей этих мест. Реки, в которых видно дно с мельчайшими песчинками. Долины с такой яркой зеленью, что не верилось. Летали бабочки, стрекозы, маленькие птахи, невиданных окрасов. Этот мир был удивительным, чистым. Воздух наполнял лёгкие, хотелось дышать полной грудью.

В небе парили два дракона, а это уже интересно. Бронза и Серебро. Их крылья соприкасались, словно они танцевали им одним ве́домый танец. Серебряный вёл Бронзовую драконницу к облакам, а она изгибая шею склонялась головой к его крылу. Я завороженно смотрела на этот вальс нежности и не могла оторваться. На моих глазах рождалось великое чудо-Любовь.

Раяна. Я поняла, что это она. Старшая и любимая дочь Ларина.

А кто Серебряный? Лишь бы не получилось как со мной, сердце сжалось. Но подумав поняла, не получится, все уже выучили этот урок. Главное, чтоб не забыли.

В обеденный зал спускалась вместе с Верисой, она постоянно смешила, рассказывая истории из детства, шалости. И то как её всегда покрывал Кирсен, старший брат. Но и не забывал сам же потом и отшлёпать.

В зале уже все собрались. Я села рядом с мамой. Ужин тут проходил не как в клане Бронзовых. Здесь было весело, кто то кого то подначивал, шутили, смеялись. Ухаживали друг за другом, передавая по цепочке то приправы, то хлебные лепешки. Я заразилась этой атмосферой, тоже смеялась и шутила. И, вдруг увидела, что Раяна практически не ест и молчит. Проводила её взгляд, напротив сидел Кирсен, он не сводил глаз с Рояны. Они разговаривали. Мысленно, не обращая внимания на веселящихся, не слыша никого. И не видя никого кроме друг друга. Посмотрела на Тар-Иса, и поняла, что он видел. И не только сейчас. Он видел их танец. Я поймала его взгляд, он улыбнулся одобряюще. Я успокоилась. Отец ошибок не повторит.

Уже позже, перед сном зашла к Рояне.

— Ты как?

Она пожала плечами, подняла на меня огромные глазищи, полные слёз и тихо сказала:

— Мне без него не жить.

Я села рядом и обняла её.

Утро началось весело. Даже через чур. На мою постель прыгнула Вериса.

— Вставай, подъём.

Эта нечто с чем то и моторчиком в одном месте тормошило, трясло, натягивало на меня одежду, одновременно пытаясь выдрать расчёской волосы.

— Всё, всё, встала, иду, отдай расческу. Ну и куда мы так спешим?

Вериса, вдруг, перестала торопиться, медузой распласталась на моей постели и блаженно прошептала.

— Мы летим в предгорье, к белым волкам.

Открыла, один из прищуренных, глаз,

— Я никогда там не была!

Она взвизгнула, подскочила и снова начала меня теребить.

Вот юла. Интересно, где у неё выключатель?

Спустились вниз, отец и мама уже ждали нас за завтраком.

Тар-Ис укоризненно посмотрел на Верису.

— Опять подслушивала?

Девчонка ничуть не смущаясь, поковыряла носком туфли ковёр. В хитрющие глаза не проникла даже капелька раскаяния.

— А, если бы дослушала, — продолжил отец — То услышала, что летим я, Лисса, Кирсен, два бронзовых стража и два Серебристых. Всё.

Вериса вытаращила глаза, которые начали наполняться слезами. И капризно изогнула губы.

— Ну, папа…

— Нет.

Как отрезал отец. И Вериса пошла к столу. Отцовское «нет», в семьях драконов не обсуждалось. И спорить не было смысла.

Да и я понимала, лететь к волкам, взяв с собой взбалмошную девчонку, испортить то, за чем мы туда собрались.

ПРЕДГОРЬЕ ДРАКОНОВЫХ ГОР

Клан Белых волков

Нас встречали. На равнине стояли трое мужчин, от них просто веяло звериной силой, резкие черты лица, не портили, а добавляли харизмы. Рядом стояли две молодые женщины, за одну цеплялась малышка лет семи, с серебристыми, как снег, волосами. У другой на руках была крошечная девочка с огненно- рыжим пушком на головке.

Мужчины обменялись крепкими рукопожатием, женщинам поклонились.

— Зиград, вождь клана белых волков.

Представился самый крупный из мужчин.

— Мои сыновья, Вардан и Парис, моя жена Лилиана и дочь Ласка, он нежно посмотрел на жену с рыжим ребёнком. — Жена Вардана Нивера и дочка Снежа.

Я присмотрелась к Нивере, её волосы были не белые, а именно снежное серебро. Они блестели на солнце как первый выпавший снег.

Мы встретились глазами и словно взорвалось что то в голове. Я покачнулась, отец бросился ко мне. А перед глазами мелькали кадры из той жизни.

Крики и кровь, гончие рвут всех, кто оказывается на пути. Они пришли ранним утром, когда мужчины ещё не вернулись с охоты. Мама сует мне в руки брата и сестру, они крохи, только недавно родились. И я бегу с ними, спотыкаясь, падаю, закрываю их своим телом и на моей шее сжимаются челюсти гончей.

Силы покидают меня, если бы не отец, свалилась прямо на землю. Моя сестра. Моя маленькая спасённая, от гончих, чудом выжившая снежная волчица.

Рассказывая потом всё что промелькнуло перед глазами, я прижимала к себе, трясущимися руками, Ниверу, и пыталась улыбнуться. Слабо получалось.

Оказалось, что брат женился тоже на снежной, из тех волчат, что нашли первыми, но так как мою сестру и его нашли огненные лисы, то он был в клане лис, и жену забрал туда.

А Зиград смеясь рассказал, как на свадьбе приёмышей увидел Лилиану. Овдовев много лет назад, даже не думал, что снова встретит любовь в образе юной огненной лисички.

Погостив немного у волков, засобирались домой. На этот раз я забыла про восторг полёта, в моей голове никак не могло уложиться это воспоминание. До сих пор не могу поверить в перерождение. Но слова Виеры начала понимать. Нужно вспомнить и понять кто я. Тогда я стану той, кто я есть. Надеюсь к эниорфам и диамантам мы не полетим. Что то не хочется. Но то, что я не волчица, стало ясно после общения с другими снежными волками. Их было пятеро. Пять оставшихся без родителей почти слепых волчат. Белые достойно вырастили сирот. Они встретили меня как родную, три парня и две девушки. Что то отозвалось в каждом из нас, Мадьна сказала, что чует волчицу, а она была сильной видящей, но самого зверя во мне нет. Вроде и выдохнула, но и стало страшно, нет ли во мне от тех, кто меня убивал и сжигал. Стало зябко от этих мыслей.

КРИСТИАН

Я не находил себе места, то выскакивал на балкон, расправляя крылья, и снова сворачивая, услышав грозный окрик Виеры. То бросался патрулировать горы.

Виера выговаривала каждый раз как несмышлёнышу.

— Пойми Кристиан. Ты ей только мешаешь, она оглядывается на тебя и ты тут же оборачиваешь её в кокон заботы. А ей нужно обнажить чувства, открыть душу, как бы это не было больно. Дай Лиссе найти себя. Понять кто она. Могу сказать, что у волков они были. Её признали, учуяли сущность, но зверя в ней не оказалось. К дамианам и эниорфам, естественно вы не пойдёте. Но за ледниками есть небольшое поселение, там живут те, кто смог сбежать с родины.

Не только дамианы и эниорфы, там ютится много изгоев, в чьих местах льётся кровь, те кто смог спастись сам или успели отправить семьи и детей за временной барьер.

Если Лисса согласится, я открою вам путь. Но это позже, а пока успокойся, у неё всё хорошо.

На восходе Эны в мою уставшую, разгоряченную голову влез голос Лиссы.

— Спишь?

Я подскочил.

— Нет. Как ты? Никто не обидел?

Лисса рассмеялась.

— Если бы обидели, отец уже на мелкие кусочки порвал и утилизировал.

Шутит, значит всё действительно хорошо. Аж обидно стало. Я тут с ума схожу… опомнился и дал себе мысленный подзатыльник. Лисса расхохоталась.

— Бить некого, до себя добрался?

Я подхватил её смех. Потом она мне в подробностях рассказала про дом Серебристых, про полёт к белым волкам. И под завязку вздохнула и поведала о танце драконов. Нежном и чувственном, как вечность.

— Красиво.

Прошептал я. Вспомнив как когда то так же танцевал с ней. Лисса затихла проглядывал мои воспоминания.

— Лисса, я тебя расстроил?

— Нет, нет… спасибо. Это нереально красиво.

— И чья свадьба там намечается?

Шутливо поинтересовался я.

— Рояна и Кирсен.

— Что??!!!

Лисса тихо засмеялась и отключилась. Ларин будет рвать и метать. Прежде чем сказать ему эту новость, надо заманить его в сухое ущелье, там давно надо выжечь проход от старых деревьев.

ЛИССА

На звёздах горечь не твоя,

Там южный крест, там ты не я.

Там бесконечности виток,

Любви печаль, тоски глоток.

Там ветер в пыльных облаках,

Любил не ту, но ждал в веках.

В забвеньи выпита любовь…

Вернулась в мир, нежданной вновь.

Мы возвращались в ШУ-АРДАН. Я соскучилась по тем, кто первыми протянули мне руку. Да и неловко было называть чужих людей родителями, даже невзирая на то, что меня со страшной силой влекло к ним, особенно к Тар-Ису Ноэрдану. Никак не могла понять это безоговорочное влечение к нему, словно он действительно мой отец. Из за этого даже становилось стыдно перед собой же. Взрослая женщина, а чуть ли не на руки, как ребенок, лезу.

Это потом мне Виера объяснила, что мужчины-драконы не скупятся на ласку дочерям. Балуют и лелеют.

С огромным трудом выцарапали у Кирсена Раяну. Пришлось уговаривать, убеждать, приводить себя в пример. Голова раскалывалась от повторения одного и того же. Их словно клеем моментом склеили. Помог, как ни странно, отец. Докричался до сына, что надо делать свадебные украшения, потом только вместе с отцом и с правым и левым крылом лететь за невестой. Кирсен наконец то очнулся и, огромным сожалением, отпустил девушку.

Так что домой её крылья несли как плохого пловца против течения.

Я бережно держала три упакованные картины. Ждана отдала мне их прямо перед отлётом, велела до дома не смотреть. Любопытство раздирало, чесались руки, но терпела. Да и разве разглядишь что, когда ветер требует поиграть.

Первым, кого я увидела был Кристиан. Он поймал меня, едва успела скатиться с крыла стража. Подозрительно зыркнув глазами на того. Парень быстро исчез с поля зрения.

— Уу, запугиватель молодых драконов, здравствуй.

И легко поцеловала в щёку. Смотрю расстроился.

Эх, дракон ты толстокожий. Если бы ты знал как я хочу прижаться к тебе, запустить руки в волосы и целоваться до одури. Но для меня так непривычна и не понятна эта внезапная, всепоглощающая любовь. Я ещё не вспомнила ту Лиссу, ради которой ты перешагнул смерть. А Алиса во мне никак не может смириться с той, что жила во мне четыреста лет назад.

Он услышал. И уже сам виновато отвёл взгляд.

Виера стояла чуть в стороне, и увидев её обрадовалась. Почему то не пугала она меня, с ней было легко.

Вечером услышав предложение Виеры о посещении изгоев за ледниками, задумалась. Было страшно. Она и не торопила. Отправила спать.

— Надумаешь, скажешь. Не спеши. Я тебя понимаю, страшно узнать. Но и не знать ещё тяжелее.

С этими словами она словно растворилась в темноте длинных коридоров.

В комнате я достала картины и дрожащими руками развернула первую. На меня смотрела снежная волчица, в глазах какая то обречённая решимость. Не жажда мести, а боль. Шерсть не блестела снегом, под лапами пепел, слегка опущенная голова, с горестным оскалом. Она шла оставив позади то, что дорого, но уже не вернётся. Каждый шаг отдавался в сердце свершившейся бедой, и оно кровоточило.

Холод пробежал по спине. Хотелось встать и идти рядом с ней.

Отнесла картину в другую комнату, такое в спальне не вешают на стены.

Вторую разворачивала медленно, и ахнула. В небе, под облаками, кружили в танце два дракона. Бронза и Серебро. Нежность во взглядах, доверие и любовь. Тоска от грядущего расставания и надежда на счастье. Казалось не крылья, а руки переплелись, я слышала как стучат в унисон их большие сердца. Как сливаются их души в одну. Одну на двоих. И солнечные закатные лучи оплетают тела. А Ждана даже не была влюблена, её сердечко ещё не знало этого чувства. Как она смогла так точно передать то, что танцевали эти двое?

Третью картину решила развернуть позже, мне надо было пережить танец. Глупое сравнение, но это как съесть что то очень вкусное, и даже чаем запивать не хочется, чтоб на языке остался этот чудной привкус.

Утром Виера выпросила у меня волчицу, с сожалением отдала, а потом поняла, что всё равно не смогу смотреть на неё спокойно. Сердце так и будет сжиматься. И, что то мне подсказывало, что Виера из за этого и просила картину. Может она и права.

ШУ-АРДАН

Клан Бронзовых драконов

В совете старейшин бушевал Лари́н, мудрые древние с улыбкой смотрели на беснующегося дракона.

— Она ещё маленькая. Какого крахта?!

Драгон Дадмиар, успевший поймать паузу, проговорил:

— Ларин, успокойся, ты хочешь потерять дочь так же как Тар-Ис Ноэрдан? Как потерял её Кристиан, а теперь мы разгребаем последствия. Лисса не понимает кто она. И, ещё не известно, сможем мы так же вернуть твою дочь, и кем мы её вернём. У драконов слишком мало дочерей. В нашем клане их всего десять, у Серебристых три, не считая Лиссы, у Чёрных семь. Красные потеряли почти всех детёнышей во время неразумной битвы. Их и самих то осталось немного. Только Зелёные могут похвастаться дочерями, но они природники, а природа искренне благоволит им. Потеряем дочерей, и через тысячу лет о драконах останется только память, через две-легенды, а через три-забудут. Вымер клан Золотых драконов, слава Богам у Чёрных растёт золотой дракончик, которого нашли в ледниках. Исчезли Лунные, Изумрудные. Чего ты добиваешься Ларин. Твоя малышка выросла, дай ей свободы, не души отцовской любовью, пока не погубил. У тебя растёт ещё одна дочь, ей скоро вставать на крыло. Вот и поддержи её. А старшую люби, но не до сложенных крыльев.

На Ларина словно ледяной воды вылили, задыхаясь он посмотрел на Виеру.

— Она его единственная. Они истинные. Иди, Ларин. Иди.

Лисса думала. То ей казалось, что лететь за ледники плохая идея, но надо. То, пугаясь неизбежного, готова была забиться в угол и оставить всё как есть. Ну что это даст? В ушах стояли слова Виеры, «не знать, ещё страшнее…».

Она позвала Кристиана.

— Я боюсь. Никогда не было так страшно, чем встретиться с теми, кто меня убивал.

— Милая, но не они же тебя убивали, те, за ледниками сами бежали от смерти.

— Я понимаю, но мне жутко.

— Пойдём полетаем?

Лисса быстро собравшись побежала на балкон. Где уже ждал Кристиан.

Виера смотрела как дракон Кристиана взмывает вверх, а на его спине стоит Лисса, волосы стелились по ветру жидким серебром, руки раскинуты в стороны. Казалось, что сейчас она взлетит. В девочке плакала драконница, у которой отобрали крылья.

Виера зашла в дом и свернулась в любимом кресле. Через два тала, быстро поднялась из кресла и зашла к старейшинам.

— На восходе Цергона открывайте окно на ледник, я укажу путь.

И так же быстро вышла.

Лисса и Кристиан сидели на берегу реки. Она решилась. Он обнимал её хрупкие плечи, забирая у неё печаль и переживания.

ГОРЫ ШЕ-ИРТАЛА

За ледниками, в долине изгоев

Сними дождинку со щеки,

Мне б не молчать,

Но я не в силах,

По росам нежным на лугу,

Бежать в объятья

Рук любимых,

По звёздам,

Вспыхнувшим в глазах,

Гадать в какую ласку гибнуть..

Дыханьем нежным, на губах,

Признаньем стать,

Навек застынуть..

Я не ушла,

Я в облаках,

Раскинув крылья.

Мир тревожу,

Что так нельзя любить,

Но можно…

ЛИССА

Мы летим третий день, практически без остановок на отдых. Я чувствую как Кристиан устал. Но внизу лёд. На нём не удержаться. Когда же закончатся эти ледяные остроконечные горы. От этих блестящих скал режет глаза. Небо и то белое, словно тоже ледяное. Подбадриваю Кристиана, то пою, то рассказываю о Земле, даже Ромео с Джульеттой пересказала. А ледники всё тянутся и тянутся. Несколько раз Кристиан заваливался на бок. Тут же выравниваясь с беспокойством проверяя меня. Крылья всё тяжелее. Я чувствую как даётся ему каждый взмах. Каждый вздох измученного тела, это невыносимо. Я тысячу раз пожалела, что ввязалась в эту авантюру, хоть и предназначено это мне, ему то за что? В тот раз, когда он шёл за мной Виера дала ему амулет выносливости. Ни один дракон не может продержаться, без помощи магии, в небе больше одного дня. В этот раз она сказала, что амулетов больше нет, и мы справимся, дорога не сложная

Не сложная. Кристиан держится на пределе своих сил.

Глажу его бронзовую спину, слёзы текут по щекам. Он хрипит. Сердце толчками прыгает под моими руками. Крылья выгибаются и он начинает падать. Нет. Только не это. Ты не можешь погибнуть. Нет!!!

Не оставляй меня!

Из груди вырывается крик, и с ним то, что давно просилось наружу. С болью и стоном, вырывая судорожный вопль. Моя магия. Она обволакивает Кристиана. Он перестает хрипеть и удивлённо поворачивает ко мне голову.

Я почти неслышно шепчу, глядя в его глаза, размазывая по щекам слёзы,

— Я люблю тебя. Люблю… Держись, ради меня, себя, ради нас. Держись.

Он так смотрит на меня, так нежно заглядывает в душу.

В его глазах вечность.

-

Мы буквально зависли в этом коконе из серебристой сетки. Магия. Смотрю на свои руки «где ты была, мерзавка?». Вот теперь я поняла, чего добивалась Виера. Хитрая бестия. Не сложная дорога. Уууубью, когда вернёмся.

— Поспи, Кристиан. Я подержу.

Он благодарно закрывает глаза. Я, наконец то, перестаю дрожать от пережитого и изучаю свою сеть. Тонкая, нити серебра переливаются и вбирая в себя отблески льда под нами, искрятся мистическими всполохами. После того как напряжение отпустило, задумалась. Виера определённо знала, что так будет. Не заметила я в её умных глазах переживания. Какой ещё сюрприз ожидать от моей бестолковой сущности. Этот кокон, наверняка, просто детская игрушка для тех, кто владеет магией. Я вспоминала дворец Бронзовых, замок Серебристых. Этот свет без единого светильника, тепло без огня, чистые без единой пылинки сокровищницы и библиотеки. Вода в ванной, которую для меня согревала то Виера, то ещё кто то, и абсолютно чистые вещи по утрам, которые никто не забирал. Я их убирала в комод, доставая всегда разглаженными, пахнущие свежестью и травами. Но это бытовая магия, как я понимаю. Что ещё могут драконы, или то, в чём отдыхает сейчас Кристиан не драконья магия? Чья сила выплеснулась из меня?

Часа через четыре Кристиан встрепенулся. Попробовал расплавить крылья, кокон кружева не шелохнулся. Тааак, проблема… как теперь убрать эту сеть? Рыбак поймал сам себя.

— Лисса, успокойся, мысленно зацепи одну нить и начинай быстро сматывать её в клубок.

Легко. Надо же.

— Спасибо, Кристиан.

— Тебе спасибо, родная. Теперь ты поспи. Полетели.

И дракон распахнул огромные крылья.

К утру мы перелетели эти чёртовы ледники. На зелёной равнине никого не было. Тихая речка не торопясь делила этот островок, первозданной красоты, пополам, убегая в горы. Кристиан опустился у реки.

— Здесь никого нет.

Я посмотрела на дракона.

— Есть. Посмотри, выше течения возделанные поля. На той стороне огородики с овощами. А в лес, видимо, спешно уведён скот. Нас заметили и спрятались. Этот народ настолько привык жить в страхе, что научились исчезать практически мгновенно.

— И, что делать?

— Либо ждать, либо попробовать договориться.

И, что теперь, орать этим аборигенам «эй, мы пришли с миром»? Я задумалась.

И тут болью пронзило голову. Я начала вспоминать, как тогда у волков. Кристиан успел только подхватить меня, а кадры не моей, но моей, ещё одной неиспользованной жизни, понеслись перед глазами, как страшный фильм. Я бегу по тёмным переулкам, лёгкие выплёвывает сиплый хрип, топот множества ног, разъярённые крики уже настигают, дышит в затылок смерть. И, вдруг, где-то сбоку открывается дверь, меня хватают и затаскивают в темноту, дверь захлопывается. А смерть пробегает мимо. Какая то женщина смачивает мои губы водой. Вглядываюсь в её лицо, эниорфка, вздрагиваю.

— Тихо, девонька, тихо. Тут ты в безопасности.

Зубы стучат о железную кружку с тухлой водой, здесь везде тухлая вода. Все привыкли. В доме несколько эниорфов, двое детей, крохи совсем, седой как лунь старик, три женщины и два мальчика, ещё не юноши, но уже не дети с черными как ночь глазами и светлыми волосами, свалявшимися грязными паклями. Таких убивают сразу. Я со своими голубыми прожила тридцать, и только благодаря родителям, не высовывающих голову в город. Женщина шепчет:

— Мы идём к ледникам, туда многие идут, кому тут не выжить. Правда не все доходят. Но или пробовать и умереть, или ждать, когда найдут и убьют. Идёшь?

Согласно киваю.

Крадёмся и прячемся. Сколько мы так шли, месяц, два? По очереди несём детей, они даже не плачут и не просят еды. Её попросту нет, а они словно понимают. На перевале нас ждали. Сильные, сытые, вооруженные, скалящие зубы, против горстки измученных и уставших изгоев с крохами на руках.

Дети заплакали, мальчишки и старик стояли плечо к плечу, с решительным видом, готовые умереть, чтобы смогли уйти женщины и дети. И я не выдержала.

С криком «Бегите!!!», расправила, откуда то взявшиеся, серебряные крылья кинулась на ищеек. Я точно знаю, что они успели. А меня ждал костёр.

Я очнулась, окинула взглядом долину. Ещё трясло от воспоминаний, Кристиан с беспокойством смотрел на меня, обнимая и покачивая, как маленького ребёнка.

— Помоги встать. — прохрипела, сглатывая сухой, словно песок, ком.

— Ферфаргес! Одифа!

Мой голос полетел по долине. Я ждала. Время тянулось как кисель.

Не ошиблась ли, но я видела как за ними смыкается проход. Видела даже руки принимающие детей на ту сторону. Они тут, я верила. Знала.

И тут из леса вышел старик. Ферфаргес.

Я побежала к нему. Встали друг против друга глядя в глаза. Старик выдохнул, сделал ещё шаг и обнял.

Из леса стали выходить остальные жители долины. А я искала, искала. Вот. Она.

— Одифа!

Мы кинулись друг другу в объятья.

Уже позже мы разговаривали. Я рассказала всё. А Одифа начала своё повествование.

— Эниорфам магия не доступна. С даром рождались редко, в основном это целитель, иногда интуит. Целители рождались с голубыми глазами, интуиты с чёрными, как бездонная ночь. Я только потом разглядела цвет твоих волос, грязь их скрывала. Светлые волосы, когда то давно, были символом власти. Только правители рождались с белыми волосами. Но и жили мы тогда намного лучше. Храмовники захватили власть. И теперь нас стали убивать. За цвет глаз, не разбираясь обладаешь даром или нет. За умение вылечить ребенка, или облегчить страдания умирающего. Хуже всех было интуитам, наследие казнённых правителей. Те были сильными, но таких уже не осталось. Мы и шли к ледникам полагаясь на двоих мальчишек, которые нас вели своим чутьём. Триста лет льётся кровь. За эти года сюда смогли пробиться от силы дюжина эниорфов, около двадцати диамантов, и несколько детей оборотней.

Одифа горько вздохнула.

— Я не чувствую в тебе эниорфа. И тогда не почувствовала, а когда ты защищая нас, раскинула те крылья… они до сих пор стоят перед глазами. Такого даже старый Ферфаргес никогда не видел. А ему больше тысячи лет. Отдыхайте, утром перейдем реку, там устроились диаманты, — увидев, как я взрогнула, поспешила успокоить,

— Они очень дружелюбные. Не пугайся. В этой долине нет ни одного существа, которое способно принести вред. Нас всех объединила одна беда.

Утром перешли реку, жители долины умели маскироваться. Мост лежал в воде. При необходимости поднимался, при помощи банальной лебедки, накрученный на барабан. И пряталось всё в камнях.

Диаманты встретили настороженно. Начала разговор Одифа. Потом продолжила я. Про отца прятавшего меня, про убитую мать, которая родила дьяволицу с голубыми глазами и светлыми волосами. Про бой в горах, где мы с отцом так и не смогли выстоять вдвоём против отряда элитных войск правителя. Вперёд вышел мужчина, черная голова его была покрыта пеплом седины. Руки легли на мои плечи, глаза блестели.

— Я Диаглос, твоя мать была моей младшей сестрой. Долго искал я вас, но не успел буквально на полдня, вы прятали в доме неугодных правителю диамантов, на поверку оказавшихся детьми. Кто то донёс на вас. Вы не смогли спасти никого. Бой был страшный. Отец в последний момент смог вытащить тебя, но жену не смог. Моя сестра не захотела уходить, прикрывая тебя с отцом, понимая, что только с ним у тебя есть шанс выжить. Дом подожгли, но преследовать не прекратили.

В сожженный дом заходить не стал, Агору и детей похоронил в долине предков. Я шёл по вашим следам год за годом, но твой отец нигде надолго не останавливался. Хотел помочь, знал как пересечь горы через ледники. И я видел ваш последний бой. А потом он, — Диаглос кивнул на Кристиана, — Держал тебя на руках и поливал огнём горы. Там остался только пепел. Ни отряда правителя, ни кустика. Ничего.

Кристиан обхватил голову руками. Воспоминания и ему тяжело дались. Я успокаивающе обняла дракона. Он прижал мою ладонь к губам.

Диаглос продолжал,

— Ты была хорошим бойцом, всё то время, что я шёл за вами, слышал разговоры о двух дьяволах, с которыми не возможно совладать. За ваши головы была назначена такая награда, любое поселение диамантов могло бы жить год не работая. Поэтому и встретили вы в очередной раз не пару-тройку наёмников, а элитный отряд из ста сильнейших воинов правителя.

Я изумлённо смотрела на мужчину. Он по отечески улыбнулся. И, словно спрашивая разрешения, неуклюже обнял. А я прижалась в ответ и прошептала,

— Благодарю вас.

— За что, ангел?

— За всё, и за то, что вы живы и помните. За маму, которую похоронили. За то, что хотели помочь

Он провел рукой по моим волосам.

— Но ты не диамант. И была ли ты им? Не знаю, помог я тебе или нет. Но будь счастлива.

Он повернулся к Кристиану,

— Береги её, дракон. Не отпускай больше. В каждой из своих жизней она отдавала свою за других. Только поэтому она снова и снова получала шанс.

Они пожали руки и мы снова взмыли к облакам.

Времени на раздумья было много. Виера всё таки была права. Знать больно, а не знать страшно. Теперь я знаю. Но не всё. Осталась Серебристая драконница, человеческая Алиса и мифическая Лунная драконница. Хотя от Алисы во мне уже ничего нет, кроме того, что ее жизнь не прервалась, и я помню из её жизни абсолютно всё, до мельчайших подробностей.

И опять Виера со своими шутками. Не успел Кристиан оказаться над ледником, как нас втянуло сразу к горам Шу-Ардан.

Ну попадись мне старая садистка.

ШУ-АРДАН

Я слушаю как ты молчишь…

Я верю в силу притяжений,

И в неосознанность движений

Двух вечностей летящих в пропасть.

Их столкновенье неизбежно,

Поскольку траектория одна-беда.

И их клубок слиянья слышит тишина.

И я.

Когда твоя слепая вечность

Мою проглатывает и нежностью икает,

Еще не понимая, что глотнула сердце.

Слышишь?

Ты слышишь мою боль, без слов,

Где тишина в которой я?

И в ней две вечности…

Твоя. Моя.

Кристиан опустился перед дворцом. Первая, кого я выцепила взглядом, была Виера. На её лице сияла такая искренняя улыбка, что я только и смогла погрозить кулачком. От чего она расхохоталась в голос.

Ууууу… Ладно живи пока. Я показала ей язык, сама смутившись от такого детского жеста.

После ужина Виера сидела в моей комнате, оккупировав моё кресло. Что за тяга у нее к креслам, да ещё забирается в них подогнув под себя ноги, сворачиваясь почти клубком и щурится как кошка у тёплой печки.

Я рассказывала, о прошлых жизнях, о боли и потерях. Заново переживая наш полёт. О изгоях, сумевших выжить и караулящих ежесекундно портал в ледниках, готовых вытащить тех, кто к ним идёт.

Она слушала не перебивая, за что я была ей благодарна.

Потом долго молчали, думая каждая о своём.

Я не знала, что дальше делать, где искать себя. Она ничего не говорила, прикрыв глаза, сидела неподвижно. Какие мысли бродили в её мудрой голове?

Вдруг она подскочила и вылетела из комнаты. Ну как всегда. Вспомнился смешной анекдот с Земли-«Что, и даже чаю не попьёте?».

На глаза попалась картина, та, которую я так и не развернула. Аккуратно сняв ткань, села от изумления на пол.

Огромная луна переливалась всеми оттенками от золотого до багряного, ночь пугливо отодвигала от неё тёмные бока. И изящная, невероятно красивая драконница, расправив крылья купалась в лунном свете. И столько в ней было грации, достоинства, даже величественности. Чуть прикрытые глаза излучали чувственность. Крылья светились серебром, слегка отдавая позолотой от лунных лучей. В её лапах поблёскивал нож, тот что лежал у моей мамы в столе, с него каплями, растекаясь по лунному диску, стекала кровь. Внизу, на песчаном плато, лежал дракон, раскинув крылья и закрыв глаза.

Что это, Ждана? Что ты видела, моя маленькая сестричка, когда писала это. Мне надо знать.

Я мысленно кричала, зовя Кристиана, и бежала к нему. Уткнувшись в широкую грудь, пыталась что то сказать, проглатывая слова. Путаясь в мыслях. Но он понял.

И снова мы летим в ночь. Меня трясёт. Что ты видела, Ждана, что? Кто тот дракон, я даже не поняла какого он цвета, я и чешую не рассмотрела, он был как в сплавленной броне. Откуда нож, что за драконница, от которой меня бросило в жар, как будто я заглянула в собственные глаза. Мне стало страшно. Мне нужны ответы, и Ждана должна мне их дать. Это её рука водила по холсту.

Окунувшись глубоко в мысли я не сразу ощутила исходящую от Кристиана злость, агрессию, беспокойство. Напротив нас зависли четыре красные морды. От Кристиана пришли напряжённые слова.

— Лисса, укройся. Красные опасны. Их огонь жестокий, смертельный. А эти совсем юнцы. Озлобленные, только вставшие на крыло. И словами их не остановить, они жаждут крови. Держись крепче, будет трудно.

Я испугалась. И, даже не успела ответить, как они напали. Кристиан взмыл в небо и резко бросил тело вниз. Над нами взорвалась огненная бомба.

Господи, один против четверых. Взрослый дракон не обидит молодняк, об этом мне уже говорили, но на спине у Кристиана сидела я. И он приготовился драться. За меня.

Шквальный огонь летел отовсюду, Кристиан уворачивался и отвечал своим, но его огонь был не такой, юнцы отделывались мелкими подпалинами. Тогда как мы находились в эпицентре жуткого огня. Их глотки плевались напалмом. Ощущения, что нас сунули в извергающийся лавой вулкан. Горело лицо, волосы. От Кристиана шёл дым, чешуя скукоживалась. Он уворачивался так, чтобы огонь не задел меня. Если бы не я на его спине, он бы справился. Со мной у него практически нет шансов. Красные окружали и били одновременно. Кристиан либо резко падал, либо взмывал вверх, уходил в стороны, отбивался огнём. Стараясь держать ровно спину, в которую я вцепилась.

А эти сволочи пристрелялись. И в тот момент, когда Кристиан ушёл от обстрела вверх, вслед полетела огромная волна, колоссального по мощности, огня. Кристиан вздрогнул, и начал падать.

— Нет!!! Нет!!! Кристиан!!!

Мой голос сорвался и я кинулась на эти озлобленные морды. Я рвала их на части. Совершенно не обращая внимания на огонь. Он проходил сквозь меня. На землю упал один с оторванными крыльями, второй со свёрнутой шеей. Два других, вытаращив от испуга глазищи, судорожно махали крыльями в сторону гор Ша-Дар. Я остановила жажду догнать и дорвать эти туши. Но внизу лежал Кристиан.

Он был жив, смотрел на меня и нежно улыбался.

— Что ты улыбаешься, горе ты моё. Весь как обгоревшая головёшка, и радуется.

Я не знала плакать мне или смеяться. Обнимала его морду и целовала.

— Ты драконница, Лисса. Лунная драконница.

Что?! И тут до меня дошло. Я же дралась в небе. И у меня были крылья. Хлопая глазами, как последняя идиотка, смотрела в глаза Кристиана, в которых плескалось восхищение.

И вот тут… Здравствуй, госпожа Истерика. Меня трясло, колотило дрожью, слёзы текли, а я хохотала. Потом плакала и снова смеялась. А Кристиан всё так же лежал и смотрел нежным взглядом, лаская и успокаивая мысленно.

Икнула и щёлкнула выключателем. Подползла к моему дракону и начала разглядывать. Дела плохи. Крылья наполовину обгорели. Чешуя превратилась в какой то бронзовый сплав, части которого буквально впились в тело. Из грудины торчала кость.

— Тебе очень больно?

Всхлипнув, спросила очевидное.

В ответ ободряющий взгляд. Где же помощь, не верю, что всевидящая Виера не знает, что тут творится, и в каком состоянии Кристиан.

— Виера! Виера!!! — орала я — Кошка драная, Виера!

— Не кричи, я уже почти тал отправляю зов деду, но наталкиваюсь на глухую стену. Что то произошло. Нас не слышат.

Я в непонимании присела около Кристиана. Почему? Ему нужна помощь. А ему даже до источника не доползти. Я топала ногами, прыгала, махала руками, в надежде, что драконница вернётся, и я попытаюсь доволочь Кристиана до пещеры. Но тщетно.

Без сил рухнула на колени перед ним. Я гладила его морду и напевала какую то грустную песню про верность лебедей. Про надежду. Кузнечика и даже про ёлочку. Помощь до утра так и не появилась. Кристиан стонал, пытаясь не пугать, но я чувствовала, его боль как свою. Спросила про драконью регенерацию, но увы, это не те раны. Я видела, что он умирает. И во мне, вместе с ним, умирала душа. Мелькнула мысль, что мы так и не станцуем под луной. Я прижалась к его боку и провалилась в тревожный сон.

Мне снились все, с кем свела меня судьба. Лица мелькали, что то говорили. Вот Виера открывает рот, кричит и что то требует. Я ее не слышу. Старейшины, дед Кристиана с печальным укором, тянет руки ко мне. Тар-Ис Ноэрдан, улыбается грустно и одобряющие. Волки, изгои… и в мозг врывается тихий голос Орефы

«Эниорфам магия не доступна. С даром рождались редко, в основном это целитель, иногда интуит. Целители рождались с голубыми глазами…»

Я вскочила. Кристиан уже еле дышал.

— Сейчас, сейчас, потерпи…

Мои руки легли на раны, я судорожно сглотнула. Ну, давай, где ты? Ничего… Господи. Надо успокоится, ну же, Лисса, не замечая, что называю себя новым именем, закрываю глаза, заставляя успокоиться бешенную тахикардию. Ну… где же ты, ты нужна мне, я не смогу жить без него. Не зачем. Он моя душа, моё сердце.

И из груди пошло тепло, устремляясь к рукам. Открыла глаза, мягкое серебристое свечение окутало руки и начало растекаться по ранам Кристиана. Сколько прошло времени? Много, очень много. Солнце уже перешло на другую сторону. А я всё вливала и вливала в дракона свет. Тепло в груди затухало, сменялось на холод, пальцы онемели. Кристиан вздохнул. Я упала на колени. В глазах всё плыло. Тошнило. Тело ломило. Невидящим взглядом посмотрела в небо и закрыла глаза. Очнулась от тревожного ощущения, рванула мысль-Кристиан. С трудом разлепила глаза, чтоб встретить его янтарные. Он держал меня на руках.

— Живой.

Выдохнула и прижалась щекой к его груди. Живой. Кто у вас тут Боги, я им подарок почтой отправлю. Нет, пять, за каждую мою жизнь, что спасли сейчас нас. За жажду жизни от волков, за умение драться от диамантов, лечить от эниорфов, магии от Серебристых драконов, за веру и умение успокаиваться от Алисы.

Я улыбнулась Кристиану.

— Поцелуй меня.

В небе появились драконы, и со стороны Бронзовых, и с гор Серебристых.

— Кажется поцелуй откладывается.

С сожалением пробормотал Кристиан.

ШУ-АРДАН

Совет старейшин

Драгон Дадмиар впервые вышел из себя, сверкая глазами, он рычал в сторону Виеры,

— Ты! Ты, зная какая опасность грозит, мало того, что позволила им улететь ночью. Одним. И, когда я услышал зов умирающего внука, ты перекрыла путь. И не только нам, ты отрезала и Серебристых. Тар-Ис Ноэрдан с лучшими воинами бился в щит шесть талов.

Тар Драгон Имар Кристиан, сильнейший из клана, с девочкой на спине, что только ослабило его в бою, оказался в опасности, они оба могли погибнуть. По твоей вине, старая ты хрыза.

Больше всего старейшину злило, что эта «хрыза», свернувшись в кресле, хитро улыбалась, прикрыв глаза.

— Я выкину твоё кресло к рогатым крахтам и запрещу подходить к залу старейшин. Отвечай, чем ты думала?

Виера потянулась, выпрямилась и вонзила в Дадмиара жёсткий взгляд.

— Я знала, что произойдёт. И, да, я перекрыла путь. Хватит нянчить шестисотлетних драконов. Не всегда ты сможешь прийти на помощь. И девочке нужен был толчок. С каждым перерождением она брала кусочек прожитой жизни, дар, умение, магию. Осталось выяснить кто она. Связь с последней жизнью не прервалась, и вытащить из неё прошлые оказалось невозможным. Я увидела нить связывающую Лиссу с земной матерью. Она, что было для меня совершенным потрясением, была Лунной драконницей. Но испытав боль предательства оградила свою дочь, поставив блок. Я его переплела, Эна вдохнула жизнь в новое плетение. Но ситуации, где девочка могла забыть о себе и начать действовать не было.

И, да. Я осознавала, что они могли погибнуть. И, послушай меня, Тар Драгон Дадмиар, древний ты сузмаил, девочка могла погибнуть в какой либо иной ситуации, и это была бы последняя смерть, а за ней уйдёт Кристиан. Какой вариант тебе больше нравится?