Вечный всадник

Глава 9

Кара стояла, как олень в свете фар: мысли спутаны, сердце колотится.

— По-моему, мне все же надо присесть.

На непослушных ногах она прошла по мраморному полу к толстому ковру, на котором стоял огромный «журнальный столик» в виде шахматной доски. Садясь в мягкое кожаное кресло, девушка опрокинула две шахматные фигуры размером с банку из-под пепси.

— Тебе нравится играть в шахматы, — проговорила она приглушенно. Что за идиотское замечание.

— Да.

— Значит, ты хорошо играешь? — Еще одно идиотское замечание. Она рассуждает о таких обыденных вещах, как шахматы, в то время как Арес рассказывал о падших ангелах, демонах и ее смерти.

Арес поставил фигуры на место.

— Я еще никому ни разу не проиграл.

— Напомни мне не бросать тебе вызов в играх, — пробормотала девушка.

— Было бы разумно вообще не бросать мне вызов. — Арес подошел к одной из дверей в дальнем конце комнаты и громко позвал какого-то Вулгрима.

Его высокомерие, хоть, пожалуй, и оправданное, раздражало Кару, и такая реакция ее вполне устраивала. Все, что угодно, только бы не ощущать страха и растерянности. Не успела девушка произнести хоть слово, как в комнату, цокая копытами, вошло громадное существо с бараньими рогами и широким носом. На нем — по крайней мере, она предполагала, что это существо мужского пола — было нечто вроде кожаной туники, под ней — кольчуга, а под кольчугой, должно быть, что-то еще, иначе его густой рыжеватый мех торчал бы из звеньев кольчуги.

Кара думала, что уже ничто не сможет выбить ее из колеи больше, чем есть, и постаралась притвориться каменной статуей, пытаясь вести себя как можно незаметнее, пока Арес разговаривал с этим существом.

— Милорд? — громко сказало оно.

Арес наклонил голову:

— Вулгрим, принеси человеку орочью[43] воду. Вели остальным, чтобы давали девушке все, что она захочет. — Он окинул ее многозначительным взглядом. — Кроме свободы. Охраняйте ее ценой собственной жизни.

Орочью воду? Он, конечно, сказал «орхидеевую воду». Как, например, розовая вода. Только с орхидеями. Боже, ей захотелось залиться безумным смехом, потому что в комнате монстр, а она думает о цветочной воде. Кара бросила взгляд на Ареса и изменила свое мнение. В комнате было два монстра.

Вулгрим поклонился, решительно развернулся на своих копытах и исчез в коридоре.

— Что… — девушка откашлялась, чтобы избавиться от унизительной хрипоты, — что это было?

Арес снял куртку и бросил ее на спинку дивана.

— Демон-Рамрил. В моем распоряжении около тридцати таких слуг и стражей. Они не причинят тебе вреда.

Конечно нет. Зачем демонам причинять ей вред?

— Все демоны похожи на козлов?

Арес глубоко вдохнул, словно набираясь терпения для ответов на ее вопросы:

— Демонов существует множество видов, как и млекопитающих на земле, но многие из них выглядят как люди, вроде нас с тобой. Мы называем их тертацео. Теперь, когда ты стала частью этого мира, ты сможешь чувствовать или видеть некоторых из них.

Кара вспомнила парня, который вышел из паба в Йорке, того, который на пару ужасных секунд превратился в отвратительное существо. Но тут по комнате стрелой пронеслось что-то мохнатое, и она забыла о парне из паба.

— Это… существо у тебя за спиной — демон?

Арес обернулся, и резкие черты его лица смягчила широкая ухмылка:

— Ага.

Он издал какое-то мурлыканье, и из-за спины у него выбежало существо размером с бигля[44], уменьшенная, более округлая и пушистая копия Вулгрима на четырех ножках. Девушка наблюдала, как Арес любовно щекочет его, удивленная неожиданным проявлением нежности.

— Иди домой, Рэт. Твой отец, должно быть, волнуется.

Маленький «козлик» проблеял и ускакал, и Арес улыбался, пока снова не повернулся к ней.

— Внук Вулгрима. Ему всего несколько месяцев, а уже любопытный как черт. Его мать умерла.

Боже… у Кары скопилось бесчисленное множество вопросов к нему, но она даже не знала, с чего начать. Может быть, с того, зачем она здесь? Девушка устроилась в кресле поудобнее и, когда Арес нахально оглядел ее, подтянула колени к груди и поправила порванную пижаму, хотя сейчас это уже было неважно — он уже все видел.

— Воспитанные люди не пялятся, — огрызнулась она, потому что, черт возьми, хоть он все и видел, но пускать слюни ему вовсе не обязательно.

— О, очень даже пялятся, — врастяжку проговорил Арес. — Просто они очень хорошо это маскируют.

Неважно.

— Зачем ты привел меня сюда?

Арес принялся мерить комнату широкими шагами. На его лице была написана сосредоточенность.

— Чтобы защитить от моего брата.

— Твоего брата? Это он пытается меня убить?

— Это он был всадником на белом коне, и убить тебя хочет не только он. За тобой охотится половина подземного мира. Вот почему ты должна оставаться здесь. Мой брат может найти остров, но больше — почти никто. Он заподозрит, что я привел тебя сюда, но у него нет доносчиков — я очистил остров от паразитов и летучих мышей, а мои Рамрилы с помощью охотничьих соколов перебили всех птиц.

Прочитав на ее лице немой вопрос, Арес пояснил:

— Мой брат может общаться с разными переносчиками болезней и использовать их в качестве шпионов.

Ф-фу. Так вот почему Арес спрашивал ее о крысах.

— Судя по всему, твой брат просто очарователен.

Наступила долгая пауза, нарушаемая только звуком его шагов.

— Был когда-то.

Почему-то Кара не могла представить психопата на демоническом коне очаровательным.

— Может быть, пора рассказать, кто вы с братом такие? Потому что, честно говоря, мне трудновато все это переварить.

Арес покачал головой:

— От того, что ты будешь знать о нас, легче тебе не станет.

— А что? Станет еще хуже?

— Тебе трудно будет в это поверить.

— Эй! — Девушка указала туда, куда ушел демон с бараньими рогами. — После того, что я увидела, я не удивлюсь, даже если ты назовешься Дартом Вейдером[45].

Уголок широких губ слегка приподнялся, но его рот тут же снова стал твердой неулыбчивой линией. Но в этот миг Кара почувствовала, что ее тянет к нему точно так же, как в тот момент, когда она впервые увидела его у себя на крыльце.

— Моего брата зовут Ресеф, — небрежно сказал он. — Звали Ресефом. Теперь он — тот, кого вы привыкли называть Мором, первый Всадник Апокалипсиса.

Ладно, Кара погорячилась насчет того, что ее это не удивит. На какой-то миг она ошеломленно замерла, изо всех сил стараясь не задохнуться от изумления. Брат. Брат Ареса — Мор. Наконец, она смогла заговорить, но голос больше походил на хрип:

— А ты, значит?..

— Война. Второй Всадник Апокалипсиса.

Вошел демон Вулгрим с бутылкой воды, которую Арес протянул Каре:

— Пей.

Все еще ошеломленная, девушка подчинилась. Холодная вода освежила пересохший язык, и она успела выпить половину содержимого, прежде чем он мягко забрал у нее бутылку. Слово «мягко» совершенно не подходило Аресу, но сейчас вся его пугающая сила исчезла, и даже резкие черты лица и неприветливый изгиб рта стали не такими суровыми.

— Хватит, женщина, — проворчал он. — Твой организм не справится.

Поздно. Хуже, чем сейчас, уже не будет.

— На вкус вовсе не похоже на цветы. — Сегодня она прямо королева идиотских реплик. Арес поглядел на нее так, словно она — опасная сумасшедшая, а он боится подхватить вирус. — Ты же сказал, что это орхидеевая вода.

Арес нахмурился, тихонько повторил ее слова, а потом рассмеялся. И, боже, до чего же прекрасен он стал.

— Орочья вода. Я приказал Вулгриму добавить сюда орочью траву, чтобы помочь тебе расслабиться.

Кара должна была бы разозлиться за то, что он опоил ее, но, должно быть, орочье вещество подействовало, потому что ей стало все равно. Более того, по жилам разлилось возбуждающее тепло, а мышцы приятно расслабились.

— И что теперь?

— Нам придется найти твоего цербера раньше Мора. Если ему станет известно про вашу связь, то он начнет пытать его, чтобы убить тебя. — Протянув руку, Арес положил ладонь ей на затылок. Напрягшиеся мускулы грозили разорвать рукава футболки. — Ты приехала в Йорк, чтобы найти эту псину, так ведь? Ты знаешь, где она?

— Точно не знаю. Но в одном из своих снов я видела название улицы. Ньюленд Парк Драйв.

— Тогда я начну поиски оттуда. Мор наверняка уже послал своих слуг прочесывать город.

Не спрашивай… не спрашивай…

— Почему он хочет убить меня? Зачем подземному миру моя смерть?

— Почему? — Низкий голос Ареса проникал в самые глубины ее души, и ей почему-то нравилось это ощущение. — Потому что в подземном мире полным-полно демонов.

Он опустил взгляд на свое предплечье, где татуировка, изображавшая лошадь, как будто двигалась — гриву коня словно шевелил бриз. Кара вспомнила, как его настоящий конь превратился в дым, а потом — в эту татуировку, и да, это еще один вопрос, который надо будет ему задать.

— Большинству демонов, живущих в человеческом мире, нынешнее положение вещей вполне по вкусу. Но те, кто застрял в Шеуле, хотят выбраться оттуда, поэтому они присоединились к Мору в его желании убить тебя. А тот хочет твоей смерти потому, что она сломает мою Печать.

— А это плохо?

Арес рассмеялся, но на этот раз от его смеха у нее кровь застыла в жилах. А кровь у нее, благодаря орочьей воде, и так текла вяло.

— Плохо? Кара, твоя смерть вызовет Апокалипсис. Полное разрушение. Конец света, в нашем понимании. Поэтому — да, твоя смерть — это плохо.

— Да, вот уж будет неприятность.

В какой-то момент девушка схватила его за руку. Должно быть, она была не в себе, потому что легонько поглаживала его ладонь пальцами. Но ведь она только что сказала, что ее смерть станет неприятностью, так какого черта?

— Орочья вода просто потрясающая.

Темная бровь взметнулась вверх.

— По-моему, Вулгрим сделал ее чуть крепче, чем обычно.

— О! Кстати о крепких напитках… водка. Я же не пила водку, верно? Той ночью я ухаживала за Хэлом, а ты меня похитил.

Длинные пальцы Ареса обхватили ее руку, и все ее тело стало податливым и теплым.

— Я инсценировал все после того, как очистил твою память. Я хотел, чтобы ты думала, что у тебя есть причина не вспоминать о произошедшем.

— Могло бы сработать, только вот я не пью. Вообще. — Кара наклонилась вперед. — Можно мне еще орочьей воды?

Арес усмехнулся и поставил бутылку так, чтобы Кара не могла до нее дотянуться:

— Не думаю, что это хорошая идея.

Пожалуй. Особенно если учесть, что ее веки стали тяжелеть. Но тело вело себя совершенно иначе: ее гормоны, видно, разбуженные от глубокого сна встречей с Аресом, определенно хотели станцевать джигу[46].

— Ты очень вкусно пахнешь. И ты невероятно привлекательный. Хотя твое лицо выглядит немного жестоким.

Сердитый взгляд Ареса подтвердил ее мысль.

— Твой брат просто жуткий. Ты тоже жуткий. Ты — зло?

— Пока нет. Потому мы и должны сделать все возможное, чтобы ты осталась жива, Кара. Если ты умрешь, я стану очень, очень плохим.

— Таким, каким был, когда поцеловал меня? Это было плохо.

— Это был не поцелуй. И это не было плохо. — Его голос прозвучал так обиженно, что девушка не сдержала улыбки.

— Твои губы касались моих.

У нее все плыло перед глазами, но его губы Кара видела ясно. Они такие безупречные. И, если память ее не подводит, еще они очень твердые, но гладкие. Девушка дотронулась подушечкой пальца до его нижней губы.

Его рот приоткрылся от резкого вдоха, и что-то вздрогнуло у нее в животе. Наверное, орочья вода. Кара медленно обвела его губы пальцем, и да, они оказались мягкими. Бархатистыми. Ей захотелось снова ощутить их.

Где-то на задворках ее сознания внутренний голос кричал, что это неправильно, но девушка чувствовала себя сонной, слегка сумасшедшей и чуть-чуть… сексуально озабоченной.

— Я покажу тебе, — пробормотала она, наклоняясь вперед, — покажу тебе, что такое поцелуй.

Арес было отпрянул, но Кара поймала его губы своими, и он замер, как если бы она ударила по выключателю. Ей страшно хотелось захихикать, но девушка не позволила смеху сорваться с губ. Ни за что. Ее губы были слишком заняты.

В отношениях Кара никогда не выступала в роли провокатора. Должно быть, повлияла орочья вода. Девушка целовала его так же, как это делал он. Его язык обводил контуры ее губ, поэтому сейчас она делала так же.

— Вот, — прошептала Кара, — как ты целовал меня.

Животный, мужской звук вырвался у него из груди — нечто среднее между стоном и рычанием, и Арес оказался к ней вплотную. Он толкнул девушку в кресло, его тело придавило ее, его бедра оказались между ее бедер. Внутренний голос снова возопил, что она совершает ошибку, но тело ее было расслабленным, томным, и после всего, что случилось за последние два дня, единственное, чего хотелось Каре, — это забыться.

***

Арес уперся кулаками в подлокотники и приподнялся над Карой. А, черт. Это совсем не смешно. Девушка находилась под наркотическим действием орочьей травы, и Арес знал, что ему следовало остановить ее еще в тот миг, когда она коснулась пальцем его рта.

Вместо этого ему стало интересно, что она будет делать дальше. Он не ожидал, что девушка поцелует его. А когда она это сделала… это был самый сладкий поцелуй в его жизни. Ее требовательный рот, ловкий горячий язычок разожгли у Ареса внутри огонь, который, как ему казалось, давным-давно погас.

А когда руки девушки обхватили его за шею, этот огонь вырвался из-под контроля. Его инстинкты воина требовали, чтобы он двигался вперед, шел в атаку и побеждал. В мгновение ока он накрыл тело девушки своим, твердым, напряженным, его рот пробовал на вкус готовую на все, возбужденную женщину.

Теперь его возбужденный член прижимался к ее лобку, а мускулистая грудь часто вздымалась от неровного дыхания. А девушка спала.

Слезь с нее, кусок дерьма.

У него закололо в затылке от ощущения, что за ним наблюдают, и Арес стал озираться в поисках источника этого чувства. В дверном проеме, соединявшем столовую и гостиную, стоял Вулгрим. В маленьких свинячьих глазках светилось любопытство, он явно терялся в догадках. Никаких сомнений. Арес редко приводил сюда женщин. А когда все же приводил, они не тратили время на посиделки в гостиной. И никогда не накачивались наркотиками до потери сознания.

Да уж, картина просто великолепная.

— Что? — огрызнулся Арес, слезая с Кары. Он с трудом подавил желание объяснить, что это произошло не под влиянием рогипнола[47]. Арес может получить любую женщину, какую захочет. Ему не нужно опаивать их наркотиками, а даже если он и сделал это, чтобы заняться сексом с человеком, слуг это касаться не должно.

— Я вижу, вы… заняты, — сказал Вулгрим. В его обычно бесстрастном голосе слышались веселые нотки. — Я приберу позже.

— Хорошо. И скажи Торренту, чтобы получше присматривал за Рэтом.

Не то чтобы Арес возражал против маленького комочка меха в доме, но если кроху-Рамрила найдет Мор… Боже, Арес даже думать об этом не хотел.

Он поднял Кару на руки. Ее голова откинулась, оторванные пуговицы и разорванная пижама завершали великолепную картину «трахни-ее-пока-она-спит». Замечательно.

— Я слышал, рогипнол даже лучше, чем орочья вода, сэр, — крикнул Вулгрим, когда Арес вынес девушку в коридор.

— У меня в подземелье есть пыточная, — парировал Арес, и шуткой это было лишь наполовину. Проклятый демон.

Проблема заключалась в том, что этот демон боялся Ареса и вполовину не так, как должен был. И, как бы Аресу ни хотелось пожалеть о том, что он допустил Вулгрима и его семейство в свое ближайшее окружение, у него не получалось. Он не любил демонов, но Вулгрим был другим и жил рядом с Аресом с того дня, когда тот спас его, еще ребенка, от верной смерти.

Кара зашевелилась у него на руках, прижалась к его груди и обвила руками за шею. По его телу разлилось необычное тепло — что-то, что Арес не смог определить, но чувство было… приятным.

В нашем мире для нежности нет места. Воины сражаются. Трахают. Убивают. И все. Голос отца — вырастившего его человека — по-прежнему звучал в голове у Ареса даже спустя столько времени. Когда Арес был еще совсем крохой, его били за проявление доброты к животным и рабам. К десяти годам всю мягкость из него в буквальном смысле выбили. То, что до него хотели донести, он понял четко и ясно: не привязывайся ни к кому и ни к чему, потому что имущество легко потерять, власть изменчива, а живые существа легко умирают.

Это правда. Со временем он забыл этот урок, а за его ошибку заплатила его семья. Кровью.

Кара начала храпеть, и Арес попытался представить эти тихие звуки непривлекательными. Не милые они. Совсем не милые. Он твердил себе это снова и снова, пока нес ее в одну из пяти спален. Он выбрал хозяйскую спальню. Там были ванная, самая большая кровать, а в углу стояло кресло, где он мог сидеть и наблюдать за девушкой, если понадобится. Окно спальни выходило на крутой обрыв. Еще эта комната могла похвастаться самым лучшим видом из окна, здесь лучше всего чувствовался морской бриз, было патио[48], и сюда было практически невозможно попасть снаружи.

Арес положил Кару на кровать, убрал ее пальцы со своей шеи и накрыл простыней, изо всех сил стараясь не смотреть на то, что открывала взгляду разодранная пижама. Ладно, не совсем изо всех сил. А, черт, жалкие попытки. Надо найти ей новую пижаму. Немедленно.

С легким вздохом Кара повернулась на бок и свернулась калачиком, уютно устроившись на простынях. Ареса уколола зависть: насколько он помнил, ему никогда не удавалось так уютно устроиться в постели — так мог сделать только человек. В то же время, даже когда Арес считал себя человеком, он чувствовал себя отщепенцем, словно не принадлежал к этому миру. Арес познал радости брака, семьи и наслаждался жизнью, но в глубине души всегда знал, что что-то неправильно. Что он предназначен для чего-то большего, не нуждается в человеческих удобствах или чувствах и не заслуживает их.

Тут до Ареса дошло, что он, задумавшись, склонился над Карой; ее голова покоилась у него на руках, так как на кровати не было подушки, а пальцы поглаживали ее гладкую щеку. Зашипев, он отстранился так резко, что потерял равновесие, и, попытавшись уцепиться за стул, приземлился на задницу. Сукин сын. И это падение, и вихрившиеся в голове мысли были неловкими, не свойственными ему, и, как бы ни хотелось ему обвинить в этом агимортус… ладно, да, он винил его. Никакая женщина не собьет его с толку, будь она хоть писаной красавицей.

Усилием воли вернув себе воинственный настрой, Арес выставил стражу в патио, на крыше и перед каждым окном. Только убедившись, что никто, даже крысы Мора, не проскользнет в комнату, он отправил сообщения Лимос и Танатосу. Оба прибыли в течение часа, и Арес встретил их в гостиной.

— Скажи мне, что человек у тебя, — произнес Танатос вместо приветствия.

Он был готов к сражению — одет в латы из костей демонов. Когда он шагал, его ботинки гремели, как раскаты грома. Свои светлые волосы Танатос стянул в хвост кожаным ремешком, но две тонкие пряди по обеим сторонам висков остались свободны и слегка ударяли его по лицу во время ходьбы. В руке он держал холодную банку «Маунтин Дью»[49]. Танатос питал пристрастие к газировке.

На Лимос, вошедшей вслед за ним, были оранжевые пляжные шорты, желто-оранжево-голубой гавайский топ и шлепанцы в цветочек. В черных волосах даже виднелся желтый цветок. Она была так похожа на девочку.

— Привет, братик. — Лимос хлопнула Ареса по груди, проходя мимо него. — Что новенького?

— Человек у меня. Спит.

— Хорошо. — Тан залпом проглотил полбанки газировки. — У тебя есть с ней проблемы?

Еще бы.

— Если тебя интересует, агрессивна ли она в моем присутствии, то нет.

— А как на тебя влияет агимортус?

Арес сжал и разжал кулаки. Ему со многим пришлось столкнуться с тех пор, как он был проклят и стал Всадником, но потеря сил и возможная слабость раздражали его больше всего.

— Когда я сражался с Ресефом в Йорке, доспехи и меч подвели меня, но с тех пор, как я забрал Кару, ни одну из моих способностей мне применять не пришлось.

Лжец. В отеле его реакция замедлилась — близость к девушке притупила способность чувствовать опасность. Но Арес был не в состоянии признать свое поражение даже перед братом и сестрой. Он мог перечислить все логичные аргументы: что это была не его вина, что ни с кем другим этого не случится и так далее, и тому подобное… А что в сухом остатке? Унижение.

Ли бросила на него скептический взгляд, словно хотела предложить сверхъестественную «Виагру»[50] для его проблем с агимортусом, но благоразумно решила промолчать.

— Как она? Не может же она радоваться, внезапно узнав, что ее смерти жаждет большинство жителей подземного мира.

— Держится как может. — Арес подошел к барной стойке около камина. У текилы есть свойство замещать саднящий огонь стыда своим собственным огнем. — По крайней мере, пока что.

— Есть признаки слабости? — Арес нырнул за гранитную столешницу, и фиолетовые глаза Ли загорелись. — Да, пожалуйста. Что-нибудь фруктовое.

— Может, еще и зонтик?

Она показала ему средний палец. Настанет день, когда его сестра научится ценить настоящие напитки, а не эту приторную девчачью бурду.

— Пока никакой слабости я не заметил. На какое-то время связь с цербером поддержит ее силы. Но нам надо найти зверя, потому что, если он умрет, умрет и женщина. Мне известно, откуда начать поиски — улица в Йорке, и, если понадобится, мы обойдем там каждый дом. Еще нужно найти падшего ангела, чтобы Кара смогла передать агимортус. Тогда у нас будет небольшая передышка.

Лимос вздохнула:

— Вернусь домой и соберу кое-какие вещи. Кто-то из нас должен оставаться здесь, чтобы помочь тебе защитить девушку.

— Отлично. Я пойду за псиной. Тан, ты ищешь Непадшего. Я бы начал с храма Лилит. Я нашел там Тристеллу. — Арес надеялся, что ей хватит ума там и остаться.

— Заметано.

— Надеюсь, что так. Тристелла сказала, что падших осталось около десятка. Все остальные либо убиты Мором, либо вошли в Шеул, чтобы спастись от его клинка. — Тан грубо выругался, и Арес был с ним полностью солидарен. — Есть еще новости?

Танатос кинул банку в мусорную корзину:

— Ресеф пытался убедить одного из моих вампиров подсыпать афродизиак[51] в мое питье.

— Арес обожает орочью воду, — крикнул Вулгрим с кухни, и да, в подземелье появился набор цепей с его именем.

Лимос нахмурилась:

— Что сказал твой демон?

— Ничего, — буркнул Арес и кинул кубик льда в Тана, который наморщил лоб, очевидно, пытаясь понять, о чем это болтает Рамрил. — Видно, план Ресефа не сработал?

— Я подозревал, что он попытается подобраться ко мне через моих слуг, поэтому предупредил их, что столб[52] всегда ждет того, кто меня предаст.

Ли рассматривала свои ногти, покрытые розовым и желтым лаком:

— Лучше бы ты обходил «Четырех Всадников» стороной. Скорее всего, Ресеф туда заглянул и пообещал вечное место рядом с собой после Апокалипсиса тому, кто сможет тебя одолеть. Женщины уже ищут цепи, которые смогут тебя удержать. Есть даже несколько мужчин, которые собираются в этом поучаствовать.

— Мило. — Глаза Танатоса заблестели, как желтые алмазы.

Арес плеснул в блендер рома для девчачьего напитка Лимос:

— Теперь вы понимаете, что нам придется его уничтожить?

— Нет, я сказал. — Пространство вокруг ног Тана на миг потемнело. — Мы найдем другой способ. Ривер предложил помочь.

Лимос закатила глаза:

— В это я поверю, только когда увижу собственными глазами.

— Согласен, — пробурчал Тан, — Но формально помогать он не будет. Ангел предложил привести представителей Эгиды, чтобы мы встретились с ними.

— Встретиться с ними? Они, наверное, хотят убить нас.

Пару сотен лет назад у Лимос случилась пренеприятная стычка с отрядом из Эгиды, и они сообщили ей, что смерть Всадников предотвратит Апокалипсис. Каким-то образом они прознали о том, как влияет на Всадников укус цербера, и выпустили в нее стрелу, наконечник которой был смазан слюной цербера. Они продержали Лимос парализованной целую неделю, прежде чем ее спас Ресеф, и, хотя то, что они сделали с Лимос, не шло ни в какое сравнение с параличом, который испытал Арес, она несколько недель отходила от пережитого.

Да… парни из Эгиды формально были на стороне добра, но Всадникам они точно не друзья.

Арес добавил в алкоголь смесь из свежего клубничного дайкири[53] и льда. Фу.

— Если они до сих пор пользуются нашей уязвимостью к укусам церберов, то мы можем угодить в ловушку.

— Или они смогут нам помочь, — возразил Тан. — Страшно не хочется соглашаться с Ривером, но сейчас мы не можем позволить себе отказываться от помощи. Кроме того, они могут помочь нам найти клинок Избавления раньше, чем кинжал заполучит Ресеф.

— Мне это не нравится. — Лимос топнула ногой так, что ее шлепанец свалился на пол.

Арес обдумал все варианты, которых, к сожалению, оказалось не так уж много.

— Нам надо поговорить с ними, но сделаем мы это на своих условиях. Тан, скажи Риверу, что мы встретимся с ними у тебя.

— Что? — возмутилась Лимос. — С целым долбаным отрядом?

Арес покачал головой:

— Нас трое, значит, мы разрешим им прислать не более трех представителей. С нами будет Кара, а я не могу рисковать ее безопасностью.

— Как они туда доберутся?

— Это уже проблема Ривера. — Арес включил блендер.

— Я по-прежнему считаю, что это ошибка, — сказала Лимос, когда шум блендера стих.

— Ли, мы искали твой агимортус несколько тысяч лет, и все без толку. Если мы до сих пор не смогли его отыскать, значит, уже никогда не найдем. Но у Эгиды есть средства, которые нам недоступны. У нас нет выбора. Ресеф сейчас располагает поддержкой злых сил, включая их ресурсы. Если он найдет твой агимортус раньше нас…

— Да, да. Я поняла. Но мне это не нравится.

— Мне тоже, но… — Раздавшийся крик не дал Аресу договорить.

Кара. Арес бросился по коридору, Тан и Ли — за ним. Через двойные двери он ворвался в спальню. Кара сидела на кровати, лицо ее исказилось, в глазах стоял животный страх. Пальцы девушки прижимали простыню к груди так сильно, что костяшки побелели.

— Арес, — выдохнула она и тут же раскрыла рот от удивления при виде Тана с мечом в руке и Ли, которая успела облачиться в брюки и тунику в самурайском стиле из кожи Крестовой гадюки[54]. Арес в какой-то момент тоже приготовился к битве, и его доспехи поскрипывали, когда он шел по комнате.

— Это мои брат и сестра.

Инстинктивно Арес осмотрел каждый дюйм комнаты, прежде чем опереться о стену рядом с окном, из которого выглядывал ночью. Его Рамрилы стояли по стойке смирно, их явно ничто не тревожило.

— Что случилось?

— Кто-то забрал Хэла, — с трудом выдохнула Кара. — Они причиняют ему боль.

Танатос убрал меч. Шорох скользнувшего в ножны клинка снял напряжение в комнате.

— Хэл?

— Цербер, с которым она связана, — объяснил Арес; его голос резал не хуже меча Тана. — Кто его забрал?

Кара подтянула простыню до шеи, ее взгляд метался между Танатосом и Лимос:

— Их было шестеро. Пять мужчин и женщина. Он не хотел идти. Тогда они стали колоть его копьями… и он был в клетке, из которой не мог выбраться.

По щеке девушки поползла слеза, и у Ареса возникло нелепое желание вытереть ее. Обычно, будучи в доспехах, он не испытывал ничего такого, но, когда он приблизился к Каре, жесткая кожа брони превратилась в мягкую замшу, и эмоции, которые должны были быть заблокированы, оказались раздражающе близки к выходу.

— Ты можешь нам их описать? — Танатос облокотился о комод. Похоже, он, допрашивая Кару, чувствовал себя в спальне даже чересчур комфортно, по мнению Ареса. — Какое у них оружие? Во что они были одеты?

Кара ответила, обращаясь к Аресу:

— Большинство в джинсах. Некоторые в коже. У одного на шее висело распятие, а в руке была бутылка с какой-то жидкостью.

— Святая вода, — пробормотал Арес. — Что еще?

Кара подняла руку к горлу, указывая туда, куда была ранена той ночью, когда Арес спас ее от Хранителей.

— У них были такие же странные штуки в форме буквы S, как та, которой меня ранили. На обоих концах лезвия. Одно золотое, другое серебряное.

— Станги, — пробурчала Ли. — Оружие Эгиды. Чертовы человеческие ублюдки.

— Проклятье, — выдохнул Арес. — Танатос, поговори с Ривером и организуй эту встречу с Эгидой сейчас же. Мы получим кое-какие ответы и заберем у них этого чертового цербера, пока они его не убили.

Аметистовые глаза Лимос сверкнули:

— Сразу они его не убьют. Сначала будут проводить над ним эксперименты.

— А я ослабну, пока они будут это делать. — Глаза Кары встретились с глазами Ареса, и он почувствовал, что тонет в них. Так человеческий мужчина с готовностью идет на смерть, когда его манит русалка. — Ведь так?

— Да. — Арес мог бы подсластить пилюлю, но девушка уже обо всем знает. А он никогда в жизни ничего не приукрашивал. — Ты будешь терять силы, пока не умрешь и не запустишь конец этого проклятого мира.

***

Ты будешь терять силы, пока не умрешь и не запустишь конец этого проклятого мира.

Кара размышляла о том, сколько раз ей придется услышать эти слова, чтобы она, наконец, осознала, что от нее зависит судьба человечества.

Не отдавая себе отчета, она потянулась к руке Ареса, сама не зная зачем. Может быть, потому, что парень со светло-желтыми ястребиными глазами и проколотой бровью пристально смотрел на нее, а девушка с иссиня-черными волосами и фиолетовыми глазами ворчала что-то о человеческих ублюдках, и сейчас Арес был ее единственным союзником.

Если, конечно, его действительно можно назвать союзником.

Кара украдкой рассматривала новоприбывших. Мужчина был не так широк в плечах, как Арес, немного худощавее, а вот волосы у него были гораздо светлее и длиннее. Поражало сходство между братьями в стремлении командовать, точеных чертах лица и напряженном его выражении. Девушка была из тех, которых Кара всегда терпеть не могла: безупречная кожа, длинные черные ресницы, обрамляющие сногсшибательные глаза, и ослепительная красота без всякого макияжа.

— Значит, это твой брат? И сестра?

Еще один Всадник и… Всадница?

— Это Танатос. — Арес показал на желтоглазого. — А ее зовут Лимос. Они не причинят тебе вреда.

Наклонившись, он подтянул простыню повыше, чтобы прикрыть ее обнажившуюся грудь. Затем бросил взгляд на брата и сестру:

— Не оставите нас на минутку?

В его голосе прозвучала нотка раздражения, что, как предположила Кара, было обычным делом.

— Конечно. — Танатос внимательно разглядывал ее, и девушка вдруг почувствовала себя голой, несмотря на простыню. У него вырвался какой-то звероподобный рык, голос зазвучал ниже и резче. — Мне нужно… идти. Я вызову Ривера.

— А мне нужно собрать кое-какие вещи, если уж предстоит нянчиться с твоим человеком. — Лимос поправила цветок в волосах, затем провела пальцами по горлу, и ее доспехи исчезли — она осталась в шортах, шлепанцах и гавайском топе.

Ситуация становилась все более странной. Удивительно, но Кара больше не теряла самообладание из-за того, что еще пару дней назад заставило бы ее задохнуться от изумления. Даже еще вчера.

Через пару секунд они с Аресом остались одни, и девушка оглядела скудно обставленную спальню.

— Как я здесь оказалась? Я не помню, как заснула.

— Я дал тебе легкое успокоительное.

Легкое? Кара чувствовала себя так, словно он влил в нее целую бутылку виски. Она потерла глаза, но ей все равно хотелось спать. Тут до нее дошло, что она все еще держит Ареса за руку, но не отпустила его. Более того, сжала руку сильнее, как будто нуждаясь в опоре. Арес выглядел немножко смущенным, словно не знал, что делать.

— Спасибо.

— За что?

Арес попытался высвободиться, но Кара не отпускала. Может, они и недавно знакомы, но здесь он единственный, кого она более или менее знает.

— За то, что ты здесь. — Кара лениво погладила его большой палец своим. Его руки были такими грубыми, и все же, хоть ему и пришлось несколько раз носить ее на руках, он не причинил ей боли.

— Твои брат и сестра пугают меня.

— Так и должно быть.

Она вздохнула.

— Не очень-то хорошо у тебя получается утешать, а?

— Я воин, а не нянька. — В его голосе не было и тени сочувствия.

— Это уж точно, — пробормотала девушка. — Так почему они меня ненавидят? Твои брат и сестра.

— Они тебя не ненавидят.

— Конечно, — сухо сказала Кара, разглядывая шрам у него на руке между большим и указательным пальцами. Как странно. Если он бессмертен, откуда у него шрамы? — Я, похоже, проспала все приветственные объятия.

Арес стряхнул ее руку и сделал шаг назад, разминая пальцы так, словно хотел избавиться от ощущения ее прикосновения.

— Они тебе не доверяют. Ты — человек. Тебя легко развратить, тебе легко промыть мозги. Слабая и телом, и духом.

Слабая. Слово вонзилось в сердце, как копье, полностью перекрыв легкую досаду от того, что Арес опоил ее без ее ведома. Когда-то она была слабой, но потратила два года на восстановление. Терапия. Тяжелая атлетика. Курсы самообороны. Впрочем, когда на нее напали убийцы демонов, ничего из этого ей не помогло. Охваченная ужасом, девушка позабыла все приемы самообороны.

Что ж, зато сейчас вспомнила.

Метка на груди начала пульсировать. Кара свесила ноги с кровати и встала, не заботясь о том, что верх пижамы распахнулся.

— Может, я и не легендарный библейский воин, но за себя постоять смогу.

— Против созданий моего мира — нет. — Арес окинул девушку взглядом, задержавшись на груди чуть дольше необходимого, и с его губ сорвался какой-то звук — как показалось Каре, приглушенное проклятие. — Поэтому ты будешь слушать меня и делать то, что я скажу.

— Вот, значит, как? Ты притащил меня на свой остров, напоил какой-то дрянью, запихнул в эту комнату и держишь как пленницу?

— Примерно так. — Арес развернулся на каблуках и направился к двери. — Постарайся снова заснуть и связаться со своей адской псиной. Нам нужно выяснить, где Эгида его держит.

Только не это. Больше ее не будут удерживать против воли. Из-за раздражения, вызванного ее беспомощностью и положением пленницы, и злости на Ареса у Кары внутри словно что-то лопнуло, и она бросилась на него. Тот развернулся и с легкостью поймал занесенную для удара руку. В ту же секунду девушка оказалась прижатой к стене его телом. Одной рукой Арес сдавил ей плечо, другой держал за подбородок так, что она даже голову повернуть не могла.

— Я — единственное, что отделяет тебя от смерти, — процедил Арес сквозь стиснутые зубы. — Поэтому на твоем месте я проявил бы чуть больше признательности.

— Ты что, совсем спятил? — Кара попробовала вывернуться, но с таким же успехом можно было пытаться сдвинуть каменную глыбу. — Ждешь от меня благодарности? И за что же? Я буду благодарна, когда ты найдешь кого-нибудь другого, чтобы перенести этот… эту… агиштуку. Я бы поблагодарила тебя, если бы ты защитил падшего ангела, у которого она была, чтобы ему не нужно было передавать ее мне. А больше всего я буду тебе признательна, если ты меня отпустишь. — Девушка дернулась снова, и на этот раз его руки поддались. На лице Ареса мелькнуло легкое удивление, и хватка стала еще сильнее.

— Слушай внимательно, Кара, — тихо заговорил Арес. Пугающе тихо. — Никогда не применяй ко мне силу. Насилие… возбуждает меня. Тебе не захочется испытать это на себе.

Его темные глаза сузились, челюсти сжались, и на мгновение девушка решила, что зашла слишком далеко. Все-таки она почти ничего не знала о Всадниках, если не считать сведений из фильмов, книг и библейской школы, в которую она ходила много лет назад, и все эти сведения вовсе не сулили ничего хорошего. Ее сердце колотилось от злости, но тут едва различимая перемена в лице Ареса заставила сердце колотиться уже по другой причине.

Арес смягчился. Даже его хватка ослабла, и все же он каким-то образом стал ближе. Метка у нее на груди пульсировала, и, когда девушка посмотрела на жилку на виске мужчины, ей показалось, что они пульсируют в одном и том же ритме.

Кару накрыла волна самых разных ощущений, в том числе сексуальной энергии, которую он излучал, и, хотя в комнате и так было тепло, вес его тела, его жар… посылали сильные флюиды желания в самый центр ее существа.

А его рот… теперь она вспомнила, как поцеловала его. Да… когда они были в комнате с тем демоном с бараньими рогами. Они разговаривали, она выпила немного воды, а потом… потом появилось странное чувство. От внезапного понимания у нее кровь зашумела в ушах.

— Ты сказал, что добавил в воду успокоительное!

— Да.

— Тогда почему оно сделало меня… — к щекам Кары прилила кровь.

— Сексуально озабоченной? — закончил за нее Арес. — На некоторые биологические виды орочья вода действует как афродизиак. Для других, для людей, например, она — успокоительное. На тебя, очевидно, действует и так, и так.

— Просто замечательно, — огрызнулась Кара. — И ты держишь под рукой этот наркотик для изнасилования… зачем?

Пожалуй, не стоило бы говорить такое мужчине, который в три раза больше тебя и чье имя — Война, но девушка устала быть жертвой. Устала быть беспомощной. Беспомощной…

— О боже, ты же не…

— Нет, — ответил он, и было ли ошибкой снова отметить, как вкусно он пахнет? Кожей и лошадьми, горячим песком и пряностями. — Мне бы и не пришлось ничего делать. Ты сама ко мне приставала.

— Потому что ты меня опоил!

Арес пожал плечами — медленный перекат массивных мышц.

— Рано или поздно это все равно случится. Женщины всегда мне отдаются.

Отдаются? Ну. И. Наглец.

— Какие еще женщины? Демонессы?

Он провел пальцем по ее щеке, и Кара возненавидела себя за то, что ей это понравилось.

— Я предпочитаю человеческих женщин, но… — Арес заскрежетал зубами так, что девушка услышала хруст.

— Но что? — переспросила Кара. — Они слишком умные, чтобы терпеть твою чепуху?

— Я делаю их агрессивными.

— Ну, знаешь ли, с такой внешностью, как у тебя, даже и представить не могу, с чего бы это.

На лице Ареса промелькнула мимолетная грусть, но тут же исчезла, вновь сменившись беспощадной жестокостью.

— Это мое проклятие. Когда я рядом с людьми, они хотят сражаться.

Кара поежилась в его руках.

— Ты это так называешь?

На губах Ареса заиграла одновременно чувственная и плутовская улыбка.

— Так происходит обычно. Но у тебя, похоже, иммунитет к моему присутствию.

— Да ну? Это потому, что ты меня ужасно бесишь.

Он действовал на нее и по-другому, так, как не должен был, и, похоже, в его присутствии ее тело и мозг действовали каждый сам по себе.

— Да. Точно. — Глаза Ареса замерцали веселым удивлением. — Если бы у тебя не было иммунитета, то ты безумно злилась бы без причины и не смогла бы здраво мыслить.

Вот как раз здраво мыслить у нее сейчас и не выходило.

— А я единственный человек, на которого ты не действуешь? Не из-за этой ли агимонной штуки? — Метку начало жечь, и Кара почувствовала, как сильный поток энергии разлился по ее коже, хлынул в вены и, кажется, начал циркулировать по всему телу.

— Агимортуса. Да. Впрочем, у Хранителей тоже иммунитет. Они носят зачарованные украшения, чтобы ослабить влияние. Именно из-за меня они изначально стали зачаровывать свои побрякушки.

Казалось, он этим гордится.

— Рада за тебя, — нахмурилась Кара, вспомнив, как легко она отбросила Сестиэля на другую сторону улицы в Йорке. — Что еще делает агитатус такого, о чем мне следует знать?

Да, она знала, что называет его неправильно, но она была не в своей тарелке, и ей хотелось делать по-своему хоть что-то, даже если это будет одно маленькое слово.

— Ничего.

— Может он как-нибудь сделать меня сильнее?

— А что?

— Я не могу это объяснить, но у меня такое чувство, словно я могу поднять сотню фунтов[55].

Его лицо потемнело.

— Он убивает тебя, так что скорее должно быть наоборот. Ты должна чувствовать себя слабее.

Боже, как она ненавидит это слово.

— Что ж, я не слабею. А теперь скажи мне, есть какой-нибудь другой способ избавиться от этой штуки, кроме как передать ангелу?

— Нет.

— У тебя есть компьютер? Книги?

Арес посмотрел на нее так, словно она задала какой-то каверзный вопрос.

— А тебе зачем?

— Это называется поиск, древнебиблейский легендарный парень. Я не собираюсь сидеть сложа руки и ничего не делать. Может быть, ты что-нибудь упустил в том, что касается избавления от агиштуки и разрыва связи с церберами.

Его бровь поползла вверх.

— Поиск в интернете?

Кара фыркнула:

— Загуглить можно что угодно. — Она проигнорировала его хмыканье. — Можешь отпустить меня наконец?

— Не знаю. — Арес наклонился к ней, и ого… у него была эрекция. Да еще этот низкий, хриплый голос. Ее мозг не мог определиться, начинать ли ей нервничать или возбуждаться, но тело опередило разум. Между бедер стало жарко, груди набухли, а дыхание участилось.

— Ты обещаешь делать то, что я скажу? Дело вот в чем: если ты умрешь — миру настанет конец. С этого момента ты слушаешь меня, потому что ты всего лишь… всего лишь… — Арес нахмурился, словно подыскивая подходящее слово, а когда заговорил снова, его голос стал просто-напросто рычанием. — Пешка. В этой игре ты всего лишь пешка, а я играю на победу.

Пешка? Гребаная пешка? Прощай, возбуждение. Девушка допускала, что Арес ей нужен и что в этом мире она без него пропадет. Но, по его словам, сейчас она — самый важный человек на планете.

— Я буду тебя слушать, но тебе нужно проявить ко мне хоть немного уважения. Вовсе не похоже, что я просто пешка. Скорей уж я ферзь.

У него на виске запульсировала жилка, и Кара осмелела. От метки на груди исходило ощущение силы, наполняя душу смелостью, которой она лишилась после того вторжения два года назад. Понизив голос до возбуждающего шепота, девушка прикусила мочку его уха:

— Шах и мат.